Житие святого Иоанна Златоустого (13-го ноября)

Святой Иоанн Златоуст родился в Антиохии, при Оронте, столице Сирии, около 347 года по Р. X. от богатых, знатных и благочестивых родителей, Секунда и Анфусы.¹⁰⁸ Иоанн совершенно похож был на своего отца, коего вид был благородный и великодушный. Отец Иоанна умер незадолго до рождения его. Прекрасные от природы качества ума и сердца его развились под неусыпным руководством благочестивой матери его, которая, овдовев на 20 году своей жизни, прожив только два года в супружестве и не вступая более в брак, до смерти своей не разлучалась с сыном своим, руководствовала и утверждала его в благочестии христианском. Раннее влияние благопокорной Промыслу матери на юное сердце Иоанна, расположенное ко всему доброму и прекрасному, поселило в нем глубокую преданность воле Божией, с которою он без ропота и страха переносил впоследствии все тяжкие скорби жизни своей. Достигши 18-ти летнего возраста, Иоанн учился красноречию, философии и другим наукам, в Антиохии и Афинах у славнейших учителей тогдашнего времени, и приобрел обширнейшие сведения для того, чтобы достигнуть первых степеней мирской славы. Знаменитый Софист Ливаний, у которого св. Златоуст учился красноречию, умирая, говорил, что он избрал бы Иоанна своим преемником, если бы христиане не отняли его.¹⁰⁹ Но он не прельстился надеждами, которые обещали ему в обществе и его дарования и образование и высокое происхождение. С сердцем Иоанна, наклонным к уединению, не согласовался шум мира. От еллинской мудрости он обратился к чтению священного писания и вскоре после того переменил свою одежду и начал еще в доме матери своей вести жизнь уединенную. Наставниками Иоанна в этом любомудрии были предстоятели знаменитейших монастырей.¹¹⁰ В 369 году Иоанн принял св. крещение от Мелетия, епископа антиохийского, и за обращение философа Анфимия с его семейством и многих еллинов ко Христу присоединен был Мелетием к клиру. Но Иоанн жаждал уединения и готов был совсем оставить родительское жилище, чтобы проводить жизнь в иноческом любомудрии. Только слезы и просьбы матери не покидать ее до смерти, к которой она уже приближалась, остановили послушного сына – скрыться от мира в пустыню.¹¹¹ В это время Иоанн поставлен был чтецом.

По кончине матери своей Иоанн, получив богатое наследие, разделил его бедным, дал свободу рабам, простился с родственниками и друзьями, и избегая сана священства, удалился в монастырь. Здесь-то в 372 году написал он другу своему Василию¹¹² для оправдания удаления своего, книгу о священстве. В обители благочестивого уединения Иоанну явились в видении ап. Иоанн и Петр и вручили ему – первый «свиток – знамение мудрости, да питает верных не гибнущим брашном учения и да заградит уста еретическая и иудейская; а второй – ключи Церквей святых». Таким образом Иоанн принял знамения благодати на освящение и утверждение людей. Пробыв в монастыре около 3 лет, и стремясь к строжайшим подвигам безмолвия, он тайно оставил обитель и скрылся в пустыню, на горах антиохийских. Здесь нашедши старца Сирианина, под руководством его и подражая ему, предался строжайшему самоотвержению. Потом удалился в пещеру, желая быть никем невидим и непосещаем, и провел в ней около 2-х лет, почти без сна, не ложась ни ночью ни днем, так что некоторые части тела его омертвели. Главным его занятием в монастыре и пещере (374–378) были изучение Писания и изложение благочестивых сочинений. Здесь написал он три книги в защиту монашеской жизни – против порицавших ее строгость и препятствовавших ее распространению; две беседы к Феодору для удержания его на избранном им иноческом пути, с которого он хотел было удалится¹¹³; и два слова о сокрушении сердца – двум инокам. Но от чрезвычайных подвигов своих впал в недуг, которым Промысл возвратил Иоанна в Антиохию, для служения Церкви в сане священном. Вскоре по возращении своем он посвящен был в диаконы, на 31 году возраста.¹¹⁴ Полагают, что в 380 году св. Иоанн написал три книги о провидении, в утешение Стагирия, одного из иноков. В 387 году Иоанн рукоположен во священника, Флавианом епископом антиохийским, которому были известны прекрасные нравственные и умственные качества Иоанна, делавшие его достойным высшей степени в церковной Иерархии; известна была и общая любовь к нему народа антиохийского, который постоянно и искренно желал иметь его пресвитером.¹¹⁵ Иоанн был пресвитером не одной какой-либо частной Церкви в Антиохии, но принадлежал к числу священников, составлявших главный клир антиохийского епископа.

Попечение св. Иоанна в сане пресвитера о душевном благе им пасомых было истинно апостольское Свидетельством этой заботливости и беcпримерного его усердия в исполнении обязанностей учителя веры и благочестия при антиохийской Церкви служагь его многочисленные беседы и поучения, сказанные им в продолжение 12 лет священства. В течение этого времени, исключая болезни, Иоанн проповедал слово Божие антиохианам, по крайней мере, раз в неделю, нередко дважды, а иногда ежедневно¹¹⁶; часто поучал устно без книги, за что антиохиане особенно чтили своего проповедника. Число его бесед, произнесенных им во время пресвитерства чрезвычайно велико. Броме бесед и слов по различным случаям и о различных предметах, напр., о непостижимости божественного существа для человека; в похвалу еп. Флавиану и св. Мелетию; против ереси Аномеев и на день Р. Христова¹¹⁷ Златоустый во время своего пресвитерства написал толкования на многия книги св. Писания ветхого и нового завета: 67 бесед на книгу Бытия во время поста кроме 9-ти отдельных слов на различные места этой книги; на некоторые псалмы; на 8 первых глав Исаии; на Евангелие от Матфея (90 бесед), на Евангелие от Иоанна (88 бесед). Особенно любил Златоустый послания ап. Павла, которого и икону имел в своей келлии¹¹⁸ и написал беседы на послания: к Римлянам (32), к Коринфянам (на оба послания 74 беседы): толкование не в виде бесед на послание к Галатам; к Ефесеям (24 беседы); на оба послания к Тимофею (28 бесед); на послание к Титу (6 бесед) и к Филимону (3 беседы). Св. Златоустый во время также пресвитерства своего около 387 года написал особое против иудеев и язычников сочинение, в котором раскрыл Божественное достоинство христианского учения и отношение его к язычеству и иудейству.

