233. Слово в день тезоименитства Благочестивейшаго Государя Императора Николая Павловича

Яже свыше премудрость, первее убо чиста есть, потом же мирна, кротка, благопокорлива, исполнь милости и плодов благих, несуменна и нелицемерна. (Иак. III. 17).

В сем изречении святый Апостол Иаков изложил некоторыя свойства истинной премудрости, на тот конец, чтобы можно было по сим отличительным чертам непогрешительно узнать ее, и благонадежно к ней прилепиться.

Ныне, сынове России, мы радуемся о Царе своем: и естественно, наша мысль и сердце идут к источникам нашей радости, – к царским доблестям, особенно для всех открытым, и для всех понятным в благотворениях и милостях. Как отечески печется Благочестивейший Государь наш о своих подданных, вообще и порознь, соответственно званиям и различным обстоятельствам жизни! Kaк деятельно распространяет благодеяния воспитания и образования от высших до низших сословий народа! Как покровительствует и собственным оком назирает учреждения для призрения сирых, безпомощных, престарелых, для врачевания болящих! Как любит озарять своим благословением заслугу, даже и не Его престолу оказанную! Как не отчуждает от своего милосердия даже и тех, на которых безспорныя права объявило карающее правосудие! Как поспешно простирает подъемлющую руку к пораженным внезапным бедствием! При таких помышлениях о царской деятельности, исполненной милости и благотворения, как приятно встретиться с апостольскою мыслию, что милость и благотворительность принадлежат к отличительным чертам «премудрости, яже свыше».

Итак дела и памятники царской милости представляют очевидное доказательство того, что Великому Государю на Всероссийском Престоле соприсутствует «яже свыше премудрость»: и если она соприсутствует Ему в делах милости, то, конечно, не оставляет Его и в делах правды и вообще в делах попечения о благе царства. Возблагодарим за сие и прославим Всевышнюю Премудрость, «которою царие царствуют»: и тем с большим дерзновением и упованием да просим у Нея Благочестивейшему Государю нашему и еще дара, – того, который Соломон видит у Нея в правой руке, как бы в готовности подать: «долгота бо жития и лета жизни в деснице Ея» (Притч. III. 16).

О свойствах же истинной премудрости не безполезно нам войдти в некоторыя размышления для самих себя.

Не думаю, чтобы кто из людей, более или менее размышляющих, отказался внять размышлению о премудрости, как бы о предмете, принадлежащем особенному кругу людей, и не входящем в общия потребности жизни. Сего, кажется, нельзя опасаться от века, который заботится о просвещении, едва ли не больше, нежели о добродетели, и который, не знаю, довольно ли основательно, только довольно незастенчиво провозглашает себя просвещенным. Противоположность невежества есть просвещение. Противоположность невежества есть премудрость. Итак просвещение и премудрость сходятся. Кто не обрекает себя на невежество, тот не должен быть равнодушен к премудрости. Кто помышляет о просвещении, тот пусть помыслит, может ли оно светить каким-нибудь иным cветoм, кроме премудрости.

Если бы кто из христиан подумал, что он может в чувстве смирения, как в тени, покоиться, не заботясь о свете премудрости; такового я спросил бы: ты однако же хочешь ли знать Христа? Если не хочешь, то перестаешь быть христианином. А если желаешь знать Христа: то ты должен вспомнить, что Евангелие проповедует «Христа, Божию силу и Божию премудрость» (1Кор. I. 24); что Христос есть премудрость, не только Сам в Себе, но и собственно для нас: «Иже бысть нам премудрость от Бога» (1Кор. I. 30). Итак, если желаешь знать Христа, то не можешь миновать знакомства с премудростию. Она должна светить разумению христианина, охранять его веру и управлять его жизнию. «Блюдите, – поучает Апостол, – како опасно ходите, не якоже немудри, но якоже премудри» (Еф. V. 15).

Но как не все, что блестит солнечным блеском, есть золото; и потому, кто не хочет быть обманут, тот должен изучить отличительные признаки благородного металла: так не все, что имеет вид премудрости, есть подлинно премудрость; и потому кто не хочет быть прельщен лжемудрием, тот должен вникнуть в отличительныя свойства истинной премудрости. Сему-то и поучает святый Иаков в изречении, которое мы взяли за основание настоящаго размышления.

