Глава IV

По случаю смерти патриарха Адриана в 1700-м году Курбатов, знаменитый петровский «прибыльщик», изобретатель гербовой бумаги в России, оберегатель государевой казны, надсмотрщик «как бы учинить прибыток государевой казне», писал «великому государю Царю и великому князю Петру Алексеевичу, всея России самодержцу»: «больному патриарху трудно было смотреть за всем; отчего происходили беспорядки по духовному управлению... Избранием патриарха думаю повременить. Определение в священный чин можно поручить хорошему архиерею с пятью учеными монахами. Для надзора же за всем и для сбора домовой казны надобно непременно назначить человека надежного: там большие беспорядки. Необходимо распорядиться монастырскими и архиерейскими имениями, – учредить особливый расправный приказ для сбора и хранения казны, которая теперь погибает по прихотям владельцев... Из мирских для смотрения за казной и для сбора ея очень хорош Иван Алексеевич Мусин-Пушкин и стольник Дмитрий Протасьев²⁵⁷. – Января 24-го дня 1701-го года издан Именной указ, в котором повелевалось: «Дом святейшего патриарха и домы ж архиерейские и монастырские дела ведать боярину Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину, а с ним у тех дел быть дьяку Ефиму Зотову, и сидеть на Патриарше дворе в палатах, где был Патриарший Разряд, и писать Монастырским Приказом, а в Приказе Большого Дворца монастырских дел не ведать и прежние дела отослать в тот же Приказ²⁵⁸. – Из сопоставления этого именного указа с письмом прибыльщика Курбатова можно видеть, что Петр давно уже намеревался взять от церковных учреждений управление их имуществами в ведение государства и что Курбатов указал государю удобный момент для предположенной передачи. Так восстановлен был Монастырский Приказ в 1701-м году.

За первым указом о его восстановлении скоро последовал ряд именных указов, которыми предписывалась ему деятельность. С каждым указом права его возрастали; сила увеличивалась; деятельность усложнялась; предметы ведомства умножались; наконец, в общем итоге Монастырской Приказ является таким учреждением, в котором совмещалось странное разнообразие дел, какого не было ни в одном современном ему государственном учреждении. По-видимому, предмет его занятий составляли дела по всем возможным в государстве отношениям. – Мы будем следить за разными сторонами истории и деятельности Приказа в исторической форме, насколько, разумеется, это возможно для нас по количеству материалов, в нашем распоряжении находящихся. Приходится здесь же заметить, что Приказ, восстановленный в 1701-м году снова закрылся в 1720-м, а в следующем 1721-м году еще раз был восстановлен и прожил до конца 1724-го года, когда он навсегда покончил свое существование со своим именем. В настоящей главе соответственно плану нашего исследования, мы будем главным образом ограничиваться периодом существования Приказа от 1701 года до вторичного его закрытия в 1720-м году. Но по необходимости переступим эти хронологические пределы при рассмотрении таких сторон Приказа, которые от перемен в его судьбе в течение 1720 –1725 годов не потерпели существенного изменения и которые могут быть лучше уяснены при возможном для нас цельном обозрении их за все время существования петровского Приказа.

По положению своему в ряду других государственных учреждений, петровский Монастырской Приказ 1701-го года явился высшим, центральным для всей России по особому ведомству, учреждением, специально посвященным, в общем итоге его деятельности, преобразовательным целям Петра по отношению к Церкви. Он равен был всем прочим приказам и представляет одно из последних по времени произведений приказной системы устройства государственных учреждений. Из прочих приказов он получал памяти, равно как и им отписывался памятями²⁵⁹, и был совершенно независим от них. Он стоял, отдельно, «особно», самостоятельно, как и всякий другой приказ. С учреждением сената, как высшего правительственного места, в котором сосредоточивалось все высшее государственное управление, Монастырский Приказ в 1711-м году был подчинен ему, наравне с другими приказами, как низшее .его учреждение. От сената исходили в Приказ указы, а из Приказа восходили в сенат доношения. Сенат был высшим контрольным учреждением в финансовых делах приказа; поэтому из него представлялись в сенат месячные, третные и годовые ведомости о сборах, повинностях и расходах его ведомства²⁶⁰. В пререканиях своих с другими государственными учреждениями по предметам своей деятельности Приказ прибегал к сенату, как высшему судии, который решал вопросы о компетенции²⁶¹. – В судебных случаях по духовным делам особой важности боярин Монастырского Приказа имел участие в заседаниях сенаторов, вместе с Блюстителем патриаршего престола²⁶². – Финансовую отчетность Приказ представлял, впрочем, не только в сенат, но и в Ближнюю Канцелярию Государя. Только контроль, производившийся от времени до времени в Канцелярии по особым поручениям государя, был мерой чрезвычайной и временной, и не только по отношению к ведомству Приказа, но и других263. – С проведением длинной цепи должностей фискалов во все государственные сферы и ведомство Монастырского Приказа подлежало также надзору их: в самом Приказе был особый фискал, значение которого здесь, впрочем, не было заметно. – Повое областное устройство России, начатое Петром с 1707-го года, – образование губерний, провинций, ландратов, комендантств и обер-коменданств, – имело влияние в разные времена на положение местных управителей ведомства приказа. Дело в том, что петровское, областное устройство, по существу своему, по ходу развития форм государственных учреждений в первой четверти XVIII века, наконец по мысли, целям и планам преобразователя, подавало по многим местам законные поводы областным правителям, как увидим ниже, вмешиваться в ведомство Приказа264. Но ведомство Приказа стремилось охранить себя от вмешательств в его сферу провинциальных общих государственных учреждений и силилось остаться особо, независимо от областных правителей. Ему невозможно было, по ходу развития областных учреждений, решительно отстранить себя от всяких связей с ними: в отправлении некоторых общих государственных податей и повинностей ведомство Приказа не избежало посредства провинциальных учреждений между собой и высшими государственными учреждениями²⁶⁵; даже оно платило повсегодные подати на ландратов, приказных и на губернские канцелярии²⁶⁶. При всем том Монастырской Приказ умел до времени отстоять особность или отдельность своего ведомства и неподчиненность его областным учреждениям как в личном своем составе, так и в лице своих местных чиновников. По его заботливости, приказы обязаны были посылать свои требования в ведомство Приказа, особо от общих провинциальных учреждений²⁶⁷. Местные чиновники Приказа, без послушных от него указов, не обязывались выполнять и не выполняли требований ни приказов, ни областных властей²⁶⁸. Воеводам и ландратам запрещался даже въезд в вотчины Приказа²⁶⁹. Губернаторы же обязаны были исполнять указы Приказа, но не имели прав сами по себе входить в распоряжения его ведомством²⁷⁰. Если Монастырскому Приказу удалось до поры отстоять независимость своего ведомства от областных общих учреждений, провинциальных и губернских; то он и сам и все его ведомство под его управлением не устояли пред Коллегиями. – План коллегиального устройства петровских государственных учреждений окончательно созрел в 1718-м году. В этом году коллегии уже были сформированы; предметы их ведомства разграничены и определены; для каждой коллегии назначен был известный род предметов, от которых они получали свои названия на иностранных языках; личный состав их был готов; они приготовлялись к вступлению в отправления своих обязанностей; из них и из сената разосланы по всем приказам указы – быть послушными требованиям и указам коллегий. Совершенное же открытие их назначено было в 1720-м году. По делам Церкви учрежден был Св. Синод. Для финансовой части устроились две коллегии: Камер-коллегия, которая имела заведовать всеми государственными доходами по всей России, и Штатс-контор-коллегия, назначение которой – следить за всеми государственными расходами. В 1718-м году разосланы были по всем губерниям и приказам сенатские указы о доставлены в Штатс-контору ведомостей о количестве всех казенных сборов, доходов и расходов по всем статьям, с запрещением расходовать без ее Указов²⁷¹ ). В 1719-м году узаконено было, чтобы ни одно учреждение не действовало в сборах недоимок и податей без указов камер-коллегии²⁷². Та и другая коллегия получили свои регламенты, в которых ясно указывается общегосударственное значение их по делам финансовым. В частности Монастырскому Приказу, «к боярину князю Петру Ивановичу Прозоровскому, в 1718 и 1719-м годах... из Штатс-конторы посланы были указы многие» о том, чтобы были присланы к ней из Приказа «без всякого мотчания» ведомости и подлинные книги о приходах и расходах в его ведомстве, чтобы из него отправлялись платежи по указам ее и чтобы он «присылал о том в Штатс-контор-коллегию рапорты немедленно»²⁷³. – Для судных дел учреждена была Юстиц-коллегия, тоже как общее государственное учреждение. – Итак, по новому коллегиальному устройству государственных учреждений, части финансовая, судебная и духовных дел от Приказа должны отделиться и поступить по роду их в особые специальные учреждения. Но эти части составляли главный предмет занятий Приказа, а остальные за тем предметы его ведения, как тесно соединенные с первыми, не требовали особого самостоятельная учреждения. Следовательно, закрытие Монастырского Приказа, с открытием действий коллегий, должно было последовать неминуемо. Действительно, – «августа в 17 день 1720 года Великий Государь указал, по именному своему, Царского Величества, указу, из приказов тех, которые были под ведением боярина князя Петра Ивановича Прозоровского, Монастырскому Приказу не быть, и Монастырского и Казенного Патриарша и Приказу большия казны всяких настоящих и доимочных сборов дела разобрав и описав отослать с дьяками и подьячими, которые при тех делах были, под ведение Камер-коллегии, кому по указу из оной коллегии принять будет определено; а государственные вещи, которые обретаются в его государевой казне и в мастерской палате и в патриаршем Казенном приказе отдать в сохранение в Штатс-контор-коллегию и чтоб оная их принять указала; а челобитчиков судебные и гражданские из помянутых приказов дела с дьяками и подьячими, у тех дел будучими (sic), отослать в Юстиц-коллегию. О чем в Камер и Штатс-контор и в Юстиц-коллегии, также и для ведома в Монастырской Приказ указы из сената посланы»²⁷⁴. Требования указа были выполнены без замедления. Камер- Коллегия приняла все книги и дела Приказа, предписала своим областным чиновникам-камерирам и комиссарам вступить в сборы с вотчин Приказа и ввела все вотчины его в общее счисление государства. Штатс-контор-коллегия отправила особого чиновника принять в свое ведение все сокровища Приказа, взятые им, в свою очередь, от церковных учреждений. «Сент. 23 д. 1720 г. по требованию указами из канцелярии земских дел челобитчиковы судебные и гражданские, вершенные и невершенные дела, с которых вершенных дел довелось взять и пошлины в Монастырской Приказ многое число, из Монастырского Приказа с подьячим с Михайлом Аристовым с товарищи, которые у тех дел были, и по тем делам колодники отосланы в помянутую земскую канцелярию»²⁷⁵ Таким образом, введение коллегий, как общих государственных учреждений, устроенных на распределении государственных дел по их существу, уничтожило петровский Монастырской Приказ 1701 года. Но он скоро снова явился, только при других отношениях и в другом виде по своему личному составу. Посмотрим теперь на личный состав Приказа 1701 года.

По личному своему составу Монастырский Приказ в период от 1701 до 1720 года был весьма прост и несложен, как и все учреждения приказной системы. Во главе его стоял боярин, который иногда, весьма редко, назывался судьей. Значение его, как главы Приказа и как должностного лица276, вполне подтверждает ту теорию о составе приказов, по которой лица, заведовавшие ими, действовали по поручению государя277. Это подтверждается всеми документами Монастырского Приказа. По отношению к нему не может быть и спора: коллегиальной или единоличной формы было его устройство. Коллегиальной формы и тени нет в его устройстве. Решения дел производились в нем «по указу великого государя царя и великого князя и по приговору боярина» графа или князя. Боярин везде является единолично. Правда в 1714 году был именной указ и в Приказе Монастырском о том, чтобы решения дел в нем происходили по большинству голосов. Указ этот записан в Приказе для руководства в книгу указов278 ). Большая часть документов, поступавших в Приказ, обращалась к нему в следующей форме: «тебе, боярину такому-то, с товарищи». Но дело в том, что в Монастырском Приказе вовсе не было лиц, которые бы могли стоять рядом с боярином графом или князем и которые бы наравне с ним могли подавать голос при решении. Под товарищами нельзя более разуметь никого, кроме дьяков279, подьячих и приказных,      или вообще всего состава Приказа. Кроме этих канцелярских чиновников, также исполнителей-приставов и служителей, никого не было в Приказе. Но все эти лица были в полной подчиненности и зависимости от боярина. Дьяков в Монастырском Приказе в 1701-м году было четыре280 подьячих – очень значительное количество, равно как и приказных людей. Подьячие и приказные различались между собой по количеству получаемого жалованья281, по особым степеням, – подьячие первой, средней и третьей статьи или степени, или старые, средние и молодые, – и по повытьям, – которые поручались им. Штат их сначала не был определен законом или правилами. Назначение их на службу зависело исключительно от боярина. Но число их ограничивалось количеством сумм, ассигнованных на содержание Приказа. При Мусине старых подьячих было 20, средних 8, молодых 71, – итого 99 человек282. Повытья назывались большею частью по именам старых подьячих, ими заведовавших; разделение Приказа на повытья основывалось не столько на роде дел, сколько на количестве дворов, поручаемых их ведению. Для исполнения по делам Приказа были при нем пристава – окладные (5 человек)²⁸³, получавшие определенное жалованье, и неокладные (17 чел.); для караулов и посылок служили драгуны «набору» Монастырского Приказа и отставные солдаты, из которых часть (7 чел.) была в окладе, а другая (12 чел. и более) служила без определенного оклада. – Содержание Приказа получалось из доходов его. До 1705 года, по определению Мусина, один старый подьячий получал оклад в 25 руб., другие по 20 и 15 руб., молодые от 5 до 1 руб. в год. С 1705 года, по именному указу, «для свейской службы» выдавалось половинное жалованье из определенных приказным и подьячим окладов. Табелью 1710 г. определено было на подьячих, приставов и сторожей 172 р., на прогоны 303 р., на приказные расходы 135 р. и бумажных дел мастерам 24 р., – итого 634 р.²⁸⁴. О жалованье дьяков в ней не упоминается, равно и об окладе боярина. Дьяки и боярин едва ли и получали определенный оклад. В 1703 году Мусину-Пушкину пожаловано было «вместо жалованья» село Образцово с деревнями из вотчин Суздальского Евфимиева монастыря, «пока он будет в Приказе». По всей вероятности и преемник его в Приказе князь Прозоровской получил ту же вотчину вместо жалованья. Во всяком случае о жалованье боярину Приказа 1701–1720 годов мы не встретили указаний в делах и книгах Приказа, хотя о содержании других чинов Приказа есть ясные определения. Дьяки²⁸⁵, а равно и подьячие, сверх помянутых окладов «довольствовались от архиерейских домов и монастырей почестными дачами, как деньгами, так и хлебными всякими запасы за приказные к тем их архиерейским домам и монастырям всякие труды; понеже от тех архиерейских домов и монастырей до определения их были многие разные прошения о определении им вотчин и доходов в окладные им дачи и на церковное и на всякое строение и другие разнообразные по их прошениям дела; также довольствовались и от платежей со крестьян денежных всяких сборов; потому что во оных годах со всего государства были сборы с вотчин ведомства того Монастырского Приказа в Монастырском Приказе. В тех же годах было от Монастырского Приказа определение в монастыри келарям и казначеям, а в вотчины ведомцом. Также всего государства были судные и розыскные и другие всякие дела, что ни касалось до вотчин ведомства Монастырского Приказа, от которых потому ж довольствовались»²⁸⁶. В 1715 году по именному указу определен штат Приказа, и положено чиновникам жалованья²⁸⁷: 2 секретарям и 2 дьякам по 120 р., всем 480 р. и хлеба по 30 юфтей; 13 канцеляристам по 60 р., всем 780 р. и хлеба по 15 юфтей; И подканцеляристам по 40 р., всем 440 р. и хлеба по 10 юфтей; 76 копиистам по 15 р., всем 540 р. и хлеба по 5 юфтей; 30 драгунам по 45 коп. на месяц, всем 163 руб. 80 коп.; – итого 2,403 руб. 80 коп. – Кроме означенного штата служилых людей, Приказ в первое время имел в своем распоряжении для целей службы патриарших дворян и стольников, патриарших и архиерейских боярских детей и приказных людей, монастырских стряпчих и т. п. Всех этих лиц передали Приказу церковный власти и учреждения XVII в. Число их было весьма значительно. Одних патриарших дворян и стольников было до 40 фамилий²⁸⁸. Каждый значительный монастырь имел своего стряпчего и приказных. Во всяком архиерейском доме были боярские дети, дьяки и приказные. Монастырский Приказ мог требовать всех их к исполнению своих поручений²⁸⁹. Поэтому он в первое время своего существования не нуждался в служилых людях и не употреблял поисков на людей для службы. Он имел их достаточно и мог наделять ими подведомственные ему учреждения. Но правительство, нуждавшееся в служилых людях, скоро обратило внимание на богатство Приказа в годных, по тогдашнему времени, к службе людях. Патриарших дворян и стольников уже с 1703 года стали вызывать к государевой военной службе²⁹⁰. С течением времени все дворяне, стольники      и, дети боярские перешли в ведение сената, и Приказ не мог считать их в. своей власти. При архиерейских домах также сложился определенный, уменьшенный в сравнении с XVII веком, штат дьяков и приказных. Монастырские стряпчие имели свои занятия при монастырях; Приказ весьма часто распоряжался ими по своему усмотрению, но их невозможно было совсем отнимать от мест их занятий. Вследствие всего этого Приказ с течением времени стал даже нуждаться в служилых людях для посылок в вотчины. Недостаток их он отчасти восполнял приглашенными из «разных чинов московских людей»²⁹¹. Но и этим путем не всегда восполнялся нужный ему комплект. С закрытием Приказа все чиновники его вместе с делами, у которых они были, перешли по указаниям правительства в подлежащие места.

і

По предметам своего ведомства Монастырский Приказ 1701–1720 годов отличался преимущественно пред другими приказами необычайным разнообразием, разнохарактерностью, сложностью и множеством дел.

