Митрополия в Киеве
Митрополит Георгий (6. Георгий. 1072 г.), присланный от Патриарха Иоанна Ксифилина, еще в начале княжения Изяслава, переносил с великим торжеством св. мощи Князей Бориса и Глеба, в новый для них сооруженный храм Вышгорода. Святитель, сперва колебавшийся в вере о святости царственных мучеников, твердо убедился, чудом совершившимся над их мощами, и уставил праздновать их память. При этом перенесении, в первый раз упоминаются в летописях Епископы: Юрьевский Михаил, Переяславский Петр и Холмский Иоанн, и должно предполагать около того времени учреждение сих трех новых епархий, потому что непрестанно распространялось Христианство в южной России.
Кроткий Георгий удалился в Царьград, от междоусобия Изяслава с братьями, во время которого паства его подвергалась нашествию Короля Болеслава Польского и притязаниям Рима, ибо властолюбивый Папа Григорий VII, обещая вооруженную помощь Изяславу, требовал от него покорности, и это было первое покушение западных Первосвятителей на Россию. Но Изяслав, восшедший опять на престол, отклонил замыслы Григория, и утверждаемый в вере отцов своих, ревнителем православия, игуменом Феодосием Печерским, соблюл оное до конца своей тревожной жизни. Другой великий светильник готовился в Митрополите Иоанне II (7. Иоанн II. 1080 г.), который поставлен был Патриархом Евстратием и девять лет пас Церковь Российскую. С особенною любовью изображает его Нестор, как мужа искусного в учении, милостивого к сирым и вдовицам, равно ласкового к богатым и убогим, смиренного, молчаливого и книгами святыми утешавшего печальных. В рукописных кормчих книгах осталось его сочинение, называемое церковным правилом, на многие случаи совести. «Такова не будет в земле Русской», восклицает современный летописец, может быть, по сравнению с его преемником Иоанном III (8. Иоанн III. 1089 г.), простым и неученым, которого привезла с собою из Царьграда, от Патриарха Николая Грамматика, дочь Великого Князя Всеволода, Анна, основавшая женскую обитель и училище в Киеве. Другая сестра ее Евпраксия скончалась также инокинею, и отец их был сам исполнен благочестия и любви к духовенству, воздвигая монастыри и жертвуя богатыми вкладами церквам.
Имя Митрополита Ефрема (9. Ефрем. 1096 г.) стоит в каталоге Киевском вслед за Иоанновым, который умер на другой год своего пришествия, но летописи разногласят о Ефреме. Одни полагают его Греком, присланным от того же Патриарха, другие Русским из дружины Изяслава, постригшимся в пещерах Антония. Нестор же, умалчивая о Митрополите Ефреме, говорит только о Епископе Переяславском сего имени, как о старшем из Архиереев, переносивших соборно мощи св. Феодосия, и строителе знаменитого Михайловского собора в Переяславле. Может быть, по скорой кончине Иоанна III, не был долгое время присылаем Митрополит из Царьграда, и Ефрем, живя в соседнем Переяславле, управлял епархиею Киева, уважаемый по своим Христианским добродетелям и нищелюбию: он завел больницы и врачей безмездно по городам. Год смерти его предполагается в 1096 году, когда Половецкий Хан Боняк, нечаянно приступив к Киеву, разорил его окрестности и выжег Печерскую лавру.
И другие недоразумения являются в летописях касательно Митрополита Ефрема: по Никонову списку, Епископ Новгородский Лука Жидята, избранный еще великим Ярославом, вызван был, по клевете своих домашних, на суд сего Митрополита в Киев, и там задержан, в течение трех лет до совершенного оправдания. Но, по счислению времени, происшествие сие должно относиться еще к правлению Илариона, так что некоторые предполагают даже, будто он скончался в схиме с именем Ефрема. Во всяком случае, суд над Епископом Новгородским, который уже в те времена имел исключительный титул Владыки, по участию своему в правлении сего независимого города, показывает сколь велика была власть Митрополита над подчиненными ему Епископами всея России. Избрание их зависело иногда от Князей, великого или удельных, иногда же от произвола Первосвятителя, но все они были лично им посвящаемы, и подлежали его суду и надзору, подобно как сами Митрополиты, будучи всегда поставляемы в Константинополе, зависели в делах духовных от Патриарха, и содержали юную Церковь Российскую в неразрывном союзе с Греческою.
