Глава 4. Общественная деятельность донского духовенства

Реформы 1860–70-х гг. «вывели» священнослужителей Русской Православной Церкви на стезю общественного служения. Этому способствовала не только политика Российской империи, сделавшей ставку на духовенство, – призывами к общественной деятельности была полна пресса второй половины XIX в. Общественное служение предполагало исполнение обязанностей, которые были не свойственны для носителя священного сана. Они были инициированы правительством Российской империи и являлись свидетельством того, что государство понимало духовенство как государственных служащих. Инициативы правительства всегда безусловно поддерживались церковной иерархией.

Если для духовенства других епархий, например Московской, общественная деятельность была инициативой самого духовенства⁵⁵², то донское духовенство было достаточно инертным и не стремилось встать во главе общественных движений. Оно скорее разделяло не взгляды просвещенных слоев общества и правительства, а «старинные воззрения простого народа» о том, что «в церковной жизни суть составляет не общественно-религиозная деятельность, а таинства и обряды, и священник – посредник в «устроении души», совершитель треб, а не общественный деятель»⁵⁵³. К особенностям духовного сословия Донской епархии следует отнести отсутствие выраженной инициативы в общественной деятельности. Оно не создавало и не стремилось создать, например, показательные церковно-приходские школы⁵⁵⁴ и др. Но тем не менее оно четко исполняло все обязанности, возложенные на него государством.

Донское духовенство и школьное дело. Донское духовенство с 1840-х гг. активно участвовало в образовательном процессе, инициированном правительством Российской империи, – основывало приходские училища и часто «безмездно» обучало в них детей. В канун эпохи реформ Александра II внимание центральной власти к начальному народному образованию было усилено и участие духовенства в школьном деле было вновь объявлено как приоритетное. Периодические издания того времени были полны призывов-наставлений священнослужителям: «Святейший Синод не сомневается, что православное духовенство потщится оправдать... возлагаемые на оное Его Императорским Величеством надежды и, усугубив всегда отличавшие священнослужителей усилия и ревность к исполнению своего пастырского долга, не престанет содействовать словом, делом и примером к размножению народных училищ и к упрочению в них религиозно-нравственного направления. Благословляя Православное Российское духовенство на дальнейшее служение в указанном смысле, великому и священному делу народного образования, Святейший Синод приглашает и епархиальных архиереев содействовать успеху этого дела.»⁵⁵⁵

В 1859 г., помимо приходских училищ, духовенство было призвано основывать народные школы для крестьян. В разосланном Св. Синодом указе «О заведении училищ при церквах для крестьянских детей» подчеркивалась центральная роль священнослужителей в этом процессе: «Учреждение сельских школ для распространения между крестьянами грамотности может повести к ожидаемым результатам только в таком случае, когда если не единственными, то главными наставниками в них и блюстителями их будут сельские священники, на которых сама Церковь возложила священную обязанность наставлять детей в вере и бла гочестии»⁵⁵⁶. В Области Войска Донского народные школы для крестьян учреждались исключительно в крестьянских слободах, и потребность в них была только в округах, населенных крестьянами (например, Миусском). В тех местах, где преобладало казачье население, жители отдавали своих детей в станичные приходские училища, содержавшиеся за счет войсковых и общественных сумм. Судя по докладу директора училищ Войска Донского, донское духовенство не стремилось принимать активное участие в жизнедеятельности сельских школ. Так, в докладе за 1867 г. говорилось: «Сельское население в Земле Войска Донского сознает всю пользу и необходимость грамотности и, несмотря на тяжкие для него предшествовавшие годы по случаю неурожая, употребляет посильные средства на содержание школ; но, к прискорбию, школы эти, за малым исключением, остаются без всякой нравственной поддержки как со стороны духовенства, так и со стороны общества... Из 55 сельских школ, осмотренных штатными смотрителями училищ, только четыре находятся в непосредственном заведовании местных священников, в 8 или 9 священники наставляют мальчиков в Законе Божием; остальные же находятся в полном распоряжении малограмотных учителей.

Казалось бы, что нашему духовенству, так близко стоящему к народу, следовало обращать больше внимания на сельские школы и наставлять в религиозных истинах юное поколение своих прихожан. но при всем том сельские школы в большинстве существуют без всякого в них участия со стороны духовенства как по управлению, так и по обучению⁵⁵⁷.

