Крест и распятие Спасителя (Археологический очерк)

Теперь для христиан «Крест – хранитель всея вселенныя; Крест – красота Церкви; Крест – царей держава; Крест – верных утверждение; Крест – ангелов слава и демонов язва» (светилен). Прежде же, до славной смерти Христовой на Кресте, крест не только не почитался у язычников, но был предметом великого и всеобщего презрения, знаком «злополучия и смерти», так как казнь через распятие назначалась величайшим преступникам и была ужаснейшим, мучительнейшим и позорнейшим из всех видов казней¹⁸. Правда, этот род казни был известен в глубокой древности у мидян, персов, ассирийцев, финикийцев, греков, но наибольшее распространение получил у римлян, у которых эта казнь употреблялась в больших размерах. Однако и у римлян первоначально крестной казни подвергались только рабы, а потому она и называлась обычно «рабской казнью» (servile supplicium). Впоследствии применение этой казни било распространено на низшие классы вольноотпущенных, но к римским гражданам она не применялась никогда. Но и рабы и вольноотпущенники подвергались этой казни за наиболее тяжкие преступления, как то: за морской разбой, за открытый разбой на большой дороге, за убийство, лжесвидетельство, государственную измену, мятеж.

Иудейский закон не знал этой жестокой и позорной казни. По Талмуду, «четыре смертные казни переданы великому синедриону (высшему иудейскому судилищу времен Христа): побиение камнями, сожжение, смерть от меча и удавление», и из этих казней наибольшее применение имело побиение камнями. Правда, и у древних евреев употреблялся еще как бы один вид казни – повешение «на древе», т.е. на столбе, уже после казни, для увеличения ее позора; но это повешение ни в коем случае не может быть отожествляемо с распятием. Таким образом, если бы Иисус Христос был судим и казнен по иудейским законам в период самостоятельной политической жизни еврейского народа, то за богохульство, в котором Он обвинялся (Мк. 14: 64; Лк. 22:69–71), Он подлежал казни через побиение камнями. Но иудеи ко времени Христа были лишены римлянами «права меча», т.е. права осуждать на смерть и исполнять смертные приговоры; поэтому они по необходимости перед Пилатом выдвинули против Спасителя другое обвинение в восстании против римской власти, в том, что Он «называл Себя Христом Царем» и будто «запрещал давать подать Кесарю» (Лк. 23:2). Обвинение же Спасителя в богохульстве для представителя римской власти и римского закона, конечно, не имело бы значения и не могло повести к смертной казни. Обвиненный же в восстании против Кесаря и не имевший прав римского гражданина, Спаситель, по римским законам, подлежал крестной казни.

