Глава 40. Речь Господа – Иеговы (2-я). По слову Господа, Иов не должен отвергать правды в суде Божиим над собой; он, в защите своей пред Богом, не должен надеяться на свою силу, потому что она ничтожна: он не может вступать в борьбу с представителями телесной силы – с животными, которых столь дивно создал Вседержитель, именно – с бегемотом и крокодилом

Ст. 1 . Паки же отвещав Господь, рече ко Иову из облака. Искреннее, чистосердечное исповедание Иова – что он признает свое ничтожество пред Богом, сознает всю святость и любовь в делах Его промышления и потому решается беспрекословно покориться воле Божией (гл. 39, ст. 31 – 35), это исповедание соделало страдальца достойнейшим еще большей милости Божией: Господь вторично обращается к нему с обличением и вразумляет его. Господь и на сей раз «из облака» – с того же дивного престола своего поучает Иова тому, что природа человека ограничена в своих силах, что он, предназначенный некогда господствовать над всеми зверями на земле, теперь не может покорить их своей воле своею силою; напротив, он страшится их неодолимой силы и неугасимой ярости. Если же он волей – неволей должен избегать опасной борьбы со зверями, то – тем более должен покориться власти Создателя всех тварей и не восставать против действий Его воли.

Ст. 2. Ни, но препояши яко муж чресла твоя: вопрошу же тя, ты же ми отвещай. Иов уже решительно ответил Господу: «положу руку на уста, не буду еще говорить» (гл. 39, ст. 34–35). Но это было сказано под сильным впечатлением грозного явления и многочисленных, глубоко-мудрых вопросов Господа, в некотором волнении духа. А Иов должен отвечать Господу с совершенно ясным сознанием, в полном душевном спокойствии. Посему Господь и теперь, как и прежде (гл. 38, ст. 3), вызывает в нем бодрое душевное и телесное настроение, пусть он «препояшется» как муж, совершающий какое-либо трудное дело всеми силами и неослабно. Бог вопрошает Иова, главным образом, о том, может ли он вступить с борьбу с сильнейшими зверями и превозмочь их, с тою целью, чтобы разительнее внушить ему убеждение, что его собственная «мышца» крайне слаба, не может его «спасти» (ст. 4 и 9), а чрез это – воспитать совершеннейшую преданность Своей всесильной воле.

Сг. 3. Не отвергай суда моего: мниши ли мя иначе тебе сотворша, разве да явишися правдив. При всех беспримерных бедствиях и безмерных страданиях злополучный Иов признавал полную свою зависимость от воли Божией (ср. гл. 1, ст. 21); но, размышляя о своем поведении и злополучии и смотря на свои обстоятельства, как на дело суда Божия над собой, что внушали ему друзья, он имел основание признавать, что Господь поступает с ним несправедливо. Иов находился в этом искушении – отрицать праведный суд Божий; но Господь помог ему не пасть в искушении. Господь предлагает ему сравнить себя с другими тварями и, подумать и решить, так ли Он создал человека, как животных, так ли Он промышляет о человеке, как о животных, или нет? Имея в виду все сказанное Господом о диких зверях и птицах, Иов не мог уже «отвергать суда Божия», должен был непоколебимо признать, что Господь проявил безмерную благость ко всем животным, даже диким и даже самым хищным из них, тем более это несомненно в отношении к человеку. А потому, по всей справедливости, имя Господа должно быть благословенно человеком (гл. 1, ст. 21): Господь допускает человеку бедствовать и страдать, дабы он достиг совершеннейшего оправдания, для уничтожения клеветы на пего со стороны безмерно злого врага – дьявола (ср. гл. 1, ст. 10 – 12; гл. 2, ст 3 – 6). Так именно поступал Господь в отношении к Иову.

Ст. 4. Еда мышца ти есть на Господа, или гласом на него гремиши. Иов справедливо сознавал и беспристрастно определял свои достоинства: он знал свои умственные и нравственные силы, видел свои многократные победы на поле битвы (ср. гл. 29, ст. 20 и 25) и в прениях на суде пред народным собранием и, как постоянный пламенный ревнитель правды, ради торжества самой правды, готов был вступить в прение даже с Богом. Но такое рвение было бы уже крайне неумеренным. Господь предохраняет пламенно-ревностного праведника от увлечения в своей ревности к правде и, созидая в нем беспрекословную преданность своей воле, внушает ему, что он не может бороться с Богом, его «мышца» настолько не крепка, чтобы побороть Всемогущего, он не может кричать на Бога, как на врага – исполина в боевой схватке на поле битвы, ибо голос человека не столь страшен, как гром Вседержителя.

