II. Макариевские соборы 1547-го и 1549-го годов
Митр. Макарий собирал два собора, – в 1547-м и 1549-м году, на которых за два раза или в два прием канонизовал, – как увидим ниже, наибольшею частью не совершенно вновь, целый сонм святых, представляющий собою число 39-ти отдельных лиц. На вопрос о побуждениях, которые заставили митр. Макария совершить такое необычное дело, как единовременно канонизовать очень многих святых, мы ответим здесь кратко, оставляя более подробный ответ для другого места. После взятия Турками Константинополя, который был вторым Римом (предполагаем известным читателю учение о переходящем с места на место христианском Риме), и после исчезновения царей Греческих, Русские начали смотреть на свою Москву как на третий Рим и на своих государей как на преемников царей Греческих. Очень нескоро великие князья Московские решились на то, чтобы венчаться царским венцом и воспринять титул царей, но наконец Иван Васильевич IV, руководимый главным образом именно митр. Макарием, решился на это (венчание Ивана Васильевича царским венцом имело место 16-го Января 1547-го года). Но когда Русское государство из великого княжества стало царством, т. е., сменив собою империю Византийскую в качестве единого на земле православного царства, вознеслось на самую высокую степень в христианском политическом мире: то и церковь Русская, возносясь вместе с государством, заняла, по представлениям предков наших, первенствующее место среди частных православных церквей. Заняв первенствующее место среди частных православных церквей, Русская церковь должна была позаботиться о том, чтобы по внутренним своим качествам привести себя в соответствие с занятым внешним высоким положением. Чтобы привести Русскую церковь по ее внутренним качествам в соответствие с занятым ею внешним высоким положением, митр. Макарий решился предпринять коренную ее реформу, ее великое обновление, что и совершил посредством собора 1551-го года или так называемого Стоглавого. Но прежде чем предпринимать дело обновления церкви Макарий счел за нужное позаботиться еще о другом. Стояние и славу всякой церкви составляют ее святые. Являя свое благоволение к Русской церкви, которой сужден был высокий жребий, Бог прославил ее многочисленным сонмом святых. Между тем весьма значительная часть этих ее светильников и этих молитвенников за нее оставалась дотоле не прославленною подобающим образом. Новое положение церкви требовало, чтобы она, доказывая свои права на него, украшалась всею духовною красотой, которая была ей дана, и чтобы она сохранялась на высоте своего стояния молитвами всего сонма своих чудотворцев. И вот, митр. Макарий, желая предпринять дело обновления церкви уже с готовою помощью себе всех Русских чудотворцев, и начал с этого общего торжественного прославления тех из них, которые оставались дотоле не прославленными или точнее, как увидим сейчас ниже, мало, недостаточно, прославленными.
Таков краткий ответ на вопрос: что побудило митр. Макария единовременно канонизовать очень многих святых. Но главный вопрос для нас есть: на каком основании Макарий совершил свои канонизации святых или почему он признал известных подвижников благочестия заслуживающими канонизации, имеющими право на нее? Не подлежащий никакому сомнению ответ на этот вопрос есть тог, что единственным основанием для Макария к канонизациям святых служило то же самое, что и в предшествующее время, именно – прославление подвижников благочестия даром чудотворений; а что касается до предположения каких-либо иных побочных (косвенных) оснований, по которым бы Макарьевские канонизации святых могли быть признаны за отступающие от прежних и представляющие собою нечто новое в смысле ослабления строгости в деле канонизации и отречения от прежде принятого основания, то оно вовсе не может быть признано состоятельным. Вот свидетельства, не оставляющие сомнения в том, что основанием для Макария при его канонизациях служило прославление угодников даром чудотворений. В указе собора 1547-го года о праздновании святым, которые были им (собором) канонизованы, говорится от лица митрополита с епископами и прочими членами собора: «уставили есмя ныне праздновати новым чудотворцом в Русской земли, что их Господь Бог прославил, своих угодников, многими и различными чудесы и знаменми»159, т. е. уставили праздновать, потому что Господь прославил их... При том, и святые называются именно чудотворцами, так что основание для канонизации было бы ясно и без этого «что», означающего «потому что». В речи к Стоглавому собору царь Иван Васильевич говорит о причине, которая заставила его желать, чтобы произведены были канонизации, совершенные на соборе 1547-го года: «взыде на память мне и вожделе и возревнова душа моя, яко великое и неистощимое богатство от многих времен при прародителях наших сокровено и забвению предано: великие светильники, новые чудотворцы многими и неизреченными чудесы прославляемы Богом»160 (подразумевается: остаются без должного церковного празднования). После собора 1547-го года решено было произвести канонизации и других подвижников благочестия, если окажутся между ними долженствующие быть удостоенными сего, и для этой цели, по свидетельству той же речи царя к Стоглавому собору, поручено было епископам «известно пытати и обыскивати о великих новых чудотворцех священными соборы и игумены и священно-иноки и иноки и пустынники и князи и боляры и богобоязнивыми людми, где которые чудотворцы прославилися великими чудесы и знамении, от коликих времен и в каковы лета»161, т. е. поручено было епископам произвести дознания и розыски относительно права на канонизацию подвижников благочестия как чудотворцев. На самом соборе 1549-го года, по свидетельству той же речи даря, представлены были епископами каноны новых чудотворцев и жития их и чудеса и были свидетельствованы всеми освященными соборами162, т. е. были представлены записи о чудесах, которые были свидетельствованы, достоверность которых была обсуждаема, всеми членами собора. Что на соборе 1549-го года канонизации совершены были на основании прославления подвижников даром чудотворений, об этом свидетельствуется в речи даря с самою неоспоримою ясностью. Но необходимо предполагать, что и собор 1547-го года водился тем же основанием, каким собор 1549-го года, ибо предполагать, чтобы у одного собора было одно основание, а у другого другое, значило бы предполагать нечто совсем