Обзор постановлений о браке в православной Церкви

Условия для вступления в брак

1) Физические.

Брак по определению церковных законов (принимаемому и законами гражданскими), есть таинство, состоящее в благословении и освящении Церковью законного союза двух лиц разного пола, которые таким образом получают взаимные права и обязанности исключительного друг с другом сожития.

Право на вступление в брак определяется законами церковными и гражданскими, по соображению необходимых для сего качеств, физических, нравственных, равно как и внешних обстоятельств жизни, частной и общественной, тех лиц, которые вступить в брак желают. Поэтому действительным брак признается только тот, который заключен в точной сообразности с существующими законами. К сему присовокупляется в законах и то, что в бракосочетаниях наблюдать должно не повеленное только или запрещенное положительными правилами, но и вообще – что честно и благоприлично, равно и дозволенным пользоваться не безусловно, а благоразумно, и не всегда считать дозволенным то, что только умолчано в законах¹. Ибо брачный союз есть такого рода дело, в котором, независимо от положительных внешних законов, многое требует сама природа, многое внушается чувством чести, благоприличия, совести.

Относительно качеств, и, во-первых, качеств физических, необходимых для вступления в брак, общее постановление всех, древних и новых законов – то, что лица сочетавающиеся браком, должны быть совершеннолетние. Так как совершеннолетие, т.е. зрелость возраста, зависящая от причин физических, в более или менее скором и полном развитие своем, определяется влиянием климатов и различными физиологическими обстоятельствами различных стран и жителей их, то положительные законы о летах возраста, признаваемых способными к браку, не могли быть везде одинаковы. По законам грекоримским требовалось для бракосочетания – в женском поле – не менее 12 лет, а в мужском не менее 14, так что по исполнении этих лет брак уже дозволялся². Императоры греческие предоставляли себе право разрешать вступление в брак и прежде узаконенных лет: но с тем условием, чтобы родители не допускали сочетавшихся таким образом до брачного сожития, прежде определенного совершеннолетия³. Постановления эти, внесенные в нашу кормчую, должны были и в нашем отечестве иметь силу законов. Пастыри наши постоянно требовали для браков совершеннолетия, руководствуясь грекоримскими узаконениями, которые они находили в кормчей и приводили в своих правилах. Так митрополит Фотий (15в.) требовал, чтобы девицы вступали в замужество не ранее 12 лет⁴. Тоже постановил собор стоглавый, запретив и мужескому полу вступать в супружество моложе 15 лет⁵. Это постановление имело силу до конца 18 столетия, когда указом св. Синода (1774г.) определено венчать браки не ранее 15 лет в мужском поле, и не менее 13-ти в женском⁶. Наконец в 1830 году Именным повелением Высочайшим определены лета вступающих в брак – жениха не менее 18, а невесты не ранее 16: «для предотвращения, так сказано в Высочайшем повелении, тех вредных, известных по опыту последствий, какие происходят от сочетания браком несовершеннолетних»⁷. Вообще при определении совершеннолетия для вступления в брак, имеется в виду не только естественная способность к брачному сожитию, но и зрелость ума и чувства, для того, чтобы вступающие в брак понимали и в состоянии были исполнять обязанности брачного союза, и чтобы брак их был делом свободного рассуждения и сознательного чувства. По нашим отечественным узаконениям, брачные сопряжения лиц, не достигших Церковью определенного для вступления в брак возраста, признаются браками незаконными и недействительными. Сочетавшиеся таким образом немедленно разлучаются от сожительства, и после совершеннолетия не принуждаются к сожитию, если сами того не пожелают. Если же в последствии, по совершении полного, гражданского совершеннолетия, пожелают снова жить в супружестве, то брак их подтверждается в Церкви по чиноположению⁸. Только в закавказском крае, по местным причинам, дозволяется природным жителям вступать в брак женихам – 15, а невестам –13 лет⁹.

С другой стороны, обращая внимание на лета старости, не свойственные бракосочетанию, законы определяют и с этой стороны пределы для вступления в брак. Церковные древние правила запрещали вдовицам новый брак после 60 лет (Вас. вел. пр. 24). В законах грекоримских не находим на это определенных правил. У нас церковными постановлениями еще в прежние времена запрещено было престарелым вступать в брак¹⁰. Настоящие законы наши вообще запрещают сочетание браком лиц, имеющих более 80 лет¹¹.

За всем тем есть общие правила (хотя и не положительные законы), чтобы в отношении к возрасту вступающих в брак, не допускать слишком большого неравенства их лет. В общей инструкции благочинным между прочим постановляется на вид такое неравенство, как препятствие, или по крайней мере причина сомнительности брака¹².

К физическим, необходимым для супружеского союза качествам относится и естественная способность к брачному сожитию. Неспособность признается по законам препятствием к браку. По грекоримским законам, кроме естественной неспособности к деторождению, препятствием к браку признаны были: а) скопечество¹³; б) проказа, не только прежде, но и после брака открывшаяся в муже, или жене. О неспособности, впрочем, было постановлено – признавать ее законным препятствием к супружеству не прежде трех лет после вступления в брак, когда она уже оказывалась на деле, как неспособность, или немощь природы. В таком случае другому супругу предоставлялось право искать развода¹⁴. В таком же виде это постановление существует и у нас: с точным ограничением, что неспособность не природная, а болезненная, или начавшаяся уже после вступления в брак, не может служить поводом к расторжению супружества¹⁵. О других в этом роде препятствиях ко вступлению в брак, например, злокачественных телесных болезнях, положительных правил, в наших законах не находим. В 1723 году только постановлено было синодским указом – браков в таких случаях, по прошению супругов, не разводить, а представлять дела на усмотрение Синода¹⁶. О страждущих душевными недугами особое постановление издано при императоре Петре великом, – в таком виде, чтобы слабоумных от природы, или не имеющих здравого рассудка от самого рождения, неспособных ни в науку, ни в службу, к супружеству не допускать¹⁷, и это определено в видах государственной пользы, а также и благоустроения частных имуществ. Это подтверждено в 1762 году¹⁸. В определении св. Синода 1774г. запрещены браки с безумными¹⁹. Наконец, в Своде действующих законов государства определено общее правило, которым запрещается вступать в брак с безумными и сумасшедшими²⁰. Браки, заключенные в сумасшествии одного или обоих супругов, законным не признаются, и, по дознании, подлежат расторжению²¹. Но это разумеется о сумасшествии, приключившемся прежде бракосочетания. Так постановлено было и в грекоримских законах²². А сумасшествие или беснование, открывшееся с одним из супругов после бракосочетания, препятствием к супружеству не признавалось²³. Вступление в брак безумных или сумасшедших законы признают делом не свободным, как дело без рассудка и сознания²⁴.

2) Нравственные условия для вступления в брак.

Одно из самых главных нравственных условий для вступления в брак есть свободное произволение, или непринужденное, взаимное согласие самих вступающих в брак. Убеждение в этом, по собственному признанию брачующихся, Церковь почла нужным внести в самый браковенчания. Грекоримские законы также постановляли это общим правилом для браков: брак по принуждению не мог состояться²⁵. Однакож это не значит, чтобы всем и каждому предоставлялся неограниченный, безусловный произвол в выборе супруга; есть много законных условий, ограничивающих свободу избрания в браке; и во всяком случае свобода взаимного согласия на брак допускается только без противоречия положительным законам, церковным и гражданским; а для лиц, состоящих под властью других, например, для детей, находящихся при родителях, требуется еще согласие этих лиц. Законы не дозволяют только принуждения к браку, вопреки собственному чувству и согласию брачующихся, принуждения как со стороны одного из них в отношении к другому, так и со стороны лиц, власть над ними имеющих, и притом такого принуждения, которое не может быть оправдано ни нравственными вообще, ни положительными законами о браке. Таким образом, насильственное похищение женщины или девицы, для вступления с нею в брак, и по древним грекоримским законам, и по нашим отечественным, судится как уголовное преступление²⁶. Родители и те, которые заступают их место, не имеют права принуждения детей к браку, против их желания. Но это ограничено было грекоримскими законами, так, что а) отец имел право принудить сына, находящегося под властью его, к вступлению в брак, если сын вел жизнь распутную; б) несогласие дочери на брак, по воле родителей, тогда только могло быть уважительно, когда они хотели выдать ее за человека худой нравственности; в) согласием детей на известный брак признавать надлежало и то уже, если только они не изъявляли гласно противоречия воле родителей; г) дети не могли своею волею разрушать сделанного родителями о них брачного совещания, или договора, после того, как дано было уже вино, или дары предбрачные; д) если родители не заботились о благовременном бракосочетании своих детей, под властью их находящихся, или без уважительной причины возбраняли им брак по их желанию: то дети, доколе еще находились при своих родителях, не имея права сами собою вступать в брак, по своей воле, должны были обращаться к посредству местного гражданского начальства. Только рабы, по грекоримским законам, не имели свободы в супружестве, а должны были вступать в брак с теми, кого назначили им господа²⁷.

Несмотря на то, что в нашем отечестве народные обычаи издревле весьма мало давали свободы в брачном союзе лицам, состоящим под властью других, и выбор супругов для детей, также и для рабов большею частью решался волею родителей и господ: положительные наши законы никогда не одобряли насилия в этом деле. Уже устав великого князя Ярослава между делами, подчиненными духовному суду с тяжкими пенями, упоминает и о таких случаях: «аще девице не восхочет за-муж, а отец и мать силою отдадут, и что сотворит над собою, то отец и мать епископу в вине, такоже и отрок» (т.е., тот же закон и о рабах). Из актов 17 столетия видим, что на духовном суде принимались как вообще жалобы детей на родителей и рабов на господ во всяком насилии, так в особенности подлежали этому суду принужденные браки, «которые бывают в детях за страх родителей, а в рабах, по принуждению господ их, без произволения сочетанных»²⁸.

Таким образом, подчинение этого рода дел суду, и притом суду духовному, показывает, что положительные законы отечества по этим делам не согласовывались с народными понятиями и нравами, и что тут действовала Церковь своим влиянием. Именно в порядке совершения браков нашею Церковью приняты следующие правила: «весть приим священник о хотящих браку сочетатися, во первых да увесть,… аще своим вольным произволением, и не принуждени от родителей и сродник, или от господий своих, и аще честно, по достоянию тайны сея, сочетатися хотят». Так же: «к совершению же извещений иерей никакоже да приступит, донележе известно извещен будет о вольном соизволении обоих, в супружество совокупитися хотящих, и сего ради сам собою обоих добре да вопросит, и от них о сем да известится»²⁹. В 1775г. указом св. Синода подтверждено священникам не венчать браков, как скоро сочетаваемые не изъявляют своего согласия, хотя бы это открывалось уже во время самого венчания³⁰. Настоящие законы наши положительно утверждают, что брак не может быть законно совершен без взаимного, непринужденного согласия сочетавающихся лиц; и поэтому запрещается родителям своих детей, а помещикам своих крепостных людей принуждать ко вступлению в брак против их желания³¹. В последнем случае (относительно крепостных людей) наши законы не сходствуют с грекоримскими. При брачном обыске, производимом священнослужителями, свидетели удостоверяют, что между сочетавающимися никакого принуждения к браку нет³². Вообще браки, совершенные в насилии, законными не признаются, и по надлежащем исследовании могут быть расторгнуты³³.

Тем не менее для лиц, находящихся под властью других, необходимо согласие их на вступление в брак. Для детей, состоящих под властью родителей, то есть еще не имеющих самостоятельности ни в домашнем быту (например, по имуществу), ни в гражданском (например, по службе государственной, это есть не только долг естественной зависимости от родителей, но, можно сказать, есть одно из нравственных начал, необходимых для собственно блага детей, о котором попечение естественно лежит на сердце родителей, более, чем кого-либо другого, и даже ответственность перед судом Божеским и человеческим, и которое в таком важном деле, как брак, требует для детей самого близкого руководства, наставления, предостережения от заблуждений и несчастий. Притом вступление детей в брак есть уже отделение их от родителей, как это выражает и закон Божественный (Быт.2:24; Мф.19:5): но отделение без согласия родителей, или против воли их, было бы возмущением против естественной, нравственной, Богом освященной власти родителей, – чего не может дозволять никакой закон, ни Божеский, ни человеческий. А по связи жизни семейственной с общественной, столько же в нравственном, сколько и во внешнем, гражданском отношениях, можно сказать, что браки детей без согласия или против воли родителей весьма много вносили бы беспорядков и в жизнь общественную. Поэтому законы всех времен и народов общим и непременным правилом полагали, чтобы браки детей совершались с согласия родителей. В нравственном отношении св. отцы, говоря о браке детей без воли родителей, называют его любодеянием. (Вас. вел. Пр.38). законы грекоримские определяли вообще: «не бывает брак, если не совещаются о нем в общем собрании те, которые имеют власть над хотящими жениться, или посягать». Далее: «главным лицом в совещании о браке детей должно быть лицо, старейшее в семействе, как например, дед. Если дед почему-либо не способен к совещанию, решается совещание отцом». Но власть родителей над детьми ограничивалась как совершеннолетием детей, так и самостоятельным положением их в обществе (например, по вступлении их в гражданскую службу), или со стороны самих родителей добровольным освобождением детей от своей родительской власти (emancipation). После 25-тилетнего возраста, признанного грекоримскими законами совершенным, дети, равно и мужеского, и женского пола, могли уже свободно располагать своим браком; впрочем, эта свобода относилась только вообще к желанию, или нежеланию вступить в брак; но девица и после 25 лет не могла выходить за кого сама хотела; а должна была, если отец оставлял ее без попечения, обращаться к посредству гражданского начальства, которое понуждало родителей позаботиться о ее судьбе. Полная свобода принадлежала только детям, по совершеннолетии уже отделившимся законным порядком от родителей. Такие дети, равно и сыновья, и дочери, могли вступать в супружество и без согласия родителей³⁴.

Все эти постановления грекоримских законов перешли в свое время в наше отечество и вошли в состав кормчей книги. Они служили руководством и для нашего правительства в делах о согласии родителей на брак детей. Но не видно, чтобы эти законы у нас действовали во всей полноте. В них есть особенности, не приложимые и не известные у нас: как например, об освобождении детей, которые однако ж составляют весьма важную часть грекоримских законов о их браках. Тем не менее, дети, вступающие в брак без воли родителей, у нас издревле подлежали церковному суду³⁵. Император Петр великий отнес этого рода дела к суду светскому, но с подтверждением относящихся сюда законов в прежней силе³⁶. Настоящие законы на тех же основаниях определяют положительно, что вступление в брак детям без дозволения родителей запрещается³⁷. Брак без согласия родителей признается всегда сомнительным, и священникам запрещается приступать к совершению такого брака, без представления о том своему начальству и прежде его решения³⁸. За действительное вступление в такой брак, явно или тайно, против решительного запрещения родителей, виновные подвергаются и церковным и гражданским наказаниям, и покаянию, с заключением в монастырь, и лишению наследства в имении того из родителей, которого они оскорбили своим неповиновением³⁹. Впрочем, расторжения брака в таком случае не полагается, как не определяли этого и св. отцы в своих церковных правилах (Вас.вел.38)⁴⁰. Но как церковные правила, так и наши законы предоставляют воле родителей смягчать наказания виновных и своим согласием подтвердить заключенный ими брак⁴¹. Похищение же дочерей от родителей для вступления с ними в брак, судится уголовным судом⁴².

Те, которые заступают для детей место родителей, пользуются, по законам, правами родителей и в брачных делах детей. Так, по законам грекоримским, несовершеннолетние дети, находившиеся под опекой, должны были получать для брака своего как согласие родственников, так и опекунов⁴³. В нашем отечестве всегда было в обычае, что по смерти родителей, старшие родственники заступали место их для детей и получали влияние на устройство их браков. Но положительных правил для опеки и попечительства над детьми у нас не было до Петра великого. А и с того времени до позднейшего (1833) законы наши еще не требовали форменного согласия опекунов или попечителей на браки несовершеннолетних, состоящих под их опекою или попечительством. Впрочем, уже из того общего положения об опеке, что несовершеннолетние, которые находятся под опекою или попечительством, не имеют права ни располагать своим имуществом, ни брать на себя какие бы то ни было обязательства без согласия опекунов или попечителей, – само собой следует, что такое важное обязательство на всю жизнь, как супружество, соединяемое притом необходимо с правами по имуществам, не может быть допущено без согласия или позволения опекунов или попечителей. В таком виде закон этот и утвержден у нас и действует с 1833 года⁴⁴.

Далее, относительно лиц, состоящих под властью других, для брака рабов законы всегда требовали согласия господ их. Этого требуют и правила св. отцов, изображая брак рабов без воли господ любодеянием, и подвергая виновных церковному покаянию. Впрочем, представляя господам согласием своим утверждать заключенные уже между рабами браки, церковные правила не определяют в противном случае расторжения брака (Вас.вел.40:42). Законы грекоримские не только полагали для брака рабов согласие, или дозволение господ необходимым, но и совершенно предоставляли его воле господ. У нас хотя не было таких постановлений, но обычаи долгое время в том же духе действовали; и по определенным правилам браки рабов без воли господ, подлежали духовному суду⁴⁵. Петром великим подтверждены в этом отношении права господ, так, чтобы и лица свободные, желающие вступить в брак с крепостными, не заключали такого брака без ведома их помещиков и без отпускных писем от них⁴⁶. Это постановление было постоянно подтверждаемо⁴⁷. И в своде настоящих гражданских наших законов сказано: «запрещается помещичьим крестьянам и дворовым людям вступать в брак без дозволения их владельцев»⁴⁸.

Древние правила Церкви, постановляя вообще, что для брака лиц, состоящих под властью других, нужно дозволение или согласие имеющих над ними власть, предполагают уже необходимым и дозволение начальства по службе (Вас.вел.40:42). Ибо христианская Церковь всякую законную власть в обществе всегда признавала богоучрежденною и всегда ограждала своим влиянием законные отношения подчиненности. В законах гражданских грекоримских не находим положительного определения о согласии гражданских и военных начальств на брак подчиненных; однакож общее постановление этих законов, что лица, находящиеся под властью, должны получать для брака согласие имеющих власть, конечно не оставалось без приложения и к службе гражданской или военной. У нас такое постановление о военных чинах, как высших, так и низших, возымело силу во времени Петра великого, и потом постоянно было подтверждаемо, в том отношении, чтобы военные начальства не только наблюдали в браках лиц, им подчиненных, беспрепятственность по службе, но и сообразность со званием и состоянием военнослужащих⁴⁹. Духовное начальство, со своей стороны, предписывало священникам – не венчать военных чинов без ведома и письменного дозволения полковых командиров, и даже удерживаться вообще от их венчания, предоставляя это полковым священникам⁵⁰. В составе действующих законов наших находим общее положение, что лицам, состоящим в службе, как военной, так и гражданской, запрещается вступать в брак без дозволения их начальств, удостоверенного письменным свидетельством. При этом постановлены следующие ограничения. Нижним военным чинам, холостым и вдовым, уволенным в бессрочный отпуск, дозволяется вступать в брак, не испрашивая особого от военных начальств разрешения, в том внимании, что в выдаваемых им из полков билетах означается: женаты ли они, холосты или вдовы. Но при вступлении в брак этих нижних чинов, священники, венчающие их, обязываются надписывать на тех же билетах, когда и с кем они венчаны⁵¹.

