Святой Иона, митрополит Киевский и всея России

Житие св. Ионы, часто встречающееся в рукописях, составлено, вероятно, в половине XVI-го столетия. Оно напечатано в Степенной Книге Ч. II. стр. 69–97. Дополнением к нему, при составлении сего жизнеописания, служили современные летописи и акты, изданные Археографической Комиссией.

Святой Иона родился близ Солигалича, ныне уездного города Костромской губернии, в селении, которое, по прозванию отца его, благочестивого Феодора Одноуша, называлось Одноушевым¹. Год рождения св. Ионы неизвестен: но вероятно он родился в последней четверти XIV столетия². Еще в юности он пожелал оставить дом родительский. Двенадцати лет постригся в одном из монастырей земли Галичской, которыми она была богата³. Из неизвестной Обители Промысл Божий вскоре перевел его в столицу Отечества и Церкви, для которых назначил его быть светильником. Иона перешел в Московский Симонов Монастырь⁴.

Основанная, по благословению преподобного Сергия Радонежского, Обитель сия славилась святостию жизни своих первых настоятелей: Феодора, племянника Сергиева, в последствии архиепископа Ростовского, и Кирилла, в последствии игумена Белоезерского. Святой Иона еще застал здесь иноков, которые хорошо помнили и неизменно хранили их правила и учреждения. Между ними известны: Варфоломей, строитель (эконом) Симонова монастыря, Иоанн Златой и Игнатий иконник. Собственная ревность Ионы к подвигам иноческим скоро сдружила его с сими благочестивыми старцами, а их наставления и пример воспитали в нем самом строгого подвижника. Подобно им, он неуклонно стоял за исполнение правил монастырских, и, не выходя из границ послушания, с дерзновением напоминал новым настоятелям о преданных святыми предшественниками их правилах благочиния монастырского⁵. А сам подвизался в непрерывных трудах, пощении, молитве и чтении слова Божия, проходя разные иноческие послушания. – В сих подвигах дух его возрастал и совершенствовался столь быстро, что прозорливому оку и в простом послушнике можно было провидеть будущего великого Пастыря Церкви Российской. Жизнеописатель святого Ионы повествует, что в один раз Митрополит Фотий, посещая Симонов монастырь и обходя церкви и службы, нашел в пекарне монастырской инока Иону спящим. Он не потревожил покоя хлебопекаря, на лице которого изображалось изнурение трудами телесными и духовными; но, заметив, что держит он на голове своей руку, как бы сложенную на благословение, тут же сказал окружающим его, что сей Иона будет великим святителем в земле Русской, приведет многих неверных к Богу истинному и наконец будет поставлен пастырем и учителем самому царствующему граду – Москве.

Определение Божие в свое время постепенно приходило в исполнение. Иона, по следам настоятеля Симоновского монастыря Сергия Азакова, восшел на престол Рязанской епископии. Очень вероятно, что сам Фотий рукоположили его на сию кафедру.

В пределах тогдашней Рязанской епархии заключались, кроме нынешней Рязанской епархии, Муром и города, ныне принадлежащие епархиям Тамбовской и Воронежской. На этом обширном пространстве, кроме поселений чисто Русских, более или менее часто встречались и селения племен Финнских: Муромы, Мещеры, Мордвы⁶. Между сими обитателями до половины XVII столетия оставались еще идолопоклонники, упорные в своем суеверии, так что Рязанский Архиепископ Мисаил, хотя и успел несколько тысяч из них обратить в христианство, должен был положить жизнь свою за проповедь христианскую⁷. Тем более святой Иона мог найти в своей епархии еще много язычников. Его святая ревность о Господе указала ему, чем он должен быть для заблуждающих. И Господь наградил труды его обращением множества неверных, как свидетельствует жизнеописатель. Вот уже две части предсказания Фотиева исполнились! – Оставалось ожидать исполнения последней.

Митрополит Фотий скончался 8 июля 1431 года. Обстоятельства не позволили вскоре заместить праздный престол достойным Пастырем. В том же году юный Великий Князь Василий Васильевич вынужден был ехать в Орду для решения спора о великом княжении со своим дядею Юрием Ивановичем Звенигородским. Непримиренная этим вражда обратилась потом в междоусобную войну. Сам Василий в апреле 1433 г., должен был бежать из Москвы и уступить великокняжеский престол Юрию. Однако же он успел избрать преемника Фотию на митрополии, Иону, Епископа Рязанского⁸.

Но тогда, как святой Иона сбирался ехать в Константинополь для утверждения в сане Митрополита, в Литовской Руси Смоленский Епископ Герасим поспешил предупредить его у Патриарха и возвратился из Константинополя со званием Митрополита⁹. Именуясь Архиепископом Киевским¹⁰, он не остановился однако ж в Киеве, но жил в Смоленске и помышлял переехать в Москву, лишь только окончатся несогласия между враждующими князьями¹¹, а между тем посвятил в Новгороде Архиепископа Евфимия¹², в Тверь Епископа Илию¹³. Это угрожало Церкви Русской смутами. Избрание Митрополитов для всей Руси издревле зависело от князей Русских, а не Литовских¹⁴: поэтому от самовольного поставления Герасима надлежало опасаться разделения митрополии Всероссийской. Еще опаснее было для Церкви Русской участие Герасима в замыслах Свидригайлы о соединении Руси с Церковию Римскою¹⁵. Но Промысл Божий хранил мир и православие Церкви Русской. Герасим навлек на себя гнев Великого Князя Литовского и был им сожжен (26 июля 1435 г.).