Ст. 5. Приими же высоту и силу, в славу же и в честь облецыся. Иов некогда отлично владел луком, вероятно надевал бранные доспехи – высокий шлем и крепкие латы, вооружался щитом и копьем как достославный и препочтенный герой (ср. гл. 29, ст. 20). Вот теперь ему, столь славному герою, Господь предлагает подвиг геройства: пусть он встаёт, выпрямится во весь рост, наденет свои славные доспехи, вступит в борьбу со Вседержителем и покроется новой славой исполина – Богоборца... ( – такого наименования быль удостоен внук Авраама, Иаков).

Ст. 6 – 9. Пусти же Ангелы гневом, и всякаго укорителя смири, величава же угаси, и согной нечестивыя абие. Скрый же в землю вне вкупе, и лица их безчестия исполни: исповем, яко может десница твоя спасти (тебя). Если Иов не может бороться с Богом, то Господь предлагает ему другой подвиг – вступить в борьбу и совершить казнь над врагами Божиими. Иов говорил, что он некогда «спасал убогого от руки сильного, сокрушал челюсти беззаконному, из зубов его исторгал похищенное и уничтожал всякого рода людей низких (гл. 29, ст. 12. 17; гл. 30, ст. 1). Дабы это властное могущество не довело его до гордости, по которой первые люди пожелали быть равными Богу, Господь предлагает ему подвиг – уничтожить всяких злодеев на земле: смирить «укорителей», которые порицают власть и правосудие, угасить гнев гордых, предать тлению нечестивых, заключить в преисподнюю всех врагов и положить на лица их позорное клеймо проклятия. И если Иов не сможет этого совершить своими силами, то пусть пошлет ангелов для исполнения своего гнева.... Так поступал Сам Господь со своими врагами, когда наказал смертью первых людей, наложил печать проклятия на лице Каина, погубил потопом всех вместе «исполинов» – притеснителей, послал ангелов в Содом и погубил жителей его; наконец, сопровождая Иакова из Месопотамии, Господь, в виду врагов его, показал ему целый полк ангелов. Если бы Иов мог действовать подобным образом, то и он показал бы свое могущество над жизнью людей и то, что он до некоторой степени может спасти себя от враждебных нападений. Но Иов знал, что много врагов напало на него, когда он был благополучен и здоров, и что больше их стало, когда он лишился всего и подвергся страданиям (ср. гл. ВО). Но, увы! – он был совершенно бессилен против них... Если же он не мог смирить, укротить, скрыть в земле и сгноить обыкновенных людей, то должен сам смириться и признать себя ничтожным пред Богом.

Ст. 10. Но убо се зверие (т. е. бегемот) у тебе, траву аки волове ядят ⁷⁰. Иов должен был узнать, что для него невозможно единоборство с Богом; посему Господь обращает его внимание на представителя величайшей мускульной силы – такого зверя, который, по дивно устроенной природе своей, одинаково страшен и неодолим, как для животных, обитающих на суше, так и живущих в воде. По-видимому, это – вол, он ест травы; но по условиям своего существования, это – обитатель рек, озер и болот. Это – страшный бегемот.

Ст. 11. Се убо крепость его на чреслах, сила же его на пупе чрева. «Тяжелое, толстое тело бегемота вытянуто в длину, почти равно – круглое (цилиндрическое), только в средине оно несколько утолщено; живот по средине висит так низко, что касается земли, когда бегемот идет по тинистой почве на своих несоразмерно – коротких ногах. На болотистых берегах рек (в Африке) можно часто видеть следы бегемота в виде широких ям (около 2 ф. глуб.) по обеим сторонам широкой борозды: ямы остаются от ног, а борозда – от живота его, волочившегося по мягкой почве. Иногда эти следы можно проследить более, чем на четверть мили» ⁷¹.

От. 12. Постави , ошиб (хвост) яко кипарис, жилы (νεῦρα) же его (яко уже, т. е. веревка) сплетены суть.

Короткий и тонкий хвоста, бегемота сплюснут с боков и на конце усажен короткими щетинами в роде проволок. Поднятый вверх, он стоит прямо и твердо как ствол кипариса. Если может быть так крепок хвост ( – обыкновенно слабый член тела), то как же крепки нервы в хребте этого животного? они подобны сплетеной веревке, которую перервать невозможно.