Указом императора от 14 ноября 1864 г. приходские училища, основанные духовенством, были переданы в ведомство Министерства народного просвещения. Священнослужители были отстранены от школьного народного образования. Им было оставлено только преподавание Закона Божия⁵⁵⁸. Однако затишье было недолгим. 13 июня 1884 г. по инициативе обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева на духовенство была возложена обязанность создания церковно-приходских школ и преподавания в них⁵⁵⁹. Рост количества этих школ, стимулировавшийся государством, связывался с закреплением в народном сознании традиционных норм православия⁵⁶⁰. Церковно-приходскими школами назывались начальные училища, открываемые православным духовенством. Цель этих школ была сформулирована следующим образом: «Утверждать в народе православное учение веры и нравственности христианской и сообщать первоначальные полезные знания»⁵⁶¹. Церковно-приходские школы открывались приходскими священниками или с их согласия другими членами причтов, на местные средства прихода, без пособий или с пособием от сельских и городских обществ, приходских попечительств и братств, земских и других общественных и частных учреждений и лиц, епархиального и высшего духовного начальства, а равно и казны. Церковно-приходские школы могли быть одноклассными с двухлетним и двухклассными с четырехлетним курсом. В них преподавались: 1) Закон Божий (изучение молитв; священная история; объяснение богослужения; краткий катехизис); 2) церковное пение; 3) чтение церковной и гражданской печати и письмо; 4) начальные арифметические сведения. В двухклассных школах кроме этого преподавались начальные сведения из истории церкви и отечества⁵⁶². Церковно-приходские школы подчинялись Училищному совету при Святейшем Синоде. Местное заведование школами принадлежало епархиальным архиереям, которые управляли ими через епархиальные училищные советы и их уездные отделения⁵⁶³. «Непосредственное и ответственное заведование» церковно-приходскими школами возлагалось на приходских священников⁵⁶⁴.

Как и было ранее, государство выделило из сумм Государственного Казначейства на учреждение новой инфраструктуры минимум средств: 55 000 руб. в первые два года и по 175 000 в последующие. Остальные все затраты ложились на духовенство, а их было немало: материальное обеспечение, устройство помещений⁵⁶⁵, отопление в зимнее время, закупка учебных пособий и т.д. Зачастую священники на свои средства покупали все необходимое для школы и даже изготовляли мебель. Церковное начальство понимало, что священник не мог организовать учебный процесс на свои личные средства (школьное здание либо приобреталось приходом, либо снималось, либо располагалось в церковной сторожке), поэтому оно определило источник доходов «на мелочные расходы по школе». Им должен был стать остаток «из свободных средств своей церкви до 50 руб.»⁵⁶⁶, то есть остаток от дохода на функционирование храма. Если учесть, что в подавляющем большинстве храмов не было не только остатка, но и самих «свободных средств», то финансирование церковно-приходских школ было возложено на личный бюджет священнослужителей. При этом священники, помимо «безмездных трудов по школе», еще делали обязательные денежные взносы в фонд духовных учебных заведений и отчисляли для школьного дела весь доход от «исповедных свеч»⁵⁶⁷. Многие священнослужители нередко в собственных домах, иногда «с большим стеснением для себя и своих семейств давали помещения для школ, снабжали их книгами, всеми учебными принадлежностями и пр.»⁵⁶⁸. Одним из примеров организации и функционирования церковно-приходских школ на Дону является школа при Покровской церкви хутора Нижне-Журавского Нижне-Кундрюческой станицы⁵⁶⁹. Нижне-Журавская женская церковно-приходская школа представляла собой соединение двух школ: школы грамоты и церковно-приходской, не получала никакого пособия и существовала исключительно на средства причта. Она была основана в 1888 г. и обустроена трудами священника Сергия Голубятникова, который «как человек одинокий» не жалел материальных затрат для того, чтобы снабдить свою школу всем необходимым и «расположить детей к успешному обучению». Принявший после этого священника заведование школой священник Александр Иванов из своих средств выплачивал учителю жалованье 45 руб. в год. В свободное время вместе с учителем он «сколотил столы для школы, выкрасил доски», а между исполнением богослужений и треб помогал учителю преподавать⁵⁷⁰.

В 1890-х гг. епархиальные училищные советы столкнулись с нехваткой хороших учителей в церковных школах. Одной из мер исправления этой ситуации было поручение преподавания диаконам⁵⁷¹, причем в их компетенцию входили все предметы, кроме Закона Божия. Если в школе был помощник учителя, между учителем-диаконом и его помощником должны быть распределены занятия в школе так, чтобы обучение церковному пению и церковнославянскому чтению было возложено на учителя-диакона⁵⁷².

Для осуществления контроля деятельности духовенства по организации церковно-приходских школ, с 1872 г. наличие церковно-приходских школ и количество обучающихся в них детей начали фиксировать в клировых ведомостях (ежегодном внутрицерковном документе)⁵⁷³.

Таким образом, на духовенство, в том числе и Донской епархии, была возложена непростая задача, учитывая, что средства для ее осуществления должны были искать сами священнослужители. Какой статус давало священнику выполнение этой задачи, во всяком случае в первые годы, видно из «Донских епархиальных ведомостей»: «Насмешка и глумление в первые годы, явная клевета и ожесточенная злоба в последнее время – вот все, что встречало это же духовенство по поводу своей школьной деятельности в большей части нашего общества и в большинстве повременных изданий»⁵⁷⁴.

