5 июля, 1966 г.

Дорогой и глубокочтимый Владыка!

Ваша статья обрадовала меня дважды: ведь после «Нов. Рус.Слова».⁶⁷ она появилась еще 23 июня и в «Русской Мысли»! Думаю, что это Вы послали ее мудро в два адреса, не Терапиано же ее, в порыве любви ко мне, перепечатал! Очень это хорошо, что статья появилась и в «Р.М.». – хоть раз так было хорошо обо мне сказано! Сразу же после появления статьи, поступили ко мне заказы на сборник из Парижа и Швейцарии.

Спасибо за восьмистишие, присланное Вами вместе со статьей! Действительно: о «высших эмпиреях» Ваша статья! Именно это в ней многие и оценили; и как раз этим приблизила она к оценившим и уразумевшим ее мои стихи – вижу это из поступивших писем, притом от людей, до сих пор мне не известных. Так что, статья Ваша во многом, очень во многом, пришла на помощь моим стихам!

Представьте себе: 12 экземпляров моей книги поехали в Москву, в багаже лучших балетных солисток и режиссера Большого Театра. У меня есть в Н.Й. друг, имеющий возможность, по образу работы сына (театральный фотограф), встречаться, притом у себя на дому, с лучшими европейскими театральными гастролерами, в том числе и советскими. Чрезвычайно любя мои стихи, он задался целью заинтересовывать их ими; и, если это удается, дарить им мои сборники, которыми я его для этого специально снабжаю. На этот раз стихи мои имели такой успех, что весь запас в двенадцать книжек моментально расхватали. Таким путем уехали мои книги со Святославом Рихтером и др. Очень меня это всегда радует.

Посвященное мне 1 мая в Н.И. собрание Пушкинского Общества было записано на пленку, и на днях мы с женой с удовольствием ее прослушали (это заняло около двух часов). Мы остались оба чрезвычайно довольны тем, как поэтесса Нонна Белавина читала мои стихи и как она (живо, тепло, сердечно) рассказала о встречах со мной.

Мне пишут, что вокруг камкинского сборника стихов,⁶⁸ еще до выхода его в свет, разыгралась целая буря. Во-первых, едва в газетах появилось объявление о сборнике с перечнем 75 (!!!) участников, как на Ф. посыпались письма: от недовольных тем, что их не пригласили, и от недовольных тем, что они попали в такое смешанное общество. Приплели к этому еще и политику. Из Н.Й. мне писали: «Камкина здесь обвиняют в работе на большевиков, а все его издания рассматривают, как попытку постепенно приручить пишущую братию. Поэтому, очень многие (!!! Д.К.) с удовлетворением отмечают отсутствие Вашего (т. е. моего) имени в этом сборнике». А вот из другого письма: «Мне прислали вырезки из «Русской Жизни» и аргентинской газеты «Наша страна», где всех писателей, принявших участие в сборнике, клеймят последними словами, а Вас (т. е. меня Д.К.) выделяют, как пример поэта, не пошедшего на компромисс со своей совестью. Целая страница посвящена этому «поношению нас всех поименно». Вот, неожиданно оказался я политическим героем!! Я поспешил разочаровать моих корреспондентов, что не участвовал я в сборнике вовсе не по политическим причинам, так как о «работе» Камкина «на большевиков» ничего не знаю, а по чисто литературным.

Был у нас вторично, на этот раз застав меня дома, милейший Vogl. Одарил нас всякими вкусными с.х. изделиями собственного производства. Ужасно он славный и с большой любовью говорит о Вас. У нас в Heim'e несколько полегчало, а потому мы с ним договорились, что пока-что ничего серьезного он предпринимать не будет. Может по маленьку и по хорошему удастся нам добиться своего. Осинкина шлет от всего сердца привет. Часто вспоминаем, как хорошо помолились Вы за нас в нашей комнате перед прощаньем!

Душевно Ваш Д. Кленовский