Сюда относится еще следующее узаконение: запрещается вдовам и девицам удельного ведомства вступать в брак с кем бы то ни было, и в особенности с помещичьими крестьянами, без увольнительных от мира видов⁵².

О браке русских подданных с иностранцами

Особые постановления существуют у нас относительно браков русских подданных с иностранцами. Именно: 1) иностранец, не русский подданный, вступая в брак с русской подданною, внутри России, должен вступить в русское подданство; брак же православной русской с иноверцем – не русским подданным состояться может не иначе, как по Высочайшему соизволению, которое должно быть каждый раз особо испрашиваемо; в таком случае лице женского пола, вступившее в законный брак с иностранцем, не состоящим ни в службе России, ни в подданстве, следует состоянию и месту жительства своего мужа; 2) при вступлении в брак дипломатических чиновников с иностранками, они, кроме особого дозволения начальства, должны предлагать своим невестам, что в замужестве они не могут уже владеть имением в чужих краях (вне России); иначе или муж должен будет оставить свою (дипломатическую) службу, или брак не может быть дозволен, 3) при отпуске в отечество военнопленных, вступивших в брак в России с русскими подданными православного исповедания, требуется от них письменное объявление, намерены ли они возвратиться в России к своим женам. Если отсутствие их продолжится более двух лет, то жены их, оставшиеся в России, получают дозволение на вступление в новый брак⁵³. Особые условия определены в наших законах для браков русских с иноверцами по отношению к различию вероисповеданий. Эти условия буту рассмотрены в своем месте.

О браках духовных лиц

Наконец, между званиями и различными родами службы есть такие, которые сами по себе служат препятствием к браку. Так, церковные правила воспрещают брак служителям Церкви, после посвящения их в духовный сан (Апост.пр.26). Запрещение это касается всех степеней священства, начиная даже с иподиаконов (6всел.6). И это разумеется так, что вступление в брак не позволено священнослужителям, принявшим священство вне брака; а женившимся прежде рукоположения и впоследствии супруг своих лишившимся, запрещается вступать во второй брак (6всел.3). Но низшим церковнослужителям брак вообще, и после сопричисления их к клиру, не запрещается ни первый, ни второй. Подробнее о браках священнослужащих лиц сказано уже прежде. Звание и обеты монашествующих также сами по себе, по существу своему, делают невозможным для них брак. Правила соборов и св. отцов подвергают их за вступление в брак тяжким эпитимьям, как за любодеяние и даже прелюбодеяние: однако же не говорят положительно и не признании и расторжении их браков (анкир.19, 4всел.16, 6всел.44, Вас.вел.19:60). Только св. Василий великий направляет к этому свои правила (6:8). Можно также об этом заключать из правил 4 вселенского собора, который за свержение обетов монашеств и возвращение из него в мире предает виновных анафеме (4всел.7); а при таком наказании и брак отвергнувших монашество не мог быть признаваем Церковью. Но гражданские древние законы выражали это положительно, подвергая виновных новому, строжайшему заточению в монастыри⁵⁴. В русской Церкви эти правила также весьма строго соблюдались⁵⁵. Наши гражданские законы положительно определяют, что посвященным в иерейский и диаконский сан, доколе они в этом сане пребывают, также монашествующим, брак вовсе запрещается⁵⁶. Но отсюда еще не следует, чтобы, и по снятии с них духовного сана, брак им был не дозволен. Положительного правила об этом в законах наших нет. Но как по добровольном сложении священства, или монашества, законы возвращают этим лицам права, принадлежащие им по роду и происхождению, с некоторыми только ограничениями, касающимися государственной службы и соединенных с нею выгод; то вместе с тем и возможности брака их не лишают⁵⁷.

Наблюдение родственных отношений

Самое важное, естественное и вместе нравственное препятствие к браку, есть родство. Основание родственного союза лежит в самой природе. Именно происхождение от одного лица соединяет происходящих союзом крови, и тем ближе и теснее, чем ближе они к своему родоначальнику, и этот союз, простираясь на несколько колен и поколений, составляет из них круг родства, или один общий род, племя. Таким образом, род или родство есть связь всех членов семьи мужского пола и женского, от одного общего родоначальника происходящих, хотя бы, прибавляют законы, и не все они носили его имя, или прозвание⁵⁸. Чистота и целость этого естественного союза ограждается законами, и прежде всего законами естественными, которыми не допускается смешение крови между членами одного рода, так что бракосочетания между ними не терпит сама природа, признавая это насилием самой себе, повреждающим ее и физически и нравственно. Так, слово Божие изображает порок кровосмешения: «Не оскверняйтеся во всех сих: во всех бо сих осквернишася язы́цы, ихже аз отжену пред лицем вашим: и осквернися земля, и воздах неправду им ея ради, и возненавидть земля сидящих на ней. И да вознегодунт на вас земля, внегда осквернити вам ю, имже образом вознегодова на языки, иже прежде вас: яко всяк, иже аще сотворит от всех гнусностей сих, потребятся души творящия сие от людей своих» (Лев.18:24, 25, 28:29). Это гнушение природы (земли), о котором говорит само слово Божие, гнушение кровосмешением, происходит от того, что лица, происходящие от одного родоначальника, сама же природа поставляет во взаимные, разумно-нравственные отношения, возникающие из самого единства их происхождения и текущей в них крови, но уже принимающие духовное, священнейшее значение, каковы взаимные отношения родителей и детей, братьев и сестер, дедов и внуков, дядей и племянниц и т.д. Плотское соединение совершенно попирало бы и превращало эти отношения; они в таком соединении уничтожались бы, и род человеческий обратился бы в царство бессловесных животных, в котором есть только различие полов, есть связь их, но нет разумных, нравственных отношений между собою – родителей и детей, братьев и сестер, и пр. человечество возвышается над животными, между прочим, и тем, что самый союз крови в нем не есть только связь плотская, но союз нравственный. Сама природа каждому члену семьи или рода указывает свое место в общей связи их, путем происхождения, и таким образом определяет круг родства, в котором каждый член, по месту, которое занимает, по степени своего происхождения от общего родоначальника, имеет свои права и обязанности, в отношении к другим членам, и таким образом природа к круге родства соединяя всех членов единством крови, соединяет их нравственным союзом любви, взаимного уважения и влияния одних на других: следовательно, чем далее распространяется природою и законами круг родства, тем далее распространяется и дух этого нравственного единения людей, и таким образом обнимает целые роды, целые поколения, через которые проходят потомства более или менее отдаленных предков.

Прежде чем изложим законы о родстве в отношении к браку, надобно раскрыть основание и порядок родственных отношений вообще. Св. Василий великий замечает, что сама природа изначала различала наименование родства (Вас. вел. 87). У какого народа, или на каком языке нет названий отца, сына, матери, дочери, деда, внука, брата, сестры? Определение родственных наименований и таким образом очертание круга родства, находим в древнейшем законодательстве, у Моисея, притом не как что-либо новое, но как уже всем известное, и по естественным чувствам понятное, только ограждаемое положительными законами. Так Моисей указывает следующие родственные имена и отношения: отца, мать, сына, дочь, детей от сына и дочери, братьев, сестер отца и матери, потом жену отца (мачеху), жену сына (сноху), жену брата (невестку), детей жены отца (от матери), мать и сестру жены (Лев.18:30–41). Для точнейшего же определения родства, грекоримские законы (еще до Р.Хр.) разделили его по линиям и степеням. Степенью (gradus) названа связь одного лица с другим, посредством рождения⁵⁹, а связь степеней, непрерывно продолжающих, названа линиею (linea, ordo). Так как в связи родства представляются, во-первых, лица, от которых данное лицо происходит, во-вторых, лица, которые от него самого происходят, и в-третьих, лица, имеющие к нему родственное отношение не непосредственно, т.е. от которых данное лицо само не происходит, которое и от него не происходит, но которые имеют с ним только общих родоначальников: то линии родства разделены на три: 1) восходящую, 2) нисходящую и 3) боковую. Восходящая линия – та, которая от данного лица идет к его предкам, в непрерывной связи степеней, от которых оно происходит, т.е. от данного лица к его отцу, деду, прадеду, и т.д.⁶⁰. Нисходящею линией названа та, которая в прямой связи происходящих от данного лица рождений, идет к его потомству, т.е. от него к детям его, внукам, правнукам и т.д. Боковые линии идут от степеней, восходящих в сторону, к тем лицам, которые с данным лицом имеют общих родоначальников, но с ним самим не соединяются непосредственно в прямые линии, или степени рождения; именно эти боковые линии простираются от данного лица к его братьям, к его дядям, к его двоюродным и троюродным. Степени, от которых происходят линии, называются коленами; а эти линии, в отношении к своему колену, называются отраслями, или поколениями. Таким образом, близость родства определяется степенями, т.е. чем больше или меньше между данными лицами степеней, составляющих родственную связь их между собою, тем дальше или ближе считается между ними родство.

Для счисления же самих степеней принято общее правило: считать их по числу рождений, или лиц, в прямой линии одно от другого происходящих, начиная от данных лиц к тем, с которыми степень родства их отыскивается. Например, от меня до прадеда по прямой восходящей три рождения, или начиная от прадеда, три лица непосредственно предшествуют мне в рождении одно от другого: посему я, правнук, в отношении к прадеду своему, и он в отношении ко мне должен считаться в третьей степени. Между мною и отцом моим в прямой линии нет посредствующих степеней. Сын или дочь составляет непосредственное рождение от своего отца: поэтому я, сын, нахожусь в первой степени родства к отцу. Притом, надобно заметить, что в общем счислении родства, хотя лица, в разных степенях от данного лица находящиеся, имеют разные родственные имена и отношения к этому лицу: но связь родства каждого лица в отдельности с ближайшим к нему всегда представляется в непосредственном рождении одного от другого, т.е. всегда по прямой линии восходя от сына к отцу, или нисходя от отца к сыну; и только такою непосредственною связью рождений доходим до определения степеней родства между данными лицами⁶¹. Например, отыскивая степени родства в восходящей линии, мы от данного лица непосредственно восходим к его отцу, который есть данному лицу прадед и отстоит от него на третьей степени родства. Также и по нисходящей, только обратно нисходим от отца к сыну. Так в прямых линиях. В боковых линиях имеет приложение тоже правило: т.е. степени родства считаются по числу рождений, восходя от сына к отцу, или нисходя от отца к сыну. Но если нужно отыскать степень родства между такими лицами, из которых одно находится в прямой линии, а другие в боковой, т.е. которые друг от друга не происходят и непосредственной связи по рождению не имеют: то в таком случае от каждого из этих лиц надобно по степеням родства восходить к ближайшему, общему их родоначальнику, или такому лицу, в котором соединяются обе линии, одна прямая, и другая боковая – от данных лиц; или все равно, – от одного из данных лиц восходит к этому общему родоначальнику, или средоточию линий, а от него нисходит к другому данному лицу: в том и другом порядке общее число рождений с той и другой стороны указывает степень родства между данными лицами. Таким образом, родные братья должны считаться между собою в двух степенях родства; ибо, восходя от одного из них к общему их началу – отцу, находим одну степень, или рождение; а от него нисходя к другому, – видим еще одно рождение, или степень. Таким же образом дяди и племянники будут в третьей степени между собою, двоюродные братья – в четвертой, дяди и племянники двоюродные – в пятой, троюродные братья – в шестой.

К этому надобно присовокупить, что боковые родственники не все составляют одну линию; а как происходят они от разных колен, ближе или далее отстоящих от данного лица, то и составляют разные линии, более или менее удаляющиеся от него, со своими родственными именами и отношениями. Началом боковой линии служат степени или колена по линии восходящей, от которых, как скоро происходят непосредственно не одно, а несколько рождений, то эти рождения и образуют со своими нисходящими несколько отдельных линий, которые сами по себе и по отношению к своему началу или колену – прямые; но одна к другой во взаимном отношении они составляют уже линии боковые. Таким образом в круге родства обыкновенно принимаются три ближайшие боковые линии, от трех восходящих колен производимые, хотя может быть и более боковых, – если проводить их от каждого восходящего колена. Первая боковая линия исходит от первой восходящей степени, или колена, т.е. от отца и матери данного лица, и простирается к его братьям и сестрам, с их нисходящими, т.е. племянниками данному лицу, двоюродными ему внуками, и т.д. Вторая боковая идет от второй восходящей степени, или колена, дедов и бабок данного лица – к его дядям и теткам, с их нисходящими, т.е. двоюродными братьями данному лицу, и пр. Третья боковая линия идет от третьей восходящей степени, или колена, т.е. прадедов и прабабок – к их нисходящим.

При счислении степеней родства надобно заметить следующие общие положения законоведения, основанные впрочем на естественных началах: 1) муж и жена не составляют между собою раздельной степени: так как муж и жена составляют одну плоть; потому и в отношении к другим родственникам, муж и жена всегда считаются в одной степени; 2) сыновья, также и дочери, всегда считаются в первой степени к своему отцу и матери, сколько бы их ни было; 3) родные братья всегда полагаются во второй степени в отношении друг у другу, сколько бы их ни было; 4) дети от одного отца, но разных матерей, или от одной матери, но от разных отцов, считаются между собой как родные; 5) родственные лица женской линии считаются таким же порядком и в тех же степенях, как и по мужской линии; 6) круг родства вообще определяется семью, и только семью степенями; так как уже невозможно, по законам природы, чтобы кто-либо переживал седьмую степень нисходящего родства: следовательно и нет нужды определять родственные отношения далее этой степени; такое определение было бы слишком затруднительно и выходило бы из пределов естественных прав родства после семи степеней были бы уже слишком отдалены, чтобы опасаться между ними противоестественного смешения крови, или чтобы ни них основывать какие-либо права. Поэтому для родственных отношений далее семи степеней ни в юридическом, ни в народных языках нет и названий.

Все это относится к родству в одном роде, или в одной фамилии заключающемуся, которое поэтому называется единокровным, или просто кровным, и притом называется родством (cognatio, συγγένεια) в собственном смысле: так как составляется в союз одной крови. Но как через браки соединяются между собою разные роды, или фамилии, и как в супружестве муж и жена, по законам естественным и Божеским, составляют одну плоть, и кровь разных фамилий в них соединяется: то, кроме родства кровного, или однородного, существует еще родство разнородное, которое у римских законоведов названо affinitas – свойство (слав. близочество), – так как в нем родственники разных родов не составляют одного рода, или фамилии, а только через супружество некоторых лиц из них, взаимно соприкасаются, или сближаются (affines)⁶². Таким образом, это двуродное родство составляется: 1) между одним из супругов и родственниками другого, 2) между кровными родственниками одного супруга и кровными родственниками другого; 3) между одним супругом и нисходящими другого от его первого брака. Названия этого родства: тесть, теща, зять, сноха, невестка, отчим, мачеха, пасынок, падчерица⁶³. Закон Моисеев уже указывал такое родство, когда воспрещал общение брака, как кровосмешение, с женою сына, с женою брата, с женою отца (мачехой) и дочерью ее, с матерью жены (Лев.18). Римские законы сначала считали свойство только в прямых линиях между восходящими и нисходящими двух супругов, и как не простирали его на боковые линии родственников, так не признавали и между родственниками одного супруга и родственниками другого. Поэтому не различали и степеней в этом родстве, как различали их в родстве кровном⁶⁴. Церковь христианская, как по понятию о таинстве брака, соединяющем в одну плоть мужа и жену, так и на основании богооткровенного ветхозаветного закона, вполне признала законную силу двуродного родства, или свойства, и распространила его далее римских законов, на линии боковые (Вас.вел.87, 6всел.54). Но сначала принято было за правило избегать только смешения родственных имен и отношений между лицами этого родства, например, в браке. Уже в последствии к этому родству применен был порядок счисления степеней, принятый для определения близости кровного родства⁶⁵. Здесь так как муж и жена считаются в одной степени, то в какой степени родства кровного находится один супруг по отношению к своим родственникам кровным, в такой степени двуродного родства, или свойства, считается для них и другой супруг. Например, брат и племянник жены, будучи первый по отношению к ней, как сестре, во второй степени, а последний, как к тетке, в третьей степени, по родству кровному, в тех же степенях родства двуродного, или свойства, находится у мужа ее. Но что касается до свойства между родственниками обоих супругов, то степени его определяются таким образом: степени каждого родственника исчисляются сперва по отношению к тому лицу, с которым они соединены кровным родством; потом через то лицо, через которое они соединяются в родство между собою, степени их с той и другой стороны слагаются вместе, и общее количество степеней кровного родства с обеих сторон покажет степень взаимного их между собой родства двуродного, или свойства. Таким образом, братья родные мужа и жены должны считаться между собою в 4-й степени родства, племянники с той и другой стороны – в 6-й и т.д. Долго это двуродное родство считалось только в ближайших степенях, так что до 10 века оно еще не распространялось далее 3-х или 4-х степеней, в боковых линиях. Но в конце 10 и в 11 веке на местных соборах в Константинополе постановлено считать это родство до 6-ти степеней, и даже до 7-ми, особенно в отношении к бракам⁶⁶, как увидим после.

Кроме родства двухродного, в свойстве отличается еще родство трехродное, которое происходит через брачные союзы трех родов, или фамилий, когда т.е. в родство двухродное привходит еще новый род, через соединение с ним браком одного из своих членов. Именно такое трехродное родство считается: 1) между одним из супругов и супругами родственников другого; 2) между родственниками (кровными) одного из супругов и супругами родственников другого; 3) между одним супругом и свойственниками другого второбрачного супруга от его первого брака; 4) между родственниками двух лиц, сочетавшихся одно после другого с третьим лицом⁶⁷. Счисление степеней в этом родстве производится также, как в двухродном: т.е., общая сложность степеней, в которых данные лица отстоят от тех главных лиц, через которые соединяются между собой в родство, определяет степень их взаимного родственного отношения. Таким образом братья и сестры супругов трех фамилий, или семей, соединенных между собою через брачные узы, будут, в шестой степени родства между собою. Родной брат данного лица жене шурина его считается в 4-й степени родства, – и т.д. Но никогда это родство не распространялось законами далее 3-х степеней. С полною же строгостью считалось только в первой степени: например, между отчимом и женою пасынка, или между мачехой и мужем падчерицы и т.п.⁶⁸.

