Глава VI. Молитва, во еже назнаменати отроча, приемлющее имя во осьмый день рождения своего

Время появления этого чинопоследования. Самые древние известные чины этого рода. Возможность отнести происхождение этого чина к IV или V вв. Обозрение рассматриваемого чина в VIII-XI вв. Тот же чин в практике Греческой церкви с XIV в. Рассматриваемый чин в современной практике Русской церкви. Историческое обозрение его совершения в практике, этой церкви.

Говоря в предыдущей главе о принятии в разряд оглашенных, мы имели в виду акт или чин, имеющий отношение только к возрастным лицам. Между тем в нашем требнике тот же самый чин существует и по отношению к младенцам под именем: «Молитва, во еже назнаменати отроча, приемлющее имя во осьмый день рождения своего». Таким образом, нам нужно рассмотреть еще тоже самое чинопоследование в его приложении к младенцам, имеющим получить крещение.

Прежде всего, конечно, возникает вопрос о происхождении этого чина. Ответ на него далеко не так легко дать, как может представляться с первого взгляда. Это объясняется, очень просто, и именно тем, что до довольно позднего времени мы, не находим решительно никаких сведений, прямо, относящихся к ответу на поставленный вопрос. Не говорим уже о первых трех веках, даже церковная литература следующих за тем веков и по крайней мере до VIII в. не даст здесь никаких сведений, Самые первые по времени сведения об этом чине, которые мы имеем под руками, заключаются в евхологии Гоара и относятся – самое большее – к VIII веку. До этого века в памятниках древней церковной литературы в ответ на свой вопрос мы получаем одно молчание.

Однако нельзя же сказать, чтобы этот чин явился вдруг в VIII веке, тем более, что у Гоара, взявшего его из древних манускриптов, он является уже более или менее сформированным. Благодаря последнему факту, очевидно, происхождение этого чина необходимо нужно отнести к более раннему времени, чем то, в какое мы встречаем его в первый раз. Но считая древнее его происхождение несомненным, мы вместе с тем должны отказаться от точного определения этого времени, – и можем представить только возможно-приблизительное решение этого вопроса, на основании некоторых посторонних соображений.

Прежде всего за более раннее происхождение этого чина вообще – положительно говорит тот факт, что в книге Martene «De antiquis ritibus»³³¹ (ссылка поставлена произвольно стр.137), в отделе чинопоследований под именем «Ordo ad. catechumenum faciendum», мы встречаем подобные чины назначенные для младенцев, которые по своему характеру относятся ко времени также около VIII в. и даже ранее. Правда, Martern`y не всегда можно доверять в определении времени происхождения представляемых им в данном случае чинопоследований, – особенно когда дело касается тех из них, которые он относит к весьма древнему времени. Однако если допустить только что рассматриваемый нами чин около VIII в. существовал уже во всей церкви, – то и это одно говорит за происхождение его из самой глубокой христианской древности.

С другой стороны наше предположение, кажется, подтверждает и следующий факт. Как мы увидим ниже восприемничество явилось сравнительно слишком рано, такт, что мы находим свидетельство за существование его еще в III веке. Правда, оно было вызвано не фактом крещения детей, но другими причинами, – но уже в IV веке оно утвердилось, благодаря постепенно входившему в практику церкви крещению младенцев. Говоря о тех обязанностях, которые налагались древнею церковью на восприемника, как действующего лица при акте крещения, мы увидим, что еще в IV веке, при крещении младенцев, восприемиики обязаны были, вместо последних, произносить отречение от диавола, сочетание Христу и исповедание веры. Таким образом, отсюда видно, что еще в IV веке крещаемые младенцы прежде крещения делались оглашаемыми. Этот факт, естественно, предполагает, что в тоже время над имеющими креститься младенцами совершался и акт принятая в оглашенные, соединявшиеся, обыкновенно, с наречением имени. В подтверждение этого можно указать на свидетельство Феодульфа Аврелианского, представленное нами при начале исследования об оглашении, как наставлении. Упоминая здесь об оглашении младенцев, он говорит о нем, как факте, вошедшем в силу в церковной практике в далеко-минувшие дни.

Кроме этого, за раннее происхождение рассматриваемого чина не мало говорит еще и то, что наречение имени, составляющее сущность данного акта, как факт религиозный, не есть явление случайное и явившееся только в христианстве. Имя почти у всех народов всегда имело особенное значение и вместе с тем значение религиозное. Поэтому и наречение имени у многих народов носило характер религиозного обряда³³². Словом, обряд наречения имени не, есть факт условный, но имеющий для себя подкладку в религиозных воззрениях человека на значение имени. Из этого уже понятно, что обряд наречения имени, как обряд церковный должен был явиться в христианском культе гораздо ранее, нежели к какому времени относятся известные нам в этом случае самые древние памятники.

