Кирилл Иерусалимский

Кирилл, архиепископ иерусалимский, святой отец церкви IV века, известен главным образом по своим огласительным (catechesos) и тайноводственным (catech. mystagogica) словам. 1) Родился Кирилл в 315 году, «в недрах иерусалимской церкви». Аскет по жизни, Кирилл в 345 году епископом Максимом рукоположен был во пресвитера иерусалимской церкви и в этом сане в 347 или 348 году говорил свои знаменитые слова (во дни святой Четыредесятницы) к готовящимся ко крещению и (в праздничные дни Святой Пасхи) к новокрещенным (Catech. 18, 32–33), – слова, останавливающие внимание многих западных богословов, а также некоторых русских (Профессор И. В. Чельцов, Собрание символов и вероизложений, Спб. 1869, стр. 37–38) тем, что в них нет слова: όμοούσιος, хотя Кирилл произносил их после 1 Вселенского Никейского собора, употребившего это слово. По смерти епископа Максима, в 350 или 351 году, Кирилл посвящен был во епископа иерусалимского Акакием, епископом кесарийским. В 351 году, «в святые дни пятидесятницы», 7 мая «около третьего часа» (или – по нашему счислению – около 9 часов утра) на небе явилось великое небесное знамение, простиравшееся над Иерусалимом от Голгофы до Елеона; сияние его было сильнее сияния самого солнца; не один или двое, но все народонаселение города созерцало видение это, продолжавшееся в течение нескольких часов; объятый страхом и вместе радостью, народ толпами стекался в святую церковь – прославлять Господа. По этому поводу Кирилл отправил «Послание к благочестивому царю Констанцию» о бывшем знамении креста из лучей света. В период времени с 357 года по 378 год Кирилл был трижды лишаем кафедры. В первый раз он принужден был оставить кафедру по проискам Акакия, епископа кесарийскаго, который, – вопреки 7 правилу I Вселенского Собора, – хотел было воспользоваться принадлежащей иерусалимскому епископу (епископу Элии) честью первенства между областными епископами. Произошедшая по этому поводу ссора между Акакием и Кириллом осложнилась еще требованием Акакия от Кирилла согласиться на мнения ариан. На состоявшемся, по требованию Акакия, милитинском соборе в 357 году Кирилл, несмотря на твердое противодействие насилию ариан, партией Акакия был объявлен лишенным кафедры за то, что «он во время голода продал в пользу бедных церковные вещи». Изгнанный силой из Иерусалима, Кирилл нашел себе приют у епископа Силуана в Тарсе, где пробыл до 359 года, когда собором селевкийским был восстановлен в своих правах, а недоброжелатель его Акакий был осужден, как арианин. Вторично Кирилл был лишен кафедры со ссылкой в заточение в 360 году собором Евдоксия Константинопольского, открытого арианина, сообщника Акакия. В 361 году император Юлиан, однако, возвратил Кирилла своей пастве.

В управление Кирилла иерусалимской церковью после этой ссылки произошла известная в истории попытка восстановления храма иерусалимского (иудейского), сделанная префектом по приказу самого императора Юлиана, но не допущенная волею Божией, когда огонь пожирал работу вместе с делателями неправды. Для вразумления слепцов Кирилл указывал на пророчества Дан.9:26–27 и Спасителя у Мф.24:2. Наконец, в третий раз Кирилл был изгнан из Иерусалима императором Валентом в 367 году. Эта последняя ссылка продолжалась до 378 года – с печальными последствиями для иерусалимской паствы, выразившимися в раздорах в силу преобладания неправославной власти, так что по возвращении из ссылки, по приказанию императора Феодосия Великого в 378 году, Кирилл должен был трудиться над водворением мира – в большинстве случаев с успехом. Подвергаясь изгнаниям дома, на Востоке, Кирилл вместе с тем вызвал против себя неудовольствие на Западе, где почему-то сомневались в его православии. В 381 году Кирилл присутствовал на 2 Вселенском Соборе. Подписав здесь осуждение еретикам, признававшие Святого Духа вместе с Сыном Божиим тварью (Деян. вс. соб., рус. пер., т. I, изд. 2-е, Казань 1887, стр. 112), Кирилл тем самым освободил себя от подозрения относительно его православия. Скончался Кирилл в 386 году. Память Кирилла празднуется православною церковью 18 марта.

