Заключение
В истории Российской империи XIX в. стал эпохой инкорпорации священно- и церковнослужителей Русской Православной Церкви в государственный механизм. На духовенство возлагалось важное для трона идеологическое служение – оно мыслилось как составная часть «образа самодержавия», гарант идеи богоустановленности власти. Следствием этого стала забота государства о повышении статуса священно- и церковнослужителей. В результате проведенных церковных реформ 1860–70-х гг. за духовенством Русской Православной Церкви были официально признаны права особого привилегированного сословия. Более того, Великие реформы дали мощный импульс к модернизации и европеизации России, и духовенство, как составная часть Российской империи, было вовлечено в этот процесс.
Священно- и церковнослужители Донской епархии, которая по административно-территориальным границам совпадала с Областью Войска Донского, как часть Русской Православной Церкви и Российской империи было задействовано в тех же процессах, что и приходское духовенство других губерний Российской империи. Однако причастность к Войску Донскому – автономной военизированной организации, имеющей собственное внутривойсковое законодательство и отличный от других регионов уклад жизни, – обусловила характерные отличия как правового, так и материального положения донских священно- и церковнослужителей. Так, для донского духовенства церковные реформы были не так актуальны, как для приходского духовенства других губерний Российской империи, и реализовались частично. В отличие от других регионов духовное сословие Донской епархии до реформ 1860–70-х гг. не было закрытым, поскольку по войсковому законодательству дети духовенства донского происхождения принадлежали не к духовному, а к казачьему сословию. Только поступление на церковно- или священнослужительскую должность делало возможным его переход из казачьего в духовное сословие. Также и относительно материального обеспечения – по «Положению об управлении Донского войска» (1835 г.) каждый священно- и церковнослужитель в соответствии со станичным правом наделялся пашенной землей в количестве одного казачьего пая, что уравнивало духовенство в правах с казаками. От реформ донское духовенство, прежде всего, ожидало фиксированного жалованья и выделения церковной земли, но в главных своих чаяниях, которые совпадали с надеждами священно- и церковнослужителей всей России, оно было разочаровано, так как жалованье было отменено, а выделение церковной земли в Области Войска Донского за редким исключением не было осуществлено до 1920 г.
Церковные реформы эпохи императора Александра II стали «точкой отсчета» процесса унификации правового и социального положения донского духовенства с положением духовенства центральных губерний России. Так, именно в пореформенный период было отменено на практике войсковое законодательство, касающееся отличий в материальном обеспечении священно- и церковнослужителей иногороднего происхождения от духовенства казачьего происхождения. К началу XX в. правовое положение духовенства Донской епархии практически не отличалось от духовенства других губерний Российской империи.
Процесс формирования духовного сословия на Дону имел особенности, обусловленные принадлежностью к Войску Донскому. Во-первых, до учреждения Новочеркасской и Георгиевской епархии в 1829 г. донское духовенство было скорее стратой Войска, нежели частью епархиальной структуры Воронежской епархии, поскольку именно Войсковой канцелярии принадлежало негласное право назначения кандидатов на церковнослужительские должности и утверждения кандидатур ставленников перед принятием священного сана. Во-вторых, как сословие донское духовенство начало оформляться только после учреждения самостоятельной Новочеркасской и Георгиевской епархии в 1829 г. и принятия внутривойскового законодательства Войска Донского («Положения об управлении Донским войском») в 1835 г., разграничившего сферы влияния духовной и светской власти.
Следствием принадлежности к военизированной организации, имевшей свои устоявшиеся традиции, было деление донского духовенства на священно- и церковнослужителей донского (казачьего) и иногороднего происхождения. Первые, помимо материального обеспечения, причитающегося духовенству, как граждане казачьих сообществ по рождению имели право строить дома на казачьей юртовой земле и пользоваться казачьими паями: земельным, лесным и рыбным. Иногороднее духовенство было лишено этих привилегий. Однако после рецепции церковных реформ 1860–70-х гг. духовенство было фактически уравнено в правах, и к началу XX в. деление на казачье и иногороднее духовенство стало формальным.
Духовное сословие Донской епархии было разнородным по сословной принадлежности до поступления на церковнослужительскую должность и принятия священного сана. Так, потомственное донское духовенство к началу XX в. составляло лишь 1/7 (14,9 %) клира Донской епархии. 48,1 % клира составляли потомственные священно- и церковнослужители иногороднего происхождения (подавляющее большинство из них прибыли на Дон из Воронежской губернии). Нехватка детей духовенства донского происхождения, после реформ 1860–70-х гг. предпочетших духовной службе гражданскую, восполнялась ставленниками из семей казаков и донских дворян. Так, процент детей казаков в клире Донской епархии второй половины XIX – начала XX в. составил 20,5 %. Общее число клириков-донцов, включая выходцев из дворянского и мещанского сословия, в начале XX в. составил 37,7 %.
