Кипрская православная церковь

Кипрская православная церковь – Остров Кипр образует особую автокефальную православную церковь, историческая судьба которой представляется весьма интересной в научном отношении и важной.

Историю кипрской православной церкви можно разделить на четыре периода. Первый период обнимает время от основания её и до водворения на острове латинян (45–1191 года), второй – совпадает с эпохой латинского господства на Кипре (1191–1571 года), третий период обнимает время турецкого владычества на острове (1571–1878 года) и, наконец, четвертый период совпадает с новейшим временем английского протектората над островом (с 1878 г. и доныне).

I. Христианство распространилось на Кипре во времена апостольские и связывается с проповеднической деятельностью Апостолов Варнавы, родом кипрянина (Деян.4:36–37) и святого Павла, которые были в городе Саламине и проповедовали слово Божие в синагогах иудейских, а потом прошли весь остров до Пафа и обратили ко Христу проконсула Сергия Павла (Деян.13:4–13). Кроме того, кипряне были в Иерусалиме в день Пятидесятницы и слышали проповедь апостола Петра (Деян.11:19–20), а после апостольского иерусалимского собора многие христиане, избегая гонений, переселились на Кипр. Варнава и вторично был на Кипре вместе с Иоанном, называемым Марком (Деян.15:37,39), здесь провел последние годы, потерпел мученическую кончину от иудеев, которые побили его камнями и был погребен в пещере близ Саламина. Вероятно, на Кипре Апостол Варнава написал и свое «Послание» – в назидание тех из своих единоплеменников, которые и после принятия христианства продолжали исполнять обрядовой закон Моисея. Трудами Апостолов Варнавы и Павла на Кипре было основано несколько отдельных общин, во главе которых стояли их ученики. Они продолжали проповедническую миссию на острове и еще более укрепили здесь Христову веру. Но в то время, как греческое население острова сочувственно относилось к христианству, многочисленные иудеи, жившие на Кипре, оказывали ему сильное противодействие и, наконец, объявили христианам жестокую войну. В 116 году они, под предводительством Артемиона, истребили до 24 000 христиан и разрушили город Саламин. Римляне жестоко наказали иудеев за это восстание, носившее и противоправительственный характер. Военачальник Лисий, посланный императором Траяном во главе римских легионов, истребил на острове почти всех евреев: спаслись только те, которым удалось бежать. Кроме того, был издан закон (недолго, впрочем, применявшийся), которым было запрещено иудеям поселяться на острове.

Гонения на христиан со стороны римского правительства и иудеев сопровождались и на Кипре многочисленными фактами мученичества в первые века существования местной церкви, а минологии называют и многих святых из церковных деятелей Кипра. Так, Иоанн Марк, племянник Варнавы (Кол.4:10), бывший его сотрудником и помощником в устройстве кипрской церкви, после мученической его кончины – по некоторым сказаниям – удалился в Малую Азию и был рукоположен в епископа Аполлониады, где мученически и скончался (σὺν λίϑοις κρεμασϑείς). Затем, Гираклидис, первый епископ Тамаса, рукоположенный Апостолами Павлом и Варнавой, построивши много церквей, совершивший много чудес и вообще, оказавший большое влияние на распространение христианства на Кипре, мученически скончался в Саламине (память 17 сентября). В Саламине мученически скончался и Аристион, епископ Кипра. Аристовул, брат святого Варнавы, один из 70-ти Апостолов Господа, был рукоположен Апостолом Павлом в епископа Британии, где и скончался после многих мучений (память 15 марта). Мнасон кипрянин (Деян.21:16) был епископом острова и скончался здесь смертью мученика, усеченный мечом (намять 19 марта). Епафрас, один из 70-ти учеников Господа, упоминаемый в посланиях Апостола Павла к Колоссянам 4, 12 и Филимону 23, был первым епископом Пафа, куда он был рукоположен Гираклидисом по повелению святого Варнавы, и также скончался мученически (память 19 июля). Тихик, по повелению Апостола Павла, был рукоположен Гираклидисом в епископа Неаполя на Кипре. Филагорий, ученик Апостола Павла был епископом на Кипре, где учил народ вере Христовой и скончался; память его 9 февраля. Лазарь, после воскрешения Господом, прибыл по преданию на Кипр и был здесь епископом Кития, где и теперь показывается его пустой гроб, так как мощи его около 890 года были перенесены императором Львом VI Мудрым в Константинополь. Тит, ученик Апостола Павла, был родом из города Пафа на Кипре, где потом и подвергся мучению. Сергий Павел, римский проконсул, обращенный ко Христу Апостолом Павлом, умер по преданию епископом Нарбонны. Никанор кипрянин, один из семи первых диаконов в Иерусалиме, также скончался мученически. Вообще, кипрская православная церковь в первые века христианства была прославлена многими святыми и мучениками, имена которых отчасти сохранены в исторических источниках. (смотреть, например, Хронику Леонтия Махера у Σάϑας, Μεσαιωνικὴ Βιβλιοϑήκη τ. II, о. 62–72). Второй и третий века в истории этой церкви были ознаменованы преимущественно горячей привязанности кипрян к православной вере, которая и создала здесь многих исповедников и мучеников. Другие же факты из церковной истории острова за это время очень темны и редки. Более ясные сведения относятся к четвертому веку.

Древнейший из хронографов Кипра Леонтий Махера (1410 год) рассказывает, что остров посетила на обратном пути из Иерусалима равноапостольная царица Елена (327 год), мать Константина Великого, вышедшая на берег в местности Марион или Марин, на восточной стороне Кипра. Пораженная малонаселенностью некогда цветущего острова, благочестивая царица построила в Василопотаме и Тогне церкви, которым и подарила частицы обретенного честного креста Господня, а потом озаботилась привлечением сюда населения из соседних островов и возвратила беглецов, дав им земли для возделывания. Прибыв в Константинополь, она рекомендовала этот многострадальный остров особому покровительству императора Константина Великого. Последний отправил сюда нового правителя в лице Калокера, который деятельно принялся за благоустройство острова. Центром церковной жизни на Кипре в это время сделался город Саламин или Констанция (на северо-восточной стороне острова), тогда как раньше митрополией был город Паф (на юго-западной стороне). Так, на первом вселенском соборе присутствовали епископ Пафа – Кирилл, а Саламина – Геласий, которые в указанном порядке и подписались под актами собора. Кроме них, с острова Кипра на этом соборе присутствовали и другие двенадцать епископов, в том числе святой Спиридоний Тримифунтский, исповедник, славный смирением и чудесами, принимавший участие в рассуждениях на соборе. Что касается города Саламина, то он, и раньше подвергавшийся землетрясениям, в 333 году был почти совершенно разрушен весьма сильным колебанием почвы. Едва город несколько оправился от этого бедствия, – в 343 году произошло еще более сильное землетрясение, от которого пострадали Неокесария, Родос, Рим, Антиохия и особенно Саламин на Кипре. Современный император Флавий Констанций, сын Константина Великого, сделавшийся с 342 года единовластителем Востока, наряду с другими разрушенными городами предпринял восстановление и Саламина, который и назван Констанцией, хотя город и потом удержал свое прежнее имя. Украсив Констанцию многими прекрасными зданиями, император Констанций сделал его главным городом и в гражданско-церковном отношении.

К концу IV века христианство утвердилось на всем острове и вступило в борьбу с различными ересями, распространившимися здесь. Главным деятелем в этой борьбе был святой Епифаний, епископ Констанции (367 – 403 года), который воздействовал на язычников своими христианскими добродетелями, а еретиков поражал своими литературными трудами. Из его епархии было много последователей ереси валентиниан, во главе с епископом Аетием, с которым святой Епифаний часто вступал в прения. Были на острове и другие еретики – офиты, савеллиане, николаиты, симониане, василидиане, карпократианы. В виду того, что многие из еретиков занимали общественные должности и были богаты, борьба с ними святого Епифания имела мало успеха, поэтому он обратился к императору Феодосию I с просьбою изгнать их с острова. Получив послание Епифания, царь издал такой письменный приказ: если кто не станет повиноваться божественным словам святого отца Епифания, епископа кипрской страны, тот должен удалиться с острова и жить, где пожелает; а все те, кои сделаются друзьями и чадами покаяния и исповедуют пред общим своим отцом готовность обратиться на путь истины, могут остаться на острове и слушать поучения сего отца. После этого развитие ересей на острове значительно уменьшилось. Епифаний должен был присутствовать на втором вселенском соборе (331 год) вместе с епископами Кипра – Юлием Пафским, Феопемпом Тримифунтским, Тихоном Тамасским и Мнимоном Китийским. Горя ревностью о православии, Епифаний в 394 году путешествовал в Иерусалим с целью убедить местного епископа Иоанна и его друзей Руфина и Иеронима осудить Оригена, как еретика [смотреть «Энциклопедию» VI, 983–985]. Но он склонил на свою сторону только Иеронима. В 401 году он созвал собор епископов в Констанции и осудил Оригена. После этого, узнав, что учение оригенистов распространяется и в Константинополе, он отправился сюда, нашел благосклонный прием у царицы Евдокии и стал склонять находившихся в столице епископов подписаться под определениями кипрского собора о творениях Оригена. Но эта попытка имела мало успеха тем более, что на первых порах Епифаний разошелся со святым Иоанном Златоустом, архиепископом Константинопольским. Он скончался на пути из Константинополя в свою епархию (403 год).

Пятый век был ознаменован борьбой кипрской церкви за свои автокефальные права. Опираясь на свое апостольское происхождение и на местные традиции, образовавшиеся в первые века христианства, основываясь и на шестом правиле I Вселенского Собора («подобно и в Антиохии, и в иных областях да сохраняются преимущества церквей» – ἐν ταῖς ᾄλλαις ἐπαρχίαις τὰ πρεσβεῖα σώζεσθαι ταῖς ἐκκλησίαις), кипрская церковь признавала себя автокефальной, с правом местных епископов избирать на соборе предстоятеля церкви из своей среды. Правами автокефальности кипрская церковь пользовалась невзирая и на то, что Кипр сперва при императоре Адриане, а потом при Константине Великом, после нового деления империи на провинции, был причислен к восточным её областям и в гражданском отношении был подчинен (вместе с Сирией, Финикией, Палестиной и Киликией) стратигу Антиохии, который назначал на остров особого правителя. Но в пятом веке патриархи Антиохии решили воспользоваться политической зависимостью Кипра от местного стратига, как средством и для церковного его подчинения антиохийскому престолу. Это послужило поводом к различным столкновениям между обеими церквами. Прежде всего, когда два епископа Кипра, Троил и Феодор, прибыли по своим делам в Антиохию, то местный архиепископ Иоанн I ^{429–441/2 г.: смотреть «Энциклопедию» VI, 987–995} стал принуждать их к подчинению антиохийскому престолу, но все его усилия остались тщетными. Затем, вскоре скончался архиепископ Констанции Троил. Архиепископ Иоанн захотел воспользоваться этим случаем для подчинения себе кипрской церкви и склонил на свою сторону стратига «Востока», Флавия Дионисия. Последний, под влиянием архиепископа Иоанна, в июне 431 года написал правителю Кипра Феодору, чтобы он всеми средствами противился избранию нового епископа для Констанции, потому что вопрос о рукоположении епископов для Кипра будет предметом обсуждения на созванном по повелению императора Феодосия Младшего соборе в Ефесе; если бы избрание епископа Констанции состоялось до прибытия распоряжения Флавия Дионисия, то Феодор должен был позаботиться о том, чтобы новый епископ, вместе с остальными кипрскими епископами, отправился в Ефес для оправдания пред собором; в случай неисполнения Феодором этого повеления, он и войско, ему подчиненное, должны были внести в государственную казну по пяти литр золота. Флавий Дионисий такое же приказание послал и клиру митрополии Констанции, предложив не приступать к избранию нового епископа до тех пор, пока вопрос об этом не будет решен на Ефесском соборе, – в противном же случай епископы должны предстать пред этим собором для оправдания и суда.

Той порой кипряне приступили к приготовительным для избрания епископа действиям и, не послушавшись приказа стратига «Востока», избрали на вакантную в Констанции кафедру Ригина, который, взявши епископов Саприкия Пафского, Зенона Курийского и Евагрия Солонского, а также протопресвитера (πρωτοπαπᾶς) Кесария, отправился в Ефес – не для оправдания в своих действиях, а для протеста пред отцами собора по поводу притязаний антиохийского архиепископа на права автокефальной кипрской церкви. Вопрос об автокефальных правах кипрской церкви рассматривался на седьмом заседании Ефесского собора и обсуждался в таком роде. Прежде всего, епископ Ригин, от имени всех епископов Кипра, прочитал пред отцами собора свою жалобу (λίβελλος) на антиохийского архиепископа Иоанна (не присутствовавшего на I заседании вместе с другими «восточными» иерархами), который, в союзе с стратигом Дионисием, пытается подчинить себе кипрскую церковь. Это есть нововведение, противное канонам Никейского собора и не оправдываемое предшествующею церковной практикой. Флавий Дионисий, позволив себе вмешаться в церковное дело, был введен в заблуждение. Между тем незаконное вмешательство вызвало большую смуту в епархии Констанции. «Мы просим, – сказано в грамоте кипрских епископов, – припадаем к вашим коленам, чтобы как изначала, от времен апостольских, посредством постановлений и канонов святейшего и великого собора в Никее, наш синод на Кипре по каноническому решению пребывал вне всякой опасности и посторонних притязаний и был выше всякого подчинения, так и теперь мы желаем, чтобы посредством вашего неподкупного и справедливейшего решения и вашего повеления нам была воздана справедливость». Затем Ригин, с разрешения собора, прочитал два письменные приказа Флавия Дионисия архонту Кипра и клиру митрополии Констанции, после чего собор нашел необходимым выслушать объяснения со стороны епископов Кипра, так как для членов собора представлялись не совсем ясными мотивы вмешательства стратига в кипрское церковное дело. На это епископ Зенон сказал, что, по свидетельству недавно скончавшегося епископа Саприкия, Дионисий, действительно, написал архонту и клиру Кипра письма запрещавшие избирать епископа Саламина без участия антиохийского архиепископа. На вопрос, чего же добивался последний, епископ Евагрий ответил: «он старался подчинить себе наш остров и похитить право хиротонии, вопреки канонам и издревле господствующему обычаю». Собор спросил, были ли раньше факты хиротонии епископов Констанции архиепископами Антиохии; на это епископ Зенон сказал, что со времен апостольских не было ни одного случая такой хиротонии и вообще иерархи Антиохии никогда не являлись на остров для хиротонии кипрских епископов, которые избирались и хиротонисались всегда местными соборами, как об этом свидетельствуют в частности, факты избрания епископов Троила и Савина.

Выслушав эти и другие доводы кипрских епископов в пользу изначальной автокефальности кипрской церкви, собор в своем решении (ψῆφος) определил, что начальствующие (οἱ προεστῶτες) во святых кипрских церквах сохраняют за собою свободу самостоятельно производить на соборах избрание епископов и рукополагать их без всякого постороннего вмешательства, как это издревле установлено святыми отцами и местной практикой. Определение собора о кипрской церкви составило содержание 8-го его правила. Несмотря на ясное определение Ефесского собора, притязания антиохийских патриархов на самостоятельность кипрской церкви не прекращались. Патриарх-монофизит Петр Кнафевс, вступив вторично на антиохийский престол (около 485 года), пытался снова подчинить кипрскую церковь под тем предлогом, что кипряне некогда получили веру Христову из Антиохии. Но эти притязания были отвергнуты архиепископом Констанции Анфимием, который сослался на Деян.11:19–26, на господствовавший на Кипре древний обычай и на определение третьего Вселенского Собора. К тому же, в это время около Констанции были обретены мощи святого Апостола Варнавы [якобы] с Евангелием от Матвея, собственноручно им написанным. Воспользовавшись этим обстоятельством, епископ Анфимий отправился в Константинополь к императору Зенону, представил ему открытое Евангелие, описал испытания, коим церковь кипрская подвергается со стороны антиохийского патриарха и просил покровительства и защиты. По распоряжению императора Евангелие Апостола Варнавы было положено в дворцовой церкви святого Стефана, а столкновение Кипра с Антиохией поручено рассмотреть константинопольскому патриарху Акакию (471–489 года) и собору. На соборе находился и архиепископ Анфимий, указавший на распространение христианства на Кипре апостольскими трудами святого Варнавы кипрянина, мощи которого были обретены на острове и на другие, уже известные, привилегии кипрской церкви, по поводу коих представители антиохийского патриарха не могли представить основательных возражений.

Собор опять высказался в пользу автокефальных прав кипрской церкви, а император Зенон, в свою очередь, издал грамоту, которой антиохийскому патриарху запрещалось вмешиваться в дела кипрской церкви, епископ Констанции поставлялся архиепископом всего острова с правом носить во время богослужения красную мантию, держать скипетр вместо пастырского жезла, подписываться красными чернилами, титуловаться – по праву автокефального предстоятеля – «блаженством» – (μακαριότης) и «блаженнейшим» (μακαριώτατος); кроме того, архиепископ Констанции имел право стоять во главе своего синода и совместно с ним избирать и рукополагать епископов для Кипра и управлять всеми церковными делами. Византийские историки, рассказывающие об этом событии (Федор Чтец, Кедрин, Иоиль, Никифор, Каллист), признают его началом автокефальности кипрской церкви, но, по нашему мнению, более справедливы византийские канонисты – Вальсамон, Зонара и Аристин, которые приурочивают это начало к каноническому определению третьего Вселенского Собора.

Далее, из истории автокефалии кипрской церкви заслуживают внимания обстоятельства, вызванные нашествием на Кипр арабов в VII веке. В 647 году арабские полчища, под предводительством Моавии, напали на Кипр и овладели Констанцией, в которой хранились свезенные со всего острова сокровища, истребили очень много народу, осквернили великолепный архиепископский храм во имя святого Епифания и предали остров огню и мечу. Узнав, что против них отправлен византийский флот, арабы удалились с острова, а в следующем году опять напали на Кипр, опустошили почти весь остров, ограбили город Паф и снова удалились. В последующее время арабы неоднократно делали набеги на Кипр, пока византийский император Юстиниан II Ринотмит и дамасский халиф Абд-ал-Мелек не заключили в 686 году между собою мир, по которому они должны были делить поровну доходы с острова Кипра, а халиф еще обязался платить в византийскую казну ежедневно тысячу золотых. Но потом халиф отказался платить Юстиниану II эту дань византийской монетой, а приказал вычеканить золотые арабского образца, меньшей сравнительно с византийскими ценности. Это послужило поводом к разрыву договора между Византией и Дамаском (688 год). Не надеясь защитить кипрян от насилий арабов, Юстиниан II сделал распоряжение о выселении жителей в провинцию Геллеспонт в Малой Азии. И вот, православное население Кипра, во главе с архиепископом Констанции Иоанном, предприняло переселение в основанный близ Кизика город новый Юстинианополь.

Это переселение оказалось гибельным и для жителей и для острова, так как многие погибли во время морского пути, другие умерли в новой колонии, мало приспособленной на первых порах для нормальной жизни, почти все понесли огромные материальные убытки, вынужденные оставить на Кипре прекрасные здания и обработанные земли, так как новые земли, пожалованный переселенцам близ Кизика, оказались менее удобными, а остров лишился свойственного ему процветания и благоустройства. С архиепископом Иоанном с острова выселились и некоторые епископы, другие же остались здесь с паствой, которой духовно и управляли до возвращения архиепископа. Дабы архиепископ Кипра, переселившийся в Геллеспонт по воли императора, не лишился древних преимуществ, Юстиниан II признал их за Иоанном и на новой его кафедре – в Юстинианополе, который не только был объявлен автокефального архиепископией, но и поставлен в церковном отношении во главе всех епархий Геллеспонта, с подчинением архиепископу Юстинианополя и кизикской митрополии, с правом архиепископа рукополагать всех епископов Геллеспонта. Состоявшийся в царствование Юстиниана II Трульский собор определил эти права кипрского предстоятеля в 39 своем правиле. «Так как брат и сослужитель наш Иоанн, предстоятель острова Кипра (сказано в этом правиле), вместе со своим народом, вследствие варварских нашествий и с целью освободиться от языческого рабства и верно покоряться скипетру христианнейшей державы, переселился с упомянутого острова в Геллеспонтскую область, промышлением человеколюбивого Бога и усердием Христолюбивого и благочестивого царя нашего: то мы постановляем, чтобы неизменными были сохранены преимущества, данные престолу названного мужа богоносными отцами Ефесского собора, чтобы Новый Юстинианополь имел права Константинополя, боголюбезнейший его епископ начальствовал над всеми епископами Геллеспонтской области и поставлялся собором своих епископов, по древнему обычаю; предстоятелю Юстинианополя должен подчиняться и епископ города Кизика и, в случае необходимости, поставляться от него». Таким образом, по определению Трулльского собора, архиепископы Кипра и в новой своей резиденции не только сохранили прежние автокефальные права, утвержденные за ними Ефесским собором, но и получили в отношении епископов Геллеспонта и митрополита Кизикского те права, которые издавна принадлежат здесь Константинопольскому патриарху. Это уже было исключительною привилегией кипрского архиепископа, пожалованной ему не без содействия императорской власти. К тому же она была временной. В царствование Тиверия II его брат Ираклий нанес (в 790 году) поражение арабам и изгнал их с острова Кипра.

После этого часть кипрян возвратилась из Геллеспонта на родину. Окончательное же переселение архиепископа Нового Юстинианополя на Кипр совершилось в царствование Константина Копронима около 747 года, когда епархии Геллеспонта и Кизика опять подчинились византийскому патриарху. Прибывши на Кипр, архиепископ избрал своею резиденцией город Арсиною (ныне Фамагуста или Ἀμμόχωστος), так как Саламин или Констанция была разрушена. Иерархические его права и привилегии сохранились прежние. Оставив в своем официальном титуле наименование «Юстиниапольского», архиепископ стал пользоваться древним титулом – «Констанции» или «Кипра», употребляя эти наименования безразлично, как видно из подписей отцов седьмого вселенского собора. С течением же времени он стал именоваться лишь архиепископом «Кипра», а иногда и только в официальных бумагах подписывался – «архиепископом Новой Юстинианы (вместо Юстинианополя) и всего Кипра». В Арсиное архиепископская кафедра оставалась до начала XIII века (1215 года), когда латиняне перенесли ее в Левкосию. Что касается автокефальных прав кипрской церкви, то в византийскую эпоху притязали на них со стороны антиохийских патриархов не было. Лишь по соглашению между церквами, а не в знак зависимости одной от другой, кипрская церковь получала от антиохийских патриархов святое миро. Такая практика продолжалась до 1860 года, когда, вследствие известной резни христиан в Дамаске и возникшего отсюда неустройства церковных дел в Сирии, кипрская церковь не могла получать святое миро из Дамаска. В 1864 году архиепископ Макарий, вследствие встретившейся необходимости, обратился к церкви константинопольской с просьбой прислать на Кипр святое миро. Просьба была исполнена, и с того времени кипрская церковь, как и все остальные греческие церкви православного Востока, получает святое миро из Константинополя от вселенского патриаршего престола.

Из других фактов внутренней церковной жизни на Кипре в византийскую эпоху нужно отметить участие этой церкви в важнейших событиях православного Востока, свидетельствующее о тесном, органическом её союзе с остальными автокефальными церквами и о совместной деятельности в вопросах кафолического значения. Так, на Ефесском соборе 449 года присутствовал Олимпий, архиепископ Констанции. Между членами четвертого вселенского собора были кипрские епископы – Епифаний Солонский, Епафродит Тамасский и Сотир Феодосианский. Во время монофелитских споров архиепископ Констанции Серий энергично боролся против новой ереси и на частном соборе осудил «экфесис» Ираклия. Постановление собора, анафематствующее еретиков, было послано Сергием Римскому папе Феодору I (642–649 года). Во время иконоборческих споров горячим защитником иконнопочитания и православия был архиепископ Констанции Георгий, который не ограничился устною борьбой с еретиками, но и написал апологетический труд «Νουθεσία γέροντος περὶ τῶτ ἁγίων εἰκόνων», раскрыв здесь догматы иконнопочитания. Иконоборческий собор 754 года предал его анафеме вместе с Константинопольским патриархом Германом и святым Иоанном Дамаскиным, но седьмой вселенский собор, утвердивший иконопочитание, провозгласил Георгию и Иоанну вечную память. На седьмом вселенском соборе, во главе с архиепископом Константином, присутствовали епископы – Евстафий Солонский, Спиридон Кипрский, Феодор Китайский, Георий Тримифунтский и Александр Амафийский. На пятом заседании собора архиепископ Константин принимал участие в прениях и имел влияние на ход соборных совещаний. В эпоху иконоборчества, когда в Константинополе и других городах было поднято гонение на монахов, как защитников иконопочитания, многие из них, спасаясь от преследования, удалились на Кипр, хотя и здесь внешние условия положения были в это время не вполне благоприятны.