2) В основу 18 огласительных слов предваряемых словом предогласительным, – по свидетельству самого Кирилла, (Catech. 9, 4; 10, 4; 11, 1; 18, 22), древний символ веры иерусалимской церкви (или просто ἡ πίστις), истолковываемый однако с той особенностью, что, – сообразно с целью ознакомить просвещаемых раньше всего с тем, что им предстоит пережить и принять пред и при самом вступлении в лоно христианства, – члены о покаянии и крещении раскрываются прежде других членов символа веры. Таким образом, первые три поучения представляют из себя ни что иное, как истолкование слов символа: и во едино крещение покаяния во оставление грехов (Catech. 18, 22), в частности, первое поучение говорит об обновлении, или освобождении от греха, второе – о покаянии и третье – о крещении, как средствах освобождения от греха. Сказав затем в четвертом слове о предметах христианского ведения, а в пятом о вере догматической и деятельной, Кирилл с шестого поучения до 18 включительно раскрывает уже символ веры с самого его начала, постепенно переходя от одного члена к другому, в том порядке в каком он устно исповедовался в иерусалимской церкви. Шестое поучение именно раскрывает слова символа: верую во единого Бога, 7-е – слова: (Бога) Отца, 8-е – Вседержителя, 9-е – Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым, 10-е – и во единаго Господа Иисуса Христа, 11-е – Сына Божия Единороднаго, Иже от Отца рожденного прежде всех век, Им же вся быша, 12-е – воплотившагося и вочеловечившагося, 13-е – распятого и погребеннаго, 14-е – и воскресшаго из мертвых в третий день и восшедшаго на небеса, и седящаго одесную Отца, 15-е – и грядущаго со славою судити живым и мертвым, Его же царствию не будет конца, 16-е и 17-е – и в Духа Святаго Утешителя, глаголавшаго пророки, и 18-е – и во едину, соборную церковь и в воскресение плоти, и в жизнь вечную. Смотря на символ веры (или просто на веру = живое предание церкви), как на краткое в «немногих словах» объяснение всего ведения благочестия, заключающегося в Ветхом или Новом Завете (Catech. 5, 12), Кирилл раскрывает символ путем соотношения членов веры с теми или другими местами священного Писания. Вследствие этого метод Кирилла естественно принял форму метода: Sacra paralella, который в некоторых случаях в целях апологетики захватывает еще указания на «священные» языческие басни. «Чрез Деву Еву вошла смерть, надлежало чрез Деву же, а лучше сказать, от Девы явиться Жизни; как ту обольстил змий, так сей благовествовал Гавриил» (Catech. 12, 15). «Из ребра мужа без матери Ева родиться могла, а из утробы девической без мужа ужели младенец родиться не может?» (Catech. 12, 29). «Эллинам заградим уста собственными их баснями. Вы говорящие, что бросаемые камни превращались в людей, почему утверждаете, что невозможно родить деве? Вы баснословящие, что из мозга родилась дочь, почему считаете невозможным родиться сыну из девического чрева? Вы стоящие за свою ложь, будто бы Дионис родился из бедра вашего Дия, почему отвергаете наше истинное учение?» (Catech. 12, 27). В результате соотношения символа веры с библейскими выражениями, понимаемыми Кириллом в большинстве случаев буквально, получилась у него догматика.