Несмотря на разнородность донского духовенства, начиная с XVIII в. в его среде начали формироваться священнические династии, приобретшие к середине XIX в. выраженный характер. Реформы 1860–70-х гг. послужили причиной начала процесса угасания священно- и церковнослужительских родов, однако на фоне их угасания начался процесс формирования новых династий. При этом династии духовенства иногороднего происхождения были более стабильными и многочисленными, по сравнению с династиями духовенства донского происхождения. Анализ образовательного уровня донского духовенства показал, что священно- и церковнослужители Донской епархии были в достаточной степени образованны. Так, 0,7 % от числа духовного сословия Донской епархии были выпускниками различных духовных академий; 55,6 % донского духовенства имели полное духовное образование (духовная семинария или духовное училище); 14 % не закончили обучение в духовном учебном заведении. Остальные представители духовного сословия (30,4 %) имели различное не духовное образование: от университетов и институтов (0,04 %) до начальных школ.
На первом месте по количеству выпускников – будущих священно- и церковнослужителей – была Донская духовная семинария – 30 % духовенства. После Донской духовной семинарии по количеству выпускников шла Воронежская духовная семинария: ее окончили 9,4 % донских священно- и церковнослужителей. Как и в случае духовных семинарий, выходцы из Области Войска Донского безусловное предпочтение отдавали двум донским духовным училищам: Новочеркасскому – 7,8 % и Усть-Медведицкому – 5,5 % клириков. 3,6 % священно- и церковнослужителей Донской епархии были выпускниками Донской миссионерской школы. Наибольшее число духовенства, не получившего духовного образования, были выпускниками двухклассных училищ Министерства народного просвещения (учительских школ). Их число составило 8,2 %. 3,8 % клириков Донской епархии имели домашнее образование. Среди духовенства, имеющего начальное образование, было 2,2 % выпускников приходских училищ, 0,2% городских училищ, 1,8 % начальных училищ и школ (церковно-приходских и народных).
Проводимая в конце XIX в. обер-прокурором Св. Синода К.П. Победоносцевым «охранительная политика», предполагающая минимальное образование для церковнослужителей, а также приток в клир Донской епархии крестьян обусловили заметное снижение уровня образованности донских священно- и церковнослужителей.
Донское духовенство было вовлечено в процесс инициированной императором Николаем I политики повышения социального статуса духовенства, которое понималось имперской властью как гарант политической благонадежности. Однако, несмотря на все усилия государственной власти, в Области Войска Донского социальный статуссвященно- и церковнослужителей оставался низким. Как казачье, так и крестьянское население демонстрировало внешнее уважение к священнику (уважение к священному сану), но в быту уважение заменялось неприязнью, что выражалось в жалобах на духовенство и возбуждение со стороны прихожан тяжб со священниками. Значительным препятствием к формированию позитивного статуса духовного сословия была материальная зависимость священника от прихода, в частности постоянное выказывание священнослужителем неудовольствия по поводу недостаточности приношений прихожан и поведение самого священника, идущего на конфликт с прихожанами. Система административного управления Русской Церковью также не была направлена на формирование высокого статуса духовенства, поскольку предполагала их бесправие и предельную законопослушность.
Материальное положение и обеспечение духовенства второй половины XIX – начала XX в. было одной из актуальнейших тем XIX в., затронувшей практически все слои населения Российской империи. Насущность ее решения была сопряжена в первую очередь с политикой государства, направленной на повышение социального статуса духовного сословия.
Если общепринятой нормой обеспечения священно- и церковнослужителей была оплата за совершение таинств и треб, то к началу XX в. само духовенство поставило вопрос о предпочтительности получения фиксированного жалованья. Однако предпринимаемые государством попытки обеспечения священно- и церковнослужителей жалованьем от казны показали, что оно может быть только «воспомоществованием», а не основным источником доходов. Об отмене доходов «за исполнение духовных треб» речь не шла.
Несмотря на выраженный процесс унификации правового и материального положения донского духовенства относительно общероссийской практики, его обеспечение вплоть до 1920 г. (времени установления советской власти в Донском регионе) имело характерные особенности, обусловленные отношением к Войску Донскому. Как и в других губерниях Российской империи, основным источником доходов донского духовенства была оплата за исполнение треб, которая в среднем приносила им доход ниже среднего в сравнении с приходами других губерний Российской империи. Как показал проведенный расчет на примере церквей наиболее показательных благочиний Донской епархии, средний доход священно- и церковнослужителей за «исполнение духовных треб» составлял 508 руб. 90 к. в год. При этом очевидно, что уровень доходов за исполнение треб зависел от многих факторов: от месторасположения прихода, от населения прихода (клиры церквей станиц, населенных старообрядцами, имели очень незначительные доходы), от взаимоотношений с прихожанами. Несмотря на то что в пореформенный период духовенство назначалось на приходы казачьих станиц, рабочих поселков или крестьянских слобод без учета «казачьего» или «иногороднего» происхождения, причты церквей казачьих поселений были обеспечены несколько лучше.
Показатель уровня доходов за исполнение треб не является определяющим, поскольку доходы священно- и церковнослужителей Донской епархии складывались из разных составляющих. Немалой прибавкой к доходам духовенства было жалованье за законоучительскую деятельность. Оно выплачивалось разными ведомствами и составляло от 50 до 870 руб. в год.
