Приложение II

Некоторые письма Н.И. Ильминского и татар, относящиеся к пояснению сказанного в предисловии и в издаваемых письмах.

(к примечанию №78).

17 ноября 1873 года.

Любезный братецъ Василiй Тимоөеевичъ Безне бахиллягезь.

Сезнень изге телякь какында безь äле бикь исянь сау торабызъ, сезне Ходай у́зь дяӳлятеннянь бушъ калдырмасынъ ыйы, сезгя исяннекъ саулыкъ бирсень эйе.

27 октября Марина кызларны укыта башлады. 7 кызъ укый. Инде ӳзляре таныбъ укый башладыларъ. Эй кюктяге атабызны жырлыйларъ, бикь кюҥелдянъ жöрейлярь, аталары да бикь радъ. Тагыда биреӳчелярь буласы äле. Ӳзебезь торганъ патирда укыйларъ. Килгяннянь бирле атна кöнь сайынъ часы укырга жыйылабызъ, кеше бикь кюбь була.

Часы укыгачъ, день турысыннанъ сöйлеймень, угеть укыймынъ, бикь жараталаръ. Октябердя катъ язганыйыкь сезгя, алдыгызъ мы? Бу катымны школларны карарга чыкканъ чагымда яздымъ, Кассельда. Шушындагы кряшень школларында да кряшенчя княгялярь укыштыраларъ. Äле бу ильдя бикь именнекь. Äлегя сау булыгызъ, безь бикь арыу сау калабызъ äле. Бездянь кюбь сялямь дигезь. Бу ильдяге кряшеннярь мине священникъ булырга бикь о́ндейлярь.

Николай Ивановичкя бездянь кюбтянь кюбь сялямь дигень.

Берярь атнаданъ суҥьтагы кать язарбызъ. Яздымъ энеҥь И.Тимоөеевъ.

Катыҥны 17 ноября алдымъ, бикь спасибо, братчикъ булырымъ. Атнаданъ суҥь жибяремь.

Энеҥь И.Тимоөеевъ.

(к примечанию №90).

14 сентября 1871 года.

Письмо Андрея Васильева Николаю Ивановичу – о том, что он слышал в Азяках.

Азяктя эшеткянь сюзлярь.

Минь кайттымъ Казаннанъ Августнынъ 29 кòнöндя, жугары Азякнен Игнатiй Егоровъ кайтты 28 ко́но́ндя, шул арада ботонь öчь ауылны болгатыбъ батергянь Игнатей Егоровъ. Падшанынъ законы чыннабъ баръ икянь татарга чыгарга, Падшанынъ узеннянь эшеттемь бу сюзлярне дибь öчь ауылга жяйгянь, шушы Кряшеннярнень татарга чыгыуы турысында минемь алдымда Падшаданъ сорадыларъ, кюбь кряшеннярнень татарга чыгасылары киля, шушы эшкя синь ней бойорорсынъ икянь дибь, Падшаданъ сораганнаръ ыйы. Падша аларга минь кюптянь бойордымъ татарга чыгарга, миннянь роксять, телясялярь ничекь деньдя торсоннаръ, миҥа татаръ булсаларда берь, кряшень булсаларда берь дипъ а́йткянь падша безнень ауылнынъ Игнатейгя дипъ Азякларь шаулый башлаганнаръ йы. Шушы су́зне эшеткячь, минь Игнатей агайга бардымъ, улъ ӳзе öйдя жукъ йы, ике малайы öйдя йе, минь аларданъ сорадымъ, Игнатiй агай Падшаны ку́ргяньме! дипъ, Игнатей агайнынъ малайлары а́йттелярь: Падшаны ку́рергя барганъ йы барыуынъ, Падшаны кӳрмей кайтканъ диделярь, минь а́йттемъ: никь суҥь улъ кайтыуы белянь Падшанынъ законы баръ татарга чыгарга дипъ бото́нъ òчъ ауылны котортканъ дидемъ, малайлары безнень äтейнень äле кайтканнанъ бирле урамга чыкканы жук диделярь, безнен äтей алай диб äйтергя, падшаны кюрмей кайттымъ дипъ сöйляшепъ утырды диделярь. Аннары минь äйттемь: мына Игнатей агай да безнень малайларъ укый торганъ öйгя керся, Падшаны курепъ кайтыръ йы, аннары Падша äйткянь су́зне эшетепъ кайтыръ йы, безнень школда бикь иркень булды, тӳбянь Азяктянь барганъ кешелярь бикь айырмачыкъ курепъ кайттыларъ, Падшанынъ ӳзеньдя, безгя äйткянь су́злярендя эшетебь кайттыларъ дидемь. Падша суҥь сезгя ней äйтте дипъ сорый башладыларъ, минь äйттемь аларга Падшанынъ безгя äйткянь сузлярень барысында эрятлябь, Падшанынъ ишектянь кереу́эннянь башлабъ чыккынчы, äммесендя рятлябь аларга со́йлядемь, бикь исляре киткянь кюкъ булыбъ тыҥнабъ утырдыларъ. Аннары минь аларданъ чыгыбъ туры öйгя кайттымъ.

