V. Пастырь и паства

В царствование императора Галла (251 – 253)¹⁹ ужасное бедствие постигло Римскую империю: то была чума! Эпидемия проявилась прежде всего в Аравии, оттуда была завезена в Египет, затем проникла в северную Африку и, наконец, ужасно свирепствуя, буквально уничтожая целые города и деревни, перешла в западные провинции Римской империи. Болезнь обнаруживалась столь различными и сбивчивыми симптомами, что трудно было бы подвести ее под какой-либо определенный вид эпидемической болезни. Страшное расстройство желудка совершенно ослабляло весь организм. Внутренний огонь сжигал горло, покрывавшееся язвами и нарывами, воспалял глаза, наливавшиеся кровью, и разъедал тело больного раком. Походка становилась нетвердою; слух тупел; зрение ослабевало...²⁰

Ужасное зрелище представляет Карфаген! Воздух душен, ни малейшего движения ветра; нестерпимый африканский зной убивает всякую энергию. На улицах мертвея тишина. Дома наглухо заколочены. В некоторых из них томятся покинутые родственниками и друзьями несчастные, подвергшиеся заразе. По улицам и закоулкам там и сям валяются выброшенные трупы и, распространяя нестерпимое зловоние, заражают воздух. Но – о, ужас! Между трупами шевелится много живых: то отцы выбросили своих заболевших детей, дети – родителей, мужья – жен... По временам слышится предсмертный стон; но алчность, не боясь заразы, спешит воспользоваться беспомощным положением умирающих...²¹

В одном из просторных зданий, в наиболее удаленной от центра города улице, собралось общество христиан. Видно, тяжело у всех на душе: немое молчание оковало уста; вид мрачный, пугливый, подавленный. Те ли это, которые еще так недавно, в этом самом здании, так радостно приветствовали друг друга, тек братски обнимались, благодаря Бога за только что окончившееся гонение²²? Но вот внезапное оживление проявилось в обществе; взоры всех устремились в одну сторону; явился Киприан, любимый пастырь, отец верующих. Его взор светится милосердием и святостью. Его физиономия открыта, но важна и величава. Строгий, но без суровости, кроткий и милостивый без излишней слабости, он одинаково внушает к себе любовь и уважение²³. Одно появление, один взгляд его производит, видимо, сильное впечатление. И не даром! Все хорошо знали, что Киприан преисполнен горячей заботливости о каждом страдающем члене общества, не щадит средств для помощи нуждающимся; готов разделить скорбь каждого²⁴. Нередко приходилось ему мощным словом действовать на свою паству и возбуждать ее к великим подвигам. Он собрал и теперь верующих для того, чтобы «подавить малодушие речью и силой, почерпаемой из слова Божия, снова сделать достойными Бога и Христа тех, которые уже положили начало спасению; чтобы не смущались умножающимся случаям смертности, но пребывали бы, как твердая и непоколебимая скала, сокрушающая и яростные волны, но не сокрушаемая ими; чтобы испытания не подавляли, но укрепляли»²⁵. Речь его дышит необыкновенной силой убеждения, проникнута сильной верой, непоколебимым упованием. Его мысли и взгляды возвышенны, необыкновенны. Они никогда не потеряют своего значения²⁶. «Все, что происходить теперь, – так начинает св. Киприан свое слово, – все это предсказано Господом. Если происходит то, что было предсказано, то несомненно последует и то, что было обещано,²⁷.