Княжение Святополка, сына Изяславова, старшего между внуками великого Ярослава, ознаменовалось уже теми горькими междоусобиями удельными, которые впоследствии были причиною совершенного разъединения Руси и покорения ее Монголами. Однако же, несмотря на слабый и коварный характер Святополка, еще сохранялось между Князьями уважение к первопрестольному Киеву и правам старшего в роде. Когда же Олег Черниговский, беспокойный сын Святослава, восставал с братьями против Великого Князя, он был укрощаем мужественным сыном Всеволода, Владимиром Мономахом, который мирил удельных властителей на съездах княжеских. Его победоносный меч отражал и диких врагов южной России, Половцев, которые, кочуя в степях Донских и Черноморских, беспрестанно тревожили набегами восточные пределы, доколе сами не были истреблены Монголами. Но вероломное ослепление Князя Василька, Святополком, по навету родственного ему Князя Волынского Давида, подвигло на мщение Мономаха и всех Святославичей; они подступили к Киеву, в стенах коего трепетал В. Князь. Тогда явился примирителем, в стане раздраженных, новый Митрополит Николай (10. Николай. 1098 г.): «Молимся, Княже, тебе и братии твоей, сказал он, не могите погубить землю Русскую, ибо, если начнете рать между собою, поганые будут радоваться и возьмут землю нашу, которую стяжали деды и отцы ваши, трудом великим и храбростью, поборая по Русской земле, и иные земли приискивали, вы же хотите погубить Русскую землю».
Памятником княжения Святополка остался в Киеве златоверхий Михайловский монастырь, сооруженный им во имя своего Ангела, и в его величественной церкви положены были мощи Св. великомученицы Варвары, привезенные из Греции первою супругою Князя, Царевною Варварою; там сохраняется и поныне сия драгоценная святыня. Митрополит Никифор (11. Никифор I. 1108 г.), родом Грек, поставленный Патриархом Николаем, освящал новый храм и, в течение пятнадцатилетнего своего правления, был достойным сотрудником Мономаха, к коему сохранились его красноречивые и назидательные послания. Оба они сияли просвещением и величием духа над всеми современниками, как два образца Христианской добродетели, поставленные на престолах царском и святительском; слава Владимира, далеко прошедшая, доставила ему и венец царский: по сказанию степенной книги, Император Греческий Комнин, прислал ему в дар венец, св. бармы, и животворящий крест, которые теперь хранятся в оружейной Московской палате, и Митрополит Ефесский Неофит, принесший сию царственную утварь из Константинополя, впервые совершил над Мономахом, в Софийском соборе, священный обряд, во образ грядущих славных венчаний Государей Российских.
Никифору приписывают учреждение новой епархии в Полоцке, куда поставил он Епископом Мину; нельзя однакоже утвердительно назвать его первым, ибо сомнительно, чтобы Полоцкое княжение, более других независимое от Киева и управляемое сильными Князьями удельными, старшими из всего рода детей Св. Владимира, дотоле не имело своего отдельного Епископа. Тоже самое должно предполагать и о Смоленске, одном из древнейших городов Русских, которого Епископы начинают считаться еще позднее, и летописи разнствуют даже в их именах: одни называют первым Михаила или Мануила, поставленного Митрополитом Михаилом II; другие же полагают двух Епископов, Игнатия и Лазаря, еще до Мануила, а Нестор говорит об учреждении первых епархий неопределительно. Бытосказательные уста его смежились около 1116 года, и другой просвещенный черноризец Сильвестр, игумен Выдубицкого монастыря, был продолжателем его летописи до 1124 года; тогда уже наследовавшие сей благочестивый труд сделались сами неизвестными миру, а история Русская продолжала писаться, незнаемою иноческою рукою, в тиши келейной, посреди бурь и переворотов гражданских.
