Глава седьмая. Седьмое Богоявление Аврааму. Три странника под Мамврийским дубом

В Хевроне, под дубом Мамврийским, произошло загадочное таинственное явление Бога Аврааму. Явились ему три странника. А потом, двое из них явились Лоту в Содоме.

И явился ему (Аврааму) Ягве у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер (свой), во время зноя дневного. Он возвел очи свои, и взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер (свой), и поклонился до земли. И сказал: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего. И принесут немного воды, и омоют ноги ваши; и отдохните под сим деревом. А я принесу хлеба, и вы подкрепите сердца ваши; потом пойдите (в путь свой); так как вы идете мимо раба вашего. Они сказали: сделай так, как говоришь. И поспешил Авраам в шатер к Сарре, и сказал (ей): поскорее замеси три саты лучшей муки, и сделай пресные хлебы. И побежал Авраам к стаду, и взял теленка нежного и хорошего, и дал отроку, и тот поспешил приготовить его. И взял масла и молока, и теленка приготовленного, и поставил перед ними; а сам стоял подле них под деревом. И они ели...

И далее, Аврааму дается обетование сына от Сарры.

И встали те мужи, и оттуда отправились к Содому (и Гоморре); Авраам же пошел с ними, проводить их. И сказал Ягве: утаю ли Я от Авраама (раба Моего), что хочу делать! Содом и Гоморра за творимые в них беззакония будут погублены. И обратились мужи оттуда (из Хеврона), и пошли в Содом; Авраам же еще стоял пред лицем Ягве и ходатайствовал за сохранивших праведность и в Содоме.

И пришли те два Ангела в Содом вечером к праведному Лоту. Обращаясь к ним, Лот говорит:

Владыко! Вот, раб Твой обрел благоволение пред очами Твоими...

И свершилось наказание Божие над нечестивыми городами.

И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба.

Описано все это в восемнадцатой и девятнадцатой главах книги Бытия.

Таинственное седьмое явление Бога Аврааму произошло у дубравы Мамре и, конкретно, под сим деревом. Дерево это называется Мамврийским дубом. Это под горой, рядом с Хевроном. Здесь долгое время жил Авраам, здесь он и умер. Исаак и Иаков, так же, жили здесь. Место израильских праотцов.

Слово ממרא (Мамре) некоторые переводят как «твердый», а другие находят созвучие с арамейским «мемра», что значит «слово», λόγος. Так, само наименование места указывает на собеседование с Богом, откровение Его Слова, а также, на твердость и незыблемость.

Поразительно, что этот дуб сохранился в веках и тысячелетиях. Иосиф Флавий пишет, что «Авраам жил вблизи дуба Огиг (такая есть местность в Хананее, невдалеке от города Хеброна)»⁵⁹⁶. Слово «огигос», по-гречески, означает «древний», «почтенный». Стоит этот дуб и поныне, спустя сорок веков после явления под ним Аврааму Бога. В конце XIX века, дуб начал разрушаться и засыхать. В 1996 г. автор сих строк сам сподобился стоять у этого дуба и видеть его. В Святой Земле есть верование, что стоит он от сотворения мира, а некоторые даже говорят, что и стоять будет до скончания века. В иконографии Мамврийский дуб символизирует древо жизни.

Не рассматривая всю полноту содержания восемнадцатой и девятнадцатой глав книги Бытия, рассмотрим только касающееся Богоявления Аврааму.

И явился ему Ягве... (Быт. 18:1).

Это одно из самых таинственных Богоявлений людям, хотя внешне, при этом, произошло вполне реальное обычное событие принятия гостей-странников Авраамом. Об этом свидетельствует апостол Павел словами: Страннолюбия не забывайте; ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам (Евр. 13:2). То есть, Авраам, принимая странников, не знал, по крайней мере, вначале, что принимает ангелов. Тем более, он не мог думать о явлении Самого Бога и неведомой еще ему Святой Троицы. Он и обращался с гостями, как с обычными людьми, предлагая им омовение ног и трапезу. Но, с другой стороны, действия и слова праотца свидетельствуют о том, что он чувствует присутствие Божие и собеседует с Богом.

Факт Богоявления Аврааму под Мамврийским дубом признают все святые отцы. Но, каким образом явился ему Бог, как соотносятся с Незримым Богом три странника – это святые отцы разумеют, несколько, по-разному. Кстати, неизвестно, как понимал и чувствовал это сам Авраам.

В святоотеческих творениях можно вычленить три концепции разумения Мамврийского Богоявления.

– Аврааму явился Сын Божий и два ангела.

– Авраама посетили три ангела, через которых Бог явил Себя, подобно тому, как являет Себя и через пророков. Троичное число ангелов указывает на триипостасность Бога.

– Произошло неизреченное явление Самой Святой Троицы в виде трех ангелов-странников.

Существование трех параллельных мнений отмечал еще в VІ в. Прокопий Газский: «Что касается трех мужей (явившихся Аврааму), – пишет он, – то одни утверждают, что это были три ангела; другие, что один из трех – Бог, а остальные – Его ангелы; а еще другие, что здесь говорится о прообразе (τύποσ) Пресвятой и единосущной Троицы»⁵⁹⁷.

Указанная последовательность концепций отражает историческое развитое святоотеческой мысли в понимании Мамврийского Богоявления. Соответственно развитой богословской мысли, шло развитие гимнографического, молитвенного и иконографического раскрытия тайны явления Бога Аврааму в виде трех странников под Мамврийским дубом.

Согласно первому толкованию, Аврааму под Мамврийским дубом явился Господь, Сын Божий, в сопровождении двух обычных ангелов. Для такого разумения есть основания в самом тексте Писания.

Во-первых, очевидно, что Аврааму было Богоявление, а не простое посещение странниками, т.к. сказано: И явился ему Ягве у дубравы Мамре. Авраам бежит навстречу странникам, кланяется до земли и в единственном числе восклицает: Владыка (אדני – Адонай)! если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего. Вполне возможно, что обращение относится к одному, главнейшему из троих. Когда после трапезы Авраам провожает странников, двое из них уходят в Содом, а с одним оставшимся, Авраам продолжает беседу. Об оставшемся сказано, что Авраам... стоял пред лицем Ягве. Авраам называет Его Судия всей земли (ст. 25). Пришедшие в Содом называются бытописателем ангелами: И пришли те два ангела в Содом (19:1), и далее: Когда взошла заря, ангелы начали торопить Лота (19:15). Когда говорится о троих в восемнадцатой главе, то называются они просто – мужи (אֲשִׁים, ишим) и ни разу «ангелы». Ангелами называются только двое пришедших в Содом. Таким образом, вполне можно предположить, или даже утверждать, что три мужа-странника, явившихся Аврааму, были Ягве Господь и два ангела. Некоторыми даже высказывалось мнение, что двумя ангелами были Михаил и Гавриил. И было бы странным считать при этом, что ангелы эти не суть ангелы, а под видом их, опять-таки, является еще некто иной. Получается образ образа или символ символа. Беседовавший с Авраамом, следует отметить, нигде ангелом не именуется. А не именуется, потому что им и не является, а является Самим Господом.