В 5-х тайноводственных словах Кирилл не обосновывает уже, как в 18-х огласительных словах, а только изъясняет затронутые здесь предметы предания (παραδόσεις; Mystag. 5, 23). Таким путем он изъясняет следующие обряды крещения, миропомазания и евхаристии, составляющие в своей совокупности образы совершения этих таинств: образ совершения и крещения: вход просвещаемых в притвор – место совершения крещения; обращение их лицом к западу; простертые ими руки и отрицание от сатаны: «отрицаюсь тебя, сатана, и всех дел твоих и всея гордыни твоей и всего служения твоего»; обращение от запада на восток (от тьмы к свету); произношение слов: «верую в Отца и Сына и Святого Духа и во едино крещение покаяния»; помазание заклинательным елеем от волос до ног; подведение к святой купели божественного крещения; опрос каждого просвещаемого: верует ли он в Отца и Сына и Святого Духа и произношение исповедания веры и троекратное погружение в воду с «изникновением» из воды после каждого погружения. Миропомазание, совершавшееся тотчас после крещения, состояло в помазании освященным, чрез призвание Святого Духа, миром чела, ушей, ноздрей и персей крестившегося. Образ совершения евхаристии: умовение иереем (предстоятелем) и пресвитерами, окружающими Божий жертвенник, своих рук водою, поданной диаконом; возглас диакона: «примите друг друга», и «облобызаем друг друга»; возглас иерея: «горе сердца!» ответ народа: «имамы ко Господу»; опять возглас иерея: «благодарим Господа»; ответ народа: «достойно и праведно»; воспоминание, о небе, земле, море, солнце, луне, звездах о всей разумной, видимой и невидимой твари, об Ангелах, архангелах, силах, господствах; началах, властях, престолах, херувимах, серафимах с повторением серафимской песни: «свят, свят, свят Господь Саваоф»; молитва о ниспослании Святого Духа на предлежащие дары (τὰ προκείμενα), да сотворит Он хлеб телом Христовым, а вино кровью Христовой (что представляет из себя совершение духовной – бескровной умилостивительной жертвы); моление над этой умилостивительной жертвою Богу об общем мире церквей, о благосостоянии мира, о царях, о воинах, о поборниках, о сущих в немощах, о труждающихся и, одним словом, обо всех требующих помощи; воспоминание, далее, прежде усопших: патриархов, пророков, Апостолов, мучеников с надеждою, чтобы Бог, по молитвам и предстательству их, приял наше прошение, а также поминовение отцов и епископов, и вообще всех прежде усопших христиан – с верою, что великая польза будет душам, о которых приносится моление, когда предлагается святая и страшная жертва; чтение затем молитвы: «Отче наш, Иже еси на небесех»; возглас иерея: «Святая Святых»; ответ народа: «един Свят, един Господь Иисус Христос»; приглашение к приобщению святых Таин словами Псалмопевца: «вкусите и видите, яко благ Господь» (Пс.33:9), и самое приобщение сперва Тела, а потом чаши или крови Господней. Концом евхаристии служила благодарственная молитва Богу, сподобившему приобщиться «толиких тайн». В речи об евхаристии Кирилл очевидно ясно учит о претворении (μεταβάλλειν) хлеба и вина в тело и кровь Христа (Catech. 23, 7) и об евхаристии, как жертве.

Другие сохранившиеся сочинения Кирилла: – упомянутое уже «Послание к императору Констанцию», «Беседа о расслабленном при купели» и три гомилетических фрагмента: первые два из «Беседы о претворении Господом воды в вино» и третий из слова на Ин.16:28: «аз иду ко Отцу Моему». Так называемая Кириллова книга (смотреть выше особую статью) Кириллу Иерусалимскому не принадлежит, представляя из себя произведение XVII столетия; хотя глава ее об антихристе, правда, воспроизводит, за немалыми исключениями, 15 огласительное поучение Кирилла.

3) Значение творений Кирилла определяется тем, что они сообщают известные данные для наук: Священного Писания и Священного Предания, догматики, литургики и гомилетики. Для Священного Писания ценными служат, главным образом, сведения о каноне богодухновенных книг Ветхого и Нового Завета (Catech. 4, 33–36). Руководясь, впрочем, в данном случае мотивом – практикой иерусалимской церкви: указать для домашнего чтения лишь то, что читается в церкви (ὅσα μὲν ἐν ἐκκλησἰαις μὴ ἀναγινώσκεται ταῦτα μηδὲ κατὰ σαυτὸν ἀναγίνωσκε. Migne gr. XXXIII, col. 500–501), Кирилл, надо думать, в перечне книг Нового Завета опустил Апокалипсис, – неудобопонятную, а потому не читаемую в церкви (П. П. Пономарев, Из истории Святого Предания в «Прав. Соб.», январь 1903 год. П. А. Юнгеров, Общее истор.-кр. введ. в свящ. ветх. книги, Казань 1902 год, 161–162. Н. К. Дагаев, История ветхозав. канона, Спб. 1898 год). В отношении Священного Предания творения Кирилла содержат в себе свидетельства как об апостольском предании в духе святого Иринея Лионского , творения которого известны Кириллу (Cat. 16, 6), так о предании собственно отеческом, то есть о тех положениях отцов, которые, по времени появления в свет, не относясь к апостольскому веку, однако составляют из себя истину церкви, если в содержании своем находят подтверждение в Священном Писании. «Не просто верь мне ( = учителю церковному), – писал (Catech. 4, 17) по этому поводу Кирилл, устанавливая принцип для оценки истинности собственно отеческих суждений, – «если на то, о чем возвещаю, не получишь доказательства из божественных писаний» (П. Пономарев, указ. соч. Свящ. И. Филевский, Учение прав. церкви о Свящ. Предании, Харьков 1902, стр. 285–295). Представляя в 18 огласительных поучениях своего рода опыт собрания догматов в одно целое с ясно оттененною здесь идеей, что догматика есть не что иное, как соотношение Священного Предания ­ живого учения церкви со Священным Писанием, творения Кирилла входят в известной мере в область науки догматического богословия (Макарий, Прав.-догм. богословие, т. I, Спб. 1850, стр. 52–53. Профессор И. В. Чельцов, указ. соч., стр. 30–41 и т. п.); затем они сообщают данные для догматического учения: о благодати и свободе (Профессор А. Л. Катанский, Учение о благодати Божией в твор. др. св. оо. и уч. церкви до бл. Августина, Спб. 1902, стр. 137–150), о таинствах крещения, миропомазания и евхаристии, условиях их действительности и действенности (Свящ. Ал. Голосов, Учение св. Кирилла Иерусалимского о таинствах, Самарканд 1901; А. Кириллов, Догматическое учение о таинстве евхаристии в твор., двух катих. IV в.: св. Кирилла Иерусалимского, представ. школы антиох. и св. Григория Нисского, представителя школы Александрии, Новочеркасск 1898). Литургика почерпает из творений Кирилла сведения об образе совершения указанных таинств в древнейшей церкви. Значение творений Кирилла для гомилетики ясно само собою.

