Кирилл Скифопольский
Кирилл Скифопольский, выдающийся греческий агиограф VI века. Во многих житиях святых, составленных Кириллом, содержатся и автобиографические сведения. Из них видно, что Кирилл родился в галилейском (в Палестине) городе Скифополе в 514 году и еще в молодых годах, живя в доме родителей, почувствовал влечение к иноческой жизни, под влиянием палестинских подвижников, приходивших в Скифополь. Один из них, знаменитый Савва Освященный, предвидя значение Кирилла, назвал его «своим учеником, сыном пустынных отцов» и обратил на него внимание скифопольского митрополита. Под руководством последнего Кирилл и посвятил себя монашеской жизни. Его пострижение состоялось в одном из монастырей Скифополя, где юный подвижник и прожил до 543 года, а потом, – с разрешения духовного своего отца, аввы Григория, – отправился в Иерусалим. Здесь он, – по совету своей матери, – сделался на некоторое время учеником подвижника Великой лавры Иоанна Молчальника [смотреть «Энциклопедию» VI, 883–884], под руководством которого не только усовершался в аскетизме, но и противостоял заблуждениям последователей Оригена, имевших успех среди современного палестинского монашества. Затем Иоанн Молчальник направил Кирилла в лавру святого Езфимия (в Иудейской пустыне, близ Иерусалима), которая была, – по его мнению, – наиболее удобной для подвигов. Но Кирилл, – по юности и суетности, – преслушал волю своего руководителя и направился к Иордану в один из здешних монастырей. Это непослушание юного подвижника было наказано шестимесячной болезнью, перенесши которую, Кирилл решился водвориться в лавре святого Евфимия. Прибыв туда (в конце 543 или в начале 544 года), Кирилл со всем пылом юности предался аскетическим подвигам. Он часто посещал и своего духовного отца – Иоанна Молчальника, пред которым раскрывал свою душу, пользуясь его пастырскими врачеваниями и назиданиями. Здесь Кирилл прожил около десяти лет. Когда пятый Вселенский Собор осудил заблуждения оригенистов, часть коих была изгнана и из палестинской Новой лавры, то в число тех 120 иноков, которые должны было водвориться в этой лавре вместо удаленных оригенистов, был включен и Кирилл. Здесь он пробыл два года (554–555), а потом перешел в Великую лавру Саввы Освященного (в Иудейской пустыне), устроил здесь себе келью, где и жил до самой смерти, последовавшей около 55 7 года.
Таким образом, Кирилл почти целую жизнь провел среди палестинских монахов. Любовь к подвижничеству и глубокое уважение к выдающимся его представителям побудили Кирилла, вскоре после принятия монашества, посвятить свои силы и труды описанию подвигов и деятельности великих аскетов и устроителей иночества в Святой Земле. К этому поощрял Кирилла и его духовный отец Иоанн Молчальник, который, высоко ценя аскетические подвиги святых Евфимия и Саввы, советовал своему ученику составить полезные о них сказания. Кирилл был вполне подготовлен к труду агиографа. Он обладал достаточным образованием и способностью к литературной деятельности, а главное – находился в самых благоприятных условиях для всестороннего ознакомления с состоянием палестинского монашества в V – VI веках и с деятельностью выдающихся его представителей, для собирания необходимого материала и критики его. Он был близок к Иоанну Молчальнику и другим ученикам Саввы Освященного, жил в Великой лавре и киновии святого Евфимия, имел возможность беседовать со свидетелями подвигов и жизни палестинских аскетов, непосредственно многое изучать и проверять. В прологе к житию Саввы Освященного монах Кирилл умоляет читателей верить всему, что он уже сказал или скажет о палестинских подвижниках, так как писатель старался с точностью упоминать о времени, местах, лицах и именах и вообще с полным усердием исследовал истину своего повествования. И на такое доверие со стороны читателей Кирилл имеет полное право, потому что он, действительно, сделал все возможное для успешного выполнения сложной и важной задачи агиографа.