От родства естественного, плотского, в Церкви отличено родство духовное, а в гражданском обществе родство от усыновления. Родство духовное образуется через восприятие кем-либо крещаемого младенца, или возрастного, от купели. Мы уже говорили об этом родстве при обзоре постановлений о крещении. Здесь заметим только особенности в счислении степеней его: 1) восприемник, как духовный отец крещаемого, поставляется к нему, как сыну, в 1-й степени духовного родства; 2) в отношении к плотским родителям его, воспреемник считается во 2-й степени, как брат их; 3) для братьев воспринятого плотских от полагается в 3-й степени, как дядя им; 4) собственные дети воспреемника считаются с воспринятым от отца их – во 2-й степени, как братья родные; а в отношении к братьям воспринятого – в 4-й, как двоюродные; но 5) духовное родство принято только между восприемниками, воспринятыми, плотскими родителями их, и нисходящими от всех их; но не распространено ни на восходящих, ни на боковых их родственников. Оно также, как и кровное родство, исчислено в Греции до 7-ми степеней. В строгости же духовное родство наблюдается Церковью только между воспреемником, воспринятым и его родителями, как это подтверждено и 6 вселенским, трулльским собором (6всел.53)⁶⁹.

Соответственно такому духовному усыновлению в Церкви, гражданское общество допускало между своими членами гражданское усыновление (adoptio), по которому свободные лица могли, по желанию, принимать к себе на место родных детей чужих, свободных, или состоящих еще под отеческою властью⁷⁰. Таким образом, возникало родство, не по естеству, плотское, а по закону – юридическое (agnatio), потому что усыновление соединилось с правами по званию и состоянию усыновителя. Гражданские грекоримские законы определяли степени этого родства, частью по примеру кровного родства, частью по примеру свойства. Но после того, как усыновление соединено с церковным освещением, – что сделал император Лев философ, родство по усыновлению поставлено в соответствие с родством духовным, от св. крещения; также распространено до 7 степеней, и считается по образцу духовного родства: т.е. усыновитель, как отец, полагается в первой степени с усыновленным, во 2-й с его родителями, в 3-й с плотскими его братьями; плотские дети усыновителя – во 2-й степени с усыновленным, и в 4-й с его родными братьями⁷¹. Было еще в древние времена в обычае братотворение (αδελφοκτονία, fraternitas per adoptionem), заимствованное от греков, когда два лица, не родственные между собою, добровольно заключали между собою союз братства. Была даже составлена и церковная молитва на освящение такого братотворения⁷². Однако же и молитва эта впоследствии отменена, и гражданские законы такого искусственного братства не признавали; родства в нем никакого не допускалось; а потому и брак между такими лицами, если они были разного пола, или между детьми их, не воспрещался⁷³.

В таком виде находим определение родства в канонических постановлениях восточной Церкви, равно и в грекоримских законах. В нашу отечественную Церковь, со всею точностью и целостью, перешли эти постановления. И видно, что они имели у нас постоянную силу законов в церковной практике: ибо, начиная с самых первых наших отечественных узаконений, (каковы уставы великого князя Владимира и Ярослава о церковных судах), постоянно встречаются у нас подтверждения духовного и гражданского правительства о соблюдении этих постановлений⁷⁴. Но конечно, греческие правила о родстве не могли иметь для нашего духовенства полной ясности; и потому, что многосложный состав их сам по себе был затруднителен для разумения, а в приложении их к практике, например, к делам брачным, требовались особенные уточненные соображения, в которых иногда и сами греческие, наилучшие законоведы запутывались, и потому, что ни особенных отечественных постановлений по этому предмету, ни собственных руководств к пояснению греческих правил о родстве у нас не было⁷⁵. Только при издании печатной Кормчей книги (1653) помещены в ней две особые главы (50 и 51) – о тайне супружества и беззаконных браках. В первой между правилами относительно браков находим довольно обширную статью о родстве, о его разных видах и степенях, о порядке счисления их и о наблюдении в делах брачных. В другой (51) главе изложены соборные греческие постановления позднейших времен о том же предмете, по разным частным вопросам, возникавшим в греческой Церкви. Выписки из Арменопула, Властаря, живших уже в 14 веке, дают видеть, что главы эти составлены в позднейшее время, и вероятно, внесены в Кормчую при печатном ее издании. Только главы эти составляют, хотя не довольно ясное по слововыражению, но очень обстоятельное по содержанию, и даже единственное у нас в печати руководство к изучению правил родства. При изложении правил о родстве, наши законы, равно и сочинения частных лиц, следовали этим же главам, и их повторяли⁷⁶. Настоящие наши законы принимают и определяют родство в том же виде, как оно изложено в древних постановлениях⁷⁷.

Особенное приложение правила о родстве имеют в делах брачных, где родство есть вместе и естественное последствие браков, и составляет естественное препятствие к браку, в известных случаях. По закону Моисееву брак, кроме родства прямолинейного, равно и кровного и двуродного, не дозволялся в боковых линиях до 3-х степеней включительно; именно: брак родного, или неродного брата с сестрою, брак с сестрою отца или матери (теткою); в двуродном родстве – именно: брак мачехи с пасынком, отчима с падчерицей или внучкою жены от первого брака, брак зятя с тещей, брак с женой сына (невесткой), с женой брата, который оставил после себя детей, брак со вдовою отцова брата (дяди), брак с матерью и дочерью (после одной с другой), и наконец, брак с двумя сестрами в одно время⁷⁸. Однакож, указав эти определенные степени родства, Моисей не ограничил только ими исключительно запрещенных браков. Но приложил и общие правила: «человек своему ближнему да не внидет открыти стыдение; иже аще спит с сродницею своею, стыдение сродства ея откры грех свой приимете» (Лев.18:6, 20:20). Из этого видно, что Моисей указал определительно только те степени родства, в которых брак запрещался положительно и безусловно; бракосочетания на прочих степенях он оставил на общем основании естественных законов, которые и сами по себе могут в известных случаях не допускать брака, по несообразности его с природой или с неиспорченной совестью человека; и потому Моисей предоставил решение таких случаев соображениям самих законодателей и власти, по усмотрению возможности или невозможности брака из обстоятельств дела, или места, времени, лиц сочетавающихся. Итак, Моисей хотя и не воспретил брака в дальнейших (после указанных) степенях родства, однако ж, и не дозволил ясно; следовательно, как дозволение, так и запрещение брака он оставил не безусловное. Так понимали закон Моисеев св. отцы⁷⁹. В Церкви христианской с самого начала находим положительное запрещение брака в кровном родстве до 3-х степеней включительно (до племянниц и племянников), – по боковой линии, а в свойстве до 2-й степени включительно, по той же линии. Так говорит апостольское правило: «имевшии в супружестве двух сестр, или племянницу, не может быть в клире» (19). Хотя это правило говорит о церковном клире и ему положительно запрещает такие браки, и тем дает возможность заключать, что в мирянах такие браки были еще терпимы в первые века христианства: но самое запрещение, столь решительное, допускать в клир обязавшихся такими браками, уже дает разуметь, что супружество в указанном родстве было признаваемо несообразным с духом христианской Церкви. Св. Амвросий медиоланский, в одном из своих писем по вопросу: можно ли отцу женить сына на внуке от своей же дочери, – только от разных матерей, – дает видеть, что в первые века христианской Церкви брак воспрещался не только между прямолинейными родственниками, но и между косвенными; что это запрещение простиралось до двоюродных, или до 4-й степени боковых линий, – по законам не только церковным, но и гражданским; что в рассуждении браков наблюдалось и то, чтобы бракосочетанием родственных лиц не смешивался естественный распорядок родственных имен и отношений⁸⁰. Все это подтверждает и св. Василий великий в своих правилах, когда, например, положительно запрещая брак с двумя сестрами (после одной с другой), замечает: «те, которые оскверняя душу страстью, не взирают и на естество, издревле различившее именования родства, каким именем родства назовут рожденных от таких двух супружеств, братьями ли родными, или двоюродными? Ибо по причине смешения им приличествовать будет и то, и другое наименование. Не делай, человек, тетки детей мачехою их, и ту, которая вместо умершей матери должна ласкать их, не вооружай неутолимой ревностью» (пр. 87). Это уже касается двухродного родства, и св. Василий в особенности об этом родстве так рассуждает: «для мужа, что может быть ближе собственной жены, или больше своей плоти? Ибо они уже не суть два, но плоть едина. Таким образом, посредством жены сестра ее переходит в родство мужа. Ибо как не может он взять матерь жены своей, ни дочь ее, потому что не может взять свою мать, ни дочь ее: также не может взять сестру жены своей, потому что не может взять сестру свою. И обратно, не позволительно и жене сожительствовать со сродниками мужа: потому что права родства общи для обоих» (там же). А каким образом установились в Церкви такие понятия о родстве, и откуда получили силу такие правила, тот же св. отец объясняет так: «первое и притом в делах сего рода весьма важное, что имеем приложить, есть соблюдаемый у нас обычай, имеющий силу закона, потому что сии постановления переданы нам от святых мужей. Обычай же таков: если кто, будучи одержим страстью нечистоты, впадет в бесчинное совокупление с двумя сестрами, то и браком сие не почитается, и в церковном собрании таковые приемлются не прежде, как по разлучении друг от друга. Посему, еще бы и не можно было говорить ничего другого, довольно было бы и сего обычая для преграды злу» (там же). Таким образом, правила о родстве, именно в отношении к браку, утвердились в Церкви от начала преданием, которое вошло в обычай и в постоянной практике Церкви имели силу закона. наконец, тот же Василий великий в своих правилах положительно запрещает брак со сводными (от разных отцов, или матерей) братьями и сестрами, с невестками, мачехами, и дает основание заключать, что в его время круг родства был уже довольно определен, в отношении к бракам, когда полагает такое общее правило: «совокупление браком людей, состоящих в возбраненном для оного родстве, подлежит епитимии прелюбодеев» (Вас.вел. 68, сн.75,76,78:79). Здесь определение епитимьи прелюбодеев (не просто: любодеев), показывает, что браки, заключенные в родстве не только подвергали виновных церковному покаянию, но и подлежали расторжению; ибо брак прелюбодейный никогда не был терпим в Церкви. Конечно, слова св. Василия надобно разуметь о высших степенях родства, как кровного, так и двухродного, из которых некоторые он сам указывает. Однако ж нельзя и слишком стеснять силу его правил: ибо о самых ближайших степенях родства он судит еще строже. Так, например, кровосмешение между братьями и сестрами он подвергает наказанию, как убийство (пр.67). Он же ясно говорит о расторжении брака в двухродном родстве – с невесткой, с сестрою жены, что утвердил еще прежде св. Василия собор неокесарийский (пр.2). Также бл. Августин замечает: «между двоюродными (consobrini) уже в наше время брак весьма редко допускается, по силе обычая, по причине близости родства их к степени братской, – хотя закона на это не было, ибо Моисеев закон этого не воспретил, и законы гражданские еще не возбраняли»⁸¹.

Так было в Церкви первых веков. Но как в тоже время родство и браки подлежали законам гражданским: то относительно степеней родства, дозволительных или недозволительных для брака, гражданские законы не всегда соответствовали церковным. В родстве прямолинейном грекоримские законы запрещали браки неограниченно, как по восходящей, так и по нисходящей⁸². И это естественно: ибо ни физически, ни нравственно невозможно, чтобы восходящие родственники вступали в брак с нисходящими, например, отец с дочерью, дед с внучкою, прадед с правнучкой, и т.д. Церковь совершенно соглашалась с этим: и потому о прямолинейном родстве в отношении к браку никогда не было сомнений, ни даже особенных правил⁸³. Что же касается боковых линий, здесь гражданские законы ограничивали запрещение брака только ближайшими по родству лицами до 3-х степеней. А между детьми братьев или двоюродными братьями и сестрами брак не был запрещен законами до императора Феодосия великого, который не только запретил его, но и определил за вступление в такой брак строгое наказание⁸⁴. Но дети Феодосия, императоры Аркадий и Опорий снова дозволяли брак между двоюродными, последний только с разрешения царской власти⁸⁵. Юстиниан снова постановил общее для всех разрешение такого брака⁸⁶. Таким образом, гражданские законы относительно брака в боковых линиях были непостоянны; тем не менее обычаи, просвещаемые духом христианской Церкви, сами собою не допускали таких браков, как это замечают св. отцы того времени⁸⁷. А соборы западной Церкви 6 века решительно воспрещали брак двоюродных, распространяя это запрещение и на детей их, т.е. до 5-й степени родства включительно⁸⁸. Затем в конце 7 века трулльский вселенский 6 собор постановил такое правило: «если кто совокупляется в общение брака с дочерью брата своего, или отец и сын с матерью и дочерью, или с двумя девами сестрами отец и сын, или с двумя братьями мать и дочь, или два брата с двумя сестрами: да подвергаются правилами семилетней епитимьи, явно по разлучении их от беззаконного супружества» (пр.54). В правиле этом собор наиболее касается браков в двуродном родстве, или свойстве, и положительно воспрещается их до 4-й степени (двум братьям с двумя сестрами); но в родстве кровном запрещается брак только до 3-й степени включительно (с племянницами); а о двоюродных не упоминает. Отсюда можно сделать такое заключение о супружестве двоюродных, что по суду Церкви в те времена оно не дозволялось, но и не расторгалось, если уже было заключено. Так и римская Церковь в 7 веке совершенно дозволяла брак только в 5-м поколении (между праправнуками): однако ж не расторгала и тех браков, которые были заключены в 4-м или 3-м поколении (между детьми двоюродных)⁸⁹. При исправлении гражданских законов в 9 веке, в новое издание их, именно в Прохирон Василия македонского, Еклогу Льва и Константина и в так называемые царские книги (τα βασιλικα) внесено положительное запрещение браков не только между двоюродными братьями и сестрами, но и детьми их; дозволен брак только между внуками их⁹⁰. Таким образом, запрещение браков распространено до 6-й степеней включительно. Только в 8-й степени брак дозволен безусловно⁹¹. Но о 7-й степени не было еще постановлено ничего положительного. Поэтому в начале 9 века возникли в греческой Церкви недоумения и споры об этой степени в отношении к браку. Одни считали брак в 7-й степени позволительным, потому именно, что законы положительно запрещали брак только до 6-й степени, а о 7-й ничего не говорили; другие думали, что в силу этого запрещения 6-й степени, не должно ее касаться в браке и через 7-ю степень, т.е. брак в 6-й степени с одной стороны, и в 7-й с другой, – по крайней мере так – не может быть дозволен. По поводу таких разногласий был в Константинополе собор, при императоре Алексее, в начале 9 века, и на соборе этом принято для соглашения мнений, что если брак в 7-й степени, или в 7-й с одной стороны и в 6-й с другой, еще не совершен, а только предполагается, и такое сочетание степеней в нем наперед известно, то не дозволять брака; если же брак уже заключен, то не расторгать, а только подвергать сочетавшихся епитимьи церковной⁹². В таком виде определение о 7-й степени оставалось до 11 столетия, – когда патриарх Михаил Керулларий (в 1057г.) ясно воспретил в этой степени брак, впрочем, только в виде отдельного решения на частный случай: но не установил соборно общего, положительного правила⁹³. Только уже в 12 веке, собором константинопольским при патриархе Луке (1168г.), положено решительное воспрещение брака в 7-й степени, так что все заключаемые в этой степени браки определено расторгать, а священников, венчавших их, лишать сана⁹⁴. Это соборное определение подтверждено было императором Никифором Вотаниотом и Мануилом Комнином⁹⁵. Таким образом, не прежде половины 12 века утверждено в Церкви восточной запрещение брака до 7-ми степеней включительно. Запрещение это, надобно относить не к прямолинейному только родству, что, впрочем, само собою уже разумеется: но и особенно к линиям боковым.

Кроме счисления степеней, относительно браков в боковом родстве принято еще особенное правило. Именно, при разделении родственников по линиям и степеням, древние законы имели в виду то, чтобы каждого родственника поставить на принадлежащем ему месте в общей связи родства, месте, которое определяется для него более или менее близкими, или отдаленными отношениями – к тем, от которых он происходит, к тем, которые от него идут, и к тем, которые не происходят от него, от которых и он сам не происходит, но с которыми имеет связь родственную посредством общих родоначальников. Самая близость таких отношений естественно определяется путем рождения, которое от родоначальников идет и развивается в разных отраслях и в разных от него расстояниях. Но, как и между самыми родоначальниками есть степени, так что один из них и по времени и по рождению должен почитаться старейшим перед другими, младшими в роде, то и происходящие от них родственники получают разные места в порядке родства, по степеням своего происхождения от старших или младших родоначальников, и сообразно тому получают свою особенную важность старейшинства. Таким образом, произошло и то особенное правило о браках в родстве, чтобы через бракосочетание родственных лиц, и в дозволенных степенях, не смешивать родственных имен и отношений, не низводить родственников высших, старших, на степени низших, и низших не возводить в права, по родству им не принадлежащие, то есть не ставить на место высших. Это общее правило всех древних законодательств. Церковь также, как мы видели выше из слов св. Амвросия и Василия великого, с самого начала охраняла такие отношения родства и не допускала их смешения. Впрочем, смешение родства скорее может произойти в браках родства двухродного. Поэтому правила против такого смешения преимущественно относятся к родству двухродному.

