Глава V

В 1720-му году созрел план учреждения и устройства «Духовной Коллегии», Св. Правительствующего Синода для всей Русской Церкви. В начале 1720 г. окончательно составлен «Духовный Регламент» преосвященным Феофаном Прокоповичем; 11-го февраля того же года он слушан и исправлен лично его величеством, 23 числа того же месяца читан в Сенате и «подписать собственною Его Величества рукою и приучившихся тогда в Санкт-Петербурге духовных и светских персон руками». Члены, назначенные в личный состав Св. Синода, вызваны в Петербург в декабре того же года и занимались приготовлением к открытию Св. Синода. Окончательное открытие его совершилось 14 февраля 1721 года⁶²¹. После молебна в Троицком соборе в этот день его царское величество присутствовал в Синоде⁶²². Ему поднесен был синодский доклад о разных предметах. Между прочими докладными пунктами Св. Синод испрашивает разрешения: «патриарши, архиерейские, и монастырские вотчины сборами и правлением, которые ведомы были в Монастырском Приказе, в одной Духовной Коллегии ведать ли? – Того ради, что оные от гражданских управителей пришли в скудость и пустоту; а Духовная Коллегия присягой обязалася как в верности, так и в искании интереса царского величества, против прочих коллегий не меньше. А в регламенте духовном положено, что такое правление надлежит до Духовной Коллегии». «И на оный пункт Его Величество всемилостивейшим подписанием собственные свои высокие руки резолюцию изволил учинить тако: быть по сему»⁶²³. Таким образом «по именному царского величества указу» в самый день открытия Св. Синода, «повелено: патриаршие, архиерейские и монастырские вотчины, которые ведомы были в Монастырском Приказе, сборами и правлением ведать в одном Духовном Синоде⁶²⁴. Св. Синод сообщил о монаршей воле ведением в сенат. Сенатский указ объявил во исполнение ее: «патриаршие, архиерейские и монастырские вотчины сборами и правлением ведать в Синоде, и с тех вотчин как доимочные с тех годов, как Его Царского Величества указы повелевают, так и повсегодно табельные, и сверх того по расположениям из Сената и из Камер-коллегии всякие положенные сборы, чрез посланных из Духовного Синода собирая, отсылать в Камер- и Штатс-контор коллегии»⁶²⁵. Но Св. Синод, как высшее церковно-правительственное учреждение, нашел неудобным ведать вотчинами без особого, подчиненного ему, учреждения. Он предпринял меры к установлению его, с разрешения государя. Государь, вскоре по открытии Св. Синода, отправился в -Ригу. Св. Синод отправил нарочно туда своего переводчика Розенблюта с докладными пунктами Его Величеству и поручил ему представить их Государю чрез кабинет-секретаря Макарова. В докладных пунктах Синод, между прочим, просит государя, чтобы повелено было определить в Монастырской Приказ для «вотчинного управления» Василья Ершова или полковника Плещеева⁶²⁶. Судьей Монастырского Приказа определен Ершов. Так восстановлен был Св. Синодом с разрешения государя в 1721-м году Монастырской Приказ с судьей во главе.

Но восстановленный во второй раз Монастырский Приказ явился во многих отношениях весьма отличным от Приказа 1701 года. Это было уже не высшее, государственное, самостоятельное и ни от кого, кроме государя, независимое учреждение; но учреждение – церковно-государственное, второстепенное, состоящее в совершенном подчинении Св. Синода, которому он обязан своим восстановлением, в зависимости от высших государственных учреждений – сената, камер-коллегии и штатс-контор коллегии и в многообразных отношениях к епархиальным и общегосударственным областным учреждениям и особым церковным ведомствам. Он предназначен быть центральным, общим для всей России, высшим для своего ведомства учреждением, под зависимостью Св. Синода; но ему пришлось с усилиями и с трудом установить свои отношения к членам Синода в отдельности, к бывшим патриаршим, теперь синодальным Дворцовому и Казенному приказам, к епархиальным архиереям и монастырским властям. Находясь под двойной зависимостью от высших церковного и нескольких государственных учреждений, он испытал на своей судьбе невыгоды пререканий между этими учреждениями. Все его ведомство подвергалось этому испытанию и в провинциях. Поэтому судьба Монастырского Приказа 1721 г. весьма богата разными событиями, отношениями, столкновениями и переменами, хотя он действовал недолго, – менее 4-х лет. Но и такое непродолжительное существование его не бесследно в истории. Его восстановление и деятельность тесно связаны с образованием круга деятельности и прав Св. Синода в делах вотчинных. Его непродолжительное существование установило управление церковными вотчинами почти на полстолетие и удерживало их в это время по большей части в ведении Синода. На постепенных переменах Приказа ясно можно видеть, как приказы преобразовывались в коллегии, как прежняя, приказная система государственных учреждений, сменялась новой, коллегиальной. По-видимому, Приказ еще раз воззван был к жизни и деятельности, как будто для того, чтобы измениться в своем устройстве, в своих отношениях, в своей деятельности по отношению к своему ведомству, и потом, переименовавшись в другое учреждение, исчезнуть навсегда из истории.

Деятельность, отношения, права и обязанности Монастырского Приказа 1721–1724 годов слагались не столько законодательным путем, сколько ходом исторических обстоятельств. Поэтому, при рассмотрении различных сторон Приказа за этот кратковременный период его существования, приходится более следить за историческими событиями, в которых выразилось его государственно-правовое значение, чем за законодательством, его организующим. Таким образом, эта глава будет представлять очерк Приказа в исторической форме, но без ущерба характеру историко-юридического исследования.

Монастырский Приказ 1721-го года восстановлен был исключительно по ходатайству Св. Синода, которому отданы были в главное заведывание и управление все церковные вотчины. Поэтому Приказ 1721–1724 годов находился в полной от него зависимости и распоряжении во всех отношениях. Его образование, пределы деятельности и ведомства, права и обязанности указывались Св. Синодом. Действовал он не иначе, как по указам синодским, давал Синоду отчет в ходе своей деятельности и дел своего ведомства и без послушных из Синода указов не выполнял никаких требований от других государственных учреждений, хотя бы и высших, как сенат и коллегии⁶²⁷.

Пространство ведомства и власти Монастырского Приказа, под ведением Св. Синода, означено было им при назначении судьей Приказа Ершова. Ему первоначально велено было заведовать правлением и сборами во всех вотчинах «синодальной команды» и иметь под своим ведением приказы Дворцовый и Казенный в таком виде, в каком Монастырский Приказ 1701 года управлял своим ведомством с 1701 года до учреждения губерний и провинций. Предполагалось дать из Синода Ершову инструкцию для руководства в отправлении своей должности. Но инструкция не была составлена. При отправлении его в Москву, с него взяли в Св. Синоде присягу в добросовестном исправлении своих обязанностей ко благу отечества, Церкви и подчиненных. О назначении Ершова разосланы ко всем церковным Приказам и епархиальным учреждениям указы, в которых предписывалось им повиноваться указам Монастырского Приказа в управлении вотчин, в сборах податей и отправлении невинностей ⁶²⁸. Ершову дозволено было сформировать личный состав Приказа по своему усмотрению и предоставлен свободный выбор чиновников⁶²⁹. Но прежде, чем Приказ успел сформироваться и открыть свои действия, пределы его власти стали ограничиваться по определениям Св. Синода. Уже 22 февр. 1721 года из-под ведения и управления его изъяты вотчины синодальных членов, не только архиереев, но и настоятелей монастырей Симонова, Ипатиевского, Петровского, Донского и потом (21 апр.) Угрешского, служители и вотчины которых, по приговору Синода, подчинены управлению его одного. Приказ не доискивался причин такого ограничения его ведомства и власти. Вместо его ноября 18 д. 1723 г. Вышний Суд ведением в Синод требовал от него объяснения, почему велено «членовным монастырям, монастырским служителям и вотчинным крестьянам быть в ведомстве в одном Правительствующем Синоде», и почему «членовные вотчины от того Монастырского Приказа ведением отлучены... а в дома и в монастыри и в вотчины тех синодальных членов из того Приказу как для сборов, так и для других дел посылать не велено, а посылать бы о таких случайных делах к учрежденным от синодальных членов управителем промемории на их управительские имена». В ответе на это требование Св. Синод представил свои мотивы, объясняющие его распоряжения. Вотчины, служители и монастыри синодальных членов изъяты из-под непосредственного ведения Приказа в видах охранения их от притеснений, которым они могли подвергнуться со стороны управителей, назначенных Приказом. В других монастырях настоятели, безысходно пребывающие в них, являются естественными сберегателями своих подчиненных. Но члены Синода, находясь в отдалении от своих монастырей, не могли быть подобными им охранителями. Притом, если бы непосредственные управители вотчин синодальных членов назначались от Приказа, то они могли бы дозволять себе столкновения с членами Синода по делам вотчинным, в случае не выполнения в Синоде незаконных желаний управителей. «Кроме сего знатная есть таковой от прочих монастырей оным отмене причина та, что когда уже высоким Его Императорского Величества указом и благоусмотрительным определением оные тех монастырей архимандриты удостоены быть синодальными члены и от прочих архимандритов тое в Синоде бытностью отменены; то надобно уже и монастырям их отмену же от прочих иметь, доколе в котором синодальный член настоятелен пребывает». Впрочем, строго говоря, вотчины синодальных членов «не отрешены» вовсе от Монастырского Приказа. Управители их, назначаемые из Синода, обязывались выполнять все требования Приказа относительно сборов и повинностей государственных; только Приказ не мог посылать в вотчины их своих нарочных комиссаров и должен сноситься с ними промемориями. В случае жалоб из этих вотчин в Приказ, он имел право разбирательства и суда по ним, как первая и как вторая высшая инстанция. Чрез Приказ же шли в эти вотчины указы Св. Синода. Но когда, по усмотрению Св. Синода, судья Ершов оказался медлительным и неисправным в исполнении указов синодских, то найдено было удобным предоставить право самим членам Синода объявлять и отсылать прямо от себя, помимо Приказа, указы Синода в их вотчины, как для скорости дел, так и потому, что членам Синода лучше известны синодские требования, чем Приказу. За всем тем управители вотчин синодальных вотчин обязаны были всегда рапортовать в Св. Синод и Монастырский Приказ об отправлении сборов в указные места, «дабы объявляемое теми рапортами платежей количество сношено было в Монастырском Приказе с прочим платежей объявлением в общую сумму по надлежащему употреблению»; равно рапортовать о всех предметах по церковному ведомству, общие сведения о которых должны были находиться в Приказе⁶³⁰. Приказ мог требовать даже от управителей необходимых ему сведений сначала ведением и промемориями, а потом в случае их медлительности и неисправности и указами, и затем доносить о непослушании Св. Синоду⁶³¹. В этом объяснении Св. Синода указаны отношения Приказа к синодальным членам и подчиненным их учреждениям. В соответствие с этими отношениями указы Синода, касающиеся дел, находящихся в кругу ведения Приказа, посылались одновременно в Монастырский Приказ и к членам Синода.

