Как спастись в современном мире. Апология Христианского Поста

Апология Христианского Поста

В книге речь идет о православном посте и месте его в духовной жизни человека. Пост как послушание воле Божией, как победа духа над телом, как залог исполнения Заповедей Господних и продвижения к благочестию и добротолюбию.

Читатель найдет здесь и глубокое обоснование духовного значения поста, и конкретные указания о всех постах годичного цикла, вплоть до состава постной пищи по выпискам из Уставов. Особый интерес представляет подробное изложение реальных случаев исцелений постом и молитвой от неизлечимых болезней.

Автор – протоиерей Михаил (Труханов), кандидат богословия – обладает обширным жизненным опытом, включившим более 15-ти лет тюрем, лагерей и поселения. Духовный опыт его воспринял традиции русского старчества. О. Михаил утверждает: «Чем полнее осуществляет человек Слово Божие в своей жизни, тем более глубоким будет и постижение им этого Слова».

Впервые пост был установлен Богом для людей, живших в раю. «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него» (Быт.2:16–17).

Соблюдая сказанное Богом (то есть, воздерживаясь от вкушения запрещенного плода), человек жил в смиренном послушании Богу. Но, как только он по гордости нарушил повеление Божие – своевольным вкушением запрещенного плода, – так впал в грех (отсюда: грехопадение) и оказался, вследствие этого, в плачевном положении изгнанника из рая, не пожелавшего там жить по воле Божией.

Послушание Богу есть смиренное повиновение человека воле Божией, – что практически может быть осуществляемо жизнью человека по слову Божию, по заповедям Его. Так как нами не постигается до конца смысл и ценность заповедей Божиих, равно как не постигается и глубочайшее содержание богодухновенного Писания, то все заповеди и слова Божии нами воспринимаются верою, – именно, как повеления любящего нас Бога. Передав народу Израильскому заповеди, постановления и слова Божии, Моисей затем говорит: «положите на сердце ваше все слова, которые я объявил вам сегодня, и завещевайте их детям своим, чтобы они старались исполнять все слова закона сего. Ибо это не пустое для вас, но это жизнь ваша» (Втор.32:46–47).

«Удел мой, – читаем у Псалмопевца, – соблюдать слова Твои... Прежде страдания моего я заблуждался; а ныне слово Твое храню» (Пс.118:57, 67). Ибо «по вечной любви Своей» (3Цар.10:9), Ты, Господи, «вечною милостью» милуешь меня (Ис.54:8) и простираешь ко мне Свое благоволение (ср. Иер.31:3).

Послушание – не вынужденное и пассивное подчинение, а свободное согласие с замыслом Божиим, который содержится еще в тайне, но уже предлагается вере словом... Будучи рабом греха, человек, хотя и стремится в глубине своего существа к послушанию, однако не способен быть послушным Богу. Послушание Иисуса Христа Своему Отцу, есть наше спасение, и, благодаря ему, мы обретаем вновь послушание Богу (93, кол. 849–851).

Спаситель говорит: «кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое» (Ин.14:23). Любовь к Богу выражается в том, «чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки» для человека, любящего Бога (ср. 1Ин.5:3): ибо любовь к Богу делает для него «подвиг нетрудным и любезным» (6, 277).

Человек предназначается жить в послушании Богу – в воздержании от греха, от грехопадения. Истинный пост, в широком смысле, и есть именно послушание Богу, – то есть соблюдение заповедей Бога, то есть препровождение праведной жизни, к которой человек и призывается Богом. Когда же человек выявляет свое непослушание Богу, тогда он нарушает пост – нарушает заповеданное Богом: совершает грех.

«Берегись измерять пост простым воздержанием от пищи, – говорит свт. Василий Великий. – Те, которые воздерживаются от пищи, а ведут себя дурно, уподобляются диаволу, который хотя ничего не ест, однако не перестает грешить».¹

«Пища не приближает нас к Богу, – читаем у ап. Павла, – ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем» (1Кор.8:8). Итак, пища – не приближает нас к Богу, а значит и не удаляет от Него. Но воздержание в пище несомненно способствует воздержанию человека от греха; ибо необуздываемая воздержанием в пище плоть увлекает человека на всякое непотребство. «Если вас спросят; для чего вы поститесь и мучите себя? Отвечайте: бешенную лошадь, которую нельзя укротить уздою, необходимо усмирять голодом и жаждою» (блж. Августин).²

Начальный пост, то есть пост, собственно, в узком смысле, – есть воздержание от яств, и воздержание в качестве и количестве их. Нелегко умерять себя и отказывать себе в такой потребности, которая составляет основание телесной жизни и подкрепление сил наших. Тяготится телесная природа наша, когда бывает обременена пищей и питием; но она также томится, когда мы отказываем ей в нужном требовании и заставляем ее преодолевать саму себя, принуждая сносить лишение пищи до известного времени. Таковое упражнение телесной природы в преодолении самой себя, кроме того, что весьма полезно для здравия телесного, нужно для обучения подвигам духовным. Чем больше наблюдается порядка и умеренности в употреблении пищи и пития, тем крепче, благоустроение и в движениях легче бывает тело наше.

Несомненно, что пища и питие великое имеют влияние на наше тело, а чрез тело и на душу; тучная пища при неумеренном употреблении утучняет и одебеляет тело и способствует к питанию страстей; простая, умеренная пища, сообщая нужное питание телу нашему, делает его легким и к понесению духовных подвигов бодрствования и молитвы способным.

«Вступи на путь, ведущий к Небу, вступи на путь тесный и узкий, – читаем у свт. Иоанна Златоуста, – и иди по нему. Как же ты можешь и вступить на этот путь и идти по нему? Изнуряя и порабощая свое тело; потому что на тесном пути много препятствует тучность от пресыщения» (12, 95). Посему, по примеру путешественников, которые для беспрепятственного шествия в пути облегчают себя от излишних тяжестей, и мы, чрез воздержание постом и бдением, должны снять с себя тяжесть обременения пищею и питием, дабы облегчить душевные наши расположения, и со всевозможною силою, при помощи Божией, вооружиться на обуздание душевных страстей наших.

«Телесный пост установлен для того, – читаем у прп. Иоанна Кронштадтского, – чтобы легче было поститься душою» (22, 13).

Если хочешь быть с Богом, если хочешь быть вечно благополучным, то ты должен согласиться, что тебе надобно поститься душою своею: собрать свой ум, помышления исправить, мысли очистить и, вместо рубища дел неправедных, украсить себя драгоценною одеждою добрых дел. Подлинный пост, дабы быть угодным Богу, должен сочетаться с любовью к ближним и заключать в себе искание совершенной праведности; пост неотделим от милостыни и молитвы (93, кол. 860). Человек, дабы осуществить свое назначение в жизни, должен направлять себя к достижению богоподобности; с этой целью его душа нуждается в содействии тела.

Пища всегда есть дар Божий. Моисей говорит: Бог «питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои» (Втор.8:3; т. е. предки, жившие до выхода народа из Египта), дабы показать тебе, что «не одним хлебом (произрастающим естественным порядком) живет человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек». Ибо истинная жизнь не возникает от материальных факторов, но от самого творческого слова Бога: всякая жизнь происходит от Источника жизни – от Бога.

Поэтому-то, как Божьим повелением человек был создан, так он может быть и насыщаем без всяких видимых средств и питательных веществ. У Бога есть много способов пропитать человека. Бог может и помимо хлеба – единым словом Своим – утолить голод человека. Тем более, что у человека, состоящего из души и тела, есть нужды более важные, чем пропитание тела; ибо пища духовная для души важнее телесной пищи – важнее хлеба. Творческое слово Бога сообщает питательную силу хлебу, но это же слово Божие может питать человека и независимо от хлеба. Бог Сам Питатель наш, а не хлеб или что иное (39, 324).

Духовная и телесная жизнь расходятся, не согласуются; потому чувствуешь себя иногда по телу прекрасно, а по духу, по сердцу – нет. Стань молиться и увидишь, что одебело сердце (сказано: «утучнел, отолстел и разжирел; и оставил Бога» – Втор.32:15)³ – и тяжело тебе молиться, хотя и здоров ты и крепок силами; перестанешь молиться, опять легко будет. Но это греховная легкость. «О, как страшно для забавы употреблять пищу и питие, прельщаться и упиваться!» – восклицает прп. Иоанн Кронштадтский. – «Сытая утроба теряет веру, страх Божий и делается бесчувственной для молитвы, для благодарения и славословия Божия. Сытое сердце отвращается от Господа и делается как камень твердо и бесчувственно» (20, 130). «Много гулять для здоровья и для возбуждения лучшего аппетита, есть с аппетитом – вот предметы желаний и стремлений многих из нас. А из-за наших частых прогулок, из-за нашего пристрастия к пище и питию – смотришь: и то упущено невозвратно, и это не сделано, и то на ум нейдет; – потому что до серьезного ли дела после вкусного обеда или ужина? И занялся бы делом, да чрево, наполненное пищей и питием, тянет от него в сторону, к покою нудит; дремлешь за делом. Что же это за дело? Остается только, если после обеда, – лечь отдохнуть, если после ужина, помолившись кое-как (сытый и молиться не может, как должно), – лечь в постель и спать, – жалкое последствие отягощения чрева – до будущего утра» (20, 384).

Не верь плоти своей, угрожающей тебе несостоятельностью во время молитвы: лжет. Станешь молиться, увидишь, что плоть сделается покорною твоею рабою. Молитва ее оживит. Помни всегда, что плоть жива. Не верь плоти твоей, когда она расслабевает и отказывается служить тебе будто бы по недостатку подкрепления пищей. Это – мечта. Преодолей себя, помолись усердно и увидишь, что слабость тела твоего была ложная, призрачная, а не действительная: увидишь на деле, что «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Мф.4:4). «Не надейся на хлеб (20, 336, 144). Господне Слово лучше хлеба питает нас.

Питается словом Божиим тот, кто принимает его и его исполняет; тот же, кто отвергает слово Божие и отвращается от него, тот и не питается им. Душа не верующих в Бога не умеет ясно требовать пищи слова Божия, но голод души их сказывается в безотчетной мучительной тоске. Среди всех наслаждений, среди удовлетворения похотей и страстей, в вихре веселия, богатства и роскоши на них часто нападает глубокая, мучительная тоска. Часто им все вдруг становится немилым, пустым. Душа плачет, душа тоскует, и они смутно чувствуют эту тоску своей души-христианки. «Душа требует, чтобы были утерты ее слезы. Душа просит пищи неизмеримо более высокой, чем те наслаждения, которыми пробуют утешить ее люди, далекие от духовной жизни», – говорит архиепископ Лука.⁴ Науки и искусства – часто принимаемые за самые благородные и самые возвышенные проявления человеческой деятельности – не в состоянии удовлетворить высших духовных запросов человека. Духовный голод человека ими не удовлетворяется; и человеческая душа на обширных рынках человеческой мысли не находит для себя пищи, которая бы насытила ее.

«Вот наступают дни, говорит Господь Бог, когда Я пошлю на землю голод, – не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних. И будут ходить от моря до моря и скитаться от севера к востоку, ища слова Господня, и не найдут его» (Ам.8:11–12).

«Я есмь хлеб жизни – говорит Спаситель; – приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда... Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядуший Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем... Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» (Ин.6:35, 55–56, 63).

Полнота любви, радости, счастья жизни – в единении со Христом (ср. Ин.10:10, 17, 21, 26). Он один может насытить ничем земным ненасыщающееся наше сердце; Он один знает, что нужно сердцу нашему, и может подать ему, что ему нужно. (69, 230).

«Бог есть любовь» (1Ин.4:16). И по Своей любви ко всему существующему Бог открывает миру: Свою волю – в Своем слове и Себя Самого – в Сыне Своем Единородном, Господе Иисусе Христе с тем, чтобы все, принимающие это Божье Самооткровение, могли бы спастись. Наш долг – принять с любовью то, что Бог дарует нам с любовью, а именно: Его животворящее слово, Его святую волю, Его Единородного Сына, Спасителя нашего. Иначе говоря, нам надлежит на Его большую Божественную Любовь к нам ответить своею (конечно же, малою, человеческою!) любовью к Нему; это значит – принять нам к соблюдению Его слово, принять к исполнению Его волю и принять Его Сына Спасителя и Господа Иисуса Христа, дабы вступить на путь смиренной, исполненной любви христоподражательной жизни и достичь единения с Ним.

Книги Священного Писания (именуемые греческим словом «Библия») содержат Слово Божие, открытое миру. В Библии содержится слово Божие, посредством которого открывается любовь Бога к миру – Его благая, желанная и совершенная воля, Его радостная весть о спасении чрез Иисуса Христа – то есть Евангелие Иисуса Христа.

Любящий, получив письмо от любимого существа, с радостью читает его и не раз перечитывает... и старается еще вчитаться в его содержание как-то между строк с тем, чтобы яснее понять любовь писавшего к себе и насладиться ею.⁵

Слово Божие есть семя нетленное любви Божественной, которое питает и насыщает душу человека.

Слово Божие и есть та манна духовная, есть тот хлеб ангельский – хлеб небесный, «который сходит с небес и дает жизнь миру» (Ин.6:33). Этот хлеб питает, насыщает и услаждает всякое духовное желание каждого человека (ср. Пс.77:24–25; Прем.16:20–21; 3Езд.1:19; Неем.9:15, 20). И замечательно то, что Бог, открывая Себя в Своем слове, как бы приноравливает любовь Свою, выраженную в слове, применительно к запросу (равно «вкусу») каждого слушателя, дабы утолить его духовный голод и его духовную жажду. Промыслу Божию угодно было сделать Евангелие вечной Сокровищницей, из которой каждым по потребности берется хлеб жизни и черпается вода живая. Вечное Евангелие Господа нашего Иисуса Христа доступно для постижения всем, верующим во Христа и желающим творить волю Божию. «Кто действительно вкусил ведения Писаний, тот знает, что сила и простейшего изречения Писания, и наиболее премудрого одна и та же, и направлена к тому, чтобы спасти человека; а непричастный этого ведения часто соблазняется, не зная того, что обучение земной мудрости много помогает, если оно делается колесницею для премудрости Свыше» (29, III).⁶

Кто хочет творить волю Божию, тот узнает о ней из Слова Божия (ср. Ин.7:17) – из Евангелия. «Кто жаждет, иди ко Мне и пей», – сказал Господь. «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся» (Ин.7: 37; Мф.5:6). То есть, блаженны те, которые с усилием ищут и домогаются правды Божией. Правда – в праведной, совершенной, святой жизни; правда – в жизни по-Божьи: христоподражательная жизнь! Ибо Солнце правды – Христос, Бог наш.⁷

«Вкусите и увидите, как благ Господь!» (Пс.33:9). Кто меньше жаждет – меньше пьет. И тот, кто не чувствует голода, не станет есть хлеб. А тот, кто уклоняется от чтения слова Божия потому, что он якобы уже знает его, уподобляется тому, кто, будучи голоден, стал бы безрассудно отказываться от хлеба только потому, что хлеб ему известен. Равно неразумно поступает и тот, кто – после первого приступа к чтению Священного Писания – ссылается на «непонятность» слова Божия и потому далее уже вовсе отказывается его читать, «все одно ничего не понимаю!»⁸

Конечно, читающий слово Божие не всегда и не легко постигает заключенную в нем мудрость любви. Сказано: «В лукавую душу не войдет премудрость и не будет обитать в теле, порабощенном греху» (Прем.1:4). Любовь постигается только любовью. Свою большую любовь к миру Бог заключил и выразил в Своем слове. И потому-то эта мудрость любви Божественной, заключенная в слове Божием, может постигаться только любящими Бога, только исполняющими заповеди Его. «Разум верный у всех, исполняющих заповеди Его» (Пс.110:10). «Любовь к Господу – славная премудрость» и Господь наделяет «ею любящих Его». «Источник премудрости – слово Бога Всевышнего» (Сир.1:14, 10, 5). Истинная философия есть ни что иное, как истинное познание Бога и Его творений: ей нельзя научиться ниоткуда в более истинном виде, чем из уст Божиих. «Сознаемся, – пишет Ян Коменский (1592–1670) в «Великой Дидактике», – что в Писании есть, конечно, глубины, – но такие, в которых тонут слоны и плавают ягнята, как метко сказал блж. Августин, когда он хотел провести сопоставление между мудрыми мира сего, обрушивающимися на Писание с великим самомнением и детьми Христовыми, приступающими с духом смиренным и готовым для поучения» (65, 244). Священное Писание пригодно всем одинаково; оно снисходит к малым и применяется к их понятиям, питая их грудным молоком, согревая, поддерживая их силы и делая все, пока они не возмужают во Христе. Но если оно по силам малым, то, с другой стороны, оно составляет предмет изумления для взрослых; для малых оно мало, для взрослых оно свыше всякой меры велико. Никакого возраста, никакого пола, никакого положения, никакого состояния оно не отвергает. Солнце не до такой степени обще и открыто для всех, как учение Христово. Оно решительно никого не отстраняет от себя, исключая тех, кто сам от него отметается, сам себе отказывая в счастье.⁹

«Отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день. Ибо Я говорил не от Себя; но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить» (Ин.12:48–49). Сам Иисус – это Слово, которое Он выразил всей Своей жизнью, и это слово – Его слово, и оно – свет и жизнь людей. Посему, читающий и слушающий слово Божие, – «Вождем и в слове и в жизни своей имей Христа – Слово, Который превыше всякого слова» (3, 280).

Степень и глубина постижения человеком слова Божия всецело зависит от характера жизни самого человека.¹⁰ Ибо чем он полнее осуществляет слово Божие в своей жизни, – то есть чем вернее воплощает его в жизни, – тем более глубоким будет и постижение им этого слова. Если же читающий (или слушающий) слово Божие сам живет вопреки ему – живет не духовной, но плотской жизнью, по стихиям мира (ср. Рим.8:5–8), то оно и не понимается им. И тогда сбываются над ним слова Писания, обращенные к тем, кои «своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи» (Мк.4:12).

Любовь Божия объемлет всех, и потому Бог с любовью направляет ко всем Свое Божественное Откровение. Его слово обращено ко всем без исключения: «Кто имеет уши слышать, да слышит!» (Мф.11:15, 13:9; Мк.4:9, 23).¹¹

Спаситель мира Христос дал миру не новое нравственное учение, но Самого Себя, а в Себе Самом – новую Жизнь, исполненную Божественной любовью. Единая, Неизреченная и Спасительная Любовь Божественная явила Себя в Иисусе Христе, Который на всех излучал Любовь, повсюду проповедовал словами Любовь, а затем и самим делом зримо запечатлел Любовь – вольным распятием на Кресте и смертью на нем во искупление мира.

Евангелие Господа нашего Иисуса Христа есть радостная весть о спасении любовью Его. Евангелие – вечное благовестие Любви, которое Бог возвещает миру чрез Иисуса Христа и которое Спаситель повелел апостолам проповедовать «всей твари» (Мк.16:15). Евангелие Христово ныне проповедуется в мире по всем континентам. «Во всю землю изыде вешание их, и в концы вселенныя глаголы их» (Пс.18:5). Ныне более четверти населения Земли – христиане, принявшие Евангелие Христово и уверовавшие в Него.

Содержание Евангелия – Сам Христос, Бог во плоти – Сын Божий, «от начала Суший» (Ин.8:25), равно Воплощенная Любовь, равно Вселюбовь. «Любовь – это сущность Божия, собственная Его природа, – читаем у о. Павла Флоренского, – а не только Ему присущее промыслительное Его отношение. Другими словами «Бог есть Любовь», а не только «Любящий», хотя бы и совершенно» (101, 71). ¹² И Он Сам – «по вечной любви Своей» (3Цар.10:9) являет нам Бога любви, излучает повсюду любовь, проповедует любовь, объемлет нас любовью и любовью ведет нас спасительным путем в жизнь вечную, в единенье с Собой.

Ничто не изветшало в Евангелии Христовом; ничто не упраздняется в нем, не отменяется, не отмирает. Любовь Христа Спасителя изливается и ныне в сердца верующих Духом Святым (ср. Рим.5:5), как и во времена земной жизни Господа Иисуса Христа. И на нас, – живущих в век атомистики, космонавтики и электроники, – любовь Христова, выраженная в словах Евангелия, оказывает столь же благотворное, радостное и спасительное воздействие, как и прежде, на первых последователей Его. «Любовь никогда не перестанет» (1Кор.13:8), – потому что Бог есть Любовь.

Да и что такое для верующих печатные строчки со словами Евангелия? Это – отпечатлевшиеся следы дуновения от произнесенных слов Христа Спасителя – от Духа и Жизни Его на земле. Это – как бы теневые дорожки, собою запечатлевшие прохождение Святого Духа в словах любви, изреченных Спасителем. И потому, читая евангельские слова и исполняя их, мы шествуем по тем незримым стезям, по которым слова любви Христовой проникают в мир и шествуют и распространяются по всей вселенной по сей день. «Слова Мои не прейдут» – сказал Спаситель (Мк.13:31; Мф.24:35; Лк.21:33). «Дух Господа наполняет вселенную» (Прем.1:7).

Вчитываясь, вслушиваясь, вникая в слова Христовы, мы оказываемся в Его благодатном присутствии, мы овеваемся животворящим благоуханьем слов Его живых и мы воспринимаем чрез эти слова любви Христовой Дух Его и Его жизнь. Ведь «от каждого слова, исходившего из уст Господних, мир наполнялся благоуханием. Слово следовало за словом, и волны благоухания сменяли одна другую» (3, 63).

Итак, слово Божие, изреченное с любовью Единым Премудрым Богом (ср. Иуд.1:25), и нам надлежит выслушивать (или читать) с любовью. Непреходящие (ср. Мф.24:35) глаголы вечной жизни, произнесенные Богом, – Его «вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу» (Отк.14:6), – будучи «богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления и праведности», – может и нас умудрить «во спасение верою во Христа Иисуса» (2Тим.3:15). Глубочайшие истины бытия и жизни, веры и нравственности, важнейшие проблемы философии с любовью изливаются из уст Спасителя в таких простых словах, которые могут быть поняты всеми, желающими их понять, чтобы принять обращенную к ним любовь Божественную.

Что же говорит Господь, чтобы нам, слушая Его слово, освящаться им, питаться им и, следовательно, жить во всей полноте жизни и спасаться?

«Освящайтесь и будьте святы, ибо... свят Я Господъ, Бог ваш» (Лев.11:44, 19:2). Истинная святость – существенное свойство Бога. «Свят Господь, Бог наш», по существу Своему (Пс.98:9). Ибо только Бог – «един свят» (Отк.15:4). Однако по благоволению Божию освящение сообщается и святость придается тому, кто приближается к Богу или соединяется с Ним. От Бога исходит всякая святость. Степень освящения и святости предметов и лиц – различна; их освященность и святость зависит от степени связи, соединяющей их с Богом, и, конечно, всегда оказывается производной от единственного Источника освящения и святости – Бога.¹³ «Полнота Богообщения или облагодатствования есть святость» (31, 59).

«Воля Божия есть освящение ваше», – читаем у ап. Павла. «Ибо призвал нас Бог не к нечистоте, но к святости» (1Фес.4:3, 7).

Спаситель молится Отцу Своему Небесному о последователях Своих: «Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина» (Ин.17:17). И Он же говорит тем, которые, считая себя верующими, не живут по-Божьи: «Что вы зовете Меня: «Господи! Господи!» – и не делаете того, что Я говорю?» (Лк.6:46). «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного» (Мф.7:21). Воля Божия есть, в сущности, Его собственное сокровенное желание, которое для живущих в мире становится известным через Самооткровение Бога – через Его слово.

Человек живет праведной жизнью, когда смиренно сознает свою абсолютную зависимость от любящего Творца Бога и исполняет заповеданное Богом. Повеление Божие: «Смиряйте души ваши» (Лев.16:29, 31) означает практически: поститься – жить в послушании слову Божию, т. е. воле Божьей.

Господь изрекает Свою святую волю тварному миру. Он, как «Сеятель слово сеет» (Мк.4:14). Семя есть слово Божие, слово живой истины, которое, западая в сердце, может в нем произрастать и приносить плод сторичный – плод святости и жизни вечной в единении с Богом (ср. Рим.6:22); а может и вовсе заглушаться и оставаться бесплодным на почве ожесточенного, гордого сердца (как «упавшее на каменистое место» – Мк.4:5), или когда сердце человеческое заросло терниями страстей и суетою забот о материальном довольстве и о наслаждениях плотских.

Итак, для человека воля Божия становится известной через слово Божие, которое есть семя духа и жизни.

Слово Божие исходит из тех же уст, которые некогда изрекли: «Да будет свет. И стал свет» (Быт.1:3). Слово Христово – не просто слово, облеченное нравственною силою, – оно есть сила Божия, живой носитель благодати Божией, проводник ее в приемлющие души. Слово Божие – семя нетленного рождения, как сказано о христианах, обращенных к вере во Христа Спасителя проповедью Евангелия: «как возрожденные не от тленного семени, но от нетленного, от слова Божия, живого и пребывающего вовек» (1Пет.1:23).¹⁴

Это семя – слово живого Бога, воспринятое верующею душею, образует в ней нового Богоподобного человека, духовно таинственно сродного с Богочеловеком, так что этот новый человек делается поистине как бы матерью Иисуса, воспринимая Его в душе, как мать воспринимает в утробе; делается братом Иисуса сочетаясь с Ним духовно братским союзом, становясь единым с Ним духом: «соединяющийся с Господом есть один дух с Господом» (1Кор.6:17).

Спаситель говорит: «блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его» (Лк.11:28). «Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» (Ин.6:63).

И Он же говорит: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» (Ин.4:34). «Кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мк.3:35).

Высокое достоинство для человека принять сказанное Спасителем! Принять сказанное следует к осуществлению в своей личной жизни и, таким образом, соблюдая слово Божие, то есть исполняя волю Божию, вступить в родственную близость с Богом во плоти: стать братом (или сестрою или матерью) Христу Спасителю! Иметь «те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Фил.2:5).

Итак, слово Божие, сообщающее волю Божию, будучи духом и жизнью, – вот та пища духовная, которая питает и поддерживает духовную жизнь человека, которая удовлетворяет запросы и потребности духа человеческого, имеющегося в душе от дыхания Вседержителева (ср. Иов.33:4).

Животворящее духоносное слово Божие насыщает собою того, кто пребывает в его веянии и принимает его для исполнения в жизни своей; иначе говоря, насыщается словом Божиим тот, кто одухотворяется им и сам дышит им (т.е. кто живет им, что практически означает для человека жить в непрестанной молитве к Богу). Ибо близость Бога обретается в молитве: «Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его в истине» (Пс.144:18). Бог присутствует, Бог живет (по выражению Псалмопевца, см. Пс.22:4) среди молящихся, среди хвалебных славословий верующих.¹⁵

Присутствуя среди верующих, Господь не допустит «терпеть голод душе праведного» (Прит.10:3). В присутствии Господа верующие «не будут терпеть голода и жажды» (Ис.49:10), «ибо нет скудости у боящихся Его... ищущие Господа не терпят нужды ни в каком благе» (Пс.33:10, 11). В присутствии Господа, – там, где раздается слово Божие, – духоносное веяние питает живущих духовно; не утомляет тамошняя вечерня, рука не утруждается; нет дела зубам; не обременяется чрево. Кто насыщался когда такою неутомительною трапезою, насыщался без пищи, упоялся без пития, веянием одного ветра утолял жажду и веянием другого насыщался?

