Источник

Проповедь в канун Сретения

(14 февраля 1988 года)

Завтра Святая Церковь празднует Сретение, что в переводе со старославянского значит «встреча». Встречаются Господь-Младенец и старец Симеон. Матерь Божия принесла Младенца в храм, и Духом водимый Симеон тоже туда пришел, ибо ему было сказано от Бога, что он не умрет, пока не увидит спасение Израиля, пока не увидит Спасителя, Мессию, Христа, обещанного пророками. Церковь избрала это событие двунадесятым праздником, потому что в нем содержится очень большой духовный смысл.

Библия состоит из двух частей – Ветхого и Нового Заветов. В Ветхом Завете изложена жизнь человечества от Адама до Авраама и потом жизнь богоизбранного народа от Авраама до пришествия Христа, которая была характерна тем, что Израиль постоянно отступал от Бога, но Господь заботился о Своих людях, спасал, избавлял, наказывал, посылал пророков, пытаясь вернуть их на истинный путь.

Древний Израиль является некоей каплей воды, в которой отражается жизнь любого народа. Ветхозаветные книги повествуют об истории не только евреев, а и всего человечества, но истории духовной. Потому что главное, конечно, не те события, которые в них изложены, хотя Библия и является отчасти историческим памятником, главное – духовные перипетии того, как Господь строил Свой народ, постепенно его воспитывал, подводил к тому, чтобы он смог принять Христа Спасителя.

Ветхий Завет («завет» значит «договор») был заключен на горе Синай. Мы знаем, что величайший из пророков израильских Моисей за любовь к своим соотечественникам был избран Богом для того, чтобы дать ему закон. Он поднялся на гору Синай, и там Господь открыл ему Свою славу. Моисей видел тот самый Фаворский свет, который видели Петр, Иаков и Иоанн. И когда он спускался с горы, его лик так сиял, что он вынужден был покрыть голову платком, потому что люди, ждавшие его внизу, не могли видеть этот хотя и отраженный, но Божественный свет. Моисей принес десять заповедей. Заповедь о том, что есть только один Бог и только Ему одному надо поклоняться. О том, что нужно почитать отца и мать, потому что без этого не может быть здоровой семьи и общество распадется. О том, чтобы не убивали, не крали, не блудили, не завидовали, не врали.

Почему понадобился весь авторитет Моисея и авторитет Самого Бога, чтобы подчеркнуть для людей такие очевидные вещи? Потому что они настолько одичали, вроде нас с вами, что не понимали самых простых вещей.

И вот с помощью заповедей, которые были даны только ему, Израиль очень долго сохранялся от духовных повреждений. Остальные же народы деградировали в область демоническую. Они пошли по пути язычества, поклонения многим богам, то есть бесовской силе, и поэтому явили страшные преступления, которые даже падшему человеку 20 века просто присниться не могут. Например, величайшая доблесть для японца – сделать харакири, то есть вспороть себе живот, чтобы не навлечь на свою голову позора. Может ли быть больший грех для христианина? Кто научил человека, что зарезаться из гордости есть высшая добродетель? Только дьявол. И все языческие религии – это служение дьяволу в той или иной форме. Еще осталась память о майя, инках и ацтеках, чьи цивилизации были разрушены испанскими конкистадорами и стерты с лица земли, а их язык забыт. До какого же нечеловеческого состояния они дошли, что в жертву приносили живых людей. Жрец каменным ножом вскрывал грудную клетку человека, доставал оттуда трепещущее сердце и разрывал его на части на глазах у толпы. Или людей сбрасывали на пики, которые были у подножия горы, и убивали не по одному, не по два, а сотнями тысяч ежегодно. В Древней Спарте хилых младенцев бросали со скалы. Способны ли какая мать или какой отец до этого додуматься?! Только сатана может такое подсказать. Суворов, например, родился очень слабым младенцем – и стал замечательным военачальником. Скольких Суворовых выкинули в Спарте со скалы; скольких музыкантов, поэтов, художников сожгли в печах, принесли в жертву Молоху! А какие существовали чудовищные извращения и чисто сатанинские эротические культы? Достаточно посмотреть на изображения языческих богов, уродливые, с безобразными клыками. Японские или китайские божества – это все драконы, страшные, брызжущие слюной, обязательно с копытами и хвостом, всегда с рогами. А в Индии есть храмы, украшенные сценами блуда. Разве только в классической Греции появились статуи богов, которые были прекрасны по форме. Может быть, поэтому, за это стремление к красоте греческая архитектура стала отчасти предтечей культуры христианской.

