Исправление книг при патриархе Никоне и последующих патриархах

При необозримости литературы об исторических аспектах раскола, первые серьёзные работы, посвящённые текстологии никоновской справы, появились лишь в последней четверти XIX века. Столь позднее освоение академической наукой этой темы связано не с отсутствием интереса к ней, а с тем, что исследователи, занимающиеся проблемами никоновской справы, сталкивались с цензурными сложностями. Общепринятой оставалась историографическая схема, содержащаяся в предисловиях к никоновским изданиям богослужебных книг. Эту точку зрения хорошо сформулировал митр. Макарий (Булгаков): «Никон, – писал он, – пожелал исправить наши церковные книги не по одним славянским, но и по греческим спискам, и при том по спискам, славянским и греческим, древним, чтобы очистить эти книги от всех погрешностей, прибавок и новшеств, которые вкрались в них с течением времени, особенно в два последних столетия» (Макарий V, 117). Эта традиционная схема воспроизводится в подавляющем большинстве работ, посвящённых истории старообрядчества.

Только в последней четверти XIX века начались исследования материалов Московского печатного двора, давшие основание для иного взгляда на характер работы никоновских справщиков. Работы И. Д. Мансветова (1883), К. Т. Никольского (1896), С. А. Белокурова (I-II; 1886), П. Ф. Николаевского (1881; 1890–1891) позволили поставить под сомнение многие декларации никоновских справщиков.

Большое значение для установления источников никоновской справы имели работы С. А. Белокурова, который выяснил, что справщики пользовались не пергаментными греческими рукописями, а изданиями венецианских типографий XVII века. Оказалось, что греческие рукописи, привезённые Арсением Сухановым с Афона, не могли быть использованы при подготовке издания Служебника 1655 года. С. А. Белокурову удалось не только обнаружить свидетельство Сильвестра Медведева о том, что при исправлении Служебника справщики пользовались новой «у немец печатанной» и «безсвидетельствованной» книгой, но найти её. Этой книгой оказался Греческий Евхологий, изданный в Венеции в 1602 году ¹.

А. А. Дмитриевский сделал следующий шаг. В материалах Московского печатного двора он обнаружил подготовительные материалы к изданию Московского служебника 1655 года. При этом оказалось, что исправления вносились не в одно из предшествующих московских изданий, а в юго-западнорусское издание, а именно, в изданный в Стрятине Служебник Гедеона Балабана 1604 года. Обнаружение этой книги показало, что вопреки официальной точке зрения в основу никоновской редакции Служебника была положена юго-западнорусская (а не московская) традиция, а исправления вносились по Евхологию венецианского издания. Кроме того, А. А. Дмитриевский выделил основные этапы исправления Служебника, в результате которых эта богослужебная книга приобрела свой современный вид ².

Книги, посвящённой книжной справе XVII века, А. А. Дмитриевский так и не написал. По этой теме он сделал два доклада (один из них был прочитан в 1894, а другой – в 1909 году), о содержании которых мы можем судить лишь по кратким резюме. Некоторые сведения содержатся в напечатанной в 1912 году рецензии (Дмитриевский 1912). Однако текст статьи «Об исправлении книг при патриархе Никоне и последующих патриархах» так и не был опубликован. В настоящем издании мы приводим все известные на сегодняшний день материалы Дмитриевского, посвящённые этому вопросу.

2.1. Доклад «Новые данные по исправлению богослужебных книг в Москве в XVII и XVIII в.» был прочитан Дмитриевским на заседании Исторического общества Нестора Летописца, которое состоялось 1 мая 1894 года. В опубликованном отчёте Общества об этом докладе сообщается следующее:

Д‹ействительный› чл‹ен› А. А. Дмитриевский представил «Новые данные по исправлению богослужебных книг в Москве в XVII и XVIII в.». По его мнению, ни греческие, ни другие рукописи, на которые ссылался Никон, в сущности не имели здесь важного значения, а дело велось келейно, просто на основании южнорусских служебников 1620 и 1629 г., которые московскими «справщиками» и утилизировались сообразно своим целям. Главные справщики Арсений Грек и Евфимий прямо пользовались работами, произведёнными ещё Петром Могилой. Референт сам разыскал три таких корректурных служебника, которые совершенно подтверждают его соображения. Да и сами исправители, по своим связям с Киевом, имели к тому тенденцию. Исправления книг шли долго и после Никона, и нельзя сказать, чтобы делалось это безукоризненно (Дмитриевский 1895).

Этим кратким отчётом наши сведения о докладе ограничиваются.

2.2. Второй раз Дмитриевский обращается к этой теме в докладе, прочитанном на заседании Императорского общества любителей древней письменности в середине февраля 1909 года. Председательствовал на заседании С. Д. Шереметьев. Информация о выступлении А. А. Дмитриевского ограничивается газетным отчётом, который мы также приводим целиком:

Вторым докладчиком выступил А. А. Дмитриевский. Основываясь на не изданных ещё данных, он бросил свет на тёмный до настоящего времени вопрос в нашей духовно-исторической литературе: об исправлении богослужебных книг при патриархе Никоне. Исправленный Служебник Никона 1655 г., вызвавший раскол в Православной церкви, совершенно не обследован с точки зрения общелитературной и библиографической. Докладчик сделал попытку выяснить, откуда заимствованы были исправления, чьё влияние отразилось на их характере, и кто были главные «справщики». В эпоху Никона, когда пользовались богослужебными книгами, заимствованными ещё из древней Византии, весь православный восток давно уже преобразовал богослужение, забыв древние образцы. Наше дониконовское богослужение восточным отцам церкви казалось непонятным, «зазорным». Восток в отношении богослужебных книг был объединён; он пользовался исключительно богослужебными книгами, печатавшимися в Венеции и совершенно вытеснившими рукописные служебники. Перед реформой 1655 г. Никоном было организовано несколько экспедиций. Но как восток, так и наш юг в лице киевского митрополита Петра Могилы рабски следовали венецианским образцам и поэтому никакого иного материала не могли дать для выполнения предпринятой у нас реформы. Экспедиция Арсения Грека в Новгород ³ для покупки там богослужебных книг имела тот же конечный результат: приобретены были венецианские издания. Собор восточных иерархов окончательно повлиял на исправление книг по образцам, печатавшимся в Венеции. Главными «справщиками» и редакторами нового Служебника были также люди, склонные к исправлению книг по указанным образцам. Один из них, хотя и москвич, трудолюбивый, но без выдающихся способностей, мало влиял на исправление книг; другой, Евфимий диакон, был киевлянином; третий, Арсений Грек, появившийся в Москве случайно с патриархом греческим Паисием и задержанный здесь как знаток греческого и русского языков, – несомненно были на стороне привычных и уже введённых у них на родине венецианских образцов. Основным материалом Служебника 1655 года, таким образом, послужили: венецианские служебники изданий 1602 и 1604 года и киевские – 1620 и 1629 г. Первое издание Служебника оказалось, однако, неудачным: его сжигали и отбирали. Вошедший в употребление Служебник выпущен был вторым, исправленным изданием. Доклад сопровождался оживленным обменом мнений. Собрание было весьма многочисленным ⁴.

Этот не отличающийся точностью газетный отчёт сразу стал активно использоваться старообрядческими полемистами. Приведем фрагмент из вышедшей в 1910 году популярной старообрядческой брошюры:

Какого же достоинства оказался этот первоисправленный Служебник, это «детище» Никона? Ответ на это мы находим среди данных, только что появившихся на свет Божий. В средних числах февраля, – как сообщают Ведомости С.-Петербургского градоначальства (№ 40 за 1909), – в Императорском обществе любителей древней письменности был заслушан доклад А. А. Дмитриевского, в котором сказано: «первое издание Служебника оказалось неудачным: его сжигали и отбирали». Очевидно, «хороши» были исправления, если пришлось самим издателям Служебника сжигать его тогда же, чуть ли не при самом выходе его в свет (Варакин 1910, 9).

При этом антистарообрядческие миссионеры тщетно пытались отыскать подлинный текст доклада А. А. Дмитриевского. Сохранилось адресованное А. А. Дмитриевскому письмо от проживавшего в Егорьевске ⁵ А. Кузнецова:

Раскольники напечатали книжку об исправлении богослужебных книг при патриархе Никоне, в которой старались очернить ‹...› патриарха Никона, между прочим, воспользовались и Вашим почтенным именем, ссылаясь на «Ведомости СПб. градоначальства» 1909 № 40, говорят, что в середине февраля (вероятно 1909) Вы читали доклад в Императорском обществе любителей древней письменности, в котором якобы неодобрительно отзывались о никоновском исправлении ⁶.

2.3. Наиболее подробно о своей работе, посвящённой истории никоновской справы, А. А. Дмитриевский рассказывает в рецензии на книгу прот. М. И. Орлова «Литургия св. Василия Великого» (Орлов 1909). Публикация этого отзыва имеет следующую предысторию.

18 января 1909 года А. А. Шахматов обратился к Дмитриевскому с просьбой ⁷ дать отзыв на книгу протоиерея Орлова в связи с выдвижением этой книги на премию им. М. Н. Ахматова. В своём отзыве А. А. Дмитриевский высказал ряд замечаний, однако общий вывод рецензента был вполне положительным. «Учёный издатель с замечательным трудолюбием и поразительной добросовестностью собирал греческие и славянские тексты данного чина и дал в руки литургистов превосходное пособие. Добросовестному же и опытному преподавателю литургики своими многочисленными вариантами книга эта даёт возможность уяснить детально текст этой литургии со всей основательностью и полной ясностью. Ввиду указанных достоинств настоящей книги и в целях поощрения трудолюбивого и самоотверженного её издателя, мы признали бы справедливым рекомендовать её для приобретения в фундаментальные библиотеки духовных семинарий» ⁸.

Основные претензии, которые А. А. Дмитриевский предъявляет прот. М. И. Орлову, связаны с неверным освещением тех изменений, которым текст Служебника подвергся в результате никоновской справы. «Мы если можем упрекать учёного издателя, то лишь в той части его издания, которая касается текстов литургий Василия Великого в греческих и наших русских старопечатных изданиях. Издателю остались неизвестны капитальный многотомный труд по изучению старопечатных греческих книг Эмиля Леграна «Bibliographie hellénique, ou description raisonnée des ouvrages publiés en grec par des grecs aux XV, XVI et XVII siècles» (см. Легран XV–XVIII) и, что особенно замечательно, даже солидный труд его собственного коллеги по службе в Академии, известного учёного-библиографа А. С. Родосского «Каталог старопечатных книг Санкт-Петербургской духовной академии. К 75-летнему юбилею Академии» (СПб., 1891 г. Вып. 1). Пользуясь названными трудами по библиографии, отцу протоиерею Орлову, мы уверены, пришлось бы остановить серьёзное внимание на многих венецианских изданиях Греческого евхология, помимо случайно попавших ему под руку (с. XXIII–XXV), и в частности, на издании его в 1602 году как оригинала для нашего первого Никоновского служебника 1655 года. Об этом важном издании Греческого евхология в истории нашей книжной справы имеются сведения не только в трудах Э. Леграна, но и в труде С. А. Белокурова «Сильвестра Медведева „Известие истинное православным и показание светлое о новоправлении книжном и о прочем“» (М., 1886, прилож., с. 85–87). «Тексты греческие во взаимном отношении по составу» могли быть изучены издателем лишь в том случае, если бы он ознакомился хорошо с важнейшими изданиями греческого евхология, имевшими несомненное влияние на судьбу текста литургии. При посредстве книги А. С. Родосского о. протоиерею удалось бы, например, даже в своей академической библиотеке увидеть, что изданий Служебника при патриархе Никоне было не три (с. XL), а шесть и даже более. « О четвёртом издании Служебника, – говорит А. С. Родосский, – в библиографии не упоминается, но оно, очевидно, было ⁹ и, должно полагать, либо в 1657 г., либо в том же 1658 году» (Родосский 1884, 278). Пятое издание служебника при патриархе Никоне им описывается на с. 278, и экземпляр этого издания находится в библиотеке С.-Петербургской академии под № 747.

Недостаточное знакомство с славянской библиографией привело издателя к следующим неверным заключениям: 1) что «в своей сущности настоящее (первое никоновское 1655 г.) издание Служебника живёт доныне в церковном употреблении» (с. XLII) и 2) что последующие издания Служебника имели «исправления мелкие и единичные» (с. XL). В действительности о нашем Служебнике вообще этого сказать ни в коем случае нельзя, так как он подвергался весьма значительным исправлениям и даже дополнениям в 1656 и 1658 годах при патриархе Никоне, в 1668 году после Московского собора, в 1676 году при патриархе Иоакиме и даже в 1699 году при патриархе Адриане. Что же касается текста Литургии Василия Великого, который изучал о. прот. Орлов критически, то об этом тексте можно говорить, что текст этот «в своей сущности», к глубокому сожалению, «живёт доныне в церковном употреблении» и исправления в нём за всё последующее время действительно были «мелки и единичны», но причины этого при его малой осведомлённости в научной библиографии остались ему неизвестны. Текст Литургии Василия Великого никоновскими справщиками целиком, без всяких исправлений был позаимствован из Стрятинского служебника Львовского епископа Гедеона Балабана 1604 года (об этом издании о. Орлов в своём критическом труде не обмолвился ни единым словом) и с небольшими исправлениями держится в нашей практике до наших дней, избежав каким-то чудом исправлений в Архиерейском чиновнике даже и в 1699 году, когда при патриархе Адриане касались прямо текста Литургии Василия Великого. Это последнее обстоятельство по необходимости должно было бы привести издателя «критического текста» литургии Василия Великого к необходимости рассматривать данный текст в двух наших современных богослужебных книгах: в Священническом служебнике и в Архиерейском чиновнике и, при сопоставлении их, отметить между ними некоторые весьма значительные разности.

Но при указанных дефектах в рассмотрении печатного текста Литургии Василия Великого всё же приходится удивляться, что издатель, случайно принявший на себя литургическую работу, сумел инстинктивно отгадать главнейшие моменты в истории развития печатного текста чинов литургий, и, если бы на месте Служебника 1693 г. о. прот. Орлов поставил издание его 1699 года, то будущему исследователю он бесспорно расставил бы все главнейшие вехи, при помощи которых уже трудно потом сбиться с пути.

И в истории чина Литургии Василия Великого по рукописям о. протоиерей Орлов не пошёл самостоятельно, а следовал по стопам своих предшественников-литургистов, как, например, Горского и Невоструева, профессоров Мансветова и Красносельцева и др. Отсюда у него в книге повторяется ныне уже устаревшее в науке такое мнение:

«Можно как подлинное утверждать, что самый глубокий реформаторский след оставил после себя митрополит Киприан, который почти заново сделал перевод» (с. VI). Почтенный издатель не определяет объём литургической деятельности митрополита Киприана, и ему осталось не вполне ясным, какие рукописи следует считать киприановскими, а какие псевдокиприановскими, а отсюда его суждения о заслугах Киприана в деле «реформаторском» по части литургийного текста нам, по крайней мере, представляются весьма проблематическими. Не можем мы, по высказанным нами выше основаниям, согласиться и с его мыслию, что «в исправленный текст патриарха Никона перевод митрополита Киприана входит как основа, которая изменена некоторыми частностными поправками прямо по печатному тексту» (с. VII). На с. XLIX своего предисловия о трудах митрополита Киприана и об отношении их к никоновскому исправлению учёный издатель выражается с большею осторожностью и стоит ближе к истине ¹⁰.

Кроме процитированной выше краткой, не предназначавшейся для печати рецензии, А. А. Дмитриевский выступил также с пространным отзывом на эту книгу ¹¹ (Дмитриевский 1912), где привёл многочисленные результаты собственных наблюдений над историей не только чина Литургии св. Василия Великого, но и славянского Служебника вообще. До сегоднешнего дня эта статья А. А. Дмитриевского является единственным опубликованным изложением его взглядов на проблемы никоновской справы.

2.4. Наконец, в архиве А. А. Дмитриевского ¹² сохранилась черновая рукопись «Об исправлении книг при патриархе Никоне и последующих патриархах», которая публикуется в настоящем издании.

Перечисленные в предыдущем разделе работы А. А. Дмитриевского оказались востребованными лишь в незначительной части. В 1975 году Н. Д. Успенский в статье, посвященной никоновской справе (Успенский 1975), воспроизвёл основные выводы, к которым пришел А. А. Дмитриевский. В статье имеются ссылки только на рецензию 1912 года, однако, судя по листку использования, Н. Д. Успенскому была известна и рукопись статьи «Об исправлении книг при патриархе Никоне и последующих патриархах».

В 1987 году Б. А. Успенский в своём курсе истории русского литературного языка кратко изложил основные выводы А. А. Дмитриевского (Успенский 1987, 289–291). Однако Б. А. Успенского интересовал прежде всего начальный этап книжной справы, а не история славянского Служебника в XVII–XVIII веках.

Материалами А. А. Дмитриевского активно пользовался и В. Г. Сиромаха (Сиромаха 1981; 1999; Сиромаха, Успенский 1987). Однако интересы этого исследователя также ограничиваются лишь начальными этапами справы.

К сожалению, даже о тех наблюдениях А. А. Дмитриевского, которые касаются источников никоновской справы, нельзя сказать что они были восприняты историками. Характерно, что в недавней монографии Павла Мейендорфа, которая специально посвящена литургическим реформам Никона, Служебник 1655 года сравнивается с Московским служебником 1646 года, а не с киевскими изданиями (Мейендорф 1991, 169–212). Правда, автор отмечает, что никоновская редакция Служебника ближе к Стрятинскому 1604 и к киевским изданиям 1629 и 1639 годов, чем к московской редакции 1652 г. ¹³, однако не придаёт этому наблюдению особого значения ¹⁴.

Публикуемая рукопись А. А. Дмитриевского «Об исправлении книг при патриархе Никоне и последующих патриархах» сохранилась в его личном фонде ¹⁵. Название не являтся авторским: оно написано иным почерком на отдельном листе и не соответствует хронологическим рамкам работы, анализирующей и синодальные издания Служебника. Несколько листов рукописи утрачено, а начало имеется в двух редакциях.

Поводом для написания этой статьи стал выход работы Е. Е. Голубинского «К нашей полемике со старообрядцами» ¹⁶. Голубинский не занимался специально вопросом о тех источниках, которыми пользовались никоновские справщики, и полагал, что «положительный ответ на вопрос относительно богослужебных книг, что́ в них новшества и что́ разности, происшедшие от случайного разрознениа с греками, очень труден или, лучше сказать, совсем невозможен, потому что для этого требовалось бы произвести такое сличение славянских рукописей с греческими, которого ещё вовсе не произведено и которое вероятно будет произведено весьма нескоро» (Голубинский 1892а, 81–82; 1905, 71). А. А. Дмитриевский попытался ответить на поставленный Е. Е. Голубинским вопрос о том, какие именно исправления вносили никоновские справщики в текст Служебника 1655 года. Однако он не счёл нужным сообщить самому автору результаты своих наблюдений ¹⁷. Поэтому во втором издании Е. Е. Голубинский оставляет соответствующие пассажи без изменений, добавив лишь следующее примечание:

Профессор Киевской духовной академии А. А. Дмитриевский в одном из заседаний Общества Нестора летописца, бывших в 1894 году, сделал сообщение, в котором утверждает, что никоновские справщики исправляли книги, главным образом, не по греческим оригиналам, а по киевским славянским книгам, правленным с греческих оригиналов (см. в IX книге Чтений в Обществе Нестора летописца сведения о заседаниях, с. 30). Что вместе с греческими оригиналами никоновские справщики имели у себя под рукой и киевские славянские книги, правленные с греческих оригиналов (в Киевской Руси началось это правление в 1604 г., со Стрятинского служебника Гедеона Балабана, а в самом Киеве с 1620 г., со Служебника, напечатанного в сем году в Печерской лавре), это не только весьма вероятно, но более чем вероятно. Однако касательно их подлинной роли при исправлении нужно ожидать более точных сведений (Голубинский 1905, 55–56).

Из этого примечания следует, что, Голубинскому был известен лишь приведённый выше ¹⁸ краткий отчёт о докладе А. А. Дмитриевского.

Начав с ответа на вопрос об источниках никоновской справы, А. А. Дмитриевский, однако, не ограничивает свою работу лишь вопросами исправления Служебника при патриархе Никоне и доводит историю этой книги до начала XIX века ¹⁹.

1. Поскольку перед нами не окончательная редакция, а черновик, во многих случаях издателю приходилось вносить в текст некоторые исправления. Мелкие исправления, такие как согласование падежей, раскрытие сокращений, стандартизация библиографических описаний, исправление ошибок в цитатах и т.д. мы не выделяли. В тех случаях, когда нам приходилось изменять порядок слов или вносить в текст какие-либо уточнения, мы пользовлись угловыми скобками.

2. Поскольку рукопись представляет собой не окончательный текст, а фрагменты двух вариантов, перед издателем часто стояла проблема выбора. При этом, как правило, мы выбирали наиболее полный вариант текста.

3. Так как в рукописи пропущено несколько листов, то утраченные места мы пытались, по мере возможности, восполнять теми материалами, которыми А. А. Дмитриевский пользовался при работе над статьёй.

4. Все фрагменты, отсутствующие в рукописи, помещены в угловые скобки.

5. Как правило, А. А. Дмитриевский воспроизводит церковнославянские тексты в упрощенной орфографии, и мы следуем за ним. В тех же случаях, когда он стремится к более точному следованию орфографии источников, мы предпочитаем опираться не на его воспроизведение, а на сами источники, поскольку точность передачи орфографических особенностей оставляет желать лучшего.

6. Для того чтобы читателям было легче ориентироваться в тексте, мы разбили статью на разделы, снабдив их заголовками.

7. В качестве приложений публикуются фрагменты из рецензии А. А. Дмитриевского на книгу прот. М. И. Орлова «Литургия св. Василия Великого».

* * *

Издание этой книги было бы невозможно без помощи и консультаций В. М. Живова, В. В. Калугина, Е. В. Лукьяновой, А. А. Плетневой, М. Н. Григорян и Ю. И. Рубана, а также Ольги Титовой, которая участвовала в подготовке первых разделов рукописи.

На последней странице обложки помещён портрет А. А. Дмитриевского из группового снимка, сделанного в ноябре 1914 года по случаю 70-летия Н. П. Кондакова (ПФА РАН. Разряд X, оп. 2, д. 101). Впервые этот снимок был опубликован в 1995 году (Архивы 1995, 231), однако А. А. Дмитриевский указан здесь как «неустановленное лицо». Атрибуция снимка принадлежит И. Л. Кызласовой (Кызласова 2000, 249). Снимок был любезно предоставлен для публикации И. П. Медведевым.

Аалст 1955–1956 – P. Gabriel (van Aalst), О. F. М. Cap. Alexius Afanasevic Dmitrievskij 1856–1929. Biographische gegevens, zijn leer over het liturgisch typikon / Het Christelijk Oosten en Hereniging. Jaargang 7 (1954–1955). S. 29–37, 212–225; Jaargang 8 (1955–1956). S. 163–176.

Аалст 1960 – P. Gabriel van Aalst, O. F. M. Cap. Die Bibliographie des russischen Liturgisten A. A. Dmitrievskij / Orientalia Christiana Periodica. 1960. Vol. XXVI. P. 108–140.

Арранц 1974 – M. Arranz S. J. Les archives de Dmitrievsky dans la bibliothèque d’Ètat de Leningrad / Orientalia Christiana Periodica. Vol. XL, fasc. 1. Roma, 1974. P. 61–83.

Арранц 1995 – о. Михаил Арранц. A. A. Дмитриевский: Из рукописного наследия / Архивы 1995. С. 120–133.

Архивы 1995 – Архивы русских византинистов в Санкт- Петербурге. СПб., 1995.

Белокуров I-II – Белокуров С. А. Арсений Суханов. I-II. М., 1891–1893.

Белокуров 1886 – Белокуров С. А. Сильвестра Медведева «Известие истинное православным и показание светлое о новоправлении книжном и о прочем» / С предисл. и примеч. С. Белокурова. М., 1886.

Варакин 1910 – Варакин Д. С. Исправление книг в XVII столетии. При бывшем Патриархе Никоне. М., 1910 г. (Б-ка журнала «Старообрядческая мысль»).

Голубинский 1892 – Голубинский Е. Е. К нашей полемике со старообрядцами / Богословский вестник. 1992. T. 1. С. 45–76, 277–312, 485–506; Т. 2. С. 34–72, 197–223.

Голубинский 1892а – Голубинский Е. Е. К нашей полемике со старообрядцами. Сергиев Посад, 1892. Отт. из журн. «Богословский вестник».

Голубинский 1905 – Голубинский Е. Е. К нашей полемике со старообрядцами. М., 1905.

Дмитриевский 1895 – Дмитриевский А. А. Новые данные по исправлению богослужебных книг в Москве в XVII и XVIII в. / Чтения в историческом обществе Нестора летописца, IX. Киев, 1895. С. 30.

Дмитриевский 1909 – В Императорском обществе любителей древней письменности ‹Сообщение о докладе А. А. Дмитриевского› / Ведомости Санкт-Петербургского градоначальства № 40 от 21 февраля 1909 г.

Дмитриевский 1912 – Дмитриевский А. А. Отзыв о сочинении М. И. Орлова «Литургия св. Василия Великого» / Сборник отчётов о премиях и наградах, присуждаемых императорской Академией Наук. Отчёты за 1909 г. СПб., 1912. С. 176–347.