Смотри, как ощутительно изображается сие в произрастениях. Ветер вскармливает пшеницу и другие классы, питая их своим дыханием и утучняя их своею силою; не тем ли паче ветры благословения могут воспитывать разумные и духовные насаждения рая? «Для духовных существ и пища духовная» (11, 395–396). А когда ее нет, душа тоскует. «Нет для меня сладости в пище тленной, ни в удовольствиях этой жизни, – пишет сщмч. Игнатий Богоносец. – Хлеба Божия желаю, Хлеба небесного, Хлеба жизни, который есть Плоть Иисуса Христа, Сына Божия... И пития Божия желаю – Крови Его, которая есть любовь нетленная и жизнь вечная».¹⁶

По сотворении мира и создании прародителей наших, «сказал Бог: вот, Я дал вам всякую траву, сеющую семя, какая есть на всей земле, и всякое дерево, у которого плод древесный, сеющий семя; – вам сие будет в пищу» (Быт.1:29).

«А всем зверям земным, и всем птицам небесным, и всякому [гаду,] пресмыкающему по земле, в котором есть душа живая, дал Я всю зелень травную в пищу. И стало так» (Быт.1:30). Потому-то в Едеме все наземные существа (а также и птицы) должны были есть «всю зелень травную»; то есть должны были питаться растительностью, которая растет на земле сама по себе и не нуждается в культивации. Человеку же предназначались в пищу семена растений и плоды древесные; иначе говоря, человек должен был питаться растениями, которые нуждаются в уходе за собой и обработке (ср. Быт.2:15). Так было.

Мир, в котором мы живем ныне, отличается от того, каким он был по сотворении его Богом. Мы живем в мире после грехопадения в нем наших прародителей, после братоубийства, после потопа и после рассеяния народов.

Человеку после потопа дозволяется вкушение мясной пищи, и, следовательно, дозволяется убивать для своего пропитания живые существа. «Все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все», – говорит Господь послепотопным людям (Быт.9:3).

Всесвятой, Всемогущий Господь Своим присутствием оказывает благодатное – и подавляющее! – действие на всякую тварь. В присутствии Бога душа человеческая наполняется сознанием своего ничтожества и своей греховности; при этом человек переживает благоговейный трепет и невольно склоняется пред Богом в молитве о милости.

«Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин.4:24). Как общее выражение почитания истинного Бога – поклонение становится доступным для всех рожденных от Бога и должно совершаться ими не только каким-то внутренним движением нашего «я» – без внешних действий и форм, – но чрез освящение всего нашего существа (духа, души и тела): «Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом» (1Кор.14:15). Наше поклонение пред Богом и наша молитва тогда оказываются истинными, когда они исходят из самой сути человека (от духа человеческого) и направляются к самой сущности Бога, Который есть Дух, по существу. «Дух подкрепляет нас в немощах наших; ибо мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим.8:26).

Дух человеческий, выражая самую суть личности человека, легче всего воспаряет к Богу, если он не находится в порабощении плоти, если он не подавляется плотью. А это именно и бывает удобным совершить в периоды поста, когда в человеке сокрушается его гордое «я» и ущемляются греховные поползновения плоти, а дух занимает в личности господствующее положение; ибо тогда, будучи свободен от порабощения плоти, он становится способным восходить смиренною молитвою к Богу. «Как при взвешивании на весах, если обременишь одну чашку, то непременно сделаешь легкою другую, противоположную ей; так бывает с телом и душей: избыточество в одном делает необходимым оскудение в другом. Когда тело в добром состоянии и обременено тучностью (2, 94; 1, 247),¹⁷ тогда душа оказывается слабой и недостаточной для свойственных ей величественных духовных действований». И в сем-то смысле говорит Апостол, что сколько «внешний наш человек тлеет», столько «внутренний обновляется» (2Кор.4:16), и еще: «когда я немощен, тогда силен» (2Кор.12:10). «Ибо дымные какие-то испарения, поднимающиеся от обильной и грубой пищи, подобно густому облаку, не допускают до ума нашего нисходящих на него озарений Святого Духа». «С наполненным чревом невозможно ведение тайн Божиих» (26, 282, сл. 56).

До Моисея, так называемого, поста не было; хотя, допускается, что постились уже и патриархи, что можно усмотреть из плача Авраама по Сарре и плача Иакова по Иосифу (Быт.23:2, 37:34). Моисей предписывает израильтянам соблюдение особого дня очищения: «сокрушайте души ваши» (Лев.23:27, 29, 32); то есть глубоко смиряйте сами себя пред Богом: внешне – посредством поста и воздержания от всякого рода плотских утешений и наслаждений; и внутренне – посредством благочестивой скорби о содеянных грехах, а также порицанием и ненавистью к самому себе (108, 153). Это единственный, предписанный Синайским законом пост, требующий смирения души пред Господом с тем, чтобы снискать прощение грехов против заповедей Его (86, 70).

В Библии (в соответствии с господствующим восточным обычаем) пост означает полное воздержание от пищи, и есть выражение всякого сильного скорбного чувства или печали.¹⁹ Пост сочетается с плачем, покаянием, бедствием и усиленной молитвой; посему его могут добровольно налагать на себя и соблюдать все – и отдельные личности, и какие-то группы людей (семья, вероисповедная община...), и целые народы. Иудаизм уже в послепленный период разработал и установил обязательные посты в определенные времена года. Эти посты – как выражение личной набожности – становятся с тех пор весьма популярными в народе.²⁰

Моисей на Синае пробыл «у Господа сорок дней и сорок ночей, хлеба не ел и воды не пил» (Исх.34:28).

Илия, будучи в пустыне, по повелению Ангела, «поел и напился, и, подкрепившись тою пищей, шел сорок дней и сорок ночей до горы Божией Хорива» (3Цар.19:8).

Господь наш Иисус Христос в пустыне близ Иордана постился «сорок дней и сорок ночей» (Мф.4:2).²¹

Эти примеры поста удивительны тем, что далеко превосходят пределы обычных норм естественного воздержания.^{22, 23}

Уста Спасителя не произнесли какой-либо особенной заповеди ученикам о посте, которая должна бы соблюдаться ими из чистого благочестия. Но когда фарисеи упрекали Спасителя за то, что ученики Его не постятся так часто, как их, или как ученики Иоанна Крестителя, то «Он сказал им: можете ли заставить сынов чертога брачного поститься, когда с ними жених? Но придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься, в те дни» (Лк.5:34–35). Иисус указывает на неуместность соблюдения поста во время торжества. Его общение с учениками составляет столь же радостное событие, как и свадебные торжества в семье. У евреев брачные пиршества продолжались до семи дней и это было временем радости и веселия. Между тем пост служил признаком скорби. Присутствие Христа, как Жениха, среди сынов чертога брачного должно было уничтожать в них скорбь. Но такое время будет продолжаться не всегда. Подобно тому, как свадебные торжества кончаются и «дружки»²⁴ расходятся по домам, так кончится и пребывание Христа с учениками.

После Его отшествия ученики будут поститься. Эти слова нет надобности понимать, как заповедь. Спаситель говорит здесь как бы так: «ученики не могут поститься теперь; но настанет повод и время и для поста, и для разных выражений скорби» (68, 183). Иначе говоря, пощение – как присущее дням плача и сокрушения – явно неуместно во времена телесного присутствия среди учеников самого Христа Спасителя. Когда же не будет уже среди них Христа (по телесному Его присутствию), тогда им придется самим встречаться с многими искушениями, страданиями и бедствиями, и тогда настанет для них время исполнять обязательства поста. «Настойчивость, с которою христианское предание всегда относило к самим апостолам учреждение Великого поста, позволяет искать по крайней мере зачатков его в то время. Возможно, что слова Спасителя: «когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься» (Мф.9:15; Мк.2:20; Лк.5:35), выставляемые таким древним писателем, как Тертуллиан, в качестве основания для Пасхального поста, были поняты в этом смысле и апостолами, и побуждали их освящать постом (который они вообще любили) годовой день смерти Господней. Так как этот день приходился на еврейскую пасху, то, когда соблюдение еврейских праздников прекратилось у христиан, последние легко могли прийти к мысли освящать постом именно день еврейской пасхи в воспоминание смерти Христовой. В виде такого поста и существовала первоначально пасха», по свидетельству о ней во II веке у св. Иринея (+202) (92, 45).

И хотя ни Сам Спаситель, ни первоначальная Церковь не учредили правил о посте, но несомненно одно: христиане с самого начала пост принимали в качестве религиозной дисциплины, обязательной в деле духовного совершенствования. Так, Иисус не предписывает пост, но несомненно санкционирует его, что видно из записанных в Евангелии Его слов: «когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся втайне... и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф.6:16–18).

Принцип учения Спасителя о посте (Мф.6:16–18, 9:14–17; Мк.2:18–22; Лк.5:33–39) выражается в том, что пост – не конечная самоцель, а потому и должен быть практикуем при надлежащих обстоятельствах (при покаянии, болезни, скорби...). Суть поста – самодисциплина человеческой личности, когда имеет место добровольное подчинение физического духовному в человеке; плоть должна повиноваться духу, так как тело вместе с душой под главенством духа должно принимать участие в достижении духовного совершенства. Значит, должно жить так, чтобы душа, действуя в теле, пользовалась всем земным только как средством возвышения к небу = приближения к Богу. Совершенствуя свои высшие стремления бессмертного духа, душа тем самым и тело приготовляет к бессмертию. Надобно, чтобы дух человека, как власть, пользовался телом как своим орудием, трудился на земле, а чрез тело обладал бы и пользовался ее произведениями, и таким образом развивал бы свои духовные силы более и более до уподобления Творцу своему (107, 194).

«Не знаете ли, – читаем у ап. Павла, – что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить. Все подвижники воздерживаются от всего: те для получения венца тленного, а мы – нетленного. И потому я бегу не так, как на неверное, бьюсь не так, чтобы только бить воздух; но усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным»... «Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его» (1Кор.9:24–27, 23).

Жизнь апостолов и первых верующих во Христа – жизнь самоотвержения, страдания, строгого аскетизма и поста – ясно выявляется из жизни ап. Павла; так, Апостол пишет: «во всем являем себя, как служители Божии, в великом терпении, в бедствиях, в нуждах, в тесных обстоятельствах, под ударами, в темницах, в изгнаниях, в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте, в благоразумии, в великодушии, в благости, в Духе Святом, в нелицемерной любви, в слове истины, в силе Божией, с оружием правды в правой и левой руке, в чести и бесчестии, при порицаниях и похвалах... в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе» (2Кор.6:4–8, 11:27).

Апостолы учились у Самого Подвигоположника нашего Христа Спасителя. От них, преемственно, учились подвижники благочестия и святые по сохраняемому в Церкви живому преданию. И теперь, кто хочет достичь благочестивой и праведной жизни должен пребывать в Церкви (исполняя ее уставы) и подражательно учиться у ее святых, оставивших нам свои Писания с изложением личного опыта. Кто будет жить по уставам церковным и исполнять советы преуспевших в духовной жизни, тот и сам будет преуспевать в совершенстве, к которому всех нас и призывает Христос: «будьте совершены, как совершен Отец ваш небесный» (Мф.5:48).

Пост во все века и среди всех народов практикуется во времена плача, скорби и бедствий. Соблюдение поста побуждается в некотором роде самой природой человека, которая в обстоятельствах скорби и бедственных переживаний как бы отказывает ему в дальнейшей жизненной поддержке и притупляет в нем остроту голода.

Пост есть воздержание от всякой пищи и пития (по крайней мере, от сластопитательных яств и изобильных). «Постяся телесне и моляся, должно удаляться вседушно от всякого беззакония и неправды, и, напротив того, быть милостивым и всякому делу Богоугодному прилежать: ведь назначение поста – смирить себя пред Богом, укротить стремления плотских страстей, быть способным к истинному покаянию, к молитвам, к службе Божией, к благочестивым занятиям и к испрошению у Бога милости» (77, § 171, 176, 170). Молитва есть «обращение к Богу и призывание Его чрез имя Божие» (49, 213). «Всякая молитва нуждается в смирении; поэтому постись, и получишь от Господа, чего просишь».²⁵

Пост в совершенстве есть великий подвиг; он объемлет собою добродетель воздержания во всем ее объеме. Истинный пост есть не только воздержание от яств – в качестве и количестве их, – но воздержание всех внешних и внутренних чувств от прикосновения к непозволенному; воздержание внешнего и внутреннего ока от воззрения на предметы противные внутренней чистоте; воздержание внутреннего и внешнего слуха от принятия всего возмутительного для нашего душевного мира. Как же христианин может проходить подвиг распинания своих страстей, если он в самом теле своем не будет побеждать потребности чувственные! А он не в состоянии будет побеждать чувственные потребности без возможного упражнения тела в посте и воздержании. Упражняя же тело свое в подвигах поста, первым действием его должно быть воздержание в качестве и количестве пищи и пития. Пост для души есть воздержание от страстей, воюющих на душу нашу и порабощающих ее власти своей. Смирять постом душу несравненно нужнее, нежели тело. Тело есть орудие, а душа – действующая причина; и хотя тело есть необходимый соучастник души, но в действиях свободы и произволения тело остается лишь исполнителем велений души и движений сердца. Между тем все нечистые помышления и преступные желания происходят от души и от сердца. «Ибо, – по словам Спасителя, – извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство» (Мк.7:21–22).

«Основа страстей в плоти, – читаем у св. Феофана Затворника, – когда измождена плоть, тогда словно подкоп подведен под страсти и крепость их рушится. Без поста же одолеть страсти было бы чудом, похожим на то, чтобы быть в огне и не обгорать. У того, кто довольствует пространно плоть свою пищею, сном и покоем, как держаться чему-нибудь духовному во внимании и намерениях?» (100, 225). Чем меньше употреблять пищи и пития, тем тоньше и легче делается дух (19, 205).

Подмечается закономерность: чем строже человек соблюдает пост, тем меньше живых организмов он губит для своего существования; а, с другой стороны, чем глубже смиряет себя человек постом, тем крылатее его молитва к Богу. Пост предпосылает молитву на небо, делаясь для нее как бы крыльями, при восхождении горе. «Молитва смиренного проникает сквозь облака» (Сир.35:17). Возможно, что молитва постящегося человека приобретает крылатость именно вследствие соучастия в хвалении тех живых существ, которые человек не погубил, предпринявши подвиг поста.²⁶

Чем долее и строже соблюдается пост, тем более возрастает свобода духа. Тело вследствие поста получает легкость и удобоподвижность, от которых поклоны на молитве дома и в церкви становятся легко исполнимыми. Бесчинные взыграния плоти, усмиряемые постом, исчезают сами собою, как прекращается кипение в сосуде, под которым потушен огонь; проявление ярости при неудовольствиях и огорчениях, если и не прекращаются вовсе, то теряют силу. «Воздержание от пищи, – говорит свт. Василий Великий, – обуздывает похотливость чрева и того, что ниже чрева».

«Воздержание, употребляемое для подавления плотского мудрования, любит Господь; потому что чрез изнурение плоти устрояет освящение» (1, 246). Надобно, однако, чтобы воздержание от пищи было дополнением подвижничества.

Пост в узком смысле – как воздержание от пищи телесной – легче переносится христианином тогда, когда выполняется усиленным употреблением пищи духовной; то есть восполняется молитвою, чтением, поучением и размышлением над словом Божиим, и спасительным добротворением во исполнение воли Божией, по слову Христа Спасителя: «Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его» (Ин.4:34).

«Самым лучшим пределом и правилом воздержания пусть будет следующее, – читаем у свт. Василия Великого, – не стремиться ни к неге, ни к злостраданию плости, но избегать неумеренности и в том и в другом, чтобы плоть, утучнев, не мятежничала, и, став болезненною, не лишалась сил к исполнению заповедей. Ибо равный вред душе в обоих случаях – и когда плоть непокорна и от избытка здоровья предается неистовым порывам, и когда от недугов изнурена, расслаблена и неподвижна; потому что душа при таком состоянии тела не имеет времени возводить очи горе, но по всей необходимости бывает, занята ощущением боли и ослабевает, подавляемая злостраданием тела. Поэтому употребление пищи пусть будет соразмерно потребности: все здесь пусть служит потребностям, а не прихотям подвизающихся» (54, 342–343). «Но и усиленного воздержания от пищи еще недостаточно для совершенства, если душа не будет вполне воздерживаться от того, что питает грех» (1, 246), не будет раскаиваться в прошлых грехах и молиться Богу о духовном совершенстве.

Пост без молитвы – не пост, а голодовка, которую могут выносить и неверующие. «Ты постишься, а я вовсе не ем», – говорил демон прп. Антонию Великому. «Как птица не может летать без крыльев, так и пост не может течь без двух своих крыльев – молитвы и милостыни». (146, 781).²⁷

«Посты ваши, – читаем уже в «Учении XII апостолов» (Дидахи, гл. VIII), – не должны быть с лицемерами, ибо они постятся по понедельникам и четвергам. Вы же должны поститься в среду и пяток».

Дни скорби, имевшие место в нашей жизни, дни трагической кончины наших близких всегда наше сознание вспоминает со скорбью; и как правило, в эти дни мы не позволяем себе никакого нарочитого веселия.²⁸

Среда – день, в который Иуда договорился с первосвященниками о предательстве Спасителя.

Пятница – день крестных страданий и смерти Христа Спасителя на Кресте.²⁹

И каждый человек, сознающий себя грешником, должен сознавать и то, что за его грехи предан был Спаситель, за его грехи пострадал, был распят и умер позорной смертью на Кресте Бог во плоти, Господь наш Иисус Христос. И потому, конечно, никогда не может дозволять легкомысленного веселия и услаждения плотского (греховного) в среду и пяток. «Владыка твой распятся, – пишет свт. Иоанн Златоуст, – а ты пресыщаешься. Крест не просто носи, но спострадай Распятому на кресте. Всякий, кто являет себя другу пресыщению и здешнему плотскому упокоению, враг есть Креста Христова».³⁰

В Апостольских Правилах, принятых в Церкви, имеется такое высокое авторитетное заявление в словах «как Симон Волхв мною Петром», по Афинской Синтагме (29 Правило) (83, 91). И кто, после этого свидетельства, посмеет отменить записанное в этих правилах?! И какую поистине нужно иметь наглость, чтобы разглагольствовать об отмене поста в среду и пятницу, если уже в Апостольских Правилах мы читаем: «Аще кто епископ, или пресвитер, или диакон, или чтец, или певец, святые великие Четыредесятницы не постится, и всякие среды и пятка всего лета, кроме немощи, да извержется, мирянин же да отлучится» (Правило 69).

Как именно надлежит поститься в дни Четыредесятницы – было определено издревле. Древние христиане соблюдали этот пост с особенною строгостью, воздерживаясь даже от вкушения воды до девятого часа дня (третьего пополудни). Пищу вкушали они после девятого часа, употребляя хлеб и овощи и воздерживаясь от мяса и вина, также сыра и яиц, даже в субботы и воскресные дни.

Сказание Типикона (глава 38, О взаконенных постах): «Зри, яко правило святых апостолов, святую Четыредесятницу и всякую среду и пяток всего лета, равно законоположи пост: якоже в святую Четыредесятницу ядим, такожде и в среду и пяток всего лета, кроме немощи и праздника. Глаголет бо правило яко не постяйся в сих священник убо извергается мирский же отлучается от причащения на время».

Никому, даже и на смертном одре, не может быть разрешено есть мяса в среду и пятницу, исключая пасхальных дней и тех, когда это дозволено церковью, а именно: в среды и пятки седмицы, предшествующей мясопустной, в среды и пятницы седмицы сыропустной и седмицы пасхальной (83, 149).

«Аще кто из клира усмотрен будет постящимся в день Господень или в субботу, кроме единые только великия субботы, – да будет извержен. Аще же мирянин – да будет отлучен» (Апост. Правило 64). «Аще кто, ради мнимого подвижничества, постится в день воскресный – да будет под клятвою» (Гангрский Собор, правило 18).

Воскресенье праздновалось христианами как день, в который Христос воскрес из мертвых, увенчав этим дело нашего искупления. День этот был для христиан днем радости и братского общения, вследствие чего пост, как проявление покаяния и печали о грехах, не мог быть допустим в этот день. Приблизительно то же можно сказать относительно субботы, считавшейся у христиан таким же днем радости, посвященным воспоминанию сотворения мира и Божьего покоя. «И благословил Бог седьмой день, и освятил его, ибо в оный почил от всех дел Своих, которые Бог творил и созидал» (Быт.2:3).³¹

Это не значит, однако, что каждую субботу и воскресенье, даже и во время Четыредесятницы, разрешается есть рыбу и мясо – в эти дни воспрещается только сухоядение и разрешается менее строгий пост, чем в остальные дни постных недель. «Степень разрешения поста во дни воскресный и субботний определяется в церковном уставе, и состоит обыкновенно в том, что разрешается вино и елей и принятие пищи по литургии, без продолжения неядения до трех четвертей дня» (83, 142).

Когда говорится о разрешении поста, нельзя думать, что допускается употребление мяса, так как есть мясо в Четыредесятницу не может быть дозволено даже и тем, которые находятся при последнем издыхании (88, 149).

Практически, пост для человека означает жизнь в строгом послушании Божьим заповедям, и в то же время жизнь в ограничении – в качестве и количестве – потребляемой пищи.

Христианин, соблюдающий пост, ограничивает себя – воздерживается! – от употребления пищи мясной, молочной, а иногда и рыбной. В дни строгого поста, уставом Православной Церкви предписывается вкушение исключительно растительной пищи (с маслом растительным или без него), либо даже сухоядение, при котором дозволяется лишь вкушение хлеба с солью и водою.

«Трапеза святых, – читаем у свт. Иоанна Златоуста, – свободна от всякого излишества и исполнена благочестия. Нет у них потоков крови, они не рассекают мяс, нет приправ в кушаньях. Вода из чистого источника, хлеб от трудов праведных, ягоды составляют их лакомство; и здесь более удовольствия, нежели на царских обедах. Ни одно животное не жалуется на смерть; нигде нет крови; нигде неумолимое чрево не изрекает приговора на животных; нож поваров бездействует; стол довольствуется тем, что не требует приготовления» (17, 707).

Ниневитяне, услышав проповедь пророка Ионы об определенной Богом близкой погибели своей за совершенные ими злодеяния, «объявили пост, и оделись во вретища, от большого из них до малого».³² Сам царь «оделся во вретище, и сел на пепле, и повелел провозгласить и сказать в Ниневии от имени царя и вельмож его: «чтобы ни люди, ни скот, ни волы, ни овцы ничего не ели, не ходили на пастбище и воды не пили, и чтобы покрыты были вретищем люди и скот и крепко вопияли к Богу, и чтобы каждый обратился от злого пути своего и от насилия рук своих. Кто знает, может быть Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой, и мы не погибнем» (Ион.3:5, 6–9).

«Так, в великом городе Ниневии, в неслыханном дотоле вопле слились голоса людей и животных... От страданий они уподобились мрачным теням, от строгого поста сделались подобными обгоревшим головням, от бдений растаяли кости их, остались только кожа и остов... В эти шесть седмиц и мертвым было спокойнее, нежели им, оставшимся в живых. Они были тоже мертвецы, только не погребенные. Весь город несет одно иго – покаяние...» (11, 98, 105).

«И увидел Бог дела их, что они обратились от злого пути своего, и не навел» на ниневитян истребления (Ион.3:10). «Если бы, – пишет свт. Василий Великий, – с ниневитянами не постились и бессловесные, то им не избежать бы угрожавшего» бедствия.

Великий проповедник покаяния – Предтеча и Креститель Иоанн, живя в пустыне, питался акридами³³ и диким медом...

Киево-печерские подвижники благочестия, по словам профессора-хирурга Архиепископа Луки (Войно-Ясинецкого), «посмеивались над законами физиологии питания и жили по сто и более лет», питаясь просфорками, хлебом и водою. «Эти блаженные люди, изнуряющие плоть свою, держали ее в повиновении духу... Они знали, что дух властвует над плотью, что дух неизмеримо сильнее плоти, что все происходящее в теле нашем, направляется духом, живущим в нас» (Проповедь 3.XII.1949).

«Известно, что иные деревья нужно подрезать, чтобы они приносили плоды; нам ведомы люди, которым в монастырской келье открываются бескрайние духовные горизонты, и эти люди, идя от ограничения к ограничению, достигают подлинной свободы» от оков плоти (105, 572–3). Они, оставаясь в плоти, становятся тогда способными возвышаться и приступать своим духом к Богу, Который есть Дух. «Лучше блюдо зелени, и при нем любовь, нежели откормленный бык, и при нем ненависть» (Прит.15:17).

Языческое воззрение³⁴ ошибочно. Оно опровергается всем сонмом христианских мучеников и подвижников благочестия. «Дух человека переносит его немощи» (Прит.18:15). «Сила Моя, – сказал Господь ап. Павлу, – совершается в немощи» (2Кор.12:9). Часто с нами бывает такое: болеет дух, а мы откармливаем свое тело и думаем, что как только оно разжиреет, то сейчас же и вселится в него «здоровый дух».

«Не обманывайся, – читаем в «Лествице» прп. Иоанна (сл. 14, § 32–33), – ты не можешь освободиться от мысленного фараона, ни узреть горней Пасхи, если не будешь всегда вкушать горького зелия и опресноков. Горькое зелие есть понуждение и терпение поста, а опресноки – ненадмевающееся мудрование... Пост есть насилие естества, отвержение всего, что услаждает вкус, погашение телесного разжжения, истребление лукавых сновидений...»

«Пусть постятся не одни уста, но и зрение, и слух, и ноги, и руки, и все члены нашего тела. Пусть постятся руки, пребывая чистыми от хищения и любостяжания. Пусть постятся ноги, перестав ходить на противозаконные дела. Пусть постятся глаза... Зрение есть пища очей: если она противозаконна и запрещена, то вредит посту и разрушает спасение души; если же она законна и дозволена, то украшает пост. Всего нелепее было бы – в отношении яств воздерживаться и от позволенной пищи, а глазами пожирать то, что запрещено. Ты не ешь мяса? Не пожирай же глазами своими сладострастия. Пусть постится слух; а пост слуха в том, чтобы не внимать злословию и клевете. Пусть и язык постится от сквернословия и ругательства. Ибо что пользы, если мы от птиц и рыб воздерживаемся, а братий наших угрызаем и снедаем. Злословящий пожирает тело брата, угрызает плоть ближнего» (12, 97–98).³⁵

Выдерживать предписываемый уставом церковным пост – трудно, почти невозможно нам, многогрешным, не имеющим навыка непрестанной молитвы, не размышляющим о законе Божьем день и ночь и не стремящимся повсечастно исполнять волю Божию. Любовь есть Царство Божие. «Любви достаточно для того, чтобы напитать человека вместо пищи и пития», – говорит прп. Исаак Сирианин (в слове о хранении сердца). Есть Христос «в сердце, так и довольно, – читаем у прп. Иоанна Кронштадтского. – Один Он поддержит нашу жизнь» (20, 169).

