Первое Богомыслие. Отче наш, иже ecи на небесех
Господи! кто в облаках сравнится с Тобою, и кто уподобится Тебе в сынах Божиих (Пс.88:7)? Небеса всегда исповедают чудеса Твои, и земля, взирая на дела рук Твоих, ужасается; ибо все бесчисленные дела, которые Ты творишь, велики и предивны; ибо все производимое Тобою превыше похвалы человеческой. Никто от земнородных не возможет исповедать и умом постигнуть их. Да и удивительно ли? Ибо справедливо и прилично действиям Твоим иметь сообразность с Божественным Твоим естеством. И так поскольку Ты по естеству Всемогущий, Необъемлемый, Неописанный, Непостижимый, Бесконечный, то и не чудно, что творишь такие дела, кои есть ли кто с любопытством испытывать захочет; то ум свой потеряет. О Господи! кто не удивится, если рассмотрит (говоря по человеческому понятию), что Ты измерил горстью воду, небо пядью, и всю землю тремя содержити перстами, горы и холми в Твоей имеет воли (Ис.40:12)? Да удивляются прочие делам рук Твоих, коих ни разумом, ни помышлением объять невозможно. Я удивляюсь, представляя в уме моем дела Твоего милосердия, потому что милость Твоя превыше дел рук Твоих. Главнейшее же из всех дел Твоих и основание всех оных, есть тайна воплощения Сына Твоего прежде всего мира предоставленная. Когда настало определенное время: Ты от вышних небес – престола великолепия славы Твоея, послал Сына Твоего в бедственный мир сей, чтобы Он от кости и плоти нашей устроил Себе плоть, восприял наше естество, явился нашим братом по плоти; и нас соделал Себе братьями не по естеству, но чрез усыновление. И так тайну воплощения всегда и везде буду проповедать, всегда паче всего прославлю, везде возвеличу. Ибо чрез сие нам такое оказано благодеяние, которого ни на небеси, ни на земли обрести не можно, и никто лучшего и благоприятнейшего не мог придумать, чтобы Ты назывался Отцем моим, а я Твоим сыном, и был бы оным. В сем уверил меня Сын Твой чрез проповедание Евангелия в сем мире, Тебя везде называя Отцем нашим. Посему-то Сын Твой не стыдится называть нас братьями своими, говоря: повем имя Твое братии моей (Пс.21:23). Давид, удивившись благости Твое являемой ему, и достоинству, которым Ты его вознес, возгласил: кто есмь аз, Господи мой, Господи! или что дом мой, яко возлюбил еси мя? Но то, чему он удивлялся, весьма мало в сравнении с данными мне преимуществами; ибо Ты сделал его Царем одной страны в мире, и детям его обещал наследие; меня же соделал сыном Царя царем и Господа господем, Которому небо и земля со страхом и трепетом повинуется, и не токмо сыном, но и наследником над всеми царствами Твоими поставил. Ежели в мире сем весьма многие находятся наименования, несогласные с существом вещей, то когда Ты, Бог толико превысокий и всесильный благоволишь нарицать Себя моим Отцем, меня толико немощного и уничиженного Своим сыном, я поистине должен усомниться, не есть ли это более титул чести, нежели наименование самой вещи: но Единородный Сын Твой в истинности наименования сего нас удостоверил, говоря: отца не зовите себе на земли; един бо есть Отец ваш, иже на небеси (Мф.23:9), изъясняя чрез сие неусыпное Твое о нас попечение и бесконечную к нам любовь. Толь высокие благодеяния если сравнить с теми, кои дети получают от земных родителей; то они недостойны будут отеческого наименования. Ибо какой отец приготовил толикия блага? Какой отец удостоил толикой чести? Кто толь несчетные богатства толь неудобоносимыми трудами доставил? Ибо ты доставил оные детям своим чрез неоцененную кровь Единородного Сына Твоего. Ты нас пленных искупил и предопределил к высочайшей славе, и кровью Сына Твоего приуготовил вход к ней. И так, о Господи мой! я воскликну с Давидом: отце мой и мати моя остависта мя, Господь же восприят мя (Пс.26:10). Никого на земле не назову отцом моим, но воззову с Исаием: Ты, Господи, Отец наш еси, Авраам не уведе нас, и Израиль не позна нас (Ис.63:16). Я