281. Слово в день памяти Святителя Алексия

Блажени плачущии ныне (Лк.6:21).

Не печально ли сие слово? И желали ль бы вы слышать оное ныне, когда мы радостно творим память блаженного мужа, Святителя Алексия? – Но я не виноват, что произнес оное. Чин церковный повелел провозгласить оное в чтении Евангельском именно ныне, и таким образом, предложил оное нашему благоговейному вниманию, размышлению, назиданию. Богомудрые чиноположители церковные, сблизив сие слово с памятию Святителя Алексия, дают нам чрез сие разуметь, что и он не без слез достиг блаженства.

Итак, надобно подумать о плачевном пути к блаженству.

Нетрудно понять всякому, что не всякие слезы могут быть источником блаженства. Дети часто плачут, при легких неприятных ощущениях, при маловажных лишениях, при неисполнении нерассудительных желаний; нередко плачут и не дети по причинам, не много более основательным: но никто еще в таких слезах не нашел блаженства, хотя некоторые иногда и находят в них удовольствие.

Как же определить, какие «плачущие» находятся на пути к блаженству? – Христос Спаситель ублажает «нищих», не просто, но нищих «духом» (Лк.6:20). И когда, по сказанию святаго Луки, говорит: «блажени алчущии ныне: яко насытитеся» (Лк.6:21): Он ублажает не алчущих хлеба, потому что насыщение хлебом не есть блаженство: но, как полнее и яснее сказует святый Матфей, «блажени алчущии и жаждущии правды» (Мф.5:6). Сообразно с сим надлежит раcсуждать и о плачущих. Блаженны плачущие «духом» и по духовному побуждению, плачущие о «правде» и добродетели, которой не имеют, оплакивающие неправды и грехи, которыми обременены, плачущие от скорби духа, что прогневали и прогневляют Бога, и потом от любви духа, что, при всем желании, видят себя не довольно соответствующими Божией любви и милосердию.

Из сего можно усмотреть и то, почему желающий достигнуть блаженства не должен миновать пути слезного. Первозданный непорочный человек блаженствовал в раю без слез; и путем радости шел к высшему блаженству небесному. Но когда, прельщенный духом злобы, человек преткнулся и пал грехом: райский путь радости скрылся от него; и сам Бог, как праведный судия, и вместе как человеколюбивый врач, поставил его на путь плачевный⁷⁴¹, когда сказал Адаму, указуя на проклятую в делах его землю: «в печалех снеси тую вся дни живота твоего» (Быт.3:17); когда сказал Еве: «умножая умножу печали твоя, и воздыхания твоя» (Быт.3:16).

Что Бог поступил в сем, как праведный судия, сие понятно само собою. А что Он поступил в сем, и как человеколюбивый врач, сие требует изъяснения.

Христос Спаситель сказал: «царствие Божие внутрь вас есть» (Лк.17:21). Оно есть в нас конечно не в полноте, как оно есть на небе, но по крайней мере в начатке, когда живет в нас благодать Божия, когда «вселяется Христос верою в сердца» (Еф.3:17). По прямой с сим противоположности справедливо можно сказать, что и царство диавола, или иначе ад, и самый огнь геенский, не в полноте, а в начатке, внутрь человека есть, когда живет в нем грех. Сей скрытый огнь оказывает себя в действиях. Он непрестанно возжигает в душе грешника желания к новым грехам; и «жжет... совесть» (1Тим.4:2) темным, но всегда мучительным сознанием зла, при особенных обстоятельствах разгорающимся в пламя отчаяния. Посему, как для угашения пожара нужна вода: так для угашения неестественного огня греховного в душе нужны слезы покаяния. Как для уврачевания расстройства в здоровье, произведенного роскошью и неумеренностию в пище и питии, употребляются горькия врачевства: так, для уврачевания души, зараженной впечатлениями греховных услаждений, требуются скорби покаяния и горькие слезы.

Впрочем, одни человеческие усилия и средства недостаточны для того, чтобы уврачевать душу человека, зараженную грехом, и угасить греховный огонь. И потому, премудрость и милосердие Врача небесного изобрели для сего собственное, легкое и совершенное врачевство, – благодатную, осененную Духом, воду святого крещения. Но пoелику мы, и по возрождении крещением в новую чистую жизнь, более или менее ниспадаем в греховную жизнь ветхого Адама: то и по крещении необходимо для нас врачевство покаянных слез, – и тем в больших приемах, чем бедственнее после исцеления болезнь, после восстановления – падение, после благодати – грех и зло.