Ревность св. Иоанна к проповедыванию слова Божия вознаграждалась великим усердием христиан слушать и читать его поучения. Его сильное услаждающее душу, красноречие было предметом общего удивления, и привлекало к нему людей всех сословий, возрастов и состояний, не только христиан православных, но еретиков и даже язычников. Из уст Иоанна изливалась такая благодать, сила и увлекательность, что все слушавшие его не могли насытиться сладких слов его: многие записывали их и давали друг другу для чтения. Поучения его читаемы были всюду – при трапезах и собраниях народных. В городе не было ни одного человека, который бы не желал слушать поучения Иоаннова, и посему стечение к нему слушателей всегда было многочисленно. Иные называли его устами Божиими и Христовыми, другие именовали сладкоглаголивым, некоторые медоточивым, но Златоустым нарекла его в Антиохии одна простая женщина, которая, слушая и не совсем понимая его поучение, воскликнула «учителю духовный Иоанне Златоустый, ты углубил кладезь св. твоего учения, ум наш не может досязать». С того времени все начали звать его Златоустым.¹¹⁹

От полноты сердца говорили уста Иоанновы, и слова его падали на сердца слушателей. По своему прекрасному настроению Иоанн любил всех ближних, и особенно имел и высказывал сострадание к сирым, вдовицам и нищим. В своих поучениях он непрестанно проповедал о милосердии и человеколюбии, Так он в одной из бесед своих произнес: «может быть, кто-нибудь скажет: каждый день говоришь ты нам о милосердии и человеколюбии. Я и не перестану говорить о сем. О милосердии всегда я рассуждаю».¹²⁰ В разных хитростях, которые иногда бедные употребляли для получения подаяния, святитель винил богатых. «Безумие и явная нелепость, беседовал Златоуст, – наполнять одеждами сундуки свои, а не обращать внимания на того, кто сотворен по образу и по подобию Божию, и не имеет одежды, дрожит от холода и едва держится на ногах. Но, скажешь: он притворяется дрожащим и немощным. И ты не боишься такими словами навлечь на себя молнию свыше? Простите, я содрогаюсь от гнева. Ты пресыщаешься, утучняешь себя, продолжаешь упиваться до глубокой ночи, нежишься на мягких ложах и не думаешь отдавать отчета в таком беззаконном употреблении даров Божиих, а от бедного, несчастного который ничем не лучше мертвеца, ты требуешь строгого отчета, и не боишься грозного и страшного суда Христова? Если он и притворяется, то притворяется по бедности и необходимости, по причине твоего жестокосердия и бесчеловечия, требующего такого притворства, и иначе не преклоняющего ся на милость. Ибо кто так несчастлив и жалок, чтобы без всякой нужды, для куска хлеба, принимать стол безобразный вид, терзать себя и терпеть такую муку? Притворство его возвещает всем о твоем бесчеловечии. Если он просит, умоляет, жалобно вопиет, плачет, рыдает, скитается целый день и не находить необходимой пищи, то, может быть, и вымыслил такую хитрость, которая не столько ему, сколько тебе служить бесчестием и обвинением. Он достоин сострадания, что дошел до такой крайности; а мы достойны тысячи казней, что принуждаем бедных прибегать к этому. Если бы мы легко склонялись на милость, то он никогда не решился бы подвергнуться этому. Что я говорю о наготе и дрожании от холода? Скажу нечто, еще более ужасное: некоторые принуждены были ослеплять малолетних детей, дабы тронуть наше бесчувствие. Есть бедные, легкомысленные и малодушные, которые, неоднократно приступая к вам с жалким видом и жалобными словами, но не получив никакой помощи, наконец оставляют просьбы и прибегают к хитростям не хуже кудесников: одни жуют кожи изношенной обуви, другие вбивают в голову острые гвозди, иные ложатся на лед обнаженным чревом, а иные подвергают себя еще более нелепым мучениям, дабы представить жалкое зрелище. Надлежало бы давать золото, чтобы этого не было; надлежало бы делать и выносить все, чтобы искоренить столь великое безумие: а ты, напротив, всячески стараешься и заботишься о том, чтобы это было, чтобы тебе посмотреть на это. И ты еще спрашиваешь: для чего существует геенна? Спроси лучше: почему одна только геенна? За плясунов положили бы самые души свои, а Христу, алчущему не хотите уделить и малейшей части своего имущества».¹²¹

Христианская пламенная любовь Иоанна, можно сказать, руководила его во всех его поучениях, даже обличительных против зла и лжеучителей. Он заботился преимущественно о том, чтобы с одной стороны победить упорное противление их ясной истине, смягчив ожесточенные сердца их, и привлечь их к общению с Церковию, а с другой, чтобы успокоить православных христиан, возмущенных спорами лжеучения, утвердить их в вере и любви Христовой и предохранить от влияния заразительных умствований.¹²² Любовь у св. Иоанна всегда была на устах и в сердце, в слове и в деле. В одной из своих бесед он говорит: «не ненавидеть должно неверующих, а сожалеть о них. Если ненавидишь заблуждающего, то как обратишь его? Как будешь молиться о неверующем? Как выздороветь больному, когда врач ненавидит его и бежит от него, а больной чуждается врача. Если, и неисцельно болен грешник, ты делай, что повелено тебе. Иуда страдал неисцелимо, однако ж, Бог не переставал врачевать его, и ты не переставай. Ничто не может так привлекать к себе, как любовь. Видя от тебя знамения и чудеса, грешники позавидуют тебе, но увидев любовь, удивятся тебе и полюбят тебя. А любя пойдут за тобою по пути истины. Любовь есть великая наставница: у ней достанет сил отвести от заблуждения, преобразовать нравы, руководствовать к любомудрию, из камня сделать человека.¹²³

