Глава X. О рассуждении

1. Авва Антоний сказал: иные изнурили тело свое подвижничеством, но потому, что не имели рассуждения, далеки были от Бога.

2. Некоторые братия пошли к авве Антонию сказать ему о видениях, какие они имели, и узнать от него – истинны они были или от демонов. У них был осел, который по дороге издох, и как скоро они пришли к старцу, он, предваряя их, спросил: как издох малый осел на дороге? Братия сказали ему: откуда знаешь ты это, авва? Тот ответил: демоны показали мне. Они говорят ему: мы затем и пришли, чтоб спросить тебя: те видения, которые мы часто имеем, истинны ли они и не заблуждаемся ли мы? Старец, примером осла, уверил их, что то было от демонов.

3. Некто, охотясь в пустыне за дикими зверями, увидел, как авва Антоний шутит с братиями своими. Старец, желая убедить его в том, что иногда нужно снисходить братиям, повелел ему: вложи стрелу в лук твой и натягивай. Тот сделал так. Старец велел ему натянуть еще, – тот натянул еще. Старец опять сказал: тяни. Зверолов ответил: если сверх меры натяну, треснет лук. Тогда авва Антоний говорит ему: так и в деле Божием: если сверх меры будем напрягать братий, они скоро сокрушатся. Посему, нужно иногда снисходить им. Услышав сие, зверолов пришел в умиление и, получив великое назидание от старца, удалился. Также и братия, воодушевясь, возвратились в свое место.

4. Брат сказал авве Антонию: помолись обо мне. Старец ответил ему: ни я тебя не помилую, ни Бог, если сам ты не попечешься и не будешь молить Бога.

5. Авва Антоний говорил: Бог не попускает искушений на род сей, как на древних, ибо знает, что он слаб и не может понести.

6. Еще сказал: придет время, когда люди будут безумствовать и, если увидят кого-либо не безумствующим, восстанут на него, говоря: ты безумствуешь, – потому что он не подобен им.

7. В одной киновии оклеветали брата в блудодеении. Он пришел к авве Антонию, за ним пришли и братия из киновии, дабы уврачевать его и взять назад, обличая, что он сделал так; тот оправдывался, говоря, что ничего такого не сделал. В то время случился там авва Пафнутий Кефала и сказал такую притчу: видел я у берега реки человека, увязшего в тину по колена; некоторые пришли подать ему руку и погрузили его по шею. Тогда авва Антоний сказал им об авве Пафнутии: вот человек, могущий врачевать и спасать души. Приведенные в сокрушение словом старцев, они положили метание брату и, убежденные отцами, взяли его в киновию.

8. Некогда авва Антоний получил от царя Констанция письмо, чтоб он пришел в Константинополь, и, недоумевая, что сделать, спросил авву Павла, ученика своего: должно ли мне идти? Тот ответил: если пойдешь, будешь зваться Антоний; если же не пойдешь – авва Антоний.

9. Некогда авва Антоний пришел к авве Аммуну в гору Нитрийскую, и когда они увиделись, авва Аммун сказал: так как молитвами твоими умножилось братство и некоторые желают построить себе келлии в отдалении, чтоб безмолвствовать, то на каком удалении отсюда повелишь строить их? Он ответил: вкусим в девятый час и пойдем походим по пустыне и посмотрим место. Шли они пустынею, пока не начало садиться солнце, и тогда авва Антоний сказал: сотворим молитву и поставим крест: желающие строить пусть строят здесь для того, чтоб тамошние, намереваясь прийти к здешним, приходили по вкушении своего куска в девятый час, и здешние отправлялись, сделав то же, – тогда и те и другие будут нерассеены при взаимном посещении. Расстояние же то было двенадцать знаков.

10. Авва Марк спросил авву Арсения: для чего некоторые добрые люди, в то время, как умирают, бывают поражаемы сильным мучением в теле своем? Старец ответил: для того чтоб, как солью осоленные, они отходили туда чистыми.

11. Авва Даниил, ученик аввы Арсения, рассказывал: некогда авву Александра поразила болезнь, и он по сей причине лег на землю кверху лицем. Случилось, что в это время пришел к нему авва Арсений поговорить и увидел его так лежащим. После того, как они побеседовали, авва Арсений спросил: кто тот мирянин, которого я видел здесь? Авва Александр говорит ему: где ты его видел? Авва Арсений ответил: когда я сходил с горы и посмотрел сюда, то увидел, что кто-то лежит в пещере на земле кверху лицем. Тот, положив ему метание, сказал: прости мне, это был я, ибо болезнь поразила меня. Старец говорит: а я подумал, что это мирянин, потому и спросил тебя.

12. Авва Даниил рассказывал, что некие братия, намереваясь отправиться в Фиваиду за льном, сказали: по сему случаю повидаем и авву Арсения. Когда они пришли, авва Александр вошел и говорит старцу: братия, пришедшие из Александрии, желают видеть тебя. Старец повелел узнать у них, по какой причине они пришли. Узнав, что они идут в Фиваиду за льном, авва Александр передал о том старцу, и тот сказал: истинно, не увидят они лица Арсениева, ибо не ради меня пришли, а по случаю своего дела. Упокой их и отпусти с миром, сказав им, что старец не может принять их.

13. Авва Петр, ученик аввы Лота, рассказывал: был я некогда в келлии аввы Агафона, когда пришел к нему брат и спросил: я хочу жить с братиями. Скажи мне, как я должен жить с ними? Старец ответил: как в первый день, когда ты вступил в среду их, также и во все дни жизни твоей храни странничество, чтоб не быть дерзновенным с ними. Авва Макарий спросил: что же производит дерзость? Старец сказал: дерзость подобна великому зною, от лица которого, когда он приходит, все бегут, и он губит всякий плод древесный. Говорит ему авва Макарий: ужели так гибельна дерзость? И авва Агафон ответил: нет страсти гибельнее дерзости, ибо она родительница всех страстей. Потому делателю не должно быть дерзостным, хотя бы он был один в келлии. Я знаю одного брата, который, прожив год в келлии, в коей была прикладка для возлежания, сказал: я перешел бы из келлии и не узнал сей прикладки, если бы другой не указал мне. Таковый есть истинный делатель и борец.

14. Рассказывали об авве Агафоне: пришли к нему некоторые, слышавшие о его великой рассудительности, и, желая испытать, сердится ли он, говорят ему: ты ли Агафон? Слышим о тебе, что ты блудник и гордец. Он ответил: точно, это так. Еще говорят ему: ты ли Агафон – клеветник и пустослов? Он сказал: я. Опять говорят: ты ли Агафон – еретик? Он ответил: нет, я не еретик. Тогда они просили его: скажи нам, почему прежнее ты принимал, а сего слова не вынес? И он изъяснил: первое я приписываю себе, потому что в том есть польза для души моей, а еретичество – есть отлучение от Бога. Услышав сие, они подивились рассудительности его и отошли с назиданием.

15. Спросили того же авву Агафона: что выше – телесный труд или хранение сердца? Старец ответил: человек подобен дереву: труд телесный – листья, а хранение сердца – плод. Но как по Писанию: всяко убо древо, еже не творит плода добра, посекаемо бывает, и во огнь вметаемо (Мф. 3:10), то очевидно, что все тщание наше должно быть о плоде, то есть о хранении ума. Впрочем, нужен и лиственный покров и убранство, каково суть – телесный труд.

16. Авва Агафон был мудр в умном делании, не ленив – в телесном и во всем умерен – в рукоделии, в пище и в одеении.

17. Он же, придя в Скит, когда там было собрание по какому-то делу и уже определено было решение, сказал: не хорошо решили вы дело. Они спросили его: ты кто такой, что так говоришь? Авва ответил: сын человеческий, ибо сказано: аще воистинну убо правду глаголете, правая судите, сынове человечестии (Пс. 57:2).

18. Он же сказал: если гневливый и мертвого воскресит, то все не будет приятен Богу.

19. Еще сказал: если кто-то любезен будет мне по преимуществу, и я уразумею, что он низводит меня в умаление, то отсеку его от себя.

20. Авва Даниил говорил, что прежде, нежели к отцам нашим пришел авва Арсений, они жили с аввою Агафоном. Авва Агафон любил авву Александра, ибо он был подвижен и кроток. Случилось, что, когда все ученики его мыли пальмовые ветви в реке, авва Александр мыл неспеша, и, придя, братия сказали старцу: брат Александр ничего не делал. Желая уврачевать их, старец сказал ему: брат Александр! Мой хорошенько, ибо это лень. Услышав сие, тот опечалился, но после старец утешил его, говоря: разве я не знал, что ты хорошо делаешь? Но сказал тебе так при них, дабы уврачевать помысл их послушанием твоим, брат.

21. Некто из отцов рассказывал, что в Келлиях был один трудолюбивый старец, носивший рогожу. Когда пришел он к авве Аммону, тот, увидев его в рогоже, сказал: это нисколько не принесет тебе пользы. Старец спросил его: три помысла беспокоят меня: или блуждать по пустыням, или отойти на чужбину, где бы никто не знал меня, или затвориться в келлии – ни с кем не видеться и вкушать через два дня. Авва Аммон ответил ему: ничего из сих трех не полезно тебе исполнить, но сиди лучше в келлии своей, вкушай понемногу каждый день, имей всегда в сердце своем слово мытаря – и можешь спастись.

22. Пришли некогда к авве Ахилле три старца, из коих один имел худую славу. Один из старцев попросил: авва! Сделай мне мрежу. Он сказал: не сделаю. И другой просил: сотвори милость, сделай нам одну мрежу, чтоб иметь память о тебе в монастыре. И другому отказал за недостатком досуга. Наконец, говорит и имевший худую славу: сделай мне одну мрежу, чтоб было у меня нечто от рук твоих, авва! И он тотчас ответил: для тебя сделаю. После два старца сказали ему наедине: почему, когда мы просили тебя, ты отказал нам, а ему сказал – для тебя сделаю? Старец говорит им: вам сказал я – не сделаю, и вы не оскорбились, приписывая отказ моему недосугу, а если ему я не сделаю мрежу, то он подумает: верно услышал старец о грехе моем и не захотел сделать, – тем я тотчас отрезал бы вервь. Итак, я ободрил душу его, да не будет поглощен печалию таковый.

23. Авва Аммой говорил: пришли мы некогда – я и авва Витив – к авве Ахилле и услышали, что он повторял слова: Иакове, Иакове... не убойся изыти во Египет (Быт. 46:2, 3); и долго повторял он сие изречение. Когда мы постучались и он отворил нам, то спросил, откуда мы. Боясь сказать, что из Келлий, мы ответили: с Нитрийской горы. Авва говорит: что я могу сделать для вас, раз пришли вы ко мне из такой дали? И ввел нас. Мы просили его сказать нам слово назидания, в келлии же увидели длинную вервь. Старец сказал: с вечера до сего времени я сплел двадцать локтей сей верви, и, поистине, не имею в ней нужды, но, боясь, как бы не прогневался на меня Бог и не укорил меня, говоря: почему, имее силы работать, ты не работал? – я тружусь и делаю немного по силе моей. Получив назидание, мы удалились.

24. Говорили об авве Аммое, что однажды он заготовил пятьдесят мер пшеницы на свое употребление и рассыпал ее на солнце. Однако, прежде, нежели она высохла, увидел он в том мест что-то не полезное себе и сказал ученикам своим: пойдем отсюда. Те очень опечалились, и старец, видя печаль их, сказал им: хлебов ли ради вы печалитесь? Истинно, я знаю таких, кои бежали, оставив крашенные шкафы с пергаменными книгами, даже и дверей не затворили, но ушли, оставив их отпертыми.

25. Рассказывали об одном старце, что он в продолжении пятидесяти лет не вкушал хлеба и воду пил не часто и говорил: я умертвил в себе блуд, сребролюбие и тщеславие. Авва Авраам, услышав о сем, пришел к нему и говорит: сказал ты это? Старец подтвердил. Тогда авва Авраам спросил его: вот входишь ты в келлию свою и находишь на рогоже своей женщину. Можешь ли думать, что это не женщина? Тот ответил: нет, но буду бороться с помыслом, чтоб не касаться ее. Авва Авраам сказал на то: ты не умертвил страсть, – она живет, только связывается. Опять, вот ты идешь и видишь камни и черепки, а посреди них золото. Может ли мысль твоя счесть последнее равным первым? Старец ответил: нет, но я буду бороть помысл, чтоб не взять его. Авва сказал: страсть живет, только связывается. Снова спрашивает авва Авраам: положим, слышишь ты о двух братьях, что один любит тебя, а другой ненавидит и злословит. Если они придут к тебе, равными ли они будут для тебя? Тот ответил: нет, но я буду бороть помысл, дабы благотворить как любящему меня, так и ненавидящему. Авва Авраам говорит ему: итак, страсти живут, только святыми они связываются.

26. Авва Авраам рассказывал об одном из отцов, который был писцом и который не вкушал хлеба. Однажды пришел к нему брат и попросил написать ему книгу. Старец всегда имел ум в созерцании и написал книгу с пропусками, и не ставя знаков. Брат, получив ее и желая расставить знаки, нашел пропуски и сказал старцу: есть пропуски, авва! Старец ответил: пойди и исполни прежде написанное, затем приходи, и я напишу то, чего не достает.

27. Некогда авва Агафон спросил авву Алония: как бы мне удержать язык свой, чтоб он не говорил лжи? Авва Алоний ответил ему: если не будешь лгать, то наделаешь много грехов. Тот сказал: как это? Старец ответил ему: например, два человека совершили при тебе убийство, и один из них убежал в твою келлию. Вот ищущие его спрашивают тебя: при тебе совершилось убийство? Если ты не солжешь, то предашь человека на смерть, но лучше оставь его пред Богом без уз, ибо Бог знает все.

28. Говорили об авве Антиане, старце Фиваидском, что в юности своей совершил он много подвигов, но в старости заболел и ослеп. Братия, ради немощи его, доставляли ему много утешений и сами влагали пищу в уста его. Спросили о сем авву Аио: что будет старцу вследствие такого великого утешения? И авва ответил им: уверяю вас, что если сердце его желает и охотно принимает сие, то, даже если он съест один финик, Бог вычтет то из труда его; если же не желает, а принимает, не хотя того, Бог сохранит труд его целым, ибо принуждали старца против воли его; те же получат свою мзду.

29. Некий старец оставил по себе авве Геласию келлию с принадлежащим ей полем в окрестностях Никополя. Один земледелец, родственник почившего старца, пришел к Вакате, первенствующему тогда в Никополе Палестинском, и просил то поле, как долженствующее перейти к нему по законам. Сей же Вакат, как человек сильный, покушался самочинно взять поле у аввы Геласия, но авва не уступал, не желая отдать келлию мирянину. Однажды Вакат, увидев животных аввы Геласия, перевозивших маслины с доставшегося авве поля, насильно перехватил их и отвез маслины в свой дом; после же едва, с большим позором, отпустил животных с их прибором. Блаженный старец нисколько не спорил о плодах, но владения полем не уступал по упомянутой причине. Раздраженный Вакат, по требованию, впрочем, и других дел, ибо любил судиться, – устремился в Константинополь, идя пешком. Прибыв в пределы Антиохии и услышав о святом Симеоне, который сиял тогда подобно великому светилу, так как был выше человека, Вакат, как христианин, пожелал его видеть. Святой же Симеон узрел его со столпа и, лишь только тот вступил в монастырь, спросил: откуда ты, куда идешь и зачем? Он ответил: я из Палестины и иду в Константинополь по многим нуждам, надеесь молитвами святыни твоей возвратиться назад и припасть к стопам твоим. Святой Симеон говорит ему: не хочешь, безнадежнейший из людей, сказать, что идешь против человека Божия? Нет тебе доброго пути, и ты не увидишь более дома своего. Итак, коль послушаешь совета моего, поспеши отсюда к нему и раскайся пред ним, если только живой достигнешь места своего. В тот же час объятый горячкою и уложенный бывшими с ним на носилки, он был отправлен в страну свою, дабы покаяться авве Геласию; однако по пророчеству святого скончался, не достигнув дома. О сем сын его, также именовавшийся Вакатом, рассказывал по смерти отца своего многим мужам, достойным вероятия.

30. Говорили об авве Данииле следующее: когда пришли варвары в Скит, отцы убежали; старец же, сказав: если не печется обо мне Бог, то зачем и сижу я здесь? – прошел среди варваров, и они не увидели его. После того говорит он себе: вот Бог явил попечение обо мне, и я не умер; сделай же и ты – человеческое и беги, как отцы. Поднялся и убежал.

31. Авва Даниил говорил: по той мере, как тучнеет тело, истощается душа; и по той мере, как истощается тело, тучнеет душа.

32. Авва Даниил рассказывал, что, когда авва Арсений жил в Ските, был там монах, кравший вещи у старцев. Авва Арсений взял его к себе в келлию, желая приобрести его и успокоить старцев, ему же сказал: чего ни захочешь, буду тебе доставлять, только не кради. И давал ему и золото, и мелкие деньги, и одежду, и все потребное, но он уходил и опять воровал. Тогда старцы, видя, что он не перестает красть, изгнали его, говоря: если брат имеет какой-либо грех немощи, должно его терпеть; если же ворует, изгоняйте его, ибо он и свою душу губит и смущает всех, кои живут в том месте.

33. Спросили блаженного Епифания: почему заповедей закона десять, а заповедей блаженств девять? Он ответил: десятословие равночисленно казням египетским, а число блаженств есть тройственный образ Троицы.

34. Его же спросили: достаточно ли одного праведника, чтоб умилостивить Бога? Он ответил: конечно, ибо Он Сам сказал: аще обрящете мужа творящаго суд и ищуща веры: милосерд буду ему (Иер. 5:1).

