Новозаветное толкование Ветхого Завета

Содержание

Введение

Введение

И начен от Моисеа и от всех пророк, сказаше (διηρμήνευεν) има от всех Писаний, яже о Нем. (Лук. 24:27)

Так свидетельствует о воскресшем Господе Иисусе Христе евангелист – слушатель беседы Его, а потом о впечатлении, произведенном этой беседой на него и на другого слушателя (апост. Клеопу) замечает: не сердце ли наше горя бе в нас, егда глаголаше нама на пути, и егда сказоваше (διήνοιγεν) нама Писания? (ст. 32) В этом свидетельстве евангелиста нельзя не видеть, во-первых, того, что Господь изъяснял, истолковывал (διηρμήνεθεν), раскрывал (διήνοιγεν)¹ ветхозаветные Писания Своим еммаусским спутникам и, во-вторых, того, что это изъяснение, истолкование имело предметом своим ту сторону содержания ветхозаветного Писания, которая относится ко Христу (τὰ περὶ αὺτοῦ). Господь Спаситель ученикам «открыл тайны Писания о Себе Самом»². Какие пророчества указывал Господь Своим спутникам, евангелист нам не передает, но без сомнения между ними заключались те, которые и Сам Он приводил и изъяснял в Своих речах к ученикам и народу, и апостолы приводили и изъясняли в своих речах к иудеям и в Писаниях своих.

Таким образом, прежде всего, толкование Ветхого Завета в Новом может быть предметом исследования³. И потом, новозаветное толкование, как говорит о себе сам Новый Завет (Лук. 24:27) и как того требует понятие толкования, раскрывает подлинный смысл Ветхого Завета, собственное содержание последнего (срав. τὰ περὶ αὺτοῦ, Луки 24:27) – это истина, которую должно утвердить рассмотрение частных случаев сего толкования. В этом состоит задача исследования о новозаветном толковании Ветхого Завета⁴. Но, рассматривая, с точки зрения начал герменевтики в теперешнем ее состоянии, частные случаи этого толкования и находя в одних из них прямое раскрытие подлинного смысла Ветхого Завета⁵, в других исследователь встречает видимое несоответствие между смыслом, который дает ветхозаветным местам новозаветное толкование и между собственным смыслом этих мест, в их контексте: новозаветные толкователи утверждают речь о Христе и Его деле спасения в таких ветхозаветных местах, которые, судя по контексту, относятся не к христианскому, а к ветхозаветному же времени⁶. Мало того, в некоторых случаях новозаветное толкование все зиждется, по-видимому, на том смысле, какой то̀ или другое из толкуемых ветхозаветных мест имеет не по еврейскому подлиннику, а по уклоняющемуся от него греческому переводу, известному под именем 70 толковников⁷. Иногда также приводятся в Новом Завете за ветхозаветные изречения, с определенной формулой цитация, такие слова, которые буквально даже вовсе не встречаются в книгах Св. Писания В. Завета⁸. Все это не благонамеренным из исследователей подает повод к нареканию на священных толкователей новозаветных в извращении ими подлинного смысла Ветхого Завета, в употреблении ветхозаветных мест по иудейскому обычаю для каких-либо своих целей, без всякого внимания к их собственному смыслу. Да и благонамеренные исследователи приводятся через это в недоумение относительно того, как же в самом деле смотреть на новозаветное толкование, признавать ли его, вместе с исследователями первой категории, за продукт иудейского толкования того времени, со всеми недостатками этого последнего толкования, или же за самобытное, имеющее особые, нежели иудейское, основоположения для себя и потому особый характер, объясняющий упомянутое (кажущееся) несоответствие. Благодаря такому положению дела, вопрос о новозаветном толковании до сих пор остается «все еще спорным»⁹, хотя и много было, по крайней мере на западе, попыток к разрешению его¹⁰.

