Ислам
Иудейско-языческая вероисповедная система ислама есть изобретение Мухаммеда, самозваного арабского пророка. Как известно, Мухаммед происходил из уважаемого арабами племени, из рода Корейшитов, князей города Мекки и стражей Каабы – великого языческого святилища и пантеона арабов. Отец Мухаммеда, Абдула, был из язычников; мать, Амина, по мнению некоторых исследователей, была иудейкой. Мухаммед родился в Мекке в апреле 571 года, а умер в 634 году, отравленный одной из своих жен. Через два месяца после рождения Мухаммеда отец его умер, а через шесть лет умерла и мать. Мухаммед воспитывался у деда своего Абдул-Муталеба, а потом у дяди Абуталеба; вырос среди язычников и до сорока лет оставался язычником.
Мухаммед был от природы даровит, но грамоте не обучился до самой смерти своей. Сирота и бедняк, Мухаммед нередко пас скот. Однако же судьба как будто покровительствовала ему. Около 25-ти лет он женился на богатой вдове, по имени Хадиджа, и занялся торговлей, а потому нередко разъезжал по Аравии и бывал у поселившихся там евреев, бежавших из Иерусалима и окрестностей его после разрушения города.
Одаренный и любознательный от природы, Мухаммед, сознавая пустоту язычества, старался в подробности ознакомиться с верой и обрядами евреев. В изучении иудаизма Мухаммеду не мало содействовали Варака и Бахира, или Сергей, несторианский монах, – грамотные, по тогдашним меркам очень образованные мужи, часто навещавшие его. Варака был язычником, а потом принял иудейство и даже христианство. Бахира отчасти знал иудейство и христианство.
Получив довольно подробные сведения об иудействе, запомнив биографические рассказы и описания жизни иудейских пророков, особенно же верующего Авраама, Моисея, Давида и прочих патриархов, Мухаммед полюбил эту веру и обрядность ее. Особенно же пленило Мухаммеда верование евреев в Единого Бога и множество у них писаний пророков с законодателем Моисеем во главе и Давидом, великим молитвенником. Нет никакого сомнения, что евреи немало читали Мухаммеду из писаний своих пророков. И вот, по-видимому, особенное внимание Мухаммеда обратило на себя то обстоятельство, что многие из иудейских пророков, а особенно великие пророки Моисей и Давид, в молодости были пастухами. «Ведь и я был пастухом, – видимо, думал Мухаммед, – а потому не пророк ли я?» От арабов он ни слова не слыхал, были ли от Бога посланники собственно к этому народу.
Правда, арабское предание, подтвержденное рассказами евреев, говорило ему, что родоначальник их, Измаил, был сыном Авраама, отца верующих. Стало быть, арабы с евреями состоят в родстве. А отсюда уже недалеко было и до признания веры еврейской своей собственной, народной, арабской, истинной верой в Единого Бога, вместо великого множества языческих богов, которым он до сего времени покланялся, под видом мертвых истуканов хранившихся во множестве в «запретном мольбище» – Каабе.
Впечатлительному Мухаммеду пришлось призадуматься. При этом начало сильно пробуждаться в нем самолюбие, в силу которого свои познания о вере Авраамовой он поставил себе в великую заслугу и даже вообразил, что из арабов таковых познаний о Едином Боге и о пророках Его до сего времени никто еще не имел.
Горячая его фантазия начинала усиленно работать в этом направлении: «Ведь я много теперь знаю о Едином Боге, Его пророках и писаниях их. Нужно потрудиться для блага своего народа: уничтожить его многобожие – эту пустую веру в истуканов. Верно, Сам Бог меня поставляет для моего народа посланником и пророком. Нужно только составить книгу».
Пылкие мечтания Мухаммеда нередко еще подогревали и Бахира с Варакой, открыто ему высказывавшие свои о том же предположения, а может быть, и нарочито к тому подготовляли его, желая использовать в своих корыстных целях.
Подобные разговоры часто слышала и жена Мухаммеда, Хадиджа, которая так любила мужа, что готова была соглашаться со всеми добрыми мнениями посторонних лиц о нем.
