Пастырские послания святого апостола Павла

Пастырскими называются три последних по времени послания св. апостола Павла: два к Тимофею и одно к Титу. Называются они так потому, что в них св. апостол Павел даёт наставления, относящиеся по преимуществу к пастырям Церкви и касающиеся их пастырской деятельности, но вместе с тем в них содержится глубоко назидательное нравственное учение и общехристианского значения.

Св. Тимофей был любимейшим учеником и неутомимым сотрудником св. апостола Павла (Рим. 16:21). Во многих посланиях св. апостол Павел восхваляет его высокими похвалами. Родился он в Ликаонском городе Листре в Малой Азии. Сведения о том, как св. Тимофей стал учеником св. апостола Павла, мы находим в книге Деяний. Город Листру св. апостол Павел посетил во время своего первого проповеднического путешествия. Там он исцелил хромого от рождения вместе с апостолом Варнавой, и язычники, поражённые чудом, приняли его за бога Меркурия, а Варнаву за Зевса и собирались принести им жертву. Когда же апостолы убедили их, что они не боги, а посланники истинного Бога, посланные Им для того, чтобы отклонять людей от ложной веры и приводить к истинной, и растолковали им, в чём заключается эта истинная вера, они во множестве оставляли своё прежнее языческое нечестие и обращались ко Христу. По преданию, в числе уверовавших была бабка Тимофея Лойда и мать его Евника. Вероятно, они были иудеянки, ещё до обращения своего в христианство старавшиеся привить Тимофею страх Божий и обучить его ветхозаветному закону Божию, что видно из слов св. апостола Павла, обращённых потом к Тимофею: «ты из детства знаешь Священные Писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса» (2Тим. 3:15). Из слов самого Павла мы видим, что вера благочестивой бабки Лоиды и матери Евники перешла и к самому Тимофею (2Тим. 1:5; см. Деян. 14:6–19). Когда св. апостол Павел во второе своё проповедническое путешествие вновь прибыл в Листру, братия в Листре и соседнем городе Иконии дали ему доброе свидетельство о вере и благочестии Тимофея (Деян. 16:1–2), и св. апостол, прозревая в нём своего будущего усердного сотрудника, пожелал взять его с собой. Так как отец его был необрезанный эллин, то св. апостол Павел, держась своего правила «всем быть для всех» (1Кор. 9:20–22), обрезал его перед выходом из Листры «для иудеев, находившихся в тех местах» (Деян. 16:3). Это было необходимо для того, чтобы Тимофей мог свободно действовать в иудейском обществе, так как иудеи не желали иметь общения с необрезанными и не стали бы слушать его проповеди; он не имел бы свободного доступа и в синагоги, с которых св. Павел обычно начинал всегда свою проповедь о Христе. Особого повествования о трудах св. Тимофея в книге Деяний мы не находим. Его история сливается с историей проповеднических трудов св. апостола Павла. Где был св. апостол Павел, там почти всегда был и Тимофей, помогая ему либо исполняя его поручения по разным городам и новооснованным церквам христианским. Из надписаний ряда посланий св. апостола Павла видно, что св. Тимофей был с ним в Риме во время его первых уз. Вскоре после того св. апостол Павел рукоположил Тимофея во епископа для города Ефеса. Затем он дважды писал Тимофею, наставляя его и давая ему указания в его новой ответственной пастырской деятельности. Второе из этих посланий написано св. Павлом уже из вторых его уз в Риме, которые закончились мученической смертью апостола. Посетивши апостола в Риме по его просьбе, св. Тимофей возвратился в Ефес и правил тамошней церковью до своей кончины, тоже мученической, пользуясь руководством и св. апостола Иоанна Богослова, который также жил в Ефесе и оттуда руководил пастырской деятельностью всех асийских пастырей. Во время заточения св. Иоанна Богослова на острове Патмос дело руководства всеми церквами Малой Азии исполнял за него св. Тимофей.

Святой Тимофей был поставлен в епископа во время четвёртого проповеднического путешествия св. апостола Павла в городе Ефес. Находясь в первых узах в Риме более года, св. апостол Павел душой и сердцем стремился повидать своих духовных чад в новооснованных им общинах (Флп. 2:19, 23–24). Поэтому получив свободу, он отложил на некоторое время свой первоначальный план посетить Испанию (Рим. 15:24) и направился в Малую Азию, на что есть указание в 2Тим. 4:13–20. Тут он в 65 году, обнаружив появление зловредных гностических ересей, распространяемых «хищными волками, не щадящими стада», о которых предсказывал ещё при прощании с ефесскими пресвитерами (Деян. 20:20–30), «умолил» сопутствовавшего ему Тимофея остаться и «пребыть во Ефесе» и поручил ему крепко «увещевать некоторых, чтобы они не учили иному и не занимались баснями и родословиями бесконечными». Желая крепче соединить Тимофея с Ефесом, стоившим великому апостолу языков трёхлетних напряжённейших трудов (Деян. 19:1–10), св. апостол Павел рукоположил его в епископа Ефесского, несмотря на относительную его молодость (от 30 до 35 лет), а сам направился далее в Македонию, куда неудержимо влекло его отеческое сердце (1Тим. 1:3–4). Когда он находился в Македонии, до него дошли печальные слухи об усилившихся во Ефесе лжеучениях. Св. Тимофей никогда почти не разлучался со св. апостолом Павлом, а если и посылался куда-либо на время по поручению, то всегда действовал под ближайшим наблюдением и руководством св. апостола. Теперь он остался один на самостоятельном высоком посту. Отечески к нему расположенный апостол Павел не мог не видеть, как трудно ему отстаивать свою ефесскую паству от вторгшихся в неё «хищных волков». Поэтому он и поспешил ему на помощь своим посланием, которое отправлено было из Македонии, вернее всего из Филипп, куда обещал св. апостол Павел прибыть и где имел побуждение побыть подольше. Временем написания этого послания был период между первыми и вторыми узами или четвёртое путешествие св. апостола Павла, между 63 и 64 годами по Р. Х.

Цель этого послания видна из слов самого апостола Павла: «Сие пишу тебе, надеясь вскоре прийти к тебе, чтобы, если замедлю, ты знал, как до́лжно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога Живаго, столп и утверждение истины» (1Тим. 3:14–15). Оставляя Тимофея в Ефесе, св. Павел, конечно, многое сказал ему, но мог и не успеть и не иметь времени подробно рассказать всё нужное. Поэтому теперь, опасаясь, как бы не стали пренебрегать его юностью (1Тим. 4:12), он пишет ему целое руководство пастырской деятельности – «такое завещание, чтобы он мог воинствовать, как добрый воин и как мудрый и опытный старец» (1Тим. 1:18).

Первое послание св. апостола Павла к Тимофею содержит в себе шесть глав. Содержание его распадается на следующие отделы:

1) Наставления Тимофею как веро-блюстителю (гл. 1);

2) Наставления ему как предстоятелю Церкви:

а) относительно церковных собраний (гл. 2);

б) относительно лиц, избираемых в клир (3:1–13);

3) Общие наставления о должном прохождении высокого архипастырского служения:

а) об основной истине христианского вероучения (3:14–16);

б) правила архипастырского учительства словом и жизнью (4:1–16);

4) Наставления, как учить и руководить пасомых, в зависимости от их разного состояния (5–6:19);

5) Заключительное увещание самому Тимофею (6:20–21).

Начинается послание обычным надписанием: «Павел, апостол Иисуса Христа, по повелению Бога, Спасителя нашего, и Господа Иисуса Христа, надежды нашей» – называет здесь себя св. Павел «посланником», или «апостолом», желая с особой торжественностью засвидетельствовать авторитетность того, что собирается писать Тимофею, присному, то есть подлинному, истинному чаду по вере, коею он породил его духовно. Этими словами он похваляет Тимофея, желая сказать, что по вере он походит на него, как сын на отца.

Первая глава состоит из наставлений Тимофею как блюстителю веры. Св. апостол учит Тимофея увещевать христиан, чтобы они не занимались вопросами, производящими споры, но не служащими к назиданию, а ведущими лишь к пустословию (ст. 3–7). Он должен разъяснять значение Закона Божия, положенного собственно не для праведников, а для беззаконных и непокорливых, и раскрывать, что истинная праведность достигается верою во Христа Иисуса, пришедшего в мир спасти грешников, из которых первым себя признает сам св. апостол Павел, как бывший прежде хулителем и гонителем Христовой веры, а теперь представляющий собой наглядный пример помилования и оправдания грешников (ст. 8–17). Изречение «закон положен не для праведника» (ст. 9) имеет тот смысл, что праведник, то есть получивший отпущение грехов и благодатное обновление жизни, уже не нуждается в указаниях закона, ибо им руководит благодать Святого Духа. «Закон положен не для праведника, – говорит св. Златоуст, – потому что он не дожидается того, чтобы закон научал его тому, что нужно делать, имея внутри себя наставляющую его благодать Святаго Духа, – не нужно наставление тому, кто не имеет недостатка в наставнике». «Из которых я первый» (ст. 15) – блж. Феодорит пишет, что «апостол, называя себя первым из всех грешников, простирается за самый предел смирения». «В этом апостол являет настоящий образец для всех кающихся», – говорит еп. Феофан. Вот почему эти слова вошли у нас в молитву перед причащением. Такое смиренное сознание своей крайней греховности является отличительным признаком каждого истинного христианина. В заключение св. апостол Павел, воздав хвалу Богу (ст. 17), увещевает Тимофея не быть равнодушным к вопросам веры, но ревновать и воинствовать, подобно доброму воину, против врагов веры, воодушевляясь собственной верой и своей чистой совестью. «Главное и в пасомых и в пасущем – вера и благая совесть» (еп. Феофан). Как обратный и устрашающий пример измены вере и доброй совести, св. Павел приводит Именея и Александра, которых он «предал сатане, чтобы они научились не богохульствовать» (ст. 18–20). Не в первый раз апостол употребил это наказание. В Коринфе подобному же наказанию был подвергнут кровосмесник (1Кор. 6:5). По мысли св. Златоуста, это наказание состояло, прежде всего, в отлучении согрешившего от общества верующих, после чего он поступал во власть сатаны. Надо полагать, что виновные подвергались в результате этого и каким-либо видимым казням – болезням и лишениям телесным или исступлению ума.

Во второй главе содержатся наставления Тимофею как предстоятелю Церкви, и в первую очередь – о церковных собраниях. Апостол учит, что на церковных собраниях, то есть на богослужениях, прежде всего, должны произноситься «молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте» (ст. 1–2). «Священник есть, – говорит св. Златоуст, – как бы общий отец целой вселенной, поэтому прилично ему заботиться обо всех, подобно тому, как печётся о всех Бог, на службу Которому он поставлен». Вследствие того апостол и заповедует молиться за всех без исключения людей, не только принадлежащих к Церкви, но и за «внешних», то есть не принадлежащих к ней. Особенно же надо молиться за царя и за представителей государственной власти, дабы вся деятельность их направлялась ко благу их подданных, и не только внешнему, но и внутреннему – «благочестию и чистоте»: «Ибо это хорошо и угодно Спасителю нашему Богу, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» – ясно, что эта молитва должна быть молитвой о спасении всех, а потому она и приятна Богу, желающему спасения всем людям. Догматическая важность этих слов в том, что ими опровергается безотрадное лжеучение реформатов, учащих о безусловном предопределении Божием, независимо от воли людей. Ибо, зачем молиться о тех, которые всё равно предопределены к вечной погибели? – «Ибо един Бог, един и посредник между Богом и человеками, человек Христос Иисус, предавший Себя для искупления всех» (ст. 5–6) – это сказано в доказательство того, что все люди, без исключения, призываются ко спасению ради искупительных заслуг «единого ходатая человека Христа Иисуса». Христос называется здесь только «Человеком» для того, чтобы подчеркнуть, что Ходатаем за нас Он стал благодаря Своему вочеловечению, как истинный Человек. Этими словами не исключается молитвенное ходатайство за нас святых угодников Божиих, как пытаются утверждать это сектанты. Христос назван здесь единым Ходатаем в том смысле, что единственно Он Один принёс за нас искупительную жертву на кресте, но этим нисколько не упраздняется молитвенное ходатайство за нас людей, достигших спасения и желающих своими молитвами помочь нам достигнуть его. «Таково было в своё время свидетельство» – свидетельство о том, что Мессии-Искупителю надлежит пострадать за людей, было дано ещё в древних пророчествах. «Для которого я поставлен проповедником» – то есть для проповеди об этом свидетельстве я и поставлен.

Далее апостол говорит о том, кто, где и как должен совершать общественные молитвословия в церковных собраниях. «Желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения» (ст. 8) – богослужения церковные должны совершаться мужами – предстоятелями церквей, а женщины не должны ни совершать богослужений, ни выступать в молитвенных собраниях со словом учения. Об этом св. Павел прямо писал коринфянам: «жёны ваши в церкви да молчат... неприлично жене говорить в церкви» (1Кор. 14:34–35). Как видно из Деян. 14:23, св. апостол Павел во всех основываемых им церквах учреждал клир, рукополагая пресвитеров. В 1Кор. 14:40 он заповедует: дабы всё в церквах совершалось благообразно и по чину. Посему несомненно, что под этими «мужами» разумеются предстоятели церквей. Молитвы эти, или богослужение, может совершаться «на всяком месте», а не в одном иерусалимском храме, как было в Ветхом Завете. Так исполнилось проречение Господа самарянке, что наступает час, «когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу» (Ин. 4:21), то есть что христианское богослужение не будет привязано к одному определённому месту, как предрекал это и пророк Малахия: «на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву» (1:11). Как должны совершаться эти молитвы, или богослужение христианское, выражают слова: «воздевая чистые руки», то есть молитвенному воздеянию рук должно соответствовать и возвышенное настроение души – «преподобие», или чистая, не запятнанная пороками совесть и свобода от «гнева и размышления», то есть злых чувств против ближнего и всяких сомнений и колебаний. Затем апостол делает наставления жёнам о том, как они должны вести себя в церковных собраниях: «также и жёны, в приличном одеянии, со стыдливостью и целомудрием, украшали себя не плетением волос, не золотом, не жемчугом, не многоценною одеждою, но добрыми делами, как прилично жёнам, посвящающим себя благочестию» – то есть женщины должны являться в молитвенные собрания в скромных целомудренных одеждах и думать не о внешних украшениях, но о внутреннем благоукрашении себя добрыми делами. «Жена да учится в безмолвии... учить жене не позволяю, ни властвовать над мужем, но быть в безмолвии» (ст. 9–12) – здесь запрещается женщинам учительство в церкви, то есть произнесение поучений при общественных молитвенных собраниях, ибо такое учительство было бы равносильно властвованию над мужем, между тем как Слово Божие повелевает жене быть в подчинённом положении у мужа. Но учительство жены вне церковных собраний этим не запрещается. «Так Прискилла, – говорит блж. Феодорит, – вместе с Акилою оглашала здравым учением Аполлоса, так верной жене не запрещено оглашать неверного мужа», «детей же учить даже повелено им» (Экумений). То, что женщина должна находиться в подчинённом положении и не претендовать на главенство, св. апостол выводит из истории сотворения первых людей и их грехопадения: сначала был сотворён Адам, а потом Ева, и не Адам первым согрешил, а жена его. Ещё в книге Бытия 2:18, 20, 22 сказано, что жена сотворена как помощница мужу, а помощник, естественно, занимает второстепенное значение после того лица, которому он назначается в помощь. Из того, что жена первой согрешила, апостол делает вывод о большей удобопреклонности жены ко греху, а потому и о неспособности её главенствовать. Надо, конечно, иметь в виду, что апостол разумеет здесь не отдельных женщин и мужчин, среди которых могут быть исключения и в ту, и в другую сторону, а целый женский и мужской пол. «Спасётся через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием» – здесь, конечно, не о том говорится, что самый физический процесс чадородия послужит жене во спасение, а о том, что спасение женщины и, следовательно, жизненное призвание её – быть матерью и воспитательницей своих детей. «В том не малая, но великая будет состоять для них награда, – говорит св. Златоуст, – что они воспитали ратоборцев Христу». Блж. Феофилакт говорит то же: «не родить только, но и воспитать до́лжно; и это есть настоящее деторождение; иначе же это не деторождение, а деторастление». Таким образом, женщина приобретёт себе спасение, если через своё чадородие будет содействовать распространению и утверждению Царства Христова на земле, воспитывая истинных чад и воинов Христовых.

Третья глава говорит относительно лиц, избираемых в клир, а последние стихи её излагают основную истину христианского вероучения. «Если кто епископства желает» – здесь под епископством разумеется и пресвитерство – «доброго дела желает. Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, честен, страннолюбив, учителен». Толкуя это место, надо обратить внимание, прежде всего на то, что изложив требования, каким должен удовлетворять «епископ», св. апостол сразу переходит к «диаконам», ничего не говоря о второй степени священства – о пресвитерах. Мы уже видели, что в апостольские времена ещё не установлены были строго наименования этих двух высших степеней священства, а потому «епископами», или «блюстителями», по исполняемой ими должности «блюсти» свою паству, назывались и пресвитеры (см. Деян. 20:17–28, а также Флп. 1:1). На вопрос, что здесь разумеет апостол под епископством, блж. Феодорит так и отвечает: «Пресвитерство. Тогда одних и тех же называли пресвитерами и епископами... но явно, что епископам первым надлежит сохранять сии законы, как приявшим большую честь». Почему желающий епископства – доброго дела желает? Тут имеется в виду, конечно, не стремление к почестям, связанным с этим саном, а ревностное желание послужить Церкви во благо ближних, потрудиться для их спасения. Что касается требования для епископа быть мужем одной жены, то это требование не то означает, чтобы кандидат в епископы «двух жён не имел зараз, ибо это и всякому христианину воспрещено; но чтобы однажды был женат, был одноженец. Того, кто на второй жене женат, не следует избирать в епископы» (еп. Феофан). Христианская Церковь издревле хотя и разрешала второй брак, но всегда относилась к нему неодобрительно, предпочитая честное вдовство второбрачию. Почему Амвросиаст и пишет: «Хотя иметь вторую жену не воспрещено, но достойный епископства должен воздерживаться и от позволенного другим, по причине высокости сего чина. Желающий его должен быть несравненно выше всех». К этому блж. Феофилакт прибавляет: «говоря сие, апостол не законополагает, что епископ непременно должен быть женат. Как мог повелеть это говоривший: «Желаю, чтобы все люди были, как и я» (1Кор. 7:7). В настоящее время это апостольское правило исполняется так, что только к пресвитерскому сану допускаются лица, состоящие в первом браке, а епископами могут быть только безбрачные девственники или вдовцы по первому браку. В апостольской древности и в первые века христианства безжёнство не было безусловно обязательным для епископов потому, как поясняет тот же блж. Феодорит, что в те времена трудно было найти между обращёнными иудеями и язычниками людей, проводящих строгую девственную жизнь: «язычники не упражнялись в девстве, – говорит он, – иудеи не дозволяли его, потому что плодородие почитали благословением». Но когда, с возрастанием и расширением Церкви Христовой, стало умножаться число девственников, отказывавшихся от брака ради Царствия Небесного (согласно Мф. 19:11–12), тогда епископов стали избирать преимущественно из девственников, что окончательно узаконил VI Вселенский собор своим 12-м правилом.