В Москве смуты не прекращались. Юрий два раза сгонял племянника с престола и наконец сам сошел в могилу (6 июня 1434 г.). Василий продолжал бороться с сыновьями его; – в то же время опасаясь новых затруднений от медленности, поспешил снестись с прочими Князьями Русскими, равно как и с Великим Князем Литовским, касательно выбора митрополита и, с общего согласия, отправил прежде нареченного Иону для посвящения в Константинополь, со своим послом и грамотами¹⁶.

Но было уже поздно. В Константинополе назначен был в Россию и посвящен в митрополита Исидор, ревностный посредник в переговорах между Греками и Собором Базельским относительно соединения Церквей и потом приверженец Папы на Соборе Флорентийском. Потому Император Иоанн Палеолог и Патриарх Иосиф отпустили Иону с одним обещанием ему митрополии Русской в случае какой либо перемены с Исидором¹⁷. Не без скорби возвратился святой Иона с Митрополитом, которого никто не ожидал¹⁸, но смиренная преданность Промыслу Божию скоро успокоила дух Святителя.

Не место здесь говорить об Исидоре, его изменнических действиях во Флоренции и судьбе его в Москве. – Святой Иона занял свое прежнее место между иерархами Русскими. Когда Великий Князь собрал епископов для суждения об Исидоре, Святитель Рязанский присутствовал на этом Соборе и стоял ниже Епископов Ростовского и Суздальского¹⁹. Его не приглашали и Князья Русские при заключении между собою договоров: они писали друг другу грамоты без обычного призывания благословения митрополитского²⁰.

Исидор бежал из России. Тогда Великий Князь, не посылая вторично избранного в Константинополь, решился просить Императора и Патриарха о дозволении Русским епископам отныне навсегда самим избирать и поставлять себе митрополита. Указывая на оскорбление, недавно причиненное православию лже-митрополитом, Василий Васильевич с сильным негодованием писал к Императору и Патриарху, как Исидор, согласившись на унию во Флоренции, против воли Великого Князя, «поработил было нас под отлученную за многие ереси Церковь Римскую», как он осмелился признать Папу отцем и учителем всего православного христианства. Сверх того Великий Князь представлял и другие уважительные обстоятельства в подкрепление своей просьбы. Он указывал на отдаленность и затруднительность путешествия в Константинополь, на частые вторжения Татар в Россию, на мятежи и нестроения в сопредельных странах, то есть, Литве и Польше. В заключение он жаловался на неудобство личных сношений с Митрополитом Греческим: «каждый православный, писал он, может иметь нужду объясняться с верховным пастырем о делах духовных, подлежащих тайне, а Государь – не только о делах духовных, но и о государственных: между тем нельзя с ним беседовать иначе, как чрез переводчиков. – Но, прибавлял Василий, мы не хотим чрез это разорвать союз с Церковию Греческою: как и прежде, мы будем относиться к вам с вопросами, питать любовь к царям и просить благословения у патриархов, доколе земля наша будет стоять»²¹.

Однако ж ни то, ни другое послание не достигли Константинополя. До Великого Князя вскоре дошел слух, будто бы Император Константинопольский совсем перешел в Латинское вероисповедание и удалился в Рим. Обманутый этим слухом, Василий воротил послов своих с пути²². России еще долго не суждено было иметь своего первосвятителя.

В это время постигли отечество наше такие бедствия, каких оно еще не испытывало никогда. Великий Князь Василий Васильевич, после несчастной битвы Суздальской, был взят в плен царем Казанским (6 июля 1443 г.). И хотя через три месяца был отпущен на свободу, но, захваченный внезапно своим прежними врагом, сыном Юрия, Димитрием Шемякою, в собственной столице был ослеплен (16 февр. 1446 г.) и послан в заточение, в Углич. Престол великокняжеский стал добычею злодейства. Не довольствуясь тем, Шемяка желал иметь в своих руках и детей Василия, которые верными боярами укрыты были в Муроме. Чтоб взять их оттуда, он придумал употребить духовную власть Епископа Рязанского, к области которого принадлежал Муром. Итак, призвав Иону в Москву²³, коварным обещанием своих милостей детям несчастного отца и льстивым уверением доставить Ионе сан Митрополита, он убеждал благосердаго пастыря отправиться в Муром и взять оттуда на свою епитрахиль малолетных князей. Не обещание митрополии, уже неотъемлемой у Епископа Рязанского по прежнему наречению и благословению Патриарха, но надежда оказать услугу бедствующему Государю и его детям расположила святого Иону согласиться на предложенное путешествие. После долгих рассуждений князья Ряполовские, единственно по уважению к сану посредника, передали ему Юрия и Иоанна, в соборном храме Муромском, с пелены Богородичной Иконы на епитрахиль епископскую, как бы желая сим выразить, что передают их из рук Пресвятой Богородицы под охранение Епископа. Святой Иона представил их Димитрию (6 мая). Коварный Князь сначала показал им ласку, но на третий день отправил их с тем же святителем в Углич Обманутый, но бессильный противиться воле князя, Иона должен был исполнить ее, имея в виду одно только утешение – лично видеться с Василием.

