Источник

I. Пролог православных святых Запада

Отец Серафим (Роуз)

Святитель Амвросий Медиоланский.

Священномученик Ириней, епископ Лионский.

Святитель Герман Аикзерский.

ВСТУПЛЕНИЕ

“Если небо может предшествовать звездам, земля – траве, соты – меду, ручьи – воде, а груди – молоку, то смогут наши языки возгласить хвалу святым, в которых Господь являет силу жизни и славу смерти”.

Свт. Павлин Ноланский,

стих 19 (405 г. от Р.Х.)

Сегодня мы можем ясно видеть, что преподобный Герман Аляскинский (1756 – 1836) приехал в Америку не только для того, чтобы принести местным жителям-язычникам Святое Православие, но чтобы также пробудить основу истинно православных корней, которые находятся глубоко под усохшим христианством Запада, являющимся духовной основой современной Америки. Даже в наше тяжкое время, когда рушатся основы любой нормальной жизни, избранные находят свой путь обратно к Православию, которое когда-то, в туманной дымке истории, было родовым наследием их собственных предков. Так что этот пролог посвящен православному наследию сыновей западных стран – православным святым Запада, истинно православного почитания, которых так жаждал великий апостол XX века на Западе архиепископ Иоанн (Максимович).

Игумен Герман (Подмошенский)

ПРОЛОГ православных святых Запада

Краеугольным камнем истинного Православия является любовь ко святым Христовым. С самых ранних веков Христианства Церковь прославляла святых своих – сначала апостолов и мучеников, пострадавших за Христа, потом отшельников, умерщвлявших свою плоть ради любви ко Христу, и иерархов и пастырей, положивших жизни свои ради спасения своей паствы.

С самого начала Церковь дорожила письменными житиями своих святых и чтила их память в своих богослужениях. Эти два источника – жития и службы – особенно важны для нас сегодня, чтобы сохранить истинную православную традицию веры и благочестия. Ложное “просвещение” нашего века настолько всеобъемлюще, что вовлекает многих православных христиан в свою самоуверенную “мудрость”, и они, даже не осознавая этого, лишаются истинного духа Православия и остаются лишь с внешним обрядом Православия, установками и традициями. Почти все современные православные семинарии в странах Запада – это центры пропаганды модернизма в Церкви, и даже, когда они возглашают “обратно к традиции” или “святоотеческое возрождение”, это редко бывает большим, чем еще одна академическая мода, обыкновенно черпающая свое вдохновение в римско-католическом учении и ведущая совсем не обратно к истинно православному духу, а к еще более пустым формам. Иметь духовное образование, даже иметь “правильные взгляды” на православную историю и богословие – этого недостаточно. Типичное современное “православное образование” чаще всего производит просто православных рационалистов, способных к обсуждению интеллектуальных позиций с католическими и протестантскими рационалистами, но не имеющих истинного духа и понимания Православия. Этот дух и понимание наиболее эффективно соединяются в житиях святых и подобных им источниках, которые меньше говорят о внешней стороне правильного учения и обрядах, а больше о существенной внутренней стороне правильного православного подхода, духа, благочестия. Очень многие из этих основных православных источников лежат, неиспользуемые православными христианами, так как они не снабжены настоящим православным вступлением и им не дана подлинная православная оценка. Давайте попытаемся здесь дать эту оценку, особенно в отношении православных святых Запада, которые пока что так малоизвестны православным христианам в России, несмотря на то, что многие из них уже в течение столетий почитаются на Востоке. Пусть же эта наша попытка будет настоящим “прологом” (сейчас мы увидим, что означает это слово в православной литературе) ко всей сокровищнице православных текстов. Пусть это всем нам поможет отстранить нашу пустую современную “мудрость” и углубиться в дух православной древности и ее литературы.