Следующие требования, какие предъявляются кандидату в епископы, во-первых, то, что он должен отличаться добрыми нравственными качествами как с внутренней стороны – быть трезвым, целомудренным, благочинным, честным, страннолюбивым, – так и со стороны внешнего своего поведения – не пьяница, не бийца, не сварлив... но миролюбив, – а вместе с тем обладать и умственными данными – быть учительным; во-вторых, он должен доказать свою способность к управлению Церковью умелым и успешным управлением своего собственного дома и, в-третьих, не должен быть из новообращённых в христианство, чтобы не возгордиться своим скорым возвышением. Ещё важное требование – он должен «иметь доброе свидетельство от внешних», то есть от нехристиан – не иметь дурной славы за какие-либо порочные дела у язычников и вообще всех, не принадлежащих к Церкви, дабы не опорочить в их глазах Церковь Христову как возвышающую лиц нравственно недостойных (3:1–7).

Требования, предъявляемые к кандидатам в диаконы, весьма сходны с требованиями, которые предъявляет апостол к кандидатам в епископы. «Диаконы также должны быть честны, не двуязычны, не пристрастны к вину, не корыстолюбивы». Перечисляя качества диаконов, апостол не говорит об учительности, но зато прибавляет, что они должны иметь «таинство веры в чистой совести», что, по объяснению блж. Феофилакта, значит: «с хранением правого догмата иметь и жизнь непорочную. Ибо чистая совесть бывает при непорочной жизни». Апостол требует также, чтобы они подвергались предварительно испытанию, а хорошо служащие удостаивались бы высших степеней. В свою речь о диаконах св. апостол вставляет несколько слов и о «жёнах»: «Равно и жёны их должны быть честны, не клеветницы, трезвы, верны во всём» (ст. 11) – в русском переводе здесь курсивом добавлены слова: «жёны их (то есть диаконов) должны быть», и некоторые современные толковники полагают, что здесь идёт речь о жёнах диаконов, но все древние толкователи, как св. Златоуст, блж. Феодорит, Экумений, блж. Феофилакт, а также наш современный толкователь еп. Феофан, вполне основательно считают, что эти слова апостола относятся к институту диаконисс, существовавшему в древней Церкви, и перечисляют тут качества, которыми должны отличаться не просто жёны диаконов, а жёны, служащие Церкви, то есть диакониссы, о которых упоминает ещё VI Вселенский собор в своём 14-м правиле.

В конце третьей главы излагаются две чрезвычайной важности догматические истины:

1) «Церковь Бога живого, столп и утверждение истины» (ст. 15) – мысль, что «единственный руководитель учителю истины в истине есть Св. Церковь», и

2) «великая благочестия тайна: Бог явился во плоти» (ст. 16) – первая и основная истина, которую надлежит проповедовать учителю истины.

В словах «Церковь Бога Живаго, столп и утверждение истины» заключается важное учение о непогрешимости Церкви, ибо Церковь не есть только видимое внешнее собрание людей, верующих во Христа, но вместе с тем и невидимый дух, единодушие, вера, учение, связующие их между собой и с Главою их – Христом Господом. Отдельные лица, члены Церкви могут погрешать, но вся Церковь в целом никогда не может погрешить и отступить от истины. Выражается эта истина в догматах, принятых Церковью, в неизменно сохраняющемся в ней апостольском и отеческом предании, таинствах, богослужении, во всём том, что составляет дух Церкви, передающийся от древних времён к позднейшим. Это православное учение о непогрешимости Церкви извращено римо-католиками и протестантами. Римо-католики приписали непогрешимость Церкви одному лицу – папе Римскому, а протестанты, не желая признавать авторитета Священного Писания, хранимого Церковью, отвергли самое учение о непогрешимости Церкви. С этой целью вышеприведённый текст они толкуют по-своему. После слов: «Церковь Бога живаго» они ставят точку, и следующие слова: «столп и утверждение истины» относят не к Церкви, а к «великой благочестия тайне», читая всё это место таким образом: «Столп и утверждение истины и беспрекословно великая тайна благочестия в том, что Бог явился во плоти». Но такое чтение противно смыслу греческого текста и древним святоотеческим толкованиям этого места. Все Отцы Церкви относили слова «столп и утверждение истины» к Церкви. «Беспрекословно – великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознёсся во славе» (ст. 16) – в этих словах св. Павел указывает своему ученику Тимофею, какую истину христианского вероучения он должен положить в основу своей проповеди. «Сию истину, – говорит еп. Феофан, – Св. Церковь возвещает и подтверждает самым существованием своим. Ибо она есть здание, коего основание есть Христос Господь (1Кор. 3:11), есть тело, коего Глава есть. Он же – Бог Слово, соделавшееся плотью. Как видящий живое тело в этом самом имеет удостоверение о Главе и видящий прочное здание – удостоверение об основании, так видящий Церковь удостоверяется, что несомненно «Бог явился во плоти». Этой истиной св. Павел предлагает Тимофею мерить всякое учение и не согласное с нею отвергать, как противное христианству. «Оправдался в Духе» – значит, что Дух Божий, почивший на Иисусе Христе (Мф. 3:16), засвидетельствовал на самом деле, что Он есть воплотившийся Сын Божий: об этом красноречиво говорят все великие дела, знамения и чудеса, которые творил Он силою Духа Божия (Мф. 12:28), животворное учение, которое благовествовал, будучи помазан Духом Божиим и преисполнен Его благодатью (Лк. 9:18; Ин. 7:17). «Показал Себя Ангелам» значит, что и Ангелы, подобно нам, увидели Сына Божия, Которого прежде не могли видеть, ибо и им недоступно лицезрение Самого Божеского естества, как оно есть, а только в проявлениях Его. «О таинство, – восклицает блж. Феофилакт, – с нами и Ангелы увидели Сына Божия, не видевши Его прежде. И, – говорит Евангелие, – се. Ангелы приступили и служат Ему (Мф. 4:11). И не здесь только, но от самого рождения до Вознесения они служили Ему. Во время рождения Ангелы поют песнь Ему и благовествуют о нём пастырям, и во время вознесения служат Ему». Во время же вознесения Ангелы узрели Богочеловека во всей Его пренебесной славе (Евр. 1:6; 1Пет. 3:22). Почему явление Бога по плоти названо «тайной»? Потому что оно непостижимо для ума человеческого. Великая тайна и в том, что Бог, явившийся во плоти, «проповедан в народах, принят верою в мире», ибо проповедь о воплотившемся и потом распятом Боге, естественно, должна была казаться соблазном для иудеев и безумием для эллинов, и тем не менее она покорила весь мир и преобразовала его. Что касается «славы», в которой «вознёсся» Бог воплотившийся, то об этом так рассуждает еп. Феофан: «Хотя самое то – «вознёсся» преславно, но надо полагать, что Вознесение Господне было сопровождаемо особою некоей славой, не виденною людьми, но узренной Ангелами и воспетой их славословием».

«Такова великая тайна нашего благочестия, – говорит еп. Феофан, – и вместе сила воплощённого домостроительства, по всему пространству вселенной возвещаемая, исповедуемая и дивно действующая. Она – основание Церкви, которая в силу сей тайны, ей вверенной, и есть столп и утверждение истины. Она – основание спасения всякого верующего. Верующему чаще надлежит поминать о ней, нежели как часто дышат».

В четвёртой главе св. апостол Павел даёт Тимофею правила архипастырского учительства словом и делом, предупреждая, прежде всего, о имеющих появиться лжеучителях – отступниках от веры христианской. «Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским» – под «последними временами» здесь разумеются не «последние времена» в узком смысле слова, которые наступят перед концом мира и вторым Пришествием Христовым, а «последние времена» в широком смысле слова, под которыми и здесь, и во многих других местах подразумевается последняя эпоха существования человечества – эпоха, наступившая на земле со времени пришествия в мир Спасителя мира и совершения Им Своего искупительного дела спасения человеческого рода (ср. 1Кор. 1:11). Об этих лжеучителях св. апостол предупреждал ещё ефесских пресвитеров в своей личной прощальной беседе с ними (Деян. 20:29–30). Под «бесовскими учениями» разумеются всякие ложные учения, противные духу истинной веры, как происходящие от бесов (2Кор. 11:13–15). Но были в Ефесе и в собственном смысле «учения бесовские», о чём говорится в книге Деяний 19:13, 19. Внешней чертой этих лжеучителей будет лицемерие – принятие на себя вида каких-то особенных людей, будто постигших всю премудрость, одевание в личину святости. Характерная черта их – «сожжение своей совестью», то есть такое состояние, будто у них совесть сожжена или будто они сами обожжены своею совестью. Блж. Феодорит пишет: «сожжёнными совестью назвал их апостол, показывая крайнюю их бессовестность, потому что прижигаемое место, омертвев, теряет прежнюю чувствительность», а они действительно дошли до такого нравственного состояния, будто совести у них нет, или они сами стали глухи к её внушениям. Греческое слово, употреблённое тут и означающее: «нажигать знак», даёт повод к ещё одному толкованию употреблённого апостолом выражения. Как ныне это делают животным, в древности беглым рабам и преступникам на плечах и на лбу выжигали особые отличительные знаки. Так и эти лжеучители носят на своей совести «нажжённые знаки своей нечистой жизни» (ст. 1–2). Апостол указывает затем только две характерные черты лжеучения, очевидно как наиболее бросавшиеся всем в глаза: «запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил» – здесь речь идёт, конечно, не о подвигах безбрачия и воздержания, а об особом отношении к плоти и её требованиям, которое проповедовали эти еретики, несомненно, те же, о которых писал св. апостол Павел и в послании к Колоссянам (Кол. 2:21–23). Это – предтечи расцветшего во II веке гностицизма, проповедовавшего дуалистический взгляд на плоть как на местопребывание злого начала в человеке. Особенная опасность этого лжеучения в том, что оно подрывало самый догмат о воплощении Сына Божия, ибо, если плоть есть зло, произведение дьявола, как учили, например, енкратиты, воспрещавшие брак, и манихеи, осуждавшие употребление мяса и вина как веществ, изобретённых сатаной, то Сын Божий не мог бы принять на Себя действительной человеческой плоти, а только призрачную, и тогда всё значение искупительных страданий Сына Божия теряло бы свою силу (ст. 3). В противность лжеучителям апостол говорит, что «всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением, потому что освящается словом Божиим и молитвою» – нет ничего нечистого самого по себе: всё может быть употребляемо в пищу, и христианин не должен ничем гнушаться или брезгать, как скверным, ибо всё, созданное Богом, «хорошо весьма» (Быт. 1:31). Призывание имени Божия и молитвенное обращение к Богу перед вкушением пищи освящает всякую пищу (ст. 4–5).

«Внушая сие братиям», то есть ограждая свою паству от лжеучителей, «будешь добрый учитель Иисуса Христа» (ст. 6), потому что пастырство ведёт своё начало от Пастыреначальника Господа Иисуса Христа. Здесь характерно, что Тимофей – епископ – назван по-гречески «диаконос», что значит служитель – новый пример безразличного употребления названий, ещё не установившихся вполне в апостольской Церкви. «Питаемый словами веры и добрым учением, которому ты последовал» – здесь указывается на важную обязанность доброго пастыря: поучая свою паству, поучаться и самому в истинах святой веры, назидая самого себя и укрепляя в нравственной христианской жизни. «Сила апостольского слова здесь в слове «питаем». «Не только других наставляй, но и сам упражняйся в этом, – говорит св. Златоуст, – подобно тому, как мы каждый день употребляем телесную пищу, так и слово о вере всегда принимать и им всегда питаться до́лжно». «Негодных же и бабьих басен отвращайся» (ст. 7) – можно полагать, что «баснями» апостол называет здесь смесь лжеучений, составившихся из «лживого перетолковывания иудеями ветхозаветного закона» и «эллинских бредней» (мифологии). «Упражняй себя в благочестии, ибо телесное упражнение мало полезно, а благочестие на всё полезно» (ст. 7–8) – слово «обучать», или «упражнять», употреблённое здесь апостолом, в греческом тексте напоминает о гимнастике, то есть о телесных упражнениях, которые дают телу человека гибкость, ловкость и силу. Здесь мы имеем образное сравнение: и в духовной жизни необходимо упражняться. Если люди употребляют иногда столько времени и трудов на малополезную гимнастику, то тем более нужно упражнять свой дух в подвигах благочестия. Ради этого-то мы все и трудимся, говорит апостол, и терпим поношения, и об этом-то следует всем пастырям учить свою паству (ст. 8–11). Далее св. апостол Павел в лице Тимофея предлагает назидание всем пастырям, желающим, чтобы никто не пренебрегал ими, даже если они юны возрастом, каким был Тимофей. «Будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (ст. 12) – здесь говорится об общей обязанности пастырей быть образцом для своих пасомых во всех отношениях: словом – то есть пастырь должен быть образцовым учителем и проповедником, а также заботиться и о том, чтобы и в частных разговорах речь его всегда была назидательна, благоговейна и прилична; «житием» – умение держать себя во взаимообращении с людьми, иметь такт житейский; «любовью» – относиться ко всем с чувством искренней отеческой любви; «духом» – верующие должны видеть и чувствовать, что их пастырь – духовный человек, а не мирской, рассеянный и светский; «верою» – пастырь должен быть примером правой, неколеблющейся веры; «чистотой» – то есть целомудрием и непорочностью, не только внешней телесной, но и внутренней, сердечной, чистотой своих помыслов. «Доколе не приду, занимайся чтением, наставлением, учением» (ст. 13) – это так поясняет св. Златоуст: «внемли чтению Божественных писаний, утешению тех, которые имеют в том нужду, учению, обращённому ко всем вообще». Здесь имеется в виду чтение священных книг Ветхого Завета, поскольку священные книги Нового Завета ещё не были тогда все собраны и не вошли ещё во всеобщее употребление. Чтение слова Божия в церковных собраниях сопровождалось во времена апостольские толкованиями пророчеств и прообразов и разными наставлениями. Всеми этими видами самообучения проповеди верующим и увещевает св. Павел заниматься Тимофея, пока сам не придёт, имея в виду, очевидно, дать Тимофею ещё более подробные наставления касательно его епископских обязанностей. «Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук Священства» (ст. 14) – это место обличает неправомыслие протестантов и сектантов, отрицающих Богоучреждённость церковной иерархии и таинство священства. Св. апостол Павел решительно говорит здесь, что священство есть особое дарование, или дар Божий (2Тим. 1:6), живущий не во всех, а лишь в избранных лицах и сообщаемый посредством особого символического действия – возложения рук священничества (ср. 2Тим. 5:22). Под «пророчеством» можно понимать или особое указание свыше, по которому Тимофей был избран епископом, или самые священные слова, которые произносились при его поставлении – самая форма иерархического поставления или молитва, с которой совершалось рукоположение. Почему здесь говорится о «Священничестве», когда известно, что епископа, каковым был Тимофей, ещё с апостольских времён рукополагают епископы же, а не священники? Здесь говорится не о священниках как таковых, а о носителях вообще священного сана. Мы уже знаем, что в апостольские времена ещё не были строго установлены названия иерархических степеней и названия «епископы» и «пресвитеры» часто употреблялись одно вместо другого. Кроме того, нет никакой возможности допускать, что Тимофея рукополагали в епископа священники, – уже потому, что из 2Тим. 1:6 ясно видно, что Тимофей был рукоположен самим апостолом Павлом.