Таким же по значимости, как вопрос о выплате духовенству жалованья от казны, был вопрос о наделении причтов церковной землей. Обеспечение клириков Донской епархии земельными наделами имело свои характерные особенности. Несмотря на ряд принятых государственных законов, в Области Войска Донского к началу XX в. церковные земли отмежеваны не были за редчайшим исключением. Правление Войска неуклонно оставалось на своих позициях и предпочитало наделять священно- и церковнослужителей в соответствии со станичным правом казачьими земельными паями наравне с гражданами станиц и хуторов. В зависимости от количества земли в юрте станицы, пай мог состоять от 3 до 12 и более десятин. Однако эта ситуация касалась только причтов церквей казачьих станиц и хуторов. Духовенство храмов, находившихся в частновладельческих землях, земельных наделов не имело. Если до отмены крепостного права священно- и церковнослужители слободских храмов пользовались владельческими землями чересполосно с крестьянами, причем в большинстве случаев «в довольном количестве», то после его отмены они лишились земельных наделов. Принятый в 1895 г. закон о наделе причтов частновладельческих земель 33 десятинами земли не был реализован, и в 1914 г. на епархиальном съезде духовенства и церковных старост Донской епархии было возбуждено ходатайство духовенства об отмене принудительного отмежевывания земель из владельческих участков. Таким образом, в Донской епархии духовенство казачьих церквей было наделено казачьими земельными паями, а священно- и церковнослужители частновладельческих земель были лишены этого вида доходов.
В конце 1860-х гг., как следствие церковных реформ 1860–70-х гг., на Дону начала постепенно вводиться практика назначения причтам денежных пособий от гражданских обществ, имеющих храм. Размер этого пособия варьировался от 30 до 900 руб. в год, в зависимости от степени состоятельности общества и количества клириков. Однако во многих случаях прихожане негативно относились к дополнительному обеспечению священно- и церковнослужителей, периодически возбуждая ходатайства либо об отмене плат за исполнение треб, либо пытались лишить духовенство выделенных им казачьих земельных паев.
В деле дополнительного обеспечения духовенства Донской епархии на протяжении всего XIX в. участвовало Войско Донское. Несмотря на отмену на практике принятого закона, зафиксированного в «Положении об управлении Донского Войска», о выплате жалованья духовенству в количестве священнику 60 руб. в год, диакону – 30 руб., дьячку и пономарю – по 30 руб. в год, вплоть до событий 1920 г. Войско выплачивало ежегодное денежное пособие причтам станиц со старообрядческим населением. Следствием церковных реформ эпохи Александра II стало привлечение казны Войска Донского к обеспечению причтов не только старообрядческих станиц. Начиная с 1880-х гг. оно ежегодно выплачивало бедным причтам епархии (по представлению Донской духовной консистории) 6251 руб. в год.
После возобновления выплат духовенству Российской империи жалованья из казны, причты Донской епархии также стали включаться в число получающих это жалованье. Это были священно- и церковнослужители вновь построенных хуторских церквей и беднейших приходов. К 1917 г. казенное жалованье получали 307 священников, 31 диакон и 307 псаломщиков Донской епархии.
Дополнительные виды доходов духовенства Донской епархии значительно увеличивали сумму от основного вида источников – доходов за «исполнение духовных треб». По подсчету Донской духовной консистории, в 1916 г. до Первой мировой войны средний размер содержания духовенства из казны и местных источников составлял: городской священник – 1625 руб., сельский священник – 1021 руб., городской диакон – 933 руб., сельский диакон – 780 руб., городской псаломщик – 491 руб., сельский священник – 326 руб. Указанные суммы выводили клириков Донской епархии в ранг наиболее обеспеченного духовенства Российской империи.
Не меньшей проблемой второй половины XIX в. было обеспечение священно- и церковнослужителей, вышедших за штат, их вдов и сирот. В этот период времени по инициативе самих священнослужителей начали учреждаться организации, регулирующие их материальное положение. К таким учреждениям в Донской епархии относились: пенсионная касса Духовного ведомства Российской империи, Донское отделение Попечительства о бедных духовного звания и Епархиальное общество взаимного вспоможения (эмеритальная касса). Они давали заштатным священно- и церковнослужителям небольшие, но гарантированные пенсии.
Модернизационные процессы в российском обществе второй половины XIX века стали причиной увеличения требований к представителям духовного сословия. Помимо исполнения многочисленных обязанностей, в большинстве случаев не связанных с обязанностями священного сана, священник, по мнению общественности, должен был взять на себя роль общественного деятеля. Участие в образовательном процессе, создании приходских библиотек, благотворительной деятельности, учреждении обществ трезвости, тюремном и медицинском служении, сборе статистических сведений и др. давало повод воспринимать священника в этой роли. Но, в отличие от духовенства других губерний (Московской и Тверской), клирики Донской епархии и не стремились к лидерству, и в глазах прихожан как казаков, так и крестьян, не стали общественными деятелями, способными повлиять на общественное мнение. Причинами этого были и обеспеченность в сравнении с духовенством других губерний Российской империи, и пристальное внимание со стороны прихожан, которые доносили о любом действии священника, выходящим за рамки обыденности.