Христианин, с благодарностью и любовью взирая на знамение Креста Христова, благоговейно поклоняясь ему, должен знать и помнить, что это была за казнь и сколь великие страдания претерпел Спаситель на Кресте для спасения людей. Все подробности крестной казни дышат жестокостью и направлены к позору распинаемого. Обычно у римлян смертная казнь приводилась в исполнение непосредственно после произнесения приговора. Поэтому и к приготовлениям крестной казни Христа приступили тотчас по произнесении Пилатом приговора¹⁹. Исполнители приговора – римские воины сняли со Спасителя окровавленную багряницу, в которую перед теми Он издевательски был одет, и возвратили Страдальцу Его прежние, собственные одежды. Был ли при этом снят с головы Спасителя терновый венец, не известно. Тем временем, обычно наскоро, приготовляли само орудие казни – крест. У римлян различалось, главным образом, три вида, или формы креста; на одном из этих видов креста и мог быть распят Христос. Древнейшая и простейшая форма креста, известная у многих древних народов (у египтян, карфагенян, финикийцев и древних евреев), получалась через наложение горизонтальной линии на вертикальную в виде буквы Т. При совершении казни на этом кресте, на столб, вкопанный в землю или другим способом прочно поставленный в вертикальном положении, накладывали сверху поперечный брус, имевший на обоих концах одинаковую длину, к этим концам прикрепляли руки осужденного на смерть. Тело распинаемого при этом висело вдоль вертикального столба; для большей устойчивости тела к этому столбу прикрепляли и ноги распятого. Эта форма креста у римлян получила название crux commissa – крест связанный. Второй вид креста, так называемый crux decussata – крест сбитый, образовался из двух брусьев одинаковой длины, соединявшихся вместе на средине своей под прямым углом. В начертании своем он похож на букву X. На месте казни вкапывали в землю два конца такого креста на столько, чтобы он мог прочно стоять; затем руки и ноги осужденного протягивали и прикрепляли на всех четырех концах его. Этот вид креста у нас известен под именем Андреевского креста, так как, по преданию, на таком кресте был распят св. апостол Андрей Первозванный. Третий вид креста был известен у римлян под названием crux immissa – крест вбитый. Этот крест составлялся из двух брусьев неравной длины – одного длинней, другого короче. К вертикальному, более длинному брусу поперечно прикреплялся на некотором расстоянии от его верхнего конца брус более короткий – горизонтальный. В начертании он имеет форму †. При распятии руки осужденного прикреплялись к концам горизонтальной перекладины, а ноги, соединенные вместе, прикреплялись к нижнему концу горизонтального длинного бруса. Для того же, чтобы тело распятого имело больше опоры на кресте и своей тяжестью не оторвало рук от гвоздей, посредине вертикального столба приделывался еще один небольшой брус или деревянный гвоздь, который по форме своей напоминает рог. Он должен был служить как бы седалищем для распятого, чем и объясняются выражения «сидеть на остром кресте» (acuta cruce sedere), «воссесть на крест» (cruce inequitare), «почить на кресте» (cruce requiscere) и проч.

Именно на таком кресте – четырехконечном (crux immissa) был распят наш Спаситель. Это общецерковное верование, перешедшее в богослужебные книги. Отцы и учители Церкви (Иустин Мученик, блаж. Иероним, блаж. Августин, св. Иоанн Дамаскин и др.) употребляют такие сравнения Креста Христова, которые не оставляют никакого сомнения в этом. Четыре стороны неба, летающая птица, плавающий или с распростертыми руками молящийся человек, весельное судно, пашущий земледелец и т.п. – обычные употребляемые ими сравнения для Креста, и все эти сравнения приложимы только к четырехконечному кресту – кресту вбитому. Блаж. же Августин дает об этом и вполне определенное свидетельство, когда говорит о Кресте Христовом: «была широта, на которой простирались руки, длина, поднимающаяся от земли, на которой было пригвождено тело, высота, выдававшаяся вверх над поперечной балкой»²⁰. Последние слова приложимы исключительно к четырехконечному кресту. Это же, наконец, подтверждается одним небольшим, но весьма ценным, решающего по этому вопросу значения, замечанием евангелиста Матфея: «и поставили над головой Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский» (27:37). Здесь евангелист говорит о той дощечке (titulus, αιτία), на которой была обозначена мнимая вина Спасителя. Но для того, чтобы поместить над головой Христа такую дощечку, необходимо, чтобы основной вертикальный столб имел продолжение вверху, над поперечным брусом, т.е. необходимо, чтобы крест был четырехконечный, а не трехконечный связанный (commissa Т) и также не сбитый (decussata X). Если же, все таки, и у древних писателей (Тертуллиана, Оригена и др.) и в других свидетельствах древности (монетах, монограммах, древнехристианских изображениях) есть указания на трехконечный Крест Христов, то эти свидетельства могут наводить лишь на ту мысль, что сама христианская древность не сразу решила вопрос относительно формы того священного древа Креста, на котором был распят Спаситель мира. И разногласие в этом случае тем естественней и понятней, что христианство принимали те же римляне, которым было известно несколько форм креста.