Практически нам, дабы исполнять установленное предписание о телесном посте, надо непременно насыщаться духовной пищей. И, по мере того, как будет возрастать наше духовное насыщение, станут уменьшаться наши телесные запросы, наши телесные потребности. Душа, как и тело, имеет свои чувства: «Вкусите, и увидите, как благ Господь» (Пс.33:9). «Как сам человек двойствен – состоит из души и тела, так и пища у него двоякая; и если она сообразна с составом каждой части человека, то делает питаемое более сильным к отправлению свойственных ему действий (1, 246).³⁶

Нельзя даже представить, чтобы просящий министра или царя был в то же время пьян, курящ или вообще непристойно дурашлив и легкомыслен. Конечно же, человек, обращающийся к представителю власти с каким-либо прошением, держит себя подтянутым, собранным, воздержным... Таков должен быть христианин на молитве пред Богом: смиренным, сосредоточенным и воздержным (читай: постящимся!) Отсюда общее положение: молитва неотделима от поста, а пост – неотделим от молитвы.

Не всякие жесты и не всякие позы человека уместны на молитве, но позы благоговейные и жесты, освященные спасительной символикой во многовековом опыте великих молитвенников – святых и богоугодных людей. И если индийские йоги успешно пользуются вполне определенными позами-асанами для определенных состояний сосредоточенности, созерцания и т.п.,³⁷ то опыт христианских подвижников благочестия свидетельствует сколь обязательными являются – для всех желающих им подражать в достижении благочестивой и праведной жизни – их смиренные благоговейные предстояния на молитве, их коленопреклонения, их истовые осенения себя крестным знамением с последующими поклонами,³⁸ наконец, само их опытное «делание» молитвы Иисусовой (непрестанное произнесение слов: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного!»), вместе с бодрствованием и воздержанием в пище, вместе с их практикой смиренной целомудренной жизни в доброделании и поучении в слове Божием. Это находит справедливое подтверждение и в наше время. Всякий, становящийся на путь опытного постижения благочестивой христианской жизни, не может легкомысленно пренебрегать теми внешними, чисто телесными приемами, позами и жестами, которые способствуют формированию умиротворенного и благоговейного внутреннего состояния в человеке, которое, в конечном счете, помогает преуспевать ему в молитве и с помощью Божьей достигать поистине благочестивой христианской жизни, заключающейся в «хождении» пред Богом, понимая под этим жизнь в полном согласии с Его святой волей. Ап. Павел писал коринфским христианам: «умоляю вас: подражайте мне, как я Христу» (1Кор.4:16). Высокий идеал! А вот что читаем у прп. Ефрема Сирианина: «старайся, брат, стать подражателем жизни и добродетели преподобных отцов, иди путем их жития, подвизайся как и они: подвизайся умом, подвизайся духом, подвизайся телом, будь подвижником и в одежде, будь подвижником и в пище, будь подвижником и в языке, будь подвижником и во взоре, будь подвижником и в помысле, будь подвижником и в смехе, чтобы во всем оказаться совершенным» (10, 185).

Поэтому каждый человек, возжелавший препровождать христоподражательную жизнь, может с помощью Божией достичь (и навыком закрепить) положительные совершенства на узком пути следования к жизни вечной.

Воспламеняя в себе любовь к Богу и ближним (как носителям образа Божия), смиряя себя пред величеством Всесвятого Бога и охотно исполняя заповеди Божий, человек поставляет себя в присутствие Христа Спасителя и шествует по стопам Его. Смиренная молитва человека о прощении своих прошлых грехов, о благодатной помощи Божьей, сопровождаемая телесным и духовным воздержанием, осенением крестным знамением и деланием глубоких поясных поклонов (или даже и земных, «великих» поклонов), способствует совокупным воздействием (т. е. смиренной сердечной молитвой, сопровождаемой телесным «деланием» ее) формированию в человеке умиротворенности страстей и всецелой преданности себя воле любящего Бога, ниспосылающего на человека Свою святую благодать.

«Сила молитвы всегда велика; но если молитва соединяется с постом, то делает душу еще более сильною», – говорит свт. Иоанн Златоуст (15, 587). «Глава добродетелей – молитва, их основание – пост, – читаем у еп. Игнатия Брянчанинова. – Чудное совокупление поста с молитвой! Молитва – бессильна, если не основана на посте, и пост – бесплоден, если на нем, не создана молитва» (Цит. 73, 609).

Примите пост, больные, это матерь здоровья. Примите его здоровые: это охранитель вашей телесной крепости.

Пост – самое приличное убранство женщины, узда в цвете лет, охранение супружества, воспитатель девства.

Пост охраняет младенцев, уцеломудривает юного, делает почтенным старца. Ибо седина, украшенная постом, достойнее уважается.

Пост рождает пророков, укрепляет сильных, пост умудряет законодателей.³⁹ Пост – добрая стража души, надежный сожитель телу, оружие людей доблественных, училище подвижников. Он отражает искушения, делатель целомудрия, учит безмолвию, совершает священника. Ибо без поста невозможно отважиться на священнодействие.

«Пост есть лишь испытанный способ достигнуть нужных результатов – через истощение тела дойти до утончения духовных мистических способностей, затемненных телесностью и этим облегчить свое приближение к Богу» (59, 82).

Апостолам пост нужен; нам ли не нужен? Чудотворцам он помогает; можем ли мы пренебрегать его помощью? Победе над мучительным духом зла он способствует: не будет ли он способствовать и укрощению плоти воюющей против духа? Как правило, сытое тело мешает чисто молиться, и Дух Божий не приходит в насыщенное чрево (79, 273). Постись, чтобы не согрешить; постись, когда согрешишь; постись, чтобы принять благодатные дарования; постись, чтобы не потерять принятого.

Полезнее и тверже со всем усердием любить всегдашний пост. Не легко овладеть бесстыдным чревом; ибо оно есть бог для побеждаемых им, и невозможно быть не виновным тому, кто повинуется ему (27, 261, 263). Невоздержные в пище и питии подвергаются разным болезням и греховным страстям, во главе коих блуд, рождающийся от пресыщения.⁴⁰

Итак, чтобы тело всегда пребывало в полном спокойствии и не возмущалось никакою происходящею от пресыщения страстью, мы должны вести строжайший образ жизни и определять меру и предел наслаждения не удовольствием, но потребностью в необходимом. Хотя нужда и удовольствие часто соединяются между собою (потому что голод, обыкновенно, все делает приятным,⁴¹ услаждая сильным желанием пищи той, которую случится употреблять в пищу); но мы не должны ни отказываться от удовлетворения необходимости по причине следующего за ним удовольствия, ни преимущественно гоняться за удовольствием; но избирая из всего полезное, должны презирать то, что тешит чувства.

«Истинное совершенство и состоит в том, чтобы никогда не останавливаться в приращении к лучшему и не ограничивать совершенства каким-либо пределом» (6, 378, 379, 262).

Ведь по сотворению человек есть существо, челом обращенное в вечность. «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего» (Прем.2:23). Так как «Господь Бог есть твердыня вечная» (Ис.26:4), есть «Отец вечности... вечно Живущий, – Святый имя Его» (Ис.9:6, 57:15), Который говорит: «живу Я вовек!» (Втор.32:40). Отсюда и предназначение человека: жить на земле по законам вечности – по слову Божьему («пребывающего вовек» – 1Пет.1:23, 25; Ис.40:8; Пс.118:89), чтобы христоподражательной жизнью стремиться и достигать совершенства вечной жизни в единении с Богом.

«Я живу, – говорит Господь чрез пророка Исайю, – на высоте [небес] и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных... Вот на кого Я призрю: на смиренного и сокрушенного духом и на трепещущего пред словом Моим» (Ис.57:15, 66:2).

Надобно, чтобы надменное (от духа мира сего) и ожесточенное (от греховности) сердце в человеке было сокрушено, – чрез добровольное смирение, привлекающее дух благодати Божьей на обновление его сокровенной сути. Сердце сокрушается вследствие своего смирения и становится благоприятной жертвой в очах Божиих. «Жертва Богу – дух сокрушенный; сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже» (Пс.50:19). «Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет» (Пс.33:19). «Сердце сокрушается от тройственного воздержания: от сна, пищи и телесного покоя. Ибо излишество оных производит сладострастие, сладострастие же принимает злые помыслы и противится молитве и подобающему служению» Богу (27, 83).⁴² Человек сам должен вкусить духовную радость от соблюдаемого поста. Церковь от имени христианина молится: «Даруй и мне, Слове, почувствовать наслаждение от воздержания».⁴³

Несколько слов о вкусной и невкусной пище. Наиболее вкусной бывает та пища, которая с любовью и молитвою к Богу приготовляется и которая с благословением Божиим, молитвою и благодарением съедается. Ибо только Господь может изменять вкус пищи по желанию вкушающего и насыщать ею.

У нечестивых – невкусны яства, хотя они и приготовляются первоклассными поварами. Именно к нечестивым обращено слово Господне: «едите, но не в сытость; пьете, но не напиваетесь» (Агг.1:6).⁴⁴

У нас, христиан, исключается забота о вкусном приготовлении пиши; и поварам, даже самым искусным, на наших кухнях делать просто нечего, поскольку мы убеждены, что и вкус пищи и насыщение ею – от Бога. Практически это значит, что нам, для того, чтобы пища была вкусной и насыщала нас, следует обращаться к Богу с молитвой и просить Его благословения на пищу перед вкушением, а затем – благодарить Бога за насыщение ею. «Когда будешь есть и насыщаться, тогда благословляй Господа, Бога твоего» (Втор.8:10).

В «Пастыре» Ермы (раннехристианском произведении конца I – начала II века) приводится следующая рекомендация практики поста: «Соблюдай пост «таким образом»: прежде всего воздерживайся от всякого дурного слова и злой похоти, и очисти сердце твое от всех сует мира сего. Если соблюдешь это, пост будет праведный. Поступай же так: исполнивши вышесказанное, в тот день, в который постишься, ничего не вкушай, кроме хлеба и воды; и, исчисливши издержки, которые ты сделал бы в этот день на пищу, по примеру прочих дней, остающееся от этого дня отложи и отдай вдове, сироте или бедному. Таким образом ты смиришь свою душу и получивший от тебя насытит свою душу и будет за тебя молиться Богу».⁴⁵

Первые христиане имели глубокое уважение к Великому посту и во все его продолжение употребляли только постную пищу, да и то лишь в таком количестве, которое требовалось для поддержания жизни и телесных сил, нужных для дел святых. В последующее время мало-помалу местами стала среди христиан ослабевать ревность соблюдения поста и потому Церковь на VI Вселенском соборе вынесла такое постановление (Правило 56):

«Уведохом, яко в Армейской церкви и в иных местах в субботы и в воскресные дни святые Четыредесятницы некоторые ядят сыр и яйца. Того ради за благо признано, да Церковь Божия по всей Вселенней, следуя единому чину, совершает пост и воздерживается, яко же от всякого закалаемого, такожде от яиц и сыра... Аще же сего не будут соблюдать, то клирики да будут низвержены, а миряне да будут отлучены».

Мудрость святой Церкви, не требуя абсолютного воздержания, признает много степеней и видов физического поста.

«Общее правило физического поста: не давай пищи своей чувственности; полагай границы тому убийству и самоубийству, к которым неизбежно ведет погоня за материальными удобствами; очищай и перерождай свою собственную телесность, чтобы приготовить себя к преображению» (96, 63, 61).

Везде, где оказывается безмерное ненасытное стремление природных (равно – телесных) сил, необходимо воздержание, самоограничение или пост.

Молитва, милостыня и пост по В. С. Соловьеву – суть три основные действия личной религиозной жизни, три основы личной религии... В соединении молитвы, милостыни и воздержания действует единая благодать Божия, которая не только связывает нас с Богом (в молитве), но и уподобляет нас Божеству – всеблагому и милосердному (в милостыне) и ни в чем не нуждающемуся (в воздержании) (96, 63, 64). Человек – не дух, но и не плоть только. Состоя из души и тела, он в этом двусоставном существе, должен будет жить вечно. Поэтому и соединение его со Христом должно было выразиться не в одной только духовной форме веры, но и в телесных знаках духовного единения со своим Спасителем. Последнее же подготавливается воздержанием в пищи и питии, соблюдением в благоговении и чистоте тела, и осуществляется в причащении Тела и Крови Христовой.

Говоря здесь о посте, заметим, что для всех людей, действительно желающих жить в мире по-человечески, т. е. исполнять свое предназначение в жизни и стремиться в своем поведении к богоподобности, пост совершенно обязателен. Пост ясно показывает, что для сохранения телесного здоровья нужно очень немного; и уж, во всяком случае, не только не нужны, но и весьма вредны все излишества в пищи и питии (особенно все жирные, сладкие, вкусно приготовленные яства и лакомства; все искусственно приготовляемые напитки и вина).⁴⁶ С другой стороны, пост, отнимая у тела всю излишнюю пищу и излишнее питие, тем самым отнимает у плоти все, что доставляет ей силу для буйной и богопротивной жизни. Ведь и самые неприступные крепости сдаются, когда их лишают жизненного продовольствия. Вот почему «имеют и такое свойство святые мужи: чтобы навсегда избежать непозволенного, они запрещают себе и многое позволенное» (4, 277). Надо употреблять самую простую, нелакомую пищу, чтобы не привлекала сердце; употреблять немного – только для подкрепления.⁴⁷

Душа человека, оказавшегося в бедственном положении, естественно станет домогаться облегчения своей участи – искать возможного преодоления бедствия или выхода из него и при этом будет пренебрегать потребностями своего тела, – что, разумеется, тоже вполне закономерно. Так, при неутешном горе – когда «сердце знает горе души своей» (Прит.14:10), – человек буквально забывает про еду, и, пренебрегая покоем тела, напряженно ищет покоя и утешения своей души, своего духа в Боге. «Придет беда – не пойдет на ум и еда».

Человек «вразумляется болезнью на ложе своем и жестокою болью во всех костях своих, – и жизнь его отвращается от хлеба и душа его от любимой пищи» (Иов.33:19–20). У горькой беды нет сладкой еды. «Безрассудные страдали за беззаконные пути свои и за неправды свои; от всякой пищи отвращалась душа их, и они приближались ко вратам смерти. Но воззвали к Господу в скорби своей, и Он спас их от бедствий их» (Пс.106:17–19).

«Я стенаю в горести моей, и смущаюсь... Сердце мое трепещет во мне, и смертные ужасы напали на меня; страх и трепет нашел на меня, и ужас объял меня» (Пс.54:3, 5–6). «Колени мои изнемогли от поста, и тело мое лишилось тука» (Пс.108:24).

Представьте, у меня умирает мать. Моя скорбь, мои переживания вполне естественны. Моя плоть – по родству с плотью умершей – угнетается, и «душа моя отказывается от утешения» (Пс.76:3). «Ибо, как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены... Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены» (Рим.12:4–5; 1Кор.12:26).

Давид, терпя зло от враждующих против него, пишет: «Я во время болезни их одевался во вретище, изнурял постом душу мою, и молитва моя возвращалась в недро мое. Я поступал, как бы это был друг мой, брат мой; я ходил скорбный, с поникшею головою, как бы оплакивающий мать» (Пс.34:13–14). Постигшее человека горе, сокрушает его дух – ломает его житейское благополучие, а вместе с тем и подавляет плотские потребности человека, доводя их до самой малости. Так, в Библии читаем: «В эти дни, я, Даниил, был в сетовании три седмицы дней. Вкусного хлеба я не ел; мясо и вино не входило в уста мои» (Дан.10:2–3). «О, горе мне! душа моя изнывает... я изнемог от вздохов моих, и не нахожу покоя» (Иер.4:31; 45:3).

Чем больше горе, чем глубже скорбь души, тем больше и сильнее будет угнетаться плоть; и, естественно, тем острее человек ощущает нужду в духовном облегчении от скорби, в благодатном утешении от Бога. «В день скорби моей ищу Господа... Вспоминаю о Боге, и трепещу; помышляю, и изнемогает дух мой» (Пс.76:3, 4). «Только в Боге успокаивается душа моя: от Него спасение» (Пс.61:2). Такова обычная реакция всякого, скажем, нормального челоевка, очутившегося в скорбных обстоятельствах.⁴⁸

«Бог есть любовь» (1Ин.4:8, 16). «Господь, по вечной любви Своей» (3Цар.10:9), – «по воле Своей» (Дан.4:32), «творит все, что хочет» (Пс.113:11) во вселенной. И воля Его есть «благая, угодная и совершенная» (Рим.12:2). «И нет никого, кто мог бы противиться руке Его» (Дан.4:32). «Ибо кто противостанет воле Его?» (Рим.9:19). А между тем «весь мир лежит во зле» (1Ин.5:19).

Бог не сотворил зла; оно возникло вследствие злоупотребления даром свободы, данной Богом Своим творениям – ангелам и людям (92, 283).

Живой носитель образа Божия – человек – наделяется Богом свободной волей и предназначается жить в саду Едема: жить свято в общении с Богом и в послушании Ему. Такова была воля Божия о человеке.

Но уже первый человек, по гордости своей, возмечтал сам стать «как боги» и нарушил повеленное Богом – впал в грех, и с того времени вынужденно переживает его следствие: зло, болезнь, смерть. Опыт последующих поколений в человечестве свидетельствует о причастности всех ко греху и об умножении зла в мире. «Нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не грешил бы» (Екк.7:20).

Каждый человек свободен в своем действовании, а потому и ответственен за него. Сознанию человека всегда предлагается возможность добровольного избрания, как общей линии своего поведения, так и конкретных, самомалейших поступков в жизни. Человек волен склонять себя на путь жизни или на путь смерти (ср. Иер.21:8), на добро или на зло (ср. Втор.30:15, 19).⁴⁹

Будем, однако, помнить, что именно по воле Божией человек обладает способностью свободно действовать в жизни, то есть свободно поступать по своей воле. Потому, даже когда человек добровольно избирает злое – согрешает и творит зло, – Господь явно не препятствует этому злоупотреблению человека волей. Живя среди нас, Спаситель «не покорял людей очевидностью Своего могущества. Он не применял силу, а оставлял неприкосновенной свободу человека» (41, 139). И справедливо. Ибо если бы вдруг Бог стал явно препятствовать деланию человеком (по своеволью!) зла, то Он тем самым лишил бы этого человека свободы воли, которой Он Сам же и одарил его еще при сотворении. И тогда, воля Божия, препятствующая волеизъявлению (на зло!) человека, оказалась бы в противоречии с волей Божией, некогда (при сотворении) даровавшей свободу воли человека. Бог стал бы в противоречии с Самим Собою... Но – «верен Обещавший» (Евр.10:23), «у Которого нет изменения и ни тени перемены» (Иак.1:17; ср. Мал.3:6). Бог, конечно же, не благословляет зла, но лишь попускает его до времени, когда оно будет всецело истреблено (ср. 1Кор.15:26; 2Фес.2:8; Пс.36:9 и др.). «Никому не заповедал Он поступать нечестиво и никому не дал позволения грешить» (Сир.15:20).⁵⁰

Бог – жизнь, и жизнь вечная. А посему, всякое отступление человека от Бога – от Его заповедей – неизбежно отводит человека и от жизни в Боге, от жизни вечной и столь же неизбежно приводит к смерти.

Как велика сила поста, соединенного с молитвою! Бесовщина из одержимого ею человека «не может выйти иначе, как от молитвы и поста» (Мк.9:29; ср. Мф.17:21). На постящегося – то есть, на смиряющегося душею – не смеют нападать демоны. Господь преклоняется на молитву смиренных, сетующих о грехах своих и постящихся, и исполняет ее им во благо. Господь «исцеляет сокрушенных сердцем и врачует скорби их... Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет» (Пс.146:3; 33:19).

Постящийся самим подвигом воздержания свидетельствует об усилии, предпринимаемом им с целью предодоления своего плотского естества – ветхого человека.⁵¹ «Так, – по словам прп. Иоанна Кронштадтского, – питаясь пространно, делаешься плотским человеком, духа не имущим, или плотью бездушною; а постясь, привлекаешь к себе Духа Святого и делаешься духовным» (20, 35).

«Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищяют его», – говорит Спаситель (Мф.11:12; ср. Лк.16:16). Подвиг поста и есть одно из усилий, преображающих человека, помогающих ему победить собственное естество во имя возвышения духовной стороны личности, готовой к предстоянию пред Богом. «Пост и молитва возвышают человека над собственным его естеством и приводят к чистому и духовному общению с Богом (40, 57).⁵² Поэтому, когда мы ради духовного совершенства, ради благочестия и чистоты, ради обуздания своей плоти воздерживаемся от какого-либо желаемого нам плотского удовольствия – наслаждения яствами, покоя плоти и ее услаждения, – то мы тем самым свидетельствуем жизнью своею, что душа наша стремиться к совершенной жизни по-Божьи. Тело утонченное, трансформированное слезами, постом, болезнями, трудами, делается более способным к воздействию духовных благодатных сил... «Аскетизм нужен прежде всего для творчества, для молитвы, для любви, то есть для всякого человека и для всей его жизни» (59, 42, 113).⁵³ Аскетизм есть борьба с плотью ради торжества духа, согласно заповеди апостольской: «те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал.5:24).

Наша наука о человеке крайне ограничена и одностороня. Наука изучает не целого человека, а лишь полчеловека – его тело; душа же человека (и ее высшая часть – дух, с его духовными отправлениями), которой подчинено тело, наукой не охватывается, и потому, естественно, и не изучается.

Душа – носительница образа Божия. В душе – от Духа Божия напечатлелась в порции духа Любовь Божественная, нерасторжимо до смерти связавшая собою душу с телом. По своей низшей стороне души, – ее временных, элементарных жизненных отправлений, – человек сродни всем другим тварям, получившим при сотворении душу живую. А своею высшей стороною – то есть духом, полученным от дыхания Божия и оживившим душу, – душа являет свое духовное родство с Богом и потому, будучи свободной и независимой от плоти, всегда тяготеет и устремляется к Божиим свойствам, к единению с Богом. «Душа – по природе христианка» (выражение Тертуллиана, +220). И верно. Ибо признак христианина – пребывание в любви, пребывание в Боге⁵⁴, а душа наша Богом отприродно наделена любовью. Дух человека получил начало от Духа Божьего, а потому и несет в себе печать любви Божественной (равно – образ Божий), тяготеющий любовью к своему Первообразу. Свт. Василий Великий пишет: «Невозможно отвне научиться любви Божией; но вместе с устроением живого существа – разумею, человека, вложено в нас некоторое прирожденное стремление, в себе самом заключающее побуждения к общению любви» (2, 332). Ибо в человеке – в высшей духовной части души (в душе до смерти тела пребывает дух от дыхания Вседержителя) – сосредоточены элементы Божественных свойств и совершенств; святость, любовь, добро, жизнь, истина... Они-то и придают человеку образ Божий, как печать любви Божественной к человеку, связавшая воедино элементы всех Божественных совершенств и давшая личности образец, по которому она должна жить на земле. Иначе говоря, дух в душе человеческой побуждает «я» всякой личности стремиться жить по-Божьи, то есть по воле Божьей. Отступление от жизни по воле Божьей есть отступление от любви Божественной и есть грех, который в душе человеческой вызывает протест и угрызения совести.

Разумеется, душевные переживания, духовные запросы и отправления человека – в своих высших сферах – не подводимы для исследования той науки, которая имеет дело с явлениями внешнего мира и исследует их мерою, числом и весом. Вот почему многие выводы современной науки о человеке не заключают в себе самого существенного – жизненности. Жизнь человека сосредоточена в духе его души. «Дух человека живет в душе, действует в нем чрез душу» (46, 214). Наука же исследует лишь его тело; и потому она, – и это вполне закономерно, – жизненно важных выводов для цельного человека (равно – для личности) дать никогда не сможет.

Тело человека скрупулезно исследуется. Изучаются его жизненные отправления. В числе медицинских дисциплин есть даже «психология» (букв. «наука о душе»),⁵⁵ – что вообще как-то странно звучит в материалистическом оркестре, пытающимся музыкально воспеть человека («Человек – это звучит гордо!»), для которого, однако, в его материалистической партитуре вовсе нет нот ни для души, ни для духа. Вот и звучит такая-то какофония, посвященная «гордому» человеку! По сути же, какофония посвящается не человеку, а человеческому скотству.

Кто не знает, что воздержание, например, есть добродетель весьма полезная, но знание это – делает ли людей воздержными? Чего же тут не достает?! Может быть, недостаток точных цифровых данных и выкладок о калорийности суточного рациона питания или о процентном соотношении химических ингредиентов в нем? Нет. Нас мало убеждают доводы от разума, а цифры – и того меньше. В вопросах устроения личной жизни, определения линии своего поведения и своего миросозерцания мы склоняемся всегда к тому, что мы любим. А кого мы любим – тому и доверяемся, тому и вверяем себя смело.

То, что иногда, по видимости своей, нам кажется столь верным, как «дважды два, четыре», но не исходит от Истины Любви Божественной – не имеет положительного воздействия на душу человека. Душа в себе самой имеет эталон вечной неизменной Любви Божественной и постоянно по нему все проверяет, сопоставляет, сравнивает и... отметает все, что чуждо сей большой Любви – Любви Божественной.⁵⁶ Душа отвергает все – дела, слова и намерения, – что исходит не от любви и что не способствует другим приближаться к любви. Замечено, что человек охотнее принимает слово обличения и скорее исправляется к лучшему, если оно изрекается существом любящим.⁵⁷ Если же кто лишь формально вразумляет других (причем делает это с чувством собственного превосходства над «прочими» и пренебрежением к этим «другим») то эти «другие» часто вовсе не принимают даже весьма полезного вразумления и, конечно, редко-редко исправляются к лучшему. Именно в том, что слова говорящего не подкрепляются его делами, лежит секрет явного неуспеха лиц, занятых изложением формальных доводов научной пропаганды против пьянства, против курения; пропаганды, за добросовестность в труде, за добропорядочность в быту, за благоговение перед жизнью (о чем так много писал великий гуманист нашего века Альберт Швейцер, +1965). Когда докладчик риторически доказывает необходимость охраны окружающей фауны, а сам, пользуясь всевозможными лицензиями, безжалостно истребляет представителей животного мира... Когда врач кричит на конференциях о полезности и целительности минерального источника, а сам его систематически загаживает и отравляет бытовыми отходами и нечистотами... Когда гигиенист строчит трактат о вреде курения с сигаретой в зубах... Когда блудник с институтской кафедры поучает молодежь о соблюдении целомудрия до брака и о красотах супружеской жизни в семье... – Довольно! Кто таким болтунам станет по совести верить?

«Не сообщай другому, чего сам не постиг, – читаем у прп. Исаака Сирианина, – чтоб не было тебе стыдно себя самого, и по сличении жития твоего не открылась ложь твоя» (26, 281–2, сл. 56).

В советской литературе дух христианского подвижничества доселе решительно не понят, и то, что говорится о нем, говорится внешне и голословно. Слова светских писателей о духовном упражнении, в громадном большинстве случаев, – «жалкие» слова, отчасти, впрочем, вызванные неумелостью их церковных противников, а отчасти – невозможностью говорить об аскетическом опыте вне самого опыта. Отсюда происходит, что обычно не видят существенного отличия христианского подвижничества от подвижничества прочих религий, особенно индуистской. Конечно, нетрудно «доказать» тождество той и другой, сопоставив несколько отдельных слов и несколько вырванных изречений. Но кто проник во внутреннюю суть того и другого подвижничества, тот скажет, что нет ничего более противоположного, нежели они. То подвижничество «уныло, это – радостно. То основывается на худой вести о зле, царящем над миром; это – на благой вести о победе, победившей зло мира. То дает превосходство, это – святость» (101, 291).

В пище, в одежде, в половых отношениях, в сне, отдыхе и пр. человек стал искать не только средства удовлетворить свою действительную потребность – дать телу необходимое для его жизни, но еще и наслаждения, удовольствия. И человек стал мало-помалу забывать о других высших наслаждениях, которыми наслаждался его праотец до грехопадения и которые состояли в постоянном сладостном лицезрении Бога и исполнении заповедей Его (34, 15).