Наряду с положительным отношением к творениям Кирилла в науке встречаются и сомнительные взгляды, касающиеся неподлинности творений Кирилла, его учения и деятельности. Мысль о неподлинности творений Кирилла, особенно защищавшаяся кальвинистом Удэном, бесспорно явилась на почве того, что творения Кирилла благоприятствуют не протестантству или реформатству, а именно православию. Внутренние, заимствуемые из самых творений Кирилла, и внешние свидетельства, однако, основательно ниспровергают указанную мысль (Архиеп. Филарет, Историческое учение об отцах церкви II, Спб. 1859, стр. 94), утверждая вместо нее подлинность творений Кирилла. По взгляду, имеющему дело с учением Кирилла, предполагается, что будто бы Кирилл был сторонником полуарианской партии (омиев), а не исповедником православия, или что, по меньшей мере, он некоторое время колебался между полуарианством и православием в учении о Сыне Божием. В качестве основания для такого предположения приводят то, что Кирилл не употребляет в Cateches. термина единосущный, хотя он жил после 1 Вселенского Собора, что в учении о Сыне Божием он, напротив, допускает (Catech. 9, 9: Migne gr. XXXIII, col. 700) выражение о подобии Сына Отцу: Θεὸς … ἀληϑινὸς ὢν ὁ Πατήρ ὅμοιον (simile) ἑαυτῷ ἐγέννα τὸν Ὑιὁν, Θεὸνἀληϑινόν. Означенное предположение опровергается как борьбой Кирилла с Акакием, державшимся арианских мыслей, – его исповеданием единосущия на 2 Вселенском Соборе, так, главным образом, тщательным анализом учения Кирилла, откуда видно, что с выражением: «Сын подобен Отцу» и Кирилл соединяет мысль о соественности Сына Божия с Отцом (Migne gr. XXXIII, col. 700–701: φυσκὸς υἱός), что, не употребляя термина «единосущный» в огласительных и тайноводственных словах, Кирилл, однако, пользуется им в «Послании к императору Констанцию» (Migne gr. XXXIII, col. 1175: ὁμοούσιον Τριαδα), что, наконец, термин «единосущный» Кирилл не внес в символ веры иерусалимской церкви, вероятно, вследствие малой еще распространенности в то время символа никейского, когда, поэтому, не было еще нужды переделывать древние вероизложения по образцу вероизложения никейского. – Наконец, за последнее время высказывается мнение, что Кирилл будто бы был автором никеоцареградского символа, переработавшим для этого еще до 2 Вселенского Собора символ иерусалимской церкви на почве символа никейского: F. J. A. Hort, А. Гарнак, отчасти Шмидт; смотреть о них у профессора А. Ц. Лебедева, О символе… 2 вс. собора в Собр. цер.-истор. соч. III, стр. 285–322. – О нашем символе веры в «Бог. Вест.», январь – февраль 1902 года и отд. [а так же смотреть у него в книге, Из истории Вселенских Соборов IV и V веков, Москва 1882, стр. 227–233]. Соединенное с признанием подлинности творений Кирилла и его православия, это мнение имеет значение в критике двух указанных предположений ученых, но – взятое в своем существе – оно тоже чуждо прочных фактических оснований (Проф. А. П. Лебедев указ. соч.).

П. Пономарев.