Затем перед его взором предносится настоящий мир, полный борьбы, опасностей, искушений, и из этого-то мира не желать христианину удаления?! – Что представляет нам мир, как не ежедневную борьбу против диавола, как не постоянную войну и защиту против его стрел! Бедное сердце человека! Осаждаемое и окруженное со всех сторон напастями от диавола, оно с трудом защищается, едва успевая приготовлять надлежащий отпор. Оттеснит корыстолюбие – поднимается сладострастие; подавит сладострастие – на его место тотчас является честолюбие; удалится честолюбие – воспламеняется гнев, поднимает голову гордость, возвышается высокомерие; зависть разрушает согласие, соревнование – дружбу. Вот сколько бурь должен выдержать наш дух ежедневно, как много опасностей угрожают сердцу²⁸. И находят удовольствие и счастье в этом положении, когда приходится стоять под мечами врага, вместо того, чтобы желать через скорую смерть поспешить ко Христу?! Не должен ли христианин, – спрашивает он, вполне разделяя мрачные предчувствия своего времени²⁹, – всем сердцем желать удаления из этого мира, который уже обветшал и созрел для погибели? Мир при своем конце объят бурными возмущениями губительных зол³⁰; тяжкие бедствия начались; угрожают еще более тяжкие, а ты не считаешь для себя за благо, что можешь раньше покинуть этот свет? Если в твоем жилище затрясутся стены, разрушится потолок, весь твой дом от ветхости будет угрожать падением, не поспешишь ли ты со всей скоростью оставить его? Если свирепая буря во время плавания, до небес воздымая волны, будет грозить скорым кораблекрушением, не поспешишь ли ты поскорее достигнуть пристани? Смотри, мир колеблется и сотрясается, и ты не благодаришь Бога за то, что удаляясь раньше, избегаешь всеобщего крушения?³¹. Таков настоящий мир! Как не похож на него тот! Там избавление от всех зол настоящего мира. Многие из наших умерли от эпидемии, т. е. многие из наших избавились от бедствий этого света³². Там истинный мир, невозмутимый покой, прочная вечная безопасность; там пристань вечного обитания, если только ты достигнешь бессмертия, загладив грехи, влекущие за собою смерть³³. Там наша родина. А кто, странствуя по чужбине, не спешит возвратиться в милую родину? Наше отечество – рай; наши родители – патриархи³⁴. Что ж мы медлим узреть свое отечество, чтобы приветствовать там своих родителей? Там ожидает нас великое множество наших возлюбленных; многочисленное собрание родителей, братьев и детей сгорает нетерпением видеть нас; сами достигши блаженства, они заботятся лишь о нашем спасении. Это зрелище, эта возможность заключить их в свои объятья – что это за радость для них и для нас! Как велика радость в царстве небесном, невозмущаемая более мыслью о смерти, как велико блаженство вечной жизни! Там светлый лик апостолов; там собрание ликующих пророков; там лучезарное воинство мучеников, увенчанных за свою победу в борьбе и страданиях; там торжествующие девы; там получившие свою мзду человеколюбцы. С полною готовностью поспешим туда! Воскресим желание видеть их, радоваться и веселиться с ними о Господе!³⁵ И кто может не радоваться о Христе! Если видеть И. Христа есть радость³⁶, если даже мы не можем назвать никакой радости истинной, прежде чем не видели И. Христа, то какая же слепота духа, какое безрассудство любить все напасти, муки и горе этого мира и не спешить к тем радостям, которые у нас уже не могут быть отняты? А все это происходит оттого, что слаба вера, потому что никто не верит в истину того, что обещает Бог, который всегда верен, слово которого вечно и непоколебимо³⁷. Это значит вовсе не знать Бога; это значить грехом неверия оскорблять Христа Господа и Учителя верующих³⁸; это значит члену Церкви не иметь веры в доме веры. Можно ли не желать всем сердцем преобразиться в образ Христа, достигнуть небесной славы? Можно ли печалиться за умерших братий?³⁹ Они уже свободны от уз настоящего мира; они отозваны отсюда; они не потеряны для нас; они только предпосланы. Мы не должны надевать здесь траурного платья, когда они там уже облечены в белые, светлые одежды⁴⁰.

Кто должен трепетать смерти? Только тот, кто, не будучи возрожден водой и духом, предан будет адскому пламени. Только тот, для кого временная смерть есть переход к вечной смерти, кто оставляет мир для вечных мучений.⁴¹.

Некоторые недоумевали: почему несчастье поражает одинаково порок и невинность, языческое нечестие и безукоризненную нравственность христиан? Где святое провидение, где правда? Киприан превосходно разрешает эти сомнения⁴².– Что у нас не обще с ними в этом свете, пока мы живем, по закону естественного рождения, во плоти, которая одинакова у нас с ними? Пока мы живем в этом свете, мы связаны со всем человечеством узами плоти и крови, только по духу отличаемся. Пока это тленное облекает, нетление и смертное содержит, бессмертие (1Кор.15:53), и Христос призывает нас к Богу Отцу; все тягости плоти одинаковы у нас со всем человеческим родом. Так во время бесплодия голод не различает никого; так при неприятельском нашествии плен одинаково постигает всех. Заключится небо и не дает дождя – все страдают, от сухости и зноя; попадет корабль на подводный камень – все без изъятия гибнут от кораблекрушения. Точно так же и болезнь глаз и лихорадка поражают всех одинаково, пока мы в этом свете вместе со всеми носим одну плоть. И если христианин знает и помнит, под каким условием он принял веру, он должен знать и то, что ему в этом мире предстоит перенести даже больше тягостей, чем другим.⁴³. – Итак, в силу единства природы христиане подвергаются одинаковой участи с язычниками.