Глава пятая содержит наставления, как учить и руководить пасомых в зависимости от их разных состояний. Не на всех одинаково может и должен действовать мудрый пастырь, но сообразно с особенностями каждого, в зависимости от возраста, положения в Церкви, положения в обществе и внешнего состояния. Прежде всего, св. апостол даёт наставления, как вести себя пастырю по отношению к двум противоположным возрастам: престарелому и юному. «Старца не укоряй» – по греческому подлиннику: «не кричи на старика, не брани унизительно, не срами его», но «утешай», в смысле «увещевай», как отца, то есть отнесись почтительно, как бы к своему отцу согрешившему. Таково же должно быть отношение пастыря к старицам – как к матерям. В отношении же юных нужно держать себя дружелюбно и ласково, как бы в отношении к своим братиям и сестрам, ибо «ласковостью скорее можно достигнуть того, в чём не всегда успевает авторитетная власть» (Амвросиаст). Здесь апостол делает только оговорку в отношении женского пола: «со всякою чистотою», то есть с соблюдением полной целомудренности в речах и во всех отношениях, дабы и другим не давать нехороших подозрений, и своё сердце оградить от греховного влечения (ст. 1–2). С 3 по 16 стих св. апостол говорит о вдовицах. «Вдовиц почитай, истинных вдовиц» (ст. 3) – слово «чтить» апостол употребляет здесь в смысле «помогать», брать на церковное попечение. Смысл этого увещания, следовательно, таков: «бери на церковное попечение вдовиц доброго поведения, заслуживающих милосердия и заботы о них». Смысл следующего, 4 стиха тот, что вдовы, имеющие близких родственников, не должны обременять Церковь своим содержанием, а дети или внуки должны учиться оказывать честь своей матери или бабке, питая их и делая им всякое добро (Экумений). Суть следующего наставления в 5 стихе та, что на церковное содержание можно брать и не старых вдовиц, если они зарекомендовали себя благочестивой жизнью, отказавшись от второго брака и ведя жизнь целомудренную с надеждой единственно на помощь Божию. Таким благочестивым вдовицам св. апостол в 6 стихе противопоставляет «сластолюбивых», о которых говорит, что таковые «заживо умерли», то есть в живом ещё теле носят умерщвлённую грехами душу. Таковым апостол заповедует внушать, чтобы они обратились к непорочной жизни (ст. 7). «Если же кто о своих и особенно о домашних не печётся, тот отрёкся от веры и хуже неверного» (ст. 8) – обличение это, надо полагать, направлено против тех, которые стараются сбыть своих престарелых родственников на церковное содержание, не желая заботиться об их пропитании. Далее, с 9 по 16 стих, апостол говорит о том, что на церковное служение и на полное содержание Церкви должны быть принимаемы вдовицы, не менее как шестидесятилетние, бывшие женою одного мужа, известные своими добрыми делами, но не молодые, падкие на разного рода грехи. Некоторые толковники полагают, что здесь идёт речь о кандидатках в диакониссы, к которым и предъявляются условия, сходные с условиями, которым должны отвечать кандидаты в диаконы. Но некоторые считают, что здесь просто продолжение речи о вдовах, заслуживающих попечения Церкви. Таким вдовицам, которые чувствуют себя неспособными жить в честном вдовстве, св. апостол советует лучше вступать во второй брак, нежели уклониться с доброго пути жизни, примеры чего апостолу известны, как видно из его слов: «ибо некоторые уже совратились вслед сатаны» (ст. 15), что, по мнению св. Златоуста, значит: впали в блуд. В 16 стихе св. апостол снова повторяет, что верные сами должны заботиться о своих родных вдовицах, не обременяя их содержанием Церковь. Во второй части 5 главы, с 17 по 25 стих, апостол учит Тимофея, как поступать епископу в отношении пресвитеров. «Достойно начальствующим пресвитерам должно оказывать сугубую честь, особенно тем, которые трудятся в слове и учении» (ст. 17) – здесь под «честью», которой должны сподобляться усердствующие пресвитеры, св. Златоуст понимает «попечение», «доставление им всего необходимого» для жизни, что подтверждается и следующим, 18 стихом. «Обвинения на пресвитера не иначе принимай, как при двух или трёх свидетелях» (ст. 19) – это потому, что пресвитеры избираются из людей наиболее достойных, а потому и всякое обвинение на них представляется наименее вероятным, а затем и потому, что по самому роду и характеру своей деятельности пастырско-обличительной и наставительной они естественнее всего могут страдать от клеветы и ложных обвинений. Два или три свидетеля в таких случаях требовались и по ветхозаветному закону (Втор. 19:15). «Согрешающих обличай перед всеми, чтобы и прочие страх имели» (ст. 20) – речь идёт здесь всё о тех же пресвитерах, обвинение против которых будет доказано. «Но не больше ли будет соблазна, – спрашивает св. Златоуст, – когда перед всеми станешь обличать?» – и отвечает: «когда узнают грех, и не будут видеть наказания, тогда действительно станут соблазняться. Ибо от того, что согрешившие останутся ненаказанными, многие, естественно, и сами поползаются на грех; как, наоборот, от того, что они бывают наказываемы, многие исправляются. Так действовал и Бог. Он вывел Фараона на среду (на показ всем) и наказал; видим также, что явно перед всеми получили наказание и Навуходоносор, и многие другие люди и города. Следовательно, апостол хочет, чтобы все имели страх перед епископом, и поставляет его над всеми». Далее апостол говорит о том, с какой крайней осторожностью надлежит епископу избирать лиц, предназначающихся к священному рукоположению. «Пред Богом и Господом Иисусом Христом и избранными Ангелами заклинаю тебя сохранить сие без предубеждения, ничего не делая по пристрастию. Рук ни на кого не возлагай поспешно» (ст. 21–22) – некоторые считают, что слова 21 стиха относятся к предыдущему, то есть к речи о суде над пресвитерами, но другие склонны относить их к начинающейся новой речи о рукоположении: и рукополагать, так же как и судить, надо без пристрастия, тщательно расследовав дело. «Надлежит прежде исследовать жизнь рукополагаемого, – говорит блж. Феодорит, – а потом призвать на него благодать Духа». «Не делайся участником в чужих грехах», то есть «грехам рукополагаемого, возводя недостойного на степень тайносовершителя для народа» (Экумений). «Храни себя чистым» – по ходу речи можно понять: чистым от вменения грехов рукополагаемого, но другие толковники видят здесь заповедь св. Тимофею – блюсти его собственную нравственную чистоту: «о целомудрии даёт урок; целомудрие блюсти увещевает» (Экумений и Феофилакт). «Связь с предыдущим будет такая: но распознавая, достойны ли рукоположения другие, смотри, своего достоинства не потеряй» (еп. Феофан). Вспомнив о слабом здоровье Тимофея, и как бы умеряя строгий урок о чистоте, св. Павел разрешает далее Тимофею употреблять «немного вина ради желудка» (ст. 23). Смысл и связь речи тут такая: «слыша сие: «себе чиста соблюдай», ты не бросься на больший подвиг воздержания. Не делай этого. Тебе, по состоянию твоего здоровья, напротив, нужно некое послабление, и ты с этих пор не одну пей воду, но употребляй немного и вина» (еп. Феофан). В 24 и 25 стихах, ведя речь всё о том же, апостол хочет сказать, что не у всех грехи явны, а потому нужно особенно тщательно исследовать жизнь кандидатов к рукоположению, не подвержены ли они каким-либо тайным грехам, могущим обнаружиться впоследствии и явно. Равным образом, и добродетели у некоторых могут быть тайными, а потому полезно отыскивать и рукополагать таких лиц, могущих с честью послужить Св. Церкви.

Глава шестая содержит важные наставления, разрешающие в духе христианства важный жизненный вопрос о социальном неравенстве, столь волнующий людей, особенно в наши новейшие времена. Общий смысл этих наставлений тот, что христианству чужды насильственные общественные перевороты. Говоря современным языком, христианство улучшения общественных отношений достигает путём эволюции, путём воспитания широких масс человечества на началах подлинной христианской любви, равенства и братства; путь же революции христианство осуждает как путь злобы, насилия и крови. Поэтому и говорит апостол: «Рабы, под игом находящиеся, должны почитать господ своих достойными всякой чести, дабы не было хулы на имя Божие и учение» (ст. 1). Особенно внимательны должны быть рабы к «верным» господам (то есть христианам). Не до́лжно думать, что благочестие служит для прибытка. Кто учит иному и спорит, тот горд и ничего не знает (ст. 3–5). Исходя из мысли, что недовольство общественным строем в большинстве случаев покоится на страсти сребролюбия и любостяжания и зависти к богатым и только прикрывается авторитетом евангельских истин о братстве, равенстве и свободе, апостол предостерегает от любостяжания и внушает быть довольным малым: «имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (ст. 8). Внешние же материальные блага опасны, ибо часто ведут к впадению во многие грехи и беды: «корень всех зол есть сребролюбие» (ст. 10). Апостол учит Тимофея быть образцом бескорыстия и нестяжания и увещевать богатых, чтобы они уповали не на богатство своё, но на Бога. «О Тимофей! храни преданное тебе» – так кончается послание, подчёркивая тем всю важность для веры апостольского предания, хранимого Церковью (ст. 20).

Это послание можно рассматривать как предсмертное завещание св. апостола Павла своему любимому ученику и сотруднику Тимофею. «Я уже становлюсь жертвою, – пишет в нём св. апостол Павел, – и время моего отшествия настало» (2Тим. 4:6). Со скорбью говорит здесь св. апостол о переживаемом им тяжком одиночестве, ибо прочие ученики или оставили его, «возлюбив нынешний век» (4:10), или разосланы им по разным поручениям. Апостол просит Тимофея прийти к нему скорее и привести с собой Марка (4:9, 11), а также принести ему некоторые вещи: фелонь, который оставил он в Троаде у Карпа, «и книги, особенно кожаные» (4:13). Таким образом, побуждением к написанию этого послания было желание св. апостола Павла в предчувствии своей близкой кончины повидаться со своими преданнейшими учениками и преподать им своё последнее предсмертное назидание и завещание.

Время и место написания этого послания можно определить по указаниям, которые даёт само послание. В нём св. апостол пишет: «не стыдись свидетельства Господа нашего Иисуса Христа, ни меня узника Его» (1:8), а также «за благовествование моё я страдаю даже до уз, как злодей; но для слова Божия нет уз» (2:9). Итак, ясно, что это послание написано св. апостолом из уз. Видно также, что это были римские узы, ибо апостол, похваляя Онисифора, который не стыдился уз его, говорит, что он «быв в Риме, с великим тщанием искал его и нашёл» (1:16–17). Это, несомненно, также были вторые узы, а не первые, ибо в первых узах св. Павел пользовался относительною свободою, мог проповедовать, сообщал о себе успокоительные известия малоазийским церквам (Деян. 28:30–31; Еф. 6:19–20; Кол. 4:8) и не только не ждал себе смертного приговора, но, наоборот, выражал уверенность в своём скором освобождении (Флп. 2:24) и приготовлял даже помещение в Колоссах у Филимона (Флм.1:22). Между тем теперешнее его заключение было совсем иного рода: он страдал в нём, как злодей (2Тим. 2:9), проповедь его встречала сильное сопротивление (4:17), он оставлен всеми (4:16) и чувствует предстоящую ему в недалёком будущем насильственную смерть (4:6), а своё единственное утешение видит лишь в том, что «готовится ему венец правды, который даст ему Господь, праведный Судия, в день оный» (4:6–8). Имея в виду всё это, как древние, так и новые толкователи считали второе послание к Тимофею последним посланием св. апостола Павла, написанным им из Рима незадолго перед его мученической кончиной, в конце 66 или в начале 67 года по Р. Х.

Вызывая к себе в Рим возлюбленного ученика своего Тимофея, св. Павел не был, однако, уверен, что доживёт до этого свидания, а между тем его весьма заботили все те многочисленные трудности, которые приходилось переносить св. Тимофею в его пастырском служении в Ефесе. Там умножились люди, сопротивлявшиеся евангельской истине, подобно высокомерным волхвам, сопротивлявшимся некогда Моисею, «люди, развращённые умом, невежды в вере, люди, имеющие вид благочестия, силы же его отвергшиеся», вкрадывавшиеся в домы для обольщения не утвердившихся в благочестии людей, и особенно женщин (2Тим. 3:5, 6, 8). Св. апостол ожидал для Тимофея и ещё больших трудностей, предрекая, что «злые люди и обманщики будут преуспевать во зле, вводя в заблуждение и заблуждаясь» (2Тим. 3:13), и «что будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням» (4:3–4). Вследствие всего этого св. апостол Павел, предполагая вначале писать Тимофею только по своим личным нуждам, решил потом «приложить к посланию ещё нечто о добром пастырствовании» (еп. Феофан). А так как этот предмет важнее всяких личных просьб, то он и занял в послании преобладающее положение, а просьбы апостола стали лишь как бы приписками. Итак, цель послания – воодушевить св. Тимофея к неослабному бодрствованию и мужеству в его пастырском служении.

Второе послание св. апостола Павла к Тимофею содержит в себе всего четыре главы. Оно разделяется на три части:

1) Вступление с надписанием и приветствием и обозначением главного предмета послания (1:1–6);

2) Наставительная часть, в которой св. апостол Павел даёт наставления Тимофею, как он должен проходить своё пастырское служение (1:7–4:8);

3) Послесловие, излагающее личные побуждения св. апостола Павла к написанию этого послания (4:9–22).

Начинается это послание обычным надписанием: «Павел, волею Божиею Апостол Иисуса Христа». Высказав свою сильную любовь к «Тимофею, возлюбленному сыну», и вспомнив нелицемерную веру бабки его Лойды и матери Евники, св. апостол Павел напоминает Тимофею «возгревать дар Божий, который в тебе, через моё рукоположение» (ст. 6). Здесь ясно сказано, что в таинстве священства подаётся рукоположенному особый благодатный дар Божий, а потому глубоко не правы протестанты и сектанты, отвергнувшие таинство священства и тем лишившие себя законного благодатного пастырства, ведущего своё преемство от свв. апостолов. Этот благодатный дар надлежит пастырю возгревать, конечно ничем иным, как огнём пастырской ревности – добросовестным исполнением пастырского служения.

Первый отдел наставительной части в первой главе излагает указания св. апостола Павла на тот плод, которым, прежде всего, может обнаружиться в Тимофее возгревание полученного им через апостольское рукоположение благодатного дара. Апостол увещевает Тимофея не стыдиться «свидетельства Господа нашего Иисуса Христа (то есть проповеди о кресте Его, который для иудеев есть соблазн, а для эллинов безумие)», но и страдать, если потребуется, вместе с благовестием Христовым, воодушевляясь высотою совершенного Христом Спасителем дела домостроительства нашего спасения и руководствуясь примером как самого апостола Павла, так и примером Онисифора, которого св. Павел похваляет за то, что тот не стыдился уз Павловых, но быв в Риме, с великим тщанием искал его и нашёл», в то время как все асийские ученики оставили Павла (ст. 7–18).

Вторая глава содержит более подробные увещания к твёрдости духа и самоотвержению при прохождении пастырского служения. Здесь св. апостол Павел сравнивает пастырское служение со служением воинским и увещевает Тимофея не бояться тех страданий, которым он может подвергнуться как «добрый воин Иисуса Христа». То, что ты слышал от меня о Господе Иисусе Христе и о совершенном Им деле спасения человечества, что я говорил тебе, не робея и не на ухо, а открыто и при всех, не боясь обличений и гонений от неверующих, то самое передай «верным людям, которые были бы способны и других научить». Под этими «верными людьми» толковники древние и новые понимают епископов и пресвитеров. Речь здесь идёт о том, что св. Тимофей должен подготовлять среди верующих лиц, достойных рукоположения в епископы и пресвитеры, чтобы передать им все Истины Богооткровенного учения, а в особенности, как некоторые толковники полагают, образ совершения таинств церковных, который передавался тайно и устно, как уверяет св. Василий Великий, хотя при свидетелях из круга старейших верных, чтобы вернее сохранился. Это относится к епископам и пресвитерам, коих имел рукополагать св. Тимофей (Фотий у Экумения, еп. Феофан). Далее св. Павел воодушевляет Тимофея к перенесению страданий за благовестие примерами как доброго воина, так и ристалищного состязателя, трудящегося земледельца и, наконец, высочайшим примером Самого Господа Иисуса Христа, Который прежде, чем войти в славу Свою через воскресение, много потерпел и даже умер на кресте. «Переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа», то есть будь готов на всякие труды и скорби в деле благовестия о Христе (ст. 3). «Никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику» (ст. 4) – этими словами не требуется от пастыря полного отречения от всяких забот земной жизни, ибо сам апостол говорит, что пастырю надлежит, между прочим, «хорошо править своим домом», следовательно, он может заботиться о нуждах своего семейства, даже так, что «кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?» (1Тим 3:4–5). Канонические правила воспрещают только пастырю принимать на себя такие должности и занятия мирские, которые отвлекали бы его от достойного служения Церкви. «Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться» – здесь апостол проводит сравнение между подвигом пастырствования и состязанием на ристалище. Как ведущий состязание на ристалище лишь тогда получает награду (увенчивается), когда ведёт состязание в полном согласии со всеми предписанными правилами, так и пастырь лишь тогда получает награду от Бога за свои труды, когда будет трудиться с соблюдением всех правил, предписываемых Словом Божиим для доброго пастырствования. «И состязание на играх, – говорит блж. Феодорит, – имеет некоторые законы, по которым атлетам надлежит состязаться. А кто не по этим законам ведёт борьбу, тот не получает венцов». «Так и пастырю надлежит пастырствовать не как попало, но со строгою осмотрительностью и разумным ведением дела, надлежит сообразовать свои действия и с местом, и с лицом, и с течением дел внешних и внутренних, житейско-гражданских и духовно-благодатных» (еп. Феофан). «Трудящемуся земледельцу первому до́лжно вкусить от плодов» (ст. 6). Это – третий пример. Пастырь напоминает собой не только воина и стязающегося на ристалище, но и земледельца, который трудится, желая получить плоды от обрабатываемой им земли. Так и пастырю естественно ожидать плодов от своего ревностного пастырского делания. «Увидишь такие плоды, – говорит еп. Феофан, – и вкусишь от них утешение и обрадование духовное, кои напитают душу твою слаще мёда и сота». Мысль об этих плодах и должна воодушевлять пастыря к достодолжному прохождению им своего пастырского служения, как воодушевляется подобною же мыслью и земледелец. Далее апостол внушает Тимофею вникать в глубокий смысл приведённых им примеров и воодушевляет его мыслью о Воскресении Христовом и о своих собственных страданиях за благовествование о Христе (2:7–10). Такой же путь страданий неизбежно предлежит и каждому доброму пастырю, но окончится он соцарствованием Христу; добрый пастырь должен воодушевлять себя мыслью, что будет разделять со Христом Его славу (2:11–13). Со лжеучителями св. апостол советует не вступать в словопрения, ибо они «нимало не служат к пользе, а к расстройству слушающих». Вместо этого пастырь должен давать всем добрый пример своею жизнью (2:14–16). Среди обличаемых им лжеучителей св. Павел вспоминает «Именея и Филита, которые отступили от истины, говоря, что воскресение уже было». Это, несомненно, родоначальники гностицизма, отвергавшего воскресение тел и понимавшего воскресение в духовном смысле: они учили, что душа, исходя из тьмы неведения и лжи и вступая в свет истины, оставляя порок, воскресает к новой жизни (2:17–18). Предупреждая смущение от еретиков, св. Павел говорит, что они не могут поколебать своими лжеучениями Церковь: «Твёрдое основание Божие стоит, имея печать сию: «познал Господь своих»; и «да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа» (2:19); на Церкви как на здании Божием есть надпись или печать, состоящая из двух частей. Первая часть её: «познал Господь Своих» – это значит, что истинно принадлежащие Богу ведомы Ему и не могут быть подвигнуты в вере, ибо благодать Божия настолько перестроила весь их внутренний мир, что они, крепко утвердившись в истине, стали избранниками Божиими и не боятся никаких еретических смущений и козней. Вторая половина надписи, сияющей на избранниках Божиих: «да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа» – это значит, что такие избранники Божии не только устами исповедуют свою принадлежность Богу, но и делами всей своей жизни. Иными словами, здесь указываются две стороны истинно христианской жизни: вера и жизнь по вере, или благочестие. «В большом доме есть сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные и глиняные; и одни в почётном, а другие в низком употреблении» (2:20) – смысл этого изречения тот, что как в большом доме есть разные сосуды, неодинаковой ценности и достоинства, так и в Церкви Христовой есть разные члены: совершенные и несовершенные. Далее апостол и увещевает Тимофея стараться быть «сосудом почётным», бегая «юношеских похотей», под которыми разумеются не только блудные похоти, но и вообще всякие неразумные юношеские порывы, и держаться «правды, веры, любви, мира, уклоняясь» от глупых и невежественных состязаний и внушая не ссориться, но с кротостью наставлять противников веры (2:21–26).