Вот какова была ситуация Ветхого Завета и в какой среде жил израильский народ. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он постоянно уклонялся от служения истинному Богу, хотя Господь все время старался его вернуть на правильный путь. Израиль был весьма малочисленным народом и выжил лишь благодаря заповедям. Но они не спасали человека по существу, а только ограждали его от полного вырождения. Заповеди ведь есть и у животных. Мы знаем, что животные одного вида, как правило, не убивают друг друга. Редкий случай, когда олени, бодаясь, забивают один другого или птицы заклевывают собрата. Но это случайность, как говорят, ворон ворону глаза не выклюет.

И вот на таком уровне Израиль поддерживался до тех пор, пока его историческое развитие не подошло наконец к своему пределу, когда должен был родиться Спаситель. Весь Ветхий Завет, его заповеди, храмовое богослужение, благочестие, чтение пророков и закона Моисея подготовили многих людей к принятию совершенно нового, высшего учения. Оно заключается в том, что отныне человек освобождается от уз закона и встает под закон благодати. Если мы умом и сердцем усвоили, что такое христианство, то нам это должно быть понятно. А если не усвоили, не вкусили, что есть благодать Божия, не познали истинной духовной жизни, то, сколько ни объясняй, нельзя понять, в чем заключается этот новый закон, отчего Христа не приняли и Он оказался распятым. Но почувствовать нам это надо, потому что иначе мы не поймем, почему Святая Церковь избрала Сретение своим праздником, почему Симеон был такой ветхий, почему он сказал: «Ныне отпущаеши..."- и после этого умер.

Отчего Ветхому Завету должно было умереть? Он кончился, потому что не спасал человека, а играл роль только подготовительную. Можно воспитывать ребеночка, водить на службы, учить Евангелию, молитвам, а потом, когда ему исполнится 15 лет, он вдруг перестанет в храм ходить: ему не хочется, все его там раздражает. Почему? Дело в том, что человек всегда сам делает выбор, и научить вере практически никого нельзя, можно только помочь узнать о ней. А откроются ли у человека глаза духовные, увидит ли он духовный мир, встретится ли с Богом или ограничится вычитыванием молитв и чисто механическим ритуалом, зависит уже от его собственного произволения. Ветхий Завет создавал некий ритуал, быт, условия жизни, которые были подготовкой к восприятию Истины. Он создавал сосуд для благодати Божией. И если человек сам возлюбит Бога как такового (эта заповедь дана была еще в Ветхом Завете), захочет божественной жизни, жизни духовной, небесной, захочет приобщиться к благодати, тогда эта благодать изольется.

Религия Ветхого Завета – религия довольно материалистическая: исполняй закон, что можно – делай, чего нельзя – не делай, и Бог тебе устроит хорошую жизнь: у тебя будут большие стада, хорошие дети, все будет в порядке. А когда вдруг оказывалось не в порядке, иудей был в недоумении: как же так, я же закон исполняю. Это ветхозаветное сознание живо и в каждом из нас. Многие люди, приходя на исповедь, просто не знают, в чем им каяться. Каждое воскресенье в храм хожу, утреннее и вечернее правило исполняю, три канона и Последование ко святому Причащению вычитал. Евангелие по главе прочитываю. В чем дело, какие грехи, что батюшка ко мне пристал? А важно ведь не исполнение правила, важно, встретился ты с Богом или нет. И когда человек так рассуждает, значит, этой встречи не произошло, потому что при встрече с Богом человек содрогается от собственного греха. Бог есть свет, а то, что мы носим в себе,– тьма, и не заметить этого нельзя. Поэтому, если человек не видит в себе миллиарды грехов, это говорит о том, что он никогда Бога не видел, что он еще находится в Ветхом Завете, к нему пока не пришел Христос, человек не почувствовал, что такое благодать Божия.

Чтобы ее найти, нам нужно вырасти из коротких штанишек Ветхого Завета. Для нас всякие правила, обычаи, представления имеют колоссальную ценность, потому что мы не можем руководствоваться собственной совестью, собственным общением с Богом, не можем Бога конкретно вопрошать, чтобы Бог нам конкретно ответил. Нам нужна чисто внешняя, законническая информация, мы стремимся всю нашу жизнь расписать. В праздник работать можно или нельзя? Если можно, то до какого часа? После какого часа нельзя? Можно ли зубы чистить после причастия? Можно ли до причастия? Сколько кусочков можно съесть? Сколько не съесть? Сколько нужно поститься, три дня или два с половиной? Вот что для человека представляет огромную важность. А на самом деле это все играет роль чисто дисциплинарную.