И. С. 1905 – [ И. С.] Известия по Рязанской епархии: (Мысли, и чувства одного из егорьевских старообрядцев по поводу учреждения и деятельности Егорьевского православного братства) / Миссионерский сборник. 1905. № 4 С. 333–341.

Кравецкий 2002 – Кравецкий А. Г. К истории исправления богослужебных книг в России во второй половине XIX века / Лингвистическое источниковедение ‹2001›. М., 2002. С. 164–182.

Кравецкий, Плетнева 2001 – Кравецкий А. Г., Плетнева А. А. История церковнославянского языка в России (конец XIX–XX в.). М„ 2001.

Кызласова 2000 – Кызласова И. А. История отечественной науки об искусстве Византии и Древней Руси. 1920–1930-е годы: По материалам архивов. М., 2000.

Легран XV–XVIII – Legrand Emile Louis Jean. Bibliographie hellénique, ou description raisonnée des ouvrages publiés en grec par des grecs aux XV et XVI siècles. Vol. I-IV. Paris, 1885–1906; Bibliographie hellénique, ou description raisonnée des ouvrages publiés en grec par des Grecs au dix – septième siècle. Vol. 1–5. Paris, 1894–1903; Bibliographie hellénique, ou description raisonnée des ouvrages publiés en grec par des Grecs au dix – huitième siècle. Vol. 1–2. Paris, 1918–1928.

Макарий I-VII – Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. T. 1–5. М., 1994–1996.

Мансветов 1883 – Мансветов И. Как у нас правились церковные книги. М., 1883.

Махно 1968 – свящ. Л. Махно. Список трудов проф. Алексея Афанасьевича Дмитриевского в порядке их публикации / Богословские труды. Т. 4. М., 1968. С. 95–107.

Мейендоф 1991 – Meyendorf Paul. Russia, Ritual and Reform: The Liturgical Reforms of Nikon in the XVII Century. Chrestwood, NY: St. Vladimir’s Seminary Press, 1991.

Николаевский 1881 – Николаевский П. Ф. Новые данные истории грамоты константинопольского патриарха Паисия к московскому патриарху Никону. СПб., 1881. Отд. отт. / Христианское чтение. 1881. № 11–12.

Николаевский 1890–1891 – Николаевский П. Ф. Московский печатный двор при патриархе Никоне / Христианское чтение.

1890. Ч. 1. С. 114–141; Ч. 2. С. 434–469; 1891. Ч. 1. С. 147–186; Ч. 2. С. 152–186.

Никольский 1978 – Никольский А. И. История печатного Служебника Русской православной церкви / Журнал Московской патриархии. 1978. № 7. С. 70–77; № 9. С . 70–79; № 11. С. 68–75.

Никольский 1896 – Никольский К. Материалы для истории исправления богослужебных книг, об исправлении Устава церковного в 1682 году и Месячных миней в 1689–1691 году / Памятники древней письменности. T. СХV. СПб., 1896.

Орлов 1909 – прот. М. И. Орлов. Литургия св. Василия Великого. СПб., 1909.

Орлов 1911 – прот. М. И. Орлов. Как иногда проверяют изданный текст: Библиографическая заметка / Христанское чтение. 1911. Ч. 2 (Т. 236). С. 1321–1335,

Родосский 1884. – Родосский А. С. В память 70-летнего юбилея Санкт-Петербургской духовной академии. Вып. 1. Полное описание старопечатных церковно-славяно-русских книг, хранящихся в Санкт-Петербургской духовной академии. СПб., 1884.

Романский 1903 – Романский Н., свящ. По поводу Служебника, изданного в 1901 году в С.-Петербурге / Московские церковные ведомости. 1903. № 46. С. 578–582; № 50. С. 627–630; № 51–52. С. 643–647.

Сиромаха 1981 – Сиромаха В. Г. «Книжная справа» и вопросы нормализации книжно-литературного языка Московской Руси во 2-й половине XVII века: (На материале имён существительных): Дис. ... канд. филол. наук. М., 1981.

Сиромаха 1999 – Сиромаха В. Г. Книжные справщики Печатного двора 2-й половины XVII века / Старообрядчество в России (XVII–XX вв.). М., 1999. С. 15–44.

Сиромаха, Успенский 1987 – Сиромаха В. Г., Успенский Б. А. Кавычные книги 50-х годов XVII века / Археографический ежегодник за 1986 год. М., 1987. С. 75–84.

Сове 1968 – Сове Б. И. Русский Гоар и его школа / Богословские труды Т. 4. М., 1968. С. 39–84.

Успенский 1987 – Успенский Б. А. История русского литературного языка (XI–XVII вв.). Мюнхен, 1987.

Успенский 1968 – Успенский Н. Д. Из личных воспоминаний об А. А. Дмитриевском / Богословские труды Т. 4. М., 1968. С. 85–93.

Успенский 1975 – Успенский Н. Д. Коллизия двух богословий в исправлении русских богослужебных книг в XVII веке / Богословские труды. Сб. 11. М., 1975. С. 148–171.

Вопрос об исправлении церковно-богослужебных книг в Москве вообще и Служебника в частности, во время патриаршества Никона, несмотря на свой глубокий интерес исторический и жизненно-практический, оставался до последнего времени как-то в тени. О нём обыкновенно трактовали словами соборных постановлений 1654 года и предисловия к Служебнику 1655 года. Только в недавнее сравнительно время, благодаря трудам покойного митрополита московского Макария (XII том), молодого ученого С. А. Белокурова ²⁰, отчасти профессоров Н. Ф. Каптерева ²¹, П. Ф. Николаевского ²², И. Д. Мансветова ²³ и Е. Е. Голубинского ²⁴, этот вопрос под влиянием серьёзных разысканий и сделанных ими обнародований новых не известных дотоле в науке документальных фактов, относящихся ко времени патриарха Никона и к книжной при нём справе, стал всё более и более выясняться, становиться на твёрдую почву фактов и получать настоящее освещение, но окончательное его решение требует со стороны русских учёных новых и весьма кропотливых разысканий.

Выяснено уже в исторической литературе с достаточной убедительностью, что книжная справа при патриархе Никоне, да и во всё последующее время при его преемниках велась на Московском печатном дворе не по старым харатейным греческим и славянским церковно-богослужебным рукописям, а по печатным греческим книгам венецианской типографии и славянским (сербским) венецианской и южнорусских типографий. По отношению к исправлению Служебника 1655 года в частности рукописи греческие, вывезенные старцем Арсением Сухановым с Афона и доставленные в Москву около 22 февраля 1655 года ²⁵, не могли оказать существенного влияния не только потому, что они запоздали, и справа его была уже сделана, и Служебник готовился к выходу, который и состоялся 31 августа, даже и не потому, что число рукописей богослужебных в числе общего количества (498) афонских рукописей было незначительно, а Служебников или Евхологиев всего-навсего три, как это установил С. А. Белокуров, а единственно и, можно сказать, главным образом потому, что для справы, задуманной патриархом Никоном, все эти рукописи были не нужны и бесполезны. Дело в том, что принцип, положенный патриархом Никоном в основу великого дела книжной справы, – «да во всем великая Россия православная со вселенскими патриархи согласна будет» ²⁶, хотя не был новым и ему следовала Русская Церковь всегда с самого принятия христианства, но в данном случае это значило, что «зане (наши богослужебные чины) не имут подобие чином великия церкви» в настоящее время, то чтобы « в незазорном с греческими православными законы жить», решено было, «Служебник во всем справя, и согласну сотворя древним греческим и славянским повелеша в царствующем своем граде Москве напечатати в лето 7163 и не точию едину сию книгу исправите восхотеша но и прочия святыя книги... во всем с древними греческими и славенскими священными книгами ²⁷, в них же ни едино (sic!) погрешение обретается, согласите и исправите узакониша» ²⁸. Итак, несогласие наших церковнобогослужебных чинов с современными, действовавшими в богослужебной практике Православного востока XVII столетия, с одной стороны, и «зазирание» наших чинов «греческими православными законы», с другой, – вот те ближайшие и серьёзные мотивы, которые вызвали к жизни энергическую и оживлённую деятельность на Московском печатном дворе.

Факт несомненный, что наша церковно-богослужебная практика, наши церковные чины, содержавшиеся в наших печатных при предшественниках патриарха Никона богослужебных книгах и заимствованные из наших славянорусских, а иногда и южнославянских рукописных книг, переведённых с греческих рукописных книг, весьма значительно разнились в XVII столетии от тех же чинов Православного востока. Но разности эти, объясняемые указанными вполне естественными причинами, к тому же всегда возможные в церквях автокефальных без нарушения духовного единения между ними, вовсе не были таковы, за исключением, конечно, погрешностей, происшедших от небрежности переписчиков и недосмотров справщиков и корректоров, чтобы они требовали немедленного и настойчивого удаления и исправления в смысле уподобления до полного тожества одной практики другой. Такого полного тожества церковно-богослужебной практики в церквях Православного греческого востока история христианской церкви и богослужения не знала и не знает до настоящего времени, в силу того обстоятельства, что православное богослужение имеет своей задачей воспитывать и удовлетворять запросы людей известного времени, известного места. Каждая церковь пользовалась своими чинами и может вырабатывать новые чины, вызываемые потребностями данного времени. Установить раз и навсегда определенные чины нельзя, как нельзя остановить развитие человечества. Вот почему в церквях восточных мы не видим тожества практики в настоящее время, а если сравним практику современного востока с нашей, то увидим опять большую разницу в той и другой. В частности, говоря о времени патриарха Никона, мы не должны забывать, что греческая богослужебная практика его времени значительно ушла в своём развитии вперёд; в его время весь современный восток пользовался церковно-богослужебными книгами, которые печатались в греческой венецианской типографии, и эти книги уже около полутораста лет ‹назад› вытеснили из церковной практики если не безусловно, то в значительной степени рукописные чины, рукописные книги. По крайней мере, о Греческом евхологии это можно утверждать категорически. Следовательно, к половине XVII столетия Православный восток успел освоиться с этой практикой и совершенно позабыть о той практике, которой он снабдил нас и при которой осталась наша Православная церковь, хотя и пользовавшаяся также печатными книгами, но с чинами глубокой старины. Иначе, поэтому, и быть не могло, что на посетителей Православного востока нашей страны в XVII столетии особенно из среды представителей высшего православного духовенства, интересовавшихся нашей религиозной жизнью и церковно-богослужебной практикой, которую они по незнанию нашего языка изучали только путём наблюдения и личного участия в ней, а не из наших книг, эта древняя практика должна была казаться «новизною» или «новиною» и «зазорным разгласием» с Великой константинопольской церковью, на что эти лица не преминули указать людям, власть ‹имущим›.

‹Собором 1653 года было определено править наши богослужебные книги по древним греческим и славянским рукописям, а наши исправители, «после того Собора все книги древния славянския и греческия оставивши, начаша править с новопечатных у немец греческих книг». В предисловии Книги служебника, говорит Медведев, пишут они, что они исправили его по греческим древним и славянским рукописям и во всём согласили, и увещают православный народ, чтобы он верил этой книге как достоверной и ни в чём не сомневался, потому что она справлена с древних греческих рукописей и славянских книг. «А та книга Служебник правлена не с древних греческих рукописменных и славянских, но снова у немец печатной греческой безсвидетелъствованной книги, у нея же и начала несть и где печатана неведомо». Когда по немалых летах по указу государя «ради достоверного книжнаго свидетельства и справки» был на московском печатном дворе Афонской святой горы архимандрит Дионисий, он эту у немец печатную книгу служебную рассмотря, на страницах подписал своею рукою на обличение тоя неправыя книги словеса бранная, зде писати неприличная; а та книга и ныне обретается в книгохранительнице на печатном дворе.

Таким образом, по словам Медведева, наш Служебник 1655 года при патриархе Никоне был исправлен по печатному изданию Греческого евхология, а не по многим греческим и славянским рукописям. Нам удалось найти и самый оригинал Служебника 1655 г., о котором говорил Медведев. Эта «греческая у немец печатанная безсвидетельствованная книга, у нея же начала несть и где печатана неведомо» сохранилась и до нашего времени там же, где хранилась во времена Сильвестра Медведева, в книгохранительнице на печатном дворе – в библиотеке Московской синодальной типографии (№ 81 новый и № 2619 старый ‹РГАДА БМСТ/ ин. 132 (3092)›). Это – Евхологий› ²⁹ в малую четверку, четыре ненумерованных и 241 нумерованных листов; 33 тетради, помеченные: †А–Ω, α–θ, из коих первая – † и последняя – θ по четыре листа, а остальные по 8 листов. Титул или вкладной лист в бордюре представляет Христа-лозу, апостолов и евангелистов (16), миниатюрная марка типографии представляет собой дуб, по сторонам которого буквы «А» и «П». В конце книги на последнем (142) листе большая марка типографа представляет дуб в рамке и под дубом буквы Е, А, Р. Над маркою Ἐνετίησιν παρὰ τῷ Ἀντωνίῳ τῷ Πινέλῳ – αχβ.

Из этого описания, таким образом, ясно, что хранящийся ныне в библиотеке Московской синодальной типографии и указываемый Сильвестром Медведевым Греческий евхологий есть, несомненно, Служебник 1602 года венецианского издания Антония Пинела, за что говорит вся пагинация этого Евхология, что действительно у него, как заметил Сильвестр Медведев, «начала нет», и из сохранившегося на переплёте последнего листа нам хорошо «ведомо», где печатана эта книга. Последний лист (142), а не отрывок или остаток титула самого Евхология, как думают проф. Голубинский ³⁰ и Белокуров ³¹, сохранили нам самую точную и не вызывающую никаких сомнений дату, то есть 1602 год.

Но сомнение проф. Голубинского в факте существования Венецианского евхология 1602 года имеет для нас второстепенное значение и отразилось в решении вопроса об оригинале Служебника 1655 года некоторыми лишь напрасными колебаниями и неточностями. Более имеет значения для нас другой вопрос в данном случае: как пользовался ‹Е. Е. Голубинский› теми наличными, не представляющими ни для кого секрета данными для проверки высказываемых им суждений о книжной справе при патриархе Никоне, на которые сам указал в своей статье? Другими словами, достаточно ли хорошо ознакомлен почтенный наш историк с нашими и греческими изданиями церковно-богослужебных ‹книг› за XVI, а особенно за XVII столетие, что мы могли положиться на компетентность его суждений по данному вопросу? Судя же ‹по› данным настоящей статьи, мы, к глубокому своему сожалению, не можем сказать этого об авторе разбираемой нами брошюры. Иначе мы не можем объяснить себе появление здесь того ряда суждений о причинах розни между греческими венецианскими служебниками и нашими служебниками 1655, 1656 и 1658 годов никоновского исправления. Кроме «неосмотрительности» справщиков «гораздого ради поспешения», по словам проф. Голубинского, «может быть предполагаема и другая, более существенная причина некоторой розни, а именно, что, с одной стороны, печатный Евхологий, бывший под руками у справщиков, более или менее расходился или не сходился с современной живой практикой Великой или Константинопольской церкви и Святой горы, которой хотели следовать, а с другой стороны – что самая эта практика в Великой церкви и на Святой горе не была ещё совершенно тождественна и что поэтому и не мог быть сразу установлен возможно удовлетворительный текст Служебника» ³² . Казалось бы, что полное научное беспристрастие должно было вызывать автора, а особенно, когда дело касается отыскания «существенной причины» занимающего вопроса, на непосредственное знакомство с церковно-богослужебными книгами, на их сличение с греческими печатными венецианскими изданиями, а если нужно, то и с греческими рукописями (благо всё это у профессора Московской духовной академии под руками и не составляет ни для кого секрета), между тем почтенный историк не только ограничился «предположением» и допустил благодаря этому множество неточностей и прямо неверных фактических «предположений», а несколько ниже подобный труд представил даже «совсем невозможным». «Положительный ответ на вопрос относительно богослужебных книг, что́ в них новшества и что́ разности, происшедшие от случайного разрознения с греками, пишет проф. Голубинский, очень труден или, лучше сказать, совсем невозможен, потому что для этого требовалось бы произвести такое сличение славянских рукописей с греческими, которого ещё вовсе не произведено и которое вероятно будет произведено весьма нескоро» ³³. Совершенно согласны, что труд сличения рукописных и печатных наших богослужебных книг с греческими нелёгкий и требует от взявшегося за него большой кропотливости, усидчивости и эрудиции, но он всё же не невозможен. Попытки в этом роде, и весьма удачные, сделаны нашими покойными учёными протоиереем А. В. Горским и К. И. Невоструевым, проф. И. Д. Мансветовым, проф. Н. Ф. Красносельцевым и др. Весьма нелишне было бы попытать свои силы и почтенному автору разбираемой нами брошюры, так как без этого первоначального и основного труда все рассуждения по вопросам о нашем богослужении и книжной у нас справе, как бы они ни были обставлены остроумными соображениями, глубокомысленными догадками, сближениями и наведениями, должны развеяться бесследно при первом поверхностном даже знакомстве с нашей богослужебной письменностью и старопечатными книгами. Обращаясь в частности к данной брошюре проф. Голубинского, в которой вопрос: «в чём состояло Никоново исправление богослужебных книг?» поставлен так категорично и так ясно, и в ту же пору не находя в ней близкого непосредственного соприкосновения с фактическими данными, лежащими в массе под руками, а имея дело почти исключительно с априорными и довольно известными рассуждениями о времени, например, перемены у нас воззрения на православие греков и т.п., чему мы, признаемся, придаём весьма мало значения, мы лично не можем помириться с данным решением любопытного вопроса и намерены поглубже заглянуть в суть его, совершенно не задаваясь несбыточной пока мечтой решить его окончательно.

Итак, патриарх Никон исправлял свой Служебник не по греческим и славянским богослужебным рукописям, а по Венецианскому греческому евхологию 1602 года. Но этот Евхологий есть ли в действительности прототип нашего Служебника 1655 года или он лёг в основание только частию, а в некоторых случаях никоновские справщики пользовались при исправлении его другими пособиями, и какого свойства эта последние?

Несомненно, под руками справщиков Служебника 1655 года находился Греческий венецианский евхологий 1602 года, но не исключительно один он только. Самое поверхностное сличение того и другого приводит нас к убеждению, что между ними нет тождества, существуют довольно значительные разности, которые заставляют предполагать существование под руками справщиков других источников. В качестве резко выдающихся примеров данного различия укажем на изображение потира и дискоса в Служебнике московского издания 1655, на размещение частиц на дискосе, на упоминание мучениц на пятой частице, преподобных отец и матерей – на шестой и т.п. Частица в честь св. Иоанна Предтечи полагается на правой стороне (ἐν τῷ δεξιῷ μέρει τοῦ ἁγίου ἄρτου πλησίον), а в нашем Служебнике 1655 г. «о левую страну Святаго хлеба». В Греческом евхологии говорится о том, что после священника частицы из просфор вынимает диакон за живых и умерших и за свое недостоинство, но в никоновском Служебнике этого замечания нет, но зато в этом последнем мы имеем возглас диакона: «Господи, спаси благочестивыя», которого греческие обычные чины не знают. Выражения подлинника в Трисвятой песни – λέγουσι καὶ αὐτοὶ (т.е. священник с диаконом в алтаре) передаётся в Никоновском служебнике так: «глаголют и сами»; καὶ ἀπέρχονται ἐν τῇ καθέδρᾳ – «и отходита к горнему месту». Замечания «Аще же суть два диакона, то един да глаголет: „Премудрость прости“», та же и «вонмем» в Евхологии 1602 года не имеется, хотя в древнейших венецианских изданиях оно и было с несколько отличным изложением ³⁴, но вторичного подобного замечания, имеющегося в Служебнике 1655 при произнесении ектеньи об оглашенных: «Аще ли есть второй диакон возглашает и той „Оглашеннии изыдите“» и т.д. и ещё «Аще ли же един точию иерей, то глаголет еще „Елицы оглашении“», в греческих евхологиях совершенно нет. Последняя ектенья пред Херувимской песнью состоит в нашем Служебнике из пяти прошений, тогда как в Греческом евхологии их всего лишь два. Во время «Херувимской песни», по Служебнику 1655 года, священник с диаконом читают ту же песнь трижды и «по коемждо скончании поклоняютася по единощи», но в Греческом евхологии 1602 года о троекратном чтении этой песни и о поклонах после прочтения её не говорится и весь этот момент чина литургии изложен иначе, чем в нашем Служебнике 1655 г. Замечания о формуле поминовения царей на великом выходе: «Сице да глаголет аще и един есть священник служай, и кроме диакона и аще царь тамо или есть или несть» в Греческом евхологии не имеется. Иначе изложен, чем в Евхологии 1602 года, момент чина Литургии св. Иоанна Златоуста, во время пения «Отца и Сына». В Греческом евхологии совершенно отсутствуют замечания: «Аще же инии будут священници служащии такожде воздвизают святый воздух (во время пения Символа веры) и т.д., о раздроблении Агнца после возгласа: «Святая святым», о причащении мирян и о потреблении Святых Даров диаконом после литургии. Не имеется в Греческом евхологии слов священника: «Помянет тя Господь Бог во царствии своем» после момента пресуществления.

‹В том же Евхологии не находим и обширной статьи «О раздроблении святаго агнца» и замечания «Подобает ведати яко аще суть хотящий причащатися святых тайн». Ответ на возглас «Спаси Боже» – лик – «На многа лета» и «Видехом свет истиный» в Евхологии 1602 года не указаны. Нет замечания в Греческом евхологии о потреблении Св. Даров диаконом: «Налия во святую от вина и потребив сопрятав губою всю мокроту. Таже слагает святыя сосуды вкупе и обвязав их, полагает на обычном месте глаголя: „Ныне отпущаеши“ и прочее якоже и священник и омывает руки на обычном месте». Конец чина Литургии св. Иоанна Златоуста от возгласа священника «Благословение Господне» ничего ни имеет общего с Евхологием 1602 года.

В Греческом евхологии в надписании Литургии Василия Великого нет прибавки «архиепископа Кесарии Каппадокийския», но зато имеется εὐχὴ τῆς προθέσεως (л. 30 об.), опущенная в Служебнике 1655 года. В нашем Служебнике называются псалмы изобразительных: «Благослови душе моя Господа» и «Благо есть исповедатися Господеви», тогда как в Греческом евхологии стоит глухое замечание: Μετὰ τὰ εἰρηνικὰ ὁ χορὸς ψάλλει τὸ πρῶτον ἀντίφωνον, ἢ τὰ τυπικὰ εἰ ἔστι κυρυακὴ, είδ’ οὖν τῆς ἡμέρας (л. 31). Примечание: «Священнику глаголющу тайно молитву в олтаре» и т.д. стоит в Евхологии 1602 непосредственно после первой молитвы (л. 31), а в Служебнике 1655 года ему предшествует замечание о пении антифонов. Замечание Σεμείωσαι κἀνθαῦτα ὡς καὶ ἐν τῇ εὐχῇ τῇ πρώτη, εἰ ἔστι διάκονος, εἰ οὐκ ἔστι. Ἔτι καὶ ἔτι (л. 31) – в нашем Служебнике передаётся «Аще же несть диакон, священник по молитве и по возгласе глаголет ектению: „Паки и паки“». Нет замечания нашего Служебника: «Посем творят вход. Диакон глаголет: „Премудрость прости“ и входит во Святый олтарь. Егда же глаголют тропари, священник глаголет молитву Трисвятаго», и молитва прежде Святого Евангелия: «Возсияй в сердцах наших». В Евхолологии 1602 года не имеются, но зато в наш Служебник 1655 года вошли замечания: Τὰ αὑτὰ ὁ διάκονος καὶ ἐυταῦθα ὑπέρ τῶν κατηχουμένων ὡς ἐν τῇ τοῦ Χρυσοστόμου λειτουργίᾳ (л. 32). У нас есть указание на произнесение ектеньи «Елицы оглашеннии» между многими диаконами, и помещён текст Херувимской песни обычной и для Великого четверга и субботы, в Евхологии 1602 года всё это отсутствует. Возглашение Καὶ ὁ διάκονος παριπτύττεται τὸ ὡράριον αὐτοῦ (л. 34) передано в нашем Служебнике: «И диакон целует орарь свой». По Греческому евхологию вместо «О тебе радуется» в Великий четверток указано петь «Вечери твоея тайныя», а в Великую субботу «Да молчит» (л. 36 об.–37), а в Служебнике 1655 года замечено: «Аще ли в Великий четверток или в Великую субботу, тогда поют ирмос 9 песни дне того». Обширного замечания после молитвы: «Вонми Господи» («Таже поклоняются священник подобне и диакон, на томже стоит месте, глаголюще тайно трижды „Боже очисти мя грешного“» и т.д. до благодарственной молитвы) в Греческом евхологии мы не находим. То же самое нужно сказать о конце чина Литургии Василия Великого («И прочее по чину предуказася в Златоустаго литургии по „Ныне отпущаеши“» и т.д.) и о тропаре с кондаком святителю Василию Великому.