По возвращении из сего путешествия, Димитрий назначил святому Ионе жить на митрополичьем дворе. Он остался в Москве, но для того, чтоб быть всегдашним обличителем беззаконного князя и ходатаем за Василия. Святитель непрестанно повторял Димитрию: «Ты поступил несправедливо и меня ввел в грех и стыд. Тебе бы следовало выпустить князя на свободу, а ты и детей его засадил с ним в неволю. Ты мне дал свое правое слово, и сделал меня обманщиком. Какой вред может причинить тебе князь, лишенный зрения, с малыми детьми? Если еще ты сомневаешься в том, возми с него клятву, при свидетельстве нашем епископском». Шемяка решился созвать епископов на совет об этом деле и, положив дать отчину Василию на его содержание, отправился вместе с епископами и знатнейшим духовенством в Углич. Здесь он объявил Темному свободу и дал ему в удел Вологду (в сентябрь 1446 г.).

Известно, что Василий не долго оставался в таком положении. Пользуясь усердием людей ему преданных и успокоенный советом любивших отечество иноков, Кирилловского игумена Трифона и Ферапонтовского Мартиниана²⁴, он оставил Вологду и чрез пять месяцев (17 февр. 1447 ) снова занял престол великокняжеский, беззаконно у него отнятый²⁵. Враги его спешили теперь примириться с ним²⁶. Когда же Шемяка и после заключения мирного договора не переставал коварствовать и заводить новые смуты в государстве; тогда Собор пастырей Русских издал против него грозное обличительное послание. Припоминая неправды Юрия и пагубные для России дела Шемяки, особенно осуждая поведение клятвопреступного князя после договора с Великим Князем, пастыри церковные страхом отлучения призывали его к покорности и миру. В числе сих святителей находим и Владыку Рязанского Иону, который по прежнему занимал третье место в сонме иерархов; и может быть, из его уст истекли помещенные в послании укоризны за хульные речи на епитрахили епископския²⁷. Так Василий был восстановлен на великокняжеском престоле, и первый шаг к этому сделан чрез освобождение его из Углича, исходатайствованное святым Ионою.

Едва утвердился Великий Князь на своем престоле, как начал помышлять о поставлении митрополита. Со времени кончины Фотия прошло уже семнадцать лет, в течение которых только на краткое время являлся Исидор самостоятельным правителем митрополии Русской. Из Константинополя ожидать было нечего. В Москве слышали, что Турецкое оружие и Латинская Уния обезсилили престол императорский и патриарший, что в Царьграде свирепствует разделение между верными православию и согласными на соединение с Римом²⁸, и что, хотя в церквах и монастырях Константинопольских, равно как и в Святой горе, держатся святой старины, но в соборном Софийском храме и в придворной церкви воспоминается имя Папы. Принимая это в уважение, равно как и другие причины, по которым Великий Князь находил нужным избирать и поставлять Митрополита из Русских, и самими Русскими Епископами, обратились к правилам церковным и древним примерам Русской Церкви. В правилах Апостольских сказано было: «Епископа да поставляют два или три епископа»²⁹. В правилах первого Вселенского Собора изъяснено: «Епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископом. Аще же сие неудобно, или по належащей нужде, или по дальности пути, по крайней мере три во едино место да соберутся, а отсутствующие да изъявят согласие посредством грамат, и тогда совершится рукоположение³⁰.» Сии правила, касающиеся вообще до рукоположения Епископов, приложили и к поставлению Митрополита. Древняя историяРусской Церкви представляла два примера избрания и посвящения митрополитов Русскими епископами, в Иларионе, при Великом Князе Ярославе, и в Клименте, при Великом Князе Изяславе Мстиславиче. Итак, основываясь на этих правилах и примерах, и принимая во внимание уже данное Патриархом благословение на Митрополию Епископу Рязанскому, собор Русских епископов, пятого декабря 1448 г., поставил Иону в Митрополита Киевского и всея Руси³¹. В сем Соборе лично присутствовали епископы: Ефрем Ростовский, Аврамий Суздальский, Варлаам Коломенский и Питирим Пермский; Архиепископ Новгородский Евфимий и Тверский Илия прислали свои повольныя на сие избрание грамоты. Новопоставленный Митрополит тогда же почтил Епископа Ростовского саном Архиепископа, которым благословлен был еще Феодор от Патриарха Константинопольского³².

Порядок церковный требовал, чтоб Митрополит Всероссийский, по крайней мере теперь, после своего поставления, открыл сношения с Патриархом Константинопольским, от которого доселе зависело поставление Митрополитов Русских. Но тогдашний Патриарх Григорий Мамма (с 1445 г.) был из приверженцев Римской Церкви и даже старался склонить к тому Русскую Церковь, предлагая князю Киевскому Александру Владимировичу принять Исидора, изгнанного из России³³, а наконец, после безплодных покушений водворить в Константинополе унию (в августе 1451 г.) он совсем переехал в Рим³⁴. При таких обстоятельствах, очевидно, не могло быть духовного общения между Святителем Московским и лжемудрствующим Патриархом. Вместо Митрополита решился писать в Константинополь сам Великий Князь. Иоанн Палеолог, виновник соединения на Соборе Флорентийском, скончался (31 окт. 1448 г.), на его место вступил его брат Константин (12 мар. 1450 г.). Пользуясь сим случаем, Великий Князь приветствовал последнего самодержца Греческого, как государь с ним единоверный и как его родственник, с принятием праотеческого престола, и вместе объяснил все обстоятельства Церкви Русской, со времени кончины Фотия до поставления Ионы в Митрополита. «Мы поставили Иону Митрополитом (без сношения с Цареградом), писал он, не по гордости и надмению, но по великой нужде. Мы сохраняем древнее благочестие и будем сохранять до конца жизни, и до скончания века. И Церковь наша Русская требует и ищет благословения Святой Вселенской Церкви Константинопольской, и наш Митрополит также желает и просит от нея благословения и единения во всем, за исключением новоявившагося разногласия. Мы хотели бы писать о всех делах церковных, о нашем Митрополите, и о наших бедствиях, хотели бы писать и к православному Вселенскому Патриарху, но не знаем, есть ли в державе вашей в царствующем граде православный Патриарх, или нет. Если же по милости Божией будет в Церкви Константинопольской Патриарх, держащийся древняго благочестия; то мы считаем долгом писать к нему о всех наших делах и просить его благословения»³⁵. Но неизвестные нам причины не дозволили сему посланию дойдти до Императора³⁶.