В третьей главе св. апостол предрекает страшное усиление зла и нечестия на земле. «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, горды, надменны» (3:1–5). Хотя эти слова относятся к последним временам существования мира и человечества, но, как мы уже видели, под «последними временами» можно разуметь весь период времени, начавшийся с приходом Христа Спасителя в мир и совершения Им дела искупления человечества. Поэтому ближайшим образом эти слова апостола относятся всё к тем же лжеучителям, о которых говорил он и в прошлой, второй главе. Характерная черта их та, что они будут иметь лишь внешний вид благочестия, то есть будут притворщиками-лицемерами (ст. 5). «К сим принадлежат те, которые вкрадываются в домы и обольщают женщин, утопающих в грехах, водимых различными похотями» (ст. 6) – из истории сект давно известно, что сектантские вожди для более успешного распространения своих лжеучений старались приобретать сочувствие себе, прежде всего, в кругу ведших рассеянный светский образ жизни женщин. Эти женщины при своей умственной незрелости и по привычке жить более сердцем и фантазией гораздо легче поддавались обольщению лжеучителей и, служа в то же время к удовлетворению страстей своих обольстителей, сами весьма легко и скоро делались орудиями обольщения для других. Блж. Иероним пишет по этому поводу: «Симон Волхв основал свою секту с помощью бесстыдной Елены, Николай Антиохийский, человек любострастный, водил за собой толпу женщин, Монтан деньгами привлёк к себе Приску и Максимиллу и обольстил их. Арий совратил сначала сестру императора, а потом уже начал совращать и прочий мир православный, Донат находил поддержку в деньгах Луциллы и проч.» (Биб. Алл. Т. VIII. С. 199). «Всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины» (ст. 7) – это тоже говорится о тех же женщинах: учатся они лишь из женского любопытства, ища во всём лишь «нового», чего-то модного. «Их неспособность познать истину, – говорит блж. Феофилакт, – не есть естественный недостаток, а есть следствие неправого направления их произволения». «Якоже Ианний и Иамврий противились Моисею, так и сии (то есть лжеучители) противятся истине» (ст. 8) – Ианний и Иамврий – это имена египетских волхвов, противившихся Моисею, известные св. Павлу, как видно, из иудейских преданий, ибо в книгах Священного Писания о них не говорится. В настоящее время имена эти мы находим в Хартуме Ионафана (на Исх. 7:11 и 20:22) и в Талмудических книгах, например в книге Зогар. Ефес также славился волхвами, почему это сравнение вполне приличествовало положению вещей. Этим сравнением св. Павел предупреждал Тимофея, какое ждёт его противоборство со стороны лжеучителей и с какой решительностью должен он бороться с ними. В следующем, 9 стихе слышится ободрение для Тимофея: и эти волхвы «не много преуспеют»: «развеется навеянный ими туман, и исчезнут призраки» (еп. Феофан) (ст. 9). Далее апостол похваляет Тимофея за то, что он последовал во всём его проповеднической деятельности, полной лишений и скорбей, и утешает его мыслью, что «все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (ст. 10–12) – «человеку, который борется со злом, невозможно не испытать скорбей» (еп. Феофан). «Злые же люди и обманщики будут преуспевать во зле» (ст. 13) – «нисколько не смущайся, – говорит св. Златоуст, – если они благоденствуют, а тебя постигают искушения», ибо они только кажутся преуспевающими, а на самом деле лишь «прельщают» других и сами «прельщаются». Это состояние гибельного самообмана. Им помогает сам враг человеческого рода». «А ты пребывай в том, чему научен и что тебе вверено, зная, кем ты научен» (ст. 14) – научился Тимофей от апостола Павла, но, конечно, не свой личный авторитет выставляет здесь св. апостол, а ту благодать Святого Духа, которая явно руководила им в его апостольских трудах, вразумляла и наставляла его. «Ты из детства знаешь Священные Писания, которые могут умудрить тебя во спасение верою во Христа Иисуса» (ст. 15) – второе побуждение для Тимофея твёрдо хранить принятое им учение, знание им с детства, благодаря его матери и бабке, иудеянкам, ветхозаветных писаний, которые подготовляли человечество к приходу Мессии в пророчествах и прообразах. Апостол и указывает затем на великое значение Священного Писания для каждого, а тем более духовного руководителя верующими, пастыря Церкви: «Всё Писание богодухновенно и полезно для научения, для обличения, для исправления, для наставления в праведности, да будет совершен Божий человек, ко всякому доброму делу приготовлен» (ст. 16–17) – Священное Писание научает нас как догматам веры, так и добрым правилам жизни, обличая ложь и исправляя худые нравы. Отсюда ясна вся важность изучения Священного Писания, особенно для пастыря, ибо пастырская деятельность в том и состоит, к чему «полезно есть», по апостолу, Богодухновенное Писание: в научении людей истине и добру, в обличении их заблуждений и пороков, в исправлении их на пути праведности. Если столь полезно и важно было Священное Писание Ветхого Завета, которое, конечно, имеет в виду здесь св. апостол Павел, то тем более необходимо и важно Священное Писание Нового Завета, которое во всей полноте раскрывает нам волю Божию и служит ключом для надлежащего понимания и ветхозаветного откровения.

В первых восьми стихах четвёртой главы св. апостол Павел излагает заключительные пастырские наставления св. Тимофею, а затем говорит о своих личных делах, видимо, и послуживших поводом к написанию всего послания. Здесь св. апостол Павел с силой заклинает своего ученика Тимофея, напоминая ему суд Божий, не быть небрежным в исполнении своих пастырских обязанностей, и внушает ему: «во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» (ст. 1–2). В этих словах перечисляются все роды пастырской деятельности в соответствии с нравственным настроением пасомых. «Настой» – это значит: стой всегда на том, чтобы проповедовать, – проповедуй непрестанно, говори неутомимо. Не так, чтобы поговорить однажды, и довольно, но всегда говори и учи (блж. Феофилакт). Что значит: «во время и не во время»? – Это значит: «не назначай определённого времени, пусть будет тебе всегда время для этого, а не только – во время мира, спокойствия или пребывания в церкви; хотя бы ты был в опасности, хотя бы в темнице, хотя бы в узах, хотя бы готовился идти на смерть, и в это время обличай и не переставай вразумлять» (св. Златоуст). Смысл выражения «не во время», конечно, тот, что пастырь должен быть «безвременным», то есть не выбирать и не дожидаться удобного времени только по отношению к себе, а не к пасомым. Например, было бы странно спящего и утомлённого работой пасомого будить для наставительной беседы с ним, но если самого пастыря, отдыхающего, позовут для исправления его пастырских обязанностей, он не должен медлить и отговариваться. Странно было бы пастырю навязываться со своими речами там, где его совсем не расположены слушать и даже не хотят принимать, но когда его зовут, или когда он сам видит, что слово его может быть необходимо или полезно, он должен пренебречь своими личными неудобствами и идти проповедовать туда, куда зовёт его пастырский долг. Почему нужно спешить и стараться использовать каждый благоприятный случай для проповеди? – Потому что «будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим похотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням» (ст. 3–4). «Не может быть ничего выразительнее этого слова «эписоревсуси» – «изберут»: оно означает беспорядочную толпу учителей, которые притом будут избираемы и утверждаемы в своём чине учениками» (св. Златоуст). «А эти при сем выборе будут действовать не по здравому разуму, но будут избирать таких, которые станут поблажать их похотям, и только угодное им и говорить и делать» (блж. Феофилакт). «Льстили бы слуху» указывает и на красноречие этих учителей, но более на лесть, на приноравливание ко вкусам слушающих. Истина для таких людей станет горька, и они обратятся к «басням», то есть ко всяким мечтательным учениям, которые занимают воображение привлекательными фантазиями, оставляют в покое совесть, не пробуждая её и не тревожа требованием исправления неисправного в воззрениях и жизни» (еп. Феофан). Таково, например, нынешнее увлечение теософией, оккультизмом и всевозможными философскими и сектантскими лжеучениями, отвечающими вкусам современного человека, тяготящегося аскетическими требованиями истинного христианства. «Будь бдителен во всём, переноси скорби, совершай дело благовестника, исполняй служение своё» (ст. 5) – выражением: «будь бдителен» определяется общий внутренний характер деятельности или настроение доброго пастыря. «Быть бдительным» значит внимать всему, острозорко смотреть за всем и во все стороны, не угрожает ли откуда опасность пасомым, и сообразно с этим направлять свою пастырскую деятельность. «Переноси скорби» – этим определяется общий внешний характер пастырской деятельности. Этим словом «означается не собственно страдание и гонение за веру, а отрицается всякий покой» – «поднимай всякий болезненный труд, не жалея и не щадя себя, коль скоро сего требует благо пасомых» (еп. Феофан). Рассеянная и роскошная жизнь, искание увеселений и приятных развлечений не к лицу истинному пастырю, ибо всё это будет идти вразрез с наставлением «переноси скорби». «Совершай дело благовестника» – этим определяется важнейшее дело пастыря Церкви, которое должно стоять во главе всех прочих его дел. Пастырь не есть только механический отправитель богослужения и треб, а прежде всего – ревностный проповедник благой вести о нашем спасении. «Служение твоё известно сотвори», то есть: удовлетворительно исполни, совершай его не кое-как, вяло и теплохладно, а от души, со всею ревностью. Заканчивает свои пастырские наставления св. апостол Павел предречением своей близкой мученической смерти. Этим он как бы хочет сказать: «усердно веди дело благовестника, ибо мне уже конец приспел. Некому после меня усерднее побдеть над этим делом, кроме тебя, любимейшего моего ученика» (еп. Феофан). Как бы в завещание св. Тимофею, св. апостол оставляет ему пример своей собственной жизни и ревностной апостольской деятельности. Св. Златоуст говорит по поводу этого места (ст. 6–8): «часто я, взяв в руки послание апостола и рассматривая это место, недоумевал, для чего Павел так превозносит себя: «подвигом добрым я подвизался». Но теперь, кажется, по благодати Божией, я понял это. – Для чего он говорит так? Он желает утешить скорбящего ученика, заповедуя ему быть бодрым, потому что он отходит к венцу, как сотворивший всё, как достигший благого конца; радоваться, говорит, должно, а не скорбеть».

С 9 стиха начинается послесловие, в котором св. апостол просит св. Тимофея «постараться» скоро прийти к нему, ещё «до зимы», даёт ему поручения и посылает приветствия, заканчивая послание обычным апостольским благословением. Здесь, в 16–17 стихах, апостол говорит о первом разбирательстве его дела на суде, которое благоприятно окончилось для апостола, хотя и все его, конечно из страха, оставили: «и я избавился от львиных челюстей» – здесь под «львом» св. Златоуст и блж. Феодорит понимают жестокого Нерона, хотя некоторые думают, что апостолу первоначально угрожала опасность быть отданным на съедение львам, как это часто делали тогда с христианами, осуждая их на смерть через растерзание дикими зверями.

Исторические сведения о лице св. Тита весьма скудны. Книга Деяний о нём совсем ничего не говорит. Знаем мы о нём лишь по посланиям св. апостола Павла и из преданий. Первое упоминание о нём мы находим в послании к Галатам (2:3), где говорится, что он сопровождал св. апостола Павла на апостольский собор, бывший в Иерусалиме. Оттуда мы узнаём, что он был по происхождению эллин, язычник, а предание добавляет, что он был родом с острова Крита, происходя из тамошнего царского рода, был любителем мудрости и ревнителем благочестия не по-язычески и девственник не по-язычески (Посл. св. Игнатия к Филадельф.). По преданию, Тит был послан своим дядей, анфипатом Критским, в Иерусалим во время земной жизни Господа, беседовал там с Господом и св. апостолами и видел дивные знамения (см. Ин. 12:20–22), был свидетелем крестной смерти Господа, удостоверился в истине Его Воскресения и находился в числе критян, слышавших, как св. апостолы в день Пятидесятницы, по сошествии на них Святого Духа, говорили по-критски. Всё это он возвестил, возвратившись в Крит, своим соотечественникам. Оттуда, будучи уже верующим, он отправился в Антиохию и сделался преданнейшим учеником и спутником св. апостола Павла. Какие крепкие узы взаимной любви связывали великого апостола с Титом, видно из того, что он говорит о нём во втором послании к Коринфянам 8:23: «это мой товарищ и сотрудник». Вероятно, Тит сопровождал св. апостола во время его второго путешествия, когда обращены были галаты, ибо в послании к Галатам св. апостол говорит о Тите как о лице, им известном (Гал. 2:1–3). Тит находился при св. апостоле Павле и во время его третьего путешествия, ибо св. Павел посылал его из Ефеса в Коринф с важным поручением – узнать о впечатлении, какое произвело на коринфян его первое послание, и устроить дела Коринфской церкви (2Кор. 2:12–13; 7:13–15). Когда же, вследствие полученных от Тита известий, апостол написал второе послание к Коринфянам, то с этим посланием он отправил опять Тита же, поручив ему собрать милостыню в пользу бедствующих, церквей палестинских (2Кор., 8:6, 16–17). При этом св. апостол рекомендовал Тита коринфянам как надёжнейшего и вернейшего человека (2Кор. 8:20–23). Далее из послания св. апостола Павла к Титу мы видим, что Тит сопровождал св. апостола Павла после освобождения его от первых уз, во время четвёртого его путешествия и был оставлен им на острове Крите, чтобы недоконченное довершить и поставить по всем городам пресвитеров (Тит. 1:5). Но затем, как видно из Тит. 3:12, Тит снова был вызван апостолом и разделял с ним дальнейшие труды четвёртого благовестнического путешествия от Никополя Киликийского в Македонию, Ахаию, Испанию и Рим, где апостол оказался во вторых узах, закончившихся мученическою смертью. Во всяком случае, из 2Тим. 4:9–10 ясно видно, что Тит находился при апостоле в Риме и был послан им оттуда в Далматию с каким-то поручением. Из предания известно, что Тит епископствовал затем на Крите до глубокой старости, просветив весь остров св. Христовою верою, и скончался 94 лет от роду, будучи девственником до смерти, подобно своему учителю, в 110 году по Р. X. Память его празднуется 25 августа.

Послание к Титу, конечно, имеет в виду и критских христиан, для которых он был поставлен епископом. Остров Крит, или Кандия, по своей обширности и плодородию названный «царицей островов» Средиземного моря, в древности отличался многолюдством и славился своими торговыми сношениями и образцовым законодательством. С упадком греческих республик и Крит начал приходить в упадок. В 69 году до Р. Х. римский консул Метелл сделал его римской провинцией. Оживлённые торговые сношения привлекли на Крит множество людей низкого нравственного уровня, жаждавших наживы. В результате явилась нравственная порча, которая проявлялась в разврате и в склонности к обману, так что у греков «говорить по-критски» сделалось синонимом слову «лгать». Ещё древний поэт Эпименид, уроженец Крита, отметил это свойство своих соплеменников, а св. апостол Павел утвердил истину его слов в своём послании к Титу (1:12–13). Среди жителей Крита было много и иудеев, которых привлекла сюда торговля.

Когда появилось на Крите христианство, в точности нам не известно. Из книги Деяний (2:11) мы знаем, что среди свидетелей чуда Пятидесятницы были и критяне, слышавшие вдохновенную проповедь апостолов на своём родном языке. Без сомнения, они и были первыми благовестниками христианства у себя на родине. Возможно, что главным проповедником христианства на Крите был св. Тит. Но прочное устроение Церкви Христовой на Крите принадлежит, как это ясно видно из послания к Титу, св. апостолу Павлу, трудившемуся здесь, по-видимому, во время своего четвёртого благовестнического путешествия, по освобождении из первых уз. Им были основаны церкви по всем городам, но он не успел поставить всюду пресвитеров, и поручил сделать это Титу (1:5). В числе сотрудников и помощников Тита на Крите были некий Зина законник и известный своею учёностью и красноречием Аполлос (Тит. 3:13).

Св. Иоанн Златоуст говорит: «Мне кажется, что апостол писал это послание во время между первым и вторым своим заключением. Это послание, кажется мне, предшествует второму посланию к Тимофею. Ибо то писал он при конце жизни, находясь в узах (последних), а это в такое время, когда был отпущен и свободен от уз». Освобождён от первых уз св. апостол Павел был около 64 года, когда и отправился в четвёртое своё путешествие, посетив Крит. Когда затем отправился он в Малую Азию навестить церкви, за которые болел душой во время первых римских уз, то скоро почувствовал нужду в содействии своего сотрудника Тита и вызвал его к себе в Никополь, где предполагал провести зиму (Тит. 3:12). Таким образом, можно предположить, что послание к Титу написано в 64 году из какого-либо малоазиатского города. Св. Афанасий и блж. Иероним полагают, что этот город и был именно Никополь Киликийский.

Христианское общество на Крите было весьма разнородным по своему составу. Эта рознь, нравственная порча, вошедшая в поговорку лживость, лень и корыстолюбие, а также и обычные всюду для иудеев заблуждения, которыми они волновали христианское общество, – всё это составляло большие трудности для пастырского попечения. Кроме того, Тит сам был критянин, и деятельности его надлежало придать особый авторитет. Послание и было для него необходимым письменным руководством в дополнение к устным наставлениям, которые дал ему св. апостол Павел. Получив письменные наставления апостола, св. Тит мог смелее и решительнее действовать, ссылаясь на авторитет апостольского послания.

