1908 год

Благослови, Господь, Твою Церковь

в сем году миром и преуспеянием!

1/14 января 1908. Вторник.

Праздник Обрезания Господня и памяти Василия Великого.

Литургию служили без меня; болезнь горла еще не дает мне выходить. Попросил ректора Семинарии Ив. Ак. Сенума принять гостей вместо меня после службы и угостить чаем в редакционной комнате.

Тихо и грустно прошел Новый год. Сидел взаперти; от приходящих поздравителей только приносили карточки; одну подали от военного Министра, Генерала виконта Терауци; с ней был и оставил так же свою карточку полковник Ватанабе, секретарь Министра; это в ответ на посланную мною в японский Новый год карточку министру.

Занимался также отчетами, но вяло и неохотно. Чем то будет для Миссии и Японской Церкви этот год? Много тяжелой думы. Но Божье дело делаем – все примем как Божью волю, лишь бы хранил нас Бог от личных ошибок. Помоги Бог трудиться!

Иподиакон Моисей Кавамура опять отправился в Мацуяма, продолжать наблюдение над постройкой храма.

2/15 января 1908. Среда.

Целый день усердной работы по приведению в порядок счетов для отчетов. Ответил также на несколько приветственных с праздником писем и телеграмм. Пересмотрел с секретарем накопившиеся приветствия из Церквей; оказалось поздравительных с праздником Рождества Христова и с Новым годом: телеграмм – 30, почтовых листков – 99, писем – 80. В нынешнем году больше, чем в прошлом. На телеграммы отвечается из канцелярии непосредственно по получении их; на прочее – общею благодарностию и взаимным приветствием в ближайшем номере «Сейкёо-Симпо».

В Семинарии и Женском училище сегодня, как и всегда, начались классы.

Когда писал это, в 11 часу ночи, было довольно сильное землетрясение. Невольно заставляет всегда перекреститься. Вот беда, которую избыть нет человеческой силы.

3/16 января 1908. Четверг.

Вернувшийся с праздников из Оота, провинции Мито, ученик Катехизаторской школы умолял послать туда катехизатора; многие просят учения, а учить некому; о. Игнатий Мукояма, в Мито, болен, поблизости катехизатора нет. Но послать совсем некого – все нужны на своих местах, свободных – никого. И вот недобрый результат сокращения числа катехизаторов на прошлогоднем Соборе!

4/17 января 1908. Пятница.

О. Акила Хирота из Тоёхаси просит разрешить брак двоюродных, то есть в четвертой степени. Как же я могу переменить канон 6 Вселенского Собора? Так и написал и советовал отклонить; да и опасно в физическом отношении; здесь вот, в Коодзимаци, есть дети от такого брака, заключенного еще в язычестве: жаль смотреть – несчастные страдальцы на всю жизнь.

5/18 января 1908. Суббота.

О. Яков Тоохей, из Кагосима, пишет, что он посетил свои Церкви, исповедал и приобщил христиан, а крестил за весь объезд только двух младенцев, да, вернувшись, у себя еще, в Кагосима, крестил двух, тоже детей. Совсем плохи успехи проповеди по Церквам!

Вечером в служении всенощной и я участвовал, несмотря на болезнь горла, еще не прошедшую.

6/19 января 1908. Воскресенье.

Праздник Богоявления.

Служил Литургию и Водоосвящение, хотя немного хриплым и несильным голосом.

Богомольцев, как всегда в этот праздник, было очень много.

Иоанн Какасима, регент хора в Церкви Коодзимаци, имеющий учеников пения в городе, принес для перевода латинскую песнь, которую кто-то просит перевести ее. Песнь и мне понравилась. Вот она:

Ave, ave verum corpus natum de Maria Virgine,

Vere passum immolatum in cruce pro homine,

cujus latus perforatum unda fluxit et sanguine;

esto nobis praegustatum in mortis examine, in mortis examine.

7/20 января 1908. Понедельник.

Составление Отчета.

8/21 января 1908. Вторник.

Переписка Отчета.

9/22 января 1908. Среда.

То же.

15/28 января 1908. Вторник.

Ректор Семинарии И. А. Сенума и два главных наставника, кандидаты, Арсений Ивасава и Марк Сайкайси, пришли коллективно просить удалить из Семинарии двух русских учеников из Харбина: Иосифа Шишлова и Александра Айсбренера – за слишком дурное поведение: начинают ходить по непотребным домам. Все японские ученики возмущены этим и собираются все ко мне прийти требовать исключения их, если я не послушаюсь ректора и наставников. Нечего делать! Шишлов и Айсбренер отосланы в Йокохаму к военному агенту Владимиру Константиновичу Самойлову, полковнику, для препровождения их в Харбин. Генералу Чичагову я написал, впрочем, что назначение, с которым были присланы сюда эти ученики, наполовину исполнено: они могут служить толмачами для устных переводов с японцами.

16/29 января 1908. Среда.

Прочитал в «Московских Ведомостях», что 21 декабря в 9 часов вечера, после продолжительной болезни, тихо скончался Благочинный придворных московских Соборов и Церквей, протоиерей Николай Васильевич Благоразумов, московский сотрудник Японской Духовной Миссии. Мир духу твоему и Царство Небесное тебе, добрый товарищ-однокашник, немало послуживший и Миссии! Теперь больше не будет сотрудника в Москве. Не знаю, кого и просить, – нет никого лично знакомых из духовенства там.

17/30 января 1908. Четверг.

По приглашению был на завтраке у английского священника Артура Ллойда. У него остановился приехавший из Китая известный Dr. Timoth) Richard, 38 лет живший в Китае и много потрудившийся для насаждения христианства и науки там. На свидание с ним и пригласил Ллойд англиканских епископов, главных епископальных миссионеров и меня. После завтрака, в кабинете, Ричард сказал речь, суть которой: надо, по его мнению, составить такую «католическую веру» (произнося это, обратился ко мне с извинением за это слово), чтобы Китай и Япония непременно приняли ее (у меня при этом мелькнуло в мысли слово Талейрана: «Христос распялся, чтобы насадить свою веру», и так далее). Долго говорил на эту тему, а потом предоставил слово другим; и все по очереди говорили спичи, из которых, однако, нисколько не стало яснее, как ввести христианство в Китай и Японию. Один Reverend, напротив, предложил уехать всем миссионерам из Японии – тогда-де сами японцы скорее насадят у себя христианство; и это будет по-апостольски, ибо апостолы только насаждали малые общины и потом оставляли место и шли в другое.

18/31 января 1908. Пятница.

Послал сегодня в Россию донесение и Отчеты Св. Синоду и Миссионерскому обществу – огромная почта, всегда составляющая труд начала года.

19 января/1 февраля 1908. Суббота.

Иподиакон Павел Сайто, служащий проповедником в Оцу, явился жаловаться, что проповедь у него в упадке, и просит, чтобы я посетил его места и помог оживить проповедь. Я сделал ему приличные наставления, но посетить отказался; мое посещение произвело бы лишь кратковременное одушевление, которое скоро прошло бы и существенной пользы не оказало бы. А мне нужно заниматься истинно полезным делом для всей Церкви – переводом богослужения.

20 января/2 февраля 1908. Воскресенье.

О. Фома Маки из Такасима пишет, просит позволения послать катехизатора Варнаву Осозава в Такамацу, где просят проповеди, на что нужны небольшие дорожные и на прожитие там. Отвечено, что можно – на короткое время – так как Варнава нужен же и в Такасима.

21 января/3 февраля 1908. Понедельник.

О. Андрей Метоки из Хакодате пишет, что христиане там задумывают о построении Церкви вместо сгоревшей и уже составили план. Но просят часть миссийского места отдавать в наем под постройку домов желающим – это-де даст доход. Отвечено, что последнее не дозволяется – миссийское место все нужно для самой Церкви. Что до плана Церкви, то отсюда посылается им атлас – пусть выберут по вкусу и по количеству предполагаемого сбора на постройку.

22 января/4 февраля 1908. Вторник.

Мы с П. Накаи стали продолжать дело перевода богослужения – опять регулярно с половины 8-го утра до 12-ти и с 6 до 9 вечера. Сегодня началось с 5-го воскресенья Великого Поста.

23 января/5 февраля 1908. Среда.

Тит Оосава, из кончивших курс Семинарии в 1906 г., таким энтузиастом вышел на проповедь, что любо смотреть было. Вот из таких выйдут добрые священники, думал я. И как ошибочны человеческие думы! Ничего путного из него, по-видимому, не выйдет. В Такасаки был определен на проповедь, в помощь к молодому священнику Иоанну Оно, – долго не выдержал, попросился в другое место; в Сендай переведен, под руководство к старому священнику Петру Сасагава, – произвольно оттуда ушел – «холодно-де зимой в Сендае»; прожил два месяца в деревне у отца, получив, однако, предварительно на эти два месяца содержание от Миссии. Сегодня явился – щеголем, в иностранном платье.

– Хочу жить в Токио, в Хонго.

– В Токио достаточно катехизаторов; а вот иди в Оота, близ Мито, – оттуда недавно очень просили катехизатора, – сказал я ему.

По-видимому, согласился и пойдет. Содержание, однако, буду посылать ему помесячно, а не на два месяца вперед, чтобы не унес двухмесячное содержание, ушедши со службы – а этого, кажется, недолго ждать; обыкновенно же таковые уходят, дождавшись получки на два месяца вперед.

24 января/6 февраля 1908. Четверг.

Из Сиракава христианка Варвара Сато была. Сын у нее недавно помер, 21 год, единственный, – и какое она утешение нашла в христианской вере! Дышит святым христианским упованием, что сын ее спасен и что ей не следует горевать о нем. Муж ее язычник, хотя не мешает ей быть христианкой и в доме больше нет христиан, но она тверда в вере, как скала, надеется и мужа обратить. Сыну сделала христианское великолепное погребение: целую ночь читали псалтирь у гроба собравшиеся христиане; пред гробом на кладбище несли крест; хотели нести и хоругви, но не знали, можно ли? Спрашивала у меня – можно ли? Я сказал, что, конечно, можно при погребении носить и хоругви, но только – иереев.

25 января/7 февраля 1908. Пятница.

Телеграммой дали знать, что катехизатор в Комамаки Авраам Яги помер. Еще вдова с детьми на плечи Миссии!

Rev. Jeffery’s прислал для прочтения peace-papers of the Timothy Richard. He думал я, что старик Ричард такой утопист. Предлагает принцам царствующих фамилий образовать общество для побуждения всех монархов к водворению всеобщего мира на земле; должны также соединиться для стараний о сем миссионеры с бонзами и конфуционистами. Словом, ожидатель и поклонник будущего рая на земле – только не на христианской почве, а на почве полуязыческого гуманизма. Секретарь христианских Миссий, а забыл, что только во Христе мир, сказавшем: «и тыя[?] мне подобает привести… и будет едино стадо и един пастырь».

26 января/8 февраля 1908. Суббота.

В Хакодате помер врач Яков Гото, брат жены покойного нашего благочестивого о. Иоанна Сакаи. Хороший врач был, но холодный христианин; долгая болезнь, однако, пробудила в нем религиозное чувство – умер благочестивым. Требуют отсюда, вероятно, по завещанию, гробный покров, стихарь, на что дают 100 ен; то и другое тотчас же отправлено.

Rev. Sweet, епископ-миссионер, письмом просит, чтобы я отпускал наших русских учеников Семинарии наставлять в вере детей бедной части квартала Ситая; думает он, что эти ученики готовятся к миссионерской службе. Я ответил, что они приехали, чтобы образовать из них переводчиков японского языка, и не годятся в религиозные наставители.

27 января/9 февраля 1908. Воскресенье.

Утром получил письмо от Архиепископа Витебского Сергия (Старгородского), в котором он уведомляет о том, что уволен от заседания в Св. Синоде на епархию, пишет, между прочим, следующее: «11-го декабря у Государя целых полтора часа пробыли Преосвященный Гермоген Саратовский, Серафим Орловский и протоиерей Восторгов и подробно описали ему настоящее наше безвыходное церковное положение. Преосвященный Гермоген своим рассказом, как левая печать и общество травят болящего, умирающего о. Иоанна и, в лице его, Православную Церковь и веру, довел Государя до слез. Государь сейчас же по телефону передал приказ Столыпину, чтобы немедленно и везде снять с репертуара „Черных Воронов”. Результатом этого свидания было предписание Синоду к весне изготовить проект реформы духовно-учебной, приходской и церковно-школьной. Собор-де еще неизвестно, когда будет, и если и соберется, то займется лишь самыми главными вопросами. А чтобы Синоду было по силам, усилил его состав, вызвав, кроме настоящих, еще 11 архиереев и о. Иоанна Кронштадтского. Список изготовлен был Серафимом (это известный полковник Чичагов) и Восторговым. Митрополиты с обер-прокурором тихонько от нас собрались и пришли в ужас: куда поместить такую массу архиереев (список написан был Государем собственноручно). Попросили ограничить весь состав 12-тью. И вот теперь шесть архиереев (Архиепископ Макарий Томский, Никон Вологодский, Гермоген Саратовский, Алексий Таврический, Серафим Орловский и Митрофан Пензенский) и о. Иоанн. Есть очень основательные слухи, что о. Иоанна вписали лишь в виде прецедента: по болезни он откажется, и тогда на его место посадят самого Восторгова. Может быть, это и есть то, „что требуется теперь для нашей Церкви, чтобы вывести нас из той трясины, в какой мы беспомощно барахтаемся”», – и так далее. Преосвященный Сергий советует мне непременно быть на Соборе. Если напишут оттуда, чтобы был, как же я могу ослушаться?

После обедни был Эраст Нода, из Сюзендзи, и принес 5 ен на Церковь как благодарность Богу за то, что у него в доме пожил 3 дня и пользовался водами Наследник престола; была также и Наследница; а дети их летом подолгу живут в доме Эраста; что он православный христианин – это им известно.

С 3-х часов был один репортер журнала, приведенный Василием Нобори, учителем Семинарии, по предварительно испрошенному согласию моему на то. Вопросы были: «Как я смотрю на японский народ с религиозной точки зрения? Нахожу ли его расположенным к принятию религии?» Если бы я не находил его расположенным, то не провел бы жизнь в Японии. «Для какой из христианских вер здесь больше всего надежды?» Для православной, потому что она истинная Христова вера и всесторонне удовлетворяет всю душу. Долго длился разговор на эти темы. Потом репортер вопросил: «какое сходство я нахожу между японским и русским народом и какое различие?» Но в самом начале рассуждения на эту тему пришел господин Подпах, из Йокохамы, издатель русского журнала там («Восток»), и разговор принял другое направление. Подпах, которого я видел в первый раз, оказывается из нелегальных русских в Японии, но, кажется, значительно охладевший в освободительном рвении.

28 января/10 февраля 1908. Понедельник.

В «Japan Daily Mail» напечатана замечательная проповедь английского епископа Одрей (Awdry), произнесенная им вчера в протестантской Церкви в Йокохаме. В ней он объявил, что больше 30 браков, повенчанных английскими пасторами в Йокохаме, и 10 или 15 браков, повенчанных в других местах Японии, то есть все браки, повенчанные после 16 июля 1899 года – дня, с которого для иностранцев в Японии кончилась экстерриториальность, и они стали быть подчиненными японскими законам, суть незаконные пред английским законом. Открылось это только теперь, по случаю процесса о разводе Mr. Marshall’ä судья объявил чете, что он не может дать им развода, потому что они не состоят в законном браке. Как так? На основании закона, изданного Парламентом в 1892 году: «Foreign Marriage Act». По этому акту «брак, повенчанный английским клержменом, получает силу законного только тогда, когда повенчан в Британском Консульстве, в присутствии британского консула и зарегистрирован им». Без этого брак считается тем, что он по местным законам. В христианских странах везде закон для брака одинаков, многоженства нет, брак заключается на всю жизнь и прочее. В Японии до 16 июля 1890 г. браки фиктивно венчались как бы в Англии, ибо иностранцы подлежали своим собственным законам. Но после этого они должны считаться с законом японским. А какой закон в Японии для брака? Здесь сплошь и рядом живут люди как бы в браке, но пред законом они не в браке. По японскому закону надо для брака переписать невесту в род жениха – и тогда только брак делается законным; без этого все дети считаются незаконными; но в Японии чрезвычайно легко сделать их законными – стоит только усыновить. Иностранные браки совсем не подходят под японский закон; итак, все они незаконные, дети от них – незаконнорожденные, наследовать родителям не могут, и так далее – множество бедственных последствий. Для устранения их, по словам Одрея, есть только одно средство: ходатайствовать, чтобы Парламент объявил их законными специальным актом «ех post facto», к каковому средству и советовал прибегнуть.

Вечером была всенощная, по случаю завтрашнего японского праздника, и учащиеся были в Церкви, но мы с Накаем переводили.

29 января/11 февраля 1908. Вторник.

Японский праздник.

Праздник коронации первого Японского Императора Дзинму. С 8 часов Литургия, за которой были учащиеся, а из города почти никого. На благодарственный молебен, по обычаю, и я выходил.

Петр Исикава, редактор, приходил поговорить, что хорошо бы на Собор в Россию отправиться отсюда представителю Японской Церкви, каковый мог бы быть о. Симеон Мии. Если это можно, то он стал бы хлопотать, чтобы Японская Церковь собрала 1000 ен на дорогу о. Симеону и на прожитие в Москве. Я вполне одобрил это и обещался похлопотать, чтобы представителю Японской Церкви дано было место среди русских иереев, имеющих быть на Соборе.

1/14 февраля. 1908. Пятница.

О. Павел Морита описывает, как помер катехизатор Авраам Яги; совсем внезапно: утром убирал комнату, а после полудня лежал мертвым – такова японская болезнь «какке», которой он был подвержен. Вдову Яги с ребенком и приемной девочкой о. Павел взял в Маебаси, где ей удобно зарабатывать себе на пропитание, и просил пособия ей, я назначил 5 ен в месяц.

2/15 февраля 1908. Суббота.

Праздник Сретения Господня.

После Литургии катехизатор Лин Такахаси, говоривший сегодня проповедь, пришел и говорил, что ему пишет катехизатор в Вабуци и Хиробуци, Феодор Тоёда, приятель его, что там совсем делать нечего – слушателей учения нет, христиан мало, и хочет Тоёда в другое, более плодотворное место. А у него – Лина – напротив, слишком много дела, одному трудно управляться – так нельзя ли переместить Феодора Тоёда сюда в помощники ему? Я с удовольствием согласился и, призвавши секретаря Фудзисава, продиктовал письма к Тоёда и к священнику его о. Иову Мидзуяма. На основании желания самого катехизатора перемещение не трудно.

3/16 февраля 1908. Воскресенье.

После Обедни Rev. Jefferys, бывший в Церкви, пришел просить, чтобы я позволил русским ученикам по воскресеньям ходить в Ситая, в заведенную им там детскую школу, учить пению наших церковных молитв. Я при нем же позвал господина Сенума, начальника Семинарии, и сказал ему предложить русским ученикам учить, кто может; только едва ли это будет успешно; сами еще плохи и в японском языке, и в пении.

4/17 февраля. Понедельник.

О. Игнатий Мукояма жалуется на катехизатора в Оцу, иподиакона Павла Сайто, – расстраивается у него там Церковь. Знать, уж такая доля Сайто, до с их пор везде так – на первый раз нравится и хорош, а потом оказывается неспособным управить Церковью.

5/18 февраля 1908. Вторник.

Ночью помер иподиакон Андрей Имада, лежавший здесь, в миссийском доме, больным. Царство ему Небесное! Первый по времени иподиакон, весьма исправный и способный в этой службе, тихого и скромного характера человек. Оставил большое семейство, которому тоже надо будет помогать.

Из Хакодате вернулся переводчик Исаак Кимура, после погребения там своего родственника, доктора Якова Гото, и сказал, что он завещал 1000 ен на постройку Церкви в Хакодате, кроме 100 ен на гробный покров и два стихаря для Церкви там. Слава Богу! И японские христиане начинают делать достодолжные пожертвования.

Был переводчик Игнатий Мацумото и сетовал, что служащие Церкви наши, учителя Семинарии и переводчики, занимаются и посторонними службами. Но что же делать? Сказал бы, например, кандидатам Арсению Ивасава и Марку Сайкайси: бросьте службу преподавания русского языка в военных училищах – они, напротив, скорее бросят преподавание в Семинарии, потому что служба там дает им большее жалованье, чем какое они получают от Миссии, а Миссия не в состоянии дать больше. Хорошо еще, что не совсем плохо исполняют и свою обязанность по Семинарии. Где же взять совсем бескорыстных людей, всецело преданных служению Церкви?

Сказал сегодня Игнатию Мацумото, что имею в виду на будущем Соборе предложить его в священники на место о. Василия Усуи, совсем разошедшегося со своим приходом в Одавара и бросившего храм там без службы, – живет, под предлогом болезни, в Готемба. Мацумото со своим спокойным нравом, наверное, полюбится в Одавара и других местах прихода о. Усуи, которого надо будет убрать оттуда. До Собора Мацумото, конечно, не должен никому говорить о моем намерении.

Был христианин из Цицибу Петр Морикава с женой Агафией, наставленные в вере и крещеные о. Иоанном Оно. Замечательна радость, с какою они приняли Икону Божией Матери, которою я благословил их.

6/19 февраля 1908. Среда.

Отпели и похоронили иподиакона Андрея Имада. Пред отпеванием я сказал несколько слов о нем. Пели оба хора; людей в Церкви было много. На могилу понесли великолепной процессией: крест, потом хор певчих, состоящий из обеих школ, диакон, два священника в облачениях пред гробом, покрытым новым парчовым покровом из Порт-Артура, и много народа.

7/20 февраля 1903. Четверг.

Катехизатор Исайя Мидзусима принес свою новую брошюру. Спасибо, хоть один он трудится, как следует. Без его брошюр за прошлый год и при отчетах по печати совсем почти нечего было бы послать Россию.

Врач Александр Сугияма приходил сетовать, что Церковь совсем в упадке, и говорит больше всего против заведующего Семинарией И. А. Сенума, что «в Семинарии нечисто (неправда)», что «оттого там бывает дизентерия» (в прошлом году один легкий случай был), что «дети его бродят по комнатам учеников», и прочее. Что за причина? – думал я – такого усердия у Семинарии человека, никогда доселе не являвшего усердия к Церкви. Пред 6-ю часами я без церемонии сказал ему, что у меня дальше нет времени слушать его – переводить надо. Когда вслед за тем пришел П. Накаи, и я сказал ему про речи Сугияма, он разрешил загадку: «Хочется врачу Сугияма, чтобы его сделали семинарским врачом, – он и другим христианам это толкует: как-де не христианского врача употребляют, а языческого, – это беспорядок в Церкви». Но, во- первых, Сугияма только что поселился в Токио, и мы не знаем, хороший ли он врач; во-вторых, нигде не бывает, чтобы без всякой причины отказали врачу, долго и хорошо служащему; а у нас семинарский врач лет 10 служит, а врач Женской школы – лет 20, и до сих пор мы были довольны ими.

8/21 февраля 1903. Пятница.

О. Игнатий Мукояма пишет, что христиане в Оцу совсем разладили со своим катехизатором Павлом Сайто и просят взять его от них. Причина – что он был, будто бы, нечестен в расходовании денег при постройке тамошней Церкви, что самовольно распоряжается в сем, что ссорится с ними, что безучастен к бедным и больным, что не заботится о проповеди, что злословит своего предместника. Продиктовал я письмо к о. Игнатию, чтобы он поехал в Оцу, сделал сильный выговор Павлу Сайто, но и уговорил христиан до Собора довольствоваться своим катехизатором, который и не без заслуг перед ними, как потрудившийся для постройки у них Церкви; заменить же его до Собора некем.

О. Петр Сибаяма прислал письмо к нему от христианина Исии из Кореи, в котором просят о. Петра опять посетить их, совершить таинства для них и сказать наставления. Пусть туда и обратно стоит 30 ен. Я написал о. Петру, что помогу ему 10-ю енами, проч. пусть дадут ему христиане в Корее.

9/22 февраля 1908. Суббота.

От студента III курса Казанской Духовной Академии, монаха Иннокентия Летяева письмо: спрашивает о буддизме и христианстве в Японии; пишет, что из преданности к миссионерству постригся в монахи, а первую приобрел, воспитываясь с детства на Алтае. Черты смирения видны в письме, но он являет и неважную развитость. Не пошлет ли его Господь сюда? Позову его в Миссию на следующие каникулы; пусть поживет с месяц, как жили здесь недавно студенты Санкт-Петербургского Университета, Надачин и Конеев, и присмотрится к делу Миссии; познакомлюсь и я с ним лучше, чем по письмам.

О. Феодор Быстров прислал чрез Русско-Китайский банк 7400 рублей, собранные Преосвященным Андроником и им на построение храмов в Мацуяма и Оосака для поминовения умерших здесь русских военнопленных.

10/23 февраля 1908. Воскресенье.

О. Василий Усуи прислал целую кипу церковных счетов – в доказательство, что он честно обращался с церковными деньгами. Это вследствие того, что я заметил ему в письме, что нужно расходовать церковные деньги по соглашению с христианами, которые жаловались, что он совсем не делает этого. Бьет не в цель; в честности его я не сомневался, христиане, кажется, тоже; а признание своей ошибки и до сих пор не являет.

11/24 февраля 1908. Понедельник.

Катехизатор Иоанн Гото из Одавара был; отец его захворал здесь оспой – так для посещения его приехал; зашел и ко мне. Один из тех, которые любят пользоваться ошибками других в свою пользу, хотя и мнимую. Стоит между христианами и о. Василием Усуи в Одавара и вместо того, чтобы произволить благоучительное мирное влияние в ту и другую сторону, злорадно бездействует, а может быть, и подливает масло в огонь. Хвалится, что очень занят по Церкви, много слушателей учения и прочее. Я предложил ему, посоветовавшись с христианами, вызвать отсюда в помощь себе Игнатия Мацумото, но едва ли он это сделает.

12/25 февраля 1908. Вторник.

Из Готемба, где ныне под предлогом болезни живет о. Василий Усуи, разладивший с христианами в Одавара, явился сын его Пимен, состоящий там в качестве катехизатора. В Ооисо помер 90-летний христианин наш, содержатель гостиницы; чтобы справить ему благолепные похороны, о. Василий отправил Пимена сюда добыть певчих, облачения, покров и прочее. Всем этим он и снабжен. Покров дал из порт-артурских церковных вещей, высланных сюда Японским Правительством из завоеванного Порт-Артура. Думали ли там жертвователи красивого гробного покрова, что справляют его для японских христиан?

О. Симеон Мии пишет, что думает отправиться в Кагосима, чтобы освятить там вместе с о. Яковом Тоохей построенную Церковь, и потом посетит другие Церкви ведения о. Якова, и просит дорожных. Они будут ему посланы. Но, по правде сказать, совсем непроизводительный это расход и расход немалый. Ему ли быть направителем церковной жизни, благочинным, с его совсем бабьим, до крайности слабым характером? Единственная польза: путешествия полезны ему от его падучей болезни; никогда не подвергается ей, когда много путешествует, – ну и пусть! Человек он очень хороший сам по себе.

13/26 февраля 1908. Среда.

Назначил было 5 ен в месяц вдове иподиакона Андрея Имада с детьми; пришла, плачет, просит еще. Дал 10 ен, пока старший сын кончит военную службу. Бог пошлет на вдову и сирот!

Был катехизатор из Эма Эраст Миясима – тоже явился навестить больного в оспе брата (оспа ныне свирепствует в Токио); рассказывал, что старик Моисей – там есть своевольный – невзлюбил жену своего приемного сына и прогнал – значит, развод состоялся по его капризу, и сын должен жениться на другой – конечно, по языческому обычаю. Сделается ли когда брак крепче в Японии, чем ныне? И сколько из-за этого несчастных детей!

14/27 февраля 1908. Четверг.

В привратницкой, у главных ворот Миссии, был полицейский пост со времени пред войной, когда стало беспокойно и опасно для Миссии, до сегодня. Жили полицейские, выходя отсюда в свои часы на улицу. Зато Миссия была охранена во время войны так, что ни одного стекла в Соборе и домах не разбили, и никакого изъяна или беспокойства не было. Теперь пост перенесли в другое место; а привратницкую мы отдали под квартиру одному полицейскому, который сегодня поселился в ней с женой. Все же будет некоторая охрана Собору и домам, особенно от любителей бросать камни в стекла иностранных домов.

15/28 февраля 1908. Пятница.

Катехизатор Савватий Оокава из Цукитате просит дорожные жене из Оосака к нему. Отказано. Дорожные семействам катехизаторов даются только при перемещениях по назначению Собора. Он же случайно поселился там, больше по своему желанию и по желанию своего отца, у которого жил некоторое время по болезни. Пусть на свои средства выписывает жену (живущую в Оосака у своего отца, о. Сергия Судзуки), если желает, или же подождет Собора, до которого недалеко.

Отцу священника в Кагосима Якова Тоохей, живущему в Токио, выдавалось, по просьбе о. Якова, на квартиру по 4 ены в месяц. Теперь о. Яков пишет, что эти «4 ены не нужны»; мать о. Якова недавно померла, отец остался один и будет жить у дочери, которая за учителем Василием Нобори. Довольно редкое благородство! Все обыкновенно говорят: «дай», «прибавь», «нужно»; а о. Яков – «не нужно»! Правда, все беднота. Но и о. Яков не богач.

17 февраля/1 марта 1908. Воскресенье.

До Литургии крещено 10 взрослых и детей. Между первыми один молодой человек впервые познакомился с христианством, осматривая Собор и выслушивая объяснение икон стариком Иовом Накацука; заинтересовался, спросил, где можно больше услышать, послан был к катехизатору здесь же, в Канда, основательно узнал вероучение, и ныне христианин.

За Литургией переводчик религиозных книг Иоанн Овата поставлен иподиаконом, чтобы заменить умершего Андрея Имада. Принял это звание с готовностию и радостию.

После Литургии ездил в Посольство, по приглашению от посланника, на блины в компании со всеми русскими.

С 3-х часов 10-ти ученикам Семинарии 6-го курса, по просьбе их, говорил беседу так, как бы начинающим слушать учение язычникам; они именно просили показать, как начинать катехизацию язычников. Дошел до начала объяснения творения мира Единым Триипостасным Богом.

Из Москвы, от Ольги Феодоровны Олиховой, получены превосходные серебряные напрестольный крест и дарохранительница для одной из Церквей в поминовение умерших здесь русских военнопленных. Стоят 690 рублей. Пришлось бы заплатить в Йокохаме пошлины 345 рублей – 50% с серебром вещей, если бы иокохамский наш консул не был любезен и настойчив и начальник таможни любезен и добр.

18 февраля/2 марта 1908. Понедельник.

О. Симеон Мии из Кёото пишет: «О. Петр Кано и другие отсюда извещают его, что собирают деньги на дорогу ему в Россию на Собор и избрали его послать» – так «может ли он надеяться, что поедет в Россию?» Я ответил, что если мне из Петербурга напишут, что я должен быть на Соборе, то я, конечно, поеду – а в таком случае прилично со мною поехать и представителю Японской Церкви, а таковым прилично быть именно ему. Я даже обещаю похлопотать, чтобы ему там дано было место среди иереев – участников Собора, так как Японская Церковь не есть еще самостоятельная, вроде Сербской или Болгарской, а только маленькая ветвь Церкви Русской.

19 февраля/3 марта 1908. Вторник.

Мэр города Сакаи прислал мне книгу, в которой описана служба сего города делу войны в 1904 и 1905 гг. Книга снабжена многими иллюстрациями; в числе их – вид молельни у наших военнопленных в Хаматера, где жили 23 тысячи порт-артурцев. Город Сакае построил на свои средства, в виде пожертвования, три молельни для военнопленных в Хаматера, открытые с трех сторон, чтобы богослужение было видно для множества молящихся. Это было очень трогательно, хотя, конечно, победителям великодушие дешево стоит. Я поблагодарил мэра письмом и за те молельни, и за книгу.

23 февраля/7 марта 1908. Суббота.

Я получил письмо из Москвы от Ксении Феодоровны Колесниковой, строительницы храма в Мацуяма, что она принимает на свой счет и постройку двух церковных домов у храма и ограды вокруг церковного места, с чугунною решеткою передней части. Написал тотчас же к Моисею Кавамура в Мацуяма, чтоб сняли фотографию постройки храма в том виде, которого достигли ныне, для отсылки Ксении Феодоровне вместе с точною сметою на дома и ограду. На храм она прислала прежде 7000 рублей; вероятно, около четырех тысяч обойдутся дома и ограда.

24 февраля/8 марта 1908. Воскресенье.

Сыропуст.

По обыкновению, вечерня с повечерьем и за ними прощанье, предваренное небольшою речью и земным поклоном от меня всем.

25 февраля/9 марта 1908. Понедельник

1-й недели Великого Поста.

С 6-ти часов утреня, продолжавшаяся полтора часа с небольшим.

С 10-ти – Часы и вечерня – то же.

С 6-ти вечера Великое повечерье, за которым Великий канон, как обычно, читал я; продолжалось два часа.

В Церкви, к сожалению, христиан из города почти никого, одни учащиеся; чтение истовое, пение весьма хорошее.

27 февраля/11 марта 1903. Среда.

С 10-ти часов преждеосвященная Литургия, продолжавшаяся более двух часов.

1/14 марта 1903. Суббота.

1-й недели Великого Поста.

Ежедневно были службы в таком порядке, какой указан выше.

Сегодня Литургия с 8-ми часов, и за нею все учащиеся приобщились Святых Тайн. Служил о. Роман Циба. Я сказал небольшую проповедь.

2/15 марта 1908. Воскресенье.

Неделя Православия.

Пред Литургией крещен один молодой японец, живший во Владивостоке и опять отправляющийся в Россию по торговым делам, но, кажется, принявший христианство по чистому усердию; дал ему свидетельство с просьбою допустить его в России к участию в святых таинствах Церкви.

3/16 марта 1908. Понедельник.

2-й Седмицы Великого Поста.

О. Игнатий Мукояма пишет, что Павел Сайто, катехизатор в Оцу, учинил какой-то подлог, преступление немалое, и потому никак не может быть больше катехизатором; христиане решительно настаивают на лишении его сего звания. Весьма прискорбно. Сайто больше 20 лет служит Церкви и уже удостоен иподиаконовского звания. Ответил о. Игнатию, чтобы доставил ясное свидетельство его преступления или привел свидетелей. Голословно я не могу принять такого важного обвинения.

От Ксении Феодоровны Колесниковой получен план иконостаса, сделанного ею в Москве для Церкви в Мацуяма, и список икон, утвари, облачений – все уже препровождено из Москвы, чрез Любек, в Японию. Самое полное и великолепное, по-видимому, снабжение Церкви.

4/17 марта 1908. Вторник

2-й Седмицы Великого Поста.

С 2-х часов по полудни Павел Ниицума читал мне свое сочинение: «8 оглашений язычникам», составляющие 8 больших тетрадей. Сегодня прочитал первую тетрадь, что составило больше двух часов беглого чтения. Весьма ясное изложение вероучения и превосходно написано. Будет полезная книга, когда напечатаем, что обещался сделать на свой счет.

Вечером, когда мы с П. Накаем сидели за переводом «Общей Минеи», в 8 3/4 часа, подали телеграмму из России, гласившую: «Епископ Сергий, ректор Академии, просит усердно назначить его Епископом Кёотским. Дайте отзыв, согласны ли. Будет Вам должным помощником. Митрополит Антоний». Дай Бог, чтобы последнее оправдалось!

5/18 марта 1908. Среда.

В 7 часов послал телеграмму Высокопреосвященному Митрополиту Петербургскому Антонию: «Прошу назначить». Иначе не мог ответить, как ни сомнительно, чтобы Преосвященный Сергий надолго приехал сюда.

Вчера явился некто, первым словом которого была рекомендация о себе: «Порт-Артурский герой», и с пафосом насказал кучу своих подвигов; говорил: «вот только раздеться неудобно, а то вы увидели бы, что все тело мое в ранах, пулевых и колотых», – и так далее. С ним была жена и сын лет 7. Суть всего: деньги ему нужны на дорогу в Россию, а в Посольстве не дают – так просил похлопотать, чтобы дали. «Иначе», – говорит, и велел сыну выйти из комнаты; «зачем?» – спрашиваю; «нельзя всего говорить при ребенке» – и показал знаком, что застрелится; сын уже был у двери; я сказал, что «не менее, чем он, не хочу слушать ужасов», удержал сына в комнате, а господина Цинтиуса, Никанора Федоровича, бывшего полицейского чиновника в Порт-Артуре, от дальнейшей комедии. Но так или иначе, все же он жалок, забравшись в Токио, без всяких средств на обратный путь, и потому я дал ему от себя 15 ен и обещал похлопотать у посланника о средствах ему на дорогу. Сегодня и был у посланника за этим. Заплачено будет за него в гостинице и дано до Владивостока на 2-ой класс по железной дороге и на пароходе.

7/20 марта 1908. Пятница.

Катехизатор в Оцу, Павел Сайто прислал свою отставку от службы, значит, правда, что он учинил важный проступок. Впрочем, прежде чем ответить ему, я должен яснее знать дело, и потому вновь написал о. Игнатию Мукояма объяснить мне обстоятельно, в чем собственно обвиняется Сайто.

Сказали, что хочет представиться мне какой-то господин из провинции Симооса. При входе приветствовал меня наподобие того, как молятся в кумирне, а чрез 10 минут выругал меня и ушел. Приходил просить дать ему помещение и, конечно, стол в Миссии, точно Миссия – гостиница, да еще для язычников; я отказал, inde irae. Так ведь почти всегда в жизни: «осанна» и «распни» – соседи друг другу.

8/21 марта 1908. Суббота.

Японский гражданский праздник.

Послал Ксении Феодоровне Колесниковой фотографию постройки храма в Мацуяма, рисунок чугунной ограды, передней части, и смету на дома и ограду, больше трех с половиной тысяч ен.

10/23 марта 1908. Понедельник

3-й недели Великого Поста.

О. Иоанн Оно из Такасаки хвалится своими успехами по проповеди: вчера 11 человек крестил там; пишет, что и еще есть слушатели учения. Просит на дорогу по Церквам. Послал и приветствовал в письме его и катехизатора в Такахаси Самуила Акуцу.

11/24 марта 1908. Вторник.

О. Николай Сакураи из Саппоро пишет, что катехизатор в Иванай, Павел Мацумото, задолжал там и сбежал. Из бонз был, хотя и казался верующим и порядочным человеком, когда учился в Катехизаторской школе, из которой и вышел лишь в прошлом году. Просит о. Николай назначить в Иванай Дамиана Айкава, выключенного из катехизаторов в числе 30 на прошлогоднем Соборе. Я ответил, что дам ему по 10 ен в месяц, как получал Мацумото, но буду посылать о. Николаю, и он пусть от себя частным образом употребляет на службу в Иванай Дамиана Айкава. Если в продолжении 2-х лет Айкава окажет успехи по проповеди, то будет открыто принят на службу. До сих пор он был совсем бесплодным – оттого и выключен, хотя всегда был скромным и благочестивым, каковым является и ныне; о. Николай пишет, что, живя в Саппоро, не пропускает ни одной церковной службы и в Церкви помогает петь.

12/25 марта 1908. Среда.