Ст. 13, Ребра ею, ребра медяна, хребет же его железо слияно. Основание телесного состава (организма) – кости бегемота несокрушимы: ребра не ломаются, а хребет, к которому они прикреплены, не гнется, как будто это труба, вылитая из железа.

Ст. 14. Сиесть (это) начало создания Господня: сотворен поруган быти ангелы его (Господа). Тело бегемота так крепко, сила его так велика, а потому и страх пред ним столь силен, что он может быть признан представителем животного царства: его могут одолеть только «Ангелы Божии», которые могут «смирить и угасить всякого нечестивого» (ст. 6); ибо Господь одарил ангелов высшим могуществом, почему им покорно служат даже самые стихии – воздух, огонь, вода (ср. Быт. 19:1. 13. 24 – 25). Но Иов отнюдь не может «наругаться» над бегемотом, как над побежденным врагом, повалить его и топтать ногами.

Ст. 15. Возшед же на гору стреминную (на утес скалы), сотвори радость четвероногим в тартаре. «Бегемот более всякого другого животного привязал к воде II ТОЛЬКО в виде исключения выходить по ночам кормиться на берег, в местах, где река недовольно богата растениями. Иногда, впрочем, он выходит и днем погреться на солнышке на песчаном берегу. Местопребывание бегемота можно найти по тропинкам, проложенным им во время выхода из воды по крутому берегу. Эти подъёмы совершенно не соответствуют неуклюжести животного; они иногда так круты, что человек, идя по ним, должен держаться справа и слева за ветви. От этих подъёмов идет обыкновенно во внутрь леса короткая тропинка; ветви здесь просто повалены на обе стороны или растоптаны» ⁷². Так как такие выходы из воды и подъёмы на крутой берег бегемот делает не часто, то, при отсутствии его, все животные, находящиеся в «тартаре», т. е. в подводных глубинах реки, испытывают удовольствие – свободно и безбоязненно плавать, играть близ берега, греться на отмелях, не опасаясь, что бегемот раздавит их ногами или растерзает своими ужасными клыками.

Ст. 16–17. Под всяким древом спит (бегемот), при рогозе и тростии и ситовии: осеняют же под ним древеса велика с леторасльми и ветви напольныя. Как бы уверенный в своей непреоборимой силе, бегемот почти не обращает внимания на окружающую обстановку и преспокойно проводит день на половину во сне. Он спит на воде и – где придется, преимущественно – под листьями лотоса, в лесу, в тропинке и др. «На время сна бегемот ближе поднимается к поверхности воды и правильными движениями ног поддерживает туловище в таком положении, чтобы ноздри, уши и глаза были над уровнем воды и давали ему возможность свободно дышать. Бегемот днем и ночью кормится водорослями, растущими на самом дне реки; ест многие ползучие растения, корни которых лежат глубоко в тинистом дне и которые распускают свои листья частью под водою, частью на её поверхности. Камыш и тростник также составляют его пищу. А где реки текут в крутых берегах, там бегемот должен идти за кормом на берег. Приблизительно час после солнечного заката, бегемот выходит, слушая и оглядываясь внимательно на все стороны, и взбирается на берег по крутому обрыву. В лесах можно отыскать его следы везде, где богатая растительность обещает хорошую поживу. Вблизи населенных мест тропинки направляются к полям. Здесь он делает страшные опустошения и иногда в одну ночь уничтожает целое поле. Бегемот пожирает огромное количество корма, он топчет и ломает все на пути и наконец, наевшись досыта, отыскивает себе углубление и начинает здесь валяться» ⁷³.

Ст. 18. Аще будет наводнение, не ощутит: уповает, ако выйдет Иордан во уста его. Вода – опаснейший враг человека: при наводнениях, особенно неожиданных, уничтожаются полевые посевы и виноградинки, разрушает дома, гибнут люди и животные. Но бегемот – постоянный житель воды – не страшится никакого наводнения: он легко плавает на всякой глубине и на встречу бурному потоку, глотает целые волны и не захлебывается. Он не устрашится, если даже устремятся к устам его быстрые воды Иордана ( – наиболее широкой, глубокой и быстрой реки из ближайших к Аврану). «Бегемот с необыкновенной легкостью плавает на любой глубине, ныряет, подвигается иногда вперед скачками или толчками, поворачивается на все лады с изумительной быстротой и обгоняет любую гребную лодку. Толстый слой жира, покрывающий все его тело, уменьшает значительно вес последнего. Поэтому бегемоту так легко держаться на всякой глубине: он часто выплывает даже далеко в море. При спокойном плавании бегемота вода вокруг него остается постоянно спокойной; но когда он приходит в ярость и бросается на неприятеля или раненный бьется в воде, то он с большой силой гребет задними ногами, делает большие скачки и поднимает всю воду кругом в высокие волны; его сила в это время так велика, что он может поднимать и опрокидывать довольно большие суда» ⁷⁴.