35. Некогда шел блаженный Ефрем, и по чьему-то внушению подходит к нему одна блудница, дабы склонить его на постыдное смешение или, по крайней мере, подвигнуть на гнев, ибо его еще никто никогда не видел гневающимся. Он сказал ей: последуй мне. И когда они дошли до многолюдного места, он предложил: на этом месте сотворим, как ты хотела. Видя множество народа, она спросила его: как можем мы сделать это при таком многолюдстве и не постыдиться? Тогда он сказал ей: если мы стыдимся людей, то тем паче должны стыдиться Бога, обличающего тайная тмы (1Кор. 4:5). Так, пристыженная, она удалилась.

36. Говорили об авве Зиноне, что сначала он ничего не хотел принимать ни от кого. Посему, и приносившие отходили с печалию, так как он не принял, и приходившие, дабы получить что-либо от великого старца, удалялись без утешения, ибо он не имел, что дать. Наконец, старец сказал: что же мне делать, ибо и приносящие скорбят, и желающие получить – не утешаются? Вот, что надобно сделать: если кто принесет – возьму, и если кто попросит – отдам ему. Сделав так, он и сам был покоен, и всем удовлетворял.

37. Пришли к авве Зинону братия и спросили: отче, что значит написанное в книге Иова: небо же нечисто пред Ним (Иов. 15:15)? Старец ответил: братия оставили грехи свои и исследуют небеса. Толкование же слова сего таково: поскольку один Бог чист, то и сказал (Елифаз): небо же нечисто.

38. Говорили об авве Зиноне, что он был мал ростом, тонок телом, но весьма самоуглублен и исполнен желания и горячности к Богу. Имел он также великое сострадание к людям, и отовсюду приходили к нему миряне и монахи, открывали свои помыслы и получали врачевание.

39. Пришли мы к одному из отцов, некогда пребывавшему близ святого Зинона, и, когда он простер к нам слово назидания, спросили его об одном помысле, говоря так: если кто-то имеет помысл и одолевается им, но при этом старается назидаться словом о чистоте, прочитанным у отцов, желая исправить по слову их дело и не может, хорошо ли открыть о том кому-нибудь из отцов или он должен стараться исполнять только то, что вычитал, довольствуясь своею совестию? Старец ответил нам: он должен открыть другому, могущему пользовать его, и не полагаться на себя, ибо никто не может помогать сам себе, особенно если дойдет до того, что заболит страстями. Затем продолжил: и со мною в юности случилось нечто подобное. Имел я болезнь душевную и был одолеваем ею. Слыша об авве Зиноне, что он многих уврачевал, вознамерился и я пойти открыться ему, но диавол воспрепятствовал мне, говоря: ты уже знаешь, что должно делать, – пользуйся тем, что вычитал. Для чего тебе идти и соблазнять старца? И было так: когда я готов был отправиться к нему, брань отступала от меня, чтоб я не ходил; когда же я соглашался не ходить, страсть опять наводняла меня. Когда опять собирался идти, те же самые козни строил мне враг, не допуская меня до того, чтоб я открылся старцу. Если иногда и доходил я до старца, чтоб открыться ему, враг не попускал, стыдом смущая сердце мое и говоря: уже знаешь, как должен ты врачевать себя! Какая нужда сообщать о том другому? Ведь ты не нерадишь о себе и знаешь, как сказали отцы. Все сие вселял в меня враг, чтоб не открыл я болезни врачу и не получил врачевания. Старец замечал, что я имею помыслы, но не обличал меня, ожидая, пока я сам открою их ему, потому поучал меня пути правому и отпускал. Наконец, сокрушаясь и плача, я сказал душе своей: доколе же, горькая душа, не будешь ты хотеть принять врачевство? Издалека приходят к старцу и исцеляются, а ты, имее в такой близости врача, стыдишься и остаешься не уврачеванною? И, возжегшись сердцем, встал я и сказал себе: если, придя к старцу, я не найду у него никого, то уразумею, что сие есть воля Божия – открыть ему помысл мой. Пришел и не нашел никого. Старец по обычаю поучал меня о спасении души и как можно очиститься от скверных помыслов, – я же опять застыдился открыться ему и просил отпустить меня. Старец, сотворив молитву, пошел проводить меня до внешних ворот, идя впереди; я же, томимый помыслами – сказать или не сказать старцу, – мало-помалу ступал позади него. Он не смотрел на меня и взялся было уже за дверь, чтоб отворить мне, но, увидев, сколь сильно меня мучат помыслы, обратился ко мне и, стуча в грудь мою, спросил: что у тебя? И я также человек. Как только сказал мне старец слово сие, я почувствовал, что он как бы отверз сердце мое – упал я на лице к ногам его, умоляя: помилуй меня. Он говорит мне: что у тебя? Я ответил: ты знаешь, какую нужду имею я. Сказал он мне: тебе самому должно открыть, что у тебя. Когда же я со стыдом открыл ему страсть мою, он говорит мне: почему же ты стыдился сказать то мне? Не человек ли и я? Хочешь, – я скажу тебе свое? Не три ли года, как ты ходишь сюда, имее такие помыслы, и не открываешь их? Так как я по-прежнему оставался поверженным пред ним и умолял: помилуй меня ради Бога, – он сказал: поди, не неради о молитве своей и никого не осуждай. Я вернулся в келлию свою, не нерадел о молитв и, благодатию Божиею и молитвами старца, уже не был боле томим тою страстию. Однако, спустя год, напал на меня такой помыслы может быть Бог по милости своей сделал тебе это, а не ради старца? Иду к нему, желая искусить его, и, отведя в сторону, полагаю метание и говорю: умоляю боголюбие твое, отче, помолись обо мне, – о том помысл, который я некогда открыл тебе. Оставив меня лежащим у ног своих и помолчав немного, он говорит: встань и знай толк. Услышав сие, от стыда я желал бы, чтоб земля пожрала меня; поднявшись, я не мог взглянуть на лицо старца и в удивлении удалился в келлию свою.

40. Тот же старец в подтверждение добродетелей закона и в наше назидание рассказал нам следующее: два брата, жившие в одной лавре каждый в особой келлии, ходили друг к другу. Однажды один из них сказал другому: мне хочется сходить к авве Зинону и открыть ему некоторый помысл. На сие и другой сказал: я также желаю открыть ему свой помысл. И они пошли вместе. Каждый, наедине, поведал старцу о своем помысле, но один припал к старцу, со слезами умоляя его, и тот сказал ему: иди, не предавай себя, никого не осуждай и не неради о молитве своей. И брат сей возвратился, уврачевавшись. Другой же брат, открыв помысл, не просил старца преболезненно, а лишь сказал: молись обо мне. Спустя некоторое время, братья увиделись, и один спросил другого: когда мы ходили к старцу, открыл ли ты помысл, о котором желал поведать? Тот ответил: открыл. Брат снова спросил: получил ли ты пользу, открыв его? Он сказал: получил; молитвами старца Бог уврачевал меня. А я хоть и открыл, – признался другой, но никакого не почувствовал облегчения. Тогда уврачевавшийся говорит: как просил ты старца? И брат рассказал, что просил помолиться о нем, ибо имеет такой-то помысл. На сие уврачевавшийся брат сказал: а я, открываясь ему, омочил ноги его слезами моими, умоляя его помолиться обо мне, и молитвами его исцелил меня Бог. Потому, – заключил свой рассказ старец, просящий кого-нибудь из отцов о помыслах должен с болезненностию и от всего сердца просить его, как Бога, и тогда получит помощь; а открывающий их нерадиво или даже искушающий, не только не получит пользы, но еще и осудится.

41. Авва Исаия говорил: простота и немеряние себя очищают сердце от лукавых.

42. Еще говорил: кто ходит с братом своим в коварстве, того не минует печаль сердечная.

43. Опять говорил: тщетно служение того, кто говорит одно, а на сердце в лукавстве имеет другое. Не прилепляйся к таковому, чтоб он не заразил тебя своим прилипчивым ядом.

44. Он же сказал: прибыль, честь и удовольствия борют человека до самой кончины, но не должно снисходить им.

45. Авва Феодор Фермейский говорил: если будешь иметь дружбу с кем-нибудь, и случится тому впасть в искушение блуда, то, коль можешь, подай ему руку и извлеки наверх. Если же он впадет в ересь и не примет убеждений твоих к обращению, скорее отсеки его от себя, чтоб не быть и самому тебе увлечену в ту же яму, если замедлишь с ним.

46. Некто из отцов рассказывал, что при авве Исааке один брат пришел в церковь, что в Келлиях, в малом кукулии. Старец выгнал его, говоря: не можешь быть в церкви, ибо здесь монахи, а ты мирянин.

47. Некто из старцев пришел к авве Феодору и сказал ему: вот такой-то брат возвратился в мир. Старец ответил на то: сему ты дивишься? Не дивись. Но дивись лучше, если услышишь, что кто-либо возмог избежать челюстей врага.

48. Он же пришел некогда к авве Иоанну, от рождения евнуху, и между разговором сказал: когда я жил в Ските, дела души были делом нашим, а рукоделие мы почитали как бы приделием; ныне же дело души стало приделием. Брат спросил его: какое дело есть дело души, почитаемое нами ныне приделием, и что есть приделие, почитаемое нами ныне делом? Старец ответил: все, совершаемое по заповеди Божией, есть дело души, а работать на себя и собирать – сие должны мы почитать приделием. Брат попросил: уясни мне сей предмет. И старец сказал: вот услышишь обо мне, что я заболел, и ты должен посетить меня, но говоришь себе: оставить ли мне свое дело и теперь же пойти? Окончу лучше дело свое и тогда пойду. Затем представится другой повод... и ты не пойдешь совсем. Еще: говорит тебе другой брат: помоги мне! А ты размышляешь: оставить ли мне дело свое и идти работать с ним? Итак, если не пойдешь, то оставишь заповедь Божию, что есть дело души, и будешь делать приделие, то есть дело рук.

49. Он же сказал: другой такой добродетели нет, как не уничижать ближняго.

50. Один брат сказал авве Феодору: хочу исполнить заповеди. Старец рассказал ему об авве Феоне, что и он сказал некогда: хочу с помощию Божиею исполнить свой помысл. Потом взял пшеницы, приготовил хлеб и сел в келлии своей.

51. Авва Авраам Иверский спросил авву Феодора Елевферопольскаго: что лучше, отче – славу ли стяжевать мне или безчестие? Старец ответил: что до меня, то я хочу лучше стяжать славу, нежели безчестие, ибо, если сделано доброе дело и буду славим, могу осудить свой помысл, что недостоин сей славы; безчестие же происходит от порочных дел. Чем же я могу утешить сердце свое тогда, когда люди будут соблазняться мною? Итак, лучше делать добро и быть славиму. Авва Авраам сказал: хорошо сказал ты, отче!

52. Спросили мать Феодору: как можно, принимая слухом разные речи – какие бы то ни было – оставаться с единым Богом? Она ответила: как, сидя за трапезою, где много хороших яств, ты хотя и вкушаешь их, но без услаждения, так и когда коснутся слуха твоего мирские речи, имей сердце свое обращенным к Богу. При таком расположении, слушая без услаждения, не претерпишь никакого вреда.

53. Случилось некоторым старцам в Ските вкушать вместе. Был с ними и авва Иоанн Колов. Один пресвитер встал, чтоб подать чашу воды, но никто не решился принять ее от него, кроме аввы Иоанна. Старцы удивились и сказали ему: как ты, будучи меньше всех, дерзнул принять услугу от пресвитера? Он ответил им: когда я встаю, чтоб подать чашу, то радуюсь, если все примут ее, дабы иметь мне награду. Так и сам принял ее теперь для того, чтоб была подающему награда и чтоб он не опечалился, что никто не принял ее от него. Когда он сказал сие, они удивились и получили назидание от его рассудительности.

54. Брат спросил авву Иоанна: как душа моя, имее свои раны, не стыдится осуждать ближнего? Старец рассказал на то такую притчу касательно осуждения: один бедный человек имел жену, но, увидев другую женщину, понравившуюся ему, взял и ее. Обе они были нагие. В некотором месте случился большой праздник, и они просили его взять их с собой. Он посадил их в бочку и, сев на корабль, прибыл в то место. Когда настала жара и люди разошлись, одна из них, выглянув и не увидев никого, выскочила и среди мусора подобрала кой-какие лохмотья, сделала себе препоясанье и расхаживала смело. Другая же, будучи нагой и сидя внутри, говорила: вот блудница сия не стыдится ходить нагою. Поскорбел о том муж ее и сказал: та хоть срамное свое покрыла, а ты вся голая и не стыдишься так говорить. Таково и дело охуждения.

55. Еще говорил старец о душе, желающей покаяться: в городе была красивая блудница, имевшая много любовников. Один управитель, придя к ней, сказал: обещай мне жить целомудренно, и я возьму тебя в жены. Она обещала, и он взял ее в дом свой. Любовники, желая ее, решили так: если мы войдем в дом управителя, взявшего ее, и он узнает, то будет мучить нас; но обойдем дом и позади него свистнем ей, – она, узнав тон свиста, выйдет к нам; и тогда мы не будем уже виноваты. Но она, услышав свист, заткнула уши, вбежала во внутреннейший покой и затворила двери. Блудница, – пояснил старец, есть душа; любовники ее – суть страсти и люди; управитель – Христос; внутреннейший покой – вечная обитель; свистящие – злые демоны, но душа, желающая покаяться, всегда убегает от них ко Господу.

56. Некто из отцов спросил авву Иоанна: кто есть монах? Старец сказал: труженик, ибо трудит себя во всяком деле. Таков есть монах.

57. Некогда пришли отцы к авве Исааку, дабы сделать его пресвитером. Услышав о том, он убежал в Египет и, достигши одного поля, скрылся в траве. Отцы погнались за ним, добрались до того же поля и решили там отдохнуть, ибо была ночь, осла же пустили пастись. Осел набрел на старца и стал над ним. Утром, ища осла, они нашли и авву Исаака и, удивившись, хотели связать его, но он не допустил до того, говоря: я более не убегу, ибо в намерении вашем есть воля Божия, и куда я не убегу, на нее же и набреду.

58. Авва Исаак сказал: не приводите сюда мальчиков, ибо в Ските четыре церкви опустели из-за них.

59. Авва Пимен спросил авву Иосифа: что мне делать, когда приступают ко мне страсти, – противостать ли им или дозволить войти? Старец ответил ему: оставь их войти и после борись с ними. И авва Пимен возвратился в Скит. Позже некто из фивеян, придя в Скит, рассказал братиям, что, когда он спросил авву Иосифа о приступившей страсти – противостать ли ей или дозволить войти, авва сказал: никак не дозволяй страстям входить, но тотчас же отсекай их. Услышав сие, авва Пимен пришел к авве Иосифу и сказал ему: авва, я вверил тебе свои помыслы; и вот, ты иначе сказал фивеянину. Старец ответил ему: ужель ты не знаешь, что я люблю тебя? И не говорил ли ты – скажи мне так, как бы себе? Он сказал: так было. Тогда старец продолжил: если войдут страсти, и ты дозволишь сам, и примешь от них удары, то есть поборешься с ними, то они сделают тебя искуснейшим. Это сказал я тебе, как себе. Но есть другие, для коих полезнее, дабы страсти не приближались к ним, и таким следует отсекать их тотчас же.

60. Один брат спросил авву Иосифа: авва! Что мне делать, ибо я не могу ни вести строгую жизнь, ни работать и подавать милостыню. Старец сказал ему: если ты не можешь делать ничего из того, храни, по крайней мере, совесть свою чистою от всякого зла относительно ближнего твоего и спасешься.

61. Некто из братий рассказывал: пришел я однажды в нижнюю Праклею к авве Иосифу. В монастыре он имел прекрасную смоковницу и утром говорит мне: пойди ешь. Тогда была пятница, и я не пошел ради поста, но потом, умоляя старца, просил: ради Бога скажи мне помысл сей: вот ты говорил мне: пойди ешь, я же ради поста не пошел, но смущался по причине заповеди твоей, рассуждая, с каким помыслом ты повелел мне сие и что должно было мне сделать. Старец сказал: отцы сначала не говорят братиям прямо, но более криво, а когда увидят, что они исполняют кривое, тогда уже говорят им истинное, зная, что они послушны на все.

62. Брат спросил авву Иосифа: хочу выйти из киновии и сидеть в уединении. Старец сказал: где видишь, что душа твоя обретает покой и не вредится, там и сиди. Брат опять спросил: что же посоветуешь мне сделать, ибо я обретаю покой и в киновии, и наедине? Старец ответил: если ты и в киновии, и наедине обретаешь покой, то положи сии оба помысла твои как бы на весы и, где увидишь более себе пользы, и какой из помыслов перевесит, то и делай.