Слова Златоустого действительно имели благотворное влияние на образование нравственности христиан. Созомен, почти современник св. Иоанна, свидетельствует, что он во время своего пресвитерства, «весьма многих, слушавших его в церкви, привлек к добродетели, и сделал их своими единомышленниками. Проводя жизнь свято, проповедник своею доблестью возбуждал в слушателях соревнование и увлекал их к своему образу мыслей»¹²⁴. При всей скромности, с какою Златоуст говорит о себе, не мог он в некоторых местах своих творений не выразить, что имел утешение видеть добрые плоды своих трудов. Он возбудил в христианах антиохийских усердие к церковному богослужению и слушанию поучений столь живое, что они, по его выражению, каждый день, едва встав поутру, спешили осведомиться: где будет он проповедать и как окрыленные собирались к слушанию слова о добродетели, все прочее поставляя ниже словес Божиих.¹²⁵ Видя ежедневно возрастающее стечение слушателей, св. Иоанн говорил с радостию: «вот плоды трудов моих, вот мое богатство, хранящееся в любви вашей! Представив, что оно в вас умножается, всегда радуюсь, как не напрасно вложивший семена, не вотще понесший труды, но как сеющий на земле доброй и тучной, способной к плодоношению. Из чего же заключаю о таковом прибытке? Из чего усматриваю, что слово переходить в дело? Из настоящего стечения вашего; из того, что со тщанием посещаете общую всех матерь Церковь, из сего всенощного предстояния; из того, что, подражая ангельскому ликостоянию неумолкно возносите песнословие Творцу.¹²⁶

Особенно после возмущения антиохиан и низложения ими царских статуй в антиохии в 387 году и во время исследования этого беспорядка Златоустый был истинным утешителем и наставником своих слушателей. В это время антиохиане шли, по слову Златоуста, не в цирк и театр, а в церковь для служения Богу. Тогда весь город со дня на день духовно очищался; вместо соблазнительных пений и хохота, кои прежде раздавались на улицах и перекрестках, теперь слышались воздыхания, молитвы, славословия; торговые лавки были закрыты, и весь город превратился в церковь.

По смерти Нектария архиепископа константинопольского Иоанн, как муж знаменитый, коего слава св. жизни и истинного красноречия всюду распространилась и была известна¹²⁷, по единодушному желанию императора Аркадия, клира и народу в 398 году призван был на константинопольскую архиепископию. Любовь антиохиан к Златоусту так была сильна, что боялись, при перемещении его в Константинополь, возмущения в Антиохии. 26 февраля 398 года св. Иоанн торжественно принял сан константинопольского архиепископа.¹²⁸ В этом сане, как и прежде, св. Златоуст не оставлял своих строгих иноческих подвигов. Когда было можно, он затворившись в своей уединенной келлии проводил время в молитве, чтения или писании божественных книг. Пост его был всегдашний: ибо вкушал только хлеб ячменный и воду, и немного сна имел.¹²⁹

В сане архиепископа как и в сане пресвитера, служение Иоанна не ограничивалось управлением только Церковью константинопольскою; он простирал свою заботливость на все Церкви в 6 округах малой Азии – и в 12 – Понта.¹³⁰ Деятельность Иоанна, как архиепископа константинопольского, была чрезвычайно благотворна. В начале своего святительства он старался прекратить споры евстафиан и мелетиан в Антиохии, произведшие разделение между Церквами восточными и западными, продолжавшееся 17 лет.¹³¹ Мудрым участием, действием и управлением св. Златоуста восстановлено было между Церквами желаемое им общение и единение.

Его неутомимыми и святыми трудами возвышено и усилено благочестие в народе. К святителю Иоанну, неусыпному проповеднику веры и благочестия ежедневно стекалось множество людей, частью для того, чтобы послушать его назидания, а частmю, – чтобы видеть его. Народ так жаждал его речей и до того не мог насытиться его беседою, что когда, вошедши в средину толпы, он садился на амвоне чтеца и начинал учить; слушатели толкали и теснили друг друга, желая пройти вперед и стать к нему ближе, чтобы яснее слышать его беседу.¹³²

Св. Златоуст между прочим убеждал слушателей вставать для молитвы по ночам, – особенно тех, которые в продолжение дня не имеют к тому досуга. «Хорошо постоянно воспоминать о Боге, говорит Златоуст, но особенно, когда спокоен дух, т. е. ночью; днем смущают нас разные попечения. Ведь, ночь не для того только дана, чтобы проводить ее во сне и бездейственности. Свидетели того ремесленники, погонщики мулов, торговцы и Церковь Божия, восстающая среди ночи. Встань и ты, посмотри на хор звезд, на глубокую тишину, на великое безмолвие, и удивляйся делам Господа твоего. Тогда душа бывает чище, легче, бодрее, способнее воспарять и возвышаться; самый мрак и безмолвие много располагают к умилению. Если вы имеете детей, поднимите и их; пусть дом ваш сделается Церковию во время ночи».¹³³

Св. Златоуст старался также своими беседами смирять гордость богатых и внушать им умеренность и смирение. Наставления его имели такой успех, что в Константинополе с каждым днем возрастало благочестие. Любители цирков и зрелищ начали ходить в церковь. Особенно сильные из его бесед против удовольствий, произнесенные в Константинополе, мы имеем в объяснении посланий к Ефесеям, Колоссаям, к Евреям и на Деяния апостольские.¹³⁴

Великий святитель ограждал свою Церковь богослужебными уставами. Для блага Церкви св. Златоуст предал писмени и подтвердил древний чин божественной литургии ап. Иакова – брата Господня, и св. Василия Великого, с собственным изложением некоторых молитв, отчего сия литургия известна ныне под именем Златоустовой. Кроме того Вселенская Церковь приняла от св. Иоанна в сане архипастыря многочисленные писания, состоящие в его поучениях, песнопениях священных, толковании слова Божия, в письмах к разным лицам и в других сочинениях.