Несколько иначе устроились отношения Монастырского Приказа к Дворцовому и Казенному приказам, а также и к епархиальным архиереям. Патриаршие или теперь синодальные Дворцовый и Казенный Приказы сначала должны были находиться под начальством Монастырского Приказа; так как они с 1700 по 1720 г., «всяким нарядом были в ведомстве к Монастырскому Приказу послушны»⁶³². Но потом скоро и они сделались почти совершенно равноправными ему учреждениями в пределах своего ведомства и в отношениях к Св. Синоду. Сначала они, недолгое время, получали из Приказа указы, а потом ведения и промемории. Приказ старался слить их совершенно с собой, но этого он не достиг. Из них доставлялись ведомости и сведения в Монастырский Приказ о всех предметах, которые должны были иметь общий счет и ход по церковному ведомству⁶³³. – Отношения Монастырского Приказа к епархиальным властям были гораздо сложнее и устраивались в течение всего времени его существования в связи с его деятельностью; потому они будут представлены ниже.

Ограничение пределов ведомства и власти Приказа последовало, между прочим, потому, что он довольно долго не мог сформироваться в своем личном составе и в составе провинциального и вотчинного управления. Главным образом медленность эта происходила от недостатка лиц, которыми бы мог Приказ располагать для своих целей. Приказу потребно было много людей как для личного состава, так и для управления и разных дел в его ведомстве. Между тем с восстановлением его не было ни одного лица, которому бы он имел право сделать назначение. Сам судья назначен не без особенного ходатайства пред Государем. Ершову, по назначении его в должность и при отправлении в Москву, дозволено было набрать чиновников⁶³⁴. Но где же он мог их набрать? Прежние служилые люди Монастырского Приказа разместились по коллегиям и провинциальным государственным учреждениям. Все наличные служилые в государстве, все дворяне и их дети были в ведении сената, без указа которого никого нельзя было взять ни на какую должность. Патриаршие дворяне, архиерейские бояре и приказные, – все вообще шляхетство и дослужившиеся до обер-офицерского чина могли быть в распоряжении одного лишь сената. При сенате учреждена была, для заведывания ими, герольдмейстерская контора. Она составила всему шляхетству список, в который были включены все дворяне, явившиеся в 1721 и 1722 годах на смотр вследствие строгих указов, призывавших их с угрозою шельмования за неявку. Кроме этого списка герольдмейстерская контора вела ежегодные ведомости, «обстоятельные и верные» о переменах в наличном дворянстве. Без указа герольдмейстера не ведено определять никого никуда; а между тем герольдмейстеру поставлено было в обязанность иметь всегда в запасе достаточное число людей, способных к службе и «представлять к делам, когда спросят». Понятно поэтому, что герольдмейстер не мог быть особенно расточительным в определении служилых по спросам разных учреждений. – Св. Синод, при образовании своей канцелярии, нуждался в чиновниках. Он обращался вскоре после своего открытия в сенат с требованиями об определении к нему служилых; но сенат отказал ему в этом требовании. В самый день своего открытия Св. Синод в докладных пунктах, между прочим, просил государя о предоставлении ему права вызывать чрез сенат чиновников в свое распоряжение, которых он найдет к делам его достойных. Государь утвердил за Синодом право вызова из разных присутственных мест служилых для определения в свою канцелярию секретарями и подьячими. По получении этого права, из Синода разосланы были в Москву и другие города «солдаты для приведения в Петербург назначенных в синодальную команду» чиновников, – и отправлено ведение о том в сенат⁶³⁵. Сенат и теперь ответил Синоду, что он может распоряжаться только чиновниками Монастырского (прежнего), Духовного, Дворцового и Казенного приказов, дьяками и подьячими архиерейскими и монастырскими и дворянами, которые не у дел. Вследствие такого ответа от сената, Синод снова обратился к государю с докладом о своей нужде в чиновниках и с жалобой на пререкания ему от Сената. Государь дал по этому пункту резолюцию – отдать в Синод тех чиновников, которые ни в сенате, ни в коллегиях, ни у других дел. – Но и этой резолюцией не покончились затруднения Св. Синода в приискании чиновников для своей канцелярии. Если сам Синод встретил столько препятствий к организации своей канцелярии со стороны сената; то Монастырскому Приказу Сенат вовсе не был расположен давать чиновников. Поэтому Приказ долго не мог набрать для себя служилых. В 1721-м году он не раз обращался в Синод с доношениями о присыле в его распоряжение определенного числа людей, представлял реестры имен тех, которых он желал принять к себе на службу, и жаловался, что без служилых ему невозможно отправлять своих действий. Синод представлял в Сенат доношения и реестры Приказа при ведении, которым выражал свои требования. Но удовлетворения не было получено. В 1722-м году из Приказа снова поступали доношения и реестры о присыле 23 человек, кроме 31, требованных в прошедшем году. Св. Синод дважды сообщал о том ведения в Сенат, – и ответа не было получено. Лишь весьма небольшое количество (человек 5 всего) было отправлено из канцелярии Синода по желанию Приказа. В 1723-м году Приказ прислал в Синод реестр 40 человек, которых он просил вытребовать для себя из Сената. Сенат согласился наконец предписать герольдмейстеру отправить в Синод 100 человек из неопределенных к делам дворян. Но и после этого в Приказе явилось только 7 человек из 40, зачисленных в реестр. Ясно, что медлительность в образовании наличного состава Приказа и в приискании служилых людей для своего ведомства не могла не иметь влияния на дела Приказа. В затруднениях по этому случаю нельзя не видеть, что на деятельность Приказа имели весьма важное влияние пререкания между Синодом и Сенатом. Таким образом отношения Сената к Монастырскому Приказу были очень неблагоприятны для него, хотя прямых сношений и отношений между тем и другим не было. «Расположения» и распоряжения Сената Приказ получал или чрез Синод или Камер-коллегию и Штатс-Контор Коллегию⁶³⁶.

