XXI. Устроение скинии и кивота

Моисей внушил сынам Израилевым принять ревностное участие в деле Божием и принести, по желанию сердца и по достоянию каждого, золото, серебро, медь, руно, багряницу, кожи, елей, фимиам, не гниющее дерево и драгоценные камни, для создания скинии, кивота, алтаря и всего, что потребно было к богослужению, по образу, виденному им на горе. – Каждый поспешил принести все, что полюбилось сердцу его или пришлось ему по мысли; мужья пожертвовали драгоценными украшениями жен своих, а жены, искусные в делании тканей, предложили от себя багряницы, виссон и пряденую волну; князья народа принесли драгоценные камни свои, на ризу святительскую, миро и фимиам. Столь сильно возгорелось общее усердие, что в скором времени Моисей должен был запретить приношения, от избытка принесенных утварей.

Господь исполнил Духом премудрости Веселиила и Элиава, и они прежде всего устроили святительскую одежду, для верховного Архиерея, который не только долженствовал быть представителем всего народа Израильского в богослужении, но и образом грядущего великого Первосвященника Христа, и потому, облаченный в свои знаменательные одежды, мог, по высшему вдохновению, давать ответы вопрошавшим его о воле Божией.

Кроме нижних одежд, употреблявшихся и у Левитов, облачение сие составляли: верхняя риза, сотканная из гиацинтовой шерсти, долгая, круглая, без рукавов, украшенная ометами и золотыми звонцами, чтобы слышал народ хождение Архиерея по святилищу; ефод, сделанный из двух разноцветных тканей, с золотом и багрянцем, соединялся на верху парамниками, на которых сияли, в двух камнях имена колен Израилевых; ефод сей оставлял на груди место для наперсника, или слова судного, сделанного также из двух тканей, (с двенадцатью различными камнями, по числу колен Израилевых), которые прикреплялись золотыми цепями; на главу Первосвященника возлагалась, поверх митры, золотая дщица с надписью: «святыня Господня», чтобы помнил он свое высокое значение.

Веселиил и Элиав, приступили потом к созданию места общественного богослужения, Скинии свидетельства, которая была походным храмом, или царским дворцом Владыки Израилева, являвшего в ней Свое горнее присутствие. Все здание простиралось на сто локтей, от востока к западу, и на пятьдесят от юга к северу; оно разделялось на три части, куда входили с востока, в противоположность обычаям языческим, чтобы и само солнце, предмет идолослужения, восходя, поклонялось храму истинного Бога, и потому что Церковь ветхозаветная ожидала еще пришествия Востока свыше. Двор скинии ограждали шестьдесят посеребренных столпов, на медных стоялах, обвешанных виссонными опонами, в пять локтей высоты; против входа, который отличался испещренной завесой, широтой в двадцать локтей, стоял большой алтарь жертвоприношений, окованный медью; на нем хранился неугасимый огонь, а за ним медная умывальница, в которой жрецы омывались пред начатием служения. Далее, внутри двора, находилась сама скиния: северная и южная стороны её состояли из двадцати, а западная из шести широких столпов, с двумя угольными; каждый имел десять локтей в высоту, был облечен золотом, о двух серебряных стоялах, и соединялся с прочими, посредством поперечников и золотых колец. Четыре покрова: висонный, по которому вытканы были Херувимы, шерстяной и два кожаных, один поверх другого, облекали не только верх, но и стены скинии, кроме восточной стороны, которая имела пять столпов и на них висела испещренная завеса, вместо дверей. Еще другая завеса, украшенная Херувимами, пресекала длину скинии, так, что две трети её принадлежали отделению восточному: это было святилище. При входе, на южной стороне, представлялся светильник с семью ветвями, изваянный из золота, на подобие дерева; с северной же стояла окованная золотом трапеза, на которой непрестанно находились двенадцать хлебов предложения и фимиам; а впереди, ближе ко внутренней завесе, небольшой алтарь кадильный, также одетый золотом.

Внутренняя часть скинии называлась Святое Святых. Здесь находился кивот завета, в котором хранились скрижали закона: он сделан был из лучшего кедра, в два с половиной локтя длины, полтора высоты и широты, и покрыт золотом извне и внутри, с золотым венцом по краям, такими же кольцами и носилами. Той же меры покров, из чистого золота, названный очистилищем, украшался Херувимами, которые преклоняли над кивотом свои лица и крила: очистилище сие было престолом, с которого Господь принимал поклонение людей Своих и открывал им волю Свою, чрез уста Архиерея.