Такое толкование вполне приемлемо для Ветхого Завета и для иудейской синагоги. Собственно, христианский момент появляется при отождествлении первого мужа-странника не просто с Господом, а с Сыном Божиим, вторым Лицом Пресвятой Троицы.

По святоотеческому учению, все ветхозаветные Богоявления (Феофании), особенно видимые, суть явления Логоса, Сына Божия, имеющего в Свое время воплотиться. Отец и Святой Дух в мире не являются, но только совершают Свое творческое, зиждущее, промыслительное и благодатное действие. Это учение восходит к св. Иустину Философу и Мученику (ум. 167 г.) и от него переходит во все святоотеческое богословие.

Св. Иустин Философ, в трактате «Разговор с Трифоном иудеем», подробно излагает учение о ветхозаветных явлениях Логоса (Слова). «Если бы вы поняли пророческие слова, то не отвергали бы того, что Он [Являемый в Ветхом Завете. – Г.Ф.] есть Бог, Сын Единого Нерожденного и неизреченного Бога... И Аврааму, также, по словам Моисея, Бог явился при дубе Мамврийском... Потом Тот, Который есть и был, еще говорит Аврааму: Я не скрою от раба Моего Авраама, что хочу сделать... Тот, Который, называясь в Писании Богом, являлся Аврааму, Исааку, Иакову и другим патриархам, подчинен Отцу и Господу, и служит воле Его»⁵⁹⁸. И далее, св. Иустин рассуждает: «Когда говорит: Господь низвел огонь с неба, то этим пророческое слово указывает на двоих, по числу: одного, находящегося на земле, Который, говорит Писание, сошел видеть Содомлян, а другого, пребывающего на небесах, Который есть Господь Господа, находившегося на земле, как Отец и Бог, и Виновник того, что Он могуществен, и есть Господь и Бог»⁵⁹⁹. Таким образом, Сын, по св. Иустину, сходил таинственно на землю, а Отец пребывал на небесах. И, наконец, св. Иустин категорически утверждает: «Священное Писание говорит, что Бог являлся Аврааму, Моисею и другим ветхозаветным праведникам. Но это не был Бог Отец. Бог Отец всегда пребывал выше небес, никому никогда не являлся и ни с кем прямо не беседовал».

Св. Ириней Лионский (ум. 202 г.) утверждает, что там, где в Ветхом Завете говорится о Господе, речь идет именно о Боге, а не просто о каком-то господине или господствующем начале. «Итак, ни Господь, ни Святый Дух... не назвали бы произвольно кого-либо Господом, кроме господствующего над всем Бога Отца и Его Сына, получившего от Отца Своего господство над всем созданием»⁶⁰⁰. И потому, в текстах, где говорится о «Господе» и о «Господе», речь идет именно о Боге Отце и Боге Сыне, но не как о двух Богах, а как об одном. В качестве примера, св. Ириней приводит слова псалмопевца: Господь сказал Господу моему: сиди одесную Меня, пока сделаю врагов Твоих подножием ног Твоих (Пс. 109:1). В обоих случаях, Господь есть именно Бог. А то, что Господь говорит Господу, значит, что Отец говорит Сыну. Подобное изречение имеется в истории погубления Содома: И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии (Быт. 19:24–25). Господь на земле проливает огонь от Господа с неба на согрешившие города. Св. Ириней Лионский: «И еще, при истреблении содомлян, Писание говорит: И одождил Господь над Содомом и Гоморрою огонь и серу от Господа с неба. Здесь оно показывает, что Сын, Который и беседовал с Авраамом, получил от Отца власть судить содомлян за их развратность». Господь с неба, Отец, на земле не является. Является Господь, Сын Его.

Своеобразную мысль высказал Тертуллиан (III в.). Он считает, что в ветхозаветные времена ангелы и даже Сам Господь на время принимали для своих явлений человеческую плоть, которую потом отлагали. В той плоти еще невозможно было умереть ради спасения людей. Чтобы умереть, надо было родиться – и родиться, чтобы умереть. О Мамврийском Богоявлении Тертуллиан пишет так: «Но тогда, между двумя ангелами, Сам Господь явился Аврааму во плоти, но без рождения, – а, вот на это, как раз, была другая причина. Впрочем, вы не признаете этого, ибо не признаете того Христа, Который уже тогда и обращался к роду человеческому, и освобождал, и судил его в облике плоти, которая не была еще рождена, ибо не была назначена к смерти прежде, чем возвещено было о Его рождении и смерти»⁶⁰¹. Тертуллиан определенно говорит о явлении Аврааму Христа Господа с двумя ангелами. При этом, он выражает своеобразную мысль, что Господь являлся во плоти, в которой Он не рождался, и которая не была еще тогда определена к смерти. Что касается плоти, то это мнение не стало общепринятым, но едва ли может быть и категорически отвергнуто. Ведь, действительно, Господь и ангелы вкусили у Авраама пищу, им омывали ноги, т.е. вели себя, как имеющие плоть. Другое объяснение вкушения пищи ангелом можно встретить в книге Товит. Там ангел Рафаил, открывшись Товиту и Товии, говорит: Все дни я был видим вами; но я не ел и не пил, – только взорам вашим представлялось это (Тов. 12:19). Как оно было на самом деле – едва ли стоит допытывать и лучше оставить это тайне Божией, тайне Его явлений среди людей.