Мухаммед и его жена настолько увлеклись этой фантазией, что она все больше признавалась ими за действительность.
Этому немало содействовала и симпатия к Мухаммеду со стороны окружающих его людей, восхищавшихся его кротостью, лаской, всегдашним благоразумием и услужливостью. При этом он всегда был расположен к нищим, не скупился на милостыню, ибо сам испытал некогда, как тяжела бедность.
Чтобы составить книгу, по мнению Мухаммеда необходимую принадлежность каждого пророка, Мухаммед заставлял своего грамотного родственника Омара и друга Вараку записывать мнимые божественные откровения ему о различных людях и событиях, описанных в Библии. Каждый сообщенный ему рассказ он выдавал за богооткровенную истину, принесенную ему с неба Архангелом Гавриилом. А этих «истин» он слышал от евреев множество, в особенности же апокрифических рассказов о земной жизни Иисуса Христа.
И вот каждый из этих рассказов, записанный на отдельном листке, хранился в беспорядке у жен Мухаммеда Хавсы и Хадиджи и у самого Абубекра, записывавшего их. В течение продолжительной мнимо пророческой деятельности Мухаммеда этих рассказов накопилось много, которые после смерти Мухаммеда и были собраны и в беспорядке соединены в одну книгу, получившую название Коран, т.е. «книга для чтения», или просто «чтение».
Пророком Мухаммед был признан сначала женой его, а потом ближайшими родственниками, которые никогда прежде не слыхивали о вере и обрядах евреев, а потому рассказы Мухаммеда, пожалуй, искренно принимали за откровения Архангела Гавриила, получившего значение посредника между Мухаммедом и Богом. Мухаммеду неоднократно приходилось слышать, что в событиях рождения и жизни Христа Архангел Гавриил, по повелению Божиему, являлся благовестником Пресвятой Деве Марии и служил Самому Христу.
Почему же ему, одному из пророков и последнему из посланников, не включить Архангела Гавриила в число служителей своих? И тем более это было необходимо сделать, что он считал себя выше даже Христа; а если бы и ему не служил Гавриил, то он остался бы в числе низших Христа посланников, чего не могло допустить быстро развивавшееся в нем самолюбие.
Прежде добрый, приветливый, услужливый, Мухаммед, как только признали в нем пророка жена его, родственники и рабы, становится все более и более самолюбивым; во всех его действиях начинает проявляться честолюбие, жестокость и страсть. Когда же влияние его и значение в глазах народа усилилось, он сделался фанатиком своего пророческого служения и превратился в раздраженного честолюбца; он начал проповедовать, будто Бог повелел ему распространять учение свое – ислам – огнем и мечом.
«Меч, – говорил он, – есть ключ неба и ада; капля крови, пролитая в битве для Бога, одна ночь, проведенная под оружием, будет иметь более цены, чем два месяца поста и молитвы; павший на поле битвы получит совершенное прощение грехов; впоследствии его раны получат блеск сурика и будут издавать благоухание мускуса, и крылья Ангелов и Херувимов заменят ему члены, потерянные на войне».
Словом, с усилением влияния Мухаммеда в общественной жизни, его кроткий, услужливый и добродетельный характер резко изменился. Сначала эти добродетели в нем, уже как в пророке, были неискренни и заискивающи, дабы сильнее влиять на приверженцев и склонять на свою сторону других людей. Но во второй половине своей деятельности он совершенно изменился, все лучшие черты характера его исчезли. Как ни сильно на него было влияние со стороны иудаизма, однако же его языческая самолюбивая сущность осталась в нем не тронутой иудаизмом – он остался язычником по образу жизни.
Только иудейская вера в Единого Бога крепко запечатлелась в нем, и религиозные обряды иудеев были приняты Мухаммедом, особенно же принесение жертв и обрезание, по преданию от Измаила сохранившееся в народе. Только проповедь единобожия, вместо многобожия, и своего собственного посланничества составляет мнимое пророческое служение Мухаммеда. Но в проповеди единобожия его язычество все же отразилось. Так, он Самого Единого Бога сделал языческим пантеоном.