Ἀκολουθεία τῶν προηγιασμένων τῆς ἁγίας μ. (л. 40) Греческого евхология не вошла в наш Служебник 1655 года, в котором «Чин божественныя литургии преждеосвященных» представляет дословный перевод статьи Ἑρμηνεία τῆς θείας λειτουργίας τῶν προηγισμένων (л. 43 об.–44). В Греческом евхологии нет следующих замечаний нашего Служебника 1655 года: 1) «Сему же певаему (то есть «Ныне силы небесные») входи диакон северною страною во Святый олтарь и кадит Святую трапезу и Святое предложение и священника, и ставше вкупе глаголют „Ныне силы“ трижды и поклонившеся трижды и отходят и преносят Святыя Дары по обычаю» и т.д., 2) «Теже священник отлагает святый воздух ³⁵ и творит по обычаю Святое причащение Божественых Даров. Лик же поет киноник: „Вкусите и видите“» и 3) «Диакон же, спрятав Святая по обычаю и взем Святый потир глаголет: „Со страхом Божиим“. Лик же поет: „Благословлю Господа“. Посем священник глаголет: „Спаси Боже люди Твоя“ и покадив Святая отдает кадило диакону, и взем святый дискос поставляет на главу диакону» и т.д. В Евхологии непосредственно после молитвы: «Благодарим Тя Спаса всех» стоит ектенья: «Прости приимше» и следует конец литургии преждеосвященных (л. 49).

Статьи «Ведомо же да будет тебе о сем иерею», получившей в Служебнике 1656 года такой заголовок «Указ како подобает глаголати отпуст во владычныи праздники и Богоматери и во все лето», в греческом Евхологии 1602 года нет.

Об «Уставе бдения» мы не будем говорить здесь, так как и сам он рекомендует себя так, что он «списан с греческих древних уставов», и из сличения его текста в нашем Служебнике с текстом «διάταξις τῆς ἀγρυπνίας», находящимся в Евхологии 1602 года, разница между обоими открывается, и довольно значительная, с первых строк данного устава.› ³⁶

Из этого сличения видно, что полного тожества между нашим Служебником 1655 года и Греческим евхологием 1602 года нет, и это нужно сказать (не только) относительно чина Литургии св. Иоанна Златоуста, сличение которого мы сейчас сделали, но и относительно чина Литургии Василия Великого, преждеосвященных даров, которая не надписывается именем Григория Двоеслова, и других чинов: славянский Служебник имеет много таких замечаний, которых нет не только в Греческом евхологии 1602 года, который был под руками никоновских справщиков, но даже и в изданиях более раннего времени; в свою очередь и в Греческом евхологии 1602 года имеются свои замечания, которые не попали на страницы славянского Служебника. Кроме всего этого, Служебник 1655 года сохранил нам и некоторые любопытные замечания, которые могли бы привести нас в полное недоумение, если бы мы не знали их происхождения. Так, например, пред молитвою заупокойною, после сугубой ектеньи, замечено: «Яже в греческом, от него же книга сия исправися и обретеся, такожде и молитва за усопших» ³⁷. Естественно возникает вопрос: если не из греческого Служебника взята заупокойная ектенья и молитва, то откуда же и что же такое было под руками у никоновских справщиков, кроме Греческого евхология 1602 года? Во всех греческих евхологиях заупокойной ектеньи и молитвы священника действительно никогда не было в чине литургии и нет доселе. Почему и как попали и та и другая в исправленный Никоновский служебник 1655 года? ‹...› ³⁸

Итак, на основании данного сопоставления Служебника 1655 года с Евхологием 1602 года вывод очевиден, что между текстами того и другого существуют разницы, и немалочисленные, и, следовательно, утверждать безусловно, что Служебник 1602 года (№ 31/2619 Типографской библиотеки ‹РГАДА БМСТ/ ин. 132 (3092)›) послужил «оригиналом» нашего Никоновского служебника 1655 года, нельзя никоим образом. Не объясним мы весьма многих особенностей текста нашего новоисправленного Служебника 1655 года даже и тогда, если, по совету проф. Голубинского ³⁹, возьмём в руки Евхологий Гоара и сличим с ним ‹Никоновский служебник, сравнивая с основным текстом (то есть 1638 года), а при несовпадении обращаясь к› Variae lectiones, в которых приводятся чтения печатных венецианских служебников 1544, 1550, 1570, 1571, 1601 и 1624 годов. Совет нашего почтенного историка не приводит к тому результату, которого от него он ждёт; в то же время и мысль о том, что под руками наших никоновских справщиков было не определённое издание Венецианского евхология, а несколько изданий его различных годов, нуждается в подкреплении фактическими документальными данными. Что же касается некоторых, нужно правду сказать, весьма немногочисленных особенностей нашего Служебника, находящих для себя объяснения в изданиях ранее 1602 года, в евхологиях XVI столетия, варианты из которых напечатаны и в Евхологии Гоара, то причина этого совпадения лежит гораздо глубже, чем думает наш историк, и в этом совпадении справщики времени патриарха Никона, как увидим ниже, нисколько не повинны.

Итак, если не в греческих евхологиях нужно искать объяснения причин существующего различия, то должны же быть какие-нибудь другие причины данного явления и каковы они на самом деле? Ответ на это дадут те пособия, которые были под руками справщиков данного времени помимо Греческого евхология 1602 года. Постараемся, насколько это возможно, определить эти пособия.

‹Принимая во внимание то обстоятельство, что южнорусские печатные издания появляются на Московском печатном дворе ещё в конце патриаршества Иосифа и даже перепечатываются здесь, как, например, Кириллова книга, грамматика Мелетия Смотрицкого (1648 г.), Книга о вере (1648), Малый Катехизис Петра Могилы (1649 г.), – это с одной стороны, а с другой, что главными справщиками на Печатном дворе были или киевские учёные, как, например, известный знаток греческого языка и переводчик греческих авторов Чудовского монастыря старец Евфимий (с 1652 года), или выходцы с юга: старец Арсений Грек (с 1654 года), который хотя и был восточного происхождения, но до своего появления на Московском печатном дворе жил немалое время в Киеве, а потому в первое время он считался и в Москве «за киевлянина» ⁴⁰, и Иван Озеров (с 1654 г.), воспитанник хотя и ртищевской школы, но обучавшийся в Киевской духовной академии, мы могли бы а priori положить, что издания богослужебных книг южнорусских типографий ими не будут игнорируемы при исправлении книг в Москве. Дело, которое было задумано в Москве патриархом Никоном и которое казалось здесь «новшеством», не было нимало таковым на юге России и уже около пятидесяти лет велось систематически такими выдающимися деятелями южнорусского просвещения, как, например, Гедеон Балабан, епископ Львовский, его родственник Феодор Юрьевич Балабан, архимандрит Киево-Печерской лавры Елисей Плетенецкий, знаменитый впоследствии Киевский митрополит Петр Могила и др. Здесь, на юге России, не без влияния восточных иерархов, например Мелетия, патриарха Александрийского ⁴¹, началось печатание церковно-богослужебных книг, и в частности Служебника, и их исправление « с тексту правдиваго грецкаго и старопечатных наших русских и московских служебников» ⁴². Для московских справщиков, ознакомленных хорошо с деятельностью по части книжного исправления в южнорусских типографиях, было бы большой непростительной ошибкой не воспользоваться трудами своих предшественников по профессии, южнорусских справщиков, и начинать с самого начала дело, которое на юге России быстро пошло вперёд и сделало уже значительные успехи. «Кавычные», или корректурные экземпляры церковно-богослужебных книг, сохраняющиеся и доселе в достаточном количестве в библиотеке Московской синодальной типографии, несмотря на тяжелые невзгоды, постигавшие наш Московский печатный двор и притом неоднократно, могут служить и доселе блестящим доказательством того, какую великую услугу оказали никоновским, да и последующим московским справщикам издания богослужебных книг южнорусских типографий.› ⁴³

Если согласимся с проф. Голубинским, что «было бы напрасным трудом» ⁴⁴ искать древний рукописный Служебник, который мог бы быть принят за оригинал Никонова служебника 1655 года ⁴⁵, то уж никоим образом не бесплодны были бы поиски «оригинала» Никонова служебника среди старопечатных славянских служебников. Такие справки весьма целесообразны особенно в библиотеке Московской синодальной типографии, где и доселе в немалом количестве хранятся так называемые «кавычные», или корректурные экземпляры многих изданий наших богослужебных книг с любопытными замечаниями справщиков. По крайней мере в данном случае мы можем считать себя счастливыми, что наши справки увенчались полным успехом и нам удалось найти на своём месте «кавычный» оригинал Служебника 1655 года, каковым оказывается известный Служебник Львовского епископа Гедеона Балабана, изданный в Стрятине в 1604 году. Ввиду особенного интереса для решения вопроса об источниках и пособиях, бывших под руками у наших справщиков Служебника 1655 года, мы дадим здесь место более или менее подробному описанию этого Служебника.

«Кавычный» экземпляр Стрятинского Служебника 1604 года хранится в Типографской библиотеке в Москве (кат. 852 с. 6. IV. 68 по подвижному (карточному) каталогу ‹РГАДА БМСТ/СПК 1470›). ‹На выходном листе имеется следующая приписка от руки XVII столетия: «Служебник печати Львовской печатан в лето зр҃в в дому Стрятине при Гедеоне Балабане епископе львовском. Прислан от гетмана. Взят у игумена Иннокентия Кириллова монастыря». Личность владельца этого Служебника, современника патриарха Никона и южнорусского учёного, хорошо известна.› ⁴⁶ На пергаменной обертке надпись «Служебник старой». Экземпляр этот заключает много помарок и заметок справщиков патриарха Никона, из коих некоторые заслуживают внимания и наших читателей:

• Против статьи, трактующей о вынутии девяти частиц из второй просфоры, очеркнутой справщиком, на полях справа замечено: «в греческом сего несть» (с. 29–30), а слева – «в сербском есть». ‹Эта последняя отметка интересна для нас в том отношении, что она проливает свет на то, к каким источникам прибегали в затруднительных обстоятельствах никоновские справщики. Под сербскими служебниками, выше всякого сомнения, разумеются служебники славянские, издававшиеся в XVI столетии неоднократно в Венеции, в типографии Божидара Вуковича.› ⁴⁷

• Имена русских святых в чине проскомидии были вычеркнуты, но потом рукой справщика приписаны имена святителей московских Петра, Алексия, Ионы и Филиппа ⁴⁸ .

• О пении «Единородный Сыне» замечено: «Напиши „Единородный Сыне“ все до конца» ⁴⁹, но песнь эта, однако, не вошла в Служебник 1655 года.

• Конец возгласа «Яко свят еси Боже наш» справщик изменил так: «И тебе Трисвятую песнь возсылаем» ⁵⁰, но эта перемена не была принята в Служебнике 1655 года.

• О сугубой ектенье замечено: «Ектенья списати с вечерния» ⁵¹.

• ‹Против заупокойной ектеньи и молитвы› ⁵² замечено: «Сего в греческом несть» ⁵³. ‹Та же помета стоит и› ⁵⁴ против замечания пред ектеньею за оглашенных: «Аще ли не суть оглашенных или вяще» и т.д. и против последней ектеньи пред Херувимской песнью, причём и вычеркнуто как это замечание, так и три сходных прошения ⁵⁵, а оставлены только два прошения: первое и последнее. Но из этих трёх пометок при печатания Служебника 1655 года, как мы уже видели, возымела силу лишь одна – первая.

• Против замечания «Диакон убо обращся к дверям святаго олтаря, держа орарь крайними персты и глаголет: „И всех и вся“» справщик замечает: «в греческом несть» ⁵⁶, но потом ‹он› зачеркнул свою помету, и этот момент был изложен в Служебнике 1655 года как в Стрятинском служебнике 1604 года.

• Против слов «Честное и пречистое тело» молитвы пред причащением тела: «множества ради грехов моих», «Господи несмь достоин» и «Боже наш ослаби, отпусти, прости» зачёркнуты, и против них замечено: «не пиши до сего места» ⁵⁷, то есть до молитвы: «Верую Господи и исповедую».

• К возгласу священника «Благословение Господне на вас всегда ныне и присно» прибавлено: «того благодатию и человеколюбием» ⁵⁸. Прибавка эта вошла в текст Служебника 1655 года.

• В чине литургии св. Василия Великого замечено об ектенье: «Писать на лице все из Златоустове» ⁵⁹.

• О сугубой ектенье на вечерни замечено: «Спросить о царе, и о царице, и о царевичах, и о царевнах» ⁶⁰. ‹Поминовение царя не имеется в Греческом евхологии и Стрятинском служебнике, но зато есть в сербских служебниках.› ⁶¹

• В молитвах вечерних против пятой молитвы: «Благословен еси Господи Боже вседержителю, сведый ум человеч» замечено: «сея молитва в греческом несть» ⁶². Поэтому в издание Служебника 1655 года эта молитва не попала и у нас количество вечерних молитв не превышает цифру семь.

• ‹Статья в чине проскомидии Стрятинского служебника, начиная с третьей просфоры до конца проскомидии, зачеркнута.›

• Диакон во время пения первого антифона стоит пред иконой Христовой, «зря к западу», ‹что соответствует греческому› (βλέπων πρὸς δυσμάς).

• «Певцы же поют: „Придите поклонимся“» взято из Стрятинского служебника 1604 года, так как в Греческом евхологии об этом не говорится, а прямо замечено: «οἱ δὲ ψάλται λέγουσι τὰ συνήθη τροπάρια».

• Возглас «Яко свят еси Боже наш» дал повод справщику вставить ‹в кавычный экземпляр› свой домысел «и Тебе трисвятую песнь» вместо «и Тебе Славу», но, однако, не принятый в Служебнике 1655 года.

• ‹Около сугубой ектении в кавычном экземпляре имеется приписка› «Ектения списати с вечерния».

• Против замечания относительно произнесения ектеньи об оглашенных справщики написали: «Сего во греческом несть».

• То же самое замечание имеется и против последней ектеньи пред Херувимской песнью, почему в корректурном Стрятинском служебнике оставлены только два прошения – первое и последнее и зачеркнуты остальные. В Служебнике 1655 года и были напечатаны только эти два прошения.

• Формула поминовения на Великом выходе изложена отлично от Греческого евхология и Стрятинского служебника и близка к ныне употребляемой.

• Против слов: «Диакон убо обращся к дверем святаго олтаря, держа орарь крайними персты и глаголет: „И о всех и за вся“. Лик же поет: „И о всех и за вся“. Иерей же возглашает: „Во первех помяни Господи“» замечено было: «в греческом несть», но потом это замечание было зачёркнуто, и текст согласно с Греческим евхологием вошёл целиком из Стрятинского служебника 1655 года.

Вообще рассматривая внимательно описываемый нами корректурный Стрятинский служебник 1604 года, нельзя не видеть ‹...›, что более тщательному исправлению справщиков патриарха Никона подвергся «Устав божественныя Службы в ней же и диаконства» св. Иоанна Златоуста, весьма мало исправлений было сделано ими в «Уставе божественныя Службы» св. Василия Великого, в молитвах утренних и вечерних, ещё меньше в «Последовании велицей вечерни» и особенно в «Последовании на утрени» и, наконец, рука справщиков вовсе почему-то не коснулась «Устава божественныя Службы преждеосвященных, иже во святых отца нашего Григория Двоеслова, папы римского», «Чина благословити вино», «Последования повседневного», «Повседневных и праздничных отпустов» и «Молитвы над коливом». Исправление чина Литургии св. Иоанна Златоуста, как это видно из поправок и заметок справщиков, велось не только путём сличения текста этой литургии в Стрятинском служебнике 1604 года с греческим текстом Евхология 1602 года и приведения обоих в соответствие, но и в исправлении текста южнорусского Служебника на текст более понятный и удобовразумительный северорусским читателям, в замене одних глагольных форм на другие. Так, например, всюду в чине Литургии св. Иоанна Златоуста, где говорится о диаконе и священнике вместе, глагольные формы множественного числа Стрятинского служебника изменяются всегда на формы двойственного числа: «творита вкупе», «таже глаголета», «таже отходита», «таже целуета», «таже приемлета» и т.д. Впрочем, эта замена одних форм другими не выдержана до конца через весь Служебник, и в чинах св. Василия Великого и преждеосвященных даров сохранились прежние формы множественного числа. Отсюда получилось то, что описание одного и того же момента в разных литургиях одного и того же Служебника изложено иначе (ср. Великий выход Литургии св. Иоанна Златоуста с тем же выходом в чине Литургии преждеосвященных даров). Чтобы яснее могли видеть наши читатели близкое родство текстов обоих славянских служебников: Стрятинского 1604 года и Московского 1655 года – и характер работы наших справщиков при патриархе Никоне над обоими текстами, мы сделаем несколько сопоставлений этих текстов с греческим текстом Евхология 1602 года в колонках ⁶³.

Данных примеров и сопоставлений считаем вполне достаточно для того, чтобы наши читатели убедились в близком соотношении текстов обоих славянских служебников и в их взаимной связи. Там, где греческий текст Евхология 1602 года значительно расходится с текстом южнорусского Стрятинского служебника 1604 года, мы видим в Служебнике московского издания 1655 года больше особенностей сравнительно с последним Служебником и повторение или перевод Греческого евхология, почти дословный, но там, где греческий текст совпадает с текстом Стрятинского служебника или текст этого последнего совершенно не имеет для себя оригинала в Греческом евхологии, там оба текста славянских служебников Московского и Стрятинского тождественны, если не принимать во внимание разности языка их.

Выше, при описании корректурного экземпляра Стрятинского служебника, мы заметили, что не все составные его части подверглись со стороны справщиков патриарха Никона одинаково внимательному пересмотру и исправлению. Естественно поэтому то явление, что в чинах литургий св. Иоанна Златоуста и преждеосвященных даров сходство текстов обоих славянских служебников более заметно, чем в остальных составных частях новоисправленного Служебника. Но, присматриваясь ближе к тексту даже и этих названных чинов Московского служебника 1655 года, нельзя не заметить, что в них сказалось и постороннее влияние, помимо Евхология греческого и Стрятинского служебника. Так, например, в чине проскомидии расположение частиц на дискосе ‹скорее соответствует описанию› к тексту Служебника киевского издания 1620 года ⁶⁶. Отсюда же взяты в новоисправленный Московский служебник замечание о колебании святого воздуха во время пения Символа веры, ответ клира «на многия лета владыко» на возглас священника «Спаси Боже люди твоя» и конец чина Литургии св. Иоанна Златоуста. Ектенья и молитва заупокойная были позаимствованы справщиками из Служебника киевского издания 1629 года, за что говорит и следующее надписание над ними, попавшее на страницы нашего Служебника 1655 года: «Аще ли будет и усопших приношение диакон или священник (по Киевскому служебнику: иерей) глаголет ектенью сию, яже в греческом, от него же книга сея (по Киевскому служебнику: звод сей) исправися, не обретеся, такожде и молитва за усопших». Относительно же чина Литургии св. Василия Великого нужно сказать, что некоторые из замечаний его текста перенесены из чина Литургии св. Иоанна Златоуста, как, например, замечание о малом входе, о произнесении ектеньи за оглашенных между двумя диаконами и некоторые особенности его, как, например, тексты Херувимских песней для Великого четверга и Великой субботы, замечание о пении девятой песни канона в эти дни вместо «О тебе радуется» и конец чина литургии взяты, как кажется нам, из предшествующего издания Московского служебника 1652 года. Есть, наконец, несколько особенностей, внесённых уже самостоятельно справщиками. Так, например, в первый раз появляется в Служебнике 1655 года формула поминовения царя в таком виде: «Благочестивейшаго государя нашего царя и великаго князя Алексия Михаиловича и его благочестивую государыню нашу царицу и великую княгиню имярек... да помянет Господь Бог» с прибавкою следующего замечания: «сице да глаголет аще и един есть священник служай и кроме диакона, и аще царь тамо или есть или несть» и другие замечания на случай «аще же служащий священници мнози, сице да глаголют». Справщикам, или вернее их недосмотру, принадлежит и двукратное замечание об отложении рапиды диаконом во время произнесения возгласа священником «твоя от твоих», удерживаемое в нашем Служебнике и доныне. Первое замечание попало в наш Служебник из Стрятинского служебника, по которому диакон отлагает рапиду перед самым возгласом священника, а второе – из Евхология 1602 года, где то же самое делает диакон перед чтением тропаря: «Господи, иже пресвятаго Твоего Духа». Мы затрудняемся указать источник лишь для одной стихиры: «Видехом свет истинный» на возглас священника: «Спаси, Боже, люди Твоя». Что же касается ссылки справщиков в корректурном экземпляре Стрятинского служебника на сербский служебник, то в этом случае разумеются печатные венецианские служебники Божидара Вуковича, которые на самом деле не имели никакого влияния на наш Служебник 1655 года. К ним обращались наши справщики только в экстренных и недоуменных случаях, когда бывшие у них под руками пособия давали разноречивые показания. Позже несколько эту справку с сербскими печатными изданиями Евхология заменяли иногда устными вопрошаниями у живого свидетеля практики Сербской церкви и современника, Сербского митрополита Гавриила ⁶⁷.

Состав нашего Служебника 1655 года весьма значительно отличается от издания его не только самого начала XVII столетия ⁶⁸, но даже и непосредственных своих предшественников, издания Служебника, например, 1652 года, выпущенного в свет уже в патриаршество Никона. Вот содержание Служебника 1655 года ⁶⁹:

С. 1–44. «Предисловие к читателем и сказание о еже како и киими исправися сия божественная книга Служебник с древних греческих книг святыя горы Афона и прочих и харатейных славенских».

Без пагинации. «Оглавление вещей в сей книзе обретаемых».

С. 1–34. «Устав священнослужения, сиречь како служит диакон со священником велицей вечерни же и утрени и литургии сложенный и изображенный от святейшаго и вселенскаго патриарха господина Филофея».

С. 35–98. «Молитвы светильничныя, рекше вечерния и последование великия вечерни».

С. 99–163. «Последование утрени».

Без пагинации. «Краткое толкование еже кая есть десная страна святаго хлеба на ней же полагати обыкохом святый же потир и частицу Богородицы и прочия святых девять частий, и чесо ради девять, а не множае, ниже меньше полагаем».

Л. 1–14. «Сказание вкратце како и киими исправися чин проскомидии божественныя литургии в велицей России и в кая лета. Толкование вкратце о богородичне частице, яже есть по первей просфоре Агнца, от вторыя просфоры иземлемая, и о девятех частицах от третия просфоры приношаемых в предложении божественнаго хлеба во время проскомидии, и кая ради вины каяжда от них приносится».

С. 165–214. «Чин священныя и божественныя литургии, бывемыя сице в велицей церкви и во Святей Горе» (проскомидия).

С. 215–381. «Божественная литургиа иже во святых отца нашего Иоанна Златоустаго».

С. 382–525. «Божественная служба иже во святых отца нашего Василиа Великаго, архиепископа Кесарии Каппадокийския».

С. 526–539. «Чин Божественныя Литургии преждеосвященных».

С. 540–601. «Божественная служба преждеосвященных».

Без пагинации. «Отпусты владычних праздников».

С. 1–58. Месяцеслов.

Л. 45. Послесловие.

Очевидно, за образец данной книги были приняты справщиками патриарха Никона не Греческий евхологий, в котором указанные чины составляют только незначительную часть содержания его, не московские служебники предшествующего времени, хотя бы издания 1650, 1651 и 1652 годов, по составу в несколько раз превосходящие служебник 1655 года, а наши южнорусские служебники – Стрятинский ⁷⁰ и киевские, с которыми мы замечаем гораздо более сходства в дальнейших изданиях после первого новоисправленного служебника 1655 года, начиная с изданий 1656 и др. годов.

После всего нами сказанного вытекают сами собой следующие положения:

1) Под руками справщиков патриарха Никона при издании Служебника 1655 года не было рукописей греческих и славянских, и к ним за справками они не обращались.

2) Основной текст для новоисправленного Служебника 1655 года в большей части чинов его взят был из Стрятинского служебника 1604 года Львовского епископа Гедеона Балабана. Имелись в виду и давали иногда содержание в некоторых случаях нашему Московскому служебнику и служебники, изданные в Киеве архимандритами Киево-Печерской лавры Елисеем Плетенецким в 1620 году и Петром Могилой в 1629 году.

3) Текст этих южнорусских служебников был выправлен нашими справщиками по Греческому евхологию венецианского издания 1602 года, но исправление это было сделано довольно свободно, а не рабски следуя за буквою греческого подлинника. Отсюда вполне естественным и понятным становится то обстоятельство, что наш Служебник 1655 года по местам дословно сходен с текстом Греческого евхология, иногда стоит вне связи с ним и очень нередко следует и в тексте, и в распорядке составных частей за изданиями подобной книги в южнорусских типографиях. Отсюда и слова собора 1654 года, вошедшие в предисловие к читателям в издании Служебника 1655 года: «По сем от греческих и славенских древних книг (а не рукописей) истинное избравше, и сию святую книгу Служебник во всем справя и согласну сотворя древним греческим и славенским (печатным, а не рукописным), повелеша в царствующем своем граде Москве напечатати в лето 7163» – нужно понимать в прямом и буквальном смысле, считать дипломатически составленным со стороны справщиков признанием относительно своей деятельности, что она заключалась в отыскании, по их мнению, более правильного текста («истинное избравше») одного из старопечатных служебников, и его «во всем справить и согласно сотворить греческим и славянским».