Многие люди способны с помощью правил вести себя внешне безукоризненно. Таковы были фарисеи. Они исполняли весь закон, все его мелкие предписания, и при этом делали гораздо больше, чем сейчас мы с вами. Но пришел Христос – и они Его распяли, потому что у них в сердце была зависть, а про борьбу с завистью им никто ничего никогда не говорил, они об этом вообще не слыхивали. И многие из нас, гоняясь за призраками исполнения чего-то, теряют гораздо больше, не понимая, что же главное принес в мир Христос. От священников можно слышать такую фразу: ты лучше постом мясо ешь, а не людей. Потому что иногда люди, которые мяса не едят, терзают всех вокруг, терроризируют своих детей, снох или племянников. У внука, кроме мотоцикла, папирос и пива, нет никаких интересов, а бабушка ему: ты в церковь сходи, помолись, ты крест носи. И ест его, и ест, превращает его жизнь в ад кромешный. Он уже не знает, куда ему деться, а она и к матери его пристает: ты его своди, ты ему скажи. И это называется христианство. Если внука притащить в храм насильно и крестить, бабушка будет довольна: ну, слава Богу, теперь у меня душа спокойна, закон исполнен, все в порядке. А на самом деле не в порядке: раз он крещеный, он в аду, возможно, будет гораздо ниже, чем если бы был некрещеный. То есть она ему гораздо худшую услугу оказала, потому что он мог бы дорасти когда-нибудь до веры; в тюрьме, может быть, пять раз посидел, одумался, крестился, и Господь в крещении простил бы ему все грехи. А так он тут же, покрестившись, идет неизвестно что творить. Ту благодать, которая ему дана, втаптывает в самую жуткую грязь, которую только можно вообразить. И бабушка не считает это чем-то страшным.

Вот такое чисто законническое, ветхозаветное отношение к духовной жизни. И нам всем надо его обязательно изжить. А изживается оно постепенно в процессе воцерковления, в процессе раскрытия в нас духовной жизни, восприятия благодати Божией. Те правила, каноны, обычаи, которые в Церкви существуют, святы. Они все подводят нас к Истине, делают ее наглядной. Истина же совершается и раскрывается в нашей душе через духовный подвиг.

Спасает не исполнение правил и не поиски особенных молитв. А то часто в стремлении вычитать побольше акафистов человек даже попадает под власть каких-то чисел; некоторые говорят: вот, надо сорок акафистов прочитать. А почему не сорок два? Или, может, двадцати трех хватит? Почему именно сорок? Или стремятся куда-то поехать: о, там благодатно! А там еще благодатней! Но каждый храм православный – это Небо. Что может быть благодатней? Вот мы сейчас пришли в храм, и на престоле лежит Пречистое Тело Господне. Мы стоим буквально в трех метрах от самого святого места, которое только можно себе вообразить. Какие еще нужны святые места? Здесь Небесное Царствие. И Тело Христово, то самое, которое одесную Бога Отца пребывает на Небесах, которое въезжало на осле в Иерусалим, которое распиналось на Кресте и возносилось на Небо, то самое Тело, к которому женщина прикоснулась с верой и исцелилась от своей болезни, – оно находится здесь. Никакой разницы между этим Телом и тем нет, они абсолютно тождественны. Мы стоим в присутствии Христа Спасителя, мы каждый день слушаем слово Божие, которое из Евангелия несется, но с нами ничего не происходит, потому что Ветхий Завет в нас еще не умер, мы всё живем в цепи каких-то правил, которые нас связывают и сделались для нас самоцелью. А ведь правило – это всего лишь костыль, который помогает ходить.

Господь говорит через апостола Павла: «Плод духовный есть любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание; на таковых нет закона». Для того, кто приобрел плоды Духа, закон не существует, ему даже не нужно и само Евангелие постоянно читать, потому что оно написано перстом Божиим на скрижалях его сердца. Он уже не может поступить иначе, как сказано в заповедях. Это нам, людям, от греха отупевшим, необходим писаный закон. Мы должны читать Евангелие настолько часто, чтобы оно проникло глубоко в нашу душу. А произойдет это только тогда, когда мы начнем коросту греховную с нашей души снимать. И поймем, что не правила спасительны, спасительно изменение жизни, исправление собственного сердца.

Поэтому ни Ветхий Завет, ни вычитывания, никакие поездки по святым местам, по старцам, престолам, к иконам нас не спасут никогда. Спасет нас только, если мы заставим себя исполнять заповеди Божии, а святыня, перед которой мы будем молиться, должна подвигнуть нас к исправлению, старец – возбудить ревность ко святости, места святые – напомнить о подвигах тех, кто был здесь до нас.

