Толкование и переводы Корана на европейские и азиатские языки

Из приложенных на стр. 107, 111, 125, 126–127 снимков с разных манускриптов Корана видно, насколько было затруднительно разбирать и правильно читать св. текст, особенно для последователей Корана не-арабского происхождения. Тем более для точного понимания содержащегося в Коране догматического и нравственно-обрядового учения необходимы ученые комментарии св. текста с различных точек зрения – филологической, географической, исторической и специально богословской. Эта естественная потребность в толковании основного текста свящ. книг каждого народа чувствовалась особенно сильно среди мусульман, в зависимости от двух причин: от несовершенства арабского письма без диакритических знаков и потому дававшего повод к спорным разночтениям, особенно в ранний период истории ислама, пока не было установлено правильное чтение Корана, и еще более – от характера самого содержания этого религиозно-законодательного кодекса. Потребность в комментариях-говорит проф. А. Л. Крымский¹⁸⁶ – сознавалась рано... Главный редактор Корана, Зейд-Ибн-Тсабит внес в текст Корана все записи, какие только мог собрать, и не дерзал подвергать их критической отборке. Но, как известно, Мухаммед часто свои приказания отменял, ссылаясь на то, что Бог посылает ему некоторые откровения лишь на время (16:103; 2:100 и пр.). Отсюда в Коране Зейда явилось много правил, взаимно противоречивых, – между прочим по таким, например, существенным пунктам, как отношения мусульман к язычникам и иноверцам: в Мекке говорилось одно, в Медине – другое, более строгое. Кроме того, Мухаммед предупредил (3:5), что некоторые стихи нельзя понимать буквально, п. ч. они имеют аллегорический, сокровенный смысл. Далее: сжатая, отрывочная форма Корана была вполне понятна только современникам Пророка, хорошо знавшим каждое событие, на которое Коран делал намек; но для последующих поколений многие места Корана делались уже непонятными по своей стилизации. Наконец, с течением времени, делалось непонятным точное значение того или иного отдельного слова и выражения, употребленного Пророком. Вот почему рано ощутилась необходимость в разъяснительных толкованиях на Коран –толкованиях исторических, реальных, богословских, потом филологических и т. п.

Во главе комментаторов стоит двоюродный брат Мухаммеда Абдалла Ибн-Аббас (род. ок. 622, ум. ок. 687 Хиджры), прозванный аль-Хабр – («книжник»). Он с набожным самозванством взялся авторитетно истолковать неясные места св. книги, хотя казалось бы, что ему трудно было бы помнить все из жизни Мухаммеда отчетливо: Ибн-Аббасу было всего лет 30, или как установил Мас’удий (ум. в 956 г.), только десять лет, когда Мухаммед умер. Быть может, многого Ибн-Аббас сам не понимал и лишь потому истолковывал неверно, например, еврейские слова и выражения; но гораздо чаще в его объяснениях встречаются извращения, безусловно умышленные, сделанные ради благочестивого обмана или нежелания признаться в своем неведении по поводу какого-нибудь места в Коране. После него его ученики и другие ученые мусульмане, ссылаясь на Ибн-Аббаса, или на другое предание, продолжали истолкование Корана.

При Аббасидах, во ІІ-ІІІ веке Хиджры, в виду потребностей инородцев, число комментариев сильно возросло, при чем дело не ограничивалось чисто-филологическими доказательствами и соображениями, но для авторитетности каждое толкование, путем ретроспективной цепи ссылок (иснад), по возможности, возводилось к сотоварищам Пророка (асхабы), преимущественно же к «книжнику» (хабр) Ибн-Аббасу.

Авторитетными толковниками Корана считаются: Табарий (838–923). Талябий (ум. 1036), его ученик Аль-Вакыдий (ум. около 1075). Хусаин Аль-Багавий (ум. 1122), Замахшарий (1074–1143), Казы Байзавий (ум. около 1286), Джалаледдин Соютий (1445–1505) и из позднейших – Хаккы Эфендий (1306). (Проф. Крымский).