Около сего же времени, при Св. Епископе Никите, постриженнике Печерском, две знаменитые обители основаны были в великом Новгороде: одна Юрьевская, усердием Князя Мстислава, хотя некоторые предания относят основание ее Ярославу великому; другая Св. Антония Римлянина, который приплыв с Запада по Волхову, уединился на берегах его, близ созданной им церкви Рождества Богоматери. – Подобно как в Новгороде и Киеве, так и во многих удельных городах, куда только проникала заря просвещения духовного, постепенно сооружались монастыри, которые распространяли оное по окрестным пределам, и вместе со святыми отшельниками западало слово Божие во глубину дебрей и лесов, как животворное семя грядущей жизни, долженствовавшее принести плод в свое время.
Преемник мудрого Никифора Митрополит Никита (12. Никита. 1124 г.), посвященный Патриархом Иоанном, погребал в Софийском соборе великого Мономаха, посреди плача земли Русской, и был свидетелем другого ее бедствия, – страшного пожара, который истребил в Киеве до 400 церквей, по сказанию летописей, что доказывает цветущее уже состояние столицы. Правление его было кратковременно, и Михаил II (13. Михаил II. 1127 г.), присланный тем же Патриархом, в княжение Мстислава, сына Мономахова, тщетно желал угасить возникшие междоусобия. Сперва, поставив великого мужа церковного Нифонта, Епископом Новгороду, укротил он мятеж народный, запрещением святительским, и сам приходил удержать беспокойных граждан от войны с Суздальскою областью; но угрозы и предсказания Михаила, о поражении в битве, небыли уважены шумным вечем и только исполнение оных на самом деле могло временно усмирить Новгородцев. Потом, по смерти мужественного В. Князя Мстислава, с коим угасла сила Мономахова, мирил он его слабых преемников: брата Ярополка с враждовавшими племянниками, и Вячеслава с сильным Князем Черниговским Всеволодом Ольговичем, исторгшим из рук его престол великокняжеский; наконец утомленный беспрерывною враждою единокровных Князей, удалился в Царьград, где окончил дни свои, не преставая быть Митрополитом Киевским.
Грустную картину всеобщего разъединения представляла тогда на всем своем пространстве обширная Россия. Столетняя вражда возгорелась между царствующим домом Мономаха, который поддерживали любовь Киевлян и память народная о подвигах великого Владимира, и между домом Олега Черниговского, имевшего на своей стороне права старшего в роде Князей Русских. Удельные властители, мешаясь в распри за великое княжение, ослабили благодетельное его влияние на прочие части государства, а набеги Половецкие содержали южную Русь в непрестанном волнении воинском, доколе все не замерло под ужасом разорения Монгольского. Между тем, новые и независимые княжения образовались на западе и на севере, усиливаясь по мере падения Киевского. Сын Володаря Волынского, Владимирко, оружием и хитрою политикой, основал себе сильное княжение Галицкое, которое процвело в долгое правление его преемника Ярослава. Слабые лучи Христианства начинали проникать в Литву, из соседнего Полоцкого княжения, которое было постоянным предметом вражды дома Мономахова, и постепенно сокрушалось под его ударами. Новгород, борясь со Шведами на рубеже своем, распространял Христианство в северных пределах, и на шумных вечах менял Князей своих, судя по успехам враждующих домов, призывая к себе то детей Олеговых, то Мономаховых.
