XII. Продолжение рассказа о явлении благодатной помощи о. Серафима после кончины его

Заявления четырнадцати лиц о получении ими благодатной помощи по молитвен старца Божия. – Письмо генерал-лейтенанта Врасского. – Общий взгляд на благодатные явления помощи от о. Серафима и пути Промысла в его жизни

В предыдущих главах после изображения подвижнической жизни старца Божия и сказаний о тех чудесных действиях милости Божией, которые по его предстательству совершились над прибегавшими к его помощи еще при жизни его, рассказано и о тех чудотворениях, которые совершились по молитвам его после его преставления. Рассказы об этих чудотворениях доведены до 1860-х годов, когда вышло 1-е издание книги. В настоящей главе эти рассказы продолжены, так как источник милости Божией по молитвам блаженного старца Серафима никогда не иссякал и не иссякает до сих дней. Из 80 письменных заявлений от лиц, получивших благодатную помощь по его молитвам в течении времени от 1860-х по 1890-е годы, – заявлений, проверенных духовною комиссией, о чем упомянуто в предисловии к этой книге, здесь приводятся заявления 14 лиц, над которыми по молитвам о. Серафима совершились особенно замечательные проявления милости Господней.

Приводам прежде всего письмо г-жи Жуковской к игуменье Серафимо-Дивеевского монастыря Марии: однажды дочь наша, будучи лет пяти, захворала всеми признаками скрытой скарлатины, кинувшейся на мозг. Зная по опыту весь ужас этой болезни, я просила моего мужа, чтобы он побывал у отца Назария, священника Придворной госпитальной церкви, что у Полицейского моста в С.-Петербурге, и попросил-бы батюшку скатить водицу с камешка св. старца Серафима. Узнав о болезни нашего ребенка, о. Назарий был так добр, что уделил нам и частицу камешка; сказав мужу, что когда будем скачивать с него воду, то в это время следует прочитать 3 раза «Отче наш» и столько же «Богородице Дево радуйся», опустив самый камешек в воду. – Перед возвращением мужа от о. Назария был у нас доктор, который мне объявил, что если болезнь примет дурной оборот, то больная будет жаловаться на головокружение, которое будет сопровождаться рвотой. Не успел доктор уйти, как все это обнаружилось, и больная стала бредить с открытыми глазами. В это время мой муж возвратился домой. Узнав все мои опасения на счет больной, он мне сказал, подавая камешек: «вот тебе лекарство», объяснив, как надо воду скатить. С благоговением поцеловала я этот камешек и немедленно приготовила водицу. Это было часов в 12 дня. Мой муж ушел на службу и возвратился в 4; в этот промежуток я старалась чаще поить больную с чайной ложечки; к приходу отца она вышла из забытья, а к вечеру спросила игрушки. Доктор, навестивши больную часов в 8 вечера, думал ее найти в опасном состоянии. Велико было его удивление, когда он нашел ее здоровой.

Красноярский купец Иван Латкин писал той-же Дивеевской игуменье Марии: в 1860-х годах я был с осени в г. Красноярске не здоров месяца два, – даже и ходить не мог. Но хозяин, у которого я находился на службе, прислал за мною, чтобы я собирался ехать с ним в г. Томск. Фельдшер же, который меня тогда лечил, говорил мне, что ежели по четыре раза в каждые сутки я не буду переменять повязок моих ран, то я должен умереть. Несмотря на это, хотя и невольно, я должен был ехать с хозяином и сидели мы в повозке рядом, а по случаю худой дороги ехали более трех суток до г. Томска, о болезни же я не смел сказать хозяину и перевязок во всю дорогу не делал. В г. Томске остановились на квартире, где вечером, спустя довольно времени, лег я спать на диван боком и заснул. И вот вижу во сне – вошел старичок в белом балахончике, но выше колен и опоясанный. Подошедши ко мне, он ударил ладонью по моей ноге и сказал: «вот не стал лечиться и выздоровел»! Я тотчас же проснулся, достал огня и посмотрел на свои раны, с которых во всю дорогу не снимал повязок. К удивлению моему, и знаков болезни не оказалось, что обрадовало меня до такой степени, что я безотчетно несколько раз ночью бегал взад и вперед в часовню Иверской Божией Матери, с намерением купить книгу из житий Святых Отцов, но там спали, потому что было за полночь. Когда стало светать, я опять побежал и к радости и счастью моему вижу, что монах сметает снег у часовни. Я спросил у него: есть ли книги из житий Святых Отцов, на что получил ответ, что есть. Монах отпер часовню и, вошедши, подал мне одну книжку. Я, помня лицо старца, виденного во сне, взял книгу в руки, раскрываю и вижу неожиданно этого самого Старца. Это был батюшка отец Серафим, иеромонах Саровской пустыни, которого ранее я не видал и не знал.

Священник Гавриил Галицкий писал игуменье Дивеевского монастыря Марии следующее: 1861 года в августе месяце, я, вследствие простуды, а всего более вследствие грехов моих тяжких, был поражен тифозною горячкою. Лечился в городе Орлове, Вятской губ., но от лекарств мне легче нисколько не было, и час от часу болезнь моя становилась сильнее и сильнее, так что я отчаялся в своем выздоровлении, тем более что нельзя было мне принимать никакого лекарства, после всего у меня только делалась рвота. Кроме того, не было и сна. В одну ночь я стал прощаться со своей женой, потому что чувствовал приближение своей смерти. Но жена мне сказала: «если ты не надеешься жить более, то надобно умереть по крайней мере по-христиански». А у меня расположения очистить свою совесть покаянием и приобщиться св. Таин не было, а было какое-то уныние и тоска. Это я высказал своей жене, и она со слезами упрашивала меня послать за протоиереем, хотя уже было 12 часов ночи. Я велел жене моей подать мне какую-либо книгу в той надежде, что от чтения книги пройдет скука, и она подала мне книгу «житие пустынника Саровского иеромонаха Серафима». Почитавши эту книгу, я тотчас же принял намерение раскаяться в своих грехах и тогда же велел послать за протоиереем, который тотчас же пришел ко мне и напутствовал меня. Дня через четыре после приобщения, я отправился для лечения в г. Вятку, куда приехал вечером. Это было уже в первых числах сентября месяца. Утром, на другой день в 7 часов, приходит в мою квартиру старушка и предлагает мне купить портрет отца Серафима Саровского; я взял у нее два портрета, и она, отходя от меня, сказала мне: «батюшка, когда придет время, не забудь Агафью». Я, считая оба эти случая за указание Божие, обратился с молитвою к угоднику Божию Серафиму и дал обещание побывать в Саровской пустыни и отслужить панихиду на могиле о. Серафима. С тех пор мне стало легче так, что через неделю лекарь мне позволил даже выезжать в монастырь и в город, и я стал раскаиваться в данном обещании. И, должно быть, вследствие этого раскаяния, болезнь моя снова усилилась так, что врачи, приглашаемые мною, лечить меня отказывались и, последний из них, оператор Ф-н, сказал мне: «батюшка, ездить к тебе я буду, но вылечить тебя слова не даю: ищите врача духовного». Тогда я снова дал твердое обещание непременно быть в Саровской пустыни. И молитвами Преподобного о. Серафима от болезни я исцелился вполне. Будучи в Саровской пустыни, я купил книгу «житие старца Серафима», изд. 1863 г. и, читая оную, узнал, что первая настоятельница Дивеевской обители была Агафья. Вспомнил я в то время последние слова старушки, у которой я купил портреты отца Серафима, – «когда придет время, помяни Агафью», и подумал, что молиться мне надобно и за эту Преподобную, – что и она близка ко Господу.

Рассказ об исцелении от зубной болезни Краснослободского мещанина Матфея Карпова. Был я одержим сильной болью зубной около двух лет с половиною. Отвлекала она меня от моих занятий. Лекарство принимал разное, но помощи не было и разные заговоры не были на пользу. В 1866 году явилось у меня желание идти в Саровскую обитель, чтобы попросить у Бога чрез молитвы отца Серафима, при его могиле, исцеления зубной боли. Восьмого сентября, на праздник Рождества Богородицы, по отслужении Святой Литургии, я, в числе прочих людей, просил очередного иеромонаха отслужить панихиду на могиле отца Серафима. По отслужении панихиды, я пожелал приложиться три раза обеими щеками к памятнику, от чего тут же почувствовал облегчение, а потом и совершенное исцеление.

Рассказ жены священника Александра Виноградова об исцелении сына ее от заикания. В 1865 году, по грехам моим, трехлетий сын мой, бойкий на разговорах мальчик, вдруг стал заикаться. Заиканье это время от времени все делалось хуже и труднее и в начале 1866 года до того увеличилось, что он не мог сказать сразу ни одного слова, а прежде минут пять и более толкует: а, а, а... весь покраснеет, наконец ухватит себя обеими руками за скулы и со слезами убежит, спрячется где-нибудь и плачет о том, что не может высказать того, что хочет. Нам родителям его, было очень прискорбно это видеть; мы со страхом заглядывали в будущее, как ему бедному будет отвечать уроки, когда будет он в школе. Часто мы ему говорили: «Сашенька! обдумайся прежде, потом и говори», – воображая, что от торопливости в речи он взял привычку так страшно заикаться; а иногда говаривали ему: «замолчи лучше: очень неприятно слышать твое заиканье». Все это видимо огорчало и самого не по летам смышленого мальчика. В великом посте, в 1866 году дали мне знакомые почитать книгу, – жизнь подвижника Саровского отца Серафима. Я ее читала вслух сыну; сын слушал мое чтение с удивительным вниманием и понятливостью и стал он затем иметь веру в святость отца Серафима и питать к нему любовь. Это он выражать, целуя с благоговением картинки, изображавшие отца Серафима. Так прошли дни Св. Пасхи; на этих днях, а именно во вторник, отец послал Сашу из передней половины нашего дома в задние комнаты, что-то сказать мне. Он отворил к нам дверь, хотел сказать, но не мог, – покраснел, зажал себе скулы (потому что от заиканья у него делалась боль в скулах), убежал за дверь и заплакал. Глядя на это его положение я и нянька-девица, у нас живущая, обе заплакали. Я приласкала своего несчастного сына и посоветовала ему во время благовеста к «Достойной» молиться, или хотя перекреститься везде, где бы он в это время ни был и просить отца Серафима, чтобы он молитвами своими его исцелил. Мальчик с радостью принял мой совет и обещал исполнять, что точно и исполнял затем. Сама я тот-же час в душе дала обет отслужить панихиду о упокоении души батюшки отца Серафима, пошла к мужу, передала ему все. Но муж мой, в это время еще не читавший жизни о. Серафима, очень равнодушно принял мой обет и когда-нибудь обещал отслужить панихиду. Замечательно, что именно с этого дня, как мы дали обет прибегать к о. Серафиму и молиться о упокоении блаженной души его, сын наш заикаться перестал вдруг, и все стал говорить хорошо, резко и отчетливо... Мы грешные в своей беспечности думали: вот правду люди говорили, – что со временем у него эта болезнь пройдет; вот и прошло, и – панихиды не служили. Только я затаила в душе мысль, что когда-нибудь при случае исполню обещание. Так прошло недели три. И вот Господь благоволил вразумить нас беспечных и показать нам, что не сам собою сын наш выздоровел, но за молитвы батюшки отца Серафима. Сын наш опять стал вдруг по-прежнему заикаться, опять не мог сказать сразу ни одного слова. Тогда я грешная поняла все это и передала мое мнение об этом моему мужу. Муж тогда пожелал прочитать жизнеописание отца Серафима; стал читать почувствовал благоговение к старцу Божию и скоро изъявил мне желание по батюшке отслужить обещанную панихиду, что и исполнил. После панихиды ребенок наш разом совершенно исправился. Мало этого, он в том же 1866 году, бывши 4¹/₂ лет, требовал настоятельно, чтобы его выучили читать.

Коллежский секретарь Андрей Васильев писал Саровскому игумену Серафиму следующее: в марте месяце 1866 года жена моя, Александра Николаевна, возвратясь из Саровской пустыни, видела во сне покойного подвижника Саровской обители святого старца отца Серафима, который говорит ей, что у нее будет болеть бок и что ей никто, кроме его, оказать помощи не может. Действительно, в апреле месяце того же года, жена моя почувствовала сильную боль в правом боку и болезнь приняла такие сильные размеры, что приводила ее в исступление. Обратились мы к совету докторов в г. Пензе и Саранске, которые и пользовали более двух лет, и, хотя отчасти облегчали, но положительной помощи не оказали, а объявили мне, что болезнь жены моей неизлечима. Имея веру в силу молитв святого старца отца Серафима и вспомнив явление его во сне жене моей, я со всем семейством, в сентябре месяце сего года, отправился в Саровскую пустынь, где, пробыв до 18 числа, удостоились приобщиться Св. Таин, слушать молебен пред иконою Царицы Небесной Живоносного Ее Источника и панихиду в келье и на могиле святого отца Серафима. Отправились мы затем в Серафимо-Дивеевский девичий монастырь и там на другой день также отслушали молебен пред иконою Царицы Небесной Умиление и панихиду в келье отца Серафима, где все лобызали убогую одежду святого Старца, и возвратились в гостиницу. Ночью того дня болезнь с моею женою так сильно повторилась, что многократно сопровождалась рвотою желчи отдельными кусками и наконец черною жидкостью, вроде земли, и больная изнемогала до последних сил, но имея веру в силу молитв отца Серафима, я обратился снова с молитвою к нему и просил также молитв сестер обители, по совершении которых матушка игуменья Мария посетила мою больную жену и на нее возлагала принесенные ею шапочку и полотенце отца Серафима. После этого моя жена уже никогда не чувствовала даже малейшей болезни, как будто бы оной с нею и никогда не было. Наконец жена моя снова увидела во сне отца Серафима, который говорить ей: ну, радость моя, твоя болезнь к тебе не возвратится, и ты будешь здорова.

