8 августа, 1966 г.

Дорогой Дмитрий Иосифович! Грустно мне слышать про страдания Маргариты Денисовны Осинкиной и про Ваши – двойные – и свои и не свои... Что делать, – надо уж пройти чрез них. Все мы, в формах разных и мно гообразных – к сему причисляемся и сие испиваем. Раньше, в молодости, мы не понимали подлинного смысла того, к чему себя и другого приглашали, крича: «пей до дна»! А теперь этот смысл вырисовывается... Господь да укрепит Вас обоих. А одиночество временное тоже в плане жизни человека.

То, что Ваше поэтическое имя осталось в стороне от шума поднятого в связи с Камкиным и поэтами, это ничего к Вам существенного не прибавляет и ничего не убавляет от Вас. А весь этот шум – «возня на кухне эмигрантской». Вместо драки, махать руками самое разлюбезное дело, для всяких душ, взыскующих легких, близких геройств антибольшевистских. Антибольшевизмом настоящим я считаю более серьезные вещи. 1) Ясно, что антибольшевизм есть двух родов. Один движется пафосом, если можно так сказать, бытового и психологического остракизма, в отношении книг советских, людей, встреч. Можно уважать и эту форму, если она не начинает себя горделиво считать единственной. Это форма «железного занавеса – наоборот». Она сильно укрепила большевизм, в эпоху Вильсона...⁶⁹

2) Другую форму надо считать (как мне кажется) более эффективной; это форма – наступления свободного духа и культуры, форма прямых контактов с душами там, в плену сущими ободрение их, сочувствие в отношении их, дух силы, правды, а не боязни. Здесь, конечно, могут быть разные оттенки и можно в частностях иметь разные мнения о формах и границах сего «прямого действия«. Но смысл его ясен, хотя бы потому, что сотворяли в России старой такие издания как «Колокол» Герцена (да и вообще, зарубежные издания русские). Некоторые же эмигрантские няньки столь же ревностны, как и советские, сопровождающие заграницу туристов из СССР. Это естественно, так как мир наполнен не только разными идеями, вступающими в конфликт между собой, но и духами разными, иногда весьма родственными, хотя и находящимися в мире противуположных идей.

Я считаю, что сейчас особенно разумное открытие дыр в Железном Занавесе безусловно опаснее для большевизма, чем для Западного мира. Это ясно показывает и Берлинская Стена, и то, как боятся власти СССР религиозной и, вообще, всякой «идеалистической» литературы, западного искусства, мысли, периодических изданий. А Запад совершенно не боится советских изданий, и ничего нет плохого в том, что Камкин ввозит все образцы антирелигиозного хлама, наряду с другим хламом макулатурным в США. Когда я одному московскому пастырю (года три тому назад, на конференции) сказал, что в Америке можно купить все антирелигизоные издания СССР, он изумился глупости не тех, кто ввозит эти издания, а тех, кто их вывозит из СССР. Так что возмущение фактом легального ввоза этих глупейших книг партийных – более смахивает на «ханжество» и узкую мерку вещей. Я не говорю уже о том, что благодаря таким торговцам как Камкин, можно иметь полное осведомление о печати и книжном рынке, которым питается русский народ.

Но довольно о сем, не столь уж интересном предмете. А Г. в письме от 29-го июля сего, так написал мне: «Дорогой Владыка! Вы меня опечалили. Я просил Вас дать отзыв о книге Кленовского для Н.Ж., а Вы дали его в газеты. Почему? Отзыв прекрасный. И Кленовский был бы, вероятно, очень доволен. Я просил нескольких человек – не хотят: он, говорят, очень обидчивый. У самого у меня не доходят руки, да к тому же, Кл. не «мой» поэт, и мне было бы трудно о нем написать. Вот поэтому и продолжается: молчание журнала и обида поэта. А людей, говорят, обижать не следует. Да-с!» Видите, он старается быть объективным. А «о вкусах» – что спорить...