Дело в том, что, начиная с VII века, Кипр сделался легкой добычей для арабов, которые, пользуясь отдаленностью острова от столицы византийской империи и сравнительно слабою его защитой имперскими войсками, делали частые на остров набеги, подвергали его систематическому опустошению, разоряли и грабили города, истребляли жителей и вообще совершали здесь всякого рода бесчинства. Первое нашествие мусульман на остров было в 632 году при императоре Ираклии, когда Халиф Абу-Бекр, пользуясь ослаблением, вследствие небрежности, военных сил ромеев, взял город Китий. В 647 году Халиф Моавия, имея флот из 1700 кораблей, утвердил свое владычество на Кипре, разорил Констанцию, а потом Паф. В 747 году при Константине V Копрониме византийский флот отразил набег арабского флота, в числе тысячи кораблей устремившегося из Александрии на Кипр, а в конце царствования Копронина Кипр опять был (около 770 года) под властью Византии. В 790 году арабы предприняли новое нападете на Кипр, но царица Ирина быстро снарядила византийский флот, который под начальством Феофила, стратига кивиреотского, дал битву арабам; последние вынуждены были отступить, но Феодор был взят в плен и, по приказанию халифа Гарун-аль-Рашида, усечен мечом. При Никифоре I халиф Гарун нарушил договор с византийцами (806 год) и послал флот на Кипр, где были разрушены церкви и монастыри, многие жители были перебиты, архиепископ Констанции был взят в плен, от которого освободился за тысячу динаров. В 816 году при царе Михаиле Рангаве на Кипр отправились многочисленные беглецы – монахи и миряне – из Сирии, спасаясь от жестоких преследованы арабов; одни из них на пути были мученически умерщвлены, а другие благополучно достигли острова; царь приказал выдать им талант золота и оказал всякое покровительство. В 824 году после завоевания арабами острова Крита, опасность грозила и Кипру, но византийский флот, вовремя снаряженный, устранил эту опасность.

При императорах Василии I Македонянине (867–886 гг.) и Льве VI Мудром (886–911 гг.) Кипр на некоторое время был освобожден от тяжелого мусульманского ига, но потом опять подпал господству арабов и оставался под их властью до императора Никифора Фоки, который, отняв в 961 году у арабов остров Крит, в 964 году изгнал их с острова Кипра. Постоянные набеги арабов на Кипр и война их с византийцами крайне неблагоприятно отразились на церковно-общественной жизни острова. Монастыри и храмы или лежали в развалинах, или были ограблены и лишены необходимых священных принадлежностей, духовенство и народ платили победителям подати и налоги за жизнь и за право свободно веровать; арабы не вмешивались в религиозную жизнь христиан, но последние покупали эту независимость дорогой ценой повинностей, унижений и презрения со стороны победителей; для мусульман они были народом ничтожным и заслуживающим истребления – только правительство, из видов политических, предотвращало их полную гибель от фанатичных солдат. Победители и побежденные составляли два враждебные лагеря, между которыми не было ничего общего и слияние было совершенно невозможно. Греки старались хранить полный нейтралитет и избегали всякого сочувствия в отношении к византийцам, так как в противном случае им грозила смерть. Но, ввиду частых столкновений между арабами и византийцами, трудно было так или иначе не выразить сочувствие родному народу, боровшемуся за свободу кипрян. Поэтому поражение арабов часто опрокидывалось на головы ни в чем неповинных жителей Кипра. При таких условиях возникшего положения христиан, совершенно невозможно говорить о каком-либо благосостоянии кипрской церкви под властью арабов. Положение это улучшилось когда Кипр при императоре Никифоре Фоке опять вошел в состав византийской империи и был совершенно освобожден от арабского ига. Церковная жизнь вновь расцвела на острове, храмы к монастыри были восстановлены, – хотя многие драгоценности и библиотеки погибли безвозвратно, – епископские кафедры были сполна замещены, церковное управление вновь было организовано на соборном начале, по-прежнему установились тесные отношения Кипра к автокефальным церквам православного Востока.

Между прочим, в это время получило большое развитие на Кипре и греческое монашество. В царствование императора Алексея Комнина (1081–1118 г.) здесь был построен и ныне существующий монастырь Богородицы Кикка или Кокка. Ктитором его был монах Исаия, которому император дал икону Богоматери Ἐλεοῦσα и ныне пребывающую в монастыре, а также пожаловал средства на постройку монастыря; когда монастырь был построен, царь наделил его имуществом и дал хрисовул, освобождавший от всяких повинностей. Монастырь в течение своего продолжительного существования испытал много бедствий, но и теперь служит предметом поклонения христиан. Он управляется игуменом, пожизненно избираемым братиею и утверждаемым архиепископом острова. Братство в последние годы простиралось от 40 до 50 человек. В царствование Мануила Комнина (1142–1180 гг.) был построен монастырь Богородицы на горе Maxepa. Ктиторами его были монах Игнатий и иеромонах Нил, впоследствии епископ Тамасса, которые получили от императора гору Махера с окрестностями, 50 золотых ежегодно и другое вспомоществование на постройку монастыря; когда монастырь был готов, царь объявил его свободным и независимым от местной церковной власти и дал ему различные привилегии. Император Исаак Ангел, по просьбе монахов обители Махера, утвердил (1186 год) за ними хрисовулы, данные Мануилом Комнином, подарил им сад из царских владений в Левкосии и 12 золотых. Император Алексей III подтвердил независимость этого монастыря (1195 год) и укрепил за ним навечно все его недвижимые имения, с 24 париками; за эту милость царя монахи возносили во время богослужения особое молитвенное об Алексее прошение. В 1210 году иеромонах, потом епископ Тамасский, Нил дал монастырю Богородицы Махера свой очень обширный устав (из 47 глав), в котором весьма подробно регламентирована вся внутренняя жизнь этой обители. Иеромонах Нил основал в Тамассе и другой – женский – монастырь и также написал для него особый устав. В царствование Исаака II Ангела (с 1185 года) был устроен в Пафе монастырь святого Неофита Затворника и объявлен ставропигиею. И этот монастырь, как и Махера, существует поныне. Кроме того, в пафской епархии существуют монастыри Богородицы Хрисорригатиссы и Троодитисы, в киринийской епархии святого Пантелеймона Мирта и Нерукотворного Спаса, возникшие в византийскую эпоху; ныне они бедны и малонаселенны. В византийские времена на Кипре был монастырь именем Κουτζουβεινίτου (1157 г.: Miklosich et Müller, Acta VI, 106), а в Левкосии существовали православные обители – Пипи, Андрея, Манкана и Сереи-Платрон. В письме константинопольского патриарха Германа (1223 год) упоминается монастырь Апсинфион. Кроме того были известны женские монастыри – Паллуриотиссы, святого Македония, Всех Святых и Фанеромены. Из них монастырь Пипи существовал до XVII века, а потом был обращен в резиденцию архиепископа и остается с этим назначением до настоящего времени; церковь святого Иоанна Богослова, здесь существующая была построена в 1662 году архиепископом Никифором. Остальные монастыри частью были в дальнейшее время разрушены, частью обращены в приходские церкви, как, например, монастырь Фанеромены.

Кипрская церковь по-прежнему была в общении с другими автокефальными православными церквами. Так, архиепископ кипрский Иоанн присутствовал в середине XII века на константинопольских соборах по поводу заблуждений Сотириха и других, неправильно понимавших слова молитвы в литургии – «Ты еси приносяй и приносимый». У этого Иоанна было и столкновение с константинопольским патриархом Лукою Хрисовергом (1156–1169 года), о котором рассказывает Вальсамон. Архиепископ Иоанн низверг из сана, подчиненного ему амафунтского епископа Иоанна, о чем и было сообщено императору Мануилу Комнину. Но так как извержение было произнесено одиннадцатью епископами и самим архиепископом, между тем как 12-м правилом Карфагенского собора требовалось, чтобы суд производился собором из 12-ти епископов, кроме председателя, то патриарх Лука Хрисоверг с синодом, а также царский синклит признали это извержение недействительным. В тоже время кипрская церковь признавалась в Византии автокефальной, как это видно из сочинения Нила Доксопатра «О патриарших престолах» (1143 года) и из толкований Феодора Вальсамона (на 8 пр. III вс. соб., 39-е Трул. соб.), позднее (XIV веке) – из Синтагмы Матфея Властаря (Ράλλης καὶ Ποτλῆς, Σύνταγμα VI; 258). На острове было до 15 епископских кафедр в разных городах.

В XI и XII веках на Кипре было восстание правителей против центральной византийской власти, неблагоприятно отразившееся и на положении местной церкви. Одно восстание было поднято в мае 1040 году стратигом Феофилом Еротиком и было подавлено лишь в 1043 году Константином Мономахом, другое поднял Рапсоматис в 1092 году и так далее. Особенно же ужасна была для кипрян тирания Исаака Комнина, внука императора Мануила. Отличаясь большой жестокостью, он бесчеловечно поступал с жителями острова и совершал над ними тысячи злодеяний, – без всякой вины мучил и убивал греков, лишал их имущества, бесчестил женщин. Император Андроник Комнин не мог изгнать тирана с острова. Исаак II Ангел отправил против него флот, но Исаак разбил его и взял византийское войско в плен. Господство этого тирана на Кипре продолжалось до завоевания его латинянами (1191 год) и принесло много зла церкви, духовенству и народу (Никита Хониат, История).

II Второй период в истории православной церкви на Кипре (1191–1571 года) был временем тяжких для неё испытаний, которым она подвергалась со стороны латинян. В 1191 году английский король Ричард Львиное Сердце с громадным флотом и войском отправился в Святую Землю для освобождения Гроба Господня от рук неверных. Между Критом и Кипром буря разметала его корабли, а тиран кипрский Исаак Комнин, бывший свидетелем этого несчастия крестоносцев, очень жестоко поступил с потерпевшими кораблекрушение франками, произвел грабеж разбитых бурею судов и перебил много воинов Ричарда. Это решило дальнейшую судьбу Кипра. Мстя Исааку, Ричард напал на Кипр, разорил города Амафунт и Тримифунт, а Исаака взял в плен. Захватив остров, Ричард некоторое время владел им, а потом продал рыцарям ордена тамплиеров за 100 000 золотых, которые, дав в уплату 40 000, водворились в Никосии. Господство тамплиеров весьма не понравилась жителям Кипра, так как они воздвигли открытое гонение на православие и принуждали греков принимать латинство. Киприяне составили план истребить всех тамплиеров. План не удался, но вместо того в апреле 1192 года на острове вспыхнул бунт. При таких условиях тамплиеры не могли оставаться на Кипре и вынуждены были возвратить его Ричарду, который в 1193 году продал остров номинальному иерусалимскому королю Гю [Виту] Лузиньяну (Guy de Lusignan), с обязательством для последнего возвратить тамплиерам данные ими 40 000 золотых. Господство династии лузиньянской продолжалось на Кипре до 1489 года, а потом остров перешел под власть венецианцев.

Гюи [Вит] явился на остров с 300 представителями французского дворянства и с войском, разделил остров на несколько баронств и объявил, что права дворянства могут принадлежать только лицам папинского вероисповедания. К православной церкви он относился толерантно, предоставил народу свободно исповедовать свою веру и сохранил за монастырями и храмами их владения. Ввиду безразличного отношния Гюи к интересам латинства, на остров прибыли из Палестины, Финикии и других стран представители иных народностей – грузины, православные сирийцы, латиняне, армяне, марониты, копты и несториане. Всем им Гюи дал места для жительства, свободу строить храмы и беспрепятственно исполнять обряды своей веры, иметь своих епископов и духовенство. Но управление Гюи продолжалось недолго: в 1194 году власть над островом перешла к его приемнику Амори Лузиньянскому († 1205 г.), который круто изменил политику относительно православной церкви. Амори решил утвердить на острове латинскую иерархию и пригласил сюда латинское духовенство и монахов.

На это приглашение из Палестины и Европы на Кипр явились монахи различных палестинских орденов, благосклонно были здесь приняты и заняли господствующее положение. Римский папа Целестин III горячо приветствовал распоряжение Амори и в письме от 20 февраля 1196 года хвалил его ревность по распространению на острове латинства. Положение православной церкви сделались очень тяжелым. До латинского господства, епископы и клир признавали предстоятелем церкви своего архиепископа, который вместе с синодом и имел высшую административно-судебную власть на острове. Весь народ православный подчинялся также архиепископу. Церкви, монастыри и епископии имели свои владения и земли, на доходы от которых они и содержались; духовенство также получало от них свое содержание. Латинский клир, явившись на остров, имел небольшую паству, но у него не было ни храмов, ни монастырей, ни имений. Но латиняне составляли господствующую часть населения и находились под покровительством правительства острова. И вот на Кипре начались всякого рода бесчинства: латиняне стали отнимать у православных церкви и монастыри, захватили их движимое и недвижимое имущества, начали преследовать православное духовенство и принуждать народ к переходу в латинство. Затем, Амори, учредив на острове, четыре епископии, наделил их имениями, отнятыми у греческого духовенства, и обратился к папе Целестину с просьбою оказать содействие в подчинении православного архиепископа латинскому митрополиту Левкосии. Но православные оказали противодействие этой мере и остались под властью своих епископов, а епископ Кипра сохранил свою независимость от решения папы, – тем более, что Амори должен был оставить остров и отправиться в Палестину для военных действий. По-прежнему епархиальными городами у православных оставались: Тамассос, Китий, Амафунт, Курион, Паф, Арсиноя, Соли, Лапиф, Киринея, Китры, Тримифунт, Левкосия, Арсинея, Карпасий и Кифрея. Положение православных было настолько тяжко под властью латинян, что они неоднократно обращались к византийским царям с просьбой об их освобождении от ненавистного ига. Об этом император Исаак II Ангел писал папе Иннокентию III (1199 год), но в ответ на ходатайство папа приказал латинянам Сирии принять все меры к удержанию Кипра под своей властью. И другие попытки греков к освобождению острова от латинян остались тщетными.

Каково было положение православных в первые годы латинского господства на Кипре, – видно из записи современного монаха Неофита Затворника о бедствиях на острове. «Туча закрывает солнце и туман покрывает горы и холмы, на которые и перестал падать теплый и светлый луч солнца: – так и нас двенадцать уже лет покрывают туман и облако непрерывно следующих несчастий, происходящих в нашей стране… Битвы и войны, беспорядки и восстания, тайные нападения и ужасные столкновения стали покрывать, как облако и туман, нашу землю. И вот в течение двенадцати лет волны (несчастий) вздымаются все больше и выше. Необычайные и неслыханные бедствия случались в этой стране: все богатые лишились своих богатств, прекрасных зданий, родных, рабов, слуг, обилие стад и пастбищ, плодоносных земель, обильных виноградников, тайно оставили родину и отплыли в другие места и в столицу империи. А кто не мог убежать, тех и бедствия невозможно изобразить. Кто опишет истязания их, заключения в темницы, требование денег во столько-то тысяч?.. (Со времени водворения латинян) на Кипре и появились плач и крик, невыносимый смрад, пригнанный с севера, о чем подробно и невозможно рассказать. Положение дел в нашей стране нельзя даже и сравнивать с волнующимся и бушующим от сильной бури морем, – оно гораздо хуже свирепого моря, так как на море после бури наступает тишина, а у нас буря с каждым днем увеличивается и конца её не предвидится…» А вот новейшее мнение известного ученого Константина Сафы. «Конечно, мы не сделаем несправедливости, – пишет он, – если латинское владычество на Востоке сравним с ныне давящим греков турецким игом, хотя варварство этой дикой орды составляет исключительное во всемирной истории явление. И сама история могла бы, конечно, потребовать более гуманного отношения от народов, которые, вооружившись для освобождения оскорбленного Гроба Господня, опрокинулись, вопреки ожиданию, на невинных христиан. Историк показал бы себя бессовестным, если бы он не заклеймил варварские действия, совершенные на Востоке культурными христианами-латинянами, разбойнически захватившими христианские владения, обративших в торговые слитки и на деньги ценные художественные произведена древнего искусства, и – что хуже всего – с торжеством сжигавших на кострах ни в чем неповинных монахов, которые служили одному с ними Богу, оставались верными отеческим преданиям, освященным тысячелетнею историей, и не могли признать некоторых догматических определений, созданных на Западе по чисто эгоистическим мотивам».

Под управлением Гуго I (1205–1218 г.) или – вернее – его жены Алисы, кипрская православная церковь подверглась новым испытаниям. Алиса, управлявшая Кипром за отсутствием своего мужа, обратилась к римскому папе Иннокентию III и латеранскому собору (1215 год) с ходатайством постепенно сократить до четырех число православных епископов на острове, назначить четырех латинских епископов в Никосию, Фамагусту, Паф и Лемиссос, с правом епископа Никосии или Левкосии пользоваться архиепископским титулом, предоставить латинскому архиепископу, после смерти греческого архиепископа Симеона, права духовной юрисдикции над всем населением Кипра православным и латинским, при чем к нему же должны были перейти и имущественные владения православной архиепископии; равным образом латиняне должны были сделаться собственниками и епархиальных имуществ греков, по мере сокращения их кафедр, а греческие архиереи могли пользоваться потом одними доходами от духовенства. Вообще, папе был предложен план насильственного захвата латинянами на Кипре как имущественных, так и духовных прав греческого клира, который постепенно должен был подпасть под власть латинского архиепископа. План в принципе был одобрен, и папа Иннокентий III дал приказ о его постепенном выполнении. На почве имущественных отношений у греческого и латинского духовенства на первых же порах было много столкновений, которых не скрывают и латинские писатели, но при всех усилиях греков защитить свои права и удержать имения церквей и монастырей в их пользовании, латиняне мало-помалу брали верх, встречая покровительство и поддержку со стороны королевы Алисы и латинского дворянства. Вдохновителем церковной политики на Востоке был папа Иннокентий III, горевший желанием видеть схизматическую империю у ног своих. Он непрерывно посылал латинским королям на Восток свои энциклики, в которых просил их не забывать об интересах римской церкви и побуждал всеми средствами содействовать её торжеству среди схизматиков. Но так как светские деятели латинства, – по мнению папы, – не совсем энергично действовали в пользу церкви, то папа решил прибегнуть к насилию. Его выбор подходящего деятеля пал на кардинала Пелагия, которого папа и отправил в 1213 году на Восток, как албанского епископа и апостольского экзарха с абсолютною властью, и предписал всем латинским вождям от Ахаии до Византии и Сирии оказывать ему всякое содействие. Это был надменный, жестокий и взбалмошный человек, который принес мало пользы латинству, но много вреда православию.

Потерпев неудачу в Константинополе, Пелагий прибыл на Кипр и занялся здесь организацией латинской церкви и обращением в латинство схизматиков. Как Пелагий действовал на Кипре, – лучше всего можно видеть из следующего факта. По его приказанию, в уединенном исихастирии были схвачены тринадцать монахов, которым и предъявлено было требование немедленно отказаться от православия и принять латинство. Монахи ответили, что предварительно следовало бы путем устных доказательств или посредством чудесного знамения убедить их в том, что православие есть заблуждение, – иначе они останутся навсегда преданными сынами ортодоксии. Но ни то, ни другое Пелагию не представлялось возможным; поэтому он приказал ввергнуть монахов в заключение, где они мучились в течение трех лет. Однако они не хотели изменять вере отцов и путем ренегатства получить свободу. Отчаявшись достигнуть своей цели, Пелагий приказал устроить костер и при торжественной обстановке, в присутствии гражданских властей острова и латинского духовенства и народа, велел сжечь несчастных «схизматиков» (1221 год). Православная церковь причислила этих мучеников к лику святых. Этот факт, вызвавший усиленную ненависть греков к латинянам, должен был бы убедить последних в гнусности их усилий распространить папизм среди православного населения Кипра, а испытания, бедствия и столкновения греков с латинянами продолжались и в последующее время. Скончался православный архиепископ Симеон (около 1221 года), и греки, (следуя установившемуся обычаю, избрали его преемником Исаию. Воспользовавшись этой сменой, латиняне опять стали добиваться подчинения православного архиепископа и епископов латинским, дабы свести их на положение викарных при латинских архиереях, которые одни и должны пользоваться всеми правами духовной юрисдикции, а греческая церковь низводилась на положение терпимой. Латинянам отчасти удалось достигнуть своей цели, так как Исаия, теснимый этими врагами православия, вынужден был временно признать над собою власть папы. Но затем он раскаялся, оставил свою кафедру и ушел в Никею к византийскому патриарху Мануилу, пред которым, в одном из заседаний синода, принес покаяние в заблуждении и получил прощение. Но после этого Исаия уже не возвратился на Кипр. Его преемником был избран Неофит.

Это обстоятельство послужило новым поводом для столкновения между греками и латинянами, так как Неофит не хотел подчиниться латинскому архиепископу. К тому же папа Гонарий III, узнав об избрании Неофита, был этим недоволен, а в ответ на просьбу кипрского короля Генриха I Толстого (1219–1253 года) разрешил грекам, во избежание смут и междоусобиц, поставлять себе; епископов без подчинена их римской кафедре, писал королю, что такое разрешение было бы нечестием, которое уже осуждено латеранским собором, так как чудовищно иметь двух епископов в одной церкви с одинаковыми правами и титулом; посему греческий епископ и клирики Кипра должны безусловно повиноваться латинской иерархии, которой они подчинены, и обязаны, как дети послушания, во всем сообразоваться с своею матерью церковью римской. Воля папы нашла усердного исполнителя в лице кардинала Пелагия. Греческий архиепископ Неофит, – после того как отказался признать под собою власть папы, – был изгнан с о. Кипра, вместе со многими греческими клириками, которые остались ему верны. Вместе с тем было объявлено (14 сентября 1222 года), что на острове, вместо прежних 14 епископий греческих, остаются только четыре – в Никосии, Пафе, Фамагусте и Лемиссосе, епископы которых должны были чрез подаяние руки (διὰ τῆς χειραϕίας) выразить свои вассальные отношения к латинскому архиепископу и дать обязательство в подчинении ему; архиепископ латинский получал право суда над ними и избирания их преемников. Для большего унижения греческих архиереев перед латинскими, им запрещено было жить в своих кафедральных городах, а резиденции их были назначены в городках Соли, Арсиное, Карпасии и Лефкаре. Латинским епископам должны были подчиняться secundum Deum et statuta canonum и греческие игумены, равно от них зависало определение штата иноков греческих монастырей. Словом, греческое духовенство обязано было подчиняться римской церкви, латинскому архиепискому и епископам, согласно обычаю иерусалимского королевства.

Разумеется, греки никогда не могли примириться с такими притязаниями латинян, считали оскорбительным и унизительным для себя подчиняться, «латинской ереси», которая давно уже сделалась предметом страстной ненависти всего православного мира. И вот, кипряне вступили в новую борьбу со своими духовными поработителями. Не рассчитывая на свои силы, они обратились за помощью к византийскому патриарху Герману II (1222–1240 года), имевшему свою резиденцию в Никее. Сюда были отправлены в качестве депутатов от населения, епископ Соли и Леонтий игумен монастыря Апсинфион Леонтий, которые и описали патриарху тяжелое положение кипрской церкви и народа. В тоже время и архиепископ Неофит оповестил патриарха о своем вынужденном удалении с острова и просил защиты. Посланные предстали пред синодом византийской церкви и сообщили, что латиняне требуют от них вассального обязательства (διὰ χειραϕίας) в подчинении, усвояют себе право назначать православных епископов, игуменов и клириков, от которых и берут за поставление деньги, предоставили латинскому архиепископу право суда по апелляции по делам православных клириков и мирян. Синод, обсудив критическое положение кипрской церкви, рекомендовал местному духовенству и народу (принять требование латинян, пока не минует опасность. В то время, когда византийский патриарх и синод еще совещались по кипрскому делу, в Никею прибыли многие другие жертвы латинского гонения – клирики, монахи, которые, узнав о совещаниях синода, явились в патриархию и в пламенных речах рассказали обо всем, что они испытали от латинян. – «Да просветится свет ваш пред человеки, – говорили они, – не только посредством дел, но и посредством слов, и пусть для вашего знания не будет ничего темного и неясного. Мы хорошо узнали латинскую хитрость из того, что мы претерпели. Мы уже довольно с ними сталкивались, перенесли большое испытание, подвергаясь заключениям, изгнаниям из отечества, оскорблениям – это острижение бороды – и разнообразным злодеяниям. Латиняне одно говорят, а другое держат в уме. Они требуют, чтобы мы клали свои руки в их руки и всюду утверждают, что это не имеет значения и последствий, а между тем это означает не иное что, как измену отцепреданной вере и подчинение их церкви со всеми измышлениями древнего Рима. Постоянно занимаясь военными действиями, будучи все – как светские, так и духовные – воинственными и хорошо зная военные обычаи, они подачу руки считают знаком поражения и совершенного рабства, как обыкновенно и делают пленники на войне. Итак, просим вас ясно определить, чтобы кипряне не давали рук своих итальянцам ¹, ибо если так не будет, то явная представится опасность падения здания, воздвигнутого предшествующими архиереями посредством многих и усиленных трудов». Это непредвиденное вмешательство и пламенные речи жертв латинского насилия заставили патриарха Германа и синод изменить свое первоначальное решение. Поэтому патриарх в послании на Кипр в 1223 году писал, чтобы они до мученичества оставались верны отеческому учению, отвергли подчинение латинским епископам и в крайнем лишь случае соглашались на их денежные требования. В другом синодальном послании на Кипр (1229 год) патриарх, указав на разности между латинской и греческой церквями, Богом заклинал православных греков и сирийцев быть мужественными, избегать всякого общения с теми, кто по страху, или в силу материальных расчетов отрекся от веры отцов, за исключением случаев искреннего раскаяния изменников в своей ошибке.