Из письма гг. Алферовых. В 1866 году 6 го декабря, пишет г. Алферов дочь моя София, будучи одного года и двух месяцев, вдруг не стала владеть левою ножкою; страдания малютки были невыносимы, – ни днем, ни ночью не могла спать: доктора, пользовавшие ее, не могли даже определить в чем заключалась эта болезнь, ибо опухоли не было. Одним словом, она не могла владеть ножкой, а разные мази, прописываемые докторами, еще более усиливали боль в ноге. Нам с женой слишком было прискорбно видеть невыносимые страдания малютки и не в состоянии будучи облегчить их, мы обратились за помощью к Пресвятой Владычице Небесной, – попросили священника отслужить молебен Казанской Божией Матери, прося Царицу Небесную послать нашей дочке выздоровление. Вскоре после этого, пред обедом, жена моя, оставаясь у колыбели больной малютки, уснула на несколько минут и увидела иеромонаха старца Серафима в белом балахончике, который ей сказал: «Не плачь и не убивайся, – твоя дочь будет жива и здорова. У нее вывих; нужно поскорее поправить ножку». Тут жена моя проснулась и за обедом рассказала мне о своем сновидении. После обеда я прилег отдохнуть и сам увидел во сне старца Серафима, также в белом балахончике, который обращаясь ко мне сказал: «Не беспокойтесь: ваша дочь будет жива». – Проснувшись, я пошел в столовую, где застал жену разговаривавшею с акушеркой, которая за тем собственно пришла, чтобы посоветовать нам обратиться к костоправу-мужичку, известному во всем Глазовском уезде, Вятской губернии, где в то время я находился на службе. Я заявил им о своем сновидении и послал кучера за упомянутым костоправом, который на другой день утром приехал. Осмотрев больную ножку нашей дочки, он нашел у нее вывих в трех местах, а именно: в ступне, повыше оной и в колене. При этом он заявил нам, что нужно будет поправить еще два раза. После первого поправления ножки, на третий или четвертый день, она в первый раз подняла ее, к нашей общей радости; после каждого поправления ей делалось лучше, а через три недели она была совершенно здорова. В 1867 году, около 8-го июля, у меня заболел сын Александр, будучи трех месяцев. Около же 15-го июля, я, возвратясь из уезда, в час ночи лег спать и во сне увидел старца Серафима, в том же белом балахончике, который мне сказал: «он умрет». По истечении трех дней, сын мой умер. В 1870 году 2-го августа, в С.-Петербурге, у меня родилась дочь Ольга. Когда исполнилось ей шесть недель, жена моя поехала к куму, а я, оставшись дома, уснул у кроватки малютки и увидел во сне вошедшего ко мне в комнату иеромонаха старца Серафима, в белом балахончике, который мне сказал: «она году не доживет». И действительно она умерла 20-го июля 1871 года, не дожив до году 12-ти дней. Когда я находился на службе в г. Глазове, именно в 1865 году, я почувствовал сильную боль в левом боку; по временам страдания мои были не выносимы. По приезде моем в Петербург, в 1870 году, врачи, к которым я обращался, находили мою болезнь неизлечимою. Оставив службу в 1876 году, я поехал в г. Задонск, Воронежской губ., часто ходил к обедне в монастырь и мысленно всегда просил старца Серафима облегчить мою болезнь. В ночь с 23 на 24 августа, во время моего сна, старец Серафим подошел к моей кровати, – в подряснике, епитрахили и поручах, – поодаль от него стал диакон в полном облачении и еще кто-то в монашеском одеянии. Отец Серафим, приблизясь ко мне, левым коленом своей ноги уперся в больной мой бок и обеими руками ободрал мне ребра так, что когда я взглянул на больное место, то под ребрами висели какие-то кровавые жилы, вроде пиявок, в палец толщиною. Когда видение прошло, я проснулся и тотчас же почувствовал облегчение. С первых чисел сентября месяца, пишет жена г. Алферова, я страдала биением сердца и захватом дыхания в груди, с сильным кашлем, болью в груди, спине и левом боку; все это время я лечилась, но от лекарств облегчения не получала. Летом 1884 года я страдала расслаблением всего организма, по временам от слабости, едва могла ходить. В молитве своей я всегда просила Матерь Божию и старца Серафима послать мне исцеление. С 4-го на 5-е августа, я во сне увидела старца Серафима в черной мантии, епитрахили и поручах. Он подошел ко мне, но только не знаю где, взял меня за плечи и поставил в большой комнате, со словами: «не убойся, дочь моя! Сейчас тебе будет великая радость: видение образа Божией Матери». Тотчас послышался сильный шум; от страха и слабости голова моя кружилась, но была поддерживаема руками отца Серафима и ободряема его словом: «Не убойся»! – Вдруг шум утих, отворилась дверь и вошла женщина, в монашеском одеянии, с образом Божией Матери в руках и со множеством лиц, тоже в черном монашеском одеянии, которые остались в дверях. Увидев красоту, величие и божественную доброту монахини, я от страха едва держалась на ногах, но руки отца Серафима меня крепко поддерживали. Он опять мне сказал: «не убойся»! и подвел меня к образу Божией Матери. Женщина, в монашеском одеянии, три раза благословила меня упомянутым образом, и я приложилась к оному. Та, которая меня благословила, села на близ стоявшую скамейку, – отец Серафим и мне помог сесть рядом с ней. Божественно-кроткий лик монахини, державшей образ Божией Матери, внушил мне мысль, молить ее о своем исцелении, при чем я просила ее дозволить мне поцеловать ее ручку (от страха, я долго не решалась на это). Она, божественно улыбнувшись, протянула мне оную, сказав: «сколько угодно». Я с благоговением поцеловала ее ручку, мысленно не переставая молить ее о своем исцелении. Когда мои грешные уста коснулись ее божественной ручки, вся душа моя наполнилась неизъяснимым блаженством, из которого меня вывел голос отца Серафима, все время находившегося около меня, с правой стороны: «Теперь с тебя этого довольно, – иди, вот диакон проводит тебя». Тотчас появился диакон, в черной рясе, которого я прежде не заметила. Видение прошло; диакон пошел вперед, я же встала со скамейки сама и пошла за ним, не чувствуя более никакой слабости. Много комнат прошли мы и наконец он ввел меня в небольшую комнату, всю увешанную образами, – пред которыми горели лампады. Войдя в упомянутую комнату, он спросил у меня: «знаешь-ли где ты теперь находишься»? Я отвечала: «нет», – «в Костроме» был его ответ. Тут я проснулась. От великой радости и страха, меня трясло, как в лихорадке; когда же я немного успокоилась, то почувствовала облегчение. Весь день я чувствовала себя крепче, а 6-го августа, в день Преображения Господня, я пошла гулять со своим семейством, со станции Финляндской железной дороги, где мы жили на даче и дошла до станции Шувалова без усталости, на расстоянии около трех верст. Благодаря покровительству Божией Матери и иеромонаха старца Серафима, я не чувствую более слабости и здоровье мое поправилось.

Кандидат Потапий Максимов писал Саровскому игумену Серафиму следующее. В 1868 году в день праздника Святой Троицы с моими детьми отправился я во храм Божий для слушания Литургии, а жена моя Мария, исповедующая римско-католическую веру, пошла для той же цели в костел. – По окончании обедни, возвратившись домой, я узнал, что жена моя еще не возвращалась. Под влиянием неприятного чувства я ожидал возвращения ее и, по приходе, начал делать ей упреки за долгое отсутствие. Получив в ответ, что причиною ее отсутствия было желание слушать до конца богослужение, я кощунственно отозвался об ее набожности. В это время дочь наша Дарья, видя горесть матери и мое возбужденное состояние, подошла ко мне с просьбой не обижать мать. «Ты вон пошла»! закричал я. Бедная малютка отшатнулась и в тот же день заболела. – Полагая, что болезнь дочери есть следствие небольшого испуга, я спустя неделю после ее болезни приглашал в дом врачей более 12-ти человек, для подания пособия больной. Но медицинские пособия не облегчили страданий малютки. Одиннадцать месяцев страдала моя дочь расслаблением организма до такой степени, что не могла даже поднять головы. – Глубоко раскаиваясь в моей горячности и приписывая болезнь дочери ниспосланному на меня Богом испытанию, я плакал и молился. Прочитав жизнеописание Саровской пустыни старца Серафима и чудесное его заступничество за истинно-верующих и молящихся, – я, по совету моего духовника, отслужил панихиду по преставльшемся старце Божии. Священник, отправлявший служение, затем исповедал и приобщил мою почти умирающую дочь. И на другой день, 19 марта 1869 года дочь моя Дария встала с постели и свободно стала ходить по комнате. На вопрос наш, как это случилось? Дария отвечала, что во сне она видела священника, который, подошедши к ее постели, сказал: «Встань, Дашенька, Божия Матерь велела тебе встать».

Нижегородский мещанин Павел Иванов Байков свидетельствует: в 1868 году, когда я был приказчиком у купца Сторожева, в г. Арзамасе, Нижегородской губ., в декабре месяце при занятии в ренсковом погребе, в подвале, в 8 часов вечера со мною открылась болезнь глаз и вместе с сим обуял меня какой-то страх. Болезнь глаз и нападающий на меня страх изо дня в день усиливались и продолжались слишком год, так что за последнее время открылась сильная ломота в глазах, и я почти ни на что не мог смотреть, тем более на свет. Доктора, как Арзамасские, так и Лукояновские, пользовавшие меня не малое время, никакой пользы не могли мне принести. В то время родительница моя, старушка богобоязненная, слыша многое об исцелениях разных недугов молитвами иеромонаха старца Серафима, дала мне наставление, чтобы я просил отца Серафима на молитве об исцелении моей болезни и вместе с сим посоветовала сходить пешком в Саровскую пустынь отслужить по нем панихиду. Совет родительницы моей я принял с усердием и постоянно на молитве просил отца Серафима об исцелении моей болезни, а также сходил пешком в Саровскую пустынь, где у могилы отца Серафима отслужил панихиду. По приходе из Сарова в село Иванцево спустя недели две, Богу угодно было, молитвами отца Серафима, со мною сотворить чудо. – Брат мой старший, Алексей, в то время снял в аренду господский сад в селе Иванцеве, принадлежащий графине Протасовой. В июне месяце 1870 года, в самый полдень, брат мне предложил сходить с ним в сад, который от нашего жительства отстоял саженях во ста или полутораста. Пришли мы с ним в сад, около шалаша посидели несколько времени, затем брат говорит мне, что время обедать, я ему говорю: «иди, я сам как-нибудь чрез несколько минут приду». Не успел брат отойти от меня несколько сажен, как меня сильно и моментально склонило ко сну, тогда как в то время я никакой привычки не имел днем спать. В это самое время, в течение каких-нибудь пяти минут, вижу я во сне, что нахожусь в Сарове около могилы отца Серафима, на коленях молюсь Богу и прошу об исцелении моей болезни; в этот момент из глаз моих вылетают громадные огненные искры. Не могу припомнить – спал ли я, или был в каком-то забвении, только когда пришел в память, со мною было сильное трясение и тут же никакой боли в глазах я более не почувствовал.

Исцеление Анны Семеновны Рубцовой. Дивный Бог во святых Своих, Бог Израилев, писала о. игумену Саровскому г. Рубцова, и на мне худой, недостойной грешнице, явил Он милость Свою, чрез великого угодника Своего пустынножителя Саровского, иеромонаха Серафима. Да пройдет слава его от края до края земли Русской! Здесь, на границе России с Польшей, я пою ему со слезами сердечной благодарности панихиды, а Вас прошу, Ваше Высокопреподобие, преподать мою нижайшую просьбу кому-либо из иеромонахов, отслужить панихиду на гробе его и благодарственный молебен Богоматери Всех Скорбящих. Теперь не поставьте в труд выслушать меня, как узнала я, живя за несколько тысяч верст, что пустынь святая ваша обладает таким сокровищем. Бывши еще ребенком, я часто бывала в монастыре у моей тетки и видела картину, писанную на полотне, масляными красками, чудной работы – «кончина иеромонаха Серафима», – и она мне много рассказывала о его высокой жизни, о его неисповедимых трудах. – Прошли десятки лет, муж мой был назначен вице-губернатором в г. Ковно, на самую границу Польши; тут, не знаю почему, мне часто стала приходить в голову эта картина, а прежде я о ней никогда не думала. Год спустя мужа перевели в г. Вильно директором канцелярии северо-западного края. По приезде моем в Вильну, я сделалась тяжко больна и прохворала четыре почти года разными болезнями. Наконец разболелся у меня нос, – в левой ноздре сделалась сильная опухоль и краснота снаружи. Восемь месяцев лечили меня разные врачи, но ничего не помогало: одни говорили, что это полип, другие грозили еще более серьезной болезнью. Наконец решили сделать операцию весной, если нарост не уступит лечению, но операция для меня была очень опасна, вследствие моего малокровия. Однажды поплакав досыта, ложусь спать и вижу во сне упомянутую картину, и она так живо осталась в моей памяти, что хотя сейчас могла бы нарисовать этого бледного, как воск, старичка с седыми волосами, стоящего на коленях со сложенными на груди руками, в белом балахончике с четками с опущенными глазами, как бы в умной молитве, совсем не похожего на мертвеца. Так эта картина обняла мою душу, что долго не хотелось вставать, – я все закрывала глаза и наслаждалась ею, сердечно сожалея, что ее теперь нельзя достать, ибо неизвестно кому она досталась после смерти тетки. – В этот же день (день был воскресный) посылаю я к игуменье Флавиане просить книг для чтения и, можете Вы представить мое удивление и радость, – она присылает мне житие иеромонаха Серафима с шестью картинами, между которых была и его пустынька с колодцем. Прочтя обо всех исцелениях, явленных им при жизни и по смерти, я приложила эту картинку к лицу своему и заплакала, говоря, – счастливые эти люди: они видели тебя, Угодник Божии и чрез твои молитвы и благословение получали исцеления из этого источника; а я не могу никогда сделать этого, живя так далеко от святого места сего. Больная ноздря моя как раз прижалась под самым изображением желобка и, к удивлению моему, из нее показалась кровь; затем мне как бы чуть-чуть стало свободнее дышать. На другой день я опять повторила тоже и опять пошла кровь. И каждый раз, как я прикладывала, кровь показывалась из носа, – опухоль и мешки стали опадать и нос мой пришел в надлежащий порядок.