Отношения Монастырского Приказа к Камер-коллегии были еще неблагоприятнее, чем отношения к нему Сената. Камер-коллегия, как высшее государственное учреждение, посвященное специально заведыванию государственными доходами, по восстановлении Монастырского Приказа в 1721-м году, по-видимому, сначала игнорировала его и не хотела замечать его прав и обязанностей по своему ведомству. Чрез несколько времени ей нельзя было не признать его существования. Тогда она стала трактовать Приказ, как подведомственное ей учреждение, хотя она сама, при открытии своей деятельности в 1720-м году, признала его существование излишним в ряду подведомственных ей учреждений. В 1721-м году она стала посылать указы восстановленному Синодом Монастырскому Приказу, в которых иногда предписывала ему требования, несогласные с требованиями к нему из Синода. Приказ, разумеется, сознавая полную свою подчиненность Синоду, не выполнял ее требований прежде доношения о них Синоду. Синод же своими указами в Камер-коллегию невольно заставил ее признать, что Приказ – его учреждение и потому Коллегия должна иметь с ним сношения или посредственно, чрез Синод, или и непосредственно, но как с учреждением, равностепенным ей. Штатс-Контор Коллегия вступила в одинаковые с Камер-коллегией отношения к Приказу и одинаково изменяла их. Такой же характер и ту же судьбу имели отношения камер-коллежских провинциальных чиновников к провинциальным учреждениям ведомства Приказа. Но отношения государственных учреждений к его ведомству всего лучше выяснятся при рассмотрении деятельности Приказа в отправлении государственных сборов в его ведомстве и в организации им своего управления в течение 1721–1722 г. Деятельность его и здесь находилась в полной зависимости от Св. Синода. – Св. Синод, приняв 14 февр. 1721 года в свое ведение все церковные вотчины относительно управления и отправления с них государственных сборов и предприняв меры к восстановлению Монастырского Приказа «для вотчинного управления», обратил прежде всего внимание на то, чтобы государственные сборы с означенных вотчин отправлялись исправно и по твердым и определенным основаниям до времени образования Приказа и его управления. Марта 3 дня того же года Св. Синодом определено было, согласно сенатскому указу⁶³⁷, производить в вотчинах доимочные, равно повсегодные, табельные и всякие сборы, положенные по расположениям Сената и Камер-коллегии, чрез особенных своих посланных, и отсылать собранные суммы в камер и Штатс-Контор коллегии. Но посылать из Синода было некого. Поэтому Св. Синод указами предписал епархиальным архиереям, «доколе о Монастырском Приказе определение будет учинено», сбирать «с великим поспешением в архиерейских домах и монастырях по прежде присланным из губернских канцелярий и из провинций Великого Государя указом всякие окладные и неокладные сборы за прошлые годы, с которых его, Великого Государя, указами доимку спрашивать определено, доимочные и настоящие, и которые впредь по его, Великого Государя, указом спросят». И прежде собранный и впредь собираемые деньги отсылать по губерниям и провинциям, куда прежде сего были плачены на указные сроки неотложно, или в Правительствующий Духовный Синод присылать со обстоятельными ведомостьми и со счетчики для отсылки в Камер- и Штатс-Контор коллегии в скором времени. И о всех сборах и платежах присылать в Правительствующий Духовный Синод повсемесячные рапорты против посланных из оных Камер- и Штатс-Контор коллегий образцов, дабы Правительствующий Духовный Синод достодолжным во оные коллегии о тех сборах уведомлением и отсылкой указных платежей был доволен и случающееся в епархиях неисправление к Синоду не причиталось. Чего ради во всепоспешном и порядочном исправлении самим архиереем в своей епархии всегдашнее содержать попечение и прилежное иметь усердие. Паче того неотложно надзирать, дабы сверх положенных указами Его Царского Величества сборов ничего излишнего по своим прихотям и лукавственным вымыслам никто не сбирал и запрещенным взяткам отнюдь не касался. А присылаемых из губерний и провинций камериров, комиссаров и прочих посланных во оные архиерейские и монастырские вотчины отнюдь не впущать; понеже все те принадлежности, которых оным от губерний и провинций посылаемым напредь сего отправлялися, будут отныне со оных вотчин отправляться в архиерейских вотчинах домовыми архиерейскими, в монастырях монастырскими служители⁶³⁸. Но «всем известно, рассуждал Св. Синод, что никакой сбор без настоящего основания, а именно без именных книг, что с кого взять надлежит, не бывает»⁶³⁹. По этому соображению в Св. Синоде составлены и по приговору его 21 апр. 1721 г. отправлены от него при ведении в Сенат и при указах в коллегии, провинции, епархии, знатные монастыри и вообще во все места, в которых ведались церковные вотчины, 33 требовательных пункта, по которым должны были быть доставлены в Синод сведения о состоянии всех церковных вотчин, сложившемся с 1701 по 1720 год⁶⁴⁰. Кроме того, ведением в Сенат и указом в Камер-коллегию от 17 мая 1721 г. Св. Синод требовал от последней окладных и доимочных книг и ведомостей по всяким сборам с «вотчин синодальной команды». Но ни на ведение, ни на указ, ни на требовательные пункты ответов в Синод не прислано. От Св. Синода в июне и июле послано в Камер-коллегию еще несколько повторительных о том же предмете указов, вследствие которых в Синоде ожидались книги и ведомости от Коллегии.

Между тем как в Синоде ждали их от Коллегии, из епархий получены в нем очень неутешительные известия касательно дел управления вотчинами и сбора податей с них. Во исполнение вышеизложенного синодального указа архиерейские приказные люди и монастырские служители, по назначению епархиальных преосвященных приступили к отправлению в церковных вотчинах сборов. Но при этом встретилось множество недоумений и затруднений. В некоторых епархиях не было достаточно людей, для отправления означенных должностей годных; во всех епархиальных управлениях не было ни окладных., ни доимочных, ни приходных книг, на основании которых можно бы было производить сборы; нигде не имелось и образцов из Камер- и Штатс-Контор Коллегий, по которым (образцам) нужно было по требованию указа доставлять отчета в ходе сборов; наконец, что труднее всего было для приступивших к сборам, открылись неприязненные столкновения со светскими камерирами и комиссарами, провинциальными чиновниками Камер-коллегии. По ее назначению, они производили сборы в церковных вотчинах и при этом «держали в вотчинах служителей под караулом, били их и на правеже, а паче освященному чину чинили немалое озлобление и от службы церковной отлучали»⁶⁴¹. Епархиальные власти с глубокой скорбью жаловались Св. Синоду на действия камериров в церковном ведомстве и на затруднения при сборах в нем. Св. Синод, по получении от епархиальных архиереев доношений о затруднениях, ими встреченных, принял меры к устранению их. Ноября 29 д. 1721 г. определено было отправить Монастырскому Приказу, который уже открыл свои действия, указ такого содержания: «что некоторые из них (епархиальных архиереев) пишут, чтоб определить к ним для сборов и других дел служителей коликое число пристойно, и о том к сборам и другим делам каких чинов людей, куда и к какому делу пристойно определить в Москве Монастырского Приказа судье господину Ершову по своему рассмотрению, усмотря к тому достойных и добрых и верных и правдивых людей вскорости под страхом за нескорое отправление також и за несмотрение, ежели отправлены от него будут к тем делам такие, которые в сборах и делах покажут какие противности, взыскивая по Его Императорского Величества указом и как к вышеписанным архиереем, также и ко оному судье Ершову о сборах подтвердить в тех указах с подкреплением, что ежели они в сборах радения не покажут и запустят в доимку, и то по содержанию Его Величества указов взыскано будет на них на самих жестоко»⁶⁴². В тоже время епархиальным преосвященным определено было предписать. «А понеже, как видно в ответах (архиерейских), из многих мест пишут только, что о сборах к подчиненным указы посланы и велено им чинить по тому указу, и то только один ответ, и тот праздный, а о том, что сбирают ли и что собрали, не писали и поныне не пишут; и о том к ним написать, чтоб они таких ответов не присылали..., понеже из св. Прав. Синода взыскивается и впредь всячески взыскиваться будет на них самих, а не на подчиненных их» В Камер-коллегию послан еще указ, в котором требовалось от нее запретить ее чиновникам чинить насилия церковным учреждениям вопреки указам Его Величества и предписать им о доставлении требуемых епархиальными властями книг и ведомостей. Камер-коллегия ответила на этот указ доношением Св. Синоду, что ее чиновники будто исполняют свою обязанность, – исправляя государственную должность, состоящую в сборе податей⁶⁴³. Синод, не отвергая надобности производить с вотчин его ведения государственные сборы, писал в Коллегию, чтобы она и со своей стороны поспешила в содействии к установлению правильного порядка и к устранению препятствий для достижения его присылом окладных, доимочных и приходных книг и отправлением указов к камерирам об отдаче таковых же книг подчиненным Синоду. Епархиальные власти, по получении из Синода подтвердительных указов о поспешном и исправном отправлении сборов и вместе с внушением о настоятельной настойчивости при требованиях от губернаторов и камериров необходимых для сборов книг или ведомостей, настоятельнее прежнего спрашивали от них этих книг. Но светские камериры или вовсе оставляли без ответов настойчивые требования епархиальных начальств, или отправляли запросные требования назад также без всяких ответов, или объявляли, что они не могут отвечать на требования исполнением их без послушных указов из Камер-коллегии, или сознавались, что у них не имеется отдельных книг и ведомостей о церковных вотчинах. Только некоторые камериры прислали некоторые сведения об окладах вотчин церковных, какие положены сбирать с них в пользу государства⁶⁴⁴. Церковные епархиальные учреждения не замедляли рапортовать в Св. Синод об отзывах камериров на их запросы. Св. Синод, в свою очередь, посылал о них указы в Штатс- и Камер-коллегии дек. 8 ч. 1721 г., 24 янв., 19 февр., 20 март, июля 21 д. 1722 г. и т. д. Представляя в этих указах Штатс- и Камер-коллегиям на вид беспорядочность ведения сборов в церковных вотчинах, производимую камерирами и присылаемыми из губерний и провинций чиновниками, Св. Синод не переставал напоминать им, что от них ожидаются окладные и доимочные книги и ведомости. Камер-коллегия, уступая настойчивым требованиям Св. Синода, в разные времена прислала к нему несколько отдельных ведомостей по некоторым провинциям и вотчинам. Но присланные ведомости, по рассмотрению Св. Синода, были «краткие и не ясно расписанные, а иные зело не исправные, которых в действо употребить невозможно». Эти ведомости составлены отчасти по переписным книгам 186 г., отчасти по переписям 1710, 1715 и 1717 годов, притом смешанно, без указания причин перекошенности переписей. Из них видно, что одни вотчины складывались по переписям одного из означенных годов, другие – другого, а некоторые – неизвестно по какой переписи. Относительно некоторых вотчин показано только число дворов, а доходов с них по окладу не означено; в некоторых ведомостях показана за известными вотчинами недоимка вообще, но не по годам, за которые она оставалась-, самые виды сборов, от которых осталась недоимка, не означены. Вообще все присланные ведомости вместе не давали необходимых и точных сведений об общем состоянии государственных податей в церковных вотчинах. Притом сама Камер-коллегия писала в авг. 1721 г. в доношении Св. Синоду, что у нее особых ведомостей и подлинных книг о числе дворов, об окладах, доимках и приходах церковных вотчин не имеется, «потому что в описи 1718 (1717?) года архиерейские и монастырские вотчины (перепись была, однако, не по всему государству) описаны обще с дворцовыми, помещиковыми и посадскими, а не порознь, и кроме тех выписок, которые сделаны в Коллегии и посланы в Синод, никаких других книг не имеется»⁶⁴⁵. Из сношений с Камер-коллегией Св. Синод убедился, что от нее нельзя ожидать точных и полных сведений для правильного оклада государственными податями церковных вотчин. Потому еще 22 дек. 1721 г. определено было отсылать ведомости, присылаемые из Коллегии в Монастырский Приказ и ему вменить в обязанность озаботиться составлением окладов или приведением их в известность, точность и определенность на основании законов, указов, и имеющихся в Приказе сведений. При этом Приказу предписано было собрать все возможный и необходимый данные для составления книг и ведомостей о сборах⁶⁴⁶. Кроме того, Св. Синод от 20 сен. 1721 г. требовал от канцелярии генерального ревизора Зотова копий со сказок о душах мужеского пола в вотчинах синодального ведомства⁶⁴⁷, а в 1722-м году в докладе государю изложил, что за неимением необходимых книг и ведомостей невозможно отправлять в вотчинах синодского ведомства окладные и доимочные сборы и вести их правильно, и что Синод, несмотря на многие указы Камер-коллегии, не получил их от нее. Против этого докладная пункта государем была положена резолюция: «прислать ведомости подлинные, о чем куда надлежит послать крепкие из Сената указы».

