Глава IV. О воздержании, под которым должно разуметь не только воздержание в пище, но вообще укрощение всех неправых движений души

1. Однажды братия пошли из Скита к авве Антонию и возшедши на корабль, отправлявшийся к нему, нашли в нем другого старца, который ехал туда же. Братия не знали его и, сидя на корабле, беседовали между собой об изречениях отцов, о словах Писания и о своих рукоделиях; старец же молчал. Когда прибыли они на пристань, оказалось, что и старец сей также направлялся к авве Антонию, который, когда они пришли к нему, сказал: хорошего сопутника нашли вы в сем старце. Потом и старцу сказал: хороших братий нашел и ты себе, авва. Старец ответил: они хороши, да двор у них без ворот: кто хочет, – входит в стойло и отрешает осла. Это сказал он потому, что они говорили обо всем, что ни приходило на уста их.

2. Авва Даниил говорил об авве Арсении, что он всю жизнь проводил в бдении и, когда около утра приходилось уснуть естества ради, говорил сну: иди, злой раб. Потом, сидя, немного забывался и тотчас пробуждался опять.

3. Авва Арсений говорил: что монаху, достаточно соснуть один час, если он подвижник.

4. Авва Даниил также говорил об авве Арсении: во все время, как он жил с нами, мы приготавливали ему на год только один короб пшеницы, от которой и сами ели, когда приходили к нему.

5. Он же сказывал, что авва Арсений переменял воду, в коей размачивал пальмовые ветви, не более одного раза в год и только подливал новой воды (ибо он обыкновенно плел верви и сшивал их до шестого часа). Старцы спросили его: почему, авва, не переменишь ты воды для ветвей, ибо она источает зловоние? И он ответил им: за фимиам и миро, коими я наслаждался в мире, надобно мне потерпеть сие зловоние.

6. Он же говорил еще: когда авва Арсений узнавал, что уже созрели фрукты и овощи разного рода, то просил принести и ему, но вкушал от каждого только единожды, благодаря Бога.

7. Говорили об авве Агафоне, что он на три года влагал камень в уста свои, пока не навык молчанию.

8. Он же шел однажды с учениками своими, и один из них, нашедши на пути небольшой зеленый чечевичный стручок, спросил старца: отче! Если велишь, я возьму его? Старец посмотрел на него с удовольствием и сказал: ты положил его там? Брат отвечал: нет. Тогда старец сказал ему: как ты хочешь взять то, чего не положил?

9. Рассказывали об авве Агафоне и об авве Аммуне: когда они продавали какую-либо вещь, лишь однажды сказывали цену, а потом, что давали, то и брали молча, с видом довольным. И опять, когда хотели купить что-нибудь, запрошенную цену давали молча и брали купленное, ничего не говоря.

10. У аввы Агафона некогда было два ученика, кои отшельнически жили каждый особо. Однажды он спросил одного из них: как живешь ты, брат, в келлии своей? Тот ответил: пощусь до вечера и потом съедаю два сухих хлебца. Старец сказал ему: ты подвизаешься соразмерно. Потом спросил он и другого: ты как живешь? Он ответил: пощусь по два дня и потом съедаю два сухих хлебца. Старец сказал на это: твой подвиг труднее, и ты несешь двойную тяготу. Ибо и то подвиг, если кто вкушает каждый день, но не досыта; иной хотя и постится по два дня, да ест досыта; ты же, постясь по два дня, не ешь досыта.

11. Однажды авва Ахилла в Скит пришел в келлию аввы Исаии и застал его едущим. В блюдо свое он положил соли и воды. Старец, видя, как он спрятал блюдо за корзинку, спросил: скажи мне, что ты ел? Тот ответил: прости мне, авва! Я резал ветви на жаре и вложил в уста мои кусок хлеба с солью; но от жары пересохла гортань моя, и хлеб никак не проходил, посему, чтоб проглотит, принужден я был добавить воды. Но прости мне! Тогда старец сказал: пойдите посмотрите. Исаия похлебку ест в Ските. Если хочешь есть похлебку, иди в Египет.

12. Пришел некто из старцев к авве Ахилле и, видя, что он извергает кровь из уст своих, спросил: что это такое, отче? И старец ответил: это слово брата, оскорбившего меня! Я подвизался не обнаруживать его и просил Бога, чтоб оно было взято от меня, и стало слово то кровию в устах моих. Я выплюнул его и успокоился, забыв оскорбление.

13. Говорили об авве Аммоне: будучи болен, он много лет пролежал в постели и никогда не попускал помыслу своему посмотреть во внутреннюю келлию свою, дабы не видеть, что в ней есть, ибо по причине болезни его было много приношений. Когда ученик его Иоанн входил или выходил, авва смежал очи, дабы не видеть, что тот делает, ибо знал его как верного монаха.

14. Авва Анув говорил: с тех пор, как наречено имя Христово на мне (Иак. 2:7), не исходила ложь из уст моих.

15. Брат спросил авву Авраама: если случится мне много поесть, что это? Старец сказал в ответ: что ты говоришь, брат? Столько ешь?! Или думаешь, что ты пришел на гумно?

16. Авва Вениамин говорил: когда возвратились мы с жатвы в Скит, принесли нам из Александрии подаяние – по одному сосуду чистого масла, укупоренного гипсом. Когда опять приходило время жатвы, братия приносили то, что у кого оставалось, в церковь. Я не открывал сосуда своего, но, просверлив его иглою, отлил немного масла; и было у меня на сердце, что я сделал великое дело. Когда на этот раз пришло время отдать оставшееся в церковь, то братия принесли свои сосуды загипсованными, а я – просверленный, то было мне стыдно так, как я соблудил.

17. Авва Вениамин, пресвитер Келлий, сказывал: пришли мы в скит к одному старцу и хотели дать ему немного елее, но он сказал нам: тот малый сосуд с елеем, который вы принесли три года тому назад, лежит таким, каким вы его тогда и положили. Услышав сие, мы подивились житию старца.

18. Он же рассказывал: пришли мы однажды к другому старцу, и он удержал нас, дабы вкусить пищи. Старец положил нам редечного масла, но мы попросили его: принеси нам лучше немного хорошего масла. Услышав это, он перекрестился и сказал: есть ли другое масло, кроме сего, я не знаю.

19. Рассказывали об авве Диоскоре Нахиатском, что хлеб у него был только ячменный и чечевичный и каждый год назначал он себе какое-нибудь особое правило жития, говоря: в сей год я не буду видеться ни с кем, или не буду говорить, или не буду есть вареного, или не буду есть фруктов, или овощей. Так поступал он во всяком делании и, когда кончал одно правило, начинал другое, исполняя его целый год.