Исцеление муромского купца Ивана Засухина, сына его и дочери (описано в журнале «Гражданин» за октябрь 1884 года). Муромский купец Иван Иванов Засухин 1882 года марта 21 дня приехал в Муром, в свой дом из станицы Урюпино, очень больным. По его словам, он заболел там брюшным тифом 3-го марта. Местный доктор станицы Урюпиной, лечивший его, несколько облегчил болезнь, но посоветовал ему ехать на родину, что он и сделал. Дорога утомила больного сильно, и он приехал в Муром очень слабым. Позван был доктор, Стабровский. Г. Стабровский принял болезнь тоже за брюшной тиф и стал лечить; болезнь ослабела и, по замечанию Засухина, температура жара с 40,1° ослабела до 37,5°. Прошло немного дней, и больной стал поправляться. Но при болезни у него образовалась опухоль за ушами, а потом вверху правой ноги. Врач нашел нужным эту опухоль прорезать, чтобы дать исход скопившейся там материи. Но прорез вышел неудачен, материя не шла, а опухоль стала развиваться более и более. Ни Стабровский, ни другой врач в этой болезни не помогли. Тогда предложили больному отправиться в Петербург, полагая, что может быть там найдут возможным помочь ему оперативным путем. Больной так и сделал, и отправился в Петербург. Консилиум петербургских профессоров Богдановского и Мултановского, нашел операцию не возможною, и они посоветовали больному ехать домой. По возвращении в Муром, в болезни Засухина появилось новое осложнение, развилось воспаление легочной плевы, к которому присоединилось расстройство желудка; больной ослабел окончательно. Для совета были приглашены еще другие врачи, которые сознали положение больного безнадежным и определили даже день его смерти. После подобного определения врачей, больной стал уже готовиться к смерти. Тут был приглашен священник, как врач духовный. Больного он нашел очень слабым, но в памяти. Как истинный христианин, Засухин сердечно исповедался и удостоился Святого причащения. Прошло немного дней, опять зовут священника к больному. Приходит он и видит, что тот, хотя и в сознании, но силы его ослабели окончательно и над ним была прочитана отходная молитва. Но на третий день больному стало лучше. Дело в том, что в соседстве с больным жила одна почтенная г-жа М. Ф. Бычкова; она очень жалела, что так рано умирает хороший сосед, принесла жене умирающего воды, взятой из источника отца Серафима и просила ее дать умирающему выпить этой воды. Жена, взявши эту воду, поднесла выпить мужу, но он почти уже не мог открыть рта, – только с чайной ложки жена могла влить ему в рот несколько капель, а остальную воду вылила ему на голову. С того момента, как она влила ему в рот несколько капель и намочила голову, больной совершенно затих, так что она подумала, не умирает-ли уж он, и стала внимательно следить. Но больной, к удивлению ее, заснул тихим сном. В таком состоянии прошло несколько часов. Затем больной просыпается и просит пить. Жена от такой неожиданности совершенно растерялась и не знает чего бы дать ему, чтобы было не вредно; ей пришло на мысль дать молока, что она и сделала; но потом вспомнила, что молоко было ему запрещено, поэтому и стала опасаться дурных последствий. – Больной выпил и чувствует, что ему хорошо. Желудок пришел в действие и прежнего не повторялось. С этих минут (16 ноября) ему стало лучше. На другой день врач слушал грудь Засухина и нашел улучшение. Однако бедро оставалось все еще по прежнему болезненным и припухшим, свищевые ходы не закрывались. Тогда больной возымел желание, несмотря на крайнюю невозможность по случаю болезни, самолично поклониться сему угоднику Божию и собрался в Саровскую пустынь. Жена больного на всякий случай взяла с собою все нужное для погребения. Взяты были все дети, чтобы не лишить больного, в случае печального исхода, видеть в последние минуты своих детей. Положение больного было очень тяжелое: сидеть в экипаже он не мог, потому что больная нога была согнута, а сотрясения от езды производили нестерпимую боль. При каждой остановке из экипажа был он выносим на руках. В таком болезненном состоянии Засухин прибыл в Серафимо-Дивеев монастырь. Здесь больной намерен был несколько отдохнуть от тяжкого пути и пробыть сутки. Это было 5-го июня, в день праздника Святой Троицы. Наступило время всенощного бдения, и больной, несмотря на сильную боль, решается быть при богослужении. С помощью жены и своих служителей, он на носилках принесен был из гостиницы к церкви и почти на руках был внесен в нее. Когда после величания приложился весь народ к иконе Св. Троицы, пошел и больной с большим усилием, с помощью жены и других, на своих костылях, приложиться к иконе праздника и получить помазание св. елеем. Когда он приложился к иконе и получил помазание, глаза его невольно обратились на стоящую в иконостасе святую икону Божией Матери, которая прежде была в келье старца Серафима и пред которой он так пламенно молился и в этот момент больной почувствовал, что его нога твердо стала на пол и без боли. Он приподнял свои костыли и, без помощи их, при удивлении всех предстоящих, пошел на свое место. Когда служба кончилась Засухин смело встал на ноги и вышел из церкви, где дожидались его служащие с носилками; но он, не нуждаясь в их помощи, отдал даже и костыли и до самой гостиницы (расстояние около четверти версты) шел без всякой помощи. На другой день больной уже пешком опять пошел в церковь, где и приобщился Святых Таин и в тот же день поспешил в Саров и прямо на могилу отца Серафима, где и отслужил панихиду. На утро, после богослужения, он поспешил к тому целительному источнику, водою из которого так был чудесно спасен от смерти. Расстоянием этот источник от монастыря около двух верст. Но для больного как будто не было утомления: прежде без посторонней помощи он не мог пройти и по комнате, а теперь легко шел это немалое расстояние. Источник о. Серафима вытекает из горы и верующие подходят под эту целительную струю раздевшись до нага, а подход к источнику был довольно труден по местоположению. Дорогою больной раздумывал, вынуть или не вынимать из больного места дренажи. Многие советовали не вынимать, что он и сделал. Затем больной разделся до нага и подошел под самый источник; как только почувствовал он на себе холодную струю источника, эта холодная струя возбудила в его организме какой-то облегчительный жар и у него силы стало больше. Вышел из источника и видит, что одного из дренажей в опухоли нет при нем, а другой вынул сам. На другой день больной за обедней приобщился Св. Христовых Таин. Затем Засухин стал совершенно здоров. Где была опухоль, то место пришло в нормальное состояние. У сына г. Засухина мальчика восьми лет вся голова была покрыта струпьями и сильно болела, его возили к известному профессору накожных болезней, г. Полотебнову, который осмотрев мальчика, сказал, что ранее двух лет не мыслимо прервать его болезнь. Засухин повез мальчика с семьей в Саров, по пути в Саровскую пустынь, 5-го июня в день Св.Троицы, остановились они отдохнуть от дороги в устроенной о. Серафимом и, так сказать, его духом и рожденной Серафимо-Дивесвской обители, и тут узнали от монахинь о заповеди старца с умною молитвою проходить по вырытой по его указанию трудами сестер канавке, по которой, по его же словам, прошла Сама Матерь Божия. Пошли Засухнны всею семьей исполнять святым старцем заповеданное. Больной мальчик, по совету сопровождавшей монахини, опускаясь в самую глубь канавки, срывал траву и цветы, раскладывая их все время на свою больную голову. Приехав в Саров, купался он в источнике Серафимовом и по возвращении 13-го июня домой, в г. Муром, голова его не только совершенно очистилась, но густо заросла прекрасными волосами, без наималейшего даже признака какой-либо болезненности. Третье знамение милосердия Божия с верою к Нему прибегающим, случилось с дочерью Засухина, у которой от елея из лампады над гробом о. Серафима исцелен был поврежденный палец.

У живущей с родителями в г. Челябинске четырехлетней девочки Феодосии Власовой, в 1885 году, января 7-го случился сильный жар во всем теле и продолжался две недели, а потом постепенно образовался на спине горбок, и она по ночам кричала до бесчувствия. Так продолжалось четыре года: лечили сельские бабки, обращались и ко врачам, но они отказались, говоря, что она не долго проживет. Тогда родители всю надежду возложили на Бога. В течение четырех лет так скорчило девочку, что она не могла ходить прямо, если же куда ходила, то бралась обеими руками за колена и потихоньку двигалась вперед. Старшая сестра ее отдана была в Челябинский Одигитриевский монастырь и родителям ее вздумалось Феодосию поучить грамоте. В 1888 году 1-го сентября привезли ее в монастырь, и матушка игуменья приняла ее для обучения, но не в школу, а просто в келью, потому что ходить в школу девочке было не способно и поручила м. благочинной Евпраксии. Прожила Феодосия три месяца и до того болезнь ее усилилась, что она совсем не могла ходить. Когда бывало сестры пойдут в церковь, то брали ее на руки и несли. Узнав о чудесах преподобного о. Серафима и по совету матушки благочинной Евпраксии родители Феодосии послали в Саровскую пустынь отслужить на могилке отца Серафима панихиду и молебен и просили прислать им земельки с могилки его. Когда получили землю с могилы, отслужили молебен Божией Матери и панихиду по о. Серафиме, а землю положили в бутылку, налили воды и с земельки этой стали поить больную, тогда почувствовала она себя совершенно здоровою и в течение недели стала ходить сама собою, без особой помощи.

1890 года марта 26-го дня, к настоятелю Саровской пустыни игумену Рафаилу явился крестьянин Астраханской губернии, Царевского уезда, села Заплавного Иван Харитонов Шажков и заявил следующее: в прошедшем 1889 году, в декабре месяце за неделю до Рождества Христова, у него, Шажкова, без всякой, по его мнению, причины, вдруг онемели обе конечности, хотя боли он и не чувствовал в них; но руками по локти и ногами до колен владеть не мог; при этом у него распухла и полость рта. Пальцы на руках сжались в кулак, так что когда необходимо было при употреблении пищи взять ложку, то черенок ее просовывали ему в отверстие между большим и указательным пальцами и таким образом он питался; ни одеться, ни опоясаться он тоже не мог, а когда вставал при помощи других, то падал или наперед, или назад. Лекарств Шажков не употреблял. Такое состояние его продолжалось около трех недель. – Теща его, бывавшая в Сарове и видевшая благодатную помощь о. Серафима многим болящим, посоветовала ему дать обещание сходить в Саров поклониться гробу св. старца отца Серафима и попросить его помощи в болезни. Шажков с благодарностью принял совет своей тещи и с верою обещался сходить в Саров и исполнить все по наставлению ее. С того же дня, как он дал свое обещание, руки и ноги его начали крепчать в составах, опухоль во рту пропала уже к великому посту он настолько оправился и окреп, что в среду на первой неделе поста решился отправиться в далекий путь до Сарова; однако, как в ногах, так и в руках, особенно в пальцах, все еще чувствовал слабость, которая в пути мало по малу исчезала. В Саров он прибыл 21 марта, весь путь, около 1000 верст, совершив пешком без всяких вредных для своего здоровья последствий. Здесь, в Сарове, он исповедался и сподобился причаститься Св. Таин Христовых, а 26-го числа пошел на источник отца Серафима, где несколько раз искупался и получил совершенное исцеление от своей болезни.

Г-жа Ю. В. Каразина пишет в своем заявлении о следующем чудесном факте: в мой приезд в Саровскую пустынь мая 22-го 1890 года, я пошла посетить келлию отца Серафима, где он скончался. Подхожу к его изображению и вижу, что лицо оживляется и глаза движутся и открываются, равно как движутся и брови. Я до того была этим поражена, что вся затрепетала и едва не упала. Обращаюсь к присутствующим около меня и в волнении говорю: о. Серафим ожил, у него глаза открылись и брови двигаются. Придя на другой день, я нашла совершенно другой вид лица на изображении о. Серафима, но глаза как бы снова ожили.

В заключение считаем уместным привести письмо генерал-лейтенанта Врасского о благодатной помощи, дарованной ему о. Серафимом еще при жизни. Хотя это событие совершилось еще в 1826 году, однако в прежние издания жития не вошло, потому что П. А. Врасский сообщил о нем письменно бывшему игумену Саровской пустыни Рафаилу только в 1892 году.

В 26-м году я, будучи офицером, посетил Саровскую пустынь и отправился, по примеру других богомольцев, за благословением в преподобному о. Серафиму. В коридоре его кельи холод был страшный, а я в военной шинельке дрожал от мороза. Келейник его сказал, что у о. Серафима в настоящее время находится монах и он с ним беседует, а я, стоя в коридоре, молился Пресвятой Богородице. Дверь отворилась, монах вышел и чрез несколько минут о. Серафим отворил дверь и сказал: «какую радость Бог мне дает»! Ввел он меня в свою келлию, а так как она была заставлена разными вещами, то он посадил меня на порог своей кельи, а сам сел на пол против меня, держа мою руку, и ласково со мною говорил, – даже целовал мою руку. Вот какая у него была любовь к ближним! Я, сидя против него, находился в каком-то необыкновенном восторге. После многих разговоров, я ему сказал, что у меня болит грудь, (сам я был худой, бледный юноша). На это он мне ответил: «это ничего», встал, взял бутылку и подал мне, говоря: «глотни большой глоток». Каков же был мой ужас, когда полилось мне в рот деревянное масло? Я думал, что мгновенно последствие будет дурное, но напротив, масло оказалось вкусным. С этой минуты, благодаря Бога, грудь моя более не болела и из худого, бледного юноши я сделался здоровым и крепким мужчиною. Чрез довольно долгое время я по необходимости должен был оставить военную службу и отправиться в бессрочный отпуск. Эта разлука с Петербургом причинила мне такую тоску, что я целый год не находил места от нее. По пути в Арзамас я заехал в Саровскую пустынь и немедленно пошел на могилку о. Серафима, просил отслужить по нем панихиду и, как только она была отслужена, тоска моя мгновенно исчезла, и я сделался здоров.

Оканчивая наше изложение, остановимся благоговейною мыслью на особых путях промысла Божия в жизни старца Серафима.