63. Некто рассказывал: однажды пришли мы – я и мудрец Софроний – к авве Иосифу в Еннат, и старец с радостию и усердием начал беседовать с нами. Был он украшен всякою добродетелию и опытен во внешнем учении. Когда мы сидели и беседовали о душеспасительных предметах, пришел из Аилы некий христолюбец и дал старцу три монеты, говоря: прими их, отче честный, и помолись о корабле моем, который я нагрузил и отослал в Эфиопию. Но старец совсем не обратил на него внимания. Господин Софроний сказал ему: прими их, отче, и дай нуждающемуся. Старец ответил на то: двойной стыд, сын мой, взять то, в чем не имеешь нужды, и своими руками обязаться пожинать чуждое терние. О, если б мне пожать терния своей души! Притом написано: если сеешь, свое сей, ибо чужое горчае волчцев. Особенно же, сын мой, потому не принимаю, что его прошение не есть прошение о душе. Тот спрашивает его: итак, что же? Если творит человек нечто, как милостыню, разве не вменяет ему того Бог? Старец ответил: есть большое различие в милостынях по цели милостыни: один творит ее для благословения дома своего, и Бог благословляет дом его; другой творит милостыню ради корабля своего, и Бог милует корабль его; иной творит ее ради чад своих, и Бог хранит чад его; а иной творит для прославления, и Бог прославляет его. Не презирает Бог никого, но чего хочет каждый, то и подает ему, если то не вредит душе его, однако все сии уже восприемлют мзду свою, ибо ничего не заслужили себе у Бога, так как и целью милостыни не была у них польза душевная. Сотворил ты милостыню для благословения дома своего, – Бог благословил дом твой; сотворил ради корабля, – Бог спас корабль; сотворил ради чад, – Бог сохранил чад; сотворил ты для прославления, – Бог прославил тебя, итак, что же Он тебе должен? Посему, сотвори для души своей, – и спасена будет душа твоя, ибо написано: даст ти Господ по сердцу твоему (Пс. 19:5), и есть много богатых, кои, думая, что творят милостыню, прогневляют Бога. Мы попросили его: уясни нам слово сие, отче! Старец сказал: Бог заповедал, чтоб для Него отделяли начатки пшеницы, ячменя и овощей, вина и елее, льна и плодов, первородных от людей и от животных чистых и чтоб сии последние не имели порока, то есть чтоб не были у них отрезаны уши или отсечен хвост и чтоб плоды были избранные, ежели их приносят Богу об оставлении грехов. Богатые же делают противное – хорошее поедают сами, а непотребное раздают бедным; избранное вино пьют сами, а кислое отдают вдовам и сиротам; также бросают бедным одежды рубищные и заплатанные и плоды попорченные и загнившие, подражая Каину, – потому и не бывает благоприятно приносимое ими Богу. Если у кого из богатых сын или дочь благообразны и красивы, то тот заботится о приданном и браках и выискивает глазами красивых юношей; если же у кого сын или дочь без какого-либо члена или безобразны и сухотелы, то дитя мужеского пола пристраивается в мужской монастырь, а женского – в женский. Надлежало бы таковым рассмотреть и рассудить: если мы, желая почтить людей смертных и тленных, подаем им первейшее и избраннейшее и стараемся предлагать, что им кажется честнейшим более всего, то не тем ли паче Богу должны приносить честнейшее и избраннейшее!? Известно, что Бог, требуя, дабы мы словом изъявляли Ему свое благодарение или изрекали какой-либо обет, требует не как нуждающийся в словах, но чтоб научить нас быть благодарными и не нерадеть о том, что вышло из уст наших, то есть чтоб то, что мы сложили и определили дать Богу, давали с великим тщанием и усердием, страхом и любовию. Ибо как Ноева жертва, издававшая смрад и дым, принеслась пред лице Господа вонею благоухания, как и написано: и обоня Господь воню благоухания (Быт. 8:21), так, напротив, плодоприношения и жертвы и дар людей лукавых вменяются в мерзость пред Господом. Послушай, что говорит пророк иудеем, бывшим тогда еще народом Божиим: кадило ваше мерзость Ми есть (Ис. 1:13). Таким образом, лукавство приносящих сделало благовонное кадило мерзостию. Итак, человеку, желающему спастись, должно не только молитвы и милостыни совершать в простоте и со всяким усердием, но и, намереваясь что-либо принести Богу, приносить честнейшее и славнейшее, дабы молитва наша не возвратилась в недро наше с посрамлением, и жертва наша, оказавшись нечистою, не осталась непринятою, и плоды наши, загнившие и непотребные, не сочтены были жертвою Каина. Мы еще спросили старца: вредит ли душе сосложение с помыслом? Он ответил: если б не вредили ей помыслы скверные и нечистые, то она не получала бы пользы и от чистых, благочестивых, благих и боголюбивых. Но на деле, как сии пользуют ее, так те вредят, ибо если со вне будем наслаждаться тьмами мира и довольства, а внутри будет у нас плодиться буря и волнение от смятения помыслов, то нет нам никакой пользы от внешнего мира подобно тому, как городу не помогают тьмы стен и укреплений, когда он подвергается предательству от живущих внутри него. Итак, если будем хранить себя от сосложения со скверными помыслами, то великое и высокое, превышающее помышление наше получение царствия обетовал нам Господь, наслаждение неизреченными благами, общение Ангелов и избавление от геенны – все сие и подобное сему, чему нет предела, что не имеет конца и что не знает изменения, будучи твердо и неподвижно. Видя же, что мы сомневаемся в услышанном от него, старец встал пред нами и, воздев очи к небу, сказал во услышание наше: Иисусе Боже наш, сотворивый небо, и землю, и море, Избавитель душ наших! Если ложно сказанное мною братиям, пусть останется цел камень сей; если же истинно, пусть распадется. И со словом сим камень распался на пять частей, – был же камень сей обломок колонны в четыре локтя. Подивившись и получив пользу, мы пошли, старец же, провожая нас, сказал: дети! Придите ко мне в следующую субботу, ибо я имею нужду в вас. Придя в субботу в третий час, мы нашли старца почившим и похоронили его, удалились, благодаря Бога, сподобившего нас опрятать и предать земле такого святого.

64. Авва Иаков сказал: странничествовать выше, нежели принимать странников.

65. Еще сказал: не слова только нужны, ибо в настоящее время много слов у людей, но нужно дело – оно требуется, а не слова, кои не имеют никакого плода.

66. Авва Иоанн, евнух, будучи еще молод, спросил старца: как вы возмогли совершить дело Божие беструдно, мы же и с трудом не можем совершить его? Старец ответил: мы возмогли потому, что главным делом имели дело Божие, а потребности телесные – последним; вы же главным делом имеете потребности телесные, а дело Божие не столь необходимым, – оттого и утруждаетесь много. Посему Спаситель сказал ученикам своим: маловери... ищите же прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф. 6:30, 33).

67. Авва Исидор сказал: если законно подвизаетесь в посте, не надмевайтесь, а если надмеваетесь, то лучше ешьте мясо. Ибо, ежели постясь высокомудрствуете, что пользы от поста? Человеку лучше есть мясо, нежели надмеваться и велехвалиться.

68. Он же сказал: учащимся должно любить истинных учителей, как отцов, и бояться их, как начальников; и при сем – не разрешать страха ради любви и не омрачать любви ради страха.

69. Еще сказал: если любишь спасение, делай все, ведущее тебя к нему.

70. Некто спросил авву Иоанна Персянина: такой труд подъяли мы царствия ради небесного! Но имеем ли наследовать его? Старец ответил: я верую обетованию наследовать горний Иерусалим, на небесех явленный, ибо верен бо есть обещавый (Евр. 10:23). И почему мне не веровать? Я соделался строннолюбив, как Авраам; кроток – как Моисей; свят – как Аарон; терпелив – как Иов; смиренномудр – как Давид; пустыннолюбив – как Иоанн; плаклив – как Иеремия; учителен – как Павел; верен – как Петр; мудр – как Соломон, и как разбойник верую, что Даровавший мне сие по благости своей, дарует и царствие.

71. Некогда авва Лонгин спросил авву Лукия о следующих трех помыслах: я хочу странничествовать. Старец ответил ему: если не будешь держать языка своего, не будешь странником, куда бы ни пошел. И здесь – держи язык свой и будешь странником. Тот опять сказал ему: хочу поститься. Старец ответил: пророк Исаия говорил: аще слячеши яко серп выю твою... ниже тако наречется пост приятен (Ис. 58:5), но паче отсекай злые помыслы. Авва Лонгин говорит в третий раз: хочу убегать людей. Старец ответил на то: если прежде не поживешь как должно с людьми, то не возможешь жить как должно и наедине.

72. Говорили, что в Ските жили два брата, и авва Макарий, городской, отлучил их. Некоторые пошли и сказали о том авве Макарию Великому, Египетскому. Старец сказал: не братия отлучены, а Макарий отлучен (а он любил его). Услышав о том, что он отлучен старцем, авва Макарий убежал к озеру. Когда авва Макарий Великий вышел к нему и увидел, что он искусан комарами, сказал ему: ты отлучил братий, и они удалились бы в селение; я же отлучил тебя, и ты убежал сюда, как добрая дева в ложницу свою. Но я призывал братий, расспрашивал их, и они говорили, что ничего такого не было. Смотри же и ты, брат, не будь поруган демонами, ибо ничего не видал, но прими покаяние о согрешении своем. Тот сказал: какое хочешь, дай мне покаяние. Старец, видя смирение его, сказал: иди постись три недели, принимая пищу через неделю, – ибо таково было делание его: всегда поститься по неделе.

73. Брат пришел к авве Макарию и спросил его: авва, скажи мне слово, как спастись? Старец сказал: пойди на кладбище и поноси мертвых. Брат пошел, поносил их, бросал на могилы камни и, придя, сказал о том старцу. Старец спросил его: ничего они не говорили тебе? Он ответил: ничего. Старец сказал: пойди опять завтра и прославляй их. Брат пошел и славил их: Апостолы! Святые! Праведные! Потом пришел к старцу и сообщил, что прославил. Старец спросил его: ничего они не отвечали тебе? Тот ответил: ничего. Тогда старец сказал ему: видишь, сколько ты бесчестил их, – и они ничего не отвечали тебе; сколько славил, – и они ничего тебе не сказали. Так и ты, если хочешь спастись, будь мертв, не думай ни об обидах человеческих, ни о славе, подобно мертвым, – и спасешься.

74. Авва Макарий, проходя некогда с братиями через Египет, услышал, как мальчик говорил матери своей: амма! Один богатый любит меня, а я ненавижу его; и один бедный ненавидит меня, а я люблю его. Услышав сие, авва Макарий удивился. Братия спросили его: что значит слово его, отче, что ты удивился? Старец ответил им: истинно, Господь наш богат и любит нас, и мы не хотим слушать его; а враг наш – диавол – беден и ненавидит нас, и мы любим нечистоту его.

75. Авва Макарий сказал, если будем помнить о зле, причиняемом нам людьми, то отнимем силу у памятования о Боге; если же будем помнить о зле от демонов, то будем безопасны от стрел их.

76. Авва Матой сказал: сатана не знает, какою страстию будет побеждена душа, и потому сеет, не зная, пожнет ли то помыслы блуда, то помыслы охуждения, то другие страсти; и к какой страсти увидит склоняющуюся душу, той и учит ее.

77. Брат спросил авву Матоя: отче, что мне делать, если приходит ко мне брат в день поста или утром? Я смущаюсь. Старец ответил ему: если ты, не будучи побеждаем голодом, вкушаешь с братом твоим, то хорошо делаешь; если же никого не ожидаешь и ешь, то это означает поблажать своей воле.

78. Некоторые из отцов спросили старца: если останется кашица к другому дню, хочешь ли, чтоб братия ели ее? Старец ответил: если она попортилась, то не хорошо братий принуждать есть ее, чтоб после не заболели; и в таком случае пусть выбросят ее. Если же она хороша, а ее выбросят по прихоти и сварят другую, то это худо.

79. Он же сказал: прежде, когда, собираясь вместе, мы говорили о спасительном, то, укрепляя тем друг друга, становились горе, восходя к небесам. Ныне же, сходясь, приходим к охуждению один другого и ниспадаем долу.

80. Один воин спросил авву Миоса: принимает ли Бог покаяние? Старец поучал его довольно о сем и потом говорит ему: скажи, возлюбленный, если порвется твой плащ, выбросишь ли ты его вон? Тот ответил: нет, я зашью его и опять стану употреблять. Старец сказал ему: итак, если ты щадишь одежду свою, не пощадит ли Бог создания Своего?

81. Некогда авва Макарий пришел к авве Пахомию Тавенниотскому, и авва Пахомий спросил его: есть братия – не сообразные чину; следует ли наказывать их? Авва Макарий ответил ему: наказывай и суди праведно тех, кои под тобою, а вне – не суди никого, ибо сказано: не внутренних ли вы судите? Внешних же Бог судит (1Кор.5:12,13).

82. Рассказывали об авве Нетре, ученике аввы Силуана: когда жил он в келлии своей на горе Синайской, то имел соразмерное правило касательно потребностей телесных. Когда же был сделан епископом в Фаран, то сжал себя строго. Ученик сказал ему: авва! Когда мы были в пустыне, ты не подвизался так. Старец ответил: там была пустыня, безмолвие и бедность, и я хотел так управлять телом, чтоб не заболеть и не взыскать того, чего не имел. А здесь мир и соблазны: если и заболю, здесь есть кому поддержать меня. Итак, боюсь, не погубить бы мне монаха в себе.

83. Однажды сельские пресвитеры пришли в монастырь, где был авва Пимен. Авва Анув вошел и спросил его: позовем ныне сюда пресвитеров? Долго стоял он, но авва Пимен не дал ему ответа, и он вышел в печали. Сидевшие близ старца говорят ему: почему ты не дал ответа? Авва Пимен сказал: мне до сего нет дела, ибо я умер, а мертвый не говорит.

84. Некогда один брат из мест аввы Пимена пошел в другую страну и, посетив тамошнего отшельника, который был любим всеми и к которому многие ходили, рассказал ему об авве Пимене. Услышав о добродетелях аввы Пимена, отшельник пожелал видеть его и, по возвращении брата, в скором времени пришел к нему, говоря: сделай милость, проводи меня к авве Пимену. Когда они пришли к старцу, брат сказал ему: это великий человек, любимый и многоуважаемый в стране своей; я рассказал ему о тебе, и он пришел, пожелав видеть тебя. Старец принял его с радостию, и, целовав друг друга, они сели. Странник начал говорить от Писания о предметах духовных и небесных, но авва Пимен отвратил лицо свое и не дал ответа. Тот, видя, что авва не говорит с ним, опечалился и, выйдя, сказал брату: напрасно совершил я такое путешествие! Ибо пришел к старцу, а он даже говорить не хочет со мной. Брат вошел к авве Пимену и спросил его: авва! Для тебя пришел сей великий человек, имеющий такую славу в стране своей; что же ты не поговорил с ним? Старец ответил: он – от вышних и говорит о небесном, а я – от нижних и говорю о земном. Если б он говорил мне о страстях душевных, я, быть может, отвечал ему, но он говорил о духовном, и я не знаю того. Выйдя, брат сказал страннику: старец неохотно говорит от Писания, но если кто говорит ему о страстях душевных, то отвечает тому. Придя от того в сокрушение, странник вошел к старцу и спросил: что мне делать, авва, ибо владеют мною душевные страсти? Старец посмотрел на него радостно и ответил: теперь добр приход твой; теперь отверзу уста и исполню их благ. Отшельник получил великую пользу и сказал: действительно, сей есть истинный путь, – и возвратился в страну свою, благодаря Бога, что сподобился посетить такого святого.

85. Рассказывали некоторые, что однажды у аввы Пимена и братий его не шло дело (занимались же они плетением нитей), ибо не на что было купить льна, а авва Пимен не хотел ни от кого ничего брать, боясь беспокойства. Один их доброжелатель рассказал о сем некоему благочестивому купцу, и тот, желая услужить старцу и показав вид, что имеет нужду в нитях, привел верблюда и взял их. После сего, пришел к авве брат, слышавший, что сделал купец, и, желая похвалить его, сказал: истинно, авва, он взял нити, не имея в них нужды, но чтоб только сделать вам пользу. Авва Пимен, услышав, что он взял нити, не имея в них нужды, повелел брату своему: пойди найми верблюда и привези назад их, иначе Пимен более не будет жить здесь с вами; ибо я не хочу оказать неправду человеку, не имеющему нужды, чтоб он понес убыток чрез то и отнимал цену у труда моего. Брат пошел с великим трудом и привез их, иначе старец удалился бы от них. Увидев нити, авва обрадовался, как обретший великое сокровище.

86. Брат сказал авве Пимену: я совершил великий грех и хочу каяться три года. Старец говорит ему: это много. Или хотя бы один год, – продолжил брат. Старец ответил: и это много. Бывшие при сем спросили: так до сорока дней? И он опять сказал: много. И прибавил: уверяю вас, если от всего сердца покается человек и приложит более не делать греха, то в три дня примет его Бог.

87. Авва Исаия спросил авву Пимена о нечистых помыслах. Авва Пимен ответил ему: вот сундук полон платья! Если оставить его так, оно со временем попортится; подобно и помыслы: если не будем совершать их телесно, они со временем исчезнут или, как бы, изгниют.

88. Авва Иосиф спросил его о том же, и авва Пимен ответил ему: если змия и скорпия положить в сосуд и закрыть его, то со временем они замрут, так и лукавые помыслы, насаждаемые демонами, терпением замариваются.

89. Брат пришел к авве Пимену и сказал ему: я засеваю поле свое и делаю из собранного вечерю любви. Старец говорит ему: хорошо ты делаешь. Брат отошел от него с радостию и с еще большим усердием прилежал любви. Услышав о сем слове, авва Анув говорить авве Пимену: не боишься ты Бога, коль так сказал брату. Старец промолчал, а через два дня послал за тем братом и говорит ему в слух аввы Анува: что ты сказал мне в тот раз? Ум мой был в ином. Брат повторил. Тогда авва Пимен сказал ему: я думал, что ты говорил то о брате своем – мирянине, если же ты сам делаешь такое дело, то оно не монашеское. Услышав это, брат опечалился и сказал: другого дела, кроме сего, я не знаю и не могу не засевать поля своего. Когда он удалился, авва Анув положил метание старцу, говоря: прости мне. Авва Пимен сказал: я и прежде знал, что это не монашеское дело, но сказал ему так по помыслу его и придал ему усердия к преспеянию в любви. Теперь же он отошел с печалию и все равно будет делать то же.

90. Авва Пимен сказал: если согрешит человек и будет отрекаться, говоря, что не согрешил, – не обличай его, ибо иначе отсечешь у него все усердие. Если же скажешь ему: не унывай, брат, но берегись впредь, – то возбудишь душу его к покаянию.

91. Еще говорил: хорош опыт, ибо он делает человека искусным.

92. Он же говорил: человек учащий и не творящий того, чему учит, подобен источнику, который всех напояет и омывает, а себя не может очистить; в нем остается грязь и всякая нечистота.

93. Один брат пришел к авве Пимену и сказал ему: у меня много помыслов, и я в опасности от них. Старец вывел его на воздух и говорит: распахни пазуху свою и не впускай ветра. Брат сказал: я не могу сего сделать. Если сего не можешь сделать, – заключил старец, то не можешь воспрепятствовать и помыслам приходить; но твое дело – противостоять им.