20. Святой Епифаний, послал однажды к авве Илариону попросить его к себе, говоря: приди повидаемся прежде исхода нашего из тела. Когда тот пришел, они радовались друг другу, а потом сели кушать и принесена была пища. Епископ взял себе часть, другую – подал авве Илариону. Старец сказал: прости меня, но с тех пор, как принял схиму, я не ел ничего заколотого. Епископ ответил: а я с тех пор, как принял схиму, не допускал, чтоб кто-то уснул, имее нечто на меня, и сам не засыпал, имее на кого что-либо. Старец сказал: прости меня! Твое дело больше моего.

21. Один брат спросил авву Евпрепия: как мне жить? Старец ответил: ешь траву, носи траву и спи на траве, то есть все презирай и соделай сердце свое твердым как железо.

22. Авва Евагрий говорил, что один из отцов сказал: постническая строгая жизнь, соединенная с любовию, скоро вводит монаха в пристань бесстрастия.

23. Об авве Елладии рассказывали, что он провел двадцать лет в Келлиях и ни единожды не поднял очей своих, чтоб посмотреть на кровлю церкви.

24. Говорили о том же авве Елладии, что он ел лишь хлеб и соль. Когда пришла Пасха, авва сказал: братия ныне ядят хлеб и соль, и я ради Пасхи должен подъять небольшой труд: так как во все дни я ем сидя, то ныне ради Пасхи буду есть стоя.

25. Рассказывали об авве Зиноне, что однажды, проходя Палестиною и утрудившись, сел он поесть близ смоквенного сада. Помысл говорил ему: возьми себе одну смоквочку и съешь; ну что в этом? Он ответил помыслу: воры пойдут в муку. Итак, испытай себя здесь – можешь ли понести мучение? Поднявшись, стоял он на жару пять дней и, изжарив себя, как на сковороде, сказал себе: нет, ты не можешь понести муки. А потом помыслу: если не можешь, – не кради и не ешь.

26. Авва Исаия сказал: люби молчание паче глаголания, ибо молчание сокровиществует, а глаголание расточает.

27. Говорили, что тот же авва Исаия, позвав одного из братий, умыл ему ноги, потом положил горсть чечевицы в горшок и, когда она начала кипеть, принес ее. Брат сказал ему: отче! Она еще не уварилась. Авва Исаия ответил: не довольно ли тебе и того, что видел огонь? И это – великое утешение.

28. Авва Исаия сказал: когда кто хочет воздать злом за зло, то и одним мановением может оскорбить совесть брата.

29. Спросили авву Исаию: что есть злословие? И он ответил: злословие есть неведение славы Божией и ненависть к ближнему.

30. Спросили также: что есть гнев? Авва ответил: гнев есть ссора, ложь и невежество.

31. Авва Феодор сказал: не можешь спать там, где есть женщины.

32. Авва Феодот сказал: скудость хлеба измождает тело монаха. Другой же старец говорил, что бдение более измождает тело.

33. Авва Иоанн Колов сказал: если царь захочет взять неприятельский город, то прежде всего удерживает воду и съестные припасы; тогда неприятели, погибая от голода, покоряются ему. Так бывает и с плотскими страстями: если человек будет жить в посте и гладе, то сии враги души его сами собою изнемогут.

34. Он же рассказывал: однажды, идя по скитской дороге со своим плетением, встретил я погонщика верблюдов, который своими словами подвизал меня на гнев, тогда я, бросив корзины, убежал.

35. Опять сказал: кто так силен, как лев? Однако из-за чрева своего попадает и он в сети, и вся сила его смиряется.

36. Опять сказал: скитские отцы, вкушая хлеб и соль, говорили: не будем слишком налегать на хлеб и соль. Оттого они и были сильны в деле Божием.

37. Брат спросил авву Исидора: почему демоны так сильно боятся тебя? Старец ответил ему: потому что с тех пор, как я стал монахом, подвизаюсь не попускать гневу взойти до гортани моей.

38. О себе авва Исидор говорил, что уже сорок лет, как чувствует он мысленный грех, однако никогда не сослагался ни с похотию, ни с гневом.

39. Однажды авва Исидор ходил к авве Феофилу, архиепископу Александрийскому. Когда он возвратился в Скит, братия спросили его: как город? Он ответил: поверьте, братия, кроме одного архиепископа не видал я лица человеческого. Услышав это, братия смутились и снова спросили: что же, авва, в хаос превратились они? Он сказал: нет, не то, но что помысл – посмотреть на кого-нибудь, не победил меня. Услышав сие, братия удивились и утвердились в помысле хранить очи свои от рассеения.

40. Авва Исаак рассказывал: я знал брата, который, когда жал в поле и захотел сесть колос пшеницы, спросил хозяина: позволишь ли ты мне сесть один колос пшеницы? Услышав сие, хозяин удивился и сказал: твое поле, отче, и ты спрашиваешь меня?! Вот до чего был осторожен брат сей.

41. Говорили об авве Исааке, что пепел из кадильницы, употреблявшейся во время приношения, съедал он с хлебом своим.

42. Авва Исаак заболел тяжкою болезнию и лежал в ней долго. Брат приготовил немного кашицы и положил в нее слив, но старец не хотел вкусить. Брат просил его ради болезни покушать немного, на что старец сказал: поверь, брат, желал бы я тридцать лет пролежать в сей болезни.

43. Некто из старцев пришел к другу своему, чтоб вместе с ним посетить авву Иосифа, и попросил его: скажи ученику своему, чтоб он оседлал нам осла. Тот ответил: кликни его и он сделает, что тебе угодно. А на вопрос: как его зовут, сказал: не знаю. Старец спросил: сколько времени он с тобою, что ты не знаешь имени его? Тот ответил: два года. Тогда пришедший сказал: если в два года ты не узнал имени ученика своего, какая мне нужда узнавать его на один день?

44. Однажды братия посетили авву Иосифа. Они сидели и спрашивали его. Старец был рад и с любовию сказал им: сегодня я – царь, ибо воцарился над страстями.

45. Рассказывали об авве Исидоре, пресвитере, что однажды пришел брат звать его на обед, но старец не согласился пойти, говоря: Адам прельстился снедию, и был изгнан из рая. Брат сказал ему: отче, ты боишься даже выйти из келлии. Он отвечал ему: боюсь, сын мой, зане диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити (1Пет. 5:8). Он также часто говорил: кто вдается в винопитие, тот не избежит навета помыслов. Лот, упрошенный дочерьми своими выпить вина, опьянел, а чрез опьянение диавол легко вовлек его в беззаконие.