Исполняя заповедь за заповедью Христовой, мы постепенно сердце свое расшевелим, в этой коросте появится трещина, и грехи слой за слоем будут с нас опадать. Тогда в нас раскроется жизнь. А пока мы еще находимся в Ветхом Завете и, следовательно, являемся распинателями Христа Спасителя. Поэтому мы так просто грешим. Те грехи, которые для святых людей, познавших Новый Завет, немыслимы, мы делаем очень легко. Когда старца Силуана спросили мнение о каком-то монахе, он ответил: «Ты хочешь, чтобы я осудил, что ли? Да я никогда в жизни никого не осуждал. Для меня это невозможно». Режь его на куски – он не сможет осудить, потому что его сердце стало уже другим. А для нас соврать, слукавить, обмануть, осудить, в какие-то помыслы греховные впасть, как говорится, проще пареной репы. Потому что это наша собственная жизнь, мы в этом кипим.

Отказаться от греха трудно, а ограничить себя всякими правилами мы можем и делаем это с удовольствием, потому что правила исполнять легко. Вот взять монастырь, там все расписано: в пять часов подъем, в полшестого братский молебен, потом послушание, литургия, обед, отдых, опять послушание, вечернее богослужение, потом у кого послушание, у кого ужин, у кого отдых. Все регламентировано, весь день заполнен. Но даже там, где действуют эти строгие правила, созданные для того, чтобы человек познал духовную жизнь,– сколько там оказывается людей, которые не только не думают о ней, а и не знают даже, что это такое.

Ведь и в церкви можно прекрасно устроиться и ничего не делать, и настолько оттренироваться отстаивать службу, что не устанешь нисколько, и не уcлышишь даже, что читается и поется, и не помолишься – так, перекрестишься чисто формально. Зачем перекрестился, что это значит, почему? Совершенно ум отсутствует. Человек стоит и о чем-то мечтает. О том подумал, об этом. Форточка хлопнула – туда обернулся. Личико какое-то понравилось – на личико посмотрел. Батюшка вышел – заметил, какие у батюшки ботинки. Вроде новые, или нет, нет, старые, просто почистил. Туда взглянул, сюда взглянул. Смотришь, уже «Ныне отпущаеши» запели. Вечерня кончается... и душа опять улетела. А что такое «Ныне отпущаеши»? И опять туда посмотрел, сюда, о том подумал, это вспомнил... Свет выключили, о, шестопсалмие читают. Кто сегодня читает, Алексей Никифорович? Нет, Вовка вышел. И опять уснул... Ну вот, слава Богу, служба кончилась, значит, сейчас проповедь будет, батюшка что-нибудь интересное скажет. Постоял, послушал и пошел. Эх, дошел до остановки и все забыл. А завтра все сначала.

Вот так оно и происходит. А нужна постоянная работа души. Когда стоишь в храме, надо обязательно мучаться, все время заставлять себя молиться, трезвиться, постоянно продираться сквозь кустарник помыслов, стараться вдумываться в каждое слово, чтобы оно дошло до ума, а уж потом, если Бог даст, конечно, и до сердца. Потому что до ума слово богослужения доходит через наше усилие, до сердца – по благодати Божией. И ту работу, которая требуется от нас, чтобы вникнуть в богослужение, мы должны делать безукоризненно.

Говорят, самый тяжелый труд на свете – Богу молиться. Да, это действительно так: мы готовы что угодно делать, только не молиться. Труднее всего вечером Молитвослов раскрыть: то надо телевизор посмотреть, то постирать, то то, то се. Потому что тогда у нас будет оправдание: вот я устала, и Господь не взыщет, если формально прочитаю. Лукавим перед Богом. А это же не молитва. Конечно, с одной стороны, хорошо, что человек понуждает себя встать на чтение правила. Сам этот его акт волевой хорош, он направлен к Богу, но произойдет ли сретение? Произойдет встреча с Богом во время чтения вечернего правила или нет? Вот что важно. Важно, чтобы сердце раскрылось навстречу Богу, чтобы человек почувствовал себя в присутствии Божием, увидел себя грешным, захотел исправиться, опять, вновь и вновь. Важно захотеть следующий день прожить лучше, чем предыдущий. Вот это есть духовная жизнь. А мы все скользим, скользим, скользим и поэтому еще пребываем в Ветхом Завете.

Праздник Сретение имеет колоссальный духовный смысл. Встречаются два Завета; все лучшее, что есть в Ветхом Завете, символизирует собой старец Симеон, который держит на руках Младенца Христа. Он еще очень мал, Он только народился – и вот Ветхий умирает, чтобы дать жизнь Новому.

Это должно произойти и в нашем сердце: все ветхое должно уйти, чтобы уступить место новому. Аминь.


Источник: Смирнов Димитрий, прот. Проповеди, статьи, выступления. [Электронный ресурс] // Предание.ру

Комментарии для сайта Cackle