Иначе дело книжного исправления при патриархе Никоне и представлять нельзя. Ещё при предшественнике Никона патриархе Иосифе появляются на Московском печатном дворе южнорусские издания и перепечатываются здесь, как, например Кириллова книга (в 1642 г.), Книга о вере (в 1648 г.), грамматика Мелетия Смотрицкого (в 1648 г.), Малый Катехизис Петра Могилы (в 1649 г.) и др. Следовательно, перепечатка богослужебных книг южнорусских изданий не могла быть новостью в Москве и казалась делом обыкновенным, особенно если к тому же мы обратим внимание на то, кто стоял во главе книжной справы при патриархе Никоне.

‹За› Служебник, напечатанный в Москве в 1655 году, в качестве «государева патриархова жалования» награда была справщикам старцу Арсению Греку, старцу Евфимию, протопопу Адрияну, Захару Афанасьеву и Ивану Озерову ⁷¹. Следовательно, таков приблизительно был состав справщиков на Московском печатном дворе в данное время. Из названных лиц ⁷² все новички, за исключением Захара Афанасьева, который начал свою службу ещё в 1641 и пережил всех прочих своих сотоварищей, оставаясь долго (до 1679 г.) и потом в качестве справщика Печатного двора ⁷³. Но главными деятелями книжной справы ‹...› в действительности были известный знаток греческого языка и переводчик весьма многих греческих авторов, южнорусский учёный и Чудовского монастыря старец Евфимий (с 1652 г. ⁷⁴), и старец Арсений Грек. Последний хотя был и иноземного происхождения, но долгое время прожил в Киеве и на первых порах по приезде в Москву в свите патриарха Александрийского Паисия и по поступлении на Московский печатный двор справщиком считался «за киевлянина» ⁷⁵. Иван Озеров (с 1654 г.) и протопоп соборныя церкви Рождества Пречистыя Богородицы, что у Государыни на Сенях, Адриян (с 1655 г.), сторонник патриарха Никона, ввиду кратковременности своего пребывания в должности, не могли оказывать никакого влияния на ход книжной справы в данное время. О первом, кроме того, известно, что он после окончания курса в московской Ртищевской школе довершал своё образование в Киевской духовной академии, а следовательно, по своим воззрениям был солидарен с главными руководителями справы, старцами Евфимием и Арсением. Ничего поэтому нет удивительного, что эти южнорусские учёные, поставленные во главе того дела, которое было задумано в Москве патриархом Никоном и казалось «новшеством», решились воспользоваться уже готовыми трудами по части исправления церковно-богослужебных книг своих предшественников, южнорусских ревнителей просвещения и обрядности. На юге России уже почти пятьдесят лет непрерывно, не без влияния также просвещённых восточных иерархов, например, Мелетия патриарха Александрийского, велось дело исправления славянских богослужебных книг, и в частности важнейшей из них книги Служебника «от древних зводов», «тексту правдиваго грецкаго», и старопечатных наших русских и московских служебников. Над этим делом потрудились такие достославные и приснопамятные деятели, как Львовский епископ Гедеон Балабан, его двоюродный брат Феодор Балабан, Елисей Плетенецкий и Пётр Могила, Киево-Печерский архимандрит, и др. Последний из названных лиц, более других занимавшийся исправлением церковно-богослужебных книг и их изданием в свет, высказался весьма определённо по занимающему нас вопросу и точно формулировал принципы, которыми должны были руководиться справщики: «Ведесте сие, – пишет Пётр Могила в предисловии к читателю Служебника 1629 года, – яко книга сия Служебник от еллинскаго зводу истиннаго, егоже восточнаа наша церковь госпожа и учителница первейшаа употребляет исправлен есть ... Аще бы не от того диалекту имже от святых отец святаа литургиа написася предадеся исправляти будем, то не вем откуду; понеже вся книги славенския от колико сот лет преписуются невежами, токмо чернилом мажущими ума же не имущими, языка не умеющими, и силы словес не ведущими: словяном же никтоже нам приискръним языком литургии не написа и не предаде. Но аще, якоже глаголют, еллинския книги изрядные же церковнии и в Венетии изобразуются, ничтоже се по них есть, каеждо бо книги готовыя и исправленныя от патриарх святейших зводы тамо даются и паки приемлются а еже верх митрополит тамо православный началствует нареченный филадельфийский типографию тую в одержании имат. К сему, чтобы иметь прилагати кто противное церкви, идеже не о догматех веры, но о самом церковном последовании слово есть: и что реку многаа аз еллинскаа церковная книги тамо типом изданныя прочет не видех нигдеже ниже малаго противо разумо разве типографскаго». Воспитанные в таком воззрении на греческие венецианские богослужебные книги и убеждённые авторитетом упомянутых южнорусских просвещённых людей в необходимости исправления славяно-русских богослужебных чинов по греческим венецианским изданиям, выходцы с юга, поставленные во главе книжной справы в Москве при патриархе Никоне, и не могли отнестись к порученному им весьма сложному и важному делу иначе, как отнеслись к нему старцы Евфимий и Арсений Грек со своими сотоварищами. Приняв во внимание труды предшественников и положив их даже в основу (доказательством чего служит вышеописанный «кавычный» экземпляр Стрятинского служебника 1604 г. под № 768 (206)/1228 ‹РГАДА БМСТ/СПК 470› Московской типографской библиотеки), эти справщики проверяли и исправляли их тексты по венецианским изданиям богослужебных книг ‹...› Для Служебника, в частности, был принят во внимание Евхологий 1602 года как более исправленный и ближайший ко времени никоновской справы, тогда как служебники Киевский 1620 г. и Стрятинский 1604 г. были исправлены по изданиям того же Евхология более раннего времени, то есть XVI столетия. Этим-то последним обстоятельством и нужно объяснить тот факт, что нередко особенности нашего Служебника 1655 года, не имеющие для себя основания в ближайшем своем оригинале, в Евхологии 1602 года, находят для себя полное оправдание в евхологиях XVI в., варианты из которых напечатаны Гоаром в его известном Euchologion’e в 1730 г. в Венеции. Думать же, что под руками справщиков нашего Служебника 1655 года были и другие издания Греческого евхология, помимо 1602 года, мы не имеем никаких оснований, и результаты деятельности этих справщиков, находящиеся у нас под руками, не дают никакого права для такого предположения.

Служебник 1655 года, начатый в апреле 1654 года, вышел из печати 20 сентября 1655 года, имея в предисловии дату 31 августа. Продажа этого издания; после переделки в нём «за неисправление речей» вновь «80-ти четверток», началась с 24 сентября. 26 октября последовал указ на Печатный двор «великаго государя святейшаго Никона, патриарха Московскаго и всея Великия и Малыя и Белыя России»: «в те книги Служебники переделывать 95 четверток». Из печати вышли эти «четвертки» «в нынешнем же в 164 году, генваря в 5 день», причём и дата предисловия, и даже пагинация сохранены прежними – 31 августа 1655 г. Этот исправленный Служебник 1655 года поступил в продажу 7 января 1656 года ⁷⁷ . Таким образом, если довериться этим сведениям, заимствованным нами из архива Московской синодальной типографии, то мы имеем пред собою три издания Служебника одного 1655 года, а по нашим личным наблюдениям над текстом этого Служебника в книгохранилищах Москвы и Петербурга, где имеется по нескольку экземпляров (в библиотеке Троице-Сергиевской лавры, в Императорской публичной и в библиотеке Синодального архива) Служебника 1655 года, можно даже насчитать целых четыре выхода ⁷⁸. Все эти издания, сохраняющие одну и ту же дату предисловия: 31 августа и одинаковую пагинацию, в текстуальном отношении весьма сильно разнятся друг от друга, причём разности между изданиями мы наблюдаем не только в несколько строк, но иногда в страницу, в две и больше (сличи страницы 282, 283, 329, 496 и др.). В этом последнем случае, чтобы сохранить пагинацию первого издания, одна и та же страница повторяется дважды, иногда счёт идёт не по страницам, а по листам, а иногда листы даже остаются совершенно без пометы страниц.

Изданием Служебника 1655 года деятельность справщиков Московского печатного двора данного времени не ограничилась. Они с не меньшим напряжением энергии работали и после не только над исправлением других церковно-богослужебных и учительных книг, но даже над исправлением и дальнейшим усовершенствованием текста и состава того самого Служебника, первое издание которого только что появилось в свет (24 сентября). В этом самом вновь исправленном служебнике, уже было поступившем в продажу (продано было 275 экземпляров), «по указу от 26 октября великого государя святейшего Никона, патриарха Московскаго и всея Великия и Малыя и Белыя России, ‹...› переделывали внове 95 четверток ... а из дела из печати те четвертки вышили в нынешнем же 164 году генваря в 5 день» ⁷⁹ . Но едва покончено было с первым изданием (двукратного выхода) Служебника, как немедленно было приступлено ко второму изданию. В приходно-расходных книгах Московского двора мы находим следующую любопытную заметку, относящуюся к январю 1656 года: «Патриарху отнесена книга Служебник в тетрадях на собор ⁸⁰ для исправы, и тот Служебник на соборе чернен. А отнес справщик, старец Евфимий» ⁸¹. Исправленный Служебник вторично вышел в свет 31 июля того же 1656 года ⁸². Несмотря, однако, на краткость времени (около полугода), это второе издание настоящей книги вышло в значительно, выражаясь языком нашего времени, дополненном и исправленном виде против первого выхода.

В состав Служебника 1656 года вошли следующие новые статьи, не попавшие в первое издание: 1) «Чин благословения колива, сиесть кутии»; 2) «Чин литии об усопших во днех седмицы по отпусте вечерни и утрени»; 3) «Главизны отвещательны от послании Паисия, архиепископа Константинополя и вселенскаго патриарха к святейшему российскому патриарху Никону киими персты подобает всякому христианину на лице своем изображати образ креста, и како достоит архиерею благословляти или священнику мирян»; и 4) «Молитвы благодарственныя по святем причащении».

Что касается текста самих чинов, входивших в состав первого издания, то в них сделаны были довольно значительные исправления и вставки ‹...›. В чине вечерни помещены все прокимны на восемь гласов, тогда как в Служебнике 1655 года был один лишь воскресный прокимен «Господь воцарися».

Замечание пред молитвою и ектеньею заупокойными в чине литургии св. Иоанна Златоустого, позаимствованное из Киевского служебника 1629 года в первое издание, заменено следующим безразличительным: «Аще ли будет о усопших приношение, диакон или священник глаголет ектению сию: „Помилуй нас, Боже“», которое было позаимствовано из Служебника киевского издания 1620 года ⁸³.

В том же чине св. Златоуста появились два замечания об отверзении царских дверей: 1) «Зде (то есть при чтении молитвы „Иже общия сия“) отверзаются двери на малый вход» и 2) «паки (после чтения священником херувимской песни) отверзаются святыя двери». Оба эти замечания появились в Служебнике 1656 года под влиянием ответов патриарха Константинопольского Паисия I ⁸⁴ к патриарху Никону, который в десятом вопросе спрашивал первого между прочим и о том, «когда отверзаются врата св. алтаря» ⁸⁵.

В формуле поминовения государя на Великом выходе прибавлены следующие слова: «Государя нашего царя».

Так называемая диаконская выкличка после пения «И всех и вся» для обычной священнической литургии изложена так: «Диакон, при дверех стоя, глаголет: „Святейшаго имярек архиепископа Московскаго, всея Великия и Малыя России патриарха и митрополита нашего имярек, егоже есть область и о приносящем святыя дары сия благоговейнейшем священнице имярек и о спасении благочестиваго государя“» и т.д. Оригиналом для неё мог послужить подобный момент в чине литургии св. Василия Великого Греческого евхология 1602 года, в котором данное место читается так: Καὶ ὁ διάκονος λέγει πρὸς τῇ θυρᾳ στάς τοῦ δεῖνος πανιερωτάτου μητροπολίτου ἢ ἐπισκόπου ὅστις ἂν ᾖ καὶ ὑπὲρ τοῦ προσκομίζοντος τὰ ἅγία δῶρα ταῦτα εὐλαβεστάτου ἱερέως τοῦδε καὶ ὑπὲρ σωτηρίας τῶν εὐσεβετάτων καὶ θεοφυλάκτων βασιλέων ἡμῶν καὶ πάντων καὶ πασῶν. В Служебнике киевского издания в обоих полных чинах литургий данный момент изложен сходно с изданием 1656 года.

Обширное замечание «О раздроблении Святаго Агнца» и другие (о причащении Святыми Тайнами желающих из мирян) появляются на страницах Московского служебника в описываемом издании в первый раз. Для первого замечания источниками послужили 1) подобная же статья Киевского служебника 1620 года, стоящая после чина литургии св. Иоанна Златоуста ⁸⁶ (но только до слов: «точию от двою частию оставшею Святаго Агнца да причащаеши», а далее: «ибо сия части святаго хлеба есть тело воистину оно Христово, распеншееся на кресте, еже ныне в просфоре режется и разделяется»); 2) обширное извлечение из послания Паисия I патриарху Никону «О деле святаго причащения» ⁸⁷ до конца статьи «Но есть таяжде всячески»; 3) краткое извлечение из слова св. Иоанна Златоуста на Послание апостола Павла к Коринфянам: «Якоже и великий Златоуст на Послание Павла апостола Коринфом в беседе 24 глаголет, яко еже в чаше сей оная есть кровь, еже от ребра истекшая» – до слов: «и возможно есть от всюду прощение им собрати от молитв о иже за них даров, от иже с ними призываемых» после вставки слов от лица составителей «Исаия до зде суть. К тому же тебе ведомо будет и о сем» ⁸⁸; 4) заключение замечания из упомянутой статьи Киевского служебника 1620 года: «Яко егда растворяеши святым укропцом божественную кровь владычню».

Что же касается второго замечания о причащении мирян, то для него оригиналом служит подобная статья под заглавием «Указ о хотящих причащатися» Киевского служебника 1620 года, но с тою разницею, что в Московском служебнике против оригинала опущены следующие слова: «Таже приступают хотящей причащатися прежде же провождает им: „Верую Господи и исповедую“ и „Вечери твоей тайней днесь“ и все по ряду, якоже и сам иерей прежде глаголал есть», и некоторые малопонятные выражения заменены более удобопонятными, как, например, «обрисует ему уста» ‹меняется на› «отирает ему уста», «частки» ‹меняется на› «частицы».

Поместив в статью «О раздроблении Святаго Агнца» обширное извлечение из послания патриарха Константинопольского Паисия I к патриарху Никону о причащении священнослужащих в алтаре и мирян вне его, справщики естественно должны были на основании того же послания включить на страницы Служебника 1656 года и пасхальные воскресные пения («Воскресение Христово видевше», «Святися, святися», «О Пасха великая и священнейшая Христа»), которые диакон должен читать и читает ныне при вложении св. частиц в потир, и особые словеса («Омый, Господи, грехи поминавшихся зде») при отирании дискоса «святою губою зело добре со вниманием и благоговением». Этих тропарей и слов не было в нашем Служебнике 1655 года, нет их и в греческих венецианских евхологиях.

Кроме всего этого в Служебнике 1656 года мы находим в чине Литургии св. Иоанна Златоустого два новых примечания: «Сей молитве (то есть „Вонми Господи“) глаголеме диакон, стояй пред святыми дверми, опоясуется орарем крестовидно» и «молитве же глаголеме (то есть „Благословляя благословящия“), диакон, стоит на десней стране пред образом Владыки Христа, держа и орарь свой главу приклонь до совершения молитвы. Сей же скончавшися, священник убо входит святыми двери, и отшед в предложение глаголет настоящую молитву». Основания для первого замечания мы не находим в бывших под руками справщиков пособиях, но для второго оригиналом могло быть следующее место греческих евхологиев: Ταύτης τῆς εὐχῆς λεγομένης ἵσταται ὁ διάκονος ἔμπροσθεν τῶν ἁγίων θυρῶν, καὶ κρατῶν τὸ ὡράριον ἀυτοῦ, ὡς πολλάκις εἴρηται, τὴν κεψαλήν ὑποκλίνει μέχρι συμπληρώσεως τῆς εὐχῆς ⁸⁹, а для второй половины – замечание южнорусских служебников: «Иерей же входит святыми дверьми в святый алтарь и глаголет настоящую молитву».

Служебник, напечатанный в Москве и выпущенный в свет 5 мая 1657 года, по словам А. Родосского ⁹⁰ , «по со держанию ничем не отличается от второго издания (1656 г.), а по шрифту отличается от обоих первых изданий: в прежних двух печать текста прежняя (евангельская), а в этом третьем издании – обыкновенная (средняя печать)». Отвечает ли настоящее описание истине, сказать не можем, так как мы не видели этого издания Служебника.

16 сентября ‹1657› ⁹¹ года было начато печатание в количестве 1200 экземпляров четвёртого издания («в четвертое ⁹² напечатася книга сия, глаголемая Служебник») Служебника, вышедшее в свет 10 декабря того же года ⁹³. По формату это издание несколько меньше ⁹⁴, но по шрифту (оно) сходно с предыдущим. Что же касается состава его, то в нём мы находим некоторые дополнения сравнительно с предыдущими изданиями, а именно: 1) Чин над кутиею в память усопших на литургии; 2) Прокимны на литургиях, на утренях и на вечернях от субботы мясопустныя до недели святыя Пасхи; 3) Прокимны на литургиях и на утренях и на вечернях от недели Святыя Пасхи до недели Всех Святых; 4) Прокимны и аллилуиа воскресные, и утренние, и литургийные на 8 гласов; 5) Прокимны и аллилуиа дневные; 6) Прокимны и аллилуиа общие святым, имже егда творим службу. Далее следуют молитвы благодарственные по святом причащении, бывшие и в прежних изданиях, и потом новые статьи: 7) Подобает ведати в кия дни творят праздник монахи и в кия разрешают пост всего лета; и 8) О разрешении поста в дни особенно чтимых святых. Статья эта не окончена в нашем дефектном экземпляре, и по сему с точностью мы не можем сказать, что состав Служебника четвёртого издания был именно таков, или же были в нём и другие какие-нибудь статьи.

Статьи о прокимнах, аллилуариях и причастных ‹...› довольно значительно разнятся от подобных статей ‹не только› нынешнего Служебника, но даже и предшествующих ‹его› изданий.

Вот некоторые из этих особенностей: в субботу сыропустную прокимен «Честна пред Господем», причастен «В память вечную», в неделю сыропустную два причастна: «Хвалите» и «Радуйтеся», во вторую неделю поста один причастен «Хвалите», в неделю пятую поста на утрени и на литургии прокимны или аллилуарий гласа, в субботу третьей недели по Пасхе прокимен «Дивен Бог во святых Своих», в следующую неделю по Пасхе два причастна, причём вторым указан «В память вечную», в субботу пред пятидесятницею два прокимна: «Да воскреснет Бог» и «Души их» и два причастна: «Радуйтеся» и «Блаженни яже избрал». Есть несколько особенностей и в статьях о прокимнах и аллилуариях общим святым. Прокимна, например, на утрене в праздник Богородице не положено, пред Апостолом второй прокимен: «Помяну имя Твое», причастен священномученику и преподобномученику: «В память вечную», прокимен Христа ради юродивым «Возвеселится праведник» и «В память вечную», причастен мученицам «В память вечную» или «Радуйтеся праведнии о Господе», причастен преподобным женам «Радуйтеся».

Что же касается текста самих чинов, то в них содержится весьма немного особенностей сравнительно с подобными чинами в предыдущих изданиях. Например, в «Чине» Преждеосвященной литургии несколько исправлено описание момента произнесения слов «Свет Христов», удерживаемое и доселе в нашем Служебнике в таком виде: «И вторый прокимен. Посем возглашает диакон „Повелите“» и т.д. Вновь прибавлен особый отпуст с именем Григория Двоеслова в «Чине Литургии Преждеосвященных Даров» с замечанием: «Сице же творит отпуст до страстныя седмицы» и т.д. Для первого замечания в чине Литургии Преждеосвященных оригиналом мог быть подобный чин в Евхологии 1602 года, но другие особенности данного издания не находят для себя оправдания в указанных пособиях, бывших под руками справщиков. Отпуст с именем Григория Двоеслова в чине Литургии Преждеосвященных Даров позаимствован из южнорусских служебников.

В феврале 10 числа приступлено было к пятому ⁹⁵ изданию Служебника в количестве 1200 экземпляров, в полуустав, средней печати. В свет вышло это издание 15 мая того же года ⁹⁶. В это издание вошли три новые статьи: 1) Увещение, 2) Оглавление вещей, яже в послании сем обретаются; и 3) Толкование литургии, ‹являющееся заимствованием из послания патриарха Константинопольского Паисия I к патриарху Никону. Согласно имеющемуся здесь указанию ⁹⁷ , этот текст печатается вторым изданием› ⁹⁸.

«Толкование литургии» названо вторым изданием, очевидно потому, что первым изданием («первое напечата же ся») считается то же самое толкование, приложенное к никоновской Скрижали 1656 года июня 2 дня. Разница второго издания от первого состоит в том, что здесь выброшены ответы патриарха Паисия I восьмой и девятый о епископе Коломенском Павле и его сторонниках как не имеющие никакого отношения к чину литургии. Благодаря новым статьям этого издания в текст чинов 1) вошёл ответ клира: «Благословен грядый» на возглас священника и 2) повторялось замечание о раздроблении св. Агнца и о причащении священнослужителей и мирян, взятое из ответов Паисия I. Кроме этого пропуск слов «Соблюди Господи» в чине утрени после «Утверди Боже».

«Увещением» называется статья, в которой объясняется причина, почему в это издание Служебника внесён ответный стих «Благословен грядый во имя Господне» на возглас священника или диакона «Со страхом Божиим», дотоле не помещавшийся в предыдущих изданиях. Основанием для настоящей прибавки по объяснению «Увещения» послужила «Книга толкования литургии, собраннаго Иоанном иереем Нафанаилом, новопреведенныя (старцем Арсением Греком) с греческаго языка на славенский и напечтанныя в царствующем граде Москве в лето 7164, идеже тамо во главе 115 на листе 733 пишет, наипаче же от книги самого Златоустаго, идеже счинение литургии его бяше, тамо обретохом о сем писано, яко подобает глаголати».

Издание шестое ⁹⁹, получившее название «Литургиарий», и последнее при патриархе Никоне, начато было печатанием 14 мая 1658 года и окончено в том же году 1 июля ¹⁰⁰. Печаталось это издание в полдесят средней печати в количестве 1200 экземпляров ¹⁰¹. ‹В это издание вновь вошло› Толкование Литургии («в лето от воплощения Божия слова 1658 третие издадеся») . Ясно отсюда, что за всё это время деятельность справщиков Московского печатного двора была самой оживлённой и непрерывной. Каждый выход Служебника был ими постоянно улучшаем, то в смысле наполнения этой книги новыми чинами, то в смысле улучшения и исправления текста самих чинов, то в смысле более точного формулирования действий и положений священнослужителей во время совершения самих чинов, содержащихся в Служебнике. Противникам этой справы и новых богослужебных книг такая деятельность наших справщиков казалась «неразумием», и они были в полном неведении, каким это образом «елико выходов бяше, то ни един с единым во всем Служебник согласен показася» ¹⁰². ‹Оппоненты спрашивали справщиков: › «Чесо ради прежде с оных же книг правили, а ныне поведаете с тех же, а во всех разность многую показуете и тем народ российский смущаете?» Сдержанные никоновские справщики брали на себя вину во всём и отвечали, «яко в прежних выходех гораздо ради поспешения не осмотрелися». Более откровенный и прямой ответ дали на этот вопрос их преемники, справщики времени Большого московского собора 1666–1667 годов. «Ова, – говорят эти справщики, – от добрых греческих преводов взяхом, ова множае от обычаев святыя восточныя церкви, яже за сокращение во греческих служебниках (от них же и сей служебник исправися) иная и не писана суть точию на указех обретаются. Сия исправихом, якоже подобает, иная же излишествующая оставихом, мы же ... идеже сокращенное и на указех обретаемое и неисполняемое глаголати в церквах зде: или яже где не по чину восточныя церкве зде в России деемое сия вся ведения ради всякому чину православных, паче же священным добре по чину исправихом (якоже и во описании сеи видети есть), яко да идеже на указе прежде было, тамо все до конца глагола и творили бы чин по обычаю восточныя церкве, яко да согласни будем с нею и не отступни до конца века» ¹⁰³.