46. Авва Иоанн Киликийский, игумен Раифский, говорил братиям: дети мои! Как бежали мы от мира, так будем бежать и от вожделений плоти.

47. Он же говорил: будем подражать отцам нашим – в какой строгости и в каком безмолвии жили они здесь.

48. Еще говорил: дети мои! Не оскверним места сего, которое отцы наши очистили от демонов.

49. Он же сказал: здесь место подвижников, а не барышников.

50. Авва Кассиан рассказывал, что авва Иоанн, игумен Великой Киновии пришел однажды к авве Паисию, жившему уже сорок лет в дальнейшей пустыне, и, имее к нему великую любовь и по любви – дерзновение, спросил его: что особенного соделал ты, живя столько времени отшельником, не беспокоимый ни одним человеком? Он ответил: с тех пор, как я уединился, солнце никогда не видело меня ядущим. А меня – гневающимся, – сказал авва Иоанн.

51. Он же поведал нам со слов аввы Моисее, что авва Серапион рассказывал о себе: когда я был молод и жил с аввою Феоною, то, вставая из-за стола, по внушению диавола крал сухой хлебец и съедал его скрытно от своего аввы. Поскольку делал я так довольно времени, привычка возобладала надо мною, и я не мог преодолеть себя. Совесть мучила меня, но я стыдился сказать о том старцу. Случилось, по устроению человеколюбивого Бога, что некоторые отцы пришли к авве за советами и спрашивали его о своих помыслах. Старец говорил им о воздержании, а также о том, что ничто столько не вредит монаху и не радует диавола, как сокрытие помыслов от духовных отцов. Когда я о том услышал, то подумал, что Бог открыл старцу обо мне, и, пришедши в сокрушение, начал плакать; потом вынул из-за пазухи хлебец, который по злому обычаю украл, и, бросясь на пол, просил прощения в прошедших грехах и молитвы об удержании меня от них в будущем. Тогда старец сказал: сын мой! исповедь твоя уже избавила тебя от сего плена греховного: открыв грех свой, ты заклал демона, который губил тебя молчанием и которому ты даже доныне попускал обладать тобою, не противореча ему и не обличая его. Отныне он уже не будет иметь места в тебе, ибо, открывшись, ты изверг его из сердца своего. Еще не закончил старец речи своей, как сила бесовская подобно пламени вышла из недра моего и наполнила дом зловонием, как бы от множества горевшей серы. Тогда старец сказал: смотри – чудом твоего освобождения, совершившегося перед нами, Господь показал нам истину моих слов.

52. В киновии святого отца нашего архимандрита Феодосия жил один старец по имени Конон, который тридцать пять лет держал такое правило: вкушал однажды в неделю – и при том только хлеб и воду, непрестанно работал и почти не выходил из церкви.

53. Авва Лонгин, изнемогши, однажды сказал самому себе: хоть умри от изнеможения, но если будешь требовать у меня пищи прежде времени, я не дам тебе и каждодневной части.

54. Авва Лонгин сказал авве Акакию: женщина тогда узнает, что она имеет во чреве, когда остановится ее кровь. Так и душа тогда узнает, что получила Духа Святого, когда остановятся в ней токи страстных помыслов. Доколе душа бывает одержима страстями, как может хвалиться своим бесстрастием? Отдай кровь и приими Духа.

55. Авва Макарий говорил: если для тебя поношение – как похвала, а нищета – как изобилие, то ты не умрешь, ибо не может быть, чтоб правоверующий и подвизающийся в благочестии впал в нечистоту и демонское обольщение.

56. Говорили об авве Макарии: когда случалось ему быть с братиями, то он полагал себе такое правило: если будет вино, пей для братии, но за одну чашу вина – один день не пей и воды. Посему, когда братия для подкрепления давали старцу вина, он с радостию принимал его, чтобы после мучить себя. Ученик его, знавший дело, сказал братиям: ради Господа не давайте авве вина, ибо он будет мучить себя в келлии. Узнав об этом, братия более не подавали ему вина.

57. Авва Макарий сказал: если, делая кому-либо выговор, ты приходишь в гнев, то питаешь свою страсть; не должно, спасая других, губить себя.

58. Авве Макарию был принесен виноград, и он желал вкусить его, но ради воздержания отослал больному брату, который также желал винограда. Сей, приняв его, крайне обрадовался, но, желая скрыть свое воздержание, отослал его другому брату, как бы не имее позыва на пищу. Приняв его, и тот поступил также, хотя очень хотел вкусить его. Таким образом, виноград прошел по братиям и никто не отведал его. Наконец, брат, получивший виноград последним, принес его как какой особый дар авве Макарию, который, узнав и выведав все тщательно, удивился и возблагодарил Бога за такое воздержание братий.

59. Однажды авва Макарий городской пошел резать ветви. Когда в первый день братия позвали его к трапезе, он пошел и поел, но когда на другой день опять звали его, он не пошел, сказав им: вам надобно поесть, дети, ибо вы еще плоть, а я ныне не хочу есть.

60. Авва Мина рассказывал: однажды пришел ко мне брат-чужестранец и просил проводить его к авве Макарию. Когда мы пришли к нему, старец сотворил нам молитву, и мы сели. Брат сказал ему: отче! Вот уже тридцать лет я не вкушаю мяса и все еще борим бываю желанием его. Старец ответил: не говори, сын мой, что уже тридцать лет не ешь мяса, но о том скажи мне по истинной правде, сколько дней как не осуждал ты брата своего и слово праздное не исходило из уст твоих? Тогда брат, поклонясь старцу, сказал: помолись обо мне, отче, чтоб я положил начало.

61. Говорили об авве Марке подвижнике, что шестьдесят три года он имел такой образ жизни: постился по неделе, так что иные почитали его бестелесным, и, работая день и ночь, раздавал добываемое бедным; сам же никогда ни от кого ничего не брал. Слыша о нем, христолюбцы принесли ему милостыню, но старец сказал: я не принимаю, ибо рукоделие питает и меня и приходящих ко мне ради Бога.

62. Брат спросил авву Кефа: если мне случится быть где-нибудь и я съем три хлебца, не много ли? Старец сказал: на гумно пришел ты, брат? Тот опять спросил: если выпью три чаши вина, не много ли? Старец ответил: если нет демона, – не много, а если есть, – много; притом монахам, живущим по Богу, не свойственно пить вино.