Между тем, преследования православных на Кипре не прекращались; патриарх Герман, узнав об этом и желая хотя бы чем-нибудь защитить верное стадо от грозившей ему от латинян опасности, признал за лучшее обратиться с посланиями к римскому папе Григорию IX и кардиналам (1231 год). В послании к папе патриарх указал на бедствия, которым кипрская церковь подвергается со стороны латинян за свои с ними разности в вопросах веры. Существует, – писал патриарх, – пять патриархов с определенными для каждого границами, установленными издревле и для всех обязательными. Между тем в последнее время среди них возникла схизма, начало которой положила дерзновенная церковная рука, ищущая преобладания и господства в церкви. Глава церкви есть Христос, всякое же домогательство со стороны папы главенства в церкви противно Его учению. Оно именно привело к разногласию даже в догматах, к упразднению канонов, к изменение отцепреданных обычаев, и вот между церквами выросло средостение, которое и раскололо ее на две половины, уничтожило мир и согласие, вызвало войну против греков и ненависть против всего греческого, до богослужебного греческого языка включительно. Дело дошло и до открытого гонения латинянами греков на Кипре, где вновь возродилось мученичество за веру и опять не стало мира и единодушия, как сообщили патриарху кипрские беглецы, просившие у него помощи и защиты против жестоких гонителей. Хорошо ли это, святейший папа, преемник Апостола Петра? Об этом ли должен возвещать ученик кроткого и смиренного сердцем Христа? – Ведь каждый получит по делам своим. Правда, римская церковь признает себя правой. Но для того, чтобы с уверенностью говорить это, необходимо взглянуть в зеркало и сопоставить образ с действительностью. Мы, греки, имеем многие, великие и ясные зеркала в Евангелии Христовом, посланиях апостольских и писаниях мужей апостольских, которые и доказывают нашу верность вселенской истине. Будем молиться, чтобы Господь послал всем нам Ангела мира. Таким образом, патриарх Герман указал причину латинских гонений на Кипре в вероисповедном антагонизме и непосредственно самому папе дал понять, что система папского главенства в церкви представляет явление антихристианское, с которым никак не может примириться церковь православная. В послании к кардиналам по делам кипрской церкви патриарх отмечает, что гонения латинян на Кипре обусловливаются их тиранией и жестокостью, склонностью к угнетениям и вымогательству со стороны римской церкви, которая из матери сделалась мачехой, – любовью латинян к собиранию и увеличению земных владений, золота и серебра. Патриарх смиренно просит кардиналов умерить несправедливый свой гнев против греков на Кипре, а по вопросу о догматических разностях предлагает устроить новое совещание, в интересах заблуждающейся римской церкви. Римский папа Григорий IX прислал патриарху Герману два ответа. В одном из них, написанном на латинском языке (1232 год), он распространяется о главенстве папы в церкви и прямо говорит, что причиной гонений греческой церкви на Кипре служит её отделение от церкви римской, а во втором ответе, написанном по-гречески, Григорий, «раб рабов Божиих», старается доказать на основании Евангелия и творений отцов право римской церкви владеть двумя мечами – духовным и мирским, и требует подчинения Риму схизматической греческой церкви; одновременно в Никею были посланы папой четыре латинских монаха для переговоров об уний.

После этого преследования кипрян латинянами на некоторое время прекратились, так как инициатор их, кардинал Пелагий, оставил остров, а светские его правители, занятые междоусобной борьбой, не имели ни времени, ни возможности исполнить определения грозного папского легата относительно греческого духовенства. Но в 1240 году у греков опять произошло столкновение с латинянами. В этом году латинский архиепископ Евсторгий, исполняя приказ папы Григория IX, стал требовать от греческих епископов полного себе подчинения, а вместе с тем побуждал их запрещать в священнослужении всех клириков, которые открыто не присягнут на верность и покорность римскому папе и не осудят все догматические и обрядовые разности церкви восточной сравнительно с западной. Насилия латинян были так невыносимы, что многие клирики и монахи, во главе со своими епископами, решили покинуть родной остров и, захватив священные предметы, удалились в киликийскую Армению. Но латиняне этого и добивались. По распоряжению папы Григория IX, они поспешили завладеть оставленными греками храмами и монастырями с имуществом, причем гражданская власть острова содействовала им в захвате чужого достояния. При римском папе Иннокентии IV (1243–1254 года) греки сделали попытку возвратить себе церковные привилегии, которыми они пользовались в древности. Особенно они хлопотали пред папой о восстановлении на острове 14-ти греческих епархий, бывших здесь до латинского господства, об освобождении их от подчинения латинскому клиру и о независимости в области церковно-религиозных отношений. Но все ходатайства греков имели мало успеха, хотя им по-прежнему было дозволено иметь своего архиепископа. Однако положение последнего было очень тяжелое, так как латинский архиепископ острова желал во всем и всюду главенствовать. В 1248 году греческий архиепископ Исаия, не вынося притязаний латинского архиепископа, удалился в Никею, где и был благосклонно принят патриархом Мануилом. Но на Кипре отсутствие православного архиепископа имело неблагоприятные последствия: греки были объявлены еретиками, их церкви были закрыты, народ подвергался гонениям. Положение церковных дел несколько улучшилось после возвращения Исаии на остров в 1249 году, причем со стороны папы Иннокентия IV последовало распоряжение об отмене сильных мер латинского архиепископа против греков. Воспользовавшись последним обстоятельством, греки опять стали ходатайствовать пред папой о восстановлении на острове 14-ти православных епархий, но получили лишь разрешение избрать нового архиепископа (1250 год). Впрочем, и это скромное проявление папского благоволения к грекам вызвало сильное противодействие латинского архиепископа в Левкосии Гуго Fagiano ревностного и страстного папского клеврета, поставившего себе целью обратить всех греков острова в католицизм. Главное препятствие в осуществлении своего плана латинский архиепископ встретил в лице вновь избранного греческого архиепископа Германа, достойнейшего во всех отношениях мужа, всеми уважаемого за свое благоразумие и добродетели.

И вот Гуго объявил жестокую войну Герману, а также современному королю Генриху I, который не разделял неразумных претензий латинского архиепископа. Гуго добивался низложения Германа, но, потеряв надежду на достижение этой цели и вообще разочаровавшись в возможности подчинить греческое духовенство и народ папской власти, наложил на весь остров интердикт (1251 год) и удалился в Тоскану. В 1253 году, по смерти короля Генриха I, Гуго опять прибыл на Кипр и еще сильнее напал на несчастного греческого архиепископа Германа, подвергал его гонениям, требовал от него отчета в управлении, вызывал к себе на суд для оправдания в несправедливо взводимых на Германа обвинениях и так далее. Герман, видя, что его жизнь на острове совершенно невыносима, решил отправиться в Рим с жалобой к папе на латинского архиепископа и с просьбой защитить его от притеснений Гуго. Последний, узнав об этом, подверг Германа отлучению и поспешил отправить в Рим своих делегатов для оправдания себя от обвинений греческого архиепископа. В своем оправдании пред папой Гуго указывал на то, что еще папа Целестин III (1191–1198 года) издал приказ об изгнании с Кипра греческих епископов и об учреждении здесь четырех латинских архиепископий, а впоследствии папский легат Пелагий сделал уступку грекам и определил, чтобы на острове оставались четыре греческих епископа, но с обязательством для них подчиняться латинскому архиепископу; отсюда Гуго замечал, что в Левкосии, где он жил, не должен находиться другой архиепископ. В Риме было произведено формальное расследование дела, а потом устроен был и суд. Но дело велось в высшей степени пристрастно, несправедливо и медленно. Герман и его клирики очень бедствовали в Риме и умоляли скорее удовлетворить их просьбу о восстановлении прав греческой церкви на Кипре. Наконец, после многих и долгих ходатайств греков, дело о столкновении Германа с латинским архиепископом было окончено, но далеко не в пользу греческой церкви.

3 июля 1260 года папа Александр IV издал свою знаменитую буллу о кипрской церкви, которая и применялась латинянами вплоть до конца их господства на острове. Булла утвердила полное подчинение греческой церкви латинскому архиепископу в Левкосии. Все церковные имущества на острове признавались, – в силу этой буллы, – неотъемлемой собственностью латинского клира. На острове были признаны только четыре греческие епископа, кафедры которых, к тому же, были перенесены из городов в бедные и незначительные села острова; так, епископ Левкосии был перемещен в село Солон и стал титуловаться по имени этого села; епископ Пафа был переселен в Арсиною, Аммохоста в Ризокарпос и Немиса в Левкару около Амафунта и также стали именоваться по названию своих резиденций. Латинский архиепископ Левкосии один только признавался в этом звании и имел в подчинении у себя и четырех греческих епископов, каждый из которых, в тоже время, подчинялся и латинскому епископу своей кафедры; латинские же епископы, в свою очередь, пользовались правом предстоятельства и в греческих епархиях. Избранный греческим клиром епископ предварительно должен был получить утверждение со стороны кипрского короля, а затем являлся к латинскому архиепископу и обязан был принести пред ним присягу в верности и повиновении, после чего и возводился в епископское достоинство. Клятва же давалась в такой редакции: «Я епископ… города…, с этого часа и впредь подчиняюсь престолу латинской церкви, исповедуя папу святым и подчиняюсь господину моему… архиепископу Левкосии и его преемникам, канонически поставленными Святейшего папу римской церкви, святительство латинян в Левкосии и все их каноны постараюсь защищать со всей силой и помогать при сохранении моего чина (salvo ordine meo); и как я стану помогать, так да поможет мне Бог и святое Евангелие». Текст этой присяги был внесен и в упомянутую буллу папы Александра IV, а каждый греческий кандидат епископства после её произнесения обязан был и подписать её текст. Кроме того, каждый греческий кандидат архиерейства давал латинскому епископу своей епархии и другие частные обещания и клятвы. Латинский епископ устраивал для этой цели особое заседание духовных лиц, на которое приглашался и греческий кандидат. Сидя среди латинских клириков, латинский епископ спрашивал стоявшего перед ним греческого клирика, кандидата на епископскую кафедру: «подчиняется ли он церкви римской?» – «Да, господин мой святый, – ради этого я и предстою здесь». Потом, после небольшого молчания, следовал другой вопрос: «исповедуешь ли ты римского папу святым и святую римскую церковь православной и кафолической церковью?» Греческий клирик исповедовал и это. Затем латинский епископ опять спрашивал: «Действительно ли ты обещаешься быть впредь верным латинскому епископу Левкосии во всем, признавать его во всех делах и чтить, как своего митрополита, и кроме того, когда будешь позван на собор, беспрепятственно являться, а если не исполнишь, то подлежишь наказанию? Когда же прибудет от папы легат, то обещаешься ли в момент его прибытия почтить его литанией и выйдешь для встречи его сам и все подчиненные тебе? Обещаешься ли сопутствовать ему и содействовать по возможности во всем, чтобы ему угодно ни было, как поступали и твои предшественники? Пусть все это будет на тебя возложено и ты обещайся перед лицом всех неизменно исполнять.

В удостоверение же своих слов и дел, протяни руку свою и положи на лежащее пред тобою святое Евангелие и поклянись, что во всю жизнь свою сам и подчиненные твои станете соблюдать то, что теперь устно и письменно в твоем присутствии здесь было возвещено». По окончании присяги, совершался обряд возведения: греческий кандидат епископства склонял голову пред латинским епископом, а этот, положив на нее книгу, читал относящуюся к обряду молитву, причем латинский клир пел: «Слава в вышних Богу». По окончании молитвы, греческий клирик кланялся латинскому епископу, целовал его руку и уста, а епископ благословлял его; потом два латинских священника сопровождали его вплоть до епископии и передавали ему церковь, предстоятелем которой он назначался; они отпирали двери этой церкви и, обратившись к греческому нареченному епископу, говорили: «Прими эту церковь, которую тебе, нареченный епископ, вручает чрез нас епископ латинский». Так совершалось возведение всех православных епископов Кипра.

Кроме того, – по предписанию буллы папы Александра IV, – епископы греков и их клирики в торжественные дни обязаны были являться в латинские епископии для участия в богослужении, причем греческий протоиерей во время литургии читал апостол, а греческий епископ читал Евангелие, обращаясь предварительно к латинскому епископу с возгласом – «Благослови, владыко, благовестителя» и целовал его руку. Греческие епископы приглашались для выноса умерших латинян, а равно для совершения заупокойных богослужений; греческие клирики участвовали в латинских церковных торжествах, получая вознаграждение наравне с клириками латинян. Далее, православные епископы обязаны были являться на соборы, которые время от времени устраивались соседними латинскими епископами, а на собор, созываемый латинским архиепископом Левкосии, должны были приезжать греческие епископы и клирики со всего острова. Греческим архиереям было предоставлено полное право судить православных мирян, но все судебные процессы смешенного состава, то есть возникавшие между православными и латинянами, подлежали ведению латинских епископов. Наконец, несчастному греческому архиепископу Герману папа Александр IV даровал своей буллой небольшую милость, позволив ему пользоваться именем и честью архиепископа до самой смерти и жить при церкви Апостола Варнавы в Никосии. Однако, эта пожизненная привилегия греческого архиепископа вызвала горячий протест со стороны честолюбивого латинского архиепископа Гуго, для которого пребывание в Никосии греческого архиепископа было невыносимо и служило причиной постоянного недовольства. Не добившись отмены этой привилегии, Гуго в гневе принес отречение от кафедры, удалился в Тоскану и основал здесь свой монастырь, назвавши его Левкосией.

Булла папы Александра IV определила отношение греческой иерархии к латинской на триста лет вперед, вплоть до завоевания Кипра турками, и принесла большой вред православной церкви. Автокефальная кипрская церковь потеряла свою независимость и была совершенно порабощена пришлой латинской иерархией. Латиняне заняли господствующее положение на Кипре и высокомерно относились к греческому духовенству и народу. Преемник Гуго, латинский архиепископ Левкосии Рафаил, в своем воззвании к жителям Кипра, назвал латинян истинными пастырями острова, греки же с его точки зрения были только терпимы здесь. На острове усилились гонения против православных, спасение от которых они находили лишь в измене вере отцов. И, несомненно, среди греков таковые были. Вместе с тем на острове развивались страшная вражда и ненависть греков не только против своих поработителей, которые посягали на лучшее их достояние – православную веру, но и против ренегатов, изменивших вере отцов. Латинский архиепископ острова Рафаил был не в силах защитить их от гнева и возмездия со стороны бывших единоверцев и обратился к королю Гуго II за помощью. Не ограничившись этим, он просил и папу Урбана IV оказать ему содействие, объявив, что если король Кипра не будет ревностным его сотрудником в благоустроении острова в церковном отношении, то он не в силах будет обеспечить здесь интересы латинской церкви. Папа Урбан IV в письме к Гуго Антиохийскому (1263 год) обвинял греков в непризнании папского главенства и приматства римской церкви, осуждал за то, что они враждебно относились к клирикам и мирянам, изменившим православию, и горячо призывал короля принять строгие меры против схизматиков – подданных его, «решившихся с большим бесстыдством причинять зло верным чадам латинской церкви и презирающих эту церковь». А каково фактически было положение православия на Кипре, можно видеть, например из церковных торжеств, совершавшихся здесь в большие праздники латинской церкви. В эти дни устраивались религиозные процессии, для возвеличения латинской церкви. В процессиях обыкновенно несли впереди крест православных, за которым шло духовенство с иконой Богоматери и масса народа, преимущественно женщин. Далее следовали латинские монахи, а за ними шли аббисины, несториане, яковиты, марониты, копты и армяне, причем клирики всех этих участников торжества были облачены в праздничные священные одежды; наконец, величественно шествовал латинский архиепископ, в сопровождении своего клира. Шествие замыкалось представителями гражданской власти и войска. Вообще, латиняне самым торжественным образом обставляли свои религиозные процессии и принуждали участвовать в них и греков с их святынями, а греческие церковные торжества латинянами совершенно игнорировались и даже вызывали с их стороны всякие противодействия. Но, разумеется, греки участвовали в латинских церковно-религиозных процессиях не добровольно, а по принуждению.

Несмотря на тяжелые внешние условия, греческое духовенство и народ Кипра энергично защищали свои верования и не без борьбы уступали латинянам свои привилегии. Время шло, а между тем римская церковь с величайшим прискорбием убеждалась, что подчиненный верным её чадам остров Кипр весьма медленно воспринимает латинскую веру и весьма неохотно отказывается от веры православной. Были факты и открытого сопротивления латинянам. Так, в 1313 году в Никосии папский легат, архиепископ Петр, вынужден был спасаться бегством от греческого народа, возмущенного мерами прозелитизма, предпринятыми этим слугою Рима. В октябре 1326 года папа Иоанн XXII, недовольный противодействием греков распространению «латинской ереси» на острове, убеждал Иерусалимского латинского патриарха Раймунда с корнем вырвать православие на острове, но все его побуждения оказались тщетными. И вот, напрасно истратив много бумаги и чернил, римская церковь решила опять прибегнуть к опасному эксперименту легата Пелагия, состоявшему в насильственной латинизации православного населения Кипра. Исполнение этого рискованного предприятия было возложено на французского кармелита Петра Фому, папского легата на Востоке, о ревности и решительности которого Рим имел самые достоверные свидетельства. Этот Фома был известен на Востоке тем, что в 1356 году был отправлен папой Иннокентием IV в Византию к императору Иоанну Палеологу для переговоров об унии между восточной и западной церквями; после этого он был назначен епископом Короны и, оказав здесь латинской церкви большие услуги, был в 1359 году назначен легатом апостольской церкви и общим экзархом для всего Востока, с правами абсолютной власти, а вместе с тем получил для ближайшего заведения и надзора латинские восточные епархии на Кипре и Крите, в Смирне, Афинах, Фивах, Коринфе, Керкире, на острове Наксосе, в Диррахии, Навпакте и Новых Патрах. По свидетельству многих биографов Фомы, он с ревностью, достойной самой высокой похвалы, исполнял свои высшие обязанности, постоянно странствовал из одного, подчиненного ему города в другой, назидал и благоустроял верующих латинян, обращал в латинство «схизматиков» – греков, подвергаясь иногда опасности за свою жизнь со стороны неверных. Этого выдающегося представителя латинской церкви на Востоке и решено было отправить на Кипр для насильственной латинизации греков, в которой он уже был испытанным деятелем. И обстоятельства благоприятствовали такой миссии Фомы.

На Кипре провозглашен был новый король Петр I, который сам пригласил папского легата Фому для венчания его на царство. После совершения этого чина, Фома совместно с королем составил и план насильственного обращения греков в латинство. В сопровождении многочисленного клира, Фома отправился в храм Святой Софии в Никосии, куда под каким-то предлогом пригласил греческих епископов и священников. Последние, не подозревая ничего дурного, явились в храм. И вот, как только греки вошли сюда, немедленно были закрыты все двери храма, и находчивый папский легат и его послушные подчиненные стали силою обращать их в латинство. Поднялся шум, раздались крики. Греческий народ, также пришедший из любопытства к храму, когда услышал крики своих епископов и священников, бросился на помощь к ним, справедливо полагая, что им грозит опасность. Но так как все ходы были закрыты, то народ стал ломать двери. Некоторые поспешили положить даже огонь. Предвиделось большое несчастье. Король, узнав о смятении в городе, послал к храму Святой Софии своего брата с другими придворными чинами и с войсками, которые отворили двери, освободили православных епископов и клириков и передали их грекам. Под охраной солдат Фома вышел из церкви и был отведен в королевский дворец. Потерпев неудачу в насильственной латинизации греков на Кипре, папский легат вскоре уехал отсюда в Корону. Латиняне торжественно прославляют кипрское деяние Фомы, а греки считают его позорным – тем более, что сам требовал от короля наказать «схизматиков» за противодействие их насильственному обращению в латинство, в чем он усматривал оскорбление римской церкви. Но примечательное дело: вместе с отъездом из Кипра легата Фомы и с прекращением насилия над греками, взаимные их отношения с латинянами постепенно стали улучшаться, борьба мало-помалу стала прекращаться, взаимная ненависть исчезать… Греки, жившие до последнего времени в рабском состоянии, стали получать некоторые должности, священники и епископы греческие братски совещаются с светскими должностными лицами о лучшем устройстве церковных дел и пользуются их содействиями в обеспечении церковных интересов. Латиняне, особенно женщины, стали посещать греческие церкви, а латинская знать, следуя греческому обычаю, стала устраивать венчания и крещения в домах, а не в храмах. Папа Урбан V в послании к архиепископу Раймунду (от 29 мая 1368 года) обличал латинян за симпатии к грекам, за снисходительность в вопросах веры и убеждал архиепископа принять меры против утвердившихся злоупотреблений. Общение греков с латининами in divinis допускалось, – по смыслу постановления архиепископа Филиппа (1350 год), – лишь в случаях необходимости. Но, несмотря на письменные преграды и запрещения пап и их сподвижников, греческое влияние на острове постепенно стало развиваться, как только ослабили насильственные приемы латинизации, а факты общения и мирных отношений между греками и латинянами стали умножаться. Удивительнее же всего то, что в представлении кипрского народа лузиньянская династия стала приобретать народный характер, особенно после того, как король Петр I женился на Маргарите, происходившей из лузиньянского дома и бывшей в первый раз в замужестве за пелопонесским деспотом Мануилом Кантакузином; когда она прибыла на Кипр, греки стали называть её Βασιίσσα (царица).

После того как на Кипре водворились латиняне и подчинили себе православную церковь, последняя, вследствие крайне неблагоприятных внешних условий, вынуждена была порвать свои сношения с остальными православными церквами Востока, при чем кипрские православные архиепископы, по вине латинян, лишены были возможности посылать восточным патриархам свои мирные и общительные грамоты, сообщать им о правах своей церкви и просить братского их содействия и помощи в затруднительных обстоятельствах. В свою очередь, восточные патриархи не всегда имели возможность доводить до сведения предстоятеля православной кипрской церкви о состоявшихся в патриархатах административных переменах и о событиях в них общецерковного значения. Но, несмотря на внешнюю обособленность православной кипрской церкви, внутренне она пребывала в союзе со всей православно-восточной кафолическою церковью, мыслилась и фактически была членом этой церкви и не отсекалась от канонического общения с автокефальными православными церквами. Кипрская православная церковь, при всех бедствиях и принуждениях со стороны латинян, в точности хранила святую православную веру, не воспринимала латинских ересей, внутренне не подчинялась папе, признавая главой церкви Господа Иисуса Христа, не поминала папу и на богослужениях, как своего предстоятеля, и вообще, если и допускала какие-либо нововведения в области церковного управления и устройства, то делала это по насилию и не добровольно, внутренне их осуждала и ожидала лишь внешних благоприятных условий для восстановления во всей полноте своего прежнего автокефального устройства и самостоятельного положения. Что же касается церкви византийской, то в представлены её иерархии и членов кипрская православная церковь мыслилась и была автокефальной, ортодоксальной, членом единой, святой, соборной и апостольской церкви. Знаменитый византийский канонист XII века Феодор Вальсамон, хорошо, конечно, знакомый с общим современным состоянием кипрской православной церкви, относит ее к числу автокефальных церквей православного Востока (смотреть, например, его толкование на 2 православном II Вселенском соборе). Никейский патриарх Герман II (XIII век), когда киприяне обратились к нему с просьбой о помощи в виду притеснений латинян, не воспользовался этим случаем для заявления своих притязаний на самостоятельность кипрской церкви и, в противоположность римским папам, стремившимся к господству на Кипре и главенству, отстаивал, напротив, независимость этой церкви от латинских домогательств и указывал на её древнее автокефальное достоинство. Матфей Властарь (XIV век) в своей Синтагме также признает кипрскую церковь автокефальной (Ράλλης VI, 258). Наконец, к участию в обсуждении и оценке вопросов общецерковного значения, возникавших в Византии, приглашалась и кипрская церковь. Так, во время исихастских споров, волновавших византийскую церковь (XIV век), из Константинополя отправлялись относительно их послания не только к патриархам Антиохии, Александрии и Иерусалима, но и на Кипр (Miklosich et Müller, Acta I, 400). Значит, нужны были лишь благоприятные условия для восстановления нормальных и канонических сношений кипрской церкви с остальными восточными церквами, в интересах духовного союза и единства.

Такие благоприятные условия наступили в начале XV века, когда латиняне, потерпев в прежнее время ряд неудач в насильственной латинизации православного населения Кипра, ослабели в своей миссионерской энергии и даже пошли на некоторые уступки православным грекам, оказавшим большую преданность вере отцов. На этой почве возникли попытки кипрской церкви присоединиться к церкви константинопольской, с целью избежать дальнейшего латинского ига и обеспечить себе правильное внутреннее развитие в союзе с Византией. В Константинополь было отправлено кипрской церковью соответствующее послание. В 1405 году по решению патриарха Матфея и синода великой Христовой церкви на Кипр был послан с синодальными грамотами известный своим образованием, ревностью по вере и красноречием монах Студийского монастыря Иосиф Вриенний, чтобы он лично ознакомился с положением кипрской церкви, побеседовал с местными епископами об освобождении их от латинского ига и о средствах соединения кипрской православной церкви с византийскою. Иосиф Вриенний прибыл на остров и, ознакомившись с состоянием церковных дел, не нашел возможности возбуждать вопрос о фактической унии между церквами. Ревностный монах был недоволен тем, что греки папу именовали святым, вынуждались признавать над собою и власть латинских епископов и имели общение с латинянами. Хотя все это делалось греками по принуждению и насилию, без всякого добровольного расположения и желания, с византийской точки зрения, создавшейся на основе принципа «акривии канонов», такое отношение греков к латинянам было ненормальным и исключало возможность общения кипрян с византийцами.