Прежде всего ему велено было принять из-под власти церковных учреждений в свое ведение все вообще имущества и вотчины патриаршего и архиерейских домов и монастырей²⁹². Имущества при приеме должны быть приведены в известность, «переписаны». Для переписи указано послать «царедворцев из людей добрых». Из Приказа разосланы были по архиерейским домам и монастырям стольники, дворяне, приказные; назначены отчасти для этого и стряпчие монастырские. Одних стольников было отправлено человек до 40²⁹³. В тоже время и со стороны монастырских властей представлялись      переписи в. Приказ²⁹⁴. Переписчики, являясь на место назначения, требовали существующая описи, предпринимали меры против исчезновения наличного имущества, запечатывали, напр., церкви, ризницы и пр., принимали имения по описям, составляли новый инвентарь, вносили в него все, не записанное в прежние описи, – и составляли таким образом переписные книги в присутствии церковных властей. Эти книги представляли как бы акт передачи имущества от церковных учреждений Монастырскому Приказу. Для того, чтобы яснее видеть, что составляло предмет переписи, – мы представили в Приложениях два акта о производстве переписи в монастырях²⁹⁵.В вотчинах переписывался каждый дом отдельно, с обозначением количества земли, к нему относящейся, оброка, с нее идущего, недоимки, если есть она и пр.²⁹⁶. По составивлении переписной книги в известном монастыре или архиерейском доме, один экземпляр ее за руками переписчика и сдатчика оставлялся в учреждении церковном, а другой отсылался в Приказ. Переписных книг 1701 года сохранилось значительное количество доселе в архиве Приказа²⁹⁷. Они составляют богатый источник для нашего предмета и драгоценнеший материал для истории русской жизни конца XVII и начала XVIII веков во всех отношениях. При переписке и приеме имуществ предписано было произвести строгую поверку в распоряжения монастырской казной. Если «на властях монастырских явятся начетные деньги», было приказано «на них править, пока не заплатят»²⁹⁸, т. е. бить на правеже, что и выполнялось. При приеме открывалось богатство монастырей, их доходы, количество вотчин и оброков с них. Так, например, костромской Ипатиевский монастырь, при сдаче своего имущества в ведомство Монастырского Приказа по переписным книгам 186 г., имел за собою в вотчинах, рассеянных по нынешним губерниям Костромской, Ярославской, Московской и Владимирской, 3848 дворов, в них людей 12590. Оброку платили монастырю каждогодно 2056 р. 26 алт. 4 д. деньгами, 764¹/₂ четверти ржи, 1017 четвертей 1¹/₂ четверика овса и 12 четвертей ячменя. Кроме того крестьяне пахали на монастырь 377 десятин, косили 16011 копен сена и исправляли разные работы в монастыре и вотчинах²⁹⁹. – Перепись, начавшаяся в 1701 году, продолжалась несколько годов. Она замедлилась по причине сложности дела, по недостатку способных и усердных к тому переписчиков, по переменчивости судьбы их и по многочисленности занятий. В 1707 г. на основании частных переписных книг составлена была общая, генеральная табель, которой мы, к сожалению, во всей целости не нашли в архивах. В ней определены были доходы Приказа во всех вотчин его ведомств и расходы окладные. Эта табель скоро должна была подвергнуться изменениям. Она была неполная: в нее не вошли все, ведомые в Приказе, местности. Частные переписи продолжались и после 1707 года, пока не наступила государственная надобность в новой переписи. В 1707 г. государство, подучившее областное административное деление на провинции и губернии, потребовало и от Монастырского Приказа соответственного общему делению расписания его ведомства по губерниям и провинциям. Между тем, доселе перепись была по вотчинам, монастырям и епархиям, что не совпадаю с новым государственным делением. Новая перепись началась по распоряжениям Приказа в 1709 году³⁰⁰, а в 1710 и по указу из Царского Разряда³⁰¹. Приказ поручил от себя составление новых переписных книг частью монастырским стряпчим, которые стали почти вполне зависимыми от него чиновниками, частью особым нарочно посланным чиновникам. Из Разряда отправлены были во все города Московской губернии «разные чины» для учинения переписи, которым вотчины монастырского ведомства обязаны были послушанием, вследствие послушных указов, разосланных Приказом по требованию Разряда. На основании частных переписных книг, составленных в 1710 году, явилась в Приказе табель 1710 года. В ней определялось количество дворов в ведомстве Приказа по новому счислению, – доходов с разных оброчных статей и окладных расходов в измененном против табели 1707 года виде. Табель 1710 года имеет особое значение в истории Приказа и церковных вотчин. – При переписи крестьянских дворов не делали между ними никакого различия по их прежним правам. При раскладке государственных податей на вотчины монастырского ведомства все вообще крестьяне с 1710 г. были уравняемы. Между тем, как известно, до 1710 года были разные виды крестьянства в вотчинах церковных учреждений, – именно были: черносошные, половинники и полные. Перепись 1710 года совершенно сгладила различие их, которое давало черносошным и половинникам в сравнении с другими крестьянами много льгот, издавна им жалованными грамотами присвоенных. Этих льгот отыскивали впоследствии крестьяне, но уже безуспешно³⁰². – Перепись 1710 года доставила возможность понять сравнительное состояние вотчин монастырского ведомства по истечении 10 лет управления ими Приказом с тем временем, когда они находились в ведении церковных учреждений³⁰³. К сожалению, мы и этой табели вполне не видели в архивах. Но частные переписные книги вотчин отдельных монастырей или отдельных вотчин какого-либо монастыря доставляют очень достаточный материал для сравнительного уяснения положения их до и после 1700 года. Несомненные статистические данные убеждают, что число дворов в вотчинах и количество денежного и хлебного сбора с них уменьшилось в весьма значительной пропорции. Например, в пределах Московской губернии во всех церковных вотчинах по переписным книгам 186 года было 63,962 двора, а по табели 1710 года 57,644 двора; следовательно, количество дворов в 10 лет уменьшилось на 6,317 дворов³⁰⁴. В Вологодском уезде по переписным книгам 186 г. значилось за церковными учреждениями 5970 дворов, а в 1710 году оказалось только 3310 дворов³⁰⁵). В вотчинах Ипатиевского монастыря³⁰⁶ в переписных книгах 186 г. написано 3848 дворов и 12590 человек, а по переписи стряпчего Ивана Сурмина в 1709 году «явилось токмо» 768 дворов и т. д. – В государственном отношении табель 1710 года важна потому, что она твердо установила доходы и расходы Монастырского Приказа. Но в высшей степени замечательно, что правительство при раскладке государственных податей и повинностей и после 1710 г, принимало в основание для Московской и др. губерний перепись 1710 г., а переписные книги 186. Причина понятна. Правительство, нуждавшееся в деньгах, охотнее пользовалось для своих целей, для извлечения возможно больших доходов, такими книгами, по которым значилось большее количество дворов, чем такими переписями, по которым оказалось меньшее количество. Перепись 1710 г. принималась в основание при раскладке государственных податей и повинностей по отношению только к губерниям: Киевской, Воронежской, Смоленской, Сибирской и отчасти Нижегородской, Казанской и Архангелородской. По отношению к некоторым провинциям и последних трех провинций она не прилагалась; потому что одни из них облагались по книгам 186 г., а другие переписаны были позднее, – в (напр., Вятская провинция) и в 1719 годах (часть Казанской, Пензенской и др.)³⁰⁷. Но правительство не удовольствовалось переписью 1710 г. и по отношению к тем губерниям, в которых она была произведена и к которым оно прилагало при раскладке податей и повинностей ее или перепись 186 г. В 1715 г. предписана была новая, так называемая, ландратская перепись по Петербургской и Московской губерниям. Она назвалась так потому, что к выполнению ее были призваны ландраты, местные власти в городах и уездах, которые разделены были по ландратским долям. Ландратам указано было сделать перепись в вотчинах всех ведомств. Управители вотчин ведомств Монастырского Приказа обязаны были послушными из Приказа указами содействовать ландратской переписи в кругу их долей³⁰⁸. Ландратская перепись обнаружила убыль дворов в Московской губернии даже против табели 1710 года на 13,295 дворов в вотчинах монастырских³⁰⁹. Правительство не принимало и этой переписи в расчет при государственных сборах. – Из всего сказанного о приведении в известность имуществ монастырей, архиерейских и патриаршего домов трудами или содействием Монастырского Приказа можно видеть, что все это ему стоило многих хлопот, издержек и усилий. Но эти усилия и хлопоты не были успешны. Все вообще переписные книги, составленные в течение периода от 1700 до 1720 года, были неудовлетворительны для государственных надобностей и требований. Переписи не привели в точную и полную известность экономического состояния церковных имуществ. Всех сведений относительно церковных учреждений и имений, собранных о них Приказом, нельзя было от него получить; потому что и сам он не владел ими. Государство нередко требовало от него сведений о монастырях, числе их, количестве доходов и т. п. Но Приказ не в состоянии был дать ответов на запросы. В 1718 году Сенат и Штатс-контор-коллегия требовали от него полных ведомостей о количестве всяких сборов с разных классов людей, ему подвластных, – и Приказ после многих указов не мог выполнить требований³¹⁰. Камер-коллегия в том же году спрашивала от Приказа ведомостей о ружных монастырях и церквах: Приказ чрез год прислал ей ведомость, которая оказалась неполной. Коллегия ожидала полной – и ход дел останавливался³¹¹ . Впоследствии Св. Синод обращался к Приказу для сведений о состоянии вотчин его ведомства в течение 1700–1720 годов, – и сведений в Приказе оказалось чрезвычайно недостаточно³¹². Между тем правительство пришло к мысли изменить основание раскладки государственных податей и повинностей: оно решилось принять в основание этой раскладки, вместо прежнего дворового счисления, количество душ мужеского пола. Указом 1719–1720 годов образовалась особая канцелярия бригадира и генерального ревизора г. Зотова для составления сказок о душах мужеска пола. В 1720 году разосланы были генералы, штаб- и обер-офицеры по губерниям и провинциям для свидетельства душ. Святейший Синод, имевший в это время Приказ под своим начальством, обращался уже не к нему за сведениями о народонаселении церковных вотчин, а в канцелярию Зотова. Относительно сведений о монастырях Святейший Синод принимал особые меры, не находя в делах Приказа до 1720 г. всех требуемых известий³¹³. Между тем, сам Государь Петр и его преемники несколько раз указами предписывали о собрании возможно полных сведений о монастырях, их имуществах и доходах епархиальных архиереев³¹⁴. Уже в 1764 году Комиссия о духовных имениях, при помощи Коллегии Экономии составила такие ведомости об епархиях, монастырях, их имуществах и доходах, которые послужили основанием для введения штатов монастырей и епархиального управления, которые в главных своих началах действуют и поныне.

Из представленных нами фактов о ходе приведения в известность церковных вотчин в Монастырском Приказе видно, что весьма трудно определить с несомненной и совершенной точностью объем ведомства Приказа, потому что и сам Приказ не мог так определить этого объема. Но нельзя сказать, чтобы переписи Приказа не достигли никакого результата. Он стремился определить объем своего ведомства на основании статистических чисел, которые сохранились доселе в делах Приказа. Мы знаем, что дворовое счисление было основанием определения богатства и народонаселения России до введения подушной подати в России. Поэтому и объем ведомства Приказа определялся количеством дворов. По одним известиям Приказа, сначала в его ведении было 137.823 двора во всех епархиях, за исключением Сибирской, Псковской и Астраханской³¹⁵. По другим известиям Приказа от 1723 г. в архиерейских, монастырских и церковных вотчинах, по переписным книгам 186 г., – кроме патриарших и епархий Новгородской, Псковской, Сибирской и Астраханской, о которых в Приказе не было сведений, потому что они состояли в особых управлениях, – значилось 107,777 дворов³¹⁶. По третьим известиям, Приказ, за раздачей вотчин маловотчинным монастырям, оставил в своем ведении 107,754 двора крестьянских и 17175 дворов, принадлежавшими» служащим церкви³¹⁷. Из принятых в свое ведение Приказ роздал и продал разным лицам в вечное владение, поименным указами по собственный распоряжениям, как сам показывает, 1097 дворов, кроме отданных в другие приказы и причисленных к разным учреждениям по государственным Надобностям³¹⁸. После разделения государства на губернии Приказ считал в своем ведении по разным губерниям дворов 103,514³¹⁹. – При передаче всех церковных вотчин снова в ведение церкви дворовое счисление в них оказалось в ином количестве. Камер-коллегия, принявшая в свое ведомство не только всю область Приказа, но и все церковные вотчины, находившиеся в ведении разных приказов, насчитала при передаче в синодальное управление в них по одним ведомостям 153254¹/₂ дв., по другим 150599¹/₃, по третьим 145665¹/₂, по четвертым 144,906 двор.³²⁰, а по собранными известиям из епархий нашлось 144492¹/₂ дв. Означенные количества во всяком случае свидетельствуют, что количество дворов в церковных вотчинах в период управления и ведения ими в Монастырском Приказе не было в точности исследовано³²¹.