Первою заботою св. Ионы, по возведении его на Митрополию, было пресечь смуты и кровопролитие, причиняемые Шемякою и его мятежными сподвижниками³⁷. По заключении нового договора между ним и Великим Князем, святой Иона окружною грамотою призывал всех увлеченных на сторону Димитрия обратиться к своему долгу, искать милости у Великого Князя, не губить душ своих пролитием крови христианской, в противном же случае угрожал им неблагословением и повелением затворить для них храмы Божии³⁸. Когда же и после примирения, Шемяка снова восстал против Великого Князя, то сам Митрополит с Собором Епископов отправился с Василием против Шемяки, чтоб устыдить клятвопреступника и сильнее подействовать на его совесть убеждениями³⁹. Все было напрасно. Шемяка давал на себя грамоты Великому Князю, и вскоре нарушал их. Наконец он удалился в Новгород и старался возмутить жителей его против Великого Князя. Святитель Иона и туда посылал неоднократно грамоты и послов к Архиепископу и к Великому Новгороду, не удостаивая более именовать клятвопреступника своим сыном и не принимая никакого оправдания от защищающих его⁴⁰. «Ты пишешь, отвечал он в один раз Архиепископу Новгородскому, будто я называю в своей грамате князя Димитрия Юрьевича моим сыном. Посмотри внимательнее на мою грамату: так ли там пишется? Сам он отлучил себя от христианства, сам положил на себя великую тягость церковную – неблагословение от всего великаго Божия священства. Дал клятву не мыслить никакого зла против Великаго Князя, и ей изменил. Ты видел эту грамату. Как же после того можно мне именовать его своим сыном духовным? Итак, как прежде, так и теперь пишу к тебе, что я с прочими владыками почитаю князя Димитрия неблагословенным и отлученным от Божией Церкви. Ты пишешь еще, что и прежде Святая София и Великий Новгород давали убежище у себя гонимым князьям Русским и по возможности оказывали им честь; однако ж прежние Митрополиты не присылали грамат с таким тяжким наказанием. Но скажи мне, сын мой, какие князья причиняли столько зла своим Великим Князьям, нарушив крестное целование; или какие князья, оставив жену свою, детей и все имущество в Новгороде, ходили по великому княжению проливать кровь христианскую? Как прежде этого не бывало, так и прежние Митрополиты не посылали грамат с такою тяжестию»⁴¹. Так правосудный архипастырь поражал неукротимого властолюбца, которого смуты пресекла только смерть (1453 г.).

После сего обратим внимание на другие более успешные сношения святителя Ионы, которых целью было соединение всех областей древней Митрополии Русской под одно управление. Еще при Митрополите Фотии, под влиянием Великого Князя Литовского Витовта, в Литовской Руси обнаружилось желание образовать у себя особую Митрополию от Великороссийской; но с смертию новоизбранного Митрополита Григория Цамблака окончилось это предприятие. Фотий пред кончиною своею видел Церковь Русскую, по прежнему, в полном подчинении ему одному⁴². В семнадцать лет, протекших со времени его кончины до поставления св. Ионы, единство это снова распалось, по стечению разных причин, как то: самовольного поставления на Митрополию Герасима Смоленского, нововведений Исидора, продолжительных промежутков междуправления в Митрополии, и несогласия между Литвою и Россиею. Теперь, при вступлении Ионы на престол, взаимные отношения между Литвою и Россиею изменились. Настоятельное требование Польши, чтоб Волынь и Русь Червонная навсегда были присоединены к ней от Литвы , возбудило негодование в Литовцах. Король Польский Казимир, избранный из Великих Князей Литовских , склонялся на сторону Литовцев. За это паны и шляхта Польские бунтовали против короля и готовы были разорвать союз с Литвою⁴³. При таких обстоятельствах открыты были между Казимиром и Великим Князем Васильем Васильевичем мирные сношения (1449), в которых принял участие и святитель Иона⁴⁴. Король благосклонно изъявлял согласие на подчинение ему всех епархий православных, находящихся в Литовском великом княжении и звал самого святителя в Литву, для личного свидания⁴⁵. Обнадеженный такими благоприятными видами, святой Иона просил князя Александра Владимировича, зятя Великого Князя Василья Васильевича, о содействии к исполнению сих обещаний⁴⁶. И вскоре сам отправился в Литву⁴⁷. Король сдержал свое слово, и может быть, лично вручил Святителю Московскому грамоту на управление Митрополиею Киевскою. В грамоте сказано было «Всякое дело благое и всяк дар совершен свыше исходит, от Божественнаго произволения. В намерении утвердить прежния права и уставы, какие существовали при отце нашем, короле Владиславе, при дяде нашем Великом Князе Витовте, и иных предках наших, мы, Казимир, Божиею милостию, Король Польский и Великий Князь Литовский, Жмудский и иных, по совещании и добром рассуждении с братом нашим Великим Князем Васильем Васильевичем, и с нашими князьями и панами, и с нашею радою, пожелали иметь у себя отцем Митрополитом Иону, прежде бывшаго Епископа Муромскаго и Рязанскаго, и дали ему престол Митрополии Киевской и всей Руси, как бывало прежде по установлению и обычаю Русскаго христианства. А он имеет действовать по своим правам и уставам, как правили прежде бывшие Митрополиты, по добрым обычаям предков наших и своего христианства. Посему князья наши, и епископы, и бояре, архиепископы, игумены, священники, диаконы, иноки, весь причет церковный, и весь народ христианства Русскаго должны признавать Иону отца нашего за Митрополита, оказывать ему почести и послушание, по правилами духовным, как и прежним Митрополитами.»