94. Авва Пимен сказал: если трое живут вместе, и один из них хорошо безмолвствует, другой болен и благодарит, а третий служит им с чистым помыслом, то делание всех троих одинаково.

95. Авва Иосиф спросил авву Пимена: отче, как должно поститься? Авва Пимен ответил ему: я одобряю того, кто вкушает каждый день, но вкушает понемногу, чтоб не насыщаться. Авва Иосиф говорит ему: когда ты был молод, не постился ли ты по два дня, авва? Старец сказал: точно; и по три, и по четыре, и по неделе. Но все это испытали отцы, как сильные, и нашли, что хорошо вкушать каждый день, но понемногу; они передали нам сей царский путь, потому что он легче.

96. Брат спросил авву Пимена: мне оставлено наследство. Что мне сделать с ним? Старец говорит ему: иди и через три дня приходи; тогда я скажу тебе. Когда тот пришел, как он определил ему, старец ответил: что мне сказать тебе, брат? Если скажу: отдай его в церковь, – там будут устраивать обеды; если скажу: отдай родственникам своим, – не будет тебе награды; если же скажу тебе: раздай бедным, – ты не попечешься о том. Итак, устраивай, как хочешь; мне до того дела нет.

97. Авва Пимен сказал: если придет тебе помысл о нужных потребностях тела, и ты исполнишь его однажды; придет в другой раз, – и опять исполнишь его, то, если придет в третий, не внимай ему нисколько, ибо он пустой.

98. Брат спросил авву Пимена: если я увижу какое-либо дело, хочешь, чтоб я сказал о нем? Старец ответил: написано: иже отвещает слово прежде слышания, безумие ему есть и поношение (Притч. 18:13). Итак, если спросят тебя, – скажи; если же нет, – молчи.

99. Один брат спросил авву Пимена: может ли человек уповать на одно какое-нибудь делание? Старец ответил ему: авва Иоанн Колов сказал: я желаю, чтоб человек был участником хотя бы помалу во всех добродетелях.

100. Авва Пимен поведал: авва Аммон сказал: иной проводит всю жизнь свою, нося секиру, и не разумеет, как свалить дерево, а другой, навыкший сему, и в немного времени свалит его. Секира сия, – говорит он, есть рассудительность.

101. Авва Пимен говорил: воля человека есть медная стена между ним и Богом и камень отражающий. Посему, если оставит ее человек, то, как сам говорит: Богом моим прейду стену (Пс. 17:30); если же правда его основывается на воле, то человек изнемогает.

102. Однажды пришли к авве Пимену какие-то еретики и начали охуждать архиепископа Александрийского, будто он принял рукоположение от пресвитеров. Старец промолчал и, кликнув брата, сказал: предложи им трапезу и отпусти с миром.

103. Еще говорил: авва Сисой говорил, что есть стыд бесстрастия, имеющий грех.

104. Один брат спросил авву Пимена: если человек впадет в какое-либо прегрешение и обратится, будет ли он прощен Богом? Старец ответил: Бог, заповедавший людям творить сие, не тем ли паче сотворит и Сам? И Апостолу Петру повелел прощать до седмьдесят крат седмерицею (Мф. 18:22).

105. Брат спросил авву Пимена: может ли человек забрать себе все помыслы и ни одного из них не дать врагу? Старец ответил: есть такой, который берет себе десять и дает один.

106. Авва Пимен сказал: не монах тот, кто ропотлив; не монах тот, кто творит отмщение; не монах тот, кто гневлив.

107. Пришли некоторые старцы к авве Пимену и спросили его: посоветуешь ли нам толкнуть кого-либо из братий, дремлющего во время собрания церковного, дабы бодрствовал на бдении? Он ответил им: а я, если увижу, что брат дремлет, положу главу его на колена мои и упокою его.

108. Говорили об одном брате, что он был борим богохульными помыслами, но стыдился сказать о том. Где бы не услышал он о каком-либо великом старце, шел к нему, чтоб открыться, но, коль скоро достигал его, стыдился исповедаться. Часто приходил он и к авве Пимену. Старец видел, что он имеет помыслы, и скорбел о сокрытии их. Однажды, провожая его, он сказал ему: сколько времени ходишь ты сюда с намерением открыть мне помыслы, но, когда приходишь, не хочешь высказать их и всякий раз уходишь в тяжком от них смущении. Итак, скажи, сын мой, что имеешь ты? Брат ответил ему: демон борет меня богохульными помыслами, и я стыдился сказать о том. Затем рассказал дело и тотчас ему стало легче. Старец сказал ему: не скорби, сын мой, но когда придет такой помысл, говори: я в этом не участник; хуление твое – на тебе, сатана, ибо такого дела не хочет душа моя. Всякое же дело, которого не хочет душа – продолжил старец, – маловременно. И, таким образом, брат отошел от старца уврачеванным.

109. Брат спросил авву Пимена: почему демоны увлекают душу мою общаться с тем, кто выше меня, и заставляют уничижать того, кто ниже меня. Старец ответил ему: потому Апостол сказал, что в велицем же дому не точию сосуди злати и сребряни суть, но и древяни и глиняни... Аще убо кто очистит себе от сих, будет сосуд в честь, освящен и благопотребен Владыце, на всякое дело благое уготован (2Тим. 2:20, 21).

110. Авва Пимен сказал: живущему в киновии нужно иметь три деяния: смирение, послушание и готовность к общежительным работам.

111. Брат рассказал авве Пимену следующее: во время крайней нужды моей я попросил у некоего из святых одну вещь на употребление, и он дал мне то в милостыню. Итак, если Бог устроит меня, дать ли мне то в милостыню другим или лучше тому, кто дал? Старец сказал: праведно пред Богом отдать ему, ибо это его собственность. Брат спросил: если я принесу ему, а он скажет, чтоб я дал то в милостыню, как захочу, что мне делать? Старец ответил: все же вещь остается его собственною. Если кто-либо даст тебе что-то сам по себе, без твоего прошения – это твое; если же ты возымеешь сие у монаха или мирянина по просьбе, а он не захочет принять того назад, то рассуд таков: следует раздать то в милостыню за него на его глазах.

112. Брат спросил авву Пимена: что значит гневаться на брата своего всуе (Мф. 5:22)? Он сказал: всуе гневаться, если гневаться за всякую обиду, которой обижает тебя брат твой. Хотя он выколет правый глаз твой и отсечет правую руку твою, и ты прогневаешься на него, гневаешься всуе. Но если он удаляет тебя от Бога, – тогда гневайся.

113. Один брат спросил авву Пимена: что значит покаяться во грехе? Старец ответил: в будущем не делать его, ибо за то и названы непорочными праведники, что оставили грехи и соделались праведными.

114. Брат спросил авву Пимена: может ли человек быть мертвым? Он ответил: когда человек падает в грех, тогда он становится мертвым, а когда обратится на доброе, тогда будет жить и творить доброе.

115. Авва Пимен сказал: учить ближнего свойственно здравому и бесстрастному, ибо какая нужда кому-либо устроять дом другого и разорять свой.

116. Он же сказал: какая польза приступать к искусству и не учиться ему.

117. Еще сказал: все чрезмерное – от демонов.

118. Опять сказал: алчба и дремание не допускают нас видеть и малых вещей.

119. Некто из старцев спросил авву Пимена: кто это говорит: причастник аз есмь всем боящимся Тебе (Пс. 118:63)? Авва ответил: это говорит Дух Святой.

120. Один брат пришел к авве Пимену и при некоторых сидевших там похвалил некоего брата, что он ненавидит лукавство. Авва Пимен спросил его: что значит ненавидеть лукавство? Брат смутился и, не найдя, что ответить, поклонился старцу и попросил: скажи мне, отче, что значит ненавидеть лукавство? Старец сказал: ненавидит лукавство тот, кто ненавидит свои грехи, а ближняго почитает праведным.

121. Брат спросил авву Пимена: что мне делать с тяготою, объемлющей меня? Старец ответил: и на малых судах и на больших есть пояса с веревками, дабы, когда нет благоприятного ветра, накидывать их на себя и тянуть судно мало-помалу, пока Бог не пошлет благоприятный ветер. Опять, если заметят, что поднимается буря, то пристают к берегу и вбивают кол, чтоб судно не волновалось.

122. Брат спросил авву Пимена о нападении помыслов. Старец ответил ему: это дело подобно тому, как если б у человека был огонь с левой стороны и чан воды – с правой; так, когда воспламенится огонь, он берет воду из чана и погашает его. Огонь сей есть семя врага, а вода – повержение себя пред Богом.

123. Брат спросил авву Пимена: что лучше – говорить или молчать? Старец сказал: кто говорит для Бога, – делает хорошо, и кто молчит для Бога, – тоже делает хорошо.

124. Брат еще спросил авву Пимена: как может человек избежать того, чтоб не говорить худо о ближнем? Старец ответил: мы и братия наши – две картины: в который час человек внимает себе и обличает себя, брат его бывает честен пред ним, а когда он сам себе кажется хорош, то брата своего находит худым пред лицом своим.

125. Некто спросил авву Пимена об унынии, и старец ответил: уныние стоит при всяком начале, и нет страсти хуже него. Но коль скоро человек узнает, что это оно, – успокаивается.

126. Брат спросил авву Пимена: хочу пойти жить в киновии. Старец сказал: если вступишь в киновию и не будешь иметь беспопечения о всяком случае и о всякой вещи, то не сможешь жить по-киновийному, ибо там даже над кувшином ты не будешь иметь власти.

127. Братия аввы Пимена говорили ему: уйдем отсюда, ибо здешние монастыри беспокоят нас, и мы губим души свои. Вот и дети плачут и не дают нам безмолвствовать. Авва Пимен сказал им: ради ли гласов ангельских хотите вы удалиться отсюда?

128. Брат сказал авве Пимену: тело мое изнемогло, а страсти не изнемогают. Старец говорит ему: страсти суть терновые иглы.

129. Брат спросил авву Пимена: как должно сидеть мне в келлии? Старец ответил: с видимой стороны сидеть в келлии значит – заниматься рукоделием, однажды в день принимать пищу, молчать и читать с размышлением; а с невидимой стороны преуспевать в келлии значит – носить в себе самоосуждение во всяком месте, куда бы ты ни пошел, не нерадеть о часах правила и о сокровенном делании и, когда придет время упраздниться от рукоделия, становиться на правило, совершая его без смущения. Конец же всего сего – иметь доброе товарищество и удаляться от товарищества худого.

130. Рассказывали: случилось некоторым из отцов, в числе которых был и авва Пимен, войти в дом одного христолюбца. Когда они вкушали, предложено было мясо, и все ели его, кроме аввы Пимена. Зная его рассудительность, отцы дивились тому и, когда встали, сказали ему: ты – Пимен и так поступил! Старец ответил им: простите мне, отцы! Вы ели, и никто не соблазнился, но если бы я стал есть, то многие приходящие ко мне братия соблазнились бы и стали говорить: Пимен ел мясо, и нам ли не есть!? И все удивились его рассудительности.

131. Некогда Паисий подрался с братом своим, так что потекла кровь. Был при этом и авва Пимен, но ничего не сказал им. Когда вошел авва Анув и увидел сие, спросил авву Пимена: почему допустил ты братьев драться и ничего не говорил им? Авва Пимен ответил: они – братья и опять помирятся. Авва Анув заметил ему: видишь, что они наделали, и говоришь – опять помирятся? Авва Пимен сказал: положи в сердце своем, что меня не было здесь – внутри.

132. Брат спросил авву Пимена: что мне делать, ибо находит на меня скорбь, и я колеблюсь? Старец ответил: насилие и малых, и великих заставляет колебаться.

133. Игумен киновии спросил авву Пимена: как мне стяжать страх Божий? Авва Пимен ответил ему: как можем мы стяжать страх Божий, когда наше чрево подобно сосуду, наполненному сыром, и бочке с соленою рыбою.

134. Брат спросил его же: авва! Было два человека – один монах, а другой мирянин. Однажды вечером монах задумал сбросить схиму, а мирянин задумал сделаться монахом, но в ту же ночь оба умерли. Итак, что вменяется им? Старец ответил: монах умер монахом, а мирянин – мирянином, ибо в чем они обретены, в том и отошли.

135. Пришел авва Исаак к авве Пимену и увидел, что он возливал немного воды на ноги свои. Имея к нему дерзновение, он сказал: как же некоторые жили строже и всячески озлобляли тело свое? Авва Пимен ответил: мы научены быть не телоубийцами, но страстоубийцами.

136. Брат сказал авве Пимену: я наношу вред душе моей, находясь при авве моем. Жить ли мне еще при нем? Старец видел, что точно есть вред, но удивившись, как тот еще спрашивает: жить ли при нем? – говорит: если хочешь, живи. Спустя некоторое время, брат опять пришел и сказал, что вредит душе своей, и старец опять не повелел ему отойти. Когда же брат пришел в третий раз, говоря: поистине, я уже не буду более жить с ним, – авва Пимен сказал: вот теперь ты умудрился! Пойди и не живи с ним более. И прибавил: есть ли человек, который, видя вред душе своей, имеет нужду еще спрашивать!? Опытных старцев вопрошают о сокровенных помыслах, а о явном грехе нет нужды спрашивать, но следует тотчас отсекать его.

137. Авраам, ученик аввы Агафона, спросил авву Пимена: отчего демоны воюют против меня? Авва Пимен сказал ему: против тебя воюют демоны? Не воют с нами демоны, коль скоро мы исполняем свои пожелания, ибо при сем пожелания наши становятся для нас демонами: они мучают нас, чтоб мы исполнили их. Хочешь знать с кем воевали демоны? Так это с Моисеем и подобными ему.

138. Брат сказал авве Пимену: я смущаюсь и хочу оставить место свое. Старец спросил его: из-за какого дела? Брат ответил: из-за того, что слышу нечто об одном брате, и сие не пользует меня. Старец сказал: не истинно то, что ты слышал! Брат не соглашался, говоря: истинно, отче, ибо сказавший о том брат – верный человек. Старец ответил на то: нет, он не верный, – если б он был верный, то не сказал бы тебе сего. Коль Бог, услышав глас содомлян, не поверил, пока не увидел своими глазами, то и мы не должны верить тому, что говорят. Брат сказал: и я видел своими глазами. Услышав сие, старец взглянул на землю и, взяв небольшой сучок, спросил: что это такое? Брат ответил ему: это сучец. Тогда старец посмотрел на кровлю келлии и снова спросил: а то что такое? Брат сказал: бревно. Итак, положи в сердце своем, – продолжил старец, что твои грехи суть сие бревно, а грехи брата твоего, как сей сучец. Услышав слово старца, авва Тифой удивился и сказал: чем ублажим авву Пимена? Камение честное слова его, – они полны радости.

139. Однажды авва Сирем с учеником своим Исааком пришел к авве Пимену и говорит ему: что мне делать с сим Исааком? Он не слушает слова моего. Авва Пимен сказал: если хочешь пользовать его, делом покажи ему добродетель, потому что, внимая слову твоему, он все остается праздным; если же делом покажешь, то это останется в нем.

140. Опять сказал: сила Божия не обитает в человеке, работающем страстям.

141. Еще сказал: когда мы гонимся за покоем, – он бежит от нас; когда же мы не гонимся за ним, – он гонится за нами.

142. Авва Пимен рассказывал: один брат спросил авву Моисея: каким образом человек делает себя мертвым для ближнего? Он ответил ему: если не положит человек в сердце своем, что уже три года, как он во гробе, то не достигнет в меру сию.

143. Был некто именуемый авва Памво, и о нем говорили, что он три года молил Бога так: не прославляй меня на земле. Но Бог так прославил его, что никто не мог смотреть на него от славы, которую имело лице его.

144. Однажды пришли к авве Памво два брата, и один из них спросил его: авва! Я пощусь по два дня и съедаю по два хлебца; спасаюсь ли я или заблуждаюсь? Другой же сказал: авва! Я добываю себе рукоделием своим по две монеты в день, несколько удерживаю себе на пищу, а прочее отдаю в милостыню; спасаюсь ли я или заблуждаюсь? Авва Памво не дал им ответа, хотя они сильно умоляли его. Спустя четыре дня, когда они намеревались удалиться, клирики утешали их, говоря: не печальтесь, братия, Бог не оставит вас без награды: таково обыкновение старца – не говорить, пока не внушит ему Сам Бог. Братья вошли к старцу и просили его: авва! Помолись о нас. Он спросил: хотите идти? Они подтвердили. Тогда старец, припомнив дела их, начал писать на земле, говоря: Памво постится по два дня и съедает по два хлебца; монах ли он потому? – Нет. Памво вырабатывает по две монеты и дает из того милостыню; монах ли он потому? – Никак. Затем продолжил: хороши дела сии, но если сохранишь совесть свою чистою относительно ближняго, то тем спасешься. И братия, удовлетворенные тем, пошли с радостию.

145. Говорили об авве Памво, что никогда не было улыбки на лице его. Однажды демоны, желая заставить его рассмеяться, привязали к дереву перо и несли его, шумя и крича: ну! ну! тяни! тяни! Увидев их, авва Памво рассмеялся. Демоны начали кружиться и кричать: уа! уа! Памво рассмеялся! Авва сказал им в ответ: не рассмеялся я, но осмеял ваше бессилие, что столько вас несут одно перо.

146. Брат спросил авву Памво: почему демоны препятствуют мне делать добро ближнему? Старец сказал в ответ: не говори так, ибо этим ты Бога делаешь лживым, но лучше говори, что совсем не хочешь творить милостыни. Ибо предваряя то, Бог заверял: се даю вам власть наступати на змию, и на скорпию, и на всю силу вражию (Лк. 10:19).

147. Авва Палладий говорил: душе, подвизающейся не по Богу, должно или верно учиться тому, чего не знает, или учить ясно тому, что узнала. Если же она не желает ни того, ни другого, то недугует безумием, ибо слово невежественное и не алкание слова, которого всегда алчет боголюбивая душа, есть начало отступничества.