Предохраняя православных от сетей ариан, которые приятным пением при крестных хождениях в праздники уловляли их к себе, он также установил в Константинополе крестные ходы с пением антифонов, восприявшим начало в Церкви Христовой от апостолов.¹³⁵ И «православные, говорит Созомен, сделались замечательнее приверженцев противной ереси, так что превзошли их и многочисленностью и благолепием; ибо им предшествовали и серебряные знаки крестов в сопровождении горящих светильников.¹³⁶ Во многих селениях св. Златоуст жертвами благотворителей созидал св. храмы.¹³⁷

Силою своего предстательства и слова Иоанн не допускал ариан иметь богослужебных собраний в Константинополе; убедил императора обнародовать закон против лжеучителей.¹³⁸ Старанием св. Златоуста многие из скифов. готфов, зараженных арианством, и даже язычников финикийских обратились к православию.¹³⁹ Св. Прокл, епископ константинопольский, в похвальном слове св. Иоанну говорит: «он отовсюду отогнал заблуждение; в Ефесе обличил обман мидянина, во Фригии обезчадил так называемую мать богов, в Кесарии обнажил бесчестность публичного распутства, в Сирии упразднил синагоги, враждовавшие на Господа, в Персии посеял слова благочестия; – повсюду насадил корни православия».

Среди святительских своих забот о пастве св. Златоуст явил отеческую попечительность о бедных, не только в своих беседах, но и самим делом. Он отделил часть доходов епископских на содержание больницы¹⁴⁰ и построил богадельни, смотрение за коими поручил двум благочестивым пресвитерам; – для больных избрал врачей и других прислужников. Убеждал и всех верующих в Константинополе –каждому иметь в доме своем приют для бедных и подражать первым христианам, у которых все было общее».¹⁴¹

Сколь беспредельно было в благочестивых уважение к св. Златоусту, сколь глубоко таились во многих зависть и ненависть к нему, – сии всегдашние спутницы высоких достоинств. С неукоризненною строгостью благочестивого пастыря исправляя пороки мирян и клира, св. Иоанн вооружил многих против себя, – людей сильных и подчиненных клириков. Ибо видел, что одни поступают неправедно, и обличал их, а другие развращаются богатством, нечестием и нечистыми удовольствиями, и побуждал их к добродетели и тем воздвигал гнев против себя.¹⁴² Еще не минуло года пребывания св. Иоанна в Константинополе, как пламенная его ревность о благочестии паствы возбудила против него многих. Его винили во всем, и в снисходительности к грешникам¹⁴³, и в своеволии и в суровости и в гневливости и проч.¹⁴⁴ Недовольные им порицали такие его поступки, которые, по мнению многих, были достойны похвалы, напр., осуждали святителя за обличения падшего евнуха Евтропия. Старанием его отменен был древний закон, дозволявший искать покровительства Церкви. Но отменив этот закон, Евтропий сам первый почувствовал нужду и важность его. Оклеветанный пред царем, Евтропий прибег из царских палат к Церкви, надеясь найти ее заступничество. На прибегшего к священной трапезе Иоанн произнес сильное слово, в котором изобличил тщеславие людей сильных и показал народу непостоянство судьбы человеческой. Люди, питавшие к Иоанну неприязнь, порицали его за это, будто он усугубил своим словом бедствие несчастного Евтропия, который имел право на сострадание.¹⁴⁵

Особенно ревностный пастырь вооружил против себя маркианитов и ариан, которые злобствовали против него за то, что он, умножая и утверждая число православных, изгнал их молитвенные собрания из Константинополя.¹⁴⁶ Но более и прежде всего он восстановил против себя духовных, которых сильно и строго обличал в нечистой жизни, в корыстолюбии, советуя им довольствоваться своим определенным содержанием и не делать богатых и роскошных угощений¹⁴⁷; в искательстве званий и почестей.¹⁴⁸ Некоторые из клира, лишенные степеней и отлученные от Церкви за преступления и пороки, обращали церковное наказание поводом к явной вражде против архипастыря, составили скопище, измышляли против него клеветы и распространяли в народе.¹⁴⁹ Обвиняли святителя и в нововведениях, будто бы допущенных им в церквах, и будто бы вопреки законам отеческим отвергнуты им правильные хиротонии.¹⁵⁰

«Св. Иоанн, пишет Созомен, был в разногласии и со многими из монахов. Людей, избравших такой образ любомудрия, если они уединенно пребывали в своих обителях и пустынях, он весьма хвалил и усильно заботился, чтобы они не терпели притеснений и имели необходимое. Но когда пустынники выходили из обителей и являлись в городах, он порицал и исправлял их, как нарушителей любомудрия. По этим-то причинам негодовали на него многие из монахов и называли его тяжелым и гордым, жестоким и высокомерным. Некоторые же покушались оклеветать пред народом самую жизнь его и подтверждали это, как бы истину – тем, что он ни с кем не разделял стола, и приглашаемый к обеду, отказывался».¹⁵¹