«Яже свыше премудрость, первее убо чиста есть». Первое отличительное свойство истинной премудрости есть то, что она чиста. Чтобы по собственному разумению Апостола определить, что желал он здесь означить наименованием «чистоты», надлежит принять в соображение, что «премудрость, яже свыше», противополагает он «земной, душевной, бесовской» (Иак. III. 15). Итак первое отличительное свойство истинной премудрости есть то, что она удалена от нечистот «земных, душевных, бесовских», или, по выражению другаго Апостола, «от всякия скверны плоти и духа» (2Кор. VII. 1). Последователь истинной премудрости не оскверняет руки неправедною корыстию, сердца – похотию, духа – гордостию и неблагонамеренностию. Он всевозможно хранит себя нравственно чистым в мыслях, в намерениях, в чувствованиях, в действиях.

Наименованием «чистоты», означив образование, которое истинная премудрость дает человеку преимущественно в нем самом, слово апостольское представляет далее черты, которыми она ознаменовывает его более в отношениях к другим.

«Потом же мирна, кротка». Другия черты истинной премудрости суть: мирное расположение духа, кротость, в противоположность «зависти горькой и рвению» (Иак. 3:14), положенных Апостолом в образе мудрости ложной. Что зависть есть черта мудрости ложной, в том убедиться не трудно. Завидуют в том, чего не имеют: следственно завидующий другому в мудрости сим самым обличается в том, что не имеет мудрости. Рвение, то есть, пристрастное усилие доставить преобладание своему мнению, есть плод зависти: следственно и сия черта принадлежит к образу мудрости ложной. Истинная премудрость не завидует, потому что имеет; не рвется, потому что имеет не мнение, а истину, обладающую внутреннею, непреоборимою силою. Последователь истинной премудрости мирно предлагает истину, и действует для правды; кротко вразумляет неведущих, и исправляет неправых. Если распря и вражда возстанут против истины и правды: он станет за истину и правду с твердостию, но без раздражения, и исполнив долг справедливой защиты, не замедлит возвратиться в свой внутренний мир, если не с радостию о торжестве мира, то по крайней мере с мирною молитвою и за не мирных. Так можно и должно понять того, который сказал о себе: «с ненавидящими мира бех мирен» (Пс. CXIX. 6).

Далее, по Апостолу, «премудрость, яже свыше, благопокорлива». Будучи сама свыше, от Бога, тем не менее охотно покоряется она земной законной власти и начальству, яко также от Бога поставленным, и не только начальству, но и просто ближнему готова оказать послушание в требовании справедливом и благонамеренном. Только на богопротивное требование не обинется она сказать: «повиноватися подобает Богови паче, нежели человеком» (Деян. V. 29): и скажет сие только для того, чтобы пострадать за повиновение Богу без нарушения повиновения власти.

Яже свыше премудрость, «исполнь милости и плодов благих». Таково ея отношение к бедствующим и вообще к ближним. Всем делает она всякое возможное добро, по чувству долга пред Богом, по влечению любви и милосердия к ближним.

Наконец, истинная премудрость «несумненна», или не склонна судить и пересуживать, «и не лицемерна». Она не выискивает сомнений против дознанных истин, чтоб иметь тщеславие указать новые пути знанию. Не судит, без призвания, людей, которых суд предоставил Себе Бог. Она не связывает людей новоизобретенными мнениями и соумышлениями в отдельные пучки, к ослаблению и расторжению всецелой общественной связи и единства. Не покрывает личиною своих мнений, правил и намерений, чтобы наружною благовидностию привлечь к тому, что не способно привлечь внутренним достоинством. Не кормчествует словом, мешая вино истины с водою суеты и с поддельными растворениями, которыя возбуждают не благородную бодрость, но неистовую ярость страстей. В таком духе безпритворной искренности гoворит Апостол Павел: «отрекохомся тайных срама, не в лукавствии ходяще, ни льстяще словесе Божия, но явлением истины представляюще себе ко всякой совести человечестей, пред Богом» (2Кор. IV. 2).

Таковы по учению апостольскому свойства истинной премудрости. Разсмотрев их несколько, какое употребление можем мы сделать из сего разсмотрения? Можем сделать то самое, для чего изложил свойства истинной мудрости Апостол, – охранить себя от прельщения мудрости ложной.

