Дух Православия в нашем богослужении
Ваше высокопреосвященство, Ваши преосвященства, Всечестные Отцы, Возлюбленные о Господе братия и сестры! Обдумывая, чему мне посвятить мое слово в нынешний высокоторжественный день, я остановился на теме «Дух Православия в нашем богослужении». Считаю эту тему особенно важной и жизненной в наше время. Не дерзая дать ответ на этот первостепенной важности вопрос своими собственными словами, я хочу попытаться осветить его словами Священного Писания и высоких духовных авторитетов.
«Владеем сокровищем, которому цены нет» – говорит наш великий писатель христианин Н. В. Гоголь, столетие со дня кончины которого мы в нынешнем году вспоминаем («Выбранные места из переписки с друзьями»). Сокровище это – Православие. Сознаем ли мы все это, как сознавал это Гоголь? Ценим ли, как должно это великое сокровище, дорожим ли им?
«О чудное, животворное, Божественное Православие, я вижу светлый образ твой!» – умиленно восклицает в своем вдохновенном дневнике великий праведник нашего времени о. Иоанн Кронштадтский.
Так ли и нас умиляет Православие? Видим ли и мы светлый образ его? В чем же можем мы видеть этот образ Православия?
Ярче всего и нагляднее всего вырисовывается он в нашем дивном, несравненном богослужении. «Если вы хотите видеть во всем небесном свете образ Православия нашей Церкви, – говорит тот же наш приснопамятный праведник, – прочитайте весь круг наших богослужебных книг, и вы увидите, какое это чудное учреждение на земле – не человеческое, а Божественное» (III, стр. 180).
Было бы, однако, большой ошибкой думать, что Православие заключается только в одной внешности, в одних формально исполняемых богослужебных обрядах, как многие, к сожалению, думают. Но Православие и не в одних только догматах, как оторванных от жизни, холодных, отвлеченных истинах. Православие это не абстрактная философская система: оно не может быть сведено к одним лишь умствованиям, хотя бы и очень ученым и очень возвышенным.
Православие все – в духе и жизни.
«Глаголы, яже Аз глаголах вам, дух суть и живот суть»– засвидетельствовал Сам Христос-Истина (Ин.6:63). Православие это – подлинное и никакими человеческими измышлениями не извращенное учение Христово, а оно, по словам Самого Христа, есть дух и жизнь.
В чем же этот дух Православия? Каков он?
Дух Православия, как ясно учит о сем Слово Божие, в его аскетической отрешенности от мира сего, во зле лежащего (1Ин.5:19).
«Царство Мое не от мира сего»– отвечал Христос на вопрос Пилата убо Царь ли еси Ты? (Ин.18:36,37), а Своим апостолам в Своей прощальной беседе внушал, что они «не от мира сего» (Ин.15:19), как и Он – «не от мира» (Ин.17:16).
«Мир» – это вся совокупность греховных страстей и похотей, воюющих в мире. Эти греховные страсти настолько поработили людей, чуждых Христову учению, не пожелавших отдаться всем сердцем Христу, что «князем мира сего» именуется диавол. Таковым называет его никто иной, как Сам Христос, пришедый спасти мир (Ин.12:31). Это потому, что, по словам возлюбленного ученика Христова, «все, еже в мире: похоть плоти, похоть очес и гордость житейская» (1Ин.2:16). Поэтому: «Не любите мира», взывает он, «ни того, что в мире. Кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1Ин.2:15). Совершенно согласно с ним учит и св. апостол Иаков, брат Господень. «Прелюбодеи и прелюбодейцы, – говорит он, – не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу» (Иак.4:4).
Не одним монахам, а всем христианам внушает великий апостол языков Павел эту аскетическую отрешенность от мира, говоря: «Пользующиеся миром сим должны быть, как не пользующиеся» (1Кор.7:31).
Православие это – целостное жизненное мировоззрение, которое конечной целью своей ставит отнюдь не благоустроение этой земной жизни, как некоторые ошибочно думают, а воспитание цельных духом граждан для будущего небесного царствия. Поэтому оно совершенно исключает всякую уступку, всякое соглашательство с миром сим, во зле лежащим. Для подлинно православного христианина не может быть и речи о каком бы то ни было компромиссе со злом: самая мысль об этом ему отвратительна, ибо духовной природе его совершенно чужда какая бы то ни было двойственность. Он хорошо помнит слова Христовы: «Никтоже может двема господинома работати: любо единого возлюбит, а другого возненавидит: или единого держится, о друзем же нерадити начнет: не можете богу работати и маммоне» (Мф.6:24), Под «маммоной» здесь разумеется, конечно, не в узком смысле слова, богатство, как таковое только, а весь мир, во зле лежащий, наиболее ярко олицетворяемый служением кумиру богатства, как средства удовлетворения страстям и похотям. Желающий быть истинным последователем Христовым, то есть подлинным православным христианином, должен поэтому чрез аскетический подвиг самоотвержения отказаться от служения страстям своим. Об этом ясно и категорично, не допуская никакого кривотолкования, говорит Сам Подвигоположник Христос, уподобляющий этот подвиг самоотвержения распятию себя на кресте: «...иже хощет по мне идти, да отвержется себе, и возьмет крест свой, и по мне грядет» (Мк.8:34). Это же самое утверждает и св. апостол Павел, говоря: «Иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми» (Гал.5:24). Отсюда понятно, что путь спасения называется в Слове Божием «Путем узким и вратами тесными», которые противополагаются «пространному пути» и «широким вратам», ведущим в погибель (Мф.7:13–14).