«Если будешь с жадностью много есть и пить, то будешь – плоть, – читаем у прп. Иоанна Кронштадтского, – а если будешь поститься и молиться, то будешь дух». «И не упивайтесь вином, от которого бывает распутство; но исполняйтесь Духом» (Еф.5:18). «Постись и молись, и совершишь великие дела. Сытый не способен к великому делу». «Пресыщение уносит из сердца веру и страх Божий: пресытившийся не чувствует сердцем присутствие Божие; далека от него сердечная, теплая молитва». «Что тебе за польза от лакомой пищи и напитков, как тебе не стыдно обременять себя ими? Зачем ты отдаешь себя во власть чувственности? Или тебе это приятно? Смотри: мнимая сладость твоих удовольствий есть опасная приманка плоти. Бойся этой приманки» (20, 381, 390; 22, 13). «Будь непримиримый враг всех земных утех и удовольствий чувственных, порожденных самоугодием и его питающих. Чрез это легче и реже будешь ты подвергаться нападениям не только плотских, но всех вообще страстей; ибо все они коренятся в самоугодии, с подавлением и отсечением которого, они, не имея под собою почвы, теряют свою силу, твердость и устойчивость. Не соблазняйся помыслом: приму участие в одном удовольствии, вкушу одной сласти. Ибо пусть это будет не грешное что-либо, но как оно допустится по одному самоугодию, то во время этого себе послабления подымут голову все страсти и зашевелятся, как придавленные черви, когда полить их водой» (28, 137). «Входит враг от того, что люди предаются плотскому образу жизни, чревоугодливости и не молятся – естественно, что и выйти он из них может от противоположных причин: поста и молитвы» (21, 302).

Скоромно все то, что толкает на грех, и в этом смысле выпитая бутылка водки есть грубейшее нарушение поста. То, что делает человека пьяным, невменяемым, что толкает на грех, – все это должно считаться недопустимым в пост. Разве не пьяный более склонен к блуду, к ссорам, к дракам и даже к преступлениям? Масса преступлений совершается в пьяном виде.⁵⁸ И все-таки, говорят, водка – постная, нет, водка – не постная; и только при извращенном понимании поста можно бояться выпить молока (скажем, при отсутствии иной пищи и пития) и в то же время спокойно пить водку.

«Где ж поста и трезвости не бывает, но вместо того всегдашнее пресыщение от брашен и пития, там бесчисленная злая не только телесная, но и душевная рождаются. Там святыни и чести – в коих Апостол каждому сосуд свой содержати, – место не обретается; но единое жилище скотским и бесовским страстям» (77, 240–1).⁵⁹

Святая Церковь, установивши посты, не имела в виду подрывать здоровье тела человека, но только уравновесить его питание и укрепить в человеке господство духа над телом. Здоровый человек должен соблюдать посты, должен поститься. Мерное употребление пищи, по мнению отцов Церкви, состоит в ежедневном употреблении такого количества пищи, чтобы после ее вкушения еще чувствовался голод.⁶⁰ Такая мера сохраняет душу и тело в одинаковом состоянии и не попустит человека вдаваться ни в чрезмерный пост, расслабляющий тело, ни в пресыщение, подавляющее дух. О том, как пройти между обоими крайностями, соблюдая разумно мерность, прежние отцы наши часто рассуждали и всем родам пищи предпочли хлеб, а весовою мерою употребления его постановили – около фунта. И какими бы яствами не было пресыщаемо чрево, от этого в человеке зарождаются семена похоти плотской, и ум, подавленный бременем яств, не бывает уже достаточно сильным, чтобы хорошо управлять кормилом рассуждения. Не одно чрезмерное употребление вина опьяняет ум, но и излишество всяких яств обыкновенно делает его шатким и колеблющимся и лишает чистых и непорочных помышлений.⁶¹

Главной пищей во время поста должен быть хлеб и его заместители: гречневая каша, горох и т.п. На все остальное нужно смотреть только как на вкусовую приправу. Тогда и во время поста человек будет чувствовать себя сильным и бодрым, убавится только немного жира... Малоядение есть источник истинного здоровья и делает организм более трудоспособным и выносливым (34, 25, 29).⁶²

После чудесного насыщения хлебом и рыбою многотысячной толпы в пустыне, Иисус, пройдя Тивериадское море, прибыл в Капернаум. Люди искали Его, и, нашедши в Капернауме, услышали от Спасителя следующее: «истинно, истинно говорю вам: вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, но потому, что ели хлеб и насытились. Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную, которую даст вам Сын Человеческий» (Ин.6:26–27).⁶³ Пища тленная сама по себе показывает, что она не стоит того, чтобы душа полна была забот о ней. «Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое» (1Кор.6:13). Пища, остающаяся в душе на целую вечность, так же сама собою показывает, что о ее приобретении надобно заботиться искреннею душою и постоянно.

Спаситель не учит человека беззаботности, когда дело касается потребностей его временной телесной жизни. «Спаситель запрещает только такие заботы, которые заставляют человека забывать о Боге; запрещает заботы о том, что для нас излишне, ненужно, что составляет прихоть». «Он, собственно, говорит против утилитаристов, которые слишком высоко ставят удобства земной жизни и слишком низко ценят духовное в ней. Он требует, чтобы, прежде всего, была у человека во внимании пища духовная, которую может подавать только Он. Люди многому дают названия духовной пищи: наукам, наслаждениям изящными предметами и пр.» (39, 792).⁶⁴ Спаситель же указывает человеку на его высокое достоинство в его бессмертном духе и на его смиренную земную долю. Он же – и только Он один! – дает человеку возможность возродиться духовно и достигать совершенства пребыванием в любви – пребыванием в единении с Богом (ср. 1Ин.4:16, 3:24). «Всякий любящий рожден от Бога и знает Бога» (1Ин.4:7). Это – не только изменение, или улучшение, или усовершенствование; нет, это есть именно исхождение «от Бога», приобщение к Святому. Любящий возродился или родился во второй раз, – в новую жизнь; он соделался чадом Божиим, приобрел новое бытие и новую природу, был «мертв и ожил» для перехода в новое царство действительности... Любящий перешел от смерти к жизни, из царства века в Царство Божие. Он соделался причастником «Божеского естества» (2Пет.1:4). Он явился в новый мир Истины, в котором может расти и развиваться; в нем пребывает семя Божие, семя Божественной жизни (ср. 1Ин.3:9), семя самой Истины и подлинного Ведения (101, 85).

«Диавол, мир и плоть наша – суть три злых врага, три нечистые силы выше нас, вокруг нас и внутри нас, которые постоянно искушают нас» (50, 61), вовлекая в сопротивление благой, милостивой и совершенной – ко благу и спасению нашему направленной – воле Божией. Самого простого самоанализа достаточно, чтобы подметить тот факт, что каждый человек всегда находится как бы под действием двух сил: одна влечет его кверху – к небесам, другая тянет вниз – пригвождает к земле. Сообразно такому устроению в душу человека постоянно врываются двоякого рода помыслы: одни – добрые, которые приятны человеческому духу и действуют на душу успокоительно, другие – злые, в изобилии приходящие, которые возмущают душу, ослабляют ее и толкают на путь греха и всякого беззакония; они противны душе и, тем не менее, от них она никак отделаться не может. «Не будь побежден злом, но побеждай зло добром» (Рим.12:21). Практика христианского подвижничества дает нам возможность познавать и овладевать приемами борьбы с искушениями, исходящими от обольщения дьявола, соблазнов мира и похотей плоти ради торжества духа, согласно заповеди апостольской: «те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями» (Гал.5:24). «Я есмь лоза, а вы ветви, – говорит Спаситель Своим ученикам, – кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин.15:5). Живительная связь виноградной лозы с ветвями образно представляет духовную связь Христа с верующими. Как виноградная ветвь тогда только приносит плод, когда не отделена от своей лозы, так и человек может приносить плоды добрых дел только в жизненном общении со Христом... «Кто не утверждается во Христе своею верою и любовью, тот лишается живительного сока благодати Божьей, засыхает духовно и, наконец, совершенно отделяется от него и, как сухая ветвь, бросается в огонь геенский» (40, 501, 502).

«Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе», – пишет ап. Павел (Фил.4:13). От Господа нашего Христа Спасителя нам дается возможность победы над плотью, миром и диаволом. Побеждает тот, что с Победителем выступает. Отсюда для всех нас, сражающихся с плотью, миром и диаволом, обязательность исполнения того, что заповедано Богом.

В бесновании, в корчах бесноватых наглядно показуется нам образ души каждого из нас, поскольку она подпала под власть греха... (31, 173).⁶⁵ Одно из двух: или пост, молитва, созерцание... свет – свет Преображения, свет Фаворский, – или судорога, корчи и власть тьмы. Другого выбора нет!

Во всех народах можно встретить и отдельные личности и целые группы людей, которые – по сравнению с другими – живут как бы по иным, более высоким стандартам нравственности. Они – смиренны, молчаливы и воздержны; они – правдивы, терпеливы и целомудренны; они – добротолюбивы, сострадательны и благочестивы; они – боголюбивы. Их поведение среди других – иное; уклад их подвижнического образа жизни – иной; они – просто иные люди в среде других людей; они – инаковые; они – иноки.⁶⁶ По своим неизменно евангельским задачам и самому наименованию уже монашество составляет институт лиц, поправших всякую связь с миром. Работа над самим собою, вдали от мира, ради достижения спасения – главная цель инока. Этим, однако, не исключается в последнем любовь к ближнему, которая должна проявляться только так, как возможно для монаха, а именно – в молитве за других, в нравственном воздействии на людей и врачевании греховных человеческих язв.⁶⁷

Люди, живущие по более низким нравственным стандартам, как правило, с неприязнью относятся к инокам. «Все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы. Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь» (2Тим.3:12–13).

Впрочем, те, в душе которых греховная грязь еще не до конца покрыла светлые черты образа Божия (черты правдивости и доброты, черты смирения и любви, черты совершенства и святости), те смотрят на иноков с невольным восхищением; смотрят, как на тот жизненный идеал, который, увы, стал для них недосягаем, из-за укоренившихся привычек плотской, самолюбивой жизни во вседозволенности.

Устав церковный в том виде, в каком он существует, является прежде всего постоянным напоминанием об идеале православного богослужения и об идеальном поведении христианина, живущего и спасающегося в Церкви.⁶⁸

Типикон предписывает идеальную норму жизни христианина в Церкви, который призывается к совершенствованию посредством личного участия в молитве при отправлении богослужебных чинопоследований и посредством соблюдения указаний, касающихся его телесного естества (в части сна и бдения, питания, поста и поклонов), должного способствовать его шествованию по стопам Христовым в благочестии и чистоте. К полному осуществлению предписаний Типикона надо всегда стремиться. Но, поскольку, его предписания во всей полноте нами не осуществляются, постольку это всегда должно смирять нас, оказывающихся в положении тех, кто желает жить в Церкви, но не исполняет того, что повелевается исполнять живущим в ней. Христос сказал: «вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк.17:10). Мы же, по сравнению с этими «ничего нестоящими» рабами, оказываемся в более жалком положении: ведь мы не исполняем даже того, что надлежало бы нам (по Типикону) исполнить.

Нам скажут: Типикон составлялся в монастырях и было бы неуместно требовать от мирян стопроцентного исполнения его предписания.

Верно. Тем не менее, обращаем внимание на то, что в Типиконе имеются прямые указания, относящиеся именно к мирянам и есть то, что касается буквально всех овец стада Христова – стриженных и нестриженных (по выражению приснопамятного митр. Филарета Дроздова, +1867). Вот, например, глава 32 Типикона: «От правил святых апостол, и святых отец, о святей велицей Четыредесятнице, яже должен всякий христианин опасно хранити».⁶⁹

Типикон в своем содержании повсюду выделяет то, что предписывается для соблюдения мирянам. А так как в Православной Церкви нет специального устава, каким определялись бы, скажем, немонастырские богослужения и уклад жизни в церкви мирян, то нам и надлежит, очевидно, пользоваться уже имеющимся Типиконом, применяя его указания к тому и другому (то есть распространяя и приспосабливая уставное изложение богослужебного правопорядка к благочинному проведению богослужений в приходских – городских и сельских – храмах, равно и уклад жизни мирян). Так ведь, собственно, и делалось в Церкви на протяжении многих столетий. Благоразумно сего же держаться и нам: «Не передвигай межи давней, которую провели отцы твои» (Прит.22:28). Думается, одно сознание того, что именно по имеющемуся в Церкви уставу поколения наших предков жили в Церкви – молились и спасались (и, несомненно, многие спаслись!), – должно преисполнять нас благоговейным уважением к Типикону, предписания которого надлежит тщательнее по возможности исполнять, а не заниматься невежественными (чаще всего!) проектами его реформ. «Держи, что имеешь, дабы кто не восхитил венца твоего» (Отк.3:11).⁷⁰

Ныне, в приходских условиях нет никакой возможности исполнять служение всецело по Типикону (по причине, во-первых, его огромной длительности и, во-вторых, из-за отсутствия грамотных чтецов и певцов), а потому на местах, обыкновенно, применительно к существующим условиям жизни (посещение прихожанами храма оказывается в зависимости от местожительства, от времени и места их работы, от движения транспорта и т.п.), служение устанавливается на каком-то минимуме, который и исполняется. Причем минимум этот еще и изменяется от прихода к приходу по произволу самих священнослужителей. С целью пресечения произвольных действований при отправлении служения в Церкви отдельными священнослужителями надлежало бы церковной иерархии разработать и благословить (окружным посланием) к повсеместному практическому (по возможности, единообразному) применению Типикона в условиях «здесь» и «теперь».

Пост, согласно определению «Православного Исповедания Веры Соборной и Апостольской Церкви Восточной» (М., 1794, л. 101–102, §172–173), «есть воздержание от всех снедей или от некиих, за некую немощь, да возможет христианин творити молитву свою удобнее и умилостивити Бога. Еще о умерщвлении плотских похотей, яко да приимет благодать Божию...

Пост сей, егда бывает по подобающему, творит великое умилостивление к Богу за грехи наши, яко бысть во граде Ниневитов.

Пост... емуже есть обычай бывает в некая времена определенная. Яко убо суть четыре посты коегождо лета, и во вся среды и пятки. Ин же по прилучию случается некогда, и бывает за некие вины, яже случаются в некиих градах и странах, его же завещает церкве предстояй. И таковый пост подобает хранити ради вины сицевая, сиесть да подчиняется церкви.

Еще пост есть иный общий, и иный особный.

Общий есть собственный пост его же хранит вся церковь.

Особный, – его же держит едина определенная епархия, или град, или страна частная, или кий человек по себе самому. И сие бывает или по некоему обещанию, его же сотвори кто от себе сам, или от повеления духовника своего».

«Хранить христианину на всякое лето, четыре завещанные посты.⁷¹

Первый пост прежде Христова Рождества, иже начинается от 15.ХI по 24.ХII (по нов. стилю от 28.ХI. по 6.I. вкл.).

Вторый пост, великую Четыредесятницу, юже Христос сотвори, яко глаголет Писание: «И, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал» (Мф.4:2).

Третий пост, святых апостолов, его начинает церковь по единой седмице от праздника святые Пятидесятницы, и глаголется Апостолов, вины ради сея: понеже во время оно апостоли постишася, посылаемии на проповедь Евангелия, яко видится в Деяниих их, идеже глаголет: «Тогда они, совершив пост и молитву и возложив на них руки, отпустили их» (Деян.13:3).

Четвертый пост бывает прежде праздника Успения Пресвятые Богородицы и Приснодевы Марии, иже начинается от 1.VIII и кончается до 15-го того же месяца (по нов. стилю от 14.VIII по 27.VIII вкл.).

Еще подобает хранити и пост среды и пятка, но не субботы и Господницы, по 64-му канону святых апостолов, кроме великия субботы.

Еще предаде Церковь поститися и в 14 (27) сентября месяца, на Воздвижение Креста, понеже творим воспоминание страсти Господа нашего Иисуса Христа, прочитающе Евангелия страсти Его. И в 29 августа (11.IX), да почествим отсечение главы Предтечи постом.

Кроме сего нам предаде не поститися в некие дни установленный. Яко убо суть от дне Рождества Христова до святых Богоявлений (по нов. ст. от 7.I по 17.I вкл.), и всея Пасхи седмицы и седмицы по Пятидесятнице, и предвозгласные, и сырные, яже долженствует всяк христианин православный хранити» (85, л. 52 об.–л. 53. Первая часть, Ответ 88).

«Пост бо духовный есть удаление от грехов; нравственный же пост – употребление умеренного ядения; а естественный пост еже отнюдь ниже ясти, ниже пити до времени какого, по образу ниневитян; пост же церковный есть воздержание от мяс по закону и правилам церковным, и таковый пост мирским людем в четыре времены годищные должно постити и всякую среду и пяток, от благоговенства же и понедельник, равно с монахами.⁷² Монахом должно всегда поститися от мясоядения».⁷³

«Великий Симеон чудотворец глаголет: «Яко похвала монаху, еже не пити вина. Аще ли и пиет немощи ради тела своего, мало да испивает». Подобно же и великий Пимен отец наш глаголет: «яко вина отнюдь не подобает пити монахом» (98, л. 39).

Предписываемые Типиконом правила пощения – идеал, которого достигали немногие величайшие подвижники. Для всей же массы православных возможно только то или иное приближение к идеалу, сопровождаемое чувством мытарева смирения. Православному постнику нечем хвалиться. Даже и сравнительно строгие постники (проводящие, например, святую Четыредесятницу без рыбы, а первую, четвертую и седьмую седмицы без масла) не могут сказать, что они исполнили положенное; ибо уставный идеал великопостного пощения еще строже. А на замену правил поста каким-либо легким подвигом православному христианину не может дать разрешения ни священник, ни епископ (37, 22).⁷⁴

Конечно, облегчение поста для немощных дозволительно, по Апостольскому правилу (69); и это весьма справедливо. Немощь тела сама собой доставляет то, что ищется посредством поста, – то есть укрощение чувственности и бездействие плотских страстей. Следовательно, для немощного – не то нужно, чтобы усмирять плоть постом, а то, чтобы его немощное тело поддерживалось питанием и врачеванием, дабы оно без этого не сделалось вовсе неспособным служить душе.⁷⁵ Отцы, ежели по старости и немощи часто и уменьшали телесные делания, то душевные – никогда; ибо вместо телесных подвигов имели они телесную немощь, которая может держать в порядке окаянную плоть; а хранить душу безгрешную, чтобы и ум просветился, – без нравственного делания невозможно (29,71).

Нам, однако, часто бывает (в силу нашей склонности к жизни в плотских вожделениях) просто нежелательно склонять себя под иго церковного поста, и тогда мы домогаемся для себя, – если не полной отмены поста, то хотя бы его ослабления. Мы поступаем по пословице: «Как надо говеть, так и стало брюхо болеть». Действуя умышленно в этом направлении, мы, в то же время хотим оставаться ревнителями поста (и не только перед другими, но и перед своим «я»). Мы действуем как бы втайне от самих себя – втайне от нашего возвышенного «я», которого стараемся перехитрить и убедить ссылками на совет врача: «есть все», – поскольку – де объективно засвидетельствована наша немощь. Ухищрения наши при этом – просто неиссякаемы. Нам мало бывает добиться ослабления или отмены поста; нам надо обязательно еще убедить свое внутреннее «я» в оправданности самого несоблюдения нами поста; нам надо так воздействовать на совесть, чтобы она приняла наше домогательство за истинно христианское и... успокоилась.⁷⁶ И «откуда в человеке эта борьба воли, которой мы искушаемся? Разве в человеке есть одна воля, которая хочет, и другая, которая не хочет? Что это за тайна, и почему человек отчасти хочет и отчасти не хочет?» (25, 42).⁷⁷

Вот у меня бронхит, и я – по совету врача – не могу обходиться без теплого молока, так как иначе – бьет кашель... Пьем молочко! А уж если у меня какая-нибудь ишалгия или зудится пятка, – то как мне не успокоить совесть тем, что – по предписанию врача! – мне непременно надо есть творог и куриный бульон. Едим творожок и курочку! Да и как не есть: у меня ведь пятка чешется!

И стыдно, и смешно бывает выслушивать «доводы» нарушающих пост.⁷⁸ «Не ссылайся на недуги и немощь тела, – говорит свт. Иоанн Златоуст, – Не мне представляешь сии предлоги, но Всемогущему Богу. Скажи мне: поститься ты не можешь, а пресыщаться и подавлять тело бременем поядаемого можешь?.. Знай же, что тела человеческие, обременяемые всегдашним пресыщением, удобно подвергаются недугам... Пост истинный – воздержание не от пищи только, но и от грехов. Поистине пост – питатель всякой святости и матерь благочестия» (16, 744; 13, 49).

«Видел я, – читаем у прп. Иоанна Лествичника, – престарелых священников, поруганных бесами, которые юным, – ненаходившимся под их руководством, – благословением разрешали на вино и прочее на пиршествах... Нам не должно в этом случае обращать внимание на их благословение; а особенно, когда мы еще боремся с огнем плотской похоти» (24, 106–107). Святой Поместный Гангрский собор (340) не дает права никому освобождать христиан от соблюдения церковных постов «без телесный нужды», подвергая клятве тех, кто это по гордости делает. «Аще кто из подвижников, без телесные нужды, возносится и разрешает посты, преданные к общему соблюдению и хранимые Церковью, пребывая притом в полном разуме, – да будет под клятвою» (Правило 19).

«И какой пастырь противостанет Мне?» (Иер.49:19).

Здесь следует упомянуть тех священнослужителей, которые непозволительно смягчают строгость слов Священного Писания и по собственному произволу ослабляют (или и вовсе отменяют) применение канонов церковных. Именно таковые, по словам свт. Василия Великого: «разжижают слово водою, примешивая собственную мысль ко вреду слушающих. Ибо служа их удовольствиям и угождая льстивыми речами, питают их страсти на их же погибель. Ослабляя, что в Писании строго, сильно и с пользою обуздывает, и к погибели слушающих, – допуская какое-то невежественное человеколюбие, безрассудное извинение грехов и иное подобное, нравящееся многим, – более и более расслабляют они души сластолюбцев» (1, 258). Тогда как уста священника должны хранить ведение и закона (руководства, инструктажа) «ищут от уст его, потому что он вестник Господа Саваофа» (Мал.2:7).

Заметить должно, что некоторые священнослужители сами не соблюдают поста и других легкомысленно (иногда, в приказном порядке) освобождают от него, злоупотребляя (по невежеству) пресловутым выражением: «послушание – выше поста и молитвы».⁷⁹

В самом выражении этом не содержится главного: кому именно должно оказывать послушание, чтобы оно было выше поста и молитвы? Известно, что и дьявол домогался себе послушания от Спасителя: «если Ты поклонишься мне, то все будет Твое» (Лк.4:7).

Для Всемогущего Бога, повествуется в Библии, приятнее всесожжений и жертв – «послушание гласу Господа»! Ибо только наше послушание слову Божию, только наше повиновение Богу и будет именно тем послушанием, которое «лучше жертвы» и тем повиновением, которое «лучше тука овнов» (ср. 1Цар.15:22). Когда же от нас требуют исполнения послушания, находящегося в противоречии со словом Божиим, то мы вовсе не обязаны его исполнять. Христианин – по послушанию – ничего не должен делать такого, что ввергало бы его в грех пред Богом. Ибо «никому не заповедал Он поступать нечестиво и никому не дал позволения грешить» (Сир.15:20).⁸⁰

Поэтому же тот, кому дано право повелевать другими, – посылать на послушания других, – должен помнить об ответственности пред Богом за них.⁸¹ Посылающий на послушание не должен посылать другого на греховное дело, не должен ввергать его в грех. «Горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф.18:7). «Ибо меньший заслуживает помилование, а сильные сильно будут истязаны» (Прем.6:6).

Давай плоти то, что ей нужно, а не что хочет она получить, – таково общее правило, в отношении человека к своему телу: заботиться, греть и питать его, но «попечения о плоти» не допускать до порабощения похоти (ср. Рим.13:14).

Пост – самое лучшее средство для человека справиться с своими дурными влечениями и утвердиться в добре. Оставляя, по заповеди церковной, пищу приятную, усладительную для плоти и подвергая себя добровольному изнурению постом, христианин выявляет свою способность возвышаться духом над вещественными началами мира и побеждать во имя послушания Богу требования плотской стороны своего «я». Чем, однако, сильнее в человеке стремление ума отрешиться от всего земного, тем явственнее заявляет о себе плоть; необходимы, поэтому, и внешние меры обуздания плоти. Так как похоть плотская, обычно возбуждается и поддерживается в теле пресыщением и невоздержанием, а также леностью и праздностью, – то и средствами умерщвления этой похоти могут и должны служить труды поста, молитвенного бдения, тех и других полезных занятий.⁸² Кто не любит поста, тот и на другие подвиги ленив, нерадив, бессилен и показывает этим самым худой признак расслабления души своей, неспособной укрощать греховных поползновений плоти и управлять ею. У невоздержного человека неизбежно порождаются всевозможные страсти и пороки. И тогда ему при необузданности, присущей страстям и порокам – уже невозможно бывает вообще удержаться на пути честной и добропорядочной жизни. «Где поста и трезвости не бывает, но всегдашнее пресыщение от яств и пития, – там бесчисленные злодеяния рождаются – не только телесные, но и душевные. Там святыни и чести места не обретается».⁸³ Там омрачается и заглушается голос совести. Сладости мира губят в человеке духовную жизнь, теряется в нем спокойная трезвенность духа, ясность мысли, контроль над собой, рассеивается внимание, слабеет воля и ослабляется, растекается, растрепывается личность. Что такое жизнь этих людей? Смотреть, спорить, есть, пить, совокупляться и помышлением своим обнимать одни лишь призраки⁸⁴ нечистых проявлений скотоподобной жизни. Такие люди, предаваясь жизни во вседозволенности своего «я» (в том числе, конечно, и плотских наслаждений), отвергают ограничения, налагаемые нравственностью и, утрачивая тем самым свою человечность, обращаются в человекообразных животных по своему поведению, по своему образу скотоподобной жизни. Ибо, живущий исключительно плотской жизнью, хотя и человек, но по страсти он делается скотом. «Плоть – коварный друг: чем кто более угождает ей, тем более она восстает на него».⁸⁵ Возьмем, к примеру, такое зло в человеке (может быть, самое незаметное для посторонних) – плотские помышления, от которых без поста, без слова Божия человек не может избавиться. Потому-то человек, отвергающий пост и всегда обильно питающийся – как всеядное существо – просто не может иметь чистоту мышления, чистоту сердечную. «Плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут. Посему живущие по плоти Богу угодить не могут» (Рим.8:7–8).

Посмотришь на отвергающих воздержание и посты церковные, на живущих во вседозволенности плоти и убеждаешься в том, сколь много правды в стареньком афоризме: «человек есть то, что ест». Поистине, люди «сами по себе животные» (Екк.3:18).

Только в смиренном послушании слову Божию и только в союзе с Богом – молитвенном и евхаристическом, – человек оказывается способным препровождать жизнь поистине человеческую: может жить в благочестии и чистоте, жить по-Божьи. И при этом у человека выявляется необходимость – в узде воздержания держать свое тело. Телесные подвиги – пост, коленопреклонения, распростертость ниц – способствует духу сосредоточиться, настраивая его как музыкальный инструмент (57, 187).