Эта грамота была подписана самими королем, бывшим князем Литовским Свидригайлом, князем Киевским Александром Владимировичем, воеводами и наместниками знатнейших городов Литовско-Русских и даже Латинским Епископом Виленским Матфеем⁴⁸. Такими образом в православной Руси, разделенной тогда между двумя государствами, Московским и Литовским, старанием святого Ионы, при содействии Великого Князя Московского и Казимира, восстановлена была единая древняя Митрополия Русская.

Пользуясь правами Всероссийского Митрополита, святой Иона обратил внимание на устройство возвращенных епархий. Епископа Владимирского (на Волыне) Даниила он немедленно вытребовал в Москву. Сей Епископ, как видно, был поставлен Исидором, уже после его соединения с Римскою Церковию, потому и сам согласился на Унию. Ревностный о православии Архипастырь первым долгом почел очистить свою паству от посеянных в ней плевел. Вызвав в Москву, он расположил Даниила отречься от согласия с Церковию Римскою, дать обязательство в соблюдении верности православию, и после того отпустил его в свою епархию⁴⁹. Для управления делами церковными в главнейших городах, зависевших непосредственно от кафедры Киевской и входивших в состав епархии митрополитской, святой Иона, по прежним примерам, поставил своих наместников, которые должны были заведывать местным и ближайшим духовенством; освящать церкви, выдавать достойным поступления в служители церкви, или высшего степени священнослужения, свои одобрительные грамоты, для посвящения чрез епископов; наблюдать за соблюдением правил церковных и заведывать судом церковным; управлять отчинами Митрополии и собирать с них доходы⁵⁰.

Но без успеха святой Иона старался возвратить своему престолу те епархии, которые находились в областях Русских, принадлежавших собственно Польше, а не Литовскому Великому Княжеству, именно: епархии Галичскую, Хельмскую и Перемышльскую⁵¹. Не видно, чтоб Казимир сделал здесь что-нибудь для святого Ионы, и не видно никаких сношений Митрополии Всероссийской с теми епархиями⁵².

В то время, как добрый Пастырь собирал и устроял свое расточенное стадо, в самой Москве ему угрожало тяжкое испытание. Вскоре, по возвращении его из Литовского путешествия, разнеслись слухи о нашествии на Россию Мазовши, сына Седиахмета, хана Ногайского. Великий Князь, намереваясь собрать более войска для отражения врага, выехал из Москвы, вверив ее охранение святому Ионе и боярам (1451). 2 июля неприятель зажег посады Московские. Пастырь, готовый положить душу свою за овцы своя, не оставлял подкреплять заключившихся вместе с ним в Кремле духовными пособиями. Под зноем страшного пожара, в облаках дыма, несшегося на Кремль, он совершал крестные ходы по стенам его. Стрелы Татарские искали своих жертв. Один инок Чудова монастыря Антоний, уважаемый святителем за святость его жизни, пал пред его глазами, успев только сказать, что Господь ради молитв святительских спасет свой город. В вечеру того дня осажденные сделали вылазку, бились с Татарами до ночи. На другой день неприятеля уже не было под стенами Московскими; он бежал, оставив тяжелые запасы в добычу осажденным. Святой Иона сам почтил погребением богоугодного инока, и в память милости Божией, поставил церковь на своем дворе в честь Положения ризы пресвятой Богородицы, которое празднуется Церковию 2 июля. Подобным образом, после другого нашествия Седиахмета, который хвалился поработить Россию и был прогнан сыном Великого Князя Иоанном, Святитель устроил при Успенском соборе придел в похвалу Божией матери. И сколько ни часто повторялись нашествия Татар в правление Василия, сколько ни были они опустошительны, упование Святителя на милость Божию к России, восстающей после долгого угнетения, столь было сильно, что он, вместе с соименным ему Архипастырем Новогородским, обещался испросить у Бога торжество над Ордою и самодержавное царствование правителям России⁵³.