Самыми первыми житиями святых были Акты мучеников, а потом, в IV веке, когда Египетская пустынь наполнилась монахами, стали появляться жития отшельников, и первым из них было житие преподобного Антония Великого, написанное святителем Афанасием Александрийским. Позднее были составлены сборники таких житий, и они дошли до наших дней в таких трудах как “Жития” святителя Димитрия Ростовского (†l709) на славянском и русском языках и “Синаксаря” преподобного Никодима Афонского (†l809) на греческом языке. Человека с современным образованием нужно учить, как правильно понимать эти работы, так же, как человека, который воспитывался на классической западной живописи, нужно учить пониманию совершенно непохожего на это искусства иконописи. Агиография, как и иконография, есть священное искусство и имеет свои собственные законы, абсолютно отличающиеся от законов мирского искусства. Житие святого – это не просто его биография, это скорее подборка событий из его жизни, которые раскрывают, как в нем был прославлен Господь, и стиль его благочестивый, часто возвышенный и благоговейный, чтобы повествованию придать соответствующий духовный тон и чувство и возбудить в читателе и веру, и благочестие. Поэтому простой пересказ жизни святого, никогда не заменит оригинальное агиографическое повествование. Житие, таким образом, отличается от биографии примерно так, как икона отличается от реалистического портрета.

Кроме действительных жизнеописаний святых, в Православной Церкви существует еще один вид агиографической литературы. Это материал, который дошел до нас в православных Прологах, включающих в себя как короткие жития, так и поучительные случаи из жизни и святых людей, и обычных грешников. Название “Пролог” давалось сборникам агиографической литературы в 11-м веке в Византии, скоро они появились на славянском языке и очень полюбились православным русским людям.

“Пролог” в действительности является одной из литургических книг Православной Церкви. Он предназначен, чтобы читать (не распевать, как псалмы) его после 6-го часа утрени (в Русской Церкви; в Греческой Церкви здесь читают Синаксарь). Торжественный и наставительный текст книги, в котором, прежде всего, даются краткие жития святых данного дня, действительно служит как бы прологом к литургическому почитанию этих святых в возвышенной церковной поэзии, во многом так же, как акты мучеников в древние времена; этим, видимо, и объясняется происхождение этого названия. Но все же, читается ли “Пролог” строго “согласно обряду” на предназначенном ему в богослужении месте, не имеет большого значения. Дух Церкви – это свобода, и вполне возможны разные варианты древней практики, если только они служат назиданию и благочестию верующих. “Пролог” (как и жития святых) можно читать во время утренних или вечерних семейных молитв, за едой, долгими зимними вечерами – это время сейчас, к сожалению, даже в большинстве православных семей отнято телевидением, которое внедряет свои собственные жестокие мирские нравы и чувства. Необязательно читать “Пролог”, можно взять какую- нибудь другую книгу подобной направленности. А здесь давайте кратко познакомимся с самим “Прологом”, чтобы немного понять его дух, имеющий такое значение для нас, живущих в бездушном, бездуховном веке, – прежде чем перейти к обсуждению книг такой же направленности на Западе.

В “Прологе”, напечатанном на славянском языке в Синодальном издательстве в Санкт-Петербурге в 1896 году (два больших тома, каждый примерно в 800 страниц – само по себе достаточно, чтобы дать нам понять, чего нам не хватает!), под наугад выбранной датой 27 июня мы находим следующее:

Сначала “почитание нашего преподобного Сампсона странноприимца”, где дается краткое изложение добрых дел этого святого (меньше, чем полстраницы). На большинство дней даются несколько таких же кратких житий, но на этот день дается только одно это житие, после чего следуют несколько других поучительных случаев. Первый эпизод – это “Проповедь о монахе Мартине, который, живя уединенно во имя Господне, побывал в Туровске в церкви святых мучеников Бориса и Глеба”. Это рассказ о том, как святые Борис и Глеб явились одному русскому преподобному во время его болезни, дали ему попить и исцелили его (пол страницы). За этим следует несколько более длинный эпизод из “Собеседований” святителя Григория Великого, папы Римского, касающийся пресвитера Севира, который опоздал к умирающему человеку и по прибытии нашел его мертвым, но молитвами своими воротил того к жизни на семь дней, чтобы тот мог покаяться в грехах своих. Подобные эпизоды, взятые из таких книг как “Лавсаик” Палладия (V век), “Луг духовный” Иоанна Мосха (VI век), поучения Отцов-отшельников, даются и в других частых “Пролога”. Последняя запись на 27 июня – это краткая проповедь о том, что навещать больного – это хорошо, заканчивающаяся словами Христа из Библии: «Был болен, и вы посетили Меня» (Мф. 25, 36), и обыкновенным заключением чтения каждого дня: “Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков”.