Через семь лет, при византийском патриархе Евфимии II (1410–1416 года), киприане вновь возбудили пред константинопольской церковью вопрос о соединении. Православные епископы Кипра опять писали великой Христовой церкви, что они обещаются всё признавать и исполнять, что проповедует великая церковь, и ищут единения с нею в виду грозящей им опасности со стороны церкви латинской. Патриарший византийский синод, по-видимому, был склонен исполнить эту просьбу и готов был придти на помощь православным кипрской церкви, но влиятельный и просвещенный монах Иосиф Вриенний, оценивший дело со своей точки зрения, явился на собор, заседавший в храме Святой Софии, и произнес блестящую речь против соединения, отметив, главным образом, практическую неосуществимость его. Он указал на то, что кипрские епископы, бесспорно, добиваются искренно соединения с церковью византийской и готовы будут исполнять все обязательства, данные ими в интересах единения, но всё их несчастье заключается в латинском рабстве, не столько церковном, сколько политическом, от которого Византия пока не в состоянии их освободить; а вместе с этим падает и все значение данных ими обязательств. Так, если византийская церковь отправит кипрским епископам грамоты с приглашением на собор, то никто из них, при всем желании своем, прибыть в Византию не может, так как встретит в этом полное противодействие со стороны латинской власти, не только церковной, но и гражданской. Равным образом, при всем дерзновении православных епископов Кипра в исполнении благочестивых требований православия, они не могут освободиться от участия в латинских богослужениях, в совершении погребений, поминовений и так далее, и византийцы не имеют возможности обеспечить им нормальные условия для свободной церковной жизни. А принятие кипрян в общение при настоящих условиях, когда они по необходимости соблюдают латинские обычаи, будет равносильно общению православной церкви с латинской, что запрещается канонами. Горячее и красноречивое слово Иосифа Вриения повлияло на синод, – и вопрос о соединении кипрской церкви с византийской опять не получил практического осуществления. В таком исходе второй унианальной попытки важное значение имело тяжкое политическое условие Византии, уже находившейся на краю гибели.

Между тем киприоты, хотя в общественной жизни более или менее дружили с латинянами, в церковно-религиозном отношении по-прежнему стояли далеко от них и тяготели к Византии, несмотря на неудачные попытки к церковному единению между ними. В частности, собор Флорентийский (1439 год), провозгласивший унию между восточной и западной церквями, не изменил религиозных отношений греков Кипра к латинянам и не сопровождался благими результатами для церковного между ними мира. Греки по-прежнему чуждались латинян, а последние имели много поводов не доверять искренности немногих греков, которые по тем или иным причинам склонялись на унию. В это время православие на Кипр пользовалось довольно сильным покровительством королевы Елены. Кипрский король Иоанн II, по смерти первой своей супруги, женился в 1441 году на гречанке Елене Палеолог, дочери Феодора, деспота пелопонесского. Греческая королева, отличавшаяся красотой, умом и энергией, сумела захватить в свои руки правительственную власть, так как её слабохарактерный муж был мало способен к управлению и, под воздействием жены, издал буллу с провозглашением её в качестве своей соправительницы. Во время управления Елены греческий язык, до того времени лишь терпимый на Кипре, признан был языком официальным и употреблялся при заключении международных договоров; правительственные должности одинаково стали предоставляться грекам и франкам, греческая церковь, освободившись в значительной степени от угнетавшего ее ига, стала наравне с латинской пользоваться имуществами, которых она лишилась по беззаконному произволу латинян. Не довольствуясь этими льготами для православной церкви, королева Елена решилась ограничить латинскую церковь в привилегиях, которые раньше сохранялись во всей строгости и соблюдались с каким-то благоговением. По смерти латинского архиепископа на Кипре, королева Елена, – вместо того, чтобы ожидать нового назначения архиепископа из Рима, – отправила к папе посольство с просьбой утвердить в звании кипрского архиепископа предложенного ею кандидата – православного грека. Папа, отвергнув это смелое предложение, назначил архиепископом Кипра Галезио де Монтолив, славившегося умом и религиозной ревностью. Но королева Елена не только отказалась принять назначенного папой архиепископа, но и приказала схватить папского посла и заключить в тюрьму. Папа, узнав о таком действии королевы Елены, не пожелал, как говорят латинские летописцы, возбуждать к восстанию склонное к греческой религии кипрское царство, но приказал главному генералу ордена святого Иоанна Иерусалимского на Родосе отправиться на остров Кипр и убедить короля Иоанна согласиться на папское постановление, в противном же случае грозил ему и духовным и мирским мечем Рима. Папский посол, воспользовавшись отсутствием королевы Елены из Левкосии, прибыл на Кипр с латинским архиепископом и убедил Иоанна II не противиться Риму. Елена, узнав о согласии своего слабохарактерного мужа на принятие папского кандидата на архиепископскую кафедру, поспешила возвратиться в Левкосию, но, не желая обострять отношений с Римом, должна была принять и признать Галезио.

Однако мира между ними не было, и Галезио в 1442 году должен был бежать от преследований Елены на остров Родос. Видя возрастающее влияние на Кипре греческой церкви, римский престол опять вступил с нею в борьбу. Папа Николай V в письме к архиепископу Кипра и легату Востока Андрею (от 3 августа 1447 года) побуждал его более ревностно заняться обращением греков в латинство, пользуясь, в случае нужды, помощью и гражданской власти. Но пока во главе власти стояла королева Елена Палеолог († 1458 год), положение православной церкви на Кипре было довольно благополучно. Она оказывала ей всякое покровительство и содействие, заботилась о материальном благополучии, защищала духовенство и народ от оскорблений и насилий со стороны латинян, украшала храмы и монастыри. Между прочим, она построила в Левкосии монастырь, который и наименовала Манганским, по названию одноименного монастыря в Константинополе. Но покровительственная для православных и греков деятельность королевы Елены создала ей много врагов, которые и стали восстанавливать против королевы её мужа, Иоанна. У Елены была единственная дочь Шарлотта, которую отец, по интригам врагов царицы, выдал замуж за португальского принца – латинянина Иоанна Комибрского (1456 год), а спустя некоторое время он объявил зятя своим соправителем. Последние, не любя греков, стал их сильно преследовать, пользуясь помощью и Родосских рыцарей, которых он пригласил на Кипр. Ему удалось даже вновь предоставить латинскому клиру первенство и снабдить латинскую церковь имуществами, которые он отнял у греческих храмов и монастырей. Королева Елена вынуждена была вступить со своим зятем в борьбу, вследствие которой Иоанн удалился из Левкосии, а вскоре и погиб (1457 год), по вине своих сподвижников, Родосских рыцарей. По смерти же Елены и её мужа Иоанна (около 1458 год), Кипр сделался ареной политических распрей, так как из среды лузиньянского дома явилось несколько претендентов на власть. Положение православной церкви в это время было весьма печально, так как латиняне опять заняли господствующее положение и завладели всеми церковными имуществами. Бедствия православных продолжались до конца господства на острове лузиньянской фамилии.

В 1489 году остров Кипр был завоеван венецианцами и находился под их властью восемьдесят лет (до 1571 года). Все время господства либеральных венецианцев было сплошным мучением православного населения острова Кипра. Православная церковь была лишена свободы и имущества, греческое духовенство подчинено латинскому, народ подвергался насильственной латинизации. Венецианцы закрыли школы острова и не позволяли грекам учить своих детей родному языку. Притеснения и тирания венецианцев, называвшихся христианами, были так велики, что многие из жителей Кипра предпочитали турецкое иго и бежали в Малую Азию, где утвердились османские турки. Кипряне сильно желали победы туркам и над венецианцами, а когда турки овладели городами Никосией и Фамагустой на Кипре, то это событие сопровождалось большой радостью греческого населения, которое рассчитывало на более сносную жизнь под владычеством мусульман.

Таким образом, четырех вековое господство латинян на Кипре было весьма тяжелым периодом в истории местной православной церкви. Самым убедительным доказательством этого является страстное желание кипрян заменить иго христиан-латинян подчинением игу мусульман-турок. А когда остров был покорен турками (1571 год), кипряне с радостью приветствовали эту политическую перемену. И действительно, почти весь период латинского владычества на Кипре прошел в сплошном и прогрессивном притеснении православных греков с целью насильственного обращения их в католицизм. Даже одно вынужденное подчинение греческой иерархии латинскому архиепископу и внешнее общение греков с латинянами возбудили на Востоке сомнения относительно чистоты православия на Кипре. Особенно тягостно было положение тех православных греков острова Кипра, которые совершали путешествие в Иерусалим для поклонения Гробу Господню: иерусалимские патриархи и члены Святогробского братства уклонялись от общения с ними, как с иномыслящими. А если иметь в виду и различные бедствия – материальные и моральные, в которых выражалось господство франков над греками Кипра, то вполне понятным станет желание последних видеть здесь лучше мусульманскую чалму, чем папскую тиару. Однако и мусульманское господство сопровождалось большими бедствиями для православной церкви на Кипре и было также печальным периодом в её истории. Духовенство и народ и в этот период страдали и бедствовали не меньше, чем в предшествующее время.

III. Кипр был завоеван турками более чем через сто лет после падения Византии (1453 год). В 1570 году султан Селим II, намереваясь нарушить мирный договор с венецианцами с тем, чтобы завоевать принадлежавший им остров Кипр, предложил шейх-уль-исламу такой вопрос: позволительно ли нарушить договор с христианами и посредством оружия завоевать их земли? На это шейх-уль-ислам издал такую фетву: «договор с неверными только тогда может иметь законное значение, когда он приносит пользу исламу». Основываясь на таком ответе верховного толкователя закона и правительственного юрисконсульта, султан Селим II отправил на Кипр войско в 120000 человек и произвел большое опустошение на острове. 9 сентября 1570 года турки овладели городом Левкосией, где истребили до 20000 взрослых христиан, а до 2000 мальчиков и девочек посадили на суда, чтобы отправить всех в Константинополь. Матери, чтобы избавить своих детей от предстоящего им позора, сами умерщвляли их на глазах турок, а потом убивали и себя. А одна гречанка, имя которой история не сохранила, подожгла турецкую эскадру с молодыми пленниками и, взамен сераля и гарема, предпочла погибнуть вместе со всеми. Полное истребление постигло и христиан городов Пафа, Лемисса и Ларнакса, где были разрушены и христианские храмы. 1 августа 1571 года турецкие войска овладели Фамагустой, а население города, вопреки предварительному договору, было или умерщвлено, или отправлено в Константинополь, где христиан продавали на рынках, как животных.

Таким образом, в конце 1571 года весь остров Кипр оказался во власти мусульман. Города Левкосия и Фамагуста в византийскую и франкскую эпоху были украшены многими и богатыми зданиями, частными и общественными, монастырями и церквами, число которых в одной Левкосии, – по словам греческого автора Филиппа Георгиу, – превышало 250. Все это перешло во владение турок, которые большую часть церквей обратили в мечети, другие сделали складами и даже конюшнями и лишь немногие из них сохранили во владении христиан. Между прочим, в Левкосии турки обратили в мечеть замечательный храм Святой Софии, в котором короновались короли лузиньянского дома. Та же участь постигла и одноименный храм в Фамагусте. И в других городах острова, церкви и монастыри большею частью были или разрушены, или обращены в мечети, епископы греческие и клирики были в громадном числе умерщвлены, население также подвергалось или избиению, или изгнанию. После завоевания острова население было обложено податями и повинностями. Всего здесь оказалось 85000 мужчин и юношей (в возрасте от 14 до 50 лет), которым позволено было за небольшую плату приобретать на острове землю и возделывать ее под условием внесения в пользу казны и властей десятины урожая, причем эта недвижимость переходила по наследству. Население обязано было платить правительству и поголовную подать – харадж. Что касается церковной жизни, то и она под управлением турок получила новую организацию. Когда завоеватель острова Мустафа-паша, устроив гражданское его управление, отправился с войском в Константинополь, православные греки, избрали особую комиссию из духовных и светских лиц и послали ее к великому визирю с просьбою утвердить состоявшееся между греками и Мустафой-пашией соглашение по церковно-религиозным делам. Их просьба была удовлетворена. В силу постановления визиря, православные христиане получили право исполнять уставы и обряды своей веры и иметь свои церкви, приобрели права покупать находившиеся во владении мусульман монастыри, дома, поля и другие доходные имения и передавать их по наследству, признаны первенствующими из всех жителей острова.

Затем, христианам опять даровано было право иметь своих самостоятельных епископов, во главе с архиепископом, поселившимся в Левкосии; при архиепископе надлежало учредить постоянный синод с высшими правами управления и суда. Словом, на первых же порах турецкого господства кипрская церковь опять получила de jure прежние свои права и привилегии, восстановила свой прежний административный status, какой имела до латинского владычества и в формально-правовом отношении была поставлена сравнительно в благоприятные внешние условия. Латинская же церковь потеряла свое недавнее господствующее положение. В это время, как греческие епископы и клирики вместе с паствой встретили грозное нашествие турок, не захотели оставлять греческий народ без своей поддержки и убеждения и за эту приверженность своему делу многие из иерархов и духовенства, игуменов и монахов частью были убиты, частью взяты в плен, – латинские клирики в большом числе предпочли заблаговременно оставить остров, а латинский архиепископ и совсем не явился сюда, оставаясь во время войны с турками в Венеции. Когда же остров был завоеван, то Мустафа-паша, встретив здесь почти исключительно греческих клириков, с ними и заключил предварительное соглашение по церковно-религиозным делам. Латинянам не позволено было иметь на Кипре ни церквей, ни домов, ни имений; поэтому они вынуждены были на первых порах посещать православные храмы. Кафедральная латинская церковь святого Николая в Левкосии была обращена в мусульманскую мечеть, а другие латинские храмы сделаны складами для хлеба, имуществ и так далее.

Фактическое положение кипрской церкви на первых порах турецкого господства было не вполне благоприятно. Православным кипрянам надлежало избрать, нового архиепископа, предстоятеля церкви. Но во время приготовлений к этому действий один арабский монах, родом из Сирии, находясь в Константинополе и узнав о намерении кипрян избрать себе архиепископа, захотел приобрести архиепископскую на острове кафедру путем подкупа турецких властей, которые в конце XVI века, можно сказать, уже узаконили такой способ замещения патриарших и иных кафедр на православном Востоке. Предложив великому визирю Махмед-паше взятку в 3000 венецианских золотых, он достиг цели и, в сане епископа, отправился на Кипр, как предстоятель местной церкви. Не надеясь встретить здесь сочувствие, он выпросил себе у Порты конвой из двух янычаров; кипрскому же паше Мусарефу был дан из Константинополя приказ водворить нового архиепископа, – если потребуется, – при содействии войска. Разумеется, православное население Кипра не приняло этого ставленника Порты. Не стесняясь этим, он требовал себе от греков полного подчинения и тиранически расправлялся с теми, кто не хотел его признавать. Главные старания архиепископа-араба были направлены к тому, чтобы возвратить с населения те три тысячи золотых, за которые он купил себе архиепископский престол. Но власть этого самозванца, явившегося на Кипр в период неустройства церковных и общественных дел, продолжалась недолго.

Кипряне в конце 1571 года отправили в Константинополь своего кандидата для замещения вакантной архиепископской кафедры. В столице турецкой империи в это время находился и другой претендент архиепископской власти, один кипрский монах из благородной фамилии Акре, по имени Тимофей, бывший в дружественных отношениях с современным константинопольским патриархом Митрофаном III. Этот Тимофей, при содействии патриарха, и был назначен законным архиепископом – предстоятелем Кипра. Кандидат же, рекомендованный кипрским населением, хотя и был поддержан турецким правительством в своих домогательствах архиепископского престола, согласился занять епископскую кафедру в Пафе. Затем, игумен монастыря Куцовенти или Куцувинита, находившийся в плену у турок в Константинополе, а потом освобожденный из рабства, был назначен на епископскую кафедру Лемисса. Наконец, один кипрский монах, состоявший приходским священником храма святых Симеона в Фамагусте, получил епископскую кафедру в этом городе. Таким образом, в первое же время после завоевания Кипра турками были замещены православными архиереями четыре епископских кафедры, при чем эти кафедры были перенесены в города из сел, в которых они находились во время владычества франков. В числе этих епархий не упомянута епархия киринийская, так как город Кириния был совершенно разрушен турками и от него остались одни крепостные стены, окрестности же его были совершенно пустынны. В начале XVII века епархия Фамагусты была присоединена к архиепископии Левкосии, а взамен её учреждена древняя епархия киринийская. В первый раз после взятия острова имя киринийского епископа встречается в 1609 году в письме кипрских епископов к савойскому князю. В 1600 году существовала уже и епархия китийская. Первый архиепископ Кипра Тимофей восстановил древнее устройство православной церкви и вновь обеспечил ей права автокефальности. При нем был учрежден синод. Пользуясь высшими церковными правами, архиепископ Тимофей получил от султана и привилегии гражданского представительства пред Портой за свою паству – подобно тому, как константинопольский патриарх состоял главой (милет-баши) своего народа.

В последующее время внутренняя жизни православной церкви на Кипре проходила не совсем ровно и спокойно. В 1592 году, по смерти архиепископа Тимофея, на острове возникли разноглася из-за выбора нового архиепископа; народ указывал своего кандидата, а епископы рекомендовали другого. В этих спорах большое участие принимал Леонтий – Евстратий, игумен монастыря святого Иоанна Πίπη в Левкосии, ученик известного греческого ученого Максима Маргуния, друг знаменитого александрийского патриарха Мелетия Пигаса. Этот Леонтий обратился к Мелетию с письмом от имени православного населения в Левкосии и просил его быть посредником в этом деле между кипрянами и вселенским патриархом. Мелетий в ответном письме Леонтию (1592 год) высказал свою печаль по поводу волнения на острове и сообщил ему, что он немедленно написал бы по кипрскому делу вселенскому патриарху, если бы был более осведомлен о нем, теперь же он рекомендует Леонтию руководиться в своей деятельности началами правды и добра, ибо «лучше безмолвствовать в неизвестности, чем беззаконно похищать знаменитые кафедры». В том же году Мелетий Александрийский отправил послании иеромонаху Паисию с начальниками Лемисса и прочими христианами по вопросам об опресноках и исхождении Святого Духа, которые были возбуждены вышеназванным монахом Леонтием и решались им несогласно с учением православной церкви. В этом послании Леонтий, прибывший с Запада, обвиняется в сочувствии латинянам; но православные, по наставлению Мелетия должны держаться уже раскрытого восточной церковью учения, как об опресноках, так и об исхождении Святого Духа, при чем патриарх обстоятельно раскрывает то и другое. Это письмо патриарха Мелетия имело большое значение для кипрского духовенства и народа, так как определило их в православных воззрениях, и в последующее время вопросы об опресноках и исхождении Святого Духа более на острове не возникали. Но Мелетий и после писал на остров по другим церковным делам и вообще принимал, – по просьбе кипрян, – немалое участие в их церковно-общественной жизни.

Когда он был еще патриархом александрийским, ему была принесена жалоба на кипрского архиепископа Афанасия, обвиненного в различных преступлениях. В частности этот Афанасий с корыстной целью разрывал на части и сжигал старые антиминсы, а потом заменял их новыми, разрешал незаконные браки, неправильно рукополагал клириков. По поводу этой жалобы Мелетий отправил Афанасию послание, в котором упрекал его за указанные проступки и увещевал исправиться. Но это послание не достигло цели, и кипряне снова жаловались на Афонасия Мелетию, когда последний был местоблюстителем константинопольского патриаршего престола (1597–1599 года). Тогда Мелетий послал из Константинополя на Кипр экзархов, которые и должны были совместно с кипрскими архиереями произвести расследование взведенных на Афанасия обвинений. Экзархи, по уполномочию патриарха, составили на Кипре собор из местных епископов, на который трижды приглашали архиепископа для оправданий, но он не явился на собор и не представил письменного оправдания; тогда собор осудил Афанасия на лишение архиепископского достоинства (1598 год) Когда на константинопольский патриарший престол вступил Матфей II (1599 год), а Мелетий опять отправился в Александрию, кипрские дела по прежнему находились в большом неустройстве, вследствие злоупотреблений архиепископа Афанасия своею властью Таким положением дел решил воспользоваться современный антиохийский патриарх Иоаким, с целью подчинить себе кипрскую церковь, и объявил, что кипрский архиепископ должен судиться у него. В свое оправдание патриарх Иоаким то указывал на предоставление ему константинопольским патриархом права епитропии относительно Кипра, то ссылался на 37 и 42 правило первого Вселенского Собора в арабской редакции, которая будто бы предоставляют антиохийским патриархам права хиротонии предстоятелей кипрской церкви. В своих притязаниях на самостоятельность этой церкви антиохийский патриарх Иоаким старался заинтересовать и александрийского патриарха Мелетия. Но просвещенный александрийский патриарх, хорошо знавший пределы патриаршей власти на Востоке и основания автокефальности кипрской церкви, не оказался единомышленником Иоакима. Он во-первых, рекомендовал духовенству и народу Кипра обратиться за братскою помощью в затруднении к вселенскому патриарху, сохранившему первенство чести среди первоиерархов православного Востока, и, во вторых, написал антиохийскому патриарху Иоакиму послание, в котором осудил его притязания на юрисдикцию в церкви кипрской. Эти притязания, – писал Мелетий Иоакиму, – недостойны патриарха. Тогда как иоаким сообщает, будто константинопольский патриарх поручил ему, как епитропу, рассмотреть кипрский вопрос, современный патриарх иерусалимский уведомил Мелетия, что кипрское дело будет судиться в Константинополе собором из двенадцати архиереев. Иоаким писал, хиротоний кипрского архиепископа принадлежит ему в силу 42 правила первого вселенского Собора; но в таком случае какой смысл иметь назначение его епитропом, как он уведомил Мелетия? Да и можно ли признавать законной хиротонию архиепископа Афанасия, коль скоро она была совершена патриархом константинопольским, а не иерусалимским? Далее, антиохийский патриарх Иоаким ссылается на 42 правило первого Вселенского Собора, а между тем православная церковь признает только двадцать канонов этого Собора, а третий Вселенский Собор, утвердивший независимость кипрской церкви от антиохийских патриархов, ничего не говорит о 42 правиле Никейского собора; очевидно, правила свыше двадцатого суть апокрифические, поэтому церковь и не признает их; между тем антиохийский патриарх слушает невежественных людей и, под их воздействием, поступает несогласно с божественными законами. Да и вообще антиохийский патриарх неправ, когда по кипрскому вопросу обращается за советом и помощью к александрийскому, а не ко вселенскому патриарху. Письмо александрийского патриарха Мелетия, откланившее антиохийского Иоакима от посягательства на автокефальные права кипрской церкви, сохранило свое авторитарное для этого вопроса значение и на последующее время.

Что касается вселенского патриарха Матфея II, к которому духовенство и народ, – по совету александрийского патриарха Мелетия, – обратились за помощью в деле архиепископа Афанасия, то он в июне 1600 года на соборе подверг последнего лишению кафедры. Сигиллий патриарха по этому делу был адресован епископам святейшей архиепископии Новой Юстиниани – Иакову Таманфскому, Филофею Пафскому. Вениамину Солийскому и Иеремии Китийскому; кафигуменам – архимандритам и протосинкеллам и остальному христоименному народу Кипра. В сигиллии сообщается, что к патриарху и синоду великой Христовой церкви поступила жалоба духовенства и мирян Кипра на архиепископа Афанасия, который, несмотря на сделанные ему Мелетием, патриархом александрийским, предупреждения о запрещении и низложении за злоупотребления властью, продолжает к прежним грехам и поступкам прибавлять новые и еще большие совершать беззаконные дела вопреки канонам. Александрийский патриарх Мелетий, к которому кипряне обращались за помощью, произвел и расследование обвинений Афанасия, которые и подтвердились. Доказано, что архиепископ рвал священные антиминсы с мощами мучеников и взамен их за подарки и деньги выдавал другие, разрешал четвертый брак, рукополагал в священники двоеженцев и троеженцев, допускал незаконные сожительства, неправильно совершал брачные разводы, разрубил топором древний патриарший трон иерусалимского патриарха Германа и взял находившиеся в нем мученические мощи и так далее. Когда на Афанасия была наложена Мелетием епитимия, то он, опираясь на покровительство внешней (турецкой) власти, отказался ей подчиниться. Затем Мелетий послал на Кипр экзархов священника Иеремию и диакона Анфима, которые устроили здесь поместный собор для суда над Афанасием. На соборе вновь было произведено самое тщательное расследование преступлений Афанасия, в присутствии многих свидетелей из духовенства и мирян. Узнав о своем низложении с престола, Афанасий, при помощи турецких властей, схватил патриарших экзархов и заключил в тюрьму, где их подвергли истязаниям. Константинопольский патриарх Матфей и его синод, ознакомившись со всеми обстоятельствами дела и простирая руку братской помощи кипрянам, постановили низложить архиепископа Афанасия с кафедры, о чем и уведомили кипрскую церковь особым сигиллием, который был отправлен на остров с патриаршим экзархом – великим архимандритом патриархии Арсением.