«С какою материнскою, нежною и святою любовью святая Церковь хранит наши души и тела, назначив для нас частые посты, которые многим кажутся, по их неведению, стеснением их свободы! Чрез воздержание и пост она желает дать нам самую широкую духовную свободу; ибо невоздержание порабощает дух наш телу, его страстям и похотям, да и самое тело отягчает и подвергает болезням».⁸⁶ «Посему терпи то, чего не желаешь, чтобы получить то, чего желаешь» (25, 130).

Встреча любящих друг друга лиц – всегда для них радостна; ибо является праздничным торжеством взаимной близости и любви. Они готовятся к такой встрече: чистятся, моются, принаряжаются и вообще приводят себя в надлежащий порядок.

Причащаясь Тела и Крови Христовой, христианин не только встречается со Спасителем Своим – Господом Иисусом Христом, но и принимает Его в дом души своей, как самого дорогого Гостя; и, по благодатному изволению Его, бывает соединенным с Ним – с Воплотившимся Богом, возлюбившим его до смерти крестной. Разумеется, что к такой встрече с Господом христианин непременно должен готовиться.

Подготовленность никогда не может быть абсолютной. Кроме того, неподготовленность не поддается учету, как не поддается определению, какая степень подготовленности допускает верного к причастию. В древней церкви вопрос о подготовленности или неподготовленности для причащения не ставился... Ибо первые христиане стремились жить – и жили! – по вере во Христа Бога, им возвещенной, и причащались за каждой литургией: участвовали в каждой Евхаристии. «Когда жизнь христиан настолько удалилась от тех требований, которые каждый христианин предъявляет к себе, то появляется потребность изменить ее по крайней мере в течении некоторого кроткого времени, чтобы привести ее в большее соответствие с требованиями христианской морали» (38, 82). Короче говоря, появляется необходимость в подготовке христианина к соединению с Господом в причащении. Эта подготовка достигается, так называемым, говением.

Говение христианское – постовое – есть бодрственное состояние души, со всем вниманием и усердием занимающейся во время поста постоянным хождением в Церковь, молитвою, пощением, познанием своей греховности, сокрушением о грехах, покаянием – исповедью и причащением Святых Тайн; одним словом: спасением души, очищением совести от грехов и утверждением в жизни добродетельной.⁸⁷

«Егда хощет кто причаститися Святых Христовых Тайн, подобает ему сохранити всю седмицу, от понедельника пребыти в посте и молитве, и трезвости совершенной всеконечно, и тогда со страхом, и велием благоговеинством примет Пречистая Тайны» (98, 36 об, гл. 32).

Думается, что настоящее указание Типикона специально обращено к лицам, вообще не соблюдающим посты, которые установлены в Церкви. Именно они, желая причаститься Святых Христовых Тайн, и должны предварительно неделю попоститься. К соблюдающим же регулярно однодневные посты (в среду и пятницу) и многодневные (в уставное время), – это указание относить не следует. Ибо какие еще могут быть налагаемы особые, специальные посты на того, кто живет в Церкви (по выражению прп. Иоанна Кронштадтского), а, следовательно, соблюдает действующие в ней правила, не препятствующие мирянину (по крайней мере, в возможности) причащаться за каждой литургией (не говоря уже о священнослужителях).⁸⁸

Распространять на всех это указание Типикона – о недельном посте перед причащением – было бы неправомочно еще и потому, что тогда оно оказывалось бы в противоречии с канонами церковными и с указаниями других мест того же Типикона.⁸⁹

Так, в IV веке христиане в Кесарии Каппадокийской, по свидетельству свт. Василия Великого, имели обыкновение причащаться часто. «Мы приобщаемся четыре раза каждую седмицу: в день Господень, в среду, в пяток и в субботу, также и в иные дни если бывает память какого святого» (2, 201). Однако, в принятых Церковью от свт. Василия Великого «Канонических посланиях», есть такое правило (28): «Достойным смеха мне представилось, яко некто обещался воздерживаться от свиного мяса... Посему, как обет достоин смеха, то и воздержание не нужно».

В «Правилах святых Апостол» читаем: «Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, во дни праздников не вкушает мяс и вина, гнущаяся, а не ради подвига воздержания: да будет извержен, яко сожженный в собственной совести, и бывающий виною соблазна многим» (Правило 53; см. также 51) (83, 127).⁹⁰

Поместный Анкирский Собор (314) постановил: «Состоящим в клире, пресвитерам и диаконам, которые воздерживаются от мяс, определено, касатися оных, и потом, аще восхотят, воздержатися от оных. Аще же не восхотят сего, так что не будут ясти и овощей, полагаемых с мясами, и не покорятся сему правилу: да будут низложены от своего чина» (Правило 14).

Да и как можно от верных христиан – мирян требовать соблюдения недельного поста в качестве подготовительного подвига перед причащением, если сами священнослужители его не несут. Некоторые священнослужители, правда, считают (явно, по невежеству!), что, де, сие указание 32-й главы Типикона их не касается, а только мирян...

Но, во-первых, в самом указании Типикона нет дифференцировки на мирян и священнослужителей, а есть просто: «Егда хощет кто причастится...»

Во-вторых, распространяя действие сего указания исключительно на мирян и в то же время считая необязательным его исполнение для священнослужителей, мы как раз и уподобимся тем, кого осудил Сам Спаситель за то, что они «связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф.23:4; ср. Лк.11:46).

Ведь священнослужители призываются к большим подвигам христианского благочестия, нежели миряне. Ап. Павел пишет священнослужителю: «будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1Тим.4:12).

«Живущие в Церкви» верующие, конечно, обязаны строго соблюдать и воздержание в пище и питии, в ней установленное. Так, если я регулярно на каждой неделе соблюдаю пост в среду и пятницу, а в остальные дни ем все с благодарением Богу (ср. 1Тим.4:5), то нет причин отстранять меня от ежедневного участия в Евхаристии. Другими словами, нет оснований не допускать меня до причащения только потому, что накануне я ел яйца, молоко, сыр и мясо. Для ежедневно причащающихся священнослужителей уместно было бы принять следующую рекомендацию прп. Иоанна Кронштадтского: «Кто часто причащается святых Тайн Тела и Крови Христовой, – тому не надо есть мяс животных. К чему мне плоть животного, когда я вкушаю Пречистое Тело и Пречистую Кровь – эти животворящие Тайны Бога моего. Мало разве мне от них жизни, мира, радости, крепости душевной и телесной? Разве я не могу удовольствоваться растительною или рыбною пищей, которая гораздо для меня легче?»⁹¹

Всем говеющим, всем готовящимся к принятию Тела и Крови Христовой надлежит накануне с полуночи воздерживаться от всякой пищи и всякого пития.

Враг сильно воюет на сердце через сытый желудок. Поэтому те, кто, поевши дома утром, затем идут в храм к Богослужению, – заглушают сердце свое для молитвы, преграждая к нему доступ святых помыслов и святых ощущений (20, 316).

Многие христиане нарушают посты, предписываемые церковным уставом. Основная причина нарушения поста – независимо от мотивов, выставляемых в свое оправдание нарушителями – маловерие во Христа Спасителя и Бога нашего.

1. «Я потому не пощусь, что без молока мне нельзя: у меня – гипертония». Такой человек не в воле Божьей видит благополучие и течение своей жизни, а... в стакане молока! Вера в то, что молоко поддерживает и обеспечивает его здоровье и жизнь, оттесняет и погашает в нем веру во Христа Спасителя. Вот и меняет такой человек веру в Бога, – буквально, – на стакан молока...⁹²

Молоко, несомненно, хороший продукт питания, но оно, отнюдь, не является незаменимым для человека, вышедшего из младенческого возраста. Некоторые ученые вообще ставят под подозрение полезность потребления молока взрослыми (по-видимому, на том основании, что из всех живых существ лишь человек потребляет молоко после того, как отлучен от груди).⁹³ «Постись, да молись – так и болезней знать не будешь» (44, 165; 89, 516).

2. «Я на тяжелой работе, и потому поста держать не могу. Пробовал – ничего не получается: тяжело!»

Диетологи убеждают нас, что овсянка, перловка, рис и горох – по калорийности превосходят говядину, и при употреблении не вызывают в организме многих вредных последствий, присущих жирным мясным и маслянистым продуктам питания. Растительное масло, вместе с крупяными блюдами, картофелем и другими овощами – вполне достаточны для лиц, занятых на самых тяжелых работах.⁹⁴

3. «Я работаю на конвейере. Во время перерыва, все работающие, как правило, тут же у поточной линии принимаются за еду, принесенную из дома. Мне было бы стыдно, если бы сотрудники узнали, что я соблюдаю пост. И потому, чтобы не выделяться, я ем все. Сначала – мучила совесть, а теперь уже ничего. Что делать?»

Владыка Макарий (Невский, архиеп. Томский, впоследствии митр. Московский, +1926), писал еще более полвека назад: «О постах и говорить нечего: ныне стыдится не тот, кто нарушает посты, а тот, кто соблюдает их» (69, 50). Пусть, однако, и он послушает, что говорит Священное Писание.

«Не всякую стыдливость хорошо соблюдать и не все всеми одобряется по истине... Есть стыд, ведущий ко греху... Из лицеприятия не греши: не стыдись точного исполнения закона Всевышнего и Завета... и не стыдись хвалить» Бога (Сир.41:20, 4:25, 42:1–2, 51:37). «Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое; а если как Христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь» (1Пет.4:15–16). «Взгляните на древние роды и посмотрите: кто верил Господу – и был постыжен?» (Сир.2:10).

«Боже мой! на Тебя уповаю, да не постыжусь [вовек]» (Пс.24:2).⁹⁵

4. «Я живу с молодыми. Они – неверующие, и постов, конечно, не признают. Раньше, когда я постилась, они ворчали на меня. Теперь – ради мира в семье – не пощусь. Знаю, что грешу, но ничего поделать не могу...»

Спрашивается: почему мне должно непременно подстраиваться под всегдашнее всеядение неверующих, если я верующий и, желая соблюдать посты, могу довольствоваться постной пищей?! По собственному убеждению мы избираем линию своего поведения в жизни (в том числе, разумеется, характер и меру питания), и никто не властен принуждать нас к тому, что противно нашей совести. Само «подстраивание» верующего под питание неверующих есть свидетельство того, что у самого подстраивающегося нет собственного убеждения в необходимости соблюдения поста (а это – следствие маловерия в Бога!) и потому он так легкомысленно им пренебрегает.

5. Чревоугодники (и сектанты всех толков), обыкновенно, в оправдание своего отказа от поста, ссылаются на слова Христовы (сказанные в ответ фарисеям, обвинявшим Его учеников в том, что они «не умывают рук своих, когда едят хлеб»): «не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека» (Мф.15:2, 11).⁹⁶ Чревоугодие в этих словах старается найти предлог к уничтожению постов: «все можно есть во всякое время, только бы душа была чиста!»⁹⁷

Да, пища сама по себе, будучи внешней для человека, не может привносить ему при потреблении внутренней, нравственной нечистоты. Но это совсем не значит, что человеку дозволяется вкушение всякого рода пищи и во всякое время. Ведь сам Господь узаконивает посты в Евангелии: «когда поститесь, не будьте унылы... Ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф.6:16, 17–18).

Ап. Павел пишет: «всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, потому что освящается словом Божиим и молитвою» (1Тим.4:4–5). И потому, конечно, не скоромная пища сама по себе оскверняет нарушителя поста, а исходящее при ее вкушении от грешного сердца желание невоздержно раскармливать плоть и потакать ее вожделениям, вопреки правилам о посте, имеющимся в Церкви, глава которой Христос.⁹⁸ Пост – подвиг вполне разумный и необходимый всякому человеку, желающему жить именно по-человечески; то есть направлять себя на путь гармонического (под главенством духовного начала!) возрастания «в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» (Еф.4:13). «Пост установлен не тело убивать, а страсти умерщвлять», – говорил епископ Феофан Затворник (100, 310). «Великий пост всем прижмет хвост».

6. Соблазняют многих на несоблюдение поста, к сожалению, и дурные примеры самих священнослужителей, явно его нарушающих.⁹⁹ «Горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф.18:7).

«Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем. Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных... И потому, – говорит ап. Павел, – если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего» (1Кор.8:8–9, 13).

«Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, отчего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает» (Рим.14:21). «Итак, едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию» (1Кор.10:31).

7. «А как быть с постом православному христианину, которому приходится контактировать с инославными христианами, иноверцами, язычниками и вовсе неверующими?»

Представьте, меня – христианина, приглашает по какому-то поводу Успенским постом к себе узбек (мусульманин) и угощает меня пловом (рисовой кашей с бараниной). Хозяин, разумеется, и не знает и не подозревает того, что христиане в эти дни мясного, молочного и рыбного не едят... Думается, по человеколюбию, мне должно есть плов, дабы не огорчить хозяина. Сказано: «Ешь, как человек, что тебе предложено, и не пресыщайся, чтобы не возненавидели тебя» (Сир.31:18). «Если кто из неверных позовет вас, и вы захотите пойти, то все, предлагаемое вам, ешьте без всякого исследования, для спокойствия совести» (1Кор.10:27).¹⁰⁰

Иное дело, когда меня, православного христианина, приглашает к себе тоже православный христианин, – и он, при наличии пищи постной, станет предлагать мне есть скоромное в день постный... Здесь-то, именно по братолюбию к хозяину, я и не должен вкушать недозволенного. Нам обоим надлежало бы разделять ту трапезу, которая в тот день благословляется по уставу нашей Православной Церкви.

Инославных христиан (католиков, англикан, лютеран) православному человеку надлежит потчевать желаемыми ими, соответствующими их вероучению яствами, отнюдь самому не нарушая (по мотивам человеколюбия и братолюбия) своего устава о постах Православной Церкви.

Поэтому, думается, нам, православным, надлежит принимать и потчевать иноверцев, но мы не имеем права – из лицеприятия к ним – продавать свое православное первородство за вкушение с ними чечевичной похлебки, приготовленной по их нраву. Ведь это означало бы, что мы, пренебрегая своим уставом, начинаем вроде бы подстраиваться к чужестранцам и жить по чуждому для нас уставу. И это означало бы, что посетивших нас иноверцев мы слушаемся более, нежели сказанного святыми отцами и узаконенного канонами соборных решений нашей Церкви.¹⁰¹

«Кто приходит к вам и не приносит сего» – Христова – «учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его. Ибо приветствующий его участвует в злых делах его» (2Ин.1:10–11).

Древнегреческому мудрецу Сократу приписываются слова: «я ем, чтобы жить, но не живу, чтобы есть». Мы же в большинстве своем живем именно, чтобы есть. Но едим мы не потому, что надо и не потому, что нас мучает голод, а потому, что организм уже привык в это время есть. Но нужно ли это организму? Чаще всего нет... «Я считаю, – говорит доктор Ф. Н. Ромашов, – что большинство из нас больны, извините, одной болезнью – обжорством».¹⁰² Потому-то нам и надлежит принять серьезно такое шуточное высказывание философа и богослова Владимира Сергеевича Соловьева (1853–1900): «каждодневный обед есть не что иное, как дурная привычка».

Литература с древнейших времен хранит свидетельства о полезности воздержания и о систематически проводимых с этой целью днях нарочитого голодания.¹⁰³

Однако обратимся к современности.

Наши медики говорят о лечебном голодании, или о методе разгрузочно-восстановительной терапии. Они утверждают, что «любой вид кратковременного воздержания от пищи приносит пользу, так как в этот период в организме происходит некоторое очищение от токсических загрязнений и предоставляется отдых центральной нервной системе и пищеварительным органам» (76, 162).

Казенная наука сваливает все на заразу и все силы направляет на борьбу с вредными микробами. Но это только мешает нам понять основную причину зла. Природа не ошибается, и в ней нет ничего лишнего. Микробы всегда существовали и не мешали жить и совершенствоваться ни животным, ни людям. Скорее, даже помогали, так как здоровому телу они совершенно не вредны, а добычей их становится только то, что уклонилось от естественной жизни и потому уже обречено на гибель, само разрушается. Пора понять, что дело не в микробах, а в собственных наших пороках, и против них направлять все усилия. Особенно далеко уклонились мы от природы в питании. Все животные принимают пищу в таком виде, как она создана, добывают ее обычно с большим трудом, а часто и вовсе голодают. Так питался многие тысячи лет и человек. Но теперь пища достается нам так легко, многим без всякого труда, мы научились готовить из нее тысячи соблазнительных блюд, и все больше, почти без меры и без отдыха, перегружаем ими желудок.

В этом – главная причина всех болезней. А голодание – самое простое и самое могущественное средство для восстановления здоровья. Обычное переедание, которое задает огромную, совершенно ненужную работу желудку и сердцу, – главная причина многих болезней, усталости, ранней дряхлости и преждевременной смерти (76, 58–59).¹⁰⁴

Мы не можем идти против природы и безнаказанно пренебрегать ее законами.

К тому же, мы и не постигли все ее законы. О, природа, хорошо хранит свои тайны, и многое мы еще должны выведать у нее. Что касается воздержания от пищи, то мы знаем много примеров, когда даже длительные сроки его не только не приносят вреда, но восстанавливают здоровье.¹⁰⁵

«Почему голод лечит?» – спрашивает доктор Ф. Н. Ромашов, и отвечает: «потому что при голодании организм переходит на автономную систему регуляции и начинает бороться с тем, что для него не является предметом первой необходимости, прежде всего – с микробами, с воспалениями, с опухолями. Я считаю уже доказанным тот факт, что голодание способствует исчезновению рака, но, разумеется, голодание длительное... Кратковременное голодание – это прекрасное универсальное профилактическое средство. Самостоятельно вы можете голодать до двух суток. Оптимальный вариант: раз в неделю по 36 часов. Начали с вечера, кончили через день утром. Пить воду можно, но только если хочется».

Перемирие. Лучше не определишь то, что происходит при лечении голоданием таких болезней, как различные виды гастритов, колитов; язвенного заболевания желудка и двенадцатиперстной кишки и так далее. Когда эти органы получают длительный отдых, воспалительные процессы в них проходят, язвы зарубцовываются. Внутренним целительным силам организма предоставляется возможность восстановить нормальную деятельность этих органов, и они работают на совесть.

Человеку нельзя задавать корм, как домашнему скоту.

Старинная, но всегда справедливая поговорка гласит: «когда пища кажется наиболее вкусною, тогда именно надо остановиться есть»; как мало, однако, людей следует этой поговорке! Из-за стола надо выходить – по правилу академика Богомольца А. А. (1881–1946) с легким чувством голода. В этом правиле заложена большая мудрость. Чувство сытости может быть истинным и ложным. Для того, чтобы наступило истинное чувство насыщения, необходимо некоторое время: пища должна всасываться в кровь... И еще одно правило: за один прием как можно меньше разнообразия в пище. Старайтесь есть сразу что-то одно: кашу, так одну кашу... мясо – одно мясо и так далее... Надо знать, что когда одновременно ешь различные продукты, то насыщение приходит медленнее. Желудок как бы раздумывает, что ему переваривать сначала, ощущение сытости отдаляется, и переесть тут немудрено.

Известно, что на съеденное мясо желудочный сок выделяется в течение восьми часов,¹⁰⁶ на хлеб – до десяти часов. Так вот, если человек ест пять раз или каждые три-четыре часа, очевидно, что это время намного меньше, чем необходимо организму для переваривания пищи. Значит, часть пищи уходит из желудка непереваренной и другие органы вынуждены с ней бороться, чтобы от нее избавиться. В силу привычки мы перегружаем организм, а он как только может, старается приспособиться к этим перегрузкам, не запланированным природой, и работает на износ. Мы стали рабами своего желудка. При этом мы сами себя медленно убиваем, – незаметно подбрасывая в организм с лишней пищей все новые и новые болезни.

Есть можно и один раз в день, но уж никак не больше двух-трех... Мясо вообще больше чем раз в неделю есть не следует, так как при питании мясными продуктами в организме увеличивается количество мочекислых солей, понижается щелочность крови, необходимая для правильного процесса обмена (76, 155).¹⁰⁷

«Помни, – говорил еще Гиппократ (460–377), – всякий излишек в питании противен природе».

Большинство людей – рабы пищи, они должны в определенное время завтракать, обедать и ужинать, и так – из года в год. Они едят независимо от того, голодны они или нет, и их организму приходится страдать от переедания и при этом обычно еще и от неполноценной пищи (переваренной, консервированной и сдобренной острыми и солеными приправами). Назначение временного голодания и состоит в том, чтобы дать полный отдых огромной выделительной системе организма. Голодая, мы помогаем природе выводить шлаки и яды, накопленные в теле. Ибо голодание способствует выделению неорганических химических ядов и других вредных скоплений, которые никакими другими средствами из организма не могут быть выделены. Отсюда временное голодание – самое лучшее естественное лечение, поскольку болезнь есть ничто иное, как попытка природы очистить организм от громадного количества скопившихся в нем ядов (44, 72). «То, что голод не вылечит, ничто не вылечит», – говорят некоторые врачи.¹⁰⁸

Брэгг П. заявляет: «я ем два раза в день и никогда не перекусываю между едой. Каждую неделю я голодаю по 24 часа и от 7 до 10 дней голодаю по 3–4 раза в год». О голодании длительностью 6–10 дней и даже 25–30 дней говорят многие врачи.¹⁰⁹ Известный французский врач Ален Бомбар, совершивший одиночное плавание на резиновой шлюпке через Атлантический океан и питавшийся в течение 76-ти дней лишь дарами океана, пишет: «я пришел к убеждению, что в отдельных случаях человек может перешагнуть все нормы, обусловленные физиологией, и все-таки остаться в живых... Без пищи можно протянуть до 30-ти дней, но если человека оставить совершенно без воды, то смерть неизбежна уже на 10-й день... Но если вода важнее пищи, то надежда для человека важнее и нужнее воды. Если жажда убивает быстрее голода, то отчаяние убивает гораздо быстрее жажды. Моральный фактор играет при этом решающую роль» (43, 7, 17, 22).¹¹⁰

По мнению ученых, входящих во Всемирную Организацию Здравоохранения (ВОЗ), рациональное питание должно быть умеренным, исключающим переедание.¹¹¹

Оптимальная калорийность суточного питания для человека должна составлять 2353 калории¹¹², при соотношении белков, жиров и углеводов, как 1:8:4. В суточном рационе углеводы поставляются: 25% за счет сахара (в том числе, меда, варенья и фруктов) и 75% за счет хлебных изделий (хлеба, крупы, макарон). Растительное масло рекомендуется 25 граммов на сутки, а животные жиры – 75 граммов. Белки животного и растительного происхождения должны быть поставляемы в равных количествах. Причем, в хорошо отапливаемых помещениях, оборудованных ванными и снабженными горячей водой, можно уменьшить рацион мяса, хлеба и жиров. «Роль тепла, – пишет доктор Винше,¹¹³ – идентична питанию. Питание может быть частично заменено теплом». Тепло – вид энергии, при помощи которой можно изменить организм и улучшить его энергетический баланс. Белки, жиры и углеводы доставляют организму пластические элементы для восстановления клеток, а также тепло (калории). Тепло в чистом виде есть та же энергия для организма.

Рекомендуется четырехразовое питание, каждый раз в небольших количествах. И, особенно, рекомендуется ни одного обеда, завтрака или ужина без свежих, по возможности, сырых овощей.¹¹⁴

«Никогда не ешь больше, чем для утоления голода и для поддержания твоего организма до следующего приема пищи» (81, 49).

Разгрузочный день раз в неделю полезно устраивать каждому здоровому человеку. Организм в этот день будет проводить «внутреннюю уборку», выводить лишний «мусор» (шлаки). Предлагается один из вариантов методики проведения разгрузочного дня – питьевой: 15–20 стаканов воды и стакан изюма, или сухофрукт компота. Вода заполняет желудок и притупляет чувство голода.¹¹⁵

Все ученые единодушны в том, что большинство людей злоупотребляют солью. Человеческий организм содержит около 1% соли (так называемый, «физиологический раствор» есть 0,85% NaCl равный поваренной соли), а содержание солей во многих естественных продуктах питания колеблется от 0,05 до 0,5 их состава. Поэтому нет никакой надобности солить потребляемую пищу, так, чтобы она, оказавшись пересоленой, лишалась своего природного вкусового качества; а кроме того, человек употребляя по вредной привычке избыточное количество соли, вынуждается тем самым (для поддержания динамического равновесия соли в составе своего организма 0,85%) и на явно избыточное потребление жидкости; что, в конечном счете, ведет к перегрузке в деятельности сердечно-сосудистой системы и к нездоровой полноте тела, замыкая порочный круг, образующийся от злоупотребления солью.

По мнению одних ученых, люди – по своей извращенной и вредной привычке – употребляют соли в 5 раз больше естественной надобности в ней нашему организму. Другие ученые считают, что ныне есть многие люди, – очень многие, прямо-таки «солевые наркоманы», – которые пересаливают свою пищу, в 20–30 раз больше должной нормы (44, 18).¹¹⁶

Уместно вспомнить об индейце Пятнице (из романа Д. Дефо «Робинзон Крузо»), который, как известно, так и не усвоил надобности солить пищу и... всегда и все ел только несоленым.

Приведем еще смелое по нашим временам высказывание представителей науки в оправдание воздержания и поста. «Пост, узаконенный церковью, привитый традицией, по существу являлся выражением народной мудрости: подсказанная инстинктом необходимость периодического очищения организма помогала сохранять здоровье... Человечество легкомысленно позабыло и то полезное, что несла с собой религия – требование воздержания. Теперь медики вновь открыли пост, открыли как медицинское средство» (76, 165, 8).

Если хочешь сделать себе стол привлекательным, допусти чередование поста. Пост делает приятным вкушение яств. И никогда не пей, не ощущая жажды. Если ты будешь пить только воду, то ты не так-то легко соблазнишься выпить «свыше меры» (81, 48).

Выше уже говорилось, что пост наших прародителей состоял в смиренном послушании слову Господа, запрещавшему им вкушать плоды от древа познания добра и зла. И доколе они смиренно исполняли заповеданное Богом, дотоле они пребывали блаженными жителями Едема.

Пост, в широком смысле, – есть пребывание человека в смиренном послушании слову Божию. Такой пост – всегдашний. Пост, в узком смысле (то есть, собственно, пост – пост телесный), – есть воздержание человека от пищи и питания в какие-то периоды жизни.

Бог – Сущий. Он – Свят; Он – Вселюбовь; Он – Дух.

И в этом определении нет разногласия, ни даже только различия, ибо любовь выражает существо духа и его жизнь. «Бог есть Дух», жизнь Которого есть Любовь (47, 75). И наше общение с Источником всяческих благ и совершенств – с Богом, Который есть абсолютный Дух, – возможно только духовное. Для того, чтобы наш дух можно было бы направлять к Богу, нам нужно предварительно освободить его от порабощенности плоти. Это и начинается с поста – с ущемления плоти воздержанием от пищи и пития.

В этом и заключается смысл поста.¹¹⁷

Не следует думать, что наш пост нужен Богу. Пост нужен нам самим.

Допустим, мы с вами сидим за столом, на котором расставлены всякого рода яства. Здесь же присутствует и Господь. Он – невидим, но присутствует близ тебя, близ меня, близ каждого из сидящих. Некогда, Он сказал: «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф.18:20)... Имя же Его – Иисус, Спаситель; Имя Его – Сущий; имя Его – Любовь... Это значит, если ты и я, и все сидящие за столом собрались по любви друг к другу, ради спасения души, ради достижения вечной жизни, то, несомненно, среди нас невидимо присутствует Сам Господь. Тем более, мы знаем Его слова: «Я с вами во все дни до скончания века». «Верен Обещавший» (Мф.28:20; Евр.10:23, 11:11).