Приготовление такого креста не требовало много времени и было просто: нужно было надлежащим образом лишь скрепить два бруса – и крест был готов. Сам осужденный должен был нести крест на место казни. Это было великим издевательством над чувствами распинаемого, над его естественной любовью к жизни и ненавистью к орудию своей смерти. Не говоря уже о том, что само несение креста часто на далекое расстояние (обыкновенно за городом) было тяжелым трудом и новым мучением. И Спаситель, истерзанный бичеванием, грубыми издевательствами римских солдат и самим судом, понес свой крест тем путем, который у христиан получил впоследствии название via dolorosa (скорбный путь), за город, на Голгофу, место Своих последних мучений и смерти. Измученному Спасителю потребовалась помощь Симона Киренейского, чтобы достигнуть с крестом места казни. Обычно, по римским законам, и здесь, на месте казни, истязания осужденного не ограничивались только распятием, а предварительно его еще подвергали мучениям, жестокость которых была не всегда одинакова. По свидетельству Иустина, одного карфагенского полководца (Ганно) сначала подвергли бичеванию, потом, выколов ему глаза, колесовали и, наконец, уже мертвым пригвоздили ко кресту. Распоряжение Цезаря пойманных разбойников сначала умерщвлять, а потом совершать над ними распятие почиталось выражением высокой человечности и снисходительности со стороны этого полководца. Обычно же предварением смертной казни служило бичевание. Но так как Христос подвергся бичеванию во дворе претории Пилата, то здесь, на Голгофе, Он был предан лишь распятию. По свидетельству евангелистов, Спасителю перед распятием предложили напиток, который ев. Матфей, по его вкусу, называет «уксусом, смешанным с желчью» (Мф. 27:34), а ев. Марк, по составу напитка, называет его «вином со смирной» (Мк. 15:23). Смирной назывался сок миррового дерева, белого цвета и очень благовонный, вытекающий из дерева или сам собой, или после надреза, подобно соку нашей березы. На воздухе этот сок сгущался и потом превращался в смолу²¹. Эта смола была смешана с кйслым вином и, быть может, с другими горькими веществами. Действие, производимое таким напитком, было как бы притупляющее или усыпляющее нервы, а вместе ослабляющее чувствительность человека. Значит, такой напиток мог хоть отчасти ослабить ужасные мучения на кресте. Предложение этого напитка Спасителю было делом сострадания и, несомненно, не со стороны римлян, а иудеев. Римский закон не знал снисхождения к распинаемым и казнимым, и по этому закону, не полагалось давать распинаемым напиток, который ослаблял бы их страдания. Это был чисто иудейский обычай. В Талмуде говорится: «всем, кого приговорил синедрион к смерти, давали пить крепкое вино (по другому месту Талмуда, раствор ладана в вине, а по Маймониду, зерна ладана в чашке вина), чтобы притупить их чувства и исполнить место Писания – Притч. 31:6. По свидетельству того же Талмуда, этот напиток приготовлялся знатными женщинами в Иерусалиме. Вероятно, римляне, щадя некоторые установления иудеев, оставили им и этот обычай милости и снисхождения к казнимым преступникам. Как милость, этот напиток был предложен и Спасителю. Но Тот, Кто совершенно свободно и добровольно шел на смерть и мучения, Кто в каждый миг этих мучений мог их и прекратить совсем, не пожелал вкусить предложенного напитка.

Приготовления к самому распятию не требовали много времени. Обычно уже готовый крест вкапывали нижним концом в землю настолько, чтобы он прочно стоял. Сам крест не делался высоким, и ступни распятого находились недалеко от земли. Осужденных распинали на крестах, уже поставленных, и, следовательно, прежде крест нужно было укрепить в вертикальном положении, а не класть его на землю и вместе с прибитым к нему осужденным вкапывать в землю. Если примеры и такого распятия, т.е. через пригвождение осужденных ко кресту, лежащему на земле, встречались, по свидетельству мученических актов, то эти примеры нужно считать не более как исключениями из обычного способа римского распятия. Спаситель же, несомненно, был распят уже на укрепленном в землю кресте. В этом не оставляют никакого сомнения ясные и положительные свидетельства отцов Церкви (свв. Киприана, Григория Богослова, Иоанна Златоуста, блаж. Августина и др.).