Послание к Титу содержит в себе всего три главы. В послании ясно различаются:

1) Предисловие с надписанием и приветствием (1:1–5);

2) Наставления касательно избрания пастырей Церкви (1:6–16);

3) Наставления об учительной деятельности пастыря (гл. 2, 3:11);

4) Послесловие, содержащее распоряжения апостола, приветствия и благословение (3:12–15).

Послание к Титу начинается обычным надписанием, которое в этом послании особенно торжественно и значительно более обширно, чем в других посланиях. По своей распространённости и мыслям оно напоминает надписания посланий к Римлянам и Галатам. Этим св. апостол желал особенно подчеркнуть важность предмета послания. Тита с похвалой называет апостол «истинному сыну по общей вере», то есть подлинным, истинным чадом своим, как хранившим неизменно ту святую веру, которой он был научен св. Павлом.

Заканчивается предисловие заявлением, что апостол для того оставил Тита в Крите, дабы он «довершал недоконченное и поставил по всем городам пресвитеров».

Далее в первой главе, имея в виду, что на Крите есть много непокорных, пустословов и обманщиков, св. апостол советует Титу быть особенно осторожным при выборе кандидатов священства и перечисляет, какими качествами должны они отличаться. «Если кто непорочен, муж одной жены, детей имея верных, не укоряемых в распутстве или непокорности» (ст. 6) – под «непорочностью» здесь разумеется безукоризненное и незазорное поведение; «муж одной жены» значит: не двоеженец. Об этом требовании так рассуждает св. Златоуст: «Для чего апостол представляет такого человека? – Он заграждает уста еретикам, осуждавшим брак, показывая, что это дело нисколько не предосудительно, но так честно, что при нём можно восходить даже на священный престол; вместе с тем он укоряет людей невоздержанных, не позволяя после второго брака принимать эту власть,.. Вы знаете, что, хотя законами и не запрещено вступать во второй брак, однако это дело подвергается многим нареканиям. А апостол желает, чтобы начальствующий не подавал подчинённым никакого повода к нареканиям». «Детей имеет верных» (то есть верующих христиан, а не язычников или безбожников), не укоряемых в распутстве или непокорности – дети избираемого в священство должны быть свободными от укора в недобром поведении. Св. Златоуст говорит: «Ибо кто не мог научить своих детей, тот как может быть учителем других?» Блж. Иероним указывает, что пороки детей могут стеснять и пресекать успех учительства отцов. «Ибо, с какою свободою можем мы, – говорит он, – обличать чужих сынов и научать их правым путям, когда обличаемый может возразить нам: прежде своих научи». Далее апостол перечисляет отрицательные качества, которых не должно быть у епископа (под «епископами» здесь можно понимать и собственно епископов, и пресвитеров, поскольку в апостольские времена разграничение этих терминов не было строго установлено). «Епископ должен быть непорочен, как Божий домостроитель, не дерзок, не гневлив, не пьяница, не бийца, не корыстолюбец» (ст. 7) – «строитель Божий» значит то же, что «эконом», «приставник», или домоправитель. Здесь св. апостол Павел, по предположению блж. Иеронима, имел в виду притчу Господа о верном домоправителе (Лк. 12:42 и далее). «Не дерзок» – епископ не должен быть своенравным, ставя выше всего свой личный произвол и свои личные эгоистические интересы. «Не дерзок, не гневлив, не пьяница, не бийца» – всё это не свойственно доброму пастырю и домоправителю, как осуждает такие черты и притча (Лк. 12:45). «Некорыстолюбив» – здесь запрещается не только нечестность, но и всякое желание обогащения, которое неприлично в служителе Христовой Церкви, долженствующем подражать апостолам, не искавшим никаких прибытков, но довольствовавшихся необходимым – пищей и одеждою (1Тим. 6:8). Затем перечисляются положительные качества, которые требуются от кандидатов священства. «Страннолюбив, любящий добро, целомудрен, справедлив, благочестив, воздержан» (ст. 8) – страннолюбие особенно высоко ценилось в те времена гонений на веру; «любящим добро» называет апостол кроткого, тихого, никого не смущающего, во всём мерного, не завистливого» (блж. Феофилакт); «целомудрен», то есть чистому от плотских грехов, которые возможны и при супружеской жизни; для состоящего в супружестве требуется верность супруге и умеренность в пользовании супружеским ложем; для безбрачных совершеннейшая чистота не только тела, но и помыслов; «справедлив», то есть нелицеприятен в отношении к людям; «благочестив», то есть благоговеющий перед святыней, имеющий страх Божий; «воздержан» не только от похоти плотской и от объятий жены, но и от всех душевных страстей: не воспламеняться гневом, не впадать в печаль, не поражаться страхом и не увлекаться неумеренно радостью» (блж. Иероним). Затем апостол указывает, каков должен быть священнослужитель по учительству. Подобает ему быть «держащимся истинного слова», то есть неповреждённого учения христианского, «согласно с учением, чтобы он был силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать» (ст. 9) – достойный пастырь должен не только отлично знать все догматы христианской веры, но и «держаться» их, то есть быть приверженным к ним, дорожить ими, как жизнью своею, и других наставлять, уча не только знать все основные истины Христовой веры, но и любить и чтить их. Никакого колебания ума не должно быть в пастыре: он не только сам должен знать всё учение христианской веры, но уметь и другим ясно и понятно изложить его со всей убедительностью и быть в состоянии отражать врагов христианской веры, ограждая от них свою паству. Достойно примечания, что апостол, перечисляя положительные качества кандидатов священства, учительство поставил в конце. Это потому, что учительство в священнослужителе венчает собой все прочие добрые качества, составляя его отличительную черту. Св. Златоуст по этому поводу говорит: «прочие качества можно находить и в подчинённых, как-то: непорочность, воспитание детей в послушании, страннолюбие, справедливость, благочестие, но епископа и пресвитера особенно отличает то, чтоб он оглашал народ учением». Далее апостол объясняет, почему надо быть осмотрительным Титу при выборе кандидатов священства, и приводит характеристику критян словами стихотворца Эпименида, жившего за 658 лет до Рождества Христова на острове Крите: «Критяне всегда лжецы, злые звери, утробы ленивые». «Пророком» назвал апостол Эпименида, применяясь к тогдашним понятиям: язычники называли так своих поэтов, считая их слова как бы откровением свыше (ст. 10–13). «Не внимая иудейским басням» – как объясняет блж. Феодорит, «апостол иудейскими баснями назвал не закон, но предлагаемое иудеями толкование закона». Под этими «баснями» можно разуметь и долго державшееся у христиан из иудеев мнение о безусловной необходимости исполнять все обрядовые требования Моисеева закона об обрезании, о субботе, о родах пищи позволенных и запрещённых. Имея в виду это последнее, апостол дальше говорит: «для чистых всё чисто; а для осквернённых и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть» (ст. 14–15) – ещё Христос Спаситель говорил, что «не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что исходит из уст» (Мф. 15:11); эту же мысль повторяет здесь апостол, утверждая, что нет ничего, что было бы нечисто само по себе, но нечистые ум и совесть все делают нечистым, а поэтому надо заботиться лишь о том, как бы чем не оскорбить душу. 16 стих относится, несомненно, к иудеям, хвалившимся, что «знают Бога», но не исполнившим в жизни своей закона Божия.

Со второй главы начинаются наставления, как и чему должен учить пастырь верующих. Апостол говорит здесь, что старцев нужно учить быть степенными и здравыми в вере, стариц, чтобы они одевались прилично и удерживались от клеветы и пьянства и наставляли молодых любить мужей, детей и быть целомудренными, юношей – быть целомудренными, чтобы посрамить этим противников христианства. Особенно же просит апостол увещевать рабов повиноваться своим господам и жить во всём согласно с учением Христовым. Между наставлениями апостол вставляет напоминание, чтобы учащий сам во всём подавал пример (ст. 1–10). Перечислив всё это, апостол внушает, что вся цель домостроительства, совершённого воплотившимся Сыном Божиим, в том и состоит, чтобы ввести новое доброе начало в жизнь и деятельность человека. «Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех человеков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мирские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке» (ст. 11–12) – под этой «благодатью» можно понимать всю совокупность благодатных даров, которая дарована нам в силу искупительных заслуг Христовых. Цель явления благодати – научить нас, отвергнув нечестия, жить благочестиво. Этими словами сильно обличается лжеучение протестантизма об оправдании одною верою, без добрых дел, как якобы не нужных для спасения. Здесь св. апостол ярко выражает мысль, что вся цель Божественного домостроительства – в перестройке заново жизни и деятельности людей, а не только в даровании одной лишь успокоительной надежды на спасение, ради веры в искупительные заслуги Господа; «ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа» (ст. 13) – явление славы великого Бога нашего Иисуса Христа есть второе Его пришествие. Явление благодати научило людей ждать явления славы. Оба явления так связаны между собой, что для кого наступило первое, тот видит духом и последнее. Вот почему первые христиане жили напряжённым ожиданием второго пришествия Христова, и вот почему в нынешние времена оскудения веры померкло в сознании современных христиан это ожидание, а некоторые пытаются даже толковать второе пришествие Христово как-то аллегорически, отвергая совсем его реальность. Вышеприведённые слова апостола представляют собой ещё ту чрезвычайную важность, что они ярко свидетельствуют о Божественном достоинстве Господа нашего Иисуса Христа: Христос здесь прямо называется великим Богом – «Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам» (ст. 14) – эти слова с ещё большей силой выражают предыдущую мысль апостола о необходимости добрых дел для спасения через веру в Господа Иисуса Христа. Цель искупительного подвига Христова здесь указывается в том, чтобы сделать нас «ревнителями добрых дел», а посему и «избранными людьми» Божиими, как бы неким духовным уделом Божиим, каким был израильский народ в Ветхом Завете. Отсюда ясно, что одна вера во Христа спасти нас не может. Апостол внушает Титу неустанно об этом проповедовать «со властью», дабы никто не пренебрегал им за беспечность в слове, если беззаконники, никем не обличаемые, станут открыто перед всеми бесчинствовать (ст. 15).

В третьей главе, продолжая те же наставления, св. апостол внушает св. Титу напоминать критянам добросовестно исполнять свои гражданские обязанности, повинуясь властям, и быть готовыми «на всякое доброе дело» (ст. 1–2). Сознавая, что добродетельная жизнь трудно давалась людям до пришествия Христова, апостол воодушевляет вновь критских христиан мыслью о великом деле домостроительства Божия: «Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога, Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего» (ст. 3–6) – здесь отнюдь нельзя видеть отрицание значения добрых дел для спасения, как думают видеть это протестанты и сектанты, а совсем наоборот: указывается на то, что для христиан неизвинительно оставаться в прежнем греховном состоянии после того, как Господь совершил их обновление Духом Святым. Имея достаточные для того благодатные средства, христиане и призываются к новой, святой жизни. Бог устроил дело спасения нашего через Иисуса Христа без нашего участия, без каких-либо добрых дел или заслуг с нашей стороны, но усвоить это спасение себе мы можем не иначе, как через личный труд, личный подвиг доброделания, при помощи дарованной нам благодати Божией. Под «банею возрождения» здесь разумеется таинство крещения, в котором человек как бы заново рождается, а под «обновлением Духа Святого» – второе таинство низведения Святого Духа, которое совершалось в апостольские времена через возложение рук, а ныне – через миропомазание. «Чтобы, оправдавшись Его благодатию, мы по упованию соделались наследниками вечной жизни» (ст. 7) – это значит: сделавшись праведными при помощи благодати Божией, наследуем жизнь вечную, а не то, что благодать нас оправдывает сама, автоматически, без наших личных усилий, как криво толкуют это место сектанты. Иначе не призывал бы св. апостол Павел так настойчиво к исправлению жизни, как он говорит дальше: «слово это верно; и я желаю, чтобы ты подтверждал о сем, дабы уверовавшие в Бога старались быть прилежными к добрым делам: это хорошо и полезно человекам» (ст. 8) – и здесь опять настойчивое увещание к доброделанию в обличение протестантов. Споров и распрей апостол увещевает удаляться и еретика по первом и втором наказании отрицаться, если он своим упорным противлением истине показывает, что вконец развратился (ст. 9–11). Послание заключается распоряжениями апостола, приветствиями и благословением.

«Возлюбленный» апостолу Павлу (Флм. гл. 1) Филимон был богатым и знатным гражданином города Колосс. По выражению св. апостола Павла, он «самим собой был ему должен» (ст. 19), то есть был им обращён к вере Христовой в Колоссах или в Ефесе во время долговременного пребывания там апостола Павла, ибо Колоссы с Ефесом были в постоянных сношениях, торговых и административных. Уверовав, Филимон являл в своём лице и во всей семье образец веры и жизни по вере. Ближайшей помощницей во всех подвигах христианской жизни была Филимону Апфия – по мнению св. Златоуста, его жена, которую письменно приветствует св. апостол Павел как сестру возлюбленную, а также Архипп, как полагают, сын их, которого апостол почтил названием «сподвижника своего». «Дом их, по словам св. Златоуста, был пристанищем для всех святых, и св. Павел свидетельствует, что им «успокоены сердца святых» (ст. 7). На том основании, что дом Филимона св. апостол называет домашней церковью, полагают, что там действительно была церковь, в которой совершали богослужения Филимон и Архипп как лица, облечённые в священный сан. Вероятно, Филимон помогал в управлений Колосскою церковью Епафрасу, епископу Колосскому, и в его отсутствие заменял его. По преданию, Филимон был позднее сам епископом в Колоссах (Пост. Апост. 7:49) и принял мученическую смерть вместе с Апфией и Архиппом от возмутившейся языческой черни. Память их празднуется 19 февраля и 22 ноября. По другому преданию, св. Архипп был епископом в Колоссах, а св. Филимон – в Газе.

Послание своё к Филимону св. апостол Павел написал по поводу раба его Онисима, который, провинившись чем-то (ст. 11 и 18), из страха наказания бежал от своего господина и добрался до Рима, где находился в узах св. апостол Павел. Так как во время первых своих уз в Риме св. апостол имел возможность проповедовать невозбранно (Деян. 28:31), он в числе других обратил к вере во Христа и Онисима. Св. апостол так полюбил Онисима, что хотел его даже удержать при себе, но потом рассудил за лучшее вернуть его Филимону, прося, чтобы последний принял его, «как моё сердце» (ст. 12). Все это послание направлено к тому, чтобы совершенно примирить господина с его рабом и чтобы Филимон принял бежавшего Онисима уже «не как раба, а как брата возлюбленного» (ст. 16).

Послание к Филимону, как видно из послания к Колоссянам (4:7–9), написано и послано одновременно с этим последним и, следовательно, в 61 или 62 году. Из самого послания к Филимону видно (ст. 1,10 и 23), что св. апостол Павел в это время находился в узах. А так как он надеялся на скорое освобождение и даже просил Филимона приготовить ему помещение, надеясь прийти в Колоссы (ст. 22), то ясно, что это были первые узы апостола в Риме, где и написано это послание.

Послание к Филимону содержит в себе всего одну главу, состоящую из 25 стихов (по счёту в русском переводе – 24 стиха). Начинается послание вступлением из первых 9 стихов, в котором св. апостол Павел после обычного приветствия от себя и Тимофея и после пожелания благодати и мира Филимону, Апфии и Архиппу выражает свою радость по поводу благочестия Филимона и говорит, что хотя мог бы смело ему приказывать, по любви предпочитает лучше его просить. Эта просьба излагается в 10–12 стихах. Апостол просит тут Филимона принять Онисима, которого он «родил» в узах и который некогда был негоден для него, как его сердце. В 13–21 стихах апостол приводит ходатайственные доводы в пользу Онисима:

а) Онисим настолько изменился к лучшему, что апостол хотел даже оставить его у себя для помощи и услужения, но воздержался от этого, чтобы доброе дело Филимона было добровольным, а не вынужденным (ст. 13–14).

б) В разлучении Онисима с Филимоном апостол усматривает Промысл Божий, ибо последствием бегства Онисима была его встреча с апостолом в Риме и обращение ко Христу. Онисим как будто для того отлучился на время, чтобы господин принял его потом навсегда, но уже не как раба, а как «брата возлюбленного» (ст. 15–16).

в) Апостол настолько полюбил обращённого им Онисима, что если Филимон дорожит общением с апостолом Павлом, то должен принять Онисима, как бы самого Павла (ст. 17).

г) Если Онисим причинил Филимону какой-либо материальный ущерб, то апостол обещает возместить это, говоря притом, что Филимон «самим собой должен ему», имея в виду, что от погибельного пути язычества Филимон обращён св. апостолом Павлом. Отсюда делают вывод, что Онисим обворовал своего господина и бежал от него с украденным добром. «Если бы апостол просто попросил простить Онисима, не предлагая уплаты, то неблаговолящие к Евангелию могли бы говорить вот он Евангелие и веру обращает в средство к достижению житейских целей. Обратил Филимона к вере и теперь требует, чтобы тот принял обокравшего его раба без востребования украденного. Чтоб не говорили так и не клали укора на нашу веру и Евангелие, я и не говорю тебе, пишет апостол, что так как ты сам собой мне должен, потому прости даром провинившегося раба, напротив, обещаю уплатить тебе весь ущерб, причинённый бежавшим, и прошу, как милости, принять его в твоё доброе расположение». Почему же всё-таки апостол пишет «самим собой мне должен» – это объясняет св. Златоуст: «Слова: я уплачу, вот тебе расписка, – могли породить в душе Филимона неприятную мысль, что апостол не доверяет ему, не верит, что он способен к такой добродетели – бескорыстно простить Онисима. В отклонение такого помышления апостол говорит как бы ему: не подумай, что я не уверен в тебе. Разве я не знаю, как чувствуешь ты, что должен мне и самим собой? Стоит мне сказать тебе слово, и ты всё сделаешь» (еп. Феофан) (ст. 18–19).