Ст. 19. Во око свое (его) возмет сю, ожесточився продиравит ноздри (русск. «возмет ли кто его в глазах его, и проколет ли ему нос багром»?). «Охота на бегемота требует не только большой силы, но и хитрости, ловкости и навыка. Охотиться днем можно только в самых безлюдных местах. Около полуночи человек, вооруженный гарпуном (или багром), крадется по берегу до места выхода бегемота из воды и прячется здесь в кустах под ветром. Если животное выйдет из воды после его прихода, охотник дает ему спокойно пройти мимо и ждет его возвращения. Никогда не нападают на бегемота на суше, но ждут, пока он снова наполовину не уйдет в воду. Тогда охотник бросает в него с размаха свое оружие и бежит, надеясь, что испуганное животное бросится в воду. Так и случается обыкновенно. Если же ранить бегемота, выходящаго на берег, то он всегда пойдет на человека. Бросив гарпун, охотник с своим помощником, или сейчас же, или на другое утро, садится в-приготовленную заранее лодку и отыскивают раненое животное; приближаясь к нему крайне осторожно, держат наготове новые гарпуны и копья, и поднимают веревку из воды. При малейшем натягивании её разъяренный бегемот высовывается на поверхность и бросается к лодке по здесь его встречают градом копий и дротиков, который часто заставляет его вернуться. Однако не редко случается, что он, доплыв до лодки, хватает и разбивает её клыками. Охотники подвергаются большой опасности и, не теряя ни минуты, должны спасаться вплавь» ⁷⁵.

Итак, хотя бегемот похож на вола, но он обладает такою силой, таким телосложением, живет при таких условиях, наконец, так неукротим и страшен, что человек решительно не может подчинить его себе, так, чтобы произносить над ним свой суд и по произволу наказывать его за разные его насилия. Как же может человек выступить на единоборство с Самим Создателем бегемота?! Нет, он с глубочайшим смирением должен исповедать свое бессилие пред Господом.

Ст. 20 – 21 . Извлечеши ли змия (иначе – левиафана, т. е. крокодила) удицею, или вдежеши кольце в ноздри его, шилом же провертиши ли устне его. С незапамятных времён человек, по воле Божией (Быт. гл. 1, ст. 26 и 28), подчинил себе рыб, обитающих во всяких водах, различными способами и орудиями умел ловить и употреблять их в пищу. Но крокодил, этот страшный обитатель рек и болот, не подчинялся власти человека во времена отдаленной древности. Уже позднее, при большем развитии предприимчивости и усовершенствовании орудий и оружия охоты, человек возобладал над крокодилом победоносно и решительно. Позднее, из народов древности египтяне умели успешно ловить крокодила, но и они, страшась его чрезмерно – лютой злобы, отдавали ему равно – божескую почесть. По известию Геродота, «крокодил был в почете особенно у египтян, живших в окрестностях г. Фив и Меридова озера. Жители этих мест кормили крокодила, вдевали ему в уши серьги из золота и надевали кольца на передние лапы. По смерти, крокодилов хоронили в священных гробницах, из которых многие находятся и доселе близь Фив. По словам Геродота, современные ему египтяне ловили крокодила на веревку, к которой привязывали багор с мясом животного; такую удочку охотник бросал в воду, а сам, оставаясь на берегу, держал живого поросенка и заставлял его визжать, чем и привлекал крокодила, который стремясь к живой добыче, сначала проглатывал мясо, брошенное в воду, а с ним и – багор. Вытащив его на берег, охотник прежде всего замазывал ему илом глаза, чтобы обезопасить себя от его нападения и затем уже спокойно убивал его «(*).

Ст. 22 – 23. Возглаголет же ли ти с молением, (или) с прошением кротко; сотворит же ли завет с тобою, поимеши же ли его раба вечна. Обыкновенные хищники – люди, попадая в руки своих преследователей, умоляют их о пощаде кротко – с сознанием своего бессилия и с покорностью просят о даровании им снисхождения, о возвращении им свободы, по крайней мере о сохранении жизни. Обыкновенно их или совсем отпускают на волю, или отпускают за известный выкуп или заключают с ними договор – при известных условиях, служить оскорбленному хозяину некоторое время, или, наконец, в качестве пленных, оставляют рабами навсегда (при чем в древности, обыкновенно, пропалывали ухо такому рабу: Исх. 21:5–6). Но необычайные и ожесточенные хищники – крокодилы, неустрашимо нападающие на стада, беспощадно похищают, калечат и пожирают животных, нередко – даже самых пастухов и хозяев и остаются ненаказанными. Напротив, жители известной местности служат как бы данниками крокодилов, которые, живя подолгу на одном излюбленном месте, постоянно истребляют скот бедственных и беспомощных поселян: против ужасных крокодилов не действует ни сила угроз, ни сила заклинаний (Ср. ст. 27).