148. Мать Сарра послала к авве Пафнутию с таким словом: Божие ли сделал ты дело, допустив, чтоб брат был обесчещен? Авва Пафнутий сказал: как творящий дело Божие, не имею ни с кем дела.

149. Некто рассказывал: авва Пафнутий был епископом в одном Фиваидском городе. Он был боголюбив, жил подвижнически, и от него бывали дивные знамения. Ему во время гонений был выколот глаз, и царь Константин, высоко чтя сего мужа, часто призывал его в царские палаты и целовал его в изверженный глаз, – таковое было благоговение к нему царя Константина! Я же расскажу об одном деле Пафнутия, которое по его совету было исполнено к совершенству и благу церкви. Епископам, собравшимся в те времена в Никее, показалось хорошим ввести новый закон, по которому священные лица, как то – епископы, пресвитеры, диаконы и иподиаконы, не жительствовали бы с женами, коих они взяли, будучи еще простыми мирянами. Тогда Пафнутий, став посреди собрания епископов, воскликнул: не должно возлагать сего тяжкого ига на освященных людей, дабы излишеством строгости не повредить более церкви, ибо, как сказано, честен брак. Опять, не все могут понести подвиг бесстрастия; может быть, они и не устоят в целомудрии, между тем, как сожитие с законною женою должно назвать целомудрием. По древнему преданию церкви довольно для оных вновь не приступать к браку и не разводиться с тою, которая взята, когда сей был еще мирянином. Так говорил авва Пафнутий, сам не будучи причастен браку и не знавший никакой жены, ибо от юности был воспитан в монастыре и был украшен целомудрием. Убежденные словами Пафнутия, епископы прекратили исследования о сем предмете, оставив на волю желающим воздерживаться от брака.

150. Рассказывали старцы, что Паисий, меньший брат аввы Пимена, нашел однажды небольшой сосуд с тысячью монет и сказал старшему своему брату, авве Ануву: ты знаешь, что слово аввы Пимена очень строго; пойдем построим себе где-нибудь монастырь и будем жить без попечения. Авва Анув спросил: на что же мы построим? Тот показал ему монеты. Крайне опечалился авва Анув, помышляя о том, что они будут во вред душе его, и сказал: хорошо, пойдем и построим келлию за рекою. Авва Анув положил сосуд в свой кукулий, и, когда, переправляясь через реку, они достигли середины, авва Анув умышленно повернулся так, что кукулий с монетами упал в реку, сам же начал будто бы скорбеть. Авва Паисий утешил брата, говоря: не печалься, авва! Так как монеты ушли от нас, вернемся к брату нашему. Возвратившись, они стали жить с аввою Пименом в мире.

151. Один монах, римлянин родом, поселился в Ските близ церкви и держал раба, который прислуживал ему. Пресвитер, видя его немощь и зная, в каком довольстве он жил прежде, посылал к нему то, что по Божию устроению приходило в церковь. Прожив двадцать пять лет в Ските, сей монах соделался прозорливцем и прославился. Один из великих египетских старцев, услышав о нем, пришел повидать его, надеясь найти в нем строгую в отношении тела жизнь, свойственную сему месту, однако увидел, что он носит тонкую одежду, что под рогожей была подложена кожа и имелось небольшое возглавие, что ноги у него чисты и в сандалиях, и соблазнился. Старец, по дару прозрения, узнал о его соблазне и сказал своему прислужнику: сделай нам ныне праздник ради аввы! Тот нашел немного овощей и сварил их. В положенный час они встали и вкусили, причем старец предложил немного вина, которое имел ради немощи своей, и они выпили. С наступлением вечера прочитали двенадцать псалмов и легли. То же сделали и ночью. Встав утром, египтянин сказал старцу: помолись обо мне, – и ушел, не получив пользы. Когда он несколько отошел, старец, желая попользовать его, послал вернуть его и, приняв с радостию, спросил, из какой он страны и из какого города. Тот ответил, что он египтянин, а жил на селе. Старец еще спросил: какое у тебя было дело в селении твоем? Тот ответил: я был сторож. Где ты спал, – продолжил вопросы старец, и имел ли постель под собой? Он сказал: спал в поле на земле. В поле какую постель я мог постилать под себя!? Старец опять спросил: какая пища была у тебя в поле и какое вино? Какая в поле пища и какое вино? – ответил египтянин, я ел сухой хлеб с малым, если случалось, количеством соли, пил же воду. Старец сказал на то: великий труд. А была ли в селении баня, чтоб мыться? Он ответил: нет, но кто хотел, мылся в реке. Когда старец выведал у него все сие и узнал прискорбности его прежней жизни, то желая, дабы была ему польза от сего посещения, рассказал свою прежнюю жизнь в мире, говоря: я, которого ты видишь столь смиренным, из великого города Рима, и был велик у царя. Услышав такое начало слова старца, египтянин пришел в умиление и внимательно слушал его; тот же продолжал: итак, я оставил город и пришел в пустыню сию; я, каким ты меня теперь видишь, имел величественные дома и большие богатства, но презрев их, пришел в малую келлию свою; я, каким ты меня теперь видишь, имел кровати из золота с многоценными уборами, и вместо них дал мне Бог эту рогожу и кожу; одежды мои стоили великой цены, а теперь я ношу сии бедные одеяния; на стол мой издерживалось много золота, и вместо того дал мне Бог немного сих овощей и небольшую чашу вина; мне прислуживало множество рабов, и вот вместо них Бог умолил сего старца послужить мне; вместо бани я возливаю немного воды на ноги свои и ношу сии сандалии по немощи своей; вместо музыки и пения я прочитываю двенадцать псалмов, равно и ночью – за содеянные мною грехи. Вот так, со спокойствием, совершаю я теперь небольшое свое служение и умоляю тебя, авва, не соблазнись моею немощию! Выслушав его, египтянин пришел в себя и сказал: увы мне! Я от великой скорби мира пришел на покой и имею теперь то, чего не имел прежде, а ты от такого довольства пришел на скорби и от великой славы и богатства пришел в смирение и бедность! Таким образом, получив большую пользу, он удалился, соделавшись другом его, и часто приходил к нему ради ее, ибо то был муж рассудительный и исполненный благоухания Святого Духа.

152. Брат спросил авву Сисоя: почему страсти не отступают от меня? Старец ответил: потому что сосуды их внутри тебя; отдай им залог их, и они отступят.

153. Некоторые спросили авву Сисоя: если падет брат, нужно ли ему каяться год. Авва ответил: жестоко слово сие. Спросили еще: а шесть месяцев? Он сказал: много. По крайней мере – сорок дней? – продолжали они. Он ответил: и это много. Тогда они сказали: итак, что же, если падет брат и вдруг случится вечеря любви, ужели и ему войти на вечерю? Старец ответил им: нет, но ему нужно каяться несколько дней, ибо верую Богу, что если вседушно покается таковый, то в три дня примет его Бог.

154. Авва Иосиф спросил авву Сисоя: во сколько времени человек может отсечь свои страсти? Старец говорит ему: время ли хочешь узнать? Авва Иосиф ответил: да. Тогда старец сказал: в который час придет страсть, в тот и отсекай ее.

155. Брат спросил авву Сисоя: что мне делать, авва? Я пал. Старец ответил ему: восстань. Брат сказал: я восстал и опять пал. Старец говорит: опять восстань. Брат спросил: доколе же? И старец ответил: пока не будешь взят в добре или в падении, ибо в чем обретен бывает человек, в том и отходит.

156. Брат спросил авву Сисоя: что мне делать со страстями? Старец ответил: кийждо же из нас искушается, от своея похоти (Иак. 1:14).

157. Некогда авва Сисой пришел с горы аввы Антония на внешнюю Фиваидскую гору и поселился там. В тех местах были мелетиане, жившие в Каламоне Арсиноитском. Некоторые братия, услышав, что авва пришел на внешнюю гору, желали видеть его, но говорили: что нам делать? На горе есть мелетиане, – старец не потерпит от них вреда, но нам, желая побеседовать со старцем, как бы не впасть в искушение еретиков. И они не пошли повидать старца, дабы не встретиться с ними.

158. Авва Сисой Фивейский спросил ученика своего: скажи мне, что ты видишь во мне, и я скажу, что вижу в тебе. Ученик ответил: ты хорош умом, но немного строг. Старец сказал на то: ты хорош, но легок умом.

159. Некто из старцев говорил: просил я авву Сисоя сказать мне слово, и он сказал: если человек может избежать чего-либо и не соблюдет сего, то он удовлетворяет потребности греховной.

160. Один брат пришел к авве Силуану на гору Синай и, увидев братий – работающих, сказал старцу: делайте же не брашно гиблющее (Ин. 6:27); Мария же благую часть избра (Лк. 10:42). Тогда старец говорит ученику своему: Захария! Дай брату книгу и отведи его в келлию, где бы ничего не было. Когда настал девятый час, пришедший стал посматривать на дверь, не пришлют ли позвать его к трапезе, но так как никто не приходил, он пошел к старцу и спросил: не ели ныне братия, авва? Старец ответил: ели. Тот говорит: почему же не позвали меня? Старец сказал ему: потому что ты – человек духовный и не имеешь нужды в сем брашне, а мы, как плотские, хотим есть и потому работаем. Читая целый день, ты благую часть избрал и не хочешь вкушать плотского брашна. Услышав сие, брат положил поклон, говоря: прости мне, авва! Старец сказал: и Мария имеет нужду в Марфе, ибо ради Марфы и Мария похваляется.

161. Старец рассказывал: некогда один брат, впадший в тяжкие грехи, пришел в умиленное раскаяние и решил открыться одному старцу, однако не поведал ему самого дела, но так: если придут кому-то такие помыслы, есть ли ему спасение? Тот, будучи неопытен в различении помыслов, ответил ему: погубил ты душу свою. Услышав сие, брат сказал: если погубил я душу свою, пойду тогда хоть в мир. Когда он шел, появилась у него мысль открыть помыслы свои авве Силуану, ибо авва был весьма рассудителен. Придя к нему, брат и ему не сказал самого дела, но опять таким же образом, как и тому старцу. Авва Силуан, отверзши уста свои, начал говорить ему от писаний, что нет никакого осуждения тем, кои имеют помыслы только. Ободрившись услышанным, в благонадежии, брат открыл ему и самое дело. Старец опять, как добрый врач, обложил душу его пластырем божественных Писаний, уверив, что есть покаяние в разуме обращающимся к Богу. После авва мой пошел к тому отцу и рассказал ему о сем, прибавив: тот отчаявшийся и хотящий уйти в мир, ныне как звезда сияет посреди братий. Это поведал я в подтверждение того, как опасно открывать помыслы или дела не имеющим рассудительности.

162. Брат спросил авву Сармата: помыслы мои говорят мне: не работай, но – ешь, пей, спи. Старец ответил: когда алчешь, – ешь; когда жаждешь, – пей; когда хочешь спать, – спи. Однажды пришел к тому брату другой старец, и брат поведал ему о словах аввы Сармата. Старец сказал: сие вот что: когда сильно алчешь и жаждешь до того, что не можешь более терпеть, – ешь тогда и пей; и когда бдишь очень долго и захочешь спать, – усни. Это и значит то, что сказал тебе старец.

163. Два старца, великие отшельники из пределов Пелусиотских, идя к матери Сарре, сказали друг другу: смирим старицу сию. Потом говорят ей: смотри не возгордись помыслом своим и не скажи: вот отшельники приходят ко мне – жене. Мать Сарра ответила им: я жена естеством, но не помыслом.

164. Мать Сарра говорила: если помолюсь Богу, чтоб все люди были мирны со мною, то должна буду находиться у дверей каждого с покаянием. Но лучше помолюсь, чтоб сердце мое было непорочно со всеми.

165. Она же сказала братиям: я – муж, а вы – жены.

166. Святая Синклитикия говорила: собирающие чувственное богатство среди трудов и бедствий мирских всегда ищут большего, ни во что вменяя то, что имеют, и стремясь к тому, чего не имеют. А мы, ничего не имея и из того, что необходимо для нас, ничего не желаем приобретать страха ради Божия.

167. Опять сказала: есть печаль спасительная и есть печаль тлетворная. Дело спасительной печали состоит в том, чтоб воздыхать или о своих собственных грехах, или о болезнях ближних, или о том, чтоб не отпасть от намерения своего, или чтоб сподобиться совершенного милосердия. Есть и вражия скорбь, полная безумия, которую некоторые называют и унынием. Дух сей должно отгонять молитвою, особенно же псалмопением.

168. Она же сказала: опасно учить тому, кто деятельною жизнию не возведен к этому. Ибо как тот, кто имеет ветхий дом, принимая странников, губит их в случае падения своего жилища, так и сии, не устроив прежде самих себя, губили и приходивших к ним: словами призывали ко спасению, а худостию нрава более оскорбляли борцов.

169. Опять сказала: хорошо не гневаться; когда же случится сие, то знай, что срока и одного дня не дал тебе на страсть сию сказавший: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4:26), а ты ждешь, пока зайдет все время жизни твоей. Зачем же ненавидишь ты так того, кто оскорбил тебя? Не он оскорбил тебя, а диавол. Возненавидь болезнь, а не болящего.

170. Мать Синклитикия еще сказала: есть подвижничество, учрежденное врагом, ибо и его ученики делают то же. Как же различить нам божественное и царское подвижничество от тиранского и демонского? Очевидно, что умеренностию. Во всякое время да будет у тебя одно правило поста: не делай так, чтоб поститься четыре или пять дней, а потом разрешать на множество яств, ибо неумеренность повсюду тлетворна. Постись, пока юн и здоров, потому как придет старость с немощами. Итак, сокровиществуй себе пищу пока в силах, дабы, когда не будешь в силах, нашел ты покой.

171. Опять сказала: чем более преуспевают борцы, тем с сильнейшими противоборцами схватываются.

172. Еще говорила: сказано нам: будите убо мудри яко змия, и цели яко голубие (Mф. 10:16). Заповедано нам быть, яко змии, для того, чтоб не укрывались от нас нападения и хитрости диавола, ибо подобное подобным скорее распознается; а целость голубиная указывает на чистоту дел.

173. Авва Иперехий сказал: истинно мудр не тот, кто словом наставляет, но тот, кто делом научает.

174. Некогда Павел, ученик аввы Ора, пошел купить ветвей и нашел, что другие опередили его и дали задаток. Авва Ор никогда не давал задатка, но в свое время посылал деньги и покупал. Тогда ученик его пошел за ветвями в другое место. Садовник сказал ему: однажды кто-то дал мне задаток и не приходил более. Итак, возьми эти ветви ты. Ученик взял их и, придя к старцу, рассказал о сем. Как скоро услышал об этом старец, всплеснул руками и воскликнул: Ор не работает в сей год! – и не допустил внести ветви внутрь, повелев отнести их на свое место.

175. Вблизи той обители, где жил авва Ор, был один князь по имени Лонгин, который творил много милостыни. Придя к одному из отцов, он просил проводить его к авве Ору, и когда тот посетил авву, то хвалил князя, говоря, что он добр и творит много милостыни. Авва понял и сказал: да, он хорош. Тогда пришедший начал просить его: позволь ему, авва, прийти повидать тебя? Авва Ор ответил на то: истинно, не перейдет он долины сей и не увидит меня.

176. Старец говорил: сей глас: ныне обратись – вопиет к человеку до последнего издыхания.

177. Старец сказал: Иосиф Аримафейский взял тело Иисусово и в чистой плащанице положил его в новом гробе, то есть в новом человеке. Итак, каждый, кто тщательно не грешит, да печется, чтоб не оскорбить живущего с ним Бога и не отогнать Его от души своей. Древнему Израилю дано было есть манну в пустыне; истинному же Израилю дано Тело Христово.

178. Один брат жил в уединенной келлии в Египте, держа себя в большом смирении. В городе у него была сестра – блудница, губившая много душ. Часто докучали ему о ней старцы и, наконец, убедили сходить к ней – не прекратит ли он как-нибудь своим советом творимый чрез нее грех. Когда подходил он к месту жительства своей сестры, увидел его один из знакомых и предупредил ее: идет брат твой, и он уже у дверей твоих. Встревожившись, она оставила своих любимцев, коих угощала, выбежала к нему с открытою головою и хотела обнять его, но он сказал: родная сестра моя! Пощади душу свою! Сколько людей гибнет чрез тебя?! И как понесешь ты вечные и горькие муки?! Придя в трепет от сих слов, она спросила: но ныне есть ли спасение мне? Он ответил: если захочешь, есть спасение. Тогда она поверглась в ноги брата и просила взять ее с собой в пустыню. Он говорит ей: накинь покрывало на главу свою и следуй за мною. Но она сказала: пойдем; лучше мне нести стыд обнажения головы, нежели войти в эту мастерскую беззакония. Дорогой он говорил ей о покаянии и, когда увидел, что кто-то идет им навстречу, попросил ее: так как не все знают, что ты сестра мне, отойди немного с дороги, пока не пройдут. Когда встречные прошли, он обратился к ней: теперь пойдем в путь свой, сестра моя. Но она не давала ответа, и, когда он подошел, то нашел ее мертвою и увидел, что стопы ея покрыты кровию, ибо она была не обута. Когда он рассказал о сем отцам, они разошлись во мнениях, но одному из старцев Бог открыл, что так как она решительно отсекла всякое попечение о плотском и презрела самое тело свое, без стонов терпя тяжкие язвы, то Он принял покаяние ее.

179. Брат-чужестранец поведал старцу: я хочу идти на родину свою. Старец сказал ему: знай, брат, что, идя сюда с места селения своего, ты имел сопутником себе Господа, а когда пойдешь обратно, то уже не будешь иметь Его более.

180. Брат сказал одному старцу: я не вижу в сердце своем никакой брани. Старец ответил на то: ты четвероворотен, и всякий хотящий – входит и выходит чрез тебя, а ты того не замечаешь. Когда же устроишь дверь и, затворив ее, не будешь дозволять входить ею лукавым помыслам, тогда увидишь, как они, стоя вне, будут воевать на тебя.