Из всего вышесказанного со всею очевидностью ясно, что Православие как подлинное, сохранившееся во всей своей чистоте и неповрежденности христианство, есть мир особых людей, выделенных из «мира, во зле лежащего», чуждых его по своей внутренней настроенности.
«Никто не может приблизиться к Богу, – говорит великий подвижник VI века преп. Исаак Сирин, – если не удалится от мира. Удалением же называю не переселение из тела, но устранение от мирских дел. В том и добродетель, чтобы человек не занимал ума своего миром» (Слово I).
«Соприкосновение с миром крепко пятнает душу нашу» – говорит великий наставник духовной жизни и наш отечественный подвижник еп. Феофан, Вышенский Затворник («Письма о христ. жизни», стр. 65), – быть отчужденными от мира есть заповедь» (там же, стр. 23).
Вот эта-то отчужденность, аскетическая отрешенность от мира и есть самая характерная, типичная черта Православия.
Все в нашем богослужении и напоминает, живо и ярко, об этой необходимой для истинного христианина аскетической отрешенности от мира. «Входя в храм во время богослужения, – говорит о. Иоанн Кронштадтский, – вы входите как бы в иной мир» (II, стр. 18).
Какой же это иной мир? Это – тот именно мир, к которому всегда устремлены мысли и чувства подлинно православного христианина, сознающего себя в здешнем, земном мире только временным гостем – «странником» и «пришельцем» (Евр.11:13). Это – мир горний, небесный, то небесное отечество наше, скорбь о разлуке с которым мы исповедуем в предшествующие Великому Посту недели, воспевая в наших храмах трогательно величественный гимн иудеев, за грехи свои обреченных на пребывание в далеком и мрачном плену Вавилонском: «На реках вавилонских тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона... Аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя...» (Пс.136:1,5). Не можем забыть мы об этом небесном отечестве нашем, а потому и дóрог нам так наш православный храм, что он, всем своим внутренним устройством и совершаемым в нем богослужением, заставляет нас, еще сущих на земле, отрываться от всего земного и переноситься в этот горний небесный мир. Прекрасно выражено это в словах нашего великопостного богослужебного текста: «В храме стояще славы Твоея, на небеси стояти мним, Богородице». Тем и влечет нас к себе наш православный храм, что он дает нам счастливую возможность еще находясь в этой «земной юдоли печали и слез» хотя бы на время почувствовать себя небожителями. «Воистину храм есть земное небо, – говорит о. Иоанн Кронштадтский, – ибо, где престол Божий, где таинства страшные совершаются, где Ангелы служат с человеками, где непрестанное славословие Вседержителя, там истинно небо и небо небесе».
Действительно, все в храме напоминает православному христианину о том, что он должен быть чужд миру сему со всеми его страстями и похотями, – о том, что, еще живя в теле на земле, он должен умом и сердцем водворяться там, где предстоит ему жить вечно – в небесном отечестве нашем. Об этой аскетической отрешенности от мира говорят и особые одежды священнослужителей, в которые они облекаются, как в храме, так и вне его, и самый внешний вид их, и строгие лики наших икон, ничего общего не имеющие со светской живописью, и бесстрастное церковное пение, не вызывающее никаких земных чувств и переживаний, и особенный священный язык нашего богослужения, отличный от обыкновенного разговорного языка, и, конечно, само содержание нашего богослужения. Богатство его и глубина назидания для верующих поистине неисчерпаемы! Богослужение наше представляет собою подлинное училище благочестия, совершенно уносящее душу из этого греховного мира и переносящее ее в царство Духа. Здесь раскрывается перед нами в живых образах вся история Божественного Домостроительства – благостного промышления Божия о спасении человека в Ветхом и Новом Завете, раскрываются судьбы водимой Духом Божиим Церкви нашей, как во всем мире, так и в пределах земной нашей родины России, с вдохновляющими на подражание возвышенными примерами жизни святых угодников Божиих, в особенности святых мучеников и преподобных, подлинно отвергшихся себя, взявших крест свой и последовавших за Христом; здесь излагается поражающее душу благоговением перед величием Творца догматическое учение Церкви и преподаются очищающие сердце нравственные уроки подлинно христианской жизни. Кто внимательно слушает богослужение, кто участвует в нем всегда умом и сердцем, тот не может не почувствовать всю силу мощного призыва Церкви, которая всех нас через свое богослужение силится оторвать от всяких земных привязанностей и пристрастий и сделать нас теми «земными Ангелами» и «небесными человеками», коих воспевает она в своих тропарях, кондаках, стихирах и канонах.