Сегодня П. Ниицума читал мне свое «6-е оглашение» – о Воскресении и Вознесении Спасителя – ровно три часа беглым чтением. Превосходно! Непременно надо, чтобы его труд был напечатан – весьма полезен будет не только начинающим изучать вероучение, но и христианам. Недаром был прежде много лет и отличным проповедником, и усердным священником-монахом. Вероучение знает и излагает, как немногие у нас могут.

13/26 марта 1908. Четверг.

Катехизатор в Маебаси Трофим Ногуци просится на проповедь в Корею и обещает не просить содержания от Миссии, а иметь только звание катехизатора. Но о. Павел Морита пишет, что «отпускать его опасно – человек неустановившийся, какой-то экзальтированный, вроде члена Армии Спасения, к проповеди, однако, усердия не являющий». Значит, остался таким, каков был здесь в Катехизаторской школе, и каким, по выходе из нее, в прошлом году Собором определен был под руку о. Павлу, с надеждой, что воспитается из него порядочный катехизатор. Так как о. Павел пишет, что Ногуци уже совсем решился и собрался в Корею, то я ответил ему – Ногуци: «Звание катехизатора дает Собор. В прошлом году Собор назначил его катехизатором в Маебаси. Пусть дождется Собора нынешнего года и просит о назначении в Корею. Если же ныне, без соборного определения, уйдет в Корею, то тем самым потеряет звание катехизатора и останется простым христианином». Вероятно, будет меньше еще одним, впрочем, плохим, катехизатором.

Плохой священник Яков Мацуда, в Окаяма, просил денег на дорогу по Церквам, а истратил из них 7 ен на какие-то лекарства и просит дослать. Отвечено: «Дорожные должны быть и употребляемы как дорожные, а истраченное самопроизвольно из них пусть возместит из своего жалованья». Совсем пустоцвет этот иерей, никаких плодов от него. Жаль, что был избран и поставлен. Но что делать, коли лучших нет!

14/27 марта 1908. Пятница.

Жалость проникла до глубины души: у дворника Матфея Иван померла дочь, на моих глазах возросшая, девятнадцатилетняя, от нарыва, который неумело разрезал неумелый врач в дешевой больнице – а в лучшую больницу бедность не позволила обратиться. Мне же не сказали.

15/28 марта 1908. Суббота.

О. Игнатий Мукояма был, чтобы рассказать все о катехизаторе Павле Сайто. Повинен он в обмане: взялся пристроить дочь одного христианина служанкой в дом одного полковника, нехристианина, но наговорил разное той и другой стороне, отчего обе стороны скоро же разладили – и остались: полковник с семьей без служанки, служанка без места; а Сайто оказался лгуном, на которого обрушилось негодование обеих сторон; деньги, которые он добыл своей комиссией, отобраны были от него, и остался он лишь с позором. Христиане, возмущенные этим, потребовали, чтобы он удален был от них. Вообще, П. Сайто занимался больше мирскими делами, чем своим катехизаторским делом; хлопотать – его любимое дело; с своими хлопотами он навязывается всем, кому нужно; но хлопоты же – не в линии его обязанностей, отчего навлекают на него осужденные и укоры христиан. Проповедью не занимается; с христианами сварлив и груб. Все это и было причиною того, что христиане написали прошение ко мне об удалении Сайто из Оцу, и избрали представителя – явиться с этим прошением ко мне. Но потом пожалели Сайто и предоставили ему самому просить об отставке от катехизаторства, что он и сделал.

Часа полтора я молча слушал о. Игнатия, показывавшего мне при рассказе вышесказанное прошение христиан со множеством подписей, письмо полковника к его брату-христианину с выражением негодования на катехизатора православного и прочее. В результате убедился я, что следует послать уведомление Павлу Сайто, что его прошение об отставке принято, – увольняется он, что сейчас же и сделано. Жаль его, но нужно дорожить и репутацией катехизатора и охранять это звание от нареканий.

Глаза разболелись так, что читать трудно; вероятно, виною тому рукопись Павла Ниицума, которую он читал, но по которой я беспрерывно глазами следил, чтобы лучше понимать; а рукопись мелкая.

16/29 марта 1908. Воскресенье Крестопоклонное.

Богослужение отправлял вчера и сегодня; но читать ничего не мог, что прескучно. Вечером, впрочем, переводил.

17/30 марта 1908. Понедельник.

Д. К. Львовский приходил пожаловаться, что Петр Обара нисколько не занимается усовершенствованием себя в пении, почему я при нем же призвал Обара и сказал, что увольняю его от певческой службы – с будущего месяца жалования он не получит. За леность уволен прежде от катехизаторской службы – попросился продолжать учение по пению, чтобы сделаться учителем пения; но и тут не годен. Пусть идет, куда хочет, – что, впрочем, он едва ли скоро сделает.

18/31 марта 1908. Вторник.

Павел Сайто прислал прошение о принятии его опять на катехизаторскую службу. Отвечено, что этого нельзя сделать.

19 марта/1 апреля 1908. Среда.

Умер в Порт-Артуре бывший катехизатор Петр Акаси, из окончивших недавно курс Семинарии, оставивший службу, чтобы побольше добывать денег.

20 марта/2 апреля 1908. Четверг.

С участием всех учащихся отслужил панихиду по Петре Акаси. О. Симеон Мии пишет об освящении им и о. Яковом Тоохей Церкви в Кагосима, и о других Церквах ведения о. Тоохей, посещенных им. Хвалит благочестие христиан; пишет, что все любят о. Якова.

Из Нагасаки пишет о. Антоний Такай, что крещено им трое, наученных вере. Это первый плод его проповеди там – пишет, что и еще есть слушатели учения. Помоги Бог!

21 марта/3 апреля 1908. Пятница.

Японский праздник.

Утром перевода не было, почему написал несколько писем в Россию и, между прочим, послал во Владивосток, в Восточный институт, несколько книг издания Миссии в обмен на присланные оттуда три книги издания Института.

22 марта/4 апреля 1908. Суббота.

Дмитрий Матвеевич Позднеев был просить рекомендации для сочиненного им учебника японского языка «Токухон», по поводу дурного отзыва о нем Спальвина, профессора Восточного института во Владивостоке. Обещал я дать добрый отзыв от Семинарии, где у нас русские ученики учатся по нему, если из Владивостока запросят.

23 марта/5 апреля 1908. Воскресенье

4-е Великого Поста.

До Литургии 6 человек крещено.

С 3-х часов моя лекция ученикам Семинарии, в продолжение прежней – о сотворении мира (опыт оглашения новым слушателям из язычников). Договорено до грехопадения, о чем будет речь в первое воскресенье следующего месяца.

24 марта/6 апреля 1908. Понедельник.

Иподиакон Моисей Кавамура прибыл из Мацуяма, где присматривает за постройкой храма, и рассказал о ходе постройки; идет успешно, и скоро будет кончена. Между прочим, сказал, что четыре человека из связанных с постройкой заинтересовались христианским учением, оглашены и уже крещены. Но больше христиан там почти никого, и несколько прежде крещенных выбыли в Кобе и инде.

Павел Сайто просит денег на переезд в провинцию Фокусима, где думает заняться чем-то. Послано ему месячное содержание его, 20 ен 50 сен, в экстренную помощь. Но о. Игнатий Мукояма говорит, что у него накоплено тысяч до двух; сын ему из Америки много присылает; недавно, например, прислал 200 ен. Если и не так много, то во всяком случае, он от безденежья не будет страдать, кажется.

25 марта/7 апреля 1908. Вторник.

Праздник Благовещения.

Прелестная погода. Радостное богослужение, хотя, к сожалению, не так много в Церкви, как следовало бы для такого праздника.

Письма с Афона порядочно-таки надоедающего о. Денисия ко мне и к о. Симеону Мии.

26 марта/8 апреля 1908. Среда.

Христианка из Нагано, старушка Зоя Конке, очень усердная, хорошо рассказала о своей Церкви; прибыла в Токио, будто бы нарочно для того, чтобы повидать меня и о. Павла Сато, своего крестного отца. С нею племянница, урожденная христианка, но веры совсем не знающая – воспиталась у язычников и ныне служит тоже у язычников – по больным, сестрой милосердия или сиделкой; следы благодати Божией, однако, есть в душе – очень обрадовалась иконке и книжкам, которые я дал ей.

Иван Акимович Сенума и Исаак Кимура приходили советоваться насчет приобретения у русских берегов мест рыбной ловли в пользу Семинарии, на содержании ее, и даже каботажного права – для того же. Я отказался содействовать в сем. Боюсь обманов, на которые японцы такие мастера. Притом же все дело еще покрыто густым туманом; как и приступиться к нему – еще не знамо. Но сразу видно, что рыбные ловли – ненадежное средство для содержания Семинарии; оно должно быть регулярным, а рыбные ловли иной год весьма удачны, иной – совсем нет.

27 марта/9 апреля 1908. Четверг.

Ночью и до полудня сегодня шел снег хлопьями, и выпало выше фута.

Поселилась недалеко от Миссии некая нелегальная русская, госпожа Конде, нравственности весьма сомнительной. Прислала сегодня мне письмо весьма странное, из которого, однако, видно, что один из русских учеников, ныне находящихся в Семинарии, самый возрастный, кажется, развращен ею. Ответил ей, чтобы не принимала русских учеников, но едва ли будет польза. А как пресечь зло – не знаю. Не уследишь за учениками, особенно за отравленными.

28 марта/10 апреля 1908. Пятница.

Василий Окуяма, катехизатор в Канума, пишет, что его пригласили говорить христианское учение на тамошнем заводе. Посланы ему брошюры в помощь.

О. Николай Сакураи пишет, что Павел Мацумото, недавно самопроизвольно оставивший свое место в Иванай, опять просится на службу, и что о. Николай сказал ему: «Если за него попросят христиане в Иванай, вероятно, это возможно». Я ответил, что и в этом случае нельзя – человек, прямо видно, малонадежный.

Пишет еще о. Сакурай, что христиане в Отару хотят поскорей кончить постройку своего церковного дома, и потому просят дать им в долг 200 ен из денег Церкви Суду, и просит о. Николай прислать ему эти 200 ен (так как деньги хранятся в Миссии). Немедленно посланы.

29 марта/11 апреля 1908. Суббота.

О. Роман Фукуи пишет, что в Кусиро утонул в реке тамошний христианин Антипа Фудзивара. Большое несчастье для его семейства и для Церкви в Кусиро; Антипа был там самый усердный христианин и радетель Церкви, притом же и человек состоятельный был. О. Роман даже и на погребение его не мог приехать – не поспел бы за дальностью и неудобством дороги; пишет, что телеграммой просили о. Андрея Метоки из Хакодате приехать – неизвестно, сделано ли это.

Получена из России мартовская книжка «Христианского чтения», в которой статья Семена Васильевича Недачина: «Верования японцев и японские храмы». Из нее видно, что Семен Васильевич в миссионеры сюда не годен. Христиан наших описал христианами из-за хлеба, всех японцев хитрецами, лжецами, полудикарями; сведения о храмах и религии – пустые и неверные. Словом, явился пессимистом насчет японцев, если не ненавидящим их, то презирающим; куда же такому быть миссионером у них! Идеалистического свойства у него ни на каплю; сухой, и притом полуслепой скептик. Японская Церковь фактически существует уже пред глазами всей России: японские священники обслуживали 70 тысяч русских пленных здесь и приобрели общую их любовь и уважение; возможно ли было бы это, если бы все наши служащие Церкви были служащими, а прежде того крестившимися, только из-за хлеба?.. Странно, что такой молодой человек – уже сухой скелет. И какая бесцеремонность! В таком дезабилье – пред большою публикой; сведения – с которыми следовало бы постыдиться являться теперь, когда об Японии уже написано немало хороших книг, сообщающих сведения верные; названия предметов перековерканы до неузнаваемости. Нет, нет, с такими замашками не годится быть здесь миссионеру.

30 марта/12 апреля 1908. Воскресенье

5-е Великого Поста.

Ровно 28 лет, как я Епископ. Но как мало сделано за это время собственно епископского! Боже прости и пощади!

До Литургии 5 детей крещено. За Литургией до 60 причастников. После зашла Варвара Окамура, жена литографа, пожертвовала на Церковь 500 ен и просила завтра освятить их новопостроенный дом.

В 2 часа служащие Церкви здесь, собравшись человек до 30, служили панихиду по умершим недавно сослуживцам, потом угощались и говорили речи.

31 марта/13 апреля 1908. Понедельник.

Во 2-м часу поехал освящать дом Павла Окамура. Два дома, японской и иностранной конструкции, с садом занимают 1000 цубо, и за одну эту землю только заплачено 60 тысяч ен; дома тоже великолепные. Видимо, Бог благословляет их земным счастием. Убеждал их не лишать себя и детей и блаженства Небесного.

Когда освящал икону для Окамура, в Соборе встретился с двумя русскими, и на поданной карточке прочитал: «Владимир Павлович Рябушинский». «Москва? Фамилия известная», – заметил я. «Да, мы старообрядцы», – ответил один. «Даст Бог, скоро будем славить Господа одними устами». «Мы и теперь – мы же только обрядом разнимся». «Прошу ко мне завтра в это время». «Да мы сегодня уезжаем – мы только повидать вас».

С тем и простились, причем они взяли благословение.

1/14 апреля 1908. Вторник.

При отправлении сегодня содержания дальнейшим служащим Церкви на 5 и 6 месяцы, написано в Кумамото к катехизатору Иустину Нода, что теперешняя посылка ему 30 ен последняя, так как он по болезни давно уже не может служить. Об этом же написано главному катехизатору в Кумамото и священнику их о. Петру Кавано. Болезнь – сумасшествие. Весьма жаль! Пусть его вперед родные содержат.

2/15 апреля 1908. Среда.

После полудня провинциальные христиане посещали. Была христианка с дочерью из Оцу, отправляющаяся к мужу в Корею, очень благочестивая и хорошо знающая вероучение. Муж там торгует часами; тоже хороший христианин. Был старик-христианин из Санума, тоже, как видно, усердный христианин, но, к сожалению, с запахом вина.

О. Василий Усуи описывает свое путешествие по Церквам; 11 человек крестил. Из них трое крещены в Касивакубо. Кстати, оттуда сегодня получена фотография тамошней маленькой Церкви, очень приличной на вид. Построена и содержится усердием Иоанна Мори, бедного, но усердного христианина; он и сын его, катехизатор Петр Мори, видны тут же у Церкви.

Между прочим, о. Василий пишет про буйный характер вдовы священника Агафьи Косуги; служит там учительницей и дерется с учителями: один ее побил, а другого она стулом хватила. А по виду она такая мягкая и кроткая.

3/16 апреля 1908. Четверг.

Английский Bishop Awdry с племянницей был, просил рекомендательного письма в Москву, чтобы представиться там Митрополиту; едет вместе с епископом в Оосака Foss’om и епископом в Корее Turner’ом. Я сказал, что Московский Митрополит теперь в Петербурге; но я дам письмо к его викарию, Преосвященному Василию, Епископу Можайскому. Если случится и Митрополит в Москве, то Преосвященный Василий представит их ему.

4/17 апреля 1903. Пятница.

О. Андрей Метоки пишет, что съездил в Кусиро и похоронил Антипу Фудзивара; оказывается, что он не утонул, а замерз; упал с обернувшейся лодки, нагруженной дровами, выплыл на берег, но не мог добраться до деревни, отстоявшей на 5 миль от того места, дорогой ослабел и замерз; уже на пятый день нашли его. Весьма жаль доброго христианина.

О. Сергий Судзуки пишет, что в Вакаяма 12 человек крестил.

Павел Иосида, катехизатор в Кагосима, прислал подробнейшее описание освящения тамошней Церкви, – отдано для напечатания в «Симпо».

Мы с Павлом Накаи закончили предпасхальное занятие переводом – на 19 главе Общей Минеи остановились.

За всенощной были все учащиеся. Пели семинаристы на клиросе.

5/18 апреля 1908. Суббота Лазарева.

Утром Литургия с 6 часов, за которой были школы; пение – как вчера; было немало причастников.

В 11 часов было протестантское отпевание Mr. Stevens’а, американского дипломата, служившего по найму Корейского Правительства в Сеуле, но за крайнюю преданность японским интересам убитого в Сан- Франциско 25 марта нового стиля корейскими патриотами. По приглашению, полученному из японского Министерства иностранных дел, я был на этом отпевании. Два епископа: английский Awdry и американский McKim служили со множеством другого духовенства, американского и японского. Церковь полна была высшим обществом, собравшимся отдать последний долг убитому.

За нашей всенощной с вербами было много молящихся, в том числе, и несколько русских и иностранцев.

О назначении сюда Преосвященного Сергия уже напечатано в японских газетах вчера и сегодня, и репортер приходил за сведениями о нем; я дал Петру Исикава официальную книгу состава нашей иерархии – перевести оттуда о нем.

6/19 апреля 1908. Вербное Воскресенье.

За Литургией больше 100 причастников с детьми.

После службы разные гости у меня до часу; между ними жена врача из Хитоёси, на Киусиу, урожденная христианка, но за язычником замужем; дал ей подходящих книжек и наказывал непременно обратить мужа, что, даст Бог, и сделается, так как христианка усердная.

С 6-ти часов вечерня и повечерие; были все учащиеся, и из города 2–3, между ними одна русская, желающая говеть здесь.

7/20 апреля 1908. Великий Понедельник.

Службы сегодня – как и на следующие два дня назначены – в 6 часов утра утреня, продолжалась полтора часа; в 10 часов Часы, вечерня и преждеосвященная Литургия, кончилась в половине 1-го часа; в 6 часов вечера Великое повечерье, продолжалось меньше часа, и я дал выговор Матфею Кагета за поспешное чтение.

В 2 часа поехал попрощаться с Bishop’oм Awdry и отвез ему рекомендательное письмо в Москву к Преосвященному Василию, Епископу Можайскому.

Потом побыл в Посольстве, попросил посланника выхлопотать пропуск в таможне, в Кобе, 35 мест, идущих из Москвы с иконостасом и всем церковным снабжением для Церкви в Мацуяма. Юрий Петрович Бахметев очень любезно обещал сделать это. Рассказал он, что уже получил официальное уведомление о назначении сюда на его место и уже не посланником, а послом, Малевского-Малевича. Видимо, обижен он, что не его оставляют здесь послом, и я искренно посочувствовал ему. Малевский, по его словам, был прежде католиком, теперь православный; служил в Министерстве иностранных дел директором Торгового отделения, теперь сенатор; толковал с японцами по заключению торгового трактата в последнее время, чем, вероятно, и выдвинулся; летами старше Бахметева. Больше Юрий Петрович сведений не мог сообщить о нем, по незнакомству с ним.

8/21 апреля 1908. Великий Вторник.

О. Феодор Быстров извещает, что вследствие воззвания Преосвященного Никона, Епископа Вологодского, в «Колоколе», в пользу Миссии, о. Иоанн Ильич Сергиев, Кронштадтский, пожертвовал на Миссию 1000 рублей. Преосвященный Никон от себя также дал 300 рублей. Слава Богу, видимо, не оставляющему Миссию Своим попечением!

9/22 апреля 1908. Великая Среда.

Вставши в 3 часа, написал благодарственные письма о. Иоанну Кронштадтскому и Преосвященному Никону. Последнего несколько и укорил за профанирование почтенных слов «просветитель», «апостольский» и подобным приложением ко мне. Больно уж коробит меня всегда чтение подобных, неподходящих ко мне выражений. Они, конечно, составляют pia desideria, чаяния, мечты пишущих, но помимо бы меня.

В Соборе на Часах, во время которых я стоял на клиросе, подают мне карточку: «Василий Иванович Немирович-Данченко» (русский писатель). Я написал на ней: «Милости прошу после полудня до 2-х часов» – и послал обратно. Через 20 минут снова приносят ее, с надписью под фамилией: «Будет (и прочее) в назначенное время», и дальше: «Изумлен удивительным хором, какого не услышишь и дома в России!» Но мог слышать он только пение: «Иже в шестый день же и час» и «Иже в девятый час». Весьма лестно для нашего хора от такого опытного вояжера.

Исповедал довольно много русских и наших японских священнослужителей.

10/23 апреля 1908. Великий Четверток.

С половины 8-го часа звон к Причастному Правилу; по прочтении его трезвон к Часам и Литургии. Приобщались все учащиеся и несколько русских (другие – в Посольской Церкви). Служили три иерея и два диакона, заготовлен Агнец для Запасных Даров, имеющих быть раздробленных и высушенных завтра.

После 2-х часов Данченко был у меня и говорил интересно. Я показал ему наши школы, библиотеку и всю Миссию по наружности. При нем же из Посольства студент Вит. Ал. Скородумов привез таможенный пропуск для 35 мест с иконостасом и прочим для Церкви в Мацуяма – груз, имеющий прибыть в Кобе 1 (14) мая.

Из Йокохамы, согласно моей просьбе и хлопотам тамошнего нашего консула Виктора Феодоровича Гроссе, присланы обучающиеся там в католических школах 15 русских мальчиков и 7 девочек, чтобы поговеть здесь и встретить праздник Пасхи. С 6-ти часов всенощная с чтением 12 Евангелий.

11/24 1908. Великая Пятница.

С 9-ти часов Часы. С 3-х часов вечерня и вынос плащаницы. В Церкви довольно много христиан. С 6-ти часов вечера повечерие и всенощная. Я и три иерея читали Статью Отпевания. По окончании, св. плащаница обнесена вокруг Собора, причем было так тихо, что свечи не гасли. Кончилось богослужение, как и вчера, почти в 9 часов.

Иокохамские учащиеся сегодня с 9-ти часов утра исповедались у о. Петра Булгакова. На вечерне и всенощной были в Соборе.

Днем директор школы мальчиков в Йокохаме был здесь у меня; согласился, чтобы мальчики остались здесь до полудня понедельника (а заказывал прежде, чтобы присланы были в воскресенье, так как в понедельник-де должны быть в классах).

12/25 апреля 1908. Великая Суббота.

С 9-ти часов Литургия. Причастники, между которыми несколько русских, вчера исповедавшихся у меня. Иокохамские приобщались в Посольской Церкви.

Пение все эти дни преплохое, так как Д. К. Львовский и лучшие певчие, 8 человек, в Посольстве на богослужениях, регенты Обара и Кису больны. Разнят иногда пренесносно, так как в большом хоре, если все расползутся, как раки, то уже святых выноси!

День прошел душевно мирно, в приготовлении в Великому Празднику. Между прочим, Miss Palmer, английская миссионерка, согласно ее вчерашнему премилому письму, приходила со своей компанией проститься со мной и Собором пред отбытием в Англию.

13/26 апреля 1908.

Светлое Христово Воскресенье.

В ночь до Пасхального богослужения миссийский дом, по обычаю, полон людьми, их шумом и движением. В Крестовой Церкви приходы соперничают в украшении своих приносов, куличей и яиц. В Соборе пред плащаницей тихо читают Деяния и слушают переменяющиеся посетители.

За четверть часа до 12-ти начинают убирать плащаницу, в 12 часов ровно начинается богослужение. Читается только начало повечерья. Потом открываются Царские врата, поют «Воскресение Твое Христе Спасе», и совершается крестный ход вокруг Собора. Когда после литии входят в Собор, он полон светом паникадил, и начинается совершение чудной Пасхальной заутрени. На небе, конечно, в это время еще радостней празднуют Воскресенье Христово, но и на земле хорошо бы было, если бы почаще давалась людям вот такая радость, которую вот сегодня испытывали они, как и всегда испытывают в этот день и в эту заутреню и следующую за ней Литургию…

Кончилось все богослужение в половине 4-го часа. После сего – освящение разговения – сначала у меня, причем я пригласил гостей разговеться и оставил их – в Крестовой Церкви, причем пели все наполнявшие Церковь христиане. Христованье со всеми, без поцелуев, но со вручением яйца… Уже и свет, и дом делается тише и тише.

С 8-ти часов поздравление учащихся и учащих, что делается долго. Часу в 10-ом русские – ныне Д. М. Позднеев, о. П. Булгаков и другие – были.

В 3-м часу и дальше члены Посольства с поздравлением, и другие русские, между ними В. И. Немирович-Данченко, хотевший непременно приехать в Собор на Пасхальную Заутреню, но, вероятно, по обычаю писателей, забывший о сем.

В 5 часов Пасхальная вечерня, на которой, кроме школ, были и из города молящиеся.

14/27 апреля. 1908.

Понедельник Светлой Седмицы.

С 7-ми часов такое же, как вчера, полное Пасхальное богослужение – утреня и Литургия вместе. К сожалению, рубил дождь, и молящихся было меньше из города, чем всегда бывало.

В 10 часов кончилась служба, после которой поздравление наших певчих у меня. В это время приехал посланник Юрий Петрович Бахметев с супругой Марией Николаевной, приславшие наперед угощение русским воспитанникам из Йокохамы и нашим русским (всего 35 человек). Я побыл с ними в зале, где прощались, воспитанники пропели «Боже, Царя храни», прокричали «Ура» Царю, потом посланнику. Затем я принял Юрия Петровича и Марью Николаевну у себя. По отъезде их было поздравление священника о. Ал. Савабе с певчими и христианами из Коодзимаци, после чего они угощены, по обычаю.

В 2 часа воспитанники и воспитанницы из Йокохамы отправлены обратно в их школы, первые – с учителем П. Д. Уцияма, вторые – с учительницей Евой Ито.

В 3 часа я отправился сделать пасхальные ответные визиты посланнику и другим членам Посольства, с о. П. Булгаковым в том числе; также Немировичу-Данченко, которого не застал дома.

15/28 апреля 1908.

Вторник Светлой Седмицы.

С 7-ми часов Пасхальное богослужение; также служил я с оо. Циба и Мидзуно. По окончании мы с Д. К. Львовским отслужили молебен по просьбе одной русской.

Также много поздравителей и угощение чаем и прочим зашедших гостей. В 2 часа поехал посетить учителя русского языка у японцев Алек. Алек. Петрова с его милой семьей, бывшего завзятым левым, два раза сидевшего в Петропавловской крепости, но далеко уклонившегося теперь направо; так должно быть и со всеми порядочными русскими, случайно заблудившимися.

Вернувшись, нашел на столе разные письма; между прочими от Ксении Феодоровны Колесниковой, со вложением чека на 5000 рублей на построение двух домов у Церкви в Мацуяма для священнослужителей, на ковер для Церкви и прочее. Да благословит Бог христолюбивую жертвовательницу!

16/29 апреля 1908.

Среда Светлой Седмицы.

Был в Йокохаме, чтобы разменять в банке вчера полученный от К. Ф. Колесниковой чек, давший 5107 ен 74 сен, а также сделать пасхальные визиты консулу Гроссе, Позднееву, военному агенту Самойлову и его помощнику и прочим. Все принимали чрезвычайно любезно, но вернулся я домой в 4 часа чрезвычайно голодный, что дало урок на будущее время заказывать обед дома, уезжая на любезность, чего я сегодня не сделал, надеясь на хлебосольство земляков.

17/30 апреля 1908 г.

Четверг Светлой Седмицы.

Утром получил с почты в ящике пасхальное яйцо из Москвы от Ксении Феодоровны Колесниковой, фарфоровое, с прекрасно нарисованным воскресшим Спасителем. При яйце письмо, в котором Ксения Феодоровна выражает желание, чтоб в Мацуяма при Церкви дома и ограда были окончены постройкой вместе с полным окончанием постройки Церкви, так чтобы все вместе было освящено. При письме две вырезки из газет: о постройке Церкви в Мацуяма одною московскою дамою и о Миссии воззвание Преосвященного Никона.

Потом получены письма с почты, между ними одно от о. Ф. Быстрова, в котором говорится, что едва ли приедет сюда Преосвященный Сергий; в долгах он: в Семинарии на нем начет в 48000 рублей, в Академии теперь идет ревизия и предвидится что-то неприятное для него, портной Золкин подал на него в суд взыскание на 900 рублей. Благожелатели Миссии и встревожены назначением сюда такого человека: в показание сего о. Феодор приложил письмо к нему Варвары Александровны Иордан, а в нем какой-то важный деятель в Синоде выражает изумление, что Преосвященный Сергий посылается сюда. И дай Бог, чтоб не приехал!

Прискорбное сегодня: в госпитале помер от брюшного тифа один ученик Семинарии, скромный, хорошо учившийся 17-летний юноша Роман Нумакура. Отслужили по нем в Соборе Пасхальную панихиду; а отпевать, вероятно, завтра придется одни кости его – из госпиталя повезут сжигать его, как умершего от заразной болезни.

Еще прискорбное: болен, почти при смерти, единственный наш хороший из японцев регент Алексей Обара, а сосед его, учитель пения, Петр Тоокайрин, имеет жестокость обижать его – «зачем-де харкотину бросает в канаву, которая идет мимо его квартиры, буду жаловаться полиции». Когда посетил я сегодня Обара, жена его разрыдалась, жалуясь. Призвал я Тоокайрина и велел ему извиниться пред Обара или же пусть уходит с миссийского двора, на котором такие нехристианские отношения друг к другу недопустимы.

Были разные посетители из иностранцев: полковник Армии Спасения Arthur Bates, ревизующий свои посты по свету; англиканский миссионер Rev. King с жителем Болин-сима, потомком португальца, Mr. Гонзалесом, женатом на японке; на острове у них только 80 человек обитателей; King допытывался, почему у нас ныне Пасха не в одно воскресенье с ними, тогда как весеннее полнолуние было за три дня до их Пасхального воскресенья, которое, по правилу Никейского Собора, должно было быть и нашим Пасхальным, тогда как мы праздновали Пасху на одно воскресенье позднее. Очевидно, другой причины нет, кроме той, что календарь сделался неверен, и его надо исправить.

18 апреля/1 мая 1908.

Пятница Светлой Седмицы.

Когда третьего дня был в Йокохаме у военного агента Самойлова, он сказал мне, что военное здешнее Министерство предполагает перенести всех погребенных в Японии русских военнопленных в одно место, чтобы удобнее было содержать кладбище их в порядке и охранять от осквернения. Два раза уже говорили с Самойловым об этом, но он отвечал, что это дело – вырытие покойников из могил и перенесение их в другое место – предлежит моему ведению; и спрашивал Самойлов моего мнения об этом. Я отвечал, что дело это исполнимое; вырыт же был погребенный в Йокохаме наш посланник Давыдов из могилы, чтоб отослать его в Россию; почему же не вырыть военнопленных, чтобы собрать их – хорошо бы – в два места: в Мацуяма и Хаматера, поблизости к храмам, строемым для поминовения их (в Мацуяма и Оосака). Разбросаны теперь могилы их ровно в 25 местах. Действительно, как усмотреть, чтоб они хранились в порядке? И надо благодарить Военное Министерство за заботливость.

Поехал сегодня в Нарасино, где погребены 34 военнопленных, посмотреть их могилы. Кладбище в лесу; стоят 34 памятника в два ряда; унтер-офицерам памятники в 3 фута вышины, рядовым в два фута и 2 дюйма, должно быть; все из хорошо вытесанного камня; на трех сторонах высечены надписи: на одной – чин, имя фамилия, на другой – какого полка, на третьей – год, месяц и число смерти; все памятники на двух четвероугольных плитах каждый; кладбище огорожено и содержится в порядке. Вероятно, во всех местах военное начальство сделало то же для наших пленных покойников. Но надолго ли? А если будут собраны на два кладбища, близ Церквей, то им обещается вековая сохранность. Буду стараться, чтоб это сделано было.

19 апреля/2 мая 1908.

Суббота Светлой Седмицы.

Получен указ Святейшего Синода об определении сюда Епископом Кёотским Преосвященного Сергия, ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии. Дай Бог ему быть действительно «добрым» священнослужителем здесь, как обещал Высокопреосвященный Митрополит Антоний!

Отпет пасхальным чином умерший третьего дня семинарист Роман Нумакура; посреди Церкви стоял под гробным покровом небольшой ящик с его костями и пеплом, так как его, умершего заразною болезнию, сожгли. Товарищи трогательно украсили гробик его прекрасным венком. Пред отпустом я сказал небольшую речь.

Из Казани от Павла Васильевича Щетинкина получено пожертвование для Церкви: священническое и два диаконских облачения и два стихаря для чтеца и священосца; еще дароносица и два требных креста. Все ценою 110 рублей. Спаси Бог доброго жертвователя!

Толпа англичан с Mr. Loomis’oM и M-me Lowder, моими знакомыми, пришли сначала ко мне, потом ко всенощной, слушать пение наших хоров.

После всенощной исповедался у меня студент Петербургского Университета Леонид Дмитриевич Соболев, живущий здесь для практики в японском языке.

20 апреля/3 мая 1908.

Фомино Воскресенье.

Утром написал к военному агенту Владимиру Константиновичу Самойлову, полковнику, побуждая его согласиться на предложение здешнего Военного Министерства собрать всех наших погребенных военнопленных, но просить – не в одно место собрать, а в два, в Мацуяма и Хаматера.

После Литургии было много гостей, особенно из Оказаки; одна христианка, Нина Накаяма, презентовала мне корзину великолепно сделанных искусственных цветов.

С 3-х часов была моя лекция старшим семинаристам – о грехопадении.

С 6-ти всенощная, которую пели семинаристы на клиросе.

21 апреля/4 мая 1908. Понедельник.

С 7-ми часов Литургия, потом Вселенская панихида, которую служил и я. По обычаю, многое множество блюд и чашек с кутьею, и замечательно все изукрашены крестами и разными фигурами из разноцветных конфет, изюма, коринки по белому рису. Никто не учил этому. Как не сказать, что японцы – народ с врожденным эстетическим чувством?

К сожалению, дождь сегодня – неудобно поминовение на могилах, хотя, конечно, на кладбища отправились и священнослужители, и христиане.

Вечером опять отпустил иподиакона Моисея Кавамура в Мацуяма надзирать за окончанием постройки храма. Послал чрез него консулу в Кобе, Александру Сергеевичу Максимову, выхлопотанный здесь беспошлинный пропуск в таможне, в Кобе, на 35 мест с иконостасом и всем церковным снабжением, идущим из Москвы, и просил письмом, когда придет этот груз, уведомить Кавамура, чтоб он приехал из Мацуяма взять его оттуда.

22 апреля/5 мая 1903. Вторник.

Мы с П. Накаи начали наше занятие переводом: с 19 главы Общей Минеи. Но в школах и сегодня праздник: в «Сёоконся» празднуют воинам, умершим за Отечество, – значит, патриотическое торжество, которое японец не может не праздновать.

После полудня с секретарем Д. Фудзисава пересмотрели пасхальные поздравления из Церквей; собралось всего: телеграмм 40, на которые, по получении их, тотчас же из канцелярии и отвечаемо было; писем 72, «хагаки» (листков) 52; на них отвечено от моего имени благодарностию и взаимным поздравлением в ближайшем номере «Сейкёо-Симпо».

Получен подарок из Полоцка: пояс, скуфейка, яйцо, 3 рубля и прочее от Екатерины П. Петровой.

23 апреля/6 мая 1908. Среда.

Тезоименитство Государыни Императрицы.

Вставши в 3 часа, написал письма Преосвященному Иннокентию в Пекин и Преосвященному Василию в Москву.

В 10 часов оставил перевод, чтоб отправиться в Посольство на молебен, после которого был завтрак у посланника; между гостями был писатель Немирович-Данченко.

После завтрака Юрий Петрович показывал мне свою коллекцию редкостей, приобретенных в Японии. Проходя мимо книг, я сказал: «Из книг оставьте в миссийскую библиотеку на память о вас».

Но просьба оказалась неудачною:

– Тут все больше французские романы такого содержания, что вы читать не станете; хорошие же книги я с собой возьму, – отпарировал мои слова Юрий Петрович.

24 апреля/7 мая 1908. Четверг.

До прошлого года земля под Собором и Миссиею считалась занятою от Японского Правительства Посольством, и рента за нее вносилась Правительству чрез Посольство. Но в прошлом году участок земли переведен прямо на Миссию, и плата требуется правительством непосредственно от Миссии. Сегодня внесена рента за год – 460 ен 35 сен (прежняя была 299 ен).

Диакон Павел Такахаси и Исайя Мидзусима потащили меня сегодня в фотографию сниматься. Фотограф Кудо, один из лучших в Токио, разбогатевший на фотографии и построивший себе большой дом неподалеку от Миссии, и православный христианин, по имени Исаак, но и несознающий себя христианином и никогда не бывающей ни в Церкви, ни в Миссии; уроженец города Куруме, на Киусиу; крещен в детстве и оставлен без научения, по небрежению местного проповедника и священника; таким и возрос. Сколько у нас таких! И это от неимения русского миссионера, который бы постоянно путешествовал по Церквам и наблюдал, чтобы катехизаторы и японские иереи исполняли как должно свои обязанности.

25 апреля/8 мая 1908. Пятница.

Объявленный по Церквам сбор 600 ен на дорогу о. Симеону Мии в сопутствие мне, когда и если я отправлюсь на предположенный в России Собор, сделан был в таких неловких выражениях, что христиане из разных мест уже шлют мне прощальные благожелания. А Петр Исикава сегодня привел ко мне Якова Хигаси, из Мориока, приехавшего просить меня взять его с собой в Россию: «буду-де прислуживать Вам, заботиться о багаже» и прочее. Но, по разговоре с ним, оказалось, что у него цель своя, практическая; он промышляет разведением коров и молочным делом, так хочет посмотреть, как это дело ведется в России. Я ему говорил, что, отправляясь со мной, он едва ли будет иметь возможность видеть что-нибудь по этому предмету, так как я должен буду, нигде не останавливаясь, проехать в Москву, а оттуда также обратно в Японию, и советовал лучше отправиться самостоятельно, чтобы останавливаться в предварительно намеченных местах, где хорошее скотоводство и молочноводство.

Кстати, сказал сегодня Петру Исикава, под условием никому не говорить до надлежащего времени (от неизвестности, исполнится ли), что намерен взять его с собою в Россию, если придется отправиться на Собор, для того чтоб он описал для Японской Церкви все, что увидит и услышит полезного для нее в России. Возьму его на свой счет в качестве иподиакона; иподиаконскому служению он научится здесь, пред отъездом; теперь же должен начать учиться разговорному русскому языку (книжный он отлично понимает); пусть не упускает никаких случаев говорить с русскими; часто здесь русские путешественники просят переводчика – пусть служит таковым. Часа два спустя после того, как я внушал это ему, действительно, и заявился путешественник, подполковник Павел Кузьмич Голубь, да еще преговорливый; я и приставил к нему Исикава – пусть показывает ему Токио и упражняется в русской речи.

Из церковных писем сегодня одно от христианина в Канума, с дюжиною вопросов, да таких, что целую догматику надо переписать в ответе ему. И я послал ему Догматику Макария, советуя прочитать ее с начала до конца несколько раз – тогда поймет все, и вера его уляжется в прежние рамки; теперь ему кто-то встревожил ее, а катехизатор Василий Окуяма не в состоянии успокоить.