Монастырской Приказ, вследствие указов к нему из Св. Синода в высшей степени озабочен был устройством управления своего ведомства в видах поспешного и правильного отправления с него государственных сборов. Но в его распоряжении не было людей, которых бы он мог отправить в провинции для устройства в них дел и для управления, несмотря на настоятельные требования их из епархии. Судья Приказа несколько раз, как мы знаем, жалобно и «слезно умолял» Св. Синод о присылке в его распоряжение людей. В 1722 году ему удалось принять в свое ведение несколько синодальных дворян⁶⁴⁸. Он их и назначил в некоторые провинции как для управления там, где он находил нужным поставить управителей от себя, так в особенности для истребования на месте всех сведений о церковных вотчинах, необходимых для правильного отправления с них государственных податей. Для руководства при деятельности в провинциях дана этим дворянам, получившим название комиссаров, особая инструкция, составленная в Св. Синоде.⁶⁴⁹. Она всего лучше и выясняет значение этого распоряжения Монастырского Приказа. Поэтому мы здесь Представим ее в полноте. «По указу Его Императорского Величества из святейшего Правительствующего Синода инструкция. Ехать тебе Московской губернии в Переславскую провинцию Залесского для того: прошедшего Августа в последних числах сего (1722-го) года по Его Императорского Величества указу и по приговору Святейшего Правительствующего Синода, сообщено о неприсылке из Камер-коллегии окладным и доимочным с синодальной команды сборам книг из Синода в Сенат ведение, а в Камер-коллегию послан Его Императорского Величества указ с таким объявлением что оные книги по многим Его Императорского Величества указом в Синод из Камер-коллегии и доныне не присланы и по губерниям и провинциям и по городам от светских командиров синодским подчиненным не отданы и за такой неприсылкой не точию доимки спрашивать, но и окладных сборов действительно производить не можно. И того ради требованы от Камер-коллегии во все губернии и провинции к губернаторам и воеводам и прочим камерирам об отдаче оных книг и ведомостей послушные указы, из которых один в оную провинцию к воеводе ныне с тобою и послан, и тебе приехав во оную Переславскую провинцию Залесского помянутой послушной указ оному воеводе подать неудержаннно со обычным в приеме того указу расписки получением, и по тому указу требовать от него надлежащей отправы, дабы в синодальную команду архиерейским приказным людям и определенным от Монастырского Приказа управителем отдано было все к сборам потребное. А именно: 1. именные по уездом и станом и вотчинам и селам и деревням повсегодным сборам окладные книги, 2. доимочные по годом и по городом и по сбором каждого года и сбора особые книги со объявлением причин зачем каждая доимка запущена. 3. переписные книги 7186, 1710, 1717 годов и прочие к ведению и сборам потребные. 4. обстоятельные ведомости о том, что до состояния Синода какие сборы по которым книгам повелено и по коим сбираются и равно ль с дворцовыми и шляхетскими. 5. особые ведомости колико чего с состояния Синода светскими командиры с которых вотчин собрано и сколько на ком доимки за чем осталось. 6. с подлинных поголовной переписи сказок и с перечневых ведомостей (которые из канцелярий приема сказок и перечневых ведомостей) присланы свидетельствованные копии; 7) о сборе с церквей данных денег обычайные по городам и уездам и по церквам книги, а о доимке погодной с сообъявлением того, за чем запущено, ведение. 8) Сбору с поповых и дьяконовых детей и с церковников и с их детей же окладных денег книги с таким объявлением – на кого имяны и коликое число положено и за чем доимка на ком запущена. 9) Венечным пошлинам книги обстоятельные – где с попов с которого города и уезда тех венечных пошлин и лазаретных денег в сборе бывает и что на ком погодно доимки и зачем не взято. 10) Коликое число архиереям и прочим персонам, до Синода надлежащим, также и в монастыри и ружникам Его Императорского Величества жалованья погодно определено и что каждому чину порознь дается и из каких доходов та дача бывает и на которые годы учинено и что давать надлежит и кому имяны на кои годы и чего ради не дано. 11) Против тогож учинены бы были ведомости и о дачах в монастыри и соборные и прочие церкви на церковные потребы бываемых. 12) Подобным образом и о строениях и о починках церквей и монастырей и келий и о богадельнях и о содержании тех богаделен ведомости были б учинены. 13) Как вышеозначенные книги и ведомости, так и прочие, что к ведению и к сборам и платежам и раздачам потребно есть отдано б было упомянутым персонам все без изъятия и как по оному требованию оные книги и ведомости отданы будут, тогда оным архиерейским приказным людям и монастырским служителям подтвердить, дабы они сборы и платежи по указам против дворцовых и шляхетских отправляли с прилежно тщательным радением. А ежели кто от светских командиров оных книг и ведомостей каким случаем вскоре в синодскую команду не отдает и будет употреблять отговорки какие отбывательства и тамо б надлежащих сборов не оставляли, но как возможно со обретающихся по епархиям синодальной команды вотчин и с прочих синоду подчиненных как окладные, так и доимочные сборы какие по расположению Камер-коллегии с дворцовых и шляхетских напред сего сбираны и плачены или ныне сбираются и платятся, а с синодальной команды за вышеозначенным препятием сбору и платежа не было и нет по обретающимся у них прежним или новополученным книгам и ведомостям сбирали и платили всепоспешно со всяким усердием и в Синод о том доношения, а в Монастырской Приказ обстоятельные рапорты присылали во определенные времена без всякого отлагательства, а которые светские команды от архиерейских домов в дальности обретаются и вышеозначенных книг и ведомостей помянутым приказным людям принять невозможно, тамо велеть оные принять определенным от Монастырского Приказа персонам, ежели в те места кто к сборам послан, и приняв в сборах и платежах поступать, как выше сего изображено, и тем Монастырского Приказа определенным и помянутым архиерейским приказным людям о всепоспешном и радетельном положенных платежей сборе и неукоснительной в указные места отсылке оказать Его Императорского Величества указ с запискою и с рукоприложением под жестоким страхом, а где ни упомянутых от Монастырского Приказа управителей, ни архиерейских приказных людей нет, тамо оные книги и ведомости принять и сборы до указу и до присылки из оного Монастырского Приказа собственных управителей управлять самому тебе и о том прислать в святейший Синод объявительное доношение, также, и в Монастырской Приказ вскоре письменно уведомить, а от которых губерний и провинций и прочих светских команд оные книги и ведомости в Синодальную команду до прибытия твоего кому отданы, и о том тебе у принявших их взять обстоятельные скаски за руками с ясным известием колико чего у кого когда принято, и что потом действом исполнено, и чего за чем не исполнено, и по тем скаскам и известиям откуда что не все по вышеозначенным пунктам отдано, требовать достальной от светских командиров в синодскую команду отдачи, и получив оную учинить как выше сего изображено и помянутых приказных людей и определенных Монастырского Приказа управителей во оных сборах и платежах обычайно понуждать, дабы исправлялися в том, как возможно в самой скорости прилежно, тщательно, чтоб во оных сборах доимка на синодальной команде не умножилася, архиереям и прочим духовным особам во оной провинции обретающимся подтверждать, чтоб они имели усердное о том попечение понеже оная доимка и подчиненных их неисправа взыскиваться будет на них со штрафом. А как оные книги и ведомости по потребе от светских командиров получены будут, и с тех списав копии иметь по епархиям и прочим местам, где сборы будут сбираться помянутым управителем и приказным людям, а подлинные для сочинения окладных и достодолжного ради содержания привести тебе самому, ежели от сборов свободен будешь. А ежели по вышеозначенной нужде сборами удержишься, то прислать оные с достоверными синодской каманды тако обретающимися служителями в Монастырской Приказ немедленно и святейший Синод уведомить о том доношением вскорости, а самому тебе будучи у оных сборов ожидать присылки из Монастырского Приказа особливого к тем сборам управителя, которому, как пришлет, все, что у тебя будет, сдать по описи порядочно с распискою и потом как оное все тобою исполнено будет возвратиться в Москву немедленно и явяся в Св. Синоде о всем вышеписанном обстоятельное доношение и подлинное известие подать неукоснительно. А ежели ты чего по сей инструкции повеленного не исполнишь, а неповеленное и потребы не имущее что бесстрашием своим учинить дерзнешь или покажешь какие неумеренные поступки и коснешься хотя малую какого бы звания ни было взятку, и за то по Его Императорского Величества указу недвижимое и движимое твое имение описано и взято будет на Его Величество к Синоду и по жестоком где надлежит наказании отослан будешь откуда такая посылка бывает в вечную работу на галеру».