Идеал жизни, который желает внушить нам св. Церковь через свое богослужение, есть именно тот, о коем, как мы упоминали выше, говорит Сам Христос Спаситель в Своем Божественном Евангелии, и коему учат нас св. апостолы в своих посланиях – отрешение от греховного мира с его страстями и похотями и всецелое посвящение себя Богу, в общении с Которым только и может найти себе покой и полное внутреннее удовлетворение мятущаяся душа человеческая. Надо решительно порвать со всеми греховными страстями и похотями, которые мучат и терзают несчастного человека в этом мире, делая его пленником диавола, для того, чтобы соединиться с Богом, в Котором Одном лишь обретает человек то блаженство, к коему бессознательно стремится во время всей своей земной жизни, но не находит его в большинстве случаев потому, что ищет его там, где нельзя его найти. Впотьмах идут люди на своем жизненном пути, не знающие руководства Православной Церкви, или самонадеянно отвергающие его, а потому и страждут и бедствуют. Потому и преисполнена зла и страданий человеческая жизнь, особенно в нынешнее время, когда диавол с особой яростью ополчился на веру Христову. Не успев в своем намерении уничтожить Церковь Православную, он ныне стремится – через неверных священнослужителей, готовых изменить Христу за земное благополучие, земные блага – подчинить ее себе, сделать ее орудием своих адских планов.
Некоторых смущает, что православные сейчас на земном шаре в меньшинстве. Но разве не сказал Христос Своим истинным последователям: «Не бойся малое стадо, яко благоизволи Отец ваш дати вам царство» (Лк.12:32)? Православие – удел лишь немногих избранных, сумевших помощью Божиею отрешиться от духа мира сего. Поэтому мало кто его и понимает, даже из числа носящих имя христиан православных. Ибо в наше время, как никогда прежде, восгосподствовал среди людей дух мира сего и князя мира сего – диавола, которому ревностно служат, часто даже не сознавая этого, не отдавая себе ясного отчета в том, и очень хорошие, выражаясь светским языком, люди. Но для спасенья необходимо стать православными по духу. Одно имя без содержания, одна внешняя принадлежность к Церкви не спасет.
Еще хуже, еще страшнее широко распространившееся в наше время явление: люди, считающие себя православными, заводят в Православии чуждые духу его новшества – такие новшества, которые подрывают дух православия. Вместо подлинного Православия под именем его проповедуют мысли и идеи, идущие вразрез с коренными требованиями его духа – хотят служить одновременно и богу и маммоне. И христианами остаться, и с миром сим, во зле лежащим, не порывать! Таковые являют в себе и в своих последователях соль обуявшую, которая, по слову Христову, уже ни на что не годна, как только на то, чтобы быть выброшенной вон и попираемой ногами (Мф.5:13). Они и дивное богослужение наше пытаются реформировать, извратить, исказить его в угоду своему развращенному вкусу, хотят и его сделать солью обуявшей, чтобы оно потеряло свою спасающую силу для людей. Будем, однако, помнить, что о таких проповедниках лжеправославия, так же, как и о всех ересеучителях, сказал апостол решительно и категорически: «Если бы даже мы, или Ангел с небесе стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, анафема да будет» (Гал.1:8)!
Ныне промыслом Своим Бог призвал нас, православных русских людей, через наше рассеяние, быть исповедниками православия во всем мире. наше богослужение – это проповедь православия всем народам земли, не знавшим его или уклонившимся от него. Именно поэтому в настоящее время мы должны особенно глубоко сознавать сугубую ответственность, на нас лежащую. Через наше дивное боговдохновенное богослужение мы должны явить миру подлинный дух православия, а не какие-либо фальсификаты или суррогаты его – соль обуявшую. А этого мы сможем достигнуть лишь тогда, если сами будем действительно православными по духу, а не носящими только внешний образ Православия, или даже одно имя его, отвергшись силы и духа его. Наше внутреннее самовоспитание в строго православном духе в настоящее время есть единственный верный залог, как нашего личного спасения, так и спасения всего человечества, далеко ушедшего от подлинного учения Христова и готового низвергнуться в бездну погибели. Православие – но православие подлинное в его духе отрешенности от «мира, во зле лежащего» – есть единственная сила, способная обновить мир и спасти его от неизбежной катастрофы.