Вообще, кажется, нельзя сомневаться, что чинопоследование, известное теперь под именем молитвы «во еже назнаменовати отроча, приемлющее имя во осьмый день», – конечно, в менее сложной форме, получило свое начало далеко ранее VIII века. Но как оно совершалось до этого времени, – мы не можем ничего сказать, за не имением исторических данных. Сведения, доступные нам в данном случае, не восходят ранее VIII века – поэтому и свое историческое обозрение рассматриваемого нами чинопоследования мы начнем с этого времени, пользуясь главным образом евхологием Гоара.

Гоар представляет этот чин, как он был в VIII-IX в. по списку Barbеrinum S. Marci. В этом списке рассматриваемый акт, сравнительно с его совершением в настоящее время, вообще представляется короче и ограничивается только чтением молитвы употребительной в данном случае и в настоящее время, т. е. чтением молитвы: «Господи, Боже наш. Тебе молимся и тебя просим, да знаменается свет лица Твоего» и проч. Тех же предварительных действий, которые полагаются в этом случае пред чтением данной молитвы в настоящем требнике, мы не видим Тоже надо сказать и относительно акта следующего за чтением этой молитвы в совершенен чина в настоящее время, акта, когда священник берет на руки младенца, становится пред дверьми храма или пред образом Божьей Матери и читает тропарь: «Радуйся благодатная...»³³³.

Впрочем, отрицать здесь употребление крестного назнаменования дитяти, как это полагается теперь пред наречением имени, совершенно нет никаких оснований, Напротив, мы имеем полное право предполагать, что оно употреблялось в данном случае, потому что рассматриваемая нами молитва и в списке этого века носила тоже заглавие, что и в настоящее время³³⁴.

Временем наречения имени в VIII-IX вв., как и теперь, было 8–й день, С какого времени установилась подобная практика, – сказать точно нельзя, Тем не менее положительно можно думать, что этот срок для назначения имени был определен церковью из глубокой древности вместе с появлением самого акта. Так можно предполагать судя по основаниям, которыми церковь руководилась при назначении этого срока. Последними, по всей вероятности, служили: с одной стороны, тот факт, что в греко-римском культе всегда существовал обычай нарекать имя не раньше, как в восьмой день по рождении младенца³³⁵, а с другой стороны, особенно тот факт, что в иудейском культе наречение имени младенцу совершалось также в осьмой день, и что сам Спаситель принял имя в этот день, вследствие чего церковь, назначая для принятая имени осмидневный срок, видела в этом явление аналогичное с фактом из младенческой жизни Спасителя³³⁶.

Всегда ли этот акт в данное время совершался именно в осьмой день, – положительно сказать нельзя Но руководясь тем, что крещение младенцев, как увидим мы ниже, весьма нередко совершалось и тот час по рождении, можно думать, что и наречение имени новорожденному часто совершалось именно в это время.

Точно в таком же виде, как и в VIII-IX вв., рассматриваемый нами акт совершался и в X-XI вв. Так можно думать на основании Криптоферратского списка, изданного в евхологии Гоара³³⁷ и одной из рукописей Севастьяновского собрания Московского Румянцевского Музея. Правда, в последнем случае мы не имеем целого чина назнаменования отрочати под нашими руками находится только первая его половина (до половины молитвы); но на основании буквального сходства этой половины с тем же самым в Барбериновском мы имеем полное право заключать к буквальному тожеству и остальной части. Самое назнаменование и теперь совершалось в 8–й день, как видно из заглавия чина, которое буквально тожественно с настоящим³³⁸.

За XII веке мы не имеем сведений. Что же касается до XIII века, то, согласно указаниям Гоара³³⁹, и в это время рассматриваемый акт совершался точно таким же образом, как и в VIII веке. Такое соответствие практики VIII века с практикою до XIII века, естественно, дает нам полное право заключать, что и в XII веке молитва над младенцем при принятии им имени совершалось точно также, как и в VIII веке.

За XIV век у нас имеется два чина «назнаменования отроча», но эти чины уже не представляют единства ни с чином предыдущей практики, ни между собою. При том же самом заглавии, они вообще гораздо полнее сравнительно, с прежними чинами. Впрочем это восполнение относится в данном случае только к первой половине чина. Между тем, как в прежнее время мы не видим никакого устава пред чтением молитвы, теперь он появляется не в одинаковом, виде. В одном случае, мы видим его в форме весьма близкой к настоящей, и, между прочим, находим наставление только знаменовать, и при том однажды, чело, уста и грудь³⁴⁰. В другом же устав читается таким образом: « όφείλεις ποιτσαι οὔτως; έξω τῆς έκκήσίας έμθυσῆσαι είς τόν πρόσωπον αύτοῦ σταυροειδῶς τρίτον, ὃμοιως κατασφραγῖσαι μετά τοῦ χειρός τρίτον"³⁴¹. Таким образом, в рассматриваемом нами случае в XIV веке практика была далеко не одинакова. Если в одном случае она была тожественна с настоящей, то нередко бывало и так, что пред чтением молитвы, вместо однократного, употребляли троекратное крестное знамение и к этому еще присоединялось, как и при заклинаниях, троекратное дуновение. Во введении в практику последнего обычая, кажется, нельзя не видеть влияния латинской практики, где при наречении имени издревле практиковалось и дуновение³⁴².