Монастырский Приказ 1701 года, вместе с приемом в государственную собственность и приведением в известность церковных имуществ, вступал в управление всеми патриаршими, архиерейскими, монастырскими и церковными вотчинами. Совокупность этих вотчин под управлением Приказа образовала особое ведомство. Судьба управления его характеристически изображает историю Приказа, встречу приказной системы управления, господствовавшей в России в XVI и XVII веках, с новым центрально-областным государственным устройством XVIII в., и влияние перевода церковных вотчин в ведение приказного учреждения на благосостояние их. – Мы упоминали уже, что Монастырский Приказ, как государственное учреждение, есть произведение старой России, – приказной системы управления. Ему приказана деятельность, но не даны законы и правила для управления. Ему отведена весьма значительная часть государства, территориально раздробленная по всему громадному пространству России на бесчисленное множество отдельных участков, на которых веками создалась особая гражданская жизнь в разнообразных местных оттенках, – но как управлять этою частью, – ему не указано. Ведомство Приказа до его учреждения не имело общего централизующего управления. Приказ явился теперь таким учреждением, в котором сосредоточивалось управление всех церковных вотчин. Как единственное центральное учреждение для управления значительнейшею частью³²² народонаселения обширного государства, Приказ, по-видимому, не мог действовать без областных учреждений. Законодательство же не дало ему инструкций для установления областных инстанций. Оснований для устройства областного управления не было ни в опыте государства, ни в теории Приказа. Таким образом, Приказу оставалось практикой дойти до установления областных инстанций и областного управления. Прежнее местное вотчинное управление, по воле государя, должно было также измениться: вместо прежних посельских старцев приказано было поставить приказчиков, с новым характером³²³. – Итак, Приказу предоставлено устроить вновь все управление своего ведомства с тем, чтобы прежние владельцы не могли стеснять воли государства в их владениях. Приказ не создал и не принял никакого правильного, определенного административного деления своего ведомства, но не затруднился вступить в управление. Отстранив от всех вотчин прежних владельцев, он призвал к управлению отдельными частями своего ведомства патриарших дворян, стольников, монастырских стряпчих, московских разных чинов людей и разослал их по всем сторонам государства. При распределении частей управления на управителей он не руководствовался постоянными и твердыми правилами. Волей или неволей он должен был приноровляться к системе деления вотчин при прежних владельцах. Он отличал патриаршие вотчины от архиерейских, эти – от монастырских и т. д. В патриаршие посылались дворяне патриаршие, в архиерейские – стольники, в монастырские и церковные – стольники, разные чины, ведомцы, стряпчие. Но прежняя система деления вотчин по владельцам не считалась в Приказе всегда обязательной при разграничении частей его ведомства для управления. Стольников он посылал большей частью в города, из которых они управляли или вотчинами, находящимися в уезде этого города, или вотчинами одного и нескольких монастырей, или вотчинами всей епархии³²⁴ без различия прежних владельцев. Таким образом происходили соединения равных вотчин, разделения вотчин одного монастыря по разным управителям и т. п. Иногда являются повытья, как части управления стольника или другого управителя. Отдельные вотчины поручались приказчикам, ведомцам и т. п. Короче, административное деление было случайное, переменялось и перемешивало прежнюю систему различения вотчин по владельцам. Судя по деятельности, стольники в частях своего управления, кроме обязанностей по управлению, обязаны были переписывать церковные имущества, собирали государственные подати и монастырские доходы, а доходы архиерейских домов с церквей и по статьям церковным собирали вместе с казначеями этих домов, были судьями первой и средней инстанции по делам гражданским и уголовным, переписывали по городам боярских детей и дворян церковных учреждений и вообще были исполнителями всех поручений Приказа и правительства в кругу своей области³²⁵. Неизвестно, определены ли были точным образом отношения отдельных управителей отдельными вотчинами к стольникам или соответственным управителям. На приказчиках лежали обязанности непосредственного заведывания вотчинами, сбор податей, отправление повинностей, раскладка нарядов и запросных требований, выбор целовальников для хранения и препровождения денежной казны, для проводов высылаемых лиц и т. п. Не знаем, требовались ли какие-либо определенные качества от приказчиков, дворян и стольников, посылаемых для управления. Кажется, в Приказе не было и вопроса о том. Именной указ о назначении царедворцев вместо посельских старост повелевал отправить «людей добрых», то есть, по смыслу указа, способных. Требование слишком общее, и требуемое качество – чисто нравственное. Иди не нашлось в распоряжении Приказа достаточного количества «людей добрых», или Приказ не усвоил мысли государя, или, усвоив ее, не в силах был выполнить, – во всяком случае ведомцы Приказа не были благодетельными деятелями в бывших церковных вотчинах. Они не были твердыми и постоянными правителями порученных им частей: часто сменялись, перемещались, требовались в Москву, снова отправлялись. Уже в 1703 году все стольники, разосланные по разным частям ведомства Приказа в 1701 и 1702 годах, вызваны были в Москву. Не более постоянства имели и заступившие их места ведомцы. Обязанности ведомцев, как администраторов, совершенно заслонялись и поглощались обязанностями по сборам налогов податей и по отправлению повинностей, нарядов, запросных требований. В случае недобора или неисправности в платежах податей в какой-либо вотчине, в нее присылались особые приказчики с исключительною целью доправить недоплаченное. Вследствие множества податей подобные недоборы бывали в большей части вотчин. Посылаемые в таковые вотчины управители были чисто сборщиками, доправителями недоимок. Но известно, что значило «доправить» в петровское время. Наказов и инструкций, определенно выражающих права и обязанности ведомцев, не давалось, кроме наказов «доправить». Связи между крестьянами и между ведомцами не было никакой. Это не были посельские старцы и монастырские приказчики, которые имели нравственную связь с вотчинами, материальные интересы в добром управлении и ответственность пред учреждениями, их поставившими. Это были случайные, часто мимолетные приказчики, являвшиеся из Москвы «доправить» или «собрать». Такие-то управители и были посредствующей инстанцией между вотчинами и Приказом. Их было довольно много, – человек до 80-ти, хотя и это количество не было постоянно. Действий их Приказ не мог ни контролировать, ни концентрировать; он и не хотел того, и не в силах был. Итак, случайность ведомцев Приказа в частях их управления, отсутствие определенных инструкций о правах и обязанностях их в деятельности, разнообразие временных распоряжений, которые им поручались и которые едва ли не всегда налагали новые тягости на крестьян, недостаток контроля, единства и сосредоточенности в их деятельности, – все это ясно свидетельствует, что в управлении Приказа не было ни правильности, ни порядка, ни отчетливости. Для доказательства этого приведем из бесчисленных фактов один пример. «В 1710 году дьяк Яков Верзилов выслал в Устюг к Архангельску из архиерейского дома ржи 1733 четверти и 1¹/₂ осьмины и из монастырей архангельского Троицкого Телегова и из Николаевского Прилуцкого 1200 четв., а всего 2933 четверти и 1¹/₂ осьмины. Из них взято в государевы амбары 1570 четвертей с платою по 1 р. за четверть, но из этих 1570 р. неведомо за какую доимку взяты в архангелогородскую канцелярию 1300 р.». Потом «за осталой хлеб, за взятьем в государевы амбары, по продаже выборного, было за всякими расходы и платежи пошлин 1100 р. 15 алт. 2 д., и сумма эта взята в ту же канцелярию, но ни в какие доходы не зачтена. На архиерейском доме за те годы недоимки не состояло». В 1713 г. в вологодскую канцелярию отвезено 500 р. и деньги приняты, а в 1712 г. «из-за принуждения комиссаром Семеном Акишевым на хлебную государеву покупку взято из Устюга в казенный приказ 1092 р. 16 алт. 5 д. и эти деньги ни в какие платежи с архиерейских вотчин не зачтены. А в архиерейском доме не только в деньгах, но и в хлебе недостаток»³²⁶. Этот пример достаточно рисует порядок в управлении комиссаров и ведомцев Приказа. Бесчисленные, подобные приведенному, факты свидетельствуют, что управители и вообще чиновники Приказа не отличались ни административными, ни нравственными качествами. Мало того, – самый характер нового приказного управления бывшими церковными вотчинами, по сравнению      с прежним вотчинным управлением под ведением церковных учреждений был далеко не в пользу крестьян, которые при прежних владельцах. пользовались отчасти выборным волостным управлением, и не лишены были заботливости со стороны владельцев о благосостоянии их. Приказ же, действуя в управлении ими под влиянием случайных и настоятельных требований правительства, нуждавшегося в материальных средствах, более всего заботился о возможно большем доставлении доходов государству из церковных имений, но не о благосостоянии их. Управление для него было средством к финансовым операциям. Не всегда, поэтому, он мог согласить тягости крестьян и имений в пользу государства с благосостоянием их. Комиссары же и ведомцы его, ввиду угроз со стороны правительства за недоборы, вовсе опускали из виду заботу о благосостоянии порученных их ведению частей и старались исключительно об исполнении возложенных на них поручений, с извлечением процента выгод и для себя³²⁷. Кроме приказчиков, комиссаров и ведомцев Приказа на крестьянах бывших патриарших, архиерейских, монастырских и церковных вотчин тяготели в первые годы существования Приказа воеводы. Воеводы, пользуясь правительственным устранением церковных учреждений от управления и ведения их вотчинами, стали въезжать в вотчины Приказа, требовали с крестьян государственных податей и повинностей, посылали к ним своих приказных людей для таких же целей, чинили разные притеснения и т. п.³²⁸. Воеводы имели и законные поводы к вмешательству в вотчины Приказа. Им поручалось, например, собрать с области, вверенной их управлению известные подати:, в указах значилось, что сбор должен быть справлен, между прочими, и с патриарших, архиерейских, монастырских и церковных вотчин; за недобор угрожалось им казнью. Конечно, воеводы, следуя таким указам, считали себя в праве распоряжаться и в вотчинах Приказа как и во всех других³²⁹. Приказ в этих случаях являлся виновным в том, что благовременно не заботился о поставлении в вотчинах своих правителей, об известии областных правителей, что его ведомство исключено из-под распоряжения воевод и т. п. – Вследствие всех изложенных обстоятельств управления Приказа, весьма скоро оказались невыгоды нового положения в государстве вотчин церковных учреждений. Вотчины стали беднеть, крестьяне разбегаться; число дворов год от году начало уменьшаться в страшной прогрессии; остававшимся в этих крестьянам становилось труднее и труднее; с них взыскивали и за убежавших, «за пустые дворы» или «за пустоту»; взыскания были строгие, «невмоготу»; хозяйство крестьян и десятинных пашен расстраивалось, – монастырское совсем падало. Но и правительство терпело от нового управления в бывших церковных вотчинах: оно подати получало далеко несполна; недоимка накоплялась год от году; в крестьянстве начались возмущения и отложения³³⁰ ); как крестьяне так и бобыли чинились ослушными ведомцам Приказа³³¹; беглецы и ослушники отправлялись на Волгу и на Дон, поступали в разбойнические шайки, чинили грабежи и пр.³³². Правительство усиливало строгости взыскания податей, – чрез это увеличивалось число беглецов. Оно принимало строгие и энергические меры к уничтожению бегства: предписывало переписи дворам и лицам, устраивало поиски за беглецами, чинило страшные наказания за укрывательство их и пойманным в бегстве³³³. Правительство и крестьяне сознавали невыгоды нового управления бывших вотчин церковных учреждений и изыскивали средства к устранению их. Благоразумные крестьяне прибегали к законным средствам для поправления своей горькой судьбы при новых порядках. Любопытный пример в этом представили крестьяне вотчины Симонова монастыря, села веси егонской с деревнями. Они чрез выборных испросили у Приказа разрешение устраивать свои поземельный дела и отправление податей и повинностей посредством выбранных из их среды мирским приговором раскладчиков, «чтобы за пустые покидные тягла оплачиваючи... не разориться вконец до основания»³³⁴. – Правительство для устранены невыгодного положения вотчин Приказа указом 1706 года запретило воеводам въезжать в вотчины Приказа и предписывало не раз, чтобы без указу из Монастырского Приказа никто ничего, не мог требовать в его вотчинах³³⁵. В том же 1706 г. сам Приказ докладывал Государю: «многие монастырские крестьяне разбежались, а иные вымерли, и дворы их ныне пусты, а всякие денежные и хлебные сборы правят за беглых и умерших и за пустые дворы на оставшихся крестьянах, и в том есть немалая тягость, и чтобы за пустые дворы на оставшихся никаких сборов не править». На этот доклад последовала резолюция: «отложить до переписчиков»³³⁶. Там же Приказ жалуется государю: «Дворцовые крестьяне ищут и отвечают и всякими сборы ведомы в одном Приказе Большого дворца, а ныне в Канцелярии; а монастырские крестьяне – таковы ж, и во многие приказы волочат, и воеводы по городам многую чинят им обиду; а если будут ведомы в одном Монастырском Приказе, и от тягости монастырским крестьянам будет свободнее». И на это предложение государь ответил: «быть ведомым всеми делами в одном Монастырском Приказе»³³⁷. Но эти меры не облегчили судьбы крестьян. Правительство стало отыскивать более положительные средства к лучшему устройству монастырского ведомства. Оно создало новый план областного устройства в России по губерниям и провинциям, как мы знаем, и предположило в связи с этим перестроить и управление монастырским ведомством³³⁸. Действительно, по теории новое областное устройство должно было произвести решительную перемену в судьбах церковных вотчин. Разграничили Россию по губерниям и провинциям. Перепись 1710 года составлялась в соответствии этому делению. Ведомство Монастырского Приказа также переписывалось по губерниям и провинциям³³⁹. Стало быть, прежнее деление его по вотчинам патриаршим, архиерейским, монастырским и церковным должно быть уничтожено, – а с этим должны исчезнуть и самые следы прежнего существования вотчин церковных учреждений. В распределении этих вотчин по губерниям и провинциям, – но общегосударственным учреждениям, полагался решительный шаг к безвозвратному их исчезновению для церковных учреждений. По расписании их на губернии и провинции в видах правительства, доколе оно находило существование особого ведомства Монастырского Приказа нужным, предполагалось поставить во главе ведомства Приказа в губерниях особых управителей под высшим наблюдением и.руководством Приказа, – губернским правителям. Подчинить провинциальных, а этим непосредственных управителей волостей и вотчин. Осуществление этого плана внесло бы в управление ведомства Приказа порядок, правильность и единство. Полное соединение бывших вотчин церковных учреждений с общегосударственным строем, в случае осуществления этого проекта, было бы весьма легко, когда правительство нашло бы нужным уничтожить отдельность его управления. Но новое областное устройство Петра не получило последовательного развития по отношению к ведомству Приказа. Оно усилило только стремления Приказа отстаивать свою особность от общего государственного устройства и количество тягостей, которые давили бывшие церковный вотчины под управлением Приказа. Самая перепись 1710 года,– составление ее увеличивало занятия Приказа и его чиновников и издержки крестьян, на счет которых она производилась. Она внесла запутанность в управление и разделение вотчин. Прежние группы, в которых издавна состояли вотчины церковных учреждений, были разбиты; новые же не сформировались. По переписи, быть может, новое группирование и вело бы к более правильному управлению, если бы самая перепись была составлена полно и удовлетворительно. Но оказывается, – новая перепись не вытеснила вовсе прежних групп³⁴⁰. Эта запутанность была причиной беспорядочности в счете дворов, а отсюда – в раскладке податей и налогов. Следовательно, если по разделении государства на губернии ведомство Монастырского Приказа и получило новое управление, то это управление не облегчило судьбы управляемых. Есть ясные и убедительные факты, которые показывают даже, что управление ведомства Приказа, по разделении государства на губернии и провинции, принесло новые невзгоды в положение бывших церковных крестьян. Если развитие нового областного устройства грозило поглотить в себя ведомство Приказа; то Приказ, как выше уже замечено, стремился удержать особность своего ведомства. Отсюда, как мы знаем, происходили столкновения между ведомством Приказа и областными учреждениями. Эти столкновения усложняли управление Приказа³⁴¹ и, главное, весьма невыгодно прежде всего отзывались на управляемых. Известно, что, по разделении государства на губернии и провинции, во главе их поставлены губернаторы и вице-губернаторы, которые, между прочим, обязаны были следить в пределах их областей за непременным выполнением правительственных распоряжений, – в частности за исправностью отправления государственных податей и повинностей. В указах к ним из разных приказов весьма часто предписывалось собрать известное количество податей со всей их области, не исключая и вотчин Монастырского Приказа³⁴². Исполняя указы, они принимали меры к сбору податей и в ведомстве Приказа. В вотчинах Приказа являлось недоумение: исправлять или нет требования из губерний и провинций³⁴³. Губернские и провинциальные власти успевали взыскивать с некоторых иногда мерами очень строгими. Приказ, во всяком случае, считал меры губернских властей незаконным вмешательством в его ведомство, – и потому или устранял себя от содействия им, или вовсе запрещал. В итоге же оказывалось, что крестьяне нередко платили вдвойне одну      и ту же подать – и губернским властям, и ведомцам Приказа. Из множества примеров подобного столкновения представим несколько. В 1715 году июня 3 дня «Московская губерния за приписью дьяка Филиппа Ключарева» ведением сообщала в Монастырской Приказ, что в пределах ее с монастырского ведомства следует собрать на дачу работникам петербургским на 714 и 715 годы по 11 алт. 2 д. с двора, – с 61,505 дворов 10,762 р. с полтиной. Но Монастырской Приказ долго не присылал «в губернию» ни денег, ни известия, несмотря на повторение требований со стороны губернских властей «многими указы». Наконец Приказ ответил: «в Монастырском Приказе с присутствующими (разумеются подчиненные Монастырскому Приказу приказы: патриарший Дворцовый, Богаделенный и пр.) в ведении 57644 двора. Из того числа за пустотою, и в Санкт-Петербург взято в каменщики и роздано во владение разных чинов людям, и продано вотчин, и выходцев и переводцев в разные другие губернии 16707 дворов. Затем жилых 40937 дворов. С тех дворов, по 11 алт. по 2 деньги, довелось быть в сборе 10234 р. по 11 алт. по 2 деньги на год, итого – 20468 р. 22 алт. 4 деньги. И о сборе тех денег в Монастырской Приказ и о присылке в губернию Московскую указов не присылывано и тех денег в Монастырской Приказ не сбирано, да и сбирать тех денег в Монастырском Приказе не надлежало; для того те деньги с патриарших и архиерейских и монастырских и церковных вотчин сбирали в городах обер-коменданты и коменданты и посланные из губернии Московской, чему явствует в Монастырском Приказе в платеже тех денег с отписей списки³⁴⁴. В 1716 году, по поводу переписки о том же сборе, Приказ писал в губернскую канцелярию: «сбирать тех денег в Монастырском Приказе было невозможно, потому что те деньги в городах сбирали обер-коменданты и коменданты и посланные из губернской канцелярии, а что тех денег и с которых вотчин и на которые годы собрано и в губернскую канцелярию выслано, и с которых вотчин и с скольких дворов и на которые годы не взято, о том надлежало в Монастырской Приказ прислать ведение и впредь бы о сборе тех денег и о присылке в губернию московскую в указах надлежало написать именно». – После многих подобных переписок и столкновений с губернскими властями, «в 1781 г. июня 18 дня по указу великого Государя Князь Петр Иванович Прозоровской с товарищи, слушав выписки (о переписке Приказа с московской губернской канцелярией), приказали: «в Губернскую Канцелярию послать указ, чтоб в Монастырской Приказ писали о тех полуполтинных деньгам (в Военный Приказ – подать) на прошлые на 714 и на 715 и на 716 и 717 гг., что в тое канцелярию в платеже по присылкам из городов от обер-комендантов и комендантов и ландратов в присылке, понеже тот сбор начался в губернии, а монастырского ведомства во все архиерейские домы и по властям в монастыри и к ведомцам и к приказчиком в вотчины послать указы с нарочными посыльщики, велеть те полуполтинные деньги на вышеозначенные четыре года по рублю с двора на крестьянах сбирать, а на ослушниках править без всякой пощады в скорости, и собирая присылать в Монастырской Приказ неослабно (А и губернские власти обязаны были также «неослабно сбирать», – каково же было крестьянам). А на сей 718 год те деньги по 8 алт. по 2 деньги по зимнему пути в сем же году собрать до прибудущего 719 года, чтоб теми из приказа в приказ пересыльными указы и пущие доимки не запустить и дабы та доимка не причлась к Монастырскому Приказу, понеже указом Великого Государя из Канцелярии Правительствующего Сената монастырского ведомства с вотчин всякие указные подати собирать велено в Монастырской Приказ и отсылать в губернию и в положенный места, а ландратом в ведомство Монастырского Приказа вступать не велено, и о том из Канцелярии Правительствующего Сената в губернию в указах писано. А буде в которых вотчинах явятся в тех платежах отписи или приемные письма или своеручные которых приемщиков расписки, и то все вместо наличных денег для счету с губерниею присылать к Москве в Монастырской Приказ в самой крайней скорости, – а повытчиком и стряпчим в слышании сего указу приложить руки, а в присутствующие приказы послать копии, дабы о том сборе неведением никто не отговаривался, – и сей указ записать в книгу³⁴⁵«. – В этом приговоре указывается, что и ландраты устраняются от сборов в ведомстве Монастырского Приказа. Между тем и учреждение ландратов есть часть губернского и провинциального областного устройства. По печатному указу 1715 г. от 28 Января, ландраты назначались в те города, «где не было гарнизонов, вместо обер-комендантов и комендантов», которым подчинялись города, содержавшие гарнизоны. Ландраты поставлялись «по одному над каждою долею, в которой по расположению содержится дворового числа 5536 дворов, или поскольку будет удобнее, по рассмотрению места больши или менши по рассуждению губернаторскому. Да с теми ж ландратами для управления всяких сборов и земских дел в каждой доле быть комиссаром по одному, подьячих по четыре, рассыльщиков конных двенадцать человек»³⁴⁶. По проекту правительства и учреждение ландратов должно было вести монастырское ведомство к слиянию с общегосударственным областным устройством. Но и в отношениях этого учреждения к Монастырскому Приказу повторилась та же история, которую мы видели в отношениях Приказа к губернским канцеляриям. Вот в подлинных документах эти отношения: «В 715 году по Именному Царского Величества указу определены в губернии Московской в городах и долях лантраты. Велено им, лантратам, в тех долях с монастырских и архиерейских и дворцовых и помещиковых и вотчинниковых крестьян всякие денежные сборы сбирать и дворовую переписку учинить в равенстве. И по тому его, великого Государя, указу из губернии московской в Монастырской Приказ о посылке послушных указов монастырского ведомства в вотчины, к кому надлежит, в указе писано. И из того приказу в губернию московскую послушных указов сего августа по первое число не прислано. И по Его, великого Государя, указу и по определению в губернии московской ближнего боярина и губернатора Алексея Петровича Салтыкова с товарищи велено лантратом во всех городах и в долях крестьянские дворы и во дворах людей переписывать и дворовую пустоту освидетельствовать и табели учинить против Санкт-Петербургской губернии как в дворцовых, так и в патриарших и архиерейских и монастырских селах и деревнях во всем непременно, как о том Царского Величества указ повелевает. А сборы денежные с тех патриарших и архиерейских и монастырских вотчин, которые сбирались по указом из Монастырского Приказа, а в присылке надлежали быть в губернию московскую, и тех сборов ныне до 716 году не сбирать им лантратам, для того, что те сборы сбирали и приходные и доимочные книги в том приказе, и что собрано и чего не добрано, о том в губернии московской не ведомо, и послушных указов и ведомостей тем сбором из Монастырского Приказа чрез многие числа не послано. А с 1716 года сбирать те деньги лантратам, и сколько тех денег в Монастырском Приказе на сей год собрано и чего не добрано будет и за чем та доимка, о том прислать из Монастырского Приказа к предбудущему 716 году ведение и именные росписи». Ландраты действительно вступили в отправление сбора податей в вотчинах монастырского ведомства. Но в 716 же году поднялись жалобы в этих вотчинах на обиды, разорения и взятки их с крестьян. Монастырскому Приказу велено было произвести по этим жалобам следствие, – «розыск и по розыску учинить указ»³⁴⁷ Выше сказано, что ландраты устранены были от вмешательства в ведомство Приказа. – Сказанное нами об отношениях нового областного устройства к ведомству Приказа достаточно подтверждает нашу мысль, что новое устройство по губерниям, провинциям и ландратствам нарушало особность ведомства Монастырского Приказа, который усиливался отстоять ее, и увеличивало невыгоды управления его по отношению к крестьянам и вообще ко всей его области. – Если Монастырский Приказ с особенными усилиями отстаивал особность управления по своему ведомству от общего областного государственного устройства, – и некоторое время удачно; то пространство его управления внутри самого его ведомства постоянно и постепенно сокращалось, начиная с самого 1701 года, и наконец в 1720 году дошло, до нуля. Правительство, обратив все церковные вотчины в распоряжение государства, заботилось об извлечении возможно больших из них выгод для государства. Оно производило разнообразные финансовые операции с ними и, в соответствие им, устроило разнообразную судьбу управления разных вотчин. Оно отделило много бывших вотчин церковных учреждений от ведомства Монастырского Приказа и отдало в ведение другим государственным учреждениям, как по отношению к управлению ими, так и по отношению к другим сторонам. Вотчины московского Новодевичья монастыря, вместе с самым монастырем, переданы были в ведение Преображенского Приказа, который управлял ими и отправлял все государственные требования от этих вотчин³⁴⁸. Некоторые вотчины Новоспасского монастыря были в ведомстве Адмиралтейского Приказа³⁴⁹. Несколько вотчин Тверского архиепископа и Волоколамского монастыря приписаны были к ямскому делу, и следовательно, в распоряжение Ямского Приказа³⁵⁰. Вотчины Тихвина монастыря в Олонецком уезде отданы были в распоряжение начальства олонецких железных заводов (в 1703 г.)³⁵¹. Одни вотчины отписывались в казну³⁵², другие отбирались на государя³⁵³, третьи присоединялись к городам и губерниям³⁵⁴, четвертые к учреждениям самого Монастырского Приказа³⁵⁵, пятые оставались в управлении монастырей³⁵⁶. Вотчины патриаршие, архиерейские, монастырские и церковные всей вообще Петербургской губернии, в пределах ее 1707 года, были изъяты в 1706 году из-под ведения и управления Приказа и переданы, вместе с книгами и сметными списками о них, в 1706 году в Ижерскую Канцелярию³⁵⁷. Кроме всего этого, Монастырской Приказ отчасти по именным указам, отчасти и по собственным распоряжениям, для целей финансовых, раздавал вотчины в оброчное содержание, иные продавал, некоторые отдавал в вечное владение служилым людям, иные обращал в пользу своих чиновников вместо жалованья, многие приписал к дворцовым вотчинам³⁵⁸. – Такой расход вотчинами церковных учреждений под управлением Монастырского Приказа начался с 1702 года и продолжался до конца существования Приказа. Судя по одному разнообразию операций, которые Приказ производил с вотчинами, можно уже судить, что судьба управления их была чрезвычайно различна³⁵⁹. Общего в их судьбе было то, что Приказ, при отчуждении вотчин из-под своего ведения или управления каким бы то ни было из вышеупомянутых способов, отнюдь не заботился обеспечить благосостояние крестьян какими-либо условиями в их пользу. Следовательно, крестьяне церковных учреждений под управлением Приказа были в полном безотчетном его распоряжении. Для облегчения своего незавидного положения крестьяне обращались к правительству с прошениями о возвращении их в ведомство и управление церковных учреждений³⁶⁰. Поводом к подобным их челобитьям служило то, что некоторые из их собратий оставались за монастырями или, вернее, возвращены были в непосредственное заведывание монастырей вскоре после обращения их в ведомство Приказа. По указу государя, Приказ возвратил вотчины маловотчинным монастырям, которые не могли собрать с них доходов, достаточных для своего содержания³⁶¹. К челобитьям крестьян присоединились просьбы к правительству церковных учреждений. Настоятели монастырей могли рассчитывать на успех по своим челобитьям по разным соображениям. Монастырский Приказ, принимая в свое ведение монастырские вотчины многовотчинных монастырей, разделил вотчины на два отдела: одну часть их он определял на содержание монастырей, а другая часть должна была остаться вне такого назначения и поступить в полную собственность государства на правах владельческих. Отсюда произошло разделение и название, так долго сохранявшееся за вотчинами церковных учреждений, определенных и заопределенных (иди оставшихся за определением) вотчин. Отсюда же явились и монастыри определенные, для которых назначено определенное содержание с вотчин, и неопределенные. Между тем Приказ не разграничил точным образом пределов между определенными и заопределенными вотчинами; а сумм, назначенных на монастыри, не находил возможным выдавать в исправности. Притом, из Приказа отдавались вотчины в арендное содержание разным лицам, даже иностранцам, с единственным условием бездоимочного платежа с них государственных податей и оброка, – монастырским властям это было, конечно. не безызвестно. Монастырские власти готовы были на основании такого условия принять в свое заведывание и управление обратно принадлежавшие им вотчины, как определенные, таки заопределенные³⁶². Со стороны Приказа могли предвидеться одни только выгоды при возвращении вотчин в монастыри, для управления и заведывания их, с условиями исправного платежа оброчных и государственных податей и повинностей с них. Вот почему с 1702 года начинается возвращение из-под непосредственного заведывания ведомцев и других чиновников монастырских и архиерейских вотчин прежним их владельцам³⁶³. С каждым годом возвращение это усиливалось. С 1711 года оно стало обыкновенным явлением. Условия, на которых оно совершалось, означались в указах о возвращении. Так в указе 1711 г. авг. 30 д. говорилось: «домовые Крутицкого епископа вотчины ведать и окладные с них оброчные деньги собирать в дом его епископль против других архиерейских домов определений и из тех денег определить ему, епископу, на домовый его расход»³⁶⁴. Указ 1712 г. окт. 27 д. к Смоленскому епископу определяет условия возвращения вотчин в следующих словах: «всякие денежные сборы... с архиерейских вотчин сбирать в его архиерейском доме приказным его людям; из тех сборных денег писать ему, архиерею, себе и домовым служителям по 1500 р., а что сверх того тех денег будет сбираться, и те деньги отсылать в приказную избу на расход»³⁶⁵. В указе к Вологодскому архиерею от 8 июня 1713 г. указывается самый способ возвращения: «что в тех (архиерейских) вотчинах явилось хлеба, лошадей и скота, отдать все в дом его по-прежнему с описанием, а комиссарам, которые в вотчинах ныне есть, не быть»³⁶⁶. В 1718 году велено деревням, патриаршей области принадлежавшим, быть в управлении патриаршего дворецкого, который должен состоять в зависимости от Монастырского Приказа по отношению к сбору податей³⁶⁷. Весьма многие монастыри получили назад свои вотчины с подобными же условиями³⁶⁸. В 1720 году состояло по всей Устюжской епархии общее распоряжение о возвращении церковных вотчин в непосредственное управление прежних владельцев³⁶⁹. – Из сличения означенных и подобных им указов мы можем определить – в каком виде должно быть управление вотчин церковных учреждений по возвращении их от управления монастырского к прежним владельцам, если отвлечем особенности отдельных случаев и обобщим то, что равно принадлежало всем возвращающимся вотчинам. Оказывается, что непосредственное управление возвращенными вотчинами предоставлялось совершенно прежним владетелям. Они должны были принять вотчины по описям и составить новые переписные книги. Новые описи в одном экземпляре представлялись в Приказ, в делах которого многие и ныне хранятся, а в другом оставались у владельческих властей. Сравнение переписных книг, составляемых при возвращении вотчин, с составленными при передаче их в ведение и управление Приказа весьма наглядно показывает – как подействовало на состояние вотчин церковных учреждений управление Приказа³⁷⁰. Церковные власти, заведывая возвращенными вотчинами по управлению, должны были, однако же, находиться в зависимости от Монастырского Приказа в отношении платежа государственных сборов с вотчин. Таким образом Приказ, по мере возвращения вотчин в прежнее управление, более и более терял характер административного учреждения и становился финансовым учреждением по отношению к ним, центральным, общим для своего ведомства по всей России. Но со времени открытия действий Коллегий в 1720 году он, как мы видели, потерял свою финансовую деятельность. В том же году закрылось вовсе и административное его значение. Октября 16 дня этого года состоялся следующий указ: «Монастырская вотчины, которые от монастырей взяты и всякими сборами ведомы были в Монастырском Приказе, кроме тех, которые по именным Его Великого Государя указом кому в вечное владение розданы, раздать в те монастыри и ведать их тех монастырей архимандритам и игуменам по-прежнему. А с тех вотчин оклад Монастырского Приказа и вновь всякие положенные доходы сбирать им и платить бездоимочно; и о той раздаче рассмотрение и указ учинить в Камер-коллегии»³⁷¹. Однако не все и из тех вотчин, которые должны были быть возвращены прежним владельцам, действительно поступили в их владение и собственность³⁷².

Монастырский Приказ, принимая в свое ведение и управление вотчины церковных учреждений, как учреждение государственное, имел назначение устроить и обеспечить содержание тех церковных учреждений, от которых переходили к нему имущества. Посмотрим, как он выполнил свое назначение с этой стороны.

Петр имел решительное и неотложное намерение произвести реформы в положении монастырей в государстве и обществе и восстановить строгую иноческую жизнь в монастырях. Монастырский Приказ предназначался быть выполнителем и орудием преобразовательных целей Петра относительно монастырей, как церковных учреждений. При самом учреждении Приказа, ему вменено было в обязанность составить общую Ружную книгу³⁷³, которой предполагалось определить штат монастырей в России и при этом законы государства о дальнейшем развитии их в России. В целях установления штата монастырей, быть может, Приказ некоторые монастыри уничтожал, другие переименовывал в приходские церкви, переделял монастырские приходы и т. п.³⁷⁴. Но штата монастырей всей России Приказ не установил. Он явился уже в 1724 году при содействии государству в этом случае со стороны церковной власти, без которой деятельность государственного учреждения по отношению к монастырям не имела успеха.

