Слово при отпевании тела графини Н.В. Салтыковой, урожденной княжны Долгорукой

«Да живу я вечно в жилище Твоем, и покоюсь под кровом крыл Твоих, Господи!» Пс.60:5.

При гробе более всего является цель бытия и немощь усилия человеческого. Погасли взоры сии – и усердие наше не могло даровать им более света видимого. Умолкнул язык – и беседа дружеская, вопросы попечительности не предохранили его от безмолвия. Отходил дух из груди – искренность и любовь не удержали его своими объятиями. Верности, всегда готовой к исполнению желаний, осталось только сопровождать молитвенными желаниями отходящий от земли дух искренней любви, предупреждающей все требования, – воздать последний долг и сокрыть от себя любимые останки. Так боярыня Наталия из селений временных перешла в селения вечные: от крова и помощи человеческой сокрылась под кровом Божиим. Она – в селениях вечных, дабы время более не возмущало покоя, которым наслаждалась она в часы молитвенного умиления; в покрове Бога Вышнего, к Которому взывала, переходя далекие страны, – дабы не удалиться от страны света вечного; в селениях Христа, Которому предлагала себя в селение, очищаясь покаянием и воздыханиями. Дух ее, «утренневавый к Богу», не узрит более вечера. Любовь супружеская, укрепленная любовью веры, не разлучится никогда с Богом любви, обручающим Себе верные души.

Итак, душа, переселившаяся от нас! При гробе твоем нет места нашему сетованию. То, что для остающихся на земле есть потеря, – для тебя приобретение. Церковь, приемля на лоно смертные останки твои, венчает их надеждою грядущего воскресения. Знаемые твои, как благовоспитанные чада Церкви, низводя на тебя и на себя благословение Божие, утешают супруга твоего твоими и его добродетелями. Ты перешла в селения вечные, и твоим успокоением указуешь жилище покоя нашего.

Нет места, слушатели, сетованию при виде смерти, когда вся жизнь есть приготовление к смерти; когда земля сия есть путь на небо, то продолжение времени умножает только средства к приобретению благ вечных.

Мы живем во времени, но не для времени. «Какой человек поживет и не увидит смерти» (Пс. 88:49)? Быстро протекают часы жизни, унося с собою надежды наши; часто переменяются дни, переменяя наше здоровье и мысли; скоро проходят годы, увлекая за собою красоту и крепость тела и оставляют только следы, по которым можно исчислять степень приближения нашего к смерти. Таким образом, каждый час, каждая минута, поставляя нас ближе ко гробу, непрестанным изменением напоминают, что мы живем не для времени. Впрочем, сии же часы и минуты жизни, составившиеся из мыслей, слов и деяний наших, никогда не оставят нас. Дела, по Писанию, идут вслед за нами (Апок. 14:13). Книга Суда, которая раскроется перед нами в вечности, есть книга бытия нашего на земле. Доколе живем в стране земной, наполняем книгу сию к отраде или скорби нашей. В ней написуются помышления, которые от юности до последней минуты жизни родятся в душе нашей; изображаются все слова, которые исходят из уст и сердца: начертываются желания, осуществленные и неосуществленные; в ней не остается неотмеченной самая праздность и бездействие: «Если человек проживет и много лет, то пусть помнит о днях темных; знай, что за все это Бог приведет тебя на суд» (Еккл. 11:8–9). Мы скорее искушаемся, а не живем на земле; то, что называется жизнью, составляет лишь приготовление к Жизни. Хотя беспечность не занимается бесконечным будущим, но она занимается будущим обманчивым; пусть не нарушает покоя своего приготовлением к жизни вечной, но непрестанно приготовляется к бытию временному. Если отделить прошедшие минуты от настоящих, и настоящие от будущих, то бытие наше есть время падения капли из сосуда в сосуд, единое дуновение ветра, которое «является на малое время, а потом исчезает» (Иак. 4:14). Отделим исполнение дела от того, что еще не исполнилось, от того, что принес час последующий – останутся только надежды и ожидания, продолжающие жизнь нашу. Наступает утро, мы ожидаем вечера так же, как при наступлении скуки – увеселения; терпим недостатки и неудовольствие – обещаем себе будущее обилие и удовольствие. Во время болезни ожидаем облегчения; во время бедствия – благополучия; в благополучии – возвышения; в возвышении – спокойствия; в спокойствии – нового благополучия, нового возвышения, новых радостей. Таким образом, мы непрестанно приготовляемся: приготовляем себе будущее, увлекаясь желаниями, надеемся – и не перестаем надеяться. Но – увы – «человек всуе мятется на земле» (Пс. 38:7)! Временные надежды имеют такое же постоянство, как время, приносящее и уносящее их; они являются с такою же твердостью, как горсть праха, вихрем возметаемого пред лицом нашим. «Всуе мятется человек на земле». Только чаянием бессмертия, упованием вечным не посрамляется жизнь временная.