181. Рассказывали об одном старце, который жил в капище в Клисме, что он ради рукоделия всегда трудился над тем, что требовалось по времени: когда приходило время ловли рыб, – плел сети, а когда требовались нити, – прял лен, но никогда не брался работать по заказу для того, чтоб ум его не возмущался делами.

182. Один киновиарх спросил святого отца нашего Кирилла, папу Александрийского: кто выше по деланию: мы, имеющие под собою братий и различным образом руководящие каждого ко спасению, или пустынники, спасающие себя одних? Папа ответил: между Илиею и Моисеем нет различия, ибо они равно угодили Богу.

183. Один монах работал в день мученика. Увидев это, другой монах сказал ему: можно ли ныне работать? Тот ответил: ныне раб Божий в муках был раздираем и терзаем. Не должен ли и я немного потрудить себя ныне в работе?

184. Некий грешник, покаявшись, убезмолвился. Случилось ему вскоре, споткнувшись о камень, разбить себе ногу, так что истекло много крови, он изнемог и предал душу свою. Тогда пришли демоны, желая взять душу его, но Ангелы сказали им: обратитесь к камню сему и посмотрите на кровь его, которую он излил ради Господа! Когда Ангелы сказали сие, душа его была освобождена.

185. Спросили старца: каков должен быть монах? Он ответил: по-моему, как один на один.

186. Некто спросил старца: почему, ходя по пустыне, я боюсь? Он ответил: потому, что ты еще жив.

187. Некто еще спросил старца: что должно делать желающим спастись? Старец плел плетеницу и, не отрываясь от рукоделия, ответил: вот – видишь?

188. Опять спросил старца: почему я часто малодушествую? Он ответил: потому, что не имеешь рассудительности.

189. Некто спросил старца: отчего у меня часто бывает искушение на блуд? Он ответил: оттого, что много ешь и спишь.

190. Спросили старца: что должно делать монаху? И он ответил: творить всякое благо и удаляться от всякого зла.

191. Старцы говорили: никогда не должно давать залога помыслам.

192. Старцы также говорили: у всякого находящего на тебя помысла спроси: наш ли ты или вражеский? И он всячески исповедует то.

193. Старцы сказали, что душа есть то же, что источник: если пророст удалять – очищается; если же допустить наносы – засаривается и пропадает.

194. Один старец говорил: я верую, что у Бога нет такой неправды, чтоб из темницы взять и в темницу ввергнуть.

195. Старец сказал: на все нудить себя – есть путь Божий.

196. Еще сказал: не прежде делай что-либо, но испытавши сердце свое – по Богу ли будет то, что намерен ты сделать.

197. Опять сказал: если какой-либо монах тогда только молится, когда встает на молитву, то таковой совсем не молится.

198. Он же говорил: рассуждение – выше всех добродетелей.

199. Еще говорил: срам монаху, если он, оставив свое и став странником для Бога, потом отойдет в муку.

200. Старцы говорили: если увидишь юного, по своей воле восходящим на небо, схвати его за ногу и низвергни долу, ибо это полезно ему.

201. Старец сказал: род сей не ищет – ныне, но – завтра.

202. Еще сказал: дело наше – жечь дрова.

203. Опять сказал: не желай быть не презираемым.

204. Еще говорил: горе человеку, когда злая его больше дел его.

205. Старец говорил: дерзость и смех подобны огню, поедающему тростник.

206. Снова говорил: нудящий себя ради Бога равен человеку-исповеднику.

207. Еще сказал: кто сделается безумным ради Господа, того Господь соделает мудрым.

208. Он же сказал: вот, чего Бог требует от человека – ума, слова и дела.

209. Опять сказал: вот, что человеку нужно – бояться Божия суда, ненавидеть грех, любить добродетель и всегда молиться Богу.

210. Еще сказал: если видишь, что имеешь помысл на кого-либо, то знай, что и он имеет помысл на тебя.

211. Брат спросил старца: хорошо ли иметь короткое общение с ближним? Старец ответил ему: такие общения не имеют силы – разорвать узду, ибо с братом своим имеешь ты общение. Если желаешь иметь общение, имей его с Богом.

212. Брат просил у старца молитвы, спеша в город. Старец сказал ему: не спеши в город, но спеши бежать от города, – и спасешься.

213. Один брат спросил отцов: оскверняется ли кто тем, что имел нечистый помысл? Состоялось о сем исследование отцов, и одни говорили – точно оскверняется; другие – нет, иначе нам, простым, невозможно и спастись; требуется только не совершать их телесно. Тогда брат пошел к искуснейшему старцу и спросил о сем его. Старец ответил: от каждого требуется чистота по мере его совершенства. Брат просил старца: ради Господа, объясни мне, как это? Старец сказал: вот лежит здесь вещь приманчивая, и вошли два брата: один, имеющий большую меру совершенства, другой – меньшую. Если помысл совершенного скажет: желал бы я иметь вещь сию, и он не остановится на нем, но тотчас отсечет его, то не осквернится. А не достигший еще в великую меру не осквернится, если пожелает и даже пребудет с помыслом, но только не возмет вещи.

214. Старец сказал: некогда один брат впал в тяжкие прегрешения, но пришел в сокрушение и покаялся Богу.

215. Еще сказал: не то, что входят в нас помыслы, служит нам в осуждение, но то, что мы худо пользуемся ими, ибо через помыслы можно потерпеть крушение и через помыслы можно увенчаться.

216. Брат спросил старца: что мне делать? Множество помыслов одолевают меня, и я не знаю, как бороться с ними? Старец ответил: не борись со всеми, но с одним, ибо все помыслы имеют одну славу. Итак, надобно заметить, какая это слава, и с нею бороться. Тогда другие помыслы сами собою смирятся.

217. Старец сказал: желающему жить в пустыне должно быть учительным и не нуждаться в учении, чтоб не потерпеть вреда.

218. Брат спросил старца: авва! Вот я прошу старцев, и они говорят мне о спасении души, но я ничего не удерживаю из слов их. Что же мне и просить их, если я ничего не делаю и я весь – нечистота? У старца были два пустых сосуда, и он сказал брату: пойди принеси один сосуд, влей елея, переверни и поставь на свое место. Он сделал так дважды. После старец говорит ему: принеси теперь оба сосуда вместе и посмотри, какой из них чище. Брат говорит ему: тот, куда я наливал елея. Тогда старец сказал: так и душа; хоть ничего не удерживает из того, о чем спрашивает, но более становится чистою, нежели у того, кто совсем не спрашивает.

219. Один брат безмолвствовал, и демоны, под видом ангелов, хотели прельстить его: будили его ради совершения правила и показывали ему светы. Брат пришел к одному старцу и поведал: авва! Ангелы приходят ко мне со светом и будят на правило. Старец сказал: не слушай их, сын мой! Это демоны, и когда придут будить, говори им: коль захочу, сам встану, а вас не нужно. Брат, получив заповедь от старца, возвратился в келлию свою. В ту же ночь демоны, придя по обычаю, разбудили его, и брат ответил им: когда захочу, сам встану, а вас не нужно. Они говорят ему: тот злой старец – лжец, он прельстил тебя, ибо однажды пришел к нему брат, дабы занять немного мелких монет, а он, имея их, солгал, говоря, что не имеет, и не дал. Из сего познай, что он – лжец. Когда настало утро, брат пришел к старцу и рассказал о сем. Старец говорит: сознаюсь, что я имел монету и что приходил брат просить, но я не дал ему, ибо видел вред от того душам нашим. Тогда я рассудил преступить одну заповедь, дабы не преступить десяти и не впасть в беду. Ты же не слушай демонов, хотящих тебя прельстить. И брат, укрепленный старцем, возвратился в келлию свою.

220. Некоторые из отцов рассказывали об одном великом старце: когда приходил к нему кто-либо просить наставления, обыкновенно он говорил так: вот я принимаю лице Бога и сажусь на престоле судилищном; итак, что желаешь, дабы я сделал тебе? Если скажешь: помилуй меня! – то говорит тебе Бог: помилуй и ты брата своего. Если ты хочешь, чтоб я простил тебя, прости и ты ближняго своего. Ужели неправда у Бога? Да не будет! Потому в нашей власти состоит спастись, если желаешь.

221. Говорили об одном из старцев, великом труженике, что однажды, когда он совершал правило, случилось прийти к нему другому старцу, тоже великому, и услышать извне, как он бранился с помыслами своими, говоря: доколе же? И ради одного слова все то исчезло!? Пришедший, подумав, что он бранится с кем-либо другим, постучался, чтоб войти и примирить их, но, войдя и не увидев там никого, по своему дерзновению к старцу спросил его: авва! С кем ты бранился? Он ответил: с помыслом своим, ибо я знаю на память четырнадцать книг, но услышал вне келлии одно слово, и, когда пришел совершать правило свое, все знаемое упразднилось, и только одно это слово пришло мне на память. Потому я и бранился с помыслом.

222. Некоторые братия из киновии пришли к одному пустыннику. Он принял их с радостию и, по обычаю пустынников, видя, что они утрудились от пути, приготовил им трапезу прежде времени и предложил все, что случилось. Вечером прочитали двенадцать псалмов, равным образом и ночью. Когда позже старец стал на бдение один, то услышал, как они говорили между собой: отшельники в пустынях более имеют покоя, нежели мы, живущие в киновиях. Потому утром, когда они отходили к другому старцу, соседу его, он просил их: поклонитесь ему от меня и скажите: не поливай овощей. Сосед, услышав слово сие, понял, что значит оно, и по сему работал до вечера в посте, вечером совершил большое правило и после сказал: ради вас, потому как вы утрудились, разрешим ныне пост и вкусим немного, ибо мы не имеем обыкновения есть каждый день. Предложил им сухой хлеб и соль и, сказав: ради вас нужно ныне учредить праздник, – влил немного уксуса в соль. Встав от трапезы, стали на молитвословие и продолжили до утра. Тогда старец сказал им: ради вас не будем ныне совершать полного правила, чтоб дать вам отдохнуть немного, ибо вы издалека. Наутро они собрались идти, но старец стал упрашивать их: побудьте с нами сколько-нибудь; и если не можете долго, по крайней мере три дня – заповеди ради и по нашему пустынническому обычаю. И те, видя, что он не отпускает их, убежали тайно.

223. Старец сказал: пророки составили книги; пришли отцы наши и исполняли их делом; те, кои были после них, заучивали их на память; пришел же род сей – списал их и положил в шкафы праздно.

224. Брат сказал одному из отцов: если случится мне отяготиться сном и пропустить час правила, то душа от стыда уже не хочет совершать его. Старец ответил на то: если проснешься до утра, встань, затвори дверь и окна и соверши правило, ибо написано: твои есть день, и твоя есть нощь; ибо во всякое время можно славить Бога.

225. Старец говорил: иной и много ест, но все еще остается голодным, а другой ест немного, но насыщается и тем. Итак, кто много ест и остается голодным, большую имеет цену, нежели тот, кто ест мало, но насыщается.

226. Старец сказал: хотя и трудились здесь святые отцы, но получали и некую часть успокоения. Сие говорил он потому, что они были свободны от забот мирских.

227. Еще сказал: если брат знает место, способствующее к преспеянию, но из-за бремени потреб телесных не идет туда, таковый не верует, что есть Бог.

228. Один брат спросил юного монаха: что лучше – молчать или говорить? Отрок сказал ему: если слова праздны, – оставь их; если добры, – дай место добру и говори. Впрочем, хоть они будут и добры, не замедляй, но скорее пресекай – и найдешь покой.

229. Некто из отцов сказал: человеку всегда должно иметь делание внутри, ибо когда он будет занят деланием Божиим, то враг, приходя к нему и раз, и другой, не найдет места остаться. И наоборот, когда бывает кто в плену у врага и приходит Дух Святой, то он ради злобы нашей отступает от нас, так как мы не даем ему места в себе.

230. Один брат, приняв только что схиму, вздумал отшельничествовать и тотчас затворился, говоря: я отшельник. Старцы, услышав о том, пришли, извлекли его и заставили обходить все келлии монахов, полагать метание у каждой, говоря: простите мне, я не отшельник, а новоначальный.

231. Отшельничествовали два брата по плоти, но первый в схиме был младшим по возрасту. Некто из отцов пришел посетить их; поставили лохань, и меньший в схиме подошел омыть ноги старца. Но старец, взяв его за руку, отвел в сторону и поставил большего. Предстоящие старцы заметили ему: меньший, авва, есть первый в схиме. Старец сказал им: я беру первенство меньшего и прилагаю к возрасту большего.

232. Однажды некоторые египетские монахи пришли в Скит посетить старцев и, увидев, что они едят с некоторою поспешностию по причине голода от долгого пощения, соблазнились тем. Пресвитер, узнав об этом и желая уврачевать их, возгласил в церкви к братству: поститесь, братие, и продолжайте обычное правило своего подвижничества. Пришедшие египтяне хотели удалиться, но пресвитер удержал их. Пропостясь один день, они омрачились, хотя он дал им лишь два постных дня, тогда как скитяне постились всю неделю. Когда настала суббота, и сели за трапезу, египтяне заспешили есть, некто же из старцев, взяв одного из них за руку, сказал: ешьте искуснее, как монахи. Но тот оттолкнул его руку, говоря: пусти меня, ибо я умираю от голода, не евши целую неделю ничего вареного. Тогда старец сказал им: если вы, пропостясь два дня, так истощали, то как соблазнились вы братиями, кои всегда держат подвиг – вкушать чрез неделю? Пришедшие монахи раскаялись в своем грехе и, получив великую пользу, удалились с радостию.

233. Старец сказал: если кто, пребывая на каком-либо месте, не творит плода, свойственного тому месту, то место изгонит его, как не творящаго дел места.

234. Еще сказал: если кто делает какое-либо дело, последуя воле своей, и делание сие не по Богу, он же не знает того, то после таковый всячески должен прийти на путь Божий. Если же кто-то держится хотения своего, которое не по Богу, и не желает слушать других, почитая себя знающим свое дело, – таковый с трудом приходит на путь Божий.

235. Старец говорил: как чин монахов честнее мирян, так и монах-чужестранец должен быть зеркалом всякого доброго крова для местных монахов.

236. Некто из отцов сказал: если делатель живет в таком месте, где нет делателей, то не может преуспеть, а может только подвизаться, чтоб не низойти долу. Неделатель же, не живя с делателями, если будет трезвиться, преуспеет, а если не будет, то, по крайней мере, не низойдет долу.

237. Старец сказал: если душа имеет слово, а плода не имеет, то она подобна дереву, у которого есть листья, а плодов нет. Как у древа, когда оно исполнено плодов, и листья бывают краше; так и слово приличнее душе, имеющей благое делание.

238. Пришли некогда три брата в Скит к одному старцу, и один из них сказал ему: авва! Я выучил Ветхий и Новый Завет на память. Старец говорит ему: ты наполнил воздух словами. Второй сказал: я списал себе Ветхий и Новый Завет. Старец ответил второму: а ты шкафы наполнил тетрадями. Третий сказал: у меня на очажке взрощен мох. Старец ответил ему: а ты отогнал от себя страннолюбие.

239. Брат спросил старца: почему я со скукою совершаю свое небольшое правило? Старец ответил: любовь к Богу познается из того, когда кто со всем усердием, умилением и нерассеянным помыслом творит дело Божие.

240. Пришли некогда братия к великому старцу, и он спросил у первого: что ты работаешь? Он ответил: я плету плетеницу, авва. Старец сказал: Бог да сплетет тебе венец, чадо! Спросил у второго: ты что работаешь? Тот ответил: рогожи. Он сказал: Бог да укрепит тебя, чадо! Спросил у третьего: а ты что работаешь? Он ответил: решета. Старец сказал: Бог да сохранит тебя, чадо! Спросил у четвертого: а ты что работаешь? Он ответил: я каллиграф. Он сказал: ты – как знаешь. Спросил у пятого: ты что работаешь? Тот ответил: льняное полотно. Старец сказал: до этого мне нет дела. Ибо плетущий плетеницу, если трезвится с помощию Божиею, сплетает себе венец; рогожа требует силы, так как ее трудно работать; решета требуют хранения, ибо их продают в селениях; каллиграфу нужно смирять сердце, так как этому делу свойственно высокоумие; льняное же полотно – дело торгашеское. Так, если кто увидит издали, что кто-то несет корзинки, или рогожи, или решета, говорит: это монах, – ибо трава идет на рукоделие наше. Если же увидит, что кто-нибудь продает полотно, то говорит: вот торгаши пришли, – ибо рукоделие сие есть мирское, и не многим полезно.

241. Некто из отцов рассказывал, что один брат, весьма благоговейный, имел бедную мать. Когда настал большой голод, он взял хлебы и поспешил отнести их матери своей. И вот был к нему глас: ты будешь пещись о матери своей или попекусь о ней Я? Брат, рассудив о силе слова сего, повергся лицем на землю и просил Бога: Ты, Господи, попекись о нас! – встал и возвратился в келлию свою. На третий день пришла к нему мать его и сказала: такой-то монах дал мне много пшеницы; возьми ее и сделай хлебы, чтоб нам питаться тем. Услышав сие, брат прославил Бога и, исполнившись благонадежия, преуспевал благодатию Божиею во всякой добродетели.

242. Брат поведал старцу: вот я прихожу в какое-нибудь место с братиями, и нам предлагают корзину с плодами, но братия часто не хотят вкушать или по воздержанию, или потому, что уже поели, а я алчу. Итак, что мне делать? Старец ответил: если алчешь, то посмотри, сколько сидящих, сколько предложено и съешь столько, сколько, ты думаешь, приходится на твою часть. Да не будет тебе в том преткновения, ибо ты удовлетворил естественную нужду. Если же будешь побежден и съешь более, то это будет тебе во вред.