Преемником кипрского архиепископа Aфанасия был избран Вениамин. Его избрание состоялось при участии вселенского патриаршего престола, который рекомендовал нового архиепископа, а собор кипрской церкви, состоявший из епископов, клириков и архонтов, в свою очередь, произвел каноническое голосование и согласился на хиротонию Вениамина. При содействии вселенского патриарха, Вениамин в конце 1600 года получил султанский берат о своих правах и привилегиях и, – в сопровождении константинопольского великого архимандрита Арсения, снабженного патриаршими грамотами, – отправился на Кипр. Но здесь против нового архиепископа сторонники низложенного Афанасия произвели народное возмущение, причем все патриаршие грамоты и султанский берат были объявлены неподлинными, а великий архимандрит Арсений – самозванцем. В виду этого, патриарх Матфей II в январе 1601 года отправил на остров грамоту об утверждении архиепископа Вениамина, объявив его избрание правильным и увещевал духовенство и народ Кипра повиноваться ему, как законному архипастырю. В этой грамоте, между прочим, упоминаются епископы – Иеремия Китийский, Филофей Пафский, Вениамин Солийский, епископы Арсино и Курия, монастыри – святого Маманта, близ местности Корфу и Нерукотворенного, почетнейшие клирики – великий эконом, великий логофет, великий дикеофилакс, велики протэкдик, великий протонотарий и «остальные викарии». Преемник Матфея II, патриарх Неофит II в августе 1602 года, в свою очередь, обратился к клиру и народу Кипра с увещательною грамотой в пользу того же архиепископа Вениамина. Дело в том, что спокойствие на острове наступало медленно, так как низложенный архиепископ Афанасий никак не хотел расстаться с прежней властью и возмущал духовенство и народ. Поэтому Вениамин сам поехал в Константинополь и, рассказав новому патриарху Неофиту о недавних событиях на Кипре, просил его умиротворить остров. Патриарх и отправил синодальное послание епископам, викариям, епитропам и ефорам церквей и монастырей Кипра, церковным властям и чинам, клиру, архонтам и народу его, которых и назвал православными и послушными чадами восточной, кафолической и апостольской церкви Константинополя, оказывавшей им, во времена опасностей, помощь и покровительство. В этом послании патриарх сообщает, что забота о мире в епархиях острова всегда была свойственна великой Христовой церкви. Но в последнее время этот мир нарушен зловредными действиями бывшего архиепископа Афанасия, который открыто восстает против нового архиепископа Вениамина. Однако ведь избрание Вениамина, – пишет Неофит, – состоялось правильно – на кипрском соборе, которому, в силу его прономий, принадлежит право выбирать, кого он желает потому что кипрская церковь «никому не подчинена, кроме Бога, и почтена автономией». Патриарх Неофит увещевает всех признавать Вениамина законным архиепископом и во всем ему повиноваться – тем более, что он получил и султанский берат. Об архиепископе Вениамине известно, что он был большим любителем просвещения, имел намерение устроить на Кипре высшую школу для клира и народа и по этому поводу вел переписку с савойским князем, убеждая его оказать в этом деле помощь. Но идея Вениамина об открытии кипрского университета не получила практического осуществления.

В июле 1618 года вселенский патриарх Тимофей II, по просьбе кипрского архиепископа Христодула и его синода, в свою очередь подтвердил их определение о лишении сана кипрского иеромонаха Кирилла который с некоторыми единомышленниками захотел овладеть солийской епископской кафедрой, успел уже получить султанский берат, нанес оскорбление законному солийскому епископу Макарию и произвел большую смуту на острове. В своей грамоте на Кипр патриарх Тимофей увещевал всех признавать Макария законным пастырем, а Кирилла не принимать в каноническое общение.

В половине XVII века на Кипре возникло разногласие между архиепископом и епископами по вопросу о границах духовной юрисдикции той и другой стороны. Епископы, вопреки ясному каноническому разграничению их власти от полномочий архиепископа, по невежеству или честолюбию стали предъявлять притязания на равночестность и равноправие с архиепископом, хотели совершать в епархии последнего тоже самое, что архиепископ имел право делать в их епархиях, – подписываться в официальных бумагах подобно архиепископу и так далее. Дело восходило на рассмотрение и решение вселенского патриарха Иоанникия, который в июле 1751 года издал примечательную патриаршую и синодальную грамоту о пределах канонических отношений архиереев Кипра к своему архиепископу в управлении церковными делами и в соблюдении чина во время богослужений в архиепископском храме. Патриарх Иоанникий в своей грамоте указывает, прежде всего, на вред честолюбия, которое печалит братьев, нарушает законы, преступает священные предания отцов, вторгаясь в чужие области и в пределы чужой власти. Вселенский патриарх, имея попечительность обо всех поместных церквах православного Востока, не может допустить на Кипре нарушения со стороны местных епископов тех «вечных пределов», которые установлены святыми отцами. И вот, в патриаршем синоде были большие об этом рассуждения, и было постановлено, чтобы замеченным на Кипре злоупотреблениям впредь не быть. Прономии кипрского архиепископа должны сохраняться непоколебимо, при братском содействии патриарха и впредь никто из епископов и иереев не должен их нарушать, но все обязаны находиться в границах своей власти, полномочий и положения. Если кто-либо из священников прибудет из своей епархии в другую, тот обязан представить местному предстоятелю свою рекомендательную грамоту и может исполнять здесь священнодействия только с его разрешения, дабы в церкви Христовой не было смятения и беспорядков. Кроме того, архиереи, какие бы прономии они не имели, когда прибудут в архиепископский город Левкосию, пользуются здесь от священников в их церквах соответствующею честью; они занимают первое место после архиепископского трона, а каждение для них совершается троекратно в прямом направлении, но не крестообразно. Во время малого входа, священник, прочитав молитву по средине церкви, должен подойти к архиерею и дать ему облобызать святое Евангелие, после чего опять идет на средину и говорить: премудрость, прости. Во время великого входа священник громко должен сказать: да помянет Господь Бог архиерейство твое. Желая же причаститься святых таин, архиерей должен войти внутрь алтаря и причащается первый, но не дает священнодействующему; антидор посылается архиерею на то место, где он стоит, и он берет его, а потом антидор посылается священнику, который и раздает его народу. Во время выхода из церкви архиерей всем предшествует. Ничего больше этого иереи и не должны воздавать архиереям.

Если же кто-либо из иереев будет предоставлять архиереям иные почести, тот должен подвергнуться запрещению в священнослужении на три года, а потом, в случае упорства, и совсем лишается сана. Почетнейшим клирикам кипрской архиепископии патриарх запретил воздавать архиереям, где бы то ни было, больше того, что и сколько требуется, и всеми силами отклонять их от несвойственного епископскому достоинству; если же клирики добровольно станут им уступать и не будут, по силе возможности препятствовать, то будут подлежать наказанию до лишения сана включительно. Кроме того, патриарх запретил и архиереям требовать больше установленного, но предписал довольствоваться в столице Кипра тем, что им принадлежит по сану. Входя в церковь, они не должны требовать, чтобы их встречали пением, – не могут ни держать жезл, ни благословлять народ, ни возглашать – мир всем, ни получать каждения крестообразно, ни благословлять при каждении, ни раздавать антидор и так далее, так как все это архиереям позволительно совершать лишь в своих епархиях. Так – следует поступать архиереям в отсутствие кипрского архиепископа, а в его присутствии они тем более ничего не должны присваивать себе, кроме лишь стояния возле него. Когда же архиепископ пожелает служить вместе с ними, то никто из архиереев не должен одновременно с ним входить в храм, лобызать святые иконы, но все обязаны в это время стоять в стасидиях; когда же архиепископ облобызает иконы, благословит народ и сядет на кафедре посредине храма, то архиереи по двое подходят к нему и, получив разрешение, входят в алтарь для облачения, за ними получают от архиепископа благословение священники и диаконы, и вообще епископы во время этого богослужения не имеют других преимуществ пред иереями, как только в одежде и в том, что предшествуют им и сидят вместе с архиепископом. Когда же архиепископ пожелает обозреть всю архиепископию, то он на всем острове может все совершать, как и в самом городе Левкосии, и никто совершенно не может ему противодействовать. Все должны ему повиноваться и почитать, как отца, слушаться и уважать, ни в чем не противиться и не преступать его повелений, так как за это предстоит вечное осуждение, – особенно тем, которые, уклоняясь на сторону «внешних», оскорбляют святую матерь церковь и, как лошаки (ἠμιόνοι), отвергают наставления, не понимая, что святейший вселенский престол заботится о них и не повинующихся накажет, дабы были послушными. Ведь собор в Никее повелел, чтобы хранились древние обычаи. А древний обычай и состоит в том, что архиепископ и есть архиепископ в сонме епископов и последние во всей архиепископии не могут совершать того же самого, что совершает он, но каждый должен пребывать в своих, собственных пределах, – ибо власть тех, кому свойственны дело, сила и прономия, не тождественна с властью вообще. Ведь не пустое же имя – архиепископ, но с ним соединяется и фактическая власть, дабы во святой церкви не было беспорядка и безначальственного многовластия. Позор бывает когда с женой одной сожительствуют многие, подвергающиеся смерти и физической, и моральной; не тем ли более нравственную чистоту следует соблюдать в делах духовных, особенно архиереям? Посему все они должны соблюдать эту грамоту патриарха, во избежание наказания. Повсюду должны сохраняться правила отцов и обычаи всех церквей, особенно церкви великой. В заключение грамота патриарха говорит, что по приказанию архиепископа она должна быть прочитана на всем острове. Сигиллий патриарха Иоанникия произвел глубокое действие на духовенство и народ острова, – и с того времени точно стали соблюдаться пределы юрисдикция архиепископа и епископа кипрской церкви.

И в других случаях, когда кипрская церковь просила помощи, церковь константинопольская, как первенствующая по чести между всеми православными церквами Востока и обладавшая наивысшим духовным авторитетом, с готовностью и братски оказывала такое содействие, а иногда и самостоятельно, по личному побуждению вселенских патриархов, предотвращала те или другие опасности для православия на Кипре. Так, в июле 1672 года константинопольский патриарх Дионисий IV издал грамоту о ставропигиальных правах монастыря Богородицы Кикка, подписанную также патриархом Неофитом Антиохийским и Досифеем Иерусалимским и архиепископом кипрским Никифором. Этот Никифор в указанном году прибыл в Константинополь по личному делу. В 1671 году был лишен вселенского престола патриарх Парфений IV, подвергнут отлучению за не православный образ мыслей и сослан в изгнание на Кипр. Престарелый местный архиепископ Никифор вошел, однако, в общение с ним и за это навлек на себя негодование вселенского патриарха Дионисия IV. Последний образовал собор, при участии патриархов Неофита Антиохийского и Досифея Иерусалимского и местных митрополитов, и подверг кипрского архиепископа отлучению от церкви за общение с изгнанным и осужденным Парфением. Такое наказание сильно опечалило Никифора, который по старости не был в состоянии оценить должным образом положение низложенного патриарха Парфения и, склоняясь на его хитрые происки, вошел с ним в общение. И вот Никифор отправился в Константинополь и предстал на вселенское судилище (οἰκουμενικὸν κριτήριον). На суде он чистосердечно во всем раскаялся и просил у собора прощения. Снисходя к старости Никифора и трудности предпринятого им путешествия, имея в виду его искреннее раскаяние и сознание в том, что он сделался жертвой коварных речей низложенного патриарха Парфения IV, собор восстановил его в архиепископских правах и в послании на Кипр увещевал духовенство и народ встретить Никифора со всею любовью и расположением, с честью и почтением, принимать от него благословение и освящение и не ставить ему в вину прежнее общение с Парфением.

Архиепископ Никифор, будучи предстоятелем автокефальной кипрской церкви и живя в то время, когда православная восточная церковь возвысила свой голос против протестантизма и доказывала его несогласие с учением вселенских соборов, также признал молчание неблаговременным и, по примеру Иерусалимского собора 1648 года, созвал в 1668 году собор в Левкосии. Собор состоялся в апреле этого года в храм святого Архангела, под председательством Никифора и в присутствии митрополитов Макария Пафскаго, Никифора Киринийского и Герасима Немесского, иеромонаха Илариона Кигала или Цигала, экзархов Аммохоста, Арсинои, Курия и Солон, многих кафигуменов, почетных клириков и монахов и занимался обсуждением учения кальвинистов. Деяния этого собора, осудившего заблуждения кальвинистов, были составлены иеромонахом Иларионом Кигала, который и сообщил их капуцинам на Кипре, а эти последние переслали их во Францию, где они и были напечатаны на латинском языке. Но на Кипре в архиепископии сохранилась, по свидетельству Георгиу, греческая копия соборных определений, которые касаются таинств, архиерейства, святого мира, поста, монашества, почитания икон, молитвы и поминовения усопших. В заключении соборных определений сказано, что согласно с церковью кипрской учат и церкви константинопольская, александрийская, антиохийская, иерусалимская и русская, а также народы Болгарии, Сербии, Мизии Эпира, арабы и египтяне.

В 1674 году архиепископ Никифор по болезни и старости отказался от власти и предстоятелем кипрской церкви был избран иеромонах Илларион Кигала, отличавшийся большею ученостью в области наук богословских и светских, знавший, – по словам иерусалимского патриарха Досифея, – всю латинскую мудрость, знакомый с итальянским языком. Он родился в Левкосии, учился в греческой коллегии в Риме, где изучил богословие, риторику и пиитику. Потом, по поручению римской пропаганды, Илларион отправился на Восток для проповеди, объехал многие местности и долго жил в Эпире. Возвратившись в Рим, он был назначен учителем греческой коллегии в Патавии. Прибыв затем в Константинополь, Илларион был удостоен великою церковно титула «вселенского дидаскала, великого богослова, равночестного епископам, господина архидидаскала и экзарха всех дидаскалов»; он пользовался одинаковыми с епископами почестями в слове, письме и на кафедре, не имел лишь права носить омофор и совершать рукоположения. После весьма успешного исполнения в Константинополе обязанностей вселенского учителя, Илларион Кигала прибыл па Кипр, принимал здесь участие на соборе 1668 году против кальвинистов и составил его деяния. В 1671 году, находясь в Иерусалиме, он много помогал патриарху Нектарию в составлении сочинения о власти папы, перевел для него многие, относящиеся к вопросу, извлечения из творений отцов и был истолкователем самых принципов папства. Возвратившись на Кипр, Илларион в 1674 году был избран архиепископом. О его управлении кипрской церковью нет почти никаких сведений. Известно лишь, что в 1676 году Илларион составил собор для избрания пафского митрополита, при участи бывшего архиепископа Никифора, митрополитов Леонтия Киринийского, Варнавы Амафунтского и Немесского и Леонтия бывшего пафского и в присутствии иереев и почетнейших клириков; выбор пал на иеромонаха Нектария. Собор и постановил, что в состав пафской митрополии должен входить и город Тримифунт. Илларион скончался в 1692 году в Константинополе, куда он за нисколько лет до этого времени должен был удалиться с острова Кипра вследствие разногласия с паствой по вопросам веры и вследствие жалобы на него вселенскому птриарху за склонность к латинским мнениям. Но последний пункт является спорным и непризнанным. Наконец, в Константинополе Илларион Кигала написал сочинение о празднике Пасхи.

После Иллариона архиепископскую кафедру на Кипре занимал Иаков I (1679–1689 года), о котором не сохранилось никаких сведений, а после Иакова – Герман II (1690–1705 года). При этом архиепископ вселенский патриарх Калинник II в мае 1700 года, по просьбе немесского и китийского митрополита Иоанникия, объявил приходским или епархиальным монастырь по имени Амасгу. Дело в том, что в 1633 году местный митрополит Леонтий подарил этот монастырь александрийскому патриарху Герасиму I, который потом дал письменное удостоверение в том, что отказывается владеть этим монастырем. В таком же роде заявил и александрийский патриарх Герасим II (1700 год), в ответ на просьбу митрополита Иоанннкия. Оба эти документа были засвидетельствованы кипрским архиепископом Германом II, а немесский митрополит Иоанникий обратился к вселенскому патриарху Калиннику II с просьбой вновь признать монастырь Амасгу подчиненным епархиальному архиерею. Калинник в этом роде и опубликовал свой сигиллий. Архиепископ Герман недобровольно оставил кафедру. Духовенство и народ острова обратились к вселенскому патриарху Гавриилу III с жалобой на его несправедливости и жестокости и просили защиты у великой Христовой церкви. Когда меры патриаршего воздействия на Германа оказались безуспешными, на острове был созван собор, который и постановил лишить его архиепископского престола. Затем кипрские митрополиты принуждены были и сами отправиться в Константинополь, чтобы искать помощи у патриарха Гавриила III против беспокойного и мстительного Германа II. В Константинополе составился над Германом патриарший суд, лишивший его кафедры. Потом кипрские митрополиты составили собор и избрали на архиепископский престол бывшего антиохийского патриарха Афанасия.

По этому делу константинопольский патриарх Гавриил III отправил на Кипр послание, в котором объявил о справедливом низложении Германа II, признав действия избирательного собора законными и увещевал всех считать Афанасия своим архипастырем, как мужа вполне достойного предстоятельства в церкви кипрской. Между тем бывший архиепископ Герман не захотел подчиниться соборному решению, а когда оно было подтверждено и патриаршей грамотой, то он поспешил избрать своим преемником священника Иакова, состоявшего в браке, причем новый архиепископ оставил свою жену. Герман даже и хиротонисал его в сан епископа. Иаков II, по-видимому, некоторое время фактически занимал архиепископский престол; большое содействие в захвате власти оказывал ему один мирянин, по имени Константин. На острове водворилась церковная смута, так как одновременно здесь оказались три архиепископа: – низложенный Герман II, поставленный им Иаков II и избранный собором бывший антиохийский патриарх Афанасий. Восстановлению мира и порядка опять-таки содействовала вселенская церковь в лице патриарха Гавриила III и синода, которые еще раз обратились к кипрянам с окружным посланием, осудив в нем Германа II и Иакова II и повелев признавать законно избранным архиепископом Афанасия. В свою очередь, Афанасий, «Божиею милостью бывший патриарх Антиохии и проедр святейшей архиепископии Кипра и новой Юстинианы», около 1707 года обратился к духовенству и народу острова с пастырским окружным посланием, в котором изложил обстоятельства своего избрания на кипрскую кафедру и преподавал всем свои архипастырские наставления. Здесь, между прочим, сообщается, что митрополиты Кипра несколько раз жаловались вселенской патриархии на тираническое управление бывшего архиепископа Германа. Патриарший синод потребовал Германа на суд, но он не явился. Синод лишил его престола, а потом патриарх Гавриил предложил кипрским митрополитам устроить собор для избрания нового архиепископа. Выбор собора пал на Афанасия, который, уступая общей просьбе, и принял избрание. Извещая об этом духовенство и народ Кипра, Афанасий повелевал возносить за богослужением его имя и отдавать ему должное повиновение.

После Афанасия архиепископом кипрской церкви был Сильвестр (1718–1731 года), который, между прочим, в 1720 году на свои средства возобновил здание архиепископии. В 1730 году он, как гражданский представитель (ἐθνάρχης) греческого народа на острове, по общему решению духовенства и мирян отправился с подчиненными ему архиереями в Константинополь для ходатайства пред правительством о некоторых их нуждах. Явившись в столицу турецкой империи, Сильвестр и митрополиты принесли великому визирю жалобу на притеснения в сборе податей и вообще на беззаконное управление местных турецких властей и смиренно просили у Порты защиты. Но султан Махмуд I признал это ходатайство за народное возмущение и, считая виновниками его, главным образом, современного константинопольского патриарха Кирилла I, как ответственного пред Портой за всю ромейскую райю империи, и драгомана Порты христианина Иоанна Каллимахи, лишил первого престола, удалив и в ссылку на остров Халки, а второго изгнав на остров Тенедос. Затем гроза разразилась и над непосредственными виновниками народного «бунта» на Кипре, архиепископом Сильвестром и митрополитами, осмелившимися обращаться к правительству с жалобой на поставленных им чиновников. Архиепископ Сильвестр и китийский митрополит Иоанникий были сосланы в Авратотаси, а митрополиты Иоаким Пафский и Никифор Киринийский сперва подверглись опале, а потом оправдались и получили разрешение от правительства возвратиться на Кипр. Это обстоятельство послужило поводом к новым церковным смутам на острове. Один иеромонах, по имени Варнава Викос, державшийся латинского образа мыслей (λατινόφρων), воспользовался изгнанием китийского митрополита Иоанникия и попытался захватить его кафедру, при содействии светской власти и при помощи подкупа (обещал заплатить 2000 гросиев). Он имел даже дерзость обратиться за содействием к вселенскому престолу, но патриарх Паисий II в 1730 году подверг его отлучению, о чем и сообщил кипрянам. Спустя немного, митрополиты киринийский Никифор и пафский Иоаким, забыв о благодеяниях, сделанных им удаленным в ссылку архиепископом Сильвестром, и пренебрегши церковными канонами, захватили – первый архиепископию, а второй китийскую митрополию. Напрасно архиепископ Сильвестр писал Никифору по поводу самозванства и убеждал его и Иоакима оставить чужие епархии и возвратиться в свои: – оба митрополита распоряжались в архиепископии и митрополии китийской, как в своих епархиях, наделали много долгов, отняли у церквей деньги и даже священную утварь и вообще произвели большой беспорядок в церковной жизни Кипра.

Между тем, в 1731 году архиепископ Сильвестр и митрополит Иоанникий были возвращены из ссылки и получили султанские бераты на восстановление своих прав. Прибывши в Константинополь, они обратились к патриарху Паисию II с просьбой оказать им содействие в возвращении своих епархий. В виду этого, патриарх и синод вселенской церкви лишили митрополитов киринийского Никифора и пафского Иоакима епископского сана, а христианам Кипра повелели признавать Сильвестра архиепископом, а Иоанникия – китийским митрополитом. Возвратившись в 1731 году на Кипр, Сильвестр приступил к украшению живописью кафедрального храма во имя Апостола Иоанна Богослова, но закончить этого дела не успел, вследствие внезапной смерти. Его преемником по архиепископской кафедре был Филофей (1731–1759 года), человек образованный и энергичный, пользовавшийся в Константинополе, где он жил до архиепископства, славою выдающегося дидаскала. И на Кипре (в Левкосии) он устроил школы греческого языка и церковного пения, помогал и всячески поощрял народных учителей к деятельности, имел переписку по церковным и школьным делам с известным на Востоке дидаскалом Иаковом Патмосским, был большим ревнителем церковного чина и обычаев, отличался щедростью и любовью к благотворению. Он горячо к сердцу принимал и народную нужду и, как этнарх, обращался много раз к турецкому правительству с просьбами об уменьшении податей и повинностей с греков острова. Ему даже удалось, путем личного ходатайства пред великим визирем, уменьшить общую сумму хараджа (поголовной подати) с христиан его архиепископии. Но враги Филофея – как из турок, так и из христиан – оклеветали его во взимании с народа по три и пяти гросиев без особого на этого правительственного фирмана, и великий визирь приказал заключить его в оковы и посадить на Кипре в тюрьму. Филофей потом оправдался пред Портой и был признан невинным. Но в 1745 году с ним произошла новая беда: Порта, по дополнительным доносам, лишила его престола и сделала приказ об избрании нового архиепископа. Враги Филофея из клириков и мирян поспешили найти кандидата для архиепископства в лице иеромонаха Неофита, а три митрополита константинопольской церкви Иоаким, проедр епархии Имвроса, Мелетий с острова Тиноса и Иоанникий Меленекский, устроив избирательное собрание, провозгласили Неофита архиепископом новой Юстинианы и всего Кипра (23 февраля 1745 года). Но это избрание было опротестовано одиннадцатью другими митрополитами константинопольской церкви, признавшими распоряжение правительства об изгнании Филофея незаконным и несправедливым и не пожелавшими участвовать в его избрании. А затем в июне 1745 года на Кипр было отправлено из Константинополя патриаршее (Паисия II) и синодальное послание, которым подвергались отлучению незаконно управлявший церковью архиепископ Неофит и все его сообщники, так как процесс его избрания представлял ряд канонических нарушений.

Эти события крайне неблагоприятно подействовали на здоровье Филофея, который к тому же вынужден был удалиться с Кипра в Дамаск. Но он не оставлял управления и продолжал руководить делами кипрской церкви чрез посредство митрополитов. Между прочим, Филофей послал в Константинополь митрополитов Иоакима Пафскаго, Макария Китийского и Никифора Киринийского для ходатайства пред правительством об уменьшении налогов на жителей Кипра (1754 год). Ходатайство было отчасти удовлетворено и, кроме того, архиепископ получили от великого визиря фирман, которым за райей Кипра было признано право избрать особых старшин (коджабаши) или епитропов с тем, чтобы они непосредственно обращались к правительству с просьбами относительно различных нужд Кипра. Возвратившись на остров, Филофей успел исхлопотать у правительства и некоторые льготы для монахов острова. Но управление архиепископа Филофея было неспокойно до конца его жизни († 1759 год). Об этом свидетельствует прошение, отправленное в 1759 году константинопольскому патриарху Серафиму II и синоду и подписанное митрополитами Макарием, Иоакимом и Никифором, священниками в числе 21, должностными клириками и почетными мирянами в том же числе. В прошении отмечается попечительность великой Христовой церкви обо всех автокефальных поместных церквах, особенно кипрской во время возникших здесь беспорядков, происшедших по вине самозваного архиепископа Неофита и его злых сообщников. При поддержке великой церкви правое дело восторжествовало, и законный архиепископ Филофей остался у власти. Но, удрученный болезнями, он три раза отказывался от архиепископской кафедры, однако, митрополит, клир и народ удержали его. Это лишь содействовало благу кипрской церкви, так как Филофей известен своими административными способностями и все клирики и миряне острова весьма довольны его управлением. Но в последнее время объявились новые враги этого выдающегося архипастыря, которые опять стали повсюду действовать в пользу незаконного архиепископа Неофита. Они снова обратились за помощью к великой Христовой церкви, но она их отвергла, Митрополит, представители клира и миряне Кипра просят великую Христову церковь, чтобы она и впредь поддерживала её законного архипастыря, отсекала негодные члены от общей матери церкви и всеми средствами оказывала помощь и покровительство церкви кипрской, которую возмущают её враги.