63. Авва Пимен сказал: если б не пришел Навузардан-архимагир¹⁰, то не был бы сожжен храм Господень (Ср. 4Цар. 25:8–11). Это значит: если б не приходило в душу послабление чревоугодию, то ум не падал бы в борьбе со врагом.

64. Рассказывали об авве Пимене, что однажды он был позван на обед, когда ему сего не хотелось; авва с плачем, но пошел, чтоб только не ослушаться брата своего и не опечалить его.

65. Некоторые говорили авве Пимену об одном монахе, что он не пьет вина. Авва сказал на это: вино есть вещь вовсе не монашеская.

66. Он же сказал: мерзок пред Господом всякий телесный покой.

67. Опять сказал: если человек будет помнить слово Писания: от словес бо своих оправдишися, и от словес своих осудишися (Мф. 12:37), то изберет для себя лучше молчание.

68. Старец рассказывал: один брат спросил авву Памво, хорошо ли хвалить ближнего. Он ответил ему: лучше молчать.

69. Авва Пимен говорил: как дым изгоняет пчел, и тогда берут от них сладкий плод трудов их, так и телесный покой изгоняет из души страх Божий и погубляет все ее делание.

70. Один из отцов рассказывал об авве Пимене и братиях его: когда они жили в Египте, мать их желала увидеть их и никак не могла. Заметив, что они идут в церковь, она встретила их, но они, увидев ее, возвратились и затворили дверь пред лицем ее. Она же, плача и рыдая, кричала пред дверью: дайте посмотреть на вас, дети мои возлюбленные! Авва Анув вошел к авве Пимену и сказал: что нам делать с сею плачущею старицей. И тот, стоя внутри и слыша ее вопли и плач, спросил ее: что ты так кричишь, старица? Услышав голос его, она стала еще сильнее кричать и с плачем говорила: хочу видеть вас, дети! Что из того, если увижу вас? Я уже седа. Слыша голос твой, я пришла в смятение! Авва спросил ее: здесь хочешь видеть нас или в том мире? Она в свою очередь спросила его: если не увижу вас здесь, в оном мире увижу ли? Он ответил ей: понудив себя не видеть нас здесь, увидишь – там. И она отошла, с радостию говоря: если подлинно увижу вас там, то не хочу видеть вас здесь.

71. Авва Иосиф рассказывал, что авва Пимен говорил: вот какое слово изречено в Евангелии: имеющий ризу, да продаст ее и купит нож (Лк. 22:36). То есть: имеющий покой, да оставит его и да держит тесный путь.

72. Брат спросил авву Пимена: как должны жить находящиеся в общежитии? Старец отвечал: живущий в киновии должен смотреть на всех как на одного, блюсти уста свои, и тогда, беззаботясь, он найдет покой.

73. Авва Пимен говорил: царепророк Давид, когда боролся со львом, брал его за горло и тотчас убивал его (1Цар. 17:35); так и мы, если сожмем гортань и чрево свои, – при помощи Божией легко победим невидимого льва.

74. Он же сказал: три вещи не могу я отсечь совершенно – пищи, одежды и сна, но могу отсечь лишь отчасти.

75. Брат говорил авве Пимену: я ем много овощей! Старец сказал: это не полезно тебе; но ешь хлеб свой и немного овощей и не ходи ради нужд своих в дом отца своего.

76. Авва Пимен сказал: душа ничем не смирится, если не умалишь ее хлебом.

77. Рассказывали об авве Памво, авве Виссарионе, авве Исаии, авве Паисии и авве Афре, что, когда они беседовали вместе, пресвитер (горы Нитрийской) гордо спросил их: как должны жить братия? Старцы ответили: в великом подвижничестве и опасном блюдении совести относительно ближнего.

78. Авва Пиор ел на ходу. Когда некто спросил его: для чего ты так ешь? Авва ответил: не хочу употреблять пищу как дело, но – как приделие. Другому, вопрошавшему о том же, сказал: это для того, чтоб даже в принятии пищи душа моя не чувствовала телесного услаждения.

79. Говорили об авве Петре Пионите, жившем в Келлиях, что он не пил вина. Когда же он состарился, братия приготовили немного вина, смешанного с водою, и упрашивали его принять. Но старец сказал: поверьте мне, – сие я считаю приправою. И осуждал себя даже за такой раствор.

80. Рассказывали об авве Павле, что он проводил четыредесятницу на небольшой мере чечевицы и кувшине воды и за одною корзиною, которую сплетал и расплетал, будучи в затворе до праздника.

81. Брат спросил авву Палладия: отче! Скажи, что мне делать? Уже три года я пощусь по два дня и все не могу избавиться от демона блуда. Старец сказал: чадо! когда Господь послал пророка Исаию к израильтянам, так сказал ему: возопий крепостию и не пощади: яко трубу возвыси глас твой и возвести людем Моим грехи их и дому Иаковлю беззакония их. Мене день от дне ищут... и приближитися ко Господу желают, глаголюще: что яко постихомся, и не увидел еси? Смирихом душы нашя, и не уведел еси? И Он отвечал им, говоря так: во дни бо пощений ваших обретаете воли вашя, и вся подручныя вашя томите: аще в судех и сварех поститеся и биете пястьми смиреннаго, вскую Мне поститеся якоже днесь, еже услышану быти с воплем гласу вашему? Не сицеваго поста Аз избрах, и дне, – глаголет Господь, – но еже смирити человеку душу свою: ниже аще слячеши яко серп выю твою, и вретище и пепел постелеши, ниже тако наречете пост приятен (Ис. 58:1–5). Ты же, чадо, как поступаешь, постясь? Брат отвечал: я с утра намачиваю ветви и работаю, углубляясь в псалмы; когда закончу корзину, – молюсь; в полдень немного отдыхаю; встав, – выхожу из келлии; потом опять работаю, пока не сделаю три корзины; когда придет вечер, – молюсь и, сотворив сто поклонов, ложусь; после опять встаю на правило; на следующий день – в девятый час – готовлю варево и ем досыта. Старец сказал: это, чадо, не есть пост. Ибо если ты воздерживаешься от яств, а между тем злословишь кого-либо, или осуждаешь, или злопамятствуешь, или приемлешь злые помыслы, или в мысли желаешь чего нечистого, – то ни к чему пост твой. Лучше тебе вкушать пять раз на день и воздерживаться от таких помыслов, нежели, ничего не вкушая, быть исполнену ими. Какая польза воздерживаться от яств и насыщать всякое другое похотение? Или не знаешь, что всякий, исполняющий похотение свое в мысли, и без внешних яств уже сыт и пьян? Но ежели хочешь воздерживаться и поститься так, чтоб пост твой был приятен Богу, то паче всего при посте блюдись от всякого слова лукавого, от всякого оглаголания и осуждения и от слышания чего худого; очисть сердце свое от всякой скверны плоти и духа, от всякого злопомнения и скверноприбытчества; в тот день, в который постишься, довольствуйся хлебом, водой и овощами, благодаря Бога. Также исчислив, сколько бы ты истратил на полный обед, если б имел его в тот день, отдай цену ту брату бедному, или страннику, или вдове, или сироте, чтоб они, приняв то и утешив душу свою, помолились за тебя ко Господу; утоми тело свое множеством поклонов и бдением, и сокровенным поучением; спи сидя; оставь плетение мягких корзин и возьмись за грубые рогожи, ибо, если юность не будет детоводить себя трудом и потом, постом и бдением, долулеганием и сухоядением, не может охраниться от демона блуда. Потому и отцы наши не установили юным сидеть в келлии или в местах безмолвных, но положили жить им в киновии, одеение носить не мягкое, но рубищное и грубое, и быть держимыми настоятелями во всякой строгости, ибо праздность и покой, вкушение дважды в день и сон обыкли наводить на нас не только демона блуда, но и уныния, и тщеславия, и гордости.

