Когда в этом блоге шла речь о епископах, оказавшихся после революции на территории Китая, то неоднократно упоминалось имя митрополита Виктора (Святина), последнего начальника Русской духовной миссии в Китае. Сегодня расскажем о нём подробнее.
Митрополит Краснодарский и Кубанский Виктор (Святин)
О ранних годах жизни архиерея, наверное, лучше других может рассказать его сестра.
Кепинг О. В. Последний начальник Российской Духовной Миссии в Китае – архиепископ Виктор: жизненный путь:
"Митрополит Виктор (в миру Леонид Викторович Святин) родился 2 августа (ст. стиля) 1893 г. в станице Карагайской Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии. Его отец – Виктор Евграфович Святин, учитель, впоследствии священник Свято-Николаевского собора г. Верхнеуральска. Мать – Мария Петровна – была дочерью атамана Карагайской станицы, войскового старшины Петра Степановича Жукова. Мать Леонида Викторовича умерла рано, оставив пятерых детей (три сына и две дочери), и детей воспитывала бабушка Мария Федоровна Святина (мать отца).
В 1915 г. Леонид Викторович с отличием окончил Оренбургскую Духовную Семинарию и поступил в Казанскую Духовную Академию, но в 1916 г. со второго курса был мобилизован и направлен в Тифлис в Михайловское военное училище. Однако началась революция и он вернулся домой в Верхнеуральск, где был снова мобилизован и направлен в штаб генерала Белова в г. Белорецке, где он и прослужил до отступления. Со штабом же генерала Белова он отступал до границы с Китаем. Положение русской армии на границе было ужасным – голодные, раздетые, разутые люди, среди которых началась эпидемия сыпного тифа. Заболел тифом и Леонид Викторович. Как известно, армия на границе была распущена и желающие вернулись домой. Хотел вернуться домой и Леонид Викторович, но случай резко изменил его жизнь. Здесь на границе его, больного тифом, нашел генерал Жуков, Гервасий Петрович, его дядя, родной брат его матери, который с семьей ехал дальше в Китай. Он предложил Леониду Викторовичу поехать вместе с его семьей в Китай. И Леонид Викторович с семьей Жуковых едет в Ханькоу."
Узнав о том, что в Пекине существует Российская духовная миссия и при ней есть монастырь, он покинул Ханькоу и в начале 1921 года приехал в Пекин.
О.Кепинг: "То, что он увидел на территории Российской Духовной Миссии, так называемом Бэйгуане (Северном подворье), поразило его. Это была старая Россия с церквами, монастырями, послушниками в скуфейках, монахами в клобуках, но главное – покой, тишина, которые нарушались только колокольным звоном во время церковных служб. Главой Миссии в это время был епископ Иннокентий (Фигуровский), личность незаурядная – именно он восстановил Миссию после того, как она была сожжена дотла во время «боксерского» восстания."
Дальше хороший рассказ приводится на сайте Краснодарской и Кубанской митрополии. Сначала - о периоде служения в Китае: 50-летие преставления митрополита Виктора (Святина).
"В начале 1921 года стал послушником Успенского монастыря Российской Духовной Миссии в Бэй-гуане – северном подворье Пекина. Сохранилось прошение Леонида Святина о постриге на имя Преосвященного Иннокентия (Фигуровского), начальника 18-й Миссии: «Мой покойный отец очень желал видеть меня служителем Церкви Христовой…
Я вполне разделял его взгляды, но Господь судил иначе. Мировая война бросила меня в бурные волны житейского моря, а налетевший шквал революции разбил мой отчий кров. …Надеюсь на Господа Иисуса. Он поможет мне очистить душу от греховных страстей, укрепит и наставит меня.
Я верю, что Сын Божий не оставит меня и раскроет в моем грешном сердце источник христианской спасительной любви, а «любовь рождает знание», следовательно мне не так будут страшны часы испытания и дни уныния». И удивительная приписка в конце: «Прошу Вашего разрешения при пострижении дать мне имя отца, т. е. назвать меня Виктором».
Чем еще мог засвидетельствовать свое почтение отцу послушный сын, оторванный от Отечества своего?
