26-е ноября, 1968 г.

Дорогой Дмитрий Иосифович,

Совершенно согласен с тем, что Вы пишете. Я думаю, мы верно прощупываем лучшие пути поэзии и русской поэзии. Мне очень ценна критика, вдумчивая, единочувствующая – в особенности. Но, даже критика и с «другого берега» поэтического ценна, если она поясняет свою позицию, свои оценки. Оттого мне было жаль, что М. не раскрыл своих позиций и не обосновал своего общего положения, односложно-выраженного. Это хорошо так сказать, как сказал Пушкин, определяя поэта, его сущность:

«Ты – царь, живи один», –

но, при всем одиночестве своего царствования, царь (если он не деспот) связан с народом своим, и с другими царями и их народами. Царь – не абстрактная личность, но входящая в симфонию всей жизни. Его функции связаны со своим народом (даже с соседними народами) и с подобнозвучащими царями, другими , призванными на поэтическое царствование поэтами. Установив это, мы можем отдаться и созерцанию своего «царствования» творческого; оно является, конечно, условием самой возможности поэзии, как явления неповторимо-личностного. Именно в поэзии (и во всем искусстве) совершается преломление в мире этом луча личности человеческой, как образа и подобия Божьего, является воочию людям неповторимость человеческого бытия. Оттого грешно оригинальничанье. Грешно искусственное творение своеобразия, своей личности чрез разные выкрутасы умственные и стилистические. Стиль личности, однако, не связан с единичным стилем в искусстве; он шире; потому и поэты, перепевающие себя, подражающие самим себе (даже хорошим своим особенностям) скорее мешают своему личностному раскрытию.

Вы правы, что сопряженность моей поэзии с другими делами моей жизни свойственными моему положению, может мешать остроте видения недоделок в моей поэзии. Но есть не только элемент минуса в этом моем частичном погружении в литературу, ее проблемы, волны и потоки различной, специальной ее проблематики. Я даже этому рад, что мой корабль может искать сам себе нужную глубину, не слишком связанный с литературными гаванями земли сей. В этом смысле, я больший странник, чем Вы (и этим даже, иногда, смущаю Вас). Аполлоническое начало в Вас счастливо оберегается Вами. А у меня есть еще и «тяжелозвездные (созерцательные) туманы», рядом с этим милым Вам и мне «прозрачным воздухом земли».

Но не очень бойтесь этой моей «тяжелозвездности» ночной. Это не «дионисийное» начало, не противоположное «аполлоническому», а, если уж подыскивать ему определение, это апофатическое, ночное видение мира, созерцание вещей. Оно не чуждо Логосу, оно близко Ему, оно даже связано с познанием Его в этом мире. Логос, это не только «Свет, просвещающий мир», но это и Тьма Божественная, великий святой Покров над всеми вещами и понятиями этого мира...