Комиссия духовных училищ
Комиссия духовных училищ. – Так называлось учреждение при Св. Синоде, составлявшее главное управление всеми духовно-учебными заведениям в России по учебной, воспитательной и хозяйственной частям с 1808 по 1839 год.
Учреждение это объединило впервые под одним общим управлением все духовные школы в России. До начала XIX века духовные школы существовали без всякого почти общего надзора и единообразного порядка, не имели определенных уставов и определенных средств содержания. Существовали они при архиерейских домах и почти от усмотрения местных архиереев зависело устройство в этих школах учебной, воспитательной и экономической частей. В начале XIX века, при императоре Александре I, возбужден был вопрос о правильной и однообразной во всех духовных школах постановке учебного и воспитательного дела. а также об изыскании средств на их содержание. Для этого учрежден был по Высочайшему повелению 29 ноября 1807 года комитет об усовершении духовных училищ. Членами комитета были Амвросий, митрополит Новгородский и С.-Петербургский; Феофилакт, епископ Калужский; обер-священник Иоанн Державин; обер-прокурор Св. Синода князь Александр Голицын и статс-секретарь М. М. Сперанский. В следующем1808 г. выработаны были общие начала об усовершении духовных училищ.
Организация управления, по докладу комитета, предполагалась следующая. Высшее управление принадлежало Комиссии духовных училищ. Затем все епархии по числу Духовных Академий делились на четыре округа. В ведении каждой Академии было несколько Духовных Семинарий, Семинариям в свою очередь подчинены были Духовные Училища, а этим последним – приходские училища в селах и деревнях.
Комиссия духовных училищ учреждена по Высочайшему повелению 26 июня 1808 г. В состав членов Комиссии вошли те же лица, которые составляли и комитет об усовершении духовных училищ. За время существования Комиссии до 23 марта 1839г., когда был подписан последний журнал комиссии, членами ее были: митрополиты новгородские и с.петербургские – Амвросий (Подобедов), Михаил (Десницкий), Серафим (Глаголевский) и Григорий (Постников); Московский митрополит Филарет (Дроздов); из киевских митрополитов – Евгений (Болховитинов) и Филарет (Амфитеатров); экзарх Грузии Феофилакт (Русанов); обер-священник Державин; протопресвитеры Криницкий, Музовский и Кутневич; греко-униатские – митрополит Иосафат Булгак и епископ Иосиф Семашко. Из светских лиц: статс-секретарь Сперанский и обер-прокуроры Св. Синода князь Голицын, Мещерский, Нечаев и граф Пратасов. Одни имена лиц, входящих в составь Комиссии, занимающих и по уму, и по положению видное место на страницах отечественной истории не только церковной, но и гражданской, говорят о важном значении учреждения, ведавшего церковными школами, о его авторитетности и необходимости, при новых пересмотрах уставов духовных школ, иметь в виду и работу этих руководящих деятелей по благоустроению духовных школ.
Первое и главное дело Комиссии было составление уставов духовных школ. Близкое участие в этом деле принимал видный государственный деятель статс-секретарь Сперанский. Сам он был воспитанником сначала Владимирской, затем С.-Петербургской семинарии. В последней, по окончании курса учения, он был профессором математики и физики и потом по классу высшего красноречия. Ему принадлежит составление общего введения в уставы духовных школ и первой части академического устава. Остальные две части этого устава, а также уставы Духовных Семинарий, уездных и приходских училищ составил его товарищ по Киевской Семинарии Феофилакт (Русанов). Во введении к уставам духовных школ изложены основные правила, имеющие отношение ко всем уставам – и академическому, и семинарскому, и духовных училищ. Общая цель воспитания юношества, – объясняется во введении – образование нравственных и физических способностей воспитанников. Особенная цель духовного учения образовать благочестивых и просвещенных служителей Слова Божия. В основу воспитания полагалось изречение: Начало премудрости – страх Господень (Притч.1:7). Сей спасительный страх должен быть вперяем не словами только, коих частое повторение делается бесплодным; наипаче утверждением и распространением между юношами здравых понятий о непрерывности отношений наших к Богу и о действиях промысла Его на все мгновения жизни; понятия сии должны наипаче быть укрепляемы примером и богобоязненностью наставников и