Другой зародыш грядущего могущества России начал сосредоточиваться в самом сердце обширного государства. Сын Мономаха, Юрий Долгорукий, наскучив долгим ожиданием Киевского престола, занялся распространением и устройством родовой своей Суздальской области, обращением язычников и строением городов, в числе коих впервые явилось тогда имя Москвы; а Владимир на Клязьме, возвеличенный в правление его доблестного сына Андрея Боголюбского, сделался скоро столицею независимого княжения, которое приобрело все преимущества великого, при другом его сыне Всеволоде. – И посреди сего разрыва политического, одно только исповедание той же православной веры, во всех пределах государства, служило залогом общего единства; Епископы, как судии духовные своих епархий, и игумены обителей, умножаемых благочестием Князей, которые сами нередко оканчивали в келлии бурные дни свои, – служили посредниками и миротворцами между враждующими и, в качестве посланников, безопасно странствовали по станам воинским. Зависимость их от Митрополита невольно обращала к Киеву внимание всея Руси; а сами Первосвятители, посылаемые к нам из Царьграда, почерпали из сего источника просвещение, коим отечество наше превышало тогда современную Европу. Но гражданские неустройства имели также влияние и на дела церковные.
Преемник Всеволода Ольговича, Изяслав, внук Мономаха, узнав о кончине Митрополита Михаила, в то время, как был празден патриарший престол Константинополя, не хотел более иметь Митрополитом Грека, потому что негодовал на удаление Михаила из России. По примеру Ярослава он созвал в Киеве соборе Епископов Русских: Онуфрия Черниговского, который председательствовал, Феодора Белгородского, Дамиана Юрьевского, Феодора Волынского, Мануила Смоленского, а по летописи Печерской еще: Евфимия Переяславского, Косму Полоцкого и Иоакима Туровского, что доказывает существование новой Туровской епархии. Все были согласны на самовольное избрание Митрополита без участия Патриарха; один только Св. Нифонт Новгородский сильно воспротивился нарушению союза церковного и законной зависимости иерархии нашей, без коей не могла бы правильно существовать юная Церковь Российская. Он напомнил о рукописании данном Михаилу, вероятно при его отшествии, не служить даже соборно в Св. Софии без Митрополита: но его увещания были тщетны, и как в последствии он не хотел иметь общения с новым Первосвятителем, то претерпел и краткое заточение в Печерской лавре.
Выбор пал на Климента (14. Климент. 1147 г.), затворника и схимника Смоленского, и Епископ Онуфрий предложил заменить, при его рукоположении, патриаршее посвящение, наложением руки Св. Климента Папы, коего мощи были принесены из Корсуни Владимиром. Замечательно, что оба природные Митрополита Русские, Иларион и Климент, избраны были из строгих отшельников, но благочестие их не могло исправить незаконности поставления. Мнение Св. Нифонта, друга Князей Долгорукого и Святослава Черниговского, и представителя могущественного Новгорода, который употреблял его во всех своих политических сношениях с Князьями обоих враждующих домов, было сильно, тем более, что и новый Патриарх Константинопольский, Николай Музалон, ободрял его похвальными грамотами за ревность к Церкви. Девять лет продолжалась борьба сия посреди смятений гражданских, во время коих не был пощажен и сан иноческий Князя Игоря Ольговича, растерзанного Киевскою чернью, за восстание его рода против Изяслава. Но когда Изяслав, в свою чреду, принужден был бежать на Волынь, он взял с собою и Климента; а Долгорукий, отпустив с честью Нифонта, просил другого Митрополита у Патриарха Луки Хрисоверха, и в краткое его княжение пришел из Царьграда Митрополит Константин (15. Константин. 1156 г.), который осудил действия Изяслава и Климента, и запретил даже на время всех, посвященных им в сан духовный. Великий Нифонт не имел однакоже утешения видеть в Киеве законного Первосвятителя, на встречу коего поспешал из Новгорода: он преждевременно скончался и погребен был в пещерах Киевских, причтенный к лику святых, со славным именем поборника всей земли Русской.