Сын гражданина г. Курска с юных лет влечется тайным желанием оставить мир и служить исключительно Богу, подобно св. Феодосию Печерскому, также уроженцу Курскому. Никому незнаемый, приходит он юношей в Саровскую обитель, оставив мать, брата, имущество и дом. Не принесши с собою в обитель ничего, кроме уменья читать и писать, он начинает жизнь свою с первых степеней послушания и смиренно проходит их, привлекая к себе любовь и уважение начальства и братии за свое усердие и кротость. Между тем в глубине души его, ни для кого незаметно, под покровом глубокого смирения созревал внутренний человек. Его не удовлетворял уже, для других сам по себе, тяжкий труд иноческой жизни: молитвы, пост, послушание, нестяжательность. В нем раскрывается жажда высших и высших подвигов. И вот он в безмолвном уединении проводит жизнь строго отшельническую, становится на подвиг, подобный столпническому, налагает на себя на долгое время обет молчания и, как бы в некоем гробе, заключается в затворе. А созревши в духовной жизни, по особенному внушению Божию, он отверзает двери келлии и двери уст своих – и сладкие струи духовно-назидательного учения изливаются в течение многих лет на бесчисленное множество народа, искавшего его наставлений. После продолжительных подвигов в различных добродетелях, усвоив дух любви – которая есть верх совершенства – он является утешителем душевных скорбей, целителем недугов телесных, руководителем совести для многих. И вот, безвестный и бедный пришелец в Саровскую обитель сделался, по благодати Божией и своему смирению, не только славою ее, но украшением и всей православной Церкви. Имя Серафима справедливо обносилось всюду, как имя одного из великих древних подвижников. В лице его для нашего скудного добродетелями и маловерного века, как будто воскрес древний подвижник пустынь фиваидских, или пещер Киевских. И знатные, и простые, и богатые, и нищие – все стекались к порогу его келлии, падали ниц перед согбенным старцем, одетым в бедный балахон, открывали тайны своей совести, поверяли свои скорби и нужды и принимали с искреннею любовью и благодарностью каждое слово его, согретое благодатью. И долго, долго будут разноситься по всему пространству обширной России слова старца, сказанные в тесной келлии! Долго, долго они, как плодотворное семя, будут приносить благие плоды добрых дел! Вместе с тем никогда не изгладится и память о нем, по слову Писания: Праведник во веки живет.

Места, освященные воспоминанием об о. Серафиме и прежде были заботливо охраняемы и ограждаемы для сохранения потомству, однако многие из них вполне благолепный, подобающий святыне, вид приняли только недавно. Место блаженного упокоения о. Серафима, – могила с надгробным памятником, оставалось прежде открытым и богомольцам во время служения панихид приходилось иногда в дождь и в слякоть в летнее время и во вьюгу зимою стоять с открытою головою и преклонять колена на открытом, ничем не огражденном месте. В начале 1890-х годов к углу, образуемому восточною стеною придельного алтаря Успенского собора и южною стеною главного его алтаря, над могилою о. Серафима устроен род часовни с небольшим куполом и двумя дверями. Две стены этой часовни состоят из металлических рам со стеклами. Над надгробием старца теплится неугасимая лампада, а на двух каменных стенах в часовне помещены писанные на полотне 6-ть изображений о. Серафима: (моление на камне, явление старцу Божией Матери в день Благовещения, кончина его, кормление медведя, изображение о. Серафима во весь рост и благословение им странника у колодца). Так как в ногах о. Серафима пришлась могила умершего раньше его (в 1817 г.) другого великого подвижника Саровского схимонаха Марка, то против нее находится изображение и этого старца.

Колодезь, устроенный о. Серафимом – этот по истине «источник чудесных исцелений», на котором каждый посетивший Саров всегда считал и считает непременною обязанностью побывать и если не искупаться, то хотя намочить голову и выпить целебной воды, прежде оставался по виду простым колодцем с проведенным из него, в уровень содержащейся в нем воды, желобом, из коего прибывающая сверх уровня вода сбегала довольно сильною струей, под которую и становились желающие искупаться. Но так как источник этот стоит на открытом месте, то паломникам, собирающимся весьма часто в большом количестве и притом различного пола и возраста, купаться было совсем неудобно. Ныне над источником о. Серафима устроена прекрасная часовня со св. иконами и двумя большими изображениями его, а возле нее купальня с двумя совершенно разобщенными отделениями. Вблизи колодца, на месте ближней деревянной пустынной келлии о. Серафима, по тому же плану и размеру, построена новая келлия (подлинная перевезена в Дивеев).

В лесу, в 1-й версте от Источника, на месте, где находился камень, на котором о. Серафим совершил молитвенный подвиг 1000 ночей, устроен в 1890 году шатер, в виде открытой часовни, на четырех резных столбах с шатровою кровлею, с главою и крестом, обитыми железом. Нижние стороны этого здания ограждены перилами. Внутри поставлен крест с изображением Распятия Господня и положен большой камень в воспоминание подвига о. Серафима.

На месте дальней пустынной келлии о. Серафима в 1893 г. открыт при раскопке сложенный из кирпича, приблизительно аршина в три длиною и один аршин шириною, подземный грот, в который старец уединялся от осаждавших его посетителей во время молитвенного подвига, где у него были и камни для стояния на них. Грот этот оставлен точно в таком же виде, в каком и найден, а над ним тоже выстроена келлия по плану и размерам прежней, перевезенной тоже в Дивеев и обращенной целиком в алтарь кладбищенской церкви. Богомольцы считают непременною обязанностью побывать и на этом месте, освященном воспоминанием о дивных подвигах о. Серафима. Подле этой келлии находится место и огородика его. Келлия о. Серафима, в которой он подвизался со времени возвращения своего из пустынного затвора в 1810 г., в которой удостоился за год и десять месяцев до своей кончины посещения Богоматери и где праведная душа его отошла ко Господу, находится в монастырской ограде против его могилы. Она составляла прежде часть южного корпуса монастырских келлий. С ограды в нее вели узенькие сени с двумя дверями направо; первая дверь была в келлию жившего при о. Серафиме монаха Павла, вторая вела в келлию самого батюшки. Эта последняя длиною и шириною в 5 аршин, при вышине в 3 аршина 10 вершков. В ней на южной стороне два небольших окна на огороды и р. Саровку, направо – изразцовая печка с небольшою лежанкой. Рядом с печкою помещаются в шкафчике и витрине некоторые предметы, оставшиеся после Батюшки: мантия его (вместе с мантией и посохом схимонаха Марка), шапочка, четки, крест, волосы, спадшие у него после болезни, евангелие, носимое им, часть камня с пустыни, на котором он молился 1000 ночей; тут же и скамейка, сделанная руками о. Серафима им подписанная. У передней стены келлий находится копия с Дивеевской иконы Умиления Божией Матери вместе с некоторыми другими иконами, а подле витрины с вещами батюшки помещены два больших изображения его на полотне (во весь рост благословляющий и преставление его).

С 1897 г. соседние с келлией о. Серафима келлии разобраны и над нею строится обширный и благолепный храм во имя Пресвятой Троицы. Таким образом место молитвенных подвигов и блаженной кончины старца Божия в неприкосновенном виде войдет под кров храма Господня.

Бог есть огнь, согревающий и воспламеняющий сердца и утробы. И так, если мы ощутим в сердцах своих холод, который от диавола, ибо диавол хладен, то призовем Господа: Он пришед согреет наше сердце совершенною любовью не только к Нему, но и к ближним. И от лица теплоты убежит хлад доброненавистника.

Отцы написали, когда их спрашивали: ищи Господа, но не испытуй, где Он живет.

Где Бог, там нет зла. Все происходящее от Бога, мирно и полезно, и приводит человека к самоосуждению и смирению.

Бог являет нам Свое человеколюбие не только в тех случаях, когда мы добро делаем, но и тогда, когда оскорбляем грехами и прогневляем Его. Как долготерпеливо сносит Он наши беззакония! И когда наказывает, как милостиво наказывает!

Не называй Бога правосудным, говорит Преподобный Исаак; ибо в делах твоих не видно Его правосудия. Правда. Давид называл Его и правосудным и правым; но Сын Его показал нам, что Бог более благ и милостив. Где Его правосудие? Мы были грешники, и Христос умер за нас (Исаак Сир. Сл. 90).

Поколику человек совершенствуется здесь пред Богом, потолику ходит вслед Его; в истинном же веке Бог явит ему лицо Свое. Ибо праведные, входя здесь на земле в созерцание Его, видят образ Его как в зерцале, а там удостоятся зреть явление истины.

Если ты не знаешь Бога, то невозможно, чтобы явилась в тебе и любовь к Нему. Ты не можешь любить Бога, если не увидишь Его. Видение же Бога бывает от познания Его: ибо созерцание не предшествует Богопознанию.

О делах Божиих не рассуждай по насыщении своего чрева: при наполненном чреве какое может быть ведение тайн Божиих?

О Вере

Прежде всего должно веровать в Бога, яко есть, и взыскающим Его мздовоздаятель бывает (Евр. 11:6).

Вера, по учению Преподобного Антиоха, есть начало нашего соединения с Богом: истинно верующий есть камень храма Божия, уготованный для здания Бога Отца, вознесенный на высоту силою Иисуса Христа, т. е. крестом, помощью вервия, т. е. благодати Духа Святого.

Вера без дел мертва есть (Иак. 2:26); а дела веры суть: любовь, мир, долготерпение, милость, смирение, несение креста и жизнь по духу. Лишь такая вера вменяется в правду. Истинная вера не может оставаться без дел; кто истинно верует, тот непременно творит и добрые дела.

О надежде

Все, имеющие твердую надежду на Бога, возводятся к Нему и просвещаются сиянием вечного света.

Если человек не имеет излишнего попечения о себе из любви к Богу и для дел добродетели, зная, что Бог печется о нем: то таковая надежда есть истинная и мудрая. А если человек все упование свое возлагает на свои дела, к Богу же обращается с молитвою лишь тогда, когда его постигают непредвиденные беды, и он, не видя в собственных силах средств к отвращению их, начинает надеяться на помощь Божию, – то такая надежда суетна и ложна. Истинная надежда ищет единого царствия Божия, и уверена, что все земное, потребное для жизни временной, несомненно дано будет.

Сердце не может иметь и мира, пока не приобретет такой надежды. Она-то вполне умиротворяет его и вносит радость в него. О сей-то надежде сказали святейшие уста Спасителя: приидите ко Мне вси труждающиися и обременнии, и Аз упокою вы (Мф. 11:28), т. е. надейся на Меня, и утешишься от труда и страха.

В Евангелии св. Луки сказано о Симеоне: и бе ему обещано Духом Святым не видети смерти, прежде даже не видит Христа Господня (Лк. 2:26). И Симеон праведный не умертвил надежды своей, но ждал вожделенного Спасителя миру и, с радостью приняв Его на свои руки, сказал: теперь Ты отпущаешь меня, Владыко, в Твое вожделенное для меня царство: ибо я увидел надежду мою – Христа Господня.

О любви к Богу

Стяжавший совершенную любовь к Богу существует в жизни сей так, как бы не существовал. Ибо считает себя чужим для видимого, с терпением ожидая невидимого. Он весь изменился в любовь к Богу и оставил все другие привязанности.

Кто себя любит, тот любить Бога не может. А кто не любит себя ради любви к Богу, тот любит Бога.

Истинно любящий Бога считает себя странником и пришельцем на земле сей; ибо в своем стремлении к Богу душою и умом созерцает только Его одного.

Душа, исполненная любви к Богу, и во время исхода своего из тела, не убоится князя воздушного, но с Ангелами возлетит, как бы от чужой страны, на родину.

О страхе Божием

Человек, решившийся проходить путь внутреннего внимания, прежде всего должен иметь страх Божий, который есть начало премудрости.

Пусть будут в уме его всегда напечатлены сии пророческие слова: работайте Господеви со страхом, и радуйтеся ему с трепетом (Пс. 2:11).

Он должен проходить путь свой с крайнею осторожностью и благоговением ко всему священному, а не небрежно. В противном случае нужно опасаться, чтоб не отнеслось к нему сие страшное определение Божие: проклят человек, творяй дело Господне с небрежением (Иер. 48:10).

Благоговейная осторожность здесь нужна потому, что сие море (т. е. сердце с своими помыслами и желаниями, которое должно очистить посредством внимания) велико и пространно: тамо гади, имже несть числа, т. е. в нем гнездятся многие помыслы суетные, неправые и нечистые, – порождения злых духов.

Бойся Бога, говорит Премудрый, и заповеди его храни (Еккл. 12:13). А соблюдая заповеди, ты будешь силен во всяком деле, и дело твое будет всегда хорошо. Ибо, боясь Бога, ты из любви к Нему все делать будешь хорошо. А диавола не бойся; кто боится Бога, тот одолеет диавола: для того диавол бессилен.

Два вида страха: если не хочешь делать зла, то бойся Господа, и не делай; а если хочешь делать добро, то бойся Господа и делай.

Но никто не может стяжать страха Божия, доколе не освободиться от всех забот житейских. Когда ум будет беспопечителен, тогда движет его страх Божий и влечет к любви благости Божией.

Об отречении от мира

Страх Божий приобретается тогда, когда человек, отрекшись от всего, что в мире, соберет все свои мысли и чувства и весь погрузится в созерцание Бога и в чувство обещанного святым блаженства.

Нельзя вполне отречься от мира и прийти в состояние духовного созерцания, оставаясь в мире. Ибо доколе страсти не утишатся, нельзя стяжать мира душевного. Но страсти не утишаются, доколе нас окружают предметы, возбуждающие страсти. Чтобы прийти в совершенное бесстрастие и достигнуть совершенного безмолвия души, нужно много подвизаться в духовном размышлении и молитве. Но как же возможно всецело и спокойно предаваться созерцанию Бога, поучаться в законе Его и всею душою возноситься к Нему в пламенной молитве, оставаясь среди непрестающего шума страстей, воюющих в мире? Мир во зле лежит.

Не освободясь от мира, душа не может любить Бога искренно. Ибо житейское, по словам преп. Антиоха, для нее есть как бы покрывало.

Если мы, говорит он же, живем в чужом граде и наш град далеко от града сего, и если мы знаем град наш: то для чего мы медлим в чужом граде и в нем уготовляем себе поля и жилища! И как воспоем песнь Господню на земли чуждой? Мир сей есть область иного, т. е. князя века сего (Сл. 15).

О безмолвии

Преподобный Варсонофий учит: доколе на море – корабль терпит беды и приражения ветров; а когда достигнет пристанища тихого и мирного, уже не боится бед и скорбей и приражения ветров, но остается в тиши. Так и ты, монах, доколе остаешься с людьми, ожидай скорбей и бед, и приражения мысленных ветров; а когда в безмолвие вступишь, бояться тебе нечего (Варс. Отв. 8:9).

Совершенное безмолвие есть крест, на котором должен человек распять себя со всеми страстями и похотями. Но подумай, Владыка наш Христос сколько наперед претерпел поношений и оскорблений, и потом уже восшел на крест. Так и нам нельзя прийти в совершенное безмолвие и надеяться святого совершенства, если не постраждем со Христом. Ибо, говорит Апостол, аще с Ним страждем, с Ним и прославимся. Другого пути нет (Варс. Отв. 342).