Подобно св. Иустину Философу, церковный историк ІV-го века Евсевий Кесарийский излагает мысль, что все ветхозаветные Феофании суть явления Логоса (Слова). И свою историю Церкви он начинает с истории и, даже, предыстории Христа, с описания домостроительства Слова в Ветхом Завете. Евсевий Кесарийский: «Первый Авраам, его дети и те, кто потом явили себя праведниками и пророками, – созерцали Его чистыми умственными очами, узнали и чтили Его, как следует чтить Сына Божия. Он же [имеется в виду Авраам или Моисей – Г.Ф.], ничуть не ослабевая в почитании Отца, стал для всех Учителем в познании Отца [здесь, наверное, ошибка, и следует читать «Сына» – Г.Ф.]. Авраам, сидевший под дубом Мамврийским, увидел, по словам Писания, Господа Бога в образе обыкновенного человека, но он сразу же простерся перед ним, как перед Богом, хотя глазами своими видел человека. Он умоляет Его, как Господина, сознается, что не знает, кто Он, говоря такие слова: Господи, Ты судишь всю землю; не совершишь ли суд? Если недопустимо предполагать, что нерожденная и неизменяемая Сущность Бога Вседержителя может, изменившись, принять облик человека или обмануть глаза зрителей видом созданной твари; если нельзя думать, что все это лживые выдумки Писания, то кто другой мог бы назван быть Богом и Владыкой, судящим всю землю и творящим суд, узренным в образе человека, как не предвечно существовавшее Слово Первопричины всего?»⁶⁰².

И, наконец, мы имеем свидетельство авторитетнейшего толкователя Св. Писания св. Иоанна Златоуста. Св. Иоанн Златоуст в 41-й и 42-й беседах на книгу Бытия, толкуя событие явления трех странников Аврааму под Мамврийским дубом, говорит, преимущественно, о добродетели странноприимства. Богоявление раскрывается им, как бы, вскользь. В трех странниках он видит явившегося Господа и двух ангелов. Св. Иоанн Златоуст: «Когда таким образом распространил он [Авраам – Г.Ф.] мрежу страннолюбия, то удостоился принять к себе и Господа с ангелами. Потому, и Павел сказал: страннолюбия не забывайте: тем бо не ведяще нецыи странноприяша Ангелы (Евр. 13:2), разумея, очевидно, праотца...

Не удивляйся и тому, что праведник, принимая трех странников, говорит: Господи, обращаясь, как бы, к одному. Может быть, один из пришедших казался важнее других; к нему поэтому и обращает праведник (свою) просьбу. Но далее, он обращает речь свою ко всем, вообще. Видишь, как он, не зная, кто эти путники, и разговаривая с ними, как с обыкновенными людьми, делает им всем общее приглашение».

Златоуст подчеркивает мысль, что Авраам принял трех странников, как «обыкновенных людей». Гостеприимство – омовение ног, трапеза – было оказано странникам, как людям. И только потом праотец прозревает в одном из них Господа.

Господь открывает Себя, по св. Иоанну Златоусту, только отвечая на смех Сарры. «Таким образом, вот, Он явно открыл Себя. Или вы не знаете, говорит Он, что Я, как Господь естества, могу все, что восхощу, и омертвелыя ложесна могу оживотворить и сделать их способными (к деторождению)?»

Что касается остальных двух странников, ушедших в Содом, то Златоуст видит в них, определенно, именно, ангелов, которых он отличает от Господа. «Восставше же, сказано, мужие, воззреша на лице Содома и Гоморры (Быт. 18:16). Это сказано об ангелах, потому что здесь, в куще Авраама, явились вместе и ангелы, и Господь их. Но потом ангелы, как служители, посланы были на погубление тех городов, а Господь остался беседовать с праведником, как друг беседует с другом, о том, что намерен был сделать»⁶⁰³.

Подобное мнение о трех странниках, явившихся Аврааму под Мамврийским дубом, как о Господе и двух ангелах, высказывали, также, св. Иларий Пиктавийский (de Trinit), блаж. Иероним Стридонский (сар. II Zachariae), блаж. Феодорит Кирский.

Толкование св. Иустина Философа – св. Иоанна Златоуста, догматически, наиболее безупречно, по существу своему – христологично. Это толкование обосновывается целой плеядой святых отцов, выдающихся толкователей Св. Писания древней церкви. Исторически, это толкование является первым, среди других, в христианской экзегезе. Это толкование имеет свое отражение и в древней христианской гимнографии и иконографии.

Однако, при искаженном, утрированном понимании толкования св. Иустина Философа – св. Иоанна Златоуста можно прийти к арианскому пониманию, к ложному разделению: с одной стороны – Бог нетварный, незримый, с другой – Логос тварный и являемый. Святые отцы были свободны от такой крайней еретической трактовки.

Согласно этому толкованию, три странника были обычными тремя тварными ангелами. Это соответствует словам апостола Павла в Послании к Евреям о том, что некоторые, не зная, оказали гостеприимство ангелам (Евр. 13:2). Но через этих ангелов явился Аврааму Бог в Троице. Троица явлена тричисленностью ангелов. Господь явлен через ангелов таинственно. Единство Господа свидетельствуется обращением Авраама к одному из ангелов-странников. Но отцы, придерживавшиеся этой точки зрения, находили Богоявление вовсе не только во внешней аналогии: три ангела – образ трех Ипостасей Божиих, как отмечает арх. Сергий (Голубцов) в своей работе «Богословские идеи в творчестве Андрея Рублева»⁶⁰⁴. Не только символическое, но и таинственное Богоявление не отрицалось отцами, придерживавшимися концепции трех ангелов, как образа Бога.

