334. Беседа после священнослужения по случаю совершившегося пятидесятилетия службы Действительного Тайного Советника 1-го класса, Князя Сергия Михайловича Голицына, в качестве почетного опекуна Московского опекунского Совета

Несколько десятилетий⁷⁹⁵, могу счесть и я с того времени, как священноначалием дано мне благословение служить алтарю, и беседовать в церкви: и после стольких лет нов для меня⁷⁹⁶, встречаемый ныне, особенного рода случай для молитвы и слова.

Мужи чтимых званий, избранные служители Царского человеколюбия, сочли пятдесят лет деятельности своего сотрудника и старейшины; взором уважения и сочувствия измерили необыкновенно долгий на одном возвышенном поприще ряд подвигов, ознаменованных – неизнемогающею и в преклонных летах ревностию, – правдою и искренностию, столь же свободною пред Высочайшим Престолом, как и в совете равных, – бдительною попечительностию о благоустроении целых благотворительных учреждений, и о благе всех к ним принадлежащих, – наконец, высоким доверием Благочестивейших Императоров и Императриц: – и, не только старались соплести подвижнику венец, сколь можно, неувядаемый даже в потомстве, но – что с особенным утешением вижу и указую – признали над подвигами, столь долго, непреткновенно, мирно и благотворно совершаемыми, благословение Провидения Божия, и потому собрались здесь принести за оные благодарение Богу, и просить продолжения благословения Его над жизнию и деятельностию возлюбленного подвижника.

Можно ли было не пожелать утешения участвовать в сей молитве, и не призванному к ней, но узнавшему ее предмет и время?

А участие в сем торжестве словом? Не так же ли желательно? – Видите, что я уже уступил и сему желанию.

Но если вы ожидаете, чтобы я вошел в ваш труд, и увенчаваемому вами также сплетал венец из слова, не исполню ожидания вашего: ибо знаю, что исполнением сего не удовлетворен, а отягчен был бы тот, кто при своих деяниях всегда имел и имеет в виду не похвалу и славу от человеков, но обязанность, правду, пользу, человеколюбие, верное исполнение Державной воли, наконец, Самим Христом для человеческой деятельности предпоставленную цель – «славу, яже от единого Бога» (Иоан. V. 44). Да и место, на котором стою, назначено не для похвалы и славы человеческой, но для провозглашения славы Божией, для слова Божия, для возвещения воли Божией, для напоминаний и советов о том, что угодно Богу, и спасительно для нас.

Не колеблюсь сказать, что торжество, вами составленное, не было бы очень возвышенным, если бы в нем заключалось только желание сделать нечто приятное одному досточтимому лицу. Высшее достоинство вашего торжества заключается в том, что вы чрез него выражаете общественное мнение, благоговеющее пред испытанною временем и созревшею добродетелию; и таким образом произносите сильное поучение себе и другим.

С необыкновенным вниманием взираете вы на⁷⁹⁷ долгую жизнь, всецело посвященную верному и чистому исполнению обязанностей к присным, к подчиненным, к ближним вообще, к Отечеству, к Царю, к Богу, и более, нежели со вниманием; вы ее одобряете, чтите. Прекрасно, и сугубо сие прекрасно, если с сим вместе каждый одобряет к собственному исполнению то, что одобряет и чтит в исполнении другого⁷⁹⁸.

Притча Соломонова говорит: «венец хвалы старость; на путех же правды обретается» (Притч. XVI. 31). То есть: вы можете достигнуть старости, которая будет увенчана похвалою: но чтобы достигнуть такой старости, надобно идти к ней путем добродетели. А если не сим путем пойдете: то или не достигнете старости, или старость ваша не будет увенчана. Приближающиеся к старости! Будьте внимательны⁷⁹⁹, верным ли путем идете к ней. Младолетные! Не отлагайте вступить на путь добродетели, на котором одном можете найти «венец хвалы» для вашей старости. Не только на пути порока, но и на распутиях легкомыслия, суеты, роскоши, праздности, нельзя найти «венца хвалы». Пожелаем и помолимся, чтобы честь, воздаваемая испытанной добродетели, была семенем и действительным посевом добродетели на обширном поле; чтобы чтимая добродетель не преставала отражаться в чтущих ее, чтобы сословие благородных по роду и наименованию всегда обиловало благородными чувствованиями и деяниями; чтобы велия мощь вельмож продолжала проявлять себя в великих общеполезных подвигах, чтобы «сынове родящиися» (Пс. 77:6), которые сменят нас на поприще жизни общественной, не возмнили не утвержденным своемудрием и поверхностно блистательною деятельностию затмить и заменить древнюю добродетель, глубоко на вере и благочестии основанную.

Да не забудется и сия притча: «вельможи, и судии, и сильнии славни будут, и несть от них ни един вящший боящагося Господа» (Сир. X. 27). Аминь.