Пришедший в безмолвие должен непрестанно помнить, зачем пришел, чтобы не уклонилось сердце его к чему-либо другому.

О внимании к самому себе

Проходящий путь внимания не должен верить одному только сердцу своему, но сердечные свои действия и самую жизнь поверять с законом Божиим и с деятельною жизнью подвижников благочестия, такой же подвиг проходивших. Сим средством удобнее можно и от лукавого избавиться и истину узреть яснее.

Ум внимательного человека есть как бы поставленный страж, или неусыпный хранитель внутреннего Иерусалима. Стоя на высоте духовного созерцания, он смотрит оком чистоты на обходящие и приражающиеся к душе его противные силы, по словам Псалмопевца: и на враги моя воззре око мое (53:9).

От ока его не скрыт диавол, яко лев рыкающий, иский кого поглотити (1Пет. 5:8), и те, которые напрягают лук свой состреляти во мраце правые сердцем (Пс. 10:2).

По учению Св. Отцов, при каждом человеке находятся два ангела: один добрый, другой злой. Ангел добрый тих, кроток и безмолвен. Когда он войдет в сердце человека, то говорит с ним о правде, чистоте, честности, спокойствии, о всяком благом деле и о всякой добродетели. Когда почувствуешь это в сердце твоем, очевидно, в тебе находится Ангел правды. А дух лукавый острожелчен, жесток и безумен. Когда он войдет в сердце твое, то узнавай это по делам его (Ант. Сл. 61).

Внимай себе, возлюбленный, говорит Исаак Сирин, и при непрестанном делании, имей пред глазами и приключающиеся тебе скорби, и место пустыни, в которой живешь и тонкость ума своего вместе с грубостью своего познания, и продолжительность безмолвия вместе со многими врачевствами, т. е. искушениями, какие наводятся на тебя то истинным Врачом ко здравию внутреннего человека, то иногда и бесами, и состоят иногда в болезнях и трудах телесных, иногда в ужасающих помышлениях души твоей, и в страшных напоминаниях о том, что будет при конце; иногда прививаются и обвязываются благодатная теплота и сладкие слезы и духовная радость и подобное. И теперь, во всех ли этих обстоятельствах совершенно видишь, что язва твоя начала подживать и закрываться, т. е. страсти стали ослабевать? Положи примету, и непрестанно входи сам в себя, и смотри, какие страсти, по твоему замечанию, изнемогли пред тобой, какие истребились и совершенно оставили тебя, какие начали умолкать вследствие выздоравливания души твоей, а не удаления только того, что возбуждало их, и какие научился одолевать разумом своим, а не одним лишением себя причин страсти. И еще внимай, совершенно ли видишь, что в гниющей язве твоей начала нарастать живая плоть, т. е. мир душевный; и какие страсти преследуют тебя одна за другою последовательно и стремительно, и чрез какой промежуток времени; телесные ли или душевные это страсти или сложные и смешанные и проходят ли в памяти только как слабые, или сильно восстают на душу – и как восстают – властительски, или, яко тать; как смотрит на них царь – ум, этот властитель чувств: вступает ли с ними в брань, когда выступят вперед и объявят войну, и доводит ли их до бессилия своею крепостью, или, и видя не видит их, и вовсе и не занимается ими; и какие остались из старых страстей, и какие вновь образовались; притом, возникают ли страсти в живых образах, или в чувстве – без живых образов, и в памяти – без страстного движения, без размышления о них и без раздражения. И поэтому можно узнавать меру душевного здравия (Исаак Сир. сл. 45).

А потому таковой человек, следуя учению божественного Павла, принимает вся оружия Божия, да возможет противитися в день лют (Еф. 6:13), и сими оружиями, при содействии благодати Божией, отражает видимые приражения и побеждает невидимых ратников. Мы видим пример такового духовного бодрствования в Иове многострадальном, о коем св. Церковь воспевает так: «богатство видев добродетелей Иовлих, украсти кознствоваше праведных враг, и растерзав столп телесе, сокровище не украде духа: обрете бо во- оруженну непорочнаго душу» (Тропарь мая 6-го).

Проходящий путь сей не должен внимать посторонними слухам, от которых голова может быть наполнена праздными и суетными помыслами н воспоминаниями; но должен быть внимателен к себе.

Особенно на сем пути наблюдать должно, чтоб не обращаться на чужие дела, не мыслить и не говорить о них, по Псаломнику: не возглаголют уста мои дел человеческих (16:4); а молить Господа: от тайных моих очисти мя, и от чуж- дих пощади раба Твоего (Пс. 18:13–14).

Чтоб сохранить внимание, надобно уединяться в себя, по глаголу Господню: никогоже на пути целуйте (Лк. 10:4), т. е. без нужды не говорить, разве бежит кто за тобою, чтоб услышать полезное.

Встречающихся старцев или братий поклонами почитать должно, имея очи всегда заключенные.

О попечении о душе

Человек по телу подобен зажженной свече. Свеча должна сгореть, и человек должен умереть. Но душа его бессмертна; потому и попечение наше должно относиться более к душе, нежели к телу: кая бо польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит? или что даст человек измену за душу свою (Мф. 16:26), за которую, как известно, ничто в мире не может быть выкупом? Если одна душа сама по себе драгоценнее всего мира и царства мирского, то несравненно дороже царство небесное. Душу же почитаем драгоценнее всего по той причине, как говорит Макарий Великий, что Бог ни с чем не благоволил сообщиться и соединиться своим духовным естеством, ни с каким видимым созданием, но с одним человеком, которого возлюбил более всех тварей Своих (Макар. Велик. Сл. о свободе ума. Гл. 32).

Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Кирилл Александрийский, Амвросий Медиоланский и прочие от юности до конца жизни были девственники; вся их жизнь была обращена на попечение о душе, а не о теле. Так и нам все старание должно иметь о душе, тело же подкреплять для того только, чтоб оно способствовало к подкреплению духа.

Если самовольно изнурим свое тело до того, что изнурится и дух, то таковое удружение будет безрассудное, хотя бы сие делалось для снискания добродетели.

Буде же Господу Богу угодно будет, чтобы человек испытал на себе болезни, то Он же подаст ему и силу терпения.

Итак, пусть будут болезни не от нас самих, но от Бога.

Чем должно снабдевать душу?

Если хочешь устроить дом души своей, говорит Преподобный Варсонофий, то прежде приготовь вещество и все потребное, чтобы художнику оставалось прийти и устроить. Потребное для такового здания суть твердая вера для устроения стен; деревянные окончины, вводящие свет солнечный, который бы освещал дом, чтобы не было в нем ни малейшей темноты. Оконца деревянные суть пять чувств, честным Крестом Христовым утвержденные, вводящие свет мысленного солнца правды и не позволяющие оставаться в дому твоем ни малейшей темноте врага и доброненавистника твоего. Потом требуется покров, да ни во дни солнце не ожжет тебе, ниже луна нощию (Пс. 120:6). Покров скрепляется любовью к Богу, которая бы, покрывая дом, никогда не падала и не позволяла заходить солнцу во гневе твоем, дабы не увидеть его обличающим тебя в день судный и жгущим в огне геенском, и луну, свидетельствующую о нощном нашем унынии и лености. Наконец требуется дверь, вводящая в дом и хранящая живущего в нем. Разумей мысленную дверь – Сына Божия, Который говорит: Аз есмь дверь. Если так устроишь дом души своей, и в нем не будет ничего неприличного и неугодного Богу, то Он приидет с благословенным Отцом и Духом Святым, и обитель у тебя сотворит и научит тебя, что такое мир души, просветив сердце твое радостью неизглаголанною (Вар. Ото. 171).

Душу снабдевать надобно словом Божиим: ибо слово Божие, как говорит Григорий Богослов, есть хлеб Ангельский, им же питаются души, Бога алчущие. Всего же более должно упражняться в чтении Нового Завета и Псалтири; Евангелие и послание Апостолов должно читать стоя пред св. иконами, а псалмы можно читать сидя. От чтения св. Писания бывает просвещение в разуме, который от того изменяется изменением Божественным.

Надобно так обучить себя, чтобы ум как бы плавал в Законе Господнем, по руководству которого должно устроять и жизнь свою.

Очень полезно заниматься чтением слова Божия в уединении и прочитать всю Библию разумно. За одно таковое упражнение, кроме других добрых дел, Господь не оставит человека Своею милостью, но исполнит его дара разумения.

Когда же человек снабдит душу свою словом Божиим, тогда исполняется разумением того, что есть добро, и что есть зло.

Чтение слова Божия должно быть производимо в уединении для того, чтобы весь ум читающего углублен был в истины Священного Писания, и принимал от Бога в себя теплоту, которая в уединении производит слезы; от них человек согревается весь и исполняется духовных дарований, услаждающих ум и сердце паче всякого слова.

Телесный труд и упражнение в божественных Писаниях, учит Преподобный Исаак Сирин, охраняют чистоту, а труд подкрепляется надеждой и страхом. Надежду же и страх производят в уме удаление от людей и непрестанная молитва. Пока не приимет Утешителя, человек имеет нужду в божественных Писаниях, чтобы воспоминание о благах напечатлевалось в уме его и от непрестанного чтения обновлялось в нем стремление ко благу и охраняло душу его от тонких путей греха, – имеет нужду потому, что не приобрел еще силы Духа, которая удаляет заблуждение, берет в плен душеполезные припоминания, и приближается к той холодности, какая бывает при рассеянности ума. Ибо когда сила Духа низойдет на душевную силу, действующую в нем, тогда вместо закона Писаний укореняются в сердце заповеди Духа; и тогда он втайне бывает наставляем Духом и не имеет нужды в помощи чего-либо чувственного. А пока сердце учится чрез вещественное, вслед за учением идет заблуждение и забвение. А когда учение будет от Духа, тогда память соблюдается невредимою (Исаак Сир. Сл. 58).

Следует также снабдевать душу и познаниями о Церкви, как она от начала и доселе сохраняется, и что терпела она в то или другое время, – знать же сие не для того, чтоб желать управлять людьми, но на случаи могущих встретиться вопрошений, также – для убеждения и утешения своего духа.

Более же всего делать это должно собственно для себя, чтоб приобрести мир душевный, по учению Псаломника: мир мног любящим закон Твой, Господи (118:165).

О мире душевном

Мир душевный приобретается скорбями. Писание говорит: проидохом сквозе огнь и воду, и извел еси ны в покой (Пс. 65:12). Хотящим угодить Богу путь лежит сквозь многие скорби. Как ублажать нам святых Мучеников за страдания, которые претерпели они ради Бога, когда мы не можем стерпеть и огневицы?

Ничто так не содействует стяжанию внутреннего мира, как молчание и, сколько возможно, непрестанная беседа с собою и редкая – с другими.

Ничто же лучше есть во Христе мира, в нем же разрушается всякая брань воздушных и земных духов. Ибо несть наша брань к крови и плоти, но к началом и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф. 6:12).

Признак духовной жизни есть погружение человека внутрь себя и сокровенное делание в сердце своем.

Благодать Божия приосеняет такого человека, и он бывает сперва в мирном устроении, а путем сего переходит и в премирное: в мирном, то есть, с совестью благою; в премирном же, когда его ум созерцает в себе благодать Святого Духа, по слову Божию: в мире место Его (Пс. 75:3).

Можно ли, видя солнце чувственными очами, не радоваться? Но сколько радостнее бывает, когда ум видит внутренним оком Солнце правды – Христа? Тогда воистину радуется он радостью Ангельскою. О сем-то и Апостол сказал: наше житие на небесех есть (Флп. 3:20).

Кто в мирном устроении неуклонно ходит, тот, как бы лжицею, черпает духовные дары.

Святые отцы, имея мирное устроение, и будучи осеняемы благодатью Божией, жили долго.

Когда человек придет в мирное устроение, тогда он может от себя и на других изливать свет просвещения разума. Прежде сего человеку надобно повторять сии слова Анны пророчицы: да не изыдет велеречие из уст ваших (1Цар. 2:3), и слова Господни: лицемере, изми первее бревно из очесе твоего, и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего (Мф. 7:5).

Сей мир, как некое бесценное сокровище, оставил Господь наш Иисус Христос ученикам своим пред смертью Своею, глаголя: мир оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин. 14:27). О нем также говорит и Апостол: и мир Божий превосходяй всяк ум да соблюдет сердца ваша и разумения ваша о Христе Иисусе (Флп. 4:7); мир имейте и святыню со всеми, их же кроме никтоже узрит Господа (Евр. 12:14).

Итак, мы должны все свои мысли, желания и действия сосредоточивать к тому, чтобы получить мир Божий, и с Церковью всегда взывать: Господи, Боже наш, мир даждь нам (Пс. 26:12).

О хранении мира душевного

Надобно всеми мерами стараться, чтобы охранить душевный мир и не возмущаться оскорблениями от других; для сего нужно всячески удерживаться от гнева, и посредством внимания оберегать ум и сердце от непристойных колебаний.

Оскорбления от других должно переносить равнодушно и приобучаться к такому расположению, как бы они не до нас касались.

Такое упражнение может доставить нашему сердцу тишину и соделать его обителью Самого Бога.

Образ такого незлобия мы видим в жизни св. Григория Чудотворца, от которого некая жена блудница всенародно требовала мзды, якобы за грех с нею содеянный; а он нимало не разгневавшись на нее, кротко сказал некоему другу своему: даждь скоро ей цену, колико требует. Жена, только что прияла неправедную мзду, подверглась нападению беса. Святитель же изгнал из нее и беса молитвою (Чет. мин. Ноября 17).

Если же невозможно, чтоб не возмутиться, то по крайней мере надобно удерживать язык по глаголу Псалмопевца: смятохся и не глаголах (76:5).

В сем случае мы можем взять в образец себе Св. Спиридона Тримифунтского и Препод. Ефрема Сирина. Первый (Чет. мин. Дек. 12) так перенес оскорбление: когда, по требованию греческого царя, входил он во дворец, то один из слуг, бывших в палате царской, сочтя его за нищего, смеялся над ним, не пускал в палату, и даже ударил его в ланиту. Св. Спиридон, будучи незлобив, обратил ему по слову Господню и другую (Мф. 5:39). – Преподобный Ефрем (Чет. мин. янв. 28), постясь в пустыне, раз лишен был пищи таким образом: ученик его, неся пищу, нечаянно разбил по дороге сосуд. Преподобный, увидев ученика печальным, сказал ему: «не скорби, брате; аще бо не восхоте приити к нам пища, то мы пойдем к ней». Итак, преподобный пошел, сел при сокрушенном сосуде и, собирая снедь, вкушал ее. Так-то он был безгневен.