Это второе толкование принадлежит, в основном, блаж. Августину (ум. 430 г.) Блаж. Августин: «Затем, снова Господь явился Аврааму у дуба Мамврийского в образе трех мужей, которыми, без сомнения, были ангелы; хотя некоторые полагают, что одним из них был Господь Христос, утверждая, что Он мог быть видимым еще до облечения во плоть [так учили св. Иустин, св. Ириней, Тертуллиан, Евсевий Кесарийский, св. Иоанн Златоуст и другие – Г.Ф.]. Конечно, Божественной власти и невидимой, бестелесной, неизменяемой природе Божественной не противоречит показываться взорам смертных, без всякого, со своей стороны, изменения, – показываться не тем, что она есть, а под чем-нибудь таким, что ей подвластно. А что ей неподвластно? Но, если потому только утверждают, что между этими троими был Христос, что Авраам видел троих, а обращался в единственном числе только к Господу... то почему же они не обращают внимания на то, что Содомлян пришли истребить только двое из них, между тем, как Авраам продолжал говорить с одним, называя Его Господом и ходатайствуя, чтобы праведного не погубил с нечестивым? Ведь и тех двоих Лот принял так же, называя их в своем разговоре с ними в единственном числе, Господом [здесь блаж. Августин обосновывает не только свою концепцию трех ангелов, но, фактически, проторяет путь к третьей концепции о Св. Троице – Г.Ф.]. Хотя он обращался к ним и во множественном числе, говоря Се, господие, уклонитеся в дом раба вашего, – и прочее, что там упоминается; но зато после читаем: Рече же Лот к ним: молюся Господи, понеже обрете раб Твой милость пред Тобою, и прочее. После этих слов и Господь отвечает ему в единственном числе, хотя был в лице двух Ангелов: Се удивихся лицу твоему (Быт. 19:20–21), и т.д. Поэтому, гораздо вероятнее, что и Авраам в трех, и Лот в двух мужах видели того же Господа, с Которым говорили в единственном числе; хотя и думали, что то люди. [Интересна мысль блаж. Августина, что три странника у Авраама и два у Лота являют одного и того же Господа. Подобные мысли есть у прп. Ефрема Сирина и св. Максима Исповедника, о чем будет сказано далее – Г.Ф.]. Последнее [что странники воспринимались Авраамом и Лотом, как люди – Г.Ф.] было причиною, что они приняли их именно так, т.е. служили им, как смертным, нуждающимся в человеческом отдохновении: но, при этом, без всякого сомнения в них, хотя и подобных людям, было некое такое превосходство, что, оказавшие им гостеприимство, не могли сомневаться, что в них пребывал Господь, как, обыкновенно, пребывал в пророках; поэтому-то они называли их самих во множественном числе, а Господа, в лице их, – в единственном. А, что это были Ангелы, свидетельствует Писание не только в книге Бытия, где об этом рассказывается, но и в послании к Евреям, в том месте, где похваляется гостеприимство: Тем бо, говорит, нецыи странноприяша ангелы (Евр. 13:2)"⁶⁰⁵. Таким образом, по блаж. Августину, три странника – это обычные три ангела, через которых, как через пророков, открывается людям Господь Бог. Множественное число при обращении в устах Авраама и Лота относится к мужам-ангелам, а единственное – к открывающемуся через них, как через пророков, единому Господу.

Но у блаж. Августина встречается суждение и более глубинное о трех странниках, как о Троичной Феофании. Блаж. Августин: «Видите ли, Авраам встречает трех, а поклоняется Единому?.. Узрев трех, он уразумел таинство Троицы, а поклонившись, как бы, Единому, исповедал единого Бога в трех лицах»⁶⁰⁶.

Толкование первое (св. Иустина Философа и других) и толкование второе (блаж. Августина) соединяет, склоняясь то к одному, то к другому, прп. Ефрем Сирин. Речь при этом, конечно, о двух концепциях понимания, присутствующих у прп. Ефрема, а не о том, что он руководствовался трудами означенных толкователей. Что касается блаж. Августина, то прп. Ефрем жил ранее его.

Итак, прп. Ефрем Сирин: «Когда же Авраам размышлял о сем [о рождении сына через год – Г.Ф.], (Быт. 18:1) явися ему Господь седящу ему пред дверьми сени своея в полудни. Авраам желал насытить душевные очи свои откровением сим; но Бог стал для него невидим. [Итак, Бог явился Аврааму до прихода трех странников. Каким образом? – Об этом не сказано ничего. Все дальнейшие действия Авраама, при встрече трех странников, совершаются под впечатлением только что бывшего таинственного Богоявления – Г.Ф.] Пока же размышлял, почему Бог явился ему, и, ничего не сказав ему, сокрылся; (Быт. 18:2) виде, и се трие мужи стояху над ним; и тогда, отложив помышление свое, притече в сретение им от дверей кущи своея.

...тогда является ему Бог и, при дверех кущи, ясно дает видеть Себя в одном из трех странников [здесь прп. Ефрем толкует согласно св. Иустину – св. Златоусту – Г.Ф.]. И Авраам поклонися до земли, умоляя Того, в Котором открылось Божеское величие, войти в дом его и благословить жилище его...

[Беседу явно ведет главнейший из странников, т.е. Господь, но, вдруг, прп. Ефрем именует его ангелом – Г.Ф.]

...Отречеся Сарра, глаголющи: не разсмеяхся. Ангел же, давая ей уразуметь, что напрасно оправдывается ложью, говорит: ни, но разсмеялася еси в сердце твоем. Вот, сердце твое опровергает суесловие языка твоего [здесь, и далее, прп. Ефрем уже вполне соответствует толкованию блаж. Августина – Г.Ф.].

Ангелы, изрекшие Сарре обетование о рождении сына, (Быт. 18:16) воссташа, воззреша на лице Содома.

[Далее, оставшийся с Авраамом, странник вновь именуется Господом. Прп. Ефрем возвращается от толкования блаж. Августина к толкованию св. Златоуста – Г.Ф.]

...Сошед убо узрю, аще по воплю их грядущему ко Мне совершаются: аще же ни, да разумею (Быт. 18:21). Сказал сие Господь не потому, что не знал их грехов... но хотел сим показать пример судиям, чтобы не прежде произносили они приговор, как увидев дело вполне.

Глава 19. Два Ангела приходят к Содому, приближаются к вратам, у которых сидел Лот, для принятия к себе входящих в город странников. (Быт. 19:1) Видев же Лот, воста в сретение им, как и обыкновенно встречал он странников. Но, приближаясь к ним, в одном из двух пришедших узрел то же, что Авраам видел в одном из трех, и поклонися лицем на землю. Вероятно, что пришедшие к Содомлянам Ангелы имели красивый вид...

[Здесь прп. Ефрем толкует, подобно блаж. Августину, но не совсем, ибо он видит Господа не в обоих странниках, пришедших в Содом, а в одном из двоих. Принцип Иустина – Златоуста: 1 (Господь) и 2 (ангела), он переносит сюда: 1 (Господь) и 1 (ангел) – Г.Ф.]

(Быт. 19:24) …Господь одожди на Содом и Гоморру жупел, и огнь от Господа с небесе, то есть Ангел, в котором явился Господь от Господа, Сущего на небесах, низвел на Содом жупел и огнь»⁶⁰⁷.

«Ангел, в котором явился Господь» – прп. Ефрем говорит здесь так же, как блаж. Августин, он единомыслен с ним в том, что явились ангелы, а через, и в них – Господь. Но слова Господь одожди ... от Господа прп. Ефрем толкует вполне так же, как св. Иустин – Г.Ф.

Так толковал прп. Ефрем Сирин.

Если толкование св. Иустина – св. Иоанна Златоуста (Господь и два ангела) догматически наиболее выверено, то толкование прп. Ефрема Сирина – блаж. Августина (три ангела, через которых явился Господь), пожалуй, наиболее соответствует тексту Писания.