Тагы Игнатiй Егоровъ турысында язамъ.

Игнатей Егоровъ Азяктянь (7). жиде чакырымъ Кайынныкъ дигянь ауылга у́зенень кызынъ бирде кейяӳгя, берь бикь бай кешегя, Августнынь 30 коно́ндя, Игнатей агай катыны белянь Кайынныкка узенень кызына кунакъ булыбъ бардыларъ, шулъ чагында Игнатей агай татарга чыкгымъ дипъ жöрöй дерь йе, улъ чагында Кайынныкларнынъ татарга чыгыу ислярендя дя жукъ йе, Игнатей агай катыны белянь Кайынныкка барыбъ кайткачъ, сентябрнень 7 нче кöнòндя Кайынныклар да пубка килебь жазылдыларъ, безьдя татарга чыгабызъ дипъ. Игнатей агай баргынчы аларнынъ ислярендя дя жукъ йы, ничекь улъ барыбъ кайтты, алар да татарга чыгарга болганыша башладыларъ, Кайынныкларныда барыбъ шушы Игнатей агай катыны белянь барыбъ, жарамаганъ азгынъ денгя, законъ жукъ кöйо законъ баръ дипъ котортыбъ кайттыларъ. Инде безнень Преходтанъ 4. дюрть ауылъ чыга: Iябашы бо́тöнь ауылы, жугары Азяктянь 32 ой, тӳбянь Азяктянь 6 алты öй, Кайынныкъ бото́нь ауылы, шушы тикле калыкъ безнень Преходта болганыбъ тора, калганнары тагы аларга ней булыр икян диб караб тораларъ, аларъ татарга чыкса, безь гня калмабызъ дейларь, аларга Падшанын законы булса, безгя дя булыр дейляр, минь äйтямь аларга: ышаныгызъ миҥа, Падшанынъ, законы жукъ, бу эшкя тикъ татаръ алдабъ жо́рöй сезне законъ баръ дибь, улъ жукъ су́з, ышанмагызъ аҥаръ, мына быларга ней булганынъ кӳрерсезь, аннары ышанырсызъ законъ жугына димь; законъ булмаса, инде мынгынгы кӳптянь Себерь китебь бетярлярь йе шулъ, законъ барга куря тӳря килмей дейлярь; минь äйтямь: ашыкмагызъ äле, шулъ ко́йö калмасларъ, мына килерлярь сорарга, тикь сорау килгянь чагында äйтегезь быларнынъ ничя жылданъ бирле сезне котортыбъ жоргяннярень дидемь.

Минь яздымъ Андрей Васильевъ.

Переводь писъма:

14 сентября 1871 года.