твердо уверен в том, что Ты не оставишь меня. Ибо Ты сказал Израилю: эда забудет жена отроча свое, еже не помиловати исчадия чрева своего? аще же и забудет сих жена, но Аз не забуду тебе (Ис.49:15). Се на руках моих написах стены Твои и предо Мною еси присно. И так поскольку столь неисповедимо милосердие Твое, Господи! Единосущный Сын Твой повелел нам всегда говорить: Отче наш, иже еси на небесех! – О царское слово! О пресладкое слово! Преисполненное умиления слово! Слово неисповедимо утешительное! Кто бы дерзнул назвать Тебя Отцем, о Господи мой! если бы не исповедал Тебя таковым Сын Твой Единородный, и не повелел и не узаконил нам исповедывать. Ибо кто Ты, Господи, и кто я, чтобы дерзнул назвать Тебя Отцем моим? Ибо Ты Тот, Который существует всегда; а я тот, который не был и есмь ничто; но и что значат все творения пространной сей вселенной? Вси язы́цы, яко капля от кади, и яко претяжение веса вменишася Тебе (Ис.40:15). Во всей вселенной нет ничего удивительнее сего милосердия Твоего, что Ты, Бог бесконечно великий, Царь царем, Господь господем, святых Пресвятейший, Бог богов, Ангелов слава, святых всех веселие, благоволил быть Отцем моим и соделать меня Своим сыном, меня, который ничто иное есмь, как самая ничтожная вещь, худой и презренный червь, тварь, исполненная смрада и мерзости. О долгота, широта, высота и глубина Божественной любви и благости! Отче наш! О! когда и где можно найти толь сладкий сот, толь приятную пищу, толь благовонный бальзам, который бы можно было сравнить с сим словом. Что? как мне назвать Тебя, Создателя, Отцем моим? Неужели я буду столько дерзновен, что осмелюсь назвать Тебя сим именем? О непостижимая радость! О сладость неизреченная! Что более Ты мог сделать для меня, Господи, и чего более я мог бы пожелать? Чего мне драгоценнее надлежало искать, кроме того, чтобы Тебя, Бога моего, иметь Отцем моим? О! как достаточно познал величество Благодати Св. Евангелист, когда сказал: Видите, какову любовь дал есть Отец нам, да чада Божия наречемся, и будем (1Ин.3:1); как бы так сказал: Бог не доволен был тем, что дал нам имя сынов Своих, но назвал нас истинными сынами. Какая слава может быть выше сей? Какое достоинство может быть выше сего? Древние говорили, что приятна польза от всякой вещи; ибо мы тогда только с радостью и терпением занимаемся каким-нибудь делом, когда представляем себе награду и воздаяние, и надежда награды доставляет в трудах отраду и утешение. Но иметь Бога Отцем своим, и притом не по имени только, но и на самом деле, – сие несравненно превосходит всякое приобретение, всякое изобильное довольство, и высочайшую честь. И так, что в мире слаще сего? Что приятнее? Что полезнее имени Отца можно найти? Глас сей трогает сердце, подвигает всю внутренность, утверждает дух, развеселяет душу, заставляет проливать сладкие слезы умиления. Отче наш! О слово краткое, но многознаменательное, изреченное Господом на земле! Справедливо говорит Апостол: не судих ведети что в вас, точию Иисуса Христа, и сего распята (1Кор.2:2); ибо в сей тайне сокрывается всякая премудрость, потребная ко спасению. И я, Господи, Боже мой! ничего не хочу знать, кроме Тебя, Отца моего, и ни на что более не хочу обращать внимания, кроме того, чтобы узнать ту силу, которая скрывается в сем приятнейшем слове: Отче наш! В нем хочу поучаться премудрости, в Нем богословствовать, в Нем упражняться Богомыслием день и нощь; ибо премудрость, скрывающаяся в сем едином слове, содержит в себе всякое возвышенное учение. Как человек потому называется микрокосмом, то есть малым миром, что в нем находится все то, что существует во вселенной: так и премудрость сих слов многоплодна и совмещает в себе все: ибо в ней вкратце находится различная сила всего писания. Вся сия молитва может быть разделена на две части: в первой части научаемся, чем мы должны Тебе, Господи; а в другой части научаемся, чего от Тебя