Привлечение духовного сословия к преподавательской деятельности принято оценивать с положительной точки зрения: на священнослужителей возлагалась благородная миссия, направленная на благо отечества и народа. Однако эта миссия никоим образом не соотносилась со священническим служением и обязанностями этого служения. И в первую очередь это противоречие осознавало само духовенство, зачастую сопротивлявшееся возложенным на него обязательствам. Так, факт пассивности и безынициативности духовенства центральных губерний Российской империи, вяло и неохотно подключавшегося к победоносцевским программам развития церковной школы, отмечал А.Ю. Полунов⁵⁷⁵. Несмотря на исполнение обязанностей, которые оно не должно было исполнять, духовенство достойно справилось с возложенной на него миссией, и в конце концов преподавательская деятельность стала одной из составляющей его социального статуса.

Участие духовенства в религиозном образовании взрослого населения. Государственная власть не ограничивалась привлечением священнослужителей к обучению детей. Перед империей стояла задача дать минимальное религиозное образование и взрослым. Это была одна из сторон «охранительной» политики К.П. Победоносцева⁵⁷⁶. Во второй половине XIX в. в приходах Донской епархии получили распространение школы для взрослых и религиозные чтения. Как школы, так и процесс обучения должен был быть организован исключительно священниками, а не их помощниками (нанятыми учителями)⁵⁷⁷. Там, где не было воскресных школ для взрослого населения, в праздничные дни при церквах устраивались религиозные чтения. Они проходили примерно так: в назначенный час прихожане собирались в школу. Сначала читались утренние молитвы, затем Троицкие листки, жития святых, Евангелие и другие религиозно-нравственные книги по выбору и указанию священника. Чтение прерывалось и заканчивалось общим пением⁵⁷⁸.

В 1875 г. священникам Гундоровской станицы Антонию Манохину и Михаилу Щетковскому было разрешено «производить в сей станице праздничные чтения». В разрешении особо оговаривалось, что устраиваемые чтения должны обязательно проходить «согласно программе и под наблюдением местного благочинного, с тем, однакоже, чтобы эти чтения ограничивались предметами духовно-исторического, вероучительного, нравственного и педагогического характера, и чтобы означенные священники не делали в них отступлений от программы, а благочинный... посещал и самые чтения, когда они будут производиться во время его бытности в Гундоровской станице, и своевременно доносил местному Архиепископу, если заметит в них что-нибудь такое, что заслуживает внимания Его Высокопреосвященства»⁵⁷⁹.

В программе праздничных чтений, утвержденной правящим архиереем, говорилось:

«1) Цель праздничных чтений состоит в том, чтобы приучить прихожан к умственному труду, распространить между ними полезные научные сведения, внедрить в них религиозные истины, поднять нравственность, а вместе ослабить наклонность к пьянству и другим порокам.

2) ...В сем обществе могут участвовать все желающие, но с согласия руководителей и по указанию последними статей для чтения.

3) Чтения происходят во все воскресные и праздничные дни, кроме первых рождественских дней, двух престольных и пасхальной недели. Чтения происходят тотчас после литургии или между утреней и литургией, и продолжаются не менее получаса и не более часа, чтобы не утомить внимания слушателей.

4) Члены-руководители чередуются между собой в чтениях.»⁵⁸⁰.

В 1886 г. в станице Новониколаевской были учреждены «вне-цер- ковные собеседования» по воскресным и праздничным дням после вечернего богослужения. Взрослым слушателям предлагалось «слово Божие, заключающееся в священных книгах Ветхого и Нового Заветов. земная жизнь Господа нашего Иисуса Христа, Пречистой Его Матери и величайших угодников Божиих. исторические рассказы о славных подвигах многих мужей земли русской, стяжавших себе земную и небесную славу за свою добрую христианскую жизнь. руководители собеседований постарались передавать своим слушателям все то, что ведет человека-христианина к животу и благочестию.»⁵⁸¹. Народ с радостью воспринимал беседы о вере. После чтений в станице Новониколаевской народ говорил: «Дай Бог много лет жить на свете тому, кто устроил эти беседы; теперь мы познакомимся с жизнию нашего Спасителя, и отрадно, когда слышишь простую беседу нашего доброго батюшки; рассказы- вал-то он нам так внятно, что и малый поймет»; «божественное учение лучше слушать, чем болтаться по улицам, шляться по-над морем и заниматься пустыми рассказами и сплетнями; и если бы батюшка всегда так нам рассказывал, то лучше пойти в храм Божий и послушать Божественное учение, чем «шаты-шатать» и проводить праздники Господни в пустословии»⁵⁸². В 1892 г. в станице Кагальницкой при приходском училище священник Покровской церкви Петр Базилевский открыл религиозно-нравственные чтения «с пояснением их световыми картинами религиозного же содержания». По мысли священника, чтения, сопровождаемые световыми картинами, были особенно привлекательны для молодого поколения – юношей и девушек, которые «во дни воскресные и праздничные, особенно вечернее время, проводят в играх и забавах, вредно влияющих на их нравственность»⁵⁸³.

Как видно, работа с взрослым населением вызывала интерес не только у духовенства, но и отклик среди прихожан. Однако красной линией через образовательную деятельность, которую вело духовенство, проходил контроль со стороны духовной власти и ограничения в выборе тем бесед. Священник не имел свободы – все его действия были заданны и подконтрольны.