Главным же и сильным врагом св. Иоанна был епископ александрийский Феофил, которого нерасположение к св. Иоанну началось и обнаружилось со времени возведения его на кафедру константинопольского епископа. Феофил противился избранию Иоанна, желав видеть на этой кафедре – другого своего любимца.¹⁵² «Открытая вражда Феофила к св. Иоанну началась чрез, египетских монахов. Многие из них по своей простоте, буквально принимая места из Писаний, об очах, лице, руках Божиих и тому подобном, представляли себе Бога человекообразным. Но другие, обращая внимание на скрывающуюся в словах мысль, утверждали противное, и тех, которые держались первого мнения, почитали богохульниками. Феофил думал согласно с последними, даже утверждал в Церкви и в послании, которое писал по обычаю около пасхального праздника, что Бога надобно почитать бестелесным и чуждым человеческого вида. Когда эго дошло до сведения египетских монахов, они пришли в Александрию, где, соединившись между собою, начали возмущение и замышляли убить Феофила как человека нечестивого. Но он, явившись к ним в то самое время, как они возмущались, сказал: «я вижу вас, будто лицо Божие». Такое приветствие укротило этих людей, и они, оставив свой гнев, сказали: если ты в самом деле так исповедуешь, то осуди книги Оригена; потому что читающие их приводятся к противным сему мыслям. У меня, отвечал Феофил, давно уже это в намерении, и я сделаю по вашему желанию; ибо столько же, как вы, порицаю тех, которые следуют мнениям Оригена. Потакнув таким образом монахам, он прекратил мятеж».¹⁵³

Узнав, что между египетскими монахами, по росту прозванными Длинными или Долгими, некоторые следуют мнению Оригена и порицают тех, которые признают Бога человекообразным, Феофил привел их в столкновение со множеством монахов, державшихся иного мнения.¹⁵⁴ Длинные удалились в Константинополь, надеясь обличить направленные против них козни пред судом царя и епископа Иоанна. Иоанн благосклонно принял и писал Феофилу, чтобы он возвратил им общение, так как они правильно мыслят о Боге. Посему в Александрии разнесся ложный слух, будто Иоанн имел общение с Длинными. Феофил начал придумывать, каким бы образом свергнуть и самого Иоанна.¹⁵⁵ Скрывая это в уме, Феофил писал к епископам городов и осуждал сочинения Оригена. Епифаний кипрский, с давних времен нелюбивший сочинений Оригена, легко поверил посланию Феофила и в собрании кипрских епископов запретил чтение Оригеновых книг. Между тем люди из властей и клира, имевшие неприязнь к Иоанну осведомились, что Феофил заботится о низвержении его и тщательно содействуя александрийскому епископу, старались о созвании в Константинополе Собора, чтобы на этом Соборе осудить Оригеновы сочинения и св. Иоанна как Оригениста».¹⁵⁶

Неприязнь Феофилова к Златоусту соединилась с гневом на него царицы Евдоксии. «Иоанн беседуя в церкви, сказал обличительное слово вообще против женщин. Но народ понял его так, что будто оно прикровенно касалось супруги царя. Неприязненные епископу люди, взяв эту беседу, представили царице, она жаловалась на обиду супругу и побуждала Феофила прибыть как можно скорее в Константинополь и составить собор.¹⁵⁷

Усилием врагов Иоанна созван был против него в 402 году неправедный собор, в предместий Халкидона, из 45 епископов под председательством Феофила.. Монахов, обвиняемых в оригенизме, заставили испросить себе прощение, как кающихся; призвали и склоняли всех константинопольских клириков, преданных Иоанну, покориться собору, и грозили – низложить непокорных; звали также для оправдания и св. Иоанна. Святитель объявил, что он готов предстать на суд и защищаться, если наперед откроют ему обвинителей и донос. Как призываемый четырекратно, Иоанн всякий раз требовал вселенского Собора, то враги, не приписывая ему иной вины, кроме той, что он будучи зван Собором, не повиновался низложили его».¹⁵⁸

Константинопольский народ, узнав о низложении своего великого и святого архипастыря, пришел в волнение, и сбежавшись в церковь, в которой он находился, кричал между прочим, что по делу Иоанна надобно составить больший Собор, и людей, назначенных для отведения его в ссылку, не допустил до этого. Опасаясь, как бы не выдумали на него нового обвинения, будто он не повинуется царю и возмущает народ, Иоанн на третий*,день по своем низложении, когда народ около полудня рассеялся, скрытно оставил церковь. Но и тогда как его уже отводили (чернь) сильно волновалась, порицала царя и Собор, а особенно Феофила и Севериана»¹⁵⁹ двух главных составителей заговора против Иоанна. Севериан, уча в это время в церкви и одобряя низложение Иоанна – даже за одно его высокомерие, хотя бы и не было за ним никакой другой вины; ибо иные грехи, говорил он, Бог прощает людям, но гордым противится: такими словами еще более возбудил негодование в народе. Народ неукротимо волновался, так что не успокаивался ни в церквах ни на площадях. Вместе с тем испуская вопли и рыдания, он дошел даже до царского дворца и просил возвратить Иоанна. Снисходя к мольбам народа, царица, испуганная возмущением его и землетрясением, убедила супруга согласиться и, немедленно возвратила святителя из Пренеты вифинской и объявила ему, что она невинна в устроенных против него замыслах, и уважает его как Божия служителя и тайноводителя детей ея.