82. Брат спросил авву Сисоя: что мне делать? Хожу я в церковь, но там часто бывает вечеря любви, и меня удерживают. Старец ответил ему: трудно дело сие. Авраам, ученик его, спросил при сем: если собрание случится в субботу или в воскресенье и брат выпьет три чаши вина, не много ли? Старец сказал: если нет сатаны, то не много.

83. Ученик аввы Сисоя часто говорил: авва, встань, поедим. Старец спрашивал его: не вкушали мы еще, чадо? Тот отвечал: нет, отче! И старец говорил: если не ели, принеси, – поедим.

84. Однажды авва Сисой сказал с дерзновением: поверь, вот уже тридцать лет я не молюсь Богу о грехе, но молюсь так: Господи Иисусе! Покрой меня от языка моего. Но даже доселе каждый день я падаю им и согрешаю.

85. Было приношение на гору аввы Антония. Между прочим был там и небольшой бочонок вина. Один из старцев, отлив вина в небольшой сосудец, наполнил чашу и подал авве Сисою, – он выпил; подал вторую, – он и ее принял; но когда подал третью, то авва не принял ее, говоря: перестань, брат, или не знаешь, что есть сатана?

86. Брат спросил авву Сисоя Петрейского об образе жития, и старец ответил ему: Даниил сказал: хлеба вожделеннаго не ядох (Дан. 10:3).

87. Брат спросил авву Сисоя: если во время путешествия заблудится путеводитель наш, нужно ли сказать ему? Старец сказал: нет. Брат снова спросил: так оставить его водить нас туда и сюда? Старец сказал: что же? Ужель взять палку и бить его? Я знаю братий, которые путешествовали и их путеводитель сбился с дороги ночью. Было их двенадцать человек, и все знали, что заблудились, но каждый подвизался не говорить о том. Когда настало утро, путеводитель понял, что они сбились с дороги, и сказал им: простите меня, я заблудился. Они ответили: и мы знали, но молчали. Услышав об этом, он с удивлением сказал: даже до смерти братия воздерживаются, чтоб не говорить, – и прославил Бога. Долгота же пути, которым они блуждали, была двенадцать миль.

88. Говорили об авве Сисое Фивейском: когда пребывал он в Каламоне Арсеноитском, в другой лавре заболел один старец. Услышав о сем, он восскорбел, ибо постился по два дня и то был день, в который он не вкушал. Тогда он сказал своему помыслу: что же мне делать? Если пойду, то не принудили бы меня братия вкусить; если же пережду до завтра, – не умер бы старец. Но сделаю так: пойду и не буду есть. И сходил, – с пощением, – исполнив заповедь Божию и не нарушив правила жития своего, которое держал ради Бога.

89. Некто из старцев рассказывал об авве Сисое Каламонском, что однажды, желая победить сон, он привесил себя над стремниною горы Петрейской. Но Ангел пришел и отрешил его, заповедав более не делать сего и другим не передавать такого делания.

90. Говорили об авве Сисое Фивейском, что он не ел хлеба. В праздник Пасхи братия, сотворив метание, просили его вкусить с ними. Авва сказал им: я сделаю что-нибудь одно: или хлеб буду есть или приготовленные вами какие-либо другие яства. Братия ответили ему: вкушай только хлеб. И он так сделал.

91. Некогда авва Силуан и ученик его Захария приходили в монастырь, и их упросили вкусить немного пищи на дорогу. Когда они возвращались, ученик увидел воду по пути и хотел напиться, но старец сказал ему: Захария! Ныне пост. Тот спросил: но не ели ли мы, отче? Старец ответил: то, что мы ели, было дело любви; теперь же мы должны держать свой пост, чадо.

92. Говорили об авве Серине, что он много работал, а вкушал всегда только по два сухих хлебца. Авва Иов, единодушный с ним и сам великий подвижник, однажды пришел к нему и сказал: в келлии своей я храню свое делание, а когда выхожу, – снисхожу братиям. Авва Серин ответил: не велика добродетель, если ты хранишь делание свое в келлии своей, но паче, – когда выходишь из нее.

93. Пришли некогда братия из Скита к матери Сарре, и она предложила им корзину плодов. Вкушая, братия оставляли хорошие плоды и выбирали попорченные. Тогда она сказала им: поистине вы – скитяне (подвижники).

94. Мать Синклитикия говорила: мы, принявшие на себя обет сей, должны хранить целомудрие совершеннейшее. Ибо и у мирян по-видимому соблюдается целомудрие, но при нем есть всегда и нецеломудрие, потому что они согрешают всеми другими чувствами: и когда смотрят нескромно и смеются нечинно.

95. Она же сказала: как ядовитых животных отвращают острейшие из ядов, так и злой помысл отгоняют пост с молитвою.

96. Опять сказала: да не прельщает тебя роскошный стол богатых мирян, как будто он имеет какое преимущество в суетной сласти своей. Они употребляют поварское искусство, но чрез пост и простую пищу ты делаешь приятнейшею более их богатой. Как и говорится: душа в сытости сущи сотам ругается (Притч. 27:7). Не насыщайся хлебом и не пожелаешь вина.