смотрителей. Благочестиие их есть краеугольный камень христианского воспитания. Все упражнения, располагающие к благочестию, а особенно молитва, должны быть свято охраняемы. Затем в учениках должно развивать привычку к повиновению своему начальству, так как не может быть покорен Богу тот, кто строптив перед людьми. Нравственность юношей отлично навидается добрым употреблением времени и непрерывной деятельностью. Посему время учащихся так должно быть располагаемо, чтобы всякое понятие о праздности было от них удаляемо. Самые часы отдохновения должны иметь свой род занята; самые прогулки должны быть поучительны. Во всех возрастах, особенно же в юности, добрые правила должны быть сохраняемы надзором. Попечительное око надзирателей должно быть обращено на них в классах, следовать за ними вне классов и невидимо сопровождать их даже вне училища. По учебной части основным началом должно быть возбуждение самодеятельности учащихся. «Лучший наставник не тот, кто блистательно сам говорит и изъясняет, а тот, кто заставляет учащихся размышлять и изъяснять. Посему все методы учения в духовных училищах должны быть основаны на собственных упражнениях юношества. Учитель должен только помогать развитию ума». И в классе на уроках и в домашних упражнениях наставник должен требовать точного отчета от учеников. Затем наставники должны рекомендовать ученикам книги для чтения. «Чтение не менее требует назначения и отчета, как и сочинение: ибо ничто не может быть более вредно, как чтение произвольное, поверхностное, рассеянное без точной цели и без аналитического разбора. Оно напыщает ум, затмевает понятия, приучает к рассеянности мыслей и есть ничто иное, как пища праздности и пустое препровождение времена». – В общих началах управления экономического указано, что «во всяком роде потребностей должны быть избираемы вещи самой лучшей доброты» и «не поставится ни в заслугу, ни в достоинство начальству, если из сумм, по штату определенных, составляемы будут ежегодные прибытки, когда между тем в частях экономии будут усмотрены какие-либо недостатки».
Окончательная редакция уставов духовных школ относится к 1814 году, с какового времени они оставались без изменения за весь период существования Комиссии духовных училищ.
Академический устав разделяется на три части. В первой части излагаются правила для Академий, как высшей богословской школы, во второй излагаются правила, руководствующие Академией в ее обязанности распространять и поощрять ученость в духовенстве вверенного ей округа и в третьей – правила управления Духовными Семинариями. Первая часть устава Академий, как высших школ, совпадает буквально с правилами семинарского устава. Видимо, составитель последнего Феофилакт сделал в академическом уставе, составленном Сперанским, лишь необходимую замену слов, как напр., академическое правление заменил семинарским и т. п., так что автором и семинарского устава следует признать собственно Сперанского. И в Академии, и в Семинарии правление составляли ректор, инспектор и эконом. Прежнее значение епархиального архиерея в управлении духовными школами в уставах значительно ослаблено. По уставам, постановления правления представлялись епархиальному преосвященному. Если через три дня постановление не будет возвращено от преосвященного с отметкой о согласии или несогласии, или если преосвященный напишет на нем о своем несогласии, но в течение недели не дает о том предложения правлению, то постановление приводится в исполнение. А если же преосвященный даст правлению предложение об отмене решения и правление не соглашается на это, то оно входит к преосвященному с представлением, и последний или соглашается с доводами правления или, в противном случае, представляет дело на разрешение Комиссии духовных училищ. Правление ведало и учебную, и воспитательную, и хозяйственную части в Академиях и в Семинариях. Поэтому и состав его определялся из ректора, которому вверена была учебная часть, инспектора, ведавшего воспитательною частью, и эконома, распоряжавшегося академическим и семинарским хозяйством. Ректор и инспектор определялись Комиссией духовных училищ, эконом – епархиальным архиереем. Профессора определялись и увольнялись правлением. По учебной части профессора пред началом занятий должны были представлять ректору подробный конспект своих чтений и ректор обязан был наблюдать за выполнением конспектов профессорами в течение учебного года.