Так вот, допустим, Господу угодно насытить нас самой незначительной, по нашим меркам, пищей (скажем: простым, хлебом, овощами, рыбой), дабы мы яснее ощутили Его любовь к нам и Его всемогущество, – и возблагадарили Его. «Все возможно Богу» (Мк.10:27). Спаситель благословляет этакую простую пищу, а все жирные, сладкие, сытные блюда – то есть наиболее лакомые и вкусные для нашей плоти – остаются на столе неблагословенными.

Употребляя благословенную Богом пищу, ужели мы не насытимся? Ужели мы останемся голодными, питаясь тем, что Бог благословляет? Никак нет!

Некогда, по повелению Божию, манна питала израильтян в пустыне. И была манна: для отрока – хлебом, для старца – елеем, для младенца – медом, и каждым усвоивалась сообразно потребностям его возраста.¹¹⁸ Что и говорить: «хлеб ангельский ел человек» (Пс.77:25), и вкус этого небесного хлеба был по вкусу, по желанию каждого ядущего... Все возможно Богу.

Вспомним еще Даниила и трех отроков еврейских в Вавилоне, которые во исполнение отеческого закона не вкушали яств от царского стола, а питались овощами, и были здоровее, красивее питавшихся со стола царского... Все возможно Богу.

«Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне, – говорит Спаситель, – не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда» (Ин.6:35).¹¹⁹ Все возможно Богу.

Итак, Господь присутствует среди нас.

Но, как только наше сердце взволнуется от ветра гордыни, или оно окажется во мраке ярости, или его захлестнет какая-то нечистота; – Господь со скорбью покидает нас и отходит, – может быть, к самой входной двери. Смиренный, Любящий, Он стоит там – у косяка дверей, и наблюдает за всеми нами: как мы едим, что говорим и что у каждого из нас творится в сердце. Его любящий взгляд пронизывает суть каждого из нас. Он и сейчас наблюдает за нами: за мною, – что и как я сейчас говорю и за вами – как вы слушаете меня. И горе мне, если я что-то скажу по превозношению перед вами, скажу что-то лукавое, что-то лживое... О, какой укоризненный взгляд Спасителя тогда меня пронзит! Да не будет сего ни со мною, ни с вами!

Господь взирает на нас с образа, что висит в углу, и с креста, что прямо на стене: очи Его зрят и «вежды Его испытывают сынов человеческих... На всяком месте очи Господни» (Пс.10:4; Прит.15:3).

Но я и под взглядом очей Господних, что «в десять тысяч крат светлее солнца» (Сир.23:27), – тянусь к свининке в пятницу (предположим). Я не доволен тем, что Бог благословляет мне вкушать сегодня, и, нагло поступая вопреки Его благословенью, рукою жадною тянусь к запретному...

Ужель для услаждения требухи своей, я стану есть запретное сегодня? Ужель от яств запретных польза будет мне? Ужель, презрев благословенье Божие, я стану здоровее и счастливей и спокойней дальше? Нет, и нет!

«Кто восставал против Бога и оставался в покое?» (Иов.9:4). «Не воюйте с Господом Богом отцов ваших, ибо не получите успеха» (2Пар.13:12). «Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных!» (Ис.45:9).

Но, может быть, мы допускаем ошибку, приравнивая вкушение христианином в пятницу свининки с препирательством, с восстанием, с войною против Господа, Бога отцов наших? Не слишком ли грозные тексты Священного Писания нами здесь приводятся, касательно всего лишь вкушения запретной пищи?

Увы, нет. Вспомните, какой «незначительный» акт преступления (на взгляд обывателя) был совершен нашими прародителями, и к каким трагическим последствиям он привел все мирозданье. Оставим здесь без ответа, связанные с этим вопросы (почему так разгневался Бог на «пустяшное» преступленье Адама и Евы? Почему вся вселенная изменила свой ход под проклятьем греха? Почему, вообще, так случилось?..), и процитируем еще слова Писания.

«Не во власти человека и то благо, чтобы есть и пить и услаждать душу свою от труда своего. Я увидел, – говорит Екклезиаст, – что и это – от руки Божией; потому что кто может есть и кто может наслаждаться без Него?» (Екк.2:24–25). «Не восхотел благословения, – оно и удалится» от тебя (ср. Пс.108:17).

И совсем не пустяк отвергать благословение Божие и поступать ему вопреки. «Ибо благословение есть преподание святыни», – говорит свт. Василий Великий.¹²⁰

Для лучшего уяснения, немного отвлечемся от темы.

Любить – значит слушаться. Кого мы любим, того мы волю исполняем, того мы слушаемся. Когда же мы что-то делаем вопреки желанию нас любящего, то, тем самым, мы огорчаем, оскорбляем его. И чем сильнее его любовь к нам, тем значительнее и его благодеяния к нам, но зато, когда что-то мы делаем против воли его, мы и более сильное причиняем ему огорчение. Любящий страдает, видя наше упорное нежелание его слушаться и наши неблагодарные по отношению к нему поступки.¹²¹

Счастье человека, любящего других заключается уже в том, что он любит их, хотя бы при этом он и не чувствовал от них ответной любви к себе. Но, тем не менее, любящий всегда огорчается и страдает от недостатка ответной любви к себе со стороны тех, кого он любит. Таково свойство любви человеческой: она никогда не удовлетворяется, когда объектом своим избирает существо конечное, смертное и изменчивое... Чем более находим мы совершенств в человеке, которые нравятся нам и привлекают наше сердце, тем сильнее возбуждается в нас желание к сближению с ним, – тем сильнее воспламеняется в нас любовь к нему.

При познании Бога, как Существа всесовершенного и как величайшего нашего Благодетеля, в нас возбуждается приятное и радостное стремление к приближению к Нему, к единению с Ним; в нас возгревается любовь к Богу. Как печать на образе Своем, Бог заложил в нас дар Свой – элемент любви Своей Божественной, – дабы мы, воспламеняя этот дар Его горели в жизни любовью к Нему – Первообразу нашему, стремясь к уподоблению Ему поведением нашим: поступать так, как Сам Спаситель поступал (ср. 2Тим.1:6; 1Ин.2:6). Заповедь о любви к Богу положена в существе нашей бессмертной души, – в самом родстве нашего духа, вошедшего в нас от дыхания Вседержителя.¹²² Нашей душе прирождено любить всякое благо, всякое совершенство. И чем более в ком усматриваем мы совершенств, тем более любим его. Бог – высочайшее, беспредельное Благо, неизреченна Любовь и непостижимое Совершенство; Он – Свят; Он – Сущий. Потому нашей душе естественно любить Бога «всем сердцем и всем умом, и всею душой, и всею крепостью» (Мк.12:33) – Любить Бога ради Его Самого, как Благо, как Любовь, как Святость, как истинно Сущего. Так, только допуская наличие в человеке элемента Божественной любви, можно объяснить его тяготение к любви. В каждом человеке имеется желание любви. Каждый отвращается от злого и безобразного и вожделеет любимого и прекрасного. Каждому хочется поближе ощущать, полнее почувствовать то прекрасное и радостное, которое дается любовью. Поэтому, каждый человек хочет сам познавать любовь; он хочет сам вкусить любовь, переживать любовь, пребывать в любви. Итак, всегдашнее желание любви, имеющееся в человеке, побуждает его стремиться к любви и, тем самым, умножает познание им любви. А так как Бог есть Любовь, то само стремление человека к Богу, побуждаемое желанием любви, вполне естественно для него и чрез пребывание его в любви равно пребывание в Боге, совершенствует в нем познание о Боге («мы имеем ум Христов», – скажет ап. Павел; 1Кор.2:16). Так, «ведение делается любовью, потому что познаваемое прекрасно по существу», ибо ЕСТЬ Любовь, ЕСТЬ Бог.¹²³

«Всякий любящий рожден от Бога и знает Бога... и он не может грешить, потому что рожден от Бога» (1Ин.4:7, 3:9). Это не только изменение, или улучшение, или усовершенствование; нет, это есть именно исхождение «от Бога», приобщение к Святому. Любящий возродился или родился во второй раз, – в новую жизнь; он соделался чадом Божиим, приобрел новое бытие и новую природу; – именно природу Божественную, поскольку пребывает в любви. Истинное познание – познание Истины – возможно только чрез пресуществление человека, чрез обожение его, чрез стяжание любви как Божественной сущности: кто не с Богом, тот не знает Бога. В любви – и только в любви – мыслимо действительное познание Истины. И наоборот, познание Истины обнаруживает себя любовью: кто с Любовью, тот не может не любить.¹²⁴ Познание – акт внутреннего объединения познающего с познаваемым.

«Более же всего, – пишет ап. Павел, – облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства» (Кол.3:14). Как хорошо было бы достичь этого «одеяния в любовь», чтоб не мочь даже грешить! (ср. 1Ин.3:9). Увы! Это никем недостижимо без благодатной помощи свыше, которая даруется лишь смиренным...

Почему же? Прежде всего, по несовершенству нашей любви к Богу и людям. Чтобы любить друг друга надо сосуществовать. «Как самого себя» – я не могу любить Сократа уже потому, что он не сосуществует со мною. Да и любовь моя, положим, к Александру, живущему где-то в пространственном удалении от меня (в Белоруссии, или... Америке...), – непреложно затухает. Пламя любви сохраняется только если любовь распространяется, иначе пламя догорит и потухнет (потухнет в самолюбии, в обращенности любви на самого себя). Потому-то, как несовпадение во времени жизни человека со мною, так и его жизнь в географической разобщенности со мною, – угашает во мне полноту любви к нему. Любовь одного нуждается в ощущении близости другого, иначе она затухает. Верная мысль (не помню только, кому она принадлежит) о том, что силовые линии энергии любви (как и у всякого другого вида энергии) должны замыкаться на том объекте, который существует здесь и теперь.¹²⁵ Когда же такого объекта нет (точнее, когда человек не находит для себя объекта приложения своей любви), то любовь у человека затухает и вырождается в самолюбие, часто прикрывающееся мечтательным и прихотливым любованием так называемой, «любовью ко всем», когда, практически, человек никого, кроме себя не любит.

Совсем не то – с любовью человека к Богу, потому что Бог близок к нему всегда. «Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет... Близок Господь ко всем призывающим Его, ко всем призывающим Его в истине» (Пс.33:19, 144:18). «Я с вами во все дни до скончания века», – говорит Христос (Мф.28:20).

Теперь возвратимся к продолжению нашего разговора по теме.

Бог простирает к нам Свою любовь: «любовью вечною Я возлюбил тебя» (Иер.31:3). Даровавши нам элемент Своей любви еще при сотворении и простирая к нам всегда любовь Свою большую, Бог вправе ожидать от нас благодарной, ответной любви к Себе. Тем более, что мы тяготеем к любви, нам нравится, когда нас любят... Чувствуя на себе величественную, объемлющую нас любовь Божию, мы, естественно, откликаемся на нее своею человеческой любовью. Мы просто не можем не любить Возлюбившего нас даже до смерти крестной Господа и Бога нашего Иисуса Христа! Повторяем, наша благодарная, ответная любовь к Благодетелю нашему и Спасителю – вполне разумна, вполне естественна. А вот, когда человек сам не отвечает благодарной любовью к Богу, то это несомненно противоестественно для его существа, и выглядит чудовищно низко и, мягко выражаясь, по-свински. «Вол знает владетеля своего, и осел – ясли господина своего; а Израиль не знает [Меня], народ Мой не разумеет» (Ис.1:3).

Бог не перестает любить человека, даже и тогда, когда человек Его забывает, или, хуже того, когда он глумится над Ним или Его отвергает. Бог любит Свой образ во всяком человеке и всякого человека, как Свое творение. Бог, по Своему всеведению, пользуется всеми возможностями любви, чтобы спасти человека. Тайна Промысла Божия состоит в том, что сердцеведение Божие с абсолютной безошибочностью избирает образ и срок Божественного воздействия (48, 263) на человека заблуждающегося.

Любовь – это и действенная сила Божия, что излучается в мироздании; и это – само присутствие Бога. Бог присутствует в Имени, в Слове Писания, в священных местах, в священных предметах, в славословии, в таинствах, а также в душах людей смиренных, благочестивых, праведных, любящих, святых. Мы не видим силовых излучений любви Божественной, но несомненно одно – действие их благотворно, живительно, спасительно.

Внимать слову Господню и исполнять его, ощущать близость к себе Бога и молиться Ему, – практически и будет означать для христианина хождение в присутствии Бога, хождение по стопам Христовым. А такой христианин уже не будет поступать беззаконно (и, конечно, не будет ни обжираться, ни опиваться), но препровождать свою христоподражательную жизнь в благочестии и чистоте.

«Се, стою у двери и стучу» (Отк.3:20)... В сердце каждого человека, приходящего в мир, Спаситель стучится вечным Евангелием Своим: «покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк.1:15). «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин.14:6). Только чрез Христа Спасителя мы обретаем радость спасения и жизнь вечную. Христос призывает нас внимать спасительному благовестию и устроять личную жизнь по совершенейшему образцу, Им данному. «Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем... Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам... как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Мф.11:29; Ин.13:15, 34).¹²⁶

Святость Спасителя излучает, источает, изливает любовь. Святостью нельзя только любоваться. Святость надо любить. Надо любить Спасителя – это дает радость сердцу и наполняет блаженством душу. Надо вживаться в жизнь Спасителя; надо с любовью учиться у Него – Его кротости, Его смирению, Его любви, – чтобы и самим поступать в жизни «так, как Он поступал» (1Ин.2:6). Надо любить Спасителя, ибо в Нем – Сама Воплощенная Любовь. В такой любви встречаются Творец и творение Его: Любовь изливающая и дающая всякое благо – Творца, и любовь смиренно приемлющая всяческие блага и благодарящая – человека (ср. 46, 168). В опыте любви человек приобщается к познанию жизни вечной, и ему приоткрывается Царство Божие. Это Царство – не новый общественный строй, а в первую очередь – новая жизнь человеческой души в атмосфере непреходящей любви Божественной, новая жизнь, которая хотя и в этом мире, но «не от мира сего» (Ин.18:36), ибо в ней нераздельно царствует Бог.

«Се, стою у двери и стучу»(Отк.3:20)... В лице каждого больного, страждущего, нищего, скорбящего стучится Господь в наше сердце, ожидая участия, милостыни, сострадания, – может быть только чаши холодной воды ради любви к Богу. Подать ближнему чашу холодной воды во славу Божию – значит проявить деятельную любовь по отношению к ближнему, жаждущему какого-то нашего участия или сострадания, – словом любви.

Человеку присуща такая жажда любви, которая не утоляется никакой мирской привязанностью. И чем больше человек домогается от людей любви к себе, тем меньше ее получает и тем яснее начинает сознавать, что люди (в большинстве своем) исполнены самолюбия; а потому они, желая от других любви к себе, сами – никого другого, по-настоящему, не любят. И потому-то в людях есть эта всегдашняя неутолимость жажды любви.

Дух человеческий тоскует по любви; он – жаждет любви. И эту жажду любви может утолить только (и утоляет!) неизмеримая громада Божественной Любви. «Кто жаждет, иди ко Мне и пей», – говорит Спаситель (Ин.7:37).¹²⁷

Наше приближение к Богу начинается с молитвы, – именно, с покаянной молитвы. Молясь, мы поставляем себя в присутствие Божие. Так как всякое произнесение слова сопровождается выдохом, то вместе с произносимым словом из уст говорящего исходит не только воздух, но и его дух, – то есть, то, чем дышит его «я», чем исполнено его сердце. «Ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф.12:34). Так что произносящий словесную молитву, вместе с дыханием износит из себя в пространство самую суть своего «я», и, таким образом, – как бы обособленно от личности, заключенной в теле, – поставляет эту суть самого себя в высочайшее Божье присутствие.

Когда мои уста произносят слова молитвы, а мое «я» исполнено, скажем, славолюбивой мечтой, тогда мой дух просто не участвует в молитве, а потому и сама произносимая молитва будет недуховной.

Духовная молитва – всегда извнутрь моего «я» исходящая молитва. Так, когда биения моего сердца молитвенно устремляются к Богу, тогда моя мысль и мое сознание начинает формировать молитву (или вникать в содержание уже имеющейся молитвы), которую затем язык станет произносить в виде словесной молитвы; мой дух, ее сопровождающий, – исходящий из моей молящейся сути, – сделает эту молитву духовной.

И вот для такой-то молитвы – молитвы духовной, сердечной (то есть целостной, когда в человеке молится и тело, и душа, и дух) – требуется, чтобы у человека духовная составляющая была свободна от порабощенности плоти и господствовала над телесной составляющей; а это и достигается обузданием тела посредством воздержания и поста. Ибо без воздержания и поста у большинства людей не бывает, как правило, молитвы духовной.¹²⁸

Таким образом, само отношение христианина к посту может быть принято за критерий силы и действенности его молитвы. И потому по самой жизни христианина – воздержной или невоздержной, – то есть соблюдает ли он посты или их нарушает, – можно иметь довольно верное представление о том, как он молится: языком только, механически произнося слова, или же у него идет духовно-сердечная молитва. Иначе говоря, имеется ли у христианина действенная молитва, проникающая до престола Господня, или же он звуками произносимых молитвенных слов только бьет воздух¹²⁹ (ср. 1Кор.9:26). Отсюда вывод, дабы молитвенный подвиг христианина не был ослабленным, ему надлежит воздержанием и постом усмирять свое тело, порабощая тем самым его своему духу (ср. 1Кор.9:27).

Одни приходские священники сетуют на то, что большинство теперешних христиан вообще пренебрегают постами; тогда как другие говорят, что основная масса верующих все же соблюдает посты. Прихожане обычно охотно внимают словам пастыря, разъясняющим необходимость поста и сообщающим правила его соблюдения. Опыт приходского служения подсказывает, что в тех приходах, где сами священнослужители надлежащим образом соблюдают пост, где разъясняется необходимость поста в жизни христианина и практика его препровождения, – там основная масса прихожан всегда соблюдает посты. В тех же приходах, где священнослужители сами пренебрегают постами, там, как правило, и среди прихожан бывает много нарушающих посты.

Ныне в души людей, предающихся страстям и похотям, вторгаются легионы бесов; в корчах и судорогах сотрясаются и бьются гордые и жестокие, злобные и лживые, развратные и нечистые, пресыщенные и опившиеся...

И потому в наше время надлежит не разглагольствовать (на любых уровнях!) об отмене или о послаблении постов, учрежденных в Православной Церкви, а, наоборот, настойчиво призывать христиан к усилению подвига поста и воздержания, по преданию церковному. Ведь без воздержания и поста христиане вообще не могут препровождать свою жизнь в благочестии и чистоте, не могут иметь действенной духовно-сердечной молитвы, не могут победно сражаться с бесовщиной. Ибо от невоздержания происходит всякий грех в людях; кто отвергает посты, тот отнимает у себя и у других оружие против многострастной плоти своей и против дьявола, сильных против нас особенно чрез наше невоздержание; тот и не воин Христов, ибо бросает оружие и отдается добровольно в плен своей сластолюбивой и грехолюбивой плоти; тот, наконец, слеп и не видит отношения между причинами и последствиями дел (20, 87–88).

Призванные быть солью земли (ср. Мф.5:13), христиане не могут – и не должны! – утрачивать силу своей солености, из-за оставления или пренебрежения тем, что было присуще всем, прежде нас жившим в Церкви и шествовавшим узким путем по стопам Христовым. Надо и нам жить в Церкви, исполняя действующие в ней изначала правила христианской жизни. Жить в Церкви, чтобы в ней спасаться и «святу быть» (по выражению прп. Нестора Летописца).

В смиренном послушании воле Отчей, Сам Владыка наш и Господь Иисус Христос постился и как никто другой смирялся – даже до страданий и смерти крестной, – оставив тем самым и нам высочайший пример для подражания (ср. Мф.4:2–11, 26:39, 42; Мк.14:36; Лк.22:42; Ин.13:15).

Некогда Спаситель говорил о Своих учениках: «придут дни, когда отнимется у них жених, и тогда будут поститься» (Мф.9:15)¹³⁰ – что они впоследствии и сами исполняли (см. Деян.13:2–3; 14:23; 2Кор.6:5, 11:27) и другим рекомендовали подражать им во всем, как они Христу Богу (ср. 1Кор.4:16, 11:1; Фил.3:17; 1Фес.1:6; 2Фес.3:7, 9).

Если Сам Спаситель указал на изгнание демонов совокупностью молитвы и поста (ср. Мф.17:21; Мк.9:29);

Если в продолжении многих столетий члены Православной Церкви Христовой постились, исполняя каноны Апостолов, святых Отцов и Соборов церковных;

Если спасительные истины Христова учения (сохраняемые Священным Писанием и Священным Преданием в жизни Церкви, и передаваемые от поколения к поколению живущим в ней) мы признаем неизменными;

Если мы, наконец, веруем, что «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр.13:8);

то как же нам не поститься!!!

Типикон, разрешая христианину в праздники испивать вино, подразумевает следующее:

– во-первых, вино натуральное, виноградное; то есть натуральный виноградный сок, получаемый при давлении виноградных ягод и приобретающий (после того, как перебродит) качество вина с крепостью от 3 до 7 градусов алкоголя;

– во-вторых, употребление такого вина «труда ради бденного» – в объеме старославянской меры «красовули» (первоначально соответствующей греческой онгии равной 34,2 грамма)¹³¹ – благословляется христианину, бодрствующему всю ночь на молитве в подкрепление его физических сил.

Во всех попразднствах: Рождества Богородицы, Воздвижения Креста, Богоявления, Сретения Господня и Успения Богородицы, – аще в среду и пяток, ямы сущи (то есть сушеную рыбу) единожды днем.¹³²

Рождшая в великую седмицу яст масло, и вино пиет, по 8 правилу свт. Тимофея (Номоканон, 65).

Должно разрешати больному принимати пищу и питие, смотря потому, что может он понести. Ибо совсем истощенному употребляти елей, есть дело правое (Канонические ответы свт. Тимофея, еп. Александрийского, 10) и в Великий пост.

Ядый мясо или сыр в Великую Четыредесятницу в среду и пяток, лета два да не причастится (Номоканон, 132).

Подобает ведати, аки аще случится Христова Рождества праздник, и святых Богоявлений, в среду или пяток, разрешаем на сыр и яйца: миряне же на мясо.¹³³

Аще ли случится Рождество Богородицы, или Сретение, или Успение, в среду, и пяток, разрешаем на рыбу и вино.

Праздник же Преображения и Введения, в кой день ни случится, разрешаем на рыбу и вино, и ядим дважды днем.

Благовещение же, в кой убо день будет святого поста до недели Цветоносный, разрешаем на рыбу и вино, ядим же единою днем, кроме субботы, и недели.

В великую же неделю, аще случится до великого четвертка, разрешаем на елей и вино.

В великий же пяток, на вино точию.

Праздник же Предтечев, Рождество и святых апостол Петра и Павла, и возлюбленного Иоанна Богослова, аще случится в среду и пяток, ядим рыбу, и пием вино, дважды днем.

На воздвижение Честного Креста, и на усекновение Предтечи не ядим рыбы, но елей, и вино пием, и в вечер ядим без рыбы же, овощие от гроздия, или что Бог дарует от таковых.

В дванадесятих же днех по Рождестве Христове, и в седмице пред мясопустом, и седмицу светлую и седмицу 50-ю, разрешают монаси на сыр и яйца, мирстии же на мясо.

В седмицу же сырную, разрешают монаси и мирстии на сыр и яйца. В среду же и пяток, в девятый час, единою днем.

В средах же и пятцех, всея пятьдесятницы, елей и вино, кроме среды преполовения, и среды отдания Пасхи: в та бо два дни разрешаем на рыбу и вино.¹³⁴

Неции же разрешают и в прочие.

Подобает ведати, яко в пост святых апостол, и Рождества Христова во вторник, и четверток, рыбы не ядим, но елей и вино точию. В понедельник, в среду и пяток ни елеа вкушаем, ни вина, но постимся до 9-го часа, и ядим в тыя дни сухоядение. В субботы же и недели, ядим рыбы (л. 37 и об.).

Подобает ведати, пост к Рождеству Христову, святую Четыредесятницу. Должны есмы в сей 40-це сохраняти в коейждо седмице три дни, постящеся от елеа и вина, понедельник, среду и пяток. Точию аще случится великий святый, в того бо память разрешаем, и творим за любовь святого праздника Его ради, еже есть сего месяца 16-го (ап. и ев. Матфея), 25-го (свщмч. Климента), 30-го (ап. Андрея Первозванного). Декемвриа 4-го (вмц. Варвары), 5-го (прп. Саввы освящ.), 6-го (свт. Николая), 9-го (Зачатие прав. Анны), 17-го (прор. Даниила и трех отроков), (вщмч. Игнатия Богоносца). В те бо дни, аще во вторник и в четверток, ядим рыбу. В понедельник же, в среду и в пяток, разрешаем точию на елей и вино, рыбы же не ядим, кроме храма. Аще ли единому от сих во обители храм, разрешаем на рыбу и вино. Введение же Богородицы в кий либо день случится аще в среду или пяток, разрешаем и на рыбы. Неции же уставы от 9-го числа декемврия повелевают поститися, и на рыбы не разрешати, кроме суббот и недель, и храма святого. От 20-го же числа, даже до 25-го, аще и суббота и неделя случится, не разрешаем на рыбы (л. 109).

Аще случится святый во вторник, или в четверток имеяй славословие, ядим рыбу.

Аще в понедельник, подобие.

Аще среда и пяток, разрешаем на елей и вино точию: ядим же единою днем.

Аще ли святый имеяй бдение, в среду, или пяток, разрешаем на елей и вино и рыбу.

Аще ли случится память святого, его же есть храм, в среду, или пяток, творим подобие (л. 37 и об.).

О посте Пресвятыя Богородицы подобает ведати: в пост святой Владычицы нашей Богородицы Успения, 15 дней, кроме Преображения Христова, постимся до 9-го часа дне: понедельник, среду и пяток, сухоясти: и творим коленопреклонение, даже до причащения. Во вторник и четверток, варение без елеа. В субботу же и неделю, варение со елеем, и вино пием: рыбы же не ядим, до Успения Пресвятой Богородицы, но токмо на Преображение Христово, ядим рыбу, дважды днем (л. 37 об., 38).

Во святую и великую Четыредесятницу, первые недели первый день, сиесть в понедельник, отнюдь ясти не подобает такожде и во вторый. В среду же по совершении преждесвященных, трапеза поставляется, и ядим хлеб тепл, и от снедей овощных теплых, дается же и укроп с медом. Не могущий же сохранити дву дней первых, ядят хлеб и квас по вечерни, во вторник: подобие же и старин творят. В субботы же и недели разрешаем на елей точию, и вино. В прочих же седмицах постимся до вечера 5-ти дней, и ядим сухоядение, кроме суббот и недель: рыбы же во всю святую Четыредесятницу никакоже дерзнем ясти, кроме праздника Благовещения Пресвятой Богородицы, и недели Цветоносные. В пяток первой недели, и в среду великого канона, и в великий четверток, аще неции уставы и повелевают на елей разрешати, но не творится за честность дней. В навечерие же праздника Благовещения, прежде субботы святого праведного Лазаря, разрешаем на елей и вино. И аще монах святую Четыредесятницу своим лакомством разорит, еже ясти рыбу, кроме праздника Благовещения, и недели Цветоносные, то не причастится Святых Тайн и на святую Пасху: но друзии две недели покается, а поклонов на день, и на нощь 300 (л. 36).