Кроме перечисленных, среди туркестанских мусульман пользуется вниманием толкование на Коран, известное под именем «Руху-ль-баян» и др.

Европейская наука до XII века по Рожд. Христ. не располагала знанием содержания Корана, и только в XVI веке в первый раз увидела в печати арабский текста и перевод Корана. Петр, аббат Клюнийский, желая познакомиться с религией Мухаммеда в ее первоисточнике и доказать ее ложность, нашел в Испании людей, знакомых с арабским языком, и поручил им перевести арабский текст Корана на латинский язык. В 1143 году они окончили перевод Корана¹⁸⁷, который не был издан¹⁸⁸. В конце XII в. доминиканец Рикольд-де-Монте-Круа решил было сделать перевод с арабского подлинника Корана, но с переводом каждого отдельного листа у переводчика все более усиливалось отвращение к содержанию переводимого текста, и благочестивый доминиканец вынужден был прекратить свою работу, не доведя ее до конца, и долго спустя, на Западе, у католиков, господствовало не только предубеждение против Корана, но и опасение оскорбить религиозное чувство христиан учением этой книги, опасение за саму христианскую веру от обнародования перевода Корана. Поэтому, когда в западноевропейских школах было введено изучение арабского языка, на котором написан подлинник Корана, издание этой книги было строго запрещено католическою церковью, наравне с другими еретическими книгами. В начале XV-го столетия Хуан Андреас, католический священник, обращенный из мусульман, перевел Коран с арабского на аррагонский язык, по приказанию епископа Барцелонского Мартина, инквизитора аррагонского¹⁸⁹. В начале XVI в. некто Paganius ed Brescia¹⁹⁰ издал было в Венеции полный арабский текст Корана, но Папа осудил это издание на сожжение. Исполнители папского приказания так усердно и аккуратно занялись этим, что от издания не только не сохранилось ни одного экземпляра, но и год издания его остался неизвестен; сохранилось только краткое заглавие этого издания «Alcoranus arabice».

В 1547 г. в Венеции был издан перевод Корана на итальянском языке Андрея Арривабена; в 1616 и 1623 гг. был издан немецкий перевод, а с этого был сделан в 1641 г. перевод на голландский язык. В 1649 г. в Париже был издан французский перевод Корана, сделанный Дю-Рие (Du-Ryer), а в 1649 г. появился английский перевод в Лондоне. В конце XVII столетия перевод Корана был издан на английском языке, именно в 1688 г. От того же времени упоминается польский перевод Корана, находившийся в библиотеке русского князя В. В. Голицына¹⁹¹. Несколько позже, именно в 1694 г. А. Гинкельман, издавая в Гамбурге арабский текст Корана, писал: «Negotium nobis est cum libro, quem legere et delegere est refutare». И аббат Людовик Марраччи, издавший в 1698 г. арабский текст и латинский перевод Корана с примечаниями к тексту и опровержениями учения Корана, между прочим заметил, что «запрещение обнародовать Коран должно иметь силу только по отношению к изданиям его, какие не снабжены приличными опровержениями его учения, без которых оно может повредить вере простодушных». Через 40 лет после Марраччи, именно в 1734 г., английский переводчик Корана Джорж Сейль (G. Saie) высказался на ту же тему уже решительнее и смелее: «кажется, мне не нужно извиняться в том, – пишет он в предисловии к своему переводу, – что я издаю в свет перевод этой книги, или доказывать, что это полезно и любопытно. Те должны иметь очень низкое представление о христианской вере, или худо в ней наставлены, которые опасаются чего-нибудь от книги, в коей виден явный обман»¹⁹².

У нас, в России Петр Великий, по свойственной ему любознательности и проницательности, также обратил внимание на Коран. По его повелению, князь Кантемир перевел эту книгу на русский язык с французского перевода Дю-Рие и в 1716 году этот перевод был напечатан в С.-Петербургской типографии¹⁹³. С того же французского перевода, при Императрице Екатерине II, (в 1790 г.) издан был русский перевод Корана, сделанный Веревкиным, под заглавием: «Книга Аль-Коран Аравлянина Магомета». До 1877 г. в России был в обращении перевод К. Николаева¹⁹⁴ (с французского перевода Казимирского) и только в 1877 году в Казани появился первый самостоятельный перевод Корана с арабского языка, сделанный г. Саблуковым¹⁹⁵.