Возвратившись, Иоанн остановился в загородном дворце самой царицы близ Анапла и настоятельно отказывался вступить в город без решения его дела большим Собором, дабы объяснилось, что он лишен епископства несправедливо. Когда же народ стал снова негодовать и порицать Державных, то святитель должен был вступить в столицу поневоле. Граждане встретили его с приготовленными на этот случай псалмопениями: при чем весьма многие из них несли зажженные свечи и ввели его в церковь. Здесь, не смотря на отказы и многократные представления Иоанна, что осудившие его должны сперва отменить свое осуждение, они заставили его, однако, преподать мир народу и воссесть на епископский престол. Быв вынужден, Иоанн сказал им даже и наскоро придуманное слово, в котором между прочим похвалил народ за усердие, а Державных – за благорасположение к нему, и возбудил слушателей к таким рукоплесканиям и восклицаниям в честь царя и его супруги, что, должен был прервать свое слово на половине».¹⁶⁰

«По возвращении своем в Константинополь, Иоанн приобрел еще большую любовь народа. Сошедшиеся в то время епископы, числом около 60, решили, что все, сделанное в Дубе¹⁶¹, недействительно, и присудили ему епископствовать. Иоанн продолжал священнодействия, совершал рукоположения и все, что в церкви следует совершать предстоятелям».¹⁶²

«Спустя не более двух месяцев по возвращении Златоуста, близ церкви, в которой святитель совершал богослужение, поставлена была серебряная статуя царской супруги, пред зданием сената на высоком подножии; пред статуею производились рукоплескания и всенародные зрелища плясунов и лицедеев как было тогда в обычае при поставлении царских изображений. В беседе к народу Иоанн высказал, что все это сделано в оскорбление церкви, и царица коей прежниt неудовольствия были еще в живой памяти, снова сочла себя оскорбленною, исполнилась гнева и тогда же стала заботиться о созвании нового Собора. Однако ж, Иоанн небоязненно стоял за правду. В. это именно время произнес он знаменитое слово, которое начинается: «опять Иродиада беснуется, опять пляшет, опять старается получить на блюде главу Иоанна».¹⁶³ Когда же настал день Рождества Христова, царь не пришел, по обычаю, в церковь, но объявил Иоанну, что не будет иметь с ним общения пока он не оправдается против обвинений. Иоанн отвечал, что готов оправдываться; но обвинители испугались и не смели приступить к обвинениям. Судьи рассуждали, что низложенного каким бы ни было образом не должны допускать ко второму суду, – и больше ничего не исследовали, а только требовали, чтобы Иоанн защищался против этого: почему он, быв низложен, сел на епископский престол прежде разрешения соборного. Иоанн ссылался на определение епископов, вошедших в общение с ним после прежнего Собора; но они не приняли такого оправдания на том основании, что епископы по большей части сами же осудили его, а это запрещается церковным правилом¹⁶⁴; и потому снова низложили его, хотя он и настаивал, что тот закон постановлен иноверными».¹⁶⁵

Новый суд над святителем тянулся около 9 или 10 месяцев. В это время он продолжал свои собрания с своими епископами и народ слушал его поучения с удивительным усердием.¹⁶⁶ К этому времени некоторые относят беседы его на послании к Ефесеям. Между тем как совершался над ним окончательный приговор, святитель находился в Константинополе и с ним присутствовали 40 епископов. Готовый пострадать за истину, Златоустый говорил: «молитесь, братия! И если вы любите Иисуса Христа, никто из вас да не оставит ради меня Церкви своей. Аз бо уже жрен бываю, и время моего отшествия наста (2Тим. 4:6). Вижу, что окончу жизнь свою после многих страданий. Знаю злобу сатаны, он не может снести брани, которую я воздвиг против его своими беседами. Поминайте меня в молитвах ваших, Господь да будет милосерд к вам. При сих словах, приверженные к Иоанну, удручаемые скорбию и проливая слезы, целовали главу, очи и уста святителя. Он говорил им: не плачьте, братия, и не смущайте меня. Иисус Христос есть жизнь моя и смерть для меня полезна. Поднялась буря, пусть сразит главу мою за свободу моих бесед. Настоящая жизнь есть переход. Лучше ли мы патриархов, пророков, апостолов, чтобы нам быть бессмертными в этом мире? Мы плачем о себе, сказал один из присутствовавших, видя себя сиротами, Церковь вдовствующею, ее законы попираемыми, самолюбие торжествующим, бедных оставленными, народ без назидания. Не мною началась проповедь, отвечал святитель, не мною и кончится».¹⁶⁷

В заключение своей последней беседы св. Иоанн произнес: «сильные волны, жестокая буря! но я не боюсь потопления, ибо стою на камне. Пусть свирепствует море; оно не может сокрушить камня. Пусть подымаются волны; они не могут поглотить корабля Иисусова. Скажите: чего бояться мне? Ужели смерти? Мне еже жити Христос, а еже умрети приобретение есть (Флп. 1:21). Ужели ссылки? Господня земля и исполнение ее (Пс. 23:1). Ужели описи имения? ничтоже внесохом в мир сей, яве, яко ниже изнести что можем (1Тим. 6:7). Я не прельщаюсь благами мира и не гоняюсь за ними; не боюсь нищеты, ни желаю богатства; не боюсь смерти, ни желаю жизни, разве только для вашего успеха».¹⁶⁸

Император согласился с мнением Собора – низложить и удалить св. Иоанна. Итак он вторично низведен был чрез два года после первого низложения! Преданнейшие из народа Иоанну, недовольные низведением его, удалились от Церкви и блюли своего святителя днем и ночью, чтоб не лишиться его. 20 июня 404 года св. Иоанн скрытно от поставленной народом стражи вышел из дому. Когда бывшие на площадях узнали об удалении Иоанна, то быстро бросились к морю с намерением настичь и воротить его. Но он уже переправился в Вифинию и в Никею. Из Никеи, где Иоанн пробыл около месяца, ожидая назначения для себя места ссылки, отправили Иоанна в Кукузу в Армении¹⁶⁹, малый город лежавший на пределах Киликии, открытый набегам исаврян, кои, обитая на неприступных высотах Тавра, спускались оттуда, чтобы грабить жителей долин. В Кукузу прибыл он после тяжкого семидесятидневного путешествия. Шествие святителя на место изгнания сопровождалось чрезвычайным участием и искренними слезами жителей Азии и Армении. «Встречающиеся со мною на дороге, писал Златоуст к диакониссе Олимпиаде на пути в Кукуз, жители Востока, Армении, люди всех стран, и везде, – смотря на меня, – проливают потоки слез, оглушают страшными воплями, и на всей дороге преследуют меня рыданиями».¹⁷⁰ Впрочем слезы и рыдания христиан о святителе не могли заглушить его болезней, лишений и скорбей во время пути в заточение и пребывания в ссылке. Из 70 дней проведенных им на дороге в Кукуз, он 30 дней страдал от лихорадки и имел многия иные скорби.¹⁷¹ «Не говорю уже, писал он Олимпиаде, о бедствиях, какия терпел я в Константинополе; но ты можешь вообразить, сколько потерпел я по удалении из Константинополя, сколько перенес неприятностей во время долгого и тяжкого путешествия моего. Многия из этих неприятностей достаточны были к тому, чтоб уморить человека».¹⁷²