Я возвратился из Казани 29 августа, Верхне-Азякский Игнатий Егоров – 28 августа. В это время Игнатий Егоров совсем успел смутить три деревни; он распространил в трёх деревнях, что действительно есть царский закон выходить в магометанство и будто он сам слышал это от Царя; о выходе крещёных татар в магометанство при мне де спрашивали Царя: как он прикажет относительно этого? А Царь будто бы отвечал: Я давно разрешил выходить в магометанство: если они спрашивают позволенья у меня, то в какой бы вере они ни жили, – будут ли магометане или крещёные, – для меня де всё равно. Азяковцы шумели, будто бы это Царь самому их Игнатию сказал. Услыхавши это, я пошёл к Игнатию. Его дома не было; дома были его двое ребят. Я спросил их: видел ли Игнатий Царя? Игнатьевы ребята сказали, что он ходить-то ходил для того чтобы видеть Царя, но возвратился не видавши Его. Я сказал: зачем же он, возвратившись, совсем смутил три деревни, будто есть Царский закон выходить в магометанство. Ребята сказали, что отец их по возвращении до сих пор даже и на улицу не выходил; зачем он будет говорить это, когда он сам сказывал, что воротился не видавши Царя? Потом я сказал: вот если бы Игнатий пришёл в школу, где учатся наши ребята (в Казани), то он увидал бы Царя и услыхал бы, что Царь сказал¹⁵⁵, в нашей школе было очень просторно. Те из Верхне-Азяковцев, которые приходили (в школу), хорошо видели Царя и слышали, что Царь сказал нам. Ребята начали спрашивать: что же такое Царь сказал вам? Я передал им слова, которые сказал нам Царь, – все по порядку, начиная с прихода (в школу) Царя до выхода, – всё по порядку им рассказал. Они слушали как будто с большим удивлением. Потом я вышел от них и возвратился домой.

Ещё пишу об Игнатии Егорове. 30 августа Игнатий Егоров выдал свою дочь за одного очень богатого человека в деревню Кайыннык, находящуюся в семи верстах от Азяков. В то время Игнатий ездил со своею женою в Кайыннык в гости к дочери. Игнатий распространял, что он вышел в магометанство, тогда как кайынныкларцы и не думали ещё о выходе. После того как Игнатий ушёл из Кайынныка, 7-го сентября кайынныкларцы явились к священнику и записались: и мы де выходим в магометанство. До прихода Игнатия у них и мысли о том не было, а после него и у них началось волнение из-за перехода в магометанство. Игнатий со своею женою смутили кайынныкларцев тем, что есть закон, хотя такого и нет, переходить в негодную веру. Теперь в нашем приходе выходят (в магометанство) четыре деревни: Яваши – вся деревня; Верхние Азяки – 32 двора; Нижние Азяки 6 дворов; Кайыннык – вся деревня. Столько народу волнуется в нашем приходе! А оставшиеся смотрят, что будет им. Если, говорят, они выйдут в магометанство, и мы не остаёмся, если им есть Царский закон, то и нам будет.

Я говорю им: поверьте мне, Царского закона на это нет, татары только обманывают вас, будто есть закон; это пустое слово, не верьте ему. Вот, вы увидите, что будет этим (отпавшим), потом поверите, что нет закона. Они говорили, если бы не было закона до сих пор, то их давно бы сослали в Сибирь. Так как закон этот есть, то и не является к ним никто из начальства для допроса. Я сказал: не верьте, они так не останутся, придут допрашивать – только при допросе вы скажите, сколько уже лет они смущают вас.

Я писал Андрей Васильев.

(к примечанию №35 в предисловии).

Эй кадерле кешебезь Николай Ивановичъ! безне жабыучы Сине ничекь äйтейемь?

Урманда торганъ жиреннянь, кырларданъ ӳтебь китебь, ауылга чаклы житебь, баръ кешелярненьдя эченя чаклы керебь, кюҥеллярень рахäтляндеря торганъ шомортъ чячяге кюкь; Синеҥь гилемнегеҥь калаларданъ чыгыбъ, жулларданъ жо́ро́бь, ауылларга таралыб, тöрло́ калыкларга элягебь, кайсыларынъ каушатыбъ со́йöндергянь; кайсыларынъ äлень бетеребь укшытканъ. Кыйбатъ бяягя сатыла торганъ Ладанъ, эйесень сöйгянь кешелярнень эченя керебь кюҥелень сöйöндергянь кюкь, эйесень сöймягянь кешелярнень мейень а́лсерятебь, башынъ äйляндеребь жыкканъ кюкь: Синнянь чыкканъ нястялярь, ырыскаллы кяшелярне сойöндерялярь, ырыскалсызъ кешелярнедя кагярь жулыннанъ кире кайтарыбъ, бойорокъ жулына кертебь жибярергя тораларъ. Тюбя жиргя ӳскянь зуръ имянь жырактынъ кюренебь торганъ кюкь, жырактагы кешелярдя сине белалярь. Сыуыҥь, ней хатле кюбь кешелярь эчсялярдя, кимемей торганъ дингезь кюкь: эреткян жиз белян эреткянь чуйынны катыштырыбъ койганъ ныкъ багананы ней белянь бярсяҥдя уатылмаганъ кюкь Синеҥь уйыҥь. Жеу́ешь урында торса да бӳртмей торганъ, коро урында торсада кибмей торганъ пыяла жоморка кюкь Синеҥъ уйыҥъ.