Преемником архиепископа Филофея был Паисий (1759–1766 года), также один из лучших архипастырей Кипра по образованию и нравственным качествам. Он был родом из Килания (на Кипре) и в течение 32 лет служил в архиепископии в звании диакона и архимандрита. Во время непродолжительного (7 лет) управления кипрской церковью он совершил много важных и полезных дел, хотя и перенес много страданий. Между прочим, остров в 1760 году постигла чума, произведшая здесь полное опустошение в населении. Архиепископ Паисий приложил все усилия к уврачеванию страданий народа. В 1761 году он послал в Константинополь китийского митрополита Макария и дидаскала иеромонаха Ефрема для ходатайства пред правительством об уменьшении податей с христианского населения. Китийский митрополит скоро возвратился на остров, а дидаскал Ефрем отправился на великую лавру на Афоне и привез отсюда главу святого Михаила Синнадского, дабы предотвратить на будущее время бедствие на острове. Но едва миновала эта беда, как враги Паисия оклеветали его пред Портой, которая и осудила его на изгнание. Паисий должен был бежать в Бейрут, находившийся под управлением автономного князя Ливанской горы. По требованию турецкого правительства, архиепископом Кипра был избран иеродиакон Киприан, исполнявший обязанности дидаскала в Константинополе. Но он не был хиротонисан в епископа и согласился управлять кипрской церковью лишь временно. Это был клирик просвещенный, избранный потом (1766 году) на патриаршую александрийскую кафедру. Но на Кипре, в виду исключительных обстоятельств, он не успел сделать ничего полезного. Он не мог и примирить здешние партии, одна из которых продолжала признавать своим архиепископом Паисия и не входила в общение с Киприаном. Последний даже прибег к мерам строгости, – заставив некоторые церкви и монастыри вносить повышенные налоги, обложив повинностями и частных лиц, но все-таки вынужден был оставить остров. Паисий недолго оставался в Бейруте и, после удаления Киприана, возвратился на Кипр и вторично занял архиепископский престол. Бедствия были уделом и этой половины управления Паисия.

В 1764 году на остров явился новый турецкий паша Осман, который сильно теснил христиан и требовал с церквей и монастырей большие налоги. Паисию и архиереям пришлось испытать много страданий, так как их попытки принести на Османа жалобу не увенчались успехом. На этой почве потом произошел на острове бунт для усмирения которого прибыли турецкие войска. Столкновение населения и солдат сопровождалось убийствами, а затем последовало расследование дела с (неизбежными вымогательствами и насилиями турецких властей. Паисию, как ответственному пред Портой представителю народа, пришлось много перестрадать и испытать большие бедствия. Он ездил в Константинополь для защиты христиан пред Портой, собирал деньги для уплаты наложенной пени, защищал церкви и монастыри от посягательства турецкой администрации. Внешние бедствия не позволяли Паисию всецело посвятить себя благоустройству внутренних дел церкви. Но он имел переписку с дидаскалом Иаковом Патмосским и патриаршим епитропом в Иерусалиме Неофитом относительно внутреннего положения церкви. Удрученный бедствиями и болезнями, под влиянием страха от турок за свою жизнь, Паисий по совету врачей в ноябре 1766 года оставил Левкосию и переехал в Скалу, где 1 января 1767 года скончался и был погребен в храме святого Лазаря.

По смерти Паисия общим голосом и решением духовенства и народа на кипрскую архиепископскую кафедру был избран пафский митрополит Хрисанф (1767–1810 года). Внешнее положение кипрской церкви и при этом архиепископе было весьма печально. Виновники этого были турецкие начальники острова, которые немилосердно эксплуатировали местных христиан и старались как можно больше собрать с них налогов деньгами и натурой. В 1775 году правителем острова был Хаджи Баки-ага, который, вопреки всем распоряжениям султанов, обложил каждого христианина налогом в восемь гросиев. Архиепископ Хрисанф и архиереи заявили протест против такого произвола, но Баки-ага приказал взимать налог силою. По просьбе народа, все архиереи тайно отправились в Константинополь с жалобою на притеснения и несправедливости паши. Узнав об этом, Баки-ага, с согласия великого визиря, издал приказ схватить их и отправить на Афон. Архиепископ Хрисанф едва успел избавиться от ссылки, скрывшись в доме голландского консула в Смирне; митрополиты также принуждены были искать приюта у своих смирнских друзей. Между тем, Баки-ага получил из Константинополя разрешение избрать новых архиереев для Кипра и немедленно приступил к этому делу в отсутствие Хрисанфа и митрополитов, укрывшихся в Смирне. Вселенский патриарх Гавриил IV (1780–1785 год), по требованию Порты, вынужден был даже написать антиохийскому патриарху Даниилу чтобы он отправил на Кипр трех подчиненных ему епископов для «хиротонии нового архиепископа и трех находящихся под его властью архиереев, как уже предъизбранных». Об этом Даниилу писал и Баки-ага. Но антиохийский патриарх понял, что в этом деле есть неправда и насилие, и отказался командировать на Кипр своих архиереев. Между тем, из Смирны был отправлен китийский митрополит Мелетий, которому и удалось исхлопотать у Порты разрешение архиепископу Хрисанфу и архиереям Кипра приехать в столицу.

Явившись к султану и великому визирю, они представили убедительные доказательства несправедливого управления Баки-аги и просили сместить его. Просьба их была уважена. Архиеоископ Хрисанф и пафский митрополит немедленно возвратились на Кипр, а митрополит, китийский и киринийский и драгоман Кипра остались в столице впредь до окончания суда над Баки-агой. Судебный процесс они выиграли, доказав, что Баки-ага жестоко грабил христиан, но денег своих обратно не получили от правительства, а, напротив, сделали новые долги во время процесса. Возвратившись на остров, архиепископ Хрисанф и архиереи нашли всё здесь в крайне печальном положении. Четыре архиерейские кафедры, по вине Баки-аги, имели громадный долг в 484 836 гросиев, из которых на архиепископию падала сумма в 193 934 гросиев. Население бедствовала от голода, церковные дела были в упадке, назначенные Баки четыре новые архиерея (игумен обители Махера Иоанникий архиепископ, игумен обители Паллургиотиссы Иоаким – митрополит Пафа, игумен монастыря святого Лазаря Хрисанф – митрополит Кития и экзарх киринийской кафедры Иоанникий – митрополит Киринии), собрав около себя единомышленников, не хотели отказаться от власти. По ходатайству архиепископа Хрисанфа, великая Христова церковь лишила священства всех этих лиц, добивавшихся архиерейства из честолюбия, беззаконно и разбойнически, после чего они раскаялись и отказались от своих притязали. А затем, мало-помалу, и другие церковные дела стали приходить в нормальное положение. Баки-ага, по смерти великого визиря Халиль-паши, опять стал добиваться власти на Кипре. Узнав об этом, многие жители острова отправились в Константинополь и пред зданием Порты устроили демонстрацию по поводу предполагаемого назначения Баки, заявив, что, если оно состоится, жители совсем убегут с Кипра и остров опустеет. Правительство после этого отказалось от назначения Баки.

При архиепископе Хрисанфе вселенский патриарх Прокопий I в 1787 году издал сигиллий о возобновлении ставропигиального достоинства монастыря Богородицы Кикка и о порядки жизни в нем иноков и управлении; сигиллий подписали и патриархи Феодосий бывший константинопольский и Аврамий Иерусалимский ². Патриарх Герасим III в феврале 1795 года издал сигиллий о ставропигиальных правах монастыря Богородицы Махера, регулировавший и внутреннюю здесь жизнь монахов, а также управление.

Архиепископ Хрисанф через 25 лет управления кипрской церковью, достиг почтенной старости и впал в болезни, так что не мог и совершать богослужения. Созвавши в 1791 году собор архиереев и клириков, он сообщил им о своем решении отказаться от власти и провести остаток своей жизни на покое. Но собор не согласился с таким решением архиепископа Хрисанфа и постановил избрать для него епископа помощника с тем, чтобы он ежегодно обозревал епархию епископа, как епитроп, и совершал богослужения и все архипастырские обязанности. Таким «викарным» архиереем был сделан один иеромонах, получивший титул епископа тамасского. Через десять лет епископ Хрисанф опять возобновил свою просьбу об удалении с кафедры, так как тамасский епископ был перемещен на другую самостоятельную кафедру, – но митрополиты и клир опять отвергли ходатайство своего престарелого и больного архиепископа; особенно хлопотали в этом деле митрополиты пафский и китийский, оба – племянника Хрисанфа. Собор решил опять избрать помощника архиепископу – в лице вновь хиротонисанного тримифунтского епископа Спиридона. Однако усилия родственников Хрисанфа во что бы то ни стало удержать его на престоле, – хотя церковные дела пришли в большой упадок, – восстановили против них, а также, и против самого архиепископа многих клириков и мирян. В результате возникла борьба окончившаяся тем, что архиепископ Хрисанф и китийский митрополит Хрисанф, по распоряжение турецкого правительства, были лишены своих кафедр и удалены в ссылку на остров Евбею. Внимание большинства кипрян после этого было сосредоточено на иеромонахе Киприане, который состоял экономом архиепископии. Это был просвещенный, умный и деятельный клирик, пользовавшийся общим расположением за свои разнообразные услуги родине. В 1804 году, когда город Левкосия, вследствие столкновения с турецким пашей, подвергся правильной осаде со стороны турецких войск, иеромонах Киприан, во главе посольства, назначенного растерявшимся населением вступил с турками в переговоры и достиг временного с ними соглашения, спасшего город от разгрома, а жителей от истребления, после же добился заступничества за греков у европейских консулов. Киприан принимал главное участие и в управлении церковными делами архиепископии, так как архиепископ Хрисанф, вследствие болезни и старости не мог ими заниматься. Около Киприана образовалась сильная партия, которая, вероятно, и подготовила насильственное удаление престарелого Хрисанфа с архиепископской кафедры с тем, чтобы предоставить ее молодому, образованному и энергичному Киприану.

Киприан единогласно был избран архиепископом, но хиротонии принять не мог, так как его предшественник по кафедре Хрисанф, насильственно низложенный с престола распоряжением турецкого правительства, не принес канонического отречения от власти, да и не соглашался дать его, в виду вмешательства Порты в церковное дело. При таких обстоятельствах архиереи Кипра и вновь избранный архиепископ обратились за советом к архиепископу Синая Константию (впоследствии – вселенскому патриарху) временно находившемуся в Ларнаксе, и просили его указать им выход из затруднения. Константий рекомендовал им обратиться за содействием к константинопольской церкви, которая одна компетентна дать разрешение на хиротонию Киприана. 28 июня 1810 года митрополиты Кипра (Хрисанф Пафский и Евгений Киринийский), должностные клирики архиепископии (эконом Николай, сакелларий Христодул, ритор Давид, примикирий Христодул, сакеллий Савва) и другие священники обратились к великой Христовой церкви с прошением, где указав на изгнание кипрского архиепископа Хрисанфа и китийского митрополита Хрисанфа, которому (изгнанию) их подвергло турецкое правительство, и на избрание их преемниками иеромонаха эконома Киприана и архимандрита Мелетия просили дать разрешение пребывающему на острове синайскому архиепископу Константию вместе с другими архиереями хиротонисать их в епископский сан. 15 июля того же года патриарх Иеремия III и синод особой грамотой, отправленной на имя синайского архиепископа Константия, предложили ему и двум кипрским митрополитам, по просьбе клира и народа кипрской церкви, хиротонисать Киприана в сан архиепископа острова и Мелетия в сан китийского митрополита.

Архиепископ Киприан (1810–1821 год) был выдающимся архипастырем кипрской церкви. Он упорядочил течение церковных дел на острове, энергично защищал народ от притеснений турецких властей, заботился о просвещении духовенства и народа. Между прочим, 1 января 1812 года он учредил в Левкосии при архиепископии греческую школу, посвященную Святой Троице для обучения греческой молодежи в духе православной церкви и для подготовки клириков. Школа имела большое значение для греческого населения, образовательный уровень которого был вообще не высок, и привлекала учащихся со всего острова. Но все плоды неустанных и разнообразных трудов Киприана по благоустройству церковно-общественной жизни на острове были грубо уничтожены турками в 1821 году, причем мученически скончался и сам архиепископ с другими иерархами и клириками. Когда возникло греческое восстание против турок, население Кипра находилось вне общения с ним и не считало для себя удобным примкнуть к этому опасному движению. Греческое население острова, хотя и вдвое превосходило по численности население мусульманское, но было безоружно, затем оно жило разобщено и, наконец, было окружено мусульманским населением (Египта, Сирии и Киликии), которое всегда могло подавить греческое восстание. Тем не менее, когда в Константинополе начался террор, то и на Кипр был послан приказ отобрать у христиан и то немногое оружие, которое они имели, Муселлим острова Кучук-Мехмед исполнил приказ правительства, а затем, желая обогатиться за счет кипрских христиан, отправил в Константинополь список лиц, которых, по его мнению, следовало предать смерти за поддержку и сочувствие мятежникам. В список было занесено 486 человек, в том числе архиепископ, три митрополита, игумены всех монастырей, почетные клирики проэстосы всех греческих кинотов острова.

Порта утвердила список в целом объеме и приказала Кучук-Мехмеду умертвить всех названных в каталоге лиц, а имущество их конфисковать. Мехмед начал с того, что в июне 1821 года заключил представителей общин в тюрьму, а всех архиереев вызвал в Левкосию, потребовал от них заложников в лице почетнейших должностных клириков и задержал в городе тех и других. В июле в Левкосию были созваны все турецкие начальники острова, посвящены в распоряжение султана и получили приказ его исполнить. 19 июля Левкосия была местом ужаснейших событий. С утра ворота города были закрыты и туркам было дано повеление избивать христиан. Прежде всего были обезглавлены три митрополита – Хрисанф Пафский, Мелетий Китийский и Лаврентий Киринийский. Кучук-Мехмед сперва уверил архиепископа Киприана в безопасности, а потом сам привел его к виселице, устроенной на ветвях смоковницы. На соседнем платане был повешен его архидиакон и секретарь. В тот же день были обезглавлены три проэстоса христиан, а на следующий день были умерщвлены игумены монастырей и многие из граждан. Избиение христиан продолжалось десять дней. Из более или менее выдающихся жителей острова от смерти спаслись только те немногие, которые прибегли к покровительству иностранцев и европейских консулов. Почти все движимое и недвижимое имущество умерщвленных епископов, клириков и христиан, а равно церквей и монастырей было расхищено и конфисковано мусульманами и Кучук-Мехмедом. Вскоре после убийства архиереев Кучук-Мехмед пригласил к себе задержанных заложников – архиерейских клириков, одел их в особые одежды и объявил гражданскими преемниками умерщвленных иерархов; посадив их потом на мулов, на которых прибыли в Левкосию архиереи, Мехмед отправил их, в сопровождении отряда солдат, в архиепископию. Христиане, получив от мусульман трупы умерщвленных епископов и других жертв турецкого зверства, похоронили их в ограде храма Фанеромены, где они и оставались до 1872 года, когда храм был вновь построен и кости мучеников были погребены в пределах алтаря.

Когда на Кипре наступило относительное спокойствие, клирики различных епархий обратились к великой Христовой церкви с просьбой помочь им в замещении вакантных архиерейских кафедр. Они сообщили, что уже наметили для этой цели вполне компетентных лиц, и просили вселенского патриарха снестись с патриархом антиохийским, чтобы последний прислал на остров трех подчиненных ему архиереев для хиротонии новых кипрских епископов. Вселенский патриарх Евгений, напуганный бедствиями бывшего в Константинополе террора, ответил кипрским клирикам, что вследствие политических обстоятельств просьба их трудно исполнима, и советовал им на время успокоиться, пока великая церковь не укажет, что следует им делать. Клирики поблагодарили патриарха за будущую о них попечительность, но и сообщили его святейшеству, что кипрская церковь, как автокефальная, издревле пользуется правом избирать и хиротонисать епископов собором своих иерархов, но в данном случае – положение исключительное, и не будет никакого соблазна, если на Кипр прибудут архиереи из соседней Финикии и, с согласия своего патриарха и по просьбе кипрских клириков, совершат хиротонии местных епископов; разумеется, предварительно будет испрошено разрешение турецкого правительства. После второй просьбы кипрян патриарх Евгений обратился к антиохийскому патриарху Серафиму с предложением послать на Кипр трех подчиненных ему митрополитов для хиротонии вновь избранных трех епископов. Одновременно и кипряне обратились к Серафиму с аналогичной просьбой. Антиохийский патриарх командировал на остров митрополитов Иоанникия Епифанийского, Геннадия Селевкийского и Мефодия Емесского, которые, прибыв в Левкосию, хиротонисали в архиепископа Кипра иеромонаха Иоакима, эконома монастыря Апостола Варнавы, в митрополита Пафа – архидиакона Панарета, в митрополита Кития – архимандрита Леонтия и в митрополита Киринии – экзарха Дамаскина. Все четыре хиротонии были совершены в декабре 1821 года. Вновь избранные иерархи были признаны и турецким правительством, и каждый из них вслед затем вступил в управление своей паствой.

Архиепископ Иоаким (1821–1824 год) не отличался выдающимися достоинствами, хотя, как и другие епископы острова, принадлежал к лучшим представителям кипрского духовенства своего времени. Он, между прочим, прекрасно знал турецкий язык. Он недобровольно оставил архиепископский престол, так как между ним и паствой возникли разногласия. Духовенство и народ Кипра, недовольные Иоакимом, обратились с жалобой к турецкому правительству и обвинили его в административной неопытности, в неумении и нежелании учить народ, в неспособности к гражданскому представительству. Порта препроводила эту жалобу в синод великой Христовой церкви. По этому поводу вселенский патриарх Анфим III и синод в сентябре 1823 года отправили на Кипр три послания – одно клиру и народу с увещанием прекратить спор с архиепископом, и холодные и недоброжелательные к нему отношения, заменить любовью и послушанием, второе к архиепископу Иоакиму с сообщением о жалобе клира и народа и о недовольствах Порты этим, а также с увещанием принять все меры к правильному исполнению своих обязанностей, и третье – к митрополитам Кипра, которым была поставлена на вид нетактичность их действий в столкновении между паствой и архиепископом, ибо они, – вместо того, чтобы благотворно воздействовать на народ, – индифферентно относились к столкновению и не принимали никаких мер к его прекращению; патриарх и синод рекомендовали им содействовать примирению между враждующими сторонами. В другом послании к архиепископу Иоакиму (от 27 сентября 1823 года) патриарх Анфим и синод выражали свое удовольствие по тому поводу, что на Кипре наступило некоторое умиротворение, и рекомендовали архиепископу продолжать свою политику в примирительном направлении, так как правительство готовится к реформам, а великая церковь, в свою очередь, будет прилагать усилия к созданию наиболее благоприятных условий для жизни ромейской райи. В ноябре (17) того же года патриарх Анфим III писал клиру и народу Кипра, предлагая с любовью встретить нового антиохийского патриарха Мефодия, отправляющегося к своей пастве. 28 декабря 1823 года патриарх рекомендовал архиепископу Иоакиму распорядиться, чтобы кипряне не чинили препятствий французским купцам в производстве торговли, на что жаловался французский консул. В 1824 году между архиепископом и паствой существовали прежние разногласия, и патриарх Анфим выражал скорбь церкви по поводу непрекращающихся здесь беспорядков. Но Иоаким не отвечал патриарху на его увещевательные грамоты, а патриарх не раз выражал свое неудовольствие и недоумение по поводу этого молчания. В средине 1824 года Иоаким принес каноническое отречение от архиепископской власти.

Его преемник Дамаскин (1824–1827 год), бывший митрополит киринийский, имел постоянные столкновения с правителем Кипра Али-Рухи, очень жестоко и несправедливо относившимся к христианам. Рухи оклеветал архиепископа – защитника пред Портой, по распоряжению которой Дамаскин был сослан в Спарту. Константинопольские патриархи Хрисанф I и Агафангел I имели с Дамаскином переписку по делам ставропигиального монастыря Кикка и по поводу долгов архиепископии частным лицам. В мае 1827 года патриарх Агафангел обратился к духовенству и народу Кипра с запрещением вступать в брак с армянами и угрожал отлучением, как непосредственным виновникам, так и лицам, содействовавшим таким бракам; имелись в виду, главным образом, те случаи, когда православные женщины, поступая в услужение к армянам, изменяли вере отцов.

Великая церковь не забывала о Дамаскине и в изгнании и оказывала ему моральную и материальную помощь. Дамаскин, после нескольких лет изгнания, возвратился на Кипр и получил в управление китийскую митрополию, проедром которой и состоял до самой смерти своей.

Преемником Дамаскина был Панарет (1827–1840 год), перемещенный на архиепископскую кафедру с митрополичьей кафедры Пафа. Панарет заявил себя, прежде всего, заботами о внешнем благосостоянии ромейской райи Кипра. В 1830 году он созвал собрание из представителей народа, на котором была избрана четырехчленная комиссия и отправлена в Константинополь для ходатайства о нуждах бедных жителей острова. Комиссия успешно выполнила свое дело и получила шесть определений султана о милостях к беднякам и добилась прощения долга с острова до 700 000 пиастров. В 1837 году, Панарет, по общему решению клира и народа, послал в Константинополь новую епитропию, которая исхлопотала уменьшение годовых податей с острова до 3 179 082 пиастров (или гросиев по 8 копеек); кроме того, жители острова должны были платить 480000 гросиев турецкому паше и 120 000 начальнику военного гарнизона. Панарет и лично ходатайствовал пред Портой о различных общественных и экономических нуждах христиан и, большей частью, достигал своих целей, пользуясь содействием вселенских патриархов Агафангела I, Константия I и Григория VI. Между прочим, патриарх Константий в своем послании в июле 1830 года рекомендовал Панарету заботиться об успокоении умов на Кипре, ввиду возникших здесь общественных движений. Тот же патриарх известил Панарета (4 апреля 1831 год), что правительство готовится оказать острову новые милости по поводу его ходатайства и так далее. Впрочем, в одном послании 1831 года патриарх сообщил архиепископу, что на него принесена жалоба за бездеятельность, и рекомендовал ему усердно заниматься делами архиепископского престола. Далее, архиепископ Панарет восстановил в Левкосии греческую школу в 1830 году, которая прекратила существование в 1821 году, пригласив сюда дидаскалом питомца народной школы в Константинополе Онуфрия Микеллида, и вообще заботился о просвещении клира и мирян острова. Когда на Востоке распространилось антицерковное учение Феофила Капри, то Панарет распространял на острове окружные против него послания, составленные вселенским патриархом Григорием VI. Архиепископы имели переписку с вселенскими патриархами по делам брачным и монастырским. Между прочим, патриарх Константий I по мотивам «экономии» разрешил брак в шестой степени кровного родства (дочери консула Антония Вондикиана), приказав совершить его тайно, во избежание соблазна. Но архиепископия по прежнему была обременена долгами. Об общем же положении кипрской церкви в это время может свидетельствовать и такой факт. Христиане Венеции подарили несколько колоколов монастырям святого Маманта, Нерукотворного Спаса и святого Пантелеймона. По этому поводу австрийский консул Антоний Капрара обратился к Порте с просьбою разрешить монастырям пользоваться подаренными колоколами. 2 августа 1840 года патриарх Анфим IV уведомил консула, что разрешения на это правительством не дано, так как христиане турецкой империи могут пользоваться в храмах только билами.

Среди кипрских беглецов 1821 года был, между прочим, архиепископский экзарх Иоанникий, который благополучно прибыл в Париж, гостеприимно здесь был принят и даже получал от французского правительства 250 франков ежемесячно на свое содержание. Когда в Париж приехал известный турецкий деятель Решид-паша, то он, познакомившись с Иоанникием, взял его с собой в Константинополь, а потом отправил в 1839 году на Кипр назначив жалованье в 1000 гросиев ежемесячно. В это время положение кипрского архиепископа Панарета сделалось уже непрочным, так как он имел неосторожность вмешаться в борьбу двух местных партий и восстановил против себя народных представителей. Враждебная Панарету партия, желая добиться его низложения, сгруппировалась около Иоанникия и рекомендовала его правительству, как достойного претендента архиепископской власти. Это ей и удалось достигнуть при содействии Порты, и Панарет вынужден был привести отречение от власти (13 октября 1840 года) и удалился в монастырь святого Честного Креста. Его сторонники дважды потом пытались восстановить его на престол, но всякий раз встречали сильное противодействие со стороны парий Иоанникия и турецких чиновников. Между прочим, вселенский патриарх Герман IV, в ответ на просьбу димогеронтов и прокритов острова, ходатайствовавших в пользу возвращения Панарета, 9 августа 1842 года писал, что по делу будет произведено расследование на месте и христиане, как истинные сыны церкви, обязаны говорить на допросе одну только правду. Панарет в глубокой старости скончался в монастыре Честного Креста.