Понятно, что для христианина такое или иное решение вопроса представляется делом большой важности. Итак, раскрывает ли новозаветное толкование в действительности собственный, подлинный смысл Ветхого Завета и в тех случаях, в которых оно, по-видимому, более или менее далеко отступает от него? – Вот ближайший вопрос, с удовлетворительным разрешением которого разрешилось бы вышеупомянутое недоумение и устранено было бы указанное нарекание. А так как все означенные случаи новозаветного толкования в существе дела сводятся к одному, именно – тому, что новозаветное толкование в подлежащих этим случаям ветхозаветных местах утверждает слово о Христе и Его великом деле спасения, тогда как по контексту этих мест в них, по-видимому, не говорится об этом, то иначе этот вопрос ставится так: есть ли действительно в Ветхом Завете вообще речь о Христе и Его деле спасения, как то утверждается в Новом Завете (τὰ περὶ αὐτο̃υ, Луки 24:27), или нет? – Святая церковь, в лице лучших представителей своих, следуя стопам Верховной Главы – Господа Иисуса Христа (Луки 24:25–27; Иоан. 5:39 и др.) и Его апостолов (Деян. 2:16 и дальн. 3:12 и дальн. Рим. 1:2 и дал. 1Кор. 10:1 и дальн., Евр. 8:7–13 и др.), отвечала и отвечает на этот вопрос положительно и не толкует, как не толковала, Ветхого Завета, не принимая во внимание новозаветного толкования его. Отсюда оживленное и усиленное развитие Христологии Ветхого Завета в ней, стоящее в связи с признанием двойственности смысла Св. Писания Ветхого Завета, – буквального или исторического и иносказательного, духовного, типологического. Так послание св. ап. Варнавы почти все проникнуто толкованием Ветхого Завета в духе новозаветном. То же почти читаем в писаниях и других мужей апостольских и отцов, и учителей церкви 2-го века, напр. св. Игнатия Богоносца, св. Иустина философа и мученика и др. Из последующих отцов и учителей церкви напр. св. Ириней Лионский говорит: «если кто станет внимательно читать Писания (В. Завета), то найдет в них, речь о Христе и предызображение нового призывания. Ибо они суть сокровище, скрытое на селе, т. е. в мире, ибо село есть мир (Mф. 13:38), а сокровище, скрытое в Писаниях, есть Христос, Который изображался посредством образов и притчей, потому что то, что относится к Его человечеству, невозможно было понять прежде исполнения пророчеств, т. е. пришествия Христа¹¹». А св. Ефрем Сирин говорит еще больше, когда высказывает, что «весь Ветхий Завет согласно и радостно восхвалял Спасителя¹²». Св. Иоанн Златоуст учит: «иное в Писании должно понимать так, как говорится, а иное в смысле переносном; иное же в двояком смысле, чувственном и духовном, как напр., в событии с сыном Авраамовым (Быт. 22 гл.): мы видим, что сын был приносим в жертву, но под этим действием с сыном видим и нечто другое, таинственное, именно – крест. Также в агнце египетском мы видим образ (Τὴν εἰκόνα χαρακτηρίζομεν) страданий Христовых¹³». Св. Исидор Пелусиот, объясняя Псал. 71-й, говорит, что предметом сего псалма «в ближайшем смысле (πρόχειρος νοῦς) служит Соломон, а в дальнейшем и глубочайшем (εἰλικρινέστερος καὶ οξυωπέστερος) – Тот, Который есть по истине мирный» (т. е. Христос)¹⁴. Блаж. Августин, подобно св. Ефрему Сирину, говорит также вообще: «Новый Завет скрывается в Ветхом, Ветхий открывается в Новом¹⁵». Таким же образом учат и толкуют Ветхий Завет и другие отцы и учители церкви¹⁶. Так учит православная (восточная) церковь и до настоящего времени. «Ветхий Завет», учит она, «состоял в том, что Бог обещал человекам Божественного Спасителя и приготовлял их к принятию Его… через постепенные откровения, через пророчества и прообразования¹⁷».

Проникнутые крепким убеждением в том, что Ветхий Завет говорит о Христе, некоторые из древних учителей церкви, особенно из школы александрийской, находившейся под сильным влиянием начал Филонова аллегорического толкования В. Завета, преимущественно же Климент и Ориген, доходили даже до крайности аллегоризма, нередко отнимая у ветхозаветного его историческую действительность в пользу новозаветной истины¹⁸. Частью для того, чтобы выйти из затруднения при объяснении мест в В. Завете прямо исторических и оправдать свое отношение к ветхозаветному тексту, частью же и преимущественно для того, чтобы приобрести себе средство к достижению главнейшей цели т. е. возможно обширнейшего проведения Христологической идеи во всем Ветхом Завете, они прибегли к признанию множественности смыслов в Писании (3-х и более). Так учили напр. Ориген¹⁹, Иероним²⁰ и другие²¹. Позднее на западе это учение особенно процветало в католической схоластике²², не оставшейся без влияния и на нашу русскую герменевтику со времен старой киевской академии²³. В протестантстве признание множественности смыслов писания, находившееся в связи с аллегоризмом, по особым причинам, не имело много сторонников²⁴, как еще менее имеет их в настоящее время²⁵.