Роль донского духовенства в формировании приходских библиотек. Достаточно быстрое развитие народного образования поставило вопрос об обеспечении школ книгами. Реакция представителей Донской епархии на необходимость библиотек, в силу определенных обстоятельств, последовала только в 1869 г. Неординарный по своим личностным качествам правящий архиерей того времени архиепископ Платон (Городецкий) в марте 1869 г. издал распоряжение о том, чтобы благочинные Донской епархии, «тщательно рассудив с подведомственным духовенством об учреждении библиотек в их благочиниях, соображения свои по сему предмету, за подписанием членов благочиннических советов, представили в консисторию». В распоряжении также сообщалось, что на 1869 г. в Донской епархии не было «не только частных и публичных библиотек, но даже и книжных лавок»⁵⁸⁴. За образец устройства учреждаемых на Дону церковных библиотек, которые уже в конце XIX в. получили наименование «церковно-приходских», Высокопреосвященнейший Платон предлагал взять правила библиотек Рижской епархии (копия этих правил была прислана для архиепископа Платона из Рижской духовной конси- стории⁵⁸⁵). Согласно этим правилам, церковные библиотеки должны были быть основаны при центральных храмах благочиний, хотя очень скоро библиотечное дело распространилось не только по центрам благочиния, но и по другим приходским церквам.

Как и в случае учреждения приходских училищ, народных и церковно-приходских школ, библиотеки должны были создаваться не только силами, но и за счет священнослужителей: «Библиотека в благочинии учреждается на счет всех без исключения священников благочиния, обязанных вносить на сей предмет ежегодно не менее трех рублей серебром. Сюда же относятся и пожертвования, могущие поступить в пользу библиотеки»⁵⁸⁶. Заведующим библиотекой предполагался быть диакон «как неотвлекаемый от места жительства приходскими и другими делами службы, а за исправление библиотекарской должности он освобождается от взноса денег на библиотеку, хотя и пользуется оною»⁵⁸⁷.

С 1873 г. Донская духовная консистория пристально следила за открытием и функционированием библиотек, требуя ежегодных отчетов об их деятельности. К началу XX в. отчет о наличии церковных библиотек и количестве книг, в них имеющихся, требовался от каждой церкви епархии и фиксировался в клировых ведомостях. Именно из этого вида источников видно, что к 1910 г. в большей части храмов Донской епархии были церковно-приходские библиотеки. Показательным в этом отношении является Раздорское благочиние. Здесь в 1916 г. библиотеки действовали практически во всех храмах⁵⁸⁸. Количество книг в церковно-приходских библиотеках варьировалось от 20 до 600 томов. Наибольшее из известного нам сегодня количества книг – 600 томов – было в церкви св. вмч. Георгия Победоносца хутора Подкущевского⁵⁸⁹. Какими изданиями были укомплектованы библиотеки – неизвестно. Можно только утверждать, что многие храмы оформляли ежегодные подписки на журналы, из которых обязательными были «Донские епархиальные ведомости» и «Церковные ведомости». Из других изданий были распространены «Церковный вестник», «Христианин», «Трезвая жизнь», «Приходской листок», «Воскресный день», «Миссионерское обозрение», «Духовная беседа», «Кормчий», газета «Колокол». К началу XX в. церковные библиотеки получили довольно широкое распространение в Донской епархии, но как наличие самой библиотеки, так и ее состав (и количественный, и содержательный) зависели от духовенства либо тех прихожан, в ведении которых находились приходские библиотеки.

Участие духовенства в благотворительности, работе братств, движении за народную трезвость и тюремном служении. Церковная благотворительность имела на Руси древнюю историю⁵⁹⁰, однако важно разграничить благотворительность собственно церковную и благотворительность духовенства. Здесь встает закономерный вопрос: мог ли священник, обремененный многочисленными «денежными взносами», включая налоги с его личного заработка – платы за исполнение треб, вести благотворительную деятельность. Судя по крайне скудным упоминаниям об этом виде деятельности священников, можно сделать вывод, что донское духовенство не имело возможности «благотворить». Тем не менее факты благотворительности донских священников в пореформенный период удалось обнаружить. Так, священник Цымлянской станицы Иоанн Попов много помогал «таким бедным людям, в которых замечал способности привлекать к свету истины блуждающих во тьме раскола». Бывший старообрядец Н.В. Г-в рассказывал: «Как только присоединился я из раскола к св[ятой] православной церкви, меня постигла крайняя нужда; скоро у меня не стало хлеба, чтобы кормить свое семейство, и не на что было купить хлеба. Узнал об этом о. Иоанн на Рождественских праздниках, приехал к нам «славить Христа», зашел ко мне, порасспросил о моих нуждах и просил меня не падать духом и во всем положиться на благое провидение Божие. Утешив таким образом, он пригласил меня с собою. Вечером все наславленное он сложил у меня, сказав: «вот это все тебе». Я заплакал и стал упрашивать его отделить мне только частичку, а остальное взять себе, так как добра было много, но о. Иоанн остался непреклонен»⁵⁹¹. Аналогичный случай об этом священнике рассказывала его прихожанка-вдова. Заехал, говорила она, раз к ней о. Иоанн переночевать, а ехал он с хутора со сбором хлеба и другой провизии, и узнав ее крайнюю нужду, он все собранное отдал ей и не велел об этом никому говорить⁵⁹². Священник Луковской станицы Иоанн Андреевич Ледковский «безотказно помогал материально всякому нуждающемуся, особенно учащимся бедным и сиротам». При этом он не ждал просящих о помощи, а сам их отыскивал⁵⁹³.