M-m Gordon, дошлая англичанка-болтушка, приехавшая обращать здесь в христианство японскую аристократию, что едва ли ей удастся, привела сегодня ко мне японскую буддийскую монахиню, которая несколько лет тому назад жила долго в Америке, обратилась там в христианство – крестил ее методистский Bishop, известный Harris, – потом жила в Англии, в Лондоне, тоже долго, там сошлась с M-m Gordon, потом вернулась в Японию, бросила христианство и подстриглась в монахини секты Нициренсиу. Отчего такие превращения? Долго она рассказывала мне, начавши ломанным и малопонятым английским языком и перешедши, по моей просьбе, на японский; в разговоре даже прослезилась и вытащила из английского ридикюля платок утирать слезы. Суть таковая: из желания служить усовершенствованию женских нравов в своем Отечестве, она отправилась искать идеалов за морем, попутно сделалась христианкой (номинально, как видно только), запаслась женской иностранной эрудицией по нравственной части, вернулась, чтобы исполнять свое назначение, предложила свои услуги английской Миссии, прося средств для открытия женской школы, где бы она питала юных японок плодами своих заграничной опытности; но Bishop Bickersteth не только не пленился ее предложением, но, во-первых, не признал даже правоспособным крещение ее и потребовал, чтоб она вновь крестилась; во-вторых, не дал ей никаких средств на заведение школы; в то же время, другие английские миссионеры и миссионерки обрушились на нее с завистью, ненавистью и подобными пороками. Вследствие всего этого она закрыла свою маленькую школу, которую завела было на свой счет; рассердилась на христиан и христианство и сделалась буддийской монахиней. Все это было уже больше 10 лет тому назад, и она ныне 50-летняя старуха. Mm. Gordon отыскала здесь свою приятельницу (или, может, наоборот) и привела ко мне наставить ее в христианстве. Я сделал это, сколько мог, и снабдил Соко (имя монахини) подходящими христианскими книжками. Она обещалась прочитать и передумать вновь свои прежние решения. Она знакома с несколькими нашими христианками, от которых получила доброе понятие о православии. Быть может, Господь коснется благодатию ее сердца и спасет ее душу; но служить спасению других она не способна – прямо это видно по ее речам; оттого, конечно, она и не употреблена в дело Протестантской Миссией.

26 апреля/9 мая 1908. Суббота.

Из писем, сегодня полученных, одно от Архиепископа Финляндского Сергия (Страгородского). Заказывает посох для своей тетушки, настоятельницы Женской общины в Арзамасе, пожертвовавшей такую прекрасную плащаницу в наш Собор; прислал и рисунок посоха, взяв для того форму игуменского жезла на Валааме. Постараемся осуществить здесь, быть может, несколько в более изящном виде. Прислал он еще образчик исправления богослужения, сделанного комитетом под его председательством; этому я не подивился; следовало бы исправить лучше, основательнее, раз уж взялись за то. В письме его очень неприятная характеристика назначенного сюда Преосвященного Сергия, ректора Санкт-Петербургской Академии. Вот что пишет: «Он, бедный, должно быть, бежит от надвинувшейся грозы. После сорока пяти тысяч дефицита в Семинарии и 25 тысяч растраты в Академии, теперь там новый дефицит в 30 тысяч (как передают официальные лица). Не убеги он к Вам, наверное, пришлось бы ликвидироваться. Впрочем, там ему около денег, наверное, быть не придется, и, Бог даст, все обойдется хорошо», – и так далее. Мало утешительного. А должно быть, правда, судя потому, что от Преосвященного Сергия самого до сих пор нет ни слова сюда, тогда как о нем ко мне давно уже начали писать; видно, что у него нет ни мысли о миссийском деле, лишь только удрать оттуда. Ужели Миссию начинают принимать за место для стока нечистот? Не желалось бы думать, а мысль навязывается.

27 апреля/10 мая 1908.

Воскресенье Жен Мироносиц.

Несчастная Семинария наша как будто для того и существует только, чтобы воспитывать людей для военной службы; как только подрастут наши лучшие юноши, так их и забирают в солдаты. Сегодня второй уже уходит после Пасхи, чтобы стать под красную шапку. Печально очень, а что поделаешь, коли ныне век проклятой этой военщины, кажется, на всем мире!

28 апреля/11 мая 1908. Понедельник.

О. Яков Тоохей из Кагосима отвечает на мой вопрос: «где они, по постройке храма, поместили и хранят драгоценную икону Святителя Николая, данную Кагосимской Церкви нашим Государем Наследником, в бытность его там в 1891 году?» Пишет о. Яков, что «по заведенному о. Яковом Такая, получившим святую икону из рук Цесаревича, хранится она под затвором в доме священника; в храме ее поставить опасаются, чтобы не была похищена; а выносится она в храм и ставится только на богослужения в божие праздники». Пишет еще о. Тоохей, что Церковь его значительно оживилась с освящением храма. Дай Бог!

29 апреля/12 мая 1908. Вторник.

Несмотря на дождь, рубивший беспрерывно целый день, сегодня два раза ездил в Посольство. В девять часов отправился в Посольство, чтобы вместе с посланницей, Марьей Николаевной Бахметевой, посетить Православный сиротский приют, по приглашению его основательницы и начальницы Софьи Китагава. Детей там ныне 53 (28 мальчиков и 25 девочек).

Они отлично пропели пасхальные молитвы; о. Алексей Савабе был в епитрахиле и с крестом в это время. Очень мило заняли посетителей детскими играми и живою картиною, представляющею, как морская царевна в кругу рыб наградила рыбака, выпустившего на волю черепаху. Марья Николаевна накупила много вещей детского производства, хвалила приют и обещалась в России о нем рассказать, чтобы добыть помощь ему. Приют отлично обстроился пожертвованиями добрых людей между японскими аристократами и богачами, которых Софья умеет расположить к участию; даже из Дворца она добывает помощь. А начато дело 13 лет тому назад с ничего. Видимо, Божие благочестие на сем добром деле. От Миссии приют ничего не получает, кроме моего личного пожертвования 20 ен ежемесячно.

В 3 часа в Посольстве, по приглашению Ю. П. Бахметева, в числе множества гостей, слушал пение знаменитого русского певца Фигнера и его жены, также игруна фортепьяно Григория Зиновьевича Роттенберга. Последний решительно изумляет и очаровывает своею игрою, в которой техника доведена до высшего совершенства. Пение Фигнера хватает за сердце только там, где слышатся русские мотивы; все же прочее только занимает искусным исполнением. Голос у него не так свеж и силен, как у Лабинского, тоже знаменитого русского певца, посетившего в прошлом году Токио и певшего в Посольстве, но искусства больше, кажется.

Полковник Самойлов пишет, что собрание наших покойников-военнопленных из 25 мест только в два приходится отложить. Товарищ военного Министра Генерал Исимото сказал ему, что «по японскому обычаю нехорошо трогать погребенные тела ранее 10 лет со времени погребения», но уверил его, что «и в настоящих своих местах наши могилы будут охраняться и поддерживаться, как и раньше». Очень жаль! Сами возбудили дело, и сами же остановили.

30 апреля/13 мая 1908. Среда.

О. Петр Кавано, из Янагава, пишет о своих Церквах, которые обозрел. Мало утешительного; нигде нет успеха по проповеди. В Накацу катехизатор Даниил Хироока впал в долги и чрез это расстроился с христианами, впрочем, опять и сошелся с ними; в Кумамото катехизатор Иустин Нода впал в религиозное помешательство, к сожалению, так как был очень усердным проповедником; пишет, что ему отсюда послана отставка весьма кстати – родные только что хотели просить о том Миссию, и они очень благодарны Миссии за пособие в количестве двухмесячного содержания, посланное при отставке.

Из Хакодате христианка Феодора Миура прислала мне на дорогу в Россию чая две жестянки – «комбу-ча» – из морской капусты, изрезанной так мелко, что на первый взгляд я принял за зеленый чай; отведал – невкусно; но подивился изобретательности японской.

1/14 мая 1908. Четверг.

В школах рекреация, на которую вчера выпросили семинаристы 5 ен, Женская школа, из которой гурьбой пришли молодые учительницы для того, 7.5 ен: «Нас-де почти вдвое больше, чем учеников». Отправились сегодня в 6 часу утра ученики за город, в Циба-кен, ученицы – в Оомори. Вечером все вернулись, нагулявшись, благополучно.

Пришло содержание Миссии на 2-е полугодие сего года: 2592 фунтов стерлингов 14 шиллингов 1 пфенинг. Слава Богу, Дума не лишила Миссию поддержки со стороны Русской Церкви.

2/15 мая 1908. Пятница.

О. Сергий Судзуки прислал мне из Оосака 10 ен, как пожертвование Оосакской Церкви и ее «Фудзинквай» на дорогу мне в Россию на Собор. Ответил благодарностию; но написал, что когда еще мне придется употребить эти деньги, неизвестно. О. Симеону Мии от Оосакской Церкви собрано на дорогу в Россию 53 ены.

Получена телеграмма от М. Кавамура из Мацуяма, что отправляется в Кобе принять церковные вещи, пришедшие туда на немецком пароходе, для Мацуямской Церкви из Москвы от К. Ф. Колесниковой. Значит, и мне придется скоро отправиться в Мацуяма, для постановки в Церкви пришедшего иконостаса и освещения Церкви.

3/16 мая 1908. Суббота.

Акила Оосава, катехизатор в Оота и Кавасири, пишет, что «врач Лука Каннари, в Кавасири, обещает катехизатору полсодержания, если будет жить для проповеди в Кавасири, и полное содержание, если от Собора будет дан туда деятельный катехизатор». Едва ли Собор для такого небольшого места даст одного катехизатора; а без того едва ли усердный врач пожертвует полное катехизаторское содержание.

О. Фома Маки описывает свое посещение Церквей; 23 взрослых и детей крестил; из них 15 были приготовлены и крещены усердием Павла Касай, выключенного из катехизаторской школы к каникулам прошлого года, по малоуспешности и перезрелости возраста. Но оказались наши суждения ошибочными. Вернувшись домой в прошлом году, он занялся проповедью соседям и знаемым – вот плод его благочестивого усердия. Просит о. Фома назначить ему небольшое пособие на пищу, пока он своею проповедию увеличит в своем месте число верующих и будет иметь возможность содержаться от них. Я назначил ему 5 ен в месяц, ограничив эту помощь двумя годами. Деньги будут посылаться о. Фоме «на дело проповеди», а не прямо от Миссии Павлу Касай, так как он не в списке катехизаторов, утверждаемых в своем звании, обыкновенно, Собором.

О. Матфей Кагета описывает пасхальное собрание катехизаторов и христиан его Церквей, бывшее в этом году, по очереди, в Сидзуока. Из других Церквей собралось 27 катехизаторов и представителей. Все были радостны; беседы были оживленны. Несомненно, собрания эти полезны для оживления Церквей.

О. Антоний Такай описывает, как проведена была Страстная неделя и как праздновалась Пасха русскими и японскими христианами в Нагасаки. Для Пасхального богослужения к тесной Церкви пристроена была палатка, чтоб поместить всех христиан. Русские христиане, по-видимому, счастливы, что имеют там священника, хоть и японца, которого, однако, все хвалят и любят за благоговейное служение и за скромность.

О. Андрей Метоки, из Хакодате, просит построить ограду вокруг церковного места там: «некрасиво-де». Отвечено: пусть собирают деньги на постройку Церкви, я также буду стараться о том, по возможности; вместо же ограды теперь пусть лишь легкое ограждение сделают, обозначающее пределы миссийского места. Хорошая ограда будет построена со временем.

4/17 мая 1908. Воскресенье.

После обедни был, из Токонабе, благочестивый христианин Мурата с семьей, пожертвовал 5 ен на Церковь; говорил, что и там много желающих слушать учение, но, к сожалению, нет проповедника; Петр Моцидзуки, заглядывая туда два раза в месяц, чтобы посетить христиан, что же может сделать для язычников?.. Везде жатвы много, только делателей нет; а какие есть – малодеятельны, и нет деятеля, чтобы посещать и оживлять их.

Стефан Кугимия, главный соборный диакон (из двух) отпросился на месяц, чтобы проводить дочь к ее мужу в Манчжурию, где он служит школьным учителем.

5/18 мая 1908. Понедельник.

Пульс церковный бьется: каждый день письма из разных Церквей, хотя большею частию незначительные. Сегодня одно из писем следующее: о. Роман Фукуи, из Хоккайдо, пишет, что в Обирихро, месте новонаселяемом, весьма трудно нанять приличный дом для церковного употребления, потому христиане решили построить церковный дом; для этого, сложившись, купили за 170 ен участок земли и составили смету на постройку дома; всего нужно на это 350 ен; они, как ни мало их там, собрали между собою сумму 240 ен, причем жертвовали – один 100 ен (купец), другой 50 ен, третий 30 и так далее, до 5 ен. Недостает 100 ен; силы их иссякли; просит за них о. Роман у меня остальной суммы, или хоть половину ее, надеясь другую половину собрать с других Церквей своего прихода. Я ответил, что жертвую от Миссии 30 ен – больше не могу. Да и опасно больше давать: другие станут просить на тот же предмет большими суммами; но пусть сами строят свои церковные дома и Церкви. Пишет еще о. Роман, что «в Кусиро христиане потеряли доверие к своему катехизатору Павлу Огава»; жена у него дурного характера; вероятно, из-за нее стал плохим.

6/19 мая 1908. Вторник.

День рождения Государя Императора.

В 11 с половиною часов по приглашению посланника, на Царском молебне в Посольской Церкви и потом на завтраке у него. Пожелал я ему, в тосте, в следующем году встретить этот праздник недалеко от нас, в Пекине, но он и Марья Николаевна далеки от сего желания…

7/20 мая 1908. Среда.

Утром с 3-х часов письмо к Архиепископу Павлу в Сеул с ответом на его вопросы касательно разных выражений при переводе богослужения и о Катехизаторской школе.

9/22 мая 1908. Пятница.

Праздник Святителя Чудотворца Николая.

Мои именины. Вчера всенощная с величанием Св. Чудотворцу Николаю, сегодня после Литургии молебен. Служение соборное; пение обоих хоров. Поздравления, угощения чаем после Литургии всех церковнослужащих, завтраком в 12 часов священнослужащих, обедом в 7 часов русских гостей, профессоров Семинарии и других. Поздравлявшим Семинарии и Женской школе дано по 5 ен на кваси. Посланник Юрий Петрович и жена его Марья Николаевна, приезжали с поздравлением в 11 часов. И проч…

11/24 мая 1908. Воскресенье.

Из Цуруга пишет некто Такаги, просит катехизатора туда и книг для изучения православия и отличий его от протестантизма и католичества, с которыми, по-видимому, знаком; пишет, что непременно надо в Цуруга основать Православную Церковь, так как там бывает много русских по пути из Владивостока и обратно. Отвечено ему, что в Цуруга побудет иерей Симеон Мии, из Кёото, – пусть с ним подробно поговорит обо всем; и послано несколько книг. К о. же Симеону отправлено письмо сего Такаги и написано, чтобы побыл до Собора в Цуруга, увидел Такаги и обстоятельно узнал, будет ли там плодотворна проповедь, если катехизатор поставится.

12/25 мая 1903. Понедельник.

Из Канума вторично пишет баптист Исига Кумазоо и просится в нашу Церковь с тем, чтобы быть потом проповедником. Просит и катехизатор в Канума, Василий Окуяма, за него. Но отвечено, что здесь, в Токио, принять его некуда – Катехизаторская школа с каникул будет закрыта. Пусть там знакомится глубже с православием, изучая посланную ему недавно догматику и слушая катехизатора. Из присланного сюда самим Исига формуляра его (риреки) видно, что он очень изменчивый человек: был сначала конгрегационалистом, потом баптистом; служил катехизатором, потом школьным учителем и так далее. Малонадежный человек, судя по всему этому, и, конечно, в православные катехизаторы не годится.

13/26 мая 1908. Вторник.

В 10 часу утра пришли сказать мне, что регент мужского хора, Алексей Обара, давно уже хворающий чахоткою, очень труден. Пошел я посетить его: с трудом дышит и уже без сознания. Благословил его и, вернувшись к себе, послал о. Феодора Мидзуно прочитать отходную; но о. Феодор не успел и начать, как Алексей Обара скончался. Чрезвычайно жаль! Единственный человек из японцев, умевший управлять хором, имевший все способности для того. Когда он на клиросе, хор всегда пел стройно; Обара не позволял сразнить никому – умел мгновенно поправить. Такого теперь не осталось ни одного между миссийскими учителями пения. И какой скромный характер был, какое безукоризненное поведение! Твердо верую, что Господь уже принял его душу в Свои объятия, и что он будет воспевать песнь Господу в Царстве Небесном.

14/27 мая 1908. Среда.

Коронование Государя Императора.

В 11 часов поехал в Посольство на молебен. Потом был завтрак, на котором не все русские были, и который скучно прошел. Комнаты, великолепно доселе украшенные редкими коллекциями греческих древностей, турецкого оружия и проч., совершенно пусты – все уже уложено к отправке; это еще больше наводило грустный тон. Жаль, что обижают человека. Он, кажется, был посланником не хуже других; следовало бы оставить его и послом, тем более, что все это в обиду и посрамление России. Россия ведь своим дырявым флотом и дурными полководцами возвела Японию на степень великой державы, и вот творит послов от нее и для нее вместо скромных посланников.

После завтрака я поспешил к себе, на отпевание, которое началось в 2 часа. Несмотря на дождь, собралось много в Церковь; доставили два огромные букета цветов на подставках, оставленные у входа в Собор, и венок из цветов, положенный на гроб; две ученицы скрипки и пения, тоже язычницы, ставши позади хора с отпевальными нотами в руках, пели с нашими певчими (а уж плакали-то сколько, вчера в его квартире и сегодня в Церкви!). День был дождливый; потому священнослужащие провожали на кладбище не в облачениях, но певчие, идя впереди, пели «Святый Боже». Псалтирь читали (со вчерашней вечерней панихиды до сегодняшней утренней) ученики Семинарии – всю ночь, с утра до отпевания сегодня – ученицы. В конце отпевания я сказал небольшую речь, охарактеризовав его, как первого японского регента, никогда не опускавшего достоинство хора во время отлучки русского регента в Россию, и прочее.

15/28 мая. Четверг. 1908.

Так как дома в Мацуяма не могут быть скоро кончены, так, чтобы осветить их вместе с освещением Церкви, то положил и освящение Церкви там отложить до после Собора, когда будет время совсем свободное для поездки в Мацуяма. Теперь же вот наступает «ньюубай» – дождливое время, неудобное для окончания постройки, затем экзамены и Собор, когда непременно надо быть здесь. Так и ответил Моисею Кавамура на его сегодняшнее письмо.

16/29 мая. Пятница. 1908.

Дрянное это время пред «ньюубай"’ем всегда и «ньюубай» – дождь, сырость, холод; всегда надо беречься в это время. Я вот на этот раз не поберегся, простудил желудок – оттого и болен сегодня так, что едва мог заниматься обычным делом.

17/30 мая 1908. Суббота.

Едва мог встать с постели и, страшно пересиливая немочь, прозанимался переводом до полудня. Потом месячные расчеты – поневоле приходилось, охая, рассчитываться. К 6-ти часам почувствовал себя настолько хорошо, что пошел ко всенощной, надеясь завтра служить, но не мог простоять больше полчаса, вернулся, чтобы лечь.

18/31 мая 1908. Воскресенье.

Не мог ни служить, ни идти в Церковь за болезнию. Но оживило письмо из Ханькоу, от коммерсанта Сергея Васильевича Унженина, со вложением чека на 1000 ен, в поминовение его родных, в пользу Миссии. В прошлом году, в мае, он жертвовал 500 ен на поминовение умершей тогда его матери; и теперь вот, по возвращении из Казани, куда ездил по смерти матери, такое большое пожертвование.

Помогает Бог Миссии через добрых людей.

20 мая/2 июня 1908. Вторник.

М. Кавамура из Мацуяма пишет, что я непременно должен приехать туда, чтобы открыть 35 ящиков, загромоздивших Церковь, куда поставлены, чтобы предохранить от дождя и всякой другой порчи; надо открыть ящики и устанавливать иконостас.

22 мая/4 мая 1908. Четверг.

Праздник Вознесения Господня.

Вчера и сегодня состояние здоровья позволило совершить богослужение.

Со скорым поездом в 6 с половиною часов вечера отправился в Мацуяма. Билет взят во 2-ом классе из экономии.

23 мая/5 июня 1908. Пятница.

На пути в Мацуяма.

В 7 часов в Кобе был у нашего консула Ал. Сер. Максимова.

В 3 с половиною часа Р. М. на пароходе отправился из Кобе в Мацуяма.

24 мая/6 июня 1908. Суббота. В Мацуяма.

В 7 часов утра прибыл в Мацуяма и со станции отправился на место постройки. По осмотре, постройка оказалась добросовестно произведенною. Только в домах нечто найдено плохим и требующим переделки, особенно полы с качающимися местами.

Открыли иконостас до полудня. Найдено все совершенно целым. После полудня на очистившемся полу Церкви составили иконостас и нашли, что он сделан точно по размерам Церкви.

Открыли ящики с иконами, которые тоже оказались все целыми.

Вечером у катехизатора Михея Накамура собрались наши христиане и несколько инославных. Иподиакон М. Кавамура читал богослужение; певчие очень стройно в один голос пели. По окончании, я сказал поучение.

25 мая/7 июня 1908. Воскресенье. В Мацуяма.

Утром открыли ящики с облачениями и взяли мерку с облачений на престол и жертвенник, чтобы по ним в точности устроить престол и жертвенник. Доска престола также оказалась присланною из Москвы, но у нас уже производился престол из гранита, и почти совсем готов; гранитный и будет. Ящики со священной утварью оставили неоткрытыми, так как негде было хранить ее.

В 10 часов было богослужение в доме катехизатора, и после него моя проповедь собравшимся.

Вечером побыл в ванной на знаменитых теплых ключах близ Мацуяма, и другой раз не пойду – дорого берут.

26 мая/8 июня 1908. Понедельник.

В Мацуяма и на пути домой.

Утром вновь все осмотрено по зданиям; составлен план, как поставить и укрепить иконостас.

Потом были мы все втроем (я, Кавамура, и М. Накамура) у американской миссионерки Miss Пальмер, и, на вопросе ее, я рассказал ей о недавних письмах ко мне подполковника Весника и моих ответах ему – что я не могу поручиться за честность в денежных делах, и прочее, и прочее.

Был я затем, в сопровождении катехизатора Михея, на русском кладбище 97 наших военнопленных и нашел его содержимым в отличном порядке; только маленькие памятники почти все шатаются и от ветра, наверное, повалятся – плохо цементированы на плитах.

Был потом в литейной и видел отличную переднюю часть нашей ограды у храма.

В 6 часов вечера отправился из Мацуяма в Мацухама, чтобы сесть на пароход, идущий в Кобе. В 11 часов пароход снялся. В Мацуяма думал было остановиться в катехизаторской квартире, но у Михея дочь оказалась больною – неудобно; жил три дня в гостинице «Кии-рёкван», как и в прошлом году.

27 мая/9 июня 1908. Вторник.

В Кобе и дальше по пути в Токио.

Довольно плохой пароход едва вечером пришел в Кобе так, что можно было сесть на поезд в 9 часов Р. М., идущий в Токио. Я опять взял билет 2-го класса, в котором было довольно покойно.

28 мая/10 июня 1908. Среда. В Токио.

В 2 часа пополудни прибыл домой, на Суругадай, и нашел здесь все благополучным. Непривычная пища вне дома испортила желудок и вернулся с тяжелою головною болью. Так-то в старости всякое лыко в строку. Нашел не столе несколько писем из России; между ними – от о. Ф. Быстрова поздравление с наградой – за то, что с 1861 года живу в Японии. Приятно людям идеализировать ближних своих, кого только издали нельзя рассмотреть, что человек ни гроша не стоит.

29 мая/11 июня 1908. Четверг.

Написал в канцелярию Святейшего Синода, на запрос оттуда, что ничего не имею против возведения настоятеля Посольской Церкви, священника Петра Булгакова в сан протоиерея, по представлению его к сей награде Посольством, и послал требуемый оттуда формуляр его. Написал также подробное письмо строительнице храма в Мацуяма, Ксении Феодоровне Колесниковой, в Москву, что постройка идет хорошо, что 35 ящиков открыты, все в них получено в наилучшем виде, иконостас будет поставлен и все по постройке окончится в июле – тогда и будет освящение.

30 мая/12 июня 1908. Пятница.

Обычное занятие переводом богослужения и разными мелочными делами по школам и Церкви.

31 мая/13 июня 1908. Суббота.

Собор украшен цветами. Всенощная торжественная, но молящихся мало, дождь мешал.

1/14 июня 1908. Воскресенье.

Праздник Сошествия Святого Духа.

До Литургии было крещено несколько младенцев.

За Литургией много молящихся. После нее обычная вечерня с молитвами, которые я читал.

После богослужения, как обычно, гости, на этот раз несколько в тягость – слишком много говорили, особенно полька, почему-то то и дело целовавшая у меня руку; до двух часов продержали меня в гостиной, полубольного и очень уставшего.

2/15 июня 1908. Понедельник.

Праздник Святой Троицы.

Литургия с 8 часов, отслуженная соборне четырьмя иереями. Пред самым концом я ушел из Церкви, чтобы поехать в Йокохаму заказать ковер для Церкви в Мацуяма, согласно воле К. Ф. Колесниковой, приславшей деньги для того. Заказано 212 ярдов по 4 ены 50 сен за ярд, всего на 954 ены, – ковер лучшего качества. Так как такого количества не нашлось в магазине, «Dane and Crawford», – чрез который я до сих пор выписывал ковры для собора и для Церкви в Кёото, то будет выписан из Англии и придет к концу августа.

3/16 июня 1908. Вторник.

В школах уроки прекращены, и дано время на приготовление к экзаменам, которые скоро должны начаться.

4/17 июня 1908. Среда.

В 8 часов утра соборне отпета раба Божия Екатерина, 82-хлетняя бабка редактора и писателя нашего Петра Исикава.

Вчера написал к Пимену Усуи, сыну о. Василия Усуи, чтобы прибыл по церковному делу. Сегодня прибыл, и я сказал ему это дело: «пусть передаст о. Василию, чтобы написал и прислал мне прошение перевести его из нынешней его Церкви в другую – „не могу-де служить здесь по болезни”, да пусть напишет решительно, чтоб ни для кого не оставалось сомнения, что о. Василий сам желает перемещения и просит о нем; иначе между христианами произойдут нелады, потому что и в Одавара, конечно, тем более в других местах, найдутся сторонники о. Василия, которые не пожелают расстаться с ним, несмотря на то, что он с большинством христиан разладил». Пимен сказал, что такое прошение у его отца уже заготовлено, и он немедленно и с радостию пришлет его. Получивши это прошение, я напишу в Одавара и другие Церкви его ведения, чтоб христиане сделали собрание и избрали себе нового священника; если же не могут, чтоб предоставили Собору сделать это.

5/18 июня 1908. Четверг.

Письма к княжне Александре Николаевне Голицыной и ее пятилетнему сыну Николаю, которого крестным отцом она меня сделала, в Новгород; к подполковнику Веснику в Иркутск, его ех-невесте Miss Parmelee в Мацуяма, и прочим.

6/19 июня 1908. Пятница.

В Семинарии начались экзамены.

О. Василий Усуи прислал прошение, но неудачное: отказывается только от Церкви в Одавара, а нужно, чтобы ясно обозначено было, что просит уволить его от всего его прихода, иначе такие, как старик Моисей в Эма, поднимут сумятицу в разных местах, как это было при переводе из этого прихода о. Петра Кано. Потому прошение возвращено, с прописанием, чтоб написал более обстоятельно, так как я третьего дня объяснял его сыну Пимену.

7/20 июня 1908. Суббота.

О. Петр Булгаков прислал мне телеграмму газеты «Дальний Восток», в которой описывается убийство в Тифлисе злодеями Высокопреосвященного Экзарха Грузии, Архиепископа Никона. Божие проклятие тяготеет над несчастной Россией за беззакония ее, за то, что воспитала в себе легионы вот таких злодеев, покрывающих теперь лицо ее стыдом и кровью. Тифлис же, особенно теперь, точно отверстие ада, чрез которого прорывается на землю адский дым.

8/21 июня 1908. Воскресенье.

О. Василий Усуи прислал ответ на мое письмо ему, посланное третьего дня: не только не соглашается просить об увольнении его от всего его прихода, но назад берет и прежнее желание и прошение быть уволенным от служения в Церкви Одавара. Что за причина? Он объясняет ее: христиане Ооисо поручили ему тогда на хранение церковные деньги, 500 ен, и теперь спрашивают у него: что с этими деньгами? Но не прямо от себя спрашивают, а чрез посредство отцов Петра Кано и Романа Циба; так он рассердился на это – интригуют-де против него сии отцы – хотят выжить его из его нынешнего прихода; назло им он и решил остаться на месте, несмотря на все свое прежнее желание удалиться из него. Изволь иметь дело с такими иереями! Написал ему тотчас же, чтобы он немедленно прибыл в Токио по церковному делу – надо будет урезонить его, иначе вся Церковь, которая теперь под ним, придет в крайнее расстройство.

Прибыл о. Симеон Мии, сделавший благочинническое путешествие из Кёото до Токио. Но путешествует он больше для собственного развлечения и здоровья, и потому о посещенных Церквах нет никаких сведений от него, или один пессимизм.

– Есть ли слушатели вероучения в Тоёхаси? – спрашиваю.

– Не знаю; кажется, немного есть.

– Трудятся ли катехизаторы?

– Катехизаторы в смущении.

– Что за причина?

– Не уверены, что не будут уволены от службы.

Три раза повторил это в течение разговора.

– Так ведь ваше дело ободрять их и вразумлять. Отчего же вы им не внушаете, что усердно служащий катехизатор никогда не будет уволен? Если Русская Церковь перестанет содержать его, то христиане, у которых он служит, непременно будут содержать. Ведь в том все дело, чтобы служащие Церкви усердно и с пользою для Церкви служили – для таких у Церкви всегда найдется средства содержания. Слово Господа не мимо идет…

Но подобные внушения всегда мимо ушей о. Симеона идут.

9/22 июня 1908. Понедельник.

Явился о. Василий Усуи, и в новом, неожиданном виде: тихий и скромный, с готовым прошением, написанным дома, о переводе в другой приход, совершенно таким, какое я советовал. Из разговора с ним видно, что у него нервы далеко не в порядке; говорит, что не может прочитать двух страниц без того, чтоб голова не заболела, а от головы боль переходит в плечо, в спину, в ноги; оттого – крайне раздражителен и прочее. Но по виду здоров – значит, болезнь еще не зашла слишком далеко. Дал ему немного денег на лучшую диету и отпустил домой, с наказом лечь в постель и быть как можно более покойным; он и сам говорит, что это для него именно желательно и полезно.

10/23 июня 1908. Вторник.

Был на экзамене в Семинарии и Катехизаторском училище. Экзаменовались вместе по Догматике и отвечали, по обычаю, хорошо. Только жаль, что учеников стало уж очень мало: в Семинарии, в 6 классе, только 10; еще один недавно ушел домой на смотр, и, вероятно, будет взять в военную; в Катехизаторской школе только четыре, но зато очень хорошие; если бы всегда таких присылали для Катехизаторской школы, то, думаю, она продолжала бы еще долго существовать; а то пошлют большею частию никуда негодных – ну и не жаль было в прошлом году объявить, что Катехизаторская школа с будущего года закрывается.

Экзаменовались еще по Катехизису русские 13 учеников; отвечали по-русски; по-японски еще совсем плохо говорят, хотя пора бы говорить хорошо. К сожалению, плохие ученики насланы – малоспособные и неразвитые почти все; иным и по-русски трудно говорить связно – до того неразвиты.

11/24 июня 1908. Среда.

Утром пришел учитель Семинарии Петр Уцияма, женатый на дочери бывшего посольского переводчика Маленды, Екатерине Александровне, сказать, что дочь их – младенец Александра – померла. Заберегли и занянчили, как это всего чаще случается с первенцами, а ребенок был, видимо, крепкий и обещавший долгую жизнь.

О. Симеон Мии отправился продолжать свое благочинническое путешествие, снабженный порядочными дорожными деньгами и сердечными наставлениями; но первое – пустая трата, второе – ртуть, проходящая сквозь цилиндрическую трубочку, не касаясь ее стенок. Одна польза: о. Симеон чрез эти путешествия здоров, никогда с ним не бывает припадков падучей; а сидя дома он подвергается этим припадкам. Спасибо и за это!

12/25 июня 1908. Четверг.

На экзамене в Семинарии и Катехизаторском училище по Нравственному Богословию. Отвечали хорошо. Экзаменовался 6-й курс.

13/26 июня 1908. Пятница.

На экзамене 3-го курса Семинарии по Введению в Священное Писание. Здесь еще 27 учеников в списке, но из них 5 или больные, или ушли на смотр, годны ли в военную службу. Учебник русский; отвечали по- японски, и очень плохих ответов не было.

В 3 часа получил телеграмму из Цуруга от назначенного сюда в звании Епископа Кёотского, Преосвященного Сергия; извещает, что «завтра утром прибудет в Токио и просит молитв и братской любви». Это первое от него слово; до сих пор не было от него ни письма, ни какого прямого сообщения. Только о нем были письма, и почти все не в его пользу. Нерадостно у меня на душе; не знаю, к добру или к худу это. Как бы был счастлив, если бы хоть малая уверенность, что приехал наконец настоящий миссионер! Но столько раз приходилось обманываться! А тут еще репутация за человеком непорядочная – от долгов бежит и прочее. Конечно, ничего этого я не скажу ни ему, ни кому другому. Приму любезно и ласково, как будто и взаправду помощника, но в душе будет стоять вопрос: надолго ли? Скоро ли почувствует себя больным или найдет другой предлог к отъезду? А трата какая на человека! Из Синода указом предписали «выдавать ему 3000 рублей жалованья в год и начать выдачу с 21 марта; указано, что назначенное в прошлом году в пособие от Святейшего Синода 3000 рублей должны идти на это жалованье». Конечно, будет исполнено.

14/27 июня 1908 г. Суббота.

В 9 часов утра прибыл в Миссию Преосвященный Сергий, Епископ Кёотский, встреченный на вокзале оо. Феодором Мидзуно и Романом Циба, ректором Семинарии И. А. Сенума, редактором П. М. Кенкава и слугою Иваном, чтобы получить и привезти его багаж. По виду мягкий и милый. В 11 часу я выдал ему жалованье его: за 1/3 марта 83 рубля 34 копейки и за апрель и май по 250 рублей, всего 583 рубля 34 копейки. С видимым удовольствием получил. В 12-м часу был в Соборе благодарственный молебен по случаю его приезда. Завтракали вдвоем, причем он оказался очень разговорчивым. Потом он отдыхал; а я получил письмо из Петербурга, в котором новая черта, неудобная в нем, открывается – «крайне ненадежный в своем слове и не исполняет данных обещаний». Много ему надо бороться с собой, чтобы исправить себя и приноровить к служению в Миссии. Что ж, быть может, он сознает это и призовет благодать Божию на помощь, а Бог поможет, и сделается он миссионером, надежным в денежных делах и уважающим свое слово и обещание. Дай-то Бог!

15/28 июня 1908. Воскресенье.

До Литургии зашел в комнату Преосвященного Сергия, уже убранную им привезенными с собой вещами: божница сияет прекрасными образами, столы альбомами, адресами и разными другими подношениями ему; образа тоже почти все – подношения ему от разных мест и лиц, где или с которыми он служил. Я изумлен был памятниками любви, оказанной ему так ясно и так многими. Вероятно, для привлечения сей любви немало послужили и растраченные им суммы Санкт-Петербургской Семинарии и Академии; но не все же это; несомненно, больше того послужили к приобретению любви прекрасные качества его души; и я значительно изменил о нем мнение, навеянное письмами о нем из России. Кстати, он, рассказывая о разных интригах против него и против Митрополита Антония, который очень покровительствовал ему, прослезился.

После Литургии, с 12 часов, был обед у меня, сделанный священно- церковнослужителям, чтобы познакомить Преосвященного Сергия с ними; обедали 14 человек с ним и со мною в том числе: священники, диаконы, иподиаконы, секретарь Миссии, о. Булгаков, Д. К. Львовский и Димитрий Матвеевич Позднеев, случившийся сегодня здесь. Я сказал речь, что «начало Церкви в Японии положено, а развить, возрастить, с Божиею помощию, – вот приехал молодой Епископ, полный сил и любви» – и рассказал, сколько памятников любви к нему нашел ныне у него, что служит прекрасным показателем, что и у него сердце, изливающее любовь, и так далее. Он отвечал прекрасною речью. Словом, все хорошо – все были в удовольствии. Но, конечно, я буду настороже и не буду очень доверяться ни письмам из России, ни всему, что вижу и слышу от него. Долго-долго надо будет наблюдать и с осторожностию руководить. Быть может, Господь и назначил его на служение здесь.

16/29 июня 1908. Понедельник.

Утром, вставши в 3 часа, написал, между прочим, уведомления в Святейший Синод и в Совет Миссионерского Общества о том, что Преосвященный Сергий прибыл в Токио. Поблагодарил Святейший Синод за назначение. Упомянул, что «жалованье ему выдано с 21 марта по 31-е мая, согласно указу Святейшего Синода, по расчету 3000 рублей в год, что и впредь будет исполняемо».

В 8 часов мы с Преосвященным Сергием пошли в Семинарию на экзамен. Семинаристы 6 класса и ученики Катехизаторской школы отвечали по Сравнительному Богословию порядочно. Потом экзаменовались 13 учеников русских по японскому языку, причем был Дмитрий Матвеевич Позднеев и о. Петр Булгаков; первый интересовался успехами их по поводу готовимой им брошюры о необходимости знакомства с японским языком для русских; успехи оказались плохими – подбор учеников совсем плохой. Военное начальство в Харбине и Хабаровске хочет приобрести переводчиков, даже и тратится на это, а чтобы прислать способных учеников – не подумало об этом.

В 12 часов за обед сели у меня 7 учителей Семинарии, чтобы познакомиться с Преосвященным Сергием; обедали также Позднеев и о. Булгаков. Были речи – моя об Епископе – полном свежих сил и очень ученом, его ответная о готовности до конца жизни служить здесь. Так же, как и вчера, все шло прекрасно; обед был рыбный, обильный; без вин, с лимонадом.

В половине 4-го часа, несмотря на беспрерывный дождь, мы с Преосвященным Сергием отправились к посланнику (так я обещал вчера Юрию Петровичу, приезжавшему ко мне, чтобы передать присланный чрез Посольство рескрипт Государя ко мне и бриллиантовые знаки ордена Святого Александра Невского). Представил я Преосвященного Сергия посланнику и его жене; потом познакомил со всеми членами Посольства; заезжали затем и к о. Петру Булгакову. Вернувшись домой, я имел неприятность найти на своем столе письмо из Петербурга, от рыбного торговца Николая Ивановича Верещагина с жалобой, что «Преосвященный Сергий уехал, не заплатив ему долг 200 рублей, с объяснением, что он, несмотря на жалобы Митрополиту, не платил ему, и с просьбою удержать у него, Преосвященного Сергия, из жалованья эту сумму и выслать Верещагину».

Я показал письмо Преосвященному Сергию, который, не замявшись, отвечал:

– Не 200 рублей, а 180; и я оставил эти деньги для уплаты Верещагину у секретаря Академии, А. П. Высокопетровского.

– Вы напишите это на письме его.

Он так сделал, и я отослал письмо с надписью, у кого получить долг, к Верещагину.

Но едва ли правду сказал молодой Владыка, боюсь, чтобы и еще не было писем из Петербурга в таком же роде. Тревожно это очень.