Толкования прп. Ефрема Сирина и блаж. Августина вполне православны, но, при некотором выхолащивании смысла и абсолютизации, от них можно перейти к варлаамитской ереси, которая вела к разрыву Бога и творения, к отсутствию Богоявления (Феофании) в тварном мире, к отсутствию нетварного в тварном, к невозможности опытного Богопостижения, т.к. человек познает только тварные сущности.

Толкованиям прп. Ефрема Сирина и блаж. Августина о том, что Господь является в трех ангелах Аврааму, а в двух – Лоту, прп. Максим Исповедник (ум. 662) придает мистико-аллегорическое значение.

Прп. Максим Исповедник: «Мы находим, что Св. Писание описывает Бога, сообразуясь с душевным расположением [каждого] из тех, что находится под [Божиим] попечительством... Поэтому Бог, являясь Аврааму, обладавшему совершенным ведением, научил его, обладающего умом, уже совершенно отделившимся от материи и вещественных отпечатлений, что в слове о Единице содержится нематериальное слово о Троице, – а поэтому, [Бог] явился [Аврааму] в образе трех, глаголал же, как один (Быт. 18:2–15). Лоту же, еще не соделавшему [свой] ум чистым от телесного бытия, но бывшему зависимым от тел, состоящих из материи и вида, и верующему, что Бог есть Создатель только зримой твари, Бог является не троичным образом, но двоичным, показывая посредством того, с помощью чего Он Сам Себе оформил внешним образом, что возводимый [к Нему] ум еще не вышел из пределов материи и вида. Поэтому, тщательно и со знанием дела рассматривая речения соответственно каждому месту Писания, многоразличным образом описывающего Бога, ты обнаружишь, что причина многих изменений Божественных проявлений есть душевное расположение тех, кто находится под [Божиим] попечительством»⁶⁰⁸.

Очищенному духовно и отрешенному от вещественных начал взору Авраама, Бог является в Троице – он видит Господа в трех ангелах. Приземленному благочестию Лота, Бог является только как Творец видимого мира, его материи и формы – Лот видит Господа в двух ангелах. Авраам же созерцает Бога вне его отношения к миру, в том, что Он есть Сам в Себе.

Толкование прп. Максима Исповедника является ярким примером соединения (синтеза) христианского богословия с эллинской неоплатонической философией.

Рационалистическая европейская экзегеза ХІХ-ХХ вв. склонялась к этому толкованию о трех ангелах, ибо учение о таинственной Феофании неблизко ей. Такое понимание было и в древности. Так, еще Иосиф Флавий (І-й век) видел в трех пришедших к Аврааму странниках трех ангелов, о Богоявлении у него нет речи вообще. Иосиф Флавий: «После того, как Господь Бог порешил поступить так с содомитянами, Аврам увидел однажды трех ангелов (он сидел у дубравы Мамре около дверей своего жилища) и, приняв их за чужеземцев, поднялся со своего места, приветствовал их и гостеприимно предложил им кров и пищу. Когда они согласились [принять его приглашение], Аврам тотчас повелел приготовить для них лепешки из тонкой муки, зарезать и зажарить теленка, и стал угощать их, после того, как они расположились под дубом. Те сделали вид, будто едят, и, вместе с тем, стали, также, расспрашивать, где его жена Сара. Когда Аврам ответил, что она в доме, то они сказали, что вернутся на будущий год и найдут ее уже матерью. Но, так как жена Аврама посмеялась над этим, и сказала, что ей уже невозможно помышлять о потомстве, ввиду того, что ей девяносто лет, а мужу ее – сто, гости более уже не скрывались, но объявили, что они ангелы Божии, что один из них послан для того, чтобы объявить им о рождении сына, а двое других, для окончательного уничтожения содомитян»⁶⁰⁹. Интересно отметить, что Иосиф Флавий считает, что ангелы только делали вид, что ели, ибо вкушение пищи не присуще ангельской природе. В этом Иосиф Флавий разногласит с мнением, которое позднее выскажет Тертуллиан о восприятии Господом при Его явлениях плоти. Суждение Иосифа Флавия совпадает, зато, с мыслью книги Товит о том, что вкушение пищи ангелом было только кажущимся (Тов. 12:19).

Третье, самое таинственное и загадочное толкование находит в Мамврийском Богоявлении явление Самой Пресвятой Троицы. Триипостасный Бог явился праведному Аврааму в трех ангелах, пришедших к праотцу в виде трех мужей-странников. Не три ангела были образом Бога (второе толкование), а Бог-Троица явился в виде трех ангелов.

Такое таинственное понимание имеет основание в самом тексте Писания. Авраам побежал навстречу им (Быт. 18:2), трем мужам-странникам. Обращается же к ним в единственном числе: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими. Вполне допустимо предположить, что Авраам обращается здесь не к одному из трех, а, именно, к трем в единственном числе. Этому вполне соответствует то, что Авраам говорит: не пройди мимо раба Твоего, и далее, сразу без перерыва: И принесут немного воды, и омоют ноги ваши. В единственном числе – не пройди мимо, и в множественном – омоют ноги ваши. Он и один, Он и в трех!

Далее, Оставшийся с Авраамом, прямо именуется יְהוָה Ягве, или, как ранее, Владыка, אתי (Адонай) (Быт. 18:17 и Быт. 18:3).

Другие два, пришедшие к Лоту в Содом, именуются два ангела (Быт. 19:1). Лот обращается к ним – государи мои (Быт. 19:2). Но далее, при выходе из Содома, очень интересны слова Лота к, выводящим его из гибнущего города, ангелам: Но Лот сказал им: нет, Владыка! Вот, раб Твой обрел благоволение пред очами Твоими... (Быт. 19:18–19). Лот говорит им двоим, а обращается в единственном числе Владыка!... раб Твой и т.д. Обращение Адонай, Божественное! Здесь опять тайна единства и множественности.

И, наконец, последнее и известное: И пролил Господь... дождем серу и огонь от Господа с неба (Быт. 19:24). Господь на земле от Господа с неба и при этом – один Господь!

Трудно рассуждать о том, что при этом думали Авраам и Лот, но их устами, фактически, исповедана Троица! – Единый в трех Лицах Бог – Адонай Ягве.