Пребывая в изгнании, св. Иоанн деятельно подвизался своими писаниями для блага Церкви и много страдал от лишений и врагов своих. «Да надобно же было этому случиться, чтобы я, и по удалении своем из города, не избавился от таких людей, которые сокрушают мою душу».¹⁷³ Чрез год по прибытии в Кукуз, святитель переведен был в Арависсу – северную крепость в Армении, для безопасности от нападений исаврян и где он не имел уже как прежде, столько свободы пользоваться движением.¹⁷⁴ А впрочем пребывание его здесь было лучше, чем в других местах. «Сколько перенес я, писал он из Арависсы в 407 году по прибытии сюда. Но всех тех опасностей я избежал и теперь наслаждаюсь здоровьем и большею безопасностью. Даже все армяне изумляются, как я с таким слабым телом переношу несносную стужу здешнюю, как могу дышать, когда и привычные к зиме много страдают от нея. Между тем я доселе оставался невредим; избегал от рук разбойников, часто нападавших; живу в недостатке необходимых потребностей житейских, даже банею не могу пользоваться. Когда я жил там у вас, я непрестанно имел в ней нужду; а теперь я дошел до такого состояния, что не могу желать даже такого утешения как баня; и при всем том я теперь гораздо здоровее, чем прежде. Ни ненастье и сырость воздуха, ни одиночество здешних мест, ни трудность купить что-либо, ни скудость в прислуге, ни невежество врачей, ни недостаток в банях, ни то, что я сижу в одной комнате как запертый в тюрьме, не имея возможности сделать движения, – ни то, что я почти всегда нахожусь в дыму и близ огня, ни страх разбойников, ни беспрестанная осада, – ничто не одолело меня. Напротив, я здесь, говорю, здоровее, чем был там; потому что большее прилагаю старание о своем здоровье. Я послал к тебе сочинение, недавно мною написанное – «о том, что кто не вредить самому себе тому никто другой не может сделать вреда.¹⁷⁵

Между тем римский епископ Иннокентий, узнав о том, что сделано было с Иоанном, огорчился, отверг все против него определения и, стараясь созвать вселенский Собор, писал Иоанну и особо константинопольским клирикам, признавая его невинным и называя пастырем и учителем народов. «Хотя невинный должен ожидать всего доброго от Бога, писал Иннокентий и у Него просить милости, однако и мы, как советники незлобия, посылаем тебе (Иоанну) приличную грамоту, чтобы обида не столько удручала силы, сколько добрая совесть укрепляла надежду. Ты – пастырь и учитель стольких народов – не имеешь нужды в том, чтобы тебя учили; ты знаешь, что отличные люди всегда и часто искушаются. Почти все святые страдали различным образом и, постоянно искушаясь, как бы на каком испытании, чрез то сподоблялись воспринять венец терпения. И так любовь твою, честнейший брат, да утешит сама совесть твоя, которая в скорбях обыкновенно утешает добродетельных».¹⁷⁶

В это время в Константинополе и его предместьях выпал необыкновенной величины град; а в четвертый затем день скончалась супруга царя. Многие думали, что то и другое случилось вследствие гнева Божия за Иоанна. Между тем Иоанн в ссылке сделался еще знаменитее. Имея изобилие в деньгах, получаемых им от диакониссы Олимпиады и от других он выкупал у исаврийцев пленных и возвращал их родным, доставлял также необходимое многим бедным. А кто не нуждался в деньгах, тех привлекал словом, чрез что вошел в великую любовь и у армян, между которыми жил, и у соседних туземцев. Весьма многие приходили к нему даже из Антиохии и из прочих городов Сирии и Киликии.¹⁷⁷

Согласно со своим писанием Иннокентий старался о возвращении Иоанна. Вместе с епископами, присланными по этому делу с востока, отправил от себя пятерых епископов и двух пресвитеров римской Церкви к царям Аркадию и Онорию с поручением, просить у них Собора и, для созвания его, определенного времени и места. Но враги Иоанна в Константинополе распустили клевету, будто это делается в оскорбление здешней империи, и устроили так, что те (послы), как обеcпокоившие правительство иностранной державы, с бесчестием высланы были вон. А самого Иоанна, зная о великих благодеяниях, которые он оказал обращением неверных и о славе добродетелей его в Антиохии, и боясь его даже в изгнании, постарались удалить его и отсюда в Питиунт, – город на берегу Черного моря, близ Колхиды, дабы новым путешествием совершенно изнурить св. Златоуста и скорее довести его до гроба. Действительно, во время утомительного пути на место нового изгнания силы его крайне истощились. Три месяца продолжалось мучительное странствие; двое стражей сопровождали святого, не давая ему ни малейшего отдыха. Один из них более человеколюбивый, иногда оказывал втайне некоторое снисхождение; другой же, нрава зверского и сурового, раздражался даже, если встречавшиеся на пути просили его пощадить слабого старца. И в проливной дождь и в знойный полдень выводил он нарочно узника, чтобы промочить до костей или опалить священное лицо его, и не позволял останавливаться в городах или селениях, чтобы укрепиться банею, необходимою для его изнуренного тела. Так достигли города Коман и прошли мимо, остановившись для ночлега в уединенной церкви мученика Василиска, епископа команского, который пострадал при суровом Максимине Даие, вместе с пресвитером антиохийским Лукианом. Ночью явился спящему труженику мученик Василиск и сказал: «мужайся, брат Иоанн, завтра мы будем вместе»; явился заблаговременно и священнику той церкви, говоря: «приготовь место брату моему Иоанну». На утро тщетно умолял стражей своих Златоуст остаться в церкви хотя до полдня, надеясь сложить к тому времени тяжкое бремя жизни. Он принужден был продолжать путь, но болезнь его так усилилась, что сами мучители решились возвратиться. Тогда, предчувствуя скорую кончину, Иоанн, не вкушая пищи, изменил одежды свои и весь облекся в белое, даже до обуви, роздал присутствующим не многое, что имел с собою, и причастившись страшных тайн Христовых, произнес пред всеми свою последнюю молитву, которую закончил обычными словами: «благодарение Богу за все»! Потом сказал тихое предсмертное: аминь, и, простершись на одре, испустил дух, в 407 году 14 сентября, имея от рождения своего около 53 лет.¹⁷⁸