Архиепископ Иоанникий (1840–1849 год) по примеру своих предшественников, защищал свою паству от притеснений турецких чиновников, посылал в Константинополь своих представителей (1842 год) для ходатайства о нуждах народа, не раз писал вселенским патриархам об этих нуждах и просил помощи и содействия пред Портой (например, в 1845 году – патриарху Мелетию III), сам путешествовал в Константинополь (1848 год) для непосредственной защиты интересов своей паствы. Но во времена Иоанникия политическое значение уменьшалось и не имело прежних границ. Так, раньше архиепископ имел возможность облегчать положение бедных христиан при сборе податей, который производился при содействии уполномоченных от архиепископии, а теперь сборами стали заведовать исключительно турецкие чиновники, которые безжалостно взыскивали налоги и повинности и с бедных христиан. Далее, архиепископ Иоанникий прислал патриарху Герману IV 5 000 гросиев на содержание вновь открывавшейся богословской школы в монастыре Святой Троицы на Халке, хотя финансовое положение архиепископии было очень стесненное.

По смерти Ионникия, его преемником был избран Кирилл (1849–1854 год), родственник архиепископа-мученика Киприана. Он отличался опытностью в церковных делах и пользовался уважением народа за свои гражданские заслуги, так как не раз путешествовал в Константинополь для ходатайства о местных общественных нуждах. 2 мая 1849 года патриарх вселенский Анфим IV приветствовал Кирилла с избранием и выражал уверенность в плодотворности его управления кипрской церковью. И о Кирилле действительно известно, что на архиепископской кафедре он оказался на высоте призвания и успешно руководил церковною жизнью острова. Но управление его, вследствие кратковременности, не могло ознаменоваться делами выдающегося значения. Он скончался в 1854 году вследствие перенесенных им сильных волнений, вызванных опасениями за свою жизнь и за судьбу греческого народа. Когда началась крымская война, – на Кипре были распространены анонимные листки, призывавшие греков к восстанию. Составителем их был, как впоследствии оказалось, учитель греческой школы в Левкосии Епаминонд Франкудис, живший в архиепископии. Лишь только турки узнали об этих листках, немедленно потребовали у властей отобрать у христиан оружие и принять меры к подавлению готовящегося восстания. Хотя реальных его признаков не было, но общественное мнение стало обвинять Кирилла в сочувствии мятежу и в покровительстве его участникам. Кириллу стоило больших трудов убедить мусульман в том, что греки и не думают о восстании, а воззвание к нему есть дело одного лица. Он предотвратил надвигавшуюся на народ беду, но сам от волнений заболел и в июне 1854 года скончался в монастыре Ираклида.

Счастливее Кирилла был его преемник архиепископ Макарий (1854–1865 год). Он 27 лет служил в архиепископии диаконом, был человек разумный и осторожный и в течение 11 лет мирно и благополучно правил церковью. Главное свое внимание Макарий сосредоточил на просвещении клира и народа. В Левкосии он покровительствовал школам – греческой, для которой назначил трех учителей, и взаимного обучения, увеличив её средства. В городе не было женской школы, и Макарий, при содействии синаита-протосинкелла Григория и митрополитов иерусалимской церкви (уроженцев Кипра) Мелетия петро-аравийского и Филимона газскаго, открыл такую школу в 1857 году, обеспечив её существование постоянными взносами церквей, монастырей и христиан архиепископии. Макарий на собственные средства обучал стипендиатов в школах Афин. Архипастырь поощрял и христиан подчиненных ему городов и сел к устройству школ, и при его нравственном содействии во многих местах Кипра были открыты училища греческие, взаимного обучения и женщин. В 1862–1863 году он перестроил здание архиепископии, в частности – дом для синодальных заседаний. И в гражданско-политическом отношении деятельность Макария была успешна. Он удачно ходатайствовал пред правительством по делам народа, находился в хороших отношениях с турецкими властями и даже пользовался уважением их и мусульманского населения острова. С вселенскими патриархами он находился в переписке по делам ставропигиальных монастырей на Кипре и действовал применительно к их распоряжениям. Макарий скончался 4 августа 1864 года в Левосии от холеры, свирепствовавшей на Кипре, – так как не хотел и на короткое время оставить свою паству, за которую он, как пастырь добрый, и душу свою положил.

Когда скончался архиепископ Макарий, многие из жителей городов, боясь холеры, оставили свои дома и удалились в села на возвышенных местах острова. Поэтому избрание нового архиепископа было отложено на три месяца, пока болезнь не прекратилась. Затем три митрополита и представители всего острова устроили избирательное собрание, на котором архиепископом был избран схоларх школы в Левкосии Софроний (1865–1900 год). Софроний принадлежал к числу наиболее выдающихся архиепископов острова. Он отличался обширным образованием, прекрасным даром слова и пользовался большой любовью народа за помощь в несчастьях и содействие всякому доброму делу. Вступив на архиепископский трон, Софроний первой своей заботой имел религиозно-нравственное просвещение паствы. Он с большой ревностью занимался проповедью слова Божия в городах и селах своей епархии, которую ежегодно обозревал для непосредственного ознакомления с делами и для поучения народа. Он и поощрял христиан строить школы, следуя в этом отношении по стопам своего предшественника. В первые годы управления Софрония христиане Кипра много страдали от бездождия, засухи и саранчи. Архиепископ вместе с турецкими властями принимал меры борьбы с саранчой, ходатайствовал пред правительством о снабжении жителей хлебом и семенами и вообще проявил удивительную энергию в защите интересов ромейской райи. Ему удалось также добиться выделения Кипра в административном отношении из номархии островов и образовать здесь самостоятельный округ с правами непосредственного обращения администрации и народа к турецкому правительству. За свою деятельность архиепископ пользовался уважением даже мусульман. Известен берат, данный архиепископу Софронию султаном Абдул-Азисом в 1865 году относительно его прав и преимуществ. Интересно ознакомиться с этим документом, который проливает свет на характер и пределы власти архиепископов Кипра и вообще на положение местной церкви в эпоху турецкого здесь владычества.

Софроний наследовал архиерейство Кипра согласно древнему обычаю. Находящееся под его юрисдикцией местные митрополиты, епископы, игумены, священники, монахи все христиане, по древнему обычаю и религиозной обязанности, должны признавать его архиепископом и не должны выходить из-под послушания ему. Никто другой не может препятствовать Софронию в его архиепископском достоинстве, вмешиваться в его дела и причинять ему беспокойство. Никто без высочайшего повеления не может изъять из его власти издревле подчиненные архиепископу Кипра церкви и монастыри. Никто не должен вмешиваться в дела его епархии, имеющей установленные издревле границы и права. Без письменного разрешения архиепископа никто не занимает место митрополита или епископа, не допускается и приобретение или уменьшение их прав. Когда христианин желает жениться или развестись по своим религиозным правилам, то в этом посредствует архиепископ или его епитропы, назначенные царским определением, и никто другой не вмешивается и не принимает в этом участия. Если кто-либо из монахов и остальных христиан посвятит пред смертью что-либо бедным церквам или архиепископу, согласно своим религиозным обычаям, то он, архиепископ, принимает это в присутствии свидетелей христиан. Когда подчиненные архиепископу митрополиты, епископы, игумены, священники и остальные монахи нарушат свои религиозные обязанности и совершат преступление, то они наказываются архиепископом соответственно религиозным правилам, дабы раскаялись и исправились, и никто другой не имеет права вмешиваться в эти дела. Если кто-либо из священников и патриарших епитропов противозаконно совершит брак, без разрешения и согласия архиепископа, то он подвергается суду и наказанию. Когда, согласно религиозным правилам надлежит удалить или заменить митрополитов, епископов, священников, монахов и игуменов, то архиепископ поступает применительно к религиозным своим правам, при чем об этом сообщается в столицу империи; вновь назначенные или перемещенные духовные лица вносят в государственную казну установленные пошлины и получают султанский берат на свои места и необходимые священные повеления. Архиепископ имеет право получать с митрополитов, клириков, монахов и христиан установленные денежные взносы; турецкие чиновники, в случае необходимости, содействуют ему в их взимании. Все взносы от христиан, церквей и монастырей должны беспрепятственно доставляться архиепископу. Архиепископ имеет право водворять в монастырях тех монахов, которые из любви к мирским интересам оставляют их и поступают несогласно с церковно-религиозными предписаниями. В случае опасности, грозящей архиепископу и митрополитам, они с целью избежать ее могут переодеваться (μετασχηματίξωνται), а в случай необходимости турецкие чиновники и солдаты с оружием в руках должны защищать их жизнь.

Никто не должен насильственно обращать христианина в мусульманскую веру. Подчиненные архиепископу митрополиты, в случае необходимости поехать по своим делам в столицу, могут сделать это лишь с разрешения архиепископа, и никто другой не должен ему препятствовать в этом. Если митрополиты и епископы будут платить архиепископу свой канонический взнос не деньгами, а тканями и одеждами, то турецкие власти и таможенные чиновники не должны беспокоить архиепископских епитропов какими-либо повинностями и пошлинами, когда они будут отправлять эти предметы по назначению. Турецкие чиновники не должны предъявлять никаких требований о пошлинах и повинностях за принадлежащие архиепископу виноградники, на вино, масло, мед и другие продукты, данные ему по древнему обычаю христианами. Священные земли, принадлежащие церквам архиепископии, виноградники, метохи, пастбища, священные источники (агиазмы), мельницы, инвентарь и так далее – все это находится во владении и заведовании архиепископа, и никто другой не предъявляет на них права. Когда от имени пашей, кади и наибов будет представлено прошение против того или другого митрополита или епископа Кипра с обвинением его в дурной жизни и с ходатайством об изгнании или низложении их, то предварительно необходимо произвести расследование обвинения, а потом по делу издается высокий фирман, без которого вся жалоба не имеет силы. Но и в случае издания фирмана обвиняемые могут обращаться к правительству со своими прошениями и разъяснять пункты их обвинений. Если христиане при жизни своей посвятят церкви или завещают в пользу архиепископа, митрополитов и епископов какие-либо вещи, согласно обычаям своей виры, то их наследники обязаны исполнить посмертную волю жертвователей. Никто не должен препятствовать митрополитам, епископам или их уполномоченным получать с христиан установленные канонические взносы. Когда между двумя христианами возникнет спор относительно брака или развода или других дел, то архиепископ с согласия их разбирает возникшее дело. Когда христиане, по обрядам своей веры, приносят присягу или подвергаются церковному наказанию, то турецкие судебные власти не имеют права вмешиваться в эти дела и причинять какое-либо беспокойство. Без согласия и разрешения архиепископа и митрополитов, находящихся под их духовной юрисдикцией священники не могут совершать браки, несогласные с религиозными определениями и канонами.

Когда умирают митрополиты, епископы, монахи и монахини, не имеющие наследников, то все их имущество получает архиепископ, а турецкие чиновники не должны предъявлять на него прав казны. Если кто-либо из сильных людей станет требовать, чтоб был совершен брак вопреки церковным определениям, то их наследие должно быть отвергнуто. Равным образом не должны удовлетворяться и требования каких-либо сильных людей о перемещении священников с одного прихода в другой. Никто не должен препятствовать архиепископу в том случае, когда он для наказания или исправления христиан подвергает их отлучению. Когда умирают лица, находившиеся под церковным отлучением за незаконный брак или по другой вине, то никто из судебных и гражданских властей острова не должен заставлять священников совершать отпевание и погребение умерших по христианскому обряду. Никто не должен препятствовать архиепископу перемещать и вообще наказывать епископов и священников за церковно-религиозные проступки. Когда христиане по завещанию оставляют в пользу церкви, монастыря и архиепископа третью часть своего имущества, то он беспрепятственно должен получать это от наследников. Когда по определению гражданского суда предстоит задержать священника, монаха или монахиню, то это задержание должно производиться чрез посредство архиепископа. Когда монахи, не принадлежащие к какой-либо одной церкви или монастырю, станут переходить с места на место и производить соблазн, то архиепископ имеет право их задержать и наказать. Архиепископ имеет долг ежегодно контролировать денежные отчеты епитропов церквей и монастырей и, в случае замеченных неправильностей, может требовать чрез гражданский суд возмещения виновными причиненных убытков, а также смещать одних епитропов и назначать других и никто не имеет права препятствовать ему в этом. Никто из гражданских чиновников не должен препятствовать митрополитам и епископам в исполнении их обязанностей и причинять им какие-либо убытки. В случае их смерти, преемникам их, согласно древнему обычаю, должны быть выданы царские бераты. Архиепископ Кипра без вины не лишается власти и не заменяется другим лицом, пользующимся покровительством гражданских властей. Прошения архиепископа, представляемые правительству, должны приниматься, а его ходатайства по религиозным делам должны благосклонно выслушиваться. Относительно кандидатов архиепископства у правительства не должно быть и малейшего подозрения, так как епископами избираются лица сведущие, преданные религиозным обязанностям, правоспособные во всех отношениях и безукоризненные с гражданско-политической точки зрения. Никто из гражданских чиновников не должен препятствовать архиепископу держать в руки жезл, ехать на коне или муле. Вопреки воле архиепископа никто не должен являться к нему на служения и причинять беспокойство своими требованиями. Вообще, в делах религиозного управления архиепископ должен быть свободен и независим от всяких посторонних притязаний.

Архиепископ Софроний пережил конец турецкого владычества на Кипре, отразившегося крайне неблагоприятно на положении местной православной церкви, и был первым (и пока единственным) первоиерархом её в новую эпоху её истории – под английским протекторатом острова.

IV. В 1878 году Кипр был оккупирован Англией. Православная кипрская церковь освободилась от трехвекового мусульманского ига и с радостно приветствовала политическое покровительство христианского государства. Но, к сожалению, эта радость была непродолжительна, и греки скоро стали проклинать тот час, когда, – вместо мусульманского полумесяца, – всюду стал развеваться английский флаг. Из видов политических англичане потворствовали и покровительствовали туркам и неблагосклонно относились к грекам, игнорировали нужды православной церкви, открыли широкий доступ на остров протестантизму и даже латинству. В 1889 году кипрский архиепископ Софроний путешествовал в Англию и был торжественно здесь встречен. Англиканское духовенство воспользовалось этим визитом для новых переговоров о соединении православной и англиканской церквей, но дальше слов дело не пошло, так как от греческой церкви были потребованы некоторые уступки. Господство англичан сопровождается усилением на Кипре протестантизма. Здесь учреждено протестантское общество «The Cyprus Society», которое имеет задачей помогать православным епископам в воспитании их клира. Но, разумеется, такая помощь для православной церкви не приемлема. Далее, один английский пастор наблюдает за школами христианскими и мусульманскими. Англичане стараются уверить греков, что им хорошо живется под покровительством Англии, но греки держатся особого на этот счет мнения и в последнее время, стали усиленно стремиться к соединению с королевством греческим.

В конце XIX века на Кипре было, – как и теперь есть, – четыре епархии: одна архиепископия и три митрополии. Кафедра архиепископа находится в год Левкосии, а в состав его епархии входят и следующие города: Кипр, Карпасия, Саламин, Фамагуста, Тримифунт и Тамазос. Полный титул представителя кипрской церкви такой: «Блаженнейший архиепископ Новой Юстиниани и всего Кипра». В 1895 году при архиепископии были следующие должностные лица: архимандрит, ведавший внутренними её делами, экзарх, заботившийся внешних, архидиакон, исполнявший различного рода служения, и эконом; три первые клирика, по полномочию архиепископа, также рассматривали частные дела христиан и примиряли враждовавших, а кроме того обозревали монастыри. Общее число священников архиепископии, брачных и безбрачных, простиралось от 280 до 300 человек. Из монастырей в пределах архиепископии одни находились довольно в хорошем состоянии, а другие были в упадке. Из первых: монастыри Кикка и Махера относятся к разряду ставропигиальных и имеют игуменские советы, которые управляют имуществом монастырей и заботятся об экономических делах. В составе братства (от 15 до 30 человек) они имеют архимандритов, протосинкеллов, иеромонахов, иеродиаконов и монахов, которые и несут различные труды при монастыре по назначению игуменского совета. В монастыре соблюдается общежительный устав. В архиепископии также существуют монастыри – Апостола Варнавы, Апостола Андрея и Паллиургиотиссы, имеющие от 4 до 7 монахов. Упраздненные монастыри сохранили за собою имущество, которое отдается в аренду на вполне гарантированных условиях; доходы с этих имений идут на улучшение их, а также на бедных, школы, митрополии, так как кипряне теперь бедны и дают в пользу церкви лишь третью часть того, что давали раньше. По сообщению архиепископа Софрония от 1894 года, тогдашнее положение кипрской церкви было печально во всех отношениях, в частности – экономическом. Его блаженство уповал, что в будущем оно улучшится и «несчастные» кипряне будут жить в более благоприятных религиозных и нравственных условиях. Но Софроний скончался († 22 мая 1900 года), не дождавшись этого счастливого времени. После его кончины, вызвавшей общее сожаление, церковные дела на Кипре ухудшились. Достаточно сказать, что преемник Софрония не избирался в течение семи лет. Относительно вообще избрания кипрского архиепископа нужно сказать, что оно в турецкую эпоху производилось митрополитами и представителями от духовенства и мирян. Утверждение новоизбранного зависело от султана, который выдавал ему и берат о правах и привилегиях. Хиротонию новоизбранного совершали местные митрополиты – члены синода. Управление церковными делами архиепископ производит не единолично, а совместно с постоянно находящимся при нем синодом. За богослужением он поминает «всякое епископство православных», а митрополиты возносят имя архиепископа.

Далее, пафская митрополия состоит из городов – Пафа, Килокедара, Авдима и Хрисокха с их округами. Пафский митрополит занимает первое место в ряду подчиненных кипрскому архиепископу иерархов. Он именуется «преосвященным митрополитом Пафа, всечестным и экзархом Арсинии и Ромеон». В 1894 году при митрополите Епифании всех священнослужителей в епархии 240, из них 225 пресвитеров и 15 иеродиаконов; монахов «великосхимников» в епархии не было, а имелись одни «рясофоры». Из 225 пресвитеров, 205 принадлежали к брачному духовенству и занимали места в 96 селах; остальные же двадцать были иеромонахи, вернее – «рясофоры». Доходы митрополии получались от имений и от добровольных пожертвований христиан. В пределах пафской епархии имеются монастыри: святого Неофита, Богородицы Χρυσοῤῥοϊτίσσης и Богородицы Τρωδιτίσσης. Первый монастырь подчинен архиепископу, а остальные местному митрополиту. Каждый монастырь управляется своим игуменом, который обязан во всем отдавать отчет своей духовной власти. Митрополиту в управлении церковными делами помогает архимандрит и экзарх; при нем состоит и архидиакон. В приходах – церковным имуществом заведуют епитропии из прихожан, утверждаемые митрополитом. По смерти митрополита Епифания пафская кафедра до настоящего времени пребывает вакантною.

Митрополия китийская в 1894 году состояла из городов Ларнакса и Лемисса и около 100 сел. Всех священников в епархии было 174 и иеродиаконов 18, а именно: митрополия имела 2 священников и 3 иеродиаконов, город Ларнакс – 10 священников и 3 иеродиакона, город Лемисс – 6 священников и 3 иеродиакона, монастырь святого Георгия – 2 священника и 1 иеродиакона, монастырь Ставровуния – 1 священника и 1 иеродиакона, а во всех селах было 153 священника и 7 иеродиаконов. Приходское духовенство городов имеет достаточный доход от прихожан, а клирики сел принуждены иметь и частные занятия, как и прихожане их, дабы более или менее сносно существовать. Всеми церквами городов и сел заведуют епитропии, избираемые прихожанами на один или два года, утверждаемые митрополитом и обязанный отдавать отчет приходу и церковной власти. Митрополит именуется проедром Амафунта, нового города Лемисса и Курия. Ныне кафедру Кития занимает преосвященный Кирилл.

Киринийская митрополия состоит из городов Киринии, Морфу и Соли. Митрополит (ныне – Кирилл) именуется и проедром Соли. В епархии имеются до 180 клириков.

По сведениям от 1905 года греческих церквей на Кипре было 607, монастырей штатных и упраздненных до 37, греческих школ 287, учащихся 19111. Общее содержание школ стоило 5761 английских лир в год. В Левкосии для противодействия протестантской пропаганде существует общество «Ὀρθοδοξία», которое издает религиозно-православные книги и устраивает народные чтения и беседы. Клир в образовательном отношении до последнего времени стоял невысоко: бедствия латинского владычества и мусульманского ига сказываются и доныне. Материальное его положение также оставляет желать многого. Впрочем, архиепископ и митрополит получают так называемые канонические взносы (τὰ κανονκα) от всех церквей своих епархий, филотимон или подарки от духовенства, плату за совершение богослужений в приходах (τὰ λειτουργικά), десятину от произведений земли (αἱ ζητεῖαι), доходы от недвижимых имений и от монастырей. Но сельское духовенство терпит большую нужду.

Новейшие церковные события на Кипре представляют ряд крупных нестроений, вызванных борьбою партий из-за вакантного архиепископского престола. Возник так называемый кипрский церковный вопрос имеющий и свою литературу. Благоприятное решение вопроса ожидается только в настоящее время. Известно, что еще в мае 1900 года скончался предстоятель кипрской церкви, архиепископ Софроний, и с того времени церковь остается без своего началовождя, – хотя, по установившемуся на Кипре обычаю, нового архиепископа надлежало избрать летом того же 1900 года. На острове Кипре образовались две партии, одна – во главе с киринийским митрополитом Кириллом, а другая – во главе с китийским митрополитом Кириллом. Каждая из этих парий выставила своего кандидата на вакантную архиепископскую кафедру острова, при чем наиболее достойным претендентом, по мнению духовенства, был киринийский митрополит Кирилл, председатель священного синода кипрской церкви, почтенный и уважаемый деятель, строгий исполнитель церковных канонов и постановлений, желавший произвести избрание архиепископа по издавна действовавшему здесь церковному уставу, несмотря на новые политические условия в положении острова, вызванные протекторатом Англии. Но избрание на архиепископскую кафедру киринийского митрополита не входило в планы другой партии, преимущественно из мирян и проводившей кандидатуру китийского митрополита Кирилла. Но этот претендент имел мало шансов на получение предстоятельства в кипрской церкви. И вот он предпринял борьбу из-за престола, принесшую кипрской церкви много вреда. Он, прежде всего, привлек на свою сторону губернатора Кипра, который, по мотивам политическим, принял участие в неподлежащем его компетенции церковном деле и, конечно, стал защищать кандидатуру китийского митрополита. Когда же помощь светской власти оказалась недостаточной, китийский митрополит стал апеллировать к вселенскому патриарху Константину V, прося его защиты и помощи. Но патриарх не нашел возможным поддержать кандидата, которого не одобрил синод. В кипрское церковное дело постарались вмешаться не только протестанты, но и латиняне, получившие свободный доступ на Кипр после его подчинения Англии, и еще больше обострили отношения между двумя париями.

И чем дальше шло время, тем страсти разгорались сильнее, и вопрос простой и ясный запутывался и осложнялся более и более. В виду того, что митрополит китийский опирался на покровительство правительственной власти и на содействие светских лиц, воспользовавшихся актом избрания нового архиепископа как средством для осуществления своих национально-политических стремлений, митрополит киринийский вместе с синодом, в свою очередь, обратился к посредничеству великой Христовой церкви и просил патриархов – сперва Константина V, а потом Иоакима III оказать кипрской церкви свое братское содействие в затруднительном её положении. Оба патриарха с полным сочувствием отнеслись к этой просьбе и постарались оказать кипрскому синоду свое возможное содействие. На остров неоднократно посылались из Константинополя экзархи для примирения партий (например, в 1901 году – иеродиакон Димитрий Георгиадис, профессор богословской школы на Халки), кипрскому синоду предлагались нейтральные кандидаты на архиеппскопскую кафедру из среды иерархов других престолов (например, Иоаким, митрополит Меленикский, Филарет, митрополит Дидимотихский, архимандрит вселенского престола Григорий Константинидис, Мелетий, архиепископ кириакопольский – в Палестине), к совместному обсуждению кипрского церковного вопроса были привлечены и патриархи иерусалимский Дамиан и александрийский Фотий. Патриарх Иоаким III посылал на Кипр послания к духовенству и народу и приглашал всех к миру и единению, – но все было напрасно: китийский митрополит и его сторонники, стремясь во чтобы то ни стало захватить архиепископский престол в свои руки, отвергали всякую помощь и содействии со стороны греческих патриархов, тормозили правильное движение избирательного процесса и сводили на нет все стремления противной партии руководиться в этом акте церковными канонами и определениями. Так дело это тянулось до 1907 года. Излишне говорить, что церковные дела на Кипре, вследствие семилетнего административного кризиса, пришли в большое неустройство, духовенство и народ поделились на враждебные партии, борьба которых крайне неблагоприятно отражалась на церковно-религиозной жизни острова, церковной смутой воспользовались инославные миссионеры и масоны и опутали многих из православного населения сетью своих религиозных воззрений.