В силу отказа от патриаршего престола Никона и удаления его в Новоиерусалимский Воскресенский монастырь, Русская церковь оставалась без вождя, а поэтому и печатание таких важнейших книг, как, например, Служебник, было на время приостановлено. К новому изданию Служебника было приступлено лишь в 1667 году по повелению государя царя Алексея Михайловича: «175 года августа в 5 день указал великий Государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всея великия и малыя и белыя России самодержец, напечатать книги Служебники среднею азбукою, а каким переводом напечатать и о том приговор святейших вселенских патриархов Паисия Александрийскаго и Макария Антиохийскаго, святейшаго Иосифа, патриарха Московскаго и всея Руссии и всего освященнаго собора за их руками отдан справщикам, архимандриту Дионисию Греку с товарищи». «И того числа, по указу великаго государя и по благословению святейших патриархов и всего освященнаго собора преосвященный Павел, митрополит Сарский и Подонский (заведующий печатным двором с 26 июня 1667 года), да печатник Алмаз Иванович, да дьяк Дмитрий Алмазов приказали те книги Служебники печатать в четыре стола» ¹⁰⁴. Служебник, напечатанный в Москве в 1667 году ¹⁰⁵, по составу сходен со Служебником 1658 года до статьи «Разрешение поста святые четыредесятницы в кия дни разрешати на вино и елей» включительно, а дальше следуют новые статьи:

1) От свитка освященнейшаго собора и о исправлении книги сея Служебника. 2) Предел освященнаго собора, собравшагося в богохранимом царствующем велицем граде Москве в лето 7174 месяца ианнуария, индикта 4, сиречь свиток и определение вещей за кия вины собрася освященный собор и каково разсуждение положиша и како утвердиша; 3) Изречение общее; 4) От правил и повелений яже предложиша на освященном соборе блаженнейший и всесвятейший кир Паисий папа и патриарх великаго града Александрии и судия вселенней и блаженнейший и всесвятейший кир Макарий, патриарх Божия града великия Антиохии и всего востока о исправлении некоторых церковных нужных вещей и 5) Отпусты дневнии во всю седмицу по обычаю святыя восточныя церкви якоже сказаша святейшии вселенстии патриарси кир Паисий папа и патриарх Александрийский и кир Макарий патриарх Антиохийский и повелеша напечатати.

Важнейшие изменения в тексте чина литургии были сделаны следующие: 1) ‹В формуле поминовения государя добавлено «и богохранимаго» › ¹⁰⁶; 2) Диаконская выкличка после пения «И всех и вся» изложена так: «Диакон, при дверех стоя, глаголет: „Святейших вселенских патриархов Константинопольскаго имярек, Александрийскаго имярек, Антиохийскаго имярек и (великаго господина) ¹⁰⁷ святейшаго имярек патриарха Московского и всея России, приносящаго святыя дары“» и т.д.; 3) ‹Подобный же чин поминовения патриархов восточных был внесён и в чин проскомидии в слова священника: «Помяни, Владыко человеколюбче, всякое епископство православных, святейшаго Патриарха нашего имярек и святейших Вселенских патриархов» и т.д.) ¹⁰⁸,· 4) Присоединено заключительное примечание: «Потребившу же диакону святая со всяким опасением, яко ничему от зело дробнейших пасти» и т.д. в конце чина литургии ‹...›; и 5) Замечание о раздроблении Агнца изложено как в первом 1655 года Служебнике, с прибавкою на странице 268 слов: «К тому же тебе ведомо будет и о сем, яко егда растворяеши святым укропцом ‹божественную Кровь Владычню› » и т.д.

Служебник этого издания и был предметом особого внимания со стороны отцов Большого московского собора и удостоился с их стороны весьма лестной аттестации: «Книга Служебник, якоже прежде исправися, печатася и ныне при нас прилежно свидельствовася от всего освященнаго собора и печатася в лето 7176-е тако и впредь да печатают, – говорят отцы Собора 1667 года, – и никтоже да дерзнет отныне во священнодействие прибавити что или отъяти, или изменити. Аще и ангел (по нас) будет глаголати что ино, да не имати ему веры» ¹⁰⁹.

Само собою понятно, что после такой аттестации следующее издание Служебника 1668 года ¹¹⁰ не могло ничем быть, как дословным повторением издания 1667 года. Немного очень сделано отступлений в изданиях Московского служебника 1670 ¹¹¹ и 1671 ¹¹² годов. В первом выброшен «соборный свиток» об исправлении Служебника «да не отягчится книга сия», а во втором, то есть в издании 1671 года, мы не видим отпустов, напечатанных в 1667 году «по повелению восточных патриархов».

Совершенно иначе посмотрел на вышеприведённое постановление отцов собора 1667 года патриарх Московский Иоаким, который, несмотря на строгое запрещение собора, вызываемый насущными нуждами своего времени, решился снова подвергнуть Служебник тщательному пересмотру и нужному исправлению. Но к этому важному делу он приступил не без осторожности и после предварительных, весьма нелишних распоряжений на Печатный двор, который он с 17 марта 184 (то есть 1676) года поручил ведению бывшему Сибирскому и Тобольскому архиепископу Симеону ¹¹³. Распоряжения эти заключались в том, чтобы «какие книги в деле будут и их прочитать прежде дела книжным справщиком и чтенной и чистой перевод в дело давать наборщикам» ¹¹⁴ и, кроме того, «размечать всем вместе для того, чтобы набор был ‹...› ровен: ни част бы, ни редок» ¹¹⁵. Причём и состав самих справщиков был изменён таким образом: архимандрит Иверского монастыря грек Дионисий (с 171 г.), прежний справщик Иосиф Белый, старец Евфимий, иерей Никифор (с 173 г.) и Захарий Афанасьев ¹¹⁶.

184 генваря в 13 день Алексей Михайлович ‹повелел› и патриарх Иоаким благословил «Служебников десять выходов никитскою азбукою выполнить половину на бумаге средней руки, а другую половину книг на бумаге малой руки» ¹¹⁷ (43 тетради без четверти) и «для поспешения напечатать два выхода 2400 книг» ¹¹⁸. Приступлено было к печатанию настоящего издания 23 генваря 184 года ¹¹⁹, и вскоре же после этого начинают отдавать на Печатный двор указ за указом со стороны патриарха Иоакима относительно того, какие изменения должны быть сделаны в составе и тексте печатающегося Служебника. Так, 25 февраля 184 года по указу царя Феодора Алексеевича и по благословению патриарха Иоакима велено было в полдестевых Служебниках «в ектеньях вместо государьских собственных имен – имярек ‹печатать› » ¹²⁰. 15 апреля указано «в служебниках, что ныне печатаются (с 1667 г.), святейших вселенских патриархов ‹...› не печатати для того, что о именах их подлинной ведомости нет». То же самое говорится о проскомидии и по «Достойно» и т.д., то есть на выкличке. «А что было в прежних служебниках печатано в описании и в отпустех имена патриархов Александрийскаго и Антиохийскаго, великий господин святейший Иоаким, патриарх московский и всея России из служебников имена их велел оставить и впредь имен их печатать в книгах не велел» ¹²¹. Июля в 6 день «великий господин святейший Иоаким, патриарх Московский и всея России и преосвященные митрополиты и архиепископы соборне чли книгу Чиновник архиерейский ¹²² и указали: 1) с книги Чиновника приписать в книгах Служебниках в литургии Златоустаго, пред Апостолом: еже священником на горнее место не восходяще ¹²³, но сидети ино стране, из южныя страны; 2) в той же литургии Златоустаго и Васильеве и в вечерни и утрени ектениях великих было напечатано сице: в коемуждо прошении два или три имени глаголати – и то отставите; 3) В литургии Преждеосвященных ектению о оглашенных ко просвящению глаголати точию на преждеосвященных, кроме суббот и недель ¹²⁴; 4) На Великом входе на Преждеосвященных приносите Святыя Таины на дискосе самому священнику ¹²⁵, диакону же точию предъидя кадите; и 5) В Преждеосвященной же литургии чин о причащении ¹²⁶ и иныя места, для которых деланы в Служебниках честь на заручном Чиновнике ‹...› » ¹²⁷. Июля 11 числа Патриарх указал: «в отношении книг Служебников имян Благоверных царевичев не печатать», но на приведение в исполнение этого распоряжения Патриарха требовался ещё «имянной великаго государя указ» ¹²⁸, который и последовал «в 22 день июля месяца того же года» ¹²⁹; июля в 22 день «указал государь царь и великий князь Феодор Алексеевич и всея великия и малыя и белыя России самодержец, и великий господин святейший Иоаким патриарх Московский и всея России благословил, и боляры приговорили: описание в книги служебники и впредь которыя книги будут выходить печатать сим образом: „Во славу святыя, единосущныя, животворящия и неразделимые Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, повелением благочестивейшаго великаго государя царя и великаго князя Феодора Алексеевича и всея великия и малыя и белыя России самодержца, благословением же в духовном чине отца его и богомольца великаго господина святейшаго кир Иоакима, патриарха Московскаго и всея России, издадеся книга сия Служебник в царствующем великом граде Москве в лето от сотворения мира 7184 года, от рождества же по плоти Бога-Слова 1675 индикта 14 месяца иулия“. И таковое описание святейший Иоаким патриарх подписал своею рукою, и это подписанное описание на книжном печатном дворе в книгохранительне, в приеме у справщика и иерея Никифора. Указ великаго государя и болярской приговор указал святейший Иоаким, патриарх Московский и всея России, преосвященному Симеону, архиепископу Сибирскому и Тобольскому» ¹³⁰. Несколько времени раньше, а именно 1 июня, архиепископ Симеон спрашивал патриарха по поводу печатания в Служебнике прокимнов и аллилуйных стихов, и патриарх Иоаким «указал в Служебнике прокимны и аллилуйные стихи делать против прежних служебников» ¹³¹, то есть оставить без изменения.

Так дело исправления Служебника 1676 года при патриархе Иоакиме представляют документы Московского печатного двора. Если мы теперь обратимся непосредственно к самой книге, о которой они трактуют, и сделаем сличение Служебника 1676 года с предшествующими его изданиями, то мы найдём в нём не только все те изменения и исправления, которые были предложены и одобрены царём, патриархом и болярами в разное время, но найдём нечто особенное и неожиданное. Так, например, кроме замечания об ектенье за готовящихся к просвещению («глаголятся и сия диаконства от диакона на преждеосвященных точию литургиях, аще и празднуемый день, кроме суббот и недель») в самый текст чина Литургии Преждеосвященных даров не было внесено ни единого из тех исправлений, какие были указаны в патриаршем указе от 6 июля, и из них образовалась самостоятельная статья под заглавием «Изъявление о некоих исправлениях в служении Преждеосвященныя Литургии», занявшая место в конце Служебника в числе дополнительных статей к нему. Кроме этого, в Служебнике 1676 года возглас «С миром изыдем» положено произносить священнику, тогда как с издания Служебника 1655 года, согласно с древнейшею практикою греческой церкви, его произносил диакон, и выпущена статья «Разрешение поста св. Четыредесятницы».

Служебник 1676 года был окончен печатанием в июле месяце (см. предисловие к этому первому изданию) ¹³², но так как в нём оказались недосмотры, то были переделаны двадцать две четвертки и Служебник мог выйти в свет лишь 14 числа августа месяца ¹³³ . «А подносили те Служебники великому государю в канун праздника Успения Пресвятыя Богородицы на малой вечерни, на стиховне, а святейшему Патриарху после вечерни в крестовой ево палате преосвященный Симеон, архиепископ Сибирский и Тобольский, да Дмитрий Ерофеевич Алмазов, да дьяк Максим Протопопов с подьячими и с мастеровыми людьми».

Что же касается второго издания этого Служебника ¹³⁴, начатого печатанием в два стана в количестве 2400 экземпляров также 23 генваря 184, то оно было окончено 1 октября 185 года ¹³⁵ (по предисловию – сентября). Оба издания совершенно сходны между собою по составу и по тексту чинов. Шрифт и формат одни и те же. Сам же порядок причащения в «Изъявлении» далеко не обычен. При вливании теплоты, при вложении частицы Св. Агнца, при вложении остальных и т.д. не положено произносить никаких слов, и много других отличий от обычного чина причащения. Следовательно, выражение нынешнего Служебника «по обычаю» как в данном случае, так и в других по меньшей мере излишне.

Октября 9 числа 193 (1684 г.) года начали допечатывать книги Служебника (один завод 1200 экземпляров в 44 тетрадях; полный счет всех листов – 348), ‹а закончили› в том же году, в 13 день месяца декабрия ¹³⁶. Перед самым началом печатания, то есть 7 октября, «преосвященный Симеон, архиепископ Сибирский и Тобольский, докладывал святейшему Патриарху в соборней церкви во время утреннего пения о печати Служебника – по прежним ли укажет печатать или править с Уставом. И святейший Патриарх той Служебник указал печатать, каким был в последнем выходе – слово в слово, не соглашая со Уставом. И сей святейшаго Патриарха указ преосвященный архиепископ в правильне справщиком сказал того же месяца в 8 день. А о святцах того же Служебника докладывал святейшему Патриарху преосвященный архиепископ в соборной же церкви во время утрени того же месяца в 22 день – по прежнему ли быть или править со Уставом. И Святейший Патриарх указал святцы справя со Уставом печатать» ¹³⁷. Эти все вопросы к патриарху были необходимостью, ввиду изданного в марте месяце (после напечатания в 1682 году Церковного устава) патриаршего указа, по которому «впредь книги на Печатном дворе велено все делать соглася противу Устава» ¹³⁸. Ввиду всего этого, весьма естественно, издание Служебника 1684 года было дословным повторением Служебника 1676 года, с тою разницею, что статьи с прокимнами, причастными и аллилуйными стихирами (или так называемые «святцы»), исправленные по Типикону 1682 года, приняли свой настоящий вид, в котором они печатаются и доныне. С издания 1684 г. было дословно также перепечатано новое издание Служебника 1688 года (листов 348), которое начато было 13 августа 196 года, а окончено 15 октября 197 года ¹³⁹, а равно и следующее за ним издание той же книги в 1693 году (1–3 † 1–356 листов), печатавшееся в полдесят никитскою азбукою в 2400 экземпляров (по 45 тетрадей в книге) с 18 октября 201 года по февраль того же года ¹⁴⁰. В свет ‹этот Служебник› вышел в январе месяце ¹⁴¹.

Принцип, провозглашённый весьма категорически патриархом Иоакимом после издания в 1682 году Церковного устава и заключающийся в том, чтобы впредь книги на Печатном дворе все делать «соглася противу Уставу», не был строго применён по непонятной нам причине в отношении к Служебнику 1684 года, и в нём исправлены были согласно с Типиконом лишь «святцы». Между тем, в служебниках, с издания его в 1655 году, неизменно почти печаталась следующая статья: «Устав священнослужения, сиречь како служит диакон со священником велицей вечерни же, и утрени, и литургии, сложенный и изображенный от святейшаго и вселенскаго патриарха господина Филофея», через лист ниже надписывавшаяся так: «Устав бдения списан с греческих древних уставов». Ввиду самого непосредственного отношения и тождества по содержанию этой статьи с Церковным уставом, вопрос, возникший при издании Служебника в 1684 году у заведующего в ту пору Печатным двором архиепископа Симеона относительно того, «по прежним (Служебникам) печатать или править с Уставом», был самый естественный и вызывался к жизни, так сказать, духом времени. Непонятный нам по мотивам, которые лежали в основе его, ответ патриарха Иоакима – «печатать Служебник, каков был в последнем выходе, слово в слово, не соглашая с Уставом» – задержал, и на долгое время, дальнейшее исправление в настоящей книге, настоятельно требовавшееся временем, так как упомянутый «устав священнослужения или бдения», ввиду его существенных разногласий с исправленным Типиконом 1682 года, утерял для священников всякое практическое значение и был лишним балластом в Служебнике. Исправить этот столь очевидный для всякого недостаток в действующем Служебнике выпало на долю уже преемника Иоакима, патриарха Московского Адриана (1690–1700), весьма немало, как увидим ниже, потрудившегося над исправлением церковно-богослужебных книг вообще ¹⁴² и Служебника в частности. «В Служебнике, – писал патриарх Адриан на Печатный двор 18 марта 1699 года, – напечатать указ Устава како чин содержит пения и деяния вечерни и утрени с книги Устава и внести указ на полиелей, каковое действие сотворяется тогда, для того что нигде о том указа не напечатано» ¹⁴³. «Устав священнослужения, сиречь како служить диаконам со священником в велицей вечерни же, и утрени и литургии», распавшийся на две самостоятельные статьи: «Чин малыя вечерни по уставу» и «Всенощное же бдение и утрени воскресныя бывают сице», помещённый в начатый печатанием 23 февраля 207 года ¹⁴⁴ с благословения этого патриарха Служебник, и был исправлен ¹⁴⁵ по Уставу 1682 (или вернее 1695) года, и по тексту, за исключением замечания о благословенных хлебах на Великой вечерни (исключённого, как увидим позже), не представляет никакой разницы от «Устава священнослужения», печатающегося в современных нам служебниках.

Кроме исправления «Устава священнослужения» в том же Служебнике 1699 года по указанию патриарха Адриана было прибавлено в чине Литургии св. Иоанна Златоуста следующее замечание: «Аще архиерей служит, диакон прежде „Во первых помяни, Господи, господина нашего“ возглашает „И всех и вся“ и певцы тоежде, и глаголет возгласно архиерей „В первех, помяни Господи“, и потом диакон, при дверех стоя, держа орарь крайними персты, глаголет: „Великаго господина святейшаго имярек патриарха Московскаго и всея России“» и т.д. Сущность этой поправки заключается в том, что описанная в данном примечании практика в чине литургии, то есть так называемая дьяконская выкличка, бывшая доселе принадлежностью чина литургии, совершаемого простым священником, становится исключительною принадлежностью чина литургии при архиерейском служении, что удерживается в нашей практике и до настоящего времени.

Но самым важным исправлением в Служебнике 1699 года нужно признать исправление момента произнесения слов: «Приимите и ядите» и «Пейте от нея вси» в чине Литургии Василия Великого, которое было вызвано историческими обстоятельствами данного момента. Время ‹...› патриарха Адриана, как известно, ознаменовалось в сфере учёно-богословской жаркой полемикой между южнорусскими и севернорусскими богословами по вопросу о времени преосуществления Св. Даров ¹⁴⁶. Южнорусские богословы время преосуществления приурочивали, под влиянием, конечно, сочинений латинских богословов, к моменту произнесения священником установительных слов Спасителя: «Приимите и ядите» и «Пийте от нея», тогда как севернорусские богословы, согласно с Восточною греческою церковью, признавали всегда таковым момент произнесения священником слов: «И сотвори убо хлеб сей» и «А еже в чаше сей» и далее частное ¹⁴⁷ произнесение слов священником: «Приложив Духом Твоим святым» с благословением «обоя святая». В числе многих других доводов в пользу своего мнения южнорусские богословы между прочим ссылались и на свои южнорусские служебники (Стрятинский 1604, Киевский 1620, 1629, 1638 ¹⁴⁸ и др.). в которых момент произнесения установительных слов Спасителя по обрядовым действиям ничем не различим от момента во время пения: «Тебе поем», и, следовательно, этот последний был повторением, и пожалуй напрасным, первого. Мало этого, эти теологи южнорусские решились указывать московским учёным, что и Севернорусская Церковь о моменте преосуществления держится того же мнения, как и Киевская. В подтверждение своей мысли они сослались на московские служебники, в которых начиная с издания этой книги в 1655 году в чине Литургии Василия Великого момент произнесения слов «Приимите и ядите» и «Пейте от нея» излагался сходно с южнорусскими служебниками таким образом:

Священник прикланяет главу, воздвиг десницу свою с благоговением, благословляет святый хлеб, возглашает глаголя: «Даде святым своим учеником и апостолом рек: „Приимите, ядите“» ... Лик поет: «Аминь». Священник же и диакон таяжде и зде творят подобие Златоустаго Литургии. Священник втай: «Подобие и чашу от плода». Возглашает священник, руку имеяй свыше со благоговением и благословляя глаголет: «Даде святым своим учеником и апостолом рек: „Пийте от нея“».

Такая неожиданная аргументация, можно думать, произвела сильное впечатление на севернорусских богословов и раскрыла пред ними одну весьма большую оплошность справщиков 1655 года времени патриарха Никона, ускользнувшую от внимания отцов Собора 1667 года и патриарха Иоакима и продержавшуюся в нашем Служебнике целых почти 44 года ¹⁴⁹. Особенно это открытие произвело глубокое впечатление на ярого противника южнорусского учения о моменте преосуществления, самого патриарха Адриана, который при издании Служебника 1699 года в Москве особым указом на Печатный двор сделал специальное распоряжение об исправлении вышеуказанного места в чине Литургии Василия Великого.

7207 лета, марта месяца в 18 день, – говорится в этом указе, – великий господин святейший кир Адриан, архиепископ Московский и всея России и всех северных стран патриарх указал в книге Служебник в Литургии Василия Великого под словесы: «Даде своим учеником и апостолом рек: „Приимите и идите, сие есть тело мое“ и „Пийте сия есть кровь моя“» указ в иное время священнику благословляти креста знамением, оставить для того, что будет благословение впереди в совершении святого сего таинства: «И сотовори убо хлеб сей честное Тело Христа Твоего. А еже в чаше сей – Кровь» ‹...› ¹⁵⁰.

‹Издания› 1705, 1707, 1709, 1717 сходны.

‹Преосвященный Иннокентий ¹⁵² , 6 мая 1721 года, донося Св. Синоду о принятых им вещах и книгах, писал, что только одной «самой нужной вещи (без которой отнюдь быть невозможно) – Чиновника – не обрелося». ‹...› Св. Синод велел отдать преосвященному Чиновник, сысканный в бывшей патриаршей ризнице, «обрав с него, ежели оной оправлен золотом или серебром» оправу для хранения в ризнице. Усмотрев по этому случаю недостаток в чиновниках, Св. Синод, одновременно с разрешением выдачи Иннокентию Чиновника из патриаршей ризницы, 12 мая предписал «Московской типографии справщику Феодору Поликарпову, да дьяку Ивану Гаментову напечатать тиснением литер церковных таких чиновников – сто и больше, усмотря как будет скорее и удобнее, в десть, литерами против прежняго› ¹⁵³. А при печатании, где в прежних было напечатано имя патриарше внесть Святейший Правительствующий синод. И по получению сего Великаго Государя указа, справщику Феодору Поликарпову да дьяку Ивану Гаментову о напечатании новых чиновников церковным тиснением в немедленном времени тщательно стараться по его, Великого Государя, указу» ¹⁵⁴. По поводу тех же Чиновников того же 1721 года «июля в 26 день по его Великаго Государя указу и по приговору Святейшаго правительствующаго Синода повелено: Чиновник священнослужения архиерейский печатать в Типографии московской, кроме Соборного изречения, которое в начале Чиновника оного печатано, в чине же Литургии святаго Иоанна Златоустаго, Василия Великаго и Преждеосвященных, идеже воспоминается имя Патриарха, впредь печатать архиереи, а в ектеньях и на Великом входе, идеже моление было о Патриархе, печатать: „О Святейшем Правительствующем Синоде“ ¹⁵⁵ а по Достойном, идеже Патриарх возглашал „Во первых, помяни, Господи, святейшия православные патриархи“ печатать тако: „Во первых, помяни, Господи, Святейший Правительствующий Синод имже даруй и прочее“. А егда служит Синода председатель, глаголет: „Во первых помяни, Господи, Святейший Правительствующий Синод и проч.“ Архидиакон, став при дверех, возглашает сице: „Святейший Правительствующий Синод, Святейшия Православныя патриархи: Константинопольскаго, Александрийскаго, Антиохийскаго, Иерусалимскаго (аще восхощет председатель и по имяном коегождо патриарха да воспомянет архидиакон) и приносящаго Святыя Дары сия преосвященнаго имярек архиерея Господеви Богу нашему. О спасении благочестивейшаго и проч.“ Такожде и в прочих чинех, идеже положено Патриарх, везде печатать архиереи. А идеже в Чиновнике прложено архидиакон, в начале единожды положить архидиакон или протодиакон, таже везде место того речения архидиакон печатать протодиакон» ¹⁵⁶. Сентября 22 дня того же года по поводу того же Чиновника, «по его Царскаго Величества именному указу, каков в Святейшем Правительствующем Синоде записан и руками всего Синода закреплен, велено: на литоргии при архиерейском служении в обычныя времена, когда где было возглашаемо: благоверныя князи и боляры и прочая возглашать отныне вместо того следующим образом: „Благоверных Правительствующий Синклит и военачальников, и градоначальников, и христолюбивое воинство и прочая“. И о том из Святейшаго Правительствующаго Синода во все епархии ко архиереом послать его Царскаго Величества указы немедленно; и по получении сего его, Великаго Государя, указу велеть тебе (то есть справщику Феодору Поликарпову) в оной типографии во архиерейских Чиновниках (которые ныне печатаются) и во инех книгах, где сие подобает о возглашении, печатать вышеупомянутым образом» ¹⁵⁷ .

Едва ли следует говорить после этого о том, как поступили на Печатном московском дворе, когда 17 генваря 1723 года и Святейший Синод на имя протектора Троицкого-Сергиева монастыря архимандрита Гавриила (‹Бужинского›) приказал «за неимением полдестевых священнических служебников, исправляя подлинно, напечатать вновь тысячу двести книг» ¹⁵⁸. ‹Лучшим доказательством того,› как точно и целесообразно воспользовались вышеуказанными распоряжениями Св. Правительствующего Синода московские справщики ¹⁵⁹ и протектор архимандрит Гавриил при печатании Служебника 1723 года, может служить сохранившийся до настоящего времени в Типографской библиотеке под № 1641/844 карточного каталога его прототип или «кавычный» Служебник 1717 года. Из него мы усматриваем, что всюду в Служебнике имя «патриарх» зачеркивается и заменяется словами «Святейший Правительствующий Синод». Формулы поминовения царской фамилии и Святейшего Синода на Великом выходе, а равно и практика относительно произнесения их священником и диаконом принимают свой настоящий, повсюду в Русской церкви соблюдаемый вид доныне, тогда как до этого времени и формулы эти, как мы видели выше, излагались чрезвычайно разнообразно, и порядок произнесения их был ‹другим›.