имеем ожидать. Какого же обещания и исполнения не должны мы ожидать под именем Отца? Какое послушание не разумеется под именем Сына? И так каких благ, какого попечения и тщания, промысла и благодати я не получу благонадежно от истинного Отца моего? Если Ты истинно Отец мой, то с природою и разумом согласно, что Ты меня любишь, все нужное дашь мне, поправишь меня, пособишь мне, заступишь, наставишь, научишь, наследником меня сотворишь (когда приидет время); как Отец накажешь и пощадишь, как сказано: егоже любит, наказует, биет же всякаго сына, егоже приемлет (Притч.3:12). И так жить у такого Отца попечительного и промыслительного есть должность и звание приятное, рабство свободное, хранение благонадежное, страх радостный, наказание приятное, нищета богатая; ибо дело и должность Отца есть, взять на себя все попечения и заботы и приобретенные плоды разделять с сыном. И так, если Ты Отец Всемогущий и Господь всей твари, то в чем я буду иметь нужду? Чего мне не достает? Имея такого Отца, я все имею; ибо я уверен, что дети имеют участие в наследии родительском. Какая скорбь, нужда, гладь или нагота, какая беда возможет мне причинить смущение, если я имею Отцем своим Тебя Бога? Ежели восстанут на меня враги, то Ты заступник; ежели лишат меня временных благ, то Ты пошлешь все нужное для моей жизни; ежели я усомнюсь в чем-нибудь, то Ты меня научишь; ежели пойду во тьме посреди сени смертной, то Ты будешь вождем моим; ежели ложные свидетели восстанут на меня, то Ты будешь за меня отвечать: аще ополчится на меня полк, не убоюся (Пс.26:3), яко Ты, Отец мой со мною еси (Пс.22:4). Какая высочайшая честь! Какое милосердие может быть обильнее сего? Первоначальное достоинство есть быть Сыном Божиим по естеству; второе, быть сыном Божиим по благодати; поскольку же быть Сыном Божиим по естеству никому невозможно, кроме единого Сына Божия, то Бог возвел нас во второе достоинство, соделав нас сынами по благодати; и я совершенно не знаю, что бы можно было высшее присоединить к сему благодеянию. И так мы видим, о Всемилосердый Боже! что все обещания Твои соединены в сем едином слове: Отца! Ибо Ты Бог наш благоволил быть Отцем нашим. Если же Ты Отец наш, а мы дети Твои, то во всех Твоих благах имеем участие, и делаемся вместе с Единородным и Соестественным Сыном Твоим сонаследниками всех многоценных богатств Твоих. Притом слово сие: Отец, не только научает меня тому, чего я имею надеяться, но и тому, что я делать должен. Ибо если Ты истинный Отец мой, то и я равно истинный сын Твой. Что же из сего следует? То, что я должен исполнять приличные сыну дела. Ибо, если я ожидаю от Тебя – Отца исполнения отеческих обязанностей; то и мне взаимно должно исполнять обязанности сыновние. И так, о Премилосердый Отче! что мне должно делать? – Как Отца любить Тебя; как Отца почитать, как Отца бояться, как Отцу повиноваться Тебе, прибегать к Тебе в скорбях, как к милосердному Отцу; возлагать на Тебя упование, как на Отца благонадежного; я обязан сколько возможно везде приумножать и распространять славу Твою, как Отцу служить усердно в истинной любви, с чистым намерением; вручать всегда всего себя преблагому Отцу; как от возлюбленного Отца с терпением и радостью принимать все наказания и исправления; возлагать на Тебя, как на милосердного Отца, все мои попечения и заботы; – всего сего имя сына от меня требует. И когда только я называю Тебя Отцем моим, то всегда признаю себя обязанным Тебе во всех сих отношениях. И так все то, что Ты повелеваешь нам, и все, что только в Писаниях нам обещаешь, все сие совокуплено и сокращено в едином только слове: Отец. И так да умолкнет Платон, да не мудрствует Аристотель, да престанет витийствовать всякая премудрость! Не нужно мне для учения бесчисленное множество книг: я имею полное сокращение всякого учения в сем едином слове: Отец, в котором усердно желаю учиться и упражняться во всю мою жизнь.