Легко можно увидеть, насколько такое чтение чуждо духу и вкусам нашего времени. Это то, что какой-нибудь современный ученый мог бы назвать “ханжескими историями” или “россказнями о чудесах”; он бы их не принял не только за их чудеса, но в той же мере за их “морализаторство”. Но именно тут искатель истинного духа Православия должен задать вопрос “объективному” ученому. Почему получилось так, что православные христиане почти две тысячи лет находили духовное поучение и окормление в таких историях, и только совсем недавно под сильным влиянием современного западного “просвещения” наши умудренные выпускники православных учебный заведений начали их презирать? Это потому, что они не соответствуют Истине? Дальше мы увидим, что дело совсем не в этом. Это потому, что наши православные предки были просто наивные дети, которым нужны были такие сказки, а мы сами, более умудренные и зрелые, можем обойтись без них? Но тогда откуда мы черпаем наше православное окормление, не считая нескольких часов в неделю, проведенных в церкви и в церковных школах? Из телепередач?! А не может ли быть так, что наши православные предки имели нечто, чего не хватает нам и в чем мы отчаянно нуждаемся для того, чтобы остаться истинно православными и передать своим собственным потомкам неизменными православную веру и благочестие? А, может быть, наши предки понимали то, что многие из нас утратили, приобретя привычку к ложному, мирскому знанию? Может быть, действительно в этих чудесах и назиданиях, которые так оскорбляют “современный разум”, мы можем найти потерянное измерение современного мировоззрения, которое в тщетных поисках “объективности” в двух измерениях утратило ключ к гораздо большим кладезям истинной мудрости, чем, по его мнению, оно обрело. “Научная объективность” в наши дни буквально зашла в тупик, и всякая истина подвергается сомнению. Но этот тупик для современного знания, возможно, открывает путь к высшему знанию, в котором Истина и жизнь более не разделены, где прогресс в истинном знании невозможен без соответствующего прогресса в духовной и нравственной жизни. Обращенные в православие жители западных стран, а также исконно православные, пропитавшиеся западным духом, невольно были перенесены назад, к тем ранним временам, когда гордый рационализм языческого Рима был побежден истинной мудростью Христианства. Давайте же поэтому обратимся к этому древнему времени, чтобы отыскать ту свежесть и силу Православия, которыми оно завоевало западный разум. Мы там найдем также, к великому нашему счастью, материалы для западного “Пролога”, которые ничуть не уступают тому, что есть на Востоке, а также ключи к пониманию их и вхождению в их дух.

Западные страны, от Италии до Британии, знали и проповеди апостолов, и подвиги мучеников, здесь зерно Христианства укоренилось так сильно, что Запад немедленно и с энтузиазмом откликнулся, впервые услышав о великих отшельниках Египта и Востока. “Житие преподобного Антония Великого” святителя Афанасия было быстро переведено на латынь, и лучшие сыны и дочери Запада отправились на Восток учиться у великих Отцов. Многие, включая блаженного Жерома и благородных римлянок Павлу и Меланию, закончили дни свои в Святой Земле; другие, например, пресвитер Руфин, побывали там паломниками и привезли оттуда такие ценные тексты, как “История монахов Египта”; один из них – преподобный Иоанн Кассиан Римлянин – так досконально постиг духовное учение египетских Отцов, что его книги стали основным фундаментом подобной монашеской традиции Запада. Главный рассадник православного монашества в Галлии V века, Лерин, вырос исключительно под влиянием монашеской традиции Востока.

Святые Колумб Люксейский, Павлин Ноланский и Клотильда Царица.

А позже, когда весть о египетском монашестве все еще распространялась по Западу, на Западе появилось свое собственное чудо аскетизма – святитель Мартин Турский. Еще до его смерти в 397 году рукопись о нем “Житие” распространялась по Галлии, Испании, Италии и повсюду на Западе, представляя его как подвижника и чудотворца, ничуть не уступающего Отцам-пустынникам Востока. С того времени на Западе появились собственные примеры подвижничества, чтобы вдохновить своих людей, а также писатели, способные составить жития, которые до наших дней остаются главными первоначальными источниками истинного Православия Запада. Среди множества других с V по VIII век можно выделить: в Галлии, Благословение святителя Онората, архиепископа Арльского, основателя Леринского монастыря, написанную святителем Иларием, сменившем его на епископской кафедре Арля, и Житие святителя Германа Аикзерского, составленное Константином Лионским; в Италии Житие преподобного Венедикта Нурсийского, составленное святителем Григорием Великим, Двоесловом (книга II Собеседований), и более короткие жития и эпизоды из жизнеописаний итальянских Отцов, включенные в ту же книгу; в Англии житие святителя Кутберта, составленное преподобным Бедой Блаженным, “Житие великого анахорета вересковых пустошей преподобного Гуфлака, отшельника Кроулэндского”, составленное монахом Феликсом; в Ирландии “Житие святого Колумба”, составленное преподобным Адамнаном.