Не говоря уже о том, что перевод Николаева, как не самостоятельней, не может иметь научного значения, он страдает большими недостатками и как перевод с французского. Между тем перевод г. Саблукова отличается буквальною точностью, какая приличествует свящ. тексту, и пониманием духа Корана, что повлияло на сухость русской передачи арабского текста. При многолетнем и редком по добросовестности изучении ислама вообще и Корана в частности, Г. С. Саблуков умел удержать в переводе своем буквальный смысл и тон речи арабского подлинника, что удавалось немногим арабистам. В его переводе, кроме редких неясностей, обусловленных неясностью подлинного текста, одинаковые выражения арабского подлинника переданы одинаковыми русскими выражениями, а это весьма важно как в научном, так и в практическом отношениях при сношениях с мусульманами, вообще очень недоверчиво относящимися к переводам Корана, особенно сделанным иноверцами. В переводе Саблукова все особенности арабского подлинника характерно переданы: читатель чувствует действительно язык восточного народа и в тоже время язык священной книги. В некоторых местах переводчику удалось даже удержать рифмованную речь подлинника. Словом, как научный труд, перевод Корана, сделанный г. Саблуковым, может иметь свою цену сравнительно с другими иностранными и русскими переводами Корана. Особенно точность перевода г. Саблукова бросается в глаза читателю при сравнении его с переводом Николаева, давно распространенным в русской публике. В последнем, кроме неясностей и неточностей, встречаются иногда положительные несообразности. Так, например, гл. 67, ст. 22 г. Саблуков переводит так: «Тот ли идет прямо по дороге, кто ходит потупив лицо свое? или тот на прямом пути, кто ходит, держа себя прямо?» У г. Николаева эти слова переведены: «Человек ползая, возделывающий землю лбом, лучше ли направлен того, кто идет прямо по прямому пути?» Еще характернее следующее сопоставление: гл. 19, ст. 27 г. Николаев переводит: «Скажи ему: я предаю дитя Милосердному; сегодня я не буду говорить ни с одним человеком», а Саблуков переводит это место, совершенно согласно с текстом подлинника, так: «Говори ему: Милостивому я дала обет поститься; потому мне нельзя говорить ни с одним человеком».

Проф. Лазаревского института восточных языков А. Е. Крымский считает перевод Саблукова оч. тяжелым и опубликовал в 1905 году свой перевод нескольких глав Корана, под заглавием: «Суры старейшего периода»¹⁹⁶. (Москва).

Что касается переводов Корана на другие языки мусульманских народов¹⁹⁷, то они ограничивают пословным подписанием под арабским текстом Корана перевода на народный язык. Вследствие этого действительного «перевода» арабского текста не получается, так как синтаксис арабского языка существенно отличается от синтаксиса персидского и турецкого языков. Своеобразный прием переводов Корана на персидский и турецкий языки объясняется убеждением мусульман вообще и турко-татар старого направления в особенности, что переводить Божественное слово Корана преступно и невозможно, ибо никакой человеческий язык не в состоянии в точности передать неподражаемый текста Корана, подлинник которого находится на небе¹⁹⁸. Но тем не менее нужда в переводе вероучительной книги всегда сознавалась разноплеменными исповедниками ислама, в согласии с указаниями, находимыми в самом Коране о том, что слово Божие обнародовано на языке арабов, чтобы арабы не только слушали и читали, но и понимали проповедуемое учение. Иноплеменные (не арабы) последователи ислама испытывали затруднение в понимании чуждого им текста и стремились облегчить понимание его при помощи объяснений на родном языке, которые они и подписывали под словами подлинника, как это видно на прилагаемом снимке (стр. 121).