В личном составе каждого монастыря предполагалось также ввести штат, при установлении которого должны были явиться государственные законы, определяющие условия поступления в монахи. Известно, что многие поступали в монастыри до Петра более для удобств жизни и для избежания государственных и общественных повинностей, чем с целями добросовестно нравственными. Этот беспорядок и последствия его Петр и хотел уничтожить. В противодействие ему Петр велел в 1701 году Монастырскому Приказу выслать из всех монастырей дьячков, клирошан, келейников, монашеских родственников-бельцев и не допускать их в монастыри на будущее время. В последующее время это повеление было повторено с угрозой, что бельцы, остающиеся в монастырях, будут отправляемы на всегда в ссылку или в заточение³⁷⁵. В 1701 же году Монастырский Приказ обязан был переписать наличных монахов и монахинь в каждом монастыре, оставить в каждом из них только то число, какое найдено во время переписи, запретить строго переход их из одного монастыря в другой и постепенно приготовлять определенный штат и количество монахов каждого монастыря³⁷⁶. Кроме монахов не велено держать в монастырях никого, по распоряжению монастырских властей. Дозволено лишь Монастырскому Приказу оставить самое малое число слуг и служебников, без которых невозможно обойтись, и то не во всех монастырях³⁷⁷; позволялось только настоятелям и келарям иметь келейников из престарелых бельцов³⁷⁸. В женских монастырях запрещалось жить родственницам монахинь, и если они оказывались, то велено выдать их замуж по их желанию или постричь по достижении 40 лет³⁷⁹. С течением времени число монахов, найденное во время переписи, уменьшалось, пострижение вновь или вовсе не допускалось, или только с особенного разрешения Монастырского Приказа³⁸⁰, вместо убылых монахов посылались в монастыри больные и нищие, даже умалишенные и осужденные в каторгу, но не способные, к работе³⁸¹ '). После 1715 года взамен убылых монахов помещались отставные военные чины, не имеющие средств прокормления. Скоро вошло в закон, по которому увечные и больные военные чины стали пользоваться содержанием от монастырей. Для приведения в действие этого закона, велено было довести число монахов в каждом монастыре до такой нормы, по которой бы за покрытием самых необходимых расходов на содержание монахов оставался избыток от монастырских доходов для благотворительных целей. В разные времена Монастырский Приказ в разных монастырях ограничил количество монахов определенным числом³⁸². По мере уменьшения этого количества помещались в монастырь военные чины. Но окончательного штата в каждом монастыре не установил Приказ и твердых оснований для определения его не выработал. Самые намерения Петра, мысль его – согласить содержание отставных военных чинов со штатом монастырей – Приказ не организовал в определенный формы для выполнения. Со времени подчинения Приказа Св. Синоду, выработались правила, по которым отставные воинские чины пользовались от монастырей содержанием. Время, впрочем, показало, что самая мысль возложить на церковь или, частнее, на монастыри содержание людей, служивших государству и в этой службе истративших все свои силы, должна быть оставлена.

В круг деятельности Монастырского Приказа при устройстве штатов в каждом монастыре входила забота о том, чтобы совершилось преобразование в самой внутренней жизни монастырей. Петр хотел ввести общежительство во всех монастырях и дать такое направление монашеской русской жизни, при котором бы монастыри, при строгой иноческой жизни монахов, служили благотворительным и нравственным целям. Эти намерения Петра, по его мысли, Монастырский Приказ должен был выполнить. Для руководства при проведении преобразовательных намерений относительно этого предмета, Приказ получил несколько частных указаний преобразователя. Отнятие вотчин у монастырей было средством к восстановлению иноческой жизни в монастырях, – «лучшего ради исполнения монашеского жития»³⁸³. По мысли Петра, монахи должны были пропитывать себя своими руками, содержать убогих и нищих и ходить за больными. В этом смысле он писал, при учреждении Приказа, Мусину-Пушкину³⁸⁴. Приказ должен был наблюдать, чтобы монахи не выходили из монастырей без отпускных от настоятелей³⁸⁵, не скитались по Москве³⁸⁶, в кельях своих отнюдь не держали бумаги, чернил и перьев и ничего не писали бы одни, а если нужно было им писать, то не иначе, как в общей трапезе и в присутствии настоятелей³⁸⁷ и т. п. Петр запретил жить в монастырях посторонним, – армянам, как торговым людям³⁸⁸ и др. В видах устройства монастырской жизни Приказ назначал, избирал и утверждал настоятелей монастырей; при назначении их поручал стольникам или ведомцам, в пределах ведения которых монастыри находились, вводить вновь назначенных в управление, переводом монахов из одного монастыря в другой, или рассылал монахов одного монастыря по многим другим в наказание или для других целей; наконец, судебная и дисциплинарная власть над монахами присвоялась Приказу. Сам преобразователь впоследствии убедился, что перестроить иноческую жизнь в монастырях невозможно одними государственными распоряжениями без содействия церкви. Монастырский же Приказ, по-видимому, и не выработал определенного плана, не выяснил себе намерений Петра и не предпринял организованных средств к проведению их в практике. Поэтому Петр обратился с 1715 года к церковным средствам для преобразований в монашеской жизни. В 1716 году установлено, чтобы архиереи в клятвенном обещании при посвящении своем давали присягу, что они будут содержать монахов по уставам и правилам и не будут давать им скитаться из монастыря в монастырь³⁸⁹. С учреждением Синода, при деятельном содействии Феофана Прокоповича, намерения Петра об устройстве иноческой жизни в русских монастырях выразились ясно и определенно и получили в Духовном Регламенте и некоторых указах, специально посвященных этому предмету³⁹⁰, юридико-литературные формы и историко-канонические основания, но не действительное осуществление жизни.

Занимаясь устройством монастырской жизни, Монастырский Приказ должен был установить штатное содержание монастырей. Первоначально в 1701 году Приказу велено было давать всем вообще монахам по 10 руб. денег и 10 четвертей хлеба в год на человека из доходов с имений, принадлежавших монастырям³⁹¹. Это была «указная дата». Но если бы доходов с вотчин и имений какого ибо монастыря получаюсь так мало, что их «недоставало в указную дачу», – на прокормление наличных монахов и на покрытие издержек для поддержания монастыря, то дозволено было оставить за таким монастырем и вотчины. Следовательно, маловотчинные монастыри скоро получили назад от Приказа свои вотчины «на прокормление». Тем же маловотчинным и бедным монастырям, которые получали до времени Монастырского Приказа «государеву ругу» из Приказа Большого Дворца, назначалось из Монастырского хлебное и денежное жалованье, «без чего по самой нужде быть невозможно». Таким образом бедные монастыри оставлены Приказом на прежнем положении, исключая уничтоженных, соединенных и превращенных в приходские церкви. Что касается до содержания таких монастырей, доходы которых превышали «указную дачу» монахам, то предположено было составить для них «Общую ружную книгу». Составление ее замедлилось. До времени ее составления Приказ обязан был выдавать монахам указную дачу. Но Приказ или вовсе не высылал монастырям определенной дачи, или уменьшал ее наполовину. Расходов и требований государственных было так много от Приказа, что он выдачу указной дачи монахам считал делом далеко неважным, Вследствие этого монастыри горько жаловались на свою долю: «церкви Божии разваливались,» «в них течь», «монастырские строения обветшали», «кормиться монахам нечем», – так описывали они свою судьбу в течение первого десятилетия Приказа³⁹². Наконец Монастырский Приказ в 1710 году составил вместо предположенной «Общей Ружной книги» табель определенным монастырям, т. е. таким, которые получили определенный штат и содержание. Таких монастырей по табели в патриаршей области было 52, а в епархиях мужских 28³⁹³. В патриарших определенных монастырях положено было 1940 монахов; на их содержание денег 12,232 p. 25¹/₂ коп., хлеба 4б56³/₈ четвертей ржи и 4574⁷/₈ овса. С течением времени еще некоторые монастыри, кроме упомянутых в табели, получили определение. Деньги и хлеб шли на монастыри с определенного на содержание монастырей количества вотчин, им принадлежавших, отчего и эти вотчины также названы определенными³⁹⁴. Назначенный сбор денег и хлеба производился сначала ведомцами Приказа, потом предоставлен самим монастырским властям, которые получали при этом в полное заведование и самые определенные вотчины, а с течением времени, по примеру неопределенных монастырей, и неопределенные на указанных нами выше условиях. Отчетов в употреблении определенных монастырям на содержание денег и хлеба не представлялось в Приказ³⁹⁵. С возвращением вотчин монастырям установленные Приказом определения о содержании их теряли свою силу. Поэтому в 1724 году Св. Синод снова приступил к определению монастырей³⁹⁶.

Содержание епархиальных архиереев и властей, а равно и Блюстителя Патриаршего Престола с Духовным Приказом, возложено было также на попечение Монастырского Приказа. Средства для содержания их Приказ извлекал частью из доходов вотчин, принадлежавших архиерейским домам, а более из доходов епархиальных, веками установившихся в России и получавшихся с духовенства. Сбором их заведовали, во времена Приказа, архиерейские казначеи вместе с ведомцами Приказа³⁹⁷. В первое время существования Приказа не было положено определенного оклада архиереям. Из епархиальных доходов они расходовали, под контролем Приказа и присмотром стольников и ведомцев его, смотря по нужде. Оставшиеся за расходом деньги отправлялись вместе с приходными и расходными книгами в Приказ³⁹⁸. С 1710 г. Приказ стал назначать определенные оклады епархиальным управлениям, а что сверх определенных окладов приходило с епархиальных податей, то отправлялось в Приказ³⁹⁹. – Окладное содержание преосвященным определено табелью 1710 г., по именным указам и распоряжениям Приказа, с небольшим дополнением⁴⁰⁰ впоследствии в разные времена на приказные расходы при архиерейских домах. Табель эта определяет содержание в след. размере: Блюстителю Патриаршего престола 5600 р. 23 алт. 1 д.

Всего на содержание 15 преосвященных положено – 25.402 р. 63¹/₃ коп.⁴⁰¹

Означенное содержание шло до времени закрытия Приказа в 1720 году, когда все епархиальные доходы снова поступили в полную собственность архиереев. Св. Синод с 1723 года предпринял меры к определению штатов епархиальных управлений на основании доходов в каждой из них⁴⁰². – Кроме определенного оклада на содержание, преосвященные получали прогоны при отправлении своем на чреду в Москву, или по другим надобностям, по вызову правительства⁴⁰³, при переводе из одной епархии в другую и т. п.

В тесной связи с содержанием монастырей и епархиальных властей находилось заведывание в Монастырском Приказе строительной частью в церковных учреждениях. Эта часть не была основана на постоянных законах во всех отношениях, хотя государство давно уже стремилось к подчинению ее своему контролю. – Мы знаем, что еще до Петра в XVI и XVII веках в Приказе Большого Дворца государство имело заведывание о постройках в ружных монастырях и церквах. Петр, решившись подчинить расходы и доходы церковных учреждений совершенному ведению государства, еще при жизни патриарха Адриана издавал указы, которыми повелевалось церковным учреждениям давать государству отчетность в деньгах, употребляемых на постройки. В 1696 году из Приказа Большого Дворца, по указу Государя, разосланы были грамоты ко всем епархиальным архиереям с повелением, чтобы не употреблять денежной казны ни в монастырях ни в архиерейских домах на какое бы то ни было строение без царского указа, и расходные книги присылать каждогодно в означенный Приказ⁴⁰⁴. В 1698 году подтверждено запрещение строить в монастырях здания без государева указу, с прибавлением: «буде прилучится монастырю строить какие каменные прочные здания, без которых им пробыть не можно, о том посылать Государю челобитье, по которому и учинен будет рассмотрительный указ⁴⁰⁵. – С восстановлением Монастырского Приказа переданы были ему из Приказа Большого Дворца и строительные дела. Поэтому Монастырский Приказ имел описи всех монастырских зданий и принадлежностей. Они составлялись, как говорено было, монастырскими властями при участии чиновников Приказа. Изменять что-либо против этих описей, перестраивать или вновь возводить здания не имели права ни монастырские, ни епархиальные власти без разрешения Приказа. В 1701 году не велено было без соизволения государя ни под каким видом строить монастырей, пустынь и пустынных скитов⁴⁰⁶. В Москве в монастырях и на монастырских подворьях позволено было с дозволения Приказа строить вновь каменные здания вместо деревянных и ветхие строения починивать, непременно за присмотром Приказа, а для тех досмотров посылать из Приказа людей добрых⁴⁰⁷. В случае надобности в новой постройке церкви или другого здания, ограды, колокольни и т. п. в селах, городах или монастырях, равно и при значительных поправках, епархиальные и монастырские власти обязаны были со сметой и описями посылать в Приказ челобитье а дозволении постройки или переправки и об ассигновании на то сумм⁴⁰⁸. Приказ рассматривал челобитье и разрешал осуществление сметы своею властью или указом государя, а со времени существования Камер-коллегии⁴⁰⁹ требовался ее указ. Без послушных указов из Приказа не велено было ни под каким видом строить зданий, особенно на монастырских землях⁴¹⁰. Самое производство работ начиналось лишь по получении разрешения. За ходом их и за израсходованием сумм наблюдали весьма часто посланные от Приказа. По окончании постройки представлялись в Приказ расходные книги для проверки и хранения⁴¹¹.

Не только отчетность по строительной части церковных учреждений была во власти Приказа, но на его обязанностях лежала выдача средств к поддержанию строений в тех монастырях и архиерейских домах, вотчины которых находились в полном его распоряжении⁴¹². Выдача денег для таких случаев зависела вполне от усмотрения Приказа. В архиве Приказа есть множество дел по поводу челобитий о постройках. Но Приказ был очень нещедрым в расходах на этот предмет. Монастырские власти с 1708 года стали жаловаться, что монастырские здания и церкви ветшают и разрушаются, собственными средствами поддержать их не могут, все приходить «в великое разрушение и оскудение». Жалобы эти и были, между прочим, причиной возвращения в управление и заведывание вотчин в монастыри.

Монастырский Приказ имел некоторое попечение и об устройстве приходских церквей и их причтов. На них лежали заботы и распоряжения о содержании таких церквей и их причтов, поддержка которых требовалась по государственным расчетам, напр. по покорении Азова руга и содержание там церквей выдавались из доходов Приказа⁴¹³. Чрез него предписывалось заводить при сельских и городских приходских церквах воспитательные дома для детей незаконнорожденных⁴¹⁴. Чрез Приказ было обнародовано в 1718-м году, чтобы служащие священно- и церковнослужители собственных домов не имели и мест не продавали, а жили бы в домах, купленных на церковный деньги, и пристройки к таким домам производили бы на счет церковных же сумм. Если же у них есть собственные дома, а церковных нет, то велено было выплачивать им деньги из церквей и вновь поступающим священникам отдавать купленные дома на прожитие безденежно. Приходским монастырским причтам некоторых определенных монастырей назначена была выдача жалованья из монастырских доходов⁴¹⁵. – Приказ охранял самоуправление прихожан в содержании приходских церквей и причтов, если они содержались на их счет исключительно, от вмешательства воевод и других властей и поручал церковным старостам их с прихожанами представлять приходные и расходные книги их непосредственно на свою проверку⁴¹⁶. – Содержание полковым священникам при Петре шло от городского и сельского духовенства в виде подможных денег. Этот источник содержания их был найден и поддерживаем при содействии Приказа⁴¹⁷.

Монастырский Приказ заведовал школами относительно их содержания, отчасти организации и суда. В его ведении были не только церковные, существующие при патриархах школы (Заиконоспасская, Киевская и др.), но и вновь заводимые при Петре., – напр. 4 немецкие школы⁴¹⁸. Кроме того, Приказ обязан был побуждать епархиальные власти заводить школы, на обзаведение и поддержание которых от него должны были высылаться деньги из доходов с вотчин. Но есть жалобы таких людей, как Новгородский митрополит Иов и Ростовский св. Дмитрий, что Приказ мало заботился о поддержании вновь заведенных в епархиях школ⁴¹⁹. Несомненно, впрочем, что Приказ в течение всего своего существования при Петре выдавал ассигнованную на Заиконоспасское училище сумму. Это училище содержалось исключительно на суммы Приказа. Ректор и учителя академии Заиконоспасской сначала получали годового содержания по 100 р., ученики по 15 р.⁴²⁰. Кроме содержания училищного личного состава от Приказа производились починки и постройки «келий» для учителей, учеников и классов. По генеральной табели 1707 г. положено окладных расходов от Приказа на школы 2529 р.⁴²¹. В 1710 году к этой сумме прибавлено было на жалованье учителям 650 р., а всей суммы стало выдаваться по 3179 р. на год⁴²². В следующие за тем годы ассигновано было в прибавку 4 учителям Печерского монастыря по 150 р. на год, и на другие надобности 50 р. Таким образом, самая большая выдача из Приказа на школы доходила до 4381 р. в год⁴²³. Жалованье выдавалось по третям, по росписям префекта, наличным только учителям и ученикам. Ведомости о требуемом и полученном жаловании отправлялись в Сенат⁴²⁴. С учреждением Св. Синода, ему подчинено было главное заведывание всеми школами. Поставлен был от Синода особый протектор школ. Повелено было учредить училище при каждой епархии. Содержание их по учебным средствам возлагалось на попечение епископов. Источниками для содержания учителей и учеников должны были быть денежные и хлебные доходы с богатейших монастырей в епархии⁴²⁵, по 20 доль из назначенного с них хлебного сбора в архиерейские дома.

Монастырскому Приказу вменено было в обязанность – следить, чтобы дети духовных лиц поступали в греческие и латинские школы, чтобы не учившихся в этих школах не посвящали в священники и диаконы, и чтобы они не принимались и в другие чины, кроме военной службы⁴²⁶. Вообще усиление учебной части и школ было в числе обязанностей Приказа. Поэтому в Приказе принимались для определения в школы, дети дворян, а равно и из Приказа отправлялись дети духовенства для обучения в другие учреждения. Так в 1711 году предписано было Приказу выбрать чрез Духовный Приказ из церковников и их детей, умеющих грамоте и писать, и выслать их в адмиралтейство, в С.-Петербург, дав им подможных денег по 2 р. на человека, ямские подводы и провожатых. В 1718 г. именным указом «велено набрать в адмиралтейские плотники из церковниковых детей пятьсот человек», в том числе чтоб было сколько возможно больше грамотных. Для вернейшего набора таких предписано было приостановить во всей России посвящение во священники до окончания набора. С 1712 по 1720 год «в приеме и к мастерствам определено было» в адмиралтействе из церковничьих детей 836 человек, но большая часть из них (в 1724 г. 524 человека), «по определении в адмиралтействе к разным мастерствам, некоторые же и обучась, из адмиралтейства бежали»⁴²⁷. – По гражданской подсудности учители и ученики славяно-греко-латинских школ зависели только от одного Приказа с 1718 года, как увидим ниже.

Типография, как учреждение для развития просвещения, находилась также в ведении Монастырского Приказа по всем отношениям. – Это-та типография, которая заведена при Иоанне IV в 1553 г. и которая находилась вместе со школами в заведывании патриархов. Патриарх Адриан незадолго пред смертью своей назначил, по прошению типографии, справщиками в ней учителей Заиконоспасской академии учеников Лихудовых, Николая Семенова и Феодора Поликарпова. В 1702 году Монастырский Приказ принял типографию под свой главный надзор и в распоряжение ее деятельностью Мусин-Пушкин поставил над нею надсмотрщиком Феодора Поликарпова, который оставался в этой должности до 1721 года, когда именным указом⁴²⁸ она отдана была в ведение Синода и поручена надзору синодального советника архимандрита Гавриила Бужинского, который носил титул директора и протектора школ и типографии. Под ведением Приказа типографская деятельность была гораздо обширнее и разностороннее против прежнего времени. Церковные и учебные книги продолжались в ней печататься по-прежнему⁴²⁹. Продажа их доставляла весьма значительный доход Приказу. В 1683 г. при приеме казны типографской было 28.043 р. 20 алт. 1¹/₂ д. С этого времени до 1724 года (в 42 года) она достигла суммы 101,958 р. 26 алт. 3 д. Средним числом в год типография приобретала по 2700 р. 2 алт. ¹/₂ д. Прибыль шла на покупку ее материалов⁴³⁰. – С 1702 года велено было из всех Приказов присылать в Монастырский Приказ для напечатания во всенародное оглашение известия о воинских и всяких делах⁴³¹. С печатного двора продавались куранты, первая газета в России. Из Приказа посылались всякие книги на олонецкие железные заводы для вразумления раскольников⁴³². – С 1703 года типография приняла еще больший оборот деятельности. При ней образовалось особое отделение «гражданской печати». В этом году приехали в Москву из Голландии наборщик, тередорщик и словолитец. Последний привез три азбуки новоизобретенных русских букв. Шрифтом этих букв, так называемым гражданским, началось печатание со следующего же года. При типографии этим шрифтом печатались шведские артикулы, книга Евинта Курция о делах Александра царя македонского и т. п., по особым поручениям государя. При ней переводились книги с иностранных языков на русский и составлялись новые книги. В 1708 г. Петр поручил Феодору Поликарпову написать русскую историю, от Василия Иоанновича до его времени «на два манера, пространной кратко». Предположено было собрать из монастырей жалованные грамоты и другие в каком-нибудь отношении «курьозныя» рукописи и сосредоточить их при типографии. На расходы по гражданской печати в 1703 г. из Приказа было отпущено бесповоротно 3100 р., в 1705 г. 3000 р. и в 1716 г. 3868 р. 25 алт. – итого 9968 р. 25 алт. «И оные данные в помощь той типографии деньги употреблены в расход на печатание вновь тщанием Его Величества изобретенного дела авиз и греко-латинской и гражданской печати и на размножение всяких с иных языков переводных книг и пр. механического дела»⁴³³. При типографии открыта была библиотека каким то Киприановым для продажи книг на правах монополии. Библиотека и гражданская типография в 1706 г. перешли в ведение г. фельдцейхмейстера Брюса, личным покровительством которого они пользовались до учреждения Св. Синода⁴³⁴. – Состав типографии был очень значительный и со временем увеличивался. Были при ней справщики, дьяки, словолитейщики, мастеровые художники, переводчики, несколько рабочих при каждом станке. Станков в 1709 г. было 6⁴³⁵, в 1720 г. 14; при типографских лавках были продавцы, при казне расходчик, который весьма часто переменялся (с 700–720 г. было 12 человек). В1724 г. протектор типографии представил в Св. Синод мнение об уменьшении состава ее по причине уменьшения доходов ее и расхода печатаемых в ней книг. Он предлагал, вместо 14 станков, удержать только четыре для церковных книг, два – для гражданских и для фигурного дела один, – итого 7. При каждом станке предполагал оставить 1 наборщика, 1 разборщика, 2 тередорщиков, 2 батыйщиков – всего по 6 человек. Они должны были работать каждодневно, кроме праздничных дней. Количество работы их по-прежнему должно было состоять в приготовлении 36000 четырех листовых тетрадей. Остальные 7 станков предполагалось остановить в действии, а рабочим отказать. Синод утвердил предложение 25 янв. 1725 г.⁴³⁶. Все чиновники типографии получали определенное содержание. Типография вообще содержалась большею частью на свой счет. За расходами ее оставались значительные суммы, которые поступали в полное распоряжение правительства. Отчетность в делах типографских и учет в казне происходили в Монастырском Приказе⁴³⁷. Все «люди печатного дела» состояли по суду и расправе в ведении Приказа⁴³⁸.