А теперь давайте более пристально рассмотрим трех западных агиографов V и VI веков, несомненно обладающих выдающимся православным духом.

1. СУЛПИЦИЙ СЕВЕР:

“СОБЕСЕДОВАНИЯ” И “ЖИТИЕ”

СВЯТИТЕЛЯ МАРТИНА ТУРСКОГО

Сулпиций Север (363–420) – это прекрасный пример гордого римского разума, побежденного Христианством. Хорошо образованный, успешный юрист, счастливо женатый, пишущий на латыни прозу (как отмечает даже критически настроенный историк Гиббон) “стилем, достойным эпохи Августа”, он обладал всем, что нужно было для процветания и успеха в декадентском римском обществе на рубеже V века. И все-таки он не только обратился во все еще новую Христианскую религию, но и оставил мир и стал послушником епископа-чудотворца, составив его житие, которое поразило Запад описанными в нем чудесами. Современные ученые, будь это агностики или “христиане”, считают его “одной из загадок истории”, потому что “ни один биограф его времени не был лучше подготовлен, чтобы написать правдивую историю жизни современного Святого, и ни один биограф его времени (можно почти утверждать, что любого времени) не написал “Житие”, более полное ошеломляющих чудес” (Ф. Р. Хор, “Западные Отцы”, стр. 4).

Эта “загадка” остается нерешенной современными учеными, но как прост на нее ответ для человека, чей разум не замутнен современными предрассудками насчет того, что “возможно” и что “невозможно”. Сулпиций и по собственному опыту, и, по словам свидетелей, которых он знал и которым доверял, утвердился, что чудеса святителя Мартина были подлинными, и он писал об этих “ошеломляющих чудесах” только потому, что они были подлинными. Сам Сулпиций пишет в заключении к “Житию”: “Я чист перед моей собственной совестью в том, что мотивами для моих писаний были достоверность фактов и любовь ко Христу и что я только записал то, что хорошо известно, сказал только то, что истинно”.

Нам, тем, кто даже в сии поздние упадочнические времена знал архиепископа Иоанна (Максимовича, † 1966), Чудотворца, во многих отношениях схожего со святителем Мартином, нетрудно поверить словам Сулпиция. Для нашего собственного православного христианского опыта они звучат правдиво. Только те, кто на практике не испытал силы Христианства, находят, что “Житие святителя Мартина” – “загадка”. Для христианского понимания совершенно естественно, что добродетель человека, целиком посвятившего себя Господу и уже на земле живущего жизнию ангела, выражается в проявлениях, изумляющих тех, кто мыслит более по земному, будь это проявление потусторонней незлобивости и кротости или совершенные чудеса. Само слово “virtus” по латыни обозначает и “добродетель”, и “силу”; в житиях святых оно часто значит “чудесная сила”, а переводится зачастую просто “чудеса”.

Православная традиция, безусловно, с доверием принимает чудеса святых. Всегда требуются большие усилия, чтобы удостоверится, что жития святых содержат правдивые повествования, а не сказки, ибо действительно верно, что во времена “рыцарских романов”, которые начались на Западе в средние века сразу же после окончательного отделения Рима от Церкви Христовой (1054), такие сказки вводились во многие жития святых, что бросило тень подозрения на все более поздние латинские источники. С другой стороны, православные агиографы всегда брали за правило слова, приведенные святителем Димитрием Ростовским: “Да не солгу ни о едином святом”. Также и поэтому Православная Церковь очень заботится о том, чтобы передать из поколения в поколение оригинальные источники, рассказывающие о святых – те жития, которые основаны на непосредственном опыте автора и рассказах очевидцев, известных ему лично. Таким образом, сохраняется свежесть впечатлений и изумление того, кто лично знал святого, и, так сказать, “между строк” и прямо до нас доходит искренний “тон” святой жизни.