После того, как крест был укреплен в земле, приступали к самому распятию. Новым позором «рабской казни», новым издевательством над чувствами распинаемого было то, что с него перед распятием снимали одежды и распинали обнаженным. Евангелисты свидетельствуют, что и с Иисуса Христа сняли перед распятием Его одежды, быть может, на Нем оставили лишь λέντιον – то опоясание на бедрах, о котором говорят некоторые исторические документы и которое имеется почти на всех изображениях распятия Спасителя. Во всяком случае выражение «обнаженный» – γυμνός (nudus), где оно употребляется относительно распятых, не исключает такого опоясания, а естественная стыдливость требует его.

Хотя Крест Спасителя и не был так высок, как обычно изображают художники, однако поднять на него тело человека и прибить его гвоздями требовало некоторых приспособлений. К перекладине креста приставлялись лестницы. На них поднимались двое из исполнителей казни и при помощи веревок поднимали осужденного, а остававшиеся внизу помогали им. Поднятый до надлежащей высоты за руки привязывался веревками к перекладине. Теперь, когда он мог держаться на высоте креста без посторонней помощи, наступал самый страшный момент: на запястья ставили два огромных железных гвоздя и сильным ударом молота вгоняли их в дерево. Стоявшие же внизу другие распинатели в это время прибивали к вертикальному столбу ноги осужденного. Для этой цели ноги или складывали внизу одна на другую и через обе разом вбивали один огромный гвоздь, или употребляли два гвоздя, прибивая ими каждую ногу отдельно. Как были прибиты ноги Спасителя, одним или двумя гвоздями, точно не известно. Одни отцы Церкви (св. Григорий Назианзин, египетский епископ Нонн) указывают на один гвоздь для ног Спасителя, а другие (свв. Григорий Турский, Киприан) говорят о четырех гвоздях – двух для рук и двух для ног²². Но при этом единогласно отцы Церкви свидетельствуют, что при распятии Спасителя были пригвождены не одни только руки, но и ноги.

Распятие Спасителя закончилось прибитием над головой Его дощечки с обозначением Его мнимой вины. «И поставили над головой Его надпись, означающую вину Его: Сей есть Иисус, Царь Иудейский» (Мф. 27:37, ср. Мк. 15:26; Лк. 23:38; Ин. 19:19). Это была та белая дощечка (titulus, αιτία), которую обыкновенно несли к месту казни перед осужденным или вешали ему на шею. На этой дощечке над Спасителем было написано римским (латинским) языком суда, общеупотребительным тогда греческим и местным, еврейским языками: «Иисус Назорей, Царь Иудейский». Так, оставаясь верным римскому закону, Пилат обозначил вину Спасителя как мятежника.

С окончанием распятия Спасителя начались Его величайшие, неописуемые страдания на Кресте. Об этих страданиях, с их физической стороны, дает некоторое представление описание мук распинаемых одним врачом (Рихтером). Неестественное, насильственное положение тела, говорит он, с постоянно вытянутыми руками в продолжение долгого времени должно быть такой пыткой, которую не описать словами. Нельзя сделать малейшего движения без того, чтобы не причинить всему телу, а особенно частям прибитым и истерзанным бичеванием невыносимой боли. Гвозди вбиваются в такие места, где соединяются многие очень чувствительные нервы и сухожилия. И теперь частью поврежденные, а частью сильно сжатые, они вызывают особые, очень чувствительные боли. Раненые части, постоянно открытые для воздуха, должны воспаляться и постепенно становиться синими, потом черными. То же делается и в других частях тела, где задержанная чрезмерным растяжением тела кровь приходит в застой. Воспаление этих частей и происходящие отсюда мучения увеличиваются с каждым мгновением... Кровь не имеет свободного доступа и в легкие. Все это, сжимая сердце, и напрягая жилы, производит страшное, как бы тревожное состояние в организме... А смерть приближается медленно, путем постепенного оцепенения нервов, жил и мускулов, которое начинается на оконечностях и постепенно направляется внутрь, к более чувствительным частям. И вот, пока настанет желанная для распятых смерть, они, несмотря на потерю крови при бичевании и на кресте, несмотря на причиняемое жаром солнца воспаление ран, на мучительнейшую жажду, обыкновенно более 12-ти часов, а иногда до следующего дня и даже вечера колеблются между жизнью и смертью. Бывали же случаи, что распятые оставались живыми до третьего дня, когда только мучительная голодная смерть полагала конец их страданиям.