По воспитательной части инспектор наблюдал, главным образом, чтобы студенты и воспитанники строго соблюдали расписание времени для занятий и отдыха, так как «первое правило благонравия есть порядок в рассуждении времени». Инспектор наблюдал за чтением студентами и воспитанниками книг, за правильным посещением ими богослужений, за исполнением ими христианского долга исповеди в первую и последнюю неделю Великого поста. Без разрешения и билета от инспектора учащиеся не могли отлучаться из школы. О всяком посещении их посторонними лицами доносилось инспектору. Частые посещения – особенно лиц малоизвестных – воспрещались. В помощь инспектору по надзору на десять воспитанников назначался старший из благонравнейших студентов. Они определялись правлением, причем получали список вверяемых им учеников и инструкцию. В отличие они имели особое место в церкви и при столе, предшествовали прочим ученикам везде в собраниях и им подчинены были комнатные служители. Они доносили инспектору о проступках студентов и посещали квартиры живущих не в общежитии. – В начале каждого месяца некоторых учеников инспектор представлял правлению, и одни из них получали похвалу, другим разъяснились их проступки. Наказанием служили выговоры, место в столовой ниже других, осуждение на хлеб и воду до семи дней, а равно уединенное заключение по определению правления, причем виновный «отсекается от всякого сообщения с другими, содержится на хлебе и воде, лишается книг и всех способов к письму и упражнению и оставляется скуке и раскаянию; изредка для увещания посещается инспектором». Исключение допускалось – для студентов Академии только с утверждения Комиссии духовных училищ и для воспитанников Семинарий с утверждением академического правления. Обязанности эконома по приему, хранению и употреблению сумм, по содержанию дома, воспитанников были строго регламентированы в уставе. – Духовная Академия была в то время не только высшей духовной школой; на ее обязанности было также распространять и поощрять ученость в духовенстве округа и еще управление Духовными Семинариями. С первой целью при Академии составлялась конференция из действительных членов: епархиального архиерея, ректора и профессоров и из почетных членов, избираемых из духовных и светских лиц. Кроме того, избирались члены-корреспонденты, обязанные доставлять сведения о всех открытиях, относящихся к духовной учености. Три члена конференции составляли цензурный комитет. Права и обязанности конференций и цензурного комитета изложены во второй части академического устава. Третья часть академического устава содержит в себе правила об управлении Семинариями. Для этой цели составлялось внешнее академическое правление – из ректора, двух членов внутреннего академического правления и из двух членов конференции. Внешнее правление рассматривало отчеты Духовных Семинарий своего округа; наблюдало чрез своих членов за экзаменами в Семинариях, ведало назначением и увольнением профессоров; предписывало Семинариям о немедленном исправлении всякого замеченного отступления от устава и представляло Комиссии обо всем, что признает нужным и полезным для подчиненных ему Семинарий. Члены правлений командировались также для производства ревизий в духовных семинариях.
Во второй части семинарского устава излагаются правила управления Духовными Уездными Училищами. Семинарское правление имело непосредственный надзор за духовными училищами, посылая своих членов для присутствования там на испытаниях учеников, отряжало из лиц монашествующего и белого духовенства, с утверждения епархиального архиерея, ревизоров для обозрения их по всем частям управления, рассматривало отчеты Училищ, ведало определением и увольнением учителей и вообще входило в суждение по всем вопросам учебной, воспитательной и экономической частей духовных училищ.
В духовных уездных училищах правления не было. Место правления заступал ректор. Он определял и увольнял учителей, производил испытания учеников, представлял отчеты в Семинарию и заботился о благоустройстве вверенного ему училища. Учителя по уставу должны были занимать у своих учеников место их родителей и потому их обращение с ними должно внушать и почтение, и любовь, и страх сыновний. Надзор за поведением учеников сосредоточивался у инспектора и старших воспитанников.
Уездным училищам подчинены были приходские училища в селах и деревнях, куда поступали дети, в возрасте 7–8 лет, для подготовление к поступлению в уездные училища.
Комитет об усовершении духовных училищ озабочен был изысканием средств на содержание духовных училищ, а также обеспечением духовенства постоянными окладами содержания с отменой взимания платы за совершение треб.