Получившие эти инструкции и назначение в известную провинцию отправились из Москвы к месту назначения с открытыми листами, по которым они получали подводы для себя в вотчинах синодского ведения, а в тех местностях, где не было таких вотчин, от духовенства. Многие из прибывших на место синодальных дворян встретили неудачу в исполнении данной им инструкции. Камер-коллежские камериры и комиссары продолжали хозяйничать в церковных вотчинах⁶⁵⁰. Они, но известиям дворян, епархиальных и монастырских властей, разъезжали по вотчинам, брали неуказные подати и с крестьян, и духовных, сажали тех и других и самих дворян под караул, грозили им истязаниями, а некоторых и били и т. п. Камерир Тверской провинции, например, Василий Изъедининов, по доношению тверского архиерея, «чинит дерзость не малую». В монастырскую вотчину Симонова монастыря, в село Кувелино приехал из Суздаля камерир Никифор Лупандин с подьячим Замараевым, доправил с крестьян с 10 бань оброку на 1721 и 1722 годы, по переписным книгам, с 64 дворов 15 руб. 13 алт. 2 деньги, да с пчельных заводов с 5 ульев 16 алт. 4 д., да сборщикам от того платежа, будто по указу, 1 р. 3 алт. 2 д., а в данной им отписке написал в приеме только всего на всего 13 р., и говорит, что взял по указу. Прежде же крестьяне эти платили за 10 бань по 3 алт. 2 д., и того доводится за те два года заплатить 2 руб., да накладных 2 деньги, а не 16 р. 16 алт. 4 д. В таких бесчисленных фактах описываются действия камериров. – Синодальные дворяне, предъявив губернаторам и другим провинциальным гражданским властям указы о своем назначении, стали требовать от них книг и ведомостей по инструкциям. На такие требования их губернаторы в иных местах отвечали угрозами. Новгородской камерир Чертов объявил в своей отписке к дворянину, что им отправлены в архиерейский разряд переписные 186 г. книги, с обретающихся в земской конторе снятия копии, и ведомости запросным сборам на 1722 г., а что за прошлые годы доимки имеется на церковных вотчинах Новгородской провинции, о том не может отписать за малолюдством у него подьячих, – остальных же ведомостей: перечневых, поголовных, сборных по венечным памятям и данным с церквей и т. п. в его канцелярии не обретается. Дворянин, отправленный в Устюжскую провинцию, по фамилии Евреев, писал в Монастырской Приказ, что камерир Дохтуров ему не ответил на многие требования от него. Все без исключения посланные дворяне рапортовали Приказу, что им не дают всех нужных сведений по разным отговоркам⁶⁵¹.

После неудачных попыток в точности исполнить данную им инструкцию, некоторые синодальные дворяне представили в Приказ только те ведомости и сведения, которые им удалось достать на месте назначения, другие остались было сначала управителями в той или другой части своей провинции, но встретились со столкновениями и неудовольствиями монастырских и епархиальных властей; иные роздали в их провинциях в монастыри попавшим старостам и сельским приказчикам полученные ими от светских камериров книги и ведомости и, оставя определенное свое правление, приехали без указу в Москву: были и такие, которые ни одного рапорта не присылали в Приказ⁶⁵². – Посылались из Приказа в 1722 году, когда отправлены были в провинции дворяне, и особые управители вотчин, которые должны были заведовать как управлением, так и сборами податей. Но как эти управители, посланные из Приказа, так и дворяне, отправленные главным образом для требований от камериров книг и ведомостей, равно и архиерейские приказные, монастырские служители и все вообще сборщики в церковных вотчинах не доставляли столько денег от сборов, сколько ждало правительство от вотчин синодского ведения. Время шло в устранении управления их; препятствий к скорому успеху окончательного устройства его было бездна; сборов государство спрашивало; в правительственных сферах говорили о множестве недоимок за церковными вотчинами: недочет в государственных сборах с вотчин синодского ведения сказывался в недостатке денег у правительства. Камер-коллегия объявила Государю, что за вотчинами синодского ведомства числится на 1721 и 1722 годы недоимки 1,224, 460 р. 54¹/₂ коп. Государь 29 янв.⁶⁵³ 1723 г. Именным указом запретил давать жалованье, кроме самого необходимого, без чего жить невозможно, всем чинам синодской команды, пока не взыщется запущенная недоимка. Между тем повелено производить по Высочайшему повелению запущенную недоимку за 1720–1722 генералитету штаб и обер-офицерам, посланным в губернии и провинции для освидетельствования душ мужеского пола⁶⁵⁴.. Посылались указы из Сената и Синода в Монастырской Приказ, в епархии, к генералитету, – отсюда к низшим властям. Судья Ершов писал в Синод жалобные доношения в Св. Синод, – и недаром⁶⁵⁵). Он был в весьма затруднительном положении. Несмотря на затруднительность его положения, его сменили. Назначили с разрешения государя судьей Приказа Чичерина. Приказу открылись новые спешные и затруднительные работы. Он продолжал устраивать свое управление; но ему нужно было в тоже время свести счеты с Камер-коллегией по числящейся за его ведомством недоимке. – Он теперь владел многими материалами для приведения в большую или меньшую точность и известность состояния своего ведомства. Из епархий, провинций и из Камер- коллегии доставлены были разные ведомости о количестве дворов в синодском ведомстве, недоимки за ним и разных окладов. Он сличил все ведомости о количестве дворов, имевшиеся в делах, и нашел, что они неточны, неверны, противоречат между собой, – что виноват в этом не Приказ, восстановленный в 1721 году Св. Синодом, а Камер-коллегия и Приказ, существовавший до 1720 г. под ведением государства, – что даже в ведомостях, присланных в Синод в разные времена из Камер-коллегии, показывается неодинаковое количество дворов. Так в ведомости, присланной в 1721 г., означено 153254¹/₂ двора, в окладных табелях 1720, 1721 и 1722 г. 1505997¹/₃ двора, – в ведомости о рекрутском наборе на 1722 г. 145656¹/₂ дв., – для канального сбора 1505997¹/₃, по переписным книгам 186 и 1710 г. присланным из Коллегии, – 150978¹/₃ дв., по тем же книгам, сохранившимся в Приказе, 142107, – а по ведомостям и рапортам из провинций и епархий, на основании переписи 186 г., 144492¹/₂ двора, – на основании переписи 1710 г. за синодским ведомством должно числиться только 38384¹/₂ двора; по исчислению Монастырского Приказа на основании переписи 186 и 1710 г. всего должно быть в ведении Синода 153446⁵/₆ дворов, по счислению канцелярии Св. Синода или 141160 дв. или 144253⁶⁵⁶. Окладные табели, присланные из Камер-коллегии, по указанию Монастырского Приказа и усмотрению Св. Синода, также переполнены неисправностей⁶⁵⁷. Если в общих итогах те и другие ведомости были весьма неточны, то еще более неопределенных и разноречивых указаний замечалось в частностях относительно отдельных провинций. Наконец Монастырской Приказ рассмотрел по поручению Св. Синода и ведомость о недоимках, которые числит за его ведомством Камер-коллегия, и составил объяснительную записку о них. Недобор государственных сборов в синодских вотчинах Камер-коллегия приписала, – такого -рода объяснения представляются в доношениях Монастырского Приказа и в докладах Св. Синода, – приписывает в вину Монастырскому Приказу. Но Монастырской Приказ с 21 авг. 1720 г. до 14 февр. 1721 г. вовсе не существовал. В течение этого времени, как и до восстановления, полного образования, и открытия действий Приказа, должны были сбирать подати с вотчин синодального ведомства камериры камер-коллежские. Они действительно и сбирали, – притом с излишками против окладов. Но Камер-коллегия передала вотчины в ведение Синода с недоимкой в количестве 481747 р. 5З¹/₂ к., в которой она сама должна признать себя виновной. Поэтому этой недоимки не следует и ставить в вину Приказу. Затем, когда Приказ открыл свои действия, он встретил множество препятствий со стороны Камер-коллегии в отправлении государственных сборов, так что недоимка на церковных вотчинах явилась по вине коллегии. Но если рассмотреть указываемую ею недоимку, то оказывается, что на самом деле ее гораздо менее, чем как показываете коллегия. Прежде всего непонятно, на каких основаниях установили Камер-коллегия и Штатс-контор коллегия оклады на церковное ведомство. Та и другая в 1722 году доносили Св. Синоду, что особых окладных книг для синодального ведомства у них не имеется. Притом в показаниях их, сделанных ими в разные времена, о количестве дворов крупнея разноречия; эти показания колеблются между 141160 и 158254 дворами. Самые оклады обозначаются неодинаково: на 1720 год окладе показан в 623447 р. 71³/₄ и на 1721 год в 697404 р. 3¹/₄ к. на 73956 р. 31³/₄ и более против 1720 г., а на 1722 год 655581 р. 86 к,, – против 1720 г. более на 32134 p. 15¹/₄ к. – Камер-коллегия не показывает, откуда происходит такая разность в окладах. – В общей сумме окладов числятся, по расположению Камер-коллегии, такие поборы, которые основаны в такое время, когда Приказ не действовал (напр. на санкт-петербургский провиант на 1721 г. в два наряда по рублю, по 13 алт. 5 м., на канальное дело по 6 алт. 4 д. и др. состоявшиеся по указам из Камер-коллегии). Мало того, Монастырской Приказ имел уведомление послушными из Синода указами, что эти сборы должны отправляться определенными из Камер-коллегии чиновниками, которые сбирали и на которых следует взыскивать сбор. В означенных итогах поставлены такие оклады частные, которые уже давно отменены (напр. сбор на драгунских лошадей с московского духовенства). Внесены оклады в ту же сумму и за такие местности, которые, еще неизвестно, переданы ли они в ведение Синода (напр. г. Олонец). Затем со стороны Приказа и по сведениям у него имеющимся, собрано с его ведомства по февраль 1723 г. более, чем значится в ведомостях коллегии. Принимая все это в расчет, в доимке должно значиться за Приказом на 1721 г. 253075 р. 17¹/₉ к. и на 1722 г. 130453 р. 78¹/₂ к., – всего 383538 р. 9б³/₅ к. – и притом, если оклады, показанные коллегией, верны: в чем никак нельзя быть уверенным никому. Приказ и Синодальное управление – того убеждения, что и этой суммы гораздо менее за их ведомством в недоимке, если бы можно было привесть в точность и определенность все необходимое для правильной раскладки государственных податей и для проверки действительных платежей, отправлявшихся в вотчинах. – Результатом означенных объяснений было то, что по повелению государя назначено было следствие о том, кто, и почему и сколько недоимки запустил на ведомстве Монастырского Приказа⁶⁵⁸ ).

