Глава VII. Принятие имени при вступлении в христианское общество

Время происхождения этого факта. Откуда языческие имена в списке святых? Время окончательного утверждения обычая принимать полное имя при крещении. Какие имена принимались древними христианами? От кого зависел выбор имени? Время принятия имени в древней церкви и происхождение обычая записывать имя крещаемого. Принятие имени в практике древней Русской церкви. Удержание языческих имен русскими при принятии христианства. Объяснение этого факта и время его существования. Заметка о наречении имени в настоящее время.

В довольно тесной связи с актом принятия в среду оглашенных стоит особый факт – принятие при причислении к христианскому обществу нового имени. Не трактуя о нем одновременно вместе с чином, исследование которого только что представлено нами, мы сделали так потому, что принятие нового имени имеет свою особую историю.

Обычай давать обращающимся в христианство новые имена становится известным не ранее, как с третьего века. Существовала ли он ранее этого времени, определенного сказать ничего нельзя, по всей вероятности, что нет.

Главное основание для такого предположения заключается в том, что до половины III в. мы не имеем ни одного свидетельства, в котором бы говорилось о наречении нового имени и оставлении прежнего. По крайней мере, писания апостолов не представляют ни одного факта перемены имени при вступлении в христианское общество: все апостолы остались с теми же самими именами, какие имели они и прежде. Правда, апостол Павел при обращении в христианство получил новое имя, – вместо Савла – Павла, – но эта перемена стоить вне всякой связи с крещением. Писания мужей апостольских в свою очередь и за тем вся христианская литература II века также умалчивают об этом факте. Правда, историк Евсевий как бы указывает на факт перемены имени первенствующими христианами, когда говорить, что имена – Петр и Павел – были у них в большом употреблении; но это не подтверждается надписями катакомб. По крайней мере, в катакомбах Рима эти имена встречаются в немногих примерах – и «Петр» попадается реже, чем «Павел», – а последнее имя существовало и у язычников³⁷¹.

Даже в третьем веке этот обычай был, так сказать, в зачаточном. состоянии.

Такая сравнительно поздняя практика наречения имени, при вступлении в христианское общество, нам кажется, объясняется тем фактом, что в начале в него вступали большею частью люди возрастные, которые имели уже имена и, без сомнения, их удерживали и при вступлении в христианство. Кроме того, христиане сохраняли имена, носимые ими до крещения может быть для того, чтобы во время преследований не обращать на себя внимание гонителей.

Благодаря этому удерживание прежних имен, число тех из них, которые имели значение в новой вере, или напоминали что-либо христианское, было ограничено в начале распространения религии Спасителя. Мы встречаем в катакомбах надгробиях этой эпохи (I-III в.), в деяниях мучеников, в творениях церковных писателей имена, существования у древних римлян и происходившие от промыслов, как напр.: Agricola – земледелец, Pastor – пастух, Nauticus – морской; от цвета, как напр., Candidus – белый, Rubens – красный; от животных, как напр., Aquila – орел, Capreolus – козленок, Leo-лев; от чисел, как напр., Primus – первый, Septimus-седьмой; от стран и городов, как напр. Africanus Африканец, Macedonia – Македония, Roma, – Рим; от месяцев, качества, достоинства, исторических лиц, и т. д., и т. д. Случается даже читать в христианских эпитафиях имена, прямо взятые из мифологии, или напоминающие названия языческих богов, как напр., Apollo – Аполлоп, Apollinaris Аполлинарий, Phaebus – Феб, Bacchus – Вакх (и по-гречески), Dionysius-Дионисий, Ceres – Церера. Cerealis – Цереалис (и по-гречески), Demetra Деметра, Mercurina – Меркурина, Сатурн – Saturnus, Saturnina – Сатурнина, и т. д. и т. д: Можно сказать, что почти все названия греко-римских богов обоего пола, героев, муз и даже имена богов^: восточных народов, напр. египтян, встречаются в катакомбных надгробиях³⁷². Разумеется, если какое-либо из этих имен освящалось мученичеством, то языческий смысл его пропадал и оставался один христианский. Существование имен язычества в числе имен христианских и в настоящее время, добавим, также ни чем не объяснимо, как фактом сохранения языческого имени христианами первенствующей церкви. Первый факт наречения имени передается у Барония под 259 г. Епископ Стефан крестил двух же взрослых детей, – Адриана и Павлину, – и дает при крещении первому имя «Неона», а последней «Марии»³⁷³. Вводя этот обычай, пастыри церкви, кажется, хотели порвать самую последнюю связь у обращающихся в христианство с их прежнею жизнью.