97. Авва Тифой сказал: странничество состоит в том, чтоб человек имел власть удерживать уста свои.

98. Брат спросил авву Тифоя: как мне сохранить сердце свое? Старец сказал: как нам сохранить сердце свое, когда язык и чрево у нас отверсты!

99. Авва Иперехий говорил: как лев страшен для диких ослов, так искусный монах для похотливых помыслов.

100. Он же сказал: пост для монаха – узда против греха. Оставляющий пост бывает конем неистовым.

101. Еще говорил: кто не удерживает языка своего во время гнева, тот не удержит и страстей.

102. Опять говорил: хорошо есть мясо и пить вино и не снедать оглаголанием плоти братий.

103. Он же говорил: змий, нашептав Еве, изверг ее из рая. Сему подобен и оглаголывающий ближнего, ибо он душу слышащего губит и своей не спасает.

104. Тот же старец сказал: сухое от поста тело монаха как вервию извлекает душу из глубины; пост монаха иссушает каналы похотей.

105. Еще сказал: целомудренный монах на земле почтен будет и на небе увенчается пред Всевышним.

106. Опять сказал: злого слова да не произносят уста твои, ибо виноград не приносит терний.

107. Некто по имени Филором был весьма искусный монах. Отрекшись мира во дни злоименного царя Юлиана, он говорил с ним с дерзновением, укоряя его и обличая его безумие. Юлиан предал его на жестокие мучения, он же все претерпел с благодарением. На сего мужественного борца демон навел брань блуда и чревоугодия, но он бодренно вступил с ним в борьбу: наложил на себя вериги, заперся в затвор, воздерживался от разнообразных яств, даже и от пшеничного хлеба и вообще ничего вареного на огне. Восемнадцать лет пробыл он в сем подвиге воздержания и победил диавола. Сей блаженный рассказывал: тридцать два года я не касался никакого плода. Однажды напала на меня сильная боязливость, так что я всего боялся, даже делая. Тогда я заключил себя во гроб на шесть лет и избавился от нее, преодолев сие наваждение и победив духа, наводившего на меня боязливость.

108. Два брата жили по соседству друг с другом. Один из них принимал все, что случалось иметь, – деньги ли то или хлебы, и скрытно подкладывал к вещам соседа своего. Тот, не зная сего, дивился умножению своей собственности, но однажды он нечаянно застал соседа за сим делом и сказал ему в неудовольствии: своим плотским ты окрал мое духовное, – и не иначе простил его, как взяв с него слово – не делать сего более никогда.

109. В Келлиях говорили об одном старце, который жил в затворе и не выходил даже в церковь. Однажды брат его по плоти, сидевший в другой келлии, заболел и послал за ним, дабы видеть его прежде исхода своего. Но старец сказал: не могу прийти, ибо он мне брат по плоти. Тот снова послал к нему с таким словом: хотя ночью приди, чтоб мне увидеть тебя. Но старец опять сказал: не могу, иначе сердце мое не будет чисто пред Богом. Так брат умер, и они не видели друг друга.

110. Некто из епископов каждый год ходил в Скит к отцам. Один брат, встретив его, пригласил в свою келлию и, предложив хлеб и соль, сказал: прости мне, владыко, что не имею ничего другого предложить тебе. Епископ ответил ему: желаю, чтоб, пришедши в следующее лето, я не нашел даже соли.

111. Один брат рассказывал, что однажды в лавре Египетской разбирали какое-то дело и говорили все – старшие и младшие – молчал только один. Когда все вышли, один из братьев спросил его: почему ты ничего не говорил? Вынужденный братом, он ответил: простите мне; я сказал своему помыслу: если не заговорит страшилище, что надо мною, – не говори. Потому я пребывал в молчании и ничего не говорил.

112. Некогда в праздник Пасхи братия обедали вместе при церкви келлийской и, подавая одному брату чашу вина, принуждали его выпить. Но брат сказал им: простите мне, отцы; в прошлом году вы принудили меня выпить вина, и я потом долгое время скорбел.

113. Некогда один старец отправился в Скит; с ним шел другой брат. Когда надлежало им разойтись друг с другом, старец сказал ему: вкусим вместе, брат. Они вкусили; тогда было утро начала седмицы. В субботу же старец, совершив утреню, пришел к брату тому и спросил его: взалкал ли ты, брат, с тех пор, как мы поели вместе? Он отвечал: нет, ибо, принимая пищу каждый день, я не алчу. Старец сказал ему: и я, поверь мне, сын мой, еще не ел с тех пор. Услышав сие, брат пришел в сокрушение и много сим пользовался.

114. Старец сказал: двадцать лет боролся я с помыслом, мешающим мне навыкнуть видеть всех людей как одного.

115. Некогда в Ските был праздник. Одному старцу подали чашу вина, но он возвратил ее, сказав: возьмите от меня смерть сию. Видя это, и прочие, вкушавшие вместе с ним, не приняли вина.

116. Один брат взалкал с утра, но боролся с помыслом своим, чтоб не есть, по крайней мере, до третьего часа. Когда же наступил третий час, он понудил себя не есть до шестого. Потом, намочив хлеб, он сел было уже есть, но опять встал и сказал помыслу: потерпим до девятого часа. Когда же пришел девятый час, он сотворил молитву и увидел, что наваждение бесовское как дым восходило к небу от рукоделия его, – вместе с тем утихла и алчба его.

117. Один ученик рассказывал о своем авве, что во все двадцать лет он не спал на боку, а спал, сидя на стульце своем, на коем и работал; вкушал он чрез два дня, или через четыре, или через пять, а когда сей старец ел, то одна рука его была простерта на молитву. Когда я спросил его: для чего ты так делаешь, авва? Он ответил: суд Божий полагаю пред очи мои и не могу стерпеть. Однажды случилось, что, когда мы начали правило, я забылся и сбился в словах псалма. По окончании его старец сказал мне: я, когда начинаю правило, мню, что как бы огонь возжен подо мною, и от того помысл мой не может уклониться ни одесную, ни ошуюю. Где был твой помысл, когда мы начали правило, что ушло от тебя слово псалма? Или не знаешь, что ты стоял пред лицем Божиим и беседовал к Богу?

118. Однажды ночью старец вышел и нашел меня спящим на дворе келлии. Ставши надо мною, он зарыдал и сквозь слезы сказал: где помысл его, что он спит с такою беспечностию?