Первым его трудом было житие Евфимия Великого († 473 год). К составлению этого жития Кирилл приступил тотчас же после водворения в монастыре святого Евфимия. Со времени кончины этого подвижника минуло уже около 80 лет, но в обители хранились и преемственно передавались многие сказания о жизни и трудах его, причем, – наряду с рассказами достоверными, – поддерживались и распространялись сказания легендарные. Писателю предстояло «выбирать из многого немногое». С целью собрать вполне достоверные сведения, Кирилл отыскивал в разных местах Иудейской пустыни ближайших к святому Евфимию подвижников и обращался к ним за душеспасительными и достоверными сказаниями о великом аскете. Большую часть рассказов о жизни святого Евфимия Кирилл получил от отшельника Кириака, постриженика этого святого аввы, долгое время жившего с его учениками, от которых он и слышал достоверные и точные сведения о его жизни и подвигах. Затем, не мало сведений Кириллу сообщили Иоанн Молчальник и пресвитер Фалалей, на основании рассказов Саввы Освященного. «Житие иже во святых отца нашего Евфимия Великого» оказалось трудом вполне удачным как по содержанию, достоверному и правдивому, так и по изложению, чуждому риторических украшений, простому и ясному.
Вторым произведением Кирилла было «Житие преподобного отца нашего Саввы Освященного» († 531 год), стоившее автору сравнительно меньшого труда, так как во время его составления в памяти современников еще были живы подвиги преподобного и его заслуги для палестинского монашества. Ученики и сподвижники святого Саввы сообщили Кириллу достоверные и обширные рассказы о нем, почему это житие содержит больше упоминаний о местах, лицах, именах и времени, а также имеет больший объем. Кроме того, Кирилл составил жития – Иоанна Молчальника, епископа Колонийского, преподобного Кириака Отшельника († 556 год), Феогния, епископа Витилийского, раньше – палестинского монаха, Аврамия, ученика святого Саввы и епископа Кратийского и аввы Феодосия Киновиарха. († 529 год). Составленные Кириллом жития палестинских подвижников имеют весьма важное значение для истории монашества во Святой Земле. Сообщая весьма обстоятельные и достоверные сведения об отдельных деятелях палестинского монашества, эти жития изображают и общий строй монашеской жизни во Святой Земле, сообщают исторические данные о местных монастырях, их возникновении и устройстве, об общем ходе развития иночества, его идеалах, задачах и способах их осуществления, о значении монашества в церковной жизни и о благотворном его влиянии на мирское общество и так далее. Не без основания ученый Узенер назвал литературное наследие Кирилла «историей палестинского монашества». Но жития, написанные Кириллом, имеют значение и вообще для церковной истории Востока, так как в них содержатся ценные сведения об иерусалимских епископах V и VI веков, об оригенистских волнениях, о взаимных отношениях восточных патриархов и их представителей в эпоху монофизитских споров, имеются важные данные и для церковной хронологии V – VI столетий. К формальным достоинствам житий следует отнести отсутствие риторических украшений, простоту речи и безыскусственность изложения. В житиях святого Евфимия (глава 84) Кирилл прямо называет себя «неведущим слов и оборотов» и говорит, что он хотел совсем «оставить хартии» и отказаться от литературного труда, но был подвигнут к этому делу особой помощью святых Евфимия и Саввы.
В виду высокого значения житий монаха Кирилла, богатства и ценности церковно-исторического их содержания, ученый Узенер склонен был предполагать, что сохранившиеся жития составляют часть обширного агиографического труда, выполнение которого было предпринято Кириллом по заранее намеченному плану. Такой же взгляд на деятельность Кирилла высказан и в «Истории византийской литературы» Крумбахера. Его реальное обоснование можно усматривать в том, что все жития изображают цветущий период монашеской жизни в Палестине, а – с другой стороны – по идейному значению и внутренней взаимной связи, их можно разделить на две части, из коих первую составляют жития святых Евфимия, Саввы и Феодосия, а вторую – остальные. Но, по-видимому, преждевременная смерть помешала Кириллу исполнить свою задачу. Однако и сохранившееся литературное наследие Кирилла, отличающееся достоверностью рассказов, точностью хронологических указаний, исторической предусмотрительностью, правильностью и широтой аскетических понятий и простотой изложения, дает этому писателю почетное место среди византийских агиографов.
И. И. Соколов.