Скудость фактических данных не дает нам никакой возможности с точностью определить, почему в это время давалось то или другое имя?

На первых порах этот обычай, как нововведение, очень туго входил в практику церкви и в указанное нами время не только не был повсеместным, но даже в одной и той же церкви не всегда практиковался. Известно, что тот же самый епископ Стефан крестил некоего Немезия и его дочь; последняя при крещении названа именем Луциллы, а первый остался с прежним именем³⁷⁴.

Мало того даже к самому IV в. он не вошел еще в силу. По крайней мере, этим только можно объяснить тот факт, что если в это время вступившие в христианское общество и приписали новое имя, то на ряду с ним не редко удерживали прежнее – языческое имя. Такой факт не подлежит сомнению на основании древних мученических актов. Так в 311 г. мученик Вальсам на вопрос мучителя Севера: как зовут тебя? Ответил: «Nomine paterno Balsamus dicor, spirituali vero nomine, quod in baptismo accepi, – Petrus dicor», т. е., по имени рождения называюсь я Вальсамом, а по крещению моему – Петром»³⁷⁵. В деяниях св. Иларион диакон Тациан говорит: «по имени рождения называюсь я Тацианом, а по крещению – Христианом»³⁷⁶.

Только в самом четвертом веке, когда христианство стало государственной религией, это обыкновение начало входить в большую и большую силу и стало распространяться повсеместно³⁷⁷.

Относительно имен, какие должны были даваться при крещении, в это время существовало уже определенное правило. По крайней мере между арабскими каноническими правилами собора Никейского на этот раз есть такое постановление: «верные имена язычников да не полагают своим детям, но лучше пусть всякая нация пользуется своими христианскими именами, как язычники пользуются своими³⁷⁸. Тоже было предписываемо в данном случае и правилами других соборов³⁷⁹. Благодаря таким постановлениям, вступавшие в это время в христианство уже взрослыми совершенно оставляли свои прежние имена, к чему увещевали пастыри церкви³⁸⁰.

Конечно на первый раз большею популярностью стали пользоваться имена св. Апостолов. Никифор Каллист в своей Церковной Истории замечает, что многие из христиан древних, из почтения и подражания апостолам, давали их имена своим детям³⁸¹.

Между всеми именами апостолов имена Петра, Павла и Иоанна в особенности были употребительны, как свидетельствует Дионисий Александрийский³⁸². В церкви Медиоланской был даже такой обычай, чтобы трем мальчикам, которых обыкновенно в праздник Пасхи крестил сам архиепископ давались имена – одному Петра, другому Павла и третьему Иоанна³⁸³. Имена других апостолов, если судить по надписям в катакомбах, появляются сравнительно позже; так об употреблении имени Фомы в надписях первое свидетельство находится только в V веке – в 490 году; имя Андрея появляется также около этого времени. Вместе с этими библейскими именами, распространялись и другие библейские имена, особенно среди христиан восточных церквей, более близких к Палестине – библейской земле³⁸⁴.