Суетный мир ничего справедливо не оценивает и ни за что не награждает достойно. Для чего слезы страждущей невинности доселе не погашают пламени, который возбуждает рвение к невинности? Отчего стенания добродетели не заглушают голоса, зовущего на подвиги добродетельные? На что надеется тот, кто не надеется ни на что видимое? Чем услаждается горесть того, кто отрекается от наслаждений временных? "Насыщусь, – восклицал Праведник, – когда явится мне слава Твоя, Господи!» (Пс. 16:15) «Вселюся в селении Твоем во веки, и в тени крыл Твоих я возрадуюсь» (Пс. 62:8). Сеющие упование вечное на земле с радостию пожнут плоды его на небе. И что есть вера наша, если не соединяется с тем упованием, которое устраивает на земле пути к небесной жизни? – С того времени, как мы вступили в завет со Христом, дали обещание жить для Него и смерть нарекли приобретением жизни. Крест и гроб, победные знамения над смертию, приобретенные Сыном Божиим, оставлены для стяжания победы каждому сыну человеческому, в веровании Богом усыновляемому. Мы облеклись в оружие Божие для того, чтобы непрестанную совершая брань, наконец, победить последнего врага нашего – смерть. Верою приняли обручение Духа, чтобы, исполняя житейские обязанности, не поработить им духа нашего, но соблюсти в чистоте и непорочности для наследия живота, который сокровен со Христом в Боге. Закон Божий избрали светильником ногам нашим с тем намерением, чтобы он, освещая мрачные пути жизни, наконец, осиял мраки гроба и не оставил нас видеть тление. Жизнь веры, укрепляющаяся обетованиями и помощью всесильною, по мере усиления брани столько очищает человека от всего человеческого, что нет времени, когда бы он не был готов разрешиться от тела смерти сей; нет времени, когда бы не мог присвоить себе праведное дерзновение праведника. «Готово сердце мое к Тебе, Боже, готово» (Пс. 107:2). Ничто земное не удерживает меня, никакое сокровище мира не владеет сердцем моим: но оно готово к Тебе, Боже сердца. Тебя только ищет, Тебя только любит и в Тебе едином упокаивается. Когда же подвижник веры не видит близкого предела подвигов своих, но видит только усиление брани, превосходство врагов внутренних и внешних – то скорбит, как один из державных подвижников, который, обретая в Боге утешение и Утешителя, скорбел о продолжении бытия своего на земле: «увы мне! яко пришествие мое продолжилось» (Пс. 119:5)! В непрестанном борении с самим собою он часто восстает и часто падает, укрепляется и ослабевает; умерщвляет плоть – но питает и греет её; удаляется суетности – и всюду встречается с нею; преследует её и ею преследуется; превозмогает её и превозмогается ею; побеждает и побеждается; страждет от себя самого; все внешнее, привлекающее его к себе, умножает страдания. "Господи, – восклицает он наконец, изнемогая от трудов жизни, – когда прииду и явлюся лицу Твоему!» (Пс. 41:3) Ибо, разве не «блаженны мертвые, умирающие в Господе? ей! они успокоятся» после трудов земных, после непрерывного борения (Апок. 14:13). Блажен их дух, соединяющийся с Господом, блаженно и тело, от греха и страданий отошедшее. Блаженна и ты, переселившаяся отселе в вечные обители! Превратности мира более не прикоснутся твердости духа твоего. Изменение общественных нравов уже не изменит того нрава, который ты, принявши от отцов, оставляешь в наследие чадам и знаемым твоим. Тело твое предается в тление, но в нем есть нетленное (1Кор. 15:42), предается смерти, но в нем умирает только смерть, дабы бессмертное предать бессмертию. Владыко смерти и жизни! Тебе оставлен дух, оставивший тело сие. Приими его, как приемлешь чад Твоих, которые с истинною верою приемлют Тело и Кровь возлюбленного Сына Твоего. Приими по благодати обетования и упокой его во светлостях святых Твоих. Аминь.

Произнесено 12 сентября 1812 года.