Между тем генералы, штаб- и обер-офицеры производили недоимочные сборы в ведомстве Приказа и Синода, по указам из Сената. В указах им предписывалось, «чтоб они собранные в губерниях и провинциях по посланным из Сената указам на прошлые годы из доимки деньги табельных доходов выслали всю в Военную Коллегию в самой скорости, а которые деньги у них были собраны ж и отданы в рентереи, то из тех рентерей им, генералитету и штаб-офицерам, взяв те деньги прислать потомуж в Военную Коллегию без всякого замедления и остановки, а сколько и с которой губернии и провинции тех денег, также и из рентерей послано будет, о том расписав именно – сколько в том числе собранных денег синодского ведомства и из светских порознь, прислать ведомости в Сенат а таковые ж в Синод, в Камер-коллегию и в Штатс-контору, по которым ведомостям те деньги зачесть в положенный оклад Военной коллегии, а в святейший Синод ведение, в Камер-коллегию и в Штатс- контору указы о том же из Сената посланы»⁶⁵⁹. Генералы, свидетельствовавшие количество душ мужеска пола, поручали отдельные провинции своей губернии штаб- и обер-офицерам для сбора недоимочных денег, – а эти рассылали по отдельным вотчинам солдат. Таким путем собрано было денег в Петербургской, Московской, Архангелогородской губерниях и некоторых провинциях других губерний 69.248 p. 21³/₄ к., кроме тех провинций, о которых мы не имеем сведений. Собранные деньги отправлялись в указные места; из Синода сообщались в Монастырской Приказ копии для ведома с доношений генералов и обер-офицеров в Св. Синод⁶⁶⁰. Вероятно, вследствие между прочим результатов, доставленных исследованием о причинах запущенной недоимки за синодским ведомством, окт. 18 д. 1723 г. «Государь, будучи в Сенате, по докладу сената указал синодского ведения доимки генералитету в губерниях и провинциях не править, а отдать оную к настоящему нынешнего года сбору в ведение синодское и собирать подчиненным того, синоду, чтобы одним подданным, будучи в двух правлениях, излишней тягости не было» ⁶⁶¹.

Такого облегчения для вотчин синодского ведомства тем более следовало ожидать от Правительства, что и устройство управления монастырского ведомства в 1723 году успело получить более определенности, правильности и удобств к надлежащему отправлению государственных сборов, которым Приказ не переставал посвящать самую внимательную заботливость.

С разрешения Св. Синода, Приказ в 1723 году установил новое административное управление своего ведомства, согласное с общегосударственным провинциальным делением. Все ведомство его по управлению разделилось по провинциям, а не по епархиям, как было доселе со времени восстановлении Приказа. Во всякой провинции предположено поставить особого управителя, комиссара синодальной команды. В некоторые провинции уже и назначены были таковые чиновники; в других остались до назначения особых комиссаров управителями синодальные дворяне, отправленные для собирания и приема книг и ведомостей в провинциях о вотчинах. В большей же части провинций управление и отправление по вотчинам и сборам поручено приказным людям архиерейских домов; но и они должны были ведать свои области не по епархиям, а по провинциям. Составлено было расписание, которым определено при каком архиерейском Приказе или разряде какие провинции должны быть в ведении. Так Новгородская и Великолуцкая провинции отданы в ведение Новгородскому архиерейскому приказу, Псковская – Псковскому, Тверская – Тверскому, Казанская, Свияжская, Пензенская и Уфимская (по причине малолюдства в них синодальных подчиненных) Казанскому и т. д.⁶⁶². В тех провинциях, где не было архиерейских приказов или разрядов, были поставлены до времени разночинцы. Всем означенным комиссарам, а равно и вотчинным управителям, поставленным в разных заопределенных вотчинах, даны были из Приказа особые инструкции, определяющие их права, обязанности и отношения. В инструкции «наипаче» обязывались они «быть верными, справедливыми и верными слугами» его величеству, императрице и «кровным наследникам» их, и должны были дать в соборных церквах своих провинций присягу «не токмо все по инструкции право, истинно, справедливо соблюдать», но и предотвращать добросовестно всякое зло для государства. Исправное отправление государственных податей, применительно к светскому исправлению их камерирами, поставлено им в числе главных обязанностей. Всем сборам комиссар должен вести запись в окладной книге, выданной из Приказа. Собранные суммы он должен отдавать по указному назначению и отнюдь не тратить. Натуральные подати хлебом или другими вещами должны быть исправляемы под его присмотром и ответственностью за недоброкачественность принятых негодных вещей. В случаях переписи или досмотра дворов и земель его ведомства со стороны государства, комиссар обязывался быть лично с переписчиками или досмотрщиками. Если такая перепись будет поручена ему, то «имеет он поступать со всяким прилежанием и верностью по присяге и никакого подлогу не чинить под жестоким истязанием и фискальским взысканием». По истечении каждого месяца комиссар представлял, не позже 14 числа следующего месяца, отчет в сборах и отправлении их Монастырскому Приказу; в случае промедления таким рапортом с него взыскивался штраф по полтине за каждый день просрочки. Годовой отчет должен был представляться не позднее конца марта следующего года, под угрозой штрафа за неисправность по два рубли за каждый «прогульной день». Месячные и годовые отчеты предписано было составлять таким образом, чтобы Приказ мог, при ревизии их, проверять исправность представлявших взаимной их поверкой. При проходах войск чрез провинцию комиссара, он обязал наблюдать как за тем, чтобы войска были удовольствованы во всем по указу со стороны ему подведомственных вотчин, так и за тем, чтобы тягости, упадавшие при таких случаях на крестьян, были уравнительны для крестьян всех ведомств. В случаях, не предвиденных инструкцией, комиссару предоставлялось право или «благовременно сноситься с Приказом или стараться исполнять по крайней верной справедливости, чтоб вред упредить или до вреду не допустить». В помощь себе для дел он имел право – из архиерейских домов и монастырей брать годных людей для занятий и для караулов; занимать квартиры в зданиях церковных учреждений – ему назначено инструкцией. Комиссар вел описные, приходные и расходные книги казне заопределенных вотчин и десятинной пашни своей провинции и следил за благоустройством. Неверность инструкции и своим обязанностям угрожалась страшными казнями комиссару.