Нет сомнения, что скиния, будучи устроена по образу, показанному Моисею на горе, имела в себе образы высших духовных вещей; она представляла Церковь, постепенно устрояемую в роде человеческом, и в каждой душе , обращающейся к Богу. Двор, открытый для всего народа, знаменовал внешнюю Церковь и всеобщее к ней призвание, а жертвенник и умывальница прообразовали Христианские таинства; крови и воды, которые вводятся в Церковь, и запечатлевают союз с ней. Святилище открытое жрецам представляло внутреннюю Церковь, в которой Христос есть истинный свет и хлеб животный, и алтарь возносящий к Богу возлагаемые на Него молитвы и благодарения; однако в главнейшие таинства небесного царства еще должно было проникать гаданием, сквозь завесу, до предопределенного часа её расторжения. Святое Святых, доступное одному Архиерею, знаменовало самый престол и владычество Мессии Богочеловека, низшедшего с небес, как манна, и совершившего тайну оправдания и освящения нашего, в которую желают приникнуть Ангелы.

В первый день первого месяца, по велению Божию, поставил Моисей устроенную им скинию, оградил её двор, осенив завесами на столпах, и внес во внутренность святилища кивот завета; он возжег свещники и фимиам на алтаре кадильном, положил хлебы предложения на трапезу, все освятив миром, составленным по особенному наставлению Божию, и когда принес жертву всесожжения, внезапно облако покрыло скинию и слава Господня её исполнила так, что и сам Моисей не мог в нее проникнуть.

Устроив скинию, Моисей омыл пред дверьми её Аарона и сыновей его, потом облек брата в святительские ризы, хитон и ефод, возложил на грудь его слово судное, а на главу митру с золотой дщицею, семь раз окропил елеем помазания алтарь, все сосуды и скинию, и возлил миро на главу Первосвященника. – Он облек в хитоны и сыновей его, потом, возложив руки отца и детей на главу избранной жертвы, заклал тельца за грехи их и освятил кровью алтарь, а жертву сжег вне стана. Аарон, вместе с сыновьями, возложили еще руки на овна всесожжения, которого сжег Моисей на алтаре, в воню благоухания. И на другого овна совершения; кровью его помазал он край правого уха и правых перстов руки и ноги, Архиерея и обоих жрецов, чтобы посвятить их Господу. Возложив сперва, на руки освященных, рассеченную жертву и один хлеб предложения, Моисей вознес сии приношения также на алтарь; потом окропил еще раз. Елеем помазания и кровью жертвы, алтарь и ризы Архиерея и жрецов, чтобы довершить освящение, и велел им вкусить от жертвы на дворе скинии, запретив, под страхом смерти, выходить из нее семь дней и семь ночей, доколе не окончится время освящения.

В восьмой день опять повелел он Аарону избрать непорочных, тельца и овна, во всесожжение Господу, за грехи свои, а старцам Израильским привести тельца и овна, на жертву спасения, и еще козла за грехи свои, и собрался весь сонм пред дверьми скинии. Аарон приступил к алтарю и, помолясь сперва о себе и домашних, принес жертву всесожжения за грехи свои, и кровью помазал роги алтаря; потом принес Богу и дар народа, заклав козла очистительного, за грехи людей, а тельца и овна, в жертву спасения, и пролил кровь их крестообразно на алтарь. Тогда, совершив всесожжение, поднял руки и благословил народ; вместе с ним благословил и Моисей, изшедший из скинии; слава Божья внезапно явилась всем людям, и огонь небесный, низшедши, объял все принесенное на алтарь, к ужасу народа, который пал на землю, пред столь дивным знамением.

Но сыны Аароновы, Надав и Авиуд, небрежные к служению святыни, вместо того, чтобы наполнить кадильницы свои, огнем небесным с алтаря, огнем чуждым возжгли в них фимиам, и внезапно низшел от Господа огонь поядающий, который умертвил их, не опалив даже одежды. Ужаснулся Аарон; два другие сына, Елеазар и Ифамар, заступили место погибших, но Моисей запретил совершать плачь по них, отцу и братьям, как посвященным Богу, дозволив сетование только народу.