А как побеждать гнев, сему можно поучиться из жития Паисия Великого (Чет. мин. Июня 19), который просил Господа Иисуса Христа, явившегося ему, чтобы Он освободил его от гнева. И Спаситель сказал ему: аще хощеши победити гнев и ярость купно, ничесоже возжелай, ни возненавиди кого, ни уничижи.

Чтобы сохранить душевный мир, должно отгонять от себя уныние, и стараться иметь дух радостный; по слову премудрого Сираха, многи печаль уби, и несть пользы в ней (Сир. 30:25).

Для сохранения мира душевного также всячески должно избегать осуждения других. Снисхождением к брату и молчанием сохраняется мир душевный. Когда в таком устроении бывает человек, то получает божественные откровения.

Чтобы не впадать в осуждения ближних, должно внимать себе, ни от кого не принимать худых вестей и быть ко всему мертвым.

К сохранению душевного мира надобно чаще входить в себя и спрашивать: где я?

При сем должно наблюдать, чтобы телесные чувства, особенно зрение, служили внутреннему человеку, и не развлекали душу чувственными предметами: ибо благодатные дарования получают только те, которые имеют внутреннее делание и бдят о душах своих.

О подвигах

Не должно предпринимать подвигов сверх меры, а стараться, чтобы друг – плоть наша – был верен и способен к творению добродетелей.

Надобно идти средним путем, не уклоняясь ни на десно, ни на шуе (Притч. 4:27): духу давать духовное, а телу телесное, потребное для поддержания временной жизни. Не должно также и общественной жизни отказывать в том, него она законно требует от нас, по словам Писания: воздадите Кесарево Кесареви, и Божия Богови (Мф. 22:21).

Должно снисходить и душе своей в ее немощах и несовершенствах, и терпеть свои недостатки, как терпим недостатки ближних, но не облениться и непрестанно побуждать себя к лучшему.

Употребил ли ты много пищи, или сделал другое что сродное слабости человеческой, не возмущайся, не прибавляй вреда ко вреду; но мужественно подвигнув себя к исправлению, старайся сохранить мир душевный, по слову Апостола: блажен не осуждаяй себе, о нем же искушается (Рим. 14:22). Тот же смысл заключают в себе и слова Спасителя: аще не обратитеся, и будите яко дети, не внидите в царство небесное (Мф. 18:3).

Тело, изможденное трудом или болезнями, должно подкреплять умеренным сном, пищей и питием, не наблюдая даже и времени. Иисус Христос, тотчас по воскресении дщери Иаировой от смерти, повелел дати ей ясти (Лк. 8:55).

Всякий успех в чем-либо мы должны относить ко Господу и говорить с Пророком: не нам, Господи, не нам, но имени Твоему даждь славу (Пс. 113:9).

Лет до тридцати пяти, то есть, до преполовения земной жизни, велик подвиг человеку в сохранении себя и многие в сии лета не устаивают в добродетели, но совращаются с правого пути к собственным пожеланиям, как о сем Св. Василий Великий свидетельствует (Бесед. на начал. притч. стр. 305): многие много собрали в юности, но посреде жития бывши, восставшим на них искушениям от духов лукавствия, не стерпели волнения, и всего того лишились.

Чтобы не испытать такого превращения, надобно поставить себя как на мериле испытания и внимательно наблюдать всю жизнь за собою, по учению Св. Исаака Сирина: якоже на мериле приличествует извесити коемуждо жительство свое (Слов. 40).

О свете Христовом

Дабы принять и ощутить в сердце своем свет Христов, надобно, сколько можно, отвлечь себя от видимых предметов. Предочистив душу покаянием и добрыми делами, при искренней вере в Распятого, закрыв телесные очи, должно погрузить ум внутрь сердца и вопиять, непрестанно призывая имя Господа нашего Иисуса Христа. Тогда, по мере усердия и горячности духа к возлюбленному (Лк. 3:22), человек в призываемом имени находит услаждение, которое возбуждает желание искать высшего просвещения.

Когда ум с таким упражнением долго пребудет, укоснит сердце, тогда воссияет свет Христов, освещая храмину души божественным сиянием, как говорит от лица Бога Св. Пророк Малахия: и возсияет вам, боящимся имени Моего солнце правды (4:2). Сей свет есть купно и жизнь, по Евангельскому слову: в Том живот бе, и живот бе свет человеком (Ин. 1:4).

Когда человек созерцает внутренне свет вечный, тогда ум его бывает чист и не имеет в себе никаких чувственных представлений, но, весь будучи углублен в созерцание несозданной доброты, забывает все чувственное, не хочет зреть и себя, но желает скрыться в сердце земли, только бы не лишиться сего истинного блага – Бога.

О слезах

Все святые и мира отрекшиеся иноки всю жизнь свою плакали, в чаянии вечного утешения, по уверению Спасителя мира: блажени плачущии, яко тии утешатся (Мф. 5:4).

Так ли мы должны плакать об оставлении грехов своих. К сему да убедят нас слова Порфироносного Пророка: ходящии хождаху и плакахуся, метающе семена своя: грядуще же приидут радостию, вземлюще рукояти своя (Пс. 125:6); и слова Исаака Сирина: омочи ланите твои плачем очию твоею, да почиет на тебе Святой Дух, и омыет тя от сверны злобы твоея. Умилостиви Господа твоего слезами, да приидет к тебе (Сл. 68, об отречении от мира).

Когда мы плачем в молитве, и к слезам примешивается смех, то это от диавольской хитрости. Трудно постигнуть тайные и тонкие действия врага нашего.

У кого текут слезы умиления, у того сердце озаряется лучами Солнца правды – Христа Бога.

О покаянии

Желающему спастись всегда должно иметь сердце, расположенное к покаянию и сокрушенное: жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50:19).

В таком сокрушении духа человек с легкостью может безбедно проходить хитрые козни диавола, коего все силы направлены к тому, чтобы возмутить дух человека и в возмущении посеять свои плевелы, по словеси Евангельскому. Господи, не доброе ли семя сеял еси на селе Твоем? откуду убо плевелы? Он же рече: враг человек сие сотвори (Мф. 13:28).

Когда же человек старается иметь сердце смиренное и мысль сохранить в мире, тогда все козни вражии бывают бездейственны; ибо где мир помыслов, там почивает Сам Бог: в мире, сказано место Его (Пс. 75:3).

Начало покаяния зарождается от страха Божия и внимания к себе, как говорит Св. мученик Вонифатий (Чет. мин. Дек. 19): страх Божий есть отец внимания, а внимание – матерь внутреннего покоя. Страх Господень пробуждает спящую совесть, которая делает то, что душа, как в некоей воде чистой и невозмущенной, видит свою не красоту, и так рождаются начатки и разрастаются корни покаяния.

Мы всю жизнь грехопадениями своими оскорбляем величество Божие; а потому и должны всегда со смирением просить у Господа оставления долгов наших.

Можно ли облагодатствованному человеку по падении восстать чрез покаяние?

Можно, по Псаломнику: превратихся пасти, и Господь прият мя (Пс. 117:13). Когда св. Пророк Нафан обличил Давида в грехе его, то он покаявшись тут же получил прощение (2Цар. 12:13).

К сему примером служит и один пустынник, который пошедши за водой, при источнике пал в грех. Но возвратившись в келлию, он сознал свое согрешение, и паки начал проводить жизнь подвижническую, как прежде. Враг смущал его, представляя ему тяжесть греха, отрицая возможность прощения и стараясь отвлечь его от подвижнической жизни. Но воин Христов устоял на своем пути. О сем случае Бог открыл некоему блаженному отцу, и велел брата, падшего в грех, ублажить за таковую победу над диаволом.

Когда мы искренно каемся во грехах наших и обращаемся ко Господу нашему Иисусу Христу всем сердцем нашим, Он радуется нам, учреждает праздник и созывает на него любезные Ему Силы, показывая им драхму, которую Он обрел паки, т. е. царский образ Свой и подобие. Возложив на рамена заблудшую овцу, Он приводит ее ко Отцу Своему. В жилище всех веселящихся Бог водворяет и душу покаявшегося вместе с теми, которые не отбегали от Него.

Итак, не вознерадим обращаться к благоутробному Владыке нашему скоро, и не предадимся беспечности и отчаянию, ради тяжких и бесчисленных грехов наших. Отчаяние есть совершеннейшая радость диаволу. Он есть грех к смерти, как гласит Писание (1Ин. 5:16. Ант. Сл. 77). «Аще не предашься унынию и нерадению, говорит Варсонофий, то имаши почудитися и прославити Бога как Он применяет тя от еже небыти воеже быти (т. е. из грешника в праведника. Отв. 114).

Покаяние во грехе, между прочим, состоит в том, чтобы не делать его опять.

Как всякой болезни есть врачевание, так и всякому греху есть покаяние.

И так несомненно приступай к покаянию, – и оно будет ходатайствовать за тебя пред Богом. Непрестанно твори сию молитву Преп. Антиоха: Дерзая, Владыко, на бездну благоутробия Твоего, приношу Тебе от скверных уст и нечистых устен молитву сию: помяни, яко призвася на мне имя святое Твое, и искупил мя еси ценою Крове Твоея, яко запечатлел мя еси обручением Святаго Духа Твоего, и возвел мя еси от глубины беззаконий моих; да не похитит мя враг. Иисусе Христе, заступи мя и буди ми Помощник крепкий в брани, яко раб есмь похоти и воюем от нея. Но Ты, Господи, не остави мя на земли повержена во осуждении дел моих: свободи мя, Владыко, лукаваго рабства миродержителя и усвои мя в заповедях Твоих. Путь живота моего, Христе мой, и свет очей моих – лице Твое. Боже, Владыко и Господи, возношения очей моих не даждь ми, и похоть злую отстави от Мене; заступи мя рукою Твоею святою. Пожелания и похотствования да не объимут мя, и душе бесстудней не предаждь мене. Просвети во мне свет лица Твоего, Господи, да не объимет мене тма, и ходящии в ней да не похитят мя. Не предаждь, Господи, зверем невидимым душу, исповедающуюся Тебе. Не попусти, Господи, уязвитися рабу Твоему от псов чуждих. Приятелище Святаго Духа Твоего быти мя сподоби и дом Христа Твоего, Отче Святый, созижди мя. Путеводителю заблудших, путеводствуй мя, да не уклонюся в шуяя. Лице Твое, Господи, видети вожделех. Боже, светом лица Твоего путеводи мя. Источник слез даруй ми, рабу Твоему, и росу Святаго Духа даждь созданию Твоему, да не иссохну, яко смоковница, юже Ты проклял еси: и да будут слезы питием моим, и молитва пищею моею. Обрати, Господи, плач мой в радость мне, и приими мя в вечныя Твоя скинии. Да постигнет мя милость Твоя, Господи, и щедроты Твоя да объимут мя, и отпусти вся грехи моя. Ты бо еси Бог истинный, отпущаяй беззакония. И не попусти, Господи, посрамитися делу рук Твоих по множеству беззаконий моих, но воззови мя, Владыко, Единородным Твоим Сыном, Спасителем нашим. И воздвигни мя лежащаго, яко Левию мытаря, и оживотвори мя, грехми умерщвленнаго, яко сына вдовицы. Ты бо един еси воскресение мертвых, и Тебе слава подобает во веки. Аминь. (Ант. Сл. 77).

О посте

Пост состоит не в том только, чтобы есть редко, но в том, чтобы есть мало; и не в том, чтобы есть однажды, но в том, чтобы не есть много. Неразумен тот постник, который дожидается определенного часа, а в час трапезы весь предастся ненасытному вкушению и телом, и умом.

В рассуждении пищи должно наблюдать и то, чтобы не разбирать между снедями вкусными и невкусными. Это дело свойственное животным, в разумном человеке не достойно похвал. Отказываемся же мы от приятной пищи для того, чтобы усмирить воюющие члены плоти и дать свободу действиям духа.

Истинный пост состоит не в одном изнурении плоти, но и в том, чтобы ту часть хлеба, которую ты сам хотел бы сесть, отдать алчущему. Блажени алчущии, яко тии насытятся (Мф. 5:6).

Подвигоположник и Спаситель наш Господь Иисус Христос, пред выступлением на подвиг искупления рода человеческого, укрепил Себя продолжительным постом. И все подвижники, начиная работать Господу, вооружали себя постом и не иначе вступали на путь крестный, как в подвиге – поста. Самые успехи в подвижничестве измеряли они успехами в посте.

К строгому посту святые люди приступали не вдруг, делаясь постепенно и мало по малу способными довольствоваться самою скудною пищей. Преподобный Дорофей, приучая ученика своего Досифея к посту, постепенно отнимал от стола его по малой части, так что от четырех фунтов меру его ежедневной пищи низвел наконец до осьми лотов хлеба.

При всем том святые постники, к удивлению других, не знали расслабления, но всегда были бодры, сильны и готовы к делу. Болезни между ними были редки и жизнь их текла чрезвычайно продолжительно.

В той мере, как плоть постящегося становится тонкою и легкою, духовная жизнь приходит в совершенство и открывает себя чудными явлениями. Тогда дух совершает свои действия как бы в бестелесном теле. Внешние чувства точно закрываются и ум, отрешась от земли возносится к небу и всецело погружается в созерцание мира духовного.

Однако же не всякий сможет наложить на себя строгое правило воздержания во всем, или лишить себя всего, что может служить к облегчению немощей. Могий же вместити да вместит (Мф. 19:12).

Пищи употреблять должно каждый день столько, чтобы тело, укрепясь, было другом и помощником душе в совершении добродетели; иначе может быть и то, что при изнеможении тела, и душа ослабеет. По пятницам и средам, особенно же в четыре поста, пищу, по примеру Отцов, употребляй один раз в день, – и Ангел Господень прилепится к тебе.

О хранении ума

Мы непрестанно должны хранить сердце свое от непристойных помыслов и впечатлений, по слову Приточника: всяцем хранением блюди сердце твое: от сих бо исходища живота (Притч. 4:23).

От бдительного хранения сердца рождается в нем чистота, для которой доступно видение Господа, по уверению вечной Истины: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5:8).