20 июня 1921 года Леонид Викторович был пострижен в монахи с именем Виктор. 24 июня – рукоположен в сан иеродиакона и 27 июня – в иеромонаха. И с тех пор он никогда не снимал монашеской рясы.
И всегда был верен монашескому обету нестяжания: все, чем обладал, раздавал нуждающимся. В 1922 году отец Виктор назначен настоятелем Тяньцзинского храма на берегу Желтого моря. Это было трудное время для Миссии. Число беженцев из России по некоторым источникам доходило до 700 тысяч. Всех надо было обустроить. В Тяньцзине отец Виктор полностью отдается служению милосердия. Его скромное жилье в полуподвале церкви звали «Отель Виктор». Он старается всех накормить, приютить, устроить на работу и каждому хватало места (зачастую, кроме хозяина).
При отце Викторе часовня на братской могиле русских воинов преобразовалась в большой храм Покрова Пресвятой Богородицы. Открылась русская школа, русская больница, было благоустроено русское кладбище. В 1929 году иеромонах Виктор был возведен в сан архимандрита.
А в 1932 году Япония оккупировала Манчжурию. Начался исход русских в южный Китай. Чтобы встретить, обустроить беженцев в Шанхае, туда перевели архимандрита Виктора. В том же 1932 году отец Виктор был возведен в сан епископа, а в 1933 году, после смерти архиепископа Симона (Виноградова), епископ Виктор (Святин) был назначен начальником 20-й Православной Духовной Миссии в Китае.
Получив Миссию из рук митрополита Иннокентия, любимым учеником которого он был, и архиепископа-подвижника Симона – своего духовника, владыка Виктор в тяжелых, подчас опасных для жизни, условиях не только сохранил все имущество Миссии, но даже и увеличил его. Было упорядочено хозяйство, подсобные фермы помогали безработным, бесплатно кормили учеников школ Миссии. В трех школах для китайских детей обучалось 600 детей, был бесплатный детский сад на 240 детей. Открывались новые храмы. С 1937 года, во время Японской оккупации, Миссия стала убежищем для всех нуждающихся, как русских, так и китайцев.
Наступил 1941 год. Российское население Китая поделилось на две части – победителей и пораженцев. Победители – за победу СССР. Пораженцы – за победу Германии. Владыка всей душой был со страждущей Родиной. Еще в 1935 году он писал, что русские «были вынуждены отойти за границу, унося с собой из Родины только тяжелую скорбь о потерянном и честное русское имя да великое сокровище – святую православную веру».
В его сейфе в Бэй-гуане, по воспоминаниям сестры, ничего не было, кроме мешочка с русской землей. С начала войны прервалась связь с Архиерейским Синодом Зарубежной церкви в Югославии. Миссия оказалась в изоляции. Архиепископ Виктор принимает решение о переходе в Московскую Патриархию. Старейший русский священник Михаил Рогожин был отправлен в Японию. А когда вопрос не решился, муж сестры Владыки Борис Кеппинг, под штыками японских винтовок, передал письмо с просьбой о переходе в советское посольство. В мае 1945 года Духовная Православная Миссия в Китае была принята под омофор Московской Патриархии. Это известие дошло до владыки только в 1 февраля 1946 года – из-за гражданской войны в Китае.
...когда 19 октября 1946 года по нуждам Миссии владыка Виктор прибыл в Шанхай, его арестовали прямо в архиерейском доме. Посадили в тюрьму, в общую камеру с китайскими преступниками. На рясу поставили арестантский номер. Китайские власти Гоминьдана обвинили архиерея в участии в антикоминтерновском союзе, связи с фашистскими организациями и сотрудничестве с японцами, всего двадцать пунктов обвинения.
Весть об этом всколыхнула весь многонациональный Шанхай. Через пять дней при активном вмешательстве советских дипломатов владыка был освобожден без права выезда из Шанхая. И попал в больницу с инсультом. Управление Миссией, чтобы предотвратить ее разграбление, принял отец Михаил Рогожин.
Только в середине апреля 1947 года судебное дело закрылось, и владыка Виктор вернулся в Бэй-гуань. В октябре 1949-го провозглашена Китайская Народная Республика.