Известно, что у язычников почти каждая греховная страсть была олицетворена в божестве войны, пьянство, разврат, музыка. Всех языческих божеств было более ста, и на каждую плотскую страсть приходилось по божеству. И вот, все эти божества Мухаммед включил в Единое Божество, когда в своем вероучении говорил, что добро и зло от Бога; что какой бы грех ни совершал человек, он совершает его по предопределению Самого Бога, ибо сам человек не может делать ничего.
Так, вздумает ли человек сделать какое-либо добро, Бог тотчас возбуждает в руке его силу, и человек приводит мысль свою в исполнение; Бог Сам возбуждает в нем энергию и дает ему силу для исполнения своих желаний. Таким образом, чтобы ни сделал человек, он делает это по возбуждению в нем энергии и силы Самим Богом. А отсюда выходит, что Сам Бог через человека совершает грехи. Например, захочет человек выпить водки, Бог дает ему силу налить и выпить; вздумает ли он совершить любодеяние, Бог дает ему энергию и для выполнения этого действия.
Словом, чем у язычников распоряжались их божества, всем тем у Мухаммеда распоряжается его единый бог. Вероятно, в силу этого самолюбивого языческого убеждения, Мухаммед не стесняется в выборе средств для выполнения своих честолюбивых замыслов и удовлетворения своих плотских страстей.
Таким образом, распространение ислама огнем и мечом, страсть к мщению, наживе и сладострастью были главными чертами, характеризующими Мухаммеда. Хотя сторонники его и говорят, что он был мягкого характера и высокого стремления духа, но верить этому не приходится. Потому что на самом деле он был страстным, мстительным, даже кровожадным, с сильной жаждой наживы и добычи, в силу которой сделал постановление брать себе пятую часть всей военной добычи и лучших пленниц определял себе в наложницы, будто получив на то особое откровение от Бога.
Побуждаемый этой страстью и самолюбием, прикрываясь целью распространения веры в Единого Бога и уничтожения язычества среди арабов, а в сущности удовлетворяя своему непомерному честолюбию, не стесняясь в выборе средств, Мухаммед обращает свое оружие даже против других народов Аравии. Его победа в сражении при Бедре дала ему или его самолюбию и гордости особенно сильный толчок, потому что повысила его авторитет и поставила в то ненормальное положение, в котором с самозванством пророка он соединил власть деспота, чего никогда не бывало в излюбленном им иудействе. Он не страшился даже убийств для уничтожения врагов и осуществления честолюбивых целей.
Из того, что делал и как жил Мухаммед, видно, что религия для него была лишь средством для удовлетворения честолюбия. От своих плотских страстей он не мог освободиться до самой смерти своей. Уже больной, он был ревнив, постоянно проводил дни среди своих жен, переходя ежедневно от одной к другой, и таким образом своим примером утвердил в среде своих последователей многоженство и узаконил взятие наложниц, даже гаремы.
Для своих кровожадных целей он счел нужным освятить связи солдат с пленницами. Яркими картинами будущих чувственных наград он возбуждал и увлекал воображение своих последователей. Такой покровитель разнузданных страстей мог ли быть проповедником чистой Божественной жизни? Каково древо – таков и плод, каков учитель – таково и учение ислама. Потому Мухаммед не мог проповедовать чистую жизнь Божественной любви, ибо из мутного источника всегда течет мутная вода.
Из описания жизни Мухаммеда ясно, что он стремился так или иначе, хорошими или дурными средствами обратить на себя внимание народа, иметь на него влияние и сделать его своим орудием. А для этого он пускал в ход и обман, и хитрость, и силу оружия, давал поблажку чувственности, к которой и сам был весьма склонен. И все это богохульно освящалось именем Божьим как заповеди Его. Мухаммед не понимал, что в заповедях для жизни человека должна выражаться жизнь Самого Бога и свойства Существа Его как Первоисточника жизни человека. Но Мухаммед поучал арабов своей собственной, самолюбивой жизнью. Страстный в жизни, он таковым остается и в учении своем, научая и своих последователей быть страстными.