В круг деятельности Приказа входили полицейско-благотворительные дела, для которых назначена была часть доходов с вотчин церковных. В 1678 г. отдана была на попечение патриарха московская богадельня, вмещавшая в себе 412 человек и содержавшаяся до этого времени из Приказа Большого Дворца. Патриарх назначил присылать к нему ежегодно на содержание богадельни из всех епархий по гривне или по 3 алт. 2 д. с каждой церкви⁴³⁹. Общая сумма выходила значительная. Эта сумма поступала в ведение патриаршего Казенного Приказа, который управлял и самой богадельней. В 1701 г. сент. 15 д., по именному указу, за подписью Мусина-Пушкина велено было осмотреть и разобрать людей, призиравшихся в этой богадельне. Престарелым, дряхлым и больным указано было давать жалованье из доходов Монастырского Приказа, а здоровых и способных к труду предписано было выслать из нее. В связи с этим возложено было на Приказ поручение – уничтожить бродячее нищенство в Москве. Бродячих нищих, которые не могли по уважительным причинам себя пропитать, Приказ имел призирать, а мнимых нищих – наказывать⁴⁴⁰. С 1706 г. отдавались на попечение Приказа жены взятых из архиерейских домов и монастырей в солдаты, а впоследствии и вообще все солдатские жены, не имевшие средств к пропитанию, и отставные солдаты, увечные, престарелые и больные. Для призрения действительно нищих вменено в обязанность Приказу строить новые богадельни мужские и женские⁴⁴¹. Организация и управление богаделен возложены на его попечение. Во исполнение воли государя учрежден был, под начальством Монастырского Приказа, особый Богаделенный Приказ⁴⁴². Во главе его поставлен от Монастырского Приказа стольник Лука Каблуков, под управлением которого богадельни находились до 1709 года. С 1709 года богадельни были взяты под непосредственное ведение Монастырского и Патриаршего Дворцового Приказов⁴⁴³. Содержание богаделен во всех отношениях шло от Монастырского Приказа. По табели 1707 г. положено было тратить из его доходов на содержание богаделен, в виде кормовых денег для нищих, 12,844 р. 11 алт. 4 д. В 1710 г., при пересмотре табели, кормовая дача оставлена в том же виде, но к ней прибавлен каждогодный отпуск в 2,000 р. на постройку новых богаделен. Сумма на богадельни получалась в Приказе частью с доходов церковных вотчин, частью с особых налогов на крестьян и духовенство московской губернии, частью от остатков дачи на содержание монахов⁴⁴⁴. Вследствие значительных сумм, собиравшихся таким образом, число богаделен в Москве к 1721 году возросло до 93-х, а нищих в этом году призиралось 4411 человек. Нищие разделялись по окладам: в 1721 г. 3159 человек получало по 2 деньги, а остальные по 1 деньге, так что в этом году вышло на них 13,852 р. 13 алт. 2 д.⁴⁴⁵. Кроме устройства богаделен, собственными распоряжениями Приказ обязывал монастыри, которым возвращал вотчины, заводить богадельни и под этим условием оставлял за ними особые преимущества в распоряжениях⁴⁴⁶. Равно Приказ предписывал заводить и поддерживать богадельни при архиерейских домах и приходских церквах, особенно в вотчинах патриарших, архиерейских, монастырских и церковных⁴⁴⁷. В Новгороде заведены были богадельни новгородским митрополитом Ионой. В 1714 г. у митрополита было 10 странноприимниц, 15 нищепитательниц или больниц, домик подкидышок,... прокормлено в них до 1714 г... всяких чинов людей 166,058,... да больных солдат 64 человека⁴⁴⁸. Израсходовано на эти учреждения с февр. 1716 г. по апрель 1717 г. 4148 р. 30 алт. 3 д.; а призревалось за это время 468 человек⁴⁴⁹. Передавались в ведение Приказа богадельни из других приказов⁴⁵⁰, содержавшиеся на счет церковных учреждений. При московских богадельнях образовался особый штат чиновников Приказа. Были в этом штате лекари и подлекари с определенным жалованьем из патриаршей казны⁴⁵¹). Кроме того были и другие служащие в значительном числе. Их требовала сложность дел при богадельнях: назначение и выдача жалованья служащим и призреваемым, ежемесячный пересмотр находящимся в богадельнях⁴⁵², составление списков последним наличным, вновь поступающим и выходящим, ведение перечневых именных ведомостей, переводы из одного оклада в другой, разбор по окладам и прием, надзор, исполнение указов и пр. Притом делались распоряжения, расспросы, решения и наказания при поимке нищих и приводе их в Приказ. Поэтому в 1721 году когда Монастырский Приказ отдан был в распоряжение и подчинение Синода, предполагалось в Приказе учредить для дел по богадельням штат из 2 канцеляристов, 4 подканцеляристов и 10 копиистов, из которых почти все уже были налицо при занятиях. – В 1722 году указ государя предписывал завести при всех достаточных монастырях странноприимницы или лазареты, для призрения престарелых и здравия лишенных⁴⁵³. Вследствие этого указа и других забота о призрении богаделенных людей вскоре вышла из-под ведения Приказа и перешла в непосредственное ведение церковных властей на заботу которых и возложено устройство богаделен⁴⁵⁴.

Как полицейско-благотворительное учреждение, госпиталь в Москве состоял также в ведении Монастырского Приказа относительно своего содержания. К нему приписано было несколько вотчин из церковных учреждений⁴⁵⁵. Но доход с них не собирался прямо на госпиталь. На госпиталь ассигновалась особая сумма, собираемая с определенных вотчин и с духовенства по 1 алт. 2 д. с двора. Сбором этих денег и вообще госпиталем заведовало в Приказе особое повытье. Ассигнованная сумма шла на лечение и пропитание больных, на медикаменты, содержание зданий и наличного числа служащих. Болящим отпускалось хлебом и деньгами по количеству их. Больных в первое время помещалось в госпитале 150, с 1723 г. до 500 человек. На медикаменты и на содержание чиновников по табели 1707 года назначено 4475 руб. Кроме того, в этом году построен был на счет Приказа вместо деревянного каменный дом госпиталя, за р. Яузой против немецкой слободы. Впоследствии, независимо от оклада, единовременно выдавались значительный суммы на нужды госпиталя; например, в 1722 году на медикаменты 7362 руб. 8 алт. 4 д., и в 1723 году на постройку каменного госпитального дома 3.000 руб. Кроме денежного оклада, с основания госпиталя до 1717 г. из Монастырского Приказа, по докторским доношениям, наряжались из монастырей и из вотчин московской губернии в госпиталь работники конные и пешие для садки цветов и растений. Вместо этих нарядов в 1717 году стали брать с наличных дворов московских вотчин деньгами по 2 д. с двора. Штат составляли доктор, немец Bidloo, два лекаря из русских, человек до 50 иноземцев и разночинцев для аптекарской части и учеников, которые набирались отчасти Приказом⁴⁵⁶. Доктор Bidloo обучал своих учеников аптекарскому и медицинскому искусству, приготовлял из них лекарей в полки, (в 1712–1714 взято было из его учеников в полки 22 человека, в 1718–1719 – 17 человек) и выхлопотал себе право выдавать им от себя дипломы. Жалованья доктор Bidloo получал с 1706–1722 г. по 800 руб. в год «все сполна». Но «за труд в награду» он получил в 1711 г. деньгами 100 р. и из патриарших житниц хлеба 30 четвертей ржи и 20 четвертей овса; в 1716 году 211 руб. 2 алт. 3 д., – в 1718 г. назначено ему было, по его просьбе, по 100 р. за выучку каждого лекаря, и по 50 р. за других⁴⁵⁷. В 1721 году Медицинская канцелярия предположила присоединить московской госпиталь к своему ведомству; но доктор Bidloo горячо отстаивал свою самостоятельность от доктора Блюменроста и не хотел получить за «свою полезную и долговременную службу» награды – подчинения такому же доктору, который притом и моложе его, потому госпиталь, до уничтожения Приказа оставался в его ведении⁴⁵⁸. С новым устройством войска госпиталь отошел из-под ведения Церкви; особый налог на него с крестьян прекратился с введением подушного оклада, а с духовенства перешел на церкви, в виде кружечного сбора⁴⁵⁹.

В видах полицейско-благотворительных велено Приказу помещать в монастырях умалишенных и людей осужденных на вечную каторгу, но не способных к ней. Последние назначались в монастырях на работы, при которых они находились в кандалах, – так делалось по указу государя и по распоряжениям Приказа⁴⁶⁰.

Особенно же внимательной попечительности Монастырского Приказа насчет монастырских доходов поручались от правительства отставные военные чины. – По окончании войн оказалось без призрения и пособий очень много разных военных чинов – старых, раненых, больных, которые своими трудами не могли себя пропитывать, имений не имели, но заслугами отечеству и государству приобрели несомненное право на пожизненное содержание от государства. Россия до времен Петра не имела никаких государственных учреждений для помещения таких лиц. Потому еще до Петра отставные стрельцы «за их увечье, старость и службы» отправлялись на содержание в монастыри. Здесь им давали денежное жалованье, – в XVII в. (в 1680 г.) по 1 р. 30 алт. на человека, – и хлебное, – по четверику толокна, гороху, круп и т. п.⁴⁶¹. При Петре же, во всех государственных нуждах, в которых он затруднялся изысканием средств для удовлетворения им, обращался, как заметно, к церковным учреждениям. И относительно приcтроения отставных военных чинов он воспользовался монастырями и их богатствами. Государство обратило особенное внимание на церковные средства собственно для пользы отставных военных чинов около 1715 г. Оно распорядилось первоначально употреблять для этой цели так называемые венечные деньги. На счет их лечились гвардейские, армейские и гарнизонные драгуны, солдаты и рекруты, равно и содержались во время болезни⁴⁶². Но этих денег оказалось недостаточно для содержания всех нуждающихся в призрении военных чинов. Притом не было помещений для них. Потому и велено было отправлять отставных в монастыри на их содержание. Размещение по монастырям находилось во власти Приказа. Приказ не обнаружил в этой деятельности каких-либо правил. Отсюда происходило, что в некоторых монастырях скоплялось значительное число отставных воинских чинов, а монастыри не находили средств содержать их. Между тем к 20-м годам столетия число нуждающихся в призрении и требующих его от государства было довольно велико. Сенату вменено было в обязанность распорядиться судьбой их. Сенат и прежде 19-го года отправлял их чрез Приказ в монастыри. В этом же году постановлено было законом: отставных отсылать в монастыри на прокормление и жалованье им давать из монастырских доходов. Закон этот несколько раз издавался в форме сенатских определений и именных указов⁴⁶³. Сенатским определением 1719 г. положено было выдавать от монастырей жалованья отставным военным чинам столько, сколько получали жалованья гарнизонные чины тех губерний, в которых помещались монастыри, содержавшие отставных⁴⁶⁴. Именным указом 1721 года предписывалось относительно отставных престарелых, увечных и раненых воинов, чтобы монастыри давали им денежное и хлебное жалованье, – рядовым против чернецов, офицерам и унтер-офицерам по полторы порции, обер- и штаб-офицерам против воинского регламента. Для вернейшего помещения и обеспечения их запрещено было вновь постригать монахов; недостающее до штатного числа их количество монастырских обитателей велено было пополнять отставными чинами, на которых и должно было идти определенное на монахов жалованье⁴⁶⁵; если же в которых монастырях нельзя было удовольствовать присланных чинов и таким образом, то приказано было у наличных монахов из определенных им денег и хлебных дач убавить по некоторой части «усмотрительно», уравнивая при этом, чтобы и монахам и тем отставным денежное и хлебное жалованье в даче было равное. Эти узаконения установлены Св. Синодом вместе с Сенатом. Но чтобы они получили в практике всю свою силу, государь повелел представить себе ведомости о наличном количестве монахов во всех монастырях. – В монастыри отправлялись отставные – и женатые и холостые. Холостые обязаны были непременно жить в монастырях, а женатые при монастырях. Если же кто хотел жить вдали от монастырей и в своих домах, тем не выдавалось монастырское жалованье. Способные к труду обязывались заниматься делами по поручению монастырских властей⁴⁶⁶. Желающие могли и постригаться. Мы не можем, за недостатком сведений, представить ведомости, сколько было на содержании монастырей отставных военных чинов до 1724 года. Кажется, что и сам Монастырский Приказ до этого времени не имел точных сведений о том. В 1724 году Св. Синод предписал Приказу привести в точную известность количество проживавших в то время в монастырях офицеров, драгун и солдат. Для приведения в известность этого Приказ распорядился, чтобы все они явились в Москву, в Приказ. Здесь предположено было разобрать их и распределить по состоянию: увечных, больных и дряхлых от старости оставить при монастырях, больным, имеющим семейства, дать известные пропорции жалованья, с предоставлением им права жить где угодно, а способных к работе определить по усмотрению. В марте 1724 года собралось их в Москве около 570 человек из ближайших монастырей, но большее число их не явилось по отдаленности местожительства, по болезни, за старостью и за бедностью. Поэтому собравшимся велено было возвратиться в прежние места, а правила содержания всех отставных остались те же. Но с 1724 года велено было в каждом монастыре содержать такое количество отставных, какое дозволялось доходностью его, притом пропорциональной с доходами других. На монахах возложены были обязанности служить тем, которые по болезни нуждались в услугах других. Обязанности содержать отставных военных чинов, возложенные на монастыри во времена Монастырского Приказа, долго продолжали лежать на них и по преобразовании его в учреждения с другими названиями⁴⁶⁷.

Петровский Монастырский Приказ был, между прочим, и судебным учреждением для гражданских и уголовных дел для всех лиц своего ведомства. Круг его судебного ведомства указывает, что между им и Приказом Монастырским XVII в. есть тесная связь и что Петровский Приказ есть продолжение приказа по Уложению. Судебному ведению Приказа XVIII в. прежде всего передана была та часть, которая с давних пор ведалась в Приказе Большого Дворца, из которого выделился Монастырский Приказ Алексея Михайловича, и который, по уничтожении Монастырского в 1677 году, опять вступил в прежний круг судебной деятельности. В указе о восстановлении Монастырского Приказа почти буквально словами Уложения определяется судебный круг, в котором должна вращаться деятельность восстановленного учреждения⁴⁶⁸. – Но с течением времени судебный права его в новом периоде существования получили весьма широкие размеры, хотя судебная деятельность его и не имела таких шумных последствий, какими сопровождалась такая деятельность его в первом периоде. Она была совершенно заслонена другими сторонами Приказа, в которых заметнее несравненно выражалось значение его для своего времени. Самое значение судебных прав, данных Петром Приказу, в истории его выражается только в том, что стремления государства русского в XVII в. чрез учреждение Монастырского Приказа, как судебного учреждения, подчинить своей власти не только судебно-гражданские, но и другие преимущественные права Церкви, подтверждаются теперь самым очевидным образом. Подчинение государству судебно-гражданских прав церковных учреждений во времена Уложения было только ступенью к дальнейшему ограничению других гражданских прав их. Деятельность Петровского Приказа, завладевшего всеми имениями их, как нельзя более доказывает это. Вот почему судебная власть его, в период с 1700 до 1720 г., не подвергалась ни малейшему нареканию, хотя она сильнее высказывалась сравнительно с временем прежним. Сам Приказ даже очень мало обращал и внимания на эту сторону своей деятельности. Главное же внимание его сосредоточено было около вопроса – о правах вотчинных, принадлежавших церковным учреждениям: он распоряжался богатствами их на правах полного собственника, представляя в себе права государства. – Есть, впрочем, некоторые особенности в судебных правах Петровского Приказа сравнительно с временем Уложения, как относительно гражданских дел, так и уголовных. Монастырскому Приказу и в гражданских, и в уголовных делах были подсудимы: все вообще лица его ведомства; в частности: духовные, без всякого исключения, – все служилые люди в приказах, подчиненных ему, при архиерейских кафедрах и монастырях (стряпчие, дьяки и пр.), все крестьяне его ведомства, учители и ученики славяно-греко-латинских школ, нищие, богаделенные и содержащиеся на счет Приказа. При восстановлении Приказа, ему указана судебно-гражданская деятельность в исках всех посторонних для Приказа людей, на духовенстве и людях, подведомственных Приказу⁴⁶⁹. Духовенству же и всем подведомственным Приказу указано искать в местах, которым подсудны ответчики. Такое распределение подсудности совершенно сходно с законами Уложения о том же предмете. В Уложении было исключение для патриаршей области. Теперь же, если и возникает некоторая вероятность такого исключения для этой области по смыслу закона⁴⁷⁰, то отношения Монастырского Приказа к патриаршим Казенному и Дворцовому, ему подчиненным, удаляют всякое сомнение о независимой от него подсудности патриаршей области, которой заведовали эти приказы. Во всяком случае, в 1706 г. ясным образом определен круг судебного ведомства Приказа во всех церковных вотчинах. Все подведомственные ему лица стали с этого времени подсудны ему не только в исках на них, но и в ответах на иски против них. Приказом доложено было государю: монастырских крестьян «волочат во многие приказы, и воеводы по городом многую чинят им обиду, а если будут ведомы в одном Монастырском Приказе, как дворцовые, которые ведомы в канцелярии, то от тягости монастырским крестьянам будет свободнее». На докладе была резолюция: «быть ведомыми всеми делами в одном Монастырском Приказе»⁴⁷¹. Приказ был высшей и последней инстанцией в гражданских делах в пределах своего ведомства, среднюю составляли стольники и ведомцы, заведовавшие целыми областями и уездами в провинциях, низшую – вотчинные ведомцы и приказчики. Следует, впрочем, сказать, что непосредственная гражданско-судебная деятельность собственно Приказа была весьма неширока. Очень мало обращались к нему за решением гражданских дел. Было подано ему несколько, весьма небольшое количество, жалоб на духовных лиц о неправильном владении ими чужой землей, или со стороны духовных лиц о том же предмете. Есть в архиве Приказа чуть ли не единственное дело о подтверждении договорной записи о продаже, – так как контракты (напр. по найму) крестьян монастырских скреплялись им⁴⁷². Сам он производил отдачу вотчин на аренду и в оброк, продажу их и т. п. Но других гражданских дел мы не видели. О гражданском судопроизводстве, бывшем в Приказе, ничего не можем сказать, потому что деятельность Приказа не доставила материалов для суждений об этом предмете. Вообще судебно-гражданская деятельность Приказа вовсе незаметна в пылу его обширной деятельности по другим отношениям. Скажем более, – гражданская жизнь в ведомстве Приказа была убита им.

Несравненно заметнее против нее уголовно-судебная деятельность Приказа. Она была и богата и имела свои особенности. Здесь более всего обращает на себя наше внимание судопроизводство по отношению к духовным лицам. В случае открытого или тайного доноса на духовное лицо, или отправлялись нарочные чиновники Приказа для производства следствия, или призывались сами обвиняемые в Приказ для допроса. Обвиняемого сажали в тюрьму при Приказе на цепь или в ножные железа. Как при следствии, так и при допросе отбирались показания от обвиняемого и записывались. Допрашиваемый подписывал показания по окончании допроса. При отобрании показаний допускались пытки, удары кнутом; число ударов иногда определялось судьей и весьма часто записывалось в документы при делах. По окончании допроса, если духовное лицо не подвергается за преступление лишению сана, налагалось наказание по Уложению и новоуказанным статьям. Если же преступник должен был быть подвергнут лишению сана, то он из Приказа вместе с указом отправляем был под арестом в патриарший Духовный Приказ (в провинциях к епархиальным архиереям) для «обнажения священства» или монашества. На церковном суде делался иногда допрос преступнику; после допроса, а весьма часто и без допроса, «обнажали» его священства или монашества. «Обнаженный монах или поп» возвращаем был при указе об обнажении в Монастырский Приказ «к розыску». В Приказе состоящие под судом находились под караулом, в ножных железах, и назывались колодниками⁴⁷³. «Розыск состоял в том же, в чем и допрос, но в судопроизводстве отличался по времени. Удары при розыске повторялись «допрошенному и обнаженному». После розыска налагалось наказание по Уложению и новоуказным статьям. – В Монастырский Приказ нередко присылали духовных лиц и из Преображенского Приказа для допроса и обнажения, после чего обвиняемые снова отправлялись в Преображенский, где и наказывались. – Относительно рода преступлений всего чаще встречались дела о побеге крестьян, по растрате денежной казны и монастырского имущества, о воровстве и убийстве и по обвинениям, подлежавшим суду Преображенского Приказа⁴⁷⁴. – Для следствий по преступлениям в ведомстве приказа посылались особые чиновники из Приказа.