Но мало того, – в начале 1907 года в области кипрского церковного вопроса возникли новые осложнения, грозившие православной кипрской церкви опасными последствиями. 24 марта 1907 года из города Левкосии священный синод кипрской церкви прислал константинопольскому патриарху Иоакиму III следующую телеграмму: «Политические единомышленники китийского митрополита Кирилла представили в законодательный совет, состоящей из англичан, турок и греков, проект закона об избрании архиепископа, противный священным канонам православной церкви, лишающий ее прав, которые усвояются некомпетентным мирянам. Священный синод Кипра, подвергаясь притеснению, просит у великой церкви содействия для устранения опасности». Эта телеграмма вызвала в патриархии большую скорбь и недовольство лицами, решившимися в церковном деле поступать противоканонически и беззаконно. Известно, что законодательный совет Кипра состоит из членов христиан и нехристиан, причем православных здесь только половина общего числа, – находится под председательством губернатора-англичанина, имеет совершенно особое политическое назначение и, естественно, по самой природе своей и в силу многоразличных канонических оснований, не может вмешиваться или участвовать в преобразовании церковных дел православной церкви на Кипре, в частности же не имеет ни малейшего права касаться избрания архиепископа и остальных духовных пастырей острова. К тому же, почин привлечения законодательного совета острова к участию в церковных делах принадлежит лицам, которые, как митрополит китийский и его сторонники, всеми средствами препятствовали вмешательству в избрание местного архиепископа со стороны остальных патриарших престолов, мотивируя это тем, что таким вмешательством будто бы нарушаются или умаляются права автокефальной кипрской церкви, хотя всем было ясно, что восточные патриархи не проявляли ни малейших притязаний на права этой церкви, а лишь старались оказать ей братскую помощь в затруднительном положении, как это много раз бывало и раньше не только на Кипре, но и в патриархатах иерусалимском, антиохийском и александрийском. Однако, теперь те же самые лица, привлекши к участию в составлении церковного устава гражданское законодательное учреждение, полухристианское и полуправославное, колебали и самые основные начала устройства православной церкви на Кипре. Что касается нового законопроекта об избрании архиепископа кипрской церкви, внесенного в законодательный совет острова членом его Кириакидом, то он, действительно, составлен в прямое нарушение церковных правил и постановлений и колеблет автокефальное достоинство кипрской церкви, имеющей свой административный, законодательный и судебный высший орган в постоянном священном её синоде. В виду этого, священный синод, в составе председателя киринийского митрополита Кирилла, игуменов монастырей Кикка Герасима и Махера – Митрофана и архимандрита архиепископии Филофея, заявил свой протест относительно законопроекта, представив его губернатору Кипра, как председателю законодательного совета. В своем докладе синод заявляет, что он больше всех скорбит по поводу продолжительного вдовства кипрской церкви и весьма сильно желает, чтобы оно, как можно, скорее окончилось. Однако, вновь составленный законопроект, подлежащей рассмотрению гражданского законодательного совета, вместо успокоения церкви и пользы для исстрадавшихся православных жителей острова, принесет новый раздор и вред и послужит поводом для дальнейшей церковной схизмы. Избрание епископов всегда было и будет делом церковным, как это видно из Нового Завета и из церковных канонов, сила и значение которых для церкви обязательны.

Между тем, новый законопроект совершенно игнорирует каноны церкви и сообщает предмету чуждый ему характер, нарушая основные принципы всего акта; поэтому английское правительство не должно обращать на него внимания. Так, по предписанию нового закона, «два митрополита, или один из них, издают окружное послание и объявляют об избрании избирателей архиепископа на основании каталогов, которые они получат от губернатора». Это постановление, по мнению членов синода, противоречит правам высшей церковной власти на Кипре, именно священного синода, которому издавна принадлежит каноническое право делать объявления об избрании епископов (2 прав. II всел. соб., 34 и 35 апост., 6 и 7 пр. I всел. соб.). Церковь кипрская всегда имела свой синод, одной из обязанностей которого и было заботиться об избрании, хиротонии и интронизации епископов и церковных началовождей. И в самые критические эпохи истории кипрской церкви этот чин и обычай действовали и соблюдались. А когда скончался кипрский архиепископ Софроний, то синод, по своему праву и обязанности, принял на себя заботы о замещении двух вдовствовавших кафедр – архиепископской и митрополичьей в городе Пафе. Об этом синод официально сообщил английскому правительству и опубликовал окружное послание к православному населению Кипра. После этого синод оповестил устав для избрания архиепископа и издал новое по этому поводу окружное послание, в силу которого в епархиях были произведены выборы избирателей. Дело пошло нормальным порядком и давно было бы закончено, если бы митрополит китийский, домогавшийся архиепископского престола, не предложил представить дело на решение великой константинопольской церкви, рассчитывая затормозить выборы и найти тот или иной путь к предстоятельству. Священный синод кипрской церкви, высоко ценя каноническое общение с остальными православными автокефальными церквами, согласился с этим и стал спокойно ожидать продолжения дела. Константинопольский патриарх, получив просьбу о содействии кипрской церкви, признал необходимым предложить кипрское церковное дело на обсуждение и остальных патриархов Востока. А затем восточные патриархи постановили общее решение, возложив избрание архиепископа Кипра на местный священный синод применительно к составленному им канонизму. И английский министр колоний, как это видно из сообщения губернатора Кипра на имя председателя синода от 18 сентября 1902 года, признал право избрания архиепископа также за синодом.

Между тем, в новом законопроекте о синоде не говорится ни слова: – он проектирует предоставить распоряжение об избрании архиепископа двум или даже одному (конечно, китайскому) митрополиту, в прямое нарушение канонов православной церкви, обычаев и постановлений автокефальной кипрской церкви, общего решения ad hoc восточных патриархов. Значит, законопроект в самой основе своей несостоятелен и ложен и никоим образом не может быть принят священным синодом. Далее, новый законопроект вопреки церковным правилам и постановлением, предоставляет в избрании архиепископа слишком большое участие светским чиновникам и вообще мирянам, а некоторых представителей гражданской власти ставить даже выше всякой власти церковной. Этого по принципу никак нельзя допустить в церкви православной, где церковная иерархия всегда занимала и должна занимать особое место и имеет исключительное значение, которое никак нельзя заменить каким-либо представительством мирян или свести на ту или иную роль гражданской власти. В церкви православной, в случае каких-либо непреодолимых затруднений в решении церковных вопросов, издревле установился обычай обращаться к братской помощи других поместных церквей и в их содействии находить выход из встретившихся коллизий. Что же касается участия в избрании кипрского архиепископа мирян, о котором говорится в законопроекте Кириакида, то по этому поводу уместно привести 30-е апостольское правило, которое гласит: «Аще который епископ, мирских начальников употребив, чрез них получить епископскую в церкви власть, да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним» (ср. 2 пр. IV всел. соб., 3 и 5 пр. VII всел. соб., 13 лаод.). Ясно, значит, что новый законопроект как антиканонический, не может быть принят.

Особенно враждебными православной церкви нужно признать 29 и 30 параграфы нового законопроекта, редактированные таким образом: «Кандидат, получивший большинство голосов, считается законно избранным (на кафедру архиепископа) со стороны клира и народа греческой православной общины острова и согласно с установлениями автокефальной греческой православной церкви Кипра. Результат избрания немедленно сообщается председателем избирательного собрания губернатору Кипра, а греческому православному народу острова – избранным архиепископом посредством надлежащего объявления». Здесь речь идет вовсе не об избрании архиепископа, главы и предстоятеля автокефальной православной церкви и началовождя многочисленной православной паствы, а как будто об избрании председателя какого-либо общества или политического клуба. Законопроект совершенно умалчивает об оценке и испытании кандидатов архиерейства, обыкновенно производимых высшей церковной власти соборно, о хиротонии новоизбранного и его интронизации или торжественном посаждении на престоле. Законопроект даже и не подозревает, что по церковным правилам сперва указываются три кандидата для замещения той или иной епископской кафедры, а затем собор или синод избирает одного из них. А если кандидата, для епископства будет избран из мирян, то ведь предварительно необходимо провести его по всем степеням священства, соблюдая определенные сроки для каждой степени. Наконец, кто совершает хиротонию новоизбранного архиепископа и как происходит его интронизация? – Об этом законопроект, также хранит абсолютное молчание. Вообще, новый устав об избрании кипрского архиепископа грубо противоречит церковным канонам, обычаям и порядкам автокефальной кипрской церкви и, вместо решения крупного и сложного вопроса, создает лишь новые затруднения и осложнения, которые поведут к большим нестроениям в церковной жизни Кипра и создадут весьма опасную схизму. – Остров Кипр предшествующей своей истории испытал уже много бедствий. Но греческий народ, его населявший, всегда, как зеницу ока, хранил святую православную веру. Новый законопроект об избрании архиепископа, составленный Кириакидом, представляет не иное что, как поход против православия на Кипре, попытку оторвать греческий народ от этого достояния отцов и от канонического общения с остальными православными церквами, к прямой гибели кипрского православного населения. Но священный синод кипрской церкви, заявляя свой протест против этого враждебного ей законопроекта, выражает уверенность, что гуманное и справедливое английское правительство не утвердит и не введет в действие этот устав и не даст миролюбивому православно-христианскому народу Кипра повода к восстанию.

Таким образом, синод кипрской церкви подверг новый законопроект об избрании архиепископа обстоятельной критике, с которого законодательный совет острова не мог не считаться. Со своей стороны, вселенский патриарх Иоаким III, ознакомившись с новым канонизмом и имея в виду просьбу кипрского синода, отправил ему и китийскому митрополиту Кириллу следующую ответную депешу: «Церковь константинопольская не одобряет всякое дело, несогласное с священными канонами и устройством церковного управления, желая сестре своей церкви кипрской единомыслия и помощи свыше на этом пути». Вслед за тем церковные обстоятельства на Каире круто изменились. Китийский митрополит Кирилл, долго враждовавший с местным священным синодом, наконец, примирился с ним и согласился единодушно действовать в избрании нового архиепископа острова. Об этом радостном событии в середине апреля 1907 года синод известил вселенского патриарха Иоакима III и опять просил его принять, вместе с остальными греческими патриархами, участие в избрании архиепископа кипрской церкви. По этому поводу патриарх вошел в сношение с блаженнейшими Дамианом Иерусалимским и Фотием Александрийским; было постановлено отправить на остров экзархов от имени предстоятелей греческих церквей, которые и помогут церкви кипрской выйти из продолжительного и опасного кризиса.

В силу соглашения между греческими патриархами, летом 1907 года на остров Крит прибыли – блаженнейший Фотий, патриарх Александрийский, экзарх вселенского патриарха Анхиальский митрополит Василий и экзарх иерусалимского патриарха архимандрит Мелетий Метаксакис. Задача этих представителей греческих церквей состояла в содействии синоду кипрской церкви в каноническом избрании архиепископа. Сначала между этими представителями и кипрским священным синодом установились мирные отношения, при чем патриарх Фотий и иерусалимский экзарх архимандрит Мелетий находились в полном согласии и с константинопольским экзархом митрополитом Василием, который, по руководству данной ему инструкции, поддерживал сторону киринийского митрополита Кирилла, как действовавшего, в течение всего кризиса, на строго каноническом основании и в защиту внутренней свободы кипрской церкви. Но в конце 1907 года патриарх Фотий перешел на сторону китийского митрополита Кирилла, который опять стал в оппозицию к синоду кипрской церкви и начал домогаться архиепископского престола. Иерусалимский архимандрит Мелетий, нарушив данную ему патриархом Дамианом инструкцию – действовать в союзе с экзархом константинопольской церкви, также примкнул к партии Фотия и китийского митрополита Кирилла. И вот, вопреки всеобщему ожиданию, представители восточных церквей опять принесли на Кипр раздор, вместо мира, и вновь подняли на острове партийную борьбу из-за архиепископского престола, несколько затихшую в предшествующее время. Борьба получила весьма страстный, и даже ожесточенный характер, вышла за пределы кипрской церкви и взволновала почти весь греческий Восток, так как участниками столкновения теперь явились александрийский патриарх и патриаршие экзархи константинопольский и иерусалимский, за которыми стояли святейший Иоаким III и блаженнейший Дамиан. Вся греческая печать оживленно начала обсуждать церковные дела на Кипре, а православное население этого острова вновь поделилось на две партии и с повышенной энергией вступило во взаимные пререкания о том, быть ли архиепископом Кипра митрополиту китийскому, или киринийскому. Китийский митрополит Кирилл, поддерживаемый патриархом Фотием и иерусалимским архимандритом Мелетием, а также мирянами и английским правительством, настойчиво домогался избрания на архиепископский престол, тогда как киринийский митрополит Кирилл, поддерживаемый константинопольским экзархом митрополитом Василием, синодом кипрской церкви и духовенством, отклонял от себя кандидатуру и просил великую Христову церковь принять меры к избранию архиепископа из среды иерархов константинопольского и иных патриарших престолов.

Вообще, партия китийского митрополита руководилась в своих притязаниях преимущественно национально-политическими мотивами, тогда как партия киринийского митрополита держалась строго церковных и канонических оснований. На стороне китийского митрополита был и представитель английского правительства на Кипре, ибо при содействии этого митрополита предполагалось ввести на острове новый церковно-административный закон. Дело о рассмотрении и введении в действие нового церковно-административного закона опять сделалось предметом обсуждения народных представителей, при чем были заметны симпатии большинства к законопроекту, хотя он враждебно относится к православной церкви. При таком положении дел киринийский митрополит Кирилл и синод кипрской церкви умоляли патриарха Иоакима III и его синод поспешить с делом избрания нового архиепископа Кипра, так как в начале 1908 года на острове должен был приступить к своим занятиям народный совет, который на первую очередь и поставил новый закон об избрании кипрского архиепископа. Кстати, патриарх Фотий и архимандрит Мелетий, сторонники китийского митрополита, к празднику Рождества Христова выбыли с острова. Константинопольская церковь, склоняясь на просьбы кипрского священного синода, вошла в сношение с иерусалимским патриархом Дамианом по поводу избрания кипрского архиепископа из среды своих иерархов и, таким образом, признала необходимым оказать кипрской церкви свое братское содействие в затруднительном положении, имея в виду аналогичные факты в прошлом. Между тем, патриарх Фотий, проведший на Кипре всю вторую половину 1907 года, в начале 1908 года опять решил отправиться на остров, дабы во что бы то ни стало посадить на архиепископский престол острова киринийского митрополита. Узнав об этом, синод кипрской церкви целым рядом телеграмм и посланий просил константинопольского патриарха Иоакима III воспрепятствовать Фотию вторично приезжать на остров, так как это прибытие грозит церкви новыми осложнениями в области её местных интересов; в тоже время синод самым настойчивым образом просил патриарха Иоакима III и константинопольский синод возможно скорее избрать архиепископа для кипрской церкви. Патриарх Иоаким III телеграфировал блаженнейшему Фотию, что вторичный его приезд на Кипр нецелесообразен, поскольку полномочия патриарших экзархов уже окончились. Но Фотий настоял на своем и отправился на Кипр, при чем проездом посетил Яффу и имел с иерусалимским патриархом Дамианом секретное совещание по кипрскому делу. Результатом этого свидания было то, что патриарх Дамиан уклонился от участия в избрании кипрского архиепископа, несмотря на приглашение константинопольского патриарха. Но Фотий прибыл на Кипр уже тогда, когда архиепископ был избран.

Константинопольский патриарх Иоаким III и его синод, уступая усиленной просьбе синода кипрской церкви и желая оказать ей братскую помощь в весьма тяжелом положении, 19 февраля 1908 года приступил к выборам кипрского архиепископа. Кандидатами были три митрополита: киринийский Кирилл, анхиальский Василий и кассандрийский Ириней. Синод единогласно избрал на архиепископскую кафедру Кипра киринийского митрополита Кирилла. Весть об этом избрании произвела на острове, как и естественно, двойственное впечатление: сторонники китийского митрополита были крайне недовольны этим избранием, грозили церкви новыми бедами и напастями и резко осуждали константинопольского патриарха Иоакима III, тогда как сторонники нового архиепископа торжествовали и благодарили святейшего Иоакима. В первое время после избрания архиепископа на Кипре были и народные волнения, но ответственность за них должна падать вовсе не на константинопольского патриарха (как старались представить дело враги кипрской церкви), а на сильных и влиятельных покровителей китийского митрополита, которому не удалось занять архиепископский престол. Новый архиепископ, под влиянием смут на острове и давление извне сначала отказывался от престола, а потом принял избрание. Но это не создало умиротворения на острове, где по-прежнему продолжались волнения и смуты из-за архиепископского вопроса. Синод кипрской церкви, признавая избрание Кирилла правильным, совместно с ним вел защиту церкви от притязаний английского правительства, зашедшего, в течение восьми лет слишком далеко в своем вмешательстве в церковные дела, не подлежащие его компетенции, и потерявшего возможность выхода из затруднения без ущерба для своего престижа. Между прочим, кипрский священный синод 10 марта 1908 года, отправил английскому министру колонии официальный протест по поводу нарушения английским правительством прав автокефальной кипрской церкви, обвинив его и в поощрении смут на острове, раздирающих эту церковь в течение восьми лет. В другом официальном документе (от 22 марта) на имя того же министра синод заявил протест по поводу занятия правительством зданий архиепископии, состоявшегося без достаточного основания, в угоду лишь героям мятежной уличной толпы. Английское правительство, в свою очередь, не находило возможным оставить занятую им позицию в отношении к постороннему для него делу, по-прежнему добивалось возведения на архиепископскую кафедру угодного ему кандидата – китийского митрополита, не признало Кирилла в достоинстве архиепископа кипрской церкви и подвергало его возмутительному допросу и понуждению с целью заставить отказаться от архиепископской кафедры.

Но архиепископ Кирилл был не склонен к уступкам и не подчинился произвольному действию иностранной державы. На его стороне была и значительная часть кипрского населения. 27 марта 1908 года в городе Левкосии состоялось общее собрание народа, сделавшее следующие определения: 1) собрание выражает глубокую благодарность константинопольскому патриарху Иоакиму III и его священному синоду за каноническое избрание архиепископа Новой Юстинианы и всего Кипра; 2) собрание объявляет, что главным виновником бедствий и раздоров кипрского народа является китийский митрополит Кирилл; 3) собрание заявляет, что поведение китийского митрополита всегда было и теперь остается противохристианским и соблазняет православных жителей острова. Что касается китийского митрополита Кирилла, то он, опираясь на поддержку английского правительства, также не отказывался от архиепископской кафедры. Далее, Константинопольский патриарх Иоаким и его синод занимали в начале 1908 года относительно кипрского вопроса ясное и определенное положение. Избравши для кипрской церкви архиепископа, по просьбе местного синода, и оказавши ему братское содействие в затруднительных обстоятельствах и для блага православия на острове, великая Христова церковь имела и основания, и возможность привести кипрскую церковь в полное умиротворение и обеспечить ей и дальнейшее спокойное состояние. Иерусалимский патриарх Дамиан, – по свойству его характера и церковной политики, – и в кипрском церковном вопросе обнаружил колебание и нерешительность. Сначала он разделил взгляд Константинопольского патриарха на это дело, а потом уклонился от единомыслия с ним. Однако, патриарх Дамиан заявил протест по поводу нового закона об избрании архиепископа Кипра, поддерживаемого английским правительством, за что патриарх Иоаким высказал ему свою благодарность. Александрийский патриарх Фотий стал в прямую оппозицию к новому кипрскому архиепископу, не признал его избрания законным и заявил по этому поводу протест пред константинопольским патриархом. Затем Фотий перешел от слов к делу. В сентябре 1908 года он образовал патриарший синод, коего в александрийской церкви давно уже не было, а в октябре отправил на Кипр митрополитов Михаила Птолемаидского и Христофора Аксомского, а также Нектария Халепийского (в Сирии), которым и поручил заняться избранием нового кипрского архиепископа, совершенно игнорируя Кирилла, уже избранного константинопольской церковью предстоятелем церкви кипрской.

Получилось крайне соблазнительное зрелище, какого давно не видел православный Восток, даже в самые тяжелые времена турецкого ига; александрийский патриарх, без всякого участия других восточных патриархов, готовился к избранию архиепископа для автокефальной церкви, против желания синода, при громком протесте архиепископа, большей части духовенства и народа острова, но зато в угоду своему властолюбию, с целью подорвать авторитет константинопольского патриарха, сделать приятное и английскому правительству, дружба с которым так необходима Фотию в Египте. Нужно при этом иметь в виду, что с архиепископом Кириллом, как с законным представителем, уже вошли в канонические сношения церкви константинопольская, элладская и сербская. Несмотря, конечно, на угодливость пред английским правительством, Фотию пришлось вступить в унизительные для православного патриарха сношения с английским комиссаром Кипра по вопросу о каноническом достоинстве двух его митрополитов (Михаила и Нектария) и доказывать их правоспособность в исполнении экзаршеских полномочий. Одновременно и часть духовенства Кипра вместе с народом отказалась признавать авторитет патриарха Фотия и его экзархов в разрешении местного архиепископского вопроса; поэтому митрополиты александрийской церкви фактически не могли приступить к исполнению возложенного на них патриархом поручения и в течение полугода бездействовали на Кипре, оставив и свои епархии в Египте без архипастырского своего надзора и попечения. Тем временем константинопольский патриарх Иоаким III и синод известили патриархов Фотия Александрийского и Дамиана Иерусалимского, что 1) патриарх Фотий должен воздержаться от всякого единоличного действия в кипрском вопросе; китийский митрополит Кирилл должен письменно отказаться от всякого домогательства архиепископского престола на Кипре, а его пария должна письменно сообщить трем восточным патриархам, что она станет воздерживаться от избрания его, и 3) при таком несомненном и миролюбивом настроении, ради мира на острове и для прекращения дальнейших бедствий, могущих поколебать церковь Кипра, константинопольская церковь соглашается посоветовать и указать избранному ею архиепископу Кириллу на пользу принести письменное каноническое отречение, а партия его должна без возражения принять это отречение.

Таким образом, константинопольская церковь условно наметила будущий путь своих действий в кипрском вопросе, о чем патриарх Иоаким 16 декабря 1908 года уведомил и «блаженнейшего архиепископа Новой Юстинианы и всего Кипра, высокопреосвященного Кирилла». Однако и до конца марта 1909 года архиепископский вопрос на Кипре еще не получил окончательного решения и дело остается без движения: митрополиты александрийской церкви все еще пребывают на Кипре, китийский митрополит Кирилл и его партия не представили письменного отказа от притязаний на архиепископство, патриарх Фотий в январе 1909 года выбыл из Александрии в Константинополь для совместного обсуждения с патриархом Иоакимом III церковных вопросов кипрского, иерусалимского, возникшего после низложения с престола блаженнейшего Дамиана (13 декабря 1908 года), антиохийского и других, a кипрский архиепископ Кирилл пребывает во главе синода и предстоятельствует в церкви… Впрочем, английское правительство усиливается произвести новые выборы архиепископа для православной автокефальной церкви на Кипре. При господствующих в последнее время нестроениях в церковной жизни православного Востока, усилия инославной гражданской власти, при благосклонном содействии александрийского патриарха Фотия, могут оказаться и не тщетными.

Архиепископский вопрос более восьми лет сосредоточивал на Кипре всеобщее внимание и отвлекал местных церковных деятелей от других серьезных и важных дел. Тем не менее, кипрский священный синод во главе с киринийским митрополитом Кириллом, имея в виду недостаточность образовательного уровня местного приходского духовенства, еще в сентябре 1907 года открыл специальную священническую школу в год Левкосии. Эта школа является ныне единственным духовно-учебным заведением на всем острове. Помещением для неё служат опустевшие здания загородного монастыря св. Параскевы. Курс обучения в этой школе назначен в три года. Здесь преподаются науки общеобразовательные и богословские. Учителями в школе за небольшую плату согласились быть преподаватели главной кипрской гимназии (Παγκύπριον) – города Папаиоанну и Папапорфириу, иерокирикс архиепископии отец Филарет и другие. В школе преподаются также педагогика и дидактика, дабы воспитанники, по примеру учащихся в духовной школе на острове Самосе, могли, по окончании ученая и до получения должностей клириков, состоять учителями в начальных народных школах. Обучение и содержание учащихся предлагаются бесплатно, при чем все воспитанники обязаны жить в интернате. Все они дают обязательство в том, что, по окончании учения и по достижении канонического возраста, сделаются священниками. Средства на содержание школы собраны из пожертвований кипрской архиепископии, митрополий, монастырей и церквей на острове, а также из добровольных приношений благотворителей. Но вообще в последние тридцать лет греческое народное просвещение на Кипре сделало большие успехи. Так, в 1906 году на всем острове существовало 325 мужских и женских греческих школ с 412 учителями, и учительницами, тогда как до английского протектората остров с 140000 жителей-греков имели 72 мужских школы и 4 женских. Между прочим, теперь в Левкосии существует гимназия, а в Ктимате, Ларнаксе и Немесосе имеются прогимназии. В Левкосии и двух последних городах устроены и женские институты. Все школы содержатся, главным образом, на средства греческих кинотов Кипра, а правительство английское отпускает из своей казны лишь 80000 франков, так что своими успехами греческое просвещение на острове обязано вовсе не англичанам, а самим грекам.

В заключение необходимо добавить, что из проживавших народностей на Кипре, кроме греков, жили сирийские арабы, грузины и абиссины. Сирийцы поселились здесь еще во время крестовых походов, группировались около Никосии и Фамагусты, в гражданском отношении зависало от светского магистрата, называвшегося «reis», a в церковно-религиозном они объединились с греками и составляли единую по учению и обрядам общину. Никейский патриарх Герман II, отправивший на Кипр несколько посланий, обращался в них к ромеям и сирийцам, как к членам одной православной церкви. Грузины, жившие на Кипре в небольшом числе, имели монастырь около Аламина, в округе Мазота, а также в других местах острова. Они находились в тесном религиозном общении с греками, отличались преданностью православной церкви и питали полное нерасположение к латинянам . Наконец, абиссины, сосредоточившись около Никосии, управляемой епископом, который посылался из Абиссинии, и на чужбине не переставали держаться некоторых религиозных обрядов своей родины. Многочисленна была на Кипре и церковь латинская, которая имеет свою историю.

И. И. Соколов.