Содействуя благоденствию России своими молитвами, святой Иона, как попечитель отечества, разделял с Великим Князем важнейшие государственные заботы, постепенно приготовлявшие самодержавие Великих Князей Московских. Своим благословением он утверждал все договоры Великого Князя Московского с другими Русскими князьями⁵⁴. Когда нужна была Великому Князю помощь Князя Тверского против Татар, святой Иона писал к Тверскому Епископу, чтоб он настоял у своего Князя об отправлении вспомогательного войска на сию войну⁵⁵. Когда клеврет Шемяки, Иван Андреевич, князь Можайский, снова начал оказывать сопротивление Великому Князю и наконец бежал в Литву, святой Иона, после неоднократных посылок к нему об исполнении требований Великого Князя, писал к Епископу Смоленскому о наблюдении, чтоб тайный беглец не причинил какого-либо вреда Великому Князю чрез своих Литовских друзей⁵⁶. Жители Вятки, возмущенные тем же Шемякою, долгое время не могли успокоиться и прийдти в покорность Великому Князю. Святой Иона отправил к ним игумена со своим посланием к воеводам и прочим начальникам земским, в котором укорял их за своевольство и грабительство, и увещевал принести Великому Князю раскаяние в своих винах, в то же время духовенству вменял в обязанность строже наблюдать за поведением своих духовных детей⁵⁷. Видим отсюда, как усердно власть духовная вспомоществовала распоряжениям власти гражданской!

В 1453 году пал Константинополь пред воинами Магомета. Несчастные Греки более искали себе убежища на Западе, имея там уже довольно своих соотечественников, то переменою вероисповедания, то своею образованностью снискавших себе покровительство Папы и Государей, но были выходцы из порабощенной империи и у нас. Россия отверзала свои сокровища для облегчения их участи и для искупления страдавших в плену. На другой год, после падения Константинополя видим в Пскове какого-то Митрополита Царегородского Игнатия; получив здесь щедрую милостыню, он отправился за тем же в Новгород⁵⁸. Около того же времени Первосвятитель Русский сделал воззвание ко всем князьям, епископам и всему православному христианству о вспомоществовании Греку Димитрию на искупление его семейства, приглашая «всех своих детей духовных подать ему милостыню, кому что Бог положит на сердце, во спасение души своей»⁵⁹. В подобные сношения святой Иона вступил с самим Патриархом Константинопольским, вероятно, Геннадием, знаменитым защитником веры христианской пред Магометом. Отвечая на письмо Первосвятителя Греческого, с послом Великого Князя Иваном Владимировичем⁶⁰ он послал Патриарху в дар, что нашлось у него, скромно извиняясь в скудости приношения истощанием земли Русской от нашествий Татарских и междоусобных браней. При этом Святитель Московский имел в виду и другое дело, более важное для своей Митрополии, именно: поддержание союза с Православною Церковию Константинопольскою⁶¹. Может быть, в следствие сих-то сношений и даровано было Церкви Российской право избирать и поставлять себе Митрополитов, не сносясь с Константинопольским престолом, и Митрополия Всероссийская поставлена выше всех прочих, прямо после престола Патриархов Иерусалимских⁶².

Отношения Митрополита Московского к воссоединенным епархиям не изменялись, доколе из Рима не явились новые притязания на сию половину Митрополии Всероссийской. Удалившийся в Рим Константинопольский Патриарх Григорий Мамма, в 1458 г. поставил Григория, ученика Исидорова, в Митрополита Русского. Великий Князь лишь только услышал об этом, немедленно писал к Казимиру, Королю Польскому, чтоб он не принимал к себе новопоставленного Митрополита и тем не нарушал древнего порядка; потому что издревле избрание и принятие нового Митрополита зависело от Великих Князей Русских, а не Литовских⁶³. А святой Иона, незадолго пред тем и сам сбиравшийся в Литву для свидания с Казимиром, но удержанный болезнью и преклонными летами⁶⁴, отправил в Литву двух игуменов знатнейших монастырей своей Митрополии с посланием к Литовским православным епископам, князьям, панам и боярам. Для сего он избрал Троицкого игумена Вассиана, знаменитого своим красноречием, и Кирилловского игумена Кассиана⁶⁵. Ревностный Архипастырь увещевал своих детей духовных непоколебимо стоять за православие и особенно поручал своим посланным утвердить в нем княгиню Киевскую Анастасию, супругу умершего князя Киевского Александра Владимировича, и детей их Симеона и Михаила, из коих первый был тогда правителем Киева⁶⁶.

Князья отвечали: «в разсуждении своего православия во всем полагаемся на Бога, на Божию Матерь и на своего господина, цветущаго в благочестии Православнаго Великаго Князя Василья Васильевича, а отцем и учителем нашим признаем господина нашего Иону»⁶⁷. Прислали ответ и епископы, но нам неизвестно, в чем состоял, он; между тем Святитель со скорбию узнал, что некоторые из них, забыв свое обещание, входят в общение с Григорием⁶⁸. Получены были и грамоты, привезенные в Литву Григорием от лжепатриарха Маммы и Исидора⁶⁹, равно как и булла Папы Пия II (1458–1464) на имя Короля Польского, в которой он поручал Казимиру принять новопоставленного Митрополита и передать ему девять епархий Греческого вероисповедания, состоящих в пределах Польских, и Литовских, а Иону, или кого другого из отщепенцов (так называл он православных) не допускать до управления ими, и если б Иона приехал в Литву, то задержать его и посадить в темницу⁷⁰.

Смущенный таким известием, заботливый Архипастырь тогда же созвал в Москву всех епископов Велико-Российской Митрополии для общего рассуждения о том, какие меры нужно принять в настоящих обстоятельствах для поддержания православия. Недоставало только Архиепископа Новгородского Ионы, который не задолго пред тем, по рукоположении, был отпущен из Москвы, и Тверского Епископа Илий, к которому святой Иона неоднократно посылал с требованием его в Москву⁷¹.