Самый чин, как и прежде, начинался прямо чтением молитвы: «Господи Боже нам, Тебе молимся»...; обычного, начала, которое полагается теперь при «назнаменовании отрочати», ми не видим.

Что касается до заключительной части рассматриваемого чина XIV века, то в этом случае он сходен с чинами прежнего времени, т. е., после чтения молитвы не говорится ни о каких действиях. Только в одном чине по окончании молитвы прибавлено: « δεῖ γινώσκειν, ὃτιτό γεννηθέν βρέθος έαν αρα καί άσθενοῦν...» т.е., увещание: «подобает ведати, яко рожденный младенец, аще убо не моществует».., и проч.³⁴³.

За XV в. данных в этом случае достаточно. «В осьмой же день, говорит свидетель XV в. Симеон Солунский, младенец приносится кем-либо пред лице Божие, и пред дверьми (церковными), как неосвященного еще крещением, запечатлевает его иерей крестным знамением на челе устах и персях, и с священною молитвою дает ему имя, какое бы пожелали родители, с которым он и крещается³⁴⁴.

Из этого свидетельства не трудно видеть, что даже и во время Симеона Солунского рассматриваемый акт был все-таки короче в своем совершении, нежели в настоящее время. Во всяком случае, если бы при назнаменовании младенца произносился тропарь: «Радуйся Богородице Дево», то при той подробности, с какою Симеон Солунский сообщает данным о богослужебной практике своего времени, он не преминул бы упомянуть и об этом.

Точно в таком же роде, добавим, совершение рассматриваемого акта излагается и в чинах этого времени, с тем только различием, что пред чтением молитвы в нем, как было и прежде, полагается троекратное дуновение и троекратное знаменование³⁴⁵. При этом во втором Барбериновском списке относящемся приблизительно к этому времени, вместо произнесения тропаря «Радуйся Богородице» и совершения соединенных с этим действий рекомендуется делать следующее: священник должен взять дитя, внести его в церковные двери и читать не употребляющуюся теперь молитву: «Господи Боже наш, источник благословен иже ради невинности охранявши дети» и пр.³⁴⁶. Судя по единичности такого рода памятника можно думать, что и рекомендуемый им в последнем случае действия мало имели приложения на практике.

Согласно евхологию Гоара³⁴⁷, в XVI веке уже установился хоть самый чин «назнаменования отрочати», который мы видим в современном греческом требнике³⁴⁸. Однако окончательное введение современного чина нужно отнести к более позднему времени именно ближе к XVII веку³⁴⁹.

Что-же-касается до XVI века, то в это время современный чин «назнаменования отрочати» только что начал устанавливаться. Поэтому то на ряду с чином, одинаковым по своему изложение с современным, мы встречаем в XVI векк и чин более близкий к древней практике, состоящий из одной только молитвы «Боже наш, тебе молимся»... и при том с новою особенностью, и именно с тою, что назнаменование отрочати, согласно этому чину, должно совершаться не пред молитвою, а после нее³⁵⁰.

В Русской церкви современное совершение этого акта буквально тожественно с современным совершением его в греческой церкви. В Греческом требнике, или евхологии, мы находим даже и ту заметку, которая помещается в нашем требнике в конце этого чина и говорит о том, что при болезненном состоянии младенца не должно медлить его крешением³⁵¹.

Но как совершался этот чин в древней Русской церкви XII – ХIII вв., мы не имеем сведений. Что совершалось назнаменование младенца и совершалось именно в осьмой день от рождения его, этот факт не подлежит сомнению. «В восьмой день, пишет Нестор о родителях Феодосия, после рождения принесоста к иерею, «яко же есть обычай крестьяном, да имя детищу нарекут³⁵²». Но как происходило это наречение имени, для этого мы не имеем никаких данных до самого XIV века.

Что касается до этого времени, то здесь положительно известно, что совершению крещения в этом веке предшествовал чин наречения имени новорожденному младенцу в осьмой день и при том совершался также, как и в греческой церковной практике XIV века. Таким образом, при наречении имени в это время читалась таже самая молитва, которая читается и теперь, но, согласно с практикою церкви греческой, не читался положенный в настоящее время тропарь: «Радуйся благодатная Богородице Дево»³⁵³. С теми же особенностями, сравнительно с его совершением в настоящее время, встречаем мы этот чин и в последующем за тем XV веке³⁵⁴.