119. Однажды в Келлии принесены были начатки вина, чтоб дать братиям по чаше. Один брат, желая убежать, вышел на террасу, затем на свод, и свод пал. Собравшиеся на шум начали корить упавшего брата, говоря: по делом это тебе, суетливый! Но авва заступился и сказал: оставьте сына моего, – он сделал доброе дело. Человек жив, и не будет поправлен свод сей во все время жизни моей, дабы мир узнал, что в Келлиях пал свод из-за одной чаши вина.

120. Один старец пришел посетить другого. Тот сказал ученику своему: приготовь нам немного чечевицы, – и он приготовил. Намочи нам хлебов, – и он намочил, но старцы до шестого часа следующего дня беседовали о духовных предметах, забыв о пище. Старец опять сказал ученику своему: чадо, приготовь нам немного чечевицы. Тот ответил ему: отче, я приготовил ее еще вчера. Тогда они вкусили.

121. Еще рассказывали о старце, который пришел к одному из отцов. Сей сварил немного чечевицы и сказал брату: сотворим небольшое правило. И один кончил всю Псалтирь, а брат прочитал на память двух больших пророков. Когда настало утро, пришедший старец ушел домой, не вспомнив о пище.

122. Некогда заболел один старец, и так как он много дней не принимал никакой пищи, то ученик старца упросил его позволить приготовить ему немного хорошего кушанья. Там, где готовил ученик, находились два сосуда: один – с небольшим количеством меда, другой – с льняным маслом, которое попортилось и было пригодно лишь для светильника. Брат ошибся и вместо меда положил в кушанье старца этого масла. Старец отведал, ничего не сказал и продолжал есть молча. Ученик принудил его съесть и другую чашу; старец сделал себе насилие – съел и другую. Тот подал ему и третью, но старец не хотел принять, говоря: не могу более, сын мой. Ученик, чтоб лучше расположить его, сказал: оно хорошо, авва! Вот и я буду есть с тобою. Но отведав того кушанья и поняв свою ошибку, пал на лице свое, говоря: увы мне, авва! Я убил тебя! И ты оставил грех на мне, ибо не открыл ничего. Но старец сказал ему: не скорби, сын мой! Если б Бог хотел, чтоб я вкусил меда, то ты положил бы мне меда.

123. Рассказывали об одном старце, что, пожелав однажды смоквы, он взял ее и повесил пред очами своими; и хотя не был побежден желанием, но томил себя, каясь, тем, что похотел ее.

124. Один брат пришел в женский монастырь посетить сестру свою, когда она заболела. Сестра его была весьма благочестива и не хотела видеть лица мужчины, не хотела и того, чтоб брат ее вошел в среду жен из-за нее. Посему велела передать ему: поди, брат, молись обо мне; и благодатию Христовою я узрю тебя в царствии небесном.

125. Один монах, встретив на дороге монахинь, уклонился от пути своего. Игумения сказала ему при сем: если б ты был совершенным монахом, то не смотрел бы на нас, как на жен.

126. Брат принес в келлию свежих хлебов и созвал старцев на трапезу. Вкусивши по два хлебца, они перестали есть. Брат, зная труд подвижничества их, поклонился им и сказал: ради Господа покушайте ныне пока насытитесь. И они сели еще по десяти других хлебцев. Вот сколько сверх нужды вкусили истинные подвижники.

127. Один старец страдал тяжкою болезнию: из внутренностей его сильно шла кровь. У некоего брата были сухие сливы; приготовив кашицу и положив их вниз, брат принес это старцу, дабы он отведал, и попросил: сделай милость, вкуси сие, может быть это будет тебе полезно. Старец долго смотрел на него со вниманием, а потом сказал: воистину, я желал бы, чтоб Бог оставил меня в сей болезни других тридцать лет, – и не согласился старец даже в такой болезни вкусить хотя бы немного кашицы. Брат взял ее и ушел в келлию свою.

128. Другой старец жил далеко в пустыне. Пришел к нему один брат и, нашедши его в болезни, умыл его, приготовил варево из того, что принес, и предложил старцу вкусить. Старец сказал ему при сем: поистине, брат, я уже забыл, что люди имеют такое утешение. Потом брат подал ему чашу вина. Увидев вино, старец заплакал и произнес: никак не надеелся я даже до смерти пить вина.

129. Некий старец возложил на себя подвиг вовсе ничего не пить в продолжении сорока дней, а если случался сильный жар, то, ополоснув кувшинчик и наполнив его водою, вешал перед собой. Когда один брат спросил его, для чего он так делает, старец ответил: чтоб жаждою более утрудить себя и большую получить награду от Бога.

130. Один брат был в пути вместе со своею матерью, уже старицею. Когда они подошли к реке, которую старица не могла перейти, сын, взяв мантию свою и обвив ею руки, чтоб не коснуться тела матери, поднял ее и перенес на другую сторону. После мать спросила его, почему он обернул руки свои, и сын ответил: потому что тело жены – огонь; и от сего прикосновения приходит память о других женах. Вот почему я так сделал.

131. Некто из отцов рассказывал: знал я брата в Келлиях, который не разрешал поста и в неделю Пасхи; потому, когда вечером кончалось церковное собрание, он убегал, дабы не есть в церкви, и, приготовив немного вареной свеклы, съедал без хлеба.

132. Однажды отцы пришли в Александрию, будучи приглашены блаженным архиепископом Феофилом сотворить молитву и помочь ему разорить идолов. Когда они с ним вкушали, было подано и мясо, и старцы ели, ничтоже рассуждающе. Архиепископ, выбрав один кусок и подавая сидевшему близ него старцу, сказал: вот этот кусок хорош – вкуси, авва. На что старцы ответили: доселе мы ели все как овощи; если же это мясо, то мы его не едим.

133. Один брат говорил, что он знал старца, который жил на высокой горе и ни от кого ничего не принимал. Имее небольшую воду, он выращивал свои овощи и в продолжении пятидесяти лет держал правило – никогда не выходить за ограду. Старец прославился многими исцелениями, кои он творил над приходящими к нему повседневно, и почил в мире, оставив на том месте пять учеников.

134. С одним великим старцем жил весьма нерадивый брат, который, видя, что старец вкушает однажды в неделю, сказал ему: авва! Некоторые говорят, будто великое подвижничество иного приводит в гордость. Старец ответил на это: что же, сын мой, если чрез нерадение приходит смирение, не пойти ли нам взять жен и не начать ли нам есть мясо и пить вино? Увы нам, сын мой, как мы поругаемы и не видим того! Не слышим, что говорит Давид: виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя (Пс. 24:18). Согрешивший пред Богом должен устранить себя от всякой любви человеческой, пока не удостоверится, что Бог соделался другом его, ибо любовь человеческая часто удаляет нас от любви Божией.