Эй Синь! жомакъ ишегень баклягянь алтынъ жозакнынъъ жугалган ачкычы. Шушы Май айынынъ 20 нче кòно́ндя, чиркяудя Сиҥа берь сюзь а́йтейемь дибь карышыҥа бардым да, кюҥелемь тулыбъ жыладымъ. Жылаганымны кеше белмясень дибь, Синеҥь жаныҥда туктамыйчы тышка чыгыбъ киттемь. Тыштанъ кергячтя, келяӳ беткенче жылый-жылый тороуымъ бялянь, Сиҥа а́йтясе булганъ сюземне оноттомъ, äледя исемя тошмей.

Мыннанъ элекедя, Сезь жибяргянь жулларда, жатъ урманнарда жангызымъ кундымъ, куркычъ урында сойòндемь. Шунынъ òчòнь безнень изге ата Израиль, куркыбъ жатканъ урнында то́шь кюребь, шулъ урынъ изге икянень белгянь. Тагы берь багытта жакшыга тырышканым öчöн, жаманнык тейгяненя сойондем. Шунынъ очо́нь безнень Ходай Iисус Христос а́йткянь: Äгярь берь гайебегездя булмаганъ ко́йö минемь очо́нь сезгя то́рлò усалъ сюзъ а́йтсялярь, сезне кыусалар, сезь бахетле: сойонегезь, кыуаныгызь, сезгя кюкь о́стондя теясе нястя бикь оло дигянь. Инде, мöҥкимь булса Азяккядя барыйымъ: бармасамъ, Евангелiедяге кемь жирень малынъ, атасынъ, катынынъ, балаларынъ, миннянь артыкъ кюрся, улъ миҥа жараусызъ дигянь сюзгя карышы килеу́емь булыръ. Барсамда, сöйляшсямдя, миҥа ней булсада Ходай дигянчя булсынъ. Ходайданъ бютянь ичь берь нястя миҥа теймясень. Алай булсада äле, барасы булыу исябенен калдык чиген тотмоймын, элеке барыбъ карамаганъ койö.

Айыу бейетеӳчелярнень берь сюзляре баръ. Кеше кулыннанъ ычкынганъ айыуны, бикь сагайыбъ андыб торъдей. Сагаймасаҥь, аны эляктерергя куйганъ тозагыҥнынъ эчендяге ашамныгынъ кабарга ӳренгянь кòйо, ӳзеҥне кабар дей. Шундый усалъ айыуны тотарга кызыгыбъ жöргöнче, узь кулыҥдагы айыуны бейеть дей.

Инде Синь миҥа äйть, Азяккя качанъ жибярясеҥне.

Первую половину этого письма уже привели в русском переводе (в предисловии), а вторая заключает следующее:

Ныне мая 20-го числа в церкви я пошёл было к тебе сказать одно слово, но взволновался и заплакал. Желая скрыть свои слёзы от других, я прошёл мимо тебя, не остановившись, и вышел вон. Возвратившись в церковь, не мог успокоиться до окончания службы и позабыл то, что хотел сказать тебе, и теперь не помню.

Прежде этого, когда Вы посылали меня путешествовать, я ночевал один в чужих неизвестных лесах и радовался в страшном месте, – потому что святой отец наш Израиль, объятый страхом, лежал на месте, видел сон и узнал, что место это свято. Я радовался также, когда в одно время, за моё старание о добре мне пришлось испытать зло, потому что наш Господь Иисус Христос сказал: блаженны вы, если вас без вины Мене ради поносят и ижденут и рекут всяк зол глагол; радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех. Теперь, если угодно, я пойду и в Азяки. Если не пойду туда, то пойду против слов Господа в Евангелии: если кто земное богатство, отца, мать, жену, детей предпочитает Мне, то несть Мене достоин. Пойду и буду беседовать, и что будет мне – пусть будет всё по глаголу Гоподню. Кроме Господа ничто меня, да не коснётся. Но всё-таки теперь я окончательно не решил, можно ли туда мне отправиться, не побывавши там ранее. У вожаков медведей есть поговорка: «держи медведя строже, если он раз вырывался из чьих либо рук и будь осторожен». Если не поостережёшься, он съест тебя в то самое время, как будет тянуться к приманке, поставленной для него в ловушке. Чем увлекаться поимкой злого медведя, лучше заставляй плясать того, который в твоих руках.