Духовные школы, до времени Комиссии, содержались обыкновенно из доходов с домовых архиерейских вотчин. В 1764 году вотчины были отобраны в казну и на духовные школы было ассигновано от правительства 38.000 руб. В 1777 году сумма эта была увеличена до 77.000 руб. При императоре Павле I ассигновано было 180.000 руб. На эти деньги надлежало содержать 4 Академии, 36 епархиальных семинарий и 115 малых училищ. При Императоре Александре I ассигнована сумма в 338.863 рубля.
Обсуждая вопрос о средствах содержания духовных школ, Комитет, вместе с тем, имел в виду обеспечить и духовенство постоянным содержанием. Все церкви предполагалось разделить на четыре класса. К первому классу отнесли церкви, имеющие дохода на причт не менее 1.000 р., ко второму классу – не менее 700 р., к третьему – не менее 500 рублей и к 4-му не менее 300 рублей, а имеющие дохода менее 300 рублей приписывать к соседним классным церквам. В церквах первого класса один из священников должен быть протоиереем и иметь степень доктора богословия. Прочие священники церквей второго и третьего класса должны быть кандидаты и магистры богословия и студенты. К церквам четвертого класса признавалось возможным определять студентов, а при недостатке их из диаконов или причетников архиерейского певческого хора. Но уже в 1813 году, по состоянию средств, не признано было возможным выполнить этот проект и вместо него принят был проект архиепископа Филарета (Дроздова) о назначении окладов не по классам церквей, а по ученым степеням, а именно: докторам по 500 руб., магистрам по 350 и кандидатам по 250 рублей.
Потребную на содержание духовных школ и духовенства сумму Комитет определил: на содержание школ в 1.669.450 руб., а за вычетом отпускаемых 338.863 руб., в 1.330.586 руб. и на содержание церковных причтов в 7.101.400 руб. Для составления потребного на эти расходы капитала комитет предложил из имеющихся при церквах наличных экономических сумм в 5.600.000 руб. отделить 1/50 т. е. 1.120.000 руб. Эта сумма, по обращении в банке в течение шести лет, имела возрасти до 1.500.906 руб. Затем предположено было на школы и духовенство употреблять остатки от ежегодного церковного дохода, за покрытием церковных потребностей; этот доход, при восстановлении за церквами права исключительной продажи церковных свеч, комитет исчислил до 3.000.000 руб., что, при шестилетнем обращении в банке, должно было составить 16.576.894 руб. На это же время на устройство духовных школ С.-Петербургского учебного округа предположено было испросить из казны ежегодное пособие в 1.353.000 руб. Часть этой суммы предполагалось употреблять на содержание училищ по мере их устройства, а остальную в сумме 1.000 800 руб. обращать в банке, что в конце шести лет составит капитал в 6.871.218 руб. Таким образом, в течение шести лет должен был составиться капитал в 24.949.018 руб..Доход с этого капитала исчислен в 1.247.450 руб. Присоединяя же сюда ежегодные поступления от церквей в сумме 3.000.000 руб. и 2.000,000 руб. пособия из казны, получали сумму в 6.247.450 руб., близко подходящую к той, какая вычислена на содержание школ и причтов – в 7.101.400 руб. Расчет этот не оправдался, так как ежегодного поступления от церквей, – даже при праве исключительной продажи церковных свечей, – поступало втрое меньше предположенного, и потому почти все доходы употреблялись на содержание школ, на духовенство же не расходовалось и полмиллиона рублей. Капитал к 1815 году вместо 24.000.000 руб. возрос лишь до 15.000.000 руб., к 1820 году возрос до 25.698.596 руб. 53 3/4 коп. асс., к 1826 году до З1 1/3 миллионов и к 1839 году, – последнему году существования Комиссии – до 44.252 273 руб. 58 1/4 коп. асс., или до 12.643.506 руб. 7 1/4 коп. серебром.
Помимо выработки уставов духовных школ, деятельность Комиссии выражается в постепенном образовании учебных округов, пересмотре учебников, программ, назначении учителей, ревизий духовно-учебных заведений, в снабжении школ учебниками и пособиями, устройстве школьных домов, в надзоре за цензурными комитетами, в выработке положений о правах о преимуществах духовно-учебной службы, изыскании способов для содержания бедных учеников и т. п.