Рядом с библейскими именами, почти с этого же самого времени, т. е., с четвертого века³⁸⁵, встречаются и имена христианских мучеников, Феодорит свидетельствует, что в греческой церкви старались принимать имена мучеников «для приобретения себе их покровительства»³⁸⁶. Вместе с принятием имен мучеников, в состав алфавита имен святых в христианской церкви, конечно вошли и имена языческие, – так как многие из язычников известны с этими именами, – вошли, конечно, с значением чисто христианским, как мы заметили выше. С распространением обычая появлялись и имена, или названия, вполне христианского характера, происходящие от догматов этой религии, как например Redemptus – а, искупленный – ая, Renatus – возродженный, или от добродетелей, как напр. Pius – набожный, Πίστις – Pistis Ελπις – Elpis. Λγαπη – Agape, т. е. вера, надежда и любовь. Из этих чисто христианских имен некоторые, выражающие собою унизительные понятия, вероятно, принимались христианами из преувеличенной скромности, как например: Servus – раб, Sinjuriosus – позорный, Саlumniosus – злословный, Importunus – докучливый и мп. др., Впрочем, христианские имена, и особеппо имена последнего рода – явление более позднее, после торжества церкви³⁸⁷. Почему именно, христиане желали принимать имена святых вообще, это отчасти видно из только что представленного нами свидетельства Феодорита, а частью объясняется и следующими словами Златоуста: «(христиане) должны всячески стараться давать детям такие имена, которыя бы не только возбуждали к добродетели самих получающих эти имена, но и для всех других и для последующих родов служили наставлением во всяком любомудрии»³⁸⁸.

Указывая в настоящем случае, какие собственно имена употреблялись древними христианами по постановлениям древней практики, не лишним будет обратить внимание еще на следующий факт, Рассматривая номенклатуру христианскую самого древнего времени и более позднюю, вообще за все то время, когда она развивалась, но не установилась, еще вполне, не трудно, видеть, что церковь из глубочайшей древности в особенности в содержании чисто-христианских имен стремилась к тому, чтобы последние были более или менее полны внутреннего значения. Церковь, давая, своим членам новые имена, всегда обращала свое внимание на внутренний их смысл. В этом случае христианский культ представляет собою весьма резкое отличие от других культов, где наречение имени весьма нередко тоже было актом религиозным³⁸⁹.

Итак, по определению церкви именами христиан в древнее время были имена святых Христовой церкви. От кого _;же зависел выбор определенного имени? В самое глубокое время существования наречения имени выбор последнего определялся преимущественно от епископа, который совершал крещение³⁹⁰.

Так, епископ Стефан, как упомянуто выше, когда крестил Адриана и Павлину, сам дает им имя Неона и. Марии; Аттик, епископ Костантипополя, императрицу Афенаиду сам называет Евдокиею³⁹¹. Тоже бывало и в более поздние века. Так Цедилла, царь западных Саксонцев крестившийся в 689 г., получил свое имя «Петр» от самого папы³⁹². Подобный же пример представляют и летописи Франции. Когда в781 г. папа Адриан, совершал крещение над сыном Карла – Карломаном, то сам назвал его «Рiррinus». Впрочем, в позднее время назначение имени крестившемуся лицу самим священнослужителем есть явление исключительное, имевшее место только при крещении язычника незнакомого, с христианскими именами, как видно из представленных примеров. Выбор имени от епископа, совершавшего крещение, нужно заметить, факт вполне естественный, как скоро наречение имени стало, актом церковным³⁹³.

Кроме епископа, выбор имени зависел и от восприемников, как видно из свидетельства Григория Турского, который говорит, что Гунтрамп, будучи восприемником Клотаря II-го пожелал назвать его этим именем³⁹⁴. Большею же частью, еще из древности, право давать имя новопросвящаемому зависело от родителей, т. е., когда крестили, их детей. С утверждением христианства это бывало в большинстве случаев. В подтверждение этого обычая у Маrtепе приводится несколько примеров из практики древней церкви Запада³⁹⁵. Но родители иногда злоупотребляли этим, не давали своим детям имен святых, или старались давать им имена своих предков – дедов, и прадедов, или имена замечательных мужей древности. Такой обычай осуждал еще Златоуст, когда убеждал своих слушателей, чтобы они не без разбора и случайно, какие придется, давали имена своим детям, и не имена дедов и прадедов, или замечательных мужей, но имена святых людей, которые прославились добродетелями, дабы по их примеру и дети стремились к добродетели³⁹⁶. Право давать имена своим детям при принятии ими возрождения окончательно утвердилось за родителями уже в VII веке³⁹⁷.