Монастырский Приказ имел в своей власти и дисциплинарный суд. В этом отношении ему подчинены были: бродячие нищие в Москве, монахи, без разрешения монастырских. властей, переходящие от одного места к другому, или монастырские власти, не давшие полной отчетности в употреблении монастырских денег, дающие милостыню бродячим в Москве нищим, священники за невыполнение предписаний и указов Приказа и ландраты во взятках с архиерейских и монастырских вотчин⁴⁷⁵. Относительно ландратов в означенном случае Приказ производил следствия и постановлял решения. Относительно священников, не исполнявших предписаний Приказа, указы грозили такими наказаниями, которые далеко превышали меру дисциплинарных взысканий: им грозили лишением сана, ссылкой и т. п.

Такими угрозами иногда в очень сильных выражениях Приказ сопровождал некоторые требования свои к приходским священникам о доставлении ему ведомостей и сведений, которые он сосредоточивал в своем ведении. Именно: а) памятью в патриарший Духовный Приказ Монастырский Приказ требовал в 1702 году, чтобы приходские московские священники доставляли еженедельные ведомости о родившихся и умерших в Патриарший Приказ, который обязывался в определенные сроки посылать в Монастырский общие ведомости⁴⁷⁶; б) требовалось от приходских священников, чтобы они присылали записи в Монастырский Приказ об умерших беременных женщинах; за невыполнение этого требования угрожалось только пенею⁴⁷⁷; в) о младенцах, которые «родились особым никаким видом», они также должны были рапортовать⁴⁷⁸) в Приказ; г) с особенною строгостью им вменялось в обязанность представлять ведомости о бывших на исповеди, о неисповедавшихся и раскольниках.

Монастырский Приказ имел отношения и к делам чисто церковным. Он извещал церковные власти о царских распоряжениях относительно дней поминовения членов царского дома⁴⁷⁹; чрез него от царя повелевалось явиться архиереям в Москву на чреду служения⁴⁸⁰; он передавал церковным властям царские разрешения – о крещении иноверцев, желающих принять христианскую веру⁴⁸¹, о принятии в монастыри и о пострижении⁴⁸². Приказ извещался о смерти епархиальных архиереев вместе с патриаршим Духовным Приказом, и по этим случаям назначал издержки на погребение умерших и лиц для описи имений после них и получал эти описи к своему ведению⁴⁸³. Вообще Монастырский Приказ был посредником между царем и церковными учреждениями. С учреждения Св. Синода обязанности его по такому посредничеству не могли за ним сохраниться.

Несравненно долее сохранилась за Монастырским Приказом, чем все доселе исчисленные нами его права, самая обширная его деятельность финансовая, ввиду которой он главным образом и восстановлен был при Петре и которая предоставлена была ему при самом его восстановлении⁴⁸⁴. Финансовая деятельность его была в высшей степени многосторонняя, сложная и, можно сказать, запутанная. В нем совершались почти бесчисленные финансовые отправления: в нем производилось столько разнообразных сборов и налогов, сколько не было ни в одном из современных ему учреждений. Это зависело от многих причин: от разнообразия лиц, ему подведомственных, государственных требований и состояния подчиненных ему учреждений. Но при недостаточности научной разработки истории финансов в России,⁴⁸⁵ по причине сложности деятельности Приказа, многообразия и изменчивости отношений его к разным государственным учреждениям, разнохарактерности финансовых его отправлений, неразвитости способов налогов, взимания податей и отправления повинностей в XVII и XVIII веках и, наконец, по причине отрывочности и неполноты, при всем множестве материалов для этого предмета, находящихся у нас под руками, – по всем этим причинам весьма трудно представить деятельность Приказа по финансовой части в желаемой полноте и отчетливости. Однако мы попытаемся по возможности перечислить финансовые отправления его и привести их в системе, на сколько дозволяют это нам собранные нами материалы.

В ведомстве Монастырского Приказа отправлялись общегосударственные подати и повинности, одинаковые с другими податными ведомствами, и особенные, производившиеся только в нем одном.

Раскладку на подлежащие платежу предметы и лица и непосредственное взимание податей и повинностей по государственным требованиям Приказ всегда старался, как сказано выше, удержать во власти своего ведомства. До времени учреждения губерний собранные подати и повинности отправлялись в указные места чрез Приказ или чрез его ведомцев. Со времени учреждения провинций и губерний провинциальные и вотчинные ведомцы Приказа отправляли их в назначенные места чрез провинциальных и губернских властей⁴⁸⁶. – Раскладка податей и повинностей была основана на счислении домов. – До учреждения сената Приказ не имел над собою никакого контроля в ведении государственных сборов. По его учреждении, представлялись из Приказа ведомости в определенные сроки⁴⁸⁷. Но определенные требования на определенные государственные надобности со стороны тех учреждений, приказов, из которых шли требования, служили единственной проверкой исправности Приказа в его финансовой деятельности⁴⁸⁸. – Остальное, что можно сказать вообще о финансовых правах Приказа, показано нами в настоящем сочинении при рассмотрении других сторон Приказа. – Общие государственные подати и повинности, отправлявшиеся в ведомстве Приказа, разделялись 1) на табельные или окладные, 2) повсегодные сборы, 3) канцелярские, 4) запросные и 5) оброчные⁴⁸⁹.

1. Табельные или окладные сборы были довольно многочисленны. Назывались они так потому, что они были определены табелью окладов в 1707 или в 1710 годах. Частные названия они получали от имени приказа или государственной надобности, для которых определены. В числе окладных сборов иногда помещались в документах и сборы повсегодные, которые при повторении их действительно ставились наравне с окладными. – Табельные сборы были следующие.

а) Окладный полуполтинный сбор в Военный Приказ. Это был оклад с каждого двора на ратную службу. До Петра он назначался по случаям войны и по особым государевым указам в количестве, указываемом надобностью государства. До 1705 года Петр держался в отношении этого сбора прежних порядков. В 1705-м году, по случаю шведской войны, он установил этот сбор постоянным, ежегодным и в 1707 г. табельным. Первоначальный способ взимания и ведения его указан в следующей памяти Военного Приказа в Монастырской: «В нынешнем 705 году великий Государь Царь и великий князь Петр Алексеевич, по именному своему Великого Государя указу, для свейекой службы ратным людям драгунских полков на жалованье, на нынешний 705 год взять и впредь сбирать повсегоды по переписным книгам 186 и 187 годов с дворцовых, с патриарших, и с архиерейских, и с монастырских, и церковных крестьянских и бобыльских и с дворцовых и деловых людей по полтине с двора, и тот полполтинный сбор ведать и впредь сбирать генваря с 1 числа 706 году в Монастырском Приказе и, те деньги сбирая, присылать в Приказ военных дел на указные сроки, с ближних городов в 15 да в 28 день февраля, из дальних городов марта в 1 да в 15 числе. И для того сбору из Военного Приказу с приходных книг списав списки за дьячими приписьми отослать в Монастырской Приказ, а которые города и села и деревни в Приказе военных дел в приходных книгах против переписных книг 186 и 187 годов из Золотой Палаты были не написаны, – и из тех городов и сел и деревень те полполтинные деньги в Монастырском Приказе потому же имать сполна и присылать в Военный же Приказ. А буде судьи полполтинных денег по окладу в котором году не выберут и о доимочных книгах на судей выписать к великому Государю в доклад. И по тому великого Государя указу из Приказу военных дел для того сбору с приходных книг списки за дьячими приписьми в Монастырской Приказ к... боярину Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину с товарищи посланы»⁴⁹⁰ ‘). – И так полуполтинный сбор, сбиравшийся и ранее 1702 г., прямо в Военный Приказ, с 1705 года отправлялся и ведался по отношению к дворцовым и церковным вотчинам в Монастырском Приказе; но потом он передал в губернии и провинции, и чрез губернских и провинциальных властей пересылался в Военный Приказ. Существование этого налога продолжалось до введения подушного налога. Правительство требовало особенной исправности в отправлении его. В Военный Приказ велено было отсылать собранный деньги прежде, чем в другие приказы; и даже в другие приказы предписывалось отсылать требуемые деньги не иначе, как по надлежащем отправлении всего указного оклада в военный.

б) В видах правительства одинаковую важность с полуполтинным в Военный Приказ сбором имел сбор в Адмиралтейский Приказ или «сбор корабельный», «на корабельное строение», «на корабельную починку», «корабельные», – так разнообразно называется этот налог в документах. Учреждение его относится к 1702 году. «Мая 4 дня 1702 г. по именному великого государя указу велено с кумпанств на починку кораблей и на покупку всяких корабельных припасов и на дачу мастеровым людям жалованных и кормовых денег имать в приказ адмиралтейских дел с крестьянских, с бобыльских и с задворных и деловых людей дворов по переписным книгам 186 года: с патриарших и с архиерейских и с монастырских и с церковных по 4 алтына с деньгою со двора⁴⁹¹, с помещиковых и с вотчинниковых, которые в корабельной складке и с которых иманы полтинные деньги по 3 алтына по 2 деньги с двора и для сборных денег в города к воеводам из приказу адмиралтейских дел великого Государя указы посланы»⁴⁹². – Первоначально с некоторых вотчин Приказа стали сбирать эту подать воеводы⁴⁹³, но Приказ скоро установил отправление ее чрез своих ведомцев, которые отсылали сбираемые деньги то в Монастырской Приказ, где принимались они особым чиновником и ведались в особом повытье, то в Адмиралтейский; – в этом последнем случае в Монастырском получались от ведомцев одни ведомости об отправленных деньгах⁴⁹⁴. Уравнительность корабельного сбора с крестьян всех ведомств пытались ввести со времени учреждения Св. Синода, но, кажется, безуспешно до самого введения подушного оклада⁴⁹⁵.

в) В Ямском Приказе принимались от ведомства Монастырского Приказа два вида сборов. Первый из них носил название «ямских и полоняничных» денег. Об учреждении его так говорится в документах: «В прошлом 705 году июля в 20 день, по указу великого государя царя и великого князя и по приговору боярина Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина с товарищи, против перечневых списков 186 года, каковы присланы из Ямского Приказу, велено с патриарших и с архиерейских и с монастырских со всех вотчин, которые ведомы в Монастырском Приказе, на прошлый 707 год и впредь по вся годы сбирать для отсылки в Ямской Приказ ямских и полоняничных денег по 3 алтына по 2 деньги с двора, и о том в города, к кому надлежит, послать его, великого государя указы и грамоты. И по тому великого государя указу о сборе тех денег его, великого государя, указы посланы»⁴⁹⁶. С дворцовых и помещичьих крестьян этого сбору сходило менее против монастырских, – именно по 10 денег только с двора⁴⁹⁷, тогда как с монастырских по 3 алтына и 2 деньги с двора или по гривне. Второй сбор в Ямской Приказ назначался и назывался «на наем подвод и извозчиков» и производился в количестве 4 алт. 2 денег⁴⁹⁸ в 1710 г., и 2 алт. в 1717 году⁴⁹⁹ ).

г) В Земский Приказ шли 1) двухалтынный сбор рекрутам, по-видимому, некаждогодный⁵⁰⁰ ), и 2) на дачу армейским извозчикам по 4 алтына 2 деньги с двора, равномерно с крестьян всех ведомств⁵⁰¹.

д) В Дворцовую Канцелярию или во Дворец на конские кормы был особый сбор по 5 алтын. Этот сбор производился только с архиерейских и монастырских вотчин; но с дворцовых и с помещичьих он не взимался⁵⁰². Налог во Дворец в этом количестве был один из древних, перешедший из XVII стол. В XVIII стол. он отправлялся то в Приказ Большого Дворца, то в Ингерманландскую для дворцовых дел канцелярию, заменившую Приказ⁵⁰³.

е) Провиантский сбор в Приказ с тем же именем производился в разные времена хлебом и деньгами. Притом его было несколько видов. – В первые годы Монастырского Приказа сборы с его вотчин в провиантский приказ были хлебом. С 1706 г. с монастырских крестьян окладного хлеба брали по 7 четвериков с двора, а с помещичьих по 3 четверика⁵⁰⁴. Но «в 714-м году по именному царского величества указу для всенародной пользы велено в поставке провианта по прежней расписке прислать в Санкт-Петербург в канцелярию сената деньги, первую половину в ноябре сего 714 года, вторую в марте 715 года, сполна, бездоимочно, без всякого отлагательства»; потому для натуральной «поставки провианта подрядчиков не подряжать и самоплательщиков не высылать»⁵⁰⁵, как это было доселе. – Таким образом провиантский хлебный окладный сбор изменен в денежный. Первоначально он шел в количестве 24 алтын с двора⁵⁰⁶. Но с течением времени в 1719 году он возрос до рубля, потому назывался рублевым провиантским сбором, также сбором на генеральный провиант⁵⁰⁷. Иногда отличается сбор на генеральный провиант от платежа на провиант в Санкт-Петербург, Ригу, Ревель и другие завоеванные города, иногда смешивается с ним⁵⁰⁸. Во всяком случае из документов ясно видно, что кроме сбора на покупку рублевого провианта был еще сбор «за петербургский и рижский провиант рублевый» и рядом с ним «за ревельский морской провиант», иногда по 13 алт. с деньгой с двора⁵⁰⁹, а иногда по 5 алт. Все означенные виды провиантского сбора были в числе окладных с 1719 до 1724 года. К числу окладных же относился в последние годы Приказа сбор «на житочное строение» или на заведение запасных хлебных магазинов для войска⁵¹⁰. Отправление провиантского сбора в 1721 и 1722 годы требовало разнообразных распоряжений со стороны штатс-контор и камер-коллегий и Св. Синода, и встречало немало затруднений⁵¹¹.

ж) За окладной стрелецкой хлеб сбиралось по 23 алт. 5 денег с архиерейских и монастырских крестьян, с дворцовых по 16 алт. 1 деньге и с помещичьих по 9 алт. 3¹/₂ деньги⁵¹². Иногда этот сбор считается в числе повсегодных, но название его и частое повторение заставили нас поместить его в числе окладных.

з) С торгующих крестьян и церковников шла десятая деньга с капитала в пользу государства⁵¹³.

2. Повсегодные поборы смешивались часто с окладными. В собственном смысле этим именем назывались такие налоги, которые не вошли в табели 1707 и 1710 годов, были учреждены после этого времени и повторялись каждый год после их введения. Их было не менее по числу и разнообразию, как и табельных. Частные виды их следующие:

а) На канальное дело. В 1718 году именным указом предписано было на устройство канала от Ладоги до Шлиссельбурга собрать с дворцовых, патриарших, архиерейских, монастырских, церковных, помещиковых и вотчинных крестьян с дворового числа по 23 алт. 2 д.⁵¹⁴. Собранные на этот предмет отправлялись в 1718 и 1719 годах в Работный Стол в Петербург. Этот налог сделался повсегодным и примерным для раскладки других налогов по дворам, как-то: на покупку провианта в 1719 и 1720 годах, на поставку генеральная провианта в 1721 г. в Петербург и т. п.⁵¹⁵. Камер-коллежские камериры и комиссары сбирали на устройство канала и с духовенства, по крайней мере в Нижегородской епархии⁵¹⁶; но это произошло, кажется, вследствие недоразумений, потому этот сбор с духовенства был отменен в 1723 году Св. Синодом, а внесенные им деньги зачтены в платежи других податей Но не всегда в означенном количестве требовалось на дело канала. В 1721 году Камер-коллегией положено было по 6 алт. 4 д. с двора и отправление сбора шло к месту назначения чрез губернские канцелярии⁵¹⁷. В 1722 году по раскладке Камер-коллегией пришлось на каждый дом в уплату на канальное дело также по 2 гривны или по 6 алт. 4 д.; с 145656¹/₂ дворов, насчитанных ею в церковных вотчинах, потребовано 29131 р. 30 к. и указано отправить их «с нарочными комиссарами прямо к канальному делу»⁵¹⁸. Расписание, что должно идти с церковных вотчин в каждой провинции, составлено ею же⁵¹⁹.

б) Ландратский сбор. При учреждении ландратов им назначено было денежное и хлебное жалованье, которое они сами выбирали с крестьян. Денег положено было по гривне с двора, хлеба по получетверику, как ржи так и овса. Но по именному указу 28 января 1719 г. указано «положенные деньги на дачу жалованья в долях ландратам и комиссарам и прочим приказным людям и другим служителем по гривне с двора, да за хлеб деньгами по тамошней (по местной) настоящей средней цене, где тот хлеб сбирать будет, на 719 год собрать и впредь по все годы сбирать с дворового числа по-прежнему». В 1720 году, по указу сенатскому, «оные гривенные и за хлеб деньги велено собирая отдавать в рентереи, а из рентереи присылать с другими сборными книгами, расписав именно, в штат контор коллегию, а что когда собрано и в рентерею отдано будет, в штате контор коллегию в рапортах писать именно⁵²⁰. Вследствие перемены в этом сборе по указу 1719 г. приходилось с двора по 5 алт. ¹/₄ д. и более⁵²¹

в) Сбор «за пустые дворы» или «за пустоту».

Известно, что в течение первых 15 лет XVIII столетия произошла громадная убыль в количестве дворов против переписных книг 186 г. Пустые дворы оставались незанятыми. Правительство, сбиравшее подати с дворов жилых, терпело недостаток в сборах от множества пустых дворов. Поэтому оно в вознаграждение себе за потери от них ввело особый повсегодный налог с означенным именем, или иногда с       прибавлением «в помощь другим» провинциям или губерниям. Налог этот появился в 1716 или 1717 году и продолжался до подушного оклада. В 1717-м году за пустые дворы сбирали с жилых дворов по 5 денег⁵²².

г) Сбор в городовую канцелярию или на приказный расход. Он смешивается иногда в документах с ландратским сбором. Но нет сомнения, что они были два разные налога. В городовую канцелярию платили во всех ведомствах одинаково, по 9 алт. 3¹/₂ деньги с двора⁵²³.

д) Сбор в армейские полки на мясоедные дни по б алт.⁵²⁴

е) На дачу работникам в С.-Петербурге. Этот сбор был сначала запросным, до 1714 года назывался полуполтинным или четвертным, потому что он взимался в количестве 8 алт. 2 д., – в 1715 года сделался повсегодным⁵²⁵; иногда он возвышался до 11 алт. 4 д. с двора⁵²⁶. В 1720 году сбор этот еще возвышен вследствие того, что натуральная повинность для строения в Петербурге и окрестностях его, которую несли некоторые московские провинции, заменена по сенатскому указу денежным сбором⁵²⁷. В тоже время этот сбор слился с другими, которые до этого времени были отделены от него, – а именно:

ж) На дело кирпича и на припасы к городовым делам. В 1704 году Монастырскому Приказу предписано было поставить с тех монастырских вотчин, в которых были каменщики и кирпичники, кирпичников и каменщиков для постройки в городах, а с вотчин, где не было таких мастеровых, собрать по гривне⁵²⁸. В 1717 году на дело кирпича сбиралось по 2 алт. 4 д.⁵²⁹.

з) На покупку всяких припасов при городовом строении и мастеровым людям на жалованье по 8 денег⁵³⁰.

и) На известное сжение по полуосмины деньги, или на известь⁵³¹.

Все четыре означенные сбора превратились в 1720 г. в один, который наложен на все государство в количестве 800,000 руб. По раскладке на дворовое число, сделанное в Камер-коллегии, пришлось по 9 алт. по получетверти деньги с двора⁵³².

и) Кроме всех означенных окладных и повсегодных сборов всегда взималось при сборах в пользу сборщиков. Сборщики записывали взятое в свою пользу в отписи. Кажется, долго не было определено, сколько они могли брать за свои труды. В 1717-м году, как оказывается по документам, указный процента в их пользу и на приказные расходы был по 3 деньги на рубль⁵³³. Таким образом, этот процент можно отнести к повсегодным сборам.

3) Канцелярские сборы весьма трудно подвести под какие-нибудь общие положения. Иногда называются в документах этим именем упомянутые нами сборы «в Городовую Канцелярию», или «на приказные расходы»,или «в Дворцовую Канцелярию», а иногда сборы, назначенные указами из канцелярии сената. Иногда они помещаются с этими именами в числе повсегодных , а всего чаще в числе запросных. Потому мы не перечисляем канцелярских сборов здесь отдельно, относя их к другим категориям, повсегодным и запросным; но нашли нужным сделать замечание о них под особой категорией, потому что в документах название их часто встречается и поставляет исследователя в недоумение относительно их значения.