Но тем не кончилась распря церковная. Когда, по смерти Долгорукого, враждовали за Киев Изяслав Ольгович и Мономахович Ростислав, тогда Князь Мстислав Волынский, не прощая Митрополиту Константину соборного осуждения отца своего, изгнал его в Чернигов, где некогда был Епископом. Там он скончался, показав пример чрезвычайного смирения, ибо оставил завещание, чтобы извергли его тело вне града, как недостойное погребения; не смели ослушаться усопшего Князь Святослав и Епископ Антоний; но на третий день, видя неприкосновенность мертвенных останков, погребли с честью в Спасском соборе.
Еще при жизни его и Климента, третий Митрополит Феодор (16. Феодор. 1160 г.) прислан был Киеву, от того же Патриарха, по взаимному согласию дяди и племянника, Князей Ростислава и Мстислава; потому что первый не признавал законным Климента, а последний негодовал на Константина. Между тем Андрей Боголюбский, стараясь всеми средствами, возвысить над прочими княжениями престольный свой город Владимир, где воздвигнул великолепный собор Богоматери, для чудотворной ее иконы, принесенной из Греции, воспользовался несогласием церковным, чтобы просить себе особенного Митрополита из Царьграда. Но Патриарх Лука благоразумно отклонил его просьбу, опасаясь нарушить единство Российской Церкви; он дозволил только Епископам Ростовским иметь пребывание во Владимире, и в угождение набожному Князю праздновать намять его победы над Болгарами, одержанной в один день с другою победою Императора Мануила над Сарацинами: торжество сие доселе совершается первое Августа.
Нестор, Епископ Ростовский, лишенный своей епархии Митрополитом Константином, находился тогда в Царьграде для оправдания, ибо по несчастным обстоятельствам времени, к распрям иерархическим присоединились еще лжеучения. Нестор был несправедливо обвинен в нарушении постного устава, будто бы запрещал разрешать пост в праздники Рождества и Богоявления, если случались они в среду или пяток. Сие неправильное учение, не им начатое, возобновлено было Епископом Леоном, пришедшим в его отсутствие, и Боголюбский, вступаясь за правые догматы, послал Леона сперва на суд Митрополита Феодора в Киев, а потом в Царьград, где осудил его сам Патриарх. Но вслед за Леоном явился самозванец на епархию Ростовскую, Феодор, инок Печерский, испросивший себе обманом сан Епископа в Константинополе; однакоже хищничество его вскоре обличилось и жестокости были прекращены Князем, который отправил преступника в Киев, и там он предан смерти за соблазн церковный.
Митрополиту Феодору приписывают учреждение архимандрии в Печерской обители, названной им лаврою и ставропигиею, по грамоте патриаршей, и, от первого Печерского архимандрита Акиндина, сей новый сан взошел в употребление в монастырях Русских. С его же благословения Князь Боголюбский начал праздновать память первого Епископа Ростовского Леонтия, коего мощи обретены им были при заложении нового собора.
Климент, бывший Митрополит, жил еще на Волыни, когда скончался Феодор, и В. К. Ростислав, снисходя на просьбу своего племянника Мстислава, хотел уже просить Патриарха о возведении его опять на митрополию, но послы княжеские встретили на пути нового Митрополита, идущего в Россию из Царьграда, Иоанна IV (17. Иоанн IV. 1164 г.). Одни только дружественные моления Императора Мануила и страх нового церковного раздора могли убедить оскорбленного Ростислава принять сего Первосвятителя, который однакоже, в два года своего краткого правления, оставил по себе благую память. Нам сохранилось увещательное его послание к Папе Римскому, вероятно Александру III, о мире церковном, ибо тогда еще, по недавнему разрыву, с обеих сторон делались взаммные усилия к восстановлению союза. В Новгороде священна также память Иоанна: Владыка Илия, в иночестве Иоанн, муж жизни праведной, первый из всех Епископов Русских, был возведен Митрополитом в сан Архиепископа, и титул сей перешел брату его Григорию, столь же добродетельному, при коем преподобный Варлаам основал на берегах Волхова свою знаменитую Хутынскую обитель, а потом и ко всем Владыкам Новгородским.