В станице Константиновской благотворительной деятельностью прославился протоиерей Александр Попов. Он перед смертью (умер 15 декабря 1906 г.) завещал в пользу станичной Николаевской церкви свой двухэтажный дом с дворовым местом, двумя флигелями и надворными постройками для помещения церковно-приходской школы и причта⁵⁹⁴. Делал он и денежные пожертвования в пользу церковного капитала своего храма. В общей сложности они составили более 600 руб.⁵⁹⁵. Как благотворительная может быть признана деятельность священника Покровской церкви станицы Константиновской Алексея Алексеевича Бобырева. О ней свидетельствовали сами прихожане в 1898 г. в приветственном адресе по случаю его выхода за штат по болезни: «Не забыто то время, когда 28 лет тому назад вы прибыли в нашу станицу и вступили в дело служения Богу, церкви и людям... Станица Константиновская в то время была бедна, не устроена и только начинала проявлять свою жизнь. В ней не было ни порядочных магазинов, ни архитектурных построек, ни правильных улиц. Вся она сформировалась и устроилась на ваших глазах, уважаемый пастырь, и не один дом в этих правильных улицах построен по вашему совету и при вашей материальной помощи. А сколько бедных семейств одето, согрето и накормлено вами! Вы осушили слезы не одной горькой вдовице, потерявшей мужа! Вы спасли не одну семью сирот, потерявших родителей, от голода, нужды и вечного нищенства. Да и кому из нас, прихожан ваших, вы не помогали советом, и защитою, и средствами?⁵⁹⁶.

Большое значение для прихожан имела деятельность духовенства голодные годы, связанные с неурожаями. Несмотря на то, что духовенство не жертвовало личных средств (не имея их), их организаторская деятельность может быть рассмотрена как благотворительность. В голодные годы, когда и казаки, и крестьяне просили у правительства хлебной и денежной ссуды, священник церкви станицы Луковской Иоанн Андреевич Ледковский, обладавший редким организаторским и административным талантом, «убедил окружного атамана, генерала А.Г. Мандрыкина, помещиков, купцов, мировых судей, директора и преподавателей реального училища, урюпинских дам кормить людей на местах их жительства по округу, а пришлых – при Урюпинских церквах. И все сочувственно отнеслись к этому доброму делу, во главе которого стоял о. Иоанн. Он устроил столовые по слободам, округам и станичным поселениям и многие тысячи людей не видали голода»²⁵⁹⁷. Важна оценка деятельности священника И. Ледковского его современниками: «Те, для кого и за кого он делал [много полезного и доброго], при жизни его обходили молчанием (игнорировали) его делание. Жизнь его была полна скорбей и невзгод единственно, кажется, потому, что люди не умели и даже не хотели праведно (объективно) ценить его, не воздавали ему при жизни должного и нередко его оскорбляли. Даже добрые дела его разбирали с отрицательной стороны и давали им толкования и объяснения, не имеющие ничего общего с причинами их возникновения, способами осуществления и характером делания»⁵⁹⁸.

С неурожаями и голодом была связана деятельность другого донского священника – клирика Михаило-Архангельской церкви станицы Малодельской Григория Андреева. Он выступил инициатором устройства поливных полей: «Имевший связи с войсковым начальством и областным правлением, [священник Г. Андреев] взялся за труды и хлопоты устроить искусственное поливное орошение всего Малодельского юрта, и благодаря его настойчивости, уму и характеру хлопоты его увенчались успехом. Станица имеет 300 десятин поливного поля... О себе и своих делах он заботился мало, но зато долго, с загоравшимися глазами рассказывал о несчастном положении казаков, о необходимости им помочь, похлопотать за них, выяснить перед кем следует настоящее положение вещей. Долгая практика по земельной части, основательнейшее знакомство с гидротехникой, нивеллированием, наглядное знакомство на опытном поле в Безенчуке с улучшением культуры хлебосеяния и травосеяния – все это вместе создало о. Андрееву заслуженную репутацию тонкого и глубокого самородка-знатока по земледелию и гидротехнике»⁵⁹⁹.

Таким образом, несмотря на небольшие возможности, духовенство Донской епархии, хоть и в небольших масштабах, но участвовало в благотворительной деятельности.