Живущие в мире, занимающиеся мирскими делами, связанные мирскими обычаями, могут усомниться, не есть ли указуемый Евангелием слезный путь некая особая стезя, не для них назначенная, или, если надобно и им коснуться ее, то как согласить сие с обыкновенным необходимым движением их жизни. Недоумение сие может быть разрешено примером. Давид был Царь. Кто не знает, что жизнь Царя более обременена многотрудными делами, и наполнена многообразными занятиями, нежели жизнь частного человека? Но послушайте, что сказует о своей жизни Царь Давид. «Измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу» (Пс.6:7). «Быша слезы моя мне хлеб день и нощь» (Пс.41:4). Видите, что и Царь не чуждался слезного пути к блаженству, и не находил неудобным или неприличным, блистательную царскую жизнь соединять с жизнию смиренного кающегося. Владычествуя над людьми, праведный Давид не менее смиренных земли смирялся пред Богом. Днем видели его израильтяне в царских подвигах и в царской славе: а ночью не видали его люди, но един Бог видел его, «измывающаго... слезами... ложе свое», – то есть, омывающего ими душу свою от праха суеты или нечистоты, падшего на нее в движении дня. Были дни, когда он разделял пиршественную трапезу с домашними и вельможами: и были дни и ночи, в которые слезы покаяния, умиления, любви к Богу, ревности по славе Божией, были пищею души его. Впрочем, нет сомнения, что, «сея слезами» сокрушения, он «радостию пожинал» (Пс.125:5) благодатное утешение. Итак, не говори, что слезный путь не твой путь: это правый путь для всякого грешника, и следственно для всякого человека на земле: «вси бо согрешиша» (Рим.3:23). Не говори, что трудно тебе ввести покаянную жизнь в обыкновенный необходимый образ твоей жизни: сия трудность не в существе вещей, но в твоей невнимательности, в твоем нестарании поставить духовное делание выше дел мира и плоти.

Из примера праведного Давида можно еще вывести заключение, которое и прежде нас вывел из примера Святых вообще преподобный Исаак Сирин. «Аще святии плакаху, и очеса их исполняхуся присно слез, дóндеже от жития сего отъидоша: кто не имать плакати? Аще совершеннии и победоноснии плакашася зде: исполненный язв како стерпит умолчати от плача» (Слово 21).

Спросит ли кто: как научиться душеполезному плачу? – Такового предваряет ответом тот же преподобный Исаак: «имеяй мертвеца своего пред собою лежаща, и сам себе умерщвленна зряй грехами, требует ли учения, киим помыслом употребит слез? Душа твоя умерщвлена грехами, и лежит пред тобою, яже лучша есть у тебе паче всего мира: и не требует ли плача?» Мир не любит плакать, когда не исторгает слез страсть или беда. Он любит веселие или смех. Спешит скачущею ногою достигнуть минутного блаженства. Кажется, он стремится теперь к такому совершенству суеты, чтобы совсем ничего не делать, а только забавляться. Столько занимаются увеселениями, столько говорят о них, и пишут и печатают, что непонятно, как людям не наскучит веселие, простираемое до пресыщения и утомления.

Знаете ли, думаете ли вы, куда ведет сей путь, к каким последствиям приближает сия все поглащающая страсть к увеселениям, к роскоши, к непрестанным чувственным наслаждениям? – Суд уже произнесен; и произнесен таким Судиею, Которого определения неизменны, потому что Он бесконечно праведен и вечен. «Горе вам смеющимся ныне, яко возрыдаете и восплачете» (Лк.6:25). Это «ныне», которое вы с такими усилиями наполняете обаяниями и мечтами, вскоре прейдет; обаяния и мечты исчезнут: и вы «восплачете» о расстройстве вашего внешнего благосостояния, о расстройстве здоровья, о расстройстве сил душевных, и, что всего плачевнее, «возрыдаете», наконец, о том, что не плакали кратковременными слезами покаяния и умиления, которые принесли бы вам вечное утешение, и что кратковременным веселием и смехом купили себе вечные, палящие слезы.

В час уединения и безмолвия вспомните иногда, и примите к сердцу поучение преподобного Макария Египетского. «Братия, – сказал он, – станем плакать, доколе мы не пришли туда, где слезы опалять нас будут». Аминь.