3. Догматические темы
«Учение веры должно превращать училище в церковь» (19–1:43)
В истории отечественного Богословия святитель Филарет известен как учитель веры. Но в его письмах мало уделяется внимания догматическим вопросам – только в тезисах, – к тому же истины веры почти всегда рассматриваются им под знаком христианской нравственности, что, впрочем, весьма ценно. Такой метод являет и учит осторожности в «части введения в Богословие», что особенно нужно было наблюдать в переписке с людьми разного состояния, разной степени подготовки к восприятию Истины. – «Не довольно ли для ума, – пишет Святитель, – чтобы он был малым ковшем, которым почерпают из источника. Осторожно надобно допускать власть ума во введении науки, чтобы он не заупрямился, когда в науке будете доказывать его падение и поврежденность, омраченность мысли, осквернение ума и совести» (4:264).
* * *
Есть Триединый Бог как круг, «средоточие которого везде, а окружие – нигде». По Своему существу Он – высочайшая Любовь: Распинающая (Любовь Отца), Распинаемая (Сына) и Торжествующая крестной силой, светом веры и теплоты Святого Духа (Святитель Московский Филарет. Выписки. «Русский инок, 2008, январь. С. 24). Когда говорим о существе Божием или сущности, говорим «сие в отличие от ипостаси, именно рождения и исхождения. Следственно, говорить об исхождении от обоих по сущности – значит смешивать понятия, о разграничении которых столько трудились Отцы» (4:289). Бог Сын вечно рождается и есть не просто подобен Богу, «но самый Бог» (29:241). Душа «желает славить Господа нашего Иисуса Христа, Единородного, вечного Сына Божия» (29:375). Святая Троица – это величайшая тайна, превышающая наше разумение, и ее надо принимать с благоговением и смирением. «Идея Пресвятыя Троицы Божественна, как Богопреданная, а человеческие искусственные мысленные построения сего Таинства всегда несовершенны, и никогда не достигают своего предмета. Евангелие учит творить святое во имя Отца и Сына и Святого Духа, а не испытывать о Божестве, что и как» (21:55).
Триединый Бог обладает высочайшими – всесовершенными свойствами.
Он вездесущий. – И уже это свойство вселяет в сердце верующего такую отраду, какая не нуждается ни в каких земных восполнениях. «В мире стало пусто, говорите Вы. И так не большое число любезных душ составляли полноту мира. Верно ли сие? Зачем пусто там, где, также как и прежде, пребывает: «Везде сый и вся исполняяй? Се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века»: когда же могло сделаться пусто? – Христос с Вами, “исполнь благодати и истины!"» (3:5)
Присутствующий везде есть и всемогущий. Возражающим, что Бог не может сотворить подобного Себе, должно сказать: «Сие не есть недостаток всемогущества, – напротив: потому-то Бог и всемогущ, что не может быть другого равного могущества... Представьте себе, что кто-нибудь пришел бы к государю и не в шутку сказал бы ему: «Если ты полновластен в своем государстве, то сделай в нем другого полновластного государя». – Не сумасбродство ли это? Ибо полновластие государя состоит в полной власти над подданными, а сделать другого полновластного государя значило бы разрушить свое полновластие. Так же точно сумасброден тот, кто скажет Богу: «Если Ты всемогущ, то сделай другого всемогущего Бога». Ибо всемогущество Божие состоит в том, что Он в бесконечном Царстве Своем может делать все, чего восхощет, согласно с премудростию Своей, а не в том, чтобы делать богов, – что само в себе нелепо» (29:241).
Всемогущий все видит и все знает. – «Очи Господни «тмами тем... светлейший солнца» (Сир. 23:27) и тьмами тем чистейши всякого ока чистейших небесных тварей, видят все тайное сердца человеческого» (29:323).