несообразное. В указанной нами выше редакции жития митр. Ионы, в которой читается рассказ о соборах 1547-го и 1549-го годов, следующее говорится о причине, заставившей царя Ивана Васильевича желать, чтобы произведены были канонизации святых: «возжеле от всея душа, еже ему Бог на память возведе, иже (еже) в Русской земли царския ему державы премирное богатство взыскати и собрата, иже от мног времен и доныне сокровенно и забвению предано, великиа светилникы, новейшиа чудотворцы, овех своима царскыма очима видев, а овех же от многих известных очевидець слышав, Богом прославляемы многими и неизреченными чюдесы и вси приходящий к ним с верою всяким многоразличным недугом исцеление получаху и всяк праведный гнев Божий молением их на милосердие претворяем и вся благая потребная молитвами их исправляются»...163 В похвальном слове вел. кн. Александру Ярославичу Невскому, написанном по поручению митр. Макария в след за собором 1547-го года, на котором князь был канонизован к общецерковному празднованию, прямо свидетельствуется, что на соборе митрополит изыскивал «известно со всяцем испытанием о чудесех, бывающих от честные его (князя) раки»164.
Итак, не может подлежать сомнению, что основанием для канонизаций на соборах 1547-го и 1549-го годов служило для митр. Макария тоже самое, что всегда прежде и после него, а именно – прославление усопших подвижников благочестия даром чудотворений.
Обращаясь к самим соборам 1547-го и 1549-го годов, мы прежде всего должны сказать, что наибольшая часть канонизованных на соборах митр. Макарием святых были не совершенно новые святые, а святые уже признанные, которым уже прежде установлены были местные празднования, и что сделанное Макарием по отношению к этим (уже признанным) святым состояло – во-первых и главным образом, в том, что местные празднования он обратил в общие или общецерковные, – во вторых и отчасти, в том, что или расширил местные празднования, сделав их из местных в теснейшем смысле слова местными в обширнейшем смысле, или же торжественно и соборно подтвердил эти последние (местные в обширнейшем смысле слова) празднования. Поэтому, дело о канонизации митр. Макарием на соборах 1547-го и 1549-го годов целого сонма Русских святых должно быть представляемо так, что с течением времени у нас образовалось (накопилось) большое количество святых, которым установлены были местные празднования и что в отношении к этому образовавшемуся количеству святых митр. Макарий и сделал на соборах сейчас указанное нами. Что же касается новых подвижников, которым дотоле еще совсем не было празднований, то канонизовано было на соборах очень небольшое их число. В названном житии митр. Ионы после приведенных нами слов его о причине, заставившей царя Ивана Васильевича желать, чтобы произведены были канонизации святых, читается: «И праздновати же повсюду сим великим светилником не узаконено бысть, но идеже коегождо их честные ракы со святыми мощьми бяху, ту и славими быша; и сего ради христолюбивый царь и великий князь Иван возвещает боголюбезнейшему митрополиту Макарию всея Русии и совета блага просит от него, еже от многого благоговениа и любви имея желание в мысли своей, дабы сим новейшим чюдотворцем уставити празднество в святых Божиих церквах повсюду, якоже и прежним иже в Русской земли провозсиавшим новым чюдотворцем»...165.
Выше мы говорили, что должен быть предполагаем указ митрополита, которым пред собором 1547-го года известное количество местно почитавшихся дотоле святых было объявлено за святых общецерковных. По-видимому, предполагаемый нами указ митрополита, предшествовавший собору, и указ его с собора представляют собою совершенно одно и тоже, так что как будто рождается вопрос: почему же Макарий в своем указе, предшествовавшем собору, вместе со святыми, которых он переименовывает или возводит в нем из местных в общецерковные, не переименовал в общецерковных и тех святых, которых он возвел в таковые на соборе 1547-го года. На самом деле указ до собора и указ собора представляют собою не одно и тоже, а две вещи совсем разные. Было известное количество местно почитавшихся святых, относительно которых со стороны власти церковной принимаемо было за бесспорное, что они должны быть признаны и провозглашены общецерковными святыми, и они без каких-либо дознаний о них и были признаны и провозглашены за таковых святых, именно признаны и провозглашены чрез предполагаемый нами указ митрополита, предшествующий собору. Но были затем местные «святые, относительно которых не составляло решенного вопроса, что всех их надлежит переименовать в общецерковные святые, а напротив должно было решить вопрос: кого из них надлежит на основании данных о них, как о чудотворцах, переименовать из местных святых в общецерковные: это и сделал собор 1547-го года, а потом собор 1549-го года. Как мы сказали, на соборе 1547-го года, а, может быть, и на соборе 1549-го года, не все ютившиеся дотоле местные святые, о которых была на соборе речь, были переименованы в общецерковных святых, во некоторые по-прежнему оставлены местными святыми, при чем или было заменено местное празднование в теснейшем смысле слова местным празднованием в обширнейшем смысле слова или же просто было подтверждено прежнее установление этого последнего празднования. Делая свое различение между святыми, которые возводились из местных в общецерковные и которые по-прежнему оставлялись местными, собор, конечно, руководился чем-нибудь. А так как основанием для его решений в нашем случае служило прославление усопших подвижников даром чудотворений, то необходимо думать, что он основывал свое различение на признании за одними подвижниками большего дара чудотворений, за другими – меньшего, на признании одних подвижников более славными, других – менее славными, чудотворцами. Что касается до замены местного празднования в теснейшем смысле слова местным празднованием в смысле обширнейшем: то она состояла в том, что вместо празднования в одних только храмах или монастырях, в которых находились телесные останки святых, было установлено празднование в целых городах, в которых (и по близости которых) находились храмы или монастыри. Если предполагать, что по отношению к иным святым не было сделано никакой перемены, а лишь подтверждено было уже прежде существовавшее местное празднование в обширнейшем смысле слова: то нужно будет думать, что это сделано было для придания празднованию большей твердости.