Архиепископ Виктор пишет целый ряд рапортов патриарху Алексию, в которых он, описывая имущество Миссии – одно его перечисление занимает несколько страниц, – просит, умоляет патриарха прислать в Китай новую 21-ю Миссию: «Не хватает материальных средств, не хватает рабочих рук, нет должного хозяйственного руководства. Необходимы героические усилия со стороны самой Миссии, необходима забота и помощь Родины».
«Миссия могла быть и должна быть полезной святой православной Церкви и Отечеству». «Протяните ей в наступающий двенадцатый час спасительную отеческую руку». Но Москва 21-ю Миссию так и не прислала. В 1950 году архиепископ Виктор в сопровождении протоиерея албазинца Феодора Ду был приглашен в Москву, где был назначен экзархом Восточно-Азиатского экзархата.
С этого времени начался тяжелый труд по созданию Китайской Автономной Церкви. Труд без должной отдачи со стороны китайской паствы. Владыка видел, что «нельзя спешить оставлять епископат, клир и паству китайской национальности без непосредственного руководства». Но приказ есть приказ, и церковная жизнь готовилась к автокефалии. В апреле 1956 года начальник отдела культов при Госсовете КНР дал свое согласие на назначение архимандрита Василия (Шуана) епископом Пекинским. Архиепископу Виктору было предложено сдать ему все церковные дела и имущество Пекинской епархии. 30 марта многомиллионное недвижимое имущество Русской Православной Церкви в Китае было безвозмездно передано государственным властям КНР. Подсобные предприятия, долгое время служившие источником дохода, переданы советскому посольству, как и вся территория Бэй-гуаня с его старинными храмами."
Ещё один материал о событиях того времени - статья Последние годы служения архиепископа Виктора (Святина) в Китае.
На том же сайте Кубанской митрополии есть продолжение этого повествования, посвящённое деятельности архиерея уже в СССР.
"26 мая 1956 года архиепископ Виктор (Святин) пересек границу, и в начале июня был уже в Краснодаре. А вместе с ним прибыл целый вагон обездоленных, старых, больных русских православных (в том числе священнослужителей) людей, желавших упокоиться в русской земле. Монах Серафим (Климовских), бывший архивариусом в Пекине, здесь остался на прежней должности. Отец Садок Жеребцов – настоятель Свято-Серафимовского храма в Циндао, духовник краснодарской епархии, по старости исповедь принимал сидя. Михаил Успенский с безупречной выправкой военного, бывший секретарь Миссии, здесь стал бухгалтером. Монахиня Нона служила в Ильинском храме. Старичок Вознесенский – из кубанских казаков, последним желанием его было умереть на родной земле. Всех не перечислишь. И все они похоронены на кубанской земле.
«Владыка у нас из-за моря-океана, тихий, спокойный. Говорит, нельзя жить с одним крылом и одной ногой, нужно делать добрые дела, тогда будут два крыла и две ноги. Вот и Лидии Львовне (она была певчей в соборе) денег дал на ремонт квартиры, чтобы провели ей газ». Это были первые слова о владыке Викторе, услышанные Елизаветой Сергеевной, тогда девочкой Эльзой, от ее бабушки.
Как же встретили владыку на Кубани прихожане, по выражению самого владыки, «белые платочки – русские православные женщины, ревностно посещающие наши храмы»? Анна Владимировна Строганова была одной из многих незаметных скромных молитвенниц. Жила она недалеко от Елизаветы Сергеевны. Четырнадцать лет назад ей было уже за 90, но ум у нее был ясный, память отменная. Вот что она вспоминала:
— Нового архиерея встретили настороженно. Какой-то не такой. Одевался скромно, говорил тихо, как-то не совсем понятно. Раньше в соборе было шумно, голоса у наших архиереев до этого были ого-го, а тут приходилось вслушиваться: голос у владыки был спокойный, ласковый, тихий. И мы стали тише. А как его полюбили наши старушки, послушав проповеди! Говорили, что службы у него проводятся по старому чину. Уж больно это им нравилось. На проповедях его все плакали, даже стыдно становилось, все грехи сразу всплывали. Говорил владыка больше о добре, о любви к ближним, о том, что помогать надо друг другу.