Бог долготерпелив и многомилостив. – И эти свойства существа Божия рассматриваются с нравственной стороны, укрепляющей и возвышающей дух человека, зовущей к новым дальнейшим свершениям. «Вместо того чтобы дивиться долготерпению Божию, которому и мы безмерно обязаны, – размышляет Святитель, – мы хотим состязаться с Богом, зачем Он долготерпелив. Да смиримся и да просим прощения от Долготерпеливого и Готового прощать» (29:373). «Кто из человеков достоин? – Но Господь ко всем милостив. Не удалим только Его милости от себя небрежением или нетерпеливостью, но обымем оную верой, надеждой и любовью» (21:70). Один Бог богат «милосердием для грешных». Мы же все бедны и тот ближе к богатству, кто более знает и чувствует свою бедность. Итак, да не будет нам скучно указывать нашу бедность, да не будет тяжко ее чувствовать с надеждой на Того, Который «нас ради обнища, богат сый, да мы нищетою Его обогатимся»... В немощи Вашей душевной ли, телесной ли, да совершится сила Божия, исцеляющая и спасающая» (3:7). «Слава милосердию Божию» (9:252).
Высокими духовными свойствами наделены Ангелы, но как тварные духи имеют ограничения, – прежде всего, по месту и времени. «Вы говорите, – отвечает святой Иерарх, – что бесплотный не содержим ни временем, ни пространством. Точно ли так? – Быть несодержиму временем – это вечность; быть несодержиму пространством – это вездесущие. Св. Иоанн Дамаскин говорит, что «Ангел аще и не подобие телесному на месте обдержится, обаче глаголется на месте быти». И что он «скоро преходит». А слово «скоро» показывает время, хотя и очень иногда малое» (4:445).
Немногим от Ангел умален Богом человек.
Судя по имеющемуся письму к архиепископу Тверскому Алексию, в его бытность Ректором Московской Духовной Академии, святитель Филарет разделял мнение о трехчастном составе человека, не считая это мнение противоречащим истинному догмату и литургическому богословию. «Не могу, отец Ректор, подать Вам помощи в Вашем сражении с мыслью о тричастном составе человека. Довольно необходимости сражаться с врагами, с учениями противными догматам: какая нужда воевать против мнений, невраждебных никакому истинному догмату? В месячной минее июня 25, в каноне, найдете следующие слова: омый тело, очисти дух, и душу мою освяти. Не угодно ли Вам сразиться и с сею церковной книгой? Ибо слово дух поставлено здесь так, что нельзя понять его в смысле благодатного дарования, чтобы уклониться от понятия о составе существа. Я думаю, что решение сего спора лежит в глубине, до которой не проникают спорящие» (14:27–28).
Привлекает внимание богословское суждение Святителя об обстоятельствах грехопадения первых людей в ответах на возникшее утверждение, что будто бы грех в раю состоял в брачном соединении Адама и Евы, а не в горделивом превозношении ума, который, по искушению злой силы, возжелал стать равным Богу. Московский Архипастырь счел данный вопрос настолько важным, что написал одно за другим два обстоятельных письма, полностью посвященных его раскрытию. «Вы (А. Н. Муравьев. – К. С.) указываете мне встреченное Вами в движении, в некоторых умах, мнение, что вкушение от древа познания добра и зла, первородный грех, падение первых человеков, есть не иное что, как супружеское совокупление Адама и Евы... – Не надежно полагаться на собственный философствующий разум, а надобно следовать Божественному Откровению, и объяснением оного, данным людьми, которые более нас молились, ... в которых более прояснился образ Божий и открылось чистое созерцание»; сверить «свое мнение с учением Вселенской Церкви». Св. Иоанн Златоуст о древе познания добра и зла говорит так: «... Колико зол оное навело... Оное из рая изгнало». Не зря же Святая Церковь на протяжении стольких веков поет вместе со св. Иоанном Дамаскиным: «Древом Адам рая бысть изселен, древом же крестным разбойник в рай вселися». И нет здесь иносказания. «Понимала ли Ева иносказание, которое произносила? Если понимала, кто изъяснил ей оное, когда не было еще ни опыта, ни неблаговременного пересказа, столь несчастного ныне? А если не понимала, какая польза давать иносказательную непонятную заповедь?.. Не мысль ли о несовершенстве рождения детей отпадшего человека