Это аллегористическое направление, хотя представляло собой и крайность, тем не менее, как крайность чисто церковного направления в воззрении на Ветхий Завет, как направление, оживотворявшееся новозаветным духом, не могло быть опасным для церкви. В свое время оно вызывало даже сочувствие; им увлекались иногда и вселенские учители церкви, бывшие учениками и последователями великого экзегета – аллегориста Оригена, каковы: Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Кирилл Александрийский и др.²⁶ Более опасным для церкви было другое, противоположное этому направление школы буквалистической (аптиохийской). Как представители аллегористического направления не оставляли ветхозаветной истории почти никакого самостоятельного значения, все в ней объясняя о новозаветном, так наоборот представители буквалистического направления, обращая преимущественное внимание на так называемое ἀκολουθία (– ход мыслей и связь речи, контекст) при чтении Ветхого Завета, оставляли слишком мало или же и вовсе никакого значения христианскому элементу в нем, даже и при указаниях на этот элемент в самом Новом Завете. Так напр. Феодор Мопсуетский († 429) «только три псалма объяснял о Христе и большую часть мессианских предсказаний объяснял о Заровавеле и возвращении иудеев из плена²⁷». Тоже и Диодор Тарсийский²⁸. И насколько аллегористическое направление действовало под влиянием начал иудео-александрийского (Филонова) экзегеса, настолько же почти буквалистическое направление и возникло, и действовало под очевидным влиянием начал экзегеса иудео-палестинского²⁹, будучи еще более древним, нежели то, по времени возникновения своего. В церкви оно выродилось из так называемого иудействующего направления, против которого боролись уже св. апостолы³⁰ и мужи апостольские³¹. Несколько позднее оно нашло себе убежище в антиохийской школе, имевшей отношение к иудейству³², после разрушения Иерусалима и особенно после падения школы Тивериадской перенесшему центр своей умственной деятельности главным образом в Месопотамию³³, и отличавшейся, в противоположность идеалистической александрийской школе, рационализмом³⁴. Действуя однако же в христианстве и среди христианской церкви, сторонники этого направления не могли игнорировать новозаветное толкование В. Завета, неблагоприятствовавшее им. Чтобы оправдать себя в этом отношении и объяснить характер и способ этого толкования, они стали утверждать, что Христос и апостолы, при объяснении ветхозаветных мест, не имели в виду дать точное истолкование подлинного смысла сих мест, а пользовались ими, по иудейскому обычаю, для каких-либо своих целей или вообще следовали при этом методу приспособления (– аккоммодации). В этом смысле учили уже гностики 2 века, обличаемые св. Иринеем Лионским³⁵. Но яснее и определеннее проводили эту мысль сторонники рассматриваемого направления из школы антиохийской, особенно же Феодор Монсуетский и Косма Индикоплевст³⁶. Очевидно, что это воззрение и на Ветхий Завет, и на новозаветное толкование последнего далеко не было согласно с основным, господствовавшим в церкви воззрением на взаимоотношение между Ветхим и Новым Заветом. Поэтому не долго существовало в церкви это буквалистическое направление древних аккоммодатистов: оно подавлено было господствовавшим в церкви направлением, а постановлениями 5-го Вселенского собора даже и окончательно было лишено права гражданства. Но не умер юдаистический принцип, проникавший его. Он возродил это направление, только перенеся его развитие с востока на запад. Мы говорим о том времени конца средней и начала новой всемирной истории, когда, под влиянием ученых испанских евреев, началась всесторонняя разработка подлинного ветхозаветного текста, особенно же со времен реформации, много содействовавшей этому развитию дарованием свободы личного исследования в библейской области. Если древние буквалисты многого не высказывали частью вследствие неосновательного знакомства с подлинным текстом Ветхого Завета, частью же и главным образом вследствие давления со стороны противоположного, господствовавшего в церкви направления, то новые буквалисты решительно не стеснялись этими границами. С одной стороны, они прямо высказывали, что Ветхий Завет нисколько не заключает в себе речи о новозаветном³⁷, что он должен быть объясняем независимо от новозаветного объяснения его, сам из себя, единственно и исключительно по грамматическому, буквальному толкованию мест его в контексте³⁸, а с другой стороны, в объяснение характера и способа новозаветного толкования Ветхого Завета, создали целую теорию аккоммодации, которая имеет большое значение между учеными и до настоящего времени³⁹. Таким значением рассматриваемое направление между учеными (запада) пользуется главным образом благодаря массе фактических данных на своей стороне. Данные же эти заимствуются преимущественно из истории внутреннего развития иудейства времен явления христианства и из критического рассмотрения новозаветной цитации и толкования Ветхого Завета, причем особенно внимательному рассмотрению, как само собой понятно, подвергаются раньше упомянутые случаи этой цитации и толкования, в которых смысл, придаваемый ветхозаветным местам толкованием, по-видимому, не соответствует подлинному смыслу толкуемых мест. Эти-то случаи главным образом и признаются со стороны аккоммодатистов плодом иудейского воспитания новозаветных толкователей.