Внутреннее восприятие Авраама, конечно же, проявилось и в его поклонении. Об этом замечательно пишет св. Димитрий Ростовский: «Приближался же к ним [Авраам – Г.Ф.], бысть ужасен, виде бо лица их [ангелов – Г.Ф.] не обычно, славою Божественною сияющия, и разумев я святыя некия, или Ангелы Божия быта, поклонися им первее поклонением (по богословцев гаданию) глаголемым «дулга» [δούλος = раб, δουλικός = рабский. – Г.Ф.], им же святых Божиих почитати подобает. Таже откровением Божиим познав быта Самаго в триех лицах единаго Бога, паде ниц на землю и поклонися Ему поклонением Божественным, «латрия» [λατρεια= богопочитание. – Г.Ф.] глаголемым, им же единаго токмо Бога почитати должно»⁶¹⁰. Так, от поклонения странникам-ангелам, как сорабам Божиим, Авраам, по св. Димитрию Ростовскому, восходит к Троичному богопоклонению.

Если, доведенные до крайностей, первое и второе толкования могли привести к ересям Ария и Варлаама, то последнее, третье толкование, может напомнить язычество – чувственно являемый бог или даже боги. Но христианские отцы-толкователи благополучно избегали всех этих крайностей суждений.

Следует избегать и профанации этого толкования. Так, было бы неблагочестиво и нелепо говорить, что к Лоту из Хеврона пришли Бог Отец и Святой Дух, и он разговаривал с Ними. Следует говорить, что Отец и Святой Дух явились таинственно Лоту в Содоме, при происходивших там известных событиях, когда Лот принял в гости двух мужей-ангелов. И даже так говорить не следовало бы. Всякая натурализация Отца и Святого Духа неблагочестива.

Одно дело – свидетельство Евангелия, что Дух Святой в телесном виде, как голубь, сошел на Иисуса, а другое – крайне смутительно было бы, если Иоанн Креститель стал бы давать этому голубю зерна и так общаться с Духом Святым. Такого не было.

Пожалуй, первым стал говорить о явлении праотцу Аврааму Святой Троицы св. Афанасий Великий⁶¹¹. После него, это мнение разделяли на Востоке св. Кирилл Александрийский и прп. Максим Исповедник. Преобладающим оно стало не скоро.

На Западе явление Св. Троицы в Мамврийском Богоявлении видели св. Амвросий Медиоланский (ум. 397), св. Кесарий Арльский и, частично, блаж. Августин.

Св. Амвросий Медиоланский говорит: «Зри прежде веры таинство. Бог ему (Аврааму) явился и трех изобразил (нарисовал)»⁶¹². Не трое ангелов изобразили Бога, а Бог, явившись, изобразил, как бы, нарисовал, трех странников! Удивительная и смелая мысль святого отца! И в другой раз св. Амвросий говорит: «Трех видит (Авраам), Одному поклоняется»⁶¹³. Поклонение триединому Богу праотца Авраама.

Но означенные мысли св. Амвросия еще не становятся у него четким учением. Так, он же пишет, похваляя добродетель странноприимства: «Помнишь, как Авраам, ища гостей, принял у себя (самого) Бога? Помнишь, как Лот принял у себя ангелов?»⁶¹⁴. Здесь, св. Амвросий, скорее, склоняется к толкованию св. Иустина – св. Златоуста о явлении Господа и двух ангелов. Авраам принимает Господа, а Лот – ангелов.

Уже отмечалось, что блаж. Августин, напротив, от толкования о трех странниках, как о трех ангелах, означавших Бога в Троице, изложенном в его труде «О граде Божием», восходит в другом месте к мыслям о таинственной Троичной Феофании: «Видите ли, Авраам встречает трех, а поклоняется Единому? ... Узрев трех, он уразумел таинство Троицы, а, поклонившись, как бы, Единому, исповедал единого Бога в трех Лицах»⁶¹⁵.

На Западе возобладало учение блаж. Августина о явлении Аврааму трех ангелов: «Нельзя сомневаться, что то были ангелы, хотя некоторые полагают, что один из них был Христос Господь»⁶¹⁶. Этого же мнения придерживался св. Григорий Двоеслов, папа Римский. Учение о явлении Св. Троицы не получило на Западе своего развития [все-таки «Варлаам» Западу по духу ближе! – Г.Ф.], поэтому и не отразилось в гимнографии и иконографии. Возникший позднее на Западе протестантизм, унаследовав многое от католического богословия, также не занят размышлением о Троичном Богоявлении Аврааму под дубом Мамврийским. Отсутствие углубленного понимания сводило все к предсказанию о рождении через год сына у Авраама и делало весь сюжет менее интересным и таинственным. Последнее явно преобладает в живописи Ренессанса, нередко обращающейся к теме принятия странников Авраамом. Едва ли не главный интерес у этих художников вызывает Сарра, смеющаяся над вестью о рождении ею сына.

На Востоке в древности преобладало толкование св. Иустина Философа и св. Иоанна Златоуста о явлении Аврааму под дубом Мамврийским Христа, Сына Божия и двух ангелов. Но нередко говорилось и просто об ангелах, которым оказал гостеприимство Авраам. Т.е., первая трактовка (Христос и два ангела) переходила во вторую (три ангела). Такое понимание имело свое отражение, как в литургической гимнографии, так и в иконографии. При этом, преобладала мысль о гостеприимстве праотца. Эта трактовка была основной (а, может, и единственной?) в богослужебных текстах до времени первой волны иконоборчества (середина VIII века). Так писали и воспевали великие гимнографы этого периода прп. Андрей Критский и св. Иоанн Дамаскин. Последний знаменит и как великий догматик, завершитель и систематизатор святоотеческого догматического учения.

Прп. Андрей Критский (ум. 740) говорит в Великом покаянном каноне: «У дуба Мамврийскаго учредив патриарх ангелы, наследствова по старости обетования ловитву»⁶¹⁷, или, в переложении иерея-слепца Гавриила Пакатского: «У дуба патриарх, в Мамврии обитая, и страннолюбие в душе своей питая, стяжал честь – Ангелов трапезой угостить и в старости залог наследства получить»⁶¹⁸. Следует отметить, что прп. Андрей Критский о Богоявлении здесь не говорит вообще, а говорит только о гостеприимстве, оказанном ангелам.