привела к мысли о том, что в сем самом состоял первородный грех? – Если это так, то здесь нет правильного логического заключения. Рождение детей несовершенно не от того, что в сем состоял первородный грех, но от того, что предварительным первородным грехом поврежден человек во всех способностях и явлениях жизни. Чтобы говорить о сем обстоятельнее, надлежало бы испытать райскую жизнь бывшую и ее возможное продолжение без грехопадения, и сличить с нынешней жизнью падшего человека. За недостатком сего, лучше не давать излишней ненадежной и небезопасной свободы своему любопытствующему мудрованию, а смиренно и послушно внимать слову Божию». Вывод: «Первый грех прародителей состоял собственно во вкушении плода запрещенного древа, а тяжесть от сего греха в неблагодарности и преслушании против Бога, и в оскорблении тем Его величия. В сем разуме говорит святой Златоуст, обращая речь к Еве: “Почто и мужа общником делаешь погубительного сего падения, и которому помощницей быть учинена была, тому наветницей делаешься, и за малую снедь и его с собою от милости Божией отчуждаешь?”» (4:172, 173, 174,175, 177, 174)... Через несколько дней Святитель дополнил письмо вторым: «Мне сказали, что в отношении к учению о первородном грехе смутили некоторых слова св. Зинона: «Она-то (любовь не истинная) зажгла в сердце Евы нечистое пожелание, она своими стрелами убила Адама»... Св. Зинон говорит здесь не об одной незаконной любви двух полов, но, в более пространном смысле, о любви к предметам чувственного мира, и о похоти во всех ее видах. Очевидно из следующих слов: «Слово Божие запрещает любить то, что делается в мире». И за сим приводится изречение св. Иоанна Богослова о троякой похоти – похоти плоти, похоти очес и гордости житейской... Тем же нечистым желанием, и последовавшим преступлением заповеди Божией, и Адам убит» (4:178, 179).
Единый Врач, исцеляющий всякую нашу немощь – души и тела, есть Господь наш Иисус Христос. И Святитель велит: «Идите к Нему, не останавливаясь на посредствах. Принимайте от Него врачевство, всегда равно животворное, какое бы орудие не употребил Он, чтобы преподать Вам оное» (21:40). О Нем, как нашем Ходатае (1Тим. 2:5–6) – как о «Пророке, Священнике и Царе – говорят все богословии на свете, независимо от учения о Его Божестве; и это нужно потому, что в Ветхом Завете часто изображается Он как Царь; потому что учение о Его жертве, следственно и о Его священстве, есть существенное в Христианстве» (8:252). Бог Слово воплощается ради нас и нашего спасения – «входит в свой образ, носит плоть. Бог приобщается моей плоти, чтоб и образ свой спасти, и плоть обессмертить» (4:107). «Господь и Начальник жизни, сообщаясь человечеству для того, чтобы дух человека, погрязающий в плоти, возвратил свою первобытную свободу, и чтобы смертное облеклось в бессмертие и тленное в нетление, должен был победить смерть соответственным оружием. Грехом смерть проникла в человека и возобладала над ним, потому безгрешностью надлежало убить смерть, и для того представить ей такое тело, в котором бы навсегда сокрушилось ее жало, приразясь к нашей первобытной природе, чистой от греха и потому не подлежащей смерти, и с тем вместе подвергшись обратному действию Божественного начала жизни, соединившегося с человечеством» (4:65). Господь пролил Свою кровь, «чтобы омыть все грехи всех человеков, которые верой преклонятся под Его ребро, источающее кровь и воду, – источающее доныне в таинствах Крещения, Покаяния и Евхаристии» (21:42). Принесенная Им Жертва «так велика, что при виде ее должны исчезнуть все малые жертвы человеческие» (29:281). И снова слышим Архипастырский зов: «Очистим чувствия и узрим ее, не развлекаясь никакими низшими предметами и положив к подножию алтаря ее наши малые жертвы, единственно для их освящения» (29:281). Также не имеет себе равного чудо изведение Спасителем из ада ветхозаветных праведников и Его воскресение. Эти два важнейшие события соединились в одно целое в древней иконе. «Воскресение Христово на древних иконах изображается не как сошествие во ад, но как изведение из ада ветхозаветных верующих, почему под ногами Спасителя изображаются врата ада уже низверженные» (4:258).