Через несколько лет после смерти святителя Мартина Сулпиций Север составил два (иногда подразделяются на три) “Собеседования” о святителе Мартине. Этот труд тоже подвергается большой критике учеными-рационалистами не просто за содержащееся в ней описание чудес, но даже больше за ее “анекдотический” характер. Один критик пишет о ней, что этой книгой “Сулпиций на века закрепил агиографическую традицию, которая ставит анекдоты чудотворения выше духовного описания” (Хор, “Западные Отцы”, стр. 7). Для православных христиан именно этот “анекдотический” характер является источником скорого наслаждения и делает “Собеседования” Сулпиция очень близкими по духу “Прологу”. Ученых-рационалистов оскорбляют эти “анекдоты”, поскольку они утратили всю картину, к которой эти фрагменты относятся. Православные христиане, без сомнения, видят в этих “анекдотах” суть жизни и характер святого, и, конечно, мы наслаждаемся чудесами наших святых и не устаем от них, зная, что в этих невыдуманных историях мы уже можем видеть прорыв в мир совершенно других законов духовного, небесного мира, которые в конце времен окончательно восторжествуют над законами этого падшего мира. Для нас каждый “анекдот”, который дышит духом истинного Христианства, на практике есть часть именно христианской жизни, образца для наших собственных слабых борений во имя спасения.

“Собеседования” Сулпиция все-таки отчасти “утонченные” и потому не так оскорбительны для рационалистических критиков, как более поздние православные труды на Западе. Сулпиций старался донести до образованных римлян своего времени чудеса новой христианской жизни и не забывал о слабости своих читателей – о том, что им трудно поверить в некоторые из его рассказов, об их неспособности поститься, как аскеты Востока. Позднее материалы для православного “Пролога” на Западе становятся более “детскими” – не потому, главным образом, что понизился уровень образования, а потому, что Христианство более глубоко вошло в сердца людей на Западе. Давайте проследим за этим развитием, чтобы понять, можем ли мы сами поучиться этой детскости.

2. “СОБЕСЕДОВАНИЯ”

СВЯТИТЕЛЯ ГРИГОРИЯ ВЕЛИКОГО (543–604)

“Собеседования” Сулпиция (400 г. по Р.Х.) – это апологетическая и миссионерская работа, назначение которой – убедить людей в истине и силе Христианства, его святых, его чудес, его монашеской жизни. “Собеседования” святителя Григория Великого (Двоеслова), папы Римского, написанные два столетия спустя (593), – это призыв вернуться к духовной жизни на Западе, уже принявшем Христианство. То есть ситуация святителя Григория напоминает сегодняшнюю, когда все, кроме только что обращенных, пережили спад христианского рвения и осознали необходимость подпитать свои духовные способности.

Святитель начинает свои “Собеседования” в меланхолическом состоянии ума: “Несчастная душа моя, отягощенная мирскими заботами, призывает сейчас вспомнить, в каком состоянии она была, когда я жил в монастыре и она тогда была выше всех земных дел, высоко поднималась над всем преходящим и тленным и не думала обычно ни о чем, кроме вещей небесных”. Он еще больше опечаливается, но и вдохновляется и ревнует – “вспомнив жизнь некоторых выдающихся людей, которые всей душой отвергли этот порочный мир и покинули его... очень многие из которых в глуши вели созерцательную богоугодную жизнь”. Он продолжает “сообщать только о том, что понял сам, общаясь с достойными и добродетельными людьми, или же узнал сам касательно жизни и чудотворения совершенных и святых людей”. Таким образом, “Собеседования” тоже являются одним из тех подлинных источников, столь важных для православных христиан. “Собеседования” состоят из четырех книг, в которых очень силен истинно православный дух, так что неудивительно, что позднее они стали одним из главных источников для отрывков “Пролога” на Востоке (будучи рано переведенными на греческий язык), и святитель Григорий заслужил имя, под которым по сей день известен в Православной Церкви – Двоеслов.