Прп. Иоанн Дамаскин (ум. 748) в каноне на праздник св. архистратига Михаила [8 ноября ст.ст.] говорит также о странноприимстве, оказанном праотцом Авраамом, пришедшим к нему ангелам. О Христе и о Богоявлении здесь прямо не говорится. Но, зато, сам Авраам назван боговидцем, и заканчивается тропарь трисвятым славословием Богу. Св. Иоанн Дамаскин: «Яко страннолюбивий древле, Авраам боговидец, и Лот славный, учредиша [φιλοξέυησας, филоксенисас] ангелы, и обретоша общение со ангелы, зовуще: свят, свят, свят еси Боже отец наших»⁶¹⁹. Авраам, как и Лот, через гостеприимство (филоксению), обрели общение с ангелами. Еще нет учения о Троичной Феофании, но фактически к нему пролагается путь: Авраам-боговидец, среди ангелов никто не выделяется, трисвятое в конце.

Резко и четко меняется гимнографическое понимание Мамврийского Богоявления Аврааму в послеиконоборческое время, во второй половине IX века. Явно возобладало учение о Троичной Феофании. Троичную Феофанию воспевают гимнографы: Климент Студит (ум. ок. 860), прп. Иосиф Песнописец (ум. 883) и Митрофан Смирнский (ум. 910). Творчество этих гимнографов явно совпадает с эпохой восстановления и торжества иконопочитания, особенно, при патриархе Фотии. Икона теперь – не просто иллюстрация библейских событий (скажем, гостеприимства Авраама), а окно в духовный мир, и даже само Богоявление. Событийная часть теряет свое первенствующее значение. И даже сам Авраам уходит куда-то в сторону, или исчезает вовсе. Вместе с Авраамом, молящийся зрит Бога, зрит Святую Троицу и поклоняется Ей. Таковы становятся и молитвенные гимны, и иконы. Этот перелом в гимнографии и торжество третьей трактовки в богословии (явление Троицы в трех ангелах) определен торжеством догмата иконопочитания в его восточно-византийском восприятии.

Прп. Климент Студит: «Древле приемлет Божество едино Триипостасное священный Авраам: ныне же сопрестольное Слово Отчее Божественным Духом к детям приходит, славно восхваляемое»⁶²⁰. Прп. Климент Студит здесь четко говорит о приятии Авраамом Бога-Троицы. Правда, далее, в этом же каноне, прп. Климент, как бы, смягчает остроту своего утверждения Троичной Феофании и переходит ко второму толкованию о том, что в трех ангелах Троица явилась все-таки только образно: «Нрав страннолюбив, вера же высока Авраама суща праотца: тем же Божественное таинство образне прием радовашеся, пред Христом же текий ныне веселится»⁶²¹.

И, наконец, как ярко и непосредственно говорит о Троичной Феофании прп. Иосиф Песнописец: «Видел еси, якоже есть мощно человеку видети Троицу, и Тую угостил еси яко друг присный преблаженне Аврааме: тем же мзду приял еси страннаго гощения, еже быти тебе безчисленных языков отцу верою»⁶²². Как и в тропаре Преображению Христову, здесь утверждается, что произошло явление Бога настолько, «якоже есть можно человеку», и именно Бога Троицы. А как дерзновенно звучит: «и Тую угостил еси яко друг присный»! Воистину, хорошо нам здесь быть! – на Фаворе ли, под дубом ли Мамврийским. Большего Боговосприятия в нынешнем веке человек иметь не может!

Божественный полет молитвенного восприятия Троичного Богоявления под Мамврийским дубом прп. Климента Студита и прп. Иосифа Песнописца уже обстоятельно и, как должное, раскрывает Митрофан Смирнский в троичных канонах Октоиха на воскресной Полунощнице.

Итак, тропари троичных канонов Митрофана Смирнского:

«Ты древле еси Аврааму яко явился еси Триипостасный, единствен же естеством Божества, богословия истиннейшее образно явил еси: и верно поем Тя, Единоначальнаго Бога, и Трисолнечнаго»⁶²³. Словами Митрофана Смирнского молящийся поклоняется Св. Троице, образно явившейся праотцу Аврааму. Момент «образности» здесь отмечается, как и ранее у прп. Климента Студита.

«Явися Аврааму Бог Триипостасный у дуба древле Мамврийского, о страннолюбии мзду Исаака воздая за милость: егоже и ныне славим, яко Бога отец наших»⁶²⁴. Аврааму является Триипостасный Бог. Исаака Авраам получает, как воздаяние за милость странноприимства.

«Патриарху Аврааму егда явилася еси во образе мужесте, Троичня Единице, непременное показала еси Твоея благости и господства»⁶²⁵.

«Да единаго открывши древле яве господства Троичную ипостась, явился еси Боже мой, во образе человеков Аврааму, поющу Твою державу единственную»⁶²⁶.

«Священнотаинник Авраам быв, священнообразно древле, Творца всех и Бога и Господа, в триех убо ипостасех прият радуяся, и трех ипостасей державу единственную позна»⁶²⁷. Авраам познал Бога Творца в трех ипостасях, а также единую державу трех ипостасей.

Приведенными песнопениями фактически и ограничивается богослужебное толкование Мамврийского Богоявления. Явилась Аврааму Сама Триипостасная Божественная Троица, но явилась в образах трех мужей-ангелов. Других богослужебных текстов на эту тему не имеется.

Учение о явлении Аврааму под дубом Мамврийским Триипостасного Бога, на основании толкования слов самого библейского текста, дает св. Григорий Палама: «Напомню же вам (только) оное, чудеснее иных, созерцание, когда он [Авраам – Г.Ф.] явно узрел Единого Триипостасного Бога, Который еще не был возвещен в Троице. Ибо говорится: Явился ему Бог у дуба Мамврийского и воззрев, виде, и се Трие Мужи, и притече в сретение Им (Быт. 18:1). Вот, явившегося Единого Бога он видел в трех Лицах. Посему говорится: Явился ему Бог, и се Трие Мужи, и затем, подбежав навстречу к Ним, он беседует, как бы, с Одним, говоря: Господи, аще обретох благодать пред Тобою, не мини раба Твоего. И они, вот, Три, как Один сущие, беседуют с ним. Ибо говорится: Рече к нему: где Сарра жена твоя? Возвращаяся, прииду к тебе во время сие в часы, и родит сына Сарра жена твоя. Когда же Сарра, услышав, засмеялась – рече Господь: что яко рассмеяся Сарра жена твоя? – Вот, Единый Бог – и Три Ипостаси, и Три Ипостаси – и Единый Бог; ибо говорится: рече Господь»⁶²⁸.