Тем не менее, не все чины последнего времени в данном случае одинаковы по своему изложению, одни из них короче, а другие – полнее. В первом случае мы не встречаем пред чтением молитвы никакого устава и никакого дополнения после нее. Чины такого рода совершенно напоминают собою греческие древние чины³⁵⁵. В чинах второго рода, после молитвы помещается заметка «аще будет больно дитя...», а в начале излагается устав в таком виде: «подобает ведати, яко по рождестве в 8 день приносится младенец бабою. Взимающи дитя и творит поп над ним молитву пред дверьми церковными»³⁵⁶.

При этом, в последнем случае мы встречаемся с тою особенностью, какую встретили и в одном греческом чине XVI века, а именно, знаменование должно совершаться не пред молитвою, а после нее. «И по амине, говорится в одном чине, знаменует ему чело, уста и перси и отпустить»³⁵⁷. Благодаря этому факту, мы можем думать, что в практике греческой церкви была такая особенность не. только в XIV веке, но и в XV. Судя впрочем по единичности памятника, нужно думать, что назнаменование отрочати в последнем роде редко практиковалось в Русской церкви.

Временем совершения акта наречения имени, судя по надписаниям относящихся сюда чинопоследований, был, как и прежде, 8 день. Это подтверждается и другими свидетельствами. «При рождении младенца, приходит священник, читаем мы из одной кормчей этого века, и дает молитву преже очистительную родительнице... и потом наречет имя родившемуся младенцу в 8 день, приемля имя»³⁵⁸. Буквально тоже самое мы находим относительно этого в послании митрополита Фотия в Псков в 1419 г.³⁵⁹. Но принимая во внимание тот факт, что сам же Фотий, как увидим ниже, убеждал крестить детей как можно скорее, есть полное основание думать, что в XV в. наречение имени совершалось иногда и ранее 8 дня.

В XVI веке рассматриваемый чин сравнительно с его изложением в короткой редакции XV века, существовал без всякого изменения. По прежнему читалась одна только молитва без тропаря: «Радуйся благодатная», а в изложении чина как и прежде, не полагалось никакого устава³⁶⁰. Назнаменование младенца, как и прежде, совершалось иногда после чтения молитвы³⁶¹. При этом священник произносил – или: «знаменается крест Господа и Спаса нашего Иисуса Христа на рабе Божием во имя отца и Сына и Святого Духа»³⁶² или просто «Во имя Отца и Сына и Святого Духа»³⁶³. В последнем случае к троекратному назнаменованию младенца^–присоединялось еще троекратное дуновение на него. Заглавие чина обыкновенное; только в одном случае встречаем его в таком виде: «молитва знаменати младенца – чело, уста и перси, имя нарещи ему во осьмой день»³⁶⁴.

На ряду с практикою совершать наречение имени в 8-й день, в XVI веке, существовала и иная практика: наречение совершалось иногда ранее этого времени. «После рождения ребенка, говорит Герберштейн, тотчас призывают священника, который читает известные молитвы пред дверью комнаты, где находится родительница и дает младенцу имя»³⁶⁵.

В XVII веке рассматриваемое чинопоследование достигло полного своего развития, как с внешней стороны, так и с внутренней. Но развитие это совершилось не вдруг, а постепенно. В первое время издания печатных требников; именно до издания потребннка 1636 года, оно существовало в том же виде как и прежде, т. е., без устава, без обычного начала и без тропаря в конце³⁶⁶.

Но в потребнике 1639 года и последующих изданиях пред молитвами напечатано обычное начало с некоторыми отличиями от изложения этого начала в современном чине назнаменования отрочати. «Иглаголет (иерей), говорится здесь, – Благословен Бог наш, посем – Царю небесный и Трисвятое, по Отче наш, возглас – яко твое есть царство... Посем тропари дню и храму и прилучившегося святого, слава и ныне... молитвами всех святых»³⁶⁷.

Со времени Никона в этом чине является уже и тропарь: «Радуйся, благодатная»... Впрочем, привнесение тропаря мы встречаем и раньше в требнике Могилы³⁶⁸. Сроком знаменования и теперь считался 8-й день, но дозволялось иногда совершать это и в другое время или тотчас по рождении. По крайней мере в одном заглавии этого чина, в печатном требнике, говорится: «изложение св. отец... о наречении имени младенцу в осьмой день, или какой прилучится³⁶⁹.

Тоже бывало и в ХVIIIв., как можно думать на основании свидетельства иностранпа Корнилия-де-Бруина (путеш. 1701–1705 г.) «как только родится у кого дитя, говорит он, тотчас посылают за священником, чтобы отправить молитву очищения. К новорожденному не впускают никого прежде прибытия священника. По прибытия священника новорожденному дают имя³⁷⁰.