Алексей Всеволодович Нестерук – известный ученый, специалист в области космологии и квантовой физики, научный сотрудник Института православных исследований в Кембридже (Англия), преподаватель Библейско-богословского института Апостола Андрея (Москва)
— Метанойя на русском языке часто ассоциируется с термином покаяние, однако мы понимаем эту тему не только как покаяние в церкви перед Причастием, но покаяние как изменение ума. Покаяние как такое экзистенциальное изменение в жизни человека, которое поворачивает его к Богу.
Метанойя – это греческое слово и его точный перевод означает изменение ума. Но ум здесь нужно понимать очень аккуратно, ибо в православной литературе существует разное представление о градациях человеческого ума. Говорят, например, о духовном интеллекте, о разуме или рассудке (дианойя на греческом). Можно говорить о духе и о других его аспектах, но важно то, что изменение ума, изменение духа соответствует не этическому, а экзистенциальному изменению, изменению жизни человека.
— Что мы имеем в виду, говоря о метанойе как изменении духовного опыта?
— В современной православной практике термин метанойя имеет множество оттенков и наша задача – раскрыть эти оттенки. Начнем с простого евангельского примера, когда к Христу пришел молодой человек и задал вопрос, как ему обрести вечную жизнь. И Христос ему ответил: если ты выполняешь все заповеди, то тебе остается сделать только одно: продать свое имение, раздать деньги нищим и пойти со мной. Молодой человек отошел с тяжелым сердцем, потому что он был богат и не мог осуществить эти изменения. Вот здесь показаны принципиальные отличия того, что понимается под метанойей в истинном смысле этого слова от этического покаяния. Этот человек был праведен, шел по путям заповедей, но он не смог осуществить экзистенциальной трансформации, он не смог сделать себя полезным христианству, он не пошел за Христом и не исполнил заповедь, связанную с изменением его жизни. Обратите внимание, что изменение, которое Христос просил его совершить, не этическое, а онтологическое, изменение по сути, изменение природы. Поэтому опыт метанойи предполагает очень важные изменения не поведенческие, это изменения отношения к жизни вообще, изменение нас самих, как результат этого отношения. То есть такая трансформация, когда мы необратимо меняемся.
— Можно ли определить, из чего состоит метанойя?
— Понятие метанойи многосложно. Здесь можно воспользоваться приемом, основанном на иллюстрациях. Постараемся придерживаться пастырского отношения в объяснении метанойи. Например, ощущение метанойи может связываться с тем, что когда-то вы почувствовали, что Бог покинул вас. И это ощущение богопокинутости приводит к неизбежной просьбе о помощи, вы протягиваете руку, вы осознаете, что у вас есть только один Отец Небесный. И Бог вам помогает с помощью Святого Духа, который посылает на вас благодать Божию и вы меняетесь.
Архимандрит Софроний Сахаров, поскольку он увлекался трансперсональной психологией и был склонен к изучению восточных философий, рассказывал, как в своих попытках дойти до начала неперсонального основания мира, до истины, он свел себя к нулю и после этого ощутил в себе богопокинутость, когда его личность оказалась ни перед чем. Бог услышал его крик о помощи и Дух Святой его вытащил из этого состояния. Результат этого был колоссальный, потому что архимандрит Софроний стал подвижником христианского благочестия в 20 веке, одним из столпов Православия на Западе.
Этот пример интересен тем, что метанойя здесь означает первоначальную попытку уйти из мира к некоему безличному основанию, чтобы обрести себя в личном Боге, тем самым восстановив себя как личность. Именно поэтому метанойя в различных аспектах предполагает возвращение к личностному познанию всякого опыта. Такой личный опыт, к сожалению, в современном обществе часто забывается, потому что общество развивается по законам анонимной логики, обобщенного коллективного сознания – будь то сознание науки, культуры, в которых человек теряет ощущение своего личного вклада, своего личного присутствия.
А становление личности - это важнейший аспект метанойи, и мы к этому еще вернемся.