4) Запросных сборов, нарядов и повинностей было весьма много в течение 1700–1720 годов. Без преувеличения скажем, что их нельзя перечислить. Разнообразие их равняется разнообразию натуральных предметов, какие нужны были русскому государству в означенный период. Правительство делало запросы не только на деньги и хлеб в разнообразных размерах, но на сено⁵³⁴, лес, лошадей, плотнические орудия, уголья⁵³⁵, на войлоки и пр. и пр. Почти каждый год было несколько запросных сборов и нарядов. Особенно часты были они для Провиантского, Ямского и Военного приказов. Например, в 1721 году сбирались запросные деньги на недостаточный фураж с 5 губерний лейб-гвардии полкам по 3 деньги, в запасные магазины с двух губерний (Сибирской и Архангельской) на винтер-квартиры, на подводы для артиллерийских припасов, за винтер-квартиры с тех губерний, где полки не стояли в течение зимы, на перспективную дорогу и т. п. Всякая особенная нужда государственная вызывала особый запросный сбор: постройка, напр., воронежской верфи, архангельской крепости, гавани и т. п. При состоянии наших архивов и при недостатке, или вернее, при совершенном отсутствии научной разработки этого предмета, мы не могли собрать сведений о всех различных запросных сборах, бывших при Петре, и представить какие-либо общие положения о них.

5) Оброчные сборы. Мы здесь укажем такие из них, которые взимались с определенных предметов во всем государстве и с лиц, владеющих ими, всякого звания. Именно:

а) Сбор с мельниц. Мельницы обложены оброком в 1704 г. ⁵³⁶. С них бралась в казну четвертая доля «с помолу», то есть, с тех выгод которые мельница приносила владетелю⁵³⁷. Монастырские и архиерейские мельницы, сверх того, вовсе отбирались от владетелей и собственников их и отдавались в оброчное содержание от казны или посторонним или прежним собственникам ⁵³⁸. Подать с мельниц продолжалась до 1720 г. и далее⁵³⁹. Сначала мельничный сбор взимался ведомцами Приказа и отправлялся в Семеновскую канцелярию⁵⁴⁰), которая чрез год после своего основания в 1704 году была переименована в Ингерманландскую⁵⁴¹. В ту же канцелярию отправлялся –

б) Сбор банного оброка или оброк с бань. Способ обложения бань оброком может представить пример того, каким образом в первой четверти XVIII столетия вообще облагались оброчные статьи. «По указу Великого Государя от 2 мая 1704 года послан из Семеновской канцелярии банного сбору в Можайск, в Рузу, в Царев, Борисов и тех городов в уезды и в подмонастырные слободы и в патриаршие, и в архиерейские и в монастырские села и волости и деревни для строения вновь и для переписки домовных бань и для сбору с тех бань новоокладного денежного оброку стольник Петр, Прокофьев сын, Ларионов. И великий государь и великий князь Петр Алексеевич всея России, великия и белыя и малыя самодержец указал о посылке из Монастырского Приказа тех городов в уезды в подмонастырные слободы ко властям, а в патриаршие и в архиерейские и в монастырские села и волости и в деревни к приказчикам и крестьянам послушных памятей и отдаче съезжих и постоялых дворов и волостных подвод с проводниками и к денежной казне целовальников и для рассылки посыльных людей и к тому делу бумаги и чернил и свеч и дров, свой великого государя указ учинить в Монастырском Приказе⁵⁴². Этот указ явился вследствие намерения правительства ввести во всей России одни торговые казенные бани и уничтожить частные. В 1704 же году велено в Москве построить торговые бани и отдать их от казны на откуп. Также предполагалось поступить в городах и в уездах. Но и в Москве откупщиков-охотников не явилось. Поэтому московские торговые бани отданы были монастырям, которые обязаны были платить в казну все получаемые с них доходы. Оказалось, что казна мало получала доходов с них. Чтобы усилить доходы с казенных торговых бань и уничтожить употребление частных, велено было с каждой частной бани брать годовой пени по 5 р.⁵⁴³. Количество пени скоро понижено до 1 рубля. Наконец, обложены были частные бани 5 алт. в год⁵⁴⁴. Оброк за частные бани платили все владетели их, как духовные лица⁵⁴⁵ ), так и светские. – К одинаковому с банным сбором роду оброка принадлежал

в) «Оброк с пчельников и бортных ухожий». Известно, что русское духовенство издавна с особенной любовью занимается пчеловодством. Монастыри в XVII в. имели по некоторым местам тысячи и даже десятки тысяч ульев. Правительство петровское решилось извлечь из промысла пчеловодства выгоды для казны. Поэтому оно в 1704 году наложило оброк как на пчельники, находящиеся в городах, монастырях и вообще в жилых местах, так и на борты, – пчельники, находящиеся в лесах⁵⁴⁶. Весьма трудно было найти способ правильного обложения бортов и пчельников податью, – это понятно всякому, кто хоть сколько-нибудь знаком с состоянием пчеловодства в России и теперь, Потому количество взимания и способ обложения этой подати изменялись. В 1709 году назначено было брать оброку по этой статье по 3 алт. 2 д. с пуда меда, поучаемого в бортных ухожиях и по 8 коп. с каждого улья в жилых местах. Само собой разумеется, что и в этом виде оброк с пчел не мог легко и всегда верно получаться. Оклад по этой статье производился ижерской канцелярией, при посредстве ведомства Монастырского Приказа в пределах его области. В канцелярии хранились и окладные книги. С уничтожением канцелярии взимание оклада происходило одинаковым со всеми сборами образом⁵⁴⁷.

г) Сбор с рыбных промыслов. Не знаем, все ли рыбные промышленники платили оброк в казну. Но монастырские архиерейские и патриаршие рыбные промыслы все были обращены в собственность государства. Государство отдавало их от себя в откуп. Откупщиками являлись и посторонние, но государство принуждало брать их на откуп и те монастыри, которые были собственниками их⁵⁴⁸. Сбор с рыбных промыслов был в ведении Семеновской канцелярии. История его одинакова с историей судьбы недвижимой собственности церковных учреждений.

д) Следует упомянуть здесь и об оброчных сборах аа) с постоялых дворов ⁵⁴⁹, бб) в Конскую и гг) Мостового сбора канцелярии, куда платили определенные подати все вообще лица, к какому бы званию ни принадлежали. Заведывание их имело одинаковую историю со всеми вообще вышеозначенными оброчными сборами⁵⁵⁰.

Всех исчисленных сборов из ведомства Монастырского Приказа отошло в особые для них канцелярии в 1704 году в количестве 57.917 р. 27 алт. В 1720 году эти сборы поступили в ведение Камер-коллегии.

Кроме денежных и хлебных общегосударственных сборов, отправлявшихся в ведомстве Монастырского Приказа наравне со всеми другими ведомствами, шли с него на таких же основаниях и общегосударственные повинности натуральные: рекрутская, ямская и наряды плотников ⁵⁵¹, каменщиков и кирпичников, – вообще работных людей ⁵⁵².

II. В ведомстве Монастырского Приказа, кроме общегосударственных, «уравнительных» с дворцовыми и шляхетскими крестьянами», податей и повинностей, были еще особые сборы хлебные и денежные, наряды и повинности, окладные и неокладные, с крестьян и духовенства, служилых и приказных архиерейских и монастырских. Мы представим сведения о них, сколько имеется у нас материалов для того.

1) В 1704 году по именному указу был учрежден сбор «драгунам на жалованье». Он занесен в 1707 году в число табельных окладных; в табели 1710 года он оставлен в том же значении. Назначение этого сбора было следующее. В год учреждения его велено было графу Мусину-Пушкину образовать особый драгунский полк из служителей и разночинцев монастырских. Полк этот действительно организовался и был отдан в команду Пушкина. Состав полка был полный, равный другим полкам⁵⁵³. Содержание его было возложено исключительно на доходы Приказа. Жалованье шло не только офицерам, но и солдатам. Впоследствии этот полк переименован был в Каргопольский. – Количество сбора на жалованье служащим в нем было 11 алт. 4 д. с двора⁵⁵⁴ 2). Всей суммы в год сбиралось по 37,916 р. 26 алт. 3 д. как значилось в табели 1710 года. При назначении этой подати сложено с платящих ее крестьян окладного хлеба по полуосмине с двора⁵⁵⁵.

2) Полк, командуемый Мусиным-Пушкиным, был конный. Потому «на корм драгунским лошадям» назначено было сбирать по гривне с двора со всех вотчин ведомства Приказа, а «с низовых от Нижнего Новгорода вниз» по Волге по 6 алт. 4 д.⁵⁵⁶.

3) Лошадей для драгунского полка Мусина-Пушкина доставляли священники и диаконы, «вместо государственной службы». Подать на драгунских лошадей со священников и диаконов установлена марта 17 д. 1707 г.⁵⁵⁷. В письме князя Меньшикова к Мусину-Пушкину об установлении ее сказано: «по указу великого Государя велено брать с 1707 года повсегодно с московских и городовых церквей священников и диаконов, – приходских и уездных с 300 дворов по драгунской лошади, а с городских применительно к их состоянию перед уездными по рассмотрению излишних доходов». Монастырский Приказ определил брать от уездных священников с 150 дворов прихода по лошади ценой в 12 р., а от городских с 200 дворов. Священники и диаконы, не имеющие в своих приходах означенного количества дворов, должны были складываться со священниками других малодворных приходов, уравниваясь между собой деньгами; но ни в каком случае они не должны были делать раскладки на причетников и прихожан ⁵⁵⁸. В этом смысле разосланы были из Приказа предписания по всем епархиям. При этом указано было произвести счисление дворов в приходах во всей России⁵⁵⁹. В октябре 1707 года московские священники и диаконы обратились в Приказ с просьбою – брать с них вместо драгунских лошадей деньгами по 15 р. на лошадь. Приказ удовлетворил просителей. В 1708 г. именным указом повелено с духовенства по всей России, вместо драгунских лошадей, сбирать по переписным книгам 186 года в городах по 2 алт. 3 д., в уездах по 10 денег с двора приходского на год. Но за пустотою дворов в некоторых приходах приходилось духовенству платить по 8 денег с жилых дворов, а впоследствии и более⁵⁶⁰. Сбирать деньги за драгунских лошадей поручено в московской провинции непосредственно Монастырскому Приказу, а в других отсылались они сборщикам к губернаторам и вице-губернаторам, от которых пересылались в Приказ⁵⁶¹. Количество произведенная в 1707–1710 годах сбора на драгунских лошадей означено в одном доношении Приказа Сенату, отпечатанном в Полном Собрании Законов⁵⁶². Но есть разности относительно количества между печатными известиями и находящимися в синодальном архиве, в документах и делах которого есть выписки из приходорасходных книг Монастырского Приказа. Именно собрано было:

В частности в Московской губернии собрано было в течение 1707–1710 годов: с 6 московских сороков каждый год по 1479 р. 31 алт. 5 д., итого 5919 р. 27 алт., с уездных сельских и городских в 1707 г. 6202 р. 29 алт. 2 д., в 1708 г. 10036 р. 29 алт. 3 д., в 1709 г. 9281 р. 4 алт. 2 д., в 1710 г. 7733 р. 10 алт. 4 д., – всего 33264 р. 7 алт. 1 д. и лошадьми 23 шт. По расчету же Камер-коллегии в 1723 году следовало бы с Московской губернии сбирать, на основании перекисных книг 186 г., по числу дворов 25.060 р. 27 алт. 6 д. каждогодно. Но известно, как пустели дворы за означенный период времени. В других губерниях сбор этот доставил следующий доход Приказу:

Сбор в действительности не всегда соответствовал окладу. Духовенство жаловалось⁵⁶³, что приходские дворы пустеют и им платить нечем. Правительство настаивало на бездоимочность платежа и принимало меры к взысканию. В 1710 году указом предписано было губернаторам взыскать все недоимки по этому сбору. В 1711 году от губернаторов требовали в сенат переписные книги, в которых бы обозначено было, сколько в каждой губернии дворов при всяком приходе, чтобы точным образом определить количество сбора с духовенства на драгунских лошадей. Двое из губернаторов, графы Апраксины, объявили сенату, что они не считают своей обязанностью взыскания сбора с духовенства на драгунских лошадей; потому что в окладных табелях, по которым они производить сборы податей, не значится сбора с духовенства на лошадей. По их мнению, следует чрез епархиальных архиереев побудить духовенство к исправности платежа назначенной с них подати. Сенат, однако же, не согласился с мнением Апраксиных и подтвердил губернаторам о сборе денег со священников и диаконов. Поэтому светское правительство с большей строгостью стало взыскивать деньги с духовенства. Строгость вызывала еще большие против прежнего жалобы. В 1713 и 1714 годах московские поповские старосты 6-ти сороков подавали в Монастырский Приказ челобитье «о снятии с них денег за драгунские лошади и иных новоположенных платежей, которые положены на них вновь, сверх табельного окладу, не против мочи их». Но на двукратное челобитье не было ответа. Марта 12 д. 1719 года поповские старосты еще раз обратились с челобитьем относительно «драгунского сбора» с них. В челобитье они жаловались, что их «за драгунские деньги волочат и убычат, между тем в табельных окладах не значится сбирать с них таких денег». Они объясняют при этом, что с них взыскивают в уплату этой подати непременно деньги, а лошадей не берут, когда они хотят давать лошадей вместо денег; «денег же за скудостью, нуждами и пустотою дворов достать не могут и платить им нечем». В заключение они просят сложить с них драгунские деньги, которых не могут платить с уменьшением приходских людей и доходов, и не спрашивать с них недоимочных и впредь окладных, «чтобы им оттого в конец и разорение не прийти и церквам не остаться без пения». Челобитье отправлено в сенат. По справкам в сенате оказалось, что в окладных табелях не значится на 1719 год на священниках и диаконах оклада за драгунские лошади, – быть может, случайно, или вследствие жалоб духовенства пропущенный. Поэтому сенатским приговором не велено спрашивать с московских священников и диаконов недоимочных и окладных драгунских денег впредь до «генерального определения». Все же прочее духовенство городов и уездов Московской и прочих губерний продолжало платить этот налог по табелям, составлявшимся сначала в Монастырском Приказе и потом в Камер-коллегии. В 1721 г. костромское городское духовенство просило Св. Синод сложить с него драгунскую недоимку подать. Св. Синод определил недоимку за прежние годы взыскивать, а на будущее время приостановить взыскание окладных денег в ожидании указа; о чем и отправлен был синодский указ в духовный костромской приказ к Ипатскому архимандриту Гавриилу «с товарищи»⁵⁶⁴ ). В 1723 году в Монастырском Приказе получена из Сената состоявшаяся в Камер-коллегии табель, в которой указано сколько в какой губернии следует взыскивать в год с духовенства драгунских денег. По ней положено было сбирать с 1720 по 1722 г. включительно:

Взято с означенных губерний за три года 6181 р. 28 алт.; в недоимке оставалось 81961 р. 2 алт. 2 д. Относительно Казанской, Нижегородской ⁵⁶⁵, Азовской, Сибирской и Астраханской губерний ведомостей не было прислано. С Рязанской епархии сбор производился под ведением самого митрополита Стефана Яворского. Окладная ведомость, доставленная Камер-коллегией, была неполна. Прокурор Монастырского Приказа настаивал, чтобы сбор драгунский производился без пособления. Приказ испрашивал, вследствие этого, в 1723 г. у Синода резолюции – что делать относительно драгунского сбора. Св. Синод повелел производить сбор по-прежнему там, где не определено оклада табелью, и предписал Приказу составить ведомости относительно хода сбора за 1720–1722 годы. Между тем в 1724 г., вследствие введения подушного оклада, по наложении которого не велено было производить никаких кроме его сборов, и в следствие жалоб духовенства на стеснительность означенного налога, Св. Синод, по представлению Монастырского Приказа, ходатайствовал пред государем о сложении драгунского налога с духовных лиц. Авг. 12 д. 1724 г. Государь в сенате слушал окладные табели за 1725 г. и на табелях отметил против статьи о налоге со священников и диаконов за драгунские лошади «не сбирать». – Так был отменен оригинальный налог на духовенство⁵⁶⁶ ).

4) В соответствие драгунскому сбору со священников и диаконов «за государственную службу», с других лиц, служащих церкви, был особый сбор, известный под именем сбора с церковников или козловского оклада. – В 1705 году, по указу государя и по письмам князя Меньшикова к подполковнику Волконскому, командиру драгунского полка, жившему со своим полком в Козлове, велено было ему сделать во всех городах и уездах перепись архиерейских домов судей, дьяков подьячих, служебников, монастырских слуг, поповичей, дьячков, пономарей, причетников, их детей, родственников и свойственников, и разобрать их по разрядам в виду способностей их к государственной службе. При разборе годных к службе следовало назначить в солдаты, а прочих вместо службы обложить податью на каждый год. Подать предназначена была на заготовление всякого рода нужных припасов для драгунских полков, которые составлены были Волконским. Для производства переписи и разбора всех церковников по разрядам в видах государственной службы отправлены были Волконским в разные епархии царедворцы. Разосланные царедворцы некоторых церковников записали в военную службу – в солдаты и драгуны, а всех прочих обложили налогами. Дьяки архиерейские обложены были податью от 40–20 рублей в год; подьячие от 25 до 1 р. и меньше; поповичи, дьячки и причетники, годные в службу, но оставленные для церковной службы по нужде по 1 р., негодные к службе по старости, болезни, малолетству и другим причинам по 8 гривен, малолетние ниже 10 лет по 50 коп. Малолетним, старше 10 лет, назначен был еще льготный срок, по истечении которого они должны были вступить в службу. Кроме оклада царедворцы взимали по гривне с окладного рубля на жалованье себе. – Окладной сбор начался с 1707 года. Окладные списки, именные списки и ведомости о сборе в одном экземпляре оставлялись в городах, в другом отосланы в Ингерманландскую Канцелярию, куда отсылались и деньги с церковников. В 1713-м году домовые архиерейские люди, вместо турецкой службы, стали платить налог втрое, кроме того, что денежное и хлебное жалованье «ради свейской службы» давали им «с убавкою в полы»⁵⁶⁷. Сбор с церковников продолжался до 1724 года. В этом году Св. Синод писал ведением в сенат, что означенный сбор не уравнителен, собирается не везде, в иных местах вовсе не положен, вообще требует сложения и уничтожения. К тому же уже установлен был и подушный оклад, в который записаны многие из церковников. После общей конференции синода с сенатом 24 сент. 1724 г. определено было ходатайствовать пред государем об уничтожении сбора с церковников. Государь утвердил доклад синода и сената 27 ноября 1724 года⁵⁶⁸.

5) «Лета 1706 июля в 17 день по указу великого Государя велено с патриарших и архиерейских и с монастырских и с церковных крестьянских и бобыльских дворов по переписным книгам 186 году сбирать повсегоды переславльского уезду в Александрову слободу в Успенской девичь монастырь великой государыне благородной царевне и великой княжне иноке Маргарите Алексеевне, вместо поденного питья и яств и всяких запасов, по пяти денег с двора и присылать те деньги в Монастырской Приказ повсегоды бессрочно не мотчав»⁵⁶⁹. Из Приказа деньги высылались своевременно в Александрову слободу; поэтому самый сбор весьма часто в документах называется «сбором в Александрову слободу». По смерти княжны сбор продолжался по-прежнему, но получил только иное название – «за пустоту или за пустые дворы, что сбиралось в Александрову слободу».

6) С вотчин Московской губернии ведомства Монастырского Приказа с 1717 года сбиралось в Приказе по 2 деньги с двора на покупку цветов и наем работников для госпитального дома в Москве. До 1717 г. эти вотчины высылали в госпиталь, по нарядам из Приказа, работников для садки деревьев и других работ. Этого сбора вместе с предшествующим сходило с церковных вотчин 1904 р. 11 алт. 4 д.⁵⁷⁰. Тот и другой сбор были повсегодными.

7) Со всех вотчин архиерейских домов и монастырей, кроме маловотчинных монастырей, в Приказе сбиралось, сверх дворового числа, доходов по крестьянским тяглым жеребьям за столовые запасы, казенные и конюшенные поборы, дрова, отдаточные пустоши и другие вотчинные угодья, по окладу, оброчных 78493 р. 25 алт. 4 д.⁵⁷¹. Этот сбор с вотчин установлен в то время, когда они находились в ведении церковных учреждений и назначен был в их пользу, как оброчная подать владельцам на покрытие расходов для их потребностей. Она и называлась именем: «домовые доходы». Приказ обратил эту подать в свою пользу вместе с принятием вотчин в свое распоряжение. Количество ее в отдельных вотчинах было весьма различно, по различию вотчинных угодий, состояния их и самых вотчин и по количеству крестьянских семейств на крестьянских тяглых жеребьях. В прежнее время это количество определялось соглашением властей монастырских и архиерейских с поселенцами на их землях. По переходе вотчин в ведение Приказа оброк оставался в том размере, в каком он был определен прежними владельцами. Подробных ведомостей о всех вотчинах, плативших такой оброк, мы не имеем. Кажется, и сам Приказ не имел их. Для примера того, сколько платили некоторые вотчины и как распределялся платеж, представляется в Приложениях выписка⁵⁷².

8) Кроме денег взимался в Приказе с вотчин его ведомства оброчный хлеб. В первые годы своего существования Приказ получал оброчного с вотчин хлеба 33176 четвертей 1¹/₂ четверика. Вследствие раздачи монастырских вотчин разным чинам, это количество к 1704-му году убавилось на 395 четвертей 1¹/₂ четверика. Затем осталось в распоряжении Приказа 32801 четверть. Из этого количества Приказом определено на архиерейские дома и монастыри 29413 четвертей ¹/₂ четверика. За этим расходом в Приказе осталось 3387 четвертей 6¹/₂ четверика Остаток шел на раздачу служилым в ведомстве Приказа как жалованье⁵⁷³.

9) Десятинная пашня доставляла Приказу также значительный хлебный доход. Десятинной пашни Приказ принял в свое ведение 28387 десятин в каждом из двух полей. Из нее определено на содержание архиерейских домов и монастырей 13648¹/₂ десятин. Затем оставалось в Приказе 4738¹/₂ десятин, из которых в Московской губернии было 4053 десятины и, сверх того, 248 нив, в других губерниях 685 десятин⁵⁷⁴.