Наш. Все вышесказанное более объяснится, если прибавим второе слово, говоря: Отче наш. Единородный Сын Твой не заповедал нам восклицать: Отче мой; да и во всей молитве не встречается мое или твое, но токмо наш, наши, мы, нас; но восхотел всем человекам сообщить сие достоинство, чтобы мы все равно по благодати были тем, что Он есть по естеству.
И так говоря: Отче наш, во множественном числе, сими словами исповедуем, что мы все браться и дети одного Отца, а потому и должны любить каждого, как своего брата, а Тебя, как общего всем нам Отца. И так в сих двух словах мы научаемся любви к Богу и к ближнему, – в двойственной сей любви содержатся весь закон и Пророки. И так какое можно найти учение выше, полезнее, обильнее, многосложнее сих двух слов, ясно научающих и предлагающих все нужное ко спасению? Притом слова сии не только научают меня, что я должен знать, делать и чего надеяться, но и приуготовлют мне к покаянию путь, и отверзают двери упования, заключенные грехом. И так, хотя я и тяжко согрешу, впрочем не отчаиваюсь, отлагаю сомнение ума, ободряюсь надеждою: ибо имею Отцем моим Тебя, Бога, которого Апостол назвал; Отцем щедрот и Богом всякия утехи (2Кор.1:3). Я лучше последую блудному сыну, и уподобляяся ему, возвращуся с раскаянием к Отцу моему, и тем же голосом воззову: Отче мой! согреших на небо и пред тобою, и уже несмь достоин нарещися сын твой; сотвори мя яко единаго от наемник твоих (Лк.15:18). Если я лишился сыновнего достоинства, то Ты, о Господи, не оставил отеческой милости и благости. Сие когда я произнесу от искренного сердца, то прежде, нежели окончу молитву надеюсь, что Ты не умедлишь вытти во сретение мне, и нападши на выю мою, мирно облобызаешь меня. Сие упование на благоутробие Отчее я получаю из самых недр Отца моего; ибо Он всячески печется и тщится, чтобы сын Его не погиб; и если он каким-либо случаем удалится, то при случившейся нужде привлечет его к Себе. Если птицы увидят, что птенец их упал из гнезда и находится в опасности погибнуть, то до толе не успокоятся, доколе не возвратят его в свое место; и если увидят подошедшего к нему зверя, то летают около, защищают птенца своего когтями, носом, крыльями, сколько могут, доколе не освободят его: и Ты, Отец небесный! о спасении моем промышляешь, изыскиваешь врачевания для немощей моих, исцеляешь мои язвы, и прогоняешь лютых зверей, то есть диаволов, детей же Твоих возвращаешь в гнездо, то есть в недро Твое, а если и прогневаешься, то скоро и легко забываешь обиду, и не престаешь пособствовать дотоле, доколе дети Твои не обратятся к покаянию. По тому Ты не престаешь беспрестанно научать их, и как милосердный Отец, всегда советовать, и если заблудят, наставлять на путь спасения! Кто хочет видеть днем свет, тот не зажигает для сего светильника; ибо свет сам представляется ищущему его, осияевает и приводит в действие способность зрения: таким же образом и всякий, возводящий очи свои горе и желающий видеть Тебя небесного Отца, не должен искать для сего внешнего света; ибо в Твоем свете узрит свет, и присносиятельный свет Твой не умедлит уделиться всякому просящему.