Теперь ты мне скажи, когда ты пошлёшь Меня в Азяки¹⁵⁶.

Я писал Темей.

(к 36-му примечанию предисловия).

2 августа 1871 года.

Николай Ивановичъ!

Имеллекь, тынычлыкъ Сиҥа. Гаебь итя кюрмя, Сиҥа катъ жазмаганъ öчо́нь. Синь шушы Отецъ понамарга сюзь белань öйрятче нястялярне аласыны. Ике шешя бо́тно́кь сыуы, тагы сода дигянь, берсе кислота дигянь. Икесенень тосö берь. Аны башъ ауыртканга эчялярь. Тагы илле тейеннекь Iерусалимскiй бальзамъ.

Бу кöннярдя безь барыбызда сау, Сезгя дя саулыкъ телябь сялямь жибярябезъ.

Бу жазыуны жаздымъ минь Т.И. Темей.

(к 123 примечанию при письмах к Тимею)

8 декабря 1869 года.

Ваше Бысокоблагословение, Батюшка Исак Семёнович!

Я знаю Вас, по крайней мере по имени, от Ивана Феодоровича Новикова; он же мне рассказал, что в Мензелинском уезде многое множество крещёно-татарской братии. Впрочем, это видно из сведений, доставленных мне покойным о. протоиереем Василием Ивановичем и потом им же от Вас по Вашему благочинию. Остаётся почти вовсе неизвестною численность и расселение крещёных татар в Белебейском и других уездах Уфимской губернии. Испытавши пользу способа, которым обучаются крещенские татарчата в казанской школе и её отраслях, я всячески желал бы распространить этот же способ и в Вашем уезде. Я всячески старался поместить Вашего (по его словам) кума Ивана Феодоровича в какую-либо из учреждённых в Мензелинском уезде школ и уже писал было о нём Госп. Уфимскому Директору Гимназии; но дело не состоялось, и он нам самим пока ещё нужен в Казанской школе. Кстати, он получил письмо из дому, которое его довольно обескураживает; при случае нельзя ли Вам поддержать его пред его семейными? Теперь же у него вся семья расхворалась, и жена и оба детишки, – ему Бог даровал малютку в Казани уже. Если он отсюда двинется, то уже летом, да и то желательно мне, чтобы занял он учительское место где-нибудь около Вас, потому что он вполне усвоил здешние методы учения. Жаль, что Анисим Иваныч скончался, – почти единственная правая наша рука, влиятельная в Вашем крае.

Иваном Феодоровичем мы очень довольны, как его поведением, так и занятиями. Но теперь мой разговор собственно не о нём.

Это моё письмо Вам доставит старокрещёный татарин Тимофей Иванов. Наша метода основывается на употреблении в школе родного языка воспитанников, т. е. татарского, самого простого, народного, и пишем мы русскими буквами. Книжки наши все вероучительные, христианские. И вот Вам доказательство пользы родного языка и наших книжек: этот самый Тимофей Иваныч жил себе в деревне трущобистой, так что и по-русски ни слова не слышал, и дожил до 25 с лишком лет. Но когда в их деревне основалась школа, он стал учиться. По русски бы его во век веков не выучили, а на родном языке он скоро узнал грамоту, стал читать Евангелие, человек он со смыслом и с добрым нравственным и религиозным сердцем, – он сделал хорошие успехи. Потом поступил в нашу Казанскую школу. Здесь ещё более утвердился в православии и узнал главные события и догматы христианства, а что по-татарски переведено и напечатано и даже ещё в рукописи – всё это он отлично усвоил и знает; речь имеет твёрдую, разумную, хоть с любым отступником побеседовать о вере может. Мы, с согласия нашего Совета Братства, послали его по разным уездам Казанской губернии, а уже моя была главным образом мысль, чтобы он захватил и Ваш уезд, и там бы показал, как читать наши книжки, потому что я и здесь на опыте узнал, что с первого раза, хотя бы кто русскую грамоту и хорошо знал, всё-таки затрудняется прямо и толково читать наши книжки, и они оставляются в пренебрежении даже. Тимофей может, где пригласят и сами жители пожелают, остаться на несколько времени; потому что его поездка не к спеху. Я полагаю, что у Вас есть крещёные татары по-русски грамотные, и им следов. нетрудно усвоить себе чтение наших книжек. Потом весьма важное дело – пение по-татарски православных Церковных молитв. Все это Тимофей Иваныч может показать удовлетворительно.