Вечером мы с Накаем перевели адреса к о. Ф. Быстрову и к о. И. Демкину, который должен быть послан при крестах, приготовленных для поднесения им за труды и заботы для Японской Церкви.

17/30 июня 1908. Вторник.

Сегодня в 12 часов собрались для обеда с Преосвященным Сергием у меня члены Айайся – переводчики религиозных книг и авторы религиозных книг и брошюр. Тоже приветственные речи – моя, Акилы Кадзима – на русском, ответная – Преосвященного Сергия. После обеда был из Коодзимаци старик Павел Савабе; в восторге от Преосвященного Сергия. Говорит:

– Я не пошел на званый обед в воскресенье; думал, что тоже, что прежде: приехал и тотчас опять уедет, но приехавшего теперь все хвалят. Сын, вернувшись с обеда, говорит: «Этот не уедет; ступай посмотри – очень симпатичный, всем чрезвычайно нравится». И правда – вижу, что хорош. Так полюбите же Японию и долго служите Церкви здесь. А вы (обращаясь к бывшим у меня Сенума и прочим) старайтесь, чтоб он полюбил службу здесь; не будьте виновны в холодности, которая отталкивает, и прочее. – Старик, со всею откровенностью наговорив наставлений в ту и другую сторону, побрел домой.

Преосвященный Сергий с горячностью принимается за японский язык. Сегодня уже был класс у него с учителем Яковом Судзуки. Еще будут классы английского языка, который взялся преподавать ему Rev. Jefferys, американский миссионер.

18 июня/1 июля 1908. Среда.

Рано утром явились ко мне из Хакодате о. Андрей Метоки и один из церковных старост Яков Удзие. Зачем? Дело сложное. Раньше этого, без моего участия и ведома, Ив. Ак. Сенума, переводчик Исаак Кимура хакодатский христианин Симода составили проект: добыть денег для постройки Церкви в Хакодате – единовременно и для содержания Семинарии постоянно рыбными ловлями в русских водах; и отчасти устройством благотворительного базара во Владивостоке. Для этого Сенума добыл от нашего посланника здесь два рекомендательных письма к прибрежному начальству в наших владениях, от которого зависят рыбные ловли. Когда мне потом сказали об этом Сенума и Кимура, желая и от меня заручиться рекомендациями, я ответил, что от рыбной ловли совершенно устраняю себя, не надеясь, чтобы из их затеи вышло что-нибудь дельное. Позволить ловить рыбу могут; но где взять денег и людей, чтобы оборудовать предприятие? А деньги нужны немалые и люди благонадежные, иначе нашими руками жар загребут другие. Что до благотворительного базара, то, если разумно устроить его во Владивостоке, для постройки Церкви в Хакодате, вероятно, сотни две-три ен добыть можно; и я обещал им написать письмо к Архиепископу Евсевию во Владивосток, попросить разрешения его устроить базар. Но при этом дал наставленье, как устраиваются дела церковные: непременно с ведома и благословления Епископа и нераздельно со священником. У них сношения только с христианином Симода в Хакодате, а от тамошнего священника нет ничего; при этом я не могу дать рекомендацию к Высокопреосвященному Евсевию во Владивосток; пусть хакодатский священник устроит совет с христианами и пусть от лица всей Хакодатской Церкви, священника и христиан, написано будет ко мне, что просят помочь им собрать во Владивостоке, посредством благотворительного базара, пожертвования на построение Церкви в Хакодате; тогда я доложу их просьбу Владивостокскому Архиепископу и попрошу у него разрешение на это дело. Исаак Кимура изложил сказанное мною о. Андрею Метоки в Хакодате. Там устроили собрание христиан, и увы! Оказалось, что Симода затевал своекорыстно, под предлогом церковной нужды, добыть для себя рыбные ловли; поэтому общим решением христиан его совсем устранили от предприятия, которое, однако, христиане хотят вести. И вот внезапно о. Метоки и Удзие прибыли, чтобы советоваться со мной и добыть мое содействие. Я сказал то же, что и прежде: от рыбного дела устраняюсь, а об устройстве благотворительного базара во Владивостоке похлопочу, если от Хакодатской Церкви совокупно будет мне написано сем.

Был на экзамене Катехизаторской школы по Толкованию Апостольских Посланий и русских учеников по Японской Географии; для последнего приезжал из Йокохамы Дмитрий Матвеевич Позднеев, интересуясь, насколько русские ученики способны усвоить японскую географию на японском языке; оказалось, что очень способны; удивили своими превосходными ответами; изучали географию и отвечали только старшие из них, прибывшие в Семинарию в ноябре 1906 года.

В 12-м часу мы с Преосвященным Сергием поехали на завтрак к посланнику, по его приглашению. Совсем он на отъезде; на днях будет аукцион имущества, между которым пойдет в продажу 3810 бутылок вин и ликеров; конечно, все высокого сорта; только богачи могут иметь такой запас.

19 июня/2 июля 1908. Четверг.

На экзамене в 6 классе Семинарии по толкованию Евангелия.

В 12 часов обед с катехизаторами в Токио, которых сидело за столом 12 человек, чтоб познакомить с ними Преосвященного Сергия. Много речей, в которых, по обычаю, много оптимизма.

В Россию, в Харбин, отправлен один из русских учеников, Владимир Зембатов, родом кавказец, лет 20 детина, исключенный из Семинарии за то, что не подчиняется дисциплине ее.

Был русский путешественник Ник. Ник. Колобашкин, член-сотрудник общества Востоковедения и прочее – все его карточки исписаны; снимал фотографию с Собора, с меня, и прочее.

20 июня/3 июля 1908. Пятница.

На экзамене по Закону Божию в Женской школе, где ныне 79 учениц вместе с Преосвященным Сергием, которому потом показал все училище. Потом мы обедали с ним; стол состоял из блюд только растительной пищи, которую он очень любит и предпочитает всякой другой, по его словам.

Приходили о. Андрей Метоки и Яков Удзие, в сопровождении И. А. Сенума и Исаака Кимура, с совершенно измененным мнением о хакодатском Игнатии Симода – «он-де честный и ревнующий о Церкви, вышло в Хакодате на церковном собрании недоразумение; сам он не пришел на собрание, а сын Зосима объявился за него» и прочее. И составили они вчетвером приговор: по проекту Симода ехать во Владивосток и прочие места и добиваться рыбных ловель. Меня просили на этом письменно изложенном приговоре только подписать, что я читал его. Я подписал: «Читал и желаю полного успеха. Архиепископ Николай». И они ушли, довольные этим.

21 июня/4 июля 1908. Суббота.

На экзамене по Закону Божию в Женской школе.

Во время экзамена подали карточку «Барона Гото. President de la Societe des chemins de fer sud-mandchous» и другую, Mr. Tatsui, чиновника его ведения. Сей последний от имени барона пришел о чем-то поговорить со мною. Я сказал, что теперь не время, я занят. После экзамена, однако, я нашел Тацуи дожидавшимся меня, и он изложил дело. Барон Гото только что вернулся из поездки в Россию. Думает он, что женщины способнее мужчин к живописи и музыке, и хотелось бы ему несколько девиц в Россию для изучения и пересадки в Японию музыки и живописи; так не знаю ли я способных к тому?

Я ответил, что не знаю, что барон имеет более возможности отыскать даровитых; и если и станет посылать, то я могу, например, попросить поместить их в Петербурге в Новодевичьем монастыре или под его охраной, как была там помещена наша иконописица Ирина Ямасита; только посылаемые девицы должны быть для этого, конечно, христианками.

В 12 часов собрались на обеде у меня, для знакомства с Преосвященным Сергием, регенты наших хоров и учителя пения с Д. К. Львовским во главе; всего обедало 12 человек. Этим закончились мои старания познакомить Преосвященного Сергия со здешними служащими Церкви и их с ним. Всем он очень понравился. Дай Бог, чтоб это было прочно.

22 июня/5 июля 1908. Воскресенье.

Преосвященный Сергий в первый раз служил в Соборе Литургию, вместе со мною. Богослужение было очень торжественное. К сожалению, молящихся было немного – из-за дождя, вероятно.

Русский путешественник, москвич Николай Колобашкин, был в Церкви и потом обедал у нас с Преосвященным Сергием. Много он снял фотографий; говорил, что нужны ему для лекций в России.

23 июня/6 июля 1908. Понедельник.

Яков Удзие приходил попрощаться пред отъездом в Хакодате; вполне надеется всех хакодатских христиан соединить в одно, для стараний добыть от русских во Владивостоке и прочих помощь на построение храма в Хакодате и рыбные ловли на содержание Семинарии и другие церковные нужды. Напутствовал его благословением, пожеланиями успехов и добрым словом к хакодатским христианам.

Нынешним вечерним переводом мы с П. Накаи закончили наши занятия до после каникул. Осталось немного докончить Пентикостарий. Нужно уже готовиться к Собору. Начинают приезжать иереи.

24 июня/7 июля 1908. Вторник.

С девяти часов был акт в Семинарии и Катехизаторском училище. Кончившие курс ныне были только в Катехизаторском училище; четверо кончило, и этим закончилось существование Катехизаторского училища. Благодарение Богу за него; оно сослужило свою службу. Дай Бог, чтобы отныне Семинария доставляла достаточно проповедников. Если же это не исполнится, то опять Катехизаторское училище откроется. Так и сказал ныне в прощальной речи кончившим. После акта было угощение чаем и печеньем в столовой.

С 10 часов начался акт в Женской школе, куда мы перешли для того из Семинарии. Кончило курс 11 воспитанниц. В речи им я убеждал «не угашать духа – а при свете благодати не заблудятся они на жизненном пути» и так далее. Играли на кото и пели прощальные песни прекрасно.

Преосвященному Сергию акты очень понравились; говорил, что это для него совершенно новые впечатления, и хочет послать описание для напечатания в «Христианском чтении». Для сего будут переведены речи, читанные ученикам и ученицами.

Десять русских воспитанников, учащихся в Семинарии, отправлены на каникулы в Харбин, Хабаровск и на Сахалин. Начинают разъезжаться и японские.

Благочинный о. Симеон Мии приехал с обзора Церквей ведения о. Игнатия Като и о. Иоанна Оно. В первом – застой проповеди, по неимению желающих слушать и по лености священника и проповедников; очень еще сильно в тех местах влияние Монтосиу. У о. Оно, в Такасаки, Церковь в цветущем состоянии. Спасибо и за это!

Вечером в Женской школе «симбокквай», на который выпросили у меня 5 ен. Зато угощение после акта в Женской школе было не на мой счет, как в Семинарии, а от кончивших курс воспитанниц; так и всегда там бывает.

25 июня/8 июля 1908. Среда.

В 11 часов утра приехал в Токио наш посол, Николай Андреевич Малевский-Малевич. На станции, в Симбаси, встретить его собрались члены нашего Посольства, и из японцев, барон Мотоко, японских посол в России, недавно прибывший в Токио, барон Гото, тоже недавно из России, и еще кое-кто. Со мной посол расцеловался и обошелся весьма ласково. А в 4-м часу уже приехал ко мне с визитом, в сопровождении первого секретаря Гр. Ал. Казакова. Я ему показал наш Собор, рассказал об иконах в нем; повел на колокольню и показал оттуда Токио. С ним приезжал его сын, лицеист. Из России с ним приехала еще его дочь, с гувернанткой, прежде бывшей здесь при детях Извольского.

Вечером в Семинарии был «симбокквай», для которого ученики выпросили у меня 5 ен и на который приглашали потом – но я, имея много дел, не пошел, а Преосвященный Сергий был там.

26 июня/9 июля 1908. Четверг.

В 3 часа ночи, когда я встал, чтобы заниматься делами, пришел ко мне Ив. Ак. Сенума, частию по поводу дела (писанья в Россию о русских учениках, отправленных на каникулы); но первою речью его было о том, что произошло на вчерашнем «симбокквай» в Семинарии. Один из молодых катехизаторов из Коодзимаци произнес отчаянно пессимистическую речь о миссийских училищах – что «они ниже своего назначения, что не воспитывают ревности к вере в учащихся». Сенума находит такие речи весьма вредными для учащихся, они – то же, что ржавчина, разъедающая железо. К счастию, Преосвященный Сергий своею превосходною речью потом сгладил дурное впечатление; речь его как раз была ответом на укоризны училищам; он говорил, что «даже такая неподражаемо высокая школа, которую прошли Апостолы, учившиеся три с половиною года у Спасителя, не возвела их на предположенную для них степень: Петр отрекся, Заведеевы сыны хлопотали о первенстве… Только благодать сошедшего на них Святого Духа сделала их Апостолами… Тем более для выходивших из миссийских школ нужно озарение Святого Духа, чтобы сделаться ревностными служителями Церкви». Нужно заметить, впрочем, что Преосвященный Сергий направлял свое слово не в опровержение речи Марка Бан, которой он ни слова не понял, а господин Сенума стеснялся переводить ему ее, как слишком хульливую; говорил же Преосвященный Сергий – как и сам потом рассказывал мне – против русского студента Университета Л. Соболева, который присутствовал на собрании и пред этим тоже сказал речь, но неудачную, направлявшую выходящих на проповедь – идти к бедным, грязным, учить сначала опрятности, потом грамоте, и затем уже говорить им о вере. Но начало-то его речи было: «Апостолы учились у Христа, а вы-то из какой школы вышли? (разумелось – очень плохой)». Это и послужило темой для речи Преосвященного Сергия – школа не может дать полного воспитания проповеднику, и так далее. Сказал он мастерски, а Иван Акимович с полным одушевлением переводил, стараясь вполне сгладить дурное впечатление предыдущих речей. Но Преосвященный Сергий так и не узнал, какую добрую службу он сослужил; сам мне потом говорил, что имел в виду исключительно речь Соболева.

В 4-м часу приходили взять благословение кончившие курс 11 воспитанниц. Я угостил их чаем, сказал наставление, одарил, по обычаю, иконами, молитвенниками, видом Собора, крестиками.

27 июня/10 июля 1908. Пятница.

Весь день проведен в приготовлении к Собору: сделал извлечения из статистических листов, перечитал письмо к Собору, выслушивал священников.

28 июня/11 июля 1908. Суббота.

До полудня выслушивание священников, причем мало утешительного; особенно печалит Церковь в Сендае своим полным застарелым бесплодием из-за ослабевших двоих тамошних иереев Петра Сасагава и Иоанна Катакура; каких ни посылай туда катехизаторов, – никакого плода!

В 3-м часу поехали мы с Преосвященным Сергием сделать визит нашему послу, Николаю Андреевичу Малевскому, живущему в Imperial Hotel, пока ремонтирован будет дом в Посольстве, и попрощаться с отъезжающим бывшим посланником Юрием Петровичем Бахметевым, которого нашли в Tokio Hotel на Атанго-яма; к сожалению, на железную дорогу проводить его не можем, так как отправляется в 8-м часу вечера, когда у нас всенощная.

Всенощная сегодня была очень торжественная. На литию я выходил с 8-ю сослужившими иереями, на величание со мною выходил и Преосвященный Сергий. Молящихся было довольно много. После всенощной у меня была, по обычаю, исповедь иереев Крестовой Церкви.

29 июня/12 июля 1908. Воскресенье

и праздник Святых Апостолов Петра и Павла.

Утром крещение возрастных и детей, всего 11 человек.

Соборное служение в Приделе Святых Апостолов Петра и Павла: мы с Преосвященным Сергием и восемь иереев. После Литургии молебен Святым Апостолам Петру и Павлу.

По выходе из Церкви – гости и праздничная сутолока. Обедали в 1 час мы с Преосвященным Сергием, о. Мии и русским, Н. Н. Колобашкиным, после чего Преосвященный Сергий отправился с о. Мии в Церковь Коодзимаци, куда его звали мучить расспросами обо мне и Миссии, – «надо-де ему для его лекции». В продолжении сего дела приехал посол Н. А. Малевич с дочерью Евгенией и ее гувернанткой; последняя попросила у меня каталог нашей библиотеки, чтобы выбрать книги для чтения ее воспитаннице. Посол хотел, между прочим, сделать визит Преосвященному Сергию и оставил ему карточку. А Преосвященный Сергий, вернувшись из Коодзимаци уже поздно вечером, с восторгом рассказал, как хорошо его там приняли христиане; были речи, пение, угощение; подарков надавали ему; о. Павел Савабе рассказывал про старину, как он сделался христианином, и так далее.

30 июня/13 июля 1908. Понедельник.

Вчера Крестовая Церковь приготовлена была для соборных заседаний, но сегодня они не могли открыться – священники взяли день для частных предсоборных совещаний, для которых я передал им письма к Собору и разные предложения. Сам в продолжение дня выслушивал священников. Из них о. Иоанн Катакура, по причине сильных головных болей, часто мучающих его, попросился на год на покой, для излечения.

Приезжали дочь Малевича с гувернанткой и взяли из библиотеки много выбранных по каталогу книг для чтения; по вкусу к книгам видно, что обе – патриотки и любительницы серьезного чтения.

Вечером о. Симеон Мии пришел сказать мне результат совещаний священников. Сказал он, между прочим, что заявлено было на их собрании, будто о. Василий Усуи растратил 500 ен денег, принадлежавших Церкви в Ооисо и порученных ему как священнику на хранение. Я не поверил и тотчас же телеграфировал сыну его, катехизатору Пимену, чтоб он немедленно прибыл сюда по церковному делу (так как сам о. Василий, по болезни, отказался прибыть на Собор). Имел в виду велеть Пимену взять у отца и привезти показать собранию банковую квитанцию в получении на хранение 500 ен.

1/14 июля 1908. Вторник.

Священники, не кончивши вчера своих предсоборных совещаний, взяли и сегодняшний день для них. Утром прибыл Пимен Усуи. Говорю ему:

– Отца твоего заподозрили в растрате денег Церкви Ооисо. Поскорее нужно опровергнуть эту клевету. Возьми у отца банковую квитанцию и привези сюда, чтоб показать всем здесь.

Лицо у Пимена очень опечалилось, и молчит он.

– Ужели правда, что растрачены? – спрашиваю я, еще не веря тому.

– Правда, – говорит Пимен.

– Как это произошло?

– Старик Негиси, еще до войны, поручая эти деньги отцу, сказал, что он может употребить их по своему усмотрению. А затем Церковь Одавара, обязавшись давать отцу ежемесячно 5 ен, перестала исполнять свое обязательство, в возмещение этого и употреблены те деньги отцом.

– Ни то, ни другое не может служить извинением. Негиси (теперь уже умерший) не мог отдать церковные деньги в личное распоряжение твоего отца. Отец твой не имел права употребить деньги другой Церкви на возмещение неплатежа Одаварской.

И присудил так: «Твой отец обесчестил себя. Это бесчестие снять с него можете и должны вы – его дети. Поэтому вернись домой и прежде всего посоветуйся с твоими братьями, постарайся, чтобы они были согласны с тобой, – и положите вы себе зароком – непременно уплатить растраченное отцом; для этого ты теперь же можешь ежемесячно откладывать из своего содержания сен 20 или 30, а они станут делать это, когда кончат курс и поступят на службу – церковную или другую; так вы втроем лет в 5 или даже в 10 выплатите всю сумму с процентами, я буду отдавать их в банк, а вам или отцу высылать расписку. Отец же пусть напишет долговое обязательство: „столько-то денег, принадлежащих Церкви Ооисо, заняты мною и непременно будут возвращены с процентами”, и пусть передаст христианам в Ооисо это обязательство, копию прислав и мне. Расписки мои в принятии денег на хранение, по мере взноса, пусть показываются или передаются Церкви в Ооисо; квитанцию банка, где будут храниться эти деньги, могут видеть у меня все желающие, но денег не получит на руки никто из христиан в Ооисо; они могут быть употреблены только на действительную церковную нужду в Ооисо, и не иначе, как по согласию всех наличных христиан в Ооисо со своим священником и с Миссиею».

Пимен Усуи отправился исполнять мой совет. Я же призвал о. Симеона Мии и попросил его по возможности смягчить вину о. Василия пред иереями. Но вина немалая и между здешними священниками еще небывалая. Снять сан за это, конечно, было бы слишком много, но запретить священнослужение на некоторое время нужно.

Преосвященному Сергию я рассказал это дело, в назидание его.

2/15 июля 1908. Среда.

Первый день соборных заседаний в Крестовой Церкви. Я благословил, сказал речь, по обычаю. Потом учтено число крещенных за год с прошлогоднего Собора. Оказалось, значительно меньше, чем в прежние годы, всего 781 возрастных и детей. Воздано и за сие благодарение Богу. Число служащих Церкви с этого Собора также значительно меньше прежних лет, только 165. Потом заявлено, что священник Василий Усуи, по болезни, просит переместить его с нынешнего прихода. Кого на его место? Стали избирать из катехизаторов, и избран 26 голосами против одного катехизатор Тит Накасима. Его и утвердили для рукоположения во иерея для Одавара и прочих Церквей. Дана ему телеграмма в Уциносеки, чтобы немедленно прибыл сюда.

Потом шли долгие рассуждения о священнике для Мацуяма. Я предрешил было перевести туда священника из Токусима, о. Фому Маки. Но 5 прошений явилось об удержании его там или о поставлении другого на место его в Токусима. Решил оставить его там, а для Мацуяма – поставить иереем диакона Фому Такеяма. Телеграфировано ему в Цуяма явиться немедленно в Токио.

3/16 июля 1908. Четверг.

2-й день Собора. Преосвященный Сергий благословил.

Так как священник Иоанн Катакура по болезни головы попросил на год увольнения от службы, то на его место переведен о. Игнатий Като, а на место Като, в Нагано и соседние с ним Церкви, избран для поставления и иерея катехизатор Моисей Касай. Он получил только 6 голосов, тогда как первый из трех кандидатов – 12, второй – 8; но я своею епископскою властию избрал его, находя более деятельным и усердным, чем остальные два. Никто не возразил против сего. Переделано несколько распределение приходов северных священников, сообразно с новыми назначениями священников.

Катехизатор половины Церкви в Коодзимаци, Лин Сато, выступил с делом примирения двух враждующих уже несколько лет сторон сей Церкви. Говорил хорошо, даже прослезился. Но о. Алексей Савабе холодно ответил, что он «не против примирения», за что тут же получил выговор от строгого о. Матфея Кагета. Положено постараться о примирении.

Прочитаны прошения Церквей о катехизаторах и выслушаны речи к сему.

4/17 июля 1908. Пятница.

В Церкви собрались только для того, чтобы выслушать остальные прошения (речи о катехизаторах), после чего перешли в комнату, чтобы свободнее сделать распределение катехизаторов, чем и заняты были весь день.

Назначенные для поставления во иереев все явились и смиренно приняли избрание. Сказано им готовиться к рукоположению.

5/18 июля 1908. Суббота.

4-й и последний день соборных заседаний.

Прочитано и утверждено вчера составленное распределение катехизаторов.

Принялись за чтение разных предложений Собору. Ни одного дельного и полезного не оказалось. Тоокейские катехизаторы коллективно подали такие предложения, что я диву дался глупости их; а в подтверждение их еще стали ораторствовать, причем без резонов и без жалости поносили ректора Семинарии И. А. Сенума; со стороны только что в прошлом году кончивших Семинарию катехизаторов в Коодзимаци Павла Аоки и Марка Бан это было особенно мерзко.

С обоих расколовшихся сторон Церкви в Коодзимаци пришли христиане, чтоб мириться. Видно, что дело примирения созрело.

По истощении предметов, подлежащих соборному рассмотрению, я сказал, что приготовил кресты, золотой и серебряный позолоченный, и адресы для сотрудников Миссии в Петербурге, о. Феодора Быстрова и о. Иоанна Демкина, чтоб поблагодарить их за долголетние труды для Миссии и Церкви Японской, и предложил сделать это именем Собора от лица всей Японской Церкви. Все с радостью согласились. Я показал кресты с цепочками из китайских знаков и адресы, под которыми все должны подписаться, что и будет сделано.

После всенощной много священников исповедались у меня.

6/19 июля 1908. Воскресенье.

На Литургии рукоположены мною катехизатор Тит Накасима в диакона, диакон Фома Такеока во иерея.

После Литургии был чай для всех иереев и церковнослужащих, как обычно бывает при рукоположениях.

Преосвященный Сергий сослужил со мною.

7/20 июля 1908. Понедельник.

Утром формальное примирение двух сторон Церкви Коодзимаци, совершившееся в Крестовой Церкви. С обеих сторон собралось много христиан и христианок; собрались также все священники. Было много речей. Первым говорил о. Алексей Савабе, и на этот раз как должно – скромно и со смирением. Из христиан Коодзимаци говорил Емельян Хигуци, сбежавший с церковной службы, для которой был воспитан; тоже хорошо говорил; и у меня попросили слова, – выразил свою искреннюю радость. Так долго говорили, что я предложил всем сесть; и сам, уставши стоять, вынес стул и сел. Кончивши речи к 11 часам почти, пошли в Собор, чтоб отслужить благодарственный молебен; но на пути к сему сели и стали на приготовленных местах у крыльца Собора и снялись группой все, участвовавшие в нынешнем Соборе. После сего отслужен был благодарственный молебен мною со многими иереями.

В 12 часов все иереи и мы с Преосвященным Сергием пошли в гостиницу близ кумирни «Канда мёодзин», чтоб принять угощение, предложенное Преосвященным Сергием иереям, кандидатам-профессорам Семинарии и главным членам «Айайся» – всего 45 лицам. Обед был из 6 блюд, по 1 ене 30 сен с персоны, кроме лимонада; вин, конечно, не было. Преосвященный Сергий сказал прекрасную речь, переведенную по частям И. А. Сенума; в речи подвел итоги Собора, светлые и не столь светлые. Благодарною речью ответил о. Петр Сасагава. Все прошло очень мило. Кстати, и день был прелестным, а из гостиницы вид на пол-Токио великолепный. Возвращаясь из гостиницы, мы с Преосвященным Сергием осмотрели кумирню Канда мёодзин.

8/21 июля 1908. Вторник.

Катехизаторы, подававшие предложение Собору об отнятии у Сенума заведывания Семинарией, не успокоились отказом в их желании, полученном на Соборе; вновь сегодня собрались и просили священников исполнить их просьбу. Их ораторствования я не слышал; пришел ко мне о. Симеон Мии и говорит:

– Все желают удаления Сенума из Семинарии.

– Кто эти все?

– Тоокейские катехизаторы.

– Будто все они там собрались?

– Нет, не все.

– Значит, не все желают. А священники что говорят?

– Священники больше молчат.

– Какие же причины для удаления?

– Что он семейный.

– Но почему же ректор Семинарии с семейством не может жить в Семинарии?

О. Симеон молчит.

– Скажите хоть одну причину, хоть что-нибудь основательное.

– Ни одной причины не знаю.

– Так как же вы требуете, чтоб я без всякого резона отнял управление у Сенума?

– Да они желают.

– Скажите им от меня, что они дураки (бака), – заключил я, потеряв терпение, и тем дело кончилось.

Приходил потом господин Сенума и просил позвать Павла Аоки и запретить ему поносить Семинарию и все в ней, «это-де может дурно настраивать учеников Семинарии». Говорил он, что когда о. Симеон вернулся от меня в Собрание и передал, что я не согласен удалить Сенума из Семинарии, то другие катехизаторы замолкли, а Аоки, из себя вышедши, стал такие хулы изрекать на него, Сенума, и на Семинарию, что «точно съесть хотел его». А Сенума еще особенно любил Аоки, и всегда с похвалой отзывался о нем. Таковы люди!

9/22 июля 1908. Среда.

Послесоборные занятия; рассылка решений Собора о катехизаторах. Священники расходятся по домам.

10/23 июля 1908. Четверг.

Вставши рано, написал письма о русских учениках к военным начальствам в Харбин и Владивосток. Еще письмо к Архиепископу Евсевию во Владивосток, рекомендательное для о. Андрея Метоки, И. А. Сенума и переводчика Ис. Кимура, отправляющихся туда, на путевые расходы от хакодатских христиан, чтоб, во-первых, собрать пожертвование на построение храма в Хакодате; во-вторых, исхлопотать у русских властей рыбные ловли для содержания на выгоды от них Семинарии и для других нужд Японской Церкви. Попросил у Высокопреосвященного Евсевия помощи им в первом и благословления на успех во втором.

О. Алексей Савабе и примирившиеся христиане Церкви Коодзимаци попросили Преосвященного Сергия сегодня совершить Литургию в их Храме, на что Преосвященный с охотою согласился; почему к 9 часам и отправился туда, с епископским облачением и всем нужным для священнослужения. Вернувшись оттуда уже вечером, с восторгом рассказывал, как все было в порядке и благолепно. Служил он по-русски; пели превосходно, видимо, приготовившись со всем старанием. Сказал он слово о любви и мире, переведенное Емельяном Хигуци. Потом было угощение ему и всем христианам, устроенное самими же ими. Христиан при богослужении была полна Церковь; на угощении почти столько же. Много было речей, пение, молитвы. Все весьма счастливы, что возобновлено единение всех христиан Церкви.

11/24 июля 1908. Пятница.

О. Роман Фукуи, священник северной части острова Эзо и Сикогана, приходил прощаться такой печальный, говорит:

– Жалею, что прибыл на Собор; надеялся получить еще катехизаторов, а вместо того из имевшихся утратил одного; осталось всего два, и из них один такой, которого никто не хотел взять.

Утешая его, я говорил:

– Печалился и я о вашем приходе и уже после Собора несколько раз пересматривал список катехизаторов с мыслью, нельзя ли отделить для вас еще кого? Не нашел. Или нужны на своих местах, или тоже негодны для вас. Вообще, туда на север никто не хочет идти. Итак, нужно принять дело, как есть, и помириться с тем; не печалиться, а, напротив, ободриться духом и смело повернуть на новую дорогу, приняв что перст Божий указывает то. Дорога эта, впрочем, не новая, а самая древняя и первоначальная в христианстве. Как поступали Апостолы? Расставляли ли они по всем Церквам катехизаторов? Нет. Они в местных Церквях выбирали людей для служения Церкви, и им поручали дело церковное. Следуйте этому примеру. Когда прибудете в Абасири, для которого вам больше всего хотелось иметь катехизатора, соберите христиан, представьте им дело, – не нашлось, мол, для вас проповедника – это значит, что Бог хочет, чтобы ваша Церковь, при помощи Его благодати, возрастала собственными силами; выберите из среды своей человека, которому я поручу церковное имущество здесь, научу, как совершать общую молитву, покажу порядок чтения Апостола и Евангелия по праздникам и прочее; когда будете собираться на молитву, он будет читать вечерню или 3-й Час, прочитывать очередные Апостол и Евангелия; все вместе пойте Символ веры, молитву Господню, «Достойно» и прочее, и прочее. Поживите в Абасири не меньше недели, научите, как обходиться без катехизатора; то же сделайте и в других Церквах. Даст Бог, при сем Церкви окрепнут и разовьют свои силы еще лучше, чем при катехизаторе, Найдутся между христианами и способные объяснять вероучение и язычникам, так что и расширения Церковь не лишится…

Мало-помалу о. Роман поднял поникшую голову и ушел от меня ободренный, попрощавшись окончательно.

12/25 июля 1908. Суббота.

Новый священник о. Фома Такеока за неделю порядочно научился совершать богослужение.

Как экстренный расход, приходится принять на счет Миссии справку трем, избранным во иереи, по подряснику и рясе. Откуда им, бедным, взять на это? А без священнического платья как же обойтись!

Написал прошение в Святейший Синод с объяснением, по какой причине посылаются от Японской Церкви сотрудникам Миссии: о. Ф. Быстрову золотой крест, о. И. Демкину серебряный вызолоченный – и просил благословить им принятие и возложение на себя сих крестов.

О. Андрей Метоки, И. А. Сенума и Ис. Кимура в ночь сегодня отправляются во Владивосток, Харбин, Хабаровск и до Благовещенска добывать денег на постройку храма в Хакодате и рыбных ловель для содержания Семинарии. И дошлый же народ японцы! Прежде добыли рекомендательные письма к нашим властям от посланника Бахметева, а теперь и от посла Малевского, и все без всякого совета со мною и без слова мне. Я, конечно, не в претензии за это; дело церковное – дай Бог полного успеха. Только побаиваюсь, как бы не обратилось все в мыльный пузырь. Хакодатские христиане прислали им троим 550 ен на путевые расходы и 300 ен на подарки; я с своей стороны позволил брать сколько хотят книг для подарков – Высокопреосвященному Евсевию и всем, кому думают – русским властям, и они взяли Евангелий, Апостолов, альбомов Собора и прочее – порядочное количество. Судя по щедрости хакодатских христиан, сильно надеются они обогатиться барышами от продажи рыбы, которая гуляет у русских берегов.

13/26 июня 1908. Воскресенье.

За Литургией рукоположены были мною: Тит Накасима во иерея для Церквей Одавара и Идзу, Моисей Касай во диакона.

С 2-х часов была встреча (кангейквай) Преосвященного Сергия с христианами Церквей, принадлежащих Собору, устроенная в Семинарии. Двор Семинарии увешан был флагами и цветными полотнищами и был полон христиан, христианок и детей; нижняя аудитория приготовлена была для гостей; посредине стол, за который усадили Преосвященного Сергия и меня; на столе, конечно, ваза с цветами, а после появилась чашка со льдом для охлаждения воздуха. О. Роман Циба в епитрахиле с певчими отслужил краткий молебен за здравие Преосвященного Сергия, и начались речи. Первым из христиан прочитал приветственный адрес доктор Александр Сугияма, надев предварительно лайковые перчатки; потом стали подносить подарки Преосвященному Сергию: от христиан – ваза для цветов, от христианок – тушница; церемония, исполненная маленькими девочками и подростками, была очень красивая.

Потом пение с аккомпанементом фортепьяно и хоровое, исполненное регентом Иваном Накасима с его ученицами; чтение и поднесение стихов Павлом Накаи, воспевшим Преосвященного Сергия под видом прекрасной Луны, виденной им во сне. На стене висела крупно написанная программа всего празднества; взглянув на нее, я увидел и свое имя; и когда дошла очередь, должен был говорить речь, хотя и не готовился к ней; сказал «о воле Божией, являемой в основании Церкви Православной в Японии». Последним говорил Преосвященный Сергий и сказал длинное поучение, переведенное по частям Арсением Ивасава. Заключилось пением «Достойно», после чего вышли на двор для снятия фотографической группы; по окончании сего я вернулся домой, а Преосвященный Сергий остался, и празднество продолжалось долго еще; было угощение всех чаем, печеньем и плодами; была игра на кото и других японских инструментах, причем средняя дочь Павла и Варвары Окамура (литографа) под аккомпанемент спела песню, сложенную на японскую победу над русским флотом и возбудившую в слушателях дикие вскрикивания, выражающие геройство. Хорошо, что я не был при этом, один рассказ об этом Преосвещенного Сергия возбудил томящую грусть, точно заныла незажившая рана. Сложились и будут складываться торжествующие песни и легенды о героизме японцев и поражении русских, и барды и певицы века будут воспевать их к воспитанию еще вещего геройства японцев и к посрамлению моего дорогого Отечества.

14/27 июля 1908. Понедельник.

Вставши в 3 часа, написал к Ф. И. Быстрову о приезде сюда Преосвященного Сергия, и о том, что он весьма понравился здесь и подает надежду на то, что не уедет скоро и будет добрым миссионером; приготовил отсылку к С. Гр. Рункевичу перевода его книги «О добродетелях и подвигах по сочинениям св. Василия Великого» и прочее.

О. Тит Комацу, последний из отбывающих после Собора священников, приходил прощаться. Совсем полуживой. Следовало бы в заштат его, но это окончательно бы убило его – он еще так храбрится и не думает признать себя больным, хотя припадкам слабого паралича подвергался. Стал говорить ему:

– Смотрите же, о. Тит, если захвораете и не сможете отправлять священнические обязанности, безо всякого замедления и без церемоний известите меня, – пришлю отсюда священника в помощь Вам.

А он расплакался; видимо нервы совсем ослабели; насилу успокоил его и отпустил. Но церковными делами еще живо интересуется – на Соборе больше всех говорил.

Отправил поставленного для Мацуяма иереем Фому Такеяма домой, в Цуяма, чтобы он возможно скоро переселился с семейством и имуществом в Мацуяма, где непременно должен быть во время освящения Церкви.

15/28 июля 1908. Вторник.

Весьма неприятное дело – после Собора рассылать дорожные переведенным с места на место. Рассчитаем мы с секретарем Давидом Фудзисава возможно щедро дорожные и пошлем – и на семью, если есть, и на имущество; и почти всегда требуют прибавки – мало-де на то и на это; и приходится удовлетворять – народ ведь все такой бедный, жалость берет. Но особенно досадно так расходоваться на весьма плохих катехизаторов, а на них-то больше всего и требуется; таковы: Игнатий Такаку, Николай Такаги, Петр Фудзивара.

16/29 июля 1908. Среда.

Из Хакодате от Игнатия Симода пришло письмо малоутешительное. Оказывается, что не христиане дали о. Андрею Метоки, Сенума и Кимура на дорогу и на подарки 850 ен, а заложил о. Метоки, в согласии с несколькими христианами, церковные участки земли в Хакодате, постепенно приобретенные прежними христианами и служившие источниками содержания там священника и прочее, за 1500 ен, и на большую половину вот этих денег они теперь путешествуют и накупили отсюда подарков людям, нужным в России. Жалуется Симода весьма основательно, что так Церковь может лишиться всего своего состояния. Он поэтому и вышел из состава старост там, что не хотел согласиться на эту опасную меру. Действительно, неблаговидно поступил о. Метоки. И мне ни слова об этом! Ни просьбы разрешить эту меру ему – чего я, конечно, никогда не разрешил бы, при признании потом, что это сделано. «Христиане-де снабдили их этими деньгами». Подивился я, что христиане оказали такую щедрость, но что я мог сказать против этого? Ан – вот какой источник этих денег! Скверно! Церковное имущество доверять японцам нельзя, будь это даже священники. По всей вероятности, в Хакодатской Церкви поднимется теперь такой же разлад, какой был при о. Петре Ямагаки, тоже по поводу рыбных ловель. А о. Метоки меня уверял, что Симода и все там согласны и единодушны касательно предпринимаемой попытки добыть из России денег. Как зорко надо следить за японскими христианами и их иереями, чтобы предотвращать беды!

17/30 июля 1908. Четверг.

Написал вчера к о. Василию Усуи, чтобы привез и положил антиминс в Церковь в Одавара. Сегодня в ответ на это прибыл сын его Пимен, говорит: «нездоров еще о. Василий, да и неприятно ему быть в Одавара». Тем не менее, я потребовал, чтобы он лично доставил антимис в Одавара; больше его некому это делать, а когда прибудет туда новопоставленный иерей Тит Накасима, антиминс должен быть на престоле. Пимен ответил, что это будет сделано. Отослал с ним содержание о. Василия с семейством за 8-й месяц, 34 ены, и сказал, что, когда окончательно поправится он, пусть переезжает со всей семьей в Токио. Будет он состоять при Соборе. Квартирные обещал ему 6 ен в месяц.

18/31 июля 1908. Пятница.

