326. Слово в день Тезоименитства Благочестивейшей Государыни Императрицы Марии Александровны

Молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки, за царя и за всех, иже во власти суть, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте. (1Тим. II. 1–2)

Если обратим внимание на то, в какое время написал святый Апостол Павел сие наставление епископу Тимофею: то можем усмотреть всеобъемлющее пространство любви христианской, открыть глубокую Богодухновенную прозорливость Апостола, и глубоко почувствовать силу нашей обязанности молиться за Царя.

Святый Павел написал наставление о молитве за царя и за сущих во власти тогда, как во всем мире не было ни одного царя христианского; когда цари и власти были иудейские, неверующие во Христа, и языческие, погруженные в заблуждения и пороки идолопоклонства, которые, приходя в соприкосновение с христианством, большею частию являлись врагами его и гонителями, с намерением совершенно истребить оное. Разум естественный, конечно, сказал бы: это несообразность – молиться за людей, которые хотят вас истребить. Но любовь христианская говорит: молитесь и за сих; желайте и просите им всякого блага; может быть, в благодеяниях познают они благодетеля Бога, познав уверуют в Него, уверовав умиротворятся в отношении к другим верующим в Него; если же и не так, по заповеди возлюбленного Спасителя, «молитеся за творящих вам напасть и изгонящия вы» (Матф. V. 44). Так, действительно, первомученик Стефан, за членов Синедриона, определивших побить его камнями, умирая молился: «Господи, не постави им греха сего» (Деян. VII. 60).

При воззрении на чуждые христианства, и даже враждебные ему расположения современных Апостолу земных властей, его наставление представляет вид необычайности еще в том, что он заповедует «творить» за них не только «молитвы», но и «благодарения». Неужели враги и враждебные действия, гонители и гонения могут быть предметом благодарности? – Сие недоумение будет устранено, если примем в рассуждение, что святой Павел есть не просто наставник, но наставник Богодухновенный. Христос Спаситель и всем христианам, для важных случаев, когда им нужно с особенною верностию и твердостию изрещи или засвидетельствовать истину Христову, дал сие обетование: «не вы... будете глаголющии, но Дух Отца вашего глаголяй в вас» (Матф. X. 20). Без сомнения, в преимущественной силе и полноте дан сей дар Апостолу, провозвестнику Христова учения для вселенской церкви. Итак, святой Павел хочет написать наставление церкви ефесской: Дух Святой в то же время благоизволяет написать чрез него наставление Церкви вселенской. Павел смотрит на церковь ефесскую, как она есть: Дух в нем Божий в то же время смотрит на Церковь вселенскую, как она есть и будет. Павел видит современный мрак царств языческих: Дух в нем Божий провидит и, более или менее, показует ему будущий свет царств христианских. Взор Богодухновенного, проницающий будущие веки, встречает Константина, умиротворяющего Церковь и освящающего верою царство, Феодосия, Юстиниана, защищающих Церковь от наглости ересей, – конечно, видит далее и Владимира, и Александра Невского и многих распространителей веры, защитников Церкви, охранителей православия. После сего не удивительно, что святый Павел пишет: «молю... творити» не только «молитвы», но и «благодарения... за царя и за всех, иже во власти суть»; потому что будут цари и власти не только такие, за которых надобно молиться с скорбью, или с утешением, но и такие, за которых, как за драгоценный дар Божий, должно благодарить Бога с радостию.

Глубокое смирение, и вместе сильное желание святого Павла сделать действительным преподаваемое наставление, открывается в том, что он не излагает истину равнодушно, и не повелевает властию апостольскою, но просит и умоляет, чтобы приносимы были молитвы за царя: «молю», говорит, «творити молитвы... за царя». И можем ли мы не чувствовать глубоко и сильно сей обязанности столь убедительно нам внушаемой? Как ни отдалены мы от святого Павла временем: но мне кажется, что звук его апостольскаго вещания громче и сладостнее отдается в наших сердцах, нежели в близких к нему христианах ефесской и других церквей. Со страхом, сквозь слез должны были они молиться за царей, чуждых христианства и угрожающих ему. Нашим отцам и нам предлежало и предлежит молиться за царей благочестивейших, распространителей веры, защитников Церкви, охранителей православия, – молиться с миром, с радостию, с благодарностию.

Подкрепляя свое учение о молитве за царя, святый Апостол указывает на ожидаемый от нея плод: «да тихое и безмолвное житие поживем, во всяком благочестии и чистоте». Итак, он полагает, что от царя, по молитве Церкви и царства, Богом просвещаемого и укрепляемого, весьма много зависит «тихое и безмолвное житие», то есть, жизнь спокойная и безопасная, и не только «тихое и безмолвное житие», но и житие «во всяком благочестии и чистоте». Чтобы уяснить сию истину, не вдадимся в область умозрений и состязаний, в которой некоторые люди, не знаю, более ли других обладающие мудростию, но конечно более других доверяющие своей мудрости, работают над изобретением и постановлением лучших, по их мнению, начал для образования и преобразования человеческих обществ. Уже более полувека образованнейшая часть рода человеческого, по местам, по временам, видит их преобразовательные усилия в самом действии: но еще нигде, никогда, не создали они «тихаго и безмолвнаго жития». Они умеют потрясать древния здания государств: но не умеют создать ничего твердого. Внезапно по их чертежам строятся новые правительства: и так же внезапно рушатся. Они тяготятся отеческою и разумною властию царя: и вводят слепую и жестокую власть народной толпы и бесконечные распри искателей власти. Они прельщают людей, уверяя, будто ведут их к свободе: а в самом деле ведут их от законной свободы к своеволию, чтобы потом низвергнуть в угнетение⁷⁸⁴.