— Сам он был очень добрый, раздавал всё: вещи, деньги, – вспоминала Анна Владимировна. – У него список был, как узнает он, у кого в чем нужда, так и в список. А потом помогал. Доброты был необыкновенной. Божий был человек. Чистый сердцем. А вот как умер, то и похоронить его было не в чем. Все старое, заштопанное, а новое раздал. Я поминаю его в своих молитвах.
Со всех концов Союза к нему потянулись бывшие эмигранты из Китая. Всем помогал, всех устраивал владыка. «Отель Виктор», как называли квартиру владыки когда-то в Китае, непрерывно действовал и здесь. Самому же владыке ничего не было нужно, все, что имел, он старался отдать. Как-то бывшие «лосяны» (так называет себя китайская диаспора русских; «лосян» в переводе с китайского – старинный друг) подарили владыке золотой, украшенный самоцветами гребень для бороды. Борода у него была густая и пышная. Владыка расчесался, похвалил красивый гребень, но тут появился один из станичных батюшек. Владыка спросил его, есть ли у него дочь с косами. Получив утвердительный ответ, он тут же отдал ему гребень. С отцом Андреем Серовым, благочинным из Ейска, владыка учился еще в духовной академии в Казани. При первой же встрече владыка поменялся с ним крестами. Отдал свой золотой и взял простой иерейский. Когда ему сказали, что это не архиерейский крест, он ответил: «Да нет, хороший крест, вот и Распятие есть. Хороший крест». Так и носил его до смерти. Две панагии было у владыки, он и панагии отдал гостившим у него архиереям. Себе же из маленькой иконки Божией Матери – благословения покойной мамы еще перед отъездом в Духовную Академию, он собственноручно сделал панагию и просил похоронить с ней. Это была единственная вещь, которой он дорожил.
Александр Ильич вспоминал о владыке: «Бедный! Приехал, все на нем рваное, обтрепанное, в латках. У владыки Бориса, который служил до него, было самое богатое облачение, у владыки Виктора – самое бедное. Смиренный, все хорошо ему, ласков со всеми, добрый. Внимателен был ко всем. Здоровье у него было слабое, подорванное, у него было постоянное воспаление легких, даже летом ходил в теплой жилеточке. Но лечиться он не любил и никогда не жаловался». Когда Александр Ильич входил в кабинет к владыке, то старался не поднимать глаз. Однажды неосторожно похвалил ручку на столе у архиерея и тут же получил ее подарок. Владыка часто болел, и когда к нему для благословения приводили домой молодых священников, он обязательно одаривал их чем-то из своих личных вещей. Однажды к нему пришел молодой, только что окончивший семинарию отец Анатолий Почтовый. Узнав, что у него есть жена и ребенок, владыка снял коврик и теплое одеяло и тут же подарил ему.
На Кубанской кафедре настигло владыку Виктора лютое Хрущевское гонение 60-х. В Краснодарском крае из 161 храма в 1961 году к 1 января 1965-го осталось лишь 75. Особым распоряжением ограничили колокольный звон. Сам митрополит Виктор был лишен свободы передвижений по стране. Пришлось владыке пережить и откровенную клевету. Несмотря на то, что всё имущество он передал властям КНР, вдруг стали говорить о продаже имущества руководителем Миссии. Уполномоченным по делам религии краснодарского края был некто Бабушкин – человек крутого нрава, ненавидящий Церковь. Владыка Виктор, приехавший из Китая, был для него врагом народа. Господь послал тогда помощь кубанскому архиерею в лице его секретаря – протоиерея Николая Гетмана. С дочерьми отца Николая мне довелось беседовать. Они рассказывали, что было время, когда не знали, вернется ли папа домой. С отцом Николаем ездил митрополит Виктор в Москву, чтобы спасти Екатерининский собор, бывший для некоторых высокопоставленных лиц «бельмом на глазу». Тихим голосом, но внушительно митрополит Виктор сказал, что прикует себя к соборной паперти и пусть шагают через него, и что он будет жаловаться за границу о притеснении церкви в СССР. И собор остался стоять. Только со всех концов зажали красавец-храм постройками.
В 1966 году владыке пришлось пережить тяжелое потрясение. В Китае началась культурная революция. Банды школьников и студентов (хунвэйбины) уничтожали всю «старую культуру» вместе с людьми, которые ее представляли. Православные китайцы (в первую очередь албазинцы) подвергались репрессиям. Так от боли к боли по тернистому пути продвигался владыка Виктор к Небесному Царству."