Позвал катехизатора в Коодзимаци Павла Аоки и спрашивал, почему он и его приятель Марк Бан так горячо ораторствовали против ректора Семинарии И. А. Сенума и так старались выжить его из Семинарии? Решительно ничего не мог привести, кроме того, что дети иногда шумят, да перебранки Сенума с женой иногда слышны – причины слишком недостаточные, чтобы хорошего во всех других отношениях ректора отставить от Семинарии, да еще при неимении заменить его кем.

Всячески старался урезонить и смягчить озлобленность Аоки против Сенума, ничто не помогло. Плачет, а твердит одно – «Сенума не должен заведывать Семинарией». И это от воспитанника Сенума, да еще бывшего особенным любимцем его! Кто-то крайне расстроил и так настроил его. Уж не интрига ли о. Морита с целью попасть на место Сенума? Недаром они все твердили – священник должен быть ректором Семинарии. Во всяком случае, крайне неприятно, что есть такие люди и такие дела в Церкви.

19 июля/1 августа 1908. Суббота.

По наблюдении вчера за всенощной и сегодня за обедней оказалось, что поставленный иереем в прошедшее воскресенье Тит Накасима за неделю научился хорошо служить. Снабдил его сегодня разными практичными наставлениями, как обращаться с катехизаторами и с христианами, которыми с сего времени будет руководить; между прочим, что земля церковная в Одавара будет переведена с имени о. Василия Усуи на его имя, и он крепко должен держать ее за собою – иначе христиане продадут ее, как обещающую большую цену, что уже намеривались сделать – «а храм-де можно перенести в конец города, где дешевле земля»; никак не должно допустить сделать сего, и прочее, и прочее.

Вдова о. Иоанна Оно приходила просить сыну на хорошее платье: «кончил-де Университет, надо искать место, а для этого – приличный костюм». Отказал. Миссия крайне бедна, а тут еще щеголять на ее счет! Довольно, что 15 ен вдвоем получают пенсии от Миссии, пока сын поступит на службу.

20 июля/2 августа 1908. Воскресенье.

Рукоположен за Литургией третий из вновь избранных на нынешнем Соборе во иереи – Моисей Касай, для Нагано и соединенных с ним Церквей. Он внушает особенно добрые надежды: из хорошей фамилии, отец завещал ему служить Церкви; как катехизатор он доселе являл ревность к служению. Дай Бог ему до конца жизни быть ревностным служителем Церкви Божией!

О. Фома Такеока телеграммой из Мацуяма уведомил, что прибыл на место своего служения.

21 июля/3 августа 1908. Понедельник.

Целый день проведен в приготовлениях к отъезду в Мацуяма для освещения Церкви, так как Моисей Кавамура известил, что постройка во всех отношениях окончена. Собраны облачения и все нужное при освящении. Назначены певчие: отсюда четверо, с Д. К. Львовским, и из Кёото шестеро, должно быть, иподиаконы; написано в Кёото к о. С. Мии и в Оосака к о. Сергию Судзуки, что они должны отправиться к освящению в Мацуяма; диакон будет из Оосака Петр Уцида. Мы отсюда отправимся с Преосвященным Сергием в следующую пятницу, прямо в Кобе, оттуда на пароходе дальше.

22 июля/4 августа 1908. Вторник.

Писал Синодик для Церкви в Мацуяма – поминать умерших наших военнопленных. Печальная работа!

Д. К. Львовский с певчими отправился уже, чтоб побыть два дня в Кёото и спеться с тамошними дискантами и альтами.

23 июля/5 августа 1908. Среда.

Моисей Кавамура из Мацуяма предупреждает, что освящение Церкви должно быть назначено на воскресенье, так как в прочие дня нельзя звонить по обязательству, данному нами мацуямскому губернскому управлению; хоть теперь каникулы, ученья в близлежащей гимназии нет, но все же нам нельзя не держаться данного слова, пишет Кавамура. Правда! Пожалуй, и можно бы добыть позволение звонить, опираясь на то, что каникулы; но надо просить, клянчить – ко всем неприятностям еще неприятность. Лучше последовать благоразумному совету. Отменил отправление наше из Токио до следующего понедельника, 28 июля старого стиля, а освящение назначил на воскресенье 3 (16) августа, о чем и дал знать в Мацуяма и другие места.

Отвез в Посольство, для отправления в посольской почтовой вализе в Петербург, в Святейший Синод, чрез Министерство иностранных дел, два креста и два адреса оо. Ф. И. Быстрову и И. И. Демкину. Кстати, официально сказал, что еду в Мацуяма освящать Церковь, построенную для поминовения умерших наших военнопленных. К сожалению, посол оказался уехавшим на дачу; быть может, и послал бы кого из Посольства быть при освящении.

24 июля/6 августа 1908. Четверг.

Прибыл из Мацумото, где праздно прожил год, на пути в Отару, куда назначен Собором, катехизатор Игнатий Такаку с женой и тремя детьми. Давно бы пора ему быть священником, по его образованию, но вредит ему юмористичность и несерьезность характера – слова не может сказать без смеха; главное же – вредит леность; где ни был доселе, везде бесплоден по проповеди; пробовал наказывать его вычетом из содержания, и это не помогает; а совсем отставить от службы жаль. Потерпим.

25 июля/7 августа 1908. Пятница.

Приготовление по книжке к освящению Церкви и сборы в дорогу. Целый день перемежающийся дождь, а вечер и ночью – буря с дождем и без оного. Шум и стук во все окна и двери мешали спать.

26 июля/8 августа 1908. Суббота.

Священник Моисей Касай за неделю отлично научился служить, поэтому снабдил его, для отправления к месту назначения, в Нагано, антиминсом и всеми священными предметами и облачениями. Являет из себя истинно благочестивого молодого пастыря. Подкрепи его Бог всю жизнь быть таким!

27 июля/9 августа 1908. Воскресенье.

Литургию служили три иерея, так как мое облачение и все уже уложено для отправления в Мацуяма.

28 июля/10 августа 1908. Понедельник.

С поездом в 3 часа 30 минут мы с Преосвященным Сергием отправимся в Мацуяма. Маршрут: из Токио прямо до Удзина, оттуда, на судне, – в Такахаси, и с первым поездом – в Мацуяма. Благослови Господи путь!

29 июля/11 августа 1908. Вторник.

В 3 часа дня прибыли в Хиросима, отсюда по железной дороге в Удзина и отсюда, в 6 часов вечера, на пароходике – в Такахаси, куда прибыли в 10 часов вечера и встречены были Моисеем Кавамура, о. Фомою Такеока и прочими. Немного подождавши, отправились по железной дороге в Мацуяма, куда прибыли в 12-ом часу ночи. С нами еще приехали из Токио штабс-капитан 22-го Восточно-Сибирского Стрелкового полка Сергей Гаврилович Сипайло-Рудницкий, бывший в плену в Ямагуци, и жена его, полька, – Вероника Феофиловна, и в качестве гостя Rev. Jefferys, американский епископальный миссионер. Разместились мы в Мацуяма: я в доме священника, Преосвященный Сергий в доме катехизатора; прочие в гостиницах; Сипайло и Rev. Jefferys на своем содержании.

30 июля/12 августа 1908. Среда.

Осмотр Храма и иконостаса. Все исполнено хорошо; иконостас поставлен правильно и укреплен надежно. Приготовление к освящению.

31 июля/13 августа 1908. Четверг.

Я сделал визиты к властям города: Губернатору Андо Кенске (моему бывшему ученику когда-то), главному судье, полицмейстеру, городскому голове; почти никого не заставши, оставил карточки. В городском клубе заказан обед, которым угостим после освящения Церкви. Обед – вполне постный, несмотря на высказанные затруднения приготовить его, – на 42 человека гостей, начиная с Губернатора до певчих, по 1 ене 50 сен с персоны; и другой, на 19 человек – главных мастеров по разным частям строительной части и прочим – по 1 ене 30 сен. Без вин, но с водами – лимонадом и прочими, за которые надо платить особо.

1/14 августа 1908. Пятница.

Утром с 7 часов о. Сергий Судзуки отслужил в храме водоосвящение, потом я, облачившись в мантию, совершил положение частицы мощей святого мученика Мардария в престол. Верхний камень гранитного престола до того тяжел, что 4 каменщика с приспособлениями едва могли приподнять его; конечно, такую работу с каменщиками и чернорабочими нельзя было оставить на самый день освящения; мы и совершили ее заранее. Певчие медленно пели псалом. Я окропил святой водою престол, положил частицу мощей, помазав ее святым миром, в серебряный ящичек, присланный из Москвы; этот ящичек – в фарфоровый ящик и положил опять в приготовленное место в камне внутри престола, после чего положен был на цементной замазке верхний камень престола, чем и кончилась сегодняшняя часть освящения.

Певчие: из Токио Д. К. Львовский, Петр Тоокарийн и Савва Сайто, из Кёото Надежда Такахаси и 6 девиц ее школы – прибыли вчера. Иподиакон Иоанн Исида и заменявший другого семинарист Матфей Кагета прибыли с нами из Токио. Сегодня прибыл из Кёото о. Симеон Мии и из Токусима о. Фома Маки. Диакон Петр Уцида раньше приехал с о. С. Судзуки. Прибыли еще несколько христиан к освящению из Кобе, Оосака и Сайдзё. Здешних христиан всего 19 человек с детьми.

Губернатор Андо был у меня с визитом, а потом прислал кучу прекрасных здешних персиков и яблок.

2/15 августа 1908. Суббота.

Утром Преосвященный Сергий со всеми отправился смотреть здешнюю крепость, для чего вчера получено было позволение для 25 человек. Но Преосвященный Сергий не дождался, пока начальник расположенной в Мацуяма дивизии (которому третьего дня я тоже сделал визит) отряжал офицера для провода, и вернулся; прочие осмотрели. Я вместе с М. Кавамура сходил посмотреть клуб, где будет завтра обед, и сделал нужные распоряжения.

О. Фома Такеока в Церкви совершил оглашение готовящихся к крещению трех юношей и двух девиц.

Вечером с 6-ти часов была отслужена о. Сергием Судзуки всенощная среди Церкви. После службы я сказал поучение, в котором рассказал историю построения этой Церкви и пример Ксении Феодоровны Колесниковой, построившей Церковь (для чего она пожертвовала 12 тысяч рублей на Церковь и дома) представил как образец, которому непременно должны следовать японские христиане.

3/16 августа 1908. Воскресенье.

День освящения Церкви Воскресения Христова в Мацуяма. В 9 часов утра в первый раз раздался звон колокола в здешней Церкви. В полном порядке и с возможною торжественностию и благоговением совершены: освящение Церкви с крестным ходом вокруг нее, Литургия и за нею благодарственный молебен, заключившийся многолетием строительнице храма Ксении и ее супругу Иоанну (Андрееевичу Колесникову). В освещении Церкви со мною участвовали: протоиерей Петр Булгаков, прибывший из Токио, о. С. Мии, о. С. Судзуки, о. Ф. Маки и о. Ф. Такеока. В служении Литургии были со мною только четыре иерея, а о. Симеон Мии сказал приготовленное им слово «О Воскресении». Преосвященный Сергий в служении не участвовал. Церковь была полна народа, собравшегося на звон. Во главе нехристиан стояли: Губернатор, начальник дивизии, судья, полицмейстер. Все они были приглашены разосланными третьего дня письмами, в Церковь на освящение и потом на обед.

Все богослужение было окончено в половине 1-го часа, после чего все приглашенные собрались в клуб на обед, тянувшийся, за недостатком прислуги, часа два, к великому моему утомлению, так как было еще невыносимо жарко. Направо от меня сидел Губернатор, налево наш консул из Кобе, приехавший к освящению, Александр Сергеевич Максимов. Рыбный обед был порядочный.

Вечером с 6-ти часов была всенощная, отслуженная о. Фомою Такеока. По окончании ее сказал слово собравшимся нехристианам, которых было человек полтораста. О проповеди сегодня моей, завтра вечером Преосвященного Сергия было предварительное оповещение в городе.

4/17 августа 1908. Понедельник.

Утром с 7 часов о. Ф. Такеока совершил крещение пяти, третьего дня оглашенных, потом отслужил Литургию. Пред проскомидиею возложен был на жертвенник Синодик, приготовленный в Токио мною, в котором по-японски и по-русски вписаны 354 имени наших воинов, умерших в плену в Японии, в Мацуяма и прочих местах. На проскомидии священник помянул всех их, потом я сделал то же; на Литургии, на ектении, также все были помянуты; и дан завет священнику: разделивши имена на 4 части, поминать по очереди каждую часть на всякой проскомидии. После Литургии я отслужил панихиду соборне с пятью иереями об упокоении всех усопших и всех, за Царя и Отечество положивших живот свой на брани. В час дня мы все отправились на кладбище, где похоронены 97, из которых 90 христиане, и Преосвященный Сергий в епитрахиле и омофоре отслужил Литию по-русски за упокой их; мы – русские – пропели ее тоже по-русски. Везде и во всем участвовавший (только не в богослужении) Rev. Jefferys принес на кладбище свой медный крест, водруженный на древко.

По возвращении из кладбища, я позвал фотографа, и сняты были виды Церкви и всех зданий при ней (домов и ограды), также внутренности Церкви и алтаря – всего пять фотографий, для отправления к строительнице – К. Ф. Колесниковой, которая вчера после освящения Церкви была телеграммою извещена об освящении (на что от нее ночью в 3 часа получена ответная телеграмма, что она рада сим и благодарит).

С 6-ти часов была всенощная, а после нее и предварительной проповеди диакона Петра Уцида сказал слово нехристианам Преосвященный Сергий и сказал превосходно; о. Симеон Мии по частям переводил ее; слушателей было до 200, и слушали все время внимательно. Говорил Преосвященный Сергий мягко и проникновенно, к сердцу.

5/18 августа 1908. Вторник.

В 6 часов утра я выехал из Мацуяма, чтобы дорогой в Токио завернуть на остров Оки, посетить могилы наших моряков, погребенных там. До Такахама провожал меня Преосвященный Сергий, которому я сказал на прощанье, что «вчера незаметно для него (чтоб не смущать его) слушал его проповедь от начала до конца и вынес из нее убеждение, что где он остается, там можно быть спокойным за христианскую проповедь». Преосвященный Сергий остался в Мацуяма, чтобы завтра, в праздник Преображения, отслужить здесь Литургию, а потом – направиться в Оосака, где христиане готовят встречу ему, в Кёото и другие Церкви по дороге в Токио.

Переправившись на пароходе в Удзина, я прибыл по железной дороге в 12 часов дня в Хиросима и отыскал квартиру о. Якова. Тщетно прождавши более часа, я отправился с дзинрикися на кладбище посмотреть памятники наших умерших здесь военнопленных; умерли они собственно неподалеку в Ниносима, куда привозили военнопленных раненных и больных, чтобы дезинфицировать их и отделить заразных от простых больных, но погребены здесь, на военном кладбище, весьма большом, расположенном на горной возвышенности и содержимом в отличном порядке; погребен 31 человек наших пленников, и всем поставлены каменные памятники, с вырезанным крестом, именем каждого и днем смерти. Сотворив молитву о них и полюбовавшись видом с горы, я отправился прямо на станцию; в близлежащей гостинице подождал поезда в Окаяма, пообедал в 4-м часу по-японски, и, севши в вагон 2-го класса, в 12 с половиною часов ночи прибыл в Окаяма; несмотря на такое позднее время, в гостинице против станции у Ямачёо любезно дали ночлег.

6/19 августа 1908. Среда.

Праздник Преображения Господня.

В 7 часу отправился на квартиру катехизатора в Окаяма, Николая Исикава; нашел его и жену вставшими, но гостивший в него семинарист из Сеноо и другой гость спали. О богослужении в такой праздник и не думали. Мало-помалу собрались несколько извещенных христиан. Убеждал их, соединившись с христианами в Сеноо, между которыми есть богач Анания Фукусима, построить Церковь в Окаяма, которое есть центр в Циукоку. Примером пожертвований на это представил К. Ф. Колесникову, рассказав им о построении Церкви в Мацуяма. О. Яков Мацуда должен немедленно перебраться сюда из Хиросима, где ему делать нечего, и заниматься проповедью вместе с Исикава, которого я убеждал не проситься, как он думал было, из Окаяма. Катехизатор он порядочный, и его здесь любят.

В 10 часов 10 минут выехал из Окаяма, во 2-м классе, и в 12 часов 36 минут прибыл в Цуяма, где заехал к Иоанну Фукасе, которого дом в не менее мили от станции. Катехизатора здесь не было еще – бывший Ф. Такеока взят для иерейства в Мацуяма, а новый не прибыл. В доме Фукйсе, кроме его и жены Ирины, семь христиан, служащих в его бумажной лавке; пришел еще христианин Такахаси с женой, крещенные когда-то в Токио, в Коодзимаци. Поговорили о церковных делах, и в половине третьего часа я выехал отсюда уже в тележке, подряженной за 9 ен 50 сен до Ионако, 25 ри, при двух возницах. К 6-ти часам прибыли в городок Кусе, где усталые дзинрики попросили остановиться на ночлег. Поужинал по-японски, с рисом вместо хлеба, ибо, не евши сегодня целый день (кроме чая), очень проголодался.

7/20 августа 1908. Четверг.

Ночью до 2 с половиною часов и дольше внизу подо мною было чертово игрище: ночевали купцы, призвали «гейся» с дрянными «сямисен"’ами, пили, пели, хохотали, возились со служанками и гейсями, которых смех и писк раздавался в диссонанс с безобразной музыкой. Усталость заставляла меня забываться, но спать как следует не было никакой возможности. В четыре часа собирались мы выехать, но едва к 5-ти сделали это. По прохладе ехать было хорошо. Пока рассвело, дзин-рикися успели устать. При небольшом подъеме я вышел, шел версты четыре, отчасти все в гору, и тут-то почувствовал, что устарел. Прежде бывало так легко идти в подобных случаях; шагаешь бывало и долго-долго чувствуешь одно удовольствие от ходьбы и расправленья ног после несносного сиденья в куруме, теперь на первой же версте почувствовал усталость, а на четвертой едва шел. Печальным прощающимся взором я обвел зеленеющую окрестность: скоро-скоро конец всему земному странствованию. Когда начинался почти беспрерывный и довольно заметный подъем, так что двум дзин-рикися было бы весьма трудно тащить тележку, в деревне принаняли лошадь и прицепили ее к тележке, а один дзинрики все-таки оставался в оглоблях и тащил тележку, уступая большую часть труда, разумеется, лошади, которую вел за повод ее хозяин; а другой дзинрики толкал тележку сзади, или делал вид, что толкал. Такой дороги было 50 чё, и за труд лошади взяли 60 сен. В 11 часов 45 минут прибыли в город Нео, где пообедали. В половине 6-го часа, наконец, достигли Ионако. Таким образом, 25 ри от Цуяма до Монако ехали сутки и 3 часа. Двое возниц, взявшихся везти из Цуяма, изменили своему обещанию на первых 10 ри и передали меня другим, которые скоро передали третьим, и так далее до 5 раз. Делалось это, впрочем, без всяких споров и неприятностей, ибо само собою понятно, что в такое жаркое время не могут долго выдержать этот лошадиный труд одни и те же люди. Из договоренной платы в Цуяма, 9 ен 50 сен, в Ионако пришлось выдать только 2 ены. Конечно, прибавки на чай увеличили плату.

В Ионако, остановившись в гостинице около вокзала, я тотчас же взял тележку и поехал в церковный дом. Скоро нашел его, но он был пуст и затворен. Соседи сказали, что живший в нем (катехизатор Николай) Такаги недавно уехал, но что о доме можно узнать у доктора Такасима, в ближайшем переулке. Без труда отыскали дом Такасима, в котором нашли его жену с двумя малыми детьми, – сам Такасима был в городе на практике. Жена очень обрадовалась; на мое желание осмотреть церковный дом, послала сначала девочку отворить и вымести его, потом повела меня туда. Дом довольно большой и очень приличный, с одним неудобством: добраться до него и войти можно по тесному переулку и дальше по задворкам. Катехизатор Н. Такаги с семейством выбыл отсюда 4 числа сего месяца; нового катехизатора Петра Фудзивара ждут с каждым днем. Поблагодарив жену доктора, я спросил, когда можно видеть ее мужа?

– Не раньше 10-го часа; он скоро вернется от больных, но должен наготовить и разослать лекарства им, потом поужинать, – ответила она.

– Прошу его после этого непременно посетить меня, чтоб рассказать о состоянии здешней Церкви.

Просьбу эту я лично передал доктору, с которым столкнулся уезжая, тогда как он вернулся от своих больных.

Возвратившись в гостиницу, я поужинал; лишь только кончил это, как вошел здешний христианин Илья Таката, аптекарь, извещенный женою Такасима; скоро за ним явился Павел Исио, бывший чтецом здесь еще в то время, когда я 14 лет тому назад посетил Ионако; потом пришла молодая христианка, Екатерина Сиката, занимающаяся здесь на табачной фабрике, а попозже и доктор Лука Такасима. Вечер шел в оживленных разговорах о том, как оживить здесь Церковь. Божия благодать здесь явлена; свидетельствует о том существование Церкви, которой не было бы, если бы сила Божия не хранила огонек веры в сердцах здешних христиан; видеть это радостно. Но Церковь не возрастает; восемь домов христианских было здесь 14 лет тому назад, когда я был здесь; десять домов только ныне; где же движение вперед, возрастание? Его почти совсем нет; видеть это печально. Итак, что делать? Убеждал я возобновить церковные собрания, искать слушателей для катехизатора, самим говорить о вере – это и их веру будет оживлять и возращать – и так далее. Поздно разошлись от меня христиане. Еще позднее явилась новая посетительница, Августа Фурукава, лет десять тому назад кончившая курс в миссийской Женской школе в Токио, ныне жена подрядчика по железнодорожным работам, имеющая уже трех дочек, – явилась очень обрадованная, с кузовом персиков; щебетала долго и обещалась проводить меня в Сакаи, несмотря на мое отговариванье.

8/21 августа 1908. Пятница.

Несмотря на мое уговариванье вчера не беспокоиться проводить меня, христиане все рано утром собрались ко мне и в 6 часов проводили на станцию к поезду в порт Сакаи, а Августа Фурукава настояла на том, чтобы проводить меня до Сакаи, да еще и билет не дала мне купить для себя, а купила сама, на свои деньги, для себя и меня; в Сакаи она привела меня в отличную гостиницу Ициямадзи, где всегда останавливается сама и ее муж, и выразила намерение, несмотря на мои протесты, оставаться со мною весь день, чтобы проводить на пароход, вечером отправляющийся в Сайго на острове Оки. Когда я потом, вернувшись из города, стал переменять носки, она, увидевши, что свежие носки, которые я собирался надеть, на пятках дырявые, завладела ими, чтобы заштопать; напрасно я возражал, что это не нужно, что у меня в Токио есть новые, она настояла на своем.

– Я всегда мужу и детям сама шью и починяю все платья, отчего же мне не починить ваши носки? – Потребовала иголку и нитки и принялась работать, да так починила, что хоть на выставку. Когда пришло время обедать, угостила меня отличным обедом, а к чаю купила коробку бисквитов. В два часа отходил поезд из Сакаи; насилу я убедил ее возвратиться в Ионако, к детям, оставленным на попечение тетки, и к мужу, который должен был вернуться в этот вечер; только представлением, что мне надо писать письма, да тем, что пароход имел сняться вечером, а завтра утром, была, наконец, она убеждена отправиться с этим поездом, а не ожидать последнего вечернего. Но это не все. Когда я, уезжая, хотел расплатиться в гостинице, хозяин объявил мне, что за меня все заплачено и что госпожа Фурукава запретила им взять с меня хоть бы копейку. В первый раз встречаю такое глубоко любящее и благодарное за воспитание сердце!

Когда, по моем прибытии сюда, в гостинице узнали, что я еду на остров Оки посетить могилы русских, то хозяин гостиницы сказал мне:

– Да и здесь, в Сакаи, есть две могилы русских.

– Это совсем неожиданно для меня. Где эти могилы? Пойдемте прежде всего в городское Правление спросить, не известны ли там имена погребенных?

Но имена, по первому отзыву, оказались неизвестными. Хозяин повел меня на кладбище, не общее городское кладбище, а такое, где хоронили заразных больных. Пришли и никак не могли найти эти две могилы. Так как это маленькое кладбище примыкает к огороду фермы, то хозяин вызвал бывшую дома хозяйку фермы, и она уже указала нам:

– Вот здесь похоронен один и подряд с ним – другой; направо тот, что был в одежде, а налево голый – большие такие!

Место, совсем заросшее травой и цветами; никакой могильной насыпи; и если бы не указание очевидицы погребения, никак нельзя было бы найти могилы. Сотворивши молитву и давши несколько денег на постановку столбов с надписями на могилах, я отправился обратно в гостиницы, и, к радости своей, здесь услышал, что приходили из Правления сказать, что нашли имена погребенных. Там мне показали запись в книге, в которой значилось, что погребены утонувшие с русского судна «Камчатка» «Яков Михайлович Пиёнка и неизвестный», «мейдзи 33 года, 7 месяца 7 числа». Имя судна и одного погребенного взято из записной книжки, найденной в платье утонувшего; книжка была мелко исписана. На мой вопрос, «где она?» чиновник ответил, что отослана в губернское правление в Тоттори. Кроме того, чиновник и хозяин гостиницы говорили, что по этому побережью, вверх и вниз, есть и другие могилы русских, трупы которых выбрасываемы были на берег или вынимаемы рыбаками из волн морских, и что о них можно подробно узнать в губернских правлениях провинций Тоттори и Симане. Но я не имел времени делать это исследование, а дождавшись отправления пароходика на Оки, в 5-м часу утра перебрался на него и оставил порт Сакаи.

9/22 августа 1908. Суббота.

В половине 2-го часа пополудни высадился в Сайго, главном городе острова Оки (с 1200 домами населения). Хозяин гостиницы Токутая повел меня сначала в «Тоочёо» (главное правление всего острова), где я надеялся узнать подробности о наших погребенных здесь. Но здесь ничего не могли сообщить; отсюда – в «Якуба» (городское правление); чиновник сказал, что имен погребенных никак нельзя узнать; трупы были нагие, только с крестами на шее; или же одно платье ловили, которое и отослано в Кенчё провинции Симане (город Мацуе). Чиновник предложил провести меня на кладбище, за город. Погребены наши бедные моряки, как видно, плечо к плечу – все 13 могил занимают такое маленькое пространство, что его обнести оградкой в 3,5 кен длины и 1,5 кен ширины. Погребены они, как говорил чиновник, завернутые в холст; каждому поставлен столб с надписью, что погребен русский; но некоторые столбы уже покривились и близки к падению; в них, впрочем, не имеется надобности, так как посредине кладбища недавно поставлен каменный памятник – прекрасно вытесанный монолит, фунта четыре высоты, на каменном подножии. На нем глубоко вырезаны крест и надпись, что погребены русские моряки, погибшие в войну Японии с Россией. Памятник поставлен военным обществом города Сайго, главным в котором ротмистр Фукуяма Сигеми; надпись начертана главным начальником острова Оки – Хигаси Бунске, как сам он мне потом говорил. Сотворивши умственную молитву об упокоении наших дорогих соотечественников, я оставил кладбище и вернулся в гостиницу. В правлении и от приходивших ко мне чиновников я собрал еще сведения, что на этом острове в других местах и на ближайших небольших островках имеются еще 10 могил, в которых погребены 33 наших воина. На вопрос, «в каком состоянии эти могилы?» сведений сообщить мне не могли, но говорили, что памятников, подобных виденному мною здесь, в Сайго, там нигде нет – некому поставить их. Чиновники изъявляли желание, весьма резонное, чтоб могилы наши здесь, в Сайго, были обнесены оградою. На вопрос мой, «сколько бы она стоила?» – отвечали, что деревянная не больше 20 ен, а железная ен 120. Я обещал сказать об этом нашему послу в Токио, а также обещал ходатайствовать, чтобы послан был наш морской агент разыскивать и посетить все могилы наших моряков, и так далее. Так как больше мне нечего было делать в Сайго, то я положил завтра утром отправиться в обратный путь.

10/23 августа 1908. Воскресенье.

На том же пароходике «Окимару», на котором сюда пришел, сегодня в 4-ре часа утра отправился обратно. Но на этот раз плавание не было так счастливо, как прежнее. Целый день рубил дождь, не выпускавший из каюты, общей всем и до того тесной, что в ней ни встать, ни сесть; кроме того, дул сильный ветер, все больше и больше крепчавший; невыносившие качки здесь же показывали это на деле; а однажды так качнуло суденышко, что большая чугунная жаровня, стоявшая среди каюты, перевернулась верх дном и засыпала пеплом всю каюту. Пароход во многие места должен был заходить, и потому целый день до вечера было неприятное плавание. В 6-м часу вечера пришли в Сакаи, где я тотчас же отправился в гостиницу Ициямадзи, чтобы узнать, когда отходит пароход в Маидзуру, чтобы сесть на него. Оказалось, что чрез полчаса снимается, так что я, не выходя из тележки, велел везти себя в контору, чтоб взять билет. Хозяин гостиницы вместе с тем сказал мне, что уехал в Ионако катехизатор Петр Фудзивара, с женою и детьми, утром приехавший оттуда и целый день ждавший меня, чтоб повидаться, – так не побуду ли я в Ионако, чтоб увидеть его? Но я ответил, что письмом снесусь с ним из Токио, теперь же должен спешить в Токио, и сел на пароход «Ханкакумару», совсем другого сорта, чем прежний, – большой, с отличными каютами и всеми удобствами, до полуевропейского стола.

11/24 августа 1908. Понедельник.

Ночлег на «Ханкакумару», несмотря на его великолепие, был довольно плохой, по тесноте койки и вони от свежей покраски. В 6 с половиною часов утра прибыли в Маидзуру. В 9 часов по железной дороге во 2-м классе отправился и в 3 часа был в Оосака. Так как здесь до 7-ми часов надо было ждать поезда в Токио, то я отправился в наш церковный стан. Здесь теперь Преосвященный Сергий, остановившийся на пути из Мацуяма, чтобы принять приветствия от христиан и познакомиться с ними; но я не застал его дома – в городе посещает христиан. Осмотрел в последний раз здания, которые скоро надо сломать, чтобы строить Церковь. Много дерева до того хорошего, что весьма жаль продавать, хотя уже и решено было это; нужно будет воспользоваться им для постройки домов у Церкви, как мы воспользовались старыми зданиями для постройки домов в Кёото. Поговорив с христианами, найденными в церковном доме, и угостившись чаем, к 7-ми часам я отправился на железную дорогу.

12/25 августа 1908. Вторник.

В 10-м часу утра прибыл к себе домой, на Сурутадай, и нашел здесь все в порядке. Тотчас же отправил Давида, секретаря, в банк, чтобы взять денег на отправление завтра содержания на 9 и 10 месяцы ближайшим катехизаторам; для дальних были оставлены мною деньги Давиду, и он их разослал.

13/26 августа 1908. Среда.

В письме к Ксении Феодоровне Колесниковой подробно описал освящение храма в Мацуяма.

14/27 августа 1908. Четверг.

Преосвященный Сергий из Кёото попросил денег 50 ен – недостало у него; послал; в письме же советовал не торопиться приездом сюда, а по дороге побыть в других Церквах: Нагоя, Тоёхаси, Оказаки, Сидзуока, Одавара.

Всенощная с литией; молящихся, к сожалению, было весьма мало.

15/28 августа. 1908. Пятница.

Успение Пресвятой Богородицы.

Богослужение соборное. Пение было порядочное; но молящихся и сегодня было мало. Вчера и сегодня в Церкви было тягостно жарко.

16/29 августа 1908. Суббота.

Собираются ученики и ученицы. Школьные здания готовы – сегодня осмотрел их; все ремонты кончены.

17/30 августа 1908. Воскресенье.

Был о. Василий Усуи с женою и детьми мал-мала меньше, водворившийся в Токио, чтобы состоять при Соборе. Когда я стал пальцем считать детей, так как вдруг не сообразишь, сколько, о. Василий говорит: «Дома еще двое остались постарше. Всех-то 12». А жена, здоровая и цветущая женщина, стыдливо улыбается. И дети все живы и здоровы, и хорошие дети; двое учатся в Семинарии и состоят первыми в своих классах.

Был христианин из Вакаянаги, сетовавший, что Церковь их не процветает: катехизатор, Павел Оокава, имеющий несколько других мест, не может часто посещать их.

18/31 августа 1908. Понедельник.

Вместе с иподиаконом М. Кавамура, заведывавшим постройкою Церкви в Мацуяма, свел построечные счеты. 12 тысяч, присланные К. Ф. Колесниковой, все израсходованы, и на все есть потребные документы; но по сим же последним не хватает до 500 ен, а просить больше у Ксении Феодоровны неловко. Ужели придется принять на свой счет, когда я и сам еще в долгах? Не знаю, что делать. Подумаю, пока надо будет отсылать Отчет, что должно сделать по покупке ковра для Церкви.

19 августа/1 сентября 1908. Вторник.

Мы с Павлом Накаи начали наше обычное дело: перевод богослужения. Занятия по-прежнему: с половины 8-го часа утра до 12-ти, и с 6 до 9 вечером. Никаким другим делом в это время, кроме самых неотложных, не уступается ни минуты. Прочие церковные дела исполняются в послеобеденное время, или же с 3-х часов утра до 6-ти, последнее особенно употребляется для корреспонденции.

20 августа/2 сентября 1908. Среда.

Написал и послал письмо послу Николаю Андреевичу Малевскому- Малевичу (живущему на даче в Никко), в котором описал построение и освящение храма в Мацуяма, о чем он, вероятно, напишет в Петербург, где будет доложено Государю Императору, чего, как видно, очень желает Ксения Феодоровна Колесникова, и описал также мою поездку на остров Оки для посещения могил наших моряков – это для того, чтобы вызвать со стороны посла распоряжение, чтоб морской наш агент поехал в те места, разыскал все могилы моряков и устроил их.

21 августа/3 сентября 1908. Четверг.

С 9-ти часов был в Соборе для учащихся «молебен пред начатием учения», после которого Арсений Яковлевич Ивасава, заменяющий на время ректора И. А. Сенума, не вернувшегося еще из Русской Манчжурии, представил мне 22 новых ученика, принятых в первый класс Семинарии.

Умерла в Женской школе принятая недавно учительницей в нее Мария Судзуки, вдова катехизатора И. Судзуки. По виду была очень здоровая, и 5–6 дней от какой-то желудочной болезни скончалась.

Был инспектор Семинарий в Благовещенске, Василий Петрович Антонинов, рассказывал много интересного и весьма печального про нынешние порядки в Семинариях.

22 августа/4 сентября 1908. Пятница.

С 8-ми часов было отпевание учительницы Марии Судзуки в Соборе; я служил с несколькими иереями. На кладбище не могли пойти многие: дождь рубил все утро, как и все дни эти.

Один христианин в Хитокабе прислал жалобу на катехизаторов Иоанна Синовара и Игнатия Хосияма, будто дурно ведут себя, ничего не делают по своей должности и прочее. Письмо его послано к о. Борису Ямамура, исследовать, правда ли; кажется, много преувеличения.

23 августа/5 сентября 1908. Суббота.

В Семинарии и Женском училище начались уроки.

В первый раз с основания Миссии нет Катехизаторской школы. Грустно! Очень еще нужна бы и она – только с хорошими учениками, а не с такими, какие большею частию были в последнее время.

От И. А. Сенума хорошее письмо, писанное на пароходе по пути из Благовещенска. Там отлично приняли их и почти 600 рублей пожертвовали на построение Храма в Хакодате.

24 августа/6 сентября 1908. Воскресенье.

После каникул в первый раз в Соборе полное хоровое пение. О. Василий Усуи начал свое участвование в соборном служении здесь. Голос у него, кстати, для Собора весьма хороший – громкий и ясный.

25 августа/7 сентября 1908. Понедельник.

Почта из России, письма из разных Церквей, но отметить нечего, кроме того разве, что каждый день то туда, то сюда просят денег. Сегодня, например, катехизатор Хосияма пишет, что пожар был в Хитокабе, в котором и христиане погорели; по обычаю, и им надо помочь.

26 августа/8 сентября 1908. Вторник.

Из Мацуяма вернулся звонарь Иван Сукава, научивши там трезвонить привратника. Но вот беда: только что отделанная и покрашенная в зеленый цвет там церковная крыша от жары пузырится и лупится – во многих местах совсем уже блестит белый цинк. Маляр был неопытный; должно быть, надо было под краску помазать цинк каким-нибудь составом, удерживающим масляную краску на цинке, а это сделано не было. Новый расход, а денег на Мацуямскую Церковь уже нисколько нет.

27 августа/9 сентября 1908. Среда.

О. Петр Сасагава пишет, что катехизатор в Фукусима, Александр Оота, заболел параличом; руки и ноги отнялись, язык невразумителен. Вот беда! И катехизатора жаль, и в Фукусима больше послать некого.

Между церковными вещами, присланными после войны из Порт-Артура, нашлись форменные кафтаны для архиерейских певчих: 23 черного сукна и 22 красного и 17 красных кушаков. Так как здесь для них совсем нет употребления, то послал их Высокопреосвященному Евсевию, во Владивосток. Писал еще ему, что могу послать в пользу его Церквей немало богослужебных книг, хотя и разрозненных, и сотни Новых Заветов и отдельно Евангелий и Апостолов, насланных в Миссию военнопленными при выезде их в Россию.

28 августа/10 сентября 1908. Четверг.

Преосвященный Сергей возвратился в Токио и в восторге (как сам выражается) от доброго приема его христианами во всех посещенных им Церквах. А был он, по пути из Мацуяма, в Кобе, Оосака, Кёото, Нагоя, Тоёхаси, Оказаки, Хамамацу, Сидзуока. Везде христиане с радостию встречали его, угощали и торжественно провожали; а он хорошие проповеди и наставления говорил им, при помощи бывших переводчиками до Тоёхаси о. Симеона Мии, потом семинариста Матфея Кагета. Служение в Японии ему все больше и больше нравится. Дай Бог, чтобы он действительно укрепился в этом своем настроении! Способен быть отличным миссионером.

С 6-ти часов была всенощная, отслуженная о. Василием Усуи, при пении и чтении нескольких семинаристов. В Церкви было очень мало. Мы с П. Накаем, помолившись за всенощной, остальную часть вечера занимались переводом.

29 августа/11 сентября 1908. Пятница.

Усекновение главы Иоанна Предтечи.

С 6-ти часов Литургия, отслуженная о. Василием Усуи, при пении на клиросе нескольких семинаристов. Все учащиеся в Церкви были, и из города несколько христиан.

Была корреспондентка «Нового Времени» Марья Александровна Горячковская; показал ей училища; особа очень живого воображения; перебегает с вопроса на вопрос, не выслушавши ответа ни на один.

30 августа/12 сентября 1908. Суббота.

Преосвященный Сергий завтра будет служить Литургию без меня, самостоятельно; выслушал заученные им по-японски возгласы – все хорошо. Способность к изучению языка у него отличная, что весьма приятно.

Из Йокохамы от Lane and Crawford уведомили, что пришел ковер, заказанный мною для Церкви в Мацуяма. Надо будет послать М. Кавамура отвести его туда и застлать Церковь (и вместе покрасить изъяны в крыше). Это – окончание всех работ по Церкви в Мацуяма и начало забот о постройке Церкви в Оосака, только здесь не так просто – надо добывать еще денег на постройку, собранного недостаточно; в Оосака и Церковь должна быть больше, чем в Мацуяма, и покрыть надо медью, и иконостас из Москвы или Петербурга – но кто поможет во всем этом? Вразуми, Господи!