Наконец, всякое несчастье есть испытание. Из страха перед смертью и событиями времени равнодушные воспламеняются, распущенные сосредоточиваются, сонливые пробуждаются, отпавшие побуждаются к возвращению, язычники спешат обратиться к вере, старейшие из верующих призываются к спокойствию, юное и многочисленное воинство с большим мужеством становится под знамена и в час битвы бесстрашно ополчается на врага, если во время эпидемии наступает война. Чума, которая представляется столь ужасной и убийственной, испытывает праведность каждого, взвешивает и оценивает сердце человечества: заботятся ли здоровые о больных; искренно ли любят близкие своих друзей; милуют ли господа своих больных слуг; не отказывают ли врачи в помощи прибегающим к ним с мольбою больным; жестокие сдерживают ли свою горячность и необузданность хищники и лихоимцы; по крайней мере, из страха смерти погашают ли жажду стяжания; гордые сгибают ли свою шею... Это упражнение для нас, а не гроб. Это дает нам славу мужества и, научая презирать смерть, приготовляет к венцу. Это значит для христиан: через страдания к радости, через борьбу к победе, через терпение к прославлению⁴⁴. Не насладившись жизнью, вне всяких тревог житейских – нет⁴⁵! скорее, претерпев здесь всевозможные удары судьбы, христианин достигнет вечной радости! Ты можешь потерять все твое состояние, твое тело может подвергнуться изнурительной болезни или быть измучено до крови, ты можешь несчастным образом лишиться супруги, детей и друзей, пусть все это не будет для тебя камнем преткновения или соблазном, но только борьбой⁴⁶. Ведь не начав борьбы, не получишь победы. А достигши победы в борьбе, ты – победитель, получишь венец...⁴⁷ Какое величие – бороться против ударов разрушения и смерти со всей силой непоколебимой души! Какая высота духа в то время, как все человечество ниспровергается в развалинах, среди общего крушения стоять твердо и прямо, а не лежат низринутым вместе с теми, кто не имеет никакой надежды на Бога! Радоваться мы должны и пользоваться благоприятным моментом: мужественно обнаружив свою веру, поспешим ко Христу тесным путем Христа, перенесем благодушно все тягости жизни и получим от Него награду...⁴⁸ Не может последовать вечная жизнь, если прежде не наступит удаление из этой жизни. И чем сильнее напасть, борьба, испытание, тем ближе избавление. Царствие Божие уже близко. Награда жизни и радость вечного блаженства и всегдашняя безмятежность и обладание потерянным раем уже приближаются. Уже небесное последует за земным, и великое за малым, и вечное за временным»⁴⁹.

Трудно изобразить действие, произведенное словами любимого пастыря на общество. В несколько минут оно как бы переродилось. На лицах нет и следа прежнего уныния. Бодрость воскресла. Богатые спешат сложить у ног пастыря золото; бедные, но сильные телом спешат на стогны города – погребать трупы; слабые – ходить за больными. Все, кто мог, спешил пожертвовать всеми зависящими от него средствами. Кротко и любовно смотрит маститый пастырь но свою паству, любуется и радуется ей, как отец, любимым детищем. Но вот он дает знак. Все снова стихает, и собрание с изумлением и восторгом внимает следующим словам своего пастыря:

«Если мы ограничимся благодеяниями только в отношении к своим (т. е. к христианам), то мы поступим как язычники и мытари. Но если мы чада Божии, Отца небесного, который повелевает светить солнцу, посылает дождь на праведных и неправедных, рассыпает свои дары и благодеяния не только Своим, но и тем, которые по сердцу далеко отстоят от Него, то мы должны доказать на деле, действительно ли мы стремимся стать совершенными, как Отец наш небесный совершен есть, действительно ли, по слову Его, благословляем тех, которые нас преследуют, – мы должны оказать добро и необходимую помощь своим гонителям».

Громким одобрением встретило общество последнее слово св. Киприана. Он хорошо знал сердце своей паствы...

Все обещанное было исполнено с величайшей ревностью, к крайнему изумлению язычников, и язва скоро, мало-помалу стала утихать в Карфагене⁵⁰.