Известно учение св. Григория Паламы о неявляемой сущности Божией и Его являемых энергиях. Если вместе со св. Григорием твердо встать на позицию третьего толкования Мамврийского Богоявления, то вполне можно сказать: Триипостасный Бог явился Аврааму в Своих являемых Божественных энергиях, в образе трех мужей-ангелов. В таком понимании, три мужа-ангела суть Божественные энергии, явившейся праотцу Аврааму, Святой Троицы.

Толкование Мамврийского Богоявления имеет свое иконографическое отображение, и даже, более того, икона сама толкует богословский смысл библейского текста, порой, опережая богословов. Молитва дерзновенно постигает то, перед чем робко останавливается разум исследователя-толкователя.

Первое тысячелетие христианства отображает в иконе христологическое толкование Мамврийского Богоявления св. Иустина Философа и св. Иоанна Златоуста. Иконописцы изображают гостеприимство (филоксению) Авраама. Один ангел нередко выделяется среди других, порой кресчатым нимбом или одеянием, соответствующим Христу. Но, с начала второго тысячелетия, начинается богословское иконографическое переосмысление Мамврийского Богоявления. В 1066 г. на миниатюре лицевой Псалтыри Студийского монастыря появляется впервые надпись (Святая Троица). В монументальной живописи такая надпись появляется не раньше второй половины XII в. в Каппадокии, на Патмосе. Вполне возможно, что на иконографическое переосмысление гостеприимства Авраама повлияли троичные каноны Митрофана Смирнского. И, наконец, высшего расцвета богословие Троичной Феофании под Мамврийским дубом достигает в XIV в. уже не в Византии, а в Московской Руси, в молитвенном подвиге прп. Сергия Радонежского и в среде его учеников. Среди них – прп. Андрей Рублев, который создает (в начале XV в.) свое гениальное и бессмертное произведение, икону «Живоначальная Троица».

Три ангела являют Святую Живоначальную Троицу. Авраамово угощение превращается в чашу с главой предвечно закланного жертвенного тельца. Мамврийский дуб – древо жизни, гора – горний мир, шатер – церковь Божия. Авраама нет вообще. Молящийся, его взором созерцает предвечную тайну Святой Живоначальной Троицы.

Интересно отметить, что даже на иконе прп. Андрея Рублева, наиболее ярко отразившей или, лучше, явившей третье Троичное толкование, имеется след первоначального, христологического толкования. Видимо, иконографическая традиция всего первого тысячелетия не могла исчезнуть вовсе. Видно это в том, что средний ангел на иконе Рублева все-таки хранит черты, присущие Христу. Одеяние его однозначно соответствует одеянию Христа по иконографическому канону – багровый хитон, голубой гиматий и охряного цвета клавий – перевязь на правом плече.

В связи с ересью жидовствующих в ХV-ХVІ вв., содержавшей в себе иконоборчество, на Руси вновь встал вопрос о правомочности писать икону Святой Троицы, а, соответственно, и о значении Мамврийского Богоявления. Это побудило борца против ереси жидовствующих прп. Иосифа Волоцкого писать сочинения с изложением толкования о Троичной Феофании Аврааму под дубом Мамврийским.

Прп. Иосиф Волоцкий: «Скажем сейчас об одном нечестивом еретическом их [жидовствующих – Г.Ф.] учении: будто бы, не следует изображать на честных иконах Святую и Животворящую Троицу, ибо Авраам, как они говорят, принимал у себя и угощал Бога с двумя ангелами, а не Троицу. Таково их обыкновение – извращать Св. Писание...»⁶²⁹. Далее, прп. Иосиф излагает учение о Троичной Феофании. Так, он пишет: «Рассмотрим далее тайну явления Святой Троицы Аврааму. Святая Троица, неизреченная и непостижимая, явилась Аврааму неизреченно, непостижимо и неописуемо. Авраам, будто, разговаривая с Одним и Тем же, обращался то к Троим, то к Одному. К Одному он так обращался: Владыка! если я обрел благоволение пред очами Твоими; к Троим – так: И омоют ноги Ваши. Был таинственный смысл в том, что Авраам, видя Трех, называл Их Одним Господом, – этим в Писании объявляется единство Божества; когда же Авраам обращался к Троим, то этим показывал Триипостасность и Трехличность Божества»⁶³⁰.

Прп. Иосиф Волоцкий касается и вопроса, почему св. отцы толковали Мамврийское Богоявление по-разному: одни видели явление Христа (Бога) и двух ангелов, другие – трех ангелов, третьи – Саму Святую Троицу. Прп. Иосиф считает, что все они говорили одно и то же, что все исповедали явление Св. Троицы, но одни говорили об этом прямо, а другие, говоря об ангелах, подразумевали Бога, ведь Бог в Писании действительно неоднократно являлся в виде ангела или именовался таковым. Прп. Иосиф Волоцкий: «Поэтому святые отцы наши и учители поступают хорошо и справедливо, когда пишут по-разному: иногда – о том, что Авраам сподобился принять Святую Троицу в свой шатер, иногда же – что Авраам принял Бога с двумя ангелами, а иногда – что патриарх угощал ангелов; и все это истинно. Если бы в действительности было иначе, разве осмелились бы святые отцы, знавшие Божественные тайны, противоречить Священному Писанию? Ведь в Писании сказано: явился Аврааму Бог, а они иногда пишут, что явились Аврааму ангелы, иногда – что явился Аврааму Бог с двумя ангелами, иногда же – что явилась Аврааму Святая Троица. Из этого ясно, что Бог в образе Ангела показывается, и в образе Человека является. Ангел же не может назвать себя Богом»⁶³¹.

Что касается мнения прп. Иосифа о явлениях Бога в виде ангела или человека, то оно, безусловно, справедливо. Ангел же не может называть и являть себя Богом – верно! Однако, приведенные нами ранее тексты св. отцов показывают, что, едва ли они, в данном случае, думали так, как бы это хотелось прп. Иосифу. Все-таки они не просто по-разному говорили, но и по-разному толковали. Так, св. Иоанн Златоуст определенно говорит: «Здесь, в куще Авраама, явились вместе и ангелы, и Господь их»⁶³², т.е. он отличает двух ангелов, как служебных духов от их Господа. Далее, о двух ангелах, направившихся в Содом, Златоуст говорит: «потом ангелы, как служители, посланы были на погубление тех городов». Богословие же и, особенно, икона, молитвенное созерцание православного Востока явно избрали путь прп. Андрея Рублева, прп. Иосифа Волоцкого и благоговейно зрят тайну Троичного Богоявления под дубом Мамврийским.

...Но остается экзегетическая загадка, оставленная нам святыми отцами, может быть, навсегда.