Что есть лучшего в сердце, того мы без надобности не должны обнаруживать; ибо тогда только собранное остается в безопасности от видимых и невидимых врагов, когда оно как сокровище хранится во внутренности сердца. Не всем открывай тайны сердца твоего.

О многословии

Одного многословия с теми, которые противных с нами нравов, довольно расстроить внутренность внимательного человека.

Но всего жалостнее то, что от сего может погаснуть тот огонь, который Господь наш Иисус Христос пришел воврещи на землю сердец человеческих: ибо ничтоже тако устужает огнь, от Св. Духа вдыхаемый в сердце инока к освящению души, якоже сообращение и многословие и собеседование, кроме оного, еже со чады тайн Божиих, еже к возвращению разума Его и приближению (Ис. Сир. Сл. 8).

Особенно же должно хранить себя от обращения с женским полом: ибо, как восковая свеча, хотя и незажженная, но поставленная между зажженными растаевает, так и сердце инока от собеседования с женским полом неприметно расслабевает, – о чем и Св. Исидор Пелусиот говорит так: аще (глаголющу Писанию) кия беседы злые тлят обычаи благи: то беседа с женами, аще и добра будет, обаче сильна есть растлити внутреннего человека тайно помыслы скверными, и чисту сущу телу, пребудет душа осквернена: что бо твердее есть камене; что же воды мягчае; обаче всегдашнее прилежание и естество побеждает: аще убо естество, едва подвижимое, подвизается, и от тоя вещи, юже имать ни во чтоже, страждет и умаляется: то како воля человеческая, яже есть удобь колеблема, от обыкновения долгого не будет побеждена и превращена (Исидор Пелус. письм. 284, и Чет. мин. в жит. его февр. 4 дня)?

А потому для сохранения внутреннего человека надобно удержать язык от многоглаголания: муж бо мудр безмолвие водит (Притч. 11:12): и иже хранит свои уста, соблюдает свою душу (13:3); и помнить слова Иова: завет положих очима моими, да не помыслю на девицу (31:1), и слова Господа Иисуса Христа: всяк, иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея уже любодействова с нею в сердце своем (Мф. 5:28).

Не выслушав прежде другого отвечать не должно: иже бо отвещает слово прежде слышания, безумие ему есть и поношение (Притч. 18:13).

О распознавании действий сердечных

Когда человек приимет что-либо божественное, то радуется в сердце; а когда диавольское, то входит в смущение.

Сердце христианское, приняв что-либо Божественное, не требует стороннего убеждения в том, что сие от Господа, но самым тем действием убеждается, что восприятие его есть небесное: ибо ощущает в себе плоды духовные: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание (Гал. 5:22).

А диавол хотя бы преобразился и в ангела светла (2Кор. 11:14), или представлял мысли самые благовидные, сердце все будет чувствовать какую-то неясность, волнение в мыслях и смятение чувств. Объясняя сие, Св. Макарий Египетский говорит: «хотя бы (сатана) и светлые видения представлял, благого обаче действия подати отнюдь не возможет: чрез что и известный знак его дел бывает (Сл. 4. гл. 13)».

Итак, по разнообразным действиям сердечным человек может познать, что есть Божественное, и что диавольское, как о сем пишет Св. Григорий Синаит: «от действа убо возможешь познать возсиявый свет в душе твоей, Божий ли есть, или сатанин (Доброт. ч. I. Григория Син. О безмолвии)».

О болезнях

Тело есть раб души, а душа – царица; а потому часто милосердием Божиим бывает и то, когда тело изнуряется болезнями: от сего ослабевают страсти и человек приходит в себя: да и самая болезнь телесная рождается иногда от страстей.

Отними грех, и болезней не будет; ибо они бывают в нас от греха, как сие утверждает Св. Василии Великий: «Откуда недуги? откуда повреждения телесные? Господь создал тело, а не недуг; душу, а не грех. Что же паче всего полезно и нужно? Соединение с Богом и общение с Ним посредством любви. Теряя любовь сию, мы отпадаем от Него, а отпадая, подвергаемся различным и многообразным недугам. (О том, что Бог не есть причина зла стр. 213)».

Кто переносит болезнь с терпением и благодарением, тому вменяется она вместо подвига, или даже более.

Один старец, страдавший водяною болезнью, говорил братиям, которые приходили к нему с желанием лечить его: «отцы, молитесь, чтобы не подвергся подобной болезни мой внутренний человек: а что касается до настоящей болезни, то я прошу Бога о том, чтобы Он не вдруг освободил меня от нее; ибо, поколику внешний наш человек тлеет, потолику внутренний обновляется (2Кор. 4:10)».

О милостыни

Должно быть милостиву к убогим и странным; о сем много пеклись великие светильники и Отцы Церкви.

В отношении к сей добродетели мы должны всеми мерами стараться исполнять следующую заповедь Божию: будите милосерды, якоже и Отец ваш милосерд есть (Лк. 6:36), также: милости хощу, а не жертвы (Мф. 9:13).

Сим спасительным словам мудрые внимают, а неразумные не внимают; оттого и награда неодинакова, как сказано: сеющии скудостию, скудостию и пожнут; сеющии же о благословении, о благословении и пожнут (2Кор. 9:6).

Пример Петра Хлебодара (Чет. мин. Сент. 22), который за кусок хлеба, поданный нищему, получил прощение во всех его грехах, как это было показано ему в видении, – да подвигнет нас к тому, чтобы и мы были милостивы к ближним: ибо и малая милостыня много способствует к получению царства небесного.

Творить милостыню мы должны с душевным благорасположением, по учению Св. Исаака Сирина: «аще даси что требующему, да предварит даяние твое веселие лица твоего и словесы благими утешай скорбь его (Сл. 89)».

О помыслах и плотских движениях

Мы должны стараться быть свободными от помыслов нечистых, особенно, когда приносим молитву Богу. Ибо нет единения между смрадом и благовонием.

Для сего нужно отражать первое нападение греховных помыслов и движений и рассевать их от земли сердца нашего. Пока дети Вавилонские, т. е. движения и помыслы злые еще младенцы, должно разбивать и сокрушать их о камень, который есть Христос: особенно же нужно сокрушать следующие три страсти: – чревоугодие, сребролюбие и тщеславие, которыми ухищрялся диавол искусить даже Самого Господа нашего Иисуса Христа в конце подвигов Его в пустыне.

Диавол, как лев, скрываясь в ограде своей (Пс. 9:30), тайно расставляет нам сети нечистых и нечестивых помыслов. И так немедленно, как только увидим, надобно расторгать их посредством благочестивого размышления и молитвы.

Требуется подвиг и великая бдительность, чтобы вовремя псалмопения ум наш согласовался с сердцем и устами, дабы в молитве нашей к фимиаму не примешивалось зловоние. Ибо Господь гнушается сердцем с нечистыми помыслами. Закон говорит: не ори юнцем и ослятем (Втор. 22:10), т. е. с помыслом чистым и нечистым не приноси молитвы.

Будем подражать Давиду, который говорит: во утрия избивах вся грешныя земли, еже потребити от града Господня вся делающыя беззаконие (Пс. 100:8). Законом запрещено было нечистому входить в дом Господа. Дом сей – мы, и Иерусалим внутрь нас. Грешные земли суть кроющиеся в сердце нашем змиевидные помыслы. Будем и мы с ним взывать ко Господу: устрой душу мою от злодейства их (Пс. 34:17); расточи языки, хотящыя бранем (Пс. 67:31), дабы и нам услышать: в скорби призвал Мя еси, и избавих тя (Пс. 80:8).

Будем непрестанно, день и ночь, со слезами повергать себя пред лицом благости Божией, да очистит Он сердца наши от всякого злого помышления, чтобы мы достойно могли проходить путь звания нашего и чистыми руками приносить Ему дары служения нашего.

Ежели мы не согласны со влагаемыми от диавола злыми помышлениями, то мы добро творим.

Нечистый дух только на страстных имеет сильное влияние; а к очистившимся от страстей приражается лишь со стороны, или внешне.

Человеку в молодых летах не можно не возмущаться от плотских помыслов. Но должно молиться Господу Богу, да потухнет искра порочных страстей при самом начале. Тогда не усилится пламень.

О терпении и смирении

Надобно всегда терпеть и все, чтобы ни случилось, Бога ради, с благодарностью.

Наша жизнь – одна минута в сравнении с вечностью; и потому недостойны, по Апостолу, страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8:18).

В молчании переноси, когда оскорбляет тебя враг, и единому Господу открывай тогда свое сердце.

Кто унижает или отнимает твою честь, всеми мерами старайся простить ему, по слову Евангелия: от взимающаго твоя, не истязуй (Лк. 6:30).

Когда люди поносят нас, то мы должны считать себя недостойными похвалы, представляя, что ежели бы мы были достойны, то все кланялись бы нам.

Мы всегда и пред всеми должны уничижать себя, следуя учению Св. Исаака Сирина: «уничижи себе, и узришь славу Божию в себе (Слово 57)».

И так, возлюбим смирение, узрим славу Божию; идеже бо истекает смирение; тамо слава Божия источается.

Не сущу свету, вся мрачна: так и без смирения ничего нет в человеке, как только одна тьма.

Как воск, не разогретый и не размягченный, не может принять налагаемой на него печати, так и душа, не искушенная трудами и немощами, не может принять на себя печати добродетели Божией. Когда диавол оставил Господа, тогда приступили Ангелы и служили Ему (Мф. 4:11). Так, если во время искушений несколько отходят от нас Ангелы Божии, то не далеко, и скоро приступают и служат нам Божественными помышлениями, умилением, услаждением, терпением. Душа, потрудившись, стяжавает и прочие совершенства. Почему св. Прор. Исаия говорит: терпящии Господа изменят крепость, окрылатеют, аки орли, потекут и не утрудятся, найдут, и не взалчут (Ис. 40:31).

Так терпел и кротчайший Давид: ибо, когда Семей поносил его и метал на него камни, говоря: изыди мужу беззаконный, – он не сердился; и когда Авесса, вознегодовав на сие, сказал ему: почто проклинает пес умерший сей Господина моею Царя? он запретил ему, говоря: оставите его, и тако да проклинает мя, ибо Господь увидит и воздаст мне благое (2Цар. 16:7–12). Почему после и воспел: терпя потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою (Пс. 39:2).

Сосуды скудельничи искушает пещь: и искушение человеческое в помышлениях его (Сир. 27:5). Но горе вам погубльшим терпение! и что сотворите, егда посетит Господь (2:14)?

Как чадолюбивый отец, когда видит, что сын его живет беспорядочно, наказывает его; а когда увидит, что он малодушен, и наказание сносит с трудом, тогда утешает: так поступает с нами и благий Господь и Отец наш, употребляя все для нашей пользы, как утешения, так и наказания, по своему человеколюбию. И потому мы, находясь в скорбях, как дети благопокорливые, должны благодарить Бога. Ибо если станем благодарить Его только в благополучии, то подобны будем неблагодарным Иудеям, которые, насытившись чудной трапезы в пустыне, говорили, что Христос воистину есть Пророк, хотели взять его и сделать царем; а когда Он сказал им: делайте не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный, тогда говорили Ему: кое убо Ты твориши знамение? Отцы наши ядоша манну в пустыни (Ин. 6:31). Прямо на таких падает слово: исповестся Тебе, егда благо сотвориши ему, – и таковый даже до века не узрит света (Пс. 48:19–20).

Посему Апостол Иаков учит нас: всяку радость имейте, братия моя, егда во искушения впадаете различна, ведяще, яко искушение вашея веры соделывает терпение: терпение же дело совершенно да имать, и прибавляет: блажен муж, иже претерпит искушение: зане искусен быв приимет венец жизни (Иак. 1:2–4, 12).

О должностях и любви к ближним

С ближними надобно обходиться ласково, не делая даже и видов оскорбления.

Когда мы отвращаемся от человека, или оскорбляем его, тогда на сердце нашем как бы камень ложится.

Дух смущенного или унывающего человека надобно стараться ободрить словом любви.

Брату грешащу, покрой его, как советует св. Исаак Сирин (Сл. 89): «простри ризу твою над согрешающим и покрой его».

Все мы требуем милости Божией, как Церковь поет: аще не Господь бы был в нас, кто доволен цел сохранен быти от врага, купно и человекоубийцы?

Мы, в отношении к ближним, должны быть, как словом, так и мыслью, чисты и ко всем равны; иначе жизнь нашу сделаем бесполезною.

Мы должны любить ближнего не менее, как самих себя, по заповеди Господней: возлюбиши ближняго твоею, яко сам себе (Лк. 10:27). Но не так, чтоб любовь к ближним, выходя из границ умеренности, отвлекала нас от исполнения первой и главной заповеди, т. е. любви Божией, как о сем поучает Господь наш Иисус Христос: иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин; и иже любит сына или дщерь паче Мене несть Мене достоин (Мф. 10:37). О сем предмете весьма хорошо рассуждает Св. Димитрий Ростовский (Част. 2. поуч. 2): «там видна неправдивая к Богу в христианском человеке любовь, где тварь с Творцом сравнивается: а там видна правдивая любовь, где один Создатель паче всего создания любится и предпочитается».

О неосуждении ближнего и о прощении обид

Не должно судить никого, хотя бы собственными очами видел кого согрешающим, или коснеющим в преступлении заповедей Божиих, по слову Божию: не судите, да не судили будете (Мф. 7:1); ты кто еси, судяй чуждему рабу? своему Господеви стоит или падает, станет же: силен, бо есть Бог поставити его (Рим. 14:4).

Гораздо лучше всегда приводить себе на память сии Апостольские слова: мняйся стояти, да блюдется, да не падет (1Кор. 10:12).

Ибо неизвестно, сколько времени мы можем пребывать в добродетели, как говорит Пророк, опытом сие дознавший: рех в обилии моем: не подвижуся во век. Отвратил же еси лице Твое, и был смущен (Пс. 29:7–8).

За обиду, какова бы она ни была, не должно отмщать, но напротив прощать обидчика от сердца, хотя бы оно и противилось сему, и склонять его убеждением слова Божия: аще не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш небесный отпустит вам согрешений ваших (Мф. 6:15); молитеся за творящих вам напасть (Мф. 5:44).

Не должно питать в сердце злобы или ненависти к ближнему – враждующему, но должно любить его, и, сколько можно, творить ему добро, следуя учению Господа нашего Иисуса Христа: любите враги ваша, добро творити ненавидящим вас (Мф. 5:44).