Собор 1547-го года происходил 26-го числа Февраля месяца166, которое в этом году было в первое воскресение великого поста или в неделю православия, по древнему и старому – в сборное воскресение, в сбор. Замечательно, что царь не присутствовал на соборе, ибо совсем отсутствовал из Москвы167. Вероятно, он не хотел присутствовать потому, чтобы к делу в самом строгом смысле церковному, какова канонизация святых, не примешивать элемента земского. Какие святые канонизованы были собором 1547-го года, это мы знаем из сохранившегося до настоящего времени его указа о праздновании канонизованным на нем святым. Но так как три известные в настоящее время списка указа168 не совершенно согласны между собой, то и мы знаем канонизованных собором святых не с совершенною точностью. По одному списку, канонизовано к общему празднованию во всей Русской церкви 11-ть святых и к местному празднованию 9-ть святых; по другому списку, канонизовано к общему празднованию 12-ть святых и к местному празднованию те же 9-ть святых; по третьему списку, канонизовано к общему празднованию 14-ть святых и к местному празднованию те же 9-ть святых169. Святые канонизованные собором к всецерковному празднованию, общие всем трем спискам, суть170:
1. митрополит Иона171, 30-го Марта,
2. архиепископ Новгородский Иоанн, 7-го Сентября,
3. Пафнутий Боровский, 1-го Мая,
4. Никон Радонежский, 17-го Ноября,
5. Макарий Колязинский, 17-го Марта,
6. Михаил Клопский, 11-го Января,
7 и 8. Зосима и Савватий Соловецкие172, 17-го Апреля,
9. Павел Обнорский, 10-го Января,
10. Дионисий Глушицкий, 1-го Июня,
11. Александр Свирский, 30-го Августа.173
По списку, в котором предназначенных к общецерковному празднованию святых 12-ть, лишний противу предшествующих есть:
12. великий князь Александр Ярославич Невский, 23-го Ноября,
В третьем списке двое лишних против второго списка суть:
13. епископ Новгородский Никита, 26-го Апреля, и
14. Савва Сторожевский, 3-го Декабря174.
При имени каждого, предназначенного к всецерковному празднованию, святого в указе собора прибавляется: «пети и праздновати повсюду», и потом в заключение всего списка святых предписывается относительно их: «и которым святым повелево праздновати повсюду, и вы бы тем святым праздновали по прежеуложенному (вар. преждеписанному) уставу святых отец и по сей нашей соборной грамоте». Перечисленные святые различаются в указе, конечно, не без намерения, прилагаемым к их именам эпитетом, который есть – или «великий чудотворец», или «новый чудотворец». Великими чудотворцами называются: митр. Иона, Иоанн, архиепископ Новгородский, Пафнутий Боровский и Макарий Колязинский; все прочие называются новыми чудотворцами.
Святые предназначенные собором к местному празднованию во всех трех списках одни и те же 9-ть, именно:
1. Максим юродивый Московский175, 13-го Августа, относительно празднования которому говорится: «пети и праздновати на Москве»,
2–4. князь Константин и чада его Михаил и Феодор Муромские, 21-го Мая, – «пети и праздновати в Муроме»,
5 и 6. князь Петр и княгиня Феврония Муромские, 25-го Июня, – «пети и праздновати в Муроме ж176,
7. епископ Тверской Арсений, 2-го Марта, – «пега и праздновати в Твери»,
8 и 9. Прокопий и Иоанн, юродивые Устюжские (дни памяти в указе не обозначены, первый – 8-го Июля, второй – 29-го Мая), – «пети и праздновати на Устюге».