Не прияхом бо творити преждеосвященные, даже до среды, за еже поститися по преданию всему братству: могущий же да пребудут постяшеся до пятка. Святые же горы типик в первый убо день отнюд не повелевает ясти. Во вторник же, в среду и в четверток, ясти подобает по единой литре хлеба, и воду, и ино ничтоже, разве соли требуя с хлебом (л. 349 об.).

В среду 1-я седмицы вечера:

– Входяще в трапезу, ядим сухоядение: пием и сок с медом;

– В четверток же тоя седмицы трапезы не поставляем, но пребываем постящеся даже до пятка: тогда бо ядим входяще в трапезу (л. 355).

В пяток 1-я седмицы вечера:

– Обаче ядим варение с сливами без елеа, и армеа: произволяющии же ядят сухоядение, якоже и в среду (л. 356).

В субботу 1-ю святых постов:

– И ядим боб обваренный, с маслинами белыми и черными, и варение с елеем. Вина же испиваем по красоволю, ради святого (л. 356 об.).¹³⁵

В неделях великие 40-цы, кроме недели Ваий:

– На трапезе же ядим варение с елеем, а не рыбы (л. 358).

Среда 4-я седмицы на утрени (Крестопоклонная):

– Ведомо же да будет и сие, яко в сию средопостную среду, на трапезе не достоит разрешати на елей и вино, яко паче день плача, а не радости (л. 364).

В среду 5-я седмицы вечера:

– На трапезе разрешаем на елей, и вина причащаемся труда ради бденного, хотящего быти: внимающий же спастися, воздержанию прилежат (л. 366).

В четверток 5-я седмицы:

– На трапезе же ядим елей, и вино пием, труда ради бывшего. Нецыи же уставы разрешати точию на вино попущают, на елей же не оставляют. Во святые же горы типице рассуждает:

– на святых мученик 40;

– на Предтечевы главы обретение;

– в среду крестопоклонную;

– на великий канон, и

– на неседальное (Акафист) ясти два варения со елеем, и испивати по две чаши вина (л. 366 об., 367).

В субботу 5-я седмицы постов (Акафистная):

– На трапезе ядим два варения с елеем, и пием вино, благодаряще всесвятую Владычицу нашу Богородицу, о бывшем от Нее чудеси (л. 368).

Суббота святого и праведного Лазаря:

– На трапезе учреждаемся варением со елеем. Аще же и икру имамы, да дастся коемуждо брату по три онгии (102, 6 гр.): и вино пием (л. 370 об.).

Великая седмица (или страстная)¹³⁶:

– На трапезе же ядим сухоядение, и сим удовляемся: и якоже в 1-ю седмицу святого сего поста, сице и в сия дни: в великий понедельник, во вторник и в среду, поститися подобает (л. 375).

Во святый и великий четверток вечера:

– Та же входим в трапезу, и ядим варение с елеем. Пием же и вино, и ино сухоядение, занеже поется Аллилуиа.

Студийския же обители Типик повелевает в великий святый четверток ясти едино варение, и сочиво, и обварен боб: пием же и вино. Святые же горы Типик повелевает во святый великий четверток, ясти варения два с елеем, вина по 3 чаши. И сия вся како, рассудит настоятель, зря свою о Христе братию произволяющу к душеспасительной пользе (л. 378 об.).

Святый великий пяток:

– Подобает же и сие ведати, яко прияхом в Палестине, сей святый день великого пятка, не творити преждеосвященную, ниже паки совершенную литургию, но ниже трапезу поставляем, ниже – ядим в сей день распятия: аще же кто будет многонемощен или престарелся, и не могий пребыти постен, дается ему хлеб и вода, по захождении солнца. Сице бо прияхом от святых заповедей святых Апостол, не ясти в великий пяток. Господне бо слово, еже рече к фарисеом: «Яко егда отимется от них жених, тогда постятся в тыя дни» (Мф.9:15): зде блаженнейший Апостоли восприяша. И сие обрящеши во апостольских преданиях, внимательно сия проходя. Но и правильное послание святейшего архиепископа Александрийского Дионисия яве сие предпоставляет (л. 382).

Во святую и великую субботу вечера:

– По отпусте же исходим из церкви в трапезу, и сядем кийждо на месте своем, с безмолвием и со благоговеинством. И абие входит келарь, и дает братии по единому укруху (ломтю) хлеба: якоже бы просфоры на то уготовлены, в пол литры хлебы, умерены равны, и по 6 смоквей, или фиников, и по единой мерней чаши вина. А идеже вина несть, испивают братия квас от меда, или от жита.¹³⁷

О Сочиве¹³⁸ же и овощи:

– На сухоядении же стафиды (виноград сухий), и маслицы, и ягоды винные сухи, рекше едино коеждо на кийждо день: маслиц убо чащицу полну питию; стафид же равну: орехов 6, смоквей 8 средних, малые убо и великий разнствуют. Тако убо достоит и о прочих овощей подобных сим: яко же выше рекох, о пряженых сочивех. Сия же вся, и варена же и сурова, егда же суть суха, такожде подобно есть. Егда же время имать зелена, и пища и мера разнствует. От зелей же яко же есть, подобна и варена и сурова (сырые), и еще же и квашена, рекомая армеа¹³⁹ и комбоста: фаво¹⁴⁰, слано, и репа со уксусом, и прочая подобная сим уготовлена, и подобающая в постные дни и нужную потребу исполняющая (л. 44).

Лично мне известно и такое вразумление о необходимости поста. 1958 год. Василию – 41 год, у него обнаружен (и зафиксирован рентгеноснимком) размером в куриное яйцо левосторонний инфильтративный туберкулез в фазе распада. У больного высокая температура; РОЭ – 49 мм, ВК+. Врачи рекомендуют усиленное питание (мясо, масло сливочное и др. в обильном количестве), а тут – остается несколько дней до поста. Родные слезно просят больного есть все, рекомендуемое врачами.

Больной думает: может быть, этот пост последний в моей жизни... и, ложась спать, просит у Бога в молитве вразумления: как быть – соблюдать пост или нет?

В ту же ночь больному снится, что он сидит за столом, а на столе лежит раскрытое Евангелие. Чья-то рука из-за спины показывает ему место из Евангелия от Матфея, которое он прочитывает: «Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему» (Мф.4:11). Прочитав этот стих, больной ясно слышит из-за спины голос, говорящий: «так бывает и с каждым, соблюдающим пост: его оставляет диавол, ему служат Ангелы».

По пробуждении, несмотря на слезы и уговоры окружающих, больной принимает решение: строго соблюдать пост. Ежедневно ходит в церковь и ежевоскресно причащается. По окончании поста, при повторном врачебном обследовании у больного не обнаруживается в легких никакой патологии (даже петрификата на месте инфильтрата не оказалось!). Неверие врачей дошло до того, что больного помимо тщательного обследования, подвергли многократным послойным рентгенограммам и провели исследование промывных вод бронхов. Ничего! Чистое легкое!.. И до сих пор (прошло 35 лет) никаких следов туберкулеза в легких: чистое легкое!

Евдокию доставили из больницы домой – умирать среди родных. Лежит в кровати словно живой труп: бледно-прозрачная, кожа да кости. Запущенный, уже не подлежавший операции рак печени с метастазами. Она еле-еле говорит с родными... Это было на маслянице.

Утром прибыл священник, чтобы пособоровать и причастить.

После окончания чинопоследований, больная обращается к священнику с вопросом: «Начинается Великий пост. Как мне быть: я ведь ничего, кроме простокваши не ем?»

Священник отвечает: «Творите постоянно молитву Иисусову – «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную» – и строго соблюдайте пост. А я на первой неделе поста приду к вам и еще раз причащу вас».

Родные говорят: «Ничего ведь не ест, – одну простоквашу. Какой уж для нее нужен пост?! Вы уж, батюшка, освободите ее от поста. Видите: живые мощи...»

Прощаясь, священник сказал: «Молитва Иисусова и строгий-строгий пост. На первой неделе поста я приду, тогда посмотрим».

В четверг на первой неделе поста, тот же священник приходит вновь к Евдокии. Она – по-прежнему, в постели: худущая и бледно-пергаментная.

Причастилась. Затем говорит: «Ну, слава Богу, дождалась. Теперь можно и простокваши поесть...»

«Какую еще вам простоквашу?!» – с возмущением говорит ей священник. «Никаких простокваш. Сейчас христиане вареного ничего не едят: хлеб, овощи, фрукты только, а вы – простоквашу! Состояние у вас тяжелое: творите молитву Иисусову и строго-строго соблюдайте пост. Ешьте простой хлеб, яблоки, лимоны, мед. Можно каши: овсяную, манную, рисовую. И тогда я за вас буду молиться, чтобы вы выздоровели...»

«Где уж мне выздороветь-то! Полегче б только стало...»

Уходя, священник повторяет Евдокии: «Итак, молитва Иисусова и строгий пост. По субботам и воскресеньям можно есть растительное масло. А в остальные дни – ни, ни! И, разумеется, никакой рыбы, никаких простокваш, и вообще ничего скоромного... Договорились?»

Иван (муж больной Евдокии) разворчался вслед уходившему священнику: «Вот, нашли-то попа бессердечного! Такую больную и ту заставляет строго поститься... Дикость какая-то: тяжело больной не разрешать даже простокваши... Ты, Дуся, не слушай запреты попа-самодура, и ешь на здоровье, все, что хочешь. Вот тебе простокваша, сыр, сосиски... Небось, сам-то поп нажрется сейчас свининки, а тебе: «строгий-строгий пост»...»

Однако Евдокия не стала есть запретное. Ей нарезали кусочками яблоко, она медленно поела, и, всхлипывая, молилась: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную!»

В душе священника, покинувшего квартиру Евдокии, происходила борьба. Он знал, что 69-е Апостольское Правило повелевает строго соблюдать всем пост во святую Четыредесятницу пред Пасхою, «кроме препятствия от немощи телесные». У рабы Божией Евдокии явно есть «немощь телесная» – немощь предсмертная; а значит, ей можно, казалось бы, со спокойной совестью разрешить вкушать все, – то есть освободить ее от соблюдения поста. А, с другой стороны, от самых тягчайших недугов человек может освободиться только посредством молитвы и поста (ср. Мф.17:21).

«Господи, – взмолился тут священник, – вразуми меня, как мне быть с Евдокией. Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного, и рабу Твою Евдокию, и вразуми нас, как далее нам поступать...»

«Молитва и строгий пост!»

Утром по телефону по поручению священника было сообщено болящей Евдокии: «Прилежно молитесь Богу и как можно строже соблюдайте пост. Господь милостив! «Близок Господь ко всем призывающим Его» (Пс.144:18).

Тем же постом, в Великий Четверток, Евдокия самостоятельно пришла в храм, чтобы причаститься святых Христовых Тайн. И причастилась. Девять лет прошло с тех пор. Евдокия ныне самостоятельно ходит молиться и причащаться в московские храмы. И доныне Евдокия исполняет сама всю хозяйственную и домашнюю работу: ходит за покупками в магазин, стирает белье, кулинарит на кухне, сидит с внуками.

Опытно познав силу и действенность поста, сочетаемого с покаянною молитвою, – «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную!» – она теперь уже не упрашивает священников о послаблении поста. Да и муж ее – Иоанн (выпивоха, к сожалению!) – не ворчит уже с тех пор на Евдокию за то, что она всегда строго соблюдает посты Православной Церкви. Когда же случается ему встретиться с тем, кого он величал в прошлом «бессердечным попом-самодуром», – он уважительно приветствует его и охотно прислушивается к его словам. И, конечно, теперь уже и сам приступает к таинству елеосвящения и причащения.

5.III.1982 г.

Село Абан. Красноярский край. 1951 год.

Летним июньским днем к Акилине (у которой на квартире стоял ссыльный белорусский писатель и педагог Александр Осипович) привезли из краевой онкологической больницы г. Красноярска умирающую от рака брюшины дочь – Анну.

Утром следующего дня Александр Осипович встречает на улице своего старого товарища по педагогической работе – Василия Трифоновича Т. и жалуется ему, что почти всю минувшую ночь не спал из-за причитаний хозяйки, оплакивавшей свою больную, еле живую дочь, которую вчера привезли из города «умирать в семье» – так хозяйке будто бы сказал сопровождавший больную фельдшер. В заключение он сказал своему товарищу: «Ты бы зашел, надо помочь. Четверо детишек: старшей лет девять, а малышу еще и трех нет. Жалко».

Василий обещал зайти «вечерком», – после того, как просмотрит поступившие с больной документы.

Прочел обстоятельно выписку из истории болезни Анны. В ней приведены данные проведенных обследований и лечения; данные двукратной биопсии, нескольких рентгеноскопии и рентгенограмм, и данные различных лабораторных исследований. Диагноз при выписке: рак брюшины с выраженными метастазами в желудке и правом легком. Выписывается для пребывания в семье. Лечение рекомендуется симптоматическое (при болях – наркотики).

На закате солнца Василий уже расспрашивал больную 32-х лет Анну. Анна – бледная и худая, словно живая мумия, прикрытая байковым одеялом, – лежит на топчане в прихожке у окна. В области живота видится величиною с детскую головку бугор – будто арбуз положен под одеяло. Анна молча поглаживает головку младшего сыночка, стоящего около нее... Время от времени вздыхает и всхлипывает... и смахивает ладонью очередную слезинку, а слезы так и текут у нее по пергаментному с кулачок личику.

После смерти мужа, почти три года назад, Анна продолжала еще около двух лет работать в колхозе. Потом стало «ныть в нутре». Поначалу, думала, что надорвалась на тяжелой работе: ходила в амбулаторию, даже лежала здесь, в районной больнице. Легче не стало. Прямо из больницы была направлена в краевую онкологическую больницу г. Красноярска. Там находилась около четырех месяцев. «Чем только не лечили! А мне все становилось хуже и хуже...» И вот теперь возвращена домой.

Мать Анны пришла со двора, когда с расспросом больной уже было покончено. Вошла в прихожку Акилина и сразу запричитала: «Вот она, недужная моя доченька! Смотри на деток-то, пожалей...» и с громким плачем бух в ноги Василию: «Помоги, ради Христа!... помоги, ради Христа!...» На плач вышли из внутренней комнаты дети (удаленные туда на время проводимого Василием расспроса их больной мамы), и, еще не понимая, в чем дело, все вдруг заплакали, заорали... Только сама больная, по-прежнему, плакала беззвучно...

В этой атмосфере разноголосного плача прослезился и Василий. Он склонился к Акилине, чтобы поднять ее с колен, и сказал: «Встань! Что я могу?! Тут может помочь только Господь! Один Бог!»

«Вот ты и проси Бога-то... Помоги, ради Христа... (она опять заголосила). Мне сказали: «ты можешь...» Попроси Бога за нас грешных-то».

В последующие три недели Василий по утрам приходил навещать больную Анну. Из маленького флакона (из-под пенициллина) он накапывал в рюмочку всего несколько капель какой-то бесцветной жидкости; затем доливал в рюмку простой колодезной воды и сам давал больной выпить. Это он проделал 7 или 10 раз. Первые три дня – ежедневно, а затем через несколько дней.

Уже через неделю Анна стала вставать с постели. А к концу третьей недели, она самостоятельно при общей радости в семье, приготовила жареную картошку и угощала ею квартиранта Александра Осиповича и Василия Трифоновича.

Февраль 1952 года. Зима тогда стояла снежная (до окон) и холодная (до –56°). Сугробы от домов местами начинались на уровне крыш и сглаживались только к самой середине сельских улиц – на их проезжей части.

Идет как-то Василий, закутавши голову во все то теплое, что только было у него тогда в обладании (шапка-ушанка, кашне, полотенце), и видит сквозь замерзшие очки, как навстречу ему крупной рысью приближается черная лошадь, запряженная в сани, а на санях стоит во весь рост какая-то в овчинном полушубке женщина и понукает, с гиканьем, лошадь. Василий отошел в сторону от проезжей части и остановился, ожидая когда проедет санный поезд.

«Трр-р-р...» раздалось, и санки остановились неподалеку от него. Краснощекая женщина в валенках, в желтом полушубке и теплых шароварах легко спрыгнула с саней и, подбежав к Василию, уткнулась пред ним головою прямо в сугроб: «Узнаете? Я – Анна, которую вы вылечили когда-то. По вашему совету, я теперь всегда стараюсь молиться: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную!» Спасибо вам, – и до свиданья!»

В ответ Анне, Василий молча кивнул головой.

Анна поднялась, быстро вскочила в сани и, стоя в них, вновь рысью пустила лошадь.

Василий с минуту смотрел вслед мчавшихся от него санок, а потом повернулся и иззябший побрел дальше, стараясь поскорее добраться до тепла под крышей.

Услышав о выздоровлении тяжело больной Анны, вследствие проведенного Василием Трифоновичем курса лечения, я, естественно, сам захотел поточнее узнать об этом лечении: в чем оно состояло и какие лечебные препараты при этом применялись.

Встречался я с выздоровевшей Анной и ее матерью Акилиной; расспрашивал их о том, какое лекарство, в каких дозах, когда и сколь долго больной давал Василий Трифонович. Интересовался тем, что он говорил им и какие указания делал в течение проводимого курса лечения. В ответ мне пришлось выслушать от них только восторженные отзывы о докторе, который, оказывается, даже не осматривал больную в обнаженном виде, ничего у ней не прощупывал и только давал выпивать приносимое им самим лекарство (безвкусное «как вода», иногда казавшееся немного солоноватым), слегка пошлепывая больную по ее левой щеке своею правой ладонью.

«Бывало даст лекарство и сядет на табурет около Нюры, – рассказывала мать, – начнет говорить нам – и все про Божественное... Кто такой Иисус Христос и что Он – Спаситель наш. Как Господь любит всякую тварь. Как надо жить человеку на свете, как молиться... И еще много говорил нам, про короткую молитву: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешную». Все нам советовал говорить ее. Скажет, бывало: «молитесь Богу, Бог все может», – и уходит. И так всякий раз...»

Там же и в это же время довелось и мне знать Василия Трифоновича. Ему было около 35 лет; среднего роста, сутулый, худой, в очках. Любил одиночество, и обычно говорил о себе: «занимался» или «был занят», – никогда при этом не уточняя, чем именно «занимался»...

Среди живущих в Абане о Василии Трифоновиче прошел слух, что он «что-то знает», и потому: одни его побаивались, другие – ему дивились и все, пожалуй, в его присутствии или смолкали, или перешептывались.

Поводом к таким слухам о нем послужил случай вымерзания 3-го июля, по слову Василия Трифоновича, картофеля на поле, принадлежащем хозяину дома (№ 64 по улице X.), у которого он стоял на квартире.

Сразу же заметим, здесь же, что в это время Василий Трифонович находился в бедственном положении: не работал и не располагал никакими средствами к существованию. Экономя деньги, он уже не позволял себе покупать хлеба вдоволь, и решил на остающиеся деньги купить картошки, благо она у соседей была хорошей. Через свою хозяйку он приобрел у них целый мешок картошки. Хозяйка сварила вечером ему в мундирах, – «ах, картошка объеденье!» А сваренная на другой день – оказалась мыльная и противная на вкус... Отведав картошки, Василий Трифонович говорит хозяйке: «Как это могло быть: вчера варили картошку хорошую, а сваренная сегодня – мыльная, как ваша?» (Раньше он покупал у хозяйки, а затем отказался из-за мыльности, присущей имеющейся у нее картошке).

Хозяйка смущенно отвечает: «Не знаю; варила из того же мешка, что и вчера».

Тогда он: «Ну, так и быть...» Сам перекрестился, да и говорит: «Господи! Прости и вразуми лукавых. А для вразумления – пусть вымерзнет картофельное поле у лукавых»...

И ушел в свой угол за занавеску. Весь день просидел за столом, даже во двор не выходил.

Рано утром следующего дня, его разбудил голос хозяина: «Квартирант! Уходи от нас сегодня же».

Василий Трифонович ответил: «Хорошо», – и стал вставать с постели. Вышел во двор умываться. В лучах июльского солнца, на всем поле вдали – за плетнем приусадебного участка – чернела, точно обгоревшая за ночь, картофельная ботва. Полоса черноты среди зелени: ни у соседей справа, ни у соседей слева картофельные поля не были черными.

Выше уже говорилось, что Александр Осипович состоял в приятельских отношениях с Василием Трифоновичем. Думается, что Александр Осипович больше других догадывался (а, возможно, и знал) о той богатой внутренней жизни Василия, что протекала в условиях острой нужды и неустроенности почти всех бессрочно ссыльных. И потому он, несмотря на практическую бестолковость и беспомощность Василия, глубоко уважал его, чувствуя в нем силу духовного порядка; да иначе просто и невозможно было бы объяснить всегдашнюю жизнерадостность и веселость Василия, которые распространялись от него на других. По своему состраданию к жалкому (в бытовом отношении) положению Василия, Александр Осипович великодушно старался помогать ему материально (и практическими советами), а по воскресеньям – приглашал его к себе на обед, сопровождавшийся обыкновенно чтением стихотворений и повестей (или отдельных глав из них), написанных им за прошедшую неделю.¹⁴¹ Шутки, остроты пересыпали серьезные критические обсуждения на этих воскресных обеденных торжествах.

Александр Осипович всегда почтительно отзывался о Василии, отмечая при этом его неразгаданность: «Давненько я знаю его, а как он заговорит – будто и не узнаю его; всякий раз что-то необычное услышишь от него, и потому, наверное, нам всегда так хочется его слушать. В его присутствии бывает всегда как-то интереснее и веселее всем».

Однажды Александр Осипович рассказал мне следующее.

Летом 18-го июня (в том же 1951 году), я пришел домой после тяжелого рабочего дня особенно уставшим, и наскоро поужинав, около девяти часов вечера завалился спать.

Спал, не спал, не помню уже, – слышу ясный мужской голос: «Отнеси 25 рублей Василию!» Подумал я: «Что бы это значило?!» И тотчас же снова уснул... Но мне опять во сне повелительно говорят: «Отнеси 25 рублей Василию!» На это я (во сне же!) возражаю: «Завтра отнесу; сейчас ведь ночь, а к Василию надо через все село идти» – «Нет, ты сейчас же ему отнеси 25 рублей». На этом проснулся. Надо идти; встал, собрался и пошел, сопровождаемый лаем всех собак, на другой конец села.

Стучу в двери дома № 64. Оттуда спрашивают:

– Кто там?

– Скажите, – говорю, – дома Василий Трифонович?

– Дома; небось спит давно. А вам-то что нужно в столь поздний час?

– Извините меня, пожалуйста. Мне непременно нужно к нему по срочному делу. Я – его приятель.

Дверь открывают с ворчаньем:

– Ну, проходите. Скоро полночь, а у вас все срочные дела.

– Да, так вот уж, приспичило. Надо, говорю, что поделаешь...

Прохожу в комнату Василия Трифоновича. В свете от окна видно – он лежит на кровати. При моем приближении, приподымается на ней и – ко мне: «Только начал я сейчас засыпать, слышу, хозяйка с кем-то разговаривает. Прислушался, – будто знакомый голос. Что случилось, Александр Осипович?»

Я подсаживаюсь к нему на кровать и перехожу на шепот: «Что у тебя-то случилось, что ты мне не даешь спать спокойно?»– и пересказываю ему все...

Вынул из кармана двадцатипятирублевку и положил на табуретку, что стояла возле кровати. Василий от радости даже заплакал. Оказывается, ему крайне нужны были тогда деньги. На следующий день рано утром перед отъездом хозяйки в город, он должен был, по договоренности, уплатить ей за квартиру двадцать рублей. Да и хлеба-то у него уже и накануне не было (купить не за что было!).

Он предлагал переночевать у него, но я пошел к себе домой и спал уже спокойно. Так-то вот было...

Ходил я и к хозяевам, у которых квартировал Василий Трифонович.

– Как, спрашиваю, квартирант ваш?

– Квартирант – ничего: ни пьет, ни курит и все молчит. Целыми днями дома сидит и вечерами никуда не ходит. Чудной все-таки. Может это он такой оттого, что Библию читает (наша дочка подсмотрела).

Узнал я еще от них, что не обедает никогда. Только несколько раз в день чай пьет: нальет кипятку в кружку и уходит к себе в комнату. Иногда (не каждый день) ест картошку в мундире. Из еды у него ничего не видели, кроме хлеба, да сахара.

– Не поймем его, – вставила хозяйка, – либо бедный он, либо очень жадный.

То, что я узнал о Василии Трифоновиче усилило во мне желание поближе познакомиться с ним, на что я, наконец, и решился.¹⁴²

Однажды, сидя прямо на траве на возвышенном берегу речушки, я обратился к нему с вопросом:

– Ответьте мне: каким образом выздоровела тяжелейшая больная Анна?

– Вы – христианин, и я – также, – начал Василий Трифонович. – Нам известно, что без воли Божьей ничего не бывает. И если воля Божия определяет грешника даже к смерти в такой-то час (дабы пресечь дальнейшее умножение им греха), то и при этом воля Божия не прекращает по отношению к нему своего спасительного действования. Любовь Бога использует все возможности, чтобы отвести человека от погибели, чтобы спасти его. Бог хочет (по слову, сказанному чрез пророка Иезекииля) не смерти грешника, но его спасения для жизни вечной. Бог хочет и подолгу, и терпеливо ждет, – чтобы каждый грешник оставил греховный путь жизни и стал на путь жизни праведной. Ведь Бог любит все существующее, и наипаче любит человека, в котором напечатлел Свой образ. Бог хочет, чтобы грешник не только обратился от греха, но и жив был, то есть был деятелен в жизни добродетельной. «Живу Я, говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был» (Иез.33:11).

Наша молитва о болящем, движимая состраданием к нему, – по сути дела, есть молитва к Богу об изменении действующей на больном Его святой воли. Господь попускает человеку утраты, болезни, скорби – так как ими утесняется широта своевольной жизни человека, – тогда он вынужденно смиряется в бессилии преодолеть их собственным «я». Имея всегда благую волю обо всем сотворенном, Господь промыслительно направляет человека к той смиренной позиции, на которой он будет способен принять спасительный дар Христов – радость жизни вечной в единении с Ним. Вот почему порою Промысл Божий, – провидящий продолжающееся пребывание больного в ожесточении и гордыне, – делает в отношении больного бездейственными самые искусные врачебные методы и средства лечения; да и молитвы о таком больном Господь, как бы не слышит.¹⁴³ Господь ждет от человека оставление греха, – ждет от него покаяния; Господь ожидает, когда он займет смиренную позицию в жизни и станет просить у Него помилования и спасения.

Изменение воли Божией, явно засвидетельствованное в исцелении болящих, происходит либо вследствие покаянной веры самого больного во Христа Спасителя, либо вследствие веры ближних, движимых любовью к болящему и ходатайствующих пред Богом об исцелении больного (см. Мф.8:8, 15:28; Мк.2:3, 5).