Ст. 24. Поиграеши же ли с ним, якоже со птицею, или свяжеши ею яко врабия (воробьи) детищу. Хищных птиц, вольно летающих в необъятной широте неба, человеку – охотнику удается поймать и распорядиться по своему произволу: если он не хочет или не может есть пойманную птицу, то, перевязан ей крылья, оставляет се на своем дворе для своих наблюдений, а если она мала и безопасна, как воробей, то отдает ее детям для забавы. А крокодил, хотя обитает и на небольшом пространстве и не удаляется с известного места, однако, при всей ненависти к нему, человек не мог поймать и связать его, чтобы страшное могущество врага унизить и сделать смешным.

Ст. 25. Питаются ли же язы́цы, и разделяют ли его Финикийстии народи. В древние времена, при развитии звероловства, мясо всяких зверей составляло пищу народов Востока: если же не мясо, то кожи различных зверей продавались на городских рынках. Особенным богатством и разнообразием отличались рынки городов Финикийских, преимущественно Тира и Сидона. Населяя горную прибрежную полосу Сирийского берега Средиземного моря, Финикияне с незапамятных времен вели обширную торговлю со всеми населенными странами древнего мира: благодаря своей предприимчивости, они получали и доставляли на свои рынки самые редкие товары в то время самых отдаленных стран (Британии, Испании, Эфиопии, Индии). Однако же во времена Иона они не продавали мясо крокодилов, в последующее и настоящее время – столь великое лакомство туземных жителей Египта, Нубии и др.

Ст. 26. Вся же плавающая собравшеся, не подъимут кожи единыя ошиба его, и корабли рыбарей главы его. В древнейшее время не продавалось мясо крокодила потому, что его нельзя было поймать никаким орудием. При обыкновенной рыбной ловле, для большого успеха, иногда соединяются несколько рыбаков одного селения на нескольких лодках. Но если бы собрались все рыбаки какого-либо селения и устроили облаву на крокодила; то они не могли бы взять его не только за голову, но и за хвост: одним взмахом хвоста, сплошь покрытого костистыми сильными щитками, он силен разбить лодку. Точно также и голова его, покрытая крепчайшей чешуей, легко может опрокинуть лодку. Сила крокодила соответствует его росту. В в настоящее время крокодил достигает длины 20 футов, а по сведениям древних писателей – до 30 фут. Прямо после черепа головы лежат четыре килеватые щитка попарно, на затылке шесть таких щитков; число поперечных рядов щитков на спине различно, от 15 до 16, на хвосте насчитывают от 17 до 18 парных и от 18 до 20 непарных щитков» ⁷⁶.

Есть возможность предполагать, что во времена Иова, при сравнительно меньших препятствиях, крокодилы достигали еще большей величины ⁷⁷.

Ст. 27. Возложиши же ли нань руку, воспомянув брань, бывающую на теле его; и ктому да не будет. Нападать на крокодила, как бы то ни было, всегда опасно. А потому человек в этом отношении был вынужден ограничивать свою власть, и в самые древние времена – тем более. И Геродот, сказав о способах ловли крокодила вт. Египте, прибавляет: «легко справиться с ослепленным крокодилом, а иначе приходится много труда иметь с ним» ⁷⁸. «Крокодил особенно страшен во всех тех реках, берега которых покрыты первобытным лесом. В настоящее время в Судане нет деревни, жители которой не могли бы рассказать какой-либо печальной истории о нападении крокодила; нет ни одного человека, который бы не удивлялся силе крокодила, проклиная его в то же время. Суданцы решительно бессильны против него и не могут ему сделать положительно ничего, между тем как страшнейший хищник утаскивает в воду их родственников и домашних животных» ⁷⁹. Если же всякий, выступающий против крокодила, должен помнить, как опасна борьба с ним; то тем более всякий человек должен иметь страх пред Богом и – оставить всякую мысль о борьбе с Ним, как детски-неразумную и предосудительную.