В числе 23-х, канонизованных собором, святых, – принимая наибольшее число 14-ти канонизованных к общецерковному празднованию, святых новых, которым прежде не существовало местного празднования, настоящего или в смысле записанного в месяцесловах почитания, и которые канонизованы собором совсем в первый раз, находится пятеро. Они суть: Никита, епископ Новгородский, «кончавшийся 30-го Января 1108-го года, установление празднования которому митр. Макарием, в случае, если достоверны наши сведения, о чем говорили мы выше (стр. 54), должно понимать, как восстановление древнего, когда-то давно пришедшего в забвение, празднования; Савва Сторожевский, основатель Сторожевского монастыря, который находится в Московской губернии, близь города Звенигорода, скончавшийся 3-го Декабря 1406-го года; Михаил Клопский, юродивый Новгородский, подвизавшийся в Клопском монастыре, который находится в 15-ти верстах к юго-западу от Новгорода, скончавшийся около 1456-го года177; Иоанн, юродивый Устюжский, скончавшийся 29-го Мая 1494-го или 1512-го года178, и Александр Свирский, основатель Троицкого, Александро-Свирского монастыря, который находится в Олонецкой губернии, в 36-ти верстах к югу от города Олонца, скончавшийся 30-го Августа 1538-го года или всего за 14-ть лет до собора 1547-го года. Один из новых святых списка признается сомнительным, это – Никита епископ Новгородский179. И как будто действительно он канонизован был не на нашем соборе и даже не на соборе 1549-ю года, а спустя некоторое время после этого второго собора. Если бы он был канонизован на котором-нибудь соборе, то вслед за канонизацией было бы написано и его житие. Между тем, самое старшее по времени из четырех существующих житий его написано в конце 1557 – начале 1558-го года180, пред открытием мощей его, которое имело место 30-го Апреля последнего года. Таким образом, как будто вероятнее думать, что он канонизован вслед за открытием или одновременно с открытием мощей.
Относительно деятельности собора 1547-го года мы имеем только то частное, приведенное нами выше, известие, что на нем изыскиваемо было «со всяцем испытанием о чудесех, бывающих от честныя раки» вел. кн. Александра Ярославича Невского. Но зная, что сделано собором, и соображая сведения о деятельности собора 1549-го года, не трудно обозначить эту деятельность предположительным образом. На соборе сделано было, во-первых, то, что некоторым из чтившихся прежде местным образом святых и некоторым из святых, прежде не чтившихся было установлено общецерковное празднование; во-вторых, сделано было то, что некоторым из чтившихся прежде местным образом святых подтверждено было местное празднование и что одному святому, прежде не чтившемуся, вновь установлено было тоже местное празднование. Следовательно, на соборе были поставлены и решены вопросы: кому из прежде чтившихся местным образом святых и кому из не чтившихся прежде святых должно быть установлено общецерковное празднование; кому из прежде чтившихся местным образом святых должно быть подтверждено местное празднование и кому из прежде не чтившихся святых это последнее празднование должно быть установлено вновь. Основанием для решения сейчас указанных вопросов, как мы говорили выше, служила для митр. Макария на обоих соборах степень прославленности святых даром чудотворений; следовательно, необходимо думать, что деятельность собора, как сообщается нам в похвальном слове Александру Невскому и чем, по положительным сведениям, занимался собор 1549-го года, состояла в изыскании о чудесах святых или в произведении дознания, кто из них до какой степени есть чудотворец. Собор 1549-го года кроме изыскания о чудесах святых занимался еще свидетельствованием житий и канонов тем святым, которых он канонизовал, насколько жития и каноны этих святых были до него написаны. Более чем вероятно, что делал тоже самое и собор 1547-го года, насколько были написаны жития и каноны канонизованных им святых. Цель свидетельствования была та, чтобы видеть, годны ли каноны для того, чтобы служить по ним, и годны ли жития, чтобы читать их на службах. Вслед за собором 1547-го года митр. Макарий поручал написать похвальное слово вел. кн. Александру Невскому, который канонизован был на соборе; весьма вероятно полагать, что собор признал неудобным для чтения на службе Александру древнее о нем сказание и что поручение Макария написать похвальное слово и было именно следствием этого соборного признания.
От собора 1549-го года не дошло до нас никакого указа и о существовании его мы знаем из сообщений о нем царя Ивана Васильевича в речи к Стоглавому собору. Не имея прямых сведений о святых, канонизованных нашим собором, мы получаем эти сведения косвенным путем. Как не один раз упоминали мы выше, есть редакция жития митр. Ионы, в которой читается рассказ о соборах 1457-го и 1549-го годов. Редакция говорит собственно об одном соборе 1547-го года, но приводит такой список святых, канонизованных этим собором, в котором находятся не только те святые, которые известны нам по указу собора 1547-го года, как канонизованные сим последним собором, но и многие другие. Со всею вероятностью должно принимать, как и принимают, что многие другие святые суть святые, канонизованные собором 1549-го года, который автором редакции жития объединяется или соединяется в одно место с собором 1547-го года, а таким образом мы и находим святых, канонизованных собором 1549-го года. Получаемый сейчас указанным путем список святых, канонизованных собором 1549-го года, есть следующий:
1. Нифонт, архиепископ Новгородский (при чем его имя читается только в одном из двух известных списков жития и не в самом тексте, а вместе с именем епископа Новгородского Никиты приписанным на поле),
2. Евфимий, архиепископ Новгородский,
3. Иона, архиепископ Новгородский,
4. Иаков, епископ Ростовский,
5. Стефан, епископ Пермский,
6. Всеволод-Гавриил, князь Новгородско-Псковский,
7. Михаил Ярославич вел. князь Владимирский, удельный князь Тверской,
8. Аврамий Смоленский,
9–11. Антоний, Иоанн и Евстафий Виленские или Литовские,
12. Евфимий Суздальский,
13. Григорий Пельшемский,
14. Савва Вишерский,
15. Евфросин Псковский, и
16. Ефрем Перекомский.