135. Старец говорил: если придешь к кому и по молитве он пригласит тебя сесть, попроси его: отче! Скажи мне слово жизни – как обрести нам Бога, и молись обо мне, ибо я имею множество грехов. И только, другого же слова не говори, если не будешь спрошен.

136. Опять сказал: привыкай очами своими не смотреть на тело чужое; если можно, – даже и на свое.

137. Еще сказал: если будет бороть тебя душа твоя на разные яства, – стесни ее и в хлебе, чтоб она просила насытиться хотя бы им.

138. Опять говорил: если ты еще юн, бегай от вина, как от змия. Хотя чашу любви будешь пить, – выпей немного и оставь; пусть заклинают тебя позвавшие тебя и пусть будут клясться, – не внимай клятвам их. Сатана часто внушает монахам принуждать юнейших испить вина, ибо знает, что вино и жены удаляют нас от Бога.

139. Старец говорил: написано о Соломоне, что он был женолюбив, – и мужеский пол естественно любит женский. Но мы понуждаем свои помыслы к чистоте и понуждаем свое естество, дабы не впасть в таковую похоть.

140. Слышали мы о некотором брат – бедном и нуждающемся – следующее: если приносима была ему кем-либо потребная пища, он не принимал ее, коль случалось другому принести прежде, и говорил так: уже напитал меня Господь мой, и довольно с меня.

141. Ученик одного великого старца рассказывал об авве своем, что некогда в девятом часу он взалкал и захотел поесть. Поставив трапезу, они стали на молитву и пропели два псалма, потом старец начал говорить псалмы на память, – настал вечер, настало утро, настал девятый час другого дня, – и только тогда старец престал, ибо ум его горе созерцал таинство.

142. Старец сказал: преодолевай демона чревоугодия, говоря ему: потерпи, не будешь голоден. Вкушай пищу как можно более скромную, и сколько бы демон ни подстрекал тебя, ешь не спеша, ибо многих он так мучит, что те хотели бы съесть все за один раз.

143. Старец говорил: я застал еще старцев, которые прожили в сей пустыне до семидесяти лет, питаясь только травами и финиками.

144. Старец сказал: ничто так не приближает монаха к Богу, как добрая честная и боголюбезная чистота, подающая благообразию и благоприступанию Господеви безмолвну (1Кор. 7:35), как и засвидетельствовал о ней Дух Святой через светильника Своего – Павла.

145. Старец сказал: чревоугодие есть матерь блуда.

146. Еще сказал: обуздывающий чрево может обуздать и язык.

147. Однажды созывали братий очищать плетеницы. Между ними был один больной от подвижничества, который, кашляя, извергал мокроту, часть коей без его намерения попадала на одного из братьев. Помысл стал томить того брата и понуждал сказать, чтобы он не плевался. Но брат тотчас обуздал свой помысл, хотел взять и съесть извергаемое, но потом сказал себе: и не ешь, и не говори.

148. Старец сказал: богатство души есть воздержание. Его да стяжем со смиренномудрием, бегая тщеславия – матери зол.

149. Опять сказал: пощение – лучше скудного питания.

150. Еще сказал: насладимся в словесах Божественных и воспразднуем в повестях святых отцов, не чревом услаждаясь, но духовно веселясь.

151. Говорили о некотором великом старце, жившем в лавре аввы Петра, что он пятьдесят лет провел, сидя в пещере своей, ни вина не пил, ни хлеба чистого не вкушал, кроме отрубного; причащался же три раза в неделю.

152. Отцы рассказывали, что один целомудреник был взят на мучение, и ему уготовили тягчайшую муку, определив насиловать его целомудрие, – такова была их злокозненность! В некотором добротенистом саду поставили ложе и привязали к нему святого, оставив с ним распутную жену, так что и приятностию места и тем, что не мог избежать покушений бесчестной жены, он отовсюду, не хотя того и против воли, был возбуждаем на беззаконное деение. Но сей верный борец, почувствовав возбуждение похоти, откусил себе язык и плюнул на насильницу свою, чем себе причинил ужасную боль и мучение, а ее устрашил, обдав потоком крови. Так святой в Господе одержал победу.

153. Один отшельник жил во внутреннейшей пустыне тридцать лет, имее пропитанием одну малою. И вот начал он говорить себе: напрасно погибаю я здесь столько времени. Столько лет ничего другого не вкушаю, кроме малой сей, и ни откровения не видел, ни знамения не сотворил, какие творили бывшие прежде меня монахи; итак, оставлю здешние места и пойду в мир. Лишь только он сие помыслил, предстал ему Ангел Господень и спросил: о чем ты помышлял? И он рассказал о своем помысле. Тогда Ангел сказал: какого знамения хочешь более сего? Кто дал тебе силу претерпеть столько лет на месте сем, питаясь одною малоею? Терпи же и проси Бога даровать тебе смирение. Утвержденный Ангелом и уже не ищущий другого, пребыл он на месте том все остальное время жизни своей.

154. Старец говорил: не полезно монаху спрашивать: как такой-то или как кто-либо другой, ибо, удаленный от молитвы таким вопросом, он впадает в пустословие и осуждение. И нет ничего лучше молчания.

155. Некоторые отцы рассказывали: был здесь один старец, родом понтиец по имени Петр, сотворивший много великих дел. О сем старце брат Феодор, поставленный потом епископом Россы, говорил нам следующее: однажды пришел он ко мне на святой Иордан в лавру Пиргий, где я жил в то время, и говорит: сделай милость, брат Феодор, пойди со мною на гору Синай, ибо мне хочется там помолиться. Не могши преслушаться старца, я согласился. Когда перешли мы Иордан, старец предложил мне: брат Феодор! Давай положим себе обет – ничего не есть до самой святой горы Синай. Я отвечал ему: истинно, отче, я не могу сего сделать. Тогда старец один положил себе такой обет и до самого Синая не брал в рот ничего. Там же, причастившись Святых Таин, принял он пищи. С Синая пошли мы к святому Мине в Александрию; старец опять ничего не ел и только в Александрии, тоже по причащении Святых Таин, вкусил пищи. От святого Мины пошли мы обратно во Святой Град, и он также ничего не ел. Здесь же, причастившись в храме Воскресения Христа Бога нашего, принял пищи. Итак, во весь такой долгий и трудный путь старец вкушал только однажды на горе Синай, однажды – у святого Мины и однажды – во Святом Граде.