Говоря о принятии имели в древней церкви, нельзя пропустить, наконец, еще и следующий факт. Когда институт оглашенных был, так сказать, в силе или в полном развитии, принимаемое имя при приближении праздника, в который преподавалось крещение, объявлялось им всенародно в храме. В писаниях отцов и учителей церкви мы встречаем не мало свидетельств. Об этом, напр., свидетельствуют Григорий Нисский³⁹⁸, Кирилл Иерусалимский³⁹⁹, IV Карфагенский Собор⁴⁰⁰, Августин⁴⁰¹. Но в какое время, по отношению к крещению, объявлялось это имя, свидетельства не говорят точно и определенно и не мало разноречат. В церкви Африканской этот акт совершался, пред преподаванием Символа по крайней мере, недели за две, или за три – пред крещением⁴⁰²; в церкви Римской по одним свидетельствам – в 4-й день третьей недели четыредесятницы⁴⁰³, а по другим данным, позднего времени, во второй день той же недели⁴⁰⁴. В Греческой же церкви это делалось за 40 дней до крещения, или даже ранее. «Ты вошел (в храм), говорит Кирилл Иерусалимский оглашенному – «допущен и имя твое записано... много тебе дано времени для исправления, сорок дней имееш для покаяния»⁴⁰⁵. В церкви Медиоланской объявляли имена гораздо раньше: «Никто еще не дал своего имени – говорит св. Aмвpocий. – Еще в Богоявление; я бросил, сеть слова, нo и доселе еще ничего не уловил»⁴⁰⁶. В некоторых церквах это было среди Цетыредесятницы, а в иных за 13 дней до крещения⁴⁰⁷.

Вместе с объявлением имени, в древней церкви был обычай вносить это имя в списки. С какого времени он вошел в практику – не известно. По всей вероятности он современен распространению обычая наречения имени новопросвещаемому. Еще в произведении «О церковной иерархии» об этом факте говорится очень ясно⁴⁰⁸: «Прими имя христианина, припишись к сословию верующих, включись в сию книгу, да включен будешь в небесную», – говорит также Василий Великий к новопросвещаемому⁴⁰⁹. В подобном, же роде находятся свидетельства и у Кирилла Иерусалимского⁴¹⁰ и друг.

Имена иногда записывались самим епископом. «Дайте мне имена, говорит Григорий Нucский к оглашенным, я впишу их в книги чувственные⁴¹¹». Иногда этим заведывали и другие лица. Так в Деяниях константинопольского собора, бывшего в 536 г. под председательством Мины, упоминается о диаконе Стефане, которому поручено было записывать имена желавших креститься⁴¹².

Не всегда, однако, так бывало, что имя давалось раньше крещения. Бывали случаи, когда имя принималось только при крещении, как теперь. Об этом свидетельствуют история и акты святых. Так, как мы уже видели, епископ Стефан, совершая крещение над Адрианом и Павлиною, тут же дает им имена Неона и Марии, а крещая дочь Немезия, тут же дает ей имя Луциллы. Упоминаемый нами Аттик дает название супруги Феодосия Младшего при совершении над нею крещения⁴¹³. Можно привести и многие другие факты в подтверждение этого⁴¹⁴.

В заключение исторического обследования относительно принятия имени, мы можем сказать несколько слов по этому предмету в приложении его к Русской церкви. С принятием христианства Русскими, естественно, вместе с другими обычаями греческой церковной практики в области совершения крещения, сюда должен был перейти и обычай наречения имени при крещении. Это должно было случиться тем необходимее, что в восточной церкви в это время существовал уже длинный список имен и лиц, канонизованных ею как святых. Что это случилось, – это мы уже видели из пред идущей главы.