Из содержания этой инструкции мы видим, что комиссары и управители Монастырского Приказа в 1722 и 1723 годах имели в полном своем заведовании заопределенные вотчины, и относительно государственных сборов определенные. Но некоторые епархиальные власти и монастырские настоятели старались удержать за собой не только управление определенными вотчинами, но и заопределенными. Для этого одни из них обращались с прошениями в Синод о предоставления им ведать теми и другими вотчинами; другие стесняли комиссаров в отправлении ими своих обязанностей. Это возбуждало столкновения между комиссарами и церковными властями. При содействии Монастырского Приказа-столкновения были устранены и улажены Св. Синодом отчасти посредством установления правильных сношений управления Приказа с епархиальными архиереями, отчасти посредством прямых указов о послушании распоряжениям Приказа. Комиссары обращались со своими требованиями в епархиальные учреждения ведениями к приказным архиерейских домов; Монастырский же Приказ – указами. В случае неисправности по таким требованиям, по доношениям Приказа Св. Синод предписывал епархиальным архиереям об исполнении законных требований. Епархиальные архиереи, в случаях недовольства на управление Приказа, обращались с доношениями к Св. Синоду. Янв. 20 д. 1724 года Св. Синод особым определением указал всем церковным властям выполнять законные требования комиссаров. В нем говорится: «впредь... во всех епархиях, хотя где кому сборы и вручены, ежели для лучшего исправления из Монастырского Приказа присланы будут нарочные комиссары и других чинов люди, везде тем посланным чинить всякое вспоможение и по присланным из того Монастырского Приказа указом всякое отправление чинить с прилежно тщательным радением и с послушанием без прекословия, чтоб конечно положенные государственные сборы везде по должности собраны и в указные места заплачены бездоимочно, чего Монастырскому Приказу все прилежно смотреть и, понуждая всех, тщательно остерегать, дабы от того вящего упущения и Святейшему Синоду нарекания не было. А ежели тех архиерейских домов управители посланным от Монастырского Приказа комиссарам будут непослушны, и в сборах хотя малую где какую кто учинит остановку и помешательство, или и без комиссаров повеленного исполнять не будут, то они жестоко будут истязаны и штрафованы без всякой пощады. О чем как к синодальным членом, так и во все епархии ко архиереям, а для ведома и в Монастырской Приказ послать указы в самой скорости, по которым что где чиниться будет, о том велеть рапортовать немедленно под опасением прежде показанных штрафов неотложно⁶⁶³. При всей определенности и отчетливости плана, который Монастырской Приказ, создал для управления своим ведомством и при всей настойчивости и последовательности, с которой он старался провести его в действительности, Приказу не удалось вполне осуществить его в течение всего 1723 г. за недостатком чиновников⁶⁶⁴. Приказ не только своими средствами силился достигнуть осуществления его, но побуждал и прокурорскую власть содействовать ему в том. По его настоянию, прокурор Монастырского Приказа Раевский в своем доношении обер-прокурору Св. Синода Болтину от 4 июня 1723 г. так описывает состояние провинциального управления в ведомстве Приказа: «По взнесенным в Святейший Правительствующий Синод из Монастырского Приказа доношениям, в которых требуются из дворянства к делам Монастырского Приказа, а именно к провинциям ко всяким денежным и хлебным государственным сборам, також и во управители в заопределенные вотчины, понеже имеется в тех вотчинах десятинной пашни на Его Императорское Величество немалое число, и по тем отношениям прислано только три человека, а прочих и поныне для показанных дел не прислано. А ныне по провинциям у означенных сборов имеются сборщики из разночинцев нижних чинов и из слуг монастырских и из посланных синодальных дворян, которые посланы из Святейшего Правительствующего Синода по инструкциям для принятия от светских команд книг и ведомостей, и тем велено быть в тех провинциях пока присланы будут нарочные к тем делам управители, а в других провинциях, кроме посланных по инструкциям никого нет, и каким порядком в тех провинциях сборы идут ли, и о том ни от посланных по инструкциям в Монастырском Приказе известия не имеется, а именно от 19 провинций, а послать в те провинции некого, и которые есть по провинциям у таких дел люди и те в немалом таком отправлении неблагонадежны. Еще же оным за нужду поручено в правлении от пяти и до осми тысяч дворов и, по-видимому, оного отправить им не можно; а в светской команде для лучшего и скорого управления поручено таким в правление только по три тысячи дворов. Нежели Монастырской Приказ не удовольствован будет управителями, то не токмо запущенная доимка исполнена может быть, но и впредь запущения можно чаять, и видимо на Монастырском Приказе в неотправлении за вышереченным лежит страх, что и поныне от 19 провинций известия никакого не имеет»⁶⁶⁵. – Дела, впрочем, скоро поправились. Сенатом определено уже было выслать в Синод царедворцев для ведомства Приказа⁶⁶⁶. Усилия Приказа и сборы недоимок генералитетом уменьшили количество числящейся недоимки⁶⁶⁷. Апр. 27 д. 1724 г. «Его Величество, для будущей коронации Ея Величества Государыни Императрицы, милосердуя о своих подданных, всемилостивейше указал доимочных денег, провиантов и фуража за прошлые по 724 годы, которые надлежит взять с дворового числа, как с крестьянства и разночинцов всякого звания сборов, так и с купечества, которые положенные подати платить им надлежит с крестьянством в равенстве, опричь данных денег из казны и таможенных и кабацких сборов, впредь с 27 числа апреля 724 году три года не править»⁶⁶⁸. В дополнение ко всему этому уже введен с 1724 года подушный осмигривенный оклад, сбор которого возлагался на земских комиссаров. – Так устроилось провинциальное управление ведомства Монастырского Приказа 1721 года и так докончилась его деятельность по отправлению государственных податей.

Устраивая провинциальное управление и заботясь о приискании способных к нему людей, Приказ устраивался в тоже время и в личном своем составе. В 1721 году личный состав его состоял из судьи (с жалованьем 1080 р.), при нем одного дьяка (с жалованьем 216 р. в год) и трех секретарей (по 216 р. каждому). Кроме того была довольно сложная канцелярия, состоявшая из 12 канцеляристов, 10 подканцеляристов и 45 копиистов. Все эти лица получали определенное жалованье⁶⁶⁹. Но кроме них состояли в Приказе на неопределенном жалованье два дьяка, комиссар⁶⁷⁰, прокурор⁶⁷¹, экзекутор, нотариус, актуариус, регистратор и комиссар от Приказа при Св. Синоде. Названия чиновнических должностей показывают, что в Приказе стояли рядом должности старого русского приказного управления и новые должности, заимствованные вместе с иностранными названиями от устройства иноземных канцелярий. Само собой разумеется, что судья единолично был распорядителем дел. Все прочие лица были докладчиками и исполнителями. – Но в 1721-м году коллегиальное устройство государственных учреждений, признанное наилучшим, вводилось уже во всех правительственных местах. Прокурор Раевский и судья Ершов жаловались Св. Синоду, что в Приказе происходит медленность и накопление дел и что нет надежды на исправление при одном судье. Притом открылось, что судья Приказа, единолично управляя, допустил злоупотребления в делах и в распоряжении казенными деньгами⁶⁷². В конце 1721-го года, по сенатскому указу, было повелено составить штаты всем государственным учреждениям, с назначением определенного жалованья всем чинам от высшего до низшего. В следствие указанных обстоятельств в Св. Синоде состоялось 7 Июля 1722 г. определение, которым постановлено, между прочим, и в Монастырском Приказе составить штат, о чем и предписано было ему указом ⁶⁷³. Между тем Св. Синод, ввиду нового штата его, докладом ходатайствовал пред государем о преобразовании Приказа в коллегиальную форму с устройством, подобным Юстиц-коллегии. На доклад Синода последовала 25 Янв. 1723 г. следующая резолюция государя: «Предлагают, чтоб учинить коллегию, подобно юстиц-коллегии. А в юстиц-коллегии бывают розыски, с которых бывают пытки и казни и наказания публичные. А ежели что в Юстиц-коллегии погрешат, то разыскивают в Сенат над оною. И такие же бывают пытки и казни. Сия коллегия будет под ведением Синода. И ежели что прегрешит и достоит будет из той коллегии вышереченным пыткам, казням и наказаниям, кто будет оное подписывать и при пытках быть, как Сенат отправляет. – Требуется ответ. На вопрос Государя в Св. Синоде дали такого рода объяснение: «Понеже весьма чувственно Синод памятствует вашего Императорского Величества рассуждение о розыскных криминальных делах, юстиции подлежащих, Синоду же в ведении содержать неприличных; того ради хотя Ершов (судья Приказа) и домогался, однако ж, Синод ни в мысли своей возымел того, но за важность правления содержащихся в том Приказе сборов и судных, между подчиненными Синоду следованиями и решениями, а не розысками производимых дел, предложено и ныне предлагается, дабы Монастырский Приказ благорассмотрением Вашего Величества определить коллегией (ежели удобно именовать) синодских дел, в которой большая часть правления подобно камер- и юстиц-коллегий, из которых по мнению синодскому о числе судейских персон, то есть членов, также и служителей и о их трактаменте, а не о качестве дел, и востребовано, дабы оной Монастырской Приказ учинить коллегией и удовольствовать членами и служителями хотя бы против Юстиц-коллегии. Буде же Ваше Величество благоволите против камер-коллегии удостоить, то и наипаче Синод утверждается, ибо и сборов содержание в подобной имеется быть силе, как при коллегии, так и в губерниях и в провинциях, и управителями и понуждателями»⁶⁷⁴. Государь соизволил разрешить учреждение коллегии в Монастырском Приказе. После этого разрешения стали являться в нем советники и асессоры. Но штат еще не был определен в 1723 г. Проект штата представлен в Синод из Приказа при доношении от 15 окт. 1722 г. Этот проект составлен в соответствие наличным предметам его ведения и в предположении, что все эти предметы останутся в его ведении. В предисловии к проекту исчисляются они. В нем прежде всего указывается, что «первое в команде святейшего правительствующего Синода оный приказ одних сошных людей (крестьянство) всяким правлением имеет без мала пятую часть всего государства, кроме других разнообразных дел. И в том Приказе по части всего государства обретаются дела и правление, какие в гражданстве правятся разными коллегиями и канторами в полных штатских и сослужительских и прочая комплектах». Именно в нем ведутся дела камер-коллежские (наряды и сборы окладных и неокладных денежных и хлебных, рекрутских, фуражных, подводных, доимочных и других случайных податей, всем этим отправлениям ведутся окладные, доимочные и наличные книги, месячные, третные и годовые ведомости, рапорты, счеты и пр.), – 2) штатс-контор-коллежские (расходы окладные и неокладные и платежи в указные «рентереи»), ведомости о них и пр., 3) ревизионные (по отношению к низшим управителям своего ведомства), 4) вотчинные (решения споров о землях, угодьях и т. п. между крестьянами своего ведомства, между ними и лицами других ведомств, дела по управлению вотчинами, по устройству их и пр.), 5) судебные или «юстицкие», – разбирательства между лицами своего ведомства и даже других ведомств касательно разных дел, соприкосновенных с управлением и предметами его ведения, – суд и расправа, «кроме криминальных дел, да и криминальные многие дела до признания и до объяснения в криминальство начинаются и следуют» в том же Приказе, 6) ямские, 7) провиантский, 8) относящиеся до военной коллегии (пропитание отставных военных чинов), и кроме того 9) госпиталь, богадельни и школы. – Исчисливши предметы своего ведомства, Приказ предлагает установить, кроме общего присутствия Приказа, особые отделения для каждого рода дел, ему подведомственных, с определенным количеством чиновников. По его предположению, Приказ должен состоять из президента, вице-президента, прокурора, 4 советников, 4 асессоров, обер-секретаря, 4 секретарей, прочих чиновников 151 и 100 человек служителей. В это число не входят провинциальные управители. Расходов на такое устройство предположено в Приказе до 30,000 р.⁶⁷⁵

В Синоде нашли проекта Приказа слишком сложным и дорогим в применении. Кроме того, еще до получения его в Синоде точнее был определен круг ведомства Приказа, не так обширный, в каком обращалась деятельность Приказа. В синодском указе от 4 сент. 1722 г.⁶⁷⁶ указаны предметы его ведения в нижеследующем виде.