Если служит священник с диаконом, то они оба вместе поминали по именам весь царствующий дом, патриарха и всех православных, если же служили несколько священников вместе, то первый из них поминал царя, второй – царицу, третий – царевича и великого князя, четвертый – царевен и великих княжон, пятый – патриарха и шестой – всех православных. Диакон же, следовательно, самостоятельных поминовений на Великом выходе, как ныне, не делал. Слова «аще царь тамо есть или несть» зачёркнуты и более не печатались в Служебнике. Так называемая диаконская выкличка, произносимая после пения «И всех и вся», бывшая принадлежностью чина литургии, совершаемого священником, до издания Служебника 1699 года и обусловленная в этом издании замечанием «Аще архиерей служит, прежде „Во первых помяни, Господи“» (л. 83 об.) и т.д., потеряла всякое значение и сделалась лишним балластом в священническом Служебнике, а потому вычеркнута и в издание Служебника 1723 г. уже не попала. В чине Литургии св. Иоанна Златоуста против слов «На многа лета, владыко» в качестве ответа на возглас священника «Спаси Боже люди Твоя» на полях (л. 94 об.) рукою справщика замечено: «Доложить. Сие точию до служения архиерейского надлежит. Аз (архимандрит Симеон) приказал оставить» (л. 94 об.), то есть не печатать. В чине Всенощного бдения против замечания «Благословенныя же имут хлебы дарования различна, рекше устанавляют огневицу пиющим с водою, и трясовицу отгонят, и всяк недуг и всяку болезнь исцелевают: к сим же и мыши от жит отгонят и ина пакостящая прогоняют», которое попало в Служебник 1699 года из Типикона (Типикон московского издания 1844 г., л. 5 об.), под влиянием греческого церковного устава, в котором отсутствуют только последние слова: «и ина пакостящая прогоняют», на поле (л. 7) замечено: « Оставить и впредь не печатать. По предложению протектора». Начиная с издания 1723 года данное замечание о благословенных хлебах в Служебнике больше не печатается, но в Типиконе оно до сего дня благополучно стоит на своем месте. Что же касается «Учительного известия», уже дважды печатавшегося в Служебнике, то относительно его дан был 5 июля 1723 года специальный указ, по которому «учительнаго ‹...› известия при оных Служебниках не печатать до времени» ¹⁶⁰. Издание Служебника 1723 года таким образом, вышло в свет без «Учительного известия», которое снова заняло своё место в Служебнике в следующем его издании 1754 года и с тех пор навсегда до настоящего времени. О нём ещё раз был возбуждён вопрос лишь в октябре 1753 года, когда на Печатном дворе сделан был доклад директору господину Муринову, что между четвёртным и полудестевым служебниками с «Учительным известием» есть разница, что оба эти издания «между собою имеют в речениях несходства». Последовало распоряжение «печатать в четверть, а справить с полудестевых» ¹⁶¹. Нет в издании Служебника 1723 года ни виньеток, ни рисунков, очевидно потому, чтобы удешевить самое издание книги.

Служебник 1751 года ¹⁶² буквально воспроизводит предыдущее издание 1723 года. В это издание возвращены «Учительное известие» и те самые украшения, какие были в издании Служебника 1717 года. Следующее издание его в 1777 году ¹⁶³ тем только отличается от издания 1751 года, что в нём выброшены украшения, вместо которых имеются только заставки с медальонным изображением сошествия во ад, и статья «Изъявление о некоих исправлениях в служении Преждеосвященныя литургии», вошедшая в состав Служебника с 1699 года и занявшая место в конце его, была перенесена на своё нынешнее место и помещена между «Чином Божественныя Литургии Преждеосвященных» и «Божественною Службою Преждеосвященных».

В преемственной последовательности изданий Служебника на Московском печатном дворе Служебник 1793 года ¹⁶⁴ не может иметь самостоятельного места как издание исключительное. Служебник этот должен назваться сокращённым по сравнению с уже выработавшимся типом этой книги, так как в состав его входят лишь следующие предметы: 1) Чин Священныя и Божественныя Литургии; 2) Божественная служба св. Иоанна Златоуста; 3) Молитвы благодарственные по причащении и 4) Месяцеслов всего лета с прокимены и аллилуиями. Под изображением св. Иоанна Златоуста, помещённом в этом Служебнике, имеется следующая надпись: «От древния зело иконы, в Константинополи древле написанныя. Сей святаго Иоанна Златоустаго образ тиснением медным потщихься изобразити, емуже известны согласуют греческия месяцесловы, идеже той описуется малым возрастом, великою главою, широким и морсковатым челом очесы внутрь вглублеными, смиренными же и благоприятными, впадшим лицем сухости ради, редкою, краткою и проседою брадою». Святитель изображён в фелони с гуменцем на голове и со свитком в руке с надписью: «Держися духовных, презирай житейская». В перспективе башни и здания.

В издании Служебника 1817 года ¹⁶⁵ появляются в конце «Божественныя службы Литургии Преждеосвященных» тропарь и кондак святому Григорию Двоеслову, мнимому творцу этой Литургии и богородичен «Предстательство христиан», а во всём прочем издание этого года сходно с изданием 1777 года. Новых изменений и прибавок в Служебнике с этого времени не делается более, и книга эта печатается почти стереотипно до настоящего времени, если не считать внесённых недавно по распоряжению Св. Синода некоторых юбилейных имён святых, как, например, просветителей славян св. братьев Кирилла и Мефодия, св. равноапостольного князя Владимира и княгини Ольги, в текст некоторых молитв и священнических возгласов, находящихся в Служебнике.

Материалы по истории и источникам книжной справы в России, содержащиеся в рецензии А. А. Дмитриевского на книгу прот. М. И. Орлова «Литургия св. Василия Великого»

Что же касается изданий московских служебников ‹…›, то изучение их текста любопытно и важно лишь в общей истории богослужения в нашей Церкви, но для выявления исторической судьбы современного нам текста чинов литургий эти издания (до 1650 года) не имеют никакого почта значения. Случайно выхваченный из множества разнообразных редакций в наших рукописях XVI и XVII в. и положенный в основу Московского служебника 1602 г. (editio princeps), чин Литургии продолжал варьироваться и принимать то или иное изложение по личному воззрению московских справщиков и лиц, причастных Московскому печатному двору ¹⁶⁷. За всё время первой половины XVII века Служебник наш даже не отделился от Требника, заключая в себе множество чинопоследований и молитв, сделавшихся потом достоянием исключительно этой последней книги. Резкое сравнительно различие в тексте чинов Служебника можно наблюдать лишь в издании его 1623 года и последующих за ним, когда текст этот, очевидно, подвергся серьёзному пересмотру. С 1650 года Служебник начинает отделяться от Требника и получает своё определённое более или менее содержание ¹⁶⁸. В этом издании от Требника взяты: «Чин, како подобает пети молебен за всяко прошение», «Последование освящению воде августа в 1 день» и «Последование о еже како подобает пети о усопших по отпущении вечерни».

Издание 1652 года, в «первое лето патриаршества отца его (то есть государя) и богомольца в духовном чину Великаго господина святейшаго Никона», датируется так: «Первое напечатано бысть в лето осмыя тысящи 159-е» ¹⁶⁹. Появившееся в свет после соборного определения патриарха Иосифа, митрополитов Новгородского Никона, Ростовского Варлаама и Сарского Серапиона, архиепископов, архимандритов, игуменов и всего Священного собора «еже бы в церкви чести и пети чинно и не мятежно», издание Служебника 1651 года было шагом вперёд в деле задуманной реформы книжного исправления. В состав Служебника попадают «покаянныя» молитвы, особенности богослужений и, в частности, чинов литургий в пасхальную неделю, чин вечерни пятидесятницы и 10 благодарственных молитв по Святом причащении. Нам известен корректурный экземпляр этого Служебника (Типографская библиотека, № 6623 ‹РГАДА БМСТ/СПК № 4905›), в котором в числе пометок справщиков находятся следующие замечания: «даровати в греч‹еском›» вместо «и послати», «в гре‹ческом› до милости» вместо «о милости» в сугубой ектенье ¹⁷⁰. Здесь же исправлены и следующие недосмотры предыдущих изданий и, в частности, издания 1651 года: «Молитва о готовящихся ко Св. причащению» на «ко Св. просвещению», «Елицы ко просвещению приступите» на «изыдите», а относительно ектеньи: «Елико оглашении изыдите» замечено: « справиться с греческим» и другою рукою июля 160 года написано: «справился чисто – приступите» ¹⁷¹ . На возглас диакона «Со страхом Божиим» прибавлено: «клирицы поют: „Благословлю Господа“» в литургии преждеосвященных даров и т.д.

Издание 1652 года, вышедшее с отмеченными исправлениями и некоторыми переделками, было последним в преемственном порядке после издания 1602 года. С 1654 года книжная справа на Московском печатном дворе получает новое направление и черпает для себя образец уже в греческих печатных венецианских изданиях, преследуя с упорною настойчивостью недостижимый идеал: «да во всем великая Россия православная со вселенскими патриархи согласна будет», дабы «в незазорном с греческими православными законы согласии жить».

Для истории чина Литургии св. Василия Великого в нашем современном Служебнике виленские издания, как равно и издания почаевские, черниговские и др., ровно ничего не дают. История Служебника из Венеции прямо переносится на юго-запад России – в Стрятин и Киев и здесь задолго ещё до патриарха Никона довольно громко заявляет о себе, подготовляя благоприятный путь в Москву. О влиянии южнорусских изданий на московские издания ясно говорят сохранившиеся до нашего времени корректурные, или «кавычные» экземпляры их в библиотеке Московской синодальной типографии. В Стрятинском служебнике 1604 г., «кавычном», по поводу изъятия Св. Агнца из просфоры и слов, произносимых при этом: «иереи же вложь святое копие от ребр десныя страны» и т.д., после исправления слова: «от ребр» на «от косвенныя», рукою справщика замечено: «Киев, левыя» ¹⁷³. В оригинале Архиерейского чиновника 1677 г. против слов «и диакони целуют орарии свои» замечено: «Служебник Киев.: и друг друга в лице» ¹⁷⁴. «Глаголющу же патриарху молитву сию (то есть „Еще приносим тебе словесное сие и безкровное служение“) и прочая списать с Киевского» ¹⁷⁵. Об этом влиятельном значении на Печатном дворе южнорусских изданий свидетельствует и Сильвестр Медведев. Напечатанная в Москве богослужебная книга, по словам этого сведущего современника, «всякая имать, яко от древних греческих рукописменных и славенских харатейных, тако и от славенских печатных и от киевских и с новопечатными у немец греческими книгами же разгласна» ¹⁷⁶.

Иначе, впрочем, и не могли ‹считать› просвещённые для своего времени справщики Московскаго печатнаго двора (грек Арсений, Евфимий, старец Чудовского монастыря, и Иван Озеров), хорошо знакомые с печатным делом в юго-западной России. Игнорировать богослужебные книги типографий в Стрятине и Киеве значило бы снова начинать дело, которое возникло там ещё в конце XVI столетия и за пятьдесят лет XVII столетия успело окрепнуть, развиться и принести уже благие плоды. Побуждаемый патриархом Константинопольским Иеремиею Траносом (1572–1579, 1580–1584, 1586–1594) и Мелетием Пигасом, патриархом Александрийским (1590–1601), «сдержащим тогда наместие престола Константинопольскаго» (1597–1599), епископ Галицкий, Львовский и Каменецкий Гедеон Балабан, при энергичной поддержке ревнителя православия Федора Балабана, «мужа, иже многими исправленми цвитый, благочестивых догмат и отеческих преданий зело теплый рачитель» ¹⁷⁷, открыл типографию и напечатал в 1604 г. Служебник, а в 1606 г. и полный Требник. Выпуская в свет эту последнюю книгу, епископ Гедеон Балабан заявлял следующее: «Аз же обаче и пастырю своему вследуя неотступне (то есть митрополиту Киевскому Михаилу Рагозе) и порученное ми дело в памяти имый, собрах многих требники, елика и от здешних предел, елика же от земля волоское, мултанское и сербское: в них же егда великое разногласие видях о сем зело скорбях». По его словам, он обращался к патриарху Мелетию с просьбою «да твръдаго ради и согласнаго известна церковных воследований послет нам греческий евхолог». Просьба была удовлетворена. Патриарх Мелетий «посла Служебник и сию книгу Требник, добре исправлений по древних святыя Горы Требникох, его же и рукою своею подписав с благословением пастырским, повелевая в общую пользу великоименному российскому роду изобразити» ¹⁷⁸. Епископ Гедеон «прежде инех» «священныя литургиа изобразити, яко преимущия воследование страшныя и безкровныя жертвы согласиа ради, да не кто и о сем порицаа будет. И убо от древних опасно имеющихся звод стяжавши, прилежно изследивше и исправивше вашей братской любви издаем» « согласне с греческими въследованми имеющихся» ¹⁷⁹. «Да не кто порицает нам, – говорится в предисловии к Требнику, – от иже разномыслию радующихся о неких вещех, найпаче же о проскомидии, и о частех хлеба, на дискосе полагаемых, не согласиа ради с древними писаными Служебниками: да весть кождо, яко не от своего мнениа, или мудрованиа сице положихом, но разум и разписание о сем древле блаженныя памяти Иеремии, патриарха вселенского, иже и зде у нас странствовавшаго, таже и блаженнейшего Мелетиа с книг греческих, нам от него посланых, на словенския с всяким опасством истльковати повелевше, сице положихом» ¹⁸⁰.

Стрятинский служебник 1604 года, вышедший в свет в составе, почти тожественном со Служебником, ныне принятым в нашем богослужении, был перенес‹ен› почти целиком в Киев. Напечатанный Киево-Печерским архимандритом Елисеем Плетенецким, Служебник 1620 г. имел от Стрятинского служебника отличия незначительные: опущена была статья «истолкование вкратце о святеи проскомидии», и замечание «о раздроблении святого Агнца», находившееся в чине литургии св. Иоанна Златуста, вынесено в самостоятельную статью между чинами литургии св. Иоанна Златоуста и св. Василия Великого. Киевский митрополит Петр Могила в издании Служебника 1629 года хотя и отступил значительно от Стрятинского оригинала, сделав распорядок статей более пригодным для практического их употребления и позаботившись об изложении обрядовой стороны чинов, но он ‹импонировал справщикам Московского печатного двора› ¹⁸¹ своим категорическим безапелляционным заявлением о согласии своём с греческим евхологием. «Ведете сие, – говорит исправитель его и проповедник иеромонах Тарасий Земка в предисловии к Служебнику 1629 г., – яко книга сия Служебник от еллинскаго зводу истиннаго, его же восточнаа наша церков, госпожа и учительница, первейшаа употребляет, исправлен есть... Аще бо не от того диалекту, имже от святых отец святаа литургиа написася предадеся, исправляти будем, то не вем откуду»... «Но аще, яко же глаголют, еллинския книги, изряднее же церковнии, и в Венетии изобразуются, ничтоже се по них есть, коеаждо бо книги готовыя к исправленныя от патриарх святейших зводы тамо даются и паки приемлется, а еже верх митрополит тамо православный жительствует, нареченный филадельфийский, иже типографию тую в содержании имать... многаа аз еллинскаа церковныя книги, тамо типом изданнаа, прочет, не видех нигдеже ниже малаго против разуму, разве типографскаго» ¹⁸².

Наша Русская церковь пользуется чином литургии Василия Великого в двух переводах, или редакциях, которые содержатся в двух различных богослужебных книгах: в Служебнике для священников и в так называемом Архиерейском чиновнике. Обе названные богослужебные книги обособились у нас задолго до введения книгопечатания. В ту пору, как Служебник попал на печатный станок и постоянно с 1602 года приковывал к себе серьёзное внимание высшей церковной власти, Архиерейский чиновник продолжал всё ещё держаться в рукописном виде ¹⁸⁴, не вызывая ни с чьей стороны ни особых замечаний, ни серьёзного к себе внимания. О нём серьёзно повёл речь в эпоху своей широкой реформаторской деятельности патриарх Никон, когда в Россию прибыл в 1653 году бывший Вселенский патриарх Афанасий Пателарий (1634–1635), мощи которого почивают в Лубнах. На долю этого Константинопольского архипастыря и выпала обязанность изложить впервые подробно чин архиерейского богослужения на православном Востоке, который позднее приезжавшие в Россию патриархи Паисий Александрийский и Макарий Антиохийский апробировали в 1667 году. В числе рукописей в Типографской библиотеке имеется ныне, между прочим, рукопись (Д. 4. V. 5. № 1396 ‹РГАДА, ф. 381, on. 1, № 207›) ¹⁸⁵ с таким надписанием: «Чин божественных литургий, иже во святых отец наших Иоанна Златоустаго и Василия Великого, извещенный писанием от всесвятейшаго Вселенскаго Константинопольскаго бывшаго патриарха кир Афанасия Пателария, его же сказа и предаде, егда бе в царствующем граде Москве в лето 7161, от воплощения же Бога Слова 1653, свидетельствованный же в том же царствующем граде Москве от всесвятейших вселенских патриархов кир Паисия, папы и патриарха великаго града Александрии и судии вселенныя, и кир Макария великаго Божия града Антиохии и всего востока в лето 7175 от воплощения же Бога Слова в 1667» ¹⁸⁶. Оригинал этого перевода в Синодальной рукописи под заглавием: Ἑρμηνεία τῆς θείας λειτουργίας, ὅταν ἱερουργῇ ἀρχιερεὺς κατὰ τὴν τάξιν καὶ συνήθειαν τῆς ἀνατολικῆς ἐκκλησίας, Ἀθανάσιος, ὁ πρῷην οἰκουμενικὸς πατριάρχης, ἐν Μοσκοβίᾳ οὕτως ἀξιωθεὶς κατὰ τὸ αχνγ′ ἔτος τὸ σωτήριον μηνὶ ἰουλίῳ. ινδ. ς′ ¹⁸⁷. Чин этот с некоторыми дополнениями был напечатан в Москве в 1667 году в ноябре месяце уже после патриарха Никона, при патриархе Иоасафе, и получил такое заглавие: «Чин архиерейскаго действа божественных литургий и освящения антиминсов и церквей» ¹⁸⁸ (число листов 1†41†16). Но, несмотря на соборное определение относительно данного чина и одобрение его со стороны восточных патриархов Паисия Александрийского и Макария Антиохийского, чин архиерейской литургии патриарха Афанасия Петелария не получил в богослужебной практике у нас широкого распространения. Причина этого кроется в заметке, которою сопровожден труд патриарха Афанасия: «εἴ ἐστι τάξις, ἣν οὔκ εἰώθασιν ὧδε, συγγνῶτε», или в переводе: «аще есть чин, егоже не обыкоша зде, простите» или «познавайте». Очевидно, необычность практики Восточной церкви воспрепятствовала утвердиться у нас этому чину, и необходимость приступить к новому переводу Архиерейского чиновника стояла в первой очереди. Патриарх Московский Иоаким, принявший на себя нелегкую задачу провести в жизнь и в церковно-богослужебную практику все постановления Большого московского собора, озаботился, между прочим, и переводом Архиерейского чиновника ¹⁸⁹. Труд этот был поручен им знатоку греческого языка и просвещённому справщику Московского печатного двора, южнорусцу, чудовскому старцу Евфимию, который и выполнил его в 1677 году с свойственною ему добросовестностью, положив в основание Греческий евхологий 1661 года, а по симпатии к Киеву, справляясь иногда и с Киевским служебником митрополита Петра Могилы 1639 года, как это видно из помет в оригинале: «списан с Киевского» (л. 94) или «Служебник Киевский» (л. 49 об.). Перевод этот хранится в Типографской библиотеке под № 206 (101) ‹РГАДА, ф. 381, on. 1, № 206› ¹⁹⁰, а беловой с него список с подписями патриарха и епископов русских, одобрявших этот Чиновник, значится под № 209 (8) ‹РГАДА ф. 381, оп. 1, № 209› ¹⁹¹ той же библиотеки ¹⁹². Наблюдение за печатанием Архиерейского чиновника ¹⁹³ возложено было на патриаршего ризничего Иоакинфа, который и был посредником в сношениях между патриархом Иоакимом и переводчиком и справщиками печатного двора.

Достаточно самого беглого просмотра начальных страниц Архиерейского чиновника, чтобы видеть, что в нём во всей первоначальной чистоте сохранились и доселе стилевые характерные особенности переводов знаменитого трудолюбивого справщика Евфимия и его рабской зависимости от оригиналов, с одной стороны, а с другой, сравнительную правильность языка нашего Служебника. Но, как ни любопытны евфимиевские выражения вроде: нанедренник – τὸ ἐγκόλπιον (л. 8), вторствуяй диаконов – ὁ δευτερεύων τῶν διακόνων, трисвещие и двоесвещие – τὸ δικήριον καὶ τρικήριον (л. 9 об.) и т.п., мы, однако же, не имеем ни желания, ни особенного побуждения в ближайших наших целях исследовать подробно вопрос о текстуальных особенностях чинов литургий в Архиерейском чиновнике по сравнению их в Служебнике, хотя у нас и имеется для сего обильный и весьма интересный материал. Мы считаем для себя в данном случае вполне достаточным остановить внимание своих читателей лишь на особенно резко бросающихся в глаза особенностях в чинах рассматриваемых богослужебных книг.

Момент произнесения слов Спасителя: «Приимите, ядите» излагается в Чиновнике и Служебнике таким образом ¹⁹⁴:

Указанная нами разность в двух богослужебных книгах в чине одной и той же литургии, имеющая важное догматическое значение в решении вопроса о моменте пресуществления Даров, в истории нашей Церкви уже некогда фигурировала как сильное доказательство ¹⁹⁷. Объясняется появление у нас этой разности историческою судьбою наших книг Служебника и Чиновника. Та и другая богослужебные книги при тождестве содержания имели каждая свою особую историю на всём протяжении её до наших дней, и, за исключением издания Служебника 1723 года, никогда эти книги не оказывали влияния друг на друга и не считались с необходимостью приходить к соглашению и единообразию. По отношению, в частности, к указанному моменту мы можем сказать, что когда возникли в XVII столетии жаркие споры между южнорусскими богословами и московскими о моменте преосуществления Даров и когда первые стали базироваться на проникшей в наши богослужебные книги в чин Литургии Василия Великого особенности в изложении момента произнесения слов «приимите, ядите» и «пийте от нея» несомненно западного происхождения, у патриарха Адриана явилось вполне естественное желание этот недосмотр справщиков (в Литургии св. Иоанна Златоуста он был в своё время замечен и устранён) удалить из Служебника немедленно.

7207 лета, марта месяца в 18-й день, – говорится в указе патриарха на печатный двор, – великий господин святейший кир Адриан, архиепископ Московский и всея России и всех северных стран патриарх, указал в книге Служебник в литургии Василия Великого над словесы «Даде святым своим учеником и апостолом рек: „Приимите, ядите сие есть тело мое“ и „Пийте от нея сия есть кровь моя“», указ «в тое время священнику благословляти креста знамением» оставить для того, что будет благословение впереди, в совершении святого таинства: «И сотвори убо хлеб сей честное Тело Христа Твоего. А еже в чаши сей кровь» и в греческих древних (sic), и в славянских харатейных – нигде в тое время указа не обретается. И о том у восточной нашей церкви с римискою западною велие прение и доводы в книгах многие, како они о том противно мудрствуют. А егда святейший патриарх сие указал оставить, притом быша и советоваша архиереи Тихон, митрополит Сарский и Подонский, Иларион, митрополит Суздальский и Юрьевский ¹⁹⁸.

Приведённый в исполнение указ патриарха Адриана коснулся, однако, лишь священнического служебника и прошёл бесследно для Архиерейского чиновника, который подвергся пересмотру только в 1721 г., 13 мая, когда предпринято было вторичное издание Архиерейского чиновника, «тиснением литер церковных сто и больше» экземпляров ¹⁹⁹. Но внимание великого преобразователя Петра I и только что учреждённого Св. Синода обращено было в это время всецело, так сказать, на церковно-политическую его сторону, а не на самый текст Чиновника. Приказано было всюду имя патриарха заменять на «Святейший Правительствующий Синод» и «архиереи», слово «архидиакон» ‹на› «протодиакон», «благоверные князи и боляры» ‹на› «благоверных правительствующий синклит и военачальников, градоначальников и христолюбивое воинство» и пр., причём вменялось в обязанность заведующим печатанием церковных книг «и во иных книгах, где сие подобает о возглашении, печатать вышеупомянутым образом» ²⁰⁰.

Во главе книжной справы, однако же, стояли в это время люди весьма просвещённые: справщик Феодор Поликарпов и дьяк Иван Гаментов, – которые на дело исправления Архиерейского чиновника посмотрели гораздо серьёзнее и позволили себе смелость указать Св. Синоду, что в чинах его или «в священнодействии обретаются сильные сомнения».

«Лист 123-й, – читаем мы в донесении Св. Синоду Феодора Поликарпова, – на страшных Христа Спасителя наших словесех „Приимите, ядите“ и „Пиите от нея вси“ и проч. в Чиновнике сем печатано (то есть в Литургии Иоанна Златоуста): „Лик творит поклон“, а ныне в служебниках оставлено и при том же святейшем патриархе Иоакиме (и Адриане) было о сем великое словопрение и состязание».

«Лист 201. В Литургии Василия Великого напечатано: „патриарх же и прочии сослужащии таяжде и зде творят (явлено, яко поклоны)“».