Что касается до родства разнородного, или свойства, то гражданские римские законы, признавая в прямой линии родственников одного супруга родственниками другого, не допускали брака между ними, равно и восходящими, и нисходящими, на том же основании, как в родстве кровном. Даже и по прекращении брачного союза, смертью, или разводом, не дозволялось одному из оставшихся супругов вступать в брак с прямолинейными родственниками другого. Если бы, после развода, один из супругов вступил в новый брак, то другой супруг прежний не мог иметь супружества с нисходящими от этого нового брака оставленного им супруга. Не позволялось, например, отчиму жениться на жене пасынка, а мачехе выходить в замужество за мужа падчерицы⁹⁶. В боковых линиях свойства брак супругу с родственниками другого (после его смерти), равно и между родственниками обоих супругов, был дозволен. Церковь, уже по силе Моисеева закона, не могла ограничивать брака только этими степенями свойства. Ибо Моисеев закон положительно запрещал брак не только зятю с тещей, отцу с женою сына, но и брату с женою брата, оставившего после себя детей, племяннику со вдовой дяди (по отцу) (Лев.18;8,14–17, 20:11, 12, 14, 20, 21. Втор.22:39, 27:20:23)⁹⁷. Это уже простирается до 3-й степени бокового свойства. Церковь с самого начала, как мы уже видели, воспретила брак с сестрою жены, с братом мужа, с женою брата (умершего), – что еще дозволял в известных случаях закон Моисеев (Лев.18:18): Церковь все такие браки подвергала расторжению, а виновных строжайшему покаянию (апост.18, неокес.2, Вас.вел.87)⁹⁸. Сообразно тому и гражданские грекоримские законы в христианстве скоро воспретили такие браки⁹⁹. Вселенский 6 собор, заметив, что в следствие неопределительного запрещения беззаконных браков, естество само себя смешивало, как он выражал, изложил определенное правило о браках в свойстве, – между самыми родственниками обоих лиц, состоящих в супружестве, – в точности указав родственные отношения, в которых брак не может быть дозволен, а браки, уже заключенные подлежат расторжению. Именно собор воспретил браки: 1) отца и сын с матерью и дочерью (2 степ.); 2) отца и сына с двумя сестрами (3 степ.); 3) матери и дочери с двумя братьями (3 степ.); 4) двум братьям с двумя сестрами (6 всел. 54). Это уже простирается до 4-й степени. Так было до 10 века. Но как в это время браки в родстве кровном уже запрещались до 6 степеней: то и ы двухродном родстве, именно между супругом и родственниками другого супруга, запрещение распространено до этой же степени¹⁰⁰. Однако ж родство это не было вполне уравнено с кровным, т.е. до запрещения 7 степеней в браках, и в основание сего положено было такое рассуждение, что в родстве кровном, хотя бы и в боковых линиях его, один есть корень и источник всех степеней, хотя бы они принадлежали к разным отраслям и поколениям, в разных более или менее отдаленных между собою расстояниях: а то родство, которое образуется через брачные союзы, состоит в соединении двух разных родов и переходит из одного рода в другой, и таким образом препятствует новым между ними бракосочетаниям, – не по праву единокровного их происхождения, а по определениям законов, и по гласу Слова Божия, соединившего в начале во едино мужа и жену. Так рассуждено было на соборе 1057 года, при патриархе Михаиле Керулларии¹⁰¹. Таким образом, собор этот положил брак в свойстве запретить только до 6 степеней; а степень 7-ю признать дозволенною ко браку. Что подтверждено было другими соборами и гражданскими постановлениями¹⁰². Однако ж увидим после, что при некоторых особенных условиях брак в двухродном родстве иногда запрещался и в 7-й степени, а разрешался в 6-й.

Что касается до самых родственников со стороны обоих супругов, то после 6 вселенского собора, утвердившего в свойстве между этими родственниками запрещение брака до 4-й степени, гражданские законы не допускали брака в тех же степенях¹⁰³. Но собор в Константинополе при патриархе Сисинии (997–1001) распространил это запрещение также до 6-ти степеней между родственниками по свойству, не дозволив, например, брак не только дяде и племяннику с двумя родными сестрами (5 степ.), или двум братьям с теткой и племянницей, но и двум двоюродным братьям с двоюродными сестрами (6 степ.)¹⁰⁴. Главным побуждением к запрещению указанных здесь браков послужило именно смешение родственных имен и отношений, которое происходило бы от таких браков. Общим же правилом для браков еще древними отцами было принято, что, где смешиваются родственные имена и отношения, там нет законного брака: как например ясно выражал это св. Василий великий (пр.87). То есть, как скоро старшие родственники нисходят на место младших, или входят в родственное подчинение младшим, как скоро одни и те же лица получают разные смешанные имена родства, или из родства кровного, ближайшего переступают в родство дальнейшее – двухродное, – в таких случаях браки считались уже непозволительными. В двухродном родстве 5-й степени брак положительно был возбранен: потому что в таком браке находили самое неестественное смешение родства; так, например, брак отца и сына с двумя двоюродными сестрами; брак двух братьев с теткой и племянницей¹⁰⁵. Брак в 6-й степени свойства иногда запрещался, иногда позволялся, смотря потому, было или не было в нем смешения имен. Смешения не было, или оно не считалось препятствием ко браку, когда два кровные лица, одно высшее по родству, другое низшее, вступают в брак с двумя кровными лицами, из которых одно также есть старшее, другое – младшее, и когда, по вступлении в брак, они сохраняют также между собою родственные отношения, – т.е. старший родственник остается на старшем месте, а младший на младшем. Так, например, если дядя и племянник хотят вступить в брак первый с теткой, а последний с племянницей, то в круге общего родства всех этих лиц образуется 6 степень; но как смешения родственных имен и отношений при этом не открывается, а и по вступлении в брак дядя остается дядей, племянник – племянником, то брак дозволялся. Но если бы дядя вступил в брак племянницей (не своей разумеется, а чужой), то после этого племяннику уже не позволялся брак с теткой дядиной жены: так как через этот новый брак превратились бы родственные между дядей и племянником отношения. Наконец, брак в 7-й степени двухродного родства вообще признан был дозволительным: впрочем, и тут положено было избегать смешения родственных отношений, на тех же основаниях, как и в 6-й степени. И потому-то случалось в греческой Церкви, что брак в 6-й степени дозволялся, а в 7-й не дозволялся. Так, например, двум братьям дозволялся брак с двоюродными теткой и племянницей (7 степ.); но отцу и сыну не дозволялся брак с двумя троюродными сестрами (7 степ.), тогда как отец и сын могут жениться на двоюродных тетке и племяннице, откуда выходит родство только 6-й степени. Но брак этот считался позволительнее того (предуказанного), потому что здесь не выходит смешения, которое открывается там. Впрочем, о 7-й степени двухродного родства, именно между родственниками супругов, находим в Церкви восточной неодинаковые постановления. Собор, бывший при патриархе Михаиле Керулларии (1057), признавал брак этой степени вообще позволительным и не положил никаких определенных на него ограничений¹⁰⁶. Но патриарх Ксифилин (1073) объявлял недозволенным брак двух братьев с двоюродными теткой и племянницей, – следовательно в 7-й степени двухродного родства¹⁰⁷. Патриарх Евстратий (1082) не дозволял брака двум троюродным братьям с матерью и дочерью, также в 7-й степени¹⁰⁸. Между тем Вальсамон, патриарх антиохийский (12в.), не считал эту степень запрещенною для брака¹⁰⁹. Наконец, Матвей Властарь (14 в.) говорит по крайней мере определенно о некоторых случаях, в которых брак этой степени запрещался¹¹⁰. Гражданские постановления то соглашались с церковными, то ограничивали их. Запрещение брака в 7-й степени свойства при патриархе Иоанне Ксифилине (1075) подтверждено было гражданской властью¹¹¹. Но императоры Алексей Комнин (1031) и Мануил Комнин (1143) дозволял брак не только в этой, но и в 6-й степени, так, чтобы браков, уже совершенных, не расторгать, а только подвергать очищению церковным покаянием, или только предупреждать их совершение. А последний (Мануил) постановил и прямо разрешать такие браки, только с предварительным согласием брачующихся – подвергнуться церковному покаянию¹¹². С этим соглашались и церковные власти, определив за браки в 6-й и 7-й степени двухродного родства меньшие епитимьи, чем за браки в тех же степенях родства кровного¹¹³. Таким образом, общее заключение о браках в родстве двухродном, по постановлениям восточной Церкви, можно сделать то, что они запрещены были положительно до 5 степеней; за тем в 6-й степени положено было только избегать смешения родственных имен и отношений; вообще же брак дозволялся. Наконец, до 7-й степени родство двухродное положительно не распространялось; однако же, по принятому правилу – избегать смешения родственных отношений, брак иногда и в 7-й степени считался недозволенным¹¹⁴.

В родстве трехродном грекоримскими законами брак положительно запрещался только в 1-й степени; но и на это указан был только один пример в законах: именно – отчим не мог вступить в брак с женою пасынка, а мачеха с мужем падчерицы¹¹⁵. Однако же, как родство двухродное, так и трехродное родство начали считать по степеням, имея и здесь в виду – избегать смешений в родственных именах и отношениях. Вообще же запрещение брака в этом родстве не распространялось далее 4-х степеней, и даже большею частью разрешались браки и в 4-й степени. А только в соборных решениях и в юридических книгах были указываемы определенные случаи, в которых брак запрещался, или разрешался, – по поводу возникавших вопросов в делах брачных. В нашей Кормчей замечено: «еже от треродных, сие в первом точию степени запрещается по закону; обычай убо запрещает и прочее»¹¹⁶. Так, например, брак не дозволялся: 1) отчиму с женою пасынка (по смерти его), мачехе с мужем падчерицы (1 степень); 2) всякому данному лицу, и даже брату его, с женою шурина его (2 степень), и т.д. Такие примеры указаны в нашей Кормчей¹¹⁷. Тем не менее греческие законоведы находились в некоторых случаях возможным брак и в 3-й степени трехродного родства¹¹⁸. Словом, со строгостью соблюдалось запрещение брака только в 1-й степени¹¹⁹.

В родстве духовном, или от св. крещения, грекоримские законы уже во времена Юстиниана великого (6 в.) воспрещали брак между восприемником и воспринятою им от купели¹²⁰. В 7 веке собор трулльский, вселенский 6, положительно запретил брак восприемникам и с матерями воспринятых (вдовствующими) (6всел.54). За тем в гражданских законах находим уже запрещение брака – не только восприемнику, но и детям его, с воспринятыми от купели, родителями и собственными детьми воспринятых¹²¹. Наконец на соборе цареградском при патриархе Николае в 1107 году запрещение это, распространено до 7-ми степеней, в соответствии с правилами о родстве кровном¹²². Однакож это не всеми было принято: а положительно считался запрещенным брак только в тех степенях духовного родства, которые указаны в правилах 6 вселенского собора и в гражданских законах, т.е. между восприемником и воспринятым, между ним и их родителями, и между детьми всех этих лиц¹²³. Вообще же ограничением препятствий ко браку здесь служило то, что родство духовное не распространялось на восходящих и боковых родственников восприемника и родителей воспринятого, а только нисходящих от них. Но воспринимавший своего родного сына от купели подвергался разлучению от сожительства со своею женою¹²⁴.

В законах о гражданском усыновлении запрещался брак (пока усыновление по каким-либо причинам формально не уничтожалось) усыновленному лицу с нисходящими усыновителями, также с его матерью, сестрой и теткой, по отцу или по матери, – вообще до 3-х степеней родства (по усыновлению)¹²⁵. Но законы наблюдали и то, чтобы и после уничтожения его, брак не дозволялся с дочерью по усыновлению, с внучкой от усыновленного, а усыновленному лицу с женой усыновителя, также и усыновителю с женой усыновленного¹²⁶. Когда усыновление стало соединяться с церковными молитвами и обрядами, и таким образом уже получало внутреннюю духовную силу и высшее освящение (9 в.): то постановлено было, чтобы усыновленные не вступали в супружество с родными детьми усыновителей, хотя бы усыновление и прекращено было; также и усыновителям совершенно воспрещен брак с естественными детьми усыновленных¹²⁷. За тем это запрещение распространено (1092–1107) до 7 степеней родства по усыновлению, соответственно родству по усыновлению духовному, т.е. от св. крещения¹²⁸. Родство по усыновлению так уважалось, что запрещалось и усыновлять тех, которые находятся в близком, естественном родстве с лицом усыновляющим, а если бы усыновление таких лиц последовало, то брак их с лицами, родственными усыновителям, подлежал расторжению, во избежание как бы смешения родства и крови. Так, например, нельзя было иначе усыновить зятя, т.е. мужа своей дочери, как расторгнув их брак¹²⁹.

Мы замечали уже, что постановления о разных видах родства от восточной Церкви переданы вполне в нашу отечественную Церковь и были в ней охраняемы местными законами, церковными и гражданскими. Тоже надобно сказать и о приложении этих постановлений к бракам. Древнейшие наши узаконения, хотя не довольно ясно и определено, дают видеть, что у нас с самого начала брак запрещался вообще в тех же степенях родства, как и в греческой Церкви. Устав в.к. Владимира говорит уже о поимании (о супружестве) в племени и в сватстве, следовательно, не только кровном, но и разнородном. Устав Ярослава повелел расторгать браки, заключенные в ближнем родстве, и виновных подвергать церковному покаянию. Митрополит Иоанн (12в.) в своих правилах даже брак с троюродными подвергал расторжению. Наконец, м. Иоанн говорит: «такожде и близотчество (свойство) соборный свиток блаженного патриарха Сисиния повелевает: братома двема две братачаде первое (двоюродным) не совокуплятися; а иже паки сий устав преступающе, в совершенное отлучение и вложити»¹³⁰. Здесь видим полное приложение в нашей Церкви восточных постановлений о родстве. Но замечательно, что строгого запрещения браков в 7-й степени родства (изданного в греческой Церкви при патр. Луке в 1166 году), не находим ни в собственных правилах нашей Церкви, ни в кормчих в ряду других постановлений греческих о браках в родстве. Вообще же нашими отечественными узаконениями постоянно было подтверждаемо, чтобы браков не заключать в родстве, ни в свойстве (сватстве), ни в кумовстве, или крестном братстве. Так писалось всегда и в венечных памятях, или записях, о дозволении известным лицам вступить в брак между собою¹³¹. При издании Кормчей книги (1653) в нее внесено между прочим следующее правило для священников относительно венчания браков: «да весть убо известно, и да навыкнетъ иерей от достоверных учителей, кая суть препятия к составлению законного брака, и кая сочетанный разводят, и кая суть сродства степени, сице телеснаго, якоже и духовного, иже от св. крещения; такожде кая суть от брачного союза, си есть – сватства. Да навыкнет убо во-первых добре вся правила, яже о законных брацех и уставы святыя, яже о сих, изряднее же яже соборы святыя вселенския и поместныя уставиша и хранити повелеша»¹³². Последнее замечание об особенном хранении правил соборных, вселенских и поместных, преимущественно перед прочими постановлениями о браках, дает разуметь, что на позднейшие постановления византийские о браках у нас и в старину не смотрели, как безусловные и неизменные, и никак не придавали им одинаковой важности с древнейшими, соборными и отеческими: одним словом, из этого можно видеть, что у нас считалось возможным разрешать браки в степенях дальнейших, указанных греческими синодами и патриархами после 9 века. Тем не менее, при изложении подробных правил о родстве в отношении в браке, в нашей Кормчей выдержано запрещение его до 7-ми степеней в родстве кровном, двухродном и духовном, и до 4-х в трехродном, с подробным и точным показанием в примерах на каждую степень, когда брак бывает, и когда не бывает. Духовным регламентом (1721г.) в особенности епархиальным архиереям именно в обязанность знать с точностью степени родства, каковые могут вместить в себя супружество, и каковые не могут, или по заповеди Божией (Лев.18), или по церковной, в канонах отеческих и царских. Сами бы сие ведали присовокупляет регламент, а не на иного кого спускались¹³³. В 1752 году именным Высочайшим указом объявлено св. Синоду, чтобы браки, объявляемые в родстве, или кумовстве, расторгать не иначе, как по самым настоятельным причинам, когда они совершены действительно в противность правилам св. апостол и отец и духовного регламента; о важнейших же делах этого рода доносить Императорскому Величеству¹³⁴. За тем в 1767 году, св. Синод, из производившихся в нем дел усмотрев, что в некоторых епархиях духовные начальства, последуя одним только изложенным в Кормчей книге росписаниям родства, подтверждают расторжению и такие браки, в которых открывается не близкое родство, а только по сватовству, или кумовству, определил вообще не объявлять браков незаконными в таких случаях, на которых в слове Божием и в правилах апостолов и св. отец точных узаконений не положено¹³⁵. Таким образом, запрещение браков в родстве уже ограничено коренными, каноническими постановлениями Церкви, какие находим в древнейших канонах, апостольских, соборных и отеческих, независимо от позднейших узаконений греческих синодов. В особенности о крестном родстве, в наказе осетинской миссии (1771г.) было определено, – признавать это родство препятствием к браку только между восприемниками, родными детьми их – с одной стороны, и воспринятыми и родителями их – с другой; далее же родство духовное не простирать¹³⁶. В пояснение и дополнение этих распоряжений, в 1810 году издан был новый указ от св. Синода, более определенным и точным образом излагающий дело. В указе этом постановлено: 1) при рассматривании духовного родства, руководствоваться 53 правилом 6 вселенского собора; поскольку же из сего правила видно, что оно заключает в себе запрещение брака только восприемлющим детей от св. крещения с матерями их, а относительно детей воспринимавшего с восприемлемым ничего в том правиле не сказано, но после того было рассуждаемо в Церкви и об этом обстоятельстве: то св. Синод положил, соображаясь с толковниками последующих времен, что кто восприимет от св. крещения чью либо дочь, тот не может после сего взять ее за себя в жену, так как она уже ему есть дочь; не может также взять и мать ее. Что же касается до восприемника и восприемницы, детей от св. крещения, то разумеет их в таком смысле, как показано в церковном требнике в правилах о св. крещении, т.е. муж и жена не должны быть восприемниками одних и тех де детей; 2) постановлено: в рассуждении плотского родства иметь в виду определения закона Моисеева (кн. Лев.) и 6 вселенского собора (пр.54); и когда в бракосочетании открываться будет родство далее возбраненных этими определениями степеней, то, по совершении уже брака, оставлять сочетавшихся в брачном сожитии неразлучными, не представляя св. Синоду, и даже не производя о том никаких исследований, если бы и доносы сделаны были. А если бы брак еще не был совершен, и желающие брака оказывались в не запрещенных этими правилами степенях, то епархиальным архиереям давать на брак в таких случаях позволение, непосредственно от себя, или через благочинных, или прямо приходским священникам. Но если вступившие или желающие вступить в брак, окажутся точно в указанных теми правилами (закона Моисеева и 6 всел. Собора) степенях родства, то о совершившихся бракосочетаниях, по производстве дела в консистории, представлять св. Синоду; а просящим позволения на таковые браки отказывать¹³⁷. Таким образом сущность этих постановлений св. Синода состоит в том, что брак в родстве кровном и двухродном воспрещается до 4-й степени включительно; в родстве духовном не далее 2-х степеней, – по точной силе канона 6 вселенского собора. Следовательно, браки в дальнейших степенях родства, всех его видов, можно уже было считать у нас дозволенным, – с одним только условием, определяемом сущностью этих же самых указов Синода, – именно, чтобы на такие браки было испрашиваемо разрешение епархиальных архиереев. Затем особым указом 1837 года св. Синод подтвердил в делах о браках по родству, и именно по родству от св. крещения, руководствоваться буквальным смыслом указа 1810 года, не считая родства и между восприемником и восприемницею, по тому уважению, что для обязанностей восприемничества, по преданиям и коренным правилам древней Церкви, необходимым и действительным при крещении должно почитать только одно лице, мужское для крещаемых мужского пола, и женское – для женского пола; следовательно другой восприемник, допускаемый только обычаем, не есть необходимое и действительное лицо в восприятии крещаемого от купели; в следовательно и в духовное родство как с воспринятым, так и с другим восприемником, действительным, не входит¹³⁸. Что касается в особенности родства трехродного, то указом 1841 года постановлено – ни в каком случае не запрещать брака в 4-й степени этого родства, разрешать в случае нужды венчание и в третьей, и во второй степени, и со всею строгостью воспрещать браки только в 1-й степени трехродного родства¹³⁹. Наконец уставом консисторий определяется, чтобы заключения о незаконности браков по родству и по восприемничеству, епархиальные начальства основывали на строгом рассмотрении доказательств о родстве, и соображении степеней его с правилами, изъясненными в указах св. Синода, как основанных на точном разуме правил св. Церкви¹⁴⁰. Но брачное сопряжение лиц, состоящих в ближайшем родстве духовном, или в ближайших степенях родства плотского, по законном удостоверении об этом, расторгаются; лица, сочетавшиеся такими браками, предаются церковному покаянию. Суд же о прижитых ими детях передается гражданскому начальству. Однако ж им не возбраняется, по расторжению брака, вступать в новые браки, если нет к тому препятствий¹⁴¹. Но священнослужители, виновные в повенчании лиц, соединенных родством плотским, или духовным, если будет доказано, что сделали это не без ведома о препятствиях к браку, и, если брак совершен в первых четырех степенях родства плотского, и – в двух – духовного, лишаются священного сана. Если же это сделано священнослужителями не намеренно, а только по причине несоблюдения предосторожностей, которые могли бы открыть незаконность брака, то священнослужители подвергаются только исправительным наказаниям¹⁴².