— Если метанойе может предшествовать ощущение богооставленности, богопокинутости, то метанойя – это процесс или результат?
— Это и то, и другое. В примере архимандрита Софрония это был результат, который, будучи инициированным, уже никуда не исчезает. Но опыт богопокинутости всегда напоминает о себе. Человек получил благодать, когда этот опыт был преодолен, и он никогда не забывает о присутствии этой благодати. Даже если благодать от него ушла, он все равно стремится восполнить ее. Он стремится реализовать эту метанойю снова и снова. Поэтому метанойя не есть статическая конструкция, нечто законченное, это не рецепт для изменения опыта, для изменения человеческого сознания. Это некая программа, стратегия.
— Каковы признаки метанойи?
— Пожалуй, следует говорить не о признаках метанойи, а о модальностях, в которых она может проявляться. Метанойя в жизни человека может играть роль полного осознания того, что в данный момент хочет от человека Бог. Это очень важно, потому что человек живет в таком обществе, когда он пытается диктовать свою волю событиям, он строит свою жизнь по определенному плану. Когда этот план не случается по причинам, не зависящим от человека, человек поставлен перед конкретной необходимостью.
К примеру, у человека была семья и вдруг один из супругов заболел. Человеку остается задача воспитывать ребенка. С одной стороны – его карьера, желание достичь чего-то в обществе, с другой стороны он поставлен перед фактом того, что он должен поднимать жизнь маленького человека. Человек должен исполнить волю Бога. А Бог скажет, что нужно воспитывать ребенка. Тот путь Христа, о котором мы слышали в Евангелии, будет являться путем помощи для этого ребенка. Увидеть эту волю Бога, смириться – это и есть некое ощущение метанойи. Мы отказываемся от своей воли и согласны творить волю Божию. Мы передаем свое сердце и свою жизнь для служения другому человеку. Человек может отдать свои силы Церкви, он может быть в ситуации, когда Церковь призовет его служить. Это будет другой путь, но очень важно прислушиваться к тому, что говорит Бог, не пропускать Его знаки и развивать в себе духовную интуицию, некий мистический элемент, видение того, что стоит за обычными вещами мира.
— Как проявляется метанойя в контексте современной науки и современного богословия?
— Метанойя играет здесь очень важную роль. Современная наука имеет амбивалентное значение, в особенности что касается ее технических приложений. Позиция Православия по отношению к науке сложна и отличается от позиций других деноминаций Христианской Церкви. Эта позиция связана с определенным опытом восприятия науки, начиная с патристических времен и заканчивая современным двадцатым веком. Науку сложно сравнивать с богословием напрямую. Наука и богословие по своему статусному опыту разные. Богословие является опытным типом активности человека, как знание о Боге оно связано с непосредственной вовлеченностью общения с Богом. Наука полагает некий тип абстрагирования и работы в анонимном сознании, когда предметный мир, вселенная рассматриваются как внешние проявления этого анонимного сознания. Соответственно, присутствие личности здесь отсутствует. И вот метанойя в данном случае и есть попытка привести научный разум на алтарь сердца, попытка свести науку к сердечной деятельности богословствующего разума, то есть в какой-то степени освятить науку. И это очень сложный процесс, потому что он означает некое изменение точки зрения на науку. Это не просто процесс, который существует сам по себе безотносительно, но процесс, который в себе содержит некие богословские и философские основания. И эти основания сидят в человеке, который творит науку. Но установить эти основания очень сложно и для этого-то и нужна метанойя. Деконструкция этого научного разума приводит к ощущению ипостасности, личностности, которая стоит за тем, что творится в науке. И понимание того, что научная реальность, как бы она ни была хорошо описана с помощью уравнений и проверенных приборов, не существует вне человеческого разума. Обретение человечности. Отсюда изменение мнения на современную технику, которая является следствием дела рук человеческих. Мы не можем выработать негативное ощущение к технике, осудить ее, когда она способствует экологическому кризису, или когда мы создаем ядерные бомбы. Важно осознать, насколько техника является продолжением нашего человеческого состояния.