В конце XIX в. заметную роль в осуществлении социального служения начали играть братства. Идея их организации возникла в 1860-х гг., во время проведения церковных реформ, и принадлежала П.А. Валуеву⁶⁰⁰. Братства являлись историческими преемниками православных союзов, действовавших в XVI-XVII вв. в западнорусских землях. Их задачами являлись: «противодействие посягательствам на права Церкви со стороны иноверцев и раскольников; строительство и украшение православных храмов; дела благотворительности; духовное просвещение; взаимная поддержка»⁶⁰¹.

Первым братством, открытым в 1886 г. в Области Войска Донского при поддержке архиепископа Донского и Новочеркасского Митрофана (Вицинского), было Аксайское Богородичное братство, занимавшееся поддержкой церковно-приходских школ и миссионерской деятельностью среди старообрядческого населения⁶⁰². В 1888 г. (в 1887 г. готовилось к открытию) открылось Иоанно-Богословское братство, задачей которого было оказание материальной помощи нуждающимся семинаристам⁶⁰³. В первой трети XX в. в Донской епархии были открыты Александрин- ское Донское религиозно-нравственное и благотворительное общество «Утоли моя печали» (1914 г.), оказывавшее «трудовую помощь нуждающемуся люду» и помощь в обучении ремеслам детям бедного населения⁶⁰⁴, и Покровское братство при Новочеркасском духовном училище (1915 г.), собиравшее средства на материальную помощь воспитанникам Новочеркасского духовного училища⁶⁰⁵.

Приходское духовенство Донской епархии прямо не участвовало в деятельности братств, однако священно- и церковнослужители в их пользу отчисляли ежегодные денежные взносы.

Особым видом социального служения духовенства было участие в движении за народную трезвость. В центральных губерниях Российской империи движение за трезвость на селе началось летом 1858 г.⁶⁰⁶, но полномасштабная борьба с алкоголем началась во второй половине 1880-х гг. введением «Правил о раздробительной питейной продаже» в 1885 г. и инициированным центральной властью процессом открытия обществ трезвости в 1889 г. Их создание также было возложено на плечи покорного духовенства⁶⁰⁷.

Духовенство Донской епархии приняло активное участие в организации приходских обществ трезвости, исключив алкогольные напитки и из собственного быта. Так, в 1911 г. на праздновании 35-летия священнического служения священника Михаило-Архангельской церкви ст. Луковской Иоанна Иоанновича Крыгина «были все члены общества трезвости, и спиртные напитки совершенно отсутствовали, так как юбиляр состоит товарищем председателя общества трезвости в ст. Трехостровянской»⁶⁰⁸. Священник церкви при станции Раковка Стефан Широков не только учредил общество трезвости в хуторе, но и стал «духовным отцом» желающих избавиться от алкогольной зависимости. К нему обращались для принесения обета «не пить водки и вина лица, одержимые недугом запоя, и вообще пьяницы, не только из соседних приходов, но даже из других мест Саратовской, Самарской и Астраханской губерний. Обеты, даваемые этими лицами перед Святым Крестом и Евангелием – после служения молебна, в большинстве случаев выдерживаются стойко; для укрепления этих лиц в благом намерении – не пить – священник Широков вел с некоторыми письменные сношения, и как отрадно читать письма к нему этих больных, погибавших лиц»⁶⁰⁹.

Традиционным видом социального служения донского духовенства было служение при тюрьмах. При каждой тюрьме (они находились в Новочеркасске и семи окружных станицах) создавался Тюремный комитет и Попечительство о тюрьме, в которое обязательно входил священник. Как правило, священники возглавляли попечительства. Из духовенства, служившего в попечительствах о тюрьмах, известны имена следующих: священник Иаков Минич Архидиаконский с 1859 по 1860 гг. был директором 1-го Донского отделения Попечительства о тюрьмах⁶¹⁰; с 11 марта 1870 г. директором этого попечительства стал священник Алексей Алексеевич Бобырев⁶¹¹; 1 ноября 1867 г. директором попечительства о тюрьмах и увещателем преступников в окружной тюрьме 1 Донского округа был определен священник Василий Александрович Бондарев⁶¹²; священник Феодор Дмитриевич Быстров с 14 февраля 1859 г. состоял директором комитета Новочеркасского попечительства о тюрьмах⁶¹³. Особенно на ниве служения в тюрьмах потрудился священник Петр Саввич Пашутин. С 27 июля 1842 г. он был определен «для назидания по этапам сосланных в Сибирь преступников в обязанностях веры и нравственности». 8 ноября 1843 г. о. Петр был назначен членом Миусского окружного попечительного о тюрьме комитета. 8 июня 1843 г. «по Всеподданнейшему докладу председателя попечительного о тюрьме комитета графа Бенкендорфа, он был Высочайше утвержден в звании члена Миусского попечительного о тюрьме комитета». 13 декабря 1844 г. по уведомлению Миусского судного начальства священник П. Пашутин проходил должности депутата и увещателя в миусских окружных судном и сыскном начальствах и в округе благочиния. 6 июня 1845 г. по журнальному положению Миусского попечительного о тюрьмах комитета, был избран ведателем письменных дел и денежных казенных и комитетских сумм в Комитете о тюрьмах⁶¹⁴.