31 августа/13 сентпября 1908. Воскресенье.

До Литургии крещено несколько младенцев.

Литургию совершал соборне Преосвященный Сергий – это была первая, совершенная им в Соборе самостоятельно Литургия; почти все возгласы говорил по-японски.

Из Владивостока и Харбина военное начальство не раз просило принять еще русских учеников в Семинарию, и я отвечал отказом; а из Сахалина сегодня является без всякой предварительной просьбы новый ученик, Гавриил Журавлев, прибывший вместе с прежде принятым Василием Ощенковым. Жаль стало отослать назад. Принял; кажется, мальчик хороший, не наподобие некоторых харбинских и хабаровских сорванцов, которые и служат причиною, что приходится затворять дверь для дальнейших оттуда.

1/14 сентября 1908. Понедельник.

Преосвященный Сергий захотел прочитать мне свой дневник, описывающий пребывание в Мацуяма и освящение Церкви там. Мастерски написан; составит интересное чтение для подписчиков на «Христианское Чтение», куда Преосвященный Сергий хочет отослать его для напечатания.

2/15 сентября 1908. Вторник.

Принимал христиан – сначала из Одзия, в Эцинго, старика с дочерью, потом из Коофу семейство; все, видимо, благочестивые люди; одарил их брошюрами и иконками. Приятно таких видеть.

Из трех, путешествующих по русской Манчжурии, Исаак Кимура вернулся. Говорит, что виделись с Генерал-губернатором Унтербергером, но на просьбу о рыбных ловлях получили категорический отказ; Генерал-губернатор не имеет власти дать их. Денег на постройку Церкви в Хакодате собрали до 1200 рублей; но из них прежде всего придется возместить 500 ен, занятых ими на дорогу под залог церковного дома в Хакодате.

3/16 сентября 1908. Среда.

Новый священник в Одавара, заменивший о. Василия Усуи, Тит Накасима, описывает свое путешествие по Церквам: везде христиане с радостию его встретили; совершил несколько крещений; кое-где христиане исповедались и приобщились; в некоторых местах заметил упадок проповеди, но надеется оживить ее. Письмо отдано для напечатания в «Сейкёо-Симпо».

4/17 сентября 1908. Четверг.

Преосвященный Сергий читал продолжение своего дневника. Превосходно! И видно, что миссионерское настроение есть – дай Бог ему укрепиться в нем!

Был протестант из Кёото, разводитель кур по профессии, – углубляется в неразрешимые вопросы: «почему политика не сходится с христианством? Как бы сделать: чтобы Христово учение действительно объяло мир и осуществилось в нем?» и ищет разрешения их, страдая душою, по-видимому. Я утешал его тем, что Христово учение исполняет свое назначение – мир идет к совершенству; но мир слишком большое тело, чтобы христианство в продолжение двух тысяч лет могло проникнуть до дна его души; вероятно, после двух тысяч еще будет на земле то, о чем говорили еще древние пророки: «лев будет пастися с агнцем, младенец безвредно вложит руку в гнездо змеи», и что Спаситель так выразительно начертал двумя словами: «Будет едино стадо и един Пастырь». В наглядное доказательство того, как дух Христов веет над миром и постепенно очищает его, я привёл то, что мы в Японии, как его действие. Сорок лет тому назад нельзя было войти в книжную лавку без того, чтобы тебе не совали под нос книжку с мерзкими картинками, нельзя было войти в гостиницу пообедать, чтобы не натолкнуться на скабрезность; теперь ничего подобного нет. Кто очистил воздух Японии от скверных миазмов? Дух Христов, дунувши на нее из христианских стран. Еще более разительный пример. Сорок лет тому назад народонаселение Японии было 25 миллионов, ныне оно 50 миллионов. В две с половиною тысячи лет существования Японии народилось только 25 миллионов, а в последние только сорок лет народилось тоже 25 миллионов. Какая причина такой несообразности? До открытия Японии в широких размерах практиковалось, несмотря на правительственные запрещения, детоубийство, особенно в некоторых провинциях, как в Акита на севере; родители больше двух детей не оставляли – прочих бросали в реку на съедение рыбам и подобное; еще не было в то время приютов для бедных детей, больниц для больных, богаделен для стариков. Все это в совокупности замедляло рост народонаселения. Теперь о детоубийстве не слышно; страна наполнилась благотворительными учреждениями. Чему Япония обязана за все это? Христу Спасителю; Его животворящий Дух повеял над Япониею и унес смертоносную пелену, висевшую над нею. Христиан в Японии еще мало; но уже вся Япония под влиянием Христа. Видите, как Христос шествует в мире и постепенно овладевает им. Придет время, и политика вполне подчинится Ему, и народы раскуют мечи на орала, и так далее. Но разговор с протестантом далеко не был кончен, когда вошла корреспондентка «Нового Времени», Марья Александровна Горячковская, приехавшая нарочно из Йокохамы, чтобы расспросить о Миссии. Я пригласил протестанта прийти в другое время и принял ее. По женскому обычаю и, должно быть, по избытку воображения, она и сегодня не вела разговор правильно и не выслушивала ответов на свои вопросы, как должно, потому едва ли корреспонденция о Миссии, если она будет, будет сообщающею верные сведения о деле Миссии здесь.

5/18 сентября 1908. Пятница.

Был англиканский миссионер Rev. King, с другим из Кобе: принес «The Guardian», с резолюциями только что кончившейся Lambeth’cкой конференции, из которой 60-я гласит, что «решено приветствовать письмом от Ламбетской конференции имеющий вскоре быть Собор в России, и выражено желание, чтобы с этим письмом отправились два или три епископа». Говорил Кинг, что он находит их – англиканскую – Литургию слишком тощею (meagre) для Японской Церкви и что хлопочет о заимствовании в нее из наших Литургий Златоуста и Василия Великого, для чего выписывает из Америки перевод нашего богослужения, изложенного в книге, которую прежде на время брал у меня.

6/19 сентября 1908. Суббота.

Как снег на голову – русские новые ученики, прибывающие сюда в Семинарию без всякого предварительного спроса и позволения; прежде один из Сахалина, сегодня трое из Харбина – прибыли вместе с бывшими здесь, возвратившимися после каникул. Нечего делать – надо принимать, хоть и неудобно с такою разнокалиберностью управляться в Семинарии.

Был христианин Фирмил Ооцука, выпущенный некогда из Катехизаторской школы, в которой был плохим учеником, служивший несколько времени бесплодным катехизатором, а по уходе со службы бывший газетчиком. Говорит:

– Вопрос о чудесах был для меня трудным вопросом; я сомневался в них; теперь я верю. Скажите, о. Иоанн Кронштадтский еще живет?

– Слава Богу, жив.

– Он, без сомнения, неженатый?

– Жена его, кажется, и доселе здравствует. Да ведь брачная жизнь не мешает чудесам. И из Апостолов некоторые были женаты.

– А еще в России от священников совершаются чудеса?

– Чудеса в Русской Церкви не редкость; но совершаются ли они по молитвам священников или по вере других, это трудно определить; ведь чудотворцы не выставляют себя – они скромны и приписывают не себе чудеса, а благодати Божией, которая и есть творящая их силы. Ведь и в Японской Церкви совершаются чудеса, особенно от таинства елеосвещения: когда оно совершено над больным, тогда непременно или происходит выздоровление, или же облегчаются страдания.

– Я совершенно уверен, что чудеса творит именно благодать Божия. Со мною тоже совершилось чудо: я три года страдал головными болями; а теперь и следа их нет.

– Вы молитесь об исцелении?

– Да, я молился; но чудо не по моей молитве, а по милости Божией. Я и других исцелял молитвою, но это то же не я, а сила Божия. Я исцелял от нервных болезней, в которых доктора ничего не смыслят.

Я внимательно посмотрел на него: глаза светлые, лицо сосредоточенное; ни признака неестественности. Хотел расспросить его больше, но он вдруг встал, раскланялся и ушел. Говоря о своих головных болях, он упомянул, что, кроме молитвы, каждое утро обливается холодною водою. Не этим ли он излечился? И не этим ли помогает другим? Но с такою уверенностью говорил о чуде! Трудно понять. Быть может, и действительно, усердною молитвою открыл источник благодати, изливающейся ныне ему.

7/20 сентября 1908. Воскресенье.

После Литургии, которую я совершал соборне, приходили прощаться уезжающие во Владивосток офицеры, студенты Восточного института, практиковавшиеся здесь в японском языке во время каникул, Сергей Гаврилович Сипайло-Рудницкий с женою полькою – Вероникою Феофиловною и Василий Влад. Троицкий. Вероника Феофиловна изъявила желание принять православие, но так внезапно, что я посоветовал ей пояснее узнать православие и более укрепиться в своем решимости; священники во Владивостоке, конечно, помогут ей в этом.

8/21 сентября 1908. Понедельник.

Рождество Пресвятой Богородицы.

Литургию служил Преосвященный Сергий с четырьмя иереями; пятый говорил проповедь. В половине службы приехал в Церковь посол Николай Андреевич Малевский, с дочерью и ее гувернанткой и сыном Петром Николаевичем, студентом лицея, уезжающим на днях в Петербург. Хвалили наших певчих. Посол сказал мне, что послал деньги на железную ограду вокруг могил моряков на острове Оки и получил ответ оттуда, что оградка будет устроена; говорил еще, что морскому агенту Воскресенскому, когда вернется сюда из отпуска, непременно надо будет поехать в те края, чтоб разыскать и другие могилы наших моряков. Письмо мое к нему об освящении Церкви в Мацуяма и о моей поездке на остров Оки послал в копии в Министерство иностранных дел.

Вернулись из поездки во Владивосток и дальше, для сбора денег на постройку Церкви в Хакодате и для выхлопотания рыбных ловель, Иван Акимович Сенума и о. Андрей Метоки. Ловель не добыли, и нельзя их добыть там, а разве можно выхлопотать из Петербурга. На постройку Церкви собрали всего: 1595 рублей 30 копеек, и, о ужас! Почти всю эту сумму издержали на свою поездку! Почти всю ее нужно отдать в Хакодате, чтобы выкупить домовые церковные документы, под залог которых было занято – не 850 рублей, как прежде писали из Хакодате, по уезде их, а больше тысячи рублей, к чему надо прибавить еще проценты и многое другое. Скандал! Я даже и поблагодарить никого не могу из усердных жертвователей, потому что, не получив пожертвования, за что же благодарить? Скомпрометировали себя немало этим делом Сенума, о. Метоки и Кимура. Все было задумано и приведено в исполнение без всякого моего сведения и без спроса у меня. Японская юркость, легкомыслие и неустойчивость в честности!

9/22 сентября 1908. Вторник.

О. Андрей Метоки отправился к своей Церкви в Хакодате. Сказал я ему на прощанье, что мы здесь, собравши из банков во Владивостоке, Харбине и пр. все деньги, какие они напросили на Церковь и положили там, пришлем их в Хакодате, и пусть он немедленно уплатит долг и выкупит церковные домовые документы, да потом уже никогда не учиняет подобного весьма важного поступка – ни на какие нужды не закладывает сам и не позволяет христианам закладывать церковного дома. Неизвестно еще, не расстроится ли из-за этого Церковь в Хакодате и не прогонят ли его христиане из Хакодате, как когда-то прогнали о. Петра Ямагаки. А того позора, что они все, что собрали на Церковь, употребили на свое путешествие, на подарки и разное подобное, им не смыть никогда; ведь все это рано или поздно обнаружится для всех. О. Андрей, выслушавши от меня это с печальным, по крайней мере, по наружности, видом, попрощался и ушел.

10/23 сентября 1908. Среда.

Японский праздник.

Классов не было. Мы с Накаем до обеда не переводили.

Мы здесь прежде составили план построек в Оосака; сегодня же оттуда получен другой, придуманный христианами; Церкви он не касается, а церковные здания, кажется, лучше по их мысли: они всех хотят поместить под одной кровлей – священника, диакона, катехизатора и регента, а другой дом для собраний христиан и Воскресной школы построить. Так, кажется, хорошо.

11/24 сентября 1908. Четверг.

По рекомендации о. Феодора Быстрова, послал письмо богачке Ольге Александровне Глазовой в Петербург, просил помощи на постройку Церкви с домами священнослужителям в Оосака. На Церковь и дома в Оосака имеется 13000 рублей, тогда как Церковь здесь должна быть вдвое больше мацуямской; очевидно, недостанет много – а где взять? Впрочем, готовимся приступить к постройке; планы уже готовы. Будем надеяться, что Бог пошлет помощь.

12/25 сентября 1908. Пятница.

Иподиакон Моисей Кавамура отправился в Оосака, чтоб подать Губернскому Правительству от меня просьбу о дозволении строить Церковь; при просьбе рисунок Церкви. План взят нами из «Атласа планов и фасадов Церквей, одобренных к постройке Святейшим Синодом», № 19-й.

Из Оосака Кавамура проедет в Мацуяма, чтобы застлать Церковь дорогим ковром, выписанным из Англии на деньги К. Ф. Колесниковой, и повесить паникадило, присланное из Комитета в Москве Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елисаветы Феодоровны. Это будет последнее по постройке Церкви в Мацуяма. Затем будут уже ремонты, и первый теперь же надо производить; о. Фома Такеока пишет, что покраска с крыши Церкви безобразно лупится и падает на землю; не знаем мы, чем закрепить ее к цинку. То ли дело медная крыша, как здесь в Соборе и в Кёото; дорого, зато раз и навсегда: не надо ни покрасок, ни ремонтов.

13/26 сентября 1908. Суббота.

Написал к о. Ф. Быстрову, что просил Ольгу Александровну Глазову помочь в постройке Церкви в Оосака, и послал ему фотографии Церкви в Мацуяма, на случай, что надо показать ей, или еще кому, в каком роде здесь строятся Церкви. Просил, чтоб он, или И. И. Демкин справились у Глазовой, отзовется ли она на мою просьбу.

За всенощной я выходил на Литургию и величание, и мною вынесен крест.

14/27 сентября 1908. Воскресенье.

Воздвижение Креста Господня.

Литургия совершена мною с тремя иереями.

О. Сергий Судзуки из Оосака пишет, что христиане в Какогава просят часть дома (и лучшую) в Оосака отдать им, при разборке зданий; хотят на японской джонке перевести к себе и построить церковный дом, под который на покупку земли они уже имеют 200 ен. К сожалению, просьба их не может быть исполнена. Дерево от старых домов у нас пойдет на постройку новых для священно-церковнослужителей оосакских, с прикупкою потребного количества нового леса; на весь же новый лес для постройки сих домов у нас денег не достанет. Так и отвечено о. Сергию.

15/28 сентября 1908. Понедельник.

Из Русско-Китайского банка во Владивостоке продолжают приходить по мелочам пожертвования «на хакодатский Храм и нужды Миссии», по подписным листам, оставленным в разных местах И. А. Сенума. Но что пользы в этом, коли все это придется употребить на уплату долга в Хакодате, сделанного на дорожные им траты по Манчжурии.

16/29 сентября 1908. Вторник.

Вечером, 6-ти часов, в Семинарии был «симбокквай» приветствовать Преосвященного Сергия, прибывшего для служению в Японии, а также приветствовать новый курс учеников, принятых в Семинарию. Преосвященный Сергий вернулся к себе в 10 часов, и до сих пор были речи и речи, все благонамеренные, поощрительные к церковной службе; диссонансов не звучало. Собрание продолжалось, должно быть, и по его уходе. Я не был на нем, хотя поплатился 5-ю енами, стянутыми с меня на угощение. Мы с Накаем переводили.

17/30 сентября 1908. Среда.

Из японской книжной лавки привезли продавать огромную кучу книг, взятых, как военная добыча, в Корсаковском посту, на Сахалине, при завоевании его японцами. Замечательно, что между сотнями книг ни одной религиозной, даже ни одной научной – все повести и романы, и притом, большею частию низшего пошиба, вроде романов Золя. Такою- то пищею питается наше воинство. Неудивительно, что оно худосочно и даже гнило внутри, отчего и делается легкою добычею врага. Отобрав лучшее, я купил – по 20 сен книга.

18 сентября/1 октября 1908. Четверг.

Слава Богу, кончили мы с Накаем перевод богослужения. Теперь надо исправлять его, что, вероятно, займет года два. Сегодня начали с Ирмология. Прежде всего идет простая считка двух экземпляров – верно ли переписан другой, с рукописи Накая. Потом начнется исправление. Прежде всего каждый стих будет прочитан, и быстро Накаи должен сказать, понимает все или нет; если замедлит в ответе, значит мысль не ясна и надо выразить ее яснее; я, не смотря в русский текст, должен подумать, как бы это сделать; и, придумавши, должен заглянуть в русскую книгу, верно ли я сам-то понимаю; если не совсем верно, то перевод значительно надо исправить. И так далее. Такое исправление, серьезное и вдумчивое, должно быть произведено два раза. А в третий раз – прочитано набело; тогда уже весь текст должен быть ясен и прозрачен, как хрусталь. И затем уже печатать. Поможет Бог все это сделать во славу Его и в спасение ближних!

19 сентября/2 октября 1908. Пятница.

О. Николай Сакураи просит принять на службу Георгия Ногава – в Иванай назначить на проповедь. Ногава два раза уже поступал на катехизаторскую службу, и два раза бросал ее; теперь там очутился в затруднении – не выгорел какой-то его замысел; и опять рассчитывал попользоваться деньгами Миссии. Как бы не так!

20 сентября/3 октября 1908. Суббота.

Марья Ал. Горячковская, корреспондент «Нового Времени», была и бранила Дм. Матв. Позднеева, у которого жила и с которым не ужилась; говорит: «завистливый и жадный до денег; заподозрил, что я у него хлеб хочу отбить», и так далее. Кажется, и в самом деле, Дмитрий Матвеевич не из очень доброй муки испечен – недаром многие его не любят.

21 сентября/4 октября 1908. Воскресенье.

Преосвященный Сергий служил, и почти все возгласы уже по-японски.

После обедни много гостей – между ними американец, миллионер, которого М. А. Горячковская привела к нашей службе в Собор и ко мне потом.

Места три в Ирмологии почти отчаялся привести в ясность здесь, придется обратиться в Россию, должно быть, к о. Константину Никольскому, специалисту по Церковному Уставу, с которым познакомился лично, будучи в России в 1870 году.

22 сентября/5 октября 1908. Понедельник.

О. Андрей Метоки из Хакодате пишет, что по переговорам с церковными старостами и со всеми христианами дела по займу под залог церковного дома уладились, и Церковь мирна; только Симода христианин и несколько человек с ним не совсем успокоилась. Как же уладились дела? А вот как: долг теперь покроется из собранных им с товарищами (Сенума и Кимура) в Сибири на Церковь в Хакодате – значит, почти вся собранная сумма пойдет на это, а они – христиане в Хакодате – будут считаться должными Церкви эту сумму и просят меня вносить ежемесячно 7% за этот их заем. Чем я, значит, должен откладывать здесь ежемесячно для Хакодатской Церкви из той суммы, которая теперь идет отсюда на содержание хакодатского стана. Это я буду делать. Но долг они собираются выплатить! Что за обман! И ведь сами знают, что обманывают; не хотят ли, чтобы я им поверил? Едва ли и на это рассчитывают, а так себе – японская лживость и изворотливость. В письме о. Метоки излагает расход занятых (без моего ведома, ответивши на вопрос: «Откуда будут дорожные?» – «Христиане дают от себя») под залог церковного хакодатского дома, 1500 ен. Вот эти интересные сведения:

ен

сен

Троим: священнику Андрею Метоки, ректору Семинарии И. А. Сенума и переводчику религиозных книг Исааку Кимура, на приготовление к дороге.

300

На подарки русским во Владивостоке, Харбине и пр.

310

33

На путевые расходы и пищу

539

53

Итого:

1149

86

На марки к закладной и хлопоты

20

6

На фотографию пожарища церковного места и на телеграммы

20

48

Проценты за 7, 8, 9 и 10 месяцы, по 13 ен в месяц с 1000, всего 19 ен 50 сен в месяц

78

На дорогу в Токио о. Метоки и христианину Удзие и их хлопоты

75

Итого:

193

54

Всего израсходовано:

1343

60

Остаются неизрасходованными: 156 ен 60 сен (Только целы ли? Сомнительно!).

Собрано всего ими от русских: 1595 ен 30 сен. При уплате из сей суммы: 1343 ены 60 сен, останется сборных «на построение Церкви в Хакодате и разные церковные нужды», как они афишировали, 251 ена 90 сен. Но в настоящую минуту я сомневаюсь, получится ли и это? Придет ли и вся собранная сумма, положенная там в банках? На мое имя положено 779 ен 63 сен, по полученным мною из Русско-Китайского банка во Владивостоке сведениям; это, конечно, придет. А прочее где? Пока получится, будет под сомнением, и уплатится ли хакодатский долг? Вообще, нехорошее это дело, марающее, к сожалению, о. Андрея и Сенума; хуже из них Кимура, настоящий прожектер. Кимура с христианами Хакодате – Удзие и подобными, составили весь этот план и его привели в дело, затащив, для легкости осуществления, о. Метоки и Сенума, как говорящего по-русски и знакомого со многими русскими в Харбине и прочих местах там. И так бессовестно тратить церковные деньги! Везде в русских пределах им из любезности давали даровые проезды на железных дорогах и пароходах, и почти везде их принимали гостями и содержали даром – а они на дорогу и пищу истратили 539 ен 53 сен! Возможно ли? Сомнительно. Вообще, денежные дела японцам доверять нельзя, или, доверивши, смотреть в оба и из своих рук нити не выпускать.

23 сентября/6 октября 1908. Вторник.

С Формозы два письма от одного и того же лица, судя по письмам, очень образованного: усердно просит проповедника туда. Но где же его взять! Посланы – Догматика, Толкование Евангелия от Матфея и еще кое-что.

24 сентября/7 октября 1908. Среда.

Мадам Горячковская была, наговорила с три короба и в заключение попросила в долг; стал давать 50 ен, пристала – дай 75. Дал, но больше уже не дам; едва ли вернет; а я и без того не только беден, но и в долгах. Говорила, что украли у нее 300 рублей русскими сторублевыми бумажками. Но потому, что она упорно не желает объявить о том, сомнительно, чтобы это случилось. Лгать ей, по-видимому, не учиться стать; мне говорила одно, Преосвященному Сергию совсем другое об одних и тех же предметах.

Так как завтра день Преподобного Сергия Радонежского и именины Преосвященного Сергия, в который он хочет сам совершить Литургию, то с 6-ти часов была всенощная, пропетая несколькими семинаристами; прочие учащиеся занимались обычным порядком. Завтра к Литургии в 6 часов утра им назначено всем прийти, после чего, начиная с 2-го урока, также будут занятия. Мы с Накаем переводили.

25 сентября/8 октября 1908. Четверг.

С 6-ти часов утра Преосвященный Сергий, как именинник, совершал Литургию, в сослужении с 2-мя иереями. Были все учащиеся, и пели оба хора. На молебен и я выходил. По окончании службы учащиеся, поздравив именинника, пошли в классы; я с Накаем сел за перевод; Преосвященный Сергий также имел свой урок японского языка. На завтрак, 12 часов, к Преосвященному Сергию собрались позванные им служившие с ним Литургию и молебен, до иподиакона включительно, и профессора Семинарии, кандидаты, всего человек 14, и завтрак прошел оживленно.

Из Церквей все просьбы о деньгах: о. Сергий Судзуки, из Оосака, просит на лечение зубов 14 ен; дал 7, а другие 7 будут вычтены из его жалования. О. Павел Морита просит на лечение глаз, послал 5 ен. Игнатий Мацумото, из Цуруга, просит на стол и 3 стула 10 ен – часто-де к нему заходят русские, проезжающие чрез Цуруга, – послал 10 ен, сколько он просил. Пишет Мацумото, что слушатели учения в Цуруга есть. Дай Бог ему там основать Церковь!

26 сентября/9 октября 1908. Пятница.

Катехизатор Михей Накамура из Мацуяма пишет, что у него есть слушатели вероучения. Это утешительно. Еще пишет, что иподиакон Моисей Кавамура, заведывавший там постройкою Церкви, обманывал меня дутыми ценами; например, «деревянная ограда, по словам плотника, стоит не более 5 ен за цубо, стало быть, 300 ен за всю, а в счете она поставлена стоимостию 459 ен 38 сен». Это весьма неприятно. Если и Кавамура нечестен, при всем, что делается для него: 3% с материалов и работ, экстренные дачи ему на пищу, разъезды и всякую мелочь, больше чем другим месячное жалованье здесь, в Токио, и прочее – то совсем можно прийти в уныние от нечестности японцев в денежном отношении. Больше решительно ни одного человека не знаю, на которого мог бы положиться, исключая секретаря Давида Фудзисава, которого, однако, по построечным работам употребить нельзя.

27 сентября/10 октября 1908. Суббота.

Высокопреосвященный Евсевий, Архиепископ Владивостокский, благодарит за певческие кафтаны, которые я ему послал, и просит богослужебных и других книг, которыми я ему набился; пишет, что первые разошлет поселенцам, которые бедны и сами купить не в состоянии. Прислал 100 ен на уплаты по пересылке и на Миссию.

Еще один русский ученик в Семинарию прибыл из Владивостока. Теперь всех 16, и, кажется, все мальчики смирные, не будут в разладе с японскими учениками.

28 сентября/11 октября 1908. Воскресенье.

Был Дмитрий Матвеевич Позднеев. Жаловался на две причиненные ему обиды. 1. Спальвин, профессор японского языка в Восточном институте по Владивостоке, написал отчаянную критику на его «Токухон» и рассылает ее повсюду; поносит книгу и автора. Но сам в то же время обнаруживает замечательное незнание японской истории и языка также, хотя и есть несколько ученых поправок позднеевских ошибок. В критике своей, к собственной невыгоде, Спальвин обнаруживает личную злобу, питаемую им почему-то к Позднееву. Дмитрий Матвеевич надеется антикритикой разбить его и оправдать свой «Токухон». 2. М. А. Горячковская написала ужасное письмо к нему; ругает его самыми поносными названиями и корит за злонамеренность относительно ее; между тем Дмитрий Матвеевич говорит, что три дня тому назад она была у него, обедала и вела себя весьма любезно. Позднеев решительно не знает, чему приписать этот ее гнев и злобу; говорит, что вел себя относительно ее всегда корректно и никакого столкновения с нею не имел. Я помог ему уразуметь это письмо: страдает Горячковская манией преследования; потому вообразила в Дмитрии Матвеевиче литературного врага себе, ну и напала на него. Следует ему отнестись к ней только сострадательно.

29 сентября/12 октября 1908. Понедельник.

Из Святейшего Синода получил указ, что кресты, посланные отсюда оо. Быстрову и Демкину, сотрудникам Миссии, разрешено им принять и возложить на себя; кроме того, за их труды для Миссии дано им благословение Святейшего Синода с грамотами.

Посетил меня бонза секты «Ницирен» из кумирни здесь в Уено; навязывал свой какой-то серебряный орденок, означающий принадлежность к их обществу, но я отказался; а взамен снабдил его книжкой нашего вероучения и творениями Святого Макария Египетского. Бонза, видимо, ученый и порядочного ранга.

30 сентября/13 октября 1908. Вторник.

Праздничная всенощная, отслуженная иереями; на литию и величание выходили только они – всех 5 иереев; потому что нужно им учить самостоятельно совершать эти части богослужения.

1/14 октября 1908. Среда.

Покров Пресвятой Богородицы.

С 9-ти часов Литургия, совершенная Преосвященным Сергием (у которого праздник в его родном селе) и иереями. Молились все учащиеся; было и из города немало христиан.

Во 2-м году Преосвященный Сергий, по приглашению, в Женскую школу на собрание «Благотворительного Женского общества», которое этот день своим особенным праздником. Там был молебен, чтение Отчета, речь Преосвященного Сергия, другие речи и угощение; из города было много христианок.

А у меня в это время сидел наш посол, Николай Андреевич Малевский, приехавший пригласить меня отслужить молебен в следующее воскресенье, когда будет тезоименитство Наследника Цесаревича.

Много говорил он про запущенность дел с японцами, найденную им здесь, посла Бахметьева, и про недобросовестность Японского Правительства, отказывающегося платить по искам русским, справедливым; таких исковых дел из Порт-Артура и Сахалина у Николая Андреевича ныне на руках 14. Японцы не отрицают справедливость исков, но и не платят, а отыгрываются любезным ответами и проволочками. Таковы японцы!

2/15 октября 1908. Четверг.

О. Сергий Судзуки послал катехизатора Павла Осозава из Оосака в Кобе – жить там. И наняли христиане Кобе, по совету с о. Сергием, квартиру катехизатору за 20 ен в месяц. Откуда же деньги? 6 ен предварительно выпросили у меня; а 14 ен, будто бы обещал им лично от себя Преосвященный Сергий. «Что ж, если обещал, то и пусть дает – это его личное дело», подумал я, когда мне о. Судзуки написал про это. Оказывается, однако, по сегодняшнему моему разговору с Преосвященным Сергием, что он вовсе не обещал, и что он удивлен письмом о. Судзуки, требующим с него 14 ен на квартиру в Кобе. Был разговор в Оосака, что вот-де мало у нас катехизаторов и мало средств на содержание их; причем Преосвященный Сергий говорит, заметил он, что «и я бы не прочь от себя жертвовать на это дело», то есть на содержание катехизаторов, и именно в данном случае в Кобе. А они перетолковали, что он готов давать на квартиру там сколько потребуется; и нашли квартиру за небывалую доселе на сей предмет – 20 ен в месяц, возложением 14 ен из сего на плечи Преосвященного Сергия. Говорил я по сему поводу Преосвященному Сергию, как нужно быть осторожным в разговорах с японцами в подобных случаях; дать им малейший повод к недоразумению – тотчас станут утверждать «вы так сказали», «вы так обещали»; сказанное даже 10 лет тому назад припомнят и поставят в обязательство. Не исполнить сказанного и обещанного значит компрометировать себя – и исполняешь. Немало таких случаев со мною было; и я научился весьма бережно обращаться со своим словом. Посоветовал теперь Преосвященному Сергию написать о. Судзуки, что он ошибся, не так понял его речи; но что, тем не менее – он посылает на месяц, даже на два, по 14 ен – но дальше не может.

Был опять Фирмил Ооцука, претендующий, что может творить чудеса.

– Какие же вы чудеса сотворили? – Спрашиваю.

– В Токусима одну женщину, страдавшую чирьями, которую врачи не могли вылечить, я исцелил простым возложением руки с молитвою. Детей многих исцелял. Страдающим предсмертными муками облегчал страдания, и они спокойно умирали.

Утверждал, что это вовсе не действование мажетизмом, что даже Правительством запрещено (сайминдзюцу запрещено), а именно силою Божиею, призываемую чрез молитву. Говорю ему:

– Удостоившиеся благодати творить чудеса, обыкновенно, горят любовью к Спасителю и находятся в преискреннем общении с Ним чрез таинство евхаристии. Вы давно ли исповедались и приобщались?

– Давно уже.

И так далее. Был длинный разговор с ним, в течение которого, между прочим, он просил назначить его состоять при одном из священников в качестве совершителя чудес, наподобие того, как в Апостольской Церкви были особые служители сего рода. Я отказался сделать это. Но вообще он производит хорошее впечатление: тих, скромен в речи, хорошо слушает и принимает, что говоришь ему. Дал ему на прощанье творения Святого Макария Египетского для изучения.

3/16 октября 1908. Пятница.

Два русские ученика пришли, плача, жаловаться, что японские ученики их обижают, бьют. Призвал обидчиков: Манабе, дрянного грубого юношу, и Каминага, от которого не ожидал этого, и с гневом выговорил им, что «они живут в русском доме, едят русский хлеб, купаются в благодеяниях России и не являют ни малейшего чувства благородности за все это, признаком чего служит их грубое обращение с русскими товарищами». Выразивши все это, что, кажется, в первый раз пришлось выразить в такой форме, прогнал их. Отвращение возбуждает эта неспособность японцев к благородным чувствам благодарности и подобного.

За эти дни, работая в послеобеденное время, набрал и сегодня отправил во Владивосток Архиепископу Евсевию 5 ящиков книг богослужебных, Священного Писания и разных религиозных – все насланное сюда военнопленными при отправлении их в Россию, или присланные японцами из Порт-Артура. Книги большею частию подержанные, а иные и совсем растрепанные, брошюры же мелкие, но все, вероятно, будет полезно для поселенцев и для воинских команд.

4/17 октября 1908. Суббота.

Японский гражданский праздник.

Классов не было. Мы с Накаем не переводили.

Подробно пересмотрел все 12 книг Месячных Миней, ища два Ирмоса, единственные, оставшиеся не переведенными в Ирмологиях по непонятности смысла их, и не нашел. Греческого текста нет. Придется, переводя, присочинить; а как иначе, если не бросать совсем?

5/18 октября 1908. Воскресенье.

Преосвященный Сергий совершал здесь Литургию. В конце ее я отправился в Посольство, чтоб отслужить молебен по случаю тезоименитства нашего Наследника Цесаревича. После молебна был приглашен на завтрак к послу, вместе со всеми русскими, бывшими в Церкви. Николай Андреевич только что отремонтировал и меблировал свой дом. Такой роскоши, конечно, нет, как при Бахметеве, украсившем все комнаты великолепными своими коллекциями.

Когда я вернулся домой, посетили меня путешествующие по Японии геолог Николай Николаевич Тихонович и подпоручик Иван Саввич Денисов, привезший письмо от моего хорошего знакомого по плену здесь капитана Ивана Михайловича Шастина. Оба – весьма симпатичные молодые люди, с которыми не скучно было проговорить часа полтора, патриотично настроенные, что не весьма часто встречается ныне.

Преосвященный Сергий был приглашен сегодня на собрание христианок приходов Сиба, Кёобаси и Нихонбаси. Собирались в доме Павла и Варвары Окамура. Прощаясь с ним в Соборе, я сказал ему, «чтоб он непременно побыл на собрании и дал назидание христианкам; что его христиане начинают ценить, привязываться к нему и любить, чем надо дорожить – Церковь зиждется на сих чувствах и отношениях». И он со всею сердечностью исполнил это. Вернувшись с собрания уже вечером, когда мы с Накаем переводили, он зашел ко мне и рассказал, о чем вел беседу, и прочее. Видимо, все это ему доставляет удовольствие, что весьма приятно; быть может, он и в самом деле послан Богом сюда для строения Церкви.

Сегодня прибыла на Иокохамский рейд американская эскадра, что для Японии составляет большое торжество; встречают ее великолепно. Токио и Йокохама разукрасились флагами, а к вечеру готовится иллюминация.

6/19 октября 1908. Понедельник.

Преосвященный Сергий начал с сегодняшнего числа посещать дома христиан в городе, в сопровождении священника, который совершает краткое моление о членах семьи, после чего бывает беседа.

Церковь в Сука, где катехизатором иподиакон Филипп Узава, отпраздновала двадцатилетие своего существования. Извещая о сем, христиане прислали мне яиц, на что я ответил им письменным поздравлением и посылкою большой прекрасной иконы Знамения Божией Матери для их храма, в новом киоте, с лампадкой.

Катехизатор, состоявший в Оотавара, Яков Канеко, прислал свою отставку от службы – беден-де, не может содержать своей большой семьи на катехизаторское жалованье; и хорошо, что уволился; много лет был совсем бесплодным катехизатором; только считался на службе и получал за это деньги от Миссии; таких не жаль.

О. архимандрит Павел, начальник Корейской Миссии, отлучавшийся в Россию, вернулся в Сеул и извещает об этом; пишет, что с радостью приехал на свое место. Это весьма приятно. Дай Бог ему навсегда утвердиться в Корее; миссионер добрый.

2/20 октября 1908. Вторник.

Преосвященный Василий, Епископ Можайский в Москве, называющий меня дядею, по своей покойнице-жене, прислал мне 12 книг своего сочинения: «Святые Учители веры и благочестия», в отличном переплете. Будет довольно ценным вкладом в миссийскую библиотеку, за который нужно поблагодарить его.

Была опять Горячковская; боялся, что денег попросит в долг, как на днях; но попросила совсем другого: рекомендаций в Россию к разным лицам (даже к Премьеру Столыпину), чтоб ее оставили корреспонденткой в Японии – будет-де очень полезна для укрепления дружбы России с Японией. Я даже вознегодовал от такой нелепой просьбы. Кто же меня послушает!

Ивану Акимовичу Сенума сказал, чтобы он не позволял обижать русских учеников в Семинарии. Неделикатно это, но и ему заметил, что японские ученики содержатся здесь на счет, между прочим, родителей тех же учеников, которых они обижают; пусть не являются лишенными чувства благодарности.

8/21 октября 1908. Среда.

Была благочестивая христианка из Ооцуцу; уверяла, что верующие там крепко держат веру, хотя недостаточно там ныне наставлений и руководства: катехизатор должен делиться между многими местами.

9/22 октября 1908. Четверг.

Все учащиеся в Токио, в том числе, конечно, и наши, сегодня уволены были от занятий, чтоб праздновать вместе с американскими гостями, которых угощают ныне в общественном саду, и разные другие овации делают им. Все эти дни Токио и Йокохама украшены флагами, а вечером иллюминации в честь американских моряков.

Мы с Накаем окончательно приготовили к печати Ирмологий. Переведено вполне все то, что в нем на славянском.

10/23 октября 1908. Пятница.

Госпожа Горячковская, видимо, страдает манией преследования, такое отчаянное письмо прислала мне о мнимом преследовании ее Д. М. Позднеевым, и о том, что он «низкий, подлый шпион» и прочее в этом роде, что я тотчас же ответил ей самыми успокоительными уверениями, что Позднеев с этого времени даже имени ее не будет произносить – до того не будет иметь никакого отношения к ней – значит, она может быть вполне спокойна; ему же написал, чтоб он действительно исполнил это, что нужно щадить ее как больную.

11/24 октября 1908. Суббота.

Из трех типографий взят расчет, сколько будет стоить отпечатание Ирмология, двумя красками 500 экземпляров. Самое дешевое 600 ен, самое дорогое 680, еще одна 670. Ужасная дороговизна, с которой, однако, неизбежно мириться. Заказали самой дешевой страницу образца. Посмотрим.

Лев Александрович Тихомиров из Петербурга отвечает на мой вопрос ему, «советует ли просить у Великой Княгини Елисаветы Феодоровны помощи на постройку Церкви в Оосака?» – что «следует попросить чрез Преосвященного Трифона, Московского викария, которого уважает Великая Княгиня и который вообще популярен в Москве». Сделаем это.

О. Феодор Быстров прислал благодарность Собору Японской Церкви за крест и адрес ему, посланные за труды для Японской Церкви. Надо перевести и напечатать в «Сейкёо-Симпо».

12/25 октября 1908. Воскресенье.

Я служил. В Церкви был посол Н. А. Малевский с дочерью. Во время проповеди они стояли вместе с Преосвященным Сергием, тогда как все сидели; неудобное положение для всех русских во время проповеди, а устранить его трудно; поставить стул одному – нужно сделать то же и для других, а иной раз в Церкви бывает немало русских; да и сегодня, кроме посла с дочкой, были двое по виду очень почтенных русских, должно быть, муж и жена, во время проповеди ушедшие.