Термин метанойя стал часто использоваться в работах по экологии. Греческие богословы вводят термин метанойя именно как тот императив, который позволяет изменить наше отношение к природе, потому что мы должны ощутить, что природа – это таинство. А раз это таинство на алтаре сердца, то оно должно быть воспринято по-другому, мы должны относиться к ней бережно, сохранять ее. Здесь важен диалог экологии и богословия.
— Кто из древних отцов Церкви говорил о метанойе?
— Метанойя является одной из ведущих узловых категорий добротолюбия. Многие отцы-аскеты, говоря о духовном пути, о содержании благодати, предполагали метанойю, потому что метанойя – это покаяние без распятия, это принятие креста на себя. Без нее невозможен путь спасения. В Добротолюбии термин метанойя присутствует у многих отцов, в том числе и у преподобного Максима Исповедника. Но в том объеме, о котором мы говорим сейчас, в то время термин еще не существовал, потому что не существовало таких проблем – метанойя в контексте экологии или науки. Но термин метанойя чрезвычайно популярен среди современных греческих богословов в контексте преобразования структуры общества, изменения современных форм церковности в обществе. Это предполагает метанойю на более нетривиальном уровне. Если мы понимаем метанойю как отказ от анонимности сознания, то мы вступаем на путь, который не является социальным.
Так, например, вступая на путь Православия в неправославной стране, человек обрекает себя на некое неприятие со стороны общества. Поэтому метанойя – это вызов, борьба, это не то, что можно взять с поверхности, это не готовый рецепт, по которому можно действовать. Это свой личный опыт, который требует духовного напряжения.
— Метанойя как цель и самоцель…
— По-видимому, ни то и ни другое. Рассмотрим пример, когда метанойя становится целью, не подкрепленной духовным опытом. Человек говорит, что бросает все и идет в монастырь, оставив семью и близких. Казалось бы, что внешне он следует за заповедью Христа. Но на самом деле это не так. В данном случае он не прислушивается к воле Христа. Воля Христа по отношению к разным людям разная. Так же, как и крест, который дан каждому человеку Богом. В данном случае цель эгоистическая. И так как она лишена благодати и не соответствует воле Бога, такая цель может стать разновидностью прельщения, быть зловещей, потому что ради достижения ее человек может пренебречь интересами других людей. Здесь человек не выполнит главную функцию любви к людям. Метанойя без любви не имеет никакого оправдания. И поэтому если в этой цели или самоцели нет любви, то вряд ли мы можем сказать, что это тот путь, по которому Христос призывает следовать.
Не нужно понимать, что метанойя – это некая абстракция в себе, что метанойю можно достичь внеэклезиологически, внецерковно. Конечно, метанойя – это путь, и истина этого пути должна быть проверена. Это происходит благодаря тому, что человек участвует в церковной жизни, в Евхаристии, в Литургии, он молится, ходит на исповедь. Поэтому метанойя не может пониматься вне церковного опыта. А церковный путь не даст вам путь к метанойе, если вы пренебрегаете другими людьми. Поэтому метанойя – это процесс очень сложный. На разных этапах человеческой жизни он приобретает разные формы. И, пожалуй, важно сохранить свою целостность как эклезиологической, как церковной сущности и в то же время быть очень чувствительным к этим изменениям метанойи. Нужно понимать, что в данный момент нужно делать, чтобы изменить этот опыт. Но главное в метанойе – спасение и обожение. Цель, конечно, есть. Но это цель как эсхатологический идеал, к которому мы стремимся.
— Метанойя как путь, как цель, которую можно достичь. Можно ли прийти к метанойе логическими умозаключениями?