10) В 1717 году в Монастырском Приказе, по его определению, стали взимать, по примеру других приказов, по 2 деньги «приводных» с лиц, по делам в него приводимых. Взимаемые деньги записывались в особую приходную книгу и шли на содержание служилых в Приказе⁵⁷⁵.

Были платежи в Приказ от разных вотчин разными естественными произведениями на столовые запасы и конюшенное заведение. Они иногда заменялись деньгами. Общий итог таких платежей трудно обозначить, по разнообразию предметов⁵⁷⁶.

12) По указу 24 янв. 1718 года велено мостить в Москве мостовые из дикого камня в Кремле и Китае городе. 1 февраля 1720 года приказано было «против губернской канцелярии и других приказов, також вокруг цейхгауза и площади в Кремле, на Ивановской в Китае, что на Красной площади, и в воротах Кремля и Китая мосты строить из тех денег, которые сбираются в Москве на строение мостов, а напротив Монастырского Приказа и монастырей и подворий, на которых жителей нет, а другие под канцеляриями, а стряпчих в Москве нет же, а живут в иных губерниях, строить из Монастырского Приказа», которому имеют возвратить деньги те архиерейские и монастырские вотчины, против чьих подворий такое строение придет⁵⁷⁷.

13) Весьма важный и заслуживающей особенного внимания исследователей русской истории и русского права доход Монастырского Приказа составляли церковные пошлины. Известно, что в древней России до XVIII столетия было множество пошлин с церквей и духовенства в пользу епархиальных властей, которые и содержались, между прочим, доходами, получаемыми с этих пошлин. Монастырский Приказ, назначивши содержание епархиальным архиереям, взял в свое заведывание сбор всех этих пошлин. Первоначально, когда не было еще определено окладное табельное содержание им, Приказ, как выше было упомянуто, поручал сбор епархиальных пошлин своим стольникам и ведомцам вместе с архиерейскими казначеями⁵⁷⁸. Но впоследствии, по назначении епархиальным архиереям штатного оклада, Приказ принимал эти пошлины в свое распоряжение, оставивши только Блюстителю патриаршего престола право непосредственного взимания некоторых из них в его епархии. Мы перечислили эти пошлины. Они были окладные и неокладные.

Окладными назывались такие, которых получалось каждогодно определенное количество. Таковы были:

а) Данные с церквей, или дань с каждой церкви епархиальному архиерею. Дань эта существовала в Русской церкви с незапамятных времен. Сомневаемся, чтобы во всякой епархии одинаково определена была дань с каждой церкви. Вероятнее, – с каждой церкви шла своя дань, соответственная богатству ее прихода и определенная по окладу епархиальной властью. Следовательно, приняв второе мнение, невозможно обозначить сколько с каждой церкви во всей России шло данных пошлин⁵⁷⁹ . Трудность этого определения увеличивается вследствие того, что в документах эта пошлина весьма часто считается с другими. Но чтобы судить, как велика была эта пошлина, мы представим следующие очень красноречивые цифры: в 1705 году с 130 церквей города Смоленска и Смоленского уезда взято было по окладу 401 р. 6 алт. 4 д.⁵⁸⁰; с 38 церквей г. Дорогобужа и его уезда поступило по окладу 100 p. 15 алт. В 1723 г., по окладной табели, составленной в Камер-коллегии на основании окладных Монастырского Приказа, назначен был сбор данных по епархиям Петербургской 3371 р. З¹/₄, коп., Киевской 2870 р. 93³/₄ коп., Воронежской 6679 р. 86 коп., Смоленской 1248 руб. 39¹/₄, к., Архангельской 1710 р. 46¹/₂ коп.⁵⁸¹. В патриаршей области окладных данных положено было 6013 руб. 56¹/₂ коп.⁵⁸². С присоединением к патриаршей области Тамбовской епархии в области было 4695 церквей; с них взыскивалось данных и десятильничьих 8249 руб. 21 алт. 1 д.⁵⁸³, одних данных до 7000 рублей, – Следует, впрочем, здесь заметить, что данные шли не только собственно с церквей, но в виде известного процента с доходов духовенства, служащего при них, и с числа дворов священников, диаконов и причетников⁵⁸⁴.

б) Казенные пошлины в государеву казну ⁵⁸⁵ по 15 к. с церкви. Жалеем, что мы не могли отыскать, когда учреждена эта пошлина и при каких обстоятельствах. Но до Петра, кажется, ее не было. По всей вероятности, она скоро слилась с предшествующей пошлиной, когда сбор церковных пошлин перешел в распоряжение светского правительства.

в) Десятильничий доход и заезды, – по 20 алт. с церкви в Смоленской епархии; в патриаршей области – годовой оклад 1101 р. 60 к. и т. п. Известно, что в XVI и XVII вв. низшим епархиальным управлением заведовали десятильники и заезчики, которые содержались на счет духовенства. В петровское время в патриаршей области заезжичьих округов было весьма немного, лишь некоторые десятины подразделялись на заезды. По всей вероятности, и в других епархиях было так ⁵⁸⁶.

г) Богаделенные на содержание патриарших богаделен по гривне или по 3 алт. 2 деньги с церкви во всех епархиях⁵⁸⁷, да с доходов духовенства по 12 алт. 2 д. с церкви ⁵⁸⁸. Первый сбор установлен, как выше сказано, в 1678 г.⁵⁸⁹.

д) На подмогу полковым священникам – гривенные повсегодно. Подможные деньги сбирались с богатого духовенства еще в XVII ст. В 1695 г. патриарх Адриан указал: в московских шести сороках церкви многоприходные и средние и малоприходные расписать и подможные деньги, которые сбирывались прежде на службу священникам, в равенстве расположить (т. е. уравнительно с доходами), кроме церквей, которые в стрелецких слободах». Расклада была учинена в следующем виде: с 19-ти церквей Китайского сорока (в нем было 21 церковь) положено сбирать 1 р. 1 д.; с 34 церквей Ивановского (из 114 ц.) 3 р. 23 алт. 2 д., с 40 церквей (из 114 ц.) Сретенского – 3 р. 30 алт., с 42 церквей Никитского (было 53 церкви) – 3 р. 1 алт., с 45 ц. Пречистенского (из 62 ц.) – 4 р. 3 алт. 2 д., с замоскворецких 32 церквей (из 41)⁵⁹⁰ 3 р. 18 алт. 2 д. Авг. 31 д. 1705 г., по указу великого государя, вследствие челобитья поповских старост московских сороков велено сбирать со всех епархий и с патриаршей области по гривне с церкви в год «в подмоги священником на службы великого государя», за исключением, впрочем, епархий Новгородской, Псковской, Смоленской, Астраханской и Сибирской, «для того, что из епархий в случившиеся службы во многие полки даваны священники с подмогою, а Астраханская и Сибирская в дальности». В Москве назначено ведать этим сбором поповским старостам поочередно, и определена им за труд подмога с церквей же. Относительно патриаршей области и епархии к этому делу поставлен певчий, который имел писать грамоты в города и десятины патриаршей области и в епархии, принимать деньги и производить разверстку. С церквей патриаршей области положено сбирать 394 р., с 14 епархий 638 р. 26 алт. 4 д. В 1710 г. «по указу великого государя, по доношению из Духовного Приказу и по приговору в Ближней Канцелярии в комиссии министров, велено тому сбору с попов быть по-прежнему, а сбирать по епархиям архиереям и присылать к Москве в Духовный Приказ, а из Духовного Приказу посылать в армию, в кавалерию и во инфантерию, на дачу попам с причетники, взяв оттуда ведение, где что послать надлежит, а остатки за теми расходы отсылать в Военный Приказ, а на другие расходы тех денег в Духовном Приказе не держать. В 1720 году 9-го марта «против доношения из Приказу церковных дел, по Сенатскому Приказу, велено патриарши области и архиерейских епархий с церквей на прошлые годы те доимочные гривенные деньги... собрать, и впредь, по вся годы сбирая, присылать к Москве в «Духовный Приказ»⁵⁹¹. Из документов Монастырского Приказа открывается, что до 1705 года принимались в нем подможные деньги частью по окладу, частью по запросу. С Вологодской епархии в течение 1702–1704 годов принималось в Приказе окладных по 4 д. с рубля данной епархиальной подати, и «осьми полковым попам свейского походу по 3 деньги с рубля данного платежу» в 1704 г.⁵⁹². С того времени, как подможные деньги отданы были в ведение Духовного Приказа, Монастырской Приказ был ревизионным учреждением по отношению к этому сбору. Иногда ведомцы и вообще чиновники его обязывались и сбором этих денег. Подможные деньги употреблялись в подмогу 1) полковым священникам, 2) протопопам, священникам, иеромонахам, диаконам и церковникам, посылавшимся из Москвы в С.-Петербург, 3) также отправлявшимся в завоеванные города и в посольства, и 4) на расходы по сбору и особенным случайным церковным надобностям ⁵⁹³).

е) Ямские и полонные или полоняничные с духовных лиц⁵⁹⁴. Эти деньги сбирались с них издавна епархиальными властями и препровождались в государеву казну. Во времена Петровского Монастырского Приказа сбор их под его ведением, кажется, был по дворам.

ж) Славленные, – определенный процент с доходов духовенства в большие праздники, – неодинаковый во всех епархиях.

2) Неокладные епархиальные пошлины были следующие:

а) Ставленнические или ставленные,– с новопоставленных священников, диаконов и причетников, архимандритов, игуменов, иеромонахов и протопопов. Они были разнообразны в разное время и в разных епархиях. Патриархи старались установить определенную подать при этих случаях, но безуспешно⁵⁹⁵. Св. Синод в 1723 году также определил оклад со ставленников. Но и его определение было выполнено только формально. В 1764 г. по протоколу комиссии о духовных имениях постановлено «точию с одних в священный чин и в церковный причет поставляемых по древнему обыкновению и по патриаршим установлениям на стол клиру сбирать с поставляемых из дьяконов в попы и из дьячков в диакону по два рубли, а с дьячков и пономарей по pублю; а более того отнюдь ни под каким видом не домогаться, да и самим в оные чины производимым ничего более означенного положения никому не давать» ⁵⁹⁶.

б) Благословенные при выдаче от епархиальных властей грамот на построение и освящение церквей и антиминсов.

в) Епитрахильные и постихарные с овдовевших священников и диаконов, и перехожие при перемене священно- и церковнослужителями мест, и с новоженов причетников (в Вологодской еп. по 2 алт. 2 д.).

г) Новоявленные при новом архиерее в епархии.

В патриаршей области патриархом Иоакимом положено взыскивать с новоявленных памятей городских и уездных причетников и просвирниц       по 6 алт. 2 д. ⁵⁹⁷, в Ростовской епархии в 1705 г. сбиралось с причетников по 3 алт. 2 д., в Вологодской вдвое против Ростовской, по 6 алт. 4 д.⁵⁹⁸ ).

д) Наметные за недоимку платежей, пенные, мировые, поднаказные.

е) С родильниц – вдов и девок пенных и почеревных, – в Вологодской епархии в 1705 г. по 2 р. 20 алт. 4 д., в Ростовской по 2 р. 8 алт. 2 д. ⁵⁹⁹.

ж) Венечные деньги или сбор за венечные памяти. Этот сбор за браки имеет замечательную историю. Начало его относится к древним временам Русской Церкви. Количество подати за брак было различно в разных епархиях во все времена до Петра. В период патриарший была попытка установить однообразие и общие положения относительно нее. Образцом для взыскания ее предположено было иметь порядок, принятый в патриаршей области. Этот порядок описывался в статьях патриарха Иоакима к Новгородскому митрополиту Корнилию, отправленных в 195 (1687 г.) г. марта 31 дня. «Неокладных доходов, – говорится в них, – сбирается святейшего патриарха в домовую казну венечных пошлин со свадеб: с отрока, который женится на девке, 4 алтына; с отрока, который женится на вдове второбрачной или вдовец вторым браком женится на девке – 6 алтын; со вдовца второбрачного, который женится на вдове второбрачной – 8 алтын 2 деньги; с отрока или вдовца второбрачного, который женится на вдове троебрачной, или кто женится третьим браком – по 10 алтын. Да с тех же всех свадеб отвозных на приказ по 6 денег с памяти... И те все окладные и неокладные денежные доходы в городе и уездах сбирают старосты поповские погодно и платят святейшего патриарха в домовую казну, а неокладные доходы старосты поповские пишут в книги подо всякую церковь, что к которой церкви дано будет в год венечных памятей, и кому именем попу венчать и которого месяца и числа и имена женихам и невестам, и какова чина и чьи люди или поместья иди вотчины и коего села или деревни крестьяне женихи и невесты»⁶⁰⁰. Примеру патриаршей области подражали в некоторых епархиях. Но в иных епархиях оклад был отличный от патриаршей области, и при сборе венечных денег были злоупотребления. В Вологодской, например, епархии в 1705 году сбор венечных пошлин производился в одинаковом количестве и порядке с патриаршей областью. Но в Ростовской епархии в том же году оклад был менее против патриаршего оклада. За то и в той и другой епархии заказчики брали лишнее против положенного епархиальною высшей властью. Именно ⁶⁰¹):

Злоупотребления десятинников и заказчиков были, между прочим, причиной того, что сбор с венечных памятей обращен в ведение Монастырского Приказа, который взял его под свой контроль вместе со всеми другими церковными пошлинами. Впрочем, Монастырской Приказ сделал исключение в пользу Стефана, митрополита Рязанского, которому предоставлен сбор с венечных памятей в епархиях Рязанской и Тамбовской⁶⁰², в дополнение к определенному ему содержанию, как Блюстителю патриаршего престола. – Доходы, получаемые в Приказе с этой статьи, шли частью в штатное содержание епархиальным архиереям, но не отдельно от прочих доходов Приказа. Венечный сбор с иноверческих свадеб чрез приказчиков и ведомцев Приказа в 1704 г. отправлялся в Семеновскую палату. В 1714 г. венечные деньги получили в государстве специальное назначение, по крайней мере, отчасти; при этом и самое количество налога увеличено вдвое. Именным указом повелено взимать с венечных памятей вдвое против прежних окладов для содержания лазаретов⁶⁰³ и для пропитания больных и раненых солдат. В следствие такого назначения части венечных денег, при сборе и в отчетах иногда эта часть отделяется от другой под именем лазаретных денег с венечных памятей, иногда та и другая показываются слитно. Употребление лазаретных денег на другие надобности строго запрещено было. – Сбор их производился епархиальными властями – поповскими старостами, принимался при архиерейских домах и отсюда отправлялся то к губернским властям, то в Сенат, то в Коллегию Экономии, – а в Монастырской Приказ представлялись ведомости⁶⁰⁴. О количестве и ходе этого сбора можно судить по следующим цифрам.

В псковской епархии собрано было⁶⁰⁵

В суздальской епархии собрано лазаретных с венечных памятей⁶⁰⁶:

В казанской епархии ⁶⁰⁷:

В 1723 г. из Камер-коллегии в Синод представлена была следующая ведомость:

Венечные пошлины продолжали собираться в течение всего XVIII столетия. Комиссия о духовных имениях установила новый порядок их сбора и новое количество пошлины⁶¹¹. – Присоединим здесь еще сведение, что духовные лица, при выдаче своих дочерей в замужество, кроме венечной обыкновенной пошлины, платили особые выводные деньги епархиальному начальству, – в Вологодской епархии в 1705 г. по 2 алт. 2 д.; новожены причетники при явке в епархию тоже представляли в архиерейскую кассу в Вологодской епархии по б алт. 4 д., в Ростовской 3 алт. 2 д. ⁶¹².

Кроме исчисленных нами разнообразных сборов, собиравшихся в ведомстве Монастырского Приказа сверх уравнительных с другими ведомствами и отличавших от сборов в других ведомствах, – кроме означенных окладных и неокладных сборов, были еще свои запросные сборы и наряды. Запросные сборы собственно в ведомстве Приказа, независимо от общих запросных сборов по всему государству, были также разнообразны и очень нередки. Так спрашивало правительство «презентальные» деньги⁶¹³, лошадей⁶¹⁴, сена⁶¹⁵ и др. предметов. Из повинностей замечателен набор церковнических детей в адмиралтейство, – о чем было нами упомянуто выше.

Большая часть сборов, производившихся в ведомстве Монастырского Приказа, поступала в разные указные места но назначению правительства, – и не всегда чрез Приказ, но чрез его подчиненных лиц. Приказ же был ревизионным учреждением по отношению ко всей деятельности своих подчиненных по финансовой части. Но и Приказ имел, как мы видели, свои собственные доходы, в нем остававшиеся, и свои особенные расходы на подлежащие ему предметы и учреждения. Для ясности мы представим⁶¹⁶ здесь собственные доходы и расходы Приказа, о которых мы выше упоминали в разных местах при рассмотрении различных сторон Приказа.

В ведомстве Монастырского Приказа, по переписным книгам 186 года, было 107,777 дворов (по другим указаниям 107694 двора).

С этих дворов окладных оброчных домовых доходов всякого рода, также с церквей данных, венечных пошлин и других церковных пошлин, равно и канцелярских сборов по окладам Приказа приходу

188935 р. 3 алт. 3 д.

оброчного хлеба 33176 четвертей 1¹/₂ четверика

десятинной пашни 28387 десятин в каждом поле.

В 1704 г. по именным указам отошло разных доходов с оброчных статей в разные канцелярии (в Семеновскую банного сбора, в Рыбную – по рыбным промыслам и пр.) 53917 р. 27 алт.

По именным указам продано и роздано в вечное владение разным лицам 1097 дворов. С них было доходов денежных 2511 р. 21 алт. 4¹/₂ д. оброчного хлеба 375 четвертей 1¹/₂ четверика.

На содержание архиерейских домов и монастырей определено в Монастырском Приказе 83038¹/₂ дворов. С них денежных доходов было 80169 р. 13 алт. 5¹/₂ д. Часть этих доходов поступала прямо в неопределенные монастыри и архиерейские дома. Но более половины шло из собранных уже денег, – именно:

На содержание монастырей и епархиальных властей положено оброчного хлеба 29.413 четверти ¹/₂ ч-ка. Хлеба с десятинной пашни 15.779 чет. 1 ч-к пашни 23.648 десятин, нив 248.

За вычетом всех означенных расходов в Приказе оставалось 23.558¹/₂, дворов. С них шло денежных доходов 52.336 р. 7 алт. 3 д. Оброчного хлеба 3.387 четверти 6¹/₂ ч-ка. Десятинной пашни было 4.738¹/₂ десятин.

Из оставшихся в ведении Приказа доходов было в Московской губернии денег 22.498 р., хлеба 2,105 четверти, десятинной пашни 4053 дес. и 248 нив; по другим губерниям денег 29.836 р. 7 алт. 3 д., хлеба 1.282 четверти 6¹/₂ четверика и десятинной пашни 685 десят.

Доходы с вотчин всех губерний, кроме Московской, собирались подчиненными Приказу, но отправлялись со времени образования губерний в губернские и провинциальные учреждения вместе с общими государственными податьми Следовательно, в распоряжении Приказа оставались только доходы с вотчин его ведомства Московской губернии. Эти доходы расходовались в следующем виде:

В этом итоге не помещаются расходы на болящих, которым шло по числу их, равно как и богаделенным, учителям и ученикам давалось только по ведомостям, представляемым в Приказ подлежащими учреждениями. В итоги не помещены неокладные расходы, которых иногда доходило до 6000 р. в год. Эти неокладные шли на постройки в монастырях и архиерейских домах, на прогоны и т. п. Вообще количество расходов в Приказе не всегда было одинаково, – год на год не сходилось. Но, можно утвердительно сказать, что в Приказе всегда оставалась за расходами сумма, хотя и не каждый год доходы с вотчин поступали сполна. Остаточная сумма носит в документах название «остаточные за расходы доходы». Эта сумма тратилась по особым распоряжениям высшего правительства. Иногда требовали ее всю на особое назначение, предварительно спросивши Приказ – сколько в нем наличной суммы. Так однажды взяли из Приказа всю сумму на отлитие пушек нового формата⁶¹⁸. Присылали в Приказ отставных царедворцев и офицеров, которым ассигновали жалованье из остаточных за расходами доходов⁶¹⁹. Из этих же сумм «отпускалось в Государственный посольский Приказ на дачу государева жалованья министром, в окрестных государствах пребывающим, також и при дворе Его царского величества разных дворов посланником», в количестве 6.722 р. «по вся годы». Указная дача «зде пребывающим посланником» давалась помесячно, а «к министром в окрестные государства чрез вексели переводилась в месяце генваре»⁶²⁰. Были и другие чрезвычайные временные расходы на счет остаточных доходов: в 1724-м году на постройку, например, триумфальных врат, «на презенты», и т. п.

Здесь мы закончим рассмотрение финансовой деятельности Приказа, для более ясного изображения которой мы часто преступали хронологические пределы, очерченные нами в этой главе. Но мы только при рассмотрении таких сторон его деятельности позволяли себе это, которые в существе своем не изменились в последний период его существования. Поэтому особенности финансовой деятельности Приказа в двадцатых годах мы укажем в следующей главе, которая и посвящается Монастырскому Приказу за последние годы его существования.

Выше было сказано, что он был закрыт в 1720 году, когда Коллегии, новые государственные учреждения, открыли свои действия. Приказ Монастырский, как учреждение, принадлежавшее к системе старых, не мог устоять пред новыми учреждениями. Но исторические обстоятельства снова восстановили его, хотя и не на долгое время. Мы и перейдем теперь к рассмотрению его существования в период 1721–1724 годов.