Участие донского духовенства в народном здравоохранении. Особую сферу деятельности приходского духовенства XIX в. составляло участие в мероприятиях в области здравоохранения. В 1850–70-х гг. на духовенство Донской епархии была возложена обязанность оспопрививания, которой как делу государственной важности обучали даже на причетнических курсах при Новочеркасской духовной семинарии⁶¹⁵. Этот вид социального служения духовенства с особенной наглядностью демонстрирует тот факт, что государство использовало духовенство на несвойственных священническому призванию и служению поприщах. При этом духовенство безропотно выполняло возложенные на него обязанности, оправдывая волю государственной власти необходимостью совершать дела милосердия.

За участие в оспопрививании многие священно- и церковнослужители Донской епархии были награждены: диакон Григорий Васильевич Диков 30 ноября 1856 г. был награжден серебряной медалью от Императорского экономического общества⁶¹⁶; диакону Григорию Иосифовичу Михневичу, с 1863 г. по 1872 г. занимавшемуся оспопрививанием, в 1865 г. была объявлена благодарность Донского епархиального начальства⁶¹⁷; дьячку Петру Константиновичу Рыковскому указом Донской духовной консистории от 10 июня 1865 г. была объявлена признательность епархиального начальства⁶¹⁸.

Кроме оспы, духовенство боролось с холерой, разразившейся в Войске Донском летом 1910 г. Из обращения санитарного врача-докторанта С. Соловьева к архиепископу Донскому и Новочеркасскому Владимиру (Сеньковскому) становится понятным, почему врачи обращались за помощью в борьбе с эпидемиями к духовенству: «Население отрицательно относилось к медицинской помощи, скрывало холерных больных, с трудом разрешало производить дезинфекцию и мало шло навстречу нашим законным требованиям и желаниям... Нам мог помочь лишь человек, близкий к крестьянам, который бы не побоялся открыто выступить в защиту нас... Таким лицом к нашему и общему счастию оказался священник слободы Успенки отец Петр Пресняков»⁶¹⁹.

Духовенство в большинстве случаев честно выполняло свой долг, напутствуя умирающих и провожая умерших в закрытых гробах из домов на кладбища. Священник хутора Караичев Николай Попов с супругой Стефанидой Ивановной и проживавшей в том же хуторе вдовой священника Марией Михайловной Кожиной «добровольно «обрекли себя» на должность фельдшеров-санитаров. Священник Н. Попов, лишь только получал сведения о заболевании кого-либо из прихожан, немедленно (без приглашения) являлся к больному и лично – с разными спиртами и мазями – приступал к оттиранию охваченных судорогой членов тела болящего. Когда священник изнемогал, на помощь ему являлась его жена или М.М. Кожина, и больной, благодаря умело и своевременно принятым мерам, благодаря внимательному уходу, выздоравливал. Священник Н. Попов спас от смерти более двадцати человек. Учитывая, что у него было 7 собственных детей и с ними проживали 5 сирот-племянников и 2 внука, что он «сам оставил семью без всяких средств к жизни, что личная медицинская помощь делалась из чистых побуждений (свящ. Попов все лекарства приобретал на личные средства) – принести посильную пользу людям, если принять во внимание, что здесь пастырь бесстрашно шел на борьбу с врагом, похищавшим врученных ему Богом словесных овец, то такая деятельность достойна быть названной истинным пастырским служением, высоким христианским подвигом»⁶²⁰. «За похвальную деятельность, проявленную при эпидемиологической болезни холеры» 16 февраля 1893 г. был удостоен благословения правящего архиерея священник Феодор Дмитриев Быстров, служивший в Петропавловском соборе г. Александровск-Грушевского и в церкви поселка Борисоглебско-Поздеева⁶²¹.

Донское отделение Императорского православного палестинского общества. Особенным явлением в жизни дореволюционной России было учреждение 21 мая 1882 г. Императорского православного палестинского общества⁶²², чьими задачами было содействие паломничеству в Святую Землю, научное палестиноведение и гуманитарно-просветительское сотрудничество с народами стран библейского региона⁶²³.

В Области Войска Донского объявления о деятельности Общества и приглашение к участию в его работе появилось только в 1890 г. Приглашение гласило: «Лица, желающие вступить в члены-сотрудники Общества, обязаны внести единовременно 200 р. или 10 р. ежегодно; желающие вступить в действительные члены обязаны внести единовременно 500 р. или 25 р. ежегодно; внесшие не менее 5000 р. избираются в почетные члены Общества. Почетные и те из действительных членов и сотрудников, кои сделают единовременный взнос, получают для ношения на шее особый Высочайше утвержденный знак Общества»⁶²⁴. В 1897 г. такими почетными пожизненными членами, получившими знак Общества, стали донские протоиереи Иаков Голубятников, Николай Казьмин и Иоанн Попов⁶²⁵.