«На том же листе снизу строка 6: „возглашает патриарх, руку имея свыше с благоговением и благословляя глаголет“. А в новых Служебниках, еже благословляти, оставлено».

«Л. 132 и 216 стоит: „Во первых помяни Господи святейшия православныя патриархи“. Тако ли сему быти?...»

«А без вашего собственно соборнаго подписания мне единому простолюдину, – заключает Феодор Поликарпов, – толъ великаго таинаводственнаго сего дела касатися следует главное бедство» ²⁰¹.

Ответа из Св. Синода на это вопрошение Феодора Поликарпова не последовало, или, как говорится в «Описании документов и дел, хранящихся в архиве Св. Пр. Синода», – «решения в деле нет» ²⁰². Чиновник Архиерейский издания 1907 г. служит самым убедительным в том доказательством: «сомнения» остались на своём месте и держатся доселе. Что касается, в частности, поминовения «православных патриархов» на возгласе «Во первых помяни, Господи», то, хотя мы и не находим этих слов в нашем Чиновнике, где это возглашение излагается так: «Во первых помяни, Господи, Святейший Правительствующий Синод», ‹...› – эта замена произведена была в типографии на основании распоряжения от 26 июля, в котором указаны подобные замены, и к возбужденному Поликарповым ходатайству не имеет никакого отношения.

Момент преосуществления излагается в обеих книгах с некоторыми отличиями:

С 1721 года формула «возглашения диаконского» после возгласа «В первых помяни, Господи», одобренная патриархами Макарием Антиохийским и Паисием Александрийским ²⁰⁸ и занесённая на страницы Служебника 1667 года, претерпела в Архиерейском чиновнике значительные изменения ²⁰⁹ и ныне излагается в таком виде:

Прѡтодїа́конъ ѹбѡ ѡ҆бра́щьсѧ къ двере́мъ ст҃а́гѡ ѻ҆лтарѧ̀ ²¹⁰, держа̀ ѻ҆ра́рь кра́йними пе́рсты, и҆ глаго́летъ: и҆ всѣ́хъ и҆ всѧ̑. Ли́къ пое́тъ: и҆ всѣ́хъ и҆ всѧ̑. а҆рхїере́й же возглаша́етъ: Въ пе́рвыхъ помѧнѝ, гдⷵи, ст҃ѣ́йшїй прави́тельствꙋющїй Сѷнодъ и т.д. Та́же по а҆рхїере́и пе́рвый а҆рхїмандрі́тъ и҆лѝ прѡтопресвѵ́теръ глаго́летъ: Помѧнѝ, гдⷵи, преѡсвѧще́ннаго имⷬ҇къ, є҆го́же да́рꙋй и т.д. и҆ по возгла́сѣ а҆рхїере́й благословлѧ́етъ є҆го̀, и҆ глаго́летъ: Свѧще́ннство твоѐ да помѧне́тъ гдⷵь бг҃ъ: и҆ прѡ́чаѧ. а҆рхїдїа́конъ же и҆лѝ прѡтодїа́конъ, стоѧ̀ при две́рехъ, глаго́летъ велегла́снѡ вели́кꙋю похвалꙋ̀, зрѧ̀ къ наро́дꙋ: Свѧтѣ́йшїй прави́телбствꙋющїй сѷно́дъ и҆ преосвѧще́ннаго имⷬ҇къ, приносѧ́щаго ст҃ы̑а да́ры сїѧ̑ гдⷵеви бг҃ꙋ на́шемꙋ. ѡ҆ спасе́нїи блг҃очестивѣйшагѡ, самодержа́внѣйшагѡ вели́каго гдⷵрѧ на́ше­го і҆мпера́тора и т.д. и҆ всегѡ̀ ца́рствꙋющаго до́ма и҆ ѡ҆ все́й пала́тѣ и҆ во́инствѣ ихъ. Ли́къ пое́тъ: и҆ ѡ҆ всѣ́хъ и҆ за всѧ̑. и҆ цѣлꙋ́етъ а҆рхїдїа́конъ и҆ли прѡтодїа́конъ а҆рхїере́овꙋ рꙋ́кꙋ.

[є҆гда̀ же слꙋ́житъ сѷно́да предсѣда́тель: а҆рхїдїа́конъ, стоѧ̀ при две́рехъ, возглаша́етъ си́це: Свѧтѣ́йшїй правиїтельствꙋющий сѷно́дъ, и҆ свѧтѣ́йшыѧ правосла̑вныѧ патрїа́рхи: кѡнстантїнопо́льскаго, а҆леѯандрі́йскаго, а҆нтиохі́йскаго, і҆ерꙋса­ли́мскаго, аще же восхо́щетъ предсѣда́тель, и҆ по и҆менѡ́мъ коегѡ́ждо патрїа́рха, да воспомѧ́нетъ а҆рхїдїа́конъ: и҆ преѡсвѧще́ннаго имⷬ҇къ приносѧ́щаго ст҃ы̑а да́ры сїѧ̑ гдⷵеви бг҃ꙋ на́шемꙋ. и҆ прѡ́чаѧ: ꙗкоже вы́ше] а҆рхїере́й же мо́литсѧ та́йно: Помѧнѝ, гдⷵи, всѧ́ко епⷵкпство...

Игнорировать изучение некоторых печатных венецианских изданий не можем мы между прочим и потому, что они были приняты во внимание как самые надёжные оригиналы справщиками западнорусских (в Стрятине), южнорусских (в Киеве) и севернорусских (в Москве) типографий. Нам, например, хорошо известно, что Московский служебник 1655 г., по словам бывшего справщика Печатного двора Сильвестра Медведева, «правлен не с древних греческих рукописменных и славенских, но снова у немец печатной греческой безсвидетельстванной книги, – у нея же и начала несть и где печатана неведомо. И егда по немалых летех, по указу великаго Государя, ради достовернаго книжнаго свидетельства и справки, был на печатном дворе справщик из Афонския святыя горы архимандрит Дионисий, иже обита в сем царствующем граде Москве в Николаевском греческом монастыре, и той, ону, у немец печатную, книгу Служебник, рассмотря, на страницах подписал своею рукою на обличение тоя неправыя книги словеса браненная, зде писати неприличная. А та книга и ныне обретается в книгохранительнице на печатном дворе» ²¹². Пользуясь столь ясным указанием компетентного справщика Сильвестра Медведева, С. А. Белокуров разыскал эту книгу в библиотеке Московской синодальной типографии и подробно описал её. Оказалась эта книга, напечатанная «у немец», Греческим евхологием венецианского издания 1602 года, на что имеется определённое указание в конце Служебника. Выходного листа эта книга действительно не имеет. Евхологий принадлежал «Арсению Греку мниху», главному справщику времени патриарха Никона, и им передан был на хранение в правильню, как книга «казенная» ²¹³.

Иверский архимандрит Дионисий, подвергнувший жесткой критике Венецианский служебник 1602 года, в своей ответственной роли справщика богослужебных книг на Московском печатном дворе пользовался, нужно полагать, изданием более исправным, чем Евхологий 1602 года. Действительно, в XVI столетии в Венеции, при содействии монаха Леонтия Монгиста, навплийца, был напечатан Ипполитом Валеридом в 1564 году ²¹⁴ весьма исправленный Евхологий, причём издатель от венецианского совета (παρὰ τῆς θαυμασίας βουλῆς τῶν σὐνετῶν) получил на своё издание и привилегию на десять лет. В этом Евхологии отсутствуют указания о благословении хлеба и вина во время произнесения возгласов, «Даде святым своим учеником и апостолом рек: Приимите, ядите... и Пийте от нея вси», нет тропаря, «Господи, иже пресвятаго твоего Духа» пред преосуществлением Св. Даров и слов: Μεταβολὼν τῷ ἁγίῳ Πνεύματι. В возгласе: «В первых помяни, Господи» вместо имярек стоит почему-то τοῦ ἀρχιεπισκόπου ἡμῶν Ἰωασάφ (л. 24).

Но прошло десять лет, выговоренных у Сената Ипполитом Валеридом, и Евхологий греческий снова переходит в монополию сына Христофора Тзанета Петра, который возвратил текст его в то состояние, в котором мы его видели в римском издании 1526 года. Евхологий 1589 г. и последующие XVII столетия – этого последнего типа. Будучи оригиналами наших служебников в Стрятине, Киеве и Москве, они передают свои текстуальные особенности и в наши служебники XVII столетия. Справщик московский старец Евфимий, трудившийся над переводом и изданием Архиератикона, или Архиерейского чиновника 1677 г., имел под руками Евхологий 1661 года ²¹⁵ и, как мы уже имели случай говорить выше, внёс в наш Чиновник, без всякого сомнения, все присущие оригиналу особенности, чуждые учению Православной Церкви.

С половины XVIII столетия папистические новизны были замечены венецианскими издателями, и возгласы «Приимите, ядите» и «Пийте от нея вси» ²¹⁶ в Литургии св. Василия Великого предваряются уже такими замечаниями: Ὁ ἱερεὺς (опущено: κλίνει τὴν κεφαλὴν καὶ) αἴρων τὴν δεξιὰν αὐτοῦ (нет: μετ’ εὐλαβείας εὐλογεῖ) δεικνύει τὸ ἅγιον δίσκον (вместо: τὸν ἅγιον ἄρτον. Εὐχολ. 1752 и 1767, с. 70) и Καὶ αἴρων τὴν δεξιὰν δεικνύει ὁμοίως μετ’ εὐλαβείας τὸν ἅγιον ποτήριον (вместо бывших слов: ὁ ἱερεὺς τὴν χεῖρα ἔχων ἄνωθεν μετ’ εὐλαβείας καὶ εὐλογῶν). Что же касается других особенностей, то не только все они сохранены, но к тропарю: «Господи, иже пресвятаго Твоего Духа» прибавлен кондак: «Егда снишед языки слия» (там же, с. 71). Архиератикон 1779 г. разделяет особенности текста Евхологиев 1752 и 1767 г., за исключением последней вставки.

В XIX столетии Венеция по-прежнему продолжает ещё снабжать Православный Восток своими богослужебными книгами. Прежние ошибки и дополнения в чине Литургии св. Василия Великого в них удерживаются, но нечто и новое прибавляется к отмеченному нами выше. Так, в издании Евхология 1811 года, кроме тропаря «Господи, иже пресвятаго», имеется тропарь «Благословен еси, Христе Боже наш» (с. 103) и по-прежнему оставлен кондак «Егда снишед языки слия». Но и эти издания, ввиду к ним недоверия со стороны греческого духовенства под влиянием новых изданий Евхология в Константинополе, а потом и в Афинах, мало-помалу стали принимать на свои страницы исправленный текст константинопольских богослужебных книг и требовать в редакторы или корректоры лиц из клира Великой церкви. Таково издание Евхология в Венеции в 1862 г. (ἔκδοσις δευτήρα. о. Орлову известно ἔκδοσις ἕκτη 1891 г.), сделанное σπουδῇ, καὶ ἐπιστασίᾳ Σπιρίδωνος ἱερομονάχου Ζέρβου, ἀρχιμανδρίτου τοῦ οἰκουμενικοῦ θρόνου. Вообще с решительностью можно сказать, что в XIX столетии Православный Восток пользуется богослужебными книгами по преимуществу изданий Константинополя и Афин, подвергая тщательному пересмотру испорченный текст литургийных чинов в изданиях прежнего времени. Патриарх вселенский Калинник V (1801–1806, 1808–1809) заводит с этою целью в Константинополе нарочито патриаршую типографию и в ней печатает в 1803 году Евхологий с таким заглавием: Εἐχολόγιον τὸ μέγα, ἐν ᾧ περιέχονται κατὰτάξιν αἱ τῶν μυστηρίων ἀκολουθίαι, προσετέθη δὴ καὶ ἡ τῶν ἐγκαινίων τοῦ ναοῦ ἀκολουθία κατὰ τὴν ἐν Βουκουρεστίῳ ἔκδοσιν, ἔτι δὲ καὶ τὰ ἀποστολοευαγγέλια καὶ ἄλλα πλεῖστα εἰς τὴν νεκρώσιμον ἀκολουθίαν τῶν ἱερέων. Τὰ πάντα εὐρυθμῶς καὶ κρείττονί τινι τάξει ἢ ἐν τοῖς προεκδοθεῖσιν Εὐχολογίοις ἐκτεθέντα νῦν πρῶτον τυπωθέν, πολλῶν παροραμάτων τε καὶ σφαλμάτων ἐκαθαρθὲν καὶ μετὰ πλείστης ἐπιμελείας διορθωθέν. Ἐν τῷ τοῦ πατριαρχείου τῆς Κωνσταντινουπόλεως τυπογραφείῳ ἔτει 1803. Евхологий этот ἐκ πολλῶν παροραμάτων τε καὶ σφαλμάτων ἐκαθαρθέν ефором типографии, архонтом врачом Василием, выпущен в свет συνοδικῇ ψήψῳ за подписями патриарха Калинника, Скарлата Калимаха, великого драгомана Высокой Порты, Эфесского митрополита Макария, великого логофета Александра Мана и великого скевофилакса Константина Негриса. Текст этого Евхология, однако же, тот самый, какой мы видели и в Евхологиях XVIII столетия, со всеми выше указанными прибавками.

За Евхологием в 1820 году последовало издание в свет и Архиератикона (ἐκλιπούσης βίβλου) ἀδείᾳ καὶ κελεύσματι τῆς ἱερᾶς συνόδου. Этим изданием пользуется и о. Орлов, но, к сожалению, в своей книге он лишил это издание того специфического характера, какой отличает его от подобных изданий прежнего времени. В сокращенном заглавии, напечатанном в книге о. Орлова, прибавляется следующее, ἔτι δὲ καὶ τὰς τάξεις πασῶν τῶν χειροτονιῶν, τὴν ἀκολουθίαν τοῦ ἀῤῥαβῶνος καὶ τοῦ στεφανώματος, τὴν ἀκολουθίαν τοῦ μικροῦ ἁγιασμοῦ καὶ μέρος τῆς μεταλήψεως καὶ ἄλλας ἀναγκαίας τοῖς ἀρχιερεῦσιν εὐχάς, ἐκδοθὲν ἤδη εἰς χρῆσιν τῶν ἀρχιερέων ἐπιμελείᾳ συντόνῳ τῶν πανιερωτάτων ἐφόρων τῆς πατριαρχικῆς τυπογραφίας. Отсюда ясно, что Православная Восточная Церковь считает участие архиереев в чине браковенчания вполне естественным и потому чин этот излагает для совершения его архиереем. И мы знаем, что на востоке не только архиереи, но даже патриархи нередко являются совершителями этого, довольно для них выгодного в материальном отношении священнодействия...

На пространстве XIX столетия Евхологий не раз печатался в Константинополе, и всегда в нём делались те или иные исправления и дополнения. Самый серьёзный пересмотр чинов литургий в Великой церкви был, однако же, предпринят лишь тогда, когда была учреждена в Константинополе особая епитропия, которой поручено было пересмотреть и издать вновь богослужебные книги, употребляемые в церковной практике на православном востоке. Издав в 1888 году Типикон Великой церкви, эта епитропия приступила к пересмотру книги Ἱερατικόν, составленной преосвященным иереем Макарием Тиндалом. После тщательного рассмотрения в Синоде, где заседали между прочим и два члена епитропии, выпустили эту книгу в свет для всеобщего употребления. Книга эта, напечатанная в патриаршей типографии в Константинополе в 1895 году, получила следующее заглавие: Ἱερατικόν, περιέχον τὰς θείας καὶ ἱερὰς λειτουργίας Ἰωάννου τοῦ Χρισοστόμου, Βασιλείου τοῦ Μεγάλου καὶ τῶν προηγιασμένων μετὰ τῆς τυπικῆς αὐτῶν διατάξεως, ἐκδοθὲν εἰς χρῆσιν τῶν ἰερέων, ἐγκρίσει τῆς τοῦ Χριστοῦ Μεγάλης ἐκκλησίας, ὑπὸ τῆς τὸ πατριαρχικὸν τυπογραφεῖον διευθυνούσης ἐπιτροπῆς. Ἔν Κωνστ. 1895. При этой книге приложены превосходные изображения в красках святых Иоанна Златоуста и Василия Великого, взятые одно у Зальценберга из его описаний мозаик св. Софии, а другое – копия мозаической иконы из собрания А. И. Нелидова, бывшего посла в Константинополе. В тексте чина Литургии св. Василия Великого, и именно в изложении обрядовой стороны этого текста, находим новые подробности, которых не было не только в венецианских и римских изданиях этого чина, но даже и в константинопольских до 1895 года. Начинается чин замечанием: Ὁ διάκονος ἐξέρχεται τοῦ βήματος, λαβὼν εὐλογίαν παρὰ τοῦ λειτουργοῦντος ἱερέως ἢ τοῦ ἀρχιερέως, ἐὰν χοροστατῇ, καὶ στὰς ἐν τῷ συνήθει τάπῳ καὶ προσκυνήσας τρίς, ἐκφωνεῖ Εὐλόγησον δέσποτα... Относительно малого входа говорится: Ψαλλόμενου δὲ τοῦ δοξαστικοῦ τῶν μακαρισμῶν ἢ τοῦ γ′ ἀντιφώνου, ὁ ἱερεὺς καὶ ὁ διάκονος, κρατῶν τὸ ἅγιον εὐαγγέλιον, ποιοῦσι τὴν μικρὰν εἴσοδον. Ἐλθόντες διὰ τοῦ βορείου κλιτούς ἐν τῷ μέσῳ τοῦ ναοῦ, καὶ κύψαντες τὰς κεφαλάς, λέγει ὁ διάκονος· Τοῦ Κυρίου δεηθῶμεν. Καὶ ἀναγινώσκει ὁ ἱερεὺς μυστικῶς τῆν εὐχὴν τῆς εἰόδου... καὶ εἰσέρχονται ἀμφότεροι διὰ τῆς ὠραίας πύλης εἰς τὸ ἱερόν. Μετὰ δὲ τὰ συνήθη τροπάρια καὶ τὸ κοντάκιον, ὁ διάκονος ἐκφωνεῖ, ἀτενίζων πρὸς τὸν λαόν· Τοῦ Κυρίου δεηθῶμεν. Ὁ ἰερεὺς ἐκφώνως· Ὅτι ἅγιος εἶ ὁ Θεὸς ἡμῶν. Ὁ διάκονος· Καὶ εἰς τοὺς αἰώνας τῶν αἰώνων (σελ. 97–98). После возгласа диакона: Τὰς θύρας τὰς θύρας ἐν σοφίᾳ, πρόσχωμεν. Ὁ χοροστατῶν ἀρχιερεὺς ἢ ὁ προῖστάμενος ἱερεὺς ἀπαγγέλλει τὸ Πιστεύω. Τούτου δὲ πληρωθέντος ἐκφωνεῖ ὁ διάκονος· Στῶμεν καλῶς. Ὁ α′ χορός· Ἔλεον εἰρήνης, θυσίαν αἰνέσεως. Ὁ ἱερεὺς ῥιπίζων διὰ τοῦ ἀέρος τὰ ἅγια ἐκφωνεῖ· Ἡ χάρις τοῦ Κυρίου (σελ. 105). Чтение «Отче наш» предваряется так: Ὁ χοροστατῶν ἀρχιερεὺς ἢ ὁ προῖστάμενος τῶν κληρικῶν τρανῶς καὶ εὐκρινῶς, καὶ ἕκαστος τῶν ἐκκλησιαζομένων ἰδίᾳ καθ’ ἑαυτὸν ἀπαγγέλλει τὴν Κυριακὴν προσευχήν (σελ. 115). О вложении частиц после причащения священнослужащих говорится: Μετὰ δὲ τοῦτο ὁ μὲν διάκονος τίθησι τὸ καταλειφθὲν μέρος τοῦ ἀγίου Ἄρτου καὶ τὰς λοιπὰς μερίδας ἐν τῷ ἁγίῳ ποτηρίῳ, λέγων τὸ Ἀνάστασιν Χριστοῦ θεασάμενοι κ. τ. λ. (других наших тропарей читать не указано), καὶ σκεπάζει τὸ ἅγιον ποτήριον μετὰ τοῦ καλύμματος (σελ. 116). На возглас священника «Спаси, Боже, люди твоя» по подстрочному примечанию Ὁ ά χορὸς ἐν μὲν τῇ ἡμερινῇ λειτουργίᾳ τοῦ ἀγίου Βασιλείου ψάλλει τὸ Εἴδωμεν τὸ φῶς, ἐν δὲ τῇ ἑσπερινῇ τὸ τροπάριον τῆς ἑορτῆς. Τῇ μεγάλῃ πέμπτῃ· Τοῦ δείπνου σου τοῦ μυστικοῦ, τῷδὲ μεγάλῳ σαββάτῳ· Μνήσθητι, Εὔσπλαγχνε, ἡμῶν (σελ. 117).

Афинские издания литургий и евхологиев до 1899 г. являлись перепечаткою изданий константинопольских Великой церкви ²¹⁷, но в этом году Евхологий здесь подвергся тщательному пересмотру и вышел в свет, с одобрения Афинского синода, под таким заглавием: Εὐχολόγιον τὸ μέγα, περιέχον τὰς τῶν ἑπτὰ μυστηρίων ἀκολουθίας, τὰς τῶν χειροτονιῶν τάξεις κατὰ τὴν ἐν τῷ’Αρχιερατικῷ ἑρμηνείαν, τὴν τῶν ἐγκαινίων ναοῦ ἀκολουθίαν, τὰς δὲ ἄλλας ἀκολουθίας καὶ εὐχάς καὶ τὰ ἀποστολοευαγγέλια τῶν ἐπισημοτέρων ἐορτῶν, ἐπιδιορθωθὲν καὶ ἐξακριβωθὲν ὑπὸ I. Μαρτίνου, ἀρχ. καθηγητοῦ τῆς θεολογίας ἐγκρίσει καὶ ἀδείᾳ τῆς ἱερᾶς συνόδους. Ἐν’Αθην. 1899. В предисловии издатель так характеризует своё издание перед священнослужителями: Δέξεσθε οὖν ὦ εὐαγεῖς, τοῦ Ὑψίστου λειτουργοί, τὴν πρῶτον ἤδη βλέπουσαν, τὸ φῶς ἐν’Αθήναις ἀνατύπωσιν τοῦ Μεγάλου Εὐχολογίου λαμπράν, κομψήν, στερέαν, εὔωνον καὶ ὅσον τὸ δυνατὸν τυπογραφικῶν σφαλμάτων καθαρεύουσαν. И справедливость требует сказать, что такая аттестация изданию не есть реклама, как это практиковали в XVI, XVII и XVIII столетиях издатели греческих богослужебных книг в Венеции, но вполне искреннее и верное признание за собою усиленных трудов, понесённых на дело критического пересмотра содержимого в прежних евхологиях. С дозволения Синода, как это видно из предисловия, издатель отнёс к числу бесполезных (εἰς ἀχρηστίαν) и даже подлежащих опущению (τὴν παράλειψιν) в Евхологии молитвы на освящение нового потира, дискоса и новой иконы с помазанием их Святым Миром (διὰ χρίσεως ἁγιου μύρου). «Τὸ τοιοῦτό ἐστιν ἄτοπον, – оговаривается издатель, – ὡς ἐπινόημα κακόδοξον τῶν εἰκονομάχων καὶ προσθήκη ὑπὸ χειρὸς παπαλάτριδος εἰς τὸ Μέγα Εὐχολόγιον ἐν Βενετίᾳ τέως τυπούμενον». Кроме этого, в молитве св. Модеста издателем переделана была фраза παρὰ Χριστῷ τῷ ἀθανάτῷ βασιλεῖ на παρὰ Χριστοῦ τοῦ ἀθανάτου βασιλέως, ввиду грамматической неправильности этой фразы. Для нас всего важнее в этом предисловии – признание латинских новшеств в печатных венецианских изданиях афинским издателем и Афинским синодом.

Как известно, на соборе 1554 года рядом с патриархом Антиохийским Макарием сидел «Гавриил, патриарх Сербский» ²¹⁹ и принимал живое участие в обсуждении вопроса о недостатках в богослужебных книгах прежнего времени и об источниках или образцах для готовившегося к выходу в свет Служебника. К этому так называемому «патриарху» Гавриилу московские справщики нередко прибегали за разрешением своих недоумений при исправлении Служебника, и следы своих «вопрошаний» они оставили в корректурных, или «кавычных» книгах Московского печатного двора. «В греческом сего несть», «в сербском есть» ²²⁰ , замечено в корректурном Служебнике стрятинского издания 1604 года в чине проскомидии против статьи о вынутии девяти частиц из второй просфоры. «Зде списать с сербскаго Требника 19 строк» ²²¹, говорится в Требнике 1646 года киевского издания, послужившем оригиналом для Требника московского издания 1658 года. Мы недоумеваем лишь относительно того, почему о. Орлов, знающий, что изданий сербского Служебника было несколько (в 1519, 1527 и 1554 г.) и что их можно видеть в нескольких экземплярах даже в Императорской публичной библиотеке, остановил своё внимание на одном только издании этого Служебника 1554 г. То совершенная правда, что издание 1554 года ²²² является почти дословным повторением editio princeps 1519 года, и не только в тексте, но даже и в послесловии, в котором не хватает только упоминания о круге солнца, луннике, индиктионе и епахте. Но между изданиями 1519 и 1554 годов и 1527 г. существует уже некоторая разность, и эта разность не лишена интереса для изучающего текст чинов. Для примера по этим изданиям мы сделаем здесь сопоставление только двух молитв в евхаристическом каноне:

Все три первые издания сербского Служебника выходят в свет старанием ²²³ и заботами Бо́жида́рь Вꙋ́кокиⷦ ігю́ри́ поⷣгоричанинь, но главный труд в изданиях 1519 и 1554 г. принадлежит иеромонаху Пахомию ѿ црь́нїе го́ри ѿреке, который проживал в то время вь запа́д̾ныⷯ стра́нахь итал̾скыиⷯ въсла́в̾нѣмь гра́де Ве́нетїа̑ни, в издании же 1527 г. принимал участие грѣшнн Гѹра (Гꙋрагь) с братомь калꙋгеромь Ѳеѡдороⷨ҇. Что касается редакции чинов, принятых в этот Служебник, то она ничего общего не имеет с римским изданием 1526 года и целиком позаимствована из древних сербских рукописей, а поэтому естественным образом примыкает к чинам литургий наших славяно-русских рукопи­сей XII-XIV вв.

