Архимандрит Григорий (Борисоглебский). Сказание о житии оптинского старца отца иеросхимонаха Амвросия

Блажен инок, который на содевание спасения и преспеяние всех взирает, как на своё собственное. Монах тот, кто от всех отделяясь, со всеми состоит в единении. Монах тот, кто почитает себя сущим со всеми и в каждом видит себя самого.

Препод. Нил Синайский⁵⁶.

Не стало великого, редкостного пастыря у Русской Церкви. 10 октября 1891 года в одиннадцать с половиной часов дня скончался Оптинский старец о. Амвросий. Эта смерть, без преувеличения,– всероссийская потеря. Где на Руси не знали Оптинского подвижника? Кто и откуда не приходил к нему со своими горестями, скорбями и мучениями? Кого он отпускал от себя неутешенным? Люди, приходившие иногда к нему, движимые только одним суетным любопытством, и те, неожиданно для самих себя, уходили с духовными приобретениями. К нему шли все труждающиеся и обременённые⁵⁷ житейской борьбой и находили упокоение. Неисчерпаемая любовь старца с его строгим подвижничеством ещё с давних пор в сознании народа окружили его светлую личность ореолом святости. Оптинская пустынь, исстари славная своим старчеством, положительно благоговела пред своим батюшкой, который являлся носителем всех святых преданий старчества. Большим ещё благоговением окружали старца сёстры основанной им Казанской Шамординской женской общины. А чтобы знать, как относились к старцу его мирские посетители, для этого нужно было видеть, как они иногда по нескольку дней жили возле старца, добиваясь минуты свидания с ним, как они густой толпой теснились всегда возле батюшки при его выходах или выездах, наперерыв спеша хотя дотронуться до его одежды, как ловили каждый его звук, каждое слово. И такие почитатели теснились ежедневно, с утра до вечера, у кельи покойного. Сотни писем со всех концов России получались ежедневно. Сотни рассылал и он. И вот этого-то великого печальника русской земли, редкого пастыря-старца не стало!

Чувством самой глубокой и искренней скорби отозвались на печальную весть о кончине о. Амвросия все знавшие его. Бедному, незнатному отшельнику-схимнику любовь его почитателей устроила такие похороны, какие редко, чрезвычайно редко бывают. Там, правда, не было ни венков, ни пышных речей, ни погребальных колесниц; но зато там были непрерывные сыновние слёзы, там были горячие молитвы; там не было ни одного фальшивого звука, а только одна самая искренняя и чистая любовь к почившему. Тут, у гроба почившего, когда собралась эта восьмитысячная толпа почитателей старца и зарыдала, как один человек, по усопшему, когда вся православная Русь по поводу этого гроба заговорила о великом подвижнике-старце и запечалилась об его кончине, тут и ясно стало: как дорог был всем о. Амвросий, как он велик был. Оглядываешься теперь назад и замечаешь, что после смерти этот любвеобильнейший монах, всех всегда так просто принимавший с неподдельной любовью, выглядит столь великим, что чувствуется просто бессилие охватить его духовный образ во всей его полноте. Но постараемся сделать, по крайней мере, то, что в наших силах, да сохранится в назидание и научение наше и будущих поколений – и пастырей, и пасомых, и иноков, и мирян – надолго этот дивный образ почившего. Пусть приснопамятный о. Амвросий, ласковый, любвеобильный и простой, пусть всегдашний сопечальник всех печальных при своей земной жизни и после смерти своей будет жить среди нас. Пусть его житие и его духовный образ по-прежнему будут привлекать к себе своим христианским светом и светить в нашу земную жизнь.

Да благословит же Господь Бог сию нашу первую попытку написать житие сего великого мужа⁵⁸.