д) В качестве единственной награды для себя св. апостол просит «успокоить его сердце в Господе» за Онисима, выражая надежду, что Филимон сделал бы и гораздо большее. «Этим внушает он Филимону: если ты любишь меня, щадишь и радеешь о покое сердца моего, прими его и успокой тем моё сердце, ибо без этого оно не может быть покойно. Если не хочешь сделать это ради меня, сделай то ради Христа: окажи милость Господу, а не мне» (еп. Феофан). Словами «зная, что ты сделаешь и более, нежели говорю» апостол препобедил в Филимоне всякое сопротивление (ст. 20–21).

Послание к Филимону ярко свидетельствует о том, что Церковь Христова, освобождая человека от греха, не производит вместе с тем насильственной ломки в установившихся взаимоотношениях людей, не покушается на гражданский и государственный порядок, терпеливо ожидая улучшения общественного порядка под влиянием христианских идей. Не только из этого послания, но и из других, ранее разобранных нами видно, что Церковь, не могшая, конечно, сочувствовать рабству, вместе с тем не упраздняла его, а даже предписывала рабам повиновение своим господам. Поэтому и тут обращение Онисима в христианство, сделав его свободным от греха и сыном Царствия Божия, не освободило его, однако, как раба, от власти господина. Онисим должен вернуться к Филимону, несмотря даже на то, что апостол полюбил его, как сына, и нуждался в его услугах, будучи в узах в Риме. Уважение апостола к гражданским правам сказывается также в том, что он мог приказать Филимону простить Онисима, но, признавая за Филимоном право господина, он просит его о прощении провинившегося и покаявшегося раба. Слова апостола: «Без твоего согласия я ничего не хотел сделать» ясно указывают, что христианство ведёт человечество к личному совершенству и улучшению общественного правопорядка действительно на началах братства, равенства и свободы, но не путём насильственных действий и переворотов, а путём мирного убеждения и нравственного воздействия.

Заканчивается послание послесловием, в котором св. апостол Павел просит Филимона приготовить ему помещение, так как надеется на скорое своё освобождение, передачей приветствий от соузника Павлова Епафраса, который добровольно разделял с ним скорби его заключения, а также от сотрудников его в деле евангельской проповеди Марка, Аристарха, Димаса и Луки, и обычным благословением. Слова 19 стиха свидетельствуют, что всё послание было написано рукою самого апостола Павла. По преданию, Филимон дал Онисиму свободу от рабства и отослал его обратно к св. Павлу. Впоследствии он был епископом Берии Македонской и мучеником в Риме при императоре Траяне. Память его празднуется 15 февраля.

Последнее место в ряду посланий св. апостола Павла занимает послание к Евреям. Причиной такого положения его является не позднейшее происхождение и не меньшее его достоинство, а сомнения, существовавшие некоторое время, в том, что писателем этого послания действительно был апостол Павел. Сомнения эти вызывались тем, что в начале послания нет обычного для апостола Павла надписания с указанием его имени, нет обращения и приветствия с наименованием церкви, которой это послание предназначалось. Находили иногда, что и слог послания отличен от слога прочих Павловых посланий. Кроме того, многие древние свидетельства, как, например, свв. Климента Римского, св. Игнатия, Поликарпа, Иустина Мученика, Иринея Лионского , говорят только о глубокой древности послания и его апостольском происхождении, но не называют имени его писателя. Ориген приводит мнения, приписывавшие это послание то св. Клименту Римскому, то св. евангелисту Луке, то св. Варнаве, то Аполлосу Александрийцу, но вместе с тем решительно заключает: «Если Церковь наша принимает послание к Евреям за Павлово, то пусть в этой уверенности и остаётся всякий, потому что древние не без причины передали нам это послание как произведение апостола Павла» (У Евсевия Церк. Ист. VI, 25). Восточные церкви всегда были согласны с мнением Оригена, и только ариане считали послание к Евреям за подложное. На Западе, наоборот, долгое время сомневались в подлинности этого послания, и лишь под влиянием блж. Августина на Иппонийском соборе 393 года оно было присоединено к прочим 13 посланиям св. апостола Павла. Со времени Лютера отрицательная критика вновь пыталась воскресить сомнения в принадлежности этого послания св. апостолу Павлу.

Самый важный довод сомневающихся состоит в том, что св. апостол Павел не указывает в начале послания, как это обычно для него, своего имени. Но весьма основательное объяснение этому давал ещё начальник знаменитой Александрийской школы Пантен (191 год). Послание обращено к евреям, которые всегда подозрительно относились к св. апостолу Павлу и по отношению к которым сам Павел, как призванный быть апостолом необрезанных, не считал себя апостолом (Гал. 1:16; 2:7; Рим. 11:13), прилагая это имя в собственном смысле одному Господу Иисусу Христу (Евр. 3:1 ср. Мф. 15:24). Павел мог опасаться, что евреи не станут читать его послания, узнав из первых слов, кем оно написано. Доводы о различиях в слоге малоосновательны; тем же лицам, кому это послание приписывалось иногда по многим соображениям, оно не могло принадлежать.

Между тем при ближайшем исследовании нельзя не признать, что всё послание к Евреям проникнуто духом св. апостола Павла: то же учение о превосходстве Нового Завета перед Ветхим, те же мысли, те же образы, даже характерные выражения. Целый ряд выражений замечательно совпадает с выражениями, встречающимися в других посланиях св. апостола Павла (ср., например, Евр. 10:1 и Кол. 2:17; Евр. 7:18–19 и Рим. 8:3; Евр. 9:15 и 2Кор. 3:6; Евр. 1:3 и Кол. 1:15 и Флп. 2:6 и мн. др.). В 10:34 и 13:19 писатель упоминает о своих узах, в 13:23 Тимофея называет братом, в 13:24 посылает приветствия от братиев Италийских, в 13:19 просит молитв о своём освобождении. В конце послания (13:25) преподаёт обычное для апостола Павла благословение: «благодать со всеми вами», которое св. апостол Павел в 2Сол. 3:17–18 сам предлагает рассматривать как знак подлинности его посланий.

Необходимо помнить также, что, несмотря на некоторые сомнения относительно писателя, самое послание всегда признавалось Церковью каноническим, богодухновенным. Учение об этом высказано в 85 апостольском правиле, в 60 правиле Лаодикийского собора и в учении Отцов первых веков христианства, цитировавших это послание как несомненно богодухновенное и высокоавторитетное. В сирском переводе Пешито второго века послание к Евреям поименовано в числе прочих посланий св. апостола Павла. Павловым признавали его и св. Афанасий Великий, свв. Кирилл Иерусалимский, Епифаний Кипрский, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, св. Иоанн Златоуст и блж. Феодорит. Важно свидетельство св. апостола Петра, писавшего евреям рассеяния, что о том же писал им и возлюбленный брат Павел (2Пет. 3:15).

В самом послании не обозначено, к кому оно написано. Но самое содержание его ясно указывает, что оно писано к евреям. Об этом свидетельствует и всеобщее предание. Является вопрос: к каким именно евреям обращено послание – уверовавшим или ещё чуждым веры, евреям палестинским или евреям рассеяния? Судя по первым главам, можно подумать, что послание это обращено ко всем вообще евреям, но с пятой главы начинают встречаться указания, что речь апостола обращена к евреям, уже уверовавшим во Христа, которые давно уже веруют (5:12), много послужили и служат святым, то есть нуждающимся христианам (6:10) и много пострадали за веру (10:32–34). Особенно же это видно из послесловия (13:18 и далее). Большинство как древних, так и новых толковников склоняются к мысли, что послание это обращено не ко всем вообще уверовавшим во Христа евреям, но к евреям, жившим в определённой местности, и именно – к евреям иерусалимским и палестинским. Подтверждение этому можно найти в том, что св. апостол Павел выражает надежду скоро увидеть тех, кому он пишет послание (13:23), а также в том, что св. Павел хвалит их за то, что они «расхищение имения своего приняли с радостью» (10:34). Это расхищение имений явилось результатом фанатизма евреев палестинских, не уверовавших во Христа. Подробные обстоятельные речи апостола о храме и иудейском Богослужении с явным намерением ослабить в читателях слепую привязанность к ветхозаветной обрядности также говорит в пользу того, что послание обращено к иерусалимским евреям, в которых, вследствие близости к ветхозаветному храму, обаяние всей пышности ветхозаветной обрядности было особенно сильным.

Поводом к написанию послания к Евреям послужили отпадения уверовавших евреев опять в иудейство и удаление их от общения с христианами в их молитвенных собраниях (10:25). Это было следствием чрезвычайной трудности для христиан из иудеев отрешиться вполне от мысли о важности и необходимости всего ветхозаветного обрядового закона и от ложной мечты видеть пришествие Мессии в качестве земного иерусалимского царя. В то время как христиане из иудеев, жившие вне Палестины, постепенно всё более и более сливались с христианами из язычников, теряя свои узконациональные черты и ложные мечты о Мессии, христиане палестинские поддавались всё возраставшему общеиудейскому национализму, который вылился, наконец, в губительное для иудеев восстание против римского владычества, закончившееся разрушением Иерусалима и храма. Небезуспешной была и деятельность иудействующих, внушающих необходимость для спасения всего обрядового Моисеева закона. После убиения при первосвященнике Анане св. Иакова, брата Господня, фанатичное иудейство в Палестине объявило особенно ожесточённую войну против христианства в Иудее: начались такие яростные гонения, которые заставили многих нетвёрдых духом поколебаться в вере, вследствие чего они начали оставлять свои христианские собрания и предпочитать иудейские (10:25). Узнав обо всём этом, св. апостол Павел и написал своё послание с целью обстоятельно показать всё великое преимущество Нового Завета перед Ветхим, который был только «тенью будущих благ» (10:1), воодушевить палестинских христиан к терпению скорбей и гонений за веру, приводя примеры ветхозаветных праведников (главы 11 и 12), и указать на страшные последствия отпадения от христианской веры (10:28–31). Хотя св. Павел был апостолом языков, а не евреев, пламенная любовь его к Господу, а вместе с тем и к своему народу (Рим. 9:3) побудила его написать это послание, чтобы предостеречь своих соотечественников от гибельного пути, которым они увлекались.

Что касается языка, на котором было написано послание к Евреям, то хотя некоторые западные отцы считают, что оно первоначально было написано на еврейском языке и лишь потом было переведено на греческий будто бы св. Лукою или св. Климентом Римским (мысль, которую особенно поддерживают римо-католики), тем не менее, еврейский текст послания не дошёл до нас, а дошёл лишь греческий. Едва ли существовал еврейский текст, ибо в нынешнем греческом тексте все места из Ветхого Завета приводятся всегда по переводу 70-ти, а не по еврейскому тексту. Надо помнить, что для св. Павла греческий язык был его природным языком, поскольку он родился в Тарсе Киликийском, славившемся своей греческой образованностью.

Из послания видно, что оно написано до разрушения Иерусалима, ибо св. апостол говорит в нём о храме иерусалимском и о совершающемся в нём богослужении как о существующем. Если бы храм был разрушен, св. апостол не преминул бы сказать об этом. Место написания послания ясно из слов апостола: «приветствуют вас Италийские» (13:24). Следовательно, св. апостол находился в Италии и, как естественно предположить, в Риме, откуда написаны им и другие послания. В Риме св. Павел был дважды, и оба раза в узах. И в послании к Евреям он упоминает о своих узах, но притом как о бывших: «ибо вы и моим узам сострадали» (10:34). В 13:19 апостол выражает надежду, что скоро увидится с теми, кому пишет, а в 13:23 прямо говорит: «Знайте, что брат ваш Тимофей освобождён, и я вместе с ним, если он скоро придёт, увижу вас». Из этих слов явствует, что послание написано тотчас же по освобождении св. апостола Павла от первых уз или незадолго до освобождения, то есть в 63 или 64 году по Р. Х.

Послание св. апостола Павла к Евреям содержит в себе тринадцать глав. Послание это, в отличие от других Павловых посланий, не имеет никакого вступления или предисловия, а прямо начинается с изложения догматической части. Подобно прочим Павловым посланиям, в нём две части:

1) Часть догматическая (гл. 1–10:18);

2) Часть нравоучительная (10:19 по 13:17);

3) Послесловие (13:18–25).

Первая глава вся посвящена выяснению превосходства Господа Иисуса Христа как Ходатая Нового Завета перед Ангелами, это как бы вступительная часть к мыслям св. апостола о превосходстве Нового Завета перед Ветхим. Ветхозаветный Закон дан людям через Ангелов и через Моисея, а Новозаветный Закон дан Иисусом Христом. Поэтому св. апостол и ставит себе целью на основании самого Священного Писания Ветхого Завета доказать евреям, что Христос выше Ангелов (гл. 1 и 2) и выше Моисея (гл. 3 и 4).

Начинается послание словами: «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последний дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего, чрез Которого и веки сотворил» (1:1–2) – смысл этого изречения таков: «пoелику дело идёт о вере, истинной же вере может научить только Бог, то с этого и начинает свою речь апостол. И древле вере учил Бог, и ныне Он же научает ей. Но тогда учил Он через пророков, а теперь учит через Сына Своего» (еп. Феофан). Отсюда естественный вывод, что новое слово Божие не может не быть согласно с древним. Многократность и многообразие пророческих откровений тем самым указывает на неполноту их, в полноте же и во всём совершенстве истинное учение веры открыто через Сына Божия, Которого Бог Отец «поставил наследником всего», то есть предал Ему всё, сделал Его Господом всех, не только по Божеству, что Он имел и раньше, но и по человечеству, как сказал Сам Господь Иисус Христос по Воскресении апостолам: «дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28:18). «Всё отдано в руки Господа Спасителя для осуществления цели воплощённого домостроительства, чтобы все силы небесные и земные направлять к сему одному и вокруг Себя собрать всех спасаемых» (еп. Феофан). «Чрез которого и веки сотворил» – здесь говорится о вечности Сына Божия. «Сими словами указал апостол на Божество Сына Божия, – говорит блж. Феодорит, – ибо творить только Богу свойственно, и вечность – тоже Божеское свойство».

«Сей, будучи сиянием славы и образ ипостаси Его и держа всё словом силы Своей, совершив Собой очищение грехов наших, воссел одесную величия на высоте» (1:3) – это чрезвычайной важности догматическое учение о том, что Сын Божий есть совершеннейшее и полное отображение существа и личности Бога Отца, то есть Он равен и единосущен Богу Отцу. Подобно Отцу, Он не только Творец, но и Промыслитель мира, ибо «всё держит словом силы Своей; Он и Первосвященник, принёсший Самого Себя в жертву за грехи людей. Но Он же воссел «одесную величия на высоте», вознеся тем взятое Им на Себя человеческое естество превыше всякой твари и обожив его. В следующих затем стихах первой главы св. апостол Павел приводит целый ряд ссылок на Ветхий Завет, главным образом изречения из псалмов, которые ясно показывают превосходство Сына Божия, даровавшего нам Новый Завет, перед Ангелами. В этих изречениях Мессии усвояются следующие имена:

1) Имя Сына Божия по существу (ст. 5–6);

2) Имя Бога, царственный престол Коего вечен (ст. 7–8);

3) Имя Помазанника Божия, помазанного паче всех человеческих причастников Своих, то есть царей, священников и пророков (ст. 9);

4) Имя изначала существующего и неизменяющегося Творца неба и земли. Который будет существовать вечно (ст. 10–12);

5) Имя Седящего одесную Бога, к ногам Которого падут все враги Его (ст. 13).

Таково Божественное достоинство Основателя Нового Завета. Между тем Ангелы – всего лишь только «служебные духи, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение» (ст. 14). Служение Ангелов подобно служению сил природы, каковы ветры и пламенеющий огонь (ст. 7). Сыну же Божию и по человечеству принадлежит теперь Божеская власть над всей вселенной, и Ангелы Божии Ему поклоняются. Это мы видели в момент Рождества Христова, когда Ангелы воспели: «слава в вышних Богу», после победы Иисуса над дьяволом-искусителем, когда они приступили и служили Ему (Мк. 1:13), когда встретили Его в восклицании и во гласе трубном как Победителя смерти и ада при Его Вознесении на небо; поклонятся они Ему и тогда, когда будут сопровождать Его как Царя неба и земли на последний Страшный Суд (ст. 6).