В Вашем благочинии есть школа в Ляках: там как учат? Если учитель хороший и старательный, он конечно, учит с успехом, но всё таки мне думается, что для крещёно татарских учеников было бы не бесполезно употреблять татарские наши книжки. Но это, разумеется, должно не властью внушать; и быть может, Тимофей Иваныч живым своим словом пробудит в стариках и старушках, нечуждых благочестивого чувства, – усердие слушать христианские нравоучения, а потом они и своим детям внушат уже сами, чтобы так учились.

Как бы там ни было, но я во всяком случае рекомендую Вам Тимофея Иваныча, как человека нравственного, честного, к вере христианской вполне усердного, и покорнейше прошу, сколько можете по своему положению, способствовать ему в его разъездах, нельзя ли, например, снабдить его бумагой по сёлам Вашего благочиния к священникам, чтобы они не видели в нём чего-нибудь враждебного, а со своей стороны, если нужно, помогали бы ему при его разъездах. Впрочем, ему предоставьте беседы вести с крещёными татарами самому. Пусть послушают христианское учение на своём языке, иные, быть может, и откликнутся на это сочувственно.

На этот раз пока довольно, чтобы не обременить Вас первым же моим письмом.

С глубочайшим уважением имею честь быть Вашим покорнейшим слугою Н. Ильминский – преподаватель восточных языков в Казанской академии и учредитель Казанской школы для детей крещёных татар.

(к тому же примечанию).

Удостоверение.

Предъявитель сего, Казанской губернии, Мамадышского уезда, Шеморбашской волости, деревни большой Арташ, государственный крестьянин, из старо-крещёных татар, Тимофей Иванов, воспитанник Казанской крещёно-татарской школы, с согласия Совета Братства Св. Гурия, отправляется в разные уезды Казанской и Уфимской губерний, в селения крещёных татар, для наблюдения особенностей местных татарских наречий и для проверки изданных при упомянутой школе крещено-татарских переводов в отношении их понятности или непонятности в разных местностях. В удостоверение чего, а равно и личности его, Тимофея Иванова, и дано ему сие за моим подписом с приложением моей именной печати. 1869 года, декабря 8-го дня.

Учредитель Казанской крещёно-татарской школы, член Совета Братства Святителя Гурия, Действительный Статский Советник Николай Ильминский.

(к тому же примечанию).

Удостоверение.

Предъявитель сего, Мамадышского уезда, Шумурбашской волости, деревни Большой Арташ, государственный крестьянин, из старокрещёных татар, Тимофей Иванов, получивший воспитание и образование в Казанской крещёно-татарской школе, ныне командируется в деревню Мулькееву Турминского прихода, для заведения там школы, в которой он со своею женою будет обучать грамоте и первоначальному образованию крещёно-татарских и вообще инородческих детей. Школа и содержание учителя приняты на счёт Министерства Народного Просвещения, и со стороны местного общества не потребуется на учителя и на содержание школы ни копейки. В чём удостоверяю собственноручным подписом, с приложением именной печати. 1870 года, сентября 21-го дня.

Учредитель Казанской крещёно-татарской школы, Действительный Статский Советник Николай Ильминский.

(к тому же примечанию).

Милостивый Государь, Емилиан Валентьевич.

Податель сего крещёный татарин Тимофей Иванов, по прозвищу Темей, состоит учителем инородческой школы, а теперь имеются на него ещё новые виды. Но, по его словам, у него глаза ослабели. Покорнейше прошу Вас, примите на себя труд, осмотревши его глаза, дать совет или очки, и уведомить чрез него словесно, может ли он заниматься книгами, чтением, что нужно знать в виду предполагаемого ему назначения.

Ваш преданнейший слуга Н. Ильминский.

24 июня 1882 года.

На обороте сего письма г. Адамюк написал следующий ответ:

Зрение у предъявителя очень слабое, едва 1/10 его осталась. Может и совсем ослепнуть. Требуется поменьше заниматься чтением и письмом. Читать по необходимости в прописанные очки и пускать по вечерам по 2 капли в глаза.