Итак, если мы будем, сколько есть сил, стараться все сие исполнять то можем надеяться, что в сердцах наших воссияет свет Божественный, озаряющий нам путь к горнему Иерусалиму.

Поревнуем возлюбленным Божиим: поревнуем кротости Давида, о котором преблагий и любоблагий Господь сказал: нашел Я мужа по сердцу Моему, который исполнит все хотения Мои. Так Он говорит о Давиде незлопамятном и добром ко врагам своим. И мы не будем делать ничего в отмщение брату нашему, дабы как говорит Преп. Антиох, не было остановки во время молитвы. Закон велит заботиться об осле врага (Исх. 23:5). Об Иове свидетельствовал Бог, как о человеке незлобивом (Иов. 2:3); Иосиф не мстил братиям, которые умыслили на него зло; Авель в простоте и без подозрения пошел с братом своим Каином. По свидетельству слова Божия, святые все жили в незлобии. Иеремия, беседуя с Богом (Иер. 18:20), говорит о гнавшем его Израиле: егда воздаются зла за длагия? Помяни стоящаго мя пред Тобою, еже глаголати за них благая (Ант. сл. 52).

Бог заповедал нам вражду только против змия, т. е. против того, кто изначала обольстил человека и изгнал из рая – против человекоубийцы – диавола. Повелено нам враждовать и против Мадианитян, т. е. против нечистых духов блуда и студодеяния, которые сеют в сердце нечистые и скверные помыслы.

Предел добродетели и мудрости есть бесхитростное действование с разумом.

Отчего мы осуждаем братий своих? От того, что не стараемся познать самих себя. Кто занят познанием самого себя, тому некогда замечать за другими. Осуждай себя, и перестанешь осуждать других.

Осуждай дурное дело, а самого делающего не осуждай.

Самих себя должно нам считать грешнейшими всех, и всякое дурное дело прощать ближнему, а ненавидеть только диавола, который прельстил его. Случается же, что нам кажется, другой делает худо, а в самом деле, по благому намерению делающего, это хорошо. Притом дверь покаяния «всем отверзта», и неизвестно, кто прежде войдет в нее – ты ли осуждающий, или осуждаемый тобою.

Если осуждаешь ближнего, учит Преп. Антиох, то вместе с ним и ты осуждаешься в том же, в чем его осуждаешь. Судить или осуждать не нам надлежит, но единому Богу и Великому Судие, ведущему сердца наша и сокровенные страсти естества (Ант. Сл. 49).

Итак, возлюбленные, не будем наблюдать за чужими грехами и осуждать других, чтобы не услышать: сынове человечестии, зуды их оружия и стрелы, и язык их меч остр (Ис. 56:5).

Ибо когда Господь оставит человека самому себе, тогда диавол готов стереть его, яко мельничный жернов зерно пшеничное.

Против излишней попечительности

Излишнее попечение о вещах житейских свойственно человеку неверующему и малодушному. И горе нам, если мы, заботясь сами о себе, не утверждаемся надеждою нашею в Боге, пекущемся о нас! Если видимых благ, которыми в настоящем веке пользуемся, не относим к Нему, то как можем ожидать от Него тех благ, которые обещаны в будущем? Не будем такими маловерными, а лучше будем искать прежде царствия Божия, и сия вся приложатся нам, по слову Спасителя (Мф. 6:33).

Лучше для нас презирать то, что не наше, т. е. временное и преходящее и желать нашего, т. е. нетления и бессмертия. Ибо когда будем нетленны и бессмертны, тогда удостоимся видимого богосозерцания, подобно Апостолам при божественнейшем Преображении, и приобщимся превышеумного единения с Богом подобно небесным умам. Ибо будем подобны Ангелам, и сынами Божиими, воскресения сынове суще (Лк. 20:36).

Есть недуг, говорит Екклесиаст, егоже видех под солнцем, богатство хранимо от стяжателя в зло ему: и погибнет богатство оно в попечении лукавне: вси дние его во тме, и плачи, и в ярости мнозе, и в недузе, и в гневе (Еккл. 5:12–16).

О печали

Когда злой дух печали овладеет душою, тогда, наполнив ее горестью и неприятностью, не дает ей совершать молитву с должным усердием, мешает заниматься чтением писаний с надлежащим вниманием, лишает ее кротости и благодушия в обращении с братиями и рождает отвращение от всякого собеседования. Ибо душа, исполненная печали, делаясь как бы безумною и исступленною, не может спокойно ни принимать благого совета, ни кротко отвечать на предлагаемые вопросы. Она убегает людей, как бы виновников ее смущения, не понимая, что причина болезни внутри ее. Печаль есть червь сердца, грызущий рождающую его мать.

Печальный монах не движет ума к созерцанию и никогда не может совершать чистой молитвы.

Кто победил страсти, тот победил и печаль. А побежденный страстями не избежит оков печали. Как больной виден по цвету лица, так обладаемый страстию обличается от печали.

Кто любит мир, тому невозможно не печалиться. А презревший мир всегда весел.

Как огонь очищает золото, так печаль по Бозе очищает греховное сердце (Ант. сл. 25).

Об отчаянии

Отчаяние, по учению св. Иоанна Лествичника, рождается или от сознания множества грехов, отчаяния совести и несносной печали, когда душа, множеством язв покрытая, от невыносимой их боли погружается во глубину отчаяния, или от гордости и надмения, когда кто почитает себя не заслуживающим того греха, в который впал. Первого рода отчаяние влечет человека во все пороки без разбора, а при отчаянии второго рода человек держится еще своего подвига, что, по словам Иоанна Лествичника, и не совместно разуму. Первое врачуется воздержанием и благою надеждою, а второе смирением и неосуждением ближнего (Лест. степень 26).

Господь печется о нашем спасении. Но человекоубийца диавол старается привести человека в отчаяние.

Душа высокая и твердая не отчаивается при несчастиях, каковы бы они ни были. Иуда предатель был малодушен и не искусен в брани, и потому враг, видя его отчаяние, напал на него и обольстил его удавиться; но Петр твердый камень, когда впал в грех, как искусный в брани, не отчаялся и не потерял духа, но пролил горькие слезы от горячего сердца, и враг, увидя их, как огнем палимый в глаза, далеко убежал от него с болезненным воплем.

Итак, братия, учит пр. Антиох, когда отчаяние будет нападать на нас, не покоримся ему, но, укрепляясь и ограждаясь светом веры, с великим мужеством скажем лукавому духу: «что нам и тебе, отчужденный от Бога, беглец с небес и раб лукавый? Ты не смеешь сделать нам ничего. Христос, Сын Божий, власть имеет и над нами, и над всем. Ему согрешили мы, Ему и оправдаемся. А ты, пагубный, удались от нас. Укрепляемые честным Его крестом, мы попираем твою змииную главу (Ант. сл. 27). И с умилением будем молиться ко Господу: Владыко Господи небесе и земли, Царю веков! благоволи отверста мне дверь покаяния, ибо я в болезни сердца молю Тебя истиннаго Бога, Отца Господа нашего Иисуса Христа, света миру призри многим Твоим благоутробием и приими моление мое; не отврати его, но прости мне, впадшему во многия прегрешения. Приклони ухо Твое к молению моему, и прости мне все злое, которое соделал я, побежденный моим произволением. Ибо ищу покоя, и не обретаю, потому что совесть моя не прощает меня. Жду мира, и нет во мне мира, по причине глубокаго множества беззаконий моих. Услыши, Господи, сердце вопиющее к Тебе, не посмотри на мои злыя дела, но призри на болезнь души моей и поспеши уврачевать меня, жестоко уязвленнаго. Дай мне время покаяния ради благодати человеколюбия Твоего и избавь меня от бесчестных дел, и не возмерь мне по правде Твоей и не воздай мне достойное по делам моим, чтобы мне не погибнуть совершенно. Услыши, Господи, меня в отчаянии находящагося. Ибо я, лишенный всякой готовности и всякой мысли ко исправлению себя, припадаю к щедротам Твоим: помилуй меня, поверженнаго на землю и осужденнаго за грехи мои. Воззови меня, Владыко, плененнаго и содержимаго моими злыми деяниями и как бы цепями связаннаго. Ибо Ты Един ведаешь разрешать узников, врачевать раны, никому не известныя, которыя знаешь только Ты, ведущий сокровенное. И потому во всех моих злых болезнях призываю только Тебя – врача всех страждущих, дверь рыдающих вне, путь заблудившихся, свет омраченных, искупителя заключенных, всегда сокращающаго десницу Свою удерживающаго гнев Свой, уготованный на грешников, но ради великаго человеколюбия, дающаго время покаянию. Возсияй мне свет лица Твоего, Владыко, тяжко падшему, скорый в милости и медленный в наказании. И твоим благоутробием простри мне руку и возставь меня из рова беззаконий моих. Ибо ты Един Бог наш, не веселящийся о погибели грешников и не отвращающий лица Своего от молящагося к Тебе со слезами. Услыши, Господи, глас раба Твоего, вопиющаго к Тебе, и яви свет Твой на мне, лишенном света, и даруй мне благодать, чтобы я, не имеющий никакой надежды, всегда надеялся на помощь и силу Твою. Обрати, Господи, плачь мой в радость мне, расторгни вретище и препояшь мене веселием (Пс. 29:12). И благоволи, да успокоюсь от вечерних дел моих, и да получу успокоение утреннее, как избранные Твои, Господи, от которых отбежали болезнь, печаль и воздыхание, и да отверзется мне дверь царствия Твоего, дабы, вошедши с наслаждающимися светом лица Твоею, Господи, получить мне жизнь вечную во Христе Иисусе Господе нашем. Аминь.

О причинах пришествия в мир Иисуса Христа

Причины пришествия в мир Иисуса Христа Сына Божия суть:

1. Любовь Божия к роду человеческому: тако бо возлюби Бог мир яко и Сына Своею единороднаго дал есть (Ин. 3:16).

2. Восстановление в падшем человеке образа и подобия Божия, как о сем воспевает Св. церковь (1-й канон на Рожд. Госп. песнь 1-я): истлевша преступлением, по образу Божию бывшаго, всего тления суща, лучшия отпадша Божественныя жизни, паки обновляет мудрый Содетель.

3. Спасение душ человеческих: не посла бо Бог Сына Своего в мир, да судит мирови, но да спасется Им мир (Ин. 3:17).

Итак, мы, следуя цели Искупителя нашего Господа Иисуса Христа, должны жизнь свою препровождать согласно его Божественному учению, дабы чрез сие получить спасение душам нашим.

О жизни деятельной и умозрительной

Человек состоит из души и тела, а потому и путь жизни его должен состоять из действий телесных и душевных – из деяния и умосозерцания.

Путь деятельной жизни составляют: пост, воздержание, бдение, коленопреклонение, молитва и прочие телесные подвиги, составляющие тесный путь и прискорбный, который, по слову Божию, вводит в живот вечный (Мф. 7:14).

Путь умосозерцательной жизни состоит в возвышении ума ко Господу Богу, в сердечном внимании, умной молитве и созерцании чрез таковые упражнения вещей духовных.

Всякому, желающему проходить жизнь духовную, должно начинать от деятельной жизни, а потом уже приходить и в умосозерцательную: ибо без деятельной жизни в умосозерцательную прийти невозможно.

Деятельная жизнь служит ко очищению нас от греховных страстей, и возводит нас на степень деятельного совершенства; а тем самым пролагает нам путь к умосозерцательной жизни. Ибо одни токмо очистившиеся от страстей и совершенные к оной жизни приступать могут, как сие видеть можно из слов Священного Писания: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5:8), и из слов св. Григория Богослова (в слове на св. Пасху): к созерцанию могут безопасно приступать только совершеннейшие по своей опытности.

Так и Церковь, ублажая святителя Николая, воспевает: молчаньми прежде и бореньми с помыслы, деянию Богомыслие приложил еси, Богомыслием же разум совершен стяжал еси, имже дерзновенно с Богом и Ангелы беседовал еси (Акаф. св. Николаю. Конд. 10).

К умозрительной жизни приступать должно со страхом и трепетом, с сокрушением сердца и смирением, со многим испытанием Святых Писаний и, если можно найти, под руководством какого-либо искусного старца, а не с дерзостью и самомнением: дерзый бо и презорливый, по словам Григория Синаита (О прелести и о иных многих предлогах. До6рот. част. 1-я), паче достоинства своего взыскав, с кичением понуждается до того прежде времени доспети. И паки: аще мечтает кто мнением высокая достигнути, желание сатанино, а не истину стяжав, – сего диавол своими мрежами удобь уловляет, яко своего слугу.

Если же не можно найти наставника, могущего руководствовать к умосозерцательной жизни: то в таком случае должно руководствоваться Священным Писанием, ибо Сам Господь повелевает нам учиться от Священного Писания, глаголя: испытайте Писания, яко вы мните в них имети живот вечный (Ин. 5:39).

Также должно тщательно прочитывать отеческие писания, и стараться, сколько можно, по силе исполнять то чему научают оные, и таким образом, мало по малу от деятельной жизни восходить к совершенству умосозерцательной.

Ибо, по словам св. Григория Богослова (Слово на Св. Пасху), самое лучшее дело, когда мы каждый сам собою достигаем совершенства и приносим призывающему нас Богу жертву живую, святую и всегда и во всем освящаемую.

Не должно оставлять деятельную жизнь и тогда, когда бы в ней человек имел преспеяние и пришел бы уже в умосозерцательную; ибо она содействует умосозерцательной жизни и ее возвышает.

Проходя путь внутренней и умосозерцательной жизни, не должно ослабевать и оставлять оного потому, что люди, прилепившиеся ко внешности и чувственности, поражают нас противностью своих мнений в самое чувство сердечное, и всячески стараются отвлечь нас от прохождения внутреннего пути, поставляя нам на оном различные препятствия: ибо, по мнению Учителей Церковных (блаж. Феодорита толк. на Песнь песней), умосозерцание вещей духовных предпочитается познанию вещей чувствительных.

А потому никакими противностями в прохождении сего пути колебаться не должно, утверждаясь в сем случае на слове Божием: страха же их не убоимся, ниже смутимся, яко с нами Бог. Господа Бога нашего освятим в сердечной памяти Его Божественного имени, и Той будет нам в страх (Ис. 8:12–13).