Вторая глава продолжает ту же мысль о превосходстве Сына Божия перед Ангелами, а вследствие того и превосходстве Нового Завета перед Ветхим. Апостол говорит, что если через Ангелов преподанный людям ветхозаветный закон должен был строго соблюдаться, и нарушение его наказывалось, то тем более подвергнется наказанию тот, кто станет пренебрегать новозаветным законом, который проповедан был Господом (ст. 1–4). И в книге Деяний тоже говорится, что ветхозаветный закон принят был «устроением ангельским» (Деян. 7:53; ср. Гал. 3:19). В Священном Писании Ветхого Завета мы не находим указания, чтобы Закон Божий израильскому народу был преподан через Ангелов. Св. Златоуст полагает, что Ангелы присутствовали, когда Бог вручал Моисею на Синайской горе каменные скрижали с десятью заповедями, и сии-то Ангелы, которым вверен был избранный народ Божий, производили на горе Синай трубные звуки, огонь и мрак. Они же принимали участие во всём, сказанном и сделанном в Ветхом Завете. Видимо, память об этом участии Ангелов хранилась в иудейском предании. «Не Ангелом Бог покорил будущую вселенную, о которой говорил» (ст. 5) – здесь под «грядущей вселенной» надо понимать новооткрывшееся царство Мессии, или «будущую жизнь», как толкует блж. Феодорит. В следующих, 6–9 стихах св. апостол Павел слова псалмопевца о естественных преимуществах человека, поставленного во главе подчинённых ему земных тварей, относит к Богочеловеку Иисусу, Который в Своём Лице восставил падшее человеческое естество и вознёс человека на ту высоту, для которой он и был первоначально сотворён Богом. Этот 8 псалом вообще есть пророческий, ибо из него Сам Господь привёл изречение о хвале из уст младенцев и грудных детей при Своём торжественном входе во Иерусалим (Пс. 8:3 в Мф. 21:16). «За претерпение смерти увенчан славою и честью Иисус, Который не много был унижен пред Ангелами, дабы Ему, ко благодати Божией, вкусить смерть за всех» (ст. 9) – здесь под «умалением» надо понимать крестные страдания и смерть Иисуса (ср. Ис. 53:3). Это было лишь временное унижение – «не много», которое потом привело к славе и самое человеческое естество Господа, превознесённое выше всякой твари. Сам апостол толкует это унижение в том смысле, что любовь Божия к людям определила Ему «вкусить смерти за всех». В 10 стихе св. апостол устраняет соблазн смерти Иисус Христовой: «Ибо надлежало, чтобы Тот, для Которого всё и от Которого всё, приводящего многих сынов в славу, вождя спасения их совершил через страдания». Это значит, что Начальник нашего спасения Христос должен был пройти тем именно путём страданий, которым должны были идти согрешившие люди сами, без Спасителя, если бы только могли дойти сами до своей славы, ради которой они созданы Богом. «Ибо освящающий и освящаемые, все – от Единого; поэтому Он не стыдится называть их братиями» (ст. 11). Смысл здесь тот, что спасение людей через Искупителя Христа стало возможным только вследствие того, что Христос принял нашу человеческую природу на Себя. Эту мысль о единстве природы Господа Иисуса Христа и искупленных Им людей или о братстве их по человечеству св. апостол Павел подкрепляет ссылками на слова псалмопевца (Пс. 21:23) и пророка Исаии (8:17–18), дабы сделать её для евреев более убедительной. – «Как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть дьявола, и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству» (2:14–15) – «детьми» называются здесь все спасаемые, то есть все смертные люди. Смысл этого изречения тот, что Христос для поражения дьявола, подчинившего людей смерти, и для уничтожения страха перед смертью Сам, подобно нам, принял на Себя «плоть и кровь», то есть смертную человеческую природу. Словами «и Он также» обличается ложь еретиков-докетов, будто Господь Иисус Христос имел только призрачную человеческую природу. «Не Ангелов восприемлет Он, но восприемлет семя Авраамово» (2:16) – то есть: не ангельскую природу принял на Себя Сын Божий, а человеческую, подобную той, какую имели потомки Авраама. Здесь связь с предыдущими рассуждениями св. апостола о превосходстве Иисуса Христа перед Ангелами. Умаление Господа требовалось самым существом дела: Он пришёл на землю спасать не Ангелов, а людей, а потому принял на Себя не ангельскую природу, а низшую – человеческую. Но эта человеческая природа по Вознесению Господа была превознесена перед Ангелами, ибо приобщилась славы Божества и воссела одесную Бога Отца. Став по Своей природе подобным нам, немощным людям, Христос сделался нашим Первосвященником, испытавшим на Себе Самом немощи естества человеческого, а потому вполне сострадая немощам нашим, Он наилучшим образом смог исполнить великое дело искупления человечества (2:17–18). Так как в стихах этих (2:11–18) говорится о воплощении Сына Божия, а также и об искупительной смерти Христовой, то они читаются в некоторые Богородичные праздники (на Благовещение и на Собор Пресвятой Богородицы) и в Великий Пяток на 6 часе.

В третьей главе св. апостол говорит о превосходстве Господа Иисуса Христа перед вождём еврейского народа Моисеем. Господь Иисус Христос выше Моисея, прежде всего потому, что Он есть Устроитель дома, а Моисей – только верный служитель в этом доме. Под этим «домом» разумеется ветхозаветная Церковь (3:1–6). Далее апостол вспоминает о том, как часто роптали евреи на Бога во время своего сорокалетнего странствования по пустыне и как Господь вознегодовал на род их и клялся в гневе Своём, что они не войдут в покой Его, то есть в обетованную землю (3:7–11). Все это апостол говорит словами 94 псалма (ст. 7–11). Пользуясь этим историческим отрицательным примером, св. апостол выводит из него предостережение христианам, чтобы они боялись подобного ожесточения сердец и не подверглись бы гневу Божию, как некогда евреи в пустыне, чтобы не лишиться обещанного покоя, под которым в Новом Завете разумеется высший духовный покой, для которого земля Ханаанская в Ветхом Завете служила лишь отдалённым прообразом. Для новозаветного Израиля должны быть примером те стойкие и крепкие духом мужи времён Моисея, которые во всё сорокалетнее странствование не потеряли веры и удержались от ропота, каковы были, например, Иисус Навин и Халев (ст. 16).

В четвёртой главе говорится об этом высшем духовном покое, который наследуют христиане, не поколебавшиеся в своей вере и в своём уповании. Хотя древние евреи, несмотря на обетование, не вошли в землю покоя по своему неверию и за свой ропот против Бога, другие верующие, именно – христиане в Новом Завете, воспользуются этим обетованием Божиим о вхождении в покой, потому что Бог назначил в Новом Завете другое «субботство», то есть другой день покоя, когда новый народ Божий, то есть христиане, войдут в покой Его. Апостол увещевает христиан стараться войти в этот духовный покой, а для этого избегать непокорности Богу (4:1–11). Своё предостережение апостол основывает на том, что угроза ослушникам и ропотливцам исходит из уст Божиих, а «слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные. И нет твари, сокровенной от Него, но всё обнажено и открыто перед очами Его: Ему дадим отчёт» (4:12–13). Смысл этого изречения тот, что Слово Божие живо и действенно, то есть не остаётся без исполнения: даёт то, что обещает, и производит то, чем угрожает. Грозная и карающая сила Слова Божия, изобличающая самые тайные помышления, сравнивается с обоюдоострым мечом, насквозь пронзающим преступника. Важным здесь является встречающееся и в других местах у апостола Павла (1Сол. 5:23) указание на трёхсоставность человеческого естества – дух, душу и тело.

Начиная с 14 стиха четвертой главы идёт речь о Господе Иисусе Христе как о великом Первосвященнике и раскрывается Его превосходство перед ветхозаветным первосвященником. В последних стихах этой главы (ст. 14–16) намечается тема, или главный предмет догматико-нравственного рассуждения о первосвященстве Христовом. «Имея Первосвященника великого, прошедшего небеса, Иисуса Сына Божия, будем твёрдо держаться исповедания нашего. Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушён во всём, кроме греха». В этих словах заключается целый ряд чрезвычайно важных мыслей. Во-первых, Иисус Христос – Великий Архиерей, единственный и превознесённый над всеми другими архиереями; во-вторых, Он прошедший небеса, то есть явившийся перед лицом Самого Бога, в то время как ветхозаветные архиереи могли лишь однажды в год входить только во Святая Святых, бывшее лишь местом явления славы Божией; в-третьих, Иисус Христос есть Сын Божий, в то время как другие архиереи были лишь обыкновенными смертными людьми; в-четвёртых, Иисус Христос есть Великий Архиерей, несмотря на все Своё недосягаемое величие могущий спострадати немощам нашим, искушённый во всём, подобно нам, кроме греха. А потому, заключает апостол, «да приступаем с дерзновением к престолу благодати», на котором восседает столь превознесённый, но в то же время столь нам доступный и способный сострадать нам, великий Первосвященник.

В пятой главе св. апостол проводит сравнение между ветхозаветным священством по чину Ааронову и первосвященством Христовым «по чину Мелхиседека». Основными чертами всякого первосвященника, избиравшегося из человеков в Ветхом Завете, было то, что он «для человеков поставлялся на служение Богу, чтобы «приносити дары и жертвы за грехи» людей, как сам «обложенный немощью», он должен был не только за народ, но и за себя приносить жертвы о грехах, честь первосвященническую он должен был воспринимать не сам от себя, но непременно от Бога, как и Аарон (5:1–4). В основном все эти черты мы находим и в Иисусе Христе как в истинном Первосвященнике. Своё первосвященническое призвание Христос получил непосредственно от Самого Бога, что апостол доказывает убедительными для евреев словами псалмопевца: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя» (Пс. 2:7), а также: «Ты Священник вовек по чину Мелхиседека» (Пс. 109:4). А то, что Христос был, подобно нам, причастен немощам человеческим, на это указывают слова: «Он, во дни плоти своей, с сильным воплем и со слезами принёс молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти» (5:7). Здесь имеется в виду гефсиманская молитва Христова об избавлении Его от предстоящей Ему чаши страданий. «И услышан был за Своё благоговение» – услышан не в смысле Своего избавления от смерти, ибо на сию смерть и пришёл Он Сам добровольно, а в том смысле, что Ему послан был от Отца Небесного Ангел, укрепивший Его на подвиг страданий (Лк. 22:43). «Хотя Он и Сын, однако, страданиями навык послушанию» – этими словами указывается на жречество Христово: крестные страдания Христовы за людей явились той великой и умилостивительной за них жертвой, прообразом которой служили многочисленные и многократные жертвы первосвященников в Ветхом Завете. «И, совершившись, сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечного» (5:9) – достигши через крестные страдания высшего совершенства (конечно, по Своему человечеству), Христос стал причиной вечного спасения всех послушных Ему людей, как всесильный Ходатай за них перед престолом Отца Небесного.

Так соединились в лице Господа Иисуса Христа три характернейшие черты первосвященничества: Божественное призвание, сострадательность к людям по причастности к их естеству и жреческое посредничество за них перед Богом (5:5–10). В заключение св. апостол Павел с укоризной евреям замечает, что они, упорствующие в своих закоренелых иудейских заблуждениях, неспособны понять и принять изложенное им важное учение о первосвященничестве Христовом. Судя по времени избрания евреев Богом, они могли быть учителями, но вместо того они оказываются подобными младенцам, которым нужна ещё молочная пища, то есть их приходится учить лишь самым начаткам христианского учения (5:11–14).

Хотя св. апостол Павел и назвал евреев младенцами по вере, неспособными принимать твёрдой пищи, он сделал это лишь в укоризненном смысле, считая, что они все же будут в состоянии понять и совершеннейшее учение христианское. При помощи Божией (ст. 3) он надеется преодолеть главное препятствие к этому – узконациональные предрассудки евреев – и с шестой главы начинает раскрывать возвышенное учение о Господе Иисусе Христе как о Первосвященнике по чину Мелхиседекову (вплоть до 8:6). Здесь апостол, прежде всего, говорит о тяжести греха отпадения от веры после принятия св. крещения и о невозможности обновления через вторичное принятие этого неповторимого таинства: «невозможно – однажды просвещённых, и вкусивших дара небесного, и соделавшихся причастниками Духа Святого, и вкусивших благого глагола Божия и сил будущего века, и отпадших, опять обновлять покаянием, когда они снова распинают в себе Сына Божия и ругаются Ему» (6:4–6). В этих словах ясно видно указание св. апостола на самый страшный грех, который назван Самим Господом хулою на Духа Святого (Мф. 12:31). Это – грех ожесточённой нераскаянности, упорного противления Богу, которым грешит дьявол и с ним все остальные духи зла, а также и уподобляющиеся им в своей ожесточённой злобе против Бога люди, каковы, например, были книжники и фарисеи, которые как бы видя не видели и слыша не слышали чудес Христовых и Его дивного возвышенного учения и довели Его до распятия, продолжая даже и над Распятым ругаться. В вышеприведённых словах указываются черты, имеющие в виду людей, высоко поднявшихся по лествице духовного совершенства. Для таких падение бывает особенно тяжким и обращение безнадёжным. Апостол сравнивает их с испорченной почвой, пившей многократно сходивший на неё дождь и всё-таки производящей лишь одни терния и волчцы. Такая земля «негодна и близка к проклятию, которого конец – сожжение» (6:7–8). Апостол выражает, однако, надежду, что евреи, к которым он пишет, находятся в лучшем состоянии, и приглашает их терпеливо трудиться над делом спасения, подобно Аврааму, который «долго терпев, получил обетования», данные ему Богом с клятвою (6:9–12). «Люди клянутся высшим, и клятва во удостоверение оканчивает всякий спор их» – эти слова важны потому, что опровергают утверждения лжеучителей (каковы, например, квакеры, Лев Толстой и др.), будто Слово Божие решительно запрещает употребление клятвы. Дальше апостол говорит, что Сам Бог употребил клятву, клявшись Аврааму Самим Собой (ст. 13–20). Точно так же клялся для уверения людей Сам Бог Отец о вечном первосвященстве Своего Сына, как говорит об этом псалмопевец: «клялся Господь и не раскается: Ты священник вовек по чину Мелхиседека» (Пс. 109:4).

Вся седьмая глава посвящена раскрытию учения о Господе Иисусе Христе как о Первосвященнике по чину Мелхиседекову. Первые три стиха должны служить объяснением, почему Христос называется «Первосвященником по чину Мелхиседекову». В 14:18–20 книги Бытия рассказывается, как по возвращении Авраама после победы над Ханаанскими царями его встретил с хлебом и вином Мелхиседек, царь Салимский, который в то же время был и священником Бога Вышнего, и благословил Авраама именем Бога Вышнего, а Авраам дал ему десятину из своей добычи. Больше никаких сведений о лице Мелхиседека в священных книгах мы не находим. Но имя его и таинственность, с которой он появился и снова исчез в истории Авраама, сделали его лицом важным, как бы сверхъестественным. Вот почему псалмопевец, изображая в 109 псалме (ст. 4) Мессию как вечного священника, назвал Его священником по чину Мелхиседекову. Св. апостол Павел в первых трёх стихах 7 главы указывает черты сходства между Мелхиседеком и Господом Иисусом Христом и представляет первого как бы прообразом Сына Божия («уподобляясь Сыну Божию» – ст. 3). Эти черты следующие: самое имя Мелхиседек, которое значит: «царь правды», то, что он был царь Салима, что значит: «царь мира», то, что он был священником Бога Вышнего, то, что, вышедши навстречу Аврааму, он благословил его, и, наконец, то, что Авраам дал ему десятину из лучших добыч своих. Апостол указывает и ещё на некоторые необычайные качества Мелхиседека, не упоминаемые в книге Бытия, а именно: на неизвестность и таинственность его происхождения: «без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, «уподобляясь Сыну Божию». Важно то, что Мелхиседек первым в Священном Писании называется «священником», и притом священником Бога Вышнего, и является как бы получившим священство от Самого Бога – «Пребывает священником навсегда» – конечно, не в своём лице, а в лице своего Первообраза – Иисуса Христа. Превосходство священства Мелхиседекова перед священством, происходившим от потомка Авраамова Левия, св. апостол Павел и показывает дальше в следующих стихах, начиная с 4-го. Прежде всего, он выставляет на вид «десятину», которую поднёс Авраам Мелхиседеку из лучших добыч своих. Десятина давалась старейшим. Авраам же был свободный и независимый владелец громадных богатств, притом только что одержавший победу над пятью Ханаанскими царями и получивший великие обетования от Бога. Если велик был родоначальник народа Божия Авраам, то, сколько же велик тогда Мелхиседек, которому Авраам смиренно поднёс десятую часть лучших своих добыч, как бы подчинённый ему данник (ст. 4). В 5–6 стихах св. апостол указывает ещё на одну черту, превозносящую Мелхиседека над Авраамом. Это то, что он не имел никакого племенного родства с Авраамом, и, следовательно, последний не мог считать себя обязанным уделять ему десятину от своих имуществ, как уделяли евреи своим священникам из колена Левиина. И, наконец, ещё одна примечательная черта: «имущего обетования», то есть Авраама, благословил (Мелхиседек). Без всякого же прекословия меньший благословляется большим» (7:6–7) – Авраам сам имел великие обетования от Бога и был родоначальником избранного народа Божия и вместе с тем и последующего левитского священства, а между тем Мелхиседек благословил его. Отсюда естественный вывод, что Мелхиседек был выше Авраама с происшедшим от него левитским священством. В 8–10 стихах св. апостол Павел делает естественное заключение, что в лице Авраама сам Левий и всё его потомство – ветхозаветное священство – признало себя подчинённым Мелхиседеку как священнику с непреходящим, вечным достоинством. Из всего вышесказанного апостол делает вывод о превосходящих особенностях священства Мелхиседекова, осуществившихся в лице Иисуса Христа, и раскрывает превосходство священства Христова по чину Мелхиседекову перед несовершенным левитским священством. В 11–12 стихах он высказывает общее соображение, что самое предвозвещение нового священства по чину Мелхиседекову при прежнем левитском священстве по чину Ааронову уже предуказано, что последнее, как несовершенное, будет некогда заменено первым, как более совершенным, а потому и самый закон ветхозаветный, как связанный с Аароновым священством, будет изменён. Далее апостол раскрывает, как осуществилась эта замена одного священства другим:

1) Господь Иисус Христос воссиял не из священнического колена (Левиина), а Иудина, как и Мелхиседек был чужд рода Авраамова (ст. 13–15);

2) Господь Иисус Христос священник «не по закону заповеди плотской», то есть священство Его не наследственно, как было это в Левиином колене, и Он – «Священник вовек по чину Мелхиседекову» (ст. 16–17);

3) обнаружилась немощность ветхозаветного закона, ибо он не довёл людей до совершенства, а потому установлен Богом с клятвою «лучший» Новый Завет, поручитель которого сделался Иисус, положивший начало и лучшему новому священству (ст. 18–22).

В заключение этой главы св. апостол указывает преимущество нового Христова священства:

1) Христово священство единолично и несменяемо (ст. 23–25);

2) возглавляет новозаветное священство Первосвященник святой и безгрешный, каков Христос, принёсший Самого Себя в жертву за грехи людей (ст. 26–28).

В главе восьмой продолжается та же мысль, и в первых двух стихах указывается третье преимущество Христа как Первосвященника – то, что Он служение Своё отправляет не на земле, как ветхозаветные первосвященники, а на небе, непосредственно перед престолом Божиим, ибо Он Сам воссел «одесную престола величия на небесах». Эти стихи (7:26–28 и 8:1–2) составляют апостольское чтение в дни памяти святителей на литургии, потому что каждый святитель Церкви Христовой тем велик, что он уподобляется Великому Архиерею – Господу Иисусу Христу в Его святости и непорочности. Далее св. апостол говорит о преимуществах первосвященнического служения Христова на небе: Христос тоже приносит там жертвы. Это – непрестанное ходатайство за нас перед Отцом Своим Небесным как следствие той великой жертвы, которую Он однажды раз и навсегда принёс за нас на кресте (ст. 3). На земле Его не признали бы священником по формальным причинам; кроме того, большая разница в самом существе священства левитского и священства Христова, ибо ветхозаветные священники совершали служение, которое имело только символическое и прообразовательное значение, – все же эти символы и прообразы как раз и осуществились во Христе, Который установил Новый Завет, предсказанный ещё в пророчестве Иеремии (31:31–34). Слова пророка Иеремии об установлении Нового Завета св. апостол Павел и приводит полностью в 8–12 стихах, после чего делает своё заключение: «Говоря «новый» (пророк), показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению» (ст. 13).

