Спасение утопающих (гл. XXVII)

Бог, великий и дивный на суше, еще более и чаще являет неизреченные чудеса всемогущества и милосердия Своего на морях, во время страшных волнений морских, угрожающих мореплавателям неминуемой гибелью, – являет сии чудеса даже над ослушниками Своей воли, над людьми, по-видимому, недостойными Его милосердия, – являет тогда, когда предприятия людей представляются вовсе несообразными с Его высочайшей премудростью и святостью. Иону посылает Он в Ниневию проповедовать покаяние грешному городу; а Иона садится на корабль и бежит в Фарсис, думая убежать от лица Божия. На море поднимается страшная буря, корабль в крайней опасности, корабельщики в отчаянии; а Иона сниде во дно корабля, и спаше ту, и храпляше. Что ты храплеши? – говорит ему кормчий, востани и моли Бога твоего, яко да спасет ны Бог, да. не погибнем. Иона видит, что ни землей, ни морем нельзя уйти от лица Господня; знает, что его ради волнение сие великое; ему говорят: молись, – а он не молится, – и обрекает себя на добровольное потопление. Возмите мя, – отвечает корабельщикам, – и вверзите в море, и утолится море: понеже познах аз, яко мене ради волнение сие великое на вы есть. С корабля он брошен в неизмеримую пропасть морскую, гибель неизбежна; но здесь-то милосердный Бог и приходит на помощь к тому, который бежал от лица Его. Он приготовил для беглеца живой корабль, – и во чреве кита, как в некоем чудесном храме, Иона молится ко Господу. Внегда скончаватися от мене души моей, – взывает он, – Господа помянух, и да приидет к Тебе молитва моя ко храму святому Твоему. И тогда повеле Господь китови, и изверже Иону на сушу (гл. 1 и 2).

Юлий, сотник Августова полка, плывший из Палестины в Италию, не послушал совета Павла – остаться на зимовье в Добрых Пристанях, хотя апостол Господа Иисуса Христа ясно и пророчески предсказывал, что всем находящимся на корабле угрожает неминуемая опасность, если корабль пустится в море. «Вижу, говорил св. Павел, – ясно вижу, что дальнейшее плавание наше сопряжено будет с затруднениями и с большим бедствием, не только для груза и корабля, но и для самой жизни нашей» (Деян. 27, 10)». Полагая, что узник Павел, как не моряк, ничего не понимает ни в воде, ни в ветрах морских, Юлий более доверял начальнику корабля и кормчему, нежели словам Павла, и велел плыть к пристани Критской, называемой Фиником. От Добрых Пристаней до Финика было небольшое расстояние, потому что обе пристани принадлежали одному и том уже острову Криту; но что же вышло? Ветер, сначала попутный, вдруг превратился в бурю и увлек корабль в открытое море, ежеминутно угрожая разбить оный. Несколько дней и ночей мореплаватели не видали ни солнца, ни звезд, тринадцать суток не принимали пищи, весь груз и все вещи с корабля побросали в море; а надежды на спасение не предвидели. Сам Павел почитал это плавание одним из величайших бедствий своей жизни: трикра-ты корабль опровержеся со мною, – писал он к коринфянам, – нощь и день в глубине (морской) сотворих (2 Кор. 11, 25). Но когда не оставалось уже никакой надежды к спасению (Деян. 27, 20), тогда Господь начал являть чудеса милосердия Своего над бедствующими. Он послал ангела к Своему апостолу и уверил, что из всех, бывших на корабле, не только ни один человек не погибнет, но даже волос с головы ни у одного из них не пропадет. Так и сбылось: все двести семьдесят шесть человек остались живы и невредимы, – погиб только пустой корабль (27, 44).

Против воли княжеской и не с добрым намерением, Исидор, – хотя митроплит русский, но чужестранец по рождению, – из Руси отправился в Италию на Флорентинский собор. 1437 года, на Преполовение, сел митрополит в Риге на немецкий корабль и пустился в море. Сначала был ветер добрый, как в плавание Павла; но скоро поднялась страшная буря. – «Внезапу, полунощи, нападе на нас буря не ветреным делом, – пишет правдивый повествователь путешествия Исидора, – и корабль волнами покрывашеся, мы же вси живота своего отчаяхомся, глаголюще: увы, погибаем». За бурей наступила великая темнота и совершенное безветрие. Подобно тому, как Ионе говорили: встань и моли Бога твоего, – теперь немцы приступили к русскому митрополиту, говоря: «видиши ли толику беду нашу, тьме бывшей и ветру не веющу? И ту близ остров каменный, преборы и разбои великие и мы того ради приидохом к тебе, помоли Бога, а мы поюще по своему». Устрашенный опасностью, а может быть, и нечистой совестью, Исидор обратился к молитве. «И нача молебен пети святей Богородице Одигитрии, по-гречески, со всеми греки; а владыка Аврамий, – православный епископ суздальский, сопровождавший Исидора в Италию, – по-своему, по-русски». Открылось и здесь чудо милосердия Божия: тотчас по окончании молебствия «нача тьма расходитись по ветру добру веющу, – продолжает повествователь, – и оттоле зла ничто же видевше, доидохом по здорову (Воскр. Чт., т. VIII стр. 193).