— Достичь цели онтологического покаяния и преобразования на пути чисто логического выстраивания метанойи вряд ли возможно. Если бы это было возможно, это привело бы к ситуации, в которой христианские авторы критиковали гностические учения. С другой стороны я бы не стал отрицать т акой путь, потому что для людей, которые воспитаны не в вере, а в разуме, например, для ученых, путь метанойи как логического перехода к деконструкции химер сознания был бы очень полезен.
Упомянутый пример архимандрита Софрония очень полезен для ученых, потому что фактически то, о чем он говорил, можно перенести в ту же космологию. Люди увлекаются теорией происхождения мира из ничего, Большим взрывом, из которого все произошло. Но давайте задумаемся над вопросом, а что такое Большой взрыв? Это такое недифференцированное состояние вещества, в котором все было, но не было и не может быть человека. Ученые-космологи думают, что они знают, откуда все произошло. Но это и есть космологическое прельщение. Ощутить свою брошенность в огненный шар, в его нежизненность, может быть очень полезно любому космологу. Тогда он поймет, что существует некое внутреннее экзистенциальное противоречие в случае, когда возникает восхищение теориями, которые предполагают отсутствие жизни. Такой логический путь деконструкции может привести к тому, что человек ощутит некое покаяние. Конечно, полнота этого покаяния зависит от того, будет ли следующим этапом выход на Живого Бога Христа. Конечно, можно все разрушить, но что же дальше? Личный Бог при этом найден или нет?
— Как метанойя ведет себя по отношению ко времени, как она ориентируется в пространстве?
— Это вопрос, который имеет несколько различных измерений. Два примера я приведу. Первое – метанойя умеет ощущать реальность в безвременье и приостановленной активности. Современная жизнь навязывает человеку определенный тип деятельности, в котором он утверждает себя как существующего. Например, современный человек должен что то смотреть, читать, куда-то идти, он отсчитывает свое существование посредством неких актов. Выйти из бесконечного диалога с самим собой он не может, потому как в этом случае возникает дискомфорт. Метанойя как раз и означает, говоря словами митрополита Сурожского Антония, умение ничего не делать, когда нечего делать. Эта тонкая формула говорит о том, что метанойя может остановить время, когда ты ощущаешь существование как таковое, как свое личное существование. Этого сложно достичь, потому что современное сознание коррумпировано анонимностью, прикрытой стереотипами социальных программ. Деконструировать эти программы очень сложно, потому что человек остается наедине с собой. Преодоление этого страха важно, потому что, преодолевая страх, ты остаешься один на один с Богом. Существование, отличное от героев сериалов, от героев компьютерных игр, от других развлечений. Но разум нужно остановить, свести к сердцу. Конечно, когда это происходит, происходит и трансформация времени. Общепринятый отсчет времени исчезает.
Второй пример – метанойя, связанная с любовью. Любовь, как мы говорили, лежит в основе метанойи. Без любви метанойя невозможна. Но любовь предполагает сведение на нет пространства между вами и любимым человеком. Даже если этот человек в другом городе, стране, даже если этот человек умер, а вы его любите, когда вы смотрите на его фотографию, вы фактически сводите на нет пространство, оно исчезает. Такая способность свести пространство на нет – один из предикатов метанойи, одно из ее свойств. Достичь этого сложно, потому что мы присваиваем людей в пространственном отношении. Но высшее достижение монахов в том, что весь мир сведен в их душе и пространственного деления там нет.
— В таком случае не является ли метанойя сутью монашеского делания?
— В идеале, да. Потому что в идеале метанойя с трудом реализуема в социальной жизни. Монахи преобразуют мир, поддерживаемый их молитвой. Молитва – один из способов поддержания стен мира. Но наша задача, задача мирян состоит в том, чтобы пытаться изменить свое сознание, сознание своих близких, детей и привить эту идею как практику самонаблюдения, слежения за своим духовным миром, практику отсева бесконечного мусора, который мы потребляем в жизни. Методологически метанойя очень полезна и нам необходимо объяснять людям, что это такое.
Радиостанция «Град Петров».