В порядок совершения браков входят два главных действия: 1) обручение и 2) браковенчание.

Грекоримские законы определяли обручение, как память (mentio) и взаимное лиц брачующихся обещание о действительном заключении брака¹⁴³. Но надобно различать обручение гражданское от церковного. Ибо законы обручения существовали в гражданском обществе еще прежде просвещения его Христианством; Церковь утверждала своим благословением и молитвами обручение, совершенное гражданским порядком, и дополняла это гражданское обручение, своими постановлениями, сообразно существу его и собственному своему духу. По законам грекоримским основания для обручения были вообще те же, как и для брака, но с ограничениями, по существу дела. Обручение могло быть совершено в семилетнем возрасте, – только не менее. Но обручение не имело безусловно-обязательной силы для обручаемых между собою, даже если бы сопровождалось залогами; оно могло быть расторгаемо не только по особо-уважительным причинам, но и по одному взаимному согласию обрученных, и даже по нежеланию одной стороны вступить в преднамеренный брак с другой, – без всяких последствий, кроме только возвращения прежнего залога, и в виде пени, – удвоения цены его, или же потери его, когда отрекалась от брака сторона, давшая залог.

Христианская Церковь с самого начала освятила обручение, предшествующее бракосочетанию, соединив его с молитвами и благословением¹⁴⁴. Но вместе с тем, не допуская злоупотреблений вышнего освящения, которое призывает ею на обручение, Церковь придала обручению большое значение и более твердую силу, нежели как было в гражданском законодательстве, Церковь стала смотреть на обручение, как торжественное, по совести и добровольному расположению с обоих сторон обещание брака, следовательно, как сочетание, хотя еще не полное и совершенное, как уже предначатие брачного союза, только еще не утвержденного. Сообразно такому понятию о обручении, Церковь не могла уже одобрять легкомысленного расторжения его, по одному произволу обрученных; не признала возможным для преждеобручившихся между собою – брак с иными лицами. Так было постановлено в соборных и отеческих правилах 4 и следующих веков. Так определяет собор анкирский Св. Василий великий, повторяя то же определение, изъясняет и дополняет его (анк.пр.11, Вас.вел.пр.22). Хотя здесь св. Василий великий обручившемуся предоставляет свободу – брать или не брать в супружество обрученную с ним, когда она похищена и оскорблена другим: то сила правила – та, что обручение само по себе всегда должно оставаться неизменным и нерасторжимым, разве словесе прелюбодейна, когда и самый брак расторгается. Наконец 6 вселенский собор трулльский постановил: «жену, иному обрученную, берущий в брачное сожитие, при жизни еще обрученника, да подлежит вине прелюбодеяния» (6всел.98). Таким образом, если вступление в брак с девицею, обрученному другому, при жизни обручившегося с нею, должно быть судимо, как прелюбодеяние, то стало быть обручение уравнивается уже в силе с действительным бракосочетанием, и брак обрученной с посторонним лицом подлежит расторжению, а должен быть восстановлен союз ее с обручившимся. Но надобно помнить, что эти правила, с такою строгостью утверждающие неразрывность обручения, относятся именно к обручению церковному, а не гражданскому, заключающему в себе только взаимные обещания и договоры о брачном союзе. Но как гражданские законы не согласны были с церковными в особенности по вопросу о расторжении обручения, и как эти несогласие могло вносить важные беспорядки в дела брачные: то после 6 вселенского собора, гражданские законы уже постановили: 1) церковное обручение совершать не прежде над сочетавающимися, как по достижении ими совершеннолетия, положенного для браков, т.е. 15 лет (для мужчины) и 13 (для женщины), по крайней мере невступно, т.е. на 15-м и на 13-м году. Та к постановлено было в 9 веке императором Львом Философом¹⁴⁵. Затем это пояснено и подтверждено 2 новым постановлением, изданным от императора Алексея Комнина (1034), чтобы обручение церковное, т.е. совершенное с молитвами и обрядами церковными, признавать равносильными браку, и также нерасторжимым, как и самый брак; а обручение, совершенное в малолетстве и без церковного благословения, принимать только в гражданском значении, т.е. как предварительный договор между брачующимися лицами: и на такое обручение не простирать силы церковных канонов, а оставлять его под прежними гражданскими законами, т.е. допускать расторжение его на прежних основаниях; но обручение церковное расторгать не иначе, как по причинам тем же, по которым и брак законно расторгается¹⁴⁶. Это были постановления собственно гражданские. Но им сопутствовали соборные определения цареградского синода, в 1066 и 67 годах, при патриа рхе Иоанне Ксифилине, которыми обучение, в церковном смысле, уравнено с бракосочетанием, на основании канона 6 вселенского собора (вышеизложенного), так что после обручения, хотя бы брак самый и не состоялся, обрученные лица, вступая в новый брак, с другими лицами, признаны уже второбрачными: и на этом основании духовному лицу, вступившему таким образом, после обручения с одним, в брак с другим лицом, возбранялось уже священство, как второбрачному. Равно следствия обручения распространены и на родство лиц, соединяемых через обручение, и даже на их родственников, как бы в следствие уже совершенного брака.

Эти постановления, как церковные, так и гражданские, из Греции перешли в наше отечество. Они находятся в наших кормчих, рукописных и печатных¹⁴⁷. Таким образом у нас, как у греков, существовало различие между гражданским обручением и церковным. Условия, порядок и последствия гражданского обручения определялись грекоримскими законами¹⁴⁸. Петр великий в 1702 году постановил обручению во всяком случае быть за 6 неделю прежде браковенчания; если после обручения одно из обрученных лиц не пожелает вступить в действительное супружество с другим, желающим предоставлять в том полную свободу¹⁴⁹. В 1744 году повелением императрицы Елизаветы уничтожена эта свобода разлучения обрученных, обратившаяся в обычай, в противность св. правилам, как сказано в повелении; формальное обручение, разумея обручение церковное, признано нерасторжимым, кроме особенных, важнейших причин, но которым возникающие дела и св. Синоду решать не предоставлено, а повелено представлять на Высочайшее усмотрение¹⁵⁰. Наконец, для устранения всех неудобств и злоупотреблений, какие оказывались в совершении обручения, отдельно от бракосочетания, – указом св. Синода в 1755 году постановлено, чтобы обручение и брак совершались в одно время, а не в разные¹⁵¹. Таким постановлением – во 1-х устранены все вопросы о собственном значении и силе обручения, – отдельно от бракосочетания; в 2-х уничтожены несогласия по этим вопросам между законами церковными и гражданскими; в 3-х преграждены возможные случаи к расторжению обручения прежде брака; в 4-х церковное обручение, по точному смыслу древних церковных канонов, признано, как часть бракосочетания, и подведено совершенно под одни с ним правила; в 5-х устранены и случаи тяжких соблазнов и грехопадений, оскорбляющих святость обручения, – и возможных в расстоянии времени, более или менее продолжительном, – между обручением и бракосочетанием, каковы например случаи любодеяния лиц обрученных, сожития между ними самими прежде венчания и пр. Исключение из этого постановления определено для особ царской фамилии, когда они вступают в брак с лицами иных государств и вероисповеданий. Для них разрешено Синодом совершать обручение и отдельно от бракосочетания, даже и заочно¹⁵². Заочное обручение (и даже браковенчание) было допущено и грекоримскими законами¹⁵³. Нашими постановлениями для такого обручения определено только то условие, чтобы «в договорах, которые самодержавными властями делаются, означалась и доверенность избранным от них лицам, присутствовать вместо них при обрядах обручения (и браковенчания), – так как обручение и браковенчание, по разуму христианской веры, имеет свое основание во взаимном сочетавающихся согласии»¹⁵⁴. Но общим правилом¹⁵⁵в Своде действующих законов положено, чтобы законный брак совершался в личном присутствии сочетавающихся, – и венчание совокупно с обручением.

Без сомнения, в порядке совершения браков необходимо, чтобы прежде действительного их сочетания в Церкви, приведены были в ясность все обстоятельства, сопровождающие брак, и утверждена надлежащим образом достоверность его законности, т.е., соблюдены все, законами определенные условия для правильности брака. В нашем отечестве исстари узаконено было, чтобы предварительно исследовались обстоятельства каждого сочетаваемого брака, для удостоверения в его законности. Формальным памятником таких исследований сохранились так называемые венечные памяти, или записи с обозначением лиц, вступающих в брак; и эти записи от имени епархиальных архиереев, или патриархов выдаваемы были кафедральным протоиереям, старостам поповским (благочинным) и другим доверенным духовным лицам, на имя тех священников, которые должны были венчать известные браки, по выбору и особому доверию к ним духовного начальства, как именно это постановлено было на стоглавом соборе¹⁵⁶. В этих записях, или памятях, прописывалось и то, чтобы священник, имеющий венчать брак, обыскивал, нет ли между сочетавающимися родства, сватовства, или кумовства, или других законных препятствий ко браку¹⁵⁷. Употребление их продолжалось до времен императрицы Екатерины 2; тогда уже, в 1765 году отменены памяти; а вместо них вообще постановлено, чтобы священники при каждом браковенчании производили сами собою, на прежних основаниях, обыск, т.е. исследование о законности бракосочетания и не существовании каких-либо препятствий к его церковному совершению¹⁵⁸. Именно обыск состоит в том, что священнослужители, имеющие венчать брак, прописывая имена, отчество, прозвание, место жительства и вероисповедание жениха и невесты, исследуют и потом свидетельствуют письменно, что 1) они имеют возраст к супружеству совершенный, не ниже узаконенных лет; 2) что родства между собою, плотского или духовного, также свойства, возбраняющего, по правилам Церкви, брак, не имеют; 3) что жених и невеста дотоле не были в супружестве, или же вдовствуют, после первого или второго брака; 4) что к бракосочетанию приступают, по своему взаимному согласию и желанию, а не по принуждению, и на то имеют родителей своих, или опекунов и попечителей дозволение, а если состоят на службе гражданской, или военной, то – от своего начальства, и т.д. по законам; что, наконец, 5) по оглашению, сделанному в Церкви о предположенном браке, препятствий никаких ни от кого не объявлено. К такому обыску прилагаются письменные свидетельства о дозволении начальства ко вступлению в брак, и другие документы, требуемые обстоятельствами дела. Для удостоверения в том, что все, показанное в обыске, справедливо, подписывают его собственноручно жених и невеста, три или два поручителя по женихе и по невесте, и, наконец, священно-и-церковнослужители, производившие обыск¹⁵⁹. Кроме того, если жених и невеста имеют жительство в разных приходах, то от духовного отца невесты требуется свидетельство с показанием: девица ли она, или вдова, скольки лет, была ли на исповеди, и это свидетельство также прилагается к обыску¹⁶⁰. Единообразная форма таких обысков определена св. Синодом в 1837 году, согласно церковным и гражданским постановлениям о браке и указаниям опытов в порядке этого рода дел¹⁶¹.

Но чтобы обыск мог быть составлен во всей точности и заключал в себе самые верные и несомненные сведения об обстоятельствах браков, для этого положены следующие правила: 1) желающий вступить в брак должен заблаговременно уведомить священника своего прихода письменно, или словесно о своем намерении, объявив свое имя, прозвание, чин, или состояние, также имя и звание невесты; 2) по сему уведомлению производится в церкви оглашение, в три ближайшие, воскресные, или праздничные дни, после литургии; а если жених и невеста живут в разных приходах, то оглашение должно быть произведено в том и другом приходе. Это оглашение именно состоит в публичном среди церкви, при всем народе, объявлении, что известные (такие-то) лица имеют намерение вступить в брак между собою, и что нужно знать, нет ли каких-либо законных препятствий к браку. Таким образом все, имеющие сведения о каких-либо препятствиях ко браку, родственники брачующихся, или и посторонние лица, обязаны уведомлять о том священника, письменно или словесно, немедля, и никак не далее последнего из трех оглашений в церкви¹⁶². В этом виде оглашение определено у нас еще в печатной Кормчей книге, с таким присовокуплением, что если в течение двух месяцев, после оглашения, не было совершено венчание, то оглашение должно быть возобновлено¹⁶³. После оглашения производится и обыск, по установленной форме. Но если по оглашению, или обыску откроется законное препятствие ко браку, или если бы даже препятствие объявлено было во время самого венчания, то священник должен остановить совершение брака, и донести о том местному архиерею, который, если не может разрешить дела сам собою, представляет на усмотрение св. Синода¹⁶⁴; 3) Для большей верности сведений, необходимых в этом деле, правилами нашей Церкви (а Кормчей) постановлено издавна, чтобы бракосочетание совершалось священником не чужой, а именно приходской церкви жениха или невесты: что постоянно было подтверждаемо указами св. Синода¹⁶⁵. В Своде законов определено, чтобы жених заблаговременно обращался к своему приходскому священнику с объявлением о себе и о своем намерении вступить в брак, равно и о своей невесте: чем предполагается, что брак должен быть венчан в приходской церкви жениха¹⁶⁶. Венчаться в чужих приходах, от чужих священников – вообще не дозволено регламентом. А тем менее дозволено священникам венчать неизвестных лиц из иных городов и епархий¹⁶⁷.

Браковенчание всегда должно быть совершаемо в церкви; в домах и часовнях венчать браки запрещается. Венчание вне церкви допускается только там, где по обстоятельствам венчание в церкви невозможно; но и в таком случае это дозволяется не иначе, как с благословения епархиальных архиереев¹⁶⁸. За исключением особ царской фамилии, общим правилом для частных лиц постановляется, что брак должен быть совершен в личном присутствии сочетавающихся и при свидетелях¹⁶⁹. Что касается до времени венчания: то уставом православной Церкви не позволяется венчать в следующие дни: 1) от 14 ноября во весь пост перед рождеством Христовым, и потом до 6-го января (до дня Богоявления); 2) от недели мясопустной (воскресного дня перед сырною неделею) до недели Фомы (Фомина воскресенья); 3) от недели всех святых до 29 июня, – во весь Петров пост; 4) от 1-го до 15-го августа, – во весь Успенский пост; сверх того браки не венчаются в навечерии среды и пятка – через весь год¹⁷⁰. Запрещается венчать браки после обеда или вечерней службы, и вообще в позднее время; но повелевается венчать всегда порану, вскоре после божественной литургии, так чтобы брачующиеся принимали таинство брака не пивши, не евши¹⁷¹. Кроме того, они должны быть приготовлены исповедью и причастием св. тайн; ибо христианский брак, по разуму православной Церкви, есть вещь святая: темже и свято сию совершати достоит¹⁷².

Вообще все отступления от правил, Церковью постановленных о совершении браков, ведаются духовным начальством, и дела о них решаются судом духовным. Только дела о браках, венчанных раскольническими попами, вне церкви, в домах и часовнях подлежат суду и решению гражданского начальства¹⁷³. Но запрещается, под опасением строгого взыскания, вынуждать священников к свершению браков, с нарушением церковных правил, или запрещений, выше изложенных¹⁷⁴. Сами же священнослужители, за неправильное, по законам, повенчание браков, подлежат наказаниям, – даже до извержения из сана, смотря по мере виновности¹⁷⁵.

Каждый брак, немедленно по совершении его, записывается в приходскую (метрическую) книгу, где по графам означается: 1) звание, имя, отчество, фамилия и вероисповедание жениха, также и невесты; 2) в который (первый или второй) брак они вступают; 3) лета жениха и невесты; 4) кто совершал таинство; 5) кто был поручителем по женихе и невесте; и, наконец, 6) подпись свидетелей о верности записи, по желанию, каковыми могут быть и сами повенчанные лица, и поручители их¹⁷⁶. Неисправное содержание таких записей подвергает священнослужителей строгим взысканиям, – даже до отрешения от места: так как метрические книги составляют главное доказательство брачного союза¹⁷⁷. Все, вступающие в брак с лицами неравного состояния, например, со своими крепостными, не только не могут препятствовать внесению их браков в метрические книги, но еще обязаны с записей метрических брать копии, за подписание всех, состоящих при церкви священно-и-церковнослужителей, и сами расписываться о получении их в тех же книгах¹⁷⁸.