На сем Соборе, прежде всего Архиепископ Ростовский и прочие владыки письменно обязались соблюдать свою верность Митрополии Московской. В своей грамоте они писали: «все мы поставлены в соборной церкви Пресвятыя Богородицы в Москве, у гроба Святителя и Чудотворца Петра, все при своем поставлении обещались быть неотступными от соборной Московской церкви Пресвятыя Богородицы и от нашего Митрополита. Потому и теперь повторяем обещание никогда не отступать от них и во всем повиноваться своему Митрополиту, а от пришедшаго из Рима Григория, и именующаго себя Митрополитом, не принимать никаких грамат и не иметь с ним никаких совещаний⁷²». Потом Собор издал от себя воззвание к Литовским епископам и всему духовенству с убеждением не принимать Григория, и быть верным святому Ионе: «Тот Григорий, писали они, не истинный Митрополит, но ложный; он принес с собою граматы от Папы и от лжепатриарха Григория, в которых нашего Иону Митрополита Киевскаго и всея Руси называют отщепенцем и отступником: но сами они отступники от православия, основаннаго на учении Апостольском и Святых Вселенских Соборов»⁷³.

В то же время и сам святой Иона писал к епископам Литовским, и к князьям и боярам. Напоминая епископам об отпадении Исидора от православия, он показал, что и Григорий, именующий себя Архиепископом Константинопольским, подобно Исидору, изменивший православию, не может присвоять себе прав патриаршеских, а потому и Митрополит Григорий, ученик Исидоров, поставленный лжепатриархом, не может быть правильным Митрополитом. «А я, писал святый Иона, поставлен соборне, на основании священных правил, не от двух, или трех, не от пяти епископов, но от всех архиепископов и епископов здешняго православнаго самодержства господина и сына моего Великаго Князя». Увещавая пребывать верными православию, святой Иона продолжал: «сколько раз Константинополь подвергался бедствиям от Болгар и Персов: но доколе соблюдал он православие, дотоле каждый раз избавлялся от опасности. Когда же изменил православию, то какия ужасныя бедствия постигли его? Какое пленение, сколько смертей?» Со скорбию потом замечал он, что некоторые из Пастырей входят в общение с Григорием, с ним служат, и объявил, что таких Православная Церковь называет отступниками. Наконец указывал и на то, что прошло уже более пяти столетий со времени отступления Рима от православия; в течение сего времени сколько являлось в православной Церкви мужей, прославленных знамениями и чудесами, и никто из них не вступал в общение с Латинянами ч. II – <текст не разборчив – прим. эл. редакции>17⁷⁴. Подобные увещания святой Иона предлагал князьям, боярам и панам Литовским, снова напоминая им о своем желании посетить паству Литовскую, лишь только Господь подкрепит его силы⁷⁵. Всем же вообще Святитель внушал твердо стоять за православие: «если б кому, писал он, пришлось и умереть за свое исповедание, тот, верую Христу моему Владыке, причтен будет к лику мучеников»⁷⁶.

Так как Архиепископа Новгородского, святого Ионы, не было вместе с прочими на Соборе, то Архипастырь Московский, с ним единодушный и в нем вполне уверенный, не требуя от него нового обязательства, только уведомил его о сделанных распоряжениях и просил увещавать свою паству, издавна наклонную к близкому общению с Литовским государством, пребывать верною в православии⁷⁷. А Епископа Тверского снова вызывал в Москву, угрожая в случае его непослушания, поступить с ним гораздо строже⁷⁸. И действительно, смерть ли сего Епископа, или его непокорность Митрополиту были причиною, только мы видим, что на его место вскоре был возведен другой⁷⁹.

Между тем от Казимира прибыло к Великому Князю посольство с предложением заменить Иону, как престарелого, новым Митрополитом, присланным из Рима⁸⁰. Великий Князь и слышать не хотел о таком предложении. Он отвечал королю с его послами, и посылал своих послов с грамотами, что Григория не следует принимать Митрополитом Русским⁸¹. А святой Иона поспешил подкрепить пастырей Литовских в верности своему долгу новыми посланиями. Он писал к Епископу Черниговскому Евфимию, Смоленскому Мисаилу, равно и к другим Литовским Епископам, к каждому особо, чтоб они помнили свое обещание, данное при поставлении. Он предлагал: «если кому будут делать насилие и принуждение относительно веры, пусть едет ко мне; если же кто вступит в общение с Григорием, то сам наложит на себя великую и неизмолимую от Бога тягость церковную»⁸². Это были предсмертные воззвания ревностного Архипастыря, который успел соединить большую часть пастырей Церкви Русской под одно управление, и теперь с горестию видел свое дело готовым разрушиться. Епископ Черниговский действительно внял предложению своего Архипастыря, и после его кончины приехал в Россию, где дали ему кафедру Суздальскую⁸³, но прочие остались под управлением Григория.

Казимир не внимал никаким представлениям Великого Князя. Вопреки собственной грамоте, данной святому Ионе, он передал Григорию Литовско-Русской епархии, и таким образом произвел окончательное разделение в Иерархии Русской⁸⁴. Смертию Григория оно не пресеклось, но один из епископов, рукоположенных самим святым Ионою, Мисаил Смоленский, испросил себе в Константинополе престол Киевской⁸⁵. Такое разделение продолжалось, к собственному несчастию Малороссий и Литвы, более двух сот лет.