Великое множество иноков и дев, соседних обитателей Армении и Понта, стеклись на его погребение в пустынной церкви команской, и святое тело нового мученика положено было с честию близ пострадавшего, подобно ему, блюстителя сего места – Василиска. Слава о св. подвигах великого архипастыря Иоанна еще при жизни его распространилась во всем христианском мире. Писатели современные св. Иоанну, чуждые духа пристрастия и неприязни к нему, прославляют его строгим ревнителем целомудрия, нестяжательным в уповании на Промысл Божий, по простоте весьма доступным для всех¹⁷⁹ мужем добрым, великомудрым, святым¹⁸⁰ великим, светилом вселенной, вселенским учителем.¹⁸¹ Низложение святителя было поводом несогласий Запада с Востоком. Запад принимал в изгнанном Златоусте столь живое участие что Онорий угрожал войною брату своему Аркадию, ежели он не возвратит несправедливо низложенного и удаленного святителя. А папа Иннокентий, недовольный осуждением его, писал о святости его константинопольскому клиру, народу и Феофилу александрийскому, и старался возвратить неправедно изгнанного¹⁸², Будучи в изгнании, св. Иоанн продолжал назидать Церковь своим христианским терпением, писаниями, беседами и благотворениями, и, таким образом, до смерти своей имел влияние на христиан и умножал свою славу.¹⁸³ Созомен повествует, что Иоанн в ссылке сделался еще знаменитее.¹⁸⁴

Святость Златоустого и уважение к нему всех христиан еще более открылись по смерти его. Сократ говорить, что Иоанн получил почестей более по смерти нежели при жизни.¹⁸⁵ Творения его в IV и в V веке приобрели славную известность во всем христианском мире; онb хранились как драгоценность в царских чертогах и писались золотыми буквами.¹⁸⁶ По греческому часослову всех его творений сохранилось 1447 и писем 249.

В 415 году св. Александр еп. Антиохийский, будучи в Константинополе, говорил слово в день памяти св. Иоанна Златоустого и возбудил народ просить константинопольского епископа Аттика внести имя Иоанна в диптихи для молитвенного его поминовения, но Аттик не согласился. Преемника Александрова на кафедре антиохийской Феодота – мужа кроткого и святого народ антиохийский принудил вписать имя св. Иоанна в церковные диптихи. Акакий берийский известил об этом Аттика и Кирилла иерусалимского, объявив им, что Феодот сделал это по настоянию народа, чтобы прекратить разделение между верными.¹⁸⁷ Пресвитер, принесший письмо Феодота в Константинополь, распространил в народе молву о причине своего прибытия и о содержании письма. Аттик, движимый желанием народа, советовал императору употребить меры успокоить народ и сохранить мир. Император отвечал, что для столь великого блага, каков мир, он не находить никакого препятствия вписать имя почившего в помянники церковные. Итак, имя святителя было включено в диптихи в Церкви константинопольской в 428 году. Об этом Аттик писал и св. Кириллу иерусалимскому (412–444), чтобы и его расположить сделать тоже.¹⁸⁸

Но Кирилл бывший на Соборе 403 г. против Златоустого вместе с Феофилом, сначала не соглашался внести имя Златоустого в диптихи. Уже спустя довольно времени, убеждения многих других и особенно письма св. Исидора Пелусиота, умершего около 450 года¹⁸⁹, а также некоторое таинственное чудесное видение положили конец недоразумению св. Кирилла. Он предложил это дело на рассмотрение Собору египетских епископов, и Собор признал справедливым согласиться с Церковию константинопольскою в установлении праздника в память великого иерарха. Св. Кирилл в последние годы своей жизни причислил к лику святых Иоанна Златоуста и установил в Церкви иерусалимской праздник в честь его.¹⁹⁰

В V веке Анатолий, в VIII Герман Константинопольские патриархи, в IX Феофан, начертанный, Студит, Георгий никомидийский изложили и прославили святую жизнь святителя Иоанна в духовных песнях, ныне возносимых Церковию в день его преставления. Прославляя св. Златоуста, Церковь именует его подражателем Илии и Предтечи по воздержанию и чистоте; Златоустом, коего златыми словесы Церковь яко утварью златою украсилась; от уст коего, «яко же светлость огня воссиявши благодать, вселенную просвети»; нарицает златозарным органом различные образы покаяния нам проповедующим; отцом нищих и сирот, помощником обидимых, показавшим нам высоту смиренномудрия.¹⁹¹ Ради праздника Воздвижения животворящего креста Господня, Церковь совершает память св. Иоанна Златоустого не в 14 день сентября, когда святитель преставился, но в 13 день ноября.