243. Брат спросил старца: что есть оглаголание и что значит осуждение. Старец ответил: оглаголание относится вообще ко всему характеру человека, а осуждение – к делам явным. Итак, всякое слово, которое не можешь сказать пред лицем брата своего, то есть не можешь указать на дела его, а говоришь за глаза, есть оглаголание. Например, если кто скажет, что такой-то брат хорош и добр, но нестроен и не имеет рассуждения, то это есть оглаголание. Если же кто-либо скажет, что такой-то брат торговец и сребролюбец, то сие есть осуждение, ибо ты осудил дела его. И это хуже оглаголания.

244. Один старец, придя к реке и найдя, что прибрежие, никем не обеспокоенное и безмятежное, заросло тростником, сел там и, срезая ветки, плел плетеницу, бросая сделанное в реку. Так делал он, пока не пришли люди и не увидели его. Тогда он встал и удалился, ибо работал не ради нужды, но ради труда и безмолвия.

245. Одного брата борол помысл – сходить посетить известного старца, но он откладывал со дня на день, говоря: завтра пойду. Так боролся он с помыслом три года. Наконец, сказал помыслу: помысли, что ты пришел к старцу и сказал ему: доброго здоровья добрый старец! Сколько времени я желал видеть святыню твою. Затем он поставил лохань, умылся и говорил как бы от лица старца: добре пожаловать, брат! Прости мне, что ради меня ты столько потрудился! Господь да воздаст тебе! Далее приготовил пищу, ел и пил вдоволь. И тотчас отступила от него брань.

246. Старец сказал: я не ради добра или пользы сижу здесь на уединении в немощах и злострадании, но ради того, что только сильным свойственно жить среди братий.

247. Еще сказал: если кто попытается сделать добро в том месте, в котором живет, и не сможет, пусть не думает, что может сделать его в другом.

248. Спросили старца о тех, кои ходят туда и сюда и просят молитв, а сами живут в нерадении, и старец ответил: много бо может молитва праведнаго поспешествуема (Иак. 5:16), то есть когда содействует и сподвизается и тот, кто просит молитвы и со всем тщанием и болезнию сердца блюдет себя от помыслов и дел злых. Если же он живет нестройно, то никакой не будет ему пользы, хотя святые будут молиться о нем, ибо говорится: един созидаяй, и един разоряяй (Прем. 34:23), что пользы – разве труд? И рассказал при сем об одном случае: один отшельник, весьма рассудительный, хотел поселиться в Келлиях, но не находил готовой. У одного старца была на стороне отдельная келлия, и он предложил ее пришельцу, говоря: поживи там, пока не найдешь себе другую. Когда тот поселился в ней, к нему начали приходить за назиданием, как к страннику, и приносить потребное, он же принимал то и угощал их. Старец, давший ему келлию, позавидовал сему и начал злословить его, говоря: столько лет я живу здесь в великом подвижничестве, и никто не ходит ко мне, а к этому льстецу, который несколько дней здесь, столько ходят! И однажды говорит ученику своему: пойди и скажи ему, чтоб удалился отсюда, ибо мне самому нужна келлия. Ученик пошел и спросил пришельца: авва мой желает знать, каково твое здоровье? Тот ответил: прошу его молитвы, так как на животе у меня немного тяжело. Ученик вернулся и сказал старцу, что тот посмотрит себе келлию и перейдет. Через два дня старец опять говорит ученику своему: пойди и скажи ему, что если не выйдет, то приду и палкой выгоню его. Придя, ученик сказал пришельцу: авва мой, узнав, что ты нездоров, весьма опечалился и прислал меня посмотреть тебя. Пришелец говорит: передай ему: молитвами твоими мне стало лучше. Возвратясь, ученик сказал старцу, что к воскресенью с помощию Божией освободит. Так как воскресенье настало и он не освободил, то старец, взяв палку, пошел побить его и выгнать. Ученик говорит старцу: побегу я вперед посмотреть, нет ли у него кого, чтоб не соблазнились. И придя, говорит: авва мой идет просить тебя к себе в келлию. Тот, услышав о такой любви старца, вышел навстречу, поклонился ему издали и сказал: я сам иду к святыне твоей, не трудись, отче! Тогда Бог, видя делание ученика, умилил сердце старца, и он, бросив палку, устремился в объятия старца-пришельца, обнял его и привел в келлию, как ничего не слышавшего. После он спросил ученика своего: ничего из говоренного мною ты не сказывал ему? Тот ответил: нет. Старец весьма обрадовался тому и, поняв, что в нем была зависть, посылаемая врагом, упокоивал старца-пришельца. Ученику же своему пал в ноги и сказал: ты – отец мой, а я – ученик твой, ибо ради делания твоего спасены души обоих нас.

249. Один святой авва, отец киновии, украшенный всякою добродетелию, особенно же смиренномудрием и кротостию, милостивый, сострадательный и любовию превосходящий многих, так молился Богу: Господи! Вем, яко сам аз грешен есмь, но на щедроты Твоя уповая, чаю спастися по милости Твоей! Молюся убо благости Твоей, Владыко, не отлучитися сопутникам моим от Мене и в будущем веке, но со мною и их сподоби царствия Твоего по благости Своей. Такую молитву совершал он всякий день, и человеколюбивый Бог удостоил его такого извещения: имела совершиться память святому в другом монастыре, отстоящем недалеко от них; когда его попросили прийти, услышал он во сне: пойди туда, но пошли вперед учеников своих, а после иди и сам один. Между тем Господь, ради нас обнищавший и всем бывший вся, – да всех спасет, приняв образ больного нищего, лег посреди дороги. Ученики, подойдя и найдя Его – страждущего, спросили о причине, и Он ответил им: Я болен, мое животное, сбросив меня, убежало, и Я не имею, кто бы Мне помог. Они сказали Ему: что же мы можем сделать для Тебя, Авва? Мы – пешие. И, оставив Его, удалились. Спустя немного, идет их авва, находит Его, лежащего и стонущего, и, узнав о причине, спрашивает: не шли ли здесь монахи незадолго пред сим? Он ответил: шли, но узнав о причине, прошли мимо, сказав: мы – пешие – что можем сделать для Тебя? Авва спросил Его: можешь ли понемногу ступать? Пойдем вместе. Он сказал: не могу. Тогда авва говорит Ему: иди же, я понесу Тебя; Бог поможет, – дойдем. Он сказал: как можно тебе? И такое расстояние! Но иди и молись обо Мне! Авва же ответил: я никак не оставлю Тебя! Вот камень; положу Тебя на него, потом подниму и понесу. Исполнив сие, сначала он чувствовал на себе тяжесть человека, затем становилось легче и легче, наконец совсем не стало никакой тяжести. Авва изумлялся тому, Несомый же им стал невидим и сказал ему гласно: ты всегда молишься об учениках своих, дабы и они сподобились вместе с тобою царствия небесного; но иная мера твоя и иная – учеников твоих. Сделай, чтоб и они пришли в меру твою и оставь свое прошение, ибо Я – правосуден и воздам каждому по делам его.

250. Говорили об одном святом, что, будучи исповедником во время гонений, он претерпел многие муки и был даже сажаем на разженное медное седалище. Когда позже блаженный Константин сделался царем, и все христиане были освобождены от уз, а сей святой, излечившись, возвращался в келлию свою, то, коль скоро увидел ее издали, сказал: увы мне! Опять иду на злострадания! Сие говорил он по причине нападений там от демонов и борьбы с ними.

251. Старец говорил: если увидишь, что кто-либо упал в воду, и захочешь помочь ему, подай ему жезл свой и тяни за него; при этом знай, что если не возможешь вытянуть его, то он стянет тебя вниз, и оба утонете. Сие говорил он о тех, кои берутся помогать кому-либо выше меры своей.

252. Один брат пришел к старцу, не посещавши его довольно долгое время, и старец спросил его: где был ты, чадо, столько времени? Тот ответил ему: в Константинополе, отче, по некоторой неизбежной нужде. Старец снова спросил его: что же назидательного слышал ты там или видел? Брат ответил: назидательного почти ничего; много припоминается шумного, но все то большею частию земное, и только одно особенно поразило меня: я видел мирян, столь презирающих богатство, сколько того нельзя было бы сказать о пребывающих в пустыне. Старец просил: объясни мне, как это? И брат рассказал: я видел двух богачей, один из которых звал в суд другого, говоря, что тот должен ему две тысячи монет, предъявив расписку отца его, а другой утверждал, что долг отцом уплачен, расписка же осталась по искренней дружбе. Так как они не могли согласиться между собою, то дело дошло до клятвы, и тот, кто был должен, говорит: если я побожусь, что долг уплачен отцом моим, то буду сочтен скверноприбытчиком; лучше сделаем так: или я побожусь, что долг уплачен отцом моим, и отдам их тебе вторично, или ты побожись, что он остался тебе должен, не бери их с меня и возврати расписку. И все удивились, слыша такое рассуждение мужа. Старец сказал: и ты, чадо, будучи юн, справедливо удивился, но если всмотреться в дело глубже, то не найдешь здесь ничего великого, но одно излишество тщеславия и человекоугодия. Брат спросил: как это, отче, когда он презрел такую сумму только ради одного подозрения? Старец ответил: презирающий богатство должен, сколько возможно, промышлять и о благе ближняго, ибо заповедь Господа и Бога нашего повелевает то и другое. Если он точно знал, что отец его уплатил долг, и предложил побожиться и опять – вторично – уплатить его, то что другое сделал он, как брата своего выставил пред Богом и людьми несправедливым и явным скверноприбытчиком, себя же воспроповедал и богатейшим, и нелюбостяжательным, что не столько есть добродетель нестяжания, сколько отпечаток тщеславия или, точнее сказать, зависти и гнева. Брат опять спросил: итак, что же должен он был сделать, когда ему была предложена клятва о долге? Старец ответил: если б был он совершен, не стал бы ни божиться, ни взаимно предлагать клятву, особенно когда богат и точно знает, что долг уплачен, и сколько было б лучше для него понести убыток ради избежания клятвы и сохранения любви, ожидая воздаяния от Бога! Сказал он так по тщеславию, дабы показать людям, что приводящий его к клятве – несправедлив, а сие есть дело зависти и взаимно-ненавидения. Итак, внимай, чадо: то только приятно Богу, что бывает с благою целию и с боголюбивым помыслом. И брат, получив пользу, удалился.

253. Старец сказал: хвалящий монаха предает его сатане.

254. Опять сказал: все то, что мыслит человек – от неба и ниже, аще мыслит, но преседящий памяти Иисусовой стоит во истине.

255. Сын монаха, жившего в Ските, был взят управителем в службу. Извещая о сем, мать отрока просила отца написать управителю, чтоб он отпустил его. Монах спросил посланного: если сей будет отпущен, не возьмут ли другого? Тот ответил: возьмут. Старец сказал: какая же мне польза, если, освободив его, вложу радость в сердце матери его и, взяв печаль ее, внесу ее в сердце другой жены?

256. Тот же старец много зарабатывал рукоделием своим и, оставляя сколько нужно для своих потреб, прочее раздавал бедным. Когда в тех местах сделался голод, мать послала сына его к нему и просила дать им несколько хлебов. Услышав о сем, старец спросил сына своего: а есть ли в том месте и другие нуждающиеся, как и вы? Тот ответил: есть много. Тогда, затворив дверь пред лицем его, он сказал со слезами: удались, чадо мое! Пекущийся о тех попечется и о вас. Брат спросил его потом: ужели не возболезновал ты помыслом, отослав так сына своего? Старец ответил: если не понудит себя человек на всякое дело, не будет иметь мзды.

257. Старец говорил: всякое зло, не совершенное делом, не есть зло, и всякая правда, не совершенная делом, не есть правда, ибо не имеющий помыслов злых и благих подобен земле Содомской и Гоморрской, которая солениста, и ни плодов, ни трав не приносит. Добрая же земля производит и пшеницу и плевелы.

258. Старец рассказывал: когда я был у одного старца, пришла к нему девственница и сказала: я постилась двести недель по шести дней и прочитала Ветхий и Новый Завет. Чего еще мне не достает и какой еще принять мне на себя труд? Старец спросил ее: стало ли для тебя уничижение, как честь? Она ответила: нет. Или ущерб, как прибыток; или чужие, как свои по плоти; бедность, как довольство? Она отвечала: нет. Тогда старец сказал ей: итак, ты напрасно постилась по шесть дней и читала Ветхий и Новый Завет. Ты обольщаешь себя. Пойди трудись! Ты ничего не имеешь.

259. Старец сказал: если человек произвольно предает себя скорби, то верно, что Бог сопричислит его к мученикам, ибо вместо крови вменяются ему слезы.

260. Еще сказал: малый отрок, вмешивающийся в беседу с нами, подобен человеку, ввергающему огнь в недро брата своего.

261. Старцы говорили: наказывайте, братие, малых отроков, чтоб иначе они не наказали вас.

262. Один брат пришел на гору Фермейскую к великому старцу и говорит ему: авва! Что мне делать? Погибает душа моя! Спрашивает его старец: почему, чадо? Брат сказал: когда я был в мире, поистине, много постился я и бдел, и великое сокрушение и теплота были во мне; теперь же, авва, совершенно никакого добра я не вижу в себе. Старец ответил на то: поверь мне, чадо, – ко всему, что делал ты, будучи в мире, имел ты усердие от тщеславия и похвалы человеческой, и то не было приятно пред лицем Бога. Потому и сатана не воевал против тебя, – не было ему нужды отсекать твое усердие. Теперь же, видя, что ты вволился Христу и вышел против него, вооружился и он против тебя. Но Богу угоднее один псалом, прочитанный тобою с сокрушением теперь, нежели тысячи, читанные тобою в мире; и Он приемлет малый пост твой паче недель, какими ты постился в мир. Брат говорит ему: теперь я нисколько не пощусь, но все добро, какое я имел в мире, взято от меня. Старец сказал: брат! Довольно тебе и того, что имеешь, только потерпи, и будет хорошо. Так как брат настаивал на своем, говоря: поистине, авва, гибнет душа моя, – старец продолжил: поверь, брат, не хотел я говорить тебе, дабы не повредился помысл твой, но видя, что ты пришел в уныние от сатаны, скажу тебе: то, как ты думаешь, будто живя в мире, ты делал добро и хорошо шел, есть гордость – так и фарисей погубил все сделанное им добро. Но что ныне видишь себя не делающим совершенно никакого добра – сего одного довольно тебе, брат, ко спасению, ибо это есть смирение: так оправдался мытарь, не сделавший ничего доброго. Богу более угоден грешник и нерадивый с сокрушенным сердцем и смирением, нежели творящий много добра и думающий в себе, что он творит добро. И брат, получив великую пользу, положил метание старцу и сказал: ныне, авва, спасена душа моя тобою.

263. Спросили старца: что значит дать ответь о всяком праздном слове? Он сказал: всякое слово о вещах телесных есть празднословие, и только говорить о спасении души не есть празднословие. Впрочем, всего остерегаться и молчать лучше, ибо, когда заговоришь о хорошем, приидет ко вреду и худое.

264. Некогда явился сатана старцу и говорит: ты – не христианин. Старец ответил ему: кто бы я ни был, все выше тебя. Сказал на то сатана: говорю тебе – пойдешь в муку. Старец ответил: ты – не судия мой и не Бог мой.

265. Брат спросил старца: отче, почему род наш не может держать подвижничества отцов? Старец ответил: потому что не любит Бога, не бегает людей и не ненавидит вещей мирских. Когда человек убегает людей и вещей, само собой приходит к нему сокрушение и подвижничество. Ибо, как хотящий по-гасить огонь, возжегшийся на поле, если не забежит вперед и не пресечет вещества, которое впереди огня, не погасит его, так и человек, если не уйдет в такое место, где бы с трудом находил и самый хлеб свой, не может стяжать подвижничества, ибо чего не видит душа, того не скоро и похотствует.

266. Он же сказал: крадущий, лгущий или творящий какой-либо другой грех часто по совершении греха вдруг воздыхает, укоряет себя и приходит в покаяние, а держащий в душе злопамятство ест ли, пьет ли, сидит или ходит – всегда как бы ржей съедается, и грех неразлучен с ним. Посему молитва его бывает ему в клятву и никакой труд его – хотя бы он даже кровь пролил за Христа – принят не будет.

267. Старец говорил: если придут кто-либо и ты увидишь, что они издалека, стань на молитву и скажи: Господи Иисусе Христе, избави нас от оглаголания и злословия и с миром возврати их из места сего.

268. Еще говорил: если тело твое немощно, то, судя по тому, удовлетворяй и потребностям его, чтоб оно не впало в болезнь, и ты не стал бы искать яств и отягощать прислуживающего тебе.

269. Старца спросили о ночном осквернении в виде ли смешения с женою или самом по себе. Он ответил: не должно того присваивать себе нисколько, но думать, что ты как бы только высморкался. Подобно, если придется тебе идти по торжищу и, проходя мимо харчевни, обонять запах мяс, вкусил ли ты или нет? Всячески скажешь, что нет. Так и оное не оскверняет тебя, но если враг увидит, что ты боязлив, то еще больше будет нападать на тебя. Однако блюдись, чтоб по пробуждении, придя в себя, не снизойти к тому мыслию.

270. Скитских старцев спросили касательно блуда: когда видит человек лице и поражается им, служит ли сие ему в укор? Они отвечали: это дело подобно трапезе, исполненной яств: если кто-то, увидев их, похочет вкусить от них, но не прострет руки взять что-либо, то не бывает их причастен.

271. Брат спросил старца: хорошо ли ходить к старцам или лучше безмолвствовать? Тот ответил: ходить к старцам было правилом древних отцов.

272. Один старец сказал: возненавидел я тщеславие юнейших новоначальных, потому что они трудятся, а мзды не имеют, внимая похвалам людским. Другой старец, более рассудительный, ответил ему: я же всячески допускаю сие, ибо лучше юнейшим тщеславиться, только бы не нерадеть. Пусть ныне – по тщеславию – кто-то из них понуждает себя воздерживаться, бдеть, наготовать, стяжевать любовь и переносить скорби ради похвалы. Но после такого жития придет к нему благодать Божия и скажет ему: для чего не трудишься ты ради Меня, а трудишься для людей? Тогда он решится не внимать славе человеческой, а только Богу. Слышавшие сие сказали: поистине это так.