В наше время у некоторых народов возникла новая мудрость, которая вековыми трудами государственной мудрости обработанныя и усовершенствованныя государственныя установления находит не только требующими исправления, но совсем негодными, и хочет все переломать и перестроить. По огромности предприятия можно подумать, что это должна быть огромная мудрость: и вот случай прельщения. Итак, может быть, не излишне испытать сию новую мудрость на оселке апостольском. «Чиста» ли она? – Нет. Она совсем не говорит о благоговении к Богу, которое есть единственный источник чистоты, и потому не имеет мысли о том, что христианство называет чистотою. «Мирна» ли она? – Нет. Она живет и дышет распрями не только ея последователей с непоследователями, но и последователей между собою. «Кротка» ли? – Нет. Надменна и дерзновенна. «Благопокорлива» ли? – Нет. Мятежна. «Исполнена ли милости и плодов благих»? Нет: жестока и кровожадна. «Несумненна ли»? – Напротив, она ничего не произвела, кроме сомнений, подозрений, нареканий и недоверенности. «Нелицемерна» ли? – Она переменяет личину за личиною, смотря по тому, какою когда лучше прельстить можно. Посему какая это мудрость? – Очевидно не та, которая свыше. Какая же? Не беру на себя дать ей имя. Вашему проницанию и безпристрастию предоставляю выбор из имен, предложенных Апостолом: «земна, душевна, бесовска».

Но еще ближе познание свойств истинной премудрости можно, и должно, употребить для приобретения истинной премудрости. Приобретайте свойства премудрости, яже свыше: и вы постепенно будете приобретать самую премудрость, которой оне принадлежат. Подвизайтесь быть «чисты, мирны, кротки, благопокорливы, исполнены милости и плодов благих, несумненны, нелицемерны»: только успевая в сих подвигах, вы будете верно успевать в премудрости.

Страстные любители знания могут возразить, что это – смешение понятий: что иное – знание, а иное – деятельность; иное – мудрость, а иное – добродетель. – Не спорим, что разделены в понятии: но так ли в жизни? Можете взять отдельно голову и сердце, – мертвыя; но в живом человеке оне находятся в единстве, и голова не живет без сердца. Так можете взять отдельно мудрость и добродетель в мертвом понятии: но в истинной жизни оне находятся в единстве; ум не живет без сердца, и мудрость без добродетели.

Апостол указал, между прочим, на мудрость бесовскую. Что она такое? Знания естественного диавол может иметь не меньше и даже, может быть, больше, нежели человек: пoелику, по тонкости своего существа, видит в природе многое, чего дух человека, заключенный в теле, не видит. Чего же не достает в мудрости диавола? – Доброты. Итак, по Апостолу, знание без доброты есть мудрость диавольская: и следственно, по противоположности, знание с добротою есть премудрость Ангельская, или человеческая, смотря по тому, – одета ли она плотию. Итак, любители знания, покажите мне добродетель: и я обрадуюсь сему удостоверению, что вы имеете премудрость.

Известна вам Евангельская притча о мудрых и юродивых девах. Она возбуждает к мудрости не каких либо избранных подвижников знания, но всех нас. И мудрыя и юродивыя девы имели светильники и свет. Чем же отличались и преимуществовали мудрыя? Тем, что сверх того имели елей в сосудах для поддержания света. Свет светильника есть знание ума; елей в сосуде – любовь к добру в сердце. Когда, по истощении времен, отверзутся двери вечности, и явится небесный Жених: свет земного знания угаснет вместе с земною жизнию, и с истлением светильни, то есть, преходящих предметов знания. Но душа мудрая, которая благовременно наполнила свой духовный сосуд живою и деятельною любовию, во-первых, к верховному добру, к Богу и Христу, а последовательно и ко всякому добру, помощию сего духовного елея воспламеняется и украшает свой светильник небесным, неугасающим светом, с которым некоснеющею и верною стопою идет в сретение Божественного Жениха Христа, и приемлется в чертог вечной радости.

Любите свет: но не забывайте и елея, которым он питается. Любите знание и мудрость: но не забывайте и добродетели, которою живет мудрость, и которая даже есть самая мудрость, как учит многоиспытанный мудрец Иов: «се благочестие есть премудрость, а еже удалятися от зла, есть ведение» (Иов. XXVIII. 28). Аминь.