Две из книг посвящены святым Италии, которые жили до святителя Григория, – иногда их жития, но чаще просто случаи из их жизни, способные пробудить благочестие и религиозное рвение. Но вторая книга полностью посвящена одному святому, который вдохновил святителя Григория в Италии, во многом так же, как святитель Мартин вдохновил Сулпиция в Галлии, – преподобному Венедикту Нурсийскму († 543), великому святому Отцу западного монашества. Эта книга представляет собой самое раннее житие этого православного святого, который уже задолго до того занял свое место, точно так же, как и сам святитель Григорий (12 марта), в православных календарях Востока (14 марта).

Первые три книги “Собеседований” святителя Григория – это, прямо говоря, “истории о чудесах”, и великий иерарх без всяких сомнений пересказывает их: это истории о надежде и вдохновении христиан, а Запад к тому времени настолько глубоко проникся Православием, что принимает их очень охотно.

Но 4-я книга “Собеседований” – это прямое оскорбление современному рационалисту: он бы, несомненно, отверг ее как содержащую “истории о призраках”. 4-я книга содержит рассказы (такие же истинные и достойные доверия, как “истории о чудесах”), которые показывают жизнь после смерти. Это душеполезное повествование о том, как отходят души людей, об их состоянии на небесах и в аду, возвращении душ в тела после смерти, различных появлениях душ после смерти и тому подобное. Весьма схожие рассказы можно найти в дивной православной книге, изданной в Англии спустя более, чем столетие – “Экклезиалогическая история английского народа” преподобного Беды (Книга V, гл. 12–14).

Нужно сказать, что выпускники модернистских православных учебных заведений и “умудренные” современные православные в целом находят самой трудной для восприятия именно эту часть древней христианской литературы. Некоторое время назад появилась книга подобной направленности – “Вечные тайны загробного мира” с подзаголовком “Православное учение о бытии Бога, бессмертии души и загробной жизни”. Этот труд, плод миссионерского рвения джорданвилльского архимандрита Пантелеймона, состоит из отрывков из “Собеседований” святителя Григория, “Житий святых” и тому подобных православных книг, включая русские религиозные книги и периодические издания 19-го века, которые передают более поздние случаи такого же содержания, вкупе с прекрасными вступлениями к этим отрывкам, написанными простым и откровенным языком и в надлежащем нравственном и благочестивом тоне, которого так недостает большинству современных православных произведений. Книга эта, хотя она и не является оригинальным источником, подобно “Собеседованиям” святителя Григория, представляет большую ценность для православных христиан. Все, кто пытался заинтересовать детей православным чтением, хорошо знают, что эта книга, как, возможно, ни одна другая, очень привлекательна для детей; ребенок 10–12 лет, в первый раз услышав некоторые полезные рассказы из нее, прочитанный вслух в семейном кругу, вполне вероятно, позднее сам возьмет эту книгу и буквально проглотит ее, настолько она интересна – не только потому, что истории ее “увлекательны” и вполне способны потягаться с банальными современными историями о призраках, но и потому, что он знает, что эти истории истинны и учат истинам нашей Православной веры. Сколько энергии тратят “православные воспитатели”, пытаясь возбудить интерес детей такими неподходящими и развращающими материалами, как мультики и цветные книжечки, и в то же время они или не замечают, или презирают такую по-настоящему увлекательную и подлинную православную книгу. Почему это так? Ответ на этот вопрос может устранить некоторые трудности, которые стоят на пути извлечения максимальной пользы из истинно православной литературы в наши дни.

В XIX веке епископ Игнатий (Брянчанинов), великий православный Отец последних времен, столкнулся с подобной же проблемой, когда попытался дать православным современникам учение о небе и аде, добрых и злых духах, жизни после смерти. Многие “умудренные” христиане возражали ему именно потому, что их собственные представления об этих реальностях были основаны на римо-католических и протестантских, а не на православных взглядах; и епископ Игнатий, таким образом, посвятил целый том своего собрания сочинений (т. 3) этому вопросу, дав в нем и православное, и римо-католическое учение. Он нашел, что православное учение по всем этим вопросам, хотя оно, конечно, и не раскрывает нам их полностью, вполне точно во всем, чему оно учит, основано на святоотеческих сочинениях, таких, как “Собеседования” святителя Григория, в то время как римо-католическое, особенно под влиянием современной философии, начиная с Декарта, выступает с доктриной, в которой духовные реальности становятся все более туманными, в соответствии с тем, что современные люди все больше занимаются вещами материальными. Сегодня большинство православных христиан подхватили это модное модернистско-папистское учение современного мира, и поэтому, если мы не будем стремиться всей душой к установлению истины, то, когда нам представят православное учение, такое точное, особенно в том, что касается переживаний души после смерти, то мы будем в большом затруднении. Если мы все-таки поверим в это учение, то другие верующие, не говоря уже о неверующих, конечно же, сочтут нас “наивными” и “простецами”. Кое-кто в своем замешательстве может придти к выводу, что это православное учение настолько чуждо тому, что сейчас “все думают”, действительно как-то подозрительны, и могут указать на римских католиков, утверждающих, что 4-я книга “Собеседований” святителя Григория учит латинской доктрине о чистилище. К счастью, однако, это обвинение уже поднималось, и на него ответили за нас. Римо-католические ученые провозглашали именно это самое на своем лжесоборе во Флоренции в 1439 году, и святитель Марк Ефесский, ревнитель Православия, дал авторитетный православный ответ: учение святителя Григория в его “Собеседованиях” православное, и в действительности он недвусмысленно выступает против чистилища.1