Надежнее самодельных умствований можно учиться царственной истине из истории народов и царств, и особенно из истории, преимущественно достоверной, как писанной не страстями человеческими, а Пророками Божиими, – из истории древле избранного народа Божия. Она показывает, что лучшее и полезнейшее для человеческих обществ обыкновенно делают не люди, а человек, не многие, а один.

Какое правительство дало народу еврейскому государственное образование и законы? – Один человек, Моисей, который не был князем или царем, потому, что царем народа Божия был Сам Бог.

Какое правительство распоряжалось завоеванием обетованной земли и распределением на ней племен народа еврейского? – Один Иисус Навин.

В следовавшие потом времена Судей неоднократно один судия спасал от врагов и зол целый народ. Но как такие явления были не часты: то, по пресечении единоначалия, народ приходил в расстройство; благочестие оскудевало; распространялось идолопоклонство и повреждение нравов: за тем следовали бедствия и порабощение иноплеменниками. Священный дееписатель, написав, как в доме Михи, из украденного сыном у матери серебра слит идол, и потом воинами колена Данова похищен, и домашнее идолопоклонство превращено во всенародное, как от необычайного разврата жителей Гаваона произошла междоусобная война, от которой едва не в конец истреблено колено Вениаминово, и, предвидя вопрос, как могли произойти такие нелепости в народе Божием, дает на сие следующий ответ: «в тыя дни не бяше царя во Израили; муж еже угодно пред очима его, творяше» (Суд. XXI. 25).

Вновь явился один, полномочный силою молитвы и дара пророческого, Самуил: и народ еврейский огражден от врагов: беспорядки прекращены; благочестие восторжествовало над идолопоклонством.

После того, как Бог для непрерывного единоначалия в народе своем благословил быть царю, цари Давид, Иосафат, Езекия, Иосия представляют в себе образцы того, как сильно может и должен царь споспешествовать своему народу к провождению «тихаго и безмолвнаго жития ...во всяком благочестии и чистоте». Скажут ли, что были не такие цари, и не такие последствия их владычества? – Это правда; но это было, особенно в царстве израильском, потому, что и цари, и народы не молились истинному Богу, а идолам; и от худой молитвы не было доброго плода.

Из истории царств христианских ограничусь одним примером для показания, как действительно может благочестивый царь споспешествовать распространению и утверждению истинного благочестия в своем народе. Было время, когда в Константинополе арианство усилилось так, что святый Григорий Богослов, призванный православными для поддержания православия, не нашел церкви для своего священнослужения и проповедания, и принужден был устроить для сего церковь в доме. Но, по молитвам православной Церкви, по устроению Провидения Божия, явился благочестивый Император Феодосий, и решился оказать православию защиту и покровительство. Святый Григорий сам повествует о себе, что «шел среди войска и Императора», чтобы вступить в соборный храм столицы: так нужна была предосторожность против многочисленных беспокойных ариан. С сего времени проповедь православия свободнее стала оглашать Константинопольский народ; вскоре, при покровительстве благочестивого Императора, составился православный собор; и столица Империи, которую покушались сделать столицею ереси, вновь явилась столицею православия.

Довольно. Извлеченные теперь из апостольского слова мысли о молитве и благодарении Богу за благочестивого Царя, как за вожделенный дар Божий народу и Церкви, найдут себе дополнение в ваших, братия, собственных мыслях и чувствованиях, в том, что вы видите, и что делаете.

Не видим ли отеческого попечения Благочестивейшего Государя нашего о доставлении нам «тихаго и безмолвнаго жития» в том, что Он воздвигнутую против нас жестокую войну, поколику возможно было, ускорил прекратить, и даровать нам мир, удовлетворясь от враждовавших благоприятными обещаниями, и не ища отмщения за нанесенную брань!

Не видим ли высокого примера благочестия Его в том, что Он своей царской власти, уже освященной законом престолонаследия, желает еще доставить высшее освящение, чрез восприятие царского венца с соборною молитвою Церкви и с благословением Божиим, и чрез священное помазание?

Умножим, верные чада России, умножим сердечные моления наши о Благочестивейшем Государе нашем Императоре Александре Николаевиче, да Царь царствующих Сам невидимо «положит ...на главе Его венец от камене честна» (Пс. 20:4), и "венчает Его милостию и щедротами» (Пс. 102:4); да «помажет» Его «елеем святым» (Пс. 88:21), елеем благодати, духом премудрости и силы, да «благословит Его благословением благостынным» (Пс. 20:3), и с Ним да благословит и соучастницу славы Его, ныне тезоименитую Благочестивейшую Государыню Императрицу Марию Александровну, к полной радости нашей, к совершенному благоденствию Отечества. Аминь.