Относительно собора 1549-го года не имеем мы сведений, как он канонизовал святых, – всех ли к общецерковному празднованию или же, подобно собору 1547-го года, некоторых к празднованию местному. Признается более вероятным первое; но на самом деле столько же возможно и второе и вообще тут нет никакого основания склоняться с мнением в одну или другую сторону181. Из 16-ти канонизованных собором 1549-го года святых 12-т суть святые, которым уже прежде существовало местное празднование и 4 суть святые новые или канонизованные собором впервые. Эти последние святые суть: архиепископы Новгородские – Нифонт, скончавшийся 8-го Апреля 1156-го года, и Иона, скончавшийся 5-го Ноябри 1470-го года, Григорий Пельшемский, основатель Богородицкого Лопотова монастыря, который находится в Вологодской губернии, в 7-ми верстах от города Кадникова, скончавшийся 30-го Сентября 1441-го года, и Евфросин Псковский, основатель Спасо-Елизарова монастыря, который находится в 25-ти верстах от Пскова, скончавшийся 15-го Мая 1481-го года.
В списке святых нашего собора, подобно тому, как и в списке святых собора 1547-го года, один признается сомнительным.182 Это – Нифонт, архиепископ Новгородский, имя которого вместе с именем епископа Никиты, как мы сказали, читается только в одном из двух известных списков жития митр. Ионы и при том не в самом тексте, а приписанным на поле. Но существуют некоторые указания, которые говорят за вероятность относить его канонизацию к вашему собору 1549-го года. Житие Нифонта написано известным Псковским клириком Василием, в монашестве Варлаамом, когда ему – Нифонту уже установлено было празднование, о чем прямо говорится в житии. Но в заключение жития автор его обращается к Нифонту с молитвою о митр. Макарии, который установил ему празднование, и об архиепископе Новгородском «имярек»183. Это «имярек» со всею вероятностью должно быть понимаемо так, что когда Василий писал житие Нифонта, кафедра Новгородская оставалась праздною по причине смены архиепископа, почему имя архиепископа и оставалось неизвестным (что значит «имярек»). Но кафедра Новгородская оставалась праздною с 21-го Декабря 1550-го года, когда низведен Феодосий, до 14-го Июня 1551-го года, когда поставлен был Серапион Курцов, и потом с 29-го Октября 1552-го года, когда умер Серапион, до 22-го Ноября того же года, когда поставлен был Пимин.
О деятельности собора 1549-го года, как мы указывали выше, сообщает сведения царь Иван Васильевич в своей речи к Стоглавому собору. Царь говорит, что по окончании собора 1547-го года он обращался с молением к святителям Российского царствия, – к митрополиту, архиепископам и епископам, да койждо их во своих проделах, порученных им, – во градех и в монастырях и в пустынях и во весех, известно пытает и обыскивает о великих новых чудотворцех священными соборы и игумены и священники и иноки и пустынники и князми и боляры и богобоязнивыми людми, где которые чудотворцы прославилися великими чудесы и знамении, от коликих времен и в каковы лета, – и что святители вскоре исполнили его – царя поручение с радостию духовною и с вожделением сердечным184. На собор 1547-го года епископы явились с доказательствами прав на канонизацию, как чудотворцев, известного количества святых. Эти святые и были канонизованы собором. Но царю и митрополиту было известно, что кроме канонизованных собором есть еще значительное количество святых, которым совершается местное празднование или которые по крайней мере пользуются местным почитанием. Собрать сведения об этих последних святых, как о чудотворцах, с тщательною проверкой частных известий о чудесах или об отдельных случаях чудотворений каждого, а также найти службы святым и жития их, насколько те и другие были написаны, и поручили царь и митрополит епископам. Проверку сведений о чудесах, как видим, царь с митрополитом предписывают епископам возможно тщательную. Относительно того, как происходило на соборе самое дело канонизации святых, царь говорит в своей речи: «И в 19-е лето возраста моего, т. е. в 1549-м году, по нашему наказу архиепископы и епископы и честные архимандриты и игумены собираются в царствующий сей град к нам и ко отцу нашему Макарию митрополиту всея Русии, каноны новых чудотворцев и жития их и чудеса на соборе полагают и свидетельствуют всеми священными соборы и предают церквам Божиим пети и славити и праздновати, якоже прочим святым от века Богу угодившим по-настоящему коегождо месяца дни (дню) и числа (числу) преставления их и обретения честных мощей их»185. Таким образом, на соборе были свидетельствованы – во-первых, жития и каноны, насколько их существовало, во-вторых – чудеса. Относительно житий и канонов с вероятностью надлежит думать, что дело с ними было не так, чтобы они были читаемы на самом соборе, а так, что по поручению митр. Макария они читаемы были состоявшими при нем книжными или учеными людьми что собору были представлены только рецензии или отзывы этих последних. Так как мы ее знаем житий и канонов святым, канонизованным на соборе 1549-го года, которые бы были написаны после собора новые вместо старых: то надлежит думать, что существовавшие жития и каноны, быв освидетельствованы, признаны были удовлетворительными. Что касается до свидетельствования чудес, то необходимо думать, что записи о них читаемы были на самом соборе, ибо только из непосредственного собственного знакомства с записями собор мог выносить убеждение в их достоверности или сомнительности. Но так как собор имел дело не с самими людьми, которые испытали на себе чудодейственную силу святых, и не с самими свидетелями чудес, а только с записями показаний одних и других: то очевидно, что те или иные убеждения его не могли быть в собственном смысле слова непосредственными и должны были иметь своим посредством большую или меньшую веру в надежность свидетелей.