“Собеседования” святителя Григория Великого так же, как и “Вечные тайны загробного мира”, – это дивное лекарство для современных чрезмерно умудренных православных христиан. Они могут быть для нас пробным камнем: если, читая их, мы находим их “наивными”, “чересчур реалистическими” или безвкусными, то должны знать, что мы все еще слишком “умудренные”, не похожие на детей и недостаточно простые в нашем православии. Если мы верующие, то это сигнал, что мы еще недостаточно прониклись истинно православным духом; если мы “православные по рождению”, то должны знать, что наше православие подпорчено ложными современными римо-католическими идеями. Нам нужно еще упорно стремиться к тому, чтобы по-детски воспринимать такую основную православную литературу, отбросив всю свою предполагаемую “мудрость”. У того, кто привык читать православную литературу христианской древности, не возникает трудностей с такими книгами.

3. “КНИГИ О ЧУДЕСАХ”

СВЯТИТЕЛЯ ГРИГОРИЯ ТУРСКОГО

Ни один из писавших на латинском языке на православном Западе не был более ревностно предан святым Церкви Христовой и не прославлял их больше, чем святитель Григорий Турский (539–594). Хотя сегодня он известен более своей “Историей франков”, для православных христиан он более важен благодаря восьми “Книгам о чудесах”, которые обыкновенно называют его менее важными работами. В этом писателе Галлии VI века дышит сем дух православного Востока и “Пролога”. Находясь под сугубым влиянием святителя Мартина, его собственного предшественника на епископской кафедре в Туре, через которого он получил телесные исцеления, он посвятил четыре из восьми книг этого труда “Чудесам (или, скорее, добродетелям) святителя Мартина”. Но он также занимался и всеми другими святыми: одну книгу написал о “Славе блаженных мучеников”, другую о “Страстях и чудесах святого Иулиана-мученика”, еще одна его книга – “Житие Отцов”, а заключительная – “Слава исповедников”. Собранные вместе, книги эти, посвященные, главным образом, святым Галлии, образуют самый большой агиографический материал о православных святых какой-либо страны в древности. Он написал их с нравственной и назидательной ценностью, сознательно отстраняясь при этом от язычества. Он сам писал: “Нам следует последовательно и планомерно писать и говорить то, что прославляет Церковь Божию и священным учением обогащает жаждущие умы знанием совершенной веры. И не следует нам вспоминать лживые истории или следовать мудрости философов, враждебных Господу, чтобы Он не определил нам Своим судом вечную смерть... В моем труде я не вспоминаю бегства Сатурна, ярость Юноны, любовные приключения Юпитера... Поглядев на все эти истории, построенные на песке и обреченные на скорое исчезновение, мы скорее вернемся к Божественным и евангельским чудесам” (Слава блаженных мучеников”, Предисловие).

Действительно, “Чудеса” – это не только название книги, но и их главная тема. Если многочисленные чудеса, встречающиеся в “Истории франков” оскорбительны для рационалистически мыслящих ученых, то “Книга чудес”, изобилующая ими, их абсолютно шокирует. Но опять же, причина, почему он о них пишет, в том, что чудеса эти истинные, и святитель Григорий постоянно подчеркивает, что пишет он только о том, что знает из личного опыта (сам зная о многих святых и засвидетельствовав многие чудеса) или из свидетельств надежных людей. Таким образом, на практике эти книги тоже являются бесценными оригинальными источниками Христианства.