24 сентября 1895 г. в Донской епархии был учрежден Донской епархиальный отдел Императорского православного палестинского общества⁶²⁶. Его председателем был Высокопреосвященнейший Афанасий (Пархомович), архиепископ Донской и Новочеркасский, товарищем председателя – Преосвященный Иоанн (Митропольский), викарий Донской епархии, казначеем – помощник инспектора Донской духовной семинарии М.А. Одноралов, членами – коллежский асессор И.И. Саламатин и канцелярский служитель Донской духовной консистории Н.Т. Богацкий. Судя по составу Донского отдела, инициатива его учреждения принадлежала высшим церковным кругам Донской епархии. Деятельность отдела заключалась в «распространении сведений о Св. Земле и деятельности в ней Общества; в увеличении денежных средств Общества посредством сбора доброхотных пожертвований и в привлечении новых членов»⁶²⁷.

Одобрение деятельности Императорского православного палестинского общества высшей церковной властью на Дону и участие в работе Донского отдела привлекло в Обществу внимание достаточно большого числа донского духовенства. В 1901 г. в Донском отделе Общества числился 541 член⁶²⁸.

Участие духовенства Донской епархии в функциях государственного управления. Духовенство Донской епархии, главным образом церковнослужители, приняли активное участие в гражданском акте – в Первой всеобщей переписи населения Российской империи. Из духовенства Донской епархии медалью «За труды по первой Всеобщей переписи населения 1897 года», учрежденной императором Николаем II, были награждены: псаломщики Василий Алексеевич Александров, Николай Иванович Бедин; Василий Яковлевич Воинов, Петр Иванович Протопопов, Петр Петрович Савельев, Петр Васильевич Черкесов; священники Василий Павлович Воскресенский, Андрей Иванович Китайский; Александр Петрович Куреннов; диакон Мартин Мануилович Птахин⁶²⁹ и др.

В XIX в. донское духовенство было вовлечено в осуществление такой функции государственного управления, как сбор различных статистических данных⁶³⁰, а также в активную деятельность Русского географического общества и Войска Донского областного статистического комитета. Многие священнослужители Донской епархии ежегодно по поручению «епархиального начальства», предоставляли в Русское географическое общество подробные сведения «об определении климата»⁶³¹, а также этнографические сведения⁶³².

Донское духовенство проявляло себя и как гарант политической благонадежности. Так, священник Ильинской церкви слободы Ильинки Симеон Стефанович Пономарёв 15 апреля 1866 г., по определению Донской духовной консистории, был награжден набедренником «за похвальное действие при введение в повиновение некоторых крестьян слободы Ильинки»⁶³³. Священник Троицкой церкви станицы Гниловской Василий Александрович Иеремиев 3 декабря 1905 г. был награжден «за весьма полезное содействие к сохранению общего спокойствия во вверенном ему приходе, силою своего пастырского слова удержавший темную массу от проявления каких-либо насилий над личностью и имуществом ближнего». Ему была объявлена искренняя признательность наказного атамана Войска Донского и архиепископа Донского и Новочеркасского Афанасия (Пархомовича)⁶³⁴.

Особенно следует остановиться на деятельности священника Николаевской церкви поселка Больше-Федоровского Феодора Семеновича Дукалова. В 1917 г., когда Черкасский округ в первый раз был захвачен большевиками, священник Ф. Дукалов призвал крестьян своего прихода присоединиться к казакам и защищать свою родную землю. За это он жестоко поплатился, и от смерти его спасло отступление Красной Армии. В 1918 г. священник Ф. Дукалов выступил в защиту крестьян от перекупщиков земли, которые, пользуясь безвыходным положением земледельцев, сдавали им в аренду чужую землю по безмерно завышенной цене⁶³⁵.

Этот вид социальной деятельности донского духовенства особенно сложен для оценки, поскольку священнический сан предполагал отстранение от политической деятельности, согласно заповеди Христа: «Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф.22:21).

Как видно, духовенство Донской епархии участвовало в разнообразных видах социального служения. Однако несение этих обязанностей было не свойственно священному сану, все они были инициированы государственной властью и преподнесены высшей церковной властью как необходимая часть священнического служения. Участие в социальных видах деятельности было сопряжено с необходимостью вносить на их реализацию собственные средства духовенства. Во многих случаях участие в социальной деятельности не давало духовенству положительных изменений в их социальном статусе. Так, священник В. Кожин писал на страницах «Донских епархиальных ведомостей»: «Священники нужны ныне, как нужны чиновники, нотариусы, мировые судьи и проч., к которым в известных случаях необходимо обращаться в силу существующего закона или по принятым традициям. Различие между ними только в том, что последние получают за свои услуги казенное жалованье, а первым нужно платить из собственного кармана... На все благие начинания священника смотрят с каким-то недоверием и подозрением, народился тип людей, которые всячески стараются вредить священнику во всем; таковые сочиняют кляузы и доносы начальству»⁶³⁶.