Надлежит, однако, вспомнить, что много «было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина» (Лк.4:27). Сам Спаситель, посетив город Назарет, «дивился неверию» его жителей, «и не мог совершить там никакого чуда» (Мк.6:5, 6).¹⁴⁴ Нам неведомо, кого именно и когда воля Божия определяет на перенесение неисцельной болезни и последующую смерть. Христиане веруют во всемогущество Бога, Спасителя нашего. «Невозможное человекам возможно Богу» (Лк.18:27). И тогда – то есть при наличии веры в Бога – мое сострадательное участие в положении больного (а значит и моя любовь к больному), делает действенной мою молитву о нем пред Богом. Но молитва без поста тяжела бывает и приземиста. Пост ослабляет узы, коими плоть покоряет и прикрепляет к себе дух; посему во время поста духу удобнее возвышаться горе в молитве. Молитва без поста – удел совершенных¹⁴⁵, всецело покоривших своему духу плоть свою, то есть – распявших «плоть со страстями и похотями» (Гал.5:24). Нам же, грешным, чтобы возносить дух горе, чтобы молиться духом, надлежит усилием воли обуздывать притязания плоти, смирять свою плоть постом и подвигами телесными (коленопреклонениями на молитве, бодрствованиями, посещениями больных, трудами для ближних, паломничеством и т.п.), дабы она не чинила препятствий нашей молитве и благочестивым занятиям. Нет такой крепости, которая не сокрушилась бы от молитвы и поста верующего христианина: «все возможно верующему» (Мк.9:23).

В Евангелии мы имеем ряд указаний, в которых прямо раскрывается связь недугов телесных и духовных с действием сатаны (напр., «сию же дочь Авраамову, которую связал сатана» – Лк.13:16; «Вошел же сатана в Иуду» – Лк.22:3; Ин.13:27; «Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому» – Деян.5:3) (48, 173). Можно допустить, что бесы очеловечиваются человеческими страстями и похотями, которые они сами же разжигают, и таким образом получается известное взаимное развращение.

Начальником каждой страсти является бес. Когда человек страстно вожделеет своим сердцем чего-то греховного, он, тем самым, привлекает беса в свое сердце. Завладевшая человеком страсть (будь то самость, пьянство, плотская похоть и подоб.), делает его одержимым бесом. Человек сосуществует с демоном в буквальном смысле. Обыкновенно, одержимый говорит и ведет себя внешне вполне нормально. Его одержимость выявляется – в различной степени явности – при контактировании со священными предметами и с лицами смиренными, благочестивыми, любящими. Наибольшую нетерпимость одержимые проявляют при посещениях храма, во время молитвы, при чтении Священного Писания и при причащении Тела и Крови Христовой...

Уклоняясь здесь от дальнейшего рассмотрения одержимости, как тягчайшего состояния человеческой личности, утратившей владычество над собою и оказавшейся через страсть в порабощении демону, – заметим только значительность поста и молитвы в деле освобождения человека от бесовщины. «Сей же род», – говорит Спаситель, – «изгоняется только молитвою и постом» (Мф.17:21; Мк.9:29).¹⁴⁶

В странническом шествовании по стопам Христовым по узкому пути исполнения заповедей Божиих, – просто недопустимы домогательства обильных яств, удобств житейских и плотского покоя. Надо мириться с дорожными неудобствами и невзгодами на пути в обители Отца Небесного. Кто не хочет добровольно нести подвиги, сопряженные с шествованием по узкому пути христианской жизни (скорби, труды, лишения, посты, бдения, болезни...), того Промысл Божий подвергает невольным скорбям.¹⁴⁷

Теперь перейдем к случаю с Анной.

Будучи здоровой женщиной, Анна легко и умело справлялась со всеми крестьянскими работами в колхозе и дома. Работа, что называется, – горела в ее руках, и Анна самодовольно жила по-скотски: ни молясь, ни постясь, ни о чем, кроме личной выгоды и наслаждений в жизни, не помышляя. Она – отворачивалась от нуждающихся, от бедствующих. Она с презрением относилась к слабым и к неудачникам в жизни. Ей всюду и всегда везло; ей все удавалось и все доставалось легко.

Господь, однако, пресек такую жизнь Анны: умирает муж, и она сама заболевает. Обнаружилась неизлечимая болезнь – рак. И вот, она лежит дома, уже при смерти... Такой мы ее и увидели впервые.

Какое утешение можно было дать болящей и ее семье? Чтобы утешать – надо любить тех, кого мы призваны утешать. Страждущая душа почувствует утешение от того, кто своею пламенною любовью согреет ее оледеневшее в жестокости и самости сердце, и заставит это сердце стучать в груди уже не ударами самодовольного, – никого не признающего в своей особенности, – яканья, а смиренными ударами в двери милосердия Божия. Ведь и больной и бедный, – когда они душой вдали от Бога пребывают, – не свободны бывают от самости: один может гордиться струпьями и язвами своими, другой – даже лохмотьями своими. Но гордыня человеческая не может развиваться беспредельно: смерть и видение смерти полагают предел (35, 9).

«Я, Я Сам – Утешитель ваш», – говорит Господь чрез пророка Исайю (Ис.51:12). «Скажите робким душею: будьте тверды, не бойтесь; вот Бог ваш... Он придет и спасет вас» (Ис.35:4).

Спаситель Утешителем называет Дух Истины, Дух Святой¹⁴⁸ (ср. Ин.14:16–17, 26, 15:26, 16:7, 13); и Спаситель же говорит: «Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину» (Ин.16:13).

«Утешайте, утешайте народ Мой» (Ис.40:1).

Моя конкретная задача в отношении больной заключалась в том, чтобы принести ей утешение чрез наставление на истину христианской жизни, чрез приведение ее к Источнику всяческого утешения – к Спасителю Христу; а первый шаг в этом направлении – покаяние и вера, которые надлежало возбудить в больной, – что мною и делалось впоследствии.

По чувству сострадания к недужным, страждущим (в том числе и пьяницам) и болящим, я имею обыкновение молиться за тех из них, с кем доведется мне повстречаться. Вероятно, по этому же чувству, я все равно стал бы молиться и за болящую Анну. Однако, когда мне в уши прозвучала слезная просьба матери больной: «Помоги ради Христа...» – я воспринял эту просьбу в качестве обязательной для исполнения. И, по вере просящих, стал сам умолять Господа об исцелении Анны.

Далее – практическое осуществление того, что предлагала сама жизнь. У больной – формирование покаянного настроения и личной покаянной молитвы; я же приступил к усиленной молитве при полном воздержании от пищи и пития до захода солнца, и, таким образом, ходатайствовал пред Богом об исцелении от болезни во славу Его. Вот, в чем заключалось мое молитвенное правило.

После полного зачала, я, обычно, своими словами обращаюсь к Богу с молитвою (например: «Господи! Помилуй рабу Твою Анну, и исцели ее от болезни смертной во славу Твою. Все возможно Тебе, Господи!»), а затем сразу же приступаю к чтению Евангелия.

Читая Евангелие, я стремлюсь своим сознанием войти в жизнь Спасителя на земле и мысленно следовать за Ним. Внимаю и вразумляюсь словами Его; молюсь с теми, кто некогда умолял Его о помиловании, об исцелении, о спасении. Ходя во свете любви Христовой, что излучается от всех слов и дел Его, – я просвещаюсь, и освящаюсь, и склоняюсь благоговейно ниц перед величеством Его спасительной Любви, что зримо Он запечатлел Своею смертью на Кресте.

После прочтения каждой евангельской главы мною прочитывается молитва Иисусова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!» Читая эту краткую молитву, я исповедую мою веру в Господа нашего Иисуса Христа, Сына Божия, и смиренно прошу у Него помилования. Затем, здесь же (после прочтения каждой главы Евангелия), мною прочитывается молитва Господня: «Отче наш». Читая «Отче наш», я всецело вверяю себя и свою просьбу воле Божией: «да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли».

Окончив, таким образом, чтение Евангелия, одного евангелиста, я опять умоляю Бога своими словами об исцелении болящей. «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, многогрешного раба Твоего и рабу Твою Анну; и, укрепив веру ее, исцели от болезни ее, во славу Твою,

Боже, Отче! Воля Твоя – благая, желанная и совершенная – определила ей, впасть в тяжкую болезнь... Но, Господи мой, Господи! Как для меня помыслить нетрудно, как легко мне произнести слова молитвы пред Тобою об исцелении ее, так, Тебе, Всемогущему и Милостивому Богу нашему, все и всегда суть возможно.

Да будет же Твоя святая воля, Господи, – помиловать рабу Твою Анну: прости грехи ее прошлые и исцели тело и душу ее, во славу Твою. Аминь».

Затем прочитываю заключительное «Отче наш», и завершаю возгласом: «Молитвами всех святых и Богородицы Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, многогрешного раба Твоего и рабу Твою Анну, во славу Твою. Аминь».

«И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои... Тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой» (Мк.2:3–5, 11).

Итак, сострадание к страждущему одних, побуждает их ради страждущего идти на подвиги веры перед Христом Спасителем; и эта вера в Бога, сопровождаемая любовью к страждущему, творит невозможное человекам, а возможное одному – Богу, – исцеление расслабленного.

Пост Моисея – за невоздержание израильтян. Страдания святых – за нашу изнеженность; их посты и лишения – за наше невоздержание и роскошь; их молитвы горячие – за нас, ленивых в молитве.

Пост Господа нашего Иисуса Христа – за наше невоздержание. Простертие Его рук на Кресте – за наше простертие рук к запрещенному древу и ко всему запрещенному заповедями Божиими.

Вменяемость наших молитв за других – в оправдание тех, за кого молимся; вменяемость наших подвигов и добродетелей за других, – например, молитвы и милостыни за умерших и живых (20, 386).

Василий Трифонович кончил говорить. Мы встали и пошли к селу. По дороге он достал из кармана листки бумаги, исписанные бисерным почерком и, передавая их мне, сказал: «Это мои здешние молитвы. Прочтите, и узнаете, как я живу и чего я прошу у Бога...»

Молитвы его сохранились у меня, и, настоящим, я их сообщаю:

Боже, Всещедрый!

Твоим повелением вороны приносили в пустыню для Илии печеные лепешки и куски мяса. Твоим повелением Аваакум доставил обед Даниилу в ров львиный...

Я сознаю свое недостоинство перед Тобою, и знаю, что недостоин такой заботливой благостыни Твоей. Но я молю Тебя остатком сил моих:

Господи, помилуй!

Открой мне волю Твою обо мне.

Открой: и что и как я должен делать, чтобы достичь покоя в Тебе поскорей, во славу вящую Твою. Аминь.

18.IV.1951 г.

Боже!

Ты видишь: сил во мне уже не остается. Голодаю. Я на неделю растянул последний фунт хлеба, последний килограмм картошки. Сегодня все закончил. Что рубль оставшийся, когда я многим должен и больше в долг уже мне не дают.

Не зная воли Твоей о себе, я все еще за жизнь цепляюсь; и – изнемогаю, ибо силы меня оставляют. Может быть есть Твоя воля идти мне «в путь всей земли»? Так, возьми меня Боже, как взял отца, который был достойнее меня. «Довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих» (3Цар.19:4).

Помилуй меня – возьми меня; мне жизнь становится – уже несносной.

«Я Есмь Сущий» (Исх.3:14).

Так Моисею Ты Себя называл из пламени куста горящего в пустыне. Тебе не существует Имени достойного средь смертных…

Об Имени Твоем поведал некогда Иакову^149, Маною¹⁵⁰ Небожитель, сказав: «оно – чудно» для сынов человеческих. И предки наши не знали на языке своем величественней звука для Тебя, чем в слове «БОГ».

Свою ничтожность пред Тобою сознавая, молю Тебя:

О, БОГ!

Осияй меня светом Твоей благодати Святой, простив мне мое недостоинство. «Сердце чисто созижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс.50:12).

Дай мне глаза, чтобы насытиться я мог бы зрением Тебя, Твоих миров, бесчисленных в пространстве космоса большого. Твоих путей неисследимых, Твоих чертогов недоступных, светлых.

Дай уши мне, чтоб я способен был бы слышать звуки неземные Твоих глаголов дивных и ту гармонию хвалы, что сонмы слуг Твоих Тебе возносят непрестанно.

Дай мне язык и силу голоса такую и такое уменье, чтобы мог бы я «ТЕ ДЕУМ»¹⁵¹ петь в хорале мировом; и «Аксиос» крикнуть бы мог я в пространство так громко, чтобы вселенная эхом мне вторила вся; и чтоб звуки хвалы той сливалися все пред Тобою, Единым, Достойным всяческой хвалы.

Дай мне любовь Твою большую – любовь, которой больше нет, и удостой меня уже теперь познанья бытия блаженного в Тебе.

Дай мне мудрость такую, чтоб Сущность Твоя познавалася мною, чтобы я постигал непреложный Закон Твоей воли; чтоб благо то, в котором нуждается род человеческий ныне – во славу вящую Твою – открылось мне; чтоб познавая Тебя больше, глубже, всесторонней, я мог бы славить Тебя во всех проявлениях жизни моей до самой смерти, во славу Твою. Аминь.

19.VI.1951 г.

Боже, Великий!

Душа моя томится и тоскует по Тебе; ищет Тебя постоянно: напряженно всматривается, чтобы видеть и вслушиваться, чтобы слышать Тебя.

В ожидании того, что скажешь Сам во мне Ты – напряжены мои все чувства; и мысль моя исследует и испытует беспокойно явленья настоящих дней, ища в них след Твоей воли святой и ее направленье.

О, дай мне познать Твою волю святую, и следовать ей неуклонно до смерти, во славу Твою.

1952 г.

– Ах, за что мы переносим

Столько горя и забот,

Землю пашем, сено косим

Так, что градом льется пот.

Нас нужда бы не давила,

Мы б не ведали труда,

Если б Ева не вкусила

Запрещенного плода,

Разве это не обида:

Все терпеть за грех чужой, –

Так ворчала Степанида,

С поля идучи домой.

– И Адам не меньше в этом

Виноват, – сказал Пахом, –

Муж не жениным советом,

А своим живи умом.

– Если б этим не сгубили

Долю праотцы свою,

Мы бы жили бы, да жили

Припеваючи в раю.

Мимо шел один богатый

Барин добрый, тароватый;

Он их ропот услыхал

И с участием сказал:

– Не вините безрассудно

Прародителей своих,

Слова нет, что жить вам трудно,

Но ведь это не от них.

Вы б не лучше поступили,

Твердо я уверен в том,

Если б сами даже были

В положении таком.

Правда, много испытали

Вы и горя и трудов,

И утешить вас в печали

Я с охотою готов.

Для того, чтоб вы не смели

На судьбу свою роптать,

Но сперва хочу на деле

Вашу твердость испытать,

У меня работать в поле

Вас не будут принуждать;

Жить вы будете на воле,

Сладко есть и отдыхать.

Завтра вы ко мне придите,

Я вам дам особый дом,

В нем живите, как хотите,

Не заботясь ни о чем.

Ваше платье очень худо,

Я велю другое дать,

И к столу четыре блюда

Ежедневно отпускать.

Только вот мое условье,

Твердо помните его:

Ешьте все вы на здоровье,

Кроме блюда одного.

Вам же будет неприятно,

Если должен буду вас

Я в село прогнать обратно

За нарушенный приказ.

Так сказал он и простился

С изумленною четой.

– Уж не сон ли это снился.

Нам, Пахомушка, с тобой?

То-то будет нам веселье!

И на утро в барский дом

Поплелись на новоселье

Степанида и Пахом.

Вот живет на новом месте

Наша добрая чета.

Пьют, едят, гуляют вместе

Знать, их счастье – не мечта.

Им ни горя, ни заботы.

Ни нужды нет никакой,

Хоть валяйся без работы

С боку на бок день деньской.

Словом молвить, – просто чудо,

Как теперь они живут.

Им к столу четыре блюда

Ежедневно подают.

Сколько хочешь – ешь до сыта,

Кроме блюда одного,

И зачем оно закрыто,

Ну, да что им до него?

Им всего теперь довольно,

Их оставила нужда,

Только мучит их невольно

Любопытство иногда.

Сидя раз за этим блюдом,

Степанида говорит:

– Что за кушанье под спудом

Тут секретное лежит?

Если б только было можно

Заглянуть туда глазком,

Или с краю осторожно,

Хоть лизнуть бы языком.

Ведь от этого не будет

Нам с тобою ничего,

Да его и не убудет

Если взглянем на него.

– Что ж, пожалуй это можно,

Ей Пахом на то сказал,

Посмотри, но осторожно,

Чтоб хозяин не узнал.

– Уж не бойся, не узнает, –

Говорит ему жена,

И поспешно открывает

Блюдо тайное она.

Но, о чудо! из-под крышки –

Кто представит их испуг?

Две проворненькие мышки

Быстро выскочили вдруг.

Степанида закричала,

В страхе руки опустив,

И сама чуть не упала,

Крышку на пол уронив.

Крышка вдребезги разбилась,

Мышки спрятались под пол,

В это время отворилась

Дверь – сам барин к ним вошел:

– Так-то слово вы сдержали, –

Громко крикнул он на них,

– А не вы ли осуждали

Прародителей своих?

Тут свое он наставленье

Им полезное сказал,

И опять в свое селенье

Перебраться приказал.

И пошли они, вздыхая,

В деревенский домик свой,

Как изгнанники из рая,

С сокрушенною душой.

Путь их к хижине убогой

Им теперь невесел был,

А Пахом, идя дорогой,

Горевал и слезы лил.

– Полно плакать, не поможет, –

Наконец сказал он ей,

Осуждать-то всякий может,

А не сделает умней.

Свт. Василий Великий. Творения, т. I – СПб, 1911.

Свт. Василий Великий. Творения, т. II – СПб, 1912.

Свт. Григорий Богослов. Творения, т. II – СПб, 1911.

Свт. Григорий Двоеслов. Собеседования – Казань, 1958.

Свт. Григорий Нисский. Творения, т. I – М, 1861.

Свт. Григорий Нисский. Творения, т. VII – М, 1868.

Добротолюбие, т. II – М, 1913.

Добротолюбие, т. V – М, 1900.

Прп. Ефрем Сирианин. Творения, т. I – М, 1881.

Прп. Ефрем Сирианин. Творения, т. III – М, 1882.

Прп. Ефрем Сирианин. Творения, т. V – М, 1887.

Свт. Иоанн Златоуст. Творения, т. I – СПб, 1898.

Свт. Иоанн Златоуст. Творения, т. II – СПб, 1882.

Свт. Иоанн Златоуст. Творения, т. IV – СПб, 1898.

Свт. Иоанн Златоуст. Творения, т. IV – СПб, 1901.

Свт. Иоанн Златоуст. Творения, т. V – СПб, 1898.

Свт. Иоанн Златоуст. Творения, т. VI – СПб, 1901.

Свт. Иоанн Златоуст. Творения, т. VII – СПб, 1901.

Свт. Иоанн Златоуст. Творения, т. IX – СПб, 1903.

Прп. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе, т. I – М, 1899.

Прп. Иоанн Кронштадтский. Моя жизнь во Христе, т. II – М, 1899.

Прп. Иоанн Кронштадтский. Мысли христианина – СПб, 1906.

Прп. Иоанн Кронштадтский. Дневник о. Иоанна – СПб, 1891.

Прп. Иоанн Кронштадтский. Биография о. Иоанна – СПб, 1895.

Прп. Иоанн, игум. Синайской горы. Лествица – Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1901.

Свт. Иоанн (Максимович). Царский путь Креста Господня, вводящий в жизнь вечную – Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1904.

Прп. Исаак Сирианин. Слова Подвижнические – Сергиев Посад, 1893.

Прп. Марк Подвижник. Нравственно-подвижнические слова – М, 1858.

Прп. Никодим Святогорец. Невидимая брань – М, 1886.

Свт. Петр Дамаскин. Творения, кн. 2 – М, 1874.

Прав. Алексей Мечев. Воспоминания, письма, проповеди – Париж, 1970.

Агада – Одесса, 1910.

Александр (Семенов-Тян-Шанский), архим. Пути Христовы – Париж, 1969.

Амфитеатров В. Н. Великий Пост – М., 1910.

Апраксин С. Аскетизм и монашество – Киев, 1907.

Арсеньев Н.С. О жизни преизбыточествующей – Брюссель, 1966.

Атаров А. О естественном здоровом питании сырой пищей – Тегеран, 1963.

Афанасий (Сахаров), еп. О поминовении усопших по уставу Православной Церкви – СПб, 1955 (машинопись, архив автора).

Афанасьев К., прот. Трапеза Господня – Париж, 1952.

Барсов М. Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Четвероевангелия, т. I – СПб, 1893.

Барсов М. Сборник статей по истолковательному и назидательному чтению Четвероевангелия, т. II – СПб, 1893.

Боголюбов А. Сын Человеческий – Брюссель, 1968.

Богословские труды, вып. 22 – М, 1981.

Бомбар А. За бортом по своей воле – М, 1975.

Брэгг П. Чудо голодания – Сидней, 1967.

Булгаков С. В. Настольная книга для священно-церковно-служителей – Киев, 1913.

Булгаков С. В. Агнец Божий, ч. I – Париж, 1933.

Булгаков С. В. Утешитель, ч. II – Париж, 1936.

Булгаков С. В. Невеста Агнца, ч. III – Лондон, 1971.

Булгаков С. В. Философия Имени – Париж, 1953.

Владимир (Богоявленский), митр. Молитва Господня – М, 1905.

Георгий, схим., свт. Тихон Задонский. Письма, т. III – СПб, 1870.

Джарвис Д. С. Мед и другие естественные продукты – Бухарест, 1981.

Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы, т. I – М, 1980.

Древние иноческие уставы – М, 1892.

Дьяченко Г., свящ. Объяснение воскресных и праздничных Евангелий – М, 1899.

Дьяченко Г., свящ. Полный Церковно-славянский словарь – М, 1900.

Дьяченко Г., свящ. Уроки и примеры христианской любви – М, 1894.

Евдокимов П. Борьба с Богом – Париж, 1956.

Блж. Екатерина Эммерих. Иисус Христос (видения) – 1824.

Ельчанинов А., свящ. Записи – М, 1991.

Есипов Н. Н. Усекновение главы Предтечи и Крестителя Господня Иоанна – СПб, 1895.

Иванов А. Руководство к изъяснению Св. Писания – Киев, 1886.

Ильин И. А. О сопротивлении злу силою – 1975.

Иоанн, еп. Письма о вечном и временном – Нью-Йорк, 1960.

Книга правил – М, 1893.

Коменский Я. А. Великая Дидактика – М, 1893.

Кормчая книга – М, 1810 («Во всем сходственно противу первого выхода в 1653 году»).

Лопухин А. П. Толковая Библия, т. I – СПб, 1904.

Лопухин А. П. Толковая Библия, т. VIII – СПб, 1911.

Макарий, архиеп. Полное собрание проповеднических трудов – Томск, 1910.

Митрофан, мон. Как живут наши умершие и как будем жить и мы по смерти – СПб, 1880.

Михаил, архим. Толковое Евангелие, ч. 3 – М, 1874.

Михаил (Грибановский), еп. Над Евангелием – Полтава, 1911.

Настольная книга священнослужителя, т. I – М, 1977.

Невский А., свящ. Уроки пространного православно-христианского катехизиса – М, 1910.

Нечаев П. И. Практическое руководство для священнослужителей – СПб, 1910.

Николаев Ю. С, Ников Е. Н. Голодание ради здоровья – М., 1973.

О должности пресвитеров – М, 1822.

Писание мужей апостольских – СПб, 1895.

Писания старца Силуана (машинопись, архив автора).

Письма Святогорца, т. I – СПб, 1873.

Платен М. Новый способ лечения – СПб, 1902.

Победоносцев К. П. Победа, победившая мир – М, 1905.

Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, т. I – СПб, 1911.

Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, т. II – СПб, 1912.

Православное исповедание веры – М, 1794.

Пятикнижие Моисеево – М, 1979.

Радхакришнан С. Индийская философия, т. II – М, 1957.

Римско-католический догматический и нравоучительный катехизис – СПб, 1864.

Руководство к духовной жизни старца Адриана – СПб, 1861.

Савощенко И. С. Лечебное питание – М, 1971.

Свенцицкий В., прот. Диалоги (машинопись, архив автора).

Скабалланович М. Толковый типикон, вып. I – Киев, 1910.

Скабалланович М., Толковый типикон, вып. II – Киев, 1913.

Скабалланович М., Толковый типикон, вып. III – Киев, 1915.

Словарь Библейского Богословия – Брюссель, 1974.

Словарь русского языка XI–XVII вв., вып. 6 – М, 1979.

Соловьев В. С. Религиозные основы жизни – М, 1885.

Тексты Кумрана, вып. 1 – М, 1971.

Типикон – М, 1906.

Устав о постах, о поклонах, о праздниках и о домашней молитве, собранный из многих церковных книг – Почаевская Лавра, 1794.

Феофан (Говоров), еп. Мысли на каждый день года – М, 1991.

Флоренский П., свящ. Столп и утверждение истины – М, 1914.

Франк С. Л. С нами Бог – Париж, 1964.

Цветочки святого Франциска Ассизского – М, 1913.

Чаттерджи С., Датта Д. Введение в индийскую философию – М, 1955.

Экзюпери А. Сочинения – М, 1964.

Энциклика папы Пия XI, 1932, 3. V; Caritate Christi compulsi.

Янышев И. Л., протопр. Православно-христианское учение о нравственности – СПб, 1906.

Cruden's Unalridged Concordance – Michigan, 1963.

The Book of Common Prayer – London, 1963.

The Interpreter's Dictionary to the Bible, v. 2 – New York, 1962.

The New Bible Commentary – Michigan, 1963.

Агг. – книга пророка Аггея

Aм. – книга пророка Амоса

Быт. – книга Бытия

Втор. – книга Второзаконие

Гал. – послание к Галатам

Дан. – книга пророка Даниила

Деян. – деяния Святых Апостолов

Евр. – послание к Евреям

3Езд. – третья книга Ездры

Екк. – книга Екклесиаста

Еф. – послание к Ефесянам

Иак. – Соборное послание Святого Апостола Иакова

Иез. – книга пророка Иезекииля

Иер. – книга пророка Иеремии

Ин. – Евангелие от Иоанна

1Ин. – первое Соборное послание Святого Апостола Иоанна Богослова

Иов. – книга Иова

Ион. – книга пророка Ионы

Ис. – книга пророка Исаии

Нав. – книга пророка Иисуса Навина

Исх. – книга Исход

Иуд. – Соборное послание Святого Апостола Иуды

Кол. – послание к Колоссянам

1Кор. – первое послание Святого Апостола Павла Коринфянам

Лев. – книга Левит

Лк. – Евангелие от Луки

Мал. – книга пророка Малахии

Мк. – Евангелие от Марка

2Мак. – вторая книга Маккавейская

Мф. – Евангелие от Матфея

Неем. – книга Неемии

Oтк. – Апокалипсис Святого Апостола Иоанна Богослова

2Пар. – вторая книга Паралипоменон

Прем. – книга премудрости Соломона

1Пет. – первое Соборное послание Святого Апостола Петра

2Пет. – второе Соборное послание Святого Апостола Петра

Прит. – книга притчей Соломоновых

Пс. – Псалтирь

Рим. – послание Святого Апостола Павла к Римлянам

Сир. – книга премудрости Иисуса сына Сирахова

Суд. – книга Судей

2Тим. – второе послание к Тимофею

1Фес. – первое послание Святого Апостола Павла Фессалонийцам

2Фес. – второе послание Святого Апостола Павла Фессалонийцам

Фил. – послание к Филимону

2Цар. – вторая книга Царств

3Цар. – третья книга Царств

Чис. – книга Чисел