Мы ‹...› предпочли бы видеть ‹...› описание двух любопытных сиро-арабо-греческих евхологиев № 19 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 237› и № 18 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 236› из собрания арабских рукописей архимандрита Антонина. В этих памятниках литургической письменности XVII в. находятся такие любопытные особенности чина Литургии Василия Великого, как возгласы Κύριε, σῶσον τοὺς εὐσεβεῖς καὶ ἐπάκουσον ἡμῶν, и пред Апостолом Κέλευσον, δέσποτα. Εἐλογημένος ὁ ερχόμενος ἐν ὀνόματι Κυρίου и др. С помощью этих рукописей и известной уже в печати статьи проф. Г. А. Муркоса «О Служебнике антиохийского патриарха Макария, находящемся на Афоне» ²²⁵ мы теперь можем довольно близко подойти к выяснению важного вопроса в истории нашей книжной справы второй половины XVII столетия: какой «принесе Макарий, патриарх Антиохийский, на собор (1654 г.) ‹...› Служебник ‹...›»? С решением этого вопроса тесно связывается вопрос о прототипах или оригинале нашего Московского служебника 1655 года и определение, что́ принимал за критерий в оценке своей реформаторской деятельности патриарх Никон на соборе 1654 года, когда провозглашал своим девизом: «да во всем великая Россия православная со вселенскими патриархи согласна будет» ²²⁶.

На Афоне, в Ватопедском монастыре, при нашем содействии, проф. Г. А. Муркосу удалось открыть сиро-арабо-греческий Служебник (единственный во всей библиотеке) со следующей собственноручной дарственной записью 1647 г. патриарха Антиохийского Макария: «Прославление Богу во веки. Макарий, милостью Божьею патриарх Антиохийский и всего Востока».

Эту священную книгу я вложил и отдал в собственность на вечные времена ради Бога всеблагого и стяжания обильной награды в церковь честных святых Киприана и Иустины ²²⁷ в богохранимом Дамаске для священнослужения отцов достохвалъных патриархов. Никто не имеет власти изменить вышеупомянутого места ея вклада каким бы то ни было образом: ни хитростью, ни воровством, ни продажею, ни куплею, ни отдать ее на хранение, ни скрыть, ни заложить, ни принимать в залог, ни подарить, ни принять в подарок, ни сделать предметом торговли, ни отдать ее в обмен, ни переместить ее из вышеуказанного места ея вклада в другое, ни присвоить ее себе, ни сделать ее орудием дьявольских ухищрений – пока Бог не наследует землю и все, что на ней, и Он лучший из наследников. Всякий, кто нарушит упомянутое нами выше, преступит и изменит то, что мы определили, этот самый человек, то самое существо, если он архиерей или иерей – да будет лишен всех степеней священства и да постигнет его Божие мщение, гнев и наказание. Если же он мирянин – да будет отлучен и лишен славы Бога Отца и да будет на нем гнев Божий и наказание. Удел его да будет с лицемерными иудеями, распявшими Христа, и Иудой предателем. Кому попадется в руки эта книга путем ли грабежа, добычи или кражи, и не постарается он возвратить ее туда, куда она пожертвована, тот подобен укравшему ее. Горе, горе тому, кто согласится принять это на душу свою! Писано в 7155 году от Адама.

Самый Служебник в 16 долю листа, писанный на 150 листах в два столбца чёткою скорописью сиро-арабскою и греческою, предваряется обширным предисловием, датированным 1612 годом и содержащим в себе следующие любопытные исторические сведения:

Во имя Бога вечного, предвечного и бесконечного. У него мы просим помощи. Хвала Богу, который просветил наш разум светом веры православной и открыл нам сокровенные тайны религии христианской. Ему благодарение вовеки до дня собрания людей (к общему суду) и воскресения мертвых. Затем Моисей, Божий пророк и собеседник, поставил законом в ветхом древнем завете приношение в жертву животных, заклание и сожигание мяса ягнят, овец и других животных. Когда же пришло к нам Слово Божие во плоти, Оно заповедало своим ученикам заповедь и завет, ненарушимые вовеки. Преломив хлеб собственными руками, вручил своим ученикам и, смешав чашу вина с водой, дал им пить и сказал: «Приимите, идите, это есть Тело мое, и Кровь моя несомненно. Всякий раз, как собираетесь вместе, делайте это в воспоминание для себя». Ученики и последующие преемники их продолжали держаться этого учения, пока не появились Василий Великий и Иоанн Златоуст, которые установили для этих Святых Таин особое богослужение и назначили для приношения их особые молитвы и прошения, передав их священникам и обществу православных христиан ²²⁸. Так как язык (этих молитв) – греко-эллинский (ар-Рум), православные перевели их на арабско-сирский, но впоследствии (перевод) исказился по невежеству при его переписывании, так как переписчиками были сделаны прибавления и пропуски. Когда я, смиренный Мелетий, ознакомился с арабо-сирийской рукописью, сличив ее с оригиналом греко-эллинским, то нашел, что она вся изобилует пропусками и искажениями. Поэтому, будучи в то время митрополитом Алеппским, я проверил ‹ее› точнейшим образом по греческому оригиналу и перевел (снова) на арабский язык со старанием и трудом. Всякий, кто спишет эту рукопись после моей смерти и изменит в ней (хотя ‹бы›) одну букву, пусть знает, что он во мнении православной общины отступник и изменник и будет отлучен, отчужден, удален от славы Божией. На согласных с его мнением Божие проклятие и гнев. Писано в 1612 г. от рождества Господа нашего Иисуса Христа, что соответствует 1020 г. хиджры мусульманской. Точная дата ²²⁹.

Императорская петербургская публичная библиотека ныне владеет ещё двумя сиро-арабо-греческими рукописями, которые числятся в собрании рукописей арабских архимандрита Антонина под № 19 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 237› и № 18 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 236› и по содержанию почти однородны с Афоно-Ватопедским служебником, описанным проф. Г. А. Муркосом. Рукопись № 19 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 237› предваряется дословно тем же предисловием, которое мы выше привели, по Афоно-Ватопедскому служебнику, если не иметь в виду стилистических изящных особенностей рукописи о. Антонина. В конце предисловия помещена та же самая дата – 1612 год, которая, по мнению описывателей этой рукописи, якобы «относится и ко всей рукописи» ²³⁰. «Вкладной записи рукопись эта не имеет. Что касается рукописного нашего Служебника № 18 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 236› того же собрания, то он сравнительно с предыдущею рукописью значительно позднего происхождения, писан с большими орфографическими ошибками и представляет список с оригинала, сходного с Афоно-Ватопедскою рукописью. В этой рукописи с небольшими сокращениями приводится предисловие 1612 года и имеется несколько вкладных записей ²³¹. На л. 102 запись гласит следующее: «Этот благословенный Кондакион приносят в вечный дар нерушимой церкви св. Иакова, брата Господня, то есть церкви малого Воскресения. Никто не имеет права изменить это приношение и переменить его, а также заложить или продать. Каждый, кто его украдет или возьмет во временное пользование и утаит его – пусть ему будет анафема из уст отцов духовных и пусть гнев Бога Всевышнего снизойдет на того, кто присвоит его и возьмет его. Эта анафема и гнев принесут горе тому, кто слышал это и сделал. Написано 15 августа 1763 года». На л. 109 первая приписка почти однородна по содержанию с предыдущею: «Этот Кондакион приносится в дар церкви св. Иакова около Воскресения, всякий, кто возьмет его для временного пользования и утаит его или присвоит, или изменит назначение его, будь это священник, или диакон, или мирянин, – да будет на нем гнев Божий и проклятие всех благочестивых епископов, и всякий, кто увидит эту книгу вне означенного монастыря, пусть он вернет ее на свое место. Это будет добрым делом, за что пребудет на нем благословение и милость Господа. Аминь. Писано 25 августа 1763 года по Р. X. Об этом приношении позаботился священник Мансур Махтут». На том же листе имеется и приписка писца рукописи, которая гласит следующее: «Переписка этого священного Кондакиона, то есть порядка божественного богослужения (Διάταξις τῆς θείας λειτουργίας), вместе с Требником, была (окончена) в среду 1 февраля 7197 – 1689 г. ²³² от сотворения мира рукою грешного раба, несовершенного в знаниях юриспруденции и в науках, Георгия, известного под именем Ибн Самал, дамаскинца по происхождению и православного по вероисповеданию. Написано это на имя его брата, искусного в науках, религиозного, благочестивого, отшельника, жреца всевышнего Бога и служителя Его священника Макария. Да будет это в благословение ему от всевышнего Бога, да внушит ему Бог поступать так, как в нем написано».

Для полноты к этим рукописям присоединим описание ещё одного греко-сиро-арабского евхология из библиотеки Вифлеемского монастыря ²³³, сделанное покойным еп. Порфирием Успенским. «Εὐχολόγιον – Требник, говорится в этом описании, на бумаге, переведен с греческого Алеппским митрополитом Мелетием в 1633 году» . В предисловии к нему на греческом языке (начинающемся так: «Благодарю Бога, приведшего на путь истины и освободившего от мрака нечестия») говорится о пастырях, о дарованиях, им уделяемых от Бога, и о семи таинствах, а также и о том, что святые отцы учредили чины богослужения в 116 главах. Этих глав не было в арабском Требнике, и «я, – говорит Мелетий, – постарался, перевел с греческого языка на арабский в 1633 году». Этим же митрополитом переведены по-арабски следующие молитвы, взятые им из какого-то древнего Евхологиона греческого: 1 молитва об освящении креста, 2, 3 и 4 молитвы об освящении икон, дискоса и потира и церковных одежд, 5 молитва о посвящении иерея в сан духовника (дальнейшие листы рукописи утрачены)» ²³⁴.

Кого же следует разуметь под Мелетием, Алеппским митрополитом, которому усвояют труд перевода Греческого евхология на арабский язык все названные нами рукописи?

Имея перед собою собственноручную вкладную запись патриарха Антиохийского Макария в Афоно-Ватопедском служебнике и убедившись, что этот патриарх до избрания на апостольский Антиохийский престол был несколько лет Алеппским митрополитом и носил имя Мелетия ²³⁵, проф. Г. А. Муркос ни на минуту не задумался заключить, что в Афоно-Ватопедской библиотеке он видит пред собою «рукопись Служебника патриарха Антиохийского Макария, подписанную его рукою и датированную 1612 годом» (sic) и что «он (то есть Макарий) в бытность свою митрополитом Алеппским, под именем Мелетия, сличив арабский перевод с греческим оригиналом, исправил и установил новую его редакцию» ²³⁶. Но с этим заключением проф. Муркоса согласиться невозможно. Во-первых, диакон Павел Алеппский, весьма щедрый на похвалы своему отцу, в «тесной привязанности» к которому, в силу своего сиротства, он был воспитан с самого раннего детства, нигде ни единым словом не обмолвился о литургических трудах патриарха Антиохийского Макария, для чего поводов в написанном им путешествии в Россию представлялось весьма много. Во-вторых, патриарх Антиохийский Макарий владел греческим языком настолько плохо, что на аудиенции у царя Алексея Михайловича на нём «не мог говорить бегло» с драгоманом. Последний объяснил и причину этого, сказав царю, что патриарх «стал обучаться этому» (то есть греческому) языку недавно». По словам архидиакона Павла, отец его и он сам научились греческому языку, «когда находились в обществе людей этого языка», то есть греков ²³⁷, главным образом во время путешествия в Константинополь и во время долгого своего пребывания в Молдавии и Валахии по греческим монастырям. Ясно отсюда для нас, что с такими познаниями в языке патриарху Макарию трудно было решиться взять на себя нелегкий подвиг с «оригинального грекоэллинского» языка перевести на арабский язык Служебник и Требник с 116 главами и ещё множество других молитв, потребных в богослужебной практике Антиохийской церкви. В-третьих и самое главное, дата предисловия всех описанных нами служебников – 1612 год – исключает всякую возможность в митрополите Алеппском Мелетии видеть хорошо известного у нас патриарха Макария (Альпрокса или Бейт-Аззаима).

В 7120/1612 году 12 февраля, в четверг, на Алеппскую митрополичью кафедру был избран жителями города «из любви к нему и его животворным поучениям» Мелетий, родом из Хамы, по прозванию Карама, бывший инок Саввинской (близ Иерусалима) обители ²³⁸. Он мудро правил Алеппскою митрополиею целых 22 года (1612–1634), оставив по себе в местной пастве благодарную память «красотою божественных поучений, и речей, и животворных проповедей» и славу хорошего мирского правителя ²³⁹ и скончавшись на престоле Антиохийском с именем Евфимия II (1634) после кратковременного правления апостольским престолом около семи или десяти месяцев ²⁴⁰. При этом Алеппском митрополите Мелетий, будущий патриарх Антиохийский Макарий, носивший имя Иоанна (Альпрокс или Бейт-Аззаим), будучи его любимым учеником с юных лет, был рукоположен сначала диаконом, потом священником и возведен даже в степень духовника ²⁴¹. И только после уже избрания Мелетия (Евфимия тож) на престол св. Петра апостола и даже после его кончины он был в 1635 году избран единогласно 14 сентября Алеппским митрополитом и хиротонисан в Дамаске патриархом Евфимием III 27 октября.

Патриарх Евфимий III (по архиепископу Сергию – Евстафий) (1635–1648), уроженец хиосский, иконописец, сотоварищ по монастырю преподобного Саввы Освященнаго и любимец патриарха Евфимия II, «в уважение к воле и завещанию покойного учителя своего сделал Мелетия ²⁴² (Макария тож) кафоликосом ²⁴³ , отличив его пред остальными епископами своего престола, и дал ему звание экзарха, то есть уполномоченного блюстителя над городами амидскими (диарбекирскими) и их областями, а также над городом Антиохией, престолом патриархата и ее окрестностями» ²⁴⁴ .

На Алеппской митрополии Мелетий-Макарий пробыл «полных 12 лет» ²⁴⁵, то есть с 1635 по 1648 год, «шествуя по стопам бывших владык, славных по своей благочестивой жизни», «пас христиан на пастбище спасения, исполняя все заповеди Всевышнего Бога без умаления», и правил паствою «твердо и разумно» ²⁴⁶. Отсюда в 7150 (=1641(2)) году он совершал паломничество в Иерусалим и праздновал там день св. Пасхи ²⁴⁷. Когда патриарха Евфимия III постигла тяжкая болезнь, то он клиру и народу после совершенного над ним елеосвящения прямо заявил: «Если вы желаете упорядочения ваших дел и устроения ваших обстоятельств, то не делайте никого, кроме митрополита Алеппского, своим патриархом». Желание патриарха было исполнено: 12 декабря 1647 (7156) митрополит Мелетий был рукоположен в патриарха Антиохийского и получил при этом имя Макария (1647–1672) ²⁴⁸.

Из обстоятельств жизни патриарха Антиохийского Макария, кратко нами изложенных здесь, таким образом, ясно видно, что в 1612 году он не был Алеппским митрополитом, а правил в это время митрополией его любимый старец Мелетий ( Евфимий тож) Карама, из иноков обители пр. Саввы Освященнаго, человек весьма образованный, выдающийся оратор-проповедник и замечательный администратор, бывший на митрополии целых 22 года – с 1612 по 1634 год. Следовательно, без всякого колебания этому просвещеннейшему иерарху Алеппской митрополии, скончавшемуся Антиохийским патриархом с именем Евфимия II, и следует по всей справедливости приписывать труды по переводу с греческого языка на арабский сначала Служебника или Кондакиона, а потом и Требника в 116 глав со множеством дополнительных молитв. Первый труд – перевод Служебника – митрополит Мелетий (Евфимий тож) окончил в год своего избрания на Алеппскую митрополию, то есть в 1612 году, о чём и засвидетельствовал в предисловии к нему, а второй – перевод Требника – значительно позже, как гласит о том предисловие на греческом языке, в 1633 г.

Эти выводы, полученные путём изучения существующих в наших библиотеках и православного востока греко-сиро-арабских и арабо-сиро-греческих рукописей, вполне совпадают и с тем, что говорит Макарий, патриарх Антиохийский, в истории, или в «Списке Антиохийских патриархов, начиная от апостола Петра до патриарха Даниила», составленном около 1768 г. священником Михаилом Бреком ²⁴⁹, пользовавшимся трудами своих предшественников – патриарха Макария и его сына иеродиакона Павла, – самым добросовестным образом. Патриарх Евфимий II (Мелетий тож), по словам его любимого ученика, «при своей большой учености и мудрости, заметив, что еретики посеяли плевелы в книгах, предпринял искоренение их и очищение, и с греческого на арабский (язык) перевел Кондакион ²⁵⁰ Божественной литургии. Требник, Часослов, Синаксари и другие книги; возобновил многие книги, обветшавшие от долговременного употребления их и нерадения; подвизался и за правую веру, так что иноплеменные удивлялись великой мудрости его» ²⁵¹.

Но свои литургические переводные труды патриарх Евфимий II пустил в церковный обиход, в практику Антиохийской церкви, очевидно, не раньше, когда, по витиеватому выражению Павла Алеппского, «лучи его света показались и засияли в Антиохийской церкви, и его светило поднялось до зенита, и солнце его добродетелей взошло на небосклон христианской веры, когда он стал прилагать великие старания, дабы осчастливить всю свою паству хорошим правлением и твердой рассудительностью, ввести среди нее согласие и всех наставлять на путь общеполезной правды» ²⁵² , а говоря языком прозы, когда сделался патриархом Антиохийским в 1634 году. Этим мы объясняем его фразы в предисловии к Служебнику; «когда я, смиренный Мелетий, ознакомился с арабско-сирийскою рукописью, будучи в то время митрополитом Алеппским, я проверил точнейшим образом по оригиналу и перевел на арабский язык» и т.д., и упоминание о том, что «после его смерти», которая, как известно, последовала через семь или десять месяцев после вступления на патриарший престол, при списывании ее ‹рукописи› никто не может «изменить и одной буквы». В предисловии, которое несомненно заканчивалось авторитетною подписью «Евфимий, милостью Божьею патриарх Антиохийский и всего Востока» (присутствие каковой настолько необходимо, что без неё, как это видно из ошибки проф. Г. А. Муркоса, становится непонятным, о каком Мелетии митрополите Алеппском говорится в нём), сохранена даже дата 1612 года, время, когда сделан был патриархом Евфимием перевод Кондакиона, как равно и в Требнике дата окончания его перевода – 1633 год. Таким образом, год 1612, повторяющийся во всех известных ныне списках Евфимиевскаго Кондакиона – в рукописи Афоно-Ватопедской и в двух рукописях Императорской петербургской публичной библиотеки № 18 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 236› и № 19 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 237›, – ни в каком случае не может относиться ко времени написания рукописей, как ошибочно думают проф. Муркос об Афоно-Ватопедской рукописи и описыватели петербургской рукописи № 19 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 237› из собрания архимандрита Антонина. Лучшее тому доказательство даёт рукопись петербургская № 18 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 236›, хотя и писанная в 1689 году рукою Георгия Ибн-Самала дамаскинца, но тоже сохраняющая дату оригинала – 1612 года.

Перевод богослужебных книг с греческого на арабский язык, сделанный патриархом Евфимием несомненно по печатным греческим венецианским изданиям, о чём говорит и указание в Требнике на 116 глав, которых не только «не было в арабском Требнике» древнейшего времени, но и в греческих рукописных евхологиях, крайне разнообразных по составу, введён был для употребления в богослужебную практику Антиохийской церкви. Установить однообразие и свести к определённому числу глав Греческий евхологий – это было делом печатного станка в Риме и в Венеции, хотя и здесь новые дополнения и прибавления в нем шли постоянно. Как бы там ни было, но этот «очищенный от еретических плевел», авторизованный именем патриарха высокой учёности, великого подвижника и даже «чудотворца» ²⁵³ Кондакион приобретает широкую популярность и делается известным не только в патриархате Антиохийском, но, благодаря живым и постоянным сношениям со Святым Градом, и в патриархате Иерусалимском, и, по всей вероятности, даже в Александрийской церкви. Вполне естественно, содействовать этому широкому распространению литургических трудов патриарха Евфимия II на православном арабском востоке было священным долгом ближайших и любимейших учеников этого знаменитого патриарха, в ряду коих одно из видных мест принадлежало патриарху Антиохийскому Макарию, в сане Алеппского митрополита носившему даже имя своего чтимого старца Мелетия.

О. Михаил Брек свидетельствует, что он видел «некоторые книги, написанные собственною рукою» патриарха Макария, а «другие – чужою рукою» ²⁵⁴, а посему ничего нет невозможного в том, что Афоно-Ватопедский служебник, предназначенный «для священнослужения отцов достохвальных патриархов» и положенный на вечные времена в Дамасскую церковь свв. Киприана и Иустины, где нашёл себе место вечного упокоения этот патриарх ²⁵⁵, был переписан в 1647 году собственноручно патриархом Антиохийским Макарием, за год до вступления на патриаршую кафедру. Ничего также невероятного нет и в том, что Афоно-Ватопедский служебник был не единственный экземпляр, списанный рукою патриарха Макария.

К такого рода памятникам может относиться и Петербургской публичной библиотеки рукопись № 19 ‹ОР РНБ, ф. 907, № 237›, попавшая к нам через Иерусалим, где долго служил бывший владелец рукописи. Но для полного убеждения в достоверности этого предположения необходимо ещё сличение почерка письма этой рукописи с рукописью Афоно-Ватопедскою и подлинным почерком письма этого патриарха. Данных в рукописи для этого не имеется, а указанное сличение почерков дело не близкого будущего. Для нас теперь пока одно важно, что в России мы имеем Кондакион патриарха Евфимия II (Мелетия тож) в двух и даже трёх списках XVII века и что эти Кондакионы тожественны по содержанию со Служебником Афоно-Ватопедской библиотеки.

Как греко-арабский Служебник 1647 года, писанный патриархом Антиохийским Макарием для патриаршего употребления и предназначавшийся на вечное хранение в дамасской церкви Киприана и Иустины, очутился в Ватопедском монастыре на Афоне – это остается для нас пока вопросом неразрешимым. Если имеет за собою некоторую долю вероятия предположение проф. Г. А. Муркоса, что «ватопедский экземпляр и есть тот самый», о котором говорит предисловие Московского служебника 1655 года ²⁵⁶, и что с ним якобы присутствовал патриарх Макарий на соборе 1654 года пред выходом в свет названного Служебника, то тогда возможна догадка, что Служебник патриарха Макария попал на Афон через Россию из Москвы.

Но, не имея на это предположение достаточных данных, мы считаем для своей цели более важным другой вопрос: какого же типа был тот Служебник, который принёс с собою на собор 1654 г. патриарх Антиохийский Макарий для проверки нашего Служебника 1655 года? Вопрос этот при тех данных, какими теперь мы располагаем в библиотеках Петербургской публичной, Афоно-Ватопедской и Вифлеемской, по нашему крайнему разумению, решается в самом положительном смысле. Патриарх Макарий, отправляясь в далёкую благочестивую Москву, взял с собою, так хочется думать, свой собственный Служебник, «предназначенный для священнослужения отцов достохвальных патриархов» и представлявший копию с рукописи 1612 года патриарха Антиохийского Евфимия (Мелетия тож). По нему он совершал торжественные богослужения в Москве и в других важнейших городах России, а также в Константинополе, Молдавии и Валахии, и его имел он в руках и на соборе 1654 года. Служебник патриарха Макария, как мы уже знаем, был дословною копией с перевода патриарха Евфимия II на арабский язык Греческого евхология венецианской типографии, с XVI века уже настойчиво стремившейся привести православное восточное богослужение к единству и однообразию, которых раньше Православная церковь не знала. Патриарх Евфимий II и его ближайшие преемники, и почитатели – патриархи Евфимий III и Макарий признали благовременным направить по тому же пути и Православную сиро-арабскую церковь, сохранявшую до конца почти первой половины XVII столетия свою древнюю самобытность и свободу богослужебной практики. Патриарх Афанасий (с 1686 г.) позже несколько путём печатания в Угровалахии арабских богослужебных книг и заведения для той же цели арабской типографии в Алеппо ²⁵⁷ (в 1701 г.) окончательно положил предел всякой самобытности в богослужебной практике Сиро-арабской православной церкви.