Наконец, касательно самого празднования браков, правила Церкви внушают христианам в веселии этого рода соблюдать благочиние, благоприличие, скромность и воздержанность (лаод.соб.53). В особенности же священнослужителям, званным на брак, повелевается, при появлении игр, служащих к обольщению чувственности, немедленно удаляться (6 вселю 24). А такие браки, которые, по правилам Церкви, должны соединятся с церковными епитимьями (например, браки вторичные), посещать священнослужителям вовсе запрещается (неокес.7).

Слово Божие не запрещает второго брака, после прекращения первого смертью одного из супругов (Рим.7:2:3). Напротив, оно положительно дозволяет второй брак (1Кор.7:39); однако ж присовокупляет: блаженнейша же (жена) есть, аще пребудет тако. «Это, говорит ап. Павел, мой совет; но надеюсь, что и я имею Духа Божия» (ст.40). Т.е., апостол хочет сказать, что хотя нет для христиан положительного запрещения вступать во второй брак: но с духом Христианства согласнее – довольствоваться одним браком. Такое понятие о втором браке, как бы некотором несовершенстве в жизни христиан, установилось в Церкви с самого начала и определенно выразилось в ее канонах. Так, желая иметь образец христианского совершенства в жизни священных лиц, и вполне сообразить жизнь их с высотою их служения, Церковь с самого начала воспретила, – как двоеженцев мирян допускать в клир, так и священнослужителям вступать во второй брак. Таковы уже правила апостольские (17). И таковы всегда были правила Церкви (6всел.3, Вас.вел.12). Не запрещая второго брака мирянам, Церковь определила однако ж за второй брак епитимью, как за дело чувственности, требующее очищение совести покаянием (лаод.1, Вас.вел.4:87, Неокес.7): что выражает и в самом чине венчания второбрачных¹⁷⁹. Св. Василий великий полагает особое правило о вдовицах, в преклонных летах вступающих во второй брак: лишать их попечения Церкви, и даже отлучать от Церкви (пр.24). Гражданские грекоримские законы дозволение второго брака соединяли только с ограничением времени для вступления в него, – именно не прежде года после первого брака, по крайней мере для жен вдовствующих, и еще с некоторыми невыгодами по отношению к имуществу, оставшемуся от владения вдового супруга, после первого брака¹⁸⁰.

Тем более не одобряет Церковь в своих правилах третьего брака. Св. Василий великий говорит: «на троебрачие нет закона: посему третий брак не составляется, по закону. На таковые дела взираем, как на нечистоты в Церкви: но всенародному осуждению оных не подвергаем, как лучшее, нежели распутное любодеяние» (пр.50). Слова эти показывают, что 1) Церковь изначала не дозволяла положительно третьего брака, как разрешала брак второй: и потому, как в законах не было дозволения на третий брак, то и заключение его признавалось делом незаконным¹⁸¹; однако ж слова Василия великого показывают – во-вторых – и то, что Церковь третий брак, как скоро он был уже заключен, не расторгала, и хотя смотрела на него как на нечистоту, но открыто, официальным порядком не судила, и следовательно, подвергала его, как и второй брак, только покаянному очищению, разумеется более строгому, чем второй брак. В другом правиле св. Василий излагает свои мысли яснее и полнее: «о троебрачных мы положили тоже правило, какое и о второбрачных, по соразмерности. Второбрачных отлучают на год, а другие на два, троебрачных же на три, а часто и на четыре года, и нарицают таковый союз уже не браком, но многоженством, или паче наказанным блудом. Мы же не от правила, но от последования предшественниками, прияли обычай, троебрачных отлучати на пять лет. Впрочем, не должно совсем заграждать для них вход в церковь» (пр.4). И здесь св. Василий, хотя делает вид, что Церковь третий брак не признавала в древние времена даже и браком, а считала его многоженством, и даже блудом, только наказанным, т.е. обузданным, умеренным, прикрытым под некоторым видом законности (κεκολασμευη); однако ж св. Василий не выражает, чтобы третий брак, решительно был не дозволен, или по заключении подлежал расторжению.

Церковные правила о третьем браке были подтверждены гражданской властью греческой империи: впрочем, не ранее 8 века¹⁸². В 10 веке по одному обстоятельству в греческой империи, именно по поводу многобрачия императора Льва Философа, изложено было соборное обстоятельное определение о третьем браке. На соборе (920) было определено: третий брак допускать не безусловно и не без рассуждения; кто, достигнув 40 лет от рождения, побуждаемый только сластолюбием и чувственностью, решиться на третий брак, тот без всякого прекословия не должен быть допускаем до св. причастия пять лет, с строгим наблюдением этого отлучения и без всякого сокращения времени. Но и это определяется только на тот случай, когда желающие вступить в третий брак после 40 лет, не будут иметь детей от прежних браков. Если же будут дети, то третьего брака не дозволять. Но если кто, быв 30-ти лет от роду и имея детей от первых браков, возьмет третью жену: и такого, без всякого послабления, до 4-х лет не допускать до св. причастия. Если же от прежних браков нет детей, то третий брак дозволять, с обыкновенною только, постоянно наблюдавшеюся в Церкви, епитимьею, по правилам св. отцов (т.е. с отлучением на три года по правилу св. Василия 4). Таково было определение собора 920 года. Оно получило силу закона в Церкви греческой, и для всеобщего сведения, читалось с амвона в церквах¹⁸³.

Четвертый брак изначала был отвергнут в Церкви, как многоженство, как плотоугодие, совершенно противное духу христианства¹⁸⁴. Св. Василий так судит о четвертом браке: «о многобрачии отцы умолчали как о деле совершенно чуждом роду человеческому. Нам же сей грех представляется тягчайшем блуда. Посему благорассудно будет подвергати таковых епитимьи по правилам, то есть, да будут едино лето плачущими, три лета припадающими, и потом могут быть приняты» (прав.80). Св. Василий не говорит здесь о расторжении четвертого брака. Но это уже само собою следует из того понятия об этом браке, какое дает св. Василий. Гражданские грекоримские законы нерешительно воспрещали его, и даже император Юстиниан оставлял его без расторжения в некоторых случаях, которые почитались уважительными, как например скорая смерть прежних супругов, слишком молодые лета остающихся после них вдовцов, и т.п. Но император Василий Македонский положительно воспретил четвертый брак, повелев считать такой брак незаконным и ничтожным, детей от него рожденных, не признавать, а сочетавшихся подвергать не только разлучению, но и гражданским казням, также, как виновных в явном распутстве¹⁸⁵. Соборным постановлением 920 года четвертый брак совершенно запрещен, в этот закон неизменно сохраняется в Церкви православной.

В нашей отечественной Церкви, независимо от злоупотреблений в прежние, малообразованные времена, в общественном быту, не довольно благоустроенном, постоянно поддерживалась строгость древних отеческих правил, относительно многобрачия. Митрополит Иоанн (12в.) изложил такое правило: «иже третью жену поял, иерей благословил будет, ведая, или не ведая, да извержется»¹⁸⁶. В грамотах наших пастырей 15 и 16 веков находим подтверждение определений греческой Церкви о третьем браке, и совершенное запрещение четвертого¹⁸⁷. Стоглавный собор утверждает те же постановления¹⁸⁸. В прежние времена, в венечных памятях, выдаваемых брачующимися для обвенчания в известной церкви, священникам предписывалось наблюдать, чтобы не было четвертого брака, и даже третьего не допускать, – по крайней мере, без соблюдения установленных Церковью строгих правил¹⁸⁹. Патриаршими инструкциями старостам поповским (благочинным) совершенно запрещалось венчать четвертые браки¹⁹⁰. Указом св. Синода в 1767 году расторгнуто несколько четвертых браков, совершенных с ведением и по ведению некоторых из сочетавшихся лиц, с тем только, что последним дозволено вступить в новые браки¹⁹¹. Тоже подтверждено и относительно браков лиц православных с иноверными, как скоро хотя одно из них, правоверное, или иноверное, будет входить в четверобрачие¹⁹². Наконец положительное запрещение четвертого брака, как действующий закон государства, внесено в общий Свод законов¹⁹³.

Общие церковные правила.

Относительно смешанных браков находим, что в ветхом завете строго воспрещены были браки евреев с язычниками, если не со всеми вообще, то с племенами хананейскими, как наиболее преданными грубому идолопоклонству и развращенными. Да не завещаеши к ним завета, ниже сватовства сотворивши с ними; дщери своея не даси сыну его, и дщере его да не поймеши сыну твоему. Отвратит бо сына твоего от Мене и послужит богом иным (Втор.7:3, 4; Исх.34:15:16). Видим однако же в ветхом завете многочисленные примеры смешанных браков, между лицами праведными и славными в истории Церкви. В Христианстве, разумеется, тем менее могло бы быть дозволено брачное супружество с иноверцами. Но тут, при обращении в Христианство язычников, в самом начале необходимо возникал вопрос: что делать в таком случае, когда один из супругов неверных обращается в Христианство, а другой остается в неверии? Должно ли быть расторжено супружество, или может быть оставлено в своей силе, –и на каких условиях? Апостол Павел, по поводу действительно открывшихся таких случаев, решил вопрос положительно, хотя и с оговоркою: глаголю аз, а не Господь. Аще, говорит апостол, который брат жену имать неверну, и та благоволит жити с ним, да не оставляет ея: и жена аще имать мужа неверна, и той благоволит жити с нею, да не оставляет его. Святится бо муж неверен о жене верне, и святится жена неверна о муже верне: иначе бо чада ваша нечиста были бы, ныне же свята суть. Аще ли неверный отлучается, да разлучится; не поработися бо брат или сестра в таковых: в мир бо призва нас Господь Бог. Что бо веси, жено, аще мужа спасеши? Или что веси мужу, аще жену спасеши (1Кор.7:12–16)? Итак, апостол допускает терпимость смешанных браков. Но чтобы правильно разуметь это, надобно взять во внимание: 1) что апостол не безусловно оставляет разноверных супругов в брачном союзе, а под условием желания и согласия одного из супругов, именно неверного, как потому, что брак еще прежде обращения другого супруга заключен был, вне Христианства, а Христианство само по себе, по своему духу, не может разрывать семейственных связей, разделять сердца людей и делать насилия их чувствам и доброй воле, – как выражает сам апостол тут же словами: в мире бо призва нас Господь Бог, так и потому, что сохранение супружество союза, при обращении одного супруга к вере и при согласии другого на сожитие с ним, должно с одной стороны свидетельствовать непринужденность, чистоту намерений в самом обращении, а с другой, быть ближайшим средством и побуждением к обращению другого супруга, – как и говорит апостол: что бо веси, жено, аще мужа спасеши, и что веси, мужу, аще жену спасеши? 2) Апостол требует, чтобы в супружестве разноверных и во всей их семейной жизни господствовала вера Христова, т.е., чтобы верующий супруг не только имел совершенную свободу в исповедании своей веры, в делах благочестия и в направлении собственной жизни по духу Христову, но чтобы имел уже нравственное, так сказать, очистительное влияние на весь супружеский быт: таким образом, по словам апостола, будет святиться, т.е. очищаться нравственно, освящаться этот смешанный брак, и муж неверный будет освящаться о жене верне, и жена неверна – о муже верне. Иначе, прибавляет апостол, чада ваша нечиста были бы, как плод плотского, не очищенного смешения; ныне же, т.е. при господстве очищающей и освящающей, веры в смешанном супружестве, свята суть. Отсюда 3) вытекает и то необходимое условие к допущению смешанных браков, чтобы дети, от таких браков рождающиеся, были непременно воспитаны в христианской вере. Наконец, 4) апостол заключает, если супруг неверующий не желает оставаться в браке с супругом уверовавшим, – то пусть разводится; тогда и он не удерживается в супружестве, а супруг уверовавший получает свободу вступить в новый брак, – разумеется уже христианский.

Итак, апостол, хотя допускает смешанные браки, но говорит собственно о таких браках, которые заключены вне Христианства, между лицами неверующими, и делаются смешанными после того, как один из супругов обращается в Христианство. Конечно, отсюда можно бы заключать, что на указанных апостолом основаниях может быть позволителен смешанный брак и в Христианстве: однакож в Церкви христианской от первых веков видим противное. Учители Церкви никак не дозволяли христианам смешанных браков. Таковы мысли Тертуллиана, Киприана, Амвросия, Августина, Феодорита и др.¹⁹⁴. Так воспрещались браки не только с язычниками и иудеями, но и с еретиками. Таковы были и положительные правила Церкви. «Не подобаетъ со всяким еретиком заключати брачный союз, или отдавати таковым сынов или дщерей, но паче брати от них, аще обещаются христианами быти» (лаод.31). «Заблагорассуждено, чтобы дети состоящих в клире, не совокуплялись браком с язычниками или с еретиками» (карф.30). «Определилъ святый собор, чтобы никому из чтецов и певцов не было позволено брати себе в жену иноверную: чтобы родившие уже детей от такового брака, и прежде сего уже крестившие их у еретиков, приводили их к общению с кафолическою Церковию: а не крестившие не могли крестити их у еретиков, ни совокупляти браком с еретиком, или иудеем, или язычником: разве в таком токмо случае, когда лице сочетавающееся с православным лицем, обещает прейти в православную веру. А кто преступит сие определение святого собора: тот да подлежитъ епитимии по правилам» (4вселен.14). Полнее и определеннее излагает правило 6 вселенский собор. «Не достоит мужу православному с женою еретическою браком совокуплятися, ни православной жене с мужем еретиком сочетаватися. Аще же усмотрено будет нечто таковое, соделанное кем-либо: брак почитати нетвердым, и незаконное сожитие расторгати. Ибо не подобаетъ смешивати несмешаемое, ниже совокупляти с овцею волка, и с частию Христовою жребий грешников. Аще же кто постановленное нами преступит: да будет отлучен. Но аще некоторые, будучи еще в неверии, и не быв причтены к стаду православных, сочеталися между собою законным браком: потом един из них, избрав благое, прибегнул к свету истины, а другий остался во узах заблуждения, не желая воззрети на божественные лучи, и аще притом неверной жене угодно сожительствовати с мужем верным, или напротив мужу неверному с женою верною: то да не разлучаются, по божественному апостолу: святится бо муж неверен о жене верне, и святится жена неверна о муже верне» (пр.72). Из соображения всех этих правил можно вывести следующие общие заключения: 1) смешанные браки христиан православных с лицами разноверными, иудеями, язычниками, еретиками, положительно Церковью запрещаются; 2) допускается смешанный брак только в том виде, когда из супружества нехристианского, или еретического, вне Церкви заключенного, одно лицо обращается к Церкви, другое остается вне ее, и когда это иноверное лицо не оставляет желания жить с супругом новообращенным; 3) рожденные от таких браков дети должны быть, во всяком случае, воспитаны в вере христианской, православной; 4) когда же иноверец, или еретик не изъявляет желания оставаться в супружестве с лицом православным, то брак их расторгается, и лицу православному предоставляется свобода вступать в новый брак с лицом единоверным; 5) но если, при желании брака с православным, лицо не православное дает обещание обратиться к православию и обращение это безотлагательно выполняет, то брак дозволяется. Таковы всегда и в последующие времена были правила в восточной Церкви.

Отечественные узаконения.

1.О браках православных с раскольниками.

В нашем отечестве, по вопросу о смешанных браках, прежде всего вниманию представляются наши раскольники. Основания для их бракосочетания с православными, также между собою, определены особыми постановлениями еще в прошедшем столетии. При императоре Петре великом, указами св. Синода было определено: 1) брачные сочетания раскольников с православными допускать не иначе, как по обращении раскольника в Церковь, утвержденном присягою; 2) детей, рожденных от таких супругов, из которых один находится в единении с Церковью, а другой в расколе, крестить в церкви православной; 3) обоих лиц, держащихся раскола, не венчать; а если вступят в сожитие без церковного венчания, то передавать их суду духовному; священников, венчающих раскольников, подвергать наказанию; 4) если же раскольники, вступая между собою в брак, пожелают венчаться в православной церкви, то прежде венчания обязывать их присягой, чтобы были в православии твердыми и с прежними единомышленниками в расколе согласия уже не имели; 5) раскольничьим попам не дозволять венчания браков между раскольниками, также и лицам не посвященным, совершающим у них требы духовные¹⁹⁵. Постановления эти подтверждены были в последующие царствования¹⁹⁶. Настоящими законами нашими также определено, что брак православного лица с раскольником может быть допущен не иначе, как по присоединении раскольника к Церкви, утвержденном присягой. Под тем же условием дозволяется венчание в православной церкви и браков раскольников между собою¹⁹⁷. Только дела о браках, венчанных раскольничьими попами, вне церкви, в домах и часовнях, подлежат ныне суду и решению начальств гражданских, а не духовных¹⁹⁸. Впрочем, через это не отменяется право духовного суда рассматривать законность брака православного, или присоединенного к православию лица с последователем какого-либо раскольнического толка¹⁹⁹.

2.О браках православных лиц с лицами других христианских исповеданий.