Стали мы с Накаем еще раз перечитывать переведенный Ирмологий, чтобы уже окончательно очистить его от всяких недосмотров и ошибок в переводе.

13/26 октября 1908. Понедельник.

Был студент Восточного института из окончивших курс Казанской Духовной Академии. Достаточное показание развала Духовной школы. Кончивший Академию идет не на службу Церкви, а в трущобу. С ним возвращаются в Сибирь этим путем два бурята, ездившие в Пекин, на поклонение находящемуся теперь там Далай-Ламе; по словам студента, – очень усердные буддисты. Хоть бы у них поучиться ему преданности своей вере.

14/27 октября 1908. Вторник.

Утром, во время нашего занятия переводом, пришла М. А. Горячковская и пристала как банный лист – дать ей еще денег в долг – без отдачи, конечно. Дал 15 ен и крепко-накрепко сказал, что больше ни копейки не дам – я сам в долгах, а миссийских дать не могу, да и Миссия очень бедна. Насилу ушла. И куда деньги идут у нее? Недавно только выморочила у меня 75 ен и в Посольстве 200. Могла бы скромнее тратиться.

Иподиакон Моисей Кавамура вернулся и дал отчет: в Мацуяма ковер в Церкви разостлал и паникадило повесил; но крышу исправить не мог: с солнечной стороны краска облезла и попадала чешуей с крыши, так что с этой стороны Церковь представляется с лысинами на крыше. Но как исправить? Нужно с других частей крыши всю краску соскоблить. Пусть уж так будет пока. В Оосака цены на дерево для постройки и на весь прочий материал крайне высокие – выше, чем в Мацуяма, рабочий труд также очень дорог. Значит, ныне имеющейся суммы на постройку не достанет; надо собирать больше, а постройку отложить. В Кёото Церковь снаружи успешно покрашена. По отдаче словесного отчета, Кавамура стал отдавать денежный; и меня возмутила его бессовестность обращения с церковными деньгами: на поездку истратил 52 ены, причем на пищу, на месяц, пошло у него больше 20 ен, тогда как жил везде в церковных домах, и, значит, пища была очень дешева, если платил за нее хозяйкам. Имея подозрение на него, возбужденное письмом Михея Накамура, что он крал из церковных денег при постройке Церкви в Мацуяма, я ныне заподозрил его и в намерении красть при постройке в Оосака. Прежде он и Обаяси, подрядчик, твердили, что вот в Оосака будет лес и прочее дешевле, а ныне – совсем наоборот! Правда ли?

15/28 октября 1908. Среда.

Из Церквей – жалобы на недостаток катехизаторов, крайне мучительные и там и здесь, потому что удовлетворить их нечем. Из Мисима просят – церковный дом отделали, а жить в нем некому, и усердие христиан бесплодно. В Татебаяси один благочестивый врач сам трудится по проповеди, сколько может, и просит прислать проповедника, которого желают слушать многие, – послать решительно некого. В Оби все ждут, но и не дождутся; катехизатор, назначенный туда Собором, захворал, а заменить его некому.

16/29 октября 1908. Четверг.

Преосвященный Сергий, даст Бог, будет хорошим миссионером. Но этого мало. Хорошо бы добыть из России еще одного. При разговоре об этом сегодня с Преосвященным Сергием, мы положили постараться об этом. У него есть на примете один студент ныне 3-го курса в Петербургской Духовной Академии, весьма способный, по его словам, для миссийской службы, уже заявлявший желание принять монашество, человек с идеалами. Преосвященный Сергий будет писать ему. У меня мысль при сем, чтобы миссионер, желаемый из России, был способен к управлению экономической частью Миссии, к чему Преосвященный Сергий, кажется, совсем не способен, так что опасно оставить на него эту часть. Растраты в Петербургской Академии в его управление и исполнительные листы, выдаваемые по искам на него за долги ныне, в его отсутствие, в петербургских судах достаточно свидетельствуют о сем последнем.

17/30 октября 1908. Пятница.

Редакция газеты «Хооци-симбун» (орган Либеральной партии, глава которой граф Оокума) на следующей неделе, в день рождения Императора, 3-го числа ноября, устраивает обед на тысячу бедных детей Токио, то есть воспитанников сиротских приютов и разных благотворительных школ. Обед будет в кумирне секты Монтосиу, на Цукидзи, по обширности своей представляющей удобство для того. Приглашен и наш небольшой сиротский приют. Но детей до тысячи далеко не набралось. Поэтому, должно быть, член редакции прислан пригласить и наши Семинарию и Женское училище. Я сказал ему, что наши учащиеся не совсем отвечают их идее; притом же большею частию возрастные, а им нужны дети до 15 лет. Впрочем, предоставил ему предложить самим начальствующим наших школ, для чего призвал И. А. Сенума и Елисавету Котама и оставил их совещаться с членом редакции. В результате было, что Елисавета Котама обещалась привести на угощение 15 учениц приготовительного класса.

18/31 октября 1908. Суббота.

Философ Вл. Соловьев в одной из своих статей назвал графа Толстого «дыромоляем» зато, что он существование Бога отвергнул, а все-таки занимается религиозным писательством, и предпочел Соловьев графу Толстому настоящих «дыромоляев», которые искренне молятся дыре: «дыра моя, спаси меня». Вот такие «дыромоляи» оказались и в Японии. В Кагава-кен недавно в одном месте провалилась земля и оказалась дыра, неизвестно по какой причине; в народе появился говорок, что это что-то чудесное, и стал народ молиться этой дыре и повалил к ней, да так, что тысячи стали собираться; по копейкам набросали приношений этому богу ныне уже больше 10 тысяч ен; полиция собирает эти приношения и не знает, куда девать их, потому что нет ни бонзы, ни кануси, которые бы стояли при этом новом боге. Из Токио отправился один профессор исследовать этот провал; но полиция отсоветовала ему – дыромоляи, всегда толпою окружающие дыру, могут поколотить или убить его.

Так как с Ирмологием у нас все покончено, его остается только печатать, то мы приступили к исправлению Октоиха; а в нем прежде всего надо перевести предисловие, состоящие в изложении чинопоследования. Мы тогда оставили это, как слишком простое для перевода. Однако же, это оказывается чуть ли не самым трудным, по разным причинам.

19 октября/1 ноября 1908. Воскресенье.

Служил Преосвященный Сергий. В Церковь приносили в креслах параличного о. Павла Сато.

Из сегодняшних писем замечательно письмо о. Фомы Маки, с острова Сикоку. Пишет, что окрестил в Китаносё 15 человек, и в Канива 8; все научены вере Павлом Касай и, отчасти, Симеоном Огава. А Павел Касай был исключен из Катехизаторской школы последнего курса за малоуспешность. Нисколько не обидевшись за это, он тогда отправился восвояси и занялся проповедью частно, от себя; приготовив несколько человек к крещению, он попросил священника испытать их и крестить, что и было сделано тогда; да вот теперь такой плод его усердия! И выходит, что никогда наверное не узнаешь, кто способен к проповеди, кто нет; дело это – дело Божье. Написал я, однако, о. Фоме Маки – испытал ли он, как должно, просивших крещения – достаточно ли они знали вероучение? Пусть всегда строго испытывает, потому что недостаточно приготовленные потом скоро охладевают. Павел Касай до сих пор получал от Миссии только на пищу, 5 ен в месяц; просит о. Фома прибавить ему еще 5 ен, то есть уравнять его с катехизаторскими учениками, что я и сделал ныне, хотя в список катехизаторов он не включен – это принадлежит будущему Собору, если Павел Касай будет продолжать служить так же усердно и священник попросит за него.

20 октября/2 ноября 1908. Понедельник.

Рано утром заявился фотограф из Каватаби Павел Сасаки, принес фотографию тамошнего церковного домика, построенного на церковной же земле, коей 70 цубо. Говорил, что недавно был в Каватаби о. Петр Сасагава, что там есть новые слушатели учения, которым проповедует приходящий из Фурукава катехизатор Николай Ока, видневшийся тут же, на фотографии с женою и 3 детьми.

Днем был христианин из Мацубара (провинция Мито), по-видимому, усердный, так как в его доме – молитвенная комната, куда собираются христиане на молитву. Катехизатор там иногда бывает из Оцу.

О. Тит Какасима просит разных облачений. Послано ему новое священническое облачение потому, что таковое не дано прежде, при отправлении его в Одавара, по рукоположении его; и написано, что затем уже все облачения должна справлять сама Церковь, как на место обветшавших, так и другие, по желанию. Таково правило для всех Церквей. Пусть от Миссии больше не просит.

По поводу завтрашнего японского гражданского праздника Рождения Императора, была всенощная, на которой были учащиеся; пели ученики на клиросе. Мы с Накаем дома занимались переводом.

21 октября/3 ноября 1908. Вторник.

Рождение Японского Императора.

Восшествие на престол нашего Императора.

С 7-ми часов Литургия в Соборе, за которой были почти одни только наши учащиеся. На молебен выходил и я, по обычаю.

В Церкви Посольства было богослужение ранее обычного, так как послу надо было присутствовать с Императором на параде, а потом на завтраке во дворце. Я на молебен приглашен не был.

После Литургии Петр Исикава принес мне его стараниями напечатанный (в Йокохаме) 2-м изданием наш Новый Завет малого формата, только что вышедший и переплетенный. Я благословил его за это иконой Божией Матери, новой в серебряном окладе. Собственно, по его просьбе, благословил его жену этой иконой, так как он просил поощрить ее за то, что она одушевляет его к труду для Церкви и, в чем может, помогает ему.

В 10 часов призван был хозяин типографии, здесь же на Суругадае, поблизости от Миссии, которому мы решили сделать заказ отпечатания Ирмология, так как он назначил цену несколько дешевле, чем другие две типографии, давшие нам сметы, именно: 445 ен за набор и отпечатание на хорошей белой бумаге 500 экземпляров черною краскою. Для удобства чтения хорошо бы и красною, но, во-первых, дорого, во-вторых, ненадежно. У Часослова, напечатанного 25 лет тому назад, мест, напечатанных красною краскою, вечером уже нельзя прочитать, а скоро и днем нельзя будет; в других книгах красное тоже постепенно бледнеет. А ведь все заверили, что будет отпечатано настоящею киноварью. И теперь, конечно, был бы тот же обман; а наши книги и чрез 100–200 лет должны быть удобочтимы. При совещании сегодня были П. Накаи, П. Исикава, А. Оогое; основательно потолковали, и хозяин типографии подписал контракт; к концу года обещает напечатать Ирмологий.

В половине 3-го часа поехал сделать поздравительный визит Министру иностранных дел, от которого получил приглашение на сегодняшний вечер в 9 часов, на котором я не буду, и нашему послу – поздравить с нашим праздником. Министру оставил карточку, с послом виделся, и он рассказал о сегодняшнем завтраке у Императора, совсем японском завтраке, с чисто японскими кушаньями и с вилочками, которыми посол не знал, как управляться.

От Приамурского Генерал-губернатора Унтербергера получил запрос: каковы составленные Позднеевым Токухоны? Посол просил сообщить и ему отзывы о качестве сих книг. Я передал письмо Унтербергера И. А. Сенума, чтоб он с другими учителями, преподающими русским ученикам здесь японский язык с помощью учебника Позднеева, написали отзыв. Конечно, книги Позднеева весьма полезны для изучения японского языка.

22 октября/4 ноября 1908. Среда.

Вечером, когда я сидел за переводом, подают визитную карточку: «Италианский граф Боккати» и прочее. Я сказал, что занят, принять не могу и адресовал к Преосвященному Сергию. Тот чрез минуту приходит и просит за графа: «дело у него какое-то, примите хоть на минуту». Является молодой джентельмен, годный в какую хотите гостиную, с отличными приемами, обильно сыплющеюся речью и запахом вина. Подает карточку с моим именем, написанным рукою английского епископа, – «он, мол, послал меня к вам».

– Да чем я могу служить вам?

Поток речи, что он корреспондент газеты, жил в России, проехал сюда чрез Сибирь, «вот и доказательства» – вытаскивает из портфеля бумаги.

– Ничего этого не нужно. Вы скажите прямо, что я могу сделать для вас?

После обильного словоизлияния, оказывается, что он в финансовом затруднении, и обратиться за сочувствием не к кому.

– А в итальянское Посольство?

– Посланника нет дома, с секретарем я не знаком и так далее.

Оказывается по всему – попрошайка. В конце концов, отделался 5-ю енами от него.

23 октября/5 ноября 1908. Четверг.

Михей Накамура, катехизатор в Мацуяма, оставляет церковную службу. Предлог к тому: «чтоб сделаться более способным служить Церкви, он отправится в Россию, изучит лучше русский язык и усовершит свое богословское образование». (А он из кончивших здесь курс Семинарии.) Обыкновенные предлоги и приемы обманывающих Церковь, которая воспитала их для служения ей. О. Фома Такеока так и пишет, что «демон сребролюбия» овладел сердцем Михея. Не жаль его как служителя Церкви – плохой был, вялый, нерешительный, робкий. Жена его умнее и достойнее его. Жаль, что бедствовать они станут, а это несомненно; далеко не уйти ему по дороге приобретения благ земных, со своими скудными душевными средствами.

В Хацинохе пишут коллективно, просят катехизатора, или же просят назначить вознаграждение и пригласить на службу одного из бывших катехизаторов, ныне находящихся в числе христиан Хацинохе. Другими словами: дать церковное содержание Павлу Минамото, от которого и исходит означенная просьба. Много лет Минамото обирал Церковь, получая содержание и ровно ничего не делая для Церкви. Немало и зла причинил Церкви; например, оторвал от церковной службы и определил переводчиком в Русское Консульство в Нагасаки своего приемыша, Андрея Минамото, воспитанного здесь и потом в Санкт-Петербургской Академии, – только потому, что там несколько больше дали жалованье, чем давала здесь Церковь ему как преподавателю Семинарии. И теперь он живет тем, что добывает этот его приемыш, околачиваясь в разных местах в качестве переводчика русского языка; да вот мало ему; хочет еще пустить руку в церковный карман; к несчастью его, карман этот сделался гораздо тощее, чем был прежде, а опытности и знания вожделений Павла Минамото кое у кого прибавилось.

24 октября/6 ноября 1908. Пятница.

Праздник в «Сёокон-ся» в честь воинов, павших за Отечество. В школах занятий не было, как и во всех городских учебных заведениях. Преосвященный Сергий с 11-ю учениками 7-го класса Семинарии сделал экскурсию в Нарасино и отслужил там с ними панихиду по русским военнопленным, погребенным там; после этого – так как поездка была вместе и увеселительная – ученики играли в жмурки на лужайке между русским и японским кладбищем. – Мы с Накаем занимались переводом.

Иподиакон Павел Сайто опять просится на службу. Написано ему, что если даст твердое обещание вперед не заниматься мирскими делами, а радеть только о службе, то будет принят.

По всегдашнему осеннему обычаю, заболел простудою дыхательных органов так сильно, что должен был сегодня позвать доктора. Придется на несколько дней засесть в комнате, что, впрочем, не будет мешать моим занятиям с Накаем.

25 октября/7 ноября 1908. Суббота.

Моисей Кавамура ходит с печальным лицом: сын у него очень болен; кроме того, мое холодное обращенье с ним печалит его, как видно. Жаль мне его стало. Михей Накамура никакого более ясного показания, что Кавамура злоупотреблял церковными деньгами при постройке в Мацуяма, не представил. Поэтому уличить Кавамура я не имел никакой возможности; а без улик подозревать и, быть может, безвинно оскорблять значит поступать против справедливости. Итак, я поговорил сегодня с Кавамура откровенно, высказав подозрение против него, основанное на том, что «деревянная огдара-де стоит не больше 300 ен, а в счете поставлено 449 ен». Он расплакался и стал уверять в своей добросовестности: «смету на ограду представил подрядчик Обаяси; я справляется в городе – доски действительно были дороги» и так далее. Поставил я в укор ему и слишком большой расход на последнюю поездку в Мацуяма; это он менее сумел объяснить и обещал вперед более быть экономным. В конце концов я сказал ему, что беру подозрения назад и по-прежнему верю в его честность. Объяснение, видимо, успокоило его, и меня также; носить подозрение и неудовольствие на ближнего в душе – это тягостно.

Кавамура принес мне полученное сегодня из Оосака правительственное разрешение строить Церковь. Но приступить к постройке теперь нельзя: денег на нее далеко не хватает. Думали мы прежде, что лес в Оосака дешевле, чем в Мацуяма; напротив, оказывается дороже, так как оттуда ныне много вывозят леса в Манчжурию, на японские постройки там. Нужно не менее 22 тысяч ен на постройки в Оосака. А у меня всего на все тысяч 14. Просил в Петербурге у Глазовой, по указанию о. Ф. Быстрова. Но сегодня же получил письмо от него, что Глазова отказала. Итак, откуда добыть недостающие 8 тысяч, да еще иконостас и колокола?

Пришедшее из Хозяйственного управления Преосвященному Сергию письмо я по ошибке, не взглянув хорошенько на адрес, открыл и, взглянув мельком, что оно от Обер-Прокурора Извольского, мельком же увидел, что требуется от Преосвященного Сергия уплаты оставшихся за ним долгов в Петербурге 4772 рубля; там же длинный список, кому и за что он должен; но я не разбирал. Передал пакет с извинением Преосвященному Сергию, сказав, что я мельком ознакомился и с содержанием его. Пакет, видимо, не доставил ему удовольствия, и не сказал он мне, что ответит на него.

26 октября/8 ноября 1908. Воскресенье.

Вчера ко всенощной и сегодня к обедне не ходил; горло разбаливается больше и больше; проглотить – чистое мучение. Занятиям, впрочем, не мешает.

На письмо о. Фомы Такеока: «как быть без катехизатора, по выбытии Михея Накамура», ответил, чтобы перевел из Сайдзё Антония Обата и поселил в катехизаторском доме. Для Сайдзё же у меня имеется в виду другой.

27 октября/9 ноября 1908. Понедельник.

Диакон Фома Исида, живущий в отставке в Оказаки, просится опять на действительную службу и желает именно здесь, при Соборе, состоять диаконом. Отставку он прежде взял, чтобы заниматься домашним хозяйством, по смерти отца, а младшему брату предоставить заниматься торговлей. Но прогорел брат на торговом деле и явился домой, готовый заняться земледелием. Вот Фома и просится ныне – предоставив брату дом – явиться на церковную службу. Без слова я прежде уволил его домой, потому что плох он был как катехизатор и еще плоше как человек – нигде никто не любил его за его неискоренимые, по-видимому, пороки – хвастливость и чванство. Но как диакон он для службы годен: голос хороший, дикция вразумительная. Итак, мое мнение, что диаконом его сюда принять можно. Преосвященный Сергий, видевший его в Оказаки, того же мнения. Затем я сказал о. Роману Циба, чтоб он посоветовался со всеми соборными священниками и спросил: не знает ли кто из них что-либо такое, что было бы препятствием к принятию сюда диаконом Фомы Исида? Если нет ничего такого, то я и позову его на службу при Соборе.

28 октября/10 ноября 1908. Вторник.

Самую первую корректуру Ирмология из типографии принесли. Неудачна, впрочем, – многое пришлось поправить и отослать.

Мы с Накаем держим окончательную корректуру.

29 октября/11 ноября 1908. Среда.

Наш морской агент, лейтенант Воскресенский, был спрашивать о могилах моряков, которые я посетил в августе, и о других на том же западном берегу Японии против Цусимы. Как видно, ему велено разыскать эти могилы, а он, должно быть, не желает много беспокоиться об этом; «и времени-то у него нет», и «сумма большая нужна», и прочее, и прочее. Ну, разумеется, с таким расположением духа не разыщет; вот такой-то дух вообще и погубит наш флот. Надоело толковать с ним, тем более, что и болезнь горла мешала.

30 октября/12 ноября 1908. Четверг.

Первую корректуру Ирмология принесли.

Мы с Накаем начали считку переписанных экземпляров Октоиха, пред исправлением его, имеющим непосредственно за тем последовать.

31 октября/13 ноября 1908. Пятница.

Отправлен в Архиепископу Финляндскому Сергию жезл, заказанный им здесь для его тетушки, настоятельницы Арзамасского Женского монастыря, Евгении. Стоит жезл 200 ен и разное другое при сем 30 ен, всего 230 ен, каковую сумму он сюда вышлет, так как просил, чтобы все было на его счет. Мать Евгения – жертвовательница золотошвейной плащаницы для нашего Собора.

В письме к Высокопреосвященному Сергию я очень похвалил здешнего Преосвященного Сергия, прилежно изучающего японский язык и уже начинающего посещать дома христиан для назидания их. «Японская Церковь благодаря Святейшему Синоду за назначение сюда такого прекрасного миссионера». Письмо назначено для прочтения и другими членами Святейшего Синода (в котором ныне заседает Архиепископ Сергий).

Диакона Фому Исида письмом позвал сюда на службу при Соборе.

1/14 ноября 1908. Суббота.

Был о. Иоанн Оно из Такасаки. Я ему разрешил взять в свое заведывание в Кадзуса дом фотографа Павла Сасаки.

Павел Сайто прислал с самыми твердыми обещаниями вперед служить Церкви со всем усердием и мирскими делами отнюдь не заниматься. Значит, нужно назначить его в какую-нибудь Церковь.

2/15 ноября 1908. Воскресенье.

В Церкви и сегодня не мог быть – болезнь горла усилилась очень. Между письмами на имя Преосвященного Сергия одно – «от присяжного поверенного». Сопоставляя это с тем, что писали мне недавно: «в суде даны исполнительные листы» и прочее, нельзя не видеть, что непокрытых долгов еще много у Преосвященного Сергия в Петербурге. Жаль его! И лицо у него большею частию – как будто у виноватого чем-то. Должно быть, боится, чтобы я не узнал все о нем, тогда как я давно уже все знаю. Лучше бы ему быть вполне откровенным со мною. Во всяком случае, я не перестаю быть уверенным, что он может быть отличным миссионером; только эконом при нем непременно должен быть; в честности его я не сомневаюсь, но по доброте и слабости раздаст все японцам.

Был из Кавадзири врач Лука Каннари, добрый христианин. Советовал ему почаще вызывать Николая Такаги из Оцу для проповеди в Кавадзири, чтобы поскорее приумножить там Церковь.

3/16 ноября 1908. Понедельник.

Между телеграммами сегодня в «Japan Mail» одна, что Bishop Awdry не приедет в Японию – доктора запретили. Значит, тоже нервы не выдержали японского климата. Жаль! Был добрый, мирно расположенный знакомый.

4/17 ноября 1908. Вторник.

Призвал Василия Ямада и сказал ему, что увольняется он от звания катехизатора, которое совершенно бесплодно носит уже много лет; дается, впрочем, ему двумесячное содержание (всего 30 ен), чтобы он нашел себе в эти два месяца другую службу. Пред Собором еще сказал ему, что если и опять он будет продолжать ничего не делать для Церкви, то будет уволен. Это и исполняется теперь. Для мирских дел и хлопот он пригоден, но в Церкви нет такой службы для него. Немало он послужил своими хлопотами русским военнопленным, когда те были здесь; за это я ему благодарен и сквозь пальцы смотрел, как он продавал груды русских книг, насланных сюда военнопленными на его имя для «Общества молодых людей», которого он был якобы председателем (тогда как все это общество состояло только из учеников Семинарии, которым, собственно, и принадлежали эти книги). Но с отъезда военнопленных в Россию до сих пор Василий Ямада, состоя на церковном содержании, перст об перст не ударил для Церкви. Такая бессовестность решительно стала невыносимою.

5/18 ноября 1908. Среда.

О. Фома Такеока из Мацуяма пишет, что 13 ноября нового стиля Михей Накамура с семьей уехал из Мацуяма. Просит о. Фома разных наставлений о браке, непременно ли нужно подстилать что-либо под ноги врачующихся во время венчания, и прочее. Наставления даны.

6/19 ноября 1908. Четверг.

Болезнь дыхательных органов все хуже и хуже; видно, что старость настигла; в молодые годы организм живо оправлялся с такою болезнию.

Корректура и считка безостановочно идут; более серьезным делом нельзя бы и заниматься в это время.

7/20 ноября 1908. Пятница.

В 3 часа в Соборе было бракосочетание. Жених прислал мне на Церковь 5 ен, а священнику с причтом едва ли что дано. Так обыкновенно доселе было: за исполнение требы здесь плата еще не введена. Но не пора ли внести? И теперь служащие Церкви бедствуют от скудости содержания, а когда Россия совсем отнимет руку помощи, чем же будут жить они?

Преосвященный Сергий принес мне целую груду сдобного печенья, полученного им от сестры и племянницы из Тихвина.

8/21 ноября 1908 года. Суббота.

Ровно 28 лет, как я прибыл в Токио из России Епископом. Как мало сделано в это время сравнительно с тем, что предносилось в душе! Но за все слава Богу!

И. А. Сенума с японским юмористическим журналом в руке приходил жаловаться, злая статья написана на него в соединениии с Д. М. Позднеевым; и портреты обоих напечатаны. Говорит он, что Павел Ямада писал. Узнаю. Дело нехорошее. В Церкви любви и мира не должно давать волю клеветникам и человеконенавистникам.

Василию Ямада дал обещанное двухмесячное содержание и окончательно уволил его; книги, еще оставшиеся у него, отдал ученикам Семинарии; кроме них, русских и читать некому.

9/22 ноября 1908. Воскресенье.

Болезнь лучше, но в Церковь все еще не мог идти. Преосвященный Сергий служит один все эти воскресенья.

Генерал-губернатор Приамурский Павел Феодорович Унтербергер просил сделать отзыв об учебниках японского языка, издаваемых М. Позднеевым. Я послал ему два отзыва людей самых компетентных в этом вопросе – преподавателей здешней Семинарии: они находят эти учебники весьма полезными, и я вполне согласен с ними. Изъяснив это, я продолжил в письме к Унтербергеру, что Позднеев должен быть поощрен к составлению учебников японского языка для русских, пока составит и издаст полный цикл их. А потом он должен написать книги об Японии, которые бы вполне ознакомили Россию с историею и современным бытом Японии, и прочее.

Так как посол Н. А. Малевский изъявил мне прежде желание иметь копию моего письма к Унтербергеру, то я послал ее ему.

Павел Ниицума длинным письмом спрашивает совета, продать ли ему свое имение – землю и дома на ней, чтобы на вырученные деньги (надеется более 3 тысяч ен получить) поселиться в Токио и издать свою книгу, которую читал мне осенью прошедшего года; книгу намеревается напечатать в 2 тысячи экземпляров, чтобы широко распространить. Я кратко ответил ему, что «решительно отказываюсь что-либо советовать, – не моя обязанность мешаться в подобные мирские дела». Но упомянул в конце, что «не желалось бы, чтобы он продал свое имение, хотя и желаю видеть его книгу в печати». Конечно, скоро же сделается нищим, если продаст; житейской мудрости в нем нет; полученные деньги уйдут, как вода между пальцев. Книга его, несомненно, была бы полезною для Церкви: в ней он так ясно и красноречиво изложил христианское учение, которое знает отлично; но найдет ли возможность напечатать ее, Бог весть; и Миссия не может помочь ему по скудости средств своих.

10/23 ноября 1908. Понедельник.

Японский гражданский праздник.

В школах нет занятий, и мы с Накаи до полудня не занимались.

В Мисима пожелали иметь катехизатором Павла Сайто; о. Тит Накасима известил о том. Поэтому написано Сайто, чтобы он поспешил отправиться туда.

Преосвященный Сергий, согласно приглашению и предварительному обещанию, утром в 6 часов, в сопустствии с И. А. Сенума как переводчика отправился в провинцию Симооса посетить Церковь в Сука. Вернулся в 3 часа ночи и рассказал следующее. Встречу встретила группа школьных детей, с флагом, на котором начертано приветствие ему. Дальше группы христианок и христиан, тоже с флагом; все кричали: «Сюкёо банзай!» Когда прибыли в Церковь, то она битком наполнилась, и тут были только христиане, потому что нехристиане, тоже в огромном множестве собравшиеся встречать, заслышавши в это время пожарный колокол по случаю начавшегося невдалеке пожара, убежали на пожар. Преосвященный Сергий прежде всего сказал поучение детям. Когда окончил его, то было уже далеко за полдень, и его пригласили пообедать. После обеда устроено было собрание, на котором, под председательством Преосвященного Сергия, были о. Феодор Мидзуно, священник Церквей в Симооса; иподиакон Филипп Узава, катехизатор в Сука; все прочие катехизаторы провинции Симооса – как ныне служащие, так и отставленные от службы по недостатку средств на содержание их; Павел Ниицума, бывший иеромонах; старосты Церквей и много христиан. Сущность речей была такая: «Ныне время благоприятное для проповеди – слушателей учения множество, но проповедников мало; и потому нужно оставленных проповедников вновь принять на службу и дать им содержание от Миссии». Когда все высказались в таком смысле, Преосвященный Сергий держал ответную речь, сущность которой касательно содержания была совершенно обратная: «У Миссии нет больше средств; если здесь вновь принять на службу, положим, четырех и дать им содержание от Миссии, то это будет значить, что Миссия должна в другом месте четырех уволить со службы, чтоб их содержание дать здешним» и прочее в этом роде – словом, прямо и категорично заявил, чтоб на Миссию больше в денежном отношении не надеялись. Тогда и собрание заговорило иначе. Стали говорить, что можно обойтись и собственными средствами, не так-де бедны мы, и прочее. Особенно хорошо и с одушевлением говорил в этом роде Павел Ниицума, красноречие которого и ораторские приемы вообще поразили Преосвященного Сергия. В конце совещаний предложен был вопрос: «желают ли все, чтоб ежегодно в это время такое собрание проводилось?» Все единодушно выразили желание. Тогда спросили Преосвященного Сергия: «будет ли он ежегодно приезжать на собрание по просьбе христиан, как ныне?» Он отвечал, что «если попросят, то, конечно, приедет; а если не попросят, тем несомненнее приедет возгреть их охладевшее усердие». И определено было: «Ежегодно в это время делать такое же собрание». На собрании было всего человек до 300; оно происходило в самой большой комнате дома Филиппа Узава. Все были одушевлены единодушием и христианским усердием. Один только бывший некоторое время катехизатором Андрей Уи постоянно вскакивал и во всем противоречил; но на этого глупца не обращали внимания. После речи Преосвященного Сергия, закончившей совещание, все перешли в Церковь; здесь еще Преосвященный Сергий побеседовал с христианами, и в 7-м часу вечера проводили его на станцию железной дороги, где тоже кричали: «Епископу Сергию банзай», прощаясь с ним. На станции в городе Сакура, сверх чаяния, Преосвященному Сергию со своим спутником пришлось 3 часа мерзнуть в вагоне, так как только что произошло крушение поезда на одной из следующих за Сакура станций, и нужно было ждать, пока путь расчистят.

11/24 ноября 1908. Вторник.

Преосвященный Сергий принес показать только что полученный им адрес, в очень изящной папке, от купцов, духовенства и разных других лиц города Валдая. Будучи ректором Петербургской Семинарии, он устроил для семинаристов летнее помещение на участке земли, купленной для того близ города, и во время каникул сам бывал там, и архимандритом, и после Епископом, часто совершал богослужения в городе, сближался с гражданами, которые полюбили его за доброе обращение, богослужения проповеди, и вот знаком того прислали великолепный, красноречивый написанный адрес за подписью многих лиц.

12/25 ноября 1908. Среда.

О. Феодор Мидзуно, вернувшись из Симооса, дополнил своими рассказами то, что прежде рассказал Преосвященный Сергий о собрании в Сука. Все катехизаторы и христиане одушевлены были этим собранием и наставлениями Преосвященного Сергия и положили непременно ежегодно устраивать такие собрания. Польза от посещения Епископом Церкви очевидная.

Семинарист Ив. Усуи приходил просить на платье своим младшим братьям и сестрам; целых семь человек их, мал мала меньше, дома, при отце и матери, и конечно, о. Василию, при скудости содержания, нет возможности одеть всех их. Дал 10 ен, хотя это и мало – но больше где же взять и Миссии?

13/26 ноября 1908. Четверг.

Утром в 7 часов заявился диакон Фома Исида прямо со станции железной дороги вместе с женой. Приехал служить при Соборе здесь после неудачного хозяйствования дома в Оказаки. «От работы заступом грудь болит», – говорит.

Беспрерывная боль уха, не дающая покоя ни днем, ни ночью. Призвал ушного врача.

14/27 ноября 1908. Пятница.

Вновь переговоры о печатании Ирмология. Повторение одного и того же без конца, в духе канительщиков-японцев; надоело – страх, так что с Накаем побранился и сказал, что больше ни слова об этом совещании не приму, а напечатают с ошибками – не приму Ирмология и не заплачу денег.

15/28 ноября 1908. Суббота.

Болел сильно. Но считка Октоиха продолжалась.

16/29 ноября 1908. Воскресенье.

Возобновилась мысль, которую и прежде питал, завести свою с собственную маленькую типографию. Место для нее ныне есть. Если Ирмологии будут стоить в отпечатании 500 экземпляров 455 ен, то Октоих потребует тысячи три, а все Богослужение – тысяч 15; где же взять такие деньги? Не лучше ли купить и устроить маленькую типографию и печатать домашним образом? Надо собрать сведения о ценах на станок, шрифт и прочее.

17/30 ноября 1908. Понедельник.

Павел Сайто прибыл, что отправиться на службу в Мисима. Строго наказал ему не заниматься посторонними делами, а только службою Церкви; запретил просить прибавки содержания (сверх назначенных 16 ен); если будет хорошо служить, местные христиане помогут в содержании; есть там богач.

Простудная болезнь делается нестерпимою. Призвал врача Оказаки, и он объявил, по исследовании, что у меня инфлюэнца.

18 ноября/1 декабря 1908. Вторник.

О. Тит Накасима пишет, что христиане просят дозволения отдать часть церковной земли в аренду кому-то для постройки дома – будет-де доход на церковные расходы. Как же можно! И без того участок церковной земли самый маленький – едва на нем помещается Церковь и два небольшие домика для священника и катехизатора. Что же отдавать в аренду? Обрезать землю до церковной стены? Фи, какие эти японцы жадные, и какие они сквалыжники! Стыдно за христиан наших. Разумеется, строго написал, что нельзя этого делать.

19 ноября/2 декабря 1908. Среда.

Пришли деньги из казны на первое полугодие 1906 года. Слава Богу! Давид исследовал размен здесь и в Йокохаме, и разменено в Specie Bank’e здесь.

20 ноября/3 декабря 1908. Четверг.

Кончили с Накаем считку рукописей – его и Оогоя – Октоиха и начали считку Постной Триоди.

Страдания от инфлюэнцы ежедневно одни и те же – бескончание отхаркиванье и сморканье и к концу дня головная боль.

21 ноября/4 декабря 1908. Пятница.

Письмо от Министра народного просвещения Шварца Александра Николаевича, которым спрашивает: 1) «какие из имеющихся учебных пособий могли бы быть с наибольшею пользою применены у нас к начальному изучению японского языка; 2) а равно кому именно из русских специалистов-японоведов могли бы быть поручены как составление таких учебников, если бы оно потребовалось, так и выработка программ преподавания японского языка в средних школах и, наконец, 3) вверено на будущее время руководительство делом изучения в России Японии и ее языка, соответственно пользам дела и развитию европейских знаний по сему предмету». Отвечу и укажу на Д. М. Позднеева, который, по искреннему моему убеждению, может отвечать всем этим вопросам.

22 ноября/5 декабря 1908. Суббота.

Был посол Николай Андреевич Малевич. Трактовали о Позднееве, по поводу письма ко мне Шварца; он находит его тоже компетентным, «только стяжателен он, кажется», – выразился. Действительно, Дмитрий Матвеевич до денег жаден – это качество выглядывает из него, как шило из мешка. Если у него любовь к научным занятиям перевесит, то он оправдает наши рекомендации и истинные благожелания ему, если любовь к деньгам, то он компрометирует себя и нас.

За всенощной и сегодня быть не мог. После всенощной удивил меня презент одной американки-миссионерки, Mrs. Moorë принесла и передала мне чрез слугу Ивана чашку с печеными яблоками, еще не остывшими: «очень-де смягчает болезнь горла»; яблоки и вправду очень вкусные и смягчающие.

23 ноября/6 декабря 1908. Воскресенье.

К Литургии идти не мог, что весьма гнетуще и печально.

Был Д. М. Позднеев; толковали по поводу письма Шварца. Я искренно буду рекомендовать его.

24 ноября/7 декабря 1908. Понедельник.

От разных священников поступают уведомления о посещении ими своих Церквей. Но везде весьма мало крещений. Распространение Церкви как будто приостановилось. Весьма печально.

25 ноября/8 декабря 1908. Вторник.

Врач Оказаки, через два дня посещавший меня, сегодня уже пятый раз был. Так как он уже третий раз лечит меня от инфлюэнцы, то идет по проторенному пути: лекарства его помогают, болезнь смягчается.

26 ноября/9 декабря 1908. Среда.

Получен из России ящик с 13-ю иконами, писанными и пожертвованными сюда из Петербурга Ольгою Николаевною Макаровою, вдовою придворного живописца, весьма благочестивою особою. Иконы не совсем хороши; для Церкви в Оосака, как я прежде думал, не идут – там надо получше. Но для какой-нибудь провинциальной Церкви будут весьма пригодны. Жаль только, что таких Церквей строят японские христиане весьма мало; долго придется иконам стоять здесь на третьем этаже. В ящике с иконами получены также маленькие иконы в серебряном окладе и 200 эмалевых крестиков, выписанных Миссиею. Ольгу Николаевну, конечно, надо поблагодарить.

27 ноября/10 декабря 1908. Четверг.

От Ксении Феодоровны Колесниковой, из Москвы, получено письмо, которым она благодарит меня за хлопоты по постройке Церкви в Мацуяма и знаком сей благодарности шлет изящную икону Ангела-Хранителя, каковая икона тоже получена. Не распечатав письмо, я подумал было, что она бранит меня за молчание, так как прежде обещал послать ей денежный отчет и до сих пор не послал. Надо немедленно ответить ей и послать фотографию Церкви, устланной ковром и прочее.

28 ноября/11 декабря 1908. Пятница.

Утром явился из Такахаси о. Иоанн Оно, плачущий: Стефан Кавада из Цицибу обидел его; написал о. Иоанн ему, что посетит христиан в Цицибу, чтобы побеседовать с ними и преподать им святые таинства, а Кавада грубо ответил ему, что «не желают там его посещения, а почему – пусть совесть ответит ему». Между тем, о. Иоанн ничего не имеет на совести, что могло бы стеснить его посещение христиан в Цицибу. Я, по возможности, утешил о. Иоанна и сказал, что пошлю о. Петра Кано допросить о причине его грубости и исследовать дело.

29 ноября/12 декабря 1908. Суббота.

Инфлюэнца мало-помалу уступает, но старый организм уже не имеет силы настоятельней и скорей удалить врага. И сегодня не мог быть за всенощной.

Печатание Ирмология продолжается. Едва ли кончат в декабре, как условлено, но в январе, наверное, будет готов.

30 ноября/13 декабря 1908. Воскресенье.

К Литургии идти не мог. Служит все Литургии во время моей болезни Преосвященный Сергий.