273. Один брат, одержимый печалью, докучал старцу: что мне делать, ибо помыслы налегают на меня и говорят: напрасно ты отрекся мира, – ты не можешь спастись? Старец ответил ему: хотя и можем мы войти в землю обетования, все же лучше нам пасть костьми в пустыне, нежели возвратиться в Египет.

274. Спросили старца: хорошо ли посредствовать в спорах братий? Он ответил: бегай сего, ибо сказано: отягчены уши его еже не слышати суда крове, и очи смежены, еже не видети неправды (Ис. 33:15).

275. Еще спросили старца: как может человек жить наедине? И он ответил: борец, если не будет сначала биться в ряду других, не может научиться искусству побеждать, чтоб после мог и один на один воевать с противником. Так и монах, если прежде не будет обучен житием среди братий и не узнает искусства различения помыслов, не сможет, живя наедине, противостоять им.

276. Спросили старца: хорошо ли изучать божественные Писания? Он ответил: овца получает от пастыря в снедение добрую траву, но ест и растения пустынные. Итак, когда начинает ее жечь полынь, она отрыгивает добрую траву, и уста ее услаждаются, а вкус полыни прекращается. Так и человеку хорошо поучение в священных Писаниях против навета демонов. Кому прилучится быть в церкви со многими или с немногими и он заградит уста свои и перестанет вопиять к Богу, тот делает дело демонов, ибо демоны, не перенося слышания похвальных Христу песнопений, заставляют молчать поющих.

277. Старец сказал: спор предает человека гневу, гнев предает его ослеплению, а ослепление заставляет его делать всякое зло.

278. В Фиваиде был один монах, проводивший крайне подвижническое житие: в долгих бдениях, преседя молитвам и молениям, имея великое нестяжание, сокрушая тело постом и трудами. Сначала он вкушал каждый вечер намоченные овощи столько, сколько можно их захватить одною рукою; потом, спустя некоторое время, довольствовался тою же мерою через день; долго держа такое правило относительно пищи, наконец дошел до того, что принимал пищу только один раз в неделю – в воскресенье к вечеру, употребляя прилучившиеся овощи и самородные растения, соблюдая такой пост по неделям долгое время. Но изобретатель зла – диавол, позавидовав ему, покусился вовлечь его в то же падение, каким пал сам – через гордость. Итак, приходит ему помысл самомнения: так как ты держишь столь строгое житие и пощение, какого не держит ни один из людей, то должно тебе и знамения показать, дабы и ты сам стал ревностнее в подвижничестве, и люди получили назидание, а видя дела Божии, дивились и славили Отца нашего, иже на небесех. Итак, попросим и мы знамений, ибо Сам Спаситель сказал: просите, и дастся вам (Мф. 7:7). И начал монах воссылать к Богу молитву о сем с прилежнейшим прошением. Но человеколюбивый Бог, иже всем человеком хощет спастися (1Тим. 2:4), видя само прельщение его и помятуя труд и подвиги его, не попустил врагу совершенно искусить его и ввергнуть во всего опаснейшее падение гордости, почему и приличествует ему псаломское слово: егда падет не разбиется: яко Господь подкрепляет руку его (Пс. 36:24). Тогда приходит ему на мысль сказанное Апостолом слово: не яко довольни есмы от себе помыслити что, яко от себе (2Кор. 3:5). Если и таковому не яко довольни, – думал он, сколько более я имею нужду в наставлении. Пойду-ка к такому-то отшельнику и, что он скажет мне и посоветует, приму, как от Бога, в руководство ко спасению своему. Авва, к которому он хотел идти, был велик и славен, преуспел в созерцании, мог пользовать приходящих к нему и должно настраивать вопрошающих. Когда он пришел к нему, старец увидел у него на плечах двух обезьян, кои, охватив цепью шею его, напрягались каждая тянуть к себе. Увидев это и, как муж богоучимый, узнав причину, воздохнул и заплакал тайно. По молитве и обычном целовании они сели, не говоря ничего около часа, ибо таков был обычай у тамошних отцов. После сего говорит пришедший монах: отче! Помилуй меня и дай мне наставление о пути спасения. Старец сказал: я, чадо, недостаточен к тому и сам требую руководства. Тот опять говорит: не откажи, авва, попользовать меня, ибо я сердечно расположен веровать тебе и дал слово принять совет твой. Но старец отказывался, говоря: ты не послушаешь меня, потому я и отказываюсь. Монах опять дал слово, что послушает его, как ангела, что бы он ни повелел ему. Тогда старец сказал ему: возьми эту сумку с мелкими монетами, пойди в город, купи десять хлебов, десять мер вина, десять литр мяса и принеси. Он начал скорбеть, однако пошел. По пути воздвиглось у него множество помыслов: и что это вздумалось старцу, и как я буду покупать такие вещи, и миряне соблазняться, когда буду брать их... И так, с плачем и слезами, пришел он в город и, стыдясь, через одного купил хлебов, а чрез другого – вина, и сетовал: увы мне, бедному! Как стану я покупать мясо: сам ли или чрез другого? Однакож хотя со стыдом, но нашел тайно мирянина, дал ему денег, и тот купил и отдал ему. Когда принес он все это к старцу, тот напомнил ему: не забудь, что ты дал мне слово послушаться во всем, что ни скажу тебе! Итак, возьми это, пойди в келлию свою и по молитве принимай каждый день по одному хлебу, по одной мере вина и по мере мяса и через десять дней приходи сюда. Услышав сие и не смея противоречить, он взял все и пошел, плача и скорбя о деле сем: от какого поста и до чего дошел я. Делать ли мне то или не делать? Но если не сделаю, оскорблю Бога, потому что дал слово – что ни скажет мне старец, принять то, как от Бога. И ныне, Господи, призри на скорбь мою, помилуй мя и прости мне прегрешения моя, ибо я принужден делать сие против положенного мною правила пощения. В слезах пришел он в келлию свою и сделал так, как заповедал ему старец, но более прилежал он молитве и, приступая к пище, слезами удобрял хлеб свой, говоря: Господи! вскую мя оставил еси? И Бог призрел на покаяние и смирение его и даровал утешение в сердце его, и он понял причину, по которой приключилось ему так вознерадеть, как он полагал, и, возблагодарив Бога, исповедал сие пророческое слово: всяка правда человека, яко порт нечистыя жены (Ис. 64:6) и аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии: аще не Господь сохранит град, всуе бде стрегий (Пс. 126:1). Затем приходит он опять к старцу, утружденный телом и изможденный более, нежели когда недели проводил без пищи. Старец тотчас увидел, что он смирился, и принял его со светлым лицем. Сотворив молитву, они сели молча, потом старец начал говорить: человеколюбивый Бог посетил тебя и не попустил возобладать тобою врагу, который обык всегда прельщать успевающих в добродетели, приводя их в самомнение, принуждая и располагая предпринимать чрезмерные подвиги, чтоб таким образом низложить их. Ибо ни одна страсть греховная не мерзка так пред Богом, как гордость, и никакая добродетель столь не честна, как смирение. Видим пример того и другого на фарисее и мытаре. Крайности – и с той и с другой стороны – предосудительны, ибо, как говорит один старец: все, что выше меры, от демонов. Итак, шествуй царским путем, по Писанию, и не уклоняйся ни направо ни налево, но держись средины. Что же касается до принятия пищи, то с мерою вкушай каждый вечер; если же окажется нужда, без размышления преступи время, – нужно ли тебе будет то разрешить по болезни или другой какой причине прежде определенного часа; и опять: если случиться вкусить чрез день, – не рассуждай, ибо мы несмы под законом, но под благодатию (Рим. 6:15). Вкушая же, не насыщайся, но держи себя в воздержании; особенно воздерживайся от добрых снедей, а скудные лобызай всегда. Храни свое сердце, всячески подвизаясь быть смиренномудрым, ибо жертва Богу, – как говорит царепророк, – дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50:19). И опять свидетельствует тот же святой Давид: смирихся, и спасе мя Господь (Пс. 114:5). Также и чрез пророка Исаию говорит Господь: на кого воззрю, токмо на кроткаго и молчаливаго и трепещущаго словес Моих (Ис. 66:2). Итак, все упование свое, чадо, возвергши на Господа, шествуй в мире путем своим и Он сотворит и изведет яко свет правду твою, и судьбу твою яко полудне (Пс. 36:6). Такими наставлениями старец утвердил брата и, вкусив с ним, что прилучилось, отпустил его веселящимся о Господе. Возвращаясь он говорил: да обратят мя боящийся Тебе, и ведящии свидения Твоя (Пс. 118:79); и наказуя наказа мя Господь, смерти же не предаде мя (Пс. 117:18), и накажет мя праведник милостию и обличит мя (Пс. 140:5). Себе же самому сказал: обратися, душе моя, в покой твой, яко Господь благодействова тя: и прочее (Пс. 114:6, 7). И пришедши в келлию свою, начал жить по заповеди старца, проводя все время жизни своей в смирении и сокрушении, пока не достиг в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4:13).

279. Спросили старца: что есть жизнь монашеская? И он ответил: уста истинные, тело непорочное, сердце чистое.

280. Старец говорил, что отцы наши вошли внутрь отсечением помыслов пожеланий воли; мы же, если возможем, войдем кротостию.

281. Старец сказал о Моисее: когда он хотел поразить египтянина, то посмотрел туда и сюда и не увидел никого, то есть рассмотрел помыслы свои и убедился, что намерение его не имеет ничего худого, но то, что он делает, делает для Бога. И тогда поразил египтянина.

282. Старец говорил о следующем изречении псалма – и положу на мори руку Его, и на реках десницу Его (Пс. 88:26): это относится к Спасителю: шуйца Его – на мори, которое есть мир, а десница Его на реках, то есть на Апостолах, напоивших мир верою.

283. Некто из отцов сказал: говорит Писание, что чистое животное отрыгает пищу и есть двукопытно. Таков и человек – истинно верующий и принимающий два Завета, кои находятся во всей полноте во святой Церкви, а у еретиков – с различными недостатками. Человек должен изрыгать добрую пищу, а худую – нет. Добрая пища есть благие помыслы, предания святых отцов и подобное, а пища худая – злые помыслы о разных грехах и прегрешениях человеческих.

284. Старец сказал: если брату, сидящему в келлии, придет на сердце какое-либо изречение, и он потечет вслед сего изречения, не достигши в меру и не влеком Богом, то предстают демоны и толкуют ему то изречение так, как он хочет.

285. Один брат спросил старца: в чем состоит возделывание души так, чтоб она приносила плоды? Старец ответил: возделывание души составляют: безмолвие тела, многая телесная молитва и невнимание падениям людей, а только своим. Если человек пребудет в сем, то душа его не замедлит принести плод.

286. Брат спросил одного из отцов о хульном помысле, говоря: отче, насилует душу мою демон хулы; сделай милость, скажи мне, отчего это приключилось мне и что мне делать? Старец сказал ему в ответ: хульный помысл нападает на нас за оглаголание, уничижение и осуждение других, особенно же за гордость, когда кто творит волю свою, нерадит о молитве, гневается и ярится. Все сие суть признаки гордости, которая располагает нас к показанным страстям – оглаголанию, уничижению и осуждению, а от них рождается и помысл хульный. Если сей помысл замедлит долго в душе, то демон хулы передаст человека демону блуда и исступлению ума; и ежели человек не отрезвится, – погибает.

287. Брат спросил старца: отче! Что разумеет пророк, когда говорит: несть спасения ему в Бозе его (Пс. 3:3). Старец ответил: разумеет нечистые помыслы, внушающие душе отступление от Бога, когда она бывает в скорби по причине находящих искушений.

288. Старец сказал: должно убегать от всех творящих беззаконие, хотя бы они были друзья и родственники, хотя бы имели сан иерейский или даже царский, ибо отступление от творящих беззаконие дарует нам дружество Божие и дерзновение к Нему.

289. Опять сказал: лучше жить с тремя, боящимися Бога, нежели с тьмами, не боящимися Господа. Ибо в последние дни в киновиях в сотне живущих еще найдутся спасаемые, а в пятидесяти насчитаешь их весьма немного. Все развратятся, любя трапезы и чревоугодие, все возлюбят любоначалие и сребролюбие, – мнози бо суть звани, мало же избранных (Мф. 20:16).

290. Он же говорил: не полезно прилепляться к беззаконию: ни в церкви, ни на торжище, ни в совете, ни в судилище – никогда и нигде. Потому должно всесовершенно удаляться от общения с беззаконником, ибо всякий беззаконник достоин отвращения и повинен вечному мучению.

291. Старец сказал: нет ничего беднее ума, который без Бога философствует о божественном. Тот, кто учит в церкви или в келлии, должен сам прежде исполнить то, о чем говорит и чему учит, как сказано: труждающемуся делателю прежде подобает от плода вкусити (2Тим. 2:6).

292. Брат спросил старца: отче! Как некоторые видят откровения и видения ангелов? Старец ответил: блажен, чадо, видящий беззакония свои всегда, ибо таковый постоянно трезвится. Брат продолжал: я, отче, несколько дней пред сим видел, как один брат изгонял беса из другого брата. Старец сказал ему: не хочу изгонять демонов и исцелять болезни, но хочу и умоляю Бога, да не войдет в меня демон и да очищу себя от нечистых помыслов – тогда я соделался бы великим. Ибо если кто-либо очистит сердце свое от нечистых помыслов и неленостно будет совершать часы и последование правила своего, тот несомненно вместе с знаменосными отцами сподобится царствия Божия.

293. Рассказывал некто из отцов: был в Фессалонике девический монастырь. Одна из дев, по действию общего врага нашего, вышла из монастыря и пала в блуд. По сем падении она довольно времени пребывала в блуде, но потом раскаялась, при помощи содействовавшего ей к покаянию Всеблагого пришла в свою киновию и при вратах скончалась. О смерти ее одному из святых было такое откровение: видел он, как святые Ангелы пришли взять душу ее, и демоны последовали им; они спорили между собою – святые Ангелы говорили, что она пришла в покаяние, демоны же утверждали: так как она им работала столько времени, то потому – их, и как она покаялась, если даже не достигла киновии. Ангелы сказали: с тех пор, как увидел Бог, что намерение ее склоняется на сие, уже принял покаяние ее, и она была госпожею покаяния по цели, какую возымела, а Господин жизни – Владыка всех Господь. Посрамленные сим словом демоны удалились. Святой старец, увидевший откровение, и епископ рассказали о том прочим, что и мы слышали и передали вам. Итак, братия, зная сие, с помощию Божиею утвердимся не уступать помыслам ни в каком грехе, но будем противоречить им и противоборствовать, особенно же оберегаться выходить из своего монастыря, ибо знаем – откуда выходим, а куда попадем по выходе – не знаем.

294. Старец говорил: святые, имея в себе Христа, и здешнее наследуют чрез бесстрастие, и тамошнее, ибо и здешнее, и тамошнее есть Христово. Посему имеющий Его имеет и Его, и то, что есть Его. А имеющий страсти, хотя бы имел весь мир, ничего не имеет кроме страстей, обладающих им.

295. Еще говорил: не дивись, что, будучи человеком, ты можешь соделаться ангелом, ибо предлежит равноангельская слава, и ее Подвигоположник обетовал подвизающимся.

296. Опять говорил: никогда не будет человек добрым, хотя бы желал быть добрым, если не обитает в нем Бог, ибо никтоже благ, токмо един Бог (Мк. 10:18).

297. Он же сказал: обижаемый и добровольно прощающий ближнему есть по естеству Иисуса; не обижающий и не обижаемый есть по естеству Адама; а обижающий, или требующий роста, или злокознствующий есть по естеству диавола.

298. Брат пришел к одному старцу и говорит ему: авва! Скажи мне слово, как спастись? Старец сказал ему: если придешь к кому-либо, не начинай говорить прежде, нежели он спросит тебя. Брат, придя в умиление от сего слова, положил старцу метание и сказал: поистине много читал я книг, но нигде не находил такого наставления. И, получив большую пользу, удалился.

299. Старец сказал: ум блуждающий устанавливают чтение, бдение и молитва; похоть горящую потушают алчба, труд и удаление от других; гнев же буйный усмиряют псалмопение, терпение и милостыня, – впрочем, если все сие бывает в свое время и в своей мере, ибо все безвременное и непомерное – кратковременно, а кратковременное более вредно, нежели полезно.

300. Братия спросили одного старца: почему душа не стремится к обетованиям, кои извещены Богом чрез Писание, а к нечистому склоняется охотно? Старец ответил: потому, думаю, что не вкусила она еще вышнего, оттого и желает нечистого.

301. Старец сказал: если будешь жить в каком-либо месте и увидишь таких, кои имеют утешение, – не внимай им; но если есть там такой бедный, что и хлеба почти не имеет, – тому внимай и найдешь покой.

302. Старец говорил: ложь есть ветхий человек, а истина – человек новый.

303. Опять сказал: корень добрых дел есть истина, а ложь есть смерть.

304. Старец говорил: поверьте, чада, тому, что я скажу: как велика похвала и сколь велика слава, когда цари отрекаются мира и делаются монахами, ибо умное – честнее чувственного, так велик стыд монаху, оставляющему монашеский образ и делающемуся царем.

305. Еще говорил: братие, если естество возбуждает похоти, то умножение подвижничества погашает их.

306. Один старец спросил другого: почему я не попускаюсь быть откровенным пред старцами в помыслах своих? Старец ответил ему: ни о ком враг так не радуется, как о тех, кои не открывают помыслов своих.

307. Старец сказал: не живи в том мест, где видишь, что некоторые завидуют тебе; иначе – не преуспеешь.

308. Старец говорил: если стали для тебя уничижение – как похвала; бедность – как богатство; скудость – как довольство, то ты не умрешь, ибо невозможно добре верующему и в благочестии и в правде работающему впасть в нечистоту страстей и прелесть демонов.