Тридневное воскресение Христа есть утверждение истины Его спасительного посланничества в мир. То же утверждают и все совершенные Им чудеса. – «Все чудеса Иисуса Христа составляют доказательство Его Божественного посланничества; и поскольку Он объявил Себя Сыном Божиим и Богом, то в соображении с сим, все чудеса Его относятся к доказательствам Его Божества» (14:22). Впрочем, для свидетельства истины не требуется множества чудес – достаточно и одного, но «возвышенного», как и отмечает Святитель к тому же адресату в письме, посланном к нему всего десятью днями раньше: «Множество чудес не ведет ни к какому заключению. – Одно чудо может быть достаточным доказательством Божества. И тысячи чудес могут показать только пророка. Воскрешение Лазаря являет чудотворца Бога, но чтобы сие видеть, надобно открыть в оном черты, возвышающие сие чудо над подобными, по-видимому, чудесами Богоносных человеков» (14:20).
Как бы делая вывод из суждений о спасительном деле Господа нашего Иисуса Христа, Святитель обращается к человеку: «Пусть поскорбит согрешивший, что сделался виновником в страдании Христовом, но тем паче да возлюбит Христа и да не отложит упования; и Господь употребит сию скорбь к очищению души и к побуждению согрешившего хранить себя от преткновений» (21:42). «Милосердый Господь не отказывает в даре веры никому, если только человек со своей стороны подвизается обрести веру, и с нею и по ней жить» (21:60).
Спасение в Церкви воинствующей – земной. В Небесной Церкви – торжество святых. – «Церковь всех святых построена не для того, чтобы все они ликовали в сонме торжествующей Церкви. Там ликуют они, хотя бы и не была построена сия церковь» (4:141). Для нас Святая Церковь – «Родная мать», а тем паче для «Епископа и Собора Священников» (14:252). Она есть Училище, и «учение веры должно превращать училище в церковь, а смешение с сим обучения языку превращает церковь в детское училище» (19–1:43). И Святитель радуется ее увеличению – вхождению в нее даже одного человека. – «Сорадуюсь, что Православная Церковь приобрела благого раба Божия... и что он решительно приобрел Православие. Да сохранит его Господь на обретенном правом пути, и да оградит своим миром от прекословий не право ходящих. Желаю послать ему икону, но теперь не успеваю» (4:146–147).
Познав истину, исповедуемую Святой Церковью, должно ее исповедовать, хранить бережно и строго. «Вы знаете сказание Патерика, – напоминает Московский Иерарх, – что когда одного старца порицали разными пороками, он отвечал спокойно: согрешил, а когда сказали: ты еретик, не вытерпел и сказал: нет, хотя знал, что не в правду говорили, а испытывали его смирение» (4:230). «Если вы найдете, что это взгляд слишком церковный, что тут мало терпеливости – предаю себя сему нареканию и остаюсь при своем мнении» (4:136). Но в ином случае – нужно прислушиваться и к суждению других. «Я хочу показать Вам, – беседует святой со святым (митрополит Филарет с архимандритом Антонием), – как, по-моему, могли быть понимаемы слова мои; потом опять скажите мне суд, чтобы по недоумению не распространять ложного слова» (7:124).