Выше мы обещали возвратиться к почитаемым усопшим, имена которых как святых читаются в домакарьевских месяцесловах, но о которых неизвестно, чтобы они были канонизованы в домакарьевское время, и которые не были канонизованы и на Макарьевских соборах. Это мы теперь и сделаем.
Мы говорили выше, что семи святым было у нас установлено или само собою установилось общецерковное празднование задолго до митр. Макария и что 15-ть святых были канонизованы Макарием к общецерковному празднованию перед собором 1547-го года. Следовательно, эти 22 святых, канонизованных к общему празднованию, представляют собою святых, которые несомненно были канонизованы до собора 1547-го года. На соборах 1547-го и 1549-го годов было канонизовано 39-ть святых, и так как 9-ть было канонизовано новых святых, то из прежних святых и почитаемых усопших, внесенных в месяцесловы, было канонизовано 30-ть. Вычитая 52 несомненно канонизованных святых из 67-ми, составляющих общее число домонгольских святых и внесенных в домонгольские месяцесловы почитаемых усопших, получим 15-ть домонгольских святых и усопших, которые не были канонизованы к общему празднованию до собора 1547-го года и которые не были канонизованы и на соборах 1547-го и 1549-го годов. Но так как празднование одному святому несомненно прекратилось после нашествия Монголов, именно – вел. кн. Мстиславу Владимировичу, о котором мы говорим под домонгольск. № 6-м, и так как об установлении празднования другому святому мы говорим дважды, именно-Никите епископу Новгородскому (домонг. №4-й и собора 1547 г. №13-й): то получим не 15-ть, а 13-ть святых и усопших, внесенных в месяцесловы.
Они суть следующие (быв перечисляемы в том порядке, в каком стоят у нас в списке):
1. Игорь Олегович, князь Черниговский (в списке № 7),
2. Аврамий Болгарский (№ 11),
3. Довмонт, князь Псковский (№ 21),
4 и 5. Владимир Ярославич, князь Новгородский, и мать его Анна (№№ 26 и 27),
6. Мстислав Ростиславич, князь Новгородский (№ 28;
7. Феодор, архиепископ Ростовский (№ 41),
8. митрополит Киприан (№ 48),
9. Исидор Твердислов Ростовский (№ 50)186,
10. Ефрем Смоленский (№ 58),
11. Евфросиния, княжна Суздальская (№ 59),
12. Николай Кочанов Новгородский (№ 61), и
13. митрополит Фотий (№ 64).
Относительно этих 13-ти лиц должно быть сказано следующее:
о Довмонте, князе Псковском, положительно известно, что ему установлено было местное празднование до митр. Макария;
об Игоре Олеговиче, Аврамий Болгарском и Ефреме Смоленском то же самое должно думать со всею вероятностью. О первом и о втором мы говорили выше; что касается до Ефрема Смоленского, то известна служба Аврамию Смоленскому, написанная во времена ига Татарского, в которой вместе с Аврамием простирается молитва и к Ефрему187;
князю Владимиру Ярославичу с его материю Анной было установлено в Новгороде поминовение в 1439-м году, а князю Ростиславу Мстиславичу было там же установлено поминовение более или менее вскоре после 1439-го года. Но если это было не празднование, а поминовение в точном смысле слова, то остается нам неизвестным, когда превратилось оно из поминовения в празднование;
о митрополитах Киприане и Фотии и о княгине Евфросинии положительно известно, что празднования им установлены после митр. Макария и следовательно – имена их внесены в домакариевские месяцесловы произвольным образом писцами рукописей;
когда установлены местные празднования архиепископу Ростовскому Феодору, Исидору Твердислову и Николаю Кочанову, остается неизвестным. Празднование Исидору в настоящее время есть общецерковное; празднование Николаю Кочанову и до настоящего времени остается местным, а празднования архиепископу Феодору как будто в настоящее время уже нет.
Оканчивая речь о святых, несомненно канонизованных Макариевскими соборами, мы должны сказать, или, так как уже говорили, – повторить, что после собора 1549-го года святых этих у нас стало 61, именно-22 канонизованных до соборов и 39-ть канонизованных на соборах.
* * *
Акт. Эксп. т. I, № 213, стр. 203.
Стоглав, гл. 4, Казанск. изд. стр. 43.
Казанск. изд. стр. 44.
Казанск. изд. стр. 45.
У Ключевск. в Древнерусских житиях, стр. 461.