Однако при этом повторилось явление аналогичное с одним фактом, замеченным нами в истории принятия имени, при распространении христианской церкви в греко римском мире. Мы намекаем здесь на тот факт, что на первых порах Русской церкви, возрастные лица, вступавшие в Церковь, принимая христианское имя, в тоже время сохраняли свое языческое имя, как это было и в первые века христианской церкви⁴¹⁵, а крещаемые младенцы, наряду с получением христианского имени, получали еще языческое. Вследствие этого у многих древних Русских князей было по два названия, так Владимир назывался еще Василий, Ярослав – Георгий, Изяслав – Димитрий и проч.

Даниил, паломник ХII века, говоря о записи им в обители св. Саввы имен русских князей, между прочим, замечает: «се же имена их: Михаил – Святополк, Василий – Владимир, Давид Всеславич, Михаил – Олег. Панкратий – Ярослав Святославич, Андрей – Мстислав Всеволодовичу Борис Всеславич, Глеб Минский⁴¹⁶.

Равным образом, и по отношению к простым лицам, указание на этот факт можно встретить весьма нередко. В Вышегороде при Ярославле был старейшина огородников, который «зовом бяше Ждан но мирску, а в крещении – Микула», – в Киеве в 1199 г. был художник архитектор «во своих си приятелях (бывший, известный под) именем Милонег, Петр по крещенью». Бояре часто упоминаются в летописях с такими народными именами, как напр. Жирослав, Жирята, Нездила, Судимир, Яволод и пр.⁴¹⁷.

Как долго держался этот обычай, – различно думают. Преосвящ. Макарий указывает последние проявления его в ХIII в.⁴¹⁸ и таким образом склонен думать, что он существовал по XIII в. Г. Дмитриевский, основываясь первее всего на истории Татищева, напротив, утверждает, что этот обычай существовал не только в XVI в., но даже до Петра Великого⁴¹⁹.

Мы более склонны на сторону Преосвященного Макария и таким образом признаем, что обычай удерживать языческое имя существовал на Руси с XI – XIII в. Что касается до его дальнейшего существования, то утверждать это довольно сомнительно. Правда, и в XV и в XVI в. встречаются факты названия русских не христианскими именами. Таковы названия: Злоба, Чернец, Нерядец, Сповид, Горюн, Дорожай, и др.⁴²⁰ Но эти названия не были уже собственно именами, а были просто прозвища или простонародные фамилии, – каковые нередко можно встретить и в настоящее время среди простого народа. Существование их в то время вполне естественно, благодаря отсутствию у большинства фамилий в обыкновенном для нас смысле, и в этом факте можно видеть разве только одно напоминание о прежнем обычае действительно удерживать славяно русские языческие имена, Если бы на эти названия в XVI в. смотрели именно как на языческие имена, то по всей вероятности собор Стоглавый не преминул бы сделать прямое постановление против этого обычая, так как он противоречил прямому учению отцов церкви. И такого постановления тем более нужно было ожидать, что еще ранее этого времени в полемических сочинениях против латинян мы встречаем резкие обвинения последних в том, что они крещаемым не нарицают имен святых». Правда, митр. Макарий, когда был еще архиепископом Новгородским, в своем послании (1531 г. «в Чудь, в погосты чудские, ижерские, копорские, ямские, иваногородские, в села и по монастырям, игуменам, священникам и диаконам ко всем без отмены», писал следующее: «также де у них (т. е. у Христиан, живущих, в названных местностях), у которых есть жены, дети родятся, и они де наперед к тем своим родительницам, призывают тех же скверных арбуев (волхвов), а ты де арбуи младенцам их имена нарекают свойски, а вас де игуменов и священников они к тем своим младенцам призывают после»⁴²¹. Но это место не говорит о факте удержания языческих имен русскими, как хочет видеть г. Дмитриевский. Здесь только говорится о двойственности имен у инородцев, обратившихся в православие, а никак не у коренных русских.