Каноны восточной Церкви, воспрещающие брак православного лица с иноверными, или еретичествующими, перешли и в нашу отечественную Церковь. В прежние времена епископы наши, при своем постановлении, в клятвенном обещании между прочим выражали и то: «не оставити во всем своем пределе ни единого от нашея православныя веры к арменом свадьбы творити, такожде и к латином; аще ли же который поп отай мене сотворитъ, мне поведати о том господину моему митрополиту»²⁰⁰. Такое же обещание давали и сами митрополиты при своем поставлении²⁰¹. Так было в 15, 16 и 17 веках²⁰². О том же напоминали и всякое отступление обличали пастыри – каждый в своей епархии²⁰³. Но древние гражданские наши законы ничего определенного об этом предмете не говорили²⁰⁴. При императоре Перте великом в 1721 году, при заселении Сибири военнопленными иноверцами, разрешено было им св. Синодом жениться на русских, православных, без перемены своего вероисповедания, т.е. без обращения этих иноверцев в православную Церковь, с теми однако ж непременными условиями: 1) чтобы иноверный муж, ни обольщениями, ни угрозами, и никакими способами, не склонял жену православную в свое исповедание, и за сохранение православной веры не делал ей поношения и укоризны; 2) чтобы дети, рожденные от их браков, как мужского пола, так и женского, были крещены в православной Церкви и воспитаны по всем правила ее, и чтобы сохраняли неприкосновенно свободу исповедания православной веры, – во всю свою жизнь; 3) чтобы иноверцы, сочетавающиеся браком с православными женами, давали присягу на вечную службу государю, т.е. принимали русское подданство навсегда; 4) чтобы, без обязательства – выполнять все эти условия, иноверцам браков с православными не дозволять²⁰⁵. Это было отдельное решение св. Синода по частному обстоятельству. Но в самом указе этом замечено, что на этих условиях и впредь могут быть допущены смешанные браки, в подобных обстоятельствах. За тем св. Синод почел нужным обнародовать особенное рассуждение, в котором раскрывалась та мысль, что смешанный брак не есть сам по себе нечист или богомерзок, и это подтверждалось учением апостола Павла об этом браке в послании к Коринфянам. Отсюда заключено, что «запрещение смешанных браков Церковью постановлено было – только для некоего бедства, таковому браку следовати могущего, наипаче же, дабы верное лицо не совратилося к зловерию неверного, или иноверного своего подружия. И, следовательно, когда будет достаточное и сильное против сего оберегательство, тогда без всякого сумнения может верное лице с неверным, или иноверным сочетатися». Далее излагались условия смешанного бракосочетания, те самые, которые определены были в прежнем отдельном решении о военнопленных, нами выше рассмотренном. Наконец, приложены пример смешанных браков из жизни святых и досточтимых мужей, священной, ветхого и нового завета, истории, из истории православной греческой империи (между ее государями), из истории отечественной²⁰⁶. На таких основаниях у нас и были дозволяемы в последствии смешанные браки, – как мужей иноверных с женами православными – русскими, так и православных русских подданных с женами иноверных вероисповеданий²⁰⁷. Между тем, от иноверцев, как русских подданных, так и иностранных, приносимы были нередко на Высочайшее имя прошения о дозволении вступить в брак с русскими подданными православного вероисповедания, с изъятием из существующих на этот предмет постановлений. По этому поводу вопрос этот, Высочайшим повелением (1832), предложен был на рассмотрение св. Синода. Синод, имея в виду оградить твердость брака, как таинства, от необдуманных посяганий, и отвратить все последствия от разделения иноверцев с женами и детьми, последствия, противные религии и нравственности, притом различая состояние иностранки, которая входя в русское семейство, удобно делается постоянным членом его, от положения иностранца, который женясь на русской, всегда более может иметь и побуждений, и способов к удалению за границу, – Синод определением своим (25 ноября 1832г.) постановил: 1) если за русского подданного, православного исповедания, пожелает выйти в замужество иностранка другого исповедания, то брак сей разрешать духовному начальству, на основании прежних законов (1721г. авг. 18), без испрашивания особого Высочайшего дозволения, и совершать его в православной церкви, через православного священника; 2) если иноверец, не русский подданный, просит дозволения жениться на русской подданной, православного исповедания, без принятия присяги на подданство, то на таковые просьбы духовное начальство, по-прежнему, имеет отказывать; 3) исключения из этого второго правила, какие иногда делаемы были по особым уважениям и по Высочайшему снисхождению предоставить впредь единственно Высочайшему усмотрению – постановления эти утверждены Государем Императором (1833г. июнь 10)²⁰⁸.

Таким образом, относительно смешанных браков в России существуют и действуют следующие узаконения: 1) если одно из брачующихся лиц (жених или невеста) принадлежит к православному исповеданию, а другое – к иноверному – христианскому, то требуется, чтобы лица других исповеданий давали письменное обязательство, – не поносить своих супругов за православие, ни склонять их к принятию своей веры, через прельщение, или угрозы, или иным каким-либо образом, а рожденных от сего брака детей крестить и воспитывать в правилах исповедания православного. Подписка на это берется священником, перед совершением брака, по особой форме²⁰⁹, а по совершении брака представляется епархиальному архиерею, 2) сверх того, от иноверного жениха, не состоящего в российском подданстве, требуется, чтобы он прежде брака принял присягу на подданство. К повенчанию же браков невесте православного исповедания с женихами иноверными, нерусскими подданными, приступается не иначе, как в следствие особого на то каждый раз Высочайшего соизволения, 3) при совершении смешанных браков непременно должны быть соблюдены и исполнены все правила и предосторожности, постановленные вообще для браков православных, как то: относительно родства, взаимного согласия жениха и невесты, и пр. 4) браки эти должны быть венчаны православными священниками, в православных церквах. Просьбы о дозволении совершать обряд бракосочетания по правилам одной лишь иноверной церкви, принимать запрещается. Таким образом, браки лиц православного исповедания с лицами иноверными, совершенные одними иноверными священниками, почитаются недействительными, доколе не будут повенчаны священниками православными²¹⁰.

Приходским священникам разрешено (с 1840г.) самим, по усмотрению, венчать браки лиц православных с иноверными, не испрашивая на то каждый раз дозволения епархиальных архиереев, если только не представляется к браку препятствий по правилам и обрядам православной веры. Если же священник встретит сомнение, то, не приступая к совершению брака, обязан доносить своему преосвященному, с изложением причин сомнения; преосвященный, по рассмотрении дела, или разрешает его лично сам, от себя, или, если потребуется формальное делопроизводство, предписывает о том консистории²¹¹.

3.Особенные постановления, по местным обстоятельствам.

По уважению особенных местных обстоятельств, в каких находятся места, недавно присоединенные к России, для них допущены некоторые исключения из общих правил о смешанных браках. По воссоединению с российскою империю областей, возвращенных от Польши (1772г.), жителям их оставлены были на первый раз их прежние, местные законы, которыми, относительно браков разноверных лиц, по трактату между Россиею и польскою Речью посполитою (1768), было поставлено, что дети, рождающиеся от родителей разной веры, должны быть воспитаны – сыновья – в отцовом, а дочери – в матернем вероисповедания, с дозволением впрочем дворянству заключать и особые по этому предмету договоры в свадебных контрактах; что бракосочетание должно совершаться священником той веры, какую исповедывает невеста²¹². В таком виде сохранились постановления о смешанных браках в тех областях до 1830 года, и имели силу законов по отношению к бракам лиц православных – русских с иноверцами²¹³. Те же постановления подтверждены были и в 1830 году, для тех же губерний (присоединенных от Польши), с тем только, чтобы лица православного исповедания, при вступлении в брак с иноверными, не заключали с ними договоров о воспитании своих детей в какой-либо другой вере, кроме православной²¹⁴. Но в 1832 году, св. Синод, имев рассуждение, что трактат 1768 года с Речью посполитой и принадлежащей к нему сепаратный акт о браке разноверных лиц, имели полную силу и действие дотоле, доколе существовала держава, с которою трактат был постановлен, а когда политическое существование той державы прекратилось, то и постановленный трактат с нею должен был утратить свою обязательную силу, и что для будущего времени полезнее, чтобы присоединенные от Польши губернии следовали одному общему в России закону о браках разноверных лиц, – постановил и Государь Император утвердил: «браки разноверных лиц в присоединенных от Польши губерниях совершать на основании общих, действующих во всероссийском государстве узаконений, т.е. чрез православнаго священника, по предварительном обязательстве лица другаго исповедания – воспитывать детей в господствующем исповедании»²¹⁵. Впрочем, в том же постановлении изъяснено, что им не совершенно уничтожаются особенные права, предоставленные царству польскому и возвращенным губерниям относительно разноверных браков, что эти права должны быть соблюдаемы только между коренными жителями тех мест; браки же лиц, временно там пребывающих, по команде (военнослужащих) и квартированию, должны быть совершаемы на основании общих постановлений²¹⁶.

По присоединении Финляндии к Российской империи, Высочайшим манифестом 1812 года было постановлено: 1) что браки между людьми различных вероисповеданий дозволяются в Финляндии, как и в других местах империи, и соединяются с одинаковыми обязанностями для разноверных супругов, как бы заключены были между лицами, принадлежащими к одной вере; 2) что венчание должно быть совершаемо, с установленными обрядами, в обеих церквах тех вероисповеданий, к которым принадлежат супруги; 3) дети от смешанных браков должны быть воспитаны в той вере, к которой принадлежит отец, не допуская по этому предмету особенных договоров между брачующимися лицами; 4) дети, рождающиеся от незаконного сожития, должны, не взирая на исповедуемую отцом веру, воспитываются в том законе, к которому принадлежит мать, исключая незаконных детей, содержимых в Финляндии на общественном иждивении, которые всегда должны быть воспитаны в господствующей в том краю вере, хотя бы мать и не принадлежала к ней²¹⁷. А в 1832 году определительно решено, что особенные права, предоставленные великому княжеству Финляндскому, относительно разноверных браков, принадлежат собственно коренным, туземным жителям Финляндии, а браки лиц, временно пребывающих там (как, например, военнослужащих), подчиняются общим законам империи²¹⁸. Как указанные права Финляндии, так и ограничение их, подтверждены в Своде действующих законов²¹⁹.

4.О браках православных лиц с нехристианами.

Касательно браков христиан православных с нехристианами у нас изначала еще приняты и действовали правила восточной Церкви, не дозволявшие таких браков. В настоящем Своде законов положительно определено, что российским подданным православного (и даже римско-католического) исповедания брак с нехристианами вовсе запрещается²²⁰. Но в 1721 году св. Синод, в обнародованном рассуждении о смешанных браках, коснулся супружества христиан и с нехристианами и привел несколько примеров такого супружества из истории Церкви: разумея при этом – не прямое разрешение христианам вступает в брак с нехристианами, а дозволение – оставаться в супружестве с лицом неверным тому, кто, сам прежде бывши вне Христианства и в таком супружестве, потом обращается к вере²²¹. По законам нашим лице нехристианского исповедания, по восприятии св. крещения, может пребывать в единобрачном сожительстве с некрещенною женою, так что брак их остается в силе и без утверждения венчанием по правилам православной Церкви²²². Также брак оставляется в силе и тогда, когда жена, или одна из жен нехристианского лица примет св. крещение. При этом необходимое, по законам, условие – то, что супруг, остающийся в неверии, должен дать обязательство: 1) имеющих родиться со времени крещения другого супруга детей – крестить и воспитывать в православной вере; ни прельщениями, ни угрозами, ни какими другими способами, не приводить их к своему закону, другому супругу, за содержание православной веры, поношения и укоризны не делать; 2) оставить всех других супруг некрещенных, если имеет, и сохранять сожительство единобрачное, с одним супругом крещенным. Последнее правило распространяется равно на мужей и на жен. если новокрещенный муж имел прежде нескольких жен, то по восприятии св. крещения, он должен выбрать одну из них, преимущественно же обратившуюся в христианство: и тогда брак их благословляется по церковному чиноположению, – как брак обоих лиц христианских. Если же ни одна из жен креститься не пожелает, и муж не изъявит согласия жить с некрещенною, то ему дозволяется вступать в новый брак, с женою православною. Тоже разумеется и о женах, бывших до крещения за несколькими мужьями. Брак остается в своей силе и тогда, когда перейдут в Христианство оба супруга, хотя бы брак их состоял и в степенях родства, церковью возбраненных для супружества. Сверх того, должно быть известно, что супруг, принявших св. крещение, перед тем не был отлучен другим супругом от брачного сожительства. Если же такое отлучение было сделано, то брак их расторгается и крещенному супругу дозволяется вступить в новый брак с лицом христианским. Равным образом, если муж или жена, по обращении другого супруга, жить в прежнем брачном союзе не пожелают, то брак их расторгается, и обратившемуся в христианство разрешается новый брак с лицом православным. Если, по обращении одного из супругов к вере, другой, оставаясь в своем законе, с обратившимся жить пожелает, то они оставляются в супружестве и не разводятся, но только обязываются подписками, – обращенный – в том, чтобы имел тщательное попечение о приведении другого, увещанием, к православной вере; а некрещенный – в том, чтобы неуклонно исполнял в отношении к крещенному супругу и детям, рожденным в браке с ним, все требования законов. Во всяком случае, если супруг неверный не согласится дать такое обязательство по законам, то брак его с супругом, крестившимся расторгается, и этому (последнему) супругу дозволяется вступить в новый брак с лицом христианским²²³.

Коренное учение о разводе в христианском супружестве выражено в словах Иисуса Христа, которые и служат основанием церковных постановлений об этом предмете. Известно беседа Иисуса Христа с фарисеями о разводе. На вопрос фарисеев: «аще достоит человеку пустити жену свою по всякой вине»? Спаситель отвечал: «несте ли чли, яко сотворивый искони, мужеский пол и женский сотворил есть? И рече: сего ради оставит человек отца своего и матерь свою, и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину. Яко же к тому неста два, но плоть едина. Еже убо Богъ сочета, человек да не разлучает». Итак, Спаситель указывает два главных основания нерасторжимости супружеского союза: 1) установление самим Богом брачного союза, составляющее цель самого творения разнородного пола, и особенный вид промышления божественного о человеке. Если же, заключает Спаситель, таково Божеское, коренное основание брака: то в праве ли человек по своему произволу нарушать этот союз? Произвол в разводе совершенно противоречил бы видам божественного творения и промышления, нарочито предначертанным в союз мужа и жены; 2) само сочетание мужа и жены в супружестве, освященное Богом в начале, и столь тесное, что они соединяются в одну плоть – не только в смысле естественном, но и нравственном. Такое соединение сделалось законом человечества, коренным основанием жизни семейной, началом жизни общественной. Что же значило бы произвольное расторжение такого союза? Это было бы насилием природе, разрывом естественных отношений между мужем и женою, разрушением жизни семейственной в самих ее основаниях, расстройством в естественном и нравственном порядке жизни общественной. Далее, на возражение фарисеев: «что убо Моисей заповеда дати книгу распустную и отпустити жену?» – Спаситель продолжает: «Моисей по жестосердию вашему повеле вам пустити жены ваша. Изначала же не бысть тако». Моисей допустил развод во всяком случае, – когда жена не обрящет благодати перед мужем (Втор.24:1). Но с одной стороны, евреи времен Моисеевых еще не могли быть на такой высокой степени нравственных понятий и чувств, чтобы понимать во всей строгости нравственную силу брачного союза, достоинство женщины, единение мужа и жены не только по плоти, но и по духу, и потому признавать супружество не расторжимым; с другой стороны, закон Моисеев уступал духу времени в том, что за преступления семейственные, например, прелюбодеяние жены, определял жестокие казни, возвышал многочадие, унижал бесчадие: а при таких постановлениях и обычаях, дозволить свободу в разводе с женою, которая не могла приобрести любви мужа, значило допустить некоторым образом меньшее зло, нежели, запрещением развода, оставить жену на все страдания в семействе от жестокости мужа, которому она не угодна. И вот что собственно называет Спаситель жестосердием иудеев, по которому Моисей дал им право свободных разводов. Однакож и Моисей ограничил произвол в разводах, когда повелел мужьям не просто отпускать от себя жен, а давать им книгу распустную, т.е. совершать акт развода письменно, формально, гласно; когда не воспретил отпущенной жене вступать в брак с другим мужем, но запретил возобновлять супружество расторженное; когда за несправедливое обвинение жены в недостатке целомудрия определил строгий суд над мужем и наказание, с обязательством, весьма важным, – никогда уже не оставлять ее (Втор.22:13 след.). Таким образом, Моисей заставлял мужей быть осторожнее, не допускал жену быть игралищем страстей мужа, несколько облегчал ее участь в самом разводе, и ограждал святыню брака. Наконец, Спаситель извлекает свое положительное учение о разводе. Глаголю же вам, яко иже аще пустить жену свою разве словесе прелюбодейна, и оженится иною, прелюбы творить; и женяйся пущеницею прелюбы деет. Итак, Спаситель положительно допускает одну исключительную причину развода, слово прелюбодейно, т.е. доказанное обвинение в нарушении супружеской верности, такую причину, которая подрывает самое основание супружества и нарушает святость брачного союза, от которой таким образом брак сам собою разрывается. Но при этом Спаситель подвергает всякой произвольный развод такому строгому суду, что называет прелюбодейством – и новый с другою женою брак мужа, оставившего первую жену, и брак другого лица с этой женой оставленною: здесь и есть прелюбодейство с той и другой стороны, как скоро первый брак не должен по закону почитаться расторженным. Такой суд особенно важен потому, что с произвольными разводами произвольные новые браки разведшихся супругов окончательно уничтожали бы нравственное достоинство и святость брачного союза и производили бы чрезвычайные беспорядки в жизни семейственной и общественной.

Апостол Павел весьма знаменательно и сильно раскрывает учение Иисуса Христа об этом предмете. Апостол учит, что жена привязана законом к своему мужу на все то время, пока жив ее муж, и только по смерти мужа она свободна и может посягнуть за другого; что без сомнения надобно разуметь и о муже, в отношении к жене; что жена своим телом не владеет, но муж; также и муж своим телом не владеет, но жена; нельзя сильнее выразить неразрывность брачного союза! Далее апостол говорит: «оженившимся заещаваю не аз, но Господь, (надобно заметить это усиленное выражение), жене от мужа не разлучатися; аще ли же и разлучится, да пребывает безбрачна, или да смирится с мужем своим; и мужу жены не отпущати». Это последнее замечание апостола о том, что жена, разлучавшаяся с мужем, должна оставаться уже безбрачною, если не примирится с мужем, – есть раскрытие учение самого Спасителя, что всякий, отпускающий от себя жену, разве словесе прелюбодейна, творитъ ю преболюбодействовати, и всякий, кто возьмет за себя эту отпущенную жену, прелюбодействует: если так, то жене, разлучившейся с мужем, новый брак законно уже не может быть дозволен. Итак, апостол выразил здесь положительный закон Христианства, который потом раскрыть и утвержден в канонах церковных, и согласных с ними постановлениях гражданских. Наконец, апостол вообще заключает: «привязался ли еси жене, не ищи разрешения; отрешился ли еси жены, не ищи жены» (1Кор.7).