Из распоряжений Комиссии по учебной части обращает на себя внимание распоряжение от 30 января 1819 года, коим предписано «во всех училищах каждодневно пред начатием учения прочитывать воспитанникам, по назначению учителей, известное отделение из Нового Завета, а в Семинариях, сверх того, уделять на сие занятие по два часа от прочих уроков в каждую субботу, дабы таким образом составился особый класс общий для всех трех отделений Семинарии». Профессор богословия или другой профессор по очереди должен сопровождать эти чтения надлежащими разъяснениями.
В 1825 году Комиссия духовных училищ предписала, чтобы преподавание богословия велось исключительно на латинском языке, – и, несмотря на разъяснения со стороны Московская митрополита Филарета, что способ преподавания богословия на мертвом языке не благоприятствует образованию приходских священников, распоряжение это осталось в силе и на последующее время.
11-го января 1828 года последовал Высочайший указ об изыскании способов к успешнейшему образованию духовного юношества. В исполнение означенного Высочайшего повеления Комиссия, не пересматривая уставов духовных школ по существу, ограничилась только преподанием по духовно-учебному ведомству некоторых правил.
1836 году обер-прокурором Св. Синода был назначен граф Н. А. Пратасов, ранее служивший по Министерству Народного Просвещения. От Министерства он получил проект преобразования духовных училищ. В проекте критиковалось отдельное существование духовных школ от светских, указывалось на их отсталость, неудовлетворительность постановки учебной и воспитательной части и признавалось полезным соединить уездные и приходские духовные училища со светскими. С этими предложениями граф Пратасов и обратился к Комиссии духовных училищ, но последняя не нашла оснований к коренному изменению строя духовных школ, а полагала только пересмотреть учебники и пособия и затребовать от академических и семинарских ректоров конспекты богословских наук. Но граф Пратасов настаивал на необходимости пересмотра уставов и, помимо Комиссии, испросил у Государя разрешение на пересмотр уставов духовных школ двумя или тремя ректорами Семинарий под его руководством. С этою целью он вызвал в С.-Петербург ректора Вятской Духовной Семинарии архимандрита Никодима (Казанцева). В беседе с ним граф Пратасов, между прочим, говорил: «Семинария не Академия. Из Семинарии поступают в сельские священники. Им надобно знать сельский быт и уметь быть полезными крестьянину даже в его делах житейских. Итак, на что такая огромная богословия сельскому священнику? К чему нужна философия, наука вольномыслия, вздоров, эгоизма, фанфаронства? На что ему тригонометрия, дифференциалы, интегралы? Пусть лучше затвердит хорошенько катехизис, церковный устав, нотное пение. И довольно! Высокие науки пусть останутся в Духовных Академиях». Граф Пратасов предлагал также ввести в Семинарию медицину и сельское хозяйство.
Последним делом Комиссии в 1838 году были правила относительно преподавания предметов семинарского курса, в которых было обращено внимание на недостаток точного направления изучавшихся в Семинариях предметов к главной цели духовного учения – образовать достойных священно-церковно-служителей. В феврале 1839 года граф Пратасов представил Государю доклад об упразднении Комиссии духовных училищ. В докладе указано было, что Комиссию составляют почти те же лица, кои присутствуют в Св. Синоде. Такое раздвоение высшего духовного правительства отразилось и на целом ведомстве его, сделав повсюду духовно-учебную и епархиальную части одну другой чуждыми и устранив духовные училища от должного влияния епархиальных властей, так что, – вопреки духу церковных правил, – нигде учебные заведения не знали над собою прямой власти особ архиерейского сана, кроме лишь тех, которые по Высочайшим указам заседают в Комиссии. Но и те, будучи., епархиальными архиереями, привыкли взирать на учебную часть, как на нечто для них постороннее, и даже, заседая в Комиссии, не могут иметь в своих епархиях прямого в ней участия. Затем в докладе указывалось на неудобство сосредоточения в Комиссии хозяйственной части и недостаток контроля. Ввиду этого Комиссия, по Высочайшему повелению 22-го февраля 1839 года, была упразднена, а вместо нее образовано при Св. Синоде Духовно-Учебное Управление; для заведывания же духовно-учебным капиталом бывший Хозяйственный Комитет преобразован в Хозяйственное Управление при Св. Синоде.
В. Самуилов.