1) Приказ распоряжается сборами и нарядами в церковных вотчинах и отправляет собранные деньги и хлеб в указные места. Но вотчины синодальные (прежнего патриаршего дома) подчинены в этом отношении синодальному (прежнему патриаршему) казенному приказу, который, однако же, собранные деньги и хлеб должен представлять в Монастырской Приказ. Монастырский Приказ имеет представлять ежемесячные общие ведомости в Синод о ходе сборов.

2) Приказу предоставлена и судебная власть, но с ограничениями против прежнего. Мы знаем, что с закрытием его в 1720 г. вся судебная часть его перешла в Юстиц-коллегию в высшей инстанции, в средних и низших в губернские и земские канцелярии. С открытием Св. Синода к нему поступило множество жалоб на притеснения духовенства и церковных крестьян и служителей со стороны светских властей. Вследствие этого Св. Синод с большими усилиями высвободил духовенство из-под подсудности светским и крестьянство церковных вотчин. Духовенство и служилых при церковных учреждениях он подчинил подсудности своей и епархиальных властей⁶⁷⁷, а крестьянство Монастырскому Приказу. Монастырской Приказ еще в 1721 году возвратил в свое ведение из земских канцелярий дела и суд вместе с некоторыми прежними своими чиновниками, туда ушедшими с закрытием Приказа⁶⁷⁸, и ведал ими в самых широких пределах. В 1722 г. его судебная власть ограничена ведомством епархиальных и монастырских вотчин, но не синодальных, которые отнесены в ведение Дворцового Приказа. Духовные и уголовные (преступления) дела вовсе исключены из ведения его. В гражданских делах к нему должны были относиться крестьяне разночинцы, ему подведомственные, в исках между собой и посторонние в исках на них. Притом Приказ назначен был второй инстанцией: к нему переносились тяжебные и исковые дела в случае недовольства тяжущихся решениями низших судов – вотчинных, монастырских и епархиальных (низших); следовательно, он стал апелляционным судебным местом. Но он не мог принимать и перевершать дел, решенных в синодальных приказах и архиерейских домах, откуда жалобы переносились в Св. Синод. Таким образом, в ведомстве Приказа оставалась не так значительная часть суда.

3) Приказу поручалось от Синода производство следствий, по преимуществу по делам, касающимся имуществ, принадлежащих церковным учреждениям ⁶⁷⁹.

4) За Приказом оставлено право распоряжения оброчными статьями, принадлежащими церковному ведомству для извлечения доходов с них и право устройства и наблюдения за десятинными пашнями и другими хозяйственными заведениями, находящимися в заопределенных вотчинах. Но это право не простиралось на синодальную область, подчиненную в этом отношении Дворцовому Приказу. В епархиях же весьма немного было оброчных статей и десятинной пашни, которые бы находились вне собственности или заведывания монастырей и архиерейских кафедр и которые бы подлежали полному и свободному распоряжению Приказа.

5) На Приказ возложено было отправление по монастырям отставных военных чинов, присылаемых по распоряжению правительства для прокормления, разбор нищих по богадельням и все распоряжения в этом отношении.

6) Приказу вменено было в обязанность наблюдать, чтобы государственные подати и повинности отправлялись с надлежащей исправностью и по указам во всех вотчинах церковных заопределенных, подчиненных его управлению, и определенных, находившихся в управлении церковных учреждений. Синодального дома вотчины и в этом отношении освобождены от ведения Приказа.

7) Полицейская часть, относящаяся до сыска беглых крестьян его ведомства, розысков подозрительных людей, укрывающихся в церковных вотчинах, и отправление их в указные места принадлежали Приказу, исключая опять вотчин Дворцового Приказа.

Кроме всего этого, Приказ должен был составлять общие ведомости по всем церковным учреждениям о приходах и расходах церковного ведомства и представлять их в Синод, в Ревизион-контору при Сенате и Камер-коллегию⁶⁸⁰, – ведомости о числе дворян, обер-офицеров и детей их, состоявших в ведении или подчинении церковных учреждений и о личных переменах в составе их⁶⁸¹, назначавшиеся для герольдмейстерской конторы, – и вообще всякие ведомости о таких предметах, о которых требовались в высших правительственных местах сведения по всему ведомству церковных учреждений. Для составления их из приказов Казенного и Дворцового и из епархиальных учреждений посылались к нему частные ведомости о их ведомствах. Поручалось еще иногда Приказу от Св. Синода посылать синодские циркулярные указы по всем приказам и епархиальным архиереям⁶⁸².

Вследствие определенного Синодом круга действий Приказа, указанного нами, проект его о штатах в Синоде был изменен. Личный состав его назначен из президента, вице-президента, прокурора, 2 советников, 2 асессоров, обер-секретаря, 4 секретарей, фискала, протоколиста, актуариуса, регистратора, 10 канцеляристов, 20 подканцеляристов, 6 копиистов и 4 сторожей. Содержание этого состава предположено было в 8148 р.⁶⁸³. При составлены этого штата в Синоде руководились устройством юстиц-коллегии. Но Государь повелел устроить Приказ применительно к устройству камер-коллегии⁶⁸⁴. В Синоде предположено было назвать преобразованный Приказ коллегией синодального правления. Но сенат в ведении Синоду от 23 сент. 1724 г.⁶⁸⁵ распорядился переименовать Приказ в Камер-контору синодального правительства. Именной указ в янв. 1725 года возвестил об этом переименовании, с которым прекратилось навсегда существование Монастырского Приказа.

В новом названии Приказа, по-видимому, не имеющем особенного значения, выразилась политика Камер-коллегии и Сената к новому учреждению и вообще к церковным вотчинам. Правительство стремилось ввести снова церковные вотчины в общее государственное устройство, под зависимость Камер-коллегии, высшего финансового учреждения в государстве Коллегия хотела поставить новое учреждение в такую же зависимость от себя, в какой находились подведомственные ей другие камер-конторы: акцизная, гражданская и экономическая. Но церковное правительство, со своей стороны, желало удержать вотчины церковных учреждений в управлении собственном, особом от общих государственных учреждений, и потому старалось дать такое устройство управлению ими, при котором бы оно соответствовало общему государственному устройству и оставалось бы в ведении церкви. В таком положении Монастырской Приказ оставил в истории вопрос о переводе церковных вотчин из-под власти Церкви во власть государства. Положение их, как мы видим, нерешительное, колеблющееся между тем и другим ведомством. Решение вопроса, при таком положении их, могло склониться и в ту и другую сторону. В таком виде дело о церковных вотчинах оставалось 40 лет после Монастырского Приказа. В течение этого периода постоянно происходили колебания в положении их. Чрез год после своего основания Камер-контора при новом царствовании переименовывается в Коллегию Экономического Синодального Правления, потом в Коллегию Экономии. По-видимому, учреждение по управлению церковными вотчинами встало в уровень с другими высшими государственными учреждениями, коллегиями. Но и это учреждение несколько раз со всем своим ведомством переходило из ведения Синода в государственное и наоборот. Так было до времен Екатерины II. Комиссия о духовных имениях, ею учрежденная и составленная из высших лиц духовных и светских, представителей от церкви и государства, окончательно порешила долго колебавшееся положение церковных вотчин, с возможным сохранением при этом прав церкви и государства, но не крестьян. Все церковные вотчины были переименованы в экономические, впоследствии в государственные, и прикреплены к государству. Ныне только, чрез 100 лет после прикрепления их к государству, они приобретают земские права. На содержание церковных учреждений, которые владели вотчинами, положены были, по плану Комиссии, денежные выдачи от государства по определенному штату, который действует и доныне.

Заключим наше исследование. Петровский Монастырский Приказ был государственной мерой и попыткой к переводу церковных имуществ из-под власти Церкви во власть государства. Он подвинул дело вперед: доказал возможность перевода церковных вотчин в собственность государства, окончательно уничтожил отдельность и особность вотчин разных церковных учреждений, слил их в одно общее ведомство без различия разнообразных привилегий, которыми отдельные учреждения обладали до Петра, и установил общее и единое управление церковными вотчинами во всем государстве. В этих очень важных заслугах состоит историко-юридическое значение Монастырского Приказа петровских времен в истории русского права и государства. Но как государственная мера, им осуществляемая, отозвалась на благосостоянии церковных вотчин в XVIII столетии, церковных имуществ и лиц служащих Церкви, на устройстве самой Церкви и положении ее в государстве, – это показать – дело общей истории России.