Ересь Леонова возобновилась в Киеве при Митрополите Константине II (18. Константин II. 1167 г.), избранном из Епископов Русских, по желанию Ростислава; ибо новый Святитель, по неопытности, сам держался мнения Леонова о постах, и даже созывал собор в Киеве для поддержания сего учения. Но два мужа, известные своими писаниями, Св. Кирилл, красноречивый Епископ Туровский, и Поликарп, архимандрит Печерский, продолжатель Патерика Несторова о угодниках Киевских, были твердыми защитниками правоверия; сей последний претерпел даже заточение за слово истины. Благочестивая современная летопись говорит, что и Киев пострадал за неправду Митрополита, ибо при нем и В. К. Мстиславе Волынском, преемнике Ростислава, одиннадцать Князей, признавшие своею главою Боголюбского, взяли приступом и разграбили сию мать городов Русских, которая утратила с тех поре свою независимость; Князья ее, с одним лишь титулом великих, сменялись, большею частью, по прихоти Князей Владимирских или Галицких, а между тем Ольговичи Черниговские и Мономаховичи Смоленские не преставали домогаться призрака великокняжеской власти.
Митрополия Киевская около десяти лет оставалась праздною по смерти Константина. Никифор II (19. Никифор II. 1185 г.), родом Грек, поставленный Патриархом Василием, пастырь исполненный всеми добродетелями первого тезоименитого ему Никифора, и любви к своему новому отечеству, тщетно старался умирить раздоры властителей: он даже брал на свою душу клятву, данную В. К. Рюриком зятю Роману Волынскому, чтобы нарушением ее удовлетворить сильного Всеволода Владимирского, который требовал себе городов, обещанных Роману. Впоследствии, сей Роман, будучи уже Князем Галицким, овладел Киевом и явил первый пример в России насильственного пострижения, над тестем своим В. К. Рюриком, а Рюрик единственный пример сложения с себя сана иноческого, ибо он взошел опять на престол после смерти врага своего. По причине сих междоусобий, еще однажды пострадал Киев, и таким образом дважды разоренный уже не восставал до конечного падения при Монголах.
Свидетелем сего разорения был новый Митрополит Матфей (20. Матфей. 1201 г.), присланный из Константинополя, еще до взятия оного Крестоносцами, и в свою чреду сделался посредником между Князьями, примирив В. К. Всеволода Чермного и всех Ольговичей с Всеволодом Владимирским: – в сию бедственную годину раздоров, должность миротворца была неразлучна с саном первосвятительским. При нем, в первый раз, вмешались Новгородцы в дела церковные, изгнав своего Архиепископа Митрофана и прислав к Митрополиту для посвящения инока Хутынского Антония, но и Антоний не угодил народу; оба Владыки пришли на суд Митрополита, и первый был утвержден, а последнему дана епархия Перемышльская, которую однакоже он оставил для кафедры Новгородской, и опять был изгнан, и снова возведен, но кончил дни свои в обители Хутынской: – таково было непостоянство и буйство Новгородцев. Здесь впервые упоминается о епархии Перемышльской, вместе с другими, Галицкою, Минскою, Луцкою и Острожскою, неизвестно когда основанными, по цветущему состоянию южной России.
И на севере образовались новый епархии; хотя Рязань зависела от Черниговского престола, но летопись говорит о некоем Епископе Рязанском Арсении, взятом в плен вместе с Князьями сего города, братом Боголюбского, Всеволодом. Область Муромская, подвластная в последствии Святителям Рязанским, уже просвещалась тогда святым крещением, ревностью Св. Князя Константина, из рода Черниговских, и детей его Михаила и Феодора. И два сына Всеволодовы, несогласные между собою по кончине родителя, Константин и Георгий, не захотели иметь одного Епископа в Ростове и Владимире; каждый желал его пребывания в своей столице. Митрополит Матфей удовлетворил обоих, учредив новую епархию во Владимире, куда посвятил игумена Рождественской обители Симона, знаменитого своими добродетелями и описанием жития Печорских отшельников.