Уже готовый к исходу из сей жизни, святой Иона, по совету Великого Князя и с согласия прочих епископов, сам назначил себе преемником старшего из Архиепископов по служению, а может быть и по летам, Феодосия Ростовского⁸⁶. Это было сделано с тем намерением, чтоб Церковь Русская, в таких затруднительных обстоятельствах, нисколько не оставалась без Архипастыря. В утверждение сего избрания, святой Иона дал Феодосию благословенную грамоту на Митрополию, за своею подписью и печатью, и эта грамота до времени положена была в Московском Успенском Соборе на престоле.

О своей кончине святой Иона предызвещен был от Бога. В то же время, для засвидетельствования его богоугодной жизни пред людьми, она открыта была ключарю Успенского собора, пресвитеру Иакову. В одну ночь страж Успенского собора приметил необыкновенное освещение в запертом храме и услышал пение. Но его объявлению, ключарь немедленно отпер церковь, вошел в нее, нашел свечи горящими, но никого здесь не видел; только слышал голос: «пойди, скажи рабу моему Митрополиту Ионе, что по его молитве о посещении его тела, ради спасения души, я попустил быть знамению на ноге его с болезнию. Он же, устроив потребное о себе и о порученной ему пастве, с благодарением преселится из жизни временной в вечную, идеже всем веселящимся жилище». Смущенный пресвитер не посмел явиться к своему Митрополиту с такою вестию: но наутро сам Святитель призвал его, обличил за ослушание Божественному повелению и предсказал ему за это скорую смерть жены его, тогда здоровой. Болезнь открылась: но преодолевая болезнь, святой Иона не отлучался от церкви, с радостию приготовляясь к блаженному исходу. Он скончался в глубокой старости, и погребен 31 марта 1461 г., во вторник на страстной неделе⁸⁷.

Память святого Ионы осталась священною для Церкви. Не прошло и года после его кончины, ознаменованной таким отрадным удостоверением о его блаженной участи, как Архиепископ Новгородский Иона, друг его духовный и равно святой по своей жизни, поручил Сербскому иноку Пахомию, тогда жившему в России и написавшему жития многих Святых Российской Церкви, составить канон в честь святого Ионы Митрополита⁸⁸. Чрез 11 лет, при построении вновь Успенского Собора, мощи его обретены нетленными, и явление их сопровождалось многими чудесами⁸⁹. А в 1547 г., на Соборе в Московском, установлено повсеместное празднование в день его памяти⁹⁰.

Первоначальное образование под надзором строгих иноков Симоновского монастыря имело влияние на всю жизнь Святителя. Сам неуклонно держась правил церковных и закона христианского в исполнении своих обязанностей, он требовал и от других строгого исполнения своего долга. И неоднократно в его суде над нарушителями сего долга изрекался грозный приговор суда Божия. По сказанию жизнеописателя, ключник святого Ионы Пимен, обличенный в том, что отказал бедной вдове в малой мере меда для ее подкрепления в немощи, в тот же день, по предсказанию Святителя, лишился жизни. Другой слуга святого Ионы, которому поручено было раздаяние милостыни бедным, отказавший в подаянии также нищей вдове, за жестокосердие и обман пред Святителем, по его обличении, немедленно впал в болезнь и вскоре помер⁹¹. Достойно замечания, что в том и другом случае строгость суда постигала виновных за недостаток любви. Строгость Святителя в отношении к своим подчиненным открывается и из других случаев, известных по современным памятникам. В 1455 году Архиепископ Ростовский, Феодосий, по недоразумению, разрешил в навечерие Богоявления Господня, случившееся тогда в Воскресенье, инокам на рыбу, а мирянам на мясо. Святой Иона, узнав о сем, вызвал Архиепископа в Москву, созвал других епископов, и на Соборе полагал лишить его святительского сана за самовольное нарушение церковного правила. Но Великая Княгиня София вступилась за Архипастыря Ростовского, и суд был смягчен. Феодосий осудил и отверг нововведение и дал торжественно обещание впредь во всем держаться церковных правил⁹². Епископ Полоцкий Симеон позволил себе в послании к своему Митрополиту назвать себя его братом. Святой Иона обличил его неуважение к своему начальнику. «Сам разсуди, писал первосвятитель к своему епископу, прилично ли мне писаться братом святейшаго Патриарха, когда я имею его на себе рукоположение? нет! Но он, по любви духовной, может, но не обязан, писаться ко мне, своему сыну и богомольцу, как ему угодно. Так и я могу именовать себя в посланиях вашим братом, но не вы-ко мне»⁹³. В области князя Можайского, митрополичии десятинник и дворяне, во время своего объезда, были избиты жителями Вышгорода. Святой Иона, требуя удовлетворения от князя за сию обиду, писал: «я и сам – великий господарь. Спроси своих старых бояр, бывало ли когда при твоих предках такое неуважение к Церкви Божией и к преждебывшим Святителям? Тебе известно, что и бывший Великий Князь Витовт, и нынешний Король, великий государь, и притом не нашей веры, равно и все князья и паны их веры, оказывают нам честь. Если ты не оборонишь меня, то страшись воздаяния от Бога, а я буду защищаться законом Божиим. Если же в чем виноват мой десятинник, я выдам его тебе без суда, головою, как и прежде поступал»⁹⁴. Здесь требование справедливости, в отношении к обиженным, сливалось с другим не менее справедливым требованием уважения к священному сану Господина обиженных.

Великий Князь Василий Васильевич прибегал к святителю Ионе не только в нуждах государственных, но и в делах семейных, и находил помощь. Малолетняя дочь Васильева Анна была при смерти. Почти бездыханную принесли ее в келлию Святителя. Молитвы его возвратили болящей здравие и силы⁹⁵.