Хотя святитель Григорий известен на Востоке и упоминается в православных патрологиях,2 написанное им не переводилось на греческий или славянский языки. Его труды тесно связаны с Западом, а Восток уже имел многочисленные сборники о святых Востока, написанные в точно таком же духе.3 То, что “Книги о чудесах” никогда целиком не переводились на русский язык, может свидетельствовать о предубеждении рационалистов, а также об угасании интереса к православным святым Запада, который продолжается и поныне уже много веков. Причина, почему на Западе к святителю Григорию относятся высокомерно, в том, что его язык не соответствует стандартам классической латыни. Он сам это признает и отмечает, что принялся за свою “Книгу о чудесах” только потому, что ему было видение Господа, повелевшего ему сделать это. Как-то ему привиделось в сонном видении, что он говорит своей матери о том, что плохо умеет писать, а она ему отвечает: “Разве ты не знаешь, что для нашего невежественного народа то, как ты пишешь, более понятно? Поэтому не сомневайся и не откладывай это дело. На тебе будет грех, если ты про эти деяния умолчишь” (“Чудеса свят. Мартина”, предисловие к 1-ой книге). Как хорошо известно, даже блаженного Августина упрекали за его недостатки в знании классической латыни, и он дал свой веский ответ, который подойдет и для ответа клевещущим на латинский язык святителя Григория: “Лучше, если так будут упрекать филологи, чем не понимать читатели”.

Блаженной памяти архиепископ Иоанн (Максимович) завещал православным христианам свою любовь к святым западных стран. Исполняя этот завет, мы предлагаем сейчас в качестве отдельной книги первый перевод всей 7-ой “Книги о чудесах” святителя Григория – “ЖИТИЕ ОТЦОВ”. Не стыдно представить эти двадцать глав о святых монахах Галлии в пятом и шестом веках. Для православного христианина это дивное чтение, поучительная проповедь, которая предшествует каждому житию, очень полезна для нашей духовной брани в сии дни; дух книги полностью православный, и православные деяния, описанные в ней, остались в наследство православным христианам (но не римским католикам) современности, включая почитание святых икон (в латинском тексте стоит “iconicas” вместо более ожидаемого “imagines”) в 12-ой главе; и некоторые случаи, например, истории Отцов-пустынников, точно соотносятся с нашими современными проблемами, например, история “харизматического” дьякона, который “исцелял во имя Иисуса”, пока преподобный Фриард не разоблачил его как впавшего в бесовский соблазн (гл. 10-я).

Мы искренне желаем, чтобы эта книга наряду с “Собеседованиями” святителя Григория Великого, “Лавсаиком” Палладия и другими основными православными источниками стала частью ежедневного чтения тех, кто борется за свое спасение на узком православном пути. Да читают ее про себя, да читают ее вслух, да станет она подобно другим великим книгам Христианства древности источником благочестия и подлинного духа Православия, который повсюду тесним сегодня духом мирским. Да поможет она нам в наиважнейших усилиях стать и оставаться сознательными православными христианами, знающими, что такое путь спасения, что такое аромат истинного Христианства и насколько нам всем не хватает этого. Да станет она для нас началом, прологом истинного, практического Христианства!

* * *

1

Святитель Марк Ефесский “Первое слово о чистилищном огне (опровержение латинских глав)”, гл. 9; “Второе слово о чистилищном огне”, гл. 23:9.

2

Например, Отечник архиепископа Черниговского Филарета. С-Пб., 1882, ч. 3, с. 191.

3

Один из них, “История последователей Господа” блаженного Феодора, V век (сборник житий сирских Отцов), – это точная параллель “Жития Отцов” святителя Григория.


Источник: Vita Patrum : Житие отцов, составленное святителем Григорием Турским. Предисловие отца Серафима (Роуза) / пер. с латин. и фр. яз. на англ. осуществлен о. Серафимом (Роузом) и Полом Бартлетом ; пер. на рус. Лидии Васениной ; ред. и вступ. материал о. Серафима (Роуза). - Москва : Братство преп. Германа Аляскинского Платина, Калифорния [и др.], 2005 (ОАО Можайский полигр. комб.). - 413, [2] с. : ил., карт., портр.

Комментарии для сайта Cackle