Преемник Матвея, Митрополит Кирилл (21. Кирилл I. 1205 г.), был уже прислан из Никеи, где временно основались Императоры и Патриархи, изгнанные Латинами из Царьграда. Бедственное иго, тяготевшее на Греческом царстве, отозвалось и в нашем отечестве; ибо Первосвященники Римские, оружием Христиан западных, начали действовать на наши пределы. Еще Князю Роману Галицкому предлагал легат папский покровительство меча Апостольского, но витязь, указав на собственный, гордо спросил: «такой ли меч у Папы?», а юные сыновья его были уже изгнаны Коломаном, Королем Венгерским, и архиепископ Латинский посажен в Галиче. Мстислав, удалой сын храброго и святого Князя Новгородского Мстислава, взяв приступом Галич, изгнал духовенство Римское, но скоро оно опять водворилось в сей порубежной области Русской. И в Новгороде преемники Св. Мстислава, вместе с Князьями Пскова и Полоцка, принуждены были бороться с новым врагом, поселившимся на соседнем поморье Балтийском. Алберт Епископ основал в Риге орден Меченосцев (1205 г.), который соединясь впоследствии с Тевтоническим сильным братством, громил наши западные пределы и оружием обращал дикую Литву, иными кротчайшими средствами просвещаемую со стороны Русской.
Другая, ужаснейшая туча восходила с востока над Русью, обреченною на двухвековые страдания: – явились Монголы! Бежавшие Половцы возвестили нашествие варваров на их степи, и сошлись южные Князья наши, чтобы отразить неведомого врага. На реке Калке произошла кровавая сеча; три Мстислава поддерживали ее отчаянным мужеством, но два, Великий Князь и Черниговский, пали в битве, а третий Галицкий принужден был бежать с юным сыном Романа, славным Даниилом, в Галич, и там окончил бурные дни свои в иноческом образе. Варвары удалились; это был только передовой отряд их; другие несметные полчища собирались во глубине Азии, под предводительством Батыя, Чингисханова внука, чтобы хлынуть на Россию, чрез двенадцать лет после побоища при Калке. А между тем продолжались внутренние раздоры южных и северных княжеств, и добродетельный Митрополит Кирилл дважды ходил во Владимир мирить Великого Князя с владетелями Киева и с Князьями Курскими. Нашествие Батыя все умирило под пеплом развалин.
Первая пострадала Рязань, которой Князья, Олег и Феодор, прияли мученическую смерть. В осажденном Владимире Епископ Митрофан, с супругою В. Князя, ее снохами и боярами, заключились в соборную церковь; там все они прияли св. тайны и схиму от руки Святителя, от Господа же мученический венец, в дыму и пламени зажженного храма. Сам Георгий пал, сражаясь на берегах Сити, а племянник его Князь Василько сделался мучеником за имя Христово. Разорены были все города области Ростовской и Суздальской, невидимая десница охранила Новгород и Псков. Козельск, защищаемый юным своим Князем, последний пострадал на обратном шествии Батыя из северного разорения.
Чрез год наступила очередь южной России: Переяславль погиб со своим Епископом Симеоном, Порфирий Черниговский отпущен был завоевателем из разоренной его епархии. Монголы обложили Киев, и пораженные древнею его красою, предложили спасти, если сдастся; но в отсутствии всех Князей Русских, он защищаем был мужественным боярином Даниила Галицкого, Димитрием. Как мать и глава городов Русских, Киев предпочел постыдному игу славную кончину, в назидание всея Руси. После кровопролитной осады, стены его и каждый храм, обратились в крепость, отчаянием граждан; постепенно пали Софийский собор, церковь Десятинная, и Михайловская обитель и лавра Печерская; они преданы были запустению и вероятно, посреди сего страшного разорения, погиб сам несчастный преемник Кирилла, Митрополит Иосиф (22. Иосиф. 1240 г.), о коем с тех пор безмолвствуют летописи.