Девятая глава вся посвящена сравнению двух заветов – Ветхого и Нового – и указанию на несравненное превосходство Нового. Рассматривая в первых семи стихах устройство скинии, апостол показывает, что самое её устройство и совершавшиеся в ней богослужебные обряды с принесением в жертву животных уже внушают мысль о неудовлетворительности и о временном их значении. При описании скинии апостол обращает главное внимание на недоступность Святого Святых не только для народа, но и для самих священнослужителей, из которых только один первосвященник мог вступать туда, да и то однажды в год, «не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа» (ст. 7). Этот отрывок Евр. 9:1–7 читается за Божественной литургией в некоторые Богородичные праздники, как, например. Введение во Храм Пресвятой Богородицы 21 ноября и на Покров 1 октября, так как скиния прообразовала собой Божию Матерь. Устройство скинии показывало, что в Ветхом Завете небо было закрыто для людей и люди были разобщены с Богом; все ветхозаветные обряды имели лишь временное значение (ст. 8–10). Преимущество Нового Завета в том, что в нём священнодействует в нерукотворенной скинии Христос, Первосвященник будущих благ, уже не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Собственною Кровью, Которою Он однажды навсегда приобрёл для нас вечное искупление (ст. 11–14). Великое значение Крестной Жертвы Иисуса Христа в том, что Он, принеся в жертву Богу Свою собственную Кровь, сделался Ходатаем Нового Завета (ст. 15). В 16 стихе св. апостол выясняет необходимость смерти Ходатая Нового Завета в таких словах: «где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя», и в 17 стихе: «потому что завещание действительно после умерших: оно не имеет силы, когда завещатель жив» – необходимость смерти Христовой апостол выводит из двух обстоятельств, обозначаемых одним греческим словом: «диафики». Это слово значит и завет в смысле союза или обоюдного договора, и завещание в смысле посмертного наказа или распоряжения. Христос должен был умереть, потому что как в древности Ветхий Завет был основан на крови жертвенных животных, так и Новый Завет мог быть основан только на крови Посредника, или Примирителя между Богом и людьми, ибо необходимо было этой кровью уничтожить грех, который вносил это разделение. Вместе с тем Христос должен был умереть для того, чтобы оставить людям завещание – сделать их наследниками уготованного им вечного спасения. В 18–23 стихах апостол объясняет, что кровь тельцов и козлов в Ветхом Завете имела только прообразовательное значение и имела силу только как прообраз искупительной крови Агнца Божия Христа, имевшего пролить её за грехи людей. Громадное преимущество Христа как Первосвященника Нового Завета св. апостол Павел указывает в том, что Он вошёл однажды и раз и навсегда, совершив наше спасение Своею Кровию, не во Святая Святых, как ветхозаветные первосвященники, а в самое небо, чтобы предстать ныне за нас перед лицом Божиим. – «Человекам положено однажды умереть, а потом суд» (ст. 27) – важное изречение, которое опровергает лжеучение о так называемом «перевоплощении душ». Почему сказано, что Христос принёс Себя в жертву, «чтобы подъять грехи многих», а не «всех»? – «Потому, – отвечает св. Златоуст, – что не все уверовали. Христос умер за всех, дабы спасти всех, сколько от Него зависит, ибо смерть Его сильна была спасти всех от погибели, но Он вознёс грехи не всех, потому что они сами не захотели».

В десятой главе развивается та же мысль о превосходстве Нового Завета перед Ветхим и говорится об отмене ветхозаветных жертв и ветхозаветного священства как ставших ненужными. Апостол говорит, что закон, то есть Ветхий Завет, был только «сенью грядущих благ», а «не самым образом вещей», то есть имел лишь прообразовательное значение (ст. 1). Ветхозаветные жертвы не давали совершенного очищения грехов, ибо тогда не было бы надобности постоянно и многократно приносить их. Они были только ежегодным напоминанием о грехах и, следовательно, о той единой Великой Жертве, которою Христос раз и навсегда очистил грехи людские (ст. 1–4). Далее апостол приводит замечательные ветхозаветные пророчества, и прежде всего слова псалмопевца Давида, которыми великий Потомок его Мессия, входя в мир, выражает готовность отдать Своё Собственное Тело на страдание за людей после того, как Отцу Небесному станут неугодны ветхозаветные всесожжения и жертвы за грех: «жертвы и приношения Ты не восхотел; Ты открыл мне уши; всесожжения и жертвы за грех Ты не потребовал. Тогда я сказал: вот, иду; в свитке книжном написано о мне: я желаю исполнить волю Твою, Боже мой, и закон Твой у меня в сердце» (Пс. 39:7–9). В еврейском тексте вместо «уготовил мне тело» (как в переводе 70-ти) сказано: «Ты открыл Мне», или собственно: «пронзил Мне уши». Неизвестно, как произошла эта разница, но в обоих чтениях выражается одна и та же мысль о беспрекословном послушании Мессии Христа Небесному Отцу. В древности прокалывались уши тем рабам, которые, получив свободу, выразили желание навсегда остаться в услужении у своего господина: это было символическим знаком всецелой преданности (Исх. 21:5–6). Из этого пророческого изречения св. апостол делает вывод об отмене ветхозаветных жертв, вместо которых спасением человечеству послужила единая Крестная Жертва Иисуса Христа (ст. 5–10). Ветхозаветные жертвы, многократно приносившиеся священниками, не могли истребить грехов, Христос же, однажды принесши Себя в жертву за грехи, навсегда воссел одесную Бога и «навсегда сделал совершенными освящаемых» (ст. 11–14). Всё это св. апостол подтверждает ссылкой на пророчество св. Иеремии о наступлении Нового Завета с забвением грехов и беззаконий человеческих Богом. «Где прощение грехов, там не нужно приношение за них». Иными словами, с пролитием Крови Христовой Ветхий Завет с его сеновным священством и бессильными жертвами должен прекратиться.

С 19 стиха десятой главы начинается уже вторая – нравственная часть послания св. апостола Павла к Евреям. Основная мысль этой части – убеждение быть твёрдыми в вере. В 19–39 стихах св. апостол увещевает евреев неуклонно держаться христианского исповедания веры, быть исполненными любви друг ко другу и не оставлять христианских собраний, внушая, что если отвергшийся закона Моисеева наказывается смертью, то тем более тягчайшему наказанию подвергнутся отступники от христианской веры: «страшно впасть в руки Бога Живого». Апостол напоминает евреям первое время после их обращения ко Христу, когда они были исполнены великой ревности, мужественно переносили гонения и даже расхищение имения своего приняли с радостью, и убеждает их не оставлять христианского упования, а вооружиться терпением, чтобы, исполнивши волю Божию, получить обещанное. Он утешает их обещанием второго Пришествия Христова, когда каждый получит праведное воздаяние, и приводит пророчество Аввакума о том, что «Праведный верою жив будет, а если кто поколеблется, не благоволит к тому душа Моя», как говорит Господь Сам устами этого пророка (Ав. 2:3–4), убеждая стоять в вере – ко спасению души».

Вся одиннадцатая глава посвящена изложению важного учения о вере. Апостол даёт, прежде всего, чрезвычайно ценное в догматическом отношении определение самого понятия веры: «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом» (ст. 1). Смысл этого определения хорошо истолкован блж. Феодоритом, который так их объясняет: «Вера делается для нас оком к созерцанию уповаемого, и не пришедшее ещё в бытие показывает уже состоявшимся. Когда все мёртвые ещё во гробах, вера живописует нам воскресение и научает представлять бессмертие в прахе тел». Такою верою прославились ветхозаветные праведники, воспоминаниям о которых посвящено далее всё содержание этой главы (ст. 2). Прежде чем говорить о вере ветхозаветных праведников, апостол даёт ещё указание на общее значение веры: «верою познаем, что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое» (ст. 3) – только вера помогает нам понять, как Бог мог сотворить этот видимый мир из ничего и во времени, ибо для разума нашего легче представить, что материя вечна и из неё всё произошло путём естественных законов развития, чему и учат действительно материалисты, не верующие в Бога и в то, что мир сотворён Богом. Мир сотворён во времени, и самое время – счёт веков начался лишь тогда, когда появилось видимое тварное бытие. Это и выражает апостол словами «веки устроены».

Всё остальное содержание главы говорит о ветхозаветных праведниках, начиная от Авеля, которые жили верою в исполнение тех великих обетовании Божиих, о коих Господь объявил согрешившим людям ещё в раю перед изгнанием их оттуда, то есть верою в обетованного Искупителя мира, страдания Которого должны были прообразоваться установленными в Ветхом Завете жертвами. Сказав об Авеле и Енохе, св. апостол подчеркнул необходимость веры для угождения Богу в следующих важных словах: «без веры угодить Богу невозможно; ибо надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздаёт» (11:6). Это изречение находится в связи с предыдущими словами о Енохе, который был взят живым на небо за то, что имел истинную веру, вследствие чего «ходил перед Богом» (Быт. 5:22–24), то есть во всей жизни своей руководствовался единственно волею Божьей. «Верою Ной... приготовил ковчег... ею осудил он весь мир» (11:7). Только вера в Бога и в непреложность Его слов о предстоящем всемирном потопе могла побудить Ноя к постройке ковчега. Своею верою Ной осудил весь мир, то есть доказал, что он достоин наказания, ибо он мог так же, как и Ной, веровать и спастись. «Верою Авраам повиновался призванию идти в страну, которую имел получить в наследие» (11:8–9) – высота и чистота веры Авраамовой сказалась в том, что он, пришедши в землю обетованную, жил в ней в шатрах, ожидая исполнения обетования Божия в лучшем и возвышенном смысле – в смысле получения им в обладание отечества небесного (ст. 13–19). «Ожидал города, имеющего основание, которого художник и строитель Бог» (11:10), то есть он ждал отечества небесного, чувствуя себя, как и другие ветхозаветные праведники, странником и пришельцем на земле (ст. 13). «Верою, Авраам, будучи искушаем, принёс в жертву Исаака... и получил его в предзнаменование» (11:17–19) – в предзнаменование того, что Отец Небесный принесёт в жертву за грехи людей Сына Своего Единородного, Который в третий день воскреснет. «Верою Иаков, умирая... поклонился на верх жезла своего» (11:21) – этим поклонением он воздавал поклонение как бы Самому Мессии, долженствовавшему произойти из его рода. «Верою Моисей три месяца скрываем был родителями своими, ибо видели они, что дитя прекрасно, и не устрашились царского повеления» (11:23) – апостол считает, что не одна родительская любовь внушала родителям Моисея скрывать его, но прежде всего вера, что такое прекрасное дитя предназначается к какому-то великому делу. Об этом так говорит св. Златоуст: «Так праведному даётся великая благодать с самого начала, ещё с пелёнок, и это делает не природа, а Бог. Ибо, смотри, новорождённое дитя оказалось прекрасным, а не безобразным, каковы более или менее все новорождённые дети. Чьё это было дело? Не природы, а благодати Божией, которая подвигла и язычницу-египтянку и воодушевила её так, что она взяла и приняла к себе младенца». «Верою Моисей... лучше захотел страдать с народом Божиим... поношение Христово почёл большим для себя богатством, нежели Египетские сокровища» (11:24–26) – как прообраз Христа, страдавшего за людей, и Моисей предпочёл страдать за свой народ, чтобы избавить его от рабства египтян. «Верою оставил он Египет, не убоявшись гнева царского» (11:27) – «Как не убоялся? – спрашивает св. Златоуст – Писание говорит, что, услышав, он убоялся, искал спасения в бегстве, убежал, скрылся, и после того находился в страхе? Вникни внимательнее в сказанное. Слова «не убоялся ярости царевы» сказаны по отношению к тому, что он после опять не предстал бы, не принял бы на себя дела ходатайства; а если он принял на себя это дело, то, значит, во всём полагался на Бога... А почему, скажите, он не остался в Египте? Дабы не подвергать себя предвиденной опасности. Ибо искушающему Бога свойственно бросаться в опасности и говорить: «посмотрю, сохранит ли меня Бог». «Верою совершил он Пасху и пролитие крови, дабы истребитель первенцев не коснулся их» (11:28) – «в чём здесь проявилась вера Моисея? – объясняет блж. Феодорит: – Без веры как поверил бы он, что кровию овчею будет остановлена смерть? Но он посредством образа прозревал в самую истину, и представлял в себе силу Владычней Крови». «Верою пали стены Иерехонские, по семидневном обхождении» (11:30). – При этом историческом событии, о котором рассказывает книга Иисуса Навина в 1–19 стихах 6 главы, в чём проявилась вера израильтян? В беспрекословном послушании повелению Божию. За стенами Иерихона находились сильные, хорошо вооружённые враги, которые могли в любое мгновение броситься на осаждающих, а между тем израильтянам велено было на седьмой день осады семь раз обойти вокруг города. Такое обхождение, по человеческим размышлениям, могло бы довести их до последней степени телесного изнеможения. Однако они подчинились распоряжению своего вождя Иисуса Навина, очевидно надеясь не на силу своего оружия, а веруя в чудесную помощь Божию. И эта вера их не была посрамлена: при звуке священных труб стены Иерихона пали. «Трубные звуки никак не могут разрушить стены, – рассуждает по этому поводу св. Златоуст, – хотя бы кто трубил тысячу лет, а вера может делать всё». – «Верою Раав блудница, с миром приняв соглядатаев (и проводив их другим путём), не погибла с неверными» (11:31) – о подвиге Раави рассказывается в книге Иисуса Навина (гл. 2), как она спасла скрывшихся у неё в доме израильских соглядатаев. В подвиге уверовавшей Раави было то замечательно, что она была чужестранка и до прихода соглядятаев не знала истинной веры, и жизнь её была до тех пор предосудительной. Силою веры её совершилось полное обновление её грешной дотоле души. Св. Златоуст подчёркивает, что св. апостол с особым намерением упомянул Раав в числе лиц, заслуживающих подражания своей вере. Ибо «оказаться по вере ниже знаменитых лиц (например, Авеля, Ноя, Авраама и др.) не так прискорбно; но прискорбно оказаться ниже лиц неизвестных. Посему апостол начинает с родителей Моисея, людей неизвестных и не имевших ничего такого, что имел сын, а потом, продолжая речь, сильнее выражает нелепость неверия, указывая на блудниц и вдовиц (уверовавших)».

Далее св. апостол перечисляет других ветхозаветных праведников, силою веры творивших многие дивные дела и чудеса. Одних он называет по именам, у других, не называя имён, перечисляет лишь их деяния. Вот как поясняет сказанное апостолом блж. Феодорит: «верою побеждали царства» – Гедеон низложил мадианитян, Самсон – филистимлян, Варак – Сисару, Давид – аммонитян, амаликитян и оба племени сириан (2Цар. 10:6), Самуил – филистимлян. «Заградиша уста львов» – Даниил. «Угашали силу огня» – Анания, Азария и Мисаил. «Избегали острия меча» – победившие в войнах (ст. 32–34). «Укреплялись от немощи» – возвратившиеся с Зоровавелем, освободившиеся из плена и победившие восставших на них соседей. – «Были крепки на войне» – и перечисленные выше, и дети Маттафии: Иуда, Ионафан и Симон. «Жены получали умерших своих воскресшими» (ст. 11:35) – это чудеса великого Илии и Елисея, из которых один воскресил сына вдовицы, а другой сына соманитяныни. – «Иные же замучены были, не приняв освобождения, дабы получить лучшее воскресение». Например: Елеазар, семь Маккавеев и их матерь. – «Были побиваемы камнями» – священник Захария, сын Иоддаев. – «Перепиливаемы» – говорят, что претерпел это пророк Исаия. – «Скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли» (11:37–38) – «Так великий Илия, так Елисей, великий наследник его благодати; так бо́льшая часть пророков, которые и домов не имели, но рубили дерева и строили себе кущи» (блж. Феодорит). – «И все сии, свидетельствованные в вере, не получили обещанного, потому что Бог предусмотрел о нас нечто лучшее, дабы они не без нас достигли совершенства» (11:39–40) – это так поясняет св. Златоуст: «Уже прошло столько времени, как они (ветхозаветные праведники) остались победителями, и ещё не получили награды, а вы, находясь ещё в подвиге, сетуете?.. Что же делать Авелю, который прежде всех победил и остаётся неувенчанным? Что Ною? Что другим, жившим в те времена и ожидающим тебя и тех, которые будут после тебя?» Смысл этих слов тот, что апостол хочет вразумить ими нетерпеливых и малодушных палестинских евреев, которые, не скончавши ещё христианского подвига, хотели бы уже видеть исполнение христианских надежд. Он утешает их представлением о том, как долго пришлось ждать ветхозаветным праведникам награды за своё терпение – пока Великая Жертва Христова не отверзла им врата Небесного Царствия.

В следующей, двенадцатой главе св. апостол предлагает евреям, взирая на пример ветхозаветных праведников, с терпением проходить «предлежащее нам поприще, взирая на начальника и совершителя веры Иисуса» как на высший пример для всех подвизающихся. Стихи 9–10, 17–23, 32–40 1–й главы читаются на литургии в Неделю перед Рождеством Христовым, Святых Отец, когда празднуется память всех ветхозаветных праведников. С добавлением же 1–2 стихов 12 главы этот отрывок прочитывается на литургии в Неделю Всех Святых, начиная с 33 стиха. Начиная же с 24 стиха это место читается в Неделю Православия. Далее, в 12 главе, св. апостол учит о значении скорбей как целительного наказания от Бога тем людям, которые являются Его сынами, ссылаясь на изречение книги Притчей: «Кого любит Господь, того наказывает» (Притч. 3:11–12). Далее 12 и 13 главы посвящены нравственным наставлениям о мире, о целомудрии, о братолюбии, о почитании наставников, о благотворении. Последние, 18–25 стихи содержат послесловие с выражением надежды на свидание, приветствиями и благословением.