Такой ужаснейшей из казней – изобретению высшей человеческой жестокости был предан наш Спаситель. Неописуемы были страдания Его пречистого тела, трепетным ужасом охватываются наши сердца при представлении этих страданий. И страдал Он, безгрешный, пречистый, без вины. Страдал не за Свои грехи, а за бесчисленные грехи рода человеческого, которые Он принял на Себя, которые невыносимой тяжестью давили пречистую душу Христа. Уже в Гефсиманском саду под тяжестью человеческих грехов и беззаконий Он взывал: «прискорбна есть душа Моя до смерти» (Мф. 26:38; Мк. 14:34), «скорбел» (Мф. 26:27), «тужил» (тосковал) (Мк. 14:33), «ужасался» (Мк. 14:33). На кресте же чувство богоотчужденности, мучительной тяжести грехов человеческих вызвало из пречистых уст Христовых восклицание: «Боже Мой, Боже Мой! Вcкую Мя еси оставил?» (Мф. 27:46; Мк. 15:34).

А эти люди, за которых страдал и умирал на кресте Христос, своими насмешками и издевательством вливали новую каплю мучений в великую чашу страданий Спасителя мира. Разнообразная толпа людей, проходивших мимо Голгофы из города и в город, громко торжествовавшие свою победу над Христом члены синедриона, фарисеи, книжники, грубые римские воины, наконец, даже казненные со Христом разбойники жестоко и дерзко издевались над распятым Божественным Страдальцем, выливали на Него потоки своей ненависти и злобы. И ни одного звука сострадания и утешения, ни одного ласкового слова и слова любви не слышал Спаситель в эти страшные моменты Своих крестных страданий. Так протекали часы мучительнейших страданий телесных и душевных Христа Спасителя. После раскаяния и выражения веры благочестивого разбойника – быть может, первого утешения для Страдальца – вдруг вместо ярких лучей южного солнца (было немного спустя после полудня) на землю спустился густой чудесный мрак и окутал Голгофу и Иерусалим.

То было свидетельство людям Бога Отца, что Он видит страдания Своего Сына, то было грозное Божественное предостережение беззаконникам, подобно псам окружившим крест Спасителя («обыдоша Мя пси мнози» Пс. 21:17). Быть может, в это время, когда испуганная грозным мраком толпа поредела у креста и, пользуясь этим, к Страдальцу приблизились люди, любившие Его, произошла глубоко трогательная сцена выражения заботы и любви умирающего Божественного Сына о Своей любимой Матери. Около девятого по еврейскому счету, а по нашему около третьего часа пополудни мучения Господа достигли высшей степени. «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» – вырывается из груди Божественного Страдальца, и потом, когда мучительнейшее из страданий на кресте, ни с чем не сравнимое томление страшной жажды овладевают Христом, Его уста произносят первое и единственное слово, вызванное телесными страданиями. «Жажду!» – произнес Страдалец.

Отведав кислый напиток, поднесенный в напитанной им губке, Он воззвал громким голосом: «Совершилось!» (Ин. 19:32) и затем – «Отче, в руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23:46).

Совершилось! Окончена земная жизнь Богочеловека; окончен величайший беспримерный подвиг страданий и любви Божественного Страдальца; исполнены все предсказания Писания о Нем. Совершилась на голгофском Кресте единая и единственная жертва Безгрешного за грехи человеческие. Совершилось на Кресте искупление и спасение людей!