У Ключевск. ibid.. стр. 238. прим. 1; мы имели под руками Волоколамск. ркп. № 632, в которой приведенное место – л. 64. – Что «установление празднования известному святому на соборах 1547-го и 1549-го годов не условливалось существованием жития я канона, которые можно было бы петь и читать в церкви в день его памяти», как утверждает В. О. Ключевский, – ibid. стр. 223 fin., и в чем мы с ним не согласны, не смотря на все признание нами достоинств его прекрасной книги, это видно: во-первых, из того, что на соборе 1547-го года были канонизованы некоторые такие святые, которые оставались еще без житий и канонов, и наоборот не были канонизованы такие святые, которые имели уже жития и каноны; во-вторых, из того, что некоторые святые, у которых были жития и каноны, канонизованы были не к общему празднованию, как бы следовало по Ключевскому. – стр. 226, а к местному. Нет сведений о времени написания служб по крайней мере половине или даже более чем половине святых канонизованных на соборе 1547-го года к общему празднованию (которых всех – по меньшему счету 11-ть, а по большему – 14-ть), и несомненно, что большая часть неизвестных по времени своего происхождения служб написаны после собора 1547-го года. Существовали до собора 1547-го года жития и службы: Евфимия архиепископа Новгородского, Стефана епископа Пермского, преподобных: Евфимия Суздальская Саввы Вишерского и Евфросина Псковского, и однако они не были канонизованы на соборе 1547-го года, а были канонизованы уже на соборе 1549-го года: это необходимо понимать так, что не смотря на существование житий их и служб им, митрополит удостоверился в праве их на канонизацию как чудотворцев только по обыску, произведенному после собора 1547-го года. Канонизован был на соборе 1547-го года подтвердительно к местному, а не к общему, празднованию, не смотря на существование жития и службы, епископ Тверской Арсений. Предполагать, чтобы митрополиту с собором остались неизвестными житие Арсения и служба ему. нельзя, ибо на соборе присутствовал Тверской епископ, и необходимо понимать дело так, что Арсений был признан не достаточно большим или прославленным чудотворцем для того, чтобы быть канонизованным к общему празднованию. Впрочем, и В-ий О-ч на конце своего исследования, при подведении общих итогов, поправляет себя и признает, что «чудеса были необходимым условием для церковного прославления святаго», – стр. 423 fin.
У Ключевского ibidd.
См. указ собора, который цитуем сейчас ниже.
13-го Февраля 1547-го он вступил в брак с Анастасией Романовной и 17-го Февраля отправился пешком на богомолье к Троице, откуда возвратился в Москву 5-го Марта, – Никон. лет. VII, 54.
Первый список, представляющий собою экземпляр указа, посланный в Вологодскую и Белозерскую десятину митрополичьей епархии, напечатан в Актах Экспедиции, т. I, № 213, стр. 203; второй список, представляющий собою экземпляр указа, посланный в Троицкий Сергиев монастырь, – в Лаврской рукописи Λ; 241, л. 1; третий список, представляющий собою переделку указа в историческую записку, напечатан у Карамзина, IX т. прим. 87 (Волоколамская рукопись, из которой взял Карамзин, прежний № 137. Теперешний – 362, находится в настоящее время в библиотеке нашей Академии). Признается наиболее достоверным последний список на том, как кажется, основании, что в нем подведены общие итоги (после перечисления общецерковных святых: «тех 12»; после перечисления местных святых: «тех 9»), Но итоги принадлежат, по всей вероятности, тому книжнику, который превратил указ в записку, и следовательно -нисколько не говорят за наибольшую достоверность списка (читаемого при том в рукописи, которая вовсе не может быть признана благонадежною относительно своей исправности).
Первый список есть указ, посланный в Вологодскую и Белозерскую десятину, напечатанный в Актах Экспедиции; второй список есть записка, напечатанная у Карамзина; третий список – указ в Троицкий монастырь.
В том порядке, как они исчисляются в списках указа, сохранивших подлинный вид сего последнего.
В назначении дня памяти митр. Ионы собором допущена ошибка, ибо Иона скончался не 30-го, а 31-го Марта.
В Волоколамской рукописи Зосима и Савватий отдельно один от другого; первый – 17 Апреля, второй – 27 Сентября.
Мощи преп. Александра Свирского обретены были в 1641-м году при копании рвов для фундамента новой церкви, см. подробное «Сказание о обретении и пренесении мощей преподобного Александра», приложенное к его житию, напечатанному в Moскве в 1856-м году, л. 81 об. (год обретения в описании монастыря, приложенном к житию, л. 121 об.), Никитенко в своих Записках и дневнике сообщает, что в бытность его в Свирском монастырь в 1834-м году ему показывали гроб, в который был переложен преподобный Александр тотчас после того, как открыты (шли его мощи. «Это род корыта, говорит Никитенко, выдолбленного в толстом деревянном отрубке, с особенным местом для головы», – т. I, стр. 333 fin. (Но едва ли это не гроб, в котором был похоронен преп. Александр и из которого переложены были мощи его в другой гроб (раку) после их – мощей обретения).
Мощи преп. Саввы Сторожевского обретены были 19-го Января 1652-го года, см. Историческое описание Саввино-Сторожевского монастыря С. Смирнова, М. 1846, стр. 26 нач.