Иже еси на небесех. О Творче небес и земли! излияся благодать во устнах Твоих, сего ради сладчайша паче меда и сота словеса Твоя; вожделенны паче злата, и камене честна и сии слова! Хотя в соединении с предыдущими и последующими они обильнее в значении своем; впрочем таинственно между собою только совокупленные, не менее пространны и многознаменательны. И так если Ты, Господи, мой Бог, Отец мой! живешь на небесах; то чего мне желать на земле? Если сокровище мое горе; то чего искать мне долу? Если Ты Бог мой, наследие мое, Отец мой, находишься на небе; то почто мне, сыну Твоему, быть на земле? Ежели сокровище мое на небе; то чего я ищу на земле? Ежели Ты, Отец мой, живешь в вышних; то я, сын Твой, что значу иное в сем мире, как не пришлец и странник? Я не имею здесь пребывающего града; но как в изгнании и заточении находятся, ищу истинного отечества, с воздыханием стремлюсь к наследию моему. Как странник поспешая к отечеству своему, не отягощастся никакою ношею, но только несет с собою нужное для своего тела; все тщание и попечение свое обращает на свое отечество, где находится дом и семейство: так и я, Господи! будучи странником, почто не отлагаю всех земных попечений и забот сердечных, и не обращаю к Тебе единому всех помышлений моих? Доколе буду удаляться от тебя? Почто со всем усердием и поспешностью не притекаю к Тебе? Иже еси на небесех. Слово сие подкрепляет мою надежду, и делает благонадежным мое здесь замедление. Ибо если Ты, Отец мой, на небе; то и мне оно принадлежит, и я имею в нем наследие. Одну ногу мою я уже поставил там, власть моя туда простирается. Если Ты истинно там пребываешь, обладая всеми; то где же будут дети? Не там ли, где и Отец их находится? Где будут находиться члены, если не там, где глава их находится? Тамо собираются орли, где есть труп (Мф.24:28). И Ты, Отче! не откажешь господствовать в дому Твоем тому, кого Ты Сам назвал сыном и наследником. Иже еси на небесех. Слово сие возвышает душу мою, и возносит меня выше всего создания. И так, что обильнее можешь удовлетворить и насытить меня? Можно ли желать достоинства выттаго и славы знаменитее той, которою мы пользуемся пребывая на земле, и имея Отца на небе, Который есть Царь неба и земли, благотворением Коего и мы поставляемся на земле Царями? Вы, которые стремитесь за славою и честию, чего вы ищете в дыму внезапно исчезающем и в прахе воздымаемом от лица земли? Почто презираете честь, туне вам даруемую, чтобы быть детьми Царя небесного? Почто напротив того бегаете за славою мира сего, которая от вас удаляется, и ищете оной со многими чрезвычайными трудами? Покажите, что вы Христиане, и восприимите Божественную честь, туне вам даруемую. А ежели оную презираете и не престаете с толиким трудом искать суетной чести мира сего; то подлинно, что вы не Христиане. Веселитеся о Господе, и радуйтеся праведнии, и хвалитеся вси правии сердцем (Пс.31:11); ибо для вас сохраняется на небеси многоценный, сокровенный дар, и Отцем своим имеете Царя неба и земли. Я возму, Господи, чистыя крылья желаний, как голубь, оставлю все земное, и полечу к Тебе на небо. Для чего я за велико почитаю то, что находится на земле, будучи поставлен наследником тех благ, которые находятся на небе? Как могу прилепляться к скотским и нечистым похотям и земным богатствам, мгновенно преходящим, когда я благотворением Отца моего поставлен владыкою и обладателем всех небесных сокровищ? Подлинно, это было бы для меня великим и укоризненным пороком. Сие было бы для меня бесчестнее, нежели для сына какого-либо земного Царя принять на себя должность низкую и испрашивать себе пищу. Но я весьма беден и живу в весьма многих нуждах; надежда удаляется и отлагается, – и еще не видно, что я буду: и так не во лжу ли обратится сие похваление мое и слава? Но не так. Как единородный сын царский при жизни Царя хотя и не принимает еще царства во владение свое, впрочем его по обыкновению почитают наравне с Царем по причине царского его происхождения: подобным образом и я, по причине приобщения и обещания живого Бога, имею право не на мирское и погибающее, но на вечное и небесное Царство: для чего же мне не назвать себя блаженным и весьма богатым? Для чего мне не гордиться царским именем? Ибо если сия надежда продолжается, то Ты, Боже, пребывает во веки в верен в обещаниях Твоих, и завет с нами заключенный сохранишь неизменно, отъявши всякую слезу от очию нашею, позволишь сесть с Тобою на престоле Твоем, и воцариться с Тобою во веки веков. Аминь.