Это удержание языческого имени, по нашему мнению, вовсе не может быть объяснено тем, чем объясняет его г. Одинцов – именно «не желанием ново обратившихся к христианской вере порвать всякую связь с прежним язычеством⁴²². Правда, это объяснение имело-бы свою силу, но в том случае, если бы, с одной стороны, рассматриваемый обычай существовал только на самых первых порах принятия христианства Русскими, когда большинство крестившихся были взрослыми, а с другой – в том, если бы имена славян – язычников находились в тесной связи с их славянскою языческою мифологией, как это было в языческом греко-римском обществе. Но ни того, ни другого в данном случае мы невидим. Обычай удерживать, или точнее, иметь при христианском имени и имя языческое, обычай, этот как мы сказали, существовал у нас не только на первых порах принятия христианства, но и долго спустя – по ХIII век. Поэтому языческое имя не только удерживалось, что могло быть лишь при крещении возрастных и на первых порах христианства, но и принималось вместе с христианским, когда крещение совершалось еще в младенчестве, что было в XI, XII и ХIII вв. Языческие славянские имена далее нисколько не связывались с славянской мифологией, они говорили главным образом только о свойствах, отличительных качествах лица⁴²³. Поэтому, по нашему мнению, они существовали и в христианстве не в силу напоминания их о язычестве и не как собственно имена, а как фамилия, или прозвища для различия Русских между собою⁴²⁴. Этим только значением славянских имен и объясняется факт существования, напр., у Русских князей, на ряду с христианскими именами, и языческих имен, без всяких увещаний в этом случай им со стороны пастырей; последнего не было-бы, если бы имена славянские напоминали язычество.

Кроме того, за такое объяснение говорит еще тот факт, что только благодаря именно такому значению славяно-языческих имен, Русские князья до монгольского времени почти все известны нам исключительно под этими именами. Основание такого факта, очевидно, кроется ни в чем другом, как в фамильном значении этих имен. Наконец, замена последних ближе к ХVI в. чистыми прозвищами (Злоба, Горюн, и др.) подтверждает тоже самое. Отсюда и удержание языческих имен явилось не благодаря тому, что будто бы «славянское ухо в своих родных звуках находило более прелестей и эти имена легче запоминались, чем имена, хотя также звучные, но чуждые родному языку», – как объясняет г. Дмитриевский⁴²⁵, а явилось само собою, в силу естественной необходимости⁴²⁶.

Понятно, что христианскими именами Русских всегда были имена святых, канонизованных восточною православною Церковью. Имена святых западной церкви в древней практики Русской церкви вовсе не считались христианскими именами. Потому-то в полемических сочинениях против латинян нередко встречаются в подобном роде обличения на них: «а крестящимся не наричут имен святых, но зверина имена; Лев, Пардус и прочих зверей»⁴²⁷.

Чем руководились при выборе имени, нам не известно за отсутствием исторических данных. По всей вероятности, большею частью избиралось имя того святого, память которого праздновалась или в день крещения младенца, или не далеко от этого времени. Иногда, впрочем, в этом случае руководились тем, – какой святой празднуется от дня рождения за восемь дней вперед или назад, – того и давалось имя новорожденному. Так по крайней мере бывало в конце XVII и в начале XVIII в. «Когда явится священник, говорит Корнилий де Бруин, новорожденному дают имя по имени того святого, память которого празднуется за 8 дней до рождения или чрез восемь дней по рождении дитяти⁴²⁸. Право выбора имени, конечно, всегда принадлежало родителям, как это и было в поздней практике греческой Церкви⁴²⁹. Но понятно, что при крещении младенца у простого народа священник сам назначал имя, по своему выбору.

Относительно наречения имени в настоящее время нужно заметить только следующее: именами для младенца должны служить только имена святых, канонизованных православною Церковью, причем выбор имени зависит от родителей, или восприемников⁴³⁰.