После Литургии была у меня Miss Parmelee, американская миссионерка из Мацуяма. Нелегко ей, бедной, обходится дорого любовь к подполковнику Веснику, обманувшему ее, но тем не менее любимому ею: страдает сердцем, бледна; в Токио приехала советоваться с докторами. Хочет, когда умрет, чтобы ее похоронили на кладбище наших военнопленных в Мацуяма; я сказал ей, что с нашей стороны нет никакого препятствия к тому; но так как кладбище находится под ведением японского военного начальства, то она должна выразить в завещании свое желание и просьбу к японскому начальству, которое, вероятно, с готовностью исполнит ее волю, так как она служила больным русским военнопленным в качестве сиделки.

Из Семинарии и Женской школы уже принесли расписание экзаменов.

1/14 декабря 1908. Понедельник.

Послал письмо к Министру народного просвещения А. Н. Шварцу с рекомендацией Позднеева, как отвечающего запросам, изложенным в письме Министра. Препроводил и книги, написанные Позднеевым в три года жизни в Японии.

2/15 декабря 1908. Вторник.

Отправил послу Николаю Андреевичу Малевскому копию с письма моего к Шварцу, так как он пожелал иметь ее; послал еще расписание наших экзаменов, на которых он и дочь его изъявили желание быть. Если посетят экзамены на этой неделе, то и быть с ними не могу; на будущей же, вероятно, буду в состоянии оставлять комнату.

3/16 декабря 1908. Среда.

Утром Преосвященный Сергий принес показать пакет, полученный им от о. Петра Булгакова. В пакете оказалось, вырезка из газеты «Россия» статейки, подписанной «Гатчинский отшельник»; в статейке, между прочим, выдержка из корреспонденции М. А. Горячковской, понося о. Петра: «к какому-то важному японцу приглашены были на банкет все члены Посольства, но с выразительным исключением из числа приглашенных о. Петра», что очевидная ложь, измышленная Горячковской, озлобившейся на о. Петра за то, что он не давал материала для ее корреспонденций из Токио. Еще в пакете два сердитые письма о. Петра, оба с надписью «весьма секретно»: одно – к редактору «России» о Горячковской, другое – к Преосвященному Сергию, смешанного содержания; пишет, между прочим, что перестанет изучать японский язык, перестанет ходить в Семинарию учить русских мальчиков – стыдно-де являться в Миссию. Я посоветовал Преосвященному Сергию успокоить разобиженного о. Петра, и чтоб он, о. Петр, попросил в Посольстве в газету «Россия» послать несколько слов опровержения выдумки Горячковской.

4/17 декабря 1908. Четверг.

От Императора пожалован «Обществу духовного утешения военнопленных» – «Хорё-синкоо иан-квай» – за заслуги его, серебряный массивный, прекрасной работы, прибор «Сакацуки», из которых нижняя в диаметре 5.5 дюймов, средняя 5 дюймов, верхняя 4.5 дюйма; в средине каждой Императорский герб – кику. Значит, Военным Министерством оценена была по достоинству служба у военнопленных наших 7 священников и 6 диаконов, доложено о ней Императору, который этим ценным подарком и выразил ей свое одобрение. Знаменательное пожалование. Петр Исикава вызван был в «Куякусё» и получил там ящик с прибором и жалованную бумагу, которые и принес мне; а в воскресенье он соберет сюда всех находящихся в Токио членов «Иан-квай» и предъявит им императорский дар; рассеянные же по Японии члены узнают об этой императорской милости из «Сейкёо-Симпо».

Христиане Церкви в Вакаяма пишут трогательное соболезнование мне в болезни и шлют два ящика местных апельсинов в утешение.

Врач Лука Такасима пишет, что одному ему приходится платить за катехизаторскую квартиру в Ионако и что это трудно для него, просит 2 ены в месяц от Миссии. Дано это беспрекословно; сам я видел бедность Такасима; трогательно то, что он с таким усердием заботится о церковном деле.

5/18 декабря 1908. Пятница.

Так как я не мог идти на экзамен в Семинарию (утром почти неперестающий кашель с харкотиной), то Преосвященный Сергий произвел экзамен 7-му классу по Догматике и, вернувшись, хвалил их ответы; давал возражения и сам много говорил по поводу их – конечно, по-русски говорил, что 7-му классу понятно, хотя, наоборот, бойкие ответы учеников по-японски из Догматики Преосвященному понятны не были.

По совету о. Иоанна Демкина, письмо которого вчера получил, написал в Петербург к Александру Григорьевичу Елисееву, богачу, просил пожертвовать недостающие на постройку Церкви в Оосака 6 тысяч рублей или же заказать в Петербурге и прислать иконостас для Церкви в Оосака.

6/19 декабря 1908. Суббота.

Тезоименитство Государя Императора.

Я по болезни не мог отправиться в Посольство для служения молебна, а поехал для этого Преосвященный Сергий. Я же письмом поздравил посла Николая Андреевича с тезоименитством нашего возлюбленного Государя и с его собственными именинами.

Ко всенощной сегодня тоже еще не мог идти; идти бы – плевательницу надо ставить в алтарь, что гадко.

7/20 декабря 1908. Воскресенье.

К обедне еще не мог идти.

После обедни обрадовал приходом старик-христианин Иосиф из Дзикемаци в Циукоку, в доме которого я останавливался 27 лет тому назад при обозрении Церквей, и где Роман Циба – мой причетник – упал со второго этажа без всякого повреждения, по милости Божией. Иосиф научен был христианству Павлом Накаи, который тогда служил катехизатором.

Петр Исикава прибежал в волнении жаловаться на Савву Хорие. Показывал Исикава пожалованные Императором сакацуки собранным для того членам Общества «Ианквай», и возник вопрос, где хранить их. Хорие потребовал, чтоб они хранились в Айайся, в ветхом домике при Женской школе, так как там висела вывеска «Ианквай». Исикава стал возражать, что это не место для императорского подарка – сакацуки должны храниться в ризнице. Хорие рассердился, дрожа и волнуясь настаивал на своем; все прочие члены общества молча слушали препирательство. Таким образом, императорский подарок послужил к раздору и брани. Я позвал о. Петра Кано и сказал ему, чтоб Хорие уступил. Но сакацуки унесли в Айайся.

Из Уцуномия пишут, что катехизатор Стефан Тадзима ушел куда-то по своим делам, и жалуются на негодность его для службы. Давно уже и я того мнения и потому, пользуясь сим случаем, написал к о. Титу Комацу, что выключаю его из числа катехизаторов – пусть объявит об этом ему и христианам в Уцуномия.

Михей Накамура, как я и опасался, из Владивостока просит у меня свидетельства на русском, что он кончил курс Семинарии и пять лет служил катехизатором. Я послал ему свидетельство, что он «был в числе катехизаторов 4 года (ибо кончил курс в 1904 году) и оставил службу по собственному делу», и написал, что «Семинарское свидетельство дано ему на японском – может сам перевести всякому, и в моем тексте на русском нет надобности». На моем свидетельстве думает, конечно, ездить по России и доехать, кажется, до Питера и заехать в Академию, как было с Гордием Сина, этим негодяем, поносящим ныне Россию и позорящим Академию. По бездарности Михей – тот же Гордий, по нахальству – он же, хотя, кажется, не такой низкий душою, как Гордий.

8/21 декабря 1908. Понедельник.

Утром написал к Архиепископу Платону в Америку, что, с разрешения обер-прокурора Святейшего Синода, из оставшихся здесь после военнопленных богослужебных книг (сохранившихся в новом виде, так как поздно присланы были из Хозяйственного Управления при Святейшем Синоде, с условием – возвратить их в Синодальную типографию, если останутся свежими) имею выслать ему для новоустрояемых американских Церквей по 7 экземпляров Напрестольного Евангелия, Апостола, Следованной Псалтири, Обихода, Ирмология и канонника.

Едва кончил это письмо, как с поспешностью входит Преосвященный Сергий, бывший с утра на экзамене в Семинарии по Евангелию, с двумя номерами газеты «Россия», полученными там же, в Семинарии, от Д. М. Позднеева, и взволнованный говорит:

– Нужно сейчас послать телеграмму в газету «Россия», что написанное Горячковской в ней о русских учениках в Семинарии – неправда.

– Что бы ни было написано, но телеграммой опровергать статью не по средствам Миссии, – говорю я.

– Пусть будет телеграмма на мой счет.

– И вам тратиться не к чему. Оставьте газету; я прочитаю и посмотрю, что надо сделать.

В 920 номере, 20 ноября 1908, на первой странице статья, подписанная «М. Горячковская», под заглавием: «Русские мальчики в Православной Японской Миссии». В статье, действительно, ни слова правды; «мальчиков было 34, из них 23 исключены; японцы притесняют их. Японцы сносили Миссию только потому, что она доставляла им знатоков русского языка, но ныне встревожились тем, что она стала обучать русских японскому языку и прочее. Миссия дает каждому православному японцу в месяц от 8 до 10 ен; а так как в последнее время содержание Миссии из России уменьшили, то разом 5000 человек отпало от Православия». Словом, сплошная выдумка, поражающая изумлением. В следующем номере газеты, 21, ноября, Лев Александрович Тихомиров защитил Миссию, нашедши сообщения Горячковской невероятными или маловероятными, но в конце своей статьи сказал: «для русской публики было бы желательно получить возможно более подробные данные о Токийском инциденте». Под «инцидентом», очевидно, разумеет гонение на русских мальчиков; значит, и он отчасти верит гонению. Вызов доброго друга Миссии Льва Александровича и побудил меня написать опровержение выдумок Горячковской.

Остальная часть дня (по ознакомлении со статьями «России») занята была чтением корректуры Ирмология.

9/22 декабря 1908. Вторник.

С документами под рукою писал правду о русских мальчиках в Семинарии для газеты «Россия»; опровергнул и другие неправды из статьи Горячковской.

10/23 декабря 1908. Среда.

О. Феодор Мидзуно рассказал о путешествии по своим Церквам в Симооса и, между прочим, о том, что христиане составили план вновь позвать туда Преосвященного Сергия, на этот раз для освящения церковного дома в Асахимаци. С Преосвященным Сергием он об этом уже говорил, и Преосвященный Сергий изъявил готовность исполнить их желание. Я со своей стороны вполне одобрил предприятие.

11/24 декабря 1908. Четверг.

Посол Николай Андреевич Малевский с дочерью и ее гувернанткой были и на экзамене в Семинарии и Женской школе. Но какая досадная неловкость вышла! Он прежде известил меня, что будет здесь в 10 часов, желая направить его прямо в Семинарию (не ко мне), сказал секретарю Давиду телефонировать в Посольство, чтоб доложили послу, что я «в 10 часов буду ожидать его в Семинарии». В Посольстве же ошиблись и доложили послу, что я в «11 часов буду ожидать его». Без четверти в 10 часов я отправился в Семинарию, и с половины 11-го мы, тщетно прождавши его, стали экзаменовать русских мальчиков по японскому языку – на какой экзамен именно хотел посол приехать; думали, что посла неожиданно что-нибудь задержало дома. Но минута в минуту в 11 часов посол подъезжает к Семинарии, заехавши предварительно ко мне. Недоразумение объяснилось, но мне было совестно, что отчасти по моей вине произошла ошибка – не следовало телефонировать. Жаль было и потери времени, дорогого для экзамена; посол уже не мог спросить всех мальчиков, а выслушал только по два из трех групп, похвалив их прекрасные ответы. Без 20 минут 12 часов мы перешли в Женскую школу, и здесь по Закону Божию испытаны были из самого старшего класса три воспитанницы, без остановки протолковывавшие по несколько стихов из Евангелия, и – самого младшего – несколько девочек, пребойко рассказавшие из Ветхозаветной Истории. Посол и особенно его дочь и гувернантка, видимо, с интересом слушали, и посол очень похвалил отвечавших. Затем смотрели экзаменационное писание, рукоделье, рисунки – все, видимо, понравилось гостям, и вызывало их похвалы. Уже было за 12 часов, и я думал, что посол уедет; между тем послышалось внизу приготовление к последнему экзамену, по гимнастике, и я обратил внимание посла на это, предложив взглянуть хоть немного. Но, сверх ожидания, посол и особенно его дочь – четырнадцатилетняя девица, между своими уроками имеющая также классы гимнастики, – и гувернантка до того заинтересовались гимнастикой наших девочек, все группы которых преотчетливо проделывали ее, что просидели весь экзамен и уехали домой уже в час пополудни.

О. Петр Кано возвратился из Цицибу и рассказал, что Стефан Кавада решительно никакой причины не имел оскорбить своим грубым письмом о. Иоанна Оно, а сделал это «необдуманно и по отчаянию, что беден, в долгах, придется уходить куда-нибудь в другое место» – словом, по расстроенному расположению духа; обещался Кавада написать о. Иоанну извинительное письмо. Из христиан Цицибу никто не знал об этой грубости Кавада и никто не участвовал в ней. Я сказал о. Петру, чтоб он все это написал о. Иоанну Оно для успокоения его.

12/25 декабря 1908. Пятница.

Утром приходит о. Сергий Судзуки, служащий в Оосака, и извиняется, что без спроса, по семейным делам, отлучился с места службы. Я сделал ему выговор и заказал вперед не делать этого, иначе и у него катехизаторы будут без спроса уходить с своих мест, и так далее. Оказалось, однако, и другая причина посещения о. Сергия. Брат его отказывается содержать мать и предоставляет это о. Сергию. Поэтому о. Сергий просит прибавить ему содержания. В этом я положительно отказал. Получает от Миссии высшее священническое содержание 35 ен в месяц; да живет в Оосака, где христиан много и есть между ними состоятельные. Обещал я написать христианам Оосака, чтобы они помогали своему священнику в содержании его с семейством; написать и в другую состоятельную Церковь – в Вакаяма – о том же. Христианам в Оосака сегодня же и послано весьма обстоятельное письмо.

В Женской школе в 2 часа был акт: прочитали списки, составленные по успехам за треть и по последнему экзамену. Я поздравил всех с окончанием годового труда, похвалил прилежание и успехи учениц и поблагодарил наставниц. На кваси в этот раз не дается.

Сегодня в последний раз был врач Оказаки, лечащий меня от инфлюэнцы, от которой я почти совсем избавился.

В 9 часов был акт в Семинарии, где ныне в 7-м классе 11, в 4-м 24, в 1-м 19, всего 54 ученика и русских 16 – всего 70 человек. Прочитали списки. Я тоже похвалил успехи учеников, поблагодарил наставников, после чего последние отправились пить чай; я попросил Преосвященного Сергия сделать им компанию, сам же отправился домой читать листы отпечатанного Ирмология с Накаем, какой работы сегодня было особенно много.

14/27 декабря 1908. Воскресенье.

После болезни в первый раз был вчера за всенощной, сегодня за Литургией. Служил Преосвященный Сергий с четырьмя иереями.

Из Церкви И. А. Сенума привел ко мне русскую, в последнее время проживающую в Токио, по имени Катерину Леопольдовну, продукт русского расстройства последнего времени. Она – жена железнодорожного чиновника, но ушла от него, потому что он неверен ей; ушла с тем, чтоб утопиться, но не утопилась из-за сына, 14-летнего гимназиста, которого увела с собой; поехала с ним в Америку, чтоб он там воспитался и научился какому-нибудь практическому делу; но в Сан-Франциско у сына заболели глаза, что побудило их вернуться и поселиться в Японии. Здесь же она отдала сына в американскую школу и думает сделать его японским подданным. Но во время этого рассказа она то и дело уклонялась в сторону и говорила о разном. Например:

– Ныне такое время, что Епископы бросают свой сан и делаются светскими людьми.

– Откуда вы взяли эту нелепость?

– Читала в газетах.

– Ни в каких газетах такой лжи сказать не могут. Ведь если бы случилось, что Епископ сбросил свой сан, то об этом все газеты прогремели на весь мир. Но об этом ни слуху, ни духу.

– А сколько священников бросают священничество! Вот парижский наш священник скинул сан и перешел в католичество.

– Это откуда?

– Из газет вычитала.

– Да нет таких газет, которые бы напечатали эту ложь.

Но Катерина Леопольдовна стоит на своем.

Убеждал я ее одуматься и вернуться к мужу, а сыну возвратить отца- великодушно простить грех мужа, а сына пожалеть и не лишать его счастья знать отца и любить его. Приглашал и еще приходить ко мне, чтобы говорить о сем. Быть может, Господь поможет урезонить ее.

По уходе ее, еще русский человек пришел, по-видимому, благочестивый, усердно молившийся вчера за всенощной и сегодня за Литургией, Александр Дмитриевич Аксенов, коммерсант, живущий уже 4 месяца в Кобе и имеющий там дела по предмету ситцев. При нем сын Евгений, лет семи. Вошедши ко мне, он сказал:

– Мне хотелось бы поговорить с вами.

– Я готов слушать.

– При сыне я не могу, – Выслал сына за дверь, сел на диван и стал плакать. Долго я ждал, пока он успокоился. Говорит:

– Я дал клятву пред Богом отдать сына своего на служение Богу.

– Сын ваш большой?

– Двух лет.

– Вы могли дать только условную клятву: «если он будет расположен к этому служению». Без этого условия ваша клятва не может быть угодна Богу и не будет принята им.

– Как мне воспитать этого сына?

– Учите его с этого возраста молитве и благочестию.

– Я думаю жить в Японии. В каких заведениях воспитывать его?

– Когда войдет в школьный возраст, посылайте там, в Кобе, в японскую начальную школу – худому не научат, хотя религиозного обучения там нет; но религии вы сами будете учить. Когда же достигнет 13–14 лет, определите в здешнюю Семинарию, где воспитываются именно на служение Богу.

По-видимому, успокоенный ушел от меня.

По уходе его, пришел катехизатор Исаия Мидзусима с группою христиан, представителей прихода о. Симеона Юкава. Принесли наперстный крест, стоимостью в 100 ен, сделанный христианами прихода о. Симеона, как знак их любви к нему и благодарности за доброе его служение, и просили возложить этот крест на о. Симеона. Я сказал, что с радостию это сделаю в следующее же служение; пусть будет поднесен крест мне во время «малого выхода», и я возложу его на грудь о. Симеона.

О. Иоанн Оно из Такахаси на днях писал мне, что его «христиане и христианки придумали погреть вас в это холодное время и сшили фланелевый матрац с чистою ватою внутри и шелковую подушку с шелковою ватою внутри, скоро пошлют это и просят принять». Сегодня и получен ящик с этими вещами от христиан Такасаки, Акиаки и Тасино. Матрац превосходный, и я им воспользуюсь. Подушку же, такую великолепную, отдал в Собор для епископской кафедры. Христиан поблагодарю письмом.

О. Фома Маки пишет, что в Такамацу попросили проповедника. Он послал туда Асано, который больше месяца пробыл там, и огласил доктора Красного Креста и несколько сиделок.

Так как они попросили крещения, то о. Фома посетил Такамацу; по испытании, доктор и одна сиделка оказались достаточно уразумевшими вероучение, почему он преподал им таинство крещения; прочие слушавшие еще недостаточно подготовлены.

15/28 декабря 1908. Понедельник.

Согласно разрешению обер-прокурора Святейшего Синода, послал Архиепископу Евсевию, во Владивосток, для новоустрояемых Церквей у переселенцев, из книг, оставшихся после военнопленных (которые должно было возвратить в Синодальную типографию) по 15 экземпляров: Напрестольного Евангелия, Апостола, Следованной Псалтири, Ирмология, Нотного Обихода и Каноника. Послал еще 258 книг Четвероевангелия, напечатанного здесь для военнопленных, для раздачи переселенцам или воинам, и некоторые другие книги. Уложенное в 6 ящиков, все это сегодня сдано пересылочной компании.

16/29 декабря 1908. Вторник.

Ирмологий отпечатан, и почти без ошибок. Сегодня мы с Накаем кончили проверочное чтение отпечатанного. Всего оттиснуто 500 экземпляров; стоит печать и бумага 437 ен 98 сен.

17/30 декабря 1908. Среда.

Целый день занят был переводом расписок для Отчета.

Ученики и ученицы вчера и сегодня исповедались, по обычаю, и это введенный ими самими обычай, без пробуждения с моей стороны, – по окончании экзаменов перед Новым Годом поисповедаться и приобщиться.

С 6-ти часов была всенощная, очень стройно пропетая на клиросе старшими учениками, потом предпричастный канон и вечерние молитвы.

18/31 декабря 1908. Четверг.

С 7 часов предпричастное Правило и потом Литургия, за которой причастились все ученики и ученицы. Пели, как и вчера, старшие ученики на клиросе. Служил Литургию о. Роман Циба.

В полдень приехали ко мне дочь посла, Евгения Николаевна, и ее гувернантка, Надежда Владимировна Муханова, сказать, что посол желает сделать Ёлку нашим учащимся. Я был приготовлен к этому рассказом Д. К. Львовского, что посол на днях спрашивал у него о том, как Бахметевы устраивали у нас Ёлку, и потому на вопросы приехавших: сколько у нас в Семинарии и Женской школе? Когда быть Ёлке? Что хорошо в подарки? и прочие – ответил ясно и обстоятельно, с чем они и уехали.

Всенощную пропели старшие ученицы, стоя на клиросе, и пропели так, что лучшего желать нельзя. Я похвалил их по окончании.

19 декабря 1908/1 января 1909. Пятница.

Японский Новый год.

С 8 часов Литургия. На молебен и я выходил. Потом обычные поздравления наставников и прочих; пение «икутосимо» учащимися; пропевши раз, пожелали пропеть другой – Преосвященному Сергию, бывшему здесь же; обычные раздачи на «кваси». Я с визитами никуда не ходил, а разослал карточки. Расположение духа весь день нельзя сказать, чтобы праздничное, но и не дурное.

20 декабря 1908/2 января 1909. Суббота.

Скучное занятье – перевод и приведение в порядок расписок к отчетам, несколько поздравительных визитов.

21 декабря 1908/3 января 1909. Воскресенье.

После обедни И. А. Сенума с женой и детьми пили чай у меня, причем Елена Лукинична передала мне на Церковь 4 ены, десятую часть от 40 ен, которые получила на днях от книгопродавца за ее книгу – перевод Чехова. Книги напечатано полторы тысячи экземпляров, и уже почти все распроданы. Газеты и журналы расхваливают и повести, и литературный слог переводчицы. Достойно похвалы и религиозное чувство Елены Лукиничны, с которым она приносит Богу дар от своих трудов.

22 декабря 1908/4 января 1909. Понедельник.

Письмо от Архиепископа Финляндского Сергия, уведомляющее, что жезл для его тетушки, посланный мною чрез Посольство и Министерство иностранных дел, получен. Пишет еще, что о Соборе церковном и думать перестали, что к церковном делам неприязненно относится Дума и прочие светские власти – и так далее.

23 декабря 1908/5 января 1909. Вторник.

О. Павел Морита из Маебаси явился звать Преосвященного Сергия отслужить там Литургию и сказать назидание христианам, а потом проповедь язычникам. Преосвященный Сергий охотно согласился и назначил воскресенье, 17 числа нового стиля, для богослужения и проповеди в Маебаси, где потом посетит дома христиан, а затем проедет в Такахаси, куда также зовут его сказать назидание и проповедь там и посетить христиан.

За Всенощной сегодня, кроме наших учащихся, были протестантские миссионерки с толпою своих учениц – думали, что сегодня у нас предрождественская служба; я объяснил, что завтра, и приглашал ко всенощной. Вчера вечером одна дама – протестантка, тоже хотела быть у всенощной, но, нашедши Собор запертым, зашла ко мне; эта, как видно, наслушалась уже нашего пения; говорила мне: «Когда мне бывает печально, я вспоминаю ваше пение, и это утешает меня».

24 декабря 1908/6 января 1909. Среда.

В 9 часов поисповедовал параличного о. Павла Сато.

В 10 часов началось в Соборе богослужение. Часы продолжались не многим более одного часа, вечерня – 40 минут; потом Литургия Святого Василия Великого и, по окончании ее, обычное величание посреди Церкви: пред иконою Рождества Христова пение тропаря и кондака – «Дева днесь», после чего всего приложились к иконе. Из Церкви вышли в час с четвертью пополудни. Мы с Преосвященным Сергием вышли на облачальное место в мантиях и клобуках для величания.

Сегодня в «Japan Daily Mail» телеграмма, что о. Иоанн Кронштадтский помер; на погребение его стеклось 20 тысяч народа – и прочее. Японские газеты также извещают об этом; в «Кокумин Симбун» я видел портрет о. Иоанна и очень сочувственную статью о нем. Итак, молитвенник Земли Русской и благотворитель нашей Миссии переселился в обители Небесные!

Так как сегодня дочь посланника, Евгения Николаевна, именинница, то поздравил ее запиской и послал в подарок два вышиванья наших учениц, годные для диванных подушек.

За всенощной на литию выходил я один, а на величание пред Евангелием – мы оба с Преосвященным Сергием, облачившись в золотые ризы, вышли на облачальное место и потом сослужили до конца всенощной. Наших христиан было не очень много, зато иностранцев, особенно миссионерок, было порядочно.

25 декабря 1908/7 января 1909. Четверг.

Праздник Рождества Христова.

С 9-ти часов Литургия. Приготовляясь к ней, я в первый раз сегодня надел бриллиантовую звезду ордена Святого Александра Невского. Литургию служил вместе с Преосвященным Сергием и пятью иереями. Из них на о. Симеона Юкава надет был мною, во время малого выхода, крест, поднесенный ему в благодарность за его доброе, любовное служение его прихожанами кварталов Ситая, Хонго, Асакуса, Ходзё и Хориноуци. Надевая крест, я громко сказал это в нескольких словах. Крест довольно изящный, стоит 100 ен. Церковь была полна молящимися. Было много причастников. В первый раз сегодня на престоле было Евангелие, самое драгоценное в нашей ризнице, пожертвованье Юрия Степановича Нечаева-Мальцева, а также самый большой и дорогой в ризнице крест, жертва господина Комарова, друга Ф. И. Самойлова.

После Литургии – поздравления христиан, христианок, служащих Церкви. Последние приглашены на чай в редакционной комнате внизу. Между тем певчие ожидали меня в большой классной внизу. Мы с Преосвященным Сергием вошли, и о. Роман в епитрахили начал христославление, а певчие пропели тропарь и «Дева днесь», после чего Преосвященный Сергий и о. Роман отправились пить чай, причем я просил Преосвященного Сергия заменить меня и быть хозяином; – пригласить русских тоже пить чай, – а из оных были здесь несколько учениц католической школы, наших русских. Я раздал, как и всегда, певчим – на сей раз – по 40 сен, непевчим учащимся – по 20 сен; учительницам и учителям поющим – по полторы ены первым, по две ены последним. Все ведь – и учащиеся и учащие – такие бедные, что от души хочется сделать им хоть маленькое удовольствие. – Явились с визитом Д. М. Позднеев с супругою и ее сестрою; хотел угостить их чаем в зале, где пили чай, но там под предводительством Преосвященного Сергия было так тесно, что счел более приличным велеть принести им чай в мою комнату. А тут в это время собрался уже детский приют с начальницей оной Софьей Китагава во главе. Я без церемоний относительно господ Позднеевых принял их приветствие – пение детей тропаря и кондака праздника – и раздал им на кваси по 20 сен и по апельсину. Едва ушли они, как звали принять приветствие детей воскресной школы; вышел и к ним и прослушал пение, и дал им обычное на кваси. Было уже далеко за час пополудни. Между продолжающими одиночными поздравительными визитами едва сел за завтрак, как пришли звать на детский «сюкуганквай»; сказал, что «скоро приду, но пусть начинают без меня», – пришли в другой раз – девочки на этот раз. Наскоро кончив завтрак, отправился и видел большое собрание детей и очень милое представление чего-то вроде экзамена по Закону Божию и раздачи книжек в награду за успехи в сем. Предоставив Преосвященному Сергию дослушать остальное, сошел вниз в ожидании посла и членов посольства. Все члены и были. В заключение – новоприбывший советник посольства Броневский, – имя и отчество я узнать не успел, – всего неделя, как прибыл в Токио. По фамилии поляк, и, значит, здесь ныне порядочный подбор поляков. После всех прибыл посол с дочерью. Показал ему, между прочим (показал прежде того и бывшим членам посольства), прибор «Сакацуки», пожалованный Императором «Обществу утешения военнопленных». Николай Андреевич так добр, что устраивает Елку нашим ученикам Семинарии и ученицам. Был разговор о сем. Будет Елка в Женской школе 10 числа в воскресенье; Николай Андреевич не может быть на ней, ибо отозван в Йокохаму на обед; В Семинарии в понедельник 11 числа посол будет на ней с 6 до четверти 8-го, дальше отозван на обед французского посланника.

С 6-ти часов всенощная, отлично пропетая обоими хорами. К сожалению, только учащиеся и были в Церкви.

26 декабря 1908/8 января 1909. Пятница.

Собор Пресвятыя Богородицы.

С 8 часов Литургия, отслуженная о. Василием Усуи.

Из Коодзимаци о. Алексей Савабе с своим катехизаторами, певчими и многими христианами Христославил у меня и Преосвященного Сергия, после чего было обычное угощение всех.

В 3-м часу мы с Преосвященным Сергием поехали сделать праздничное поздравление послу и членам Посольства, со включением о. Петра Булгакова в Сибаку и советника Аркадия Николаевича Броневского в Imperial Hotel.

У посла я уговорился с Евгенией Николаевной и ее гувернанткой, чтоб они приехали завтра в 11 часов в Женскую школу условиться насчет убранства Елки, имеющей быть в воскресенье.

В заключение мы сделали визит учителю русского языка в правительственной школе Ал. Ал. Петрову, живущему подряд с Миссиею, и видели там уже зажженную елку и детей – русских и японских – распевающих японские детские песни вокруг нее.

С 6-ти часов была всенощная; в Церкви были только учащиеся.

Между письмами сегодня одно от Горячковской; пишет вздор и вранье и прилагает вырезку своей статьи из «Нового Времени», в которой тоже вранье.

27 декабря 1908/9 января 1909. Суббота.

С 8-ми часов Литургия. После нее панихида по о. Иоанне Кронштадтскому и Великом Князе Алексее Александровиче. Мы с Преосвященным Сергием вышли в мантиях. С амвона я объяснил, что «о. Иоанн – великий благотворитель Миссии, несколько раз жертвовал большие деньги на Миссию; последняя жертва была в только что минувшем году: прислал 1000 рублей в пользу Миссии; жертвовал также священною утварью и облачениями. Великий Князь Алексей Александрович, недавно почивший, также благотворитель Миссии: будучи здесь 35 лет тому назад в качестве морского офицера на русском военном судне в то время, когда я только переселился с „Цукидзи“ сюда, и здесь были старые постройки, а предполагалось вместо них построить каменный дом, Великий Князь пожертвовал на сие 1500 рублей; таким образом, основание нынешнего большого каменного дома вполне есть дело благотворения Великого Князя Алексея Александровича. Помолимся же усердно о сих двух благотворителях"…

В 11 часов я побыл в Женской школе и нашел там Евгению Николаевну и Надежду Владимировну, привезших 202 ящика с конфектами (из которых половину отправили в Семинарию) и разные украшения для елки. С прошлого года оставшиеся украшения и хорошо сохранившиеся также были налицо. Ёлка, видимо, будет украшена обильно, великолепно. Так как из Посольства явилась еще японка, хорошо говорящая по- русски, то я оставил Женскую школу с надеждою, что все будет переговорено и устроено отлично.

Много перечитал собравшихся деловых писем. Из них одно привязчивое: христианин из Оцу пристает ко мне, зачем я опять принял в катехизаторы Павла Сайто, компрометировавшего себя в Оцу? В сегодняшнем письме приводят из «Книги Правил» апостольские 25 и 61 правила. Я сказал секретарю ответить, что Архиепископ не видит в П. Сайто преступлений, упомянутых там… Рассказал этот случай Преосвященному Сергию в назидание, как с японцами в церковных делах надо поступать корректно.

Святитель Николай (в центре первого ряда) с российскими и японскими офицерами.

Письма святителю Николаю от бывших российских военнопленных после их возвращения на родину.

Зал для отдыха и развлечения больных в госпитале военнопленных в Хамадэра.

Октябрь 1905 г.

Японские солдаты, охраняющие территорию вокруг Токийской Миссии.

Пасха Христова в госпитале военнопленных в Хамадэра

Российские военнопленные и японские православные христиане в г. Тоёхаси.

Во втором ряду в центре – диакон Петр Утида.

На заднем плане – здания православного прихода Тоёхаси.

Ноябрь 1905 г., лагерь российских военнопленных в Нарасино. Молебен с крестным ходом перед возвращением на родину. Слева с крестом в руках – священник Иаков Тохэй

Панихида на кладбище российских воинов в Хамадэра (15 июля 1910 г.).

Слева от памятника – святитель Николай. Рядом с ним – священник Сергий Судзуки. Справа от памятника – епископ Сергий Тихомиров

Члены редколлегии издательства «Сёкэй-ся» и прихожанки Токийского Собора Воскресения Христова (около 1901 г).

В первом ряду В центре – святитель Николай. Слева от него – Павел Накаи далее Петр Исикава. Справа от святителя – Василий Ямада

Святитель Николай на склоне лет, с гостями из России (около 1911 г.). Слева направо – епископ Иоанн, архиепископ Николай, епископ Сергий, протоиерей Острогов.

Учительский совет в Токийской женской школе (около 1901 г.).

Русские студенты-стажеры, играющие в бейсбол во дворе Токийской семинарии.

Июль 1911 г., последнее фото в память об окончании Токийской женской семинарии. В центре первого ряда – святитель Николай.

Архиепископ Николай в последние годы земной жизни (1910 г.).

22 февраля 1912 г. Похороны святителя Николая (скончался 16 февраля 1912 г. в возрасте 75 лет). Перед входом на территорию Токийского Собора Воскресения Христова (Николай-до).

Венок, присланный императором Японии на похороны архиепископа Николая.

Место погребения святителя Николая на кладбище Янака в Токио (в настоящее время часть его святых мощей находится в Токийском Соборе Воскресения Христова).

28 декабря 1908/10 января 1909. Воскресенье.

За ночь выпал снег, шедший и все утро, почему к Литургии из города христиан собралось немного. Я служил с двумя иереями.

Днем пришли две учительницы рассказать программу представлений и пения на Ёлке. Я пошел в Женскую школу в 6 часов вечера; дочь посла, Евгения Николаевна, и ее гувернантка уже были там и готовили к раздаче подарки. К 7-ми часам ёлка была зажжена. Вошли ученицы и пропели «Царю Небесный», потом стали петь «Дева днесь», и под это пение, начиная с маленьких, тихо и стройно все подходили и получали из рук Евгении Николаевны по подарку и коробке конфект. Когда кончилось это, одна из старших учениц речью открыла собрание; за нею маленькая Фукуи премило рассказала легенду о «Ханасакадзидзи», в конце применив рассказ о благодетельном старике к послу, рассыпала цветы из корзинки, которую держала в руке. К сожалению, Николая Андреевича не было на Ёлке – должен был ехать в Йокохаму на званый обед. Потом пошли другие представления, чередуясь с пеньем. Пели, между прочим, «Боже, Царя храни» и нашу песню «Вниз по матушке, по Волге». Особенно замечательно было представление в лицах 6 исторических эпох, начиная с Дзинму до настоящего времени. Вышли 6 пар, каждая – мужчина и женщина, в костюмах изображаемых эпох и с краткими речами языком тех же эпох. Преосвященный Сергий удивился интеллигентности учащегося люда Японии. Кончилось в 10 часу пением молитвы «Достойно есть». Все было очень мило и красиво.

29 декабря 1908/11 января 1909. Понедельник.

Утром писанье писем. После полудня И. А. Сенума пришел рассказать программу Ёлки, имеющей быть вечером в Семинарии. Ёлка началась с 6-ти часов, и на нее пожаловал посол, но только до четверти 8-го часа, когда тоже должен был отправиться на званый обед в Французское Посольство, где имел быть и кто-то из Великих Князей; по этой причине так рано и началось в Семинарии. Прежде всего пропели молитвы «Рождество Твое Христе, Боже наш» и «Дева днесь», потом русский гимн «Боже, Царя храни» по-русски, за ним японский гимн. Дальше было пение по-русски детей Ивана Акимовича и русских учеников и одних детей; за ним танец, которым обыкновенно начинаются представления, и самое представление: в доме обезьяны собрались «тенгу» и разные; и «тенгу» показывал фокусы. Все Николаю Андреевичу, видимо, нравилось. При отбытии его веселье продолжалось. Русские ученики по-японски, а японские по-русски представляли разное. Но самое лучшее – это спели по-русски всю песню «Вниз по матушке, по Волге» и спели превосходно; к моему удивлению, юная Евгения Николаевна, сидя на своем месте, спела с ними всю песню на память; видно, что будет русская душа в ней. Когда кончена была первая часть программы, Евгения Николаевна раздала подарки – сначала ученикам, начиная с русских, потом учителям и их женам и детям. В 9 часов она и Надежда Владимировна должны были ехать, чтоб не опоздать выслать экипаж за Николаем Андреевичем во Французское Посольство. Я тоже вернулся к себе. Преосвященный Сергий был в Семинарии до конца, чтоб видеть все и описать, как и Елку в Женской школе, для напечатания в одном из русских журналов. В японских газетах тоже, вероятно, появится описание, – на Ёлке были репортеры, испросившие позволенье на то.

30 декабря 1908/12 января 1909. Вторник.

Писанье писем и приведение в порядок расписок для отчета.

От Архиепископа Тихона из Иркутска получена официальная бумага с приложением копии Синодального Указа. Указом приказывается произвести в Иркутске летом 1909 года Миссионерский съезд, а письмом Архиепископа испрашиваются сведения: «1) о вопросах, желательных для обсуждения по Японской Миссии на предстоящем съезде; 2) о числе депутатов от Японской Миссии, предполагаемых к командировке на съезд; 3) о размере необходимой субсидии из средств Святейшего Синода на командировку названных депутатов, в случае современного неимения на это местных средств». На первый пункт не знаю, что ответить; на второй, пусть едет Преосвященный Сергий и, быть может, о. Симеон Мии: на третий – рублей 500, вероятно, для двоих придется испросить.

31 декабря 1908/13 января 1909. Среда.

Сведение итогов по распискам к отчетам.

С полудня снег, которого, вдобавок к прежнему, намело большое количество. Всенощную служил Преосвященный Сергий, на литии читая все по-славянски; Евангелие читал тоже по-славянски, все прочее, что ему приходилось говорить, тоже, так как всенощную по-японски еще не приготовили.

Год заканчивается. Если Преосвященный Сергий удержится в теперешнем настроении и сделается хорошим миссионером, то этот год впоследствии добром будут поминать. Я все еще не уверен. Но, быть может, Господь взглянул оком милосердия на крайнюю нужду Миссии и послал человека. Но при Преосвященном Сергии нужен еще миссионер, который был бы добрым и разумным хозяином материальной части Миссии. Без него Преосвященный Сергий наделает много ошибок, как наделал их в России; но экономические неисправности здесь будут несравненно вреднее, чем в России; там это – домашнее дело, которое покроется любовию и скоро забудется; здесь – это было бы скандалом и позором для Миссии и Церкви. Итак, нужно молиться, чтоб Господь удержал здесь навсегда Преосвященного Сергия, и таким усердным, каков он ныне, но при этом непременно надо молиться и о том, чтобы послал сюда еще миссионера – доброго эконома. Сотвори же все сие, Господи!