Уже из этого краткого очерка истории разнообразного отношения мыслящего духа к той истине, что ветхозаветные Писания, как утверждает Новый Завет и учит св. церковь, свидетельствуют о Христе (срав. Ин. 5:39 и Лук. 24:27), можно видеть, что насколько чисто христианские начала, оживляющие крайне аллегористическое направление, извиняют последнее, настолько же рационалистическое отрицание этой истины, следовательно, антихристианский взгляд на нее со стороны представителей буквалистического (аккоммодативного) направления, изобличает свою односторонность в понимании толкования. Ибо, преследуя букву Писания, это последнее направление не внемлет духу, проникающему, оживляющему его. Как тело без духа мертво, так и буква Писания без оживотворяющего ее духа не только мертва сама, но и мертвит: письмя бо убивает, а дух животворит (2Кор. 3:6). И если для полного уразумения и должной оценки обыкновенного писания человеческого, как произведения духа того или другого человека – писателя недостаточно бывает обращать внимание лишь на внешнюю сторону и на общие требования от сочинения, а нужно войти в дух его и, выразумев сокровеннейшие мотивы писания, судить о частностях, то тем более это должно быть руководительным началом при истолковании Священного Писания, как произведения Духа Божественного. Односторонность аккоммодатистов в понимании идеи толкования отражается и в односторонности суждения о новозаветном толковании, которое именно и зиждется на углублении в тайны духа ветхозаветного писания, как это очевидно будет из дальнейшего рассмотрения сего толкования. На сколько же справедлива та мысль аккоммодатистов, что новозаветное толкование есть продукт иудейского толкования, это должна показать характеристика того и другого. Краткую характеристику иудейского толкования мы уже имели случай представить⁴⁰. Остается рассмотреть и охарактеризовать новозаветное толкование, чтобы вполне видеть степень справедливости упомянутой мысли аккоммодатистов.

Но прежде нежели приступать к самому рассмотрению и характеристике новозаветного толкования, нужно решить вопрос, как вести дело при этом. Опыты предшествовавших исследований вопроса о новозаветном толковании со стороны западных богословов из многих путей исследования представляют три важнейших: 1) рассматривать случаи новозаветного толкования шаг за шагом в том порядке, какой представляют в себе сами новозаветные писания. Так или почти так ведется дело напр., в упомянутых выше Еккермановых «Beiträge» т. 1 и 2) распределять исследование по лицам, толкующим в Новом Завете Ветхий. Так ведут дело исследования Толюк в своем «Das Alte Testaтent iт Neиen Testaтent», Хаупт в «Die alttestaтentlichen Citate in d. vier Evangelien» etc. и др. и наконец 3) рассматривать новозаветное толкование по ветхозаветным предметам сего толкования (ветхозав. история, закон и предсказание). Так поступает В. Лехлер в статье: «Das А. Т. in deи Beden Iesи», помещенной в Theol. Stиd. иnd Krit. за 1854 год. Но первый путь рассмотрения представляя собой хорошее средство к беспристрастному исследованию предмета, к особому, внимательному рассмотрению всех частных случаев новозаветной цитации и толкования⁴¹, в то же время, сосредотачивая внимание на частностях, не давал бы полной возможности созерцать господствующее в новозаветном толковании строгое единство в основе толкования. Второй путь, служа выражением твердого основоположения о различии толкования в устах Господа и в устах апостолов, однако же, если исключительно по нему следовать, упускал бы из виду или, по крайней мере, ставил бы на второй план единство источника новозаветного толкования в духе Божественном, не говоря уже о том, что как первый, так и второй путь, в выражении суждения о характере и способе новозаветного толкования, предполагали бы необходимость повторяться. Более удобным и целесообразным мы считаем третий путь, так как он, избавляя от необходимости повторяться, вместе с тем дает возможность созерцать всю систему новозаветного толкования в ее строгом единстве, – всю глубину мудрости, с которой свящ. новозаветные толкователи проникают в тайны Ветхого Завета, произведенного единым и тем же Духом истины, Который был Виновником и Нового Завета, наконец – созерцать в самом Ветхом Завете, в его истории, законе и предсказании выясняемое новозаветным толкованием единство предвечной мысли Божественного Духа о спасении мира во Христе, проникающей и весь Новый Завет⁴². Но для этого, предварительно подробного рассмотрения новозаветного толкования по ветхозаветным предметам его, мы обнимем взором те основоположения, на которых утверждается это толкование, а также, в связи с этим, определим виды его. Этим мы проложим себе путь к ясному, целостному и надлежащему взгляду на новозаветное толкование и к правильному суждению о характере сего толкования в его отличии от иудейского. Таким образом частной характеристике новозаветного толкования в нашем исследовании будет предшествовать общая, как введение в первую. В общей, сообразно сейчас сказанному, рассмотрены будут: а) основоположения и б) виды новозаветного толкования Ветхого Завета, а в частной – новозаветное толкование: а) истории Ветхого Завета, б) ветхозаветного закона и в) ветхозаветного предсказания.