Мощи Максима, юродивого Московского, будто бы обретенные нетленными в 1547-м году, до 1698-го года находились под спудом (sic); вскрытые или открытые в последнем году, они сгорели в пожаре 1737-го года, так что в настоящее время они представляют из себя некоторое количество костей, которые хранятся в кипарисном ковчеге длиною около аршина, шириною до трех четвертей. См. книгу свящ. Ио. Ковалевского: Юродство о Христе и Христа ради юродивые Восточной и Русской Церкви, М. 1895, стр. 207 sqq.
Встретили мы известие как будто местное Муромское, что в 1552-м году царь Иван Васильевич повелел праздновать Петру и Февронии Муромским повсеместно; но до какой степени мало веры заслуживает известие, cfr второе дополнение в стр. 261 (в Июле 1552-го года, в походе на Казань, царь был в Муроме и здесь между прочим молился и у гробов Петра и Февронии, как говорят Никоновская летопись, – VII, 130, в Царственная книга, – стр. 237, но чтобы при семь он повелел праздновать Петру и Февронии повсеместно, этого летопись и книга вовсе не говорят). В приложениях к IV книге Трудов Владимирской Ученой Архивной Комиссии, напечатанной в настоящем 1902-м году, помещена статья г. Титова, сообщенная г. Добрыниным: «Историческое обозрение города Мурома», из неясных речей в которой первого и примечания к которой второго как будто следует, что мощи Петра и Февронии не под спудом (как утверждают напр. Семенов в Географическо-статистическом словаре под ри. Муром и гр. Толстой в Книге глаголемой, № 438), а на вскрытии, ибо хотя не говорится прямо, что они на вскрытии, но говорится о перенесении их с одного места на другое, – стр. 25. На вскрытии или под спудом мощи находятся в Муромском Благовещенском соборе.
См. у Ключевского, стр. 212.
По одним спискам жития Иоанн скончался в лето 7002 (1494), по другим-в лето 7020 (1512), и если справедливо то, что он скончался при вел. кн. Василии Ивановиче (1505–1533) и Ростовском архиепископе Вассиане (1506–1515), то ошибку должно видеть в первых списках.
Мощи Никиты, епископа Новгородского, обретенные в 1588-м году, почивают на вскрытии, – преосв. Макария Археологическое описание церковных древностей в Новгороде, I, 71, и гр. Толстой в книге: Святыни я древности Великого Новгорода, стр. 24–25 (у последнего пересказывается рассказ жития Никиты об обретении его мощей).
Маркеллом, бывшим игуменом Хутынским, см. Собр. лет. III, 158. О всех житиях Никиты см. у преосв. Макария в Ист. VII, 447 fin. sqq.
Есть известие, как будто относящееся к нашему вопросу, но такое, что и само остается непонятным. Во вторых вопросах царя Ивана Васильевича к Стоглавому собору делается собору предложение: «Да о Псковском чюдотворце Ефросине, да о Смоленском чюдотворце Аврамие на соборе уложити, как им праздновати», в ответ на каковое предложение собором постановляется: «Праздновати им, как и прочим святым преподобным отцем, пети на вечерне Блажен муж и прочая служба по божественному уставу все сполна» (гл. 41, вопросо-отв. 5. Казанск. изд. 168). Своим предложением царь как будто дает знать, что на соборе 1549-го года сделано было относительно Евфросина и Аврамия какое-то особое определение против иных святых, но, с другой стороны, собор в своем ответе как будто дает знать, что тут по какой-то причине было лишь недоразумение, и во всяком случае остается для нас совершенно неясным, о каком бы тут можно было думать особом определении. Одно в ответе собора ясно, это – что всем чудотворцам, которым установлено было празднование на соборе 1549-го года, было установлено празднование с «Блажен муж» или полиелейное.
В 1563-м году царь Иван Васильевич, перечисляя Новгородских чудотворцев, называет: Никиту, Иоанна, Евфимия и Иону, но не называет Нифонта, – Акт. Ист. т. I, № 168, стр. 320, col. 1 fin. (вероятно, потому, что он лежал не в Новгороде, а в Киеве, т. е. что по сей причине он был менее чтим в сравнении с предшествующими).
Житие напечатано в Памятниках старинн. русск. литературы Кушел.-Безбородко, IV, 1; сейчас указанное в нем – стр. 8 fin.
Казанск. изд. стр. 44.
Казанск. изд. стр. 45.
fin. Исидор Твердислов, юродивый Ростовский. На соборах 1547-го и 1549-го годов он не был канонизован к общему празднованию; но в 1563-м году царь Иван Васильевич Грозный поминает его в числе общих русских святых (Акт. Ист. т. I, № 168, стр. 320, col. 1fin.). Следовательно, он канонизован был к общему празднованию между 1549–1563-м годами (весьма возможно, что в одно время с Петром, царевичем Ордынским, -выше стр. 110).
См. у Филарета в Русских святых под 21-м Августа. Еще и в 1609-м году жителя Смоленска называли Ефрема одним из своих угодников, – Акт. Ист. т. II, № 265, стр. 317, col. 2. Но в настоящее время как будто ему уже не празднуется к Смоленске. По крайней мере, в Историко-статистическом описании Смоленской епархии неизвестного автора ничего не говорится о праздновании.