Таково божественное, основное учение Христианства о разводах. Но с самого начала эти законы встретились с гражданскими грекоримскими законами, еще проникнутыми духом времен языческих, и потому не соответствовавшими идее христианского супружества. Кроме того, что законы эти допускали беспрепятственно развод по взаимному согласию супругов, кроме того, что дозволяли они развод и по воле одного из супругов, все преимущество прав в этом случае предоставлено было мужу, так что муж мог решительно оставить жену, в случае действительных, или даже только подозреваемых ее преступлений, но сам, в случае явного нарушения супружеской верности собственными преступлениями, не подлежал суду прелюбодеяния, и жена в таком случае еще не имела права на развод с виновным мужем. Это было в духе языческих нравов, не признававших вполне личного достоинства и семейных прав женщины. Но в Христианстве это не могло быть терпимо: и потому отцы Церкви первых веков сильно против этого возрастали²²⁴. В церковных канонах они старались раскрывать точный смысл христианского учения о супружестве, и особенно – правила о разводах и суде о преступлениях супружеских распространять равно на мужа и жену. Тем не менее прежние обычаи еще долго держались и в христианском обществе, и дела о разводах решались, даже на церковном суде, по обычаям и законам гражданским (Вас.вел.9:35). Св. отцы Церкви сами выражали это в своих правилах. Так св. Василий великий (в правиле 9) рассуждает: «Господне изречение, яко не позволительно разрешатися от брака, разве словесе прелюбодейна, по разуму онаго, равно приличествует и мужам и женам. Но не то в обычае. Женам обычай повелевает удерживать мужей своих, хотя они прелюбодействуют и в блуде суть. Посему не знаю, может ли прямо прелюбодейцею нарещися живущая се мужем, оставленным своею женою: ибо здесь обвинение падает на оставившую мужа, но какой причине она отступила от брака. Ибо аще потому, яко биема была, не стерпела ударов: то подобало паче претерпети, нежели разлучатися с сожителем; аще потому, яко не стерпела утраты имения; и сей предлог не достоин уважения; аще же и потому, яко муж ея живет в блуде, наблюдения сего не имеем в церковном обычае; но и от неверного мужа не повелено разлучатися жене, а пребывати с ним, по неизвестности, что последует. Что бо веси жено, аще мужа спасеши? Посему жена, оставившая своего мужа, есть прелюбодейца, аще перешла к другому мужу; а муж оставленный достоин снисхождения, и сожительствующая с ним не осуждается. Аще же муж, отступив от жены, поймет иную: то и сам он есть прелюбодей, понеже творит ю прелюбодействовати, и живущая с ним есть прелюбодейца: поскольку отвлекла к себе чужаго мужа». Здесь между прочим указываются отрицательные причины, по которым развод не может быть допущен. Причины эти следующие: жестокое обращение мужа с женою, растрата ее имения, разноверие супругов, и даже любодеяние мужа с постороннею женщиною. Последняя мысль есть очевидно влияние грекоримского гражданского права: и св. Василий сам замечает, что на это не было положительных правил Церкви, а только «наблюдения сего не имелось в церковном обычае». Только то признавалось любодеянием, и, следовательно, достаточной причиной к разводу, когда муж, отступив от жены, поимет иную, т.е. или войдет в непозволительную связь с чужою женою, или, совершенно оставив свою законную жену, вступит в явное сожитие с другою. В случае безвестного отсутствия одного из супругов, св. Василий позволяет не прежде признавать брак их расторгнутым, как по удостоверении о смерти отсутствующего супруга (прав.31). Только женам воинов, пребывающих в безвестности, св. Василий полагал возможным оказывать снисхождение, так как в безвестности воинов вероятнее может быть заключение о смерти их (прав.37). Таковы правила св. Василия великого. Современный ему собор карфагенский (4 века) постановил: «да по евангельскому и апостольскому учению, ни оставленный женою, ни отпущенная мужем, не сочетаваются с другим лицом: но или тако до пребывают, или да примирятся между собою. Аще пренебрегут сие: да будут понуждены к покаянию. Потребно есть просити, да будет издан о сем царский закон» (карф.прав.115). это постановление хотя не совсем определительно в том отношении, к какому случаю разлучения супругов оно относится: к случаям ли произвольного оставления одного из супругов другим, по увлечению в разврате, или к случаям одного взаимного неудовольствия и ссоры, или наконец к случаям обвинения одного из них другим в преступлении, нарушающем святость и чистоту брака: но во всяком случае постановление собора положительно запрещает оставленному супругу вступать в новый брак, а повелевает – или примириться между собою, или оставаться без брака, – что в случае незаконной, или неудовлетворительной причины к разводу, падает без сомнения на обоих супругов, потому, что прежний брак их по закону должен оставаться в своей силе; а в случае действительного развода, по законной причине, должно падать конечно на супруга виновного, или подавшего повод к разводу. Наконец, 6 вселенский, трулльский собор повторяет и подтверждает правила св. Василия великого (6всел.87:93).

Из сохранившихся памятников нашей отечественной древности, как церковных, так и гражданских, исторических, юридических, видно, что у нас имели приложение вообще те же постановления о причинах к разводу, какие находим в Церкви и империи греческой. Таким образом, у нас допускался развод по причине прелюбодеяния одного из супругов²²⁵, произвольного оставления одного супруга другим и безвестного отсутствия одного из них²²⁶, пострижения в монашество одного, или обоих супругов. Развод по причине болезненного состояния одного из супругов у нас не допускался, как в самом начале нашей Церкви, так и в позднейшее время²²⁷. Но были примеры разводов по причине бесплодства, – что конечно могло основываться на грекоримских законах о неспособности к брачному сожитию, хотя те законы падали собственно на мужей, а не на жен²²⁸. Впрочем, в примерах этого рода в древнее время у нас видно более произвола, нежели законного порядка. Допускался развод и по причине жестокого обращения мужа с женою; но не положительно и не вообще, в виде закона, а в частных случаях, в которых развод мог быть вызываем и необходимостью, по известной в старом быту жестокости обращения мужей с женами²²⁹. Наши пастыри старались в таких случаях действовать более примирением враждующих супругов, судом духовным над жестокими мужьями, как например, заключением их в монастыри на покаяние²³⁰. В случае осуждения мужа на лишение прав звания и состояния, например, на ссылку, заточение, каторжную работу, жена у нас не освобождалась от супружества с осужденным мужем, а обязывалась следовать за ним на место ссылки; с другой стороны, муж, в подобных случаях, не разделял участи своей жены²³¹.

По настоящим вашим законам, самовольное расторжение брака без суда, по одному взаимному согласию супругов, ни в каком случае не допускается. Равномерно не допускается и никакие между супругами обязательства, или иные акты, заключающие в себе условие жить им раздельно, или какие–либо другие, клонящиеся к разрыву супружеского союза. Места и лица гражданского ведомства не должны утверждать или свидетельствовать актов сего рода. Священно-и-церковнослужителям также воспрещается, под опасением суда и лишения сана, писать под каким бы о ни было видом и кому бы то ни было разводные письма²³².

Законным образом, по суду, браки могут быть расторгаемы, 1) по просьбе одного из супругов – только в следующих случаях: а) в случае осуждения другого супруга к лишению всех прав состояния; б) в случае безвестного отсутствия другого супруга; в) в случае неспособности к брачному сожитию, и г) в нарушении супружеской верности; 2) по общей просьбе обоих супругов – только в одном случае, – когда они оба изъявляют желание принять монашество; наконец, 3) расторгаются браки, по суду признанные незаконными и недействительными.

1

А) Действующие законы положительно определяют, что когда один из супругов приговорен к наказанию, сопряженному с лишением всех прав состояния, то другой, если не последует добровольно за осужденным для продолжения супружеского с ним сожития, может просить духовное начальство о расторжении брака и о разрешении вступить в новый. Епархиальное начальство может разрешать новый брак по этому прошению, предварительно удостоверившись в действительности ссылки другого супруга²³³. Сила этого постановления распространяется и на супружества тех, которые, по лишении всех прав состояния, осуждены на крепостные работы, навсегда, или не менее, как на 20 лет, или обращены в крепостные арестантские роты, также которые по суду, взамен ссылки в Сибирь, записаны будут в солдаты без выслуги²³⁴. Когда же невинный супруг добровольно последует за осужденным на место ссылки, то брак остается в своей силе. Но и этот оставшийся в силе брак, может быть расторгнут на месте ссылки, по просьбе невинного супруга, когда осужденный подвергается вновь суду и приговору, влекущему за собою разрушение прав семейственных²³⁵. На этом же основании могут просить о расторжении брака и те из невинных супругов, которые вступили в супружество с лицами, уже осужденными на лишение прав состояния, если эти последние впадают вновь в уголовное преступление, подвергающее их новой ссылке. Но если один из супругов, по Высочайшему милосердию, или по новому приговору суда, будет возвращен из ссылки, и если, в продолжение ссылки его, другой супруг не просил о расторжении с ним брака, то по возвращении ссыльного, супружество их возобновляется, и они должны оставаться в брачном сожитии неразлучными²³⁶.

Б) На случай безвестного отсутствия одного из супругов постановлено следующее: когда один из супругов, отлучившись от места своего жительства, будет находиться в совершенно безвестном отсутствии в продолжении пяти или более лет: то оставшемуся супругу дозволяется просить епархиальное начальства о расторжении брака и о дозволении вступить в новое супружество. Правило это имеет силу и для солдатских жен, которых мужья, сделав из места службы побег, в продолжении пяти лет не найдены и не зачислены по-прежнему на службу. Но тем, которых мужья пропали без вести на войне, или взяты в плен неприятелем, дозволяется вступать в новый брак не прежде, как по прошествии десяти лет со времени безвестного отсутствия мужей²³⁷. Впрочем, просьбы о новом браке подавать должны военнослужащие и крестьяне разных ведомств – с дозволения своих начальств, а крепостные – с дозволения своих владельцев. В самой просьбе должно быть показано: когда именно отсутствующие лицо выбыло из места своего жительства, и было ли подано явочное о том прошение; а жены солдат должны представить от военных начальств свидетельства о времени побега мужей их, или о взятии их в плен, или о безвестном отсутствии в продолжении известного числа лет²³⁸. Епархиальное начальство предварительно должно удостовериться в действительности брака просителя с лицом отсутствующим, и если не встретит сомнения в этом, то относится к местному гражданскому начальству о спросе, при депутате с духовной стороны, родственников отсутствующего и жителей, местных и окольных: не знает ли кто из них о местопребывании его, не было ли о нем каких-либо слухов, как вел себя прежде отлучки, и не подал ли сам проситель повода к оставлению его. С открытием достоверного известия о месте пребывания отсутствующего лица, все дело прекращается. В противном случае епархиальное начальство полагает решение о расторжении брака и о дозволении просителю вступить в новое супружество. Если же показанное в безвестном отсутствии лицо может, по званию своему, жить в России, где пожелает: то исследование о безвестности тогда только признается удовлетворительным, когда не откроется пребывание его по сведениям, истребованным от всех губернских правлений. Притом решение епархиального начальства о расторжении брака такого лица, прежде исполнения, представляется на рассмотрение св. Синода. Епархиальным архиереям однако же предоставляется решить окончательно бракоразводные дела в подобных случаях, когда отсутствующие лица принадлежит к мещанскому, или крестьянскому сословию, – с апелляцией просителей в Синод, в случае неудовольствий. Это право епархиальных архиереев, распространяется и на браки солдатских жен²³⁹.

В) Касательно неспособности к брачному сожитию, в Уставе наших консисторий определенно изложены правила, сюда относящиеся, именно: 1) при неспособности одного супруга к сожитию, другому предоставляется начинать формальным порядком иск о разводе; 2) такой иск однако же может быть начат не прежде, как через три года после совершения брака; 3) не может также основываться на этой причине иск, если неспособность супруга не есть природная, или началась уже после вступления в брак; 4) лицо, оговоренное в неспособности, свидетельствуется в присутствии врачебной управы, которая сообщает консистории об оказавшемся по освидетельствовании; 5) за тем, если доказана будет неспособность, брак расторгается, и истцу, бывшему в первом, или во втором браке, предоставляется право вступать в новый брак, а лицо ответствовавшее, осуждается на всегдашнее безбрачие; 6) такое решение, предварительно постановленное епархиальным начальством, предоставляется на утверждение св. Синода; 7) если решением епархиального начальства полагается отказать истцу и брак оставить в своей силе, то недовольному таким решением предоставляется обращаться с апелляцией в св. Синод. Равно допускается апелляция в Синоде и в том случае, если ответствующее лицо будет недовольно решением епархиального начальства расторгнуть брак²⁴⁰.

Г) Что касается до развода в случае нарушения супружеской верности, то дела этого рода производятся таким образом. Епархиальное начальство, по получении просьбы о разводе, поручает доверенным духовным лицам сделать увещание супругам, чтобы они прекратили несогласие христианским примирением и оставались в брачном союзе. Когда же увещания не достигнут своей цели, тогда епархиальное начальство приступает к формальному производству дела. Истцы и ответчики должны сами лично являться к суду: первые представляют улики, доказательства и свидетелей преступления; последние допрашиваются против обвинений и изъясняют свои оправдания. Представленные на суде показания той и другой стороны подвергаются исследованию. Главными доказательствами признаются: а) показания двух или трех очевидных свидетелей, и б) прижитие детей вне законного супружества, доказанное метрическими книгами и доводами о незаконной связи с посторонним лицом. Затем прочие доказательства, как то: письма, обнаруживающие преступную связь, показание свидетелей, не бывших очевидцами преступлений, но знающих о том по достоверным сведениям, или по слухам, показания обыскных людей о развратной жизни ответчика, и другие – тогда только могут иметь свою силу, когда соединяются с одним из главных доказательств, или же все вместе, в своей совокупности обнаруживают преступление. Собственное признание ответчика в нарушении святости брака не уважается, если оно не согласуется с обстоятельствами дела и не сопровождается другими несомненными доказательствами. Свидетели спрашиваются под присягой. Наконец, если будет доказана действительность преступления, нарушающего святость брака и верность супружескую, то брак, по решению епархиального начальства и утверждению св. Синода, расторгается: истцу предоставляется право вступать в новый брак, а виновное лицо осуждается на всегдашнее безбрачие и притом подвергается епитимьи, по церковным правилам²⁴¹.

2

Относительно разводов между супругами, в случае вступления их в монашество, духовным регламентом, при Петре великом, было постановлено: а) не принимать в монастырь мужа от живой жены, и наоборот; б) не дозволять и взаимного согласия их на развод так, чтобы муж принял монашество, а жена получила бы свободу выйти в замужество за другого; в) хотя бы причина к разводу в таком случае казалась и достаточною, однако же развод не должен быть совершен самими супругами самовольно, а по рассмотрению и решению епархиального начальства, и по утверждении св. Синодом; г) сверх того обращает внимание и на лета супругов, особенно жены, – чтобы она имела не менее 60 или 50 лет, также обращать внимание и на то, имеют ли они детей, и как их оставляют²⁴². В таком же виде изложено постановление об этом и в Своде законов. Здесь сказано: «запрещается принимать в монашество мужа при живой жене, законно с ним не разведенной. Если же оба супруга, по взаимному согласию, пожелают принять пострижение, то надлежит принимать в уважение: не имеют ли они детей малолетних, требующих родительского призрения. По вступлении же супругов в монастырь, к самому пострижению они допускаются не иначе, как по достижении ими узаконенных для того лет»²⁴³.

3

Законными и действительными браками у нас не признаются: 1) брачные сопряжения лиц, совершенные по насилию, или в сумасшествии одно или обоих брачившихся лиц; 2) лиц, не достигших узаконенного для брака совершеннолетия, Церковью определенного, или имеющих более 80 лет от роду; 3) лиц, состоящих в близком кровном или духовном родстве, или свойстве, в степенях, воспрещенных для брака церковными правилами; 4) лиц, уже состоящих в супружеском союзе, не прекращавшемся и законно не расторгнутом, или вступивших в четвертый брак; 5) лиц, которым по расторжении прежнего брака, судом воспрещено вступить в новый; 6) священнослужителей и монашествующих, доколе они в своем сане пребывают; 7) православных лиц с не христианами²⁴⁴.

Лица, которых брак духовным судом признан незаконным и недействительным, немедленно по сношению епархиального начальства с местным гражданским, разлучаются от сожительства. Затем, виновные подвергаются церковному покаянию²⁴⁵.

Из браков незаконных расторгаются: 1) браки, совершенные насилием или обманом, когда это судебным порядком будет доказано; 2) браки, заключенные в высших степенях родства плотского и духовного; 3) браки, заключенные лицами, уже состоящими в супружестве, которое законным образом не расторгнуто и не прекратилось; 4) лица, повенчанные прежде достижения церковного совершеннолетия, разлучаются от сожительства, а по достижении полного гражданского совершеннолетия, если не пожелают продолжать супружество, то и совершенно разводятся. Наконец, расторгаются; 5) браки лиц православного исповедания с не христианами, исключая случаи, когда не христианский супруг воспринимает св. крещение²⁴⁶.

Разлученные, вследствие признания брачного их союза незаконным и недействительным, кроме лишь осужденных на всегдашнее безбрачие, имеют право вступать с другими лицами в новые, законами не воспрещенные браки.

Разлученные от сожительства лица потому, что брак их заключен при существовании другого, законным образом не расторгнутого и не прекратившегося брачного союза, могут продолжать сожительство со своими по прежнему браку супругами, если на то согласны оставленные ими лица; но не могут, и по смерти сих лиц, вступать в какой-либо новый брак. Если напротив оставленное лицо не пожелает быть в браке с лицом, оставившем его и вступившим в другой брачный союз при существовании первого; то оно имеет право о дозволении вступить в новое супружество просить свое епархиальное начальство, которое в сем случае поступает по законам Церкви. Виновный же в оставлении супруга или супруги и во вступлении в новый брак при существовании первого, не получит согласия оставленного лица возвратиться к первому браку и разрешения на то духовного начальства, осуждается на всегдашнее безбрачие. Сему же подвергается и лице, оставившее супруга или супругу и более пяти лет скрывающееся в неизвестности. Это однако же не касается нижних чинов военного ведомства, бывших и более пяти лет в плену или в безвестной отлучке на войне: им не возбраняется, по возвращении, вступать в новое супружество, если прежний брак их уже расторгнут. Когда обе стороны виновны в заключении брака, при существовании прежних законных брачных союзов, то, по уничтожении последних браков их, они оставляются в первом своем брачном союзе, а в случае прекращения оного смертью одного из супругов, оставшееся в живых лицо не имеет права просить ни о восстановлении противозаконного брака его, ни о дозволении ему вступить в новый брак²⁴⁷.

Относительно расторжения смешанных браков постановлено общее правило – следующее: когда один из супругов принадлежит к православному исповеданию, то рассмотрение причин к его расторжению во всяком случае принадлежит духовному суду православной Церкви. Решение этого суда получает свою силу и твердость в отношении в обоим лицам, так что если православным судом супружество расторжено, то иноверному духовенству воспрещается уже входить в это дело, и даже принимать от иноверцев, бывших в браке с православными, особые прошения о разводе по их правилам²⁴⁸. При отпуске в отечество военнопленных, вступивших в России в брак с русскими подданными православного исповедания, требуется от них письменный отзыв о том, намерены ли они возвратиться к своим женам, и если отсутствие их продолжится более двух лет, то жены получают свободу на вступление на новый брак²⁴⁹.