О.Кепинг: "В последние годы жизни, уже в СССР, он отказался от половины своего жалованья, посчитав его слишком высоким, и все, что получал, рассылал в различные города Союза нуждающимся. Помогал он и жене генерала Жукова, Парасковье Михайловне, которая, вернувшись в 1947 г. из Китая в СССР, последние годы жизни (умерла далеко за 90) жила в Вологде."
В том же 1966 году митрополит Виктор и скончался. В разных источниках называют две даты - 18 августа и 18 сентября. Похоже, первая всё-таки более правильна ("Накануне Преображения ровно в 17 часов, митрополит Краснодарский и Кубанский Виктор (Святин) тихо отошел ко Господу"). В этом случае рассказ об нём я размещаю с опозданием, но лучше уж поздно, чем никогда.
Митрополит Краснодарский и Кубанский Виктор (Святин)
О ранних годах жизни архиерея, наверное, лучше других может рассказать его сестра.
Кепинг О. В. Последний начальник Российской Духовной Миссии в Китае – архиепископ Виктор: жизненный путь:
"Митрополит Виктор (в миру Леонид Викторович Святин) родился 2 августа (ст. стиля) 1893 г. в станице Карагайской Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии. Его отец – Виктор Евграфович Святин, учитель, впоследствии священник Свято-Николаевского собора г. Верхнеуральска. Мать – Мария Петровна – была дочерью атамана Карагайской станицы, войскового старшины Петра Степановича Жукова. Мать Леонида Викторовича умерла рано, оставив пятерых детей (три сына и две дочери), и детей воспитывала бабушка Мария Федоровна Святина (мать отца).
В 1915 г. Леонид Викторович с отличием окончил Оренбургскую Духовную Семинарию и поступил в Казанскую Духовную Академию, но в 1916 г. со второго курса был мобилизован и направлен в Тифлис в Михайловское военное училище. Однако началась революция и он вернулся домой в Верхнеуральск, где был снова мобилизован и направлен в штаб генерала Белова в г. Белорецке, где он и прослужил до отступления. Со штабом же генерала Белова он отступал до границы с Китаем. Положение русской армии на границе было ужасным – голодные, раздетые, разутые люди, среди которых началась эпидемия сыпного тифа. Заболел тифом и Леонид Викторович. Как известно, армия на границе была распущена и желающие вернулись домой. Хотел вернуться домой и Леонид Викторович, но случай резко изменил его жизнь. Здесь на границе его, больного тифом, нашел генерал Жуков, Гервасий Петрович, его дядя, родной брат его матери, который с семьей ехал дальше в Китай. Он предложил Леониду Викторовичу поехать вместе с его семьей в Китай. И Леонид Викторович с семьей Жуковых едет в Ханькоу."
Узнав о том, что в Пекине существует Российская духовная миссия и при ней есть монастырь, он покинул Ханькоу и в начале 1921 года приехал в Пекин.
О.Кепинг: "То, что он увидел на территории Российской Духовной Миссии, так называемом Бэйгуане (Северном подворье), поразило его. Это была старая Россия с церквами, монастырями, послушниками в скуфейках, монахами в клобуках, но главное – покой, тишина, которые нарушались только колокольным звоном во время церковных служб. Главой Миссии в это время был епископ Иннокентий (Фигуровский), личность незаурядная – именно он восстановил Миссию после того, как она была сожжена дотла во время «боксерского» восстания."
Дальше хороший рассказ приводится на сайте Краснодарской и Кубанской митрополии. Сначала - о периоде служения в Китае: 50-летие преставления митрополита Виктора (Святина).
"В начале 1921 года стал послушником Успенского монастыря Российской Духовной Миссии в Бэй-гуане – северном подворье Пекина. Сохранилось прошение Леонида Святина о постриге на имя Преосвященного Иннокентия (Фигуровского), начальника 18-й Миссии: «Мой покойный отец очень желал видеть меня служителем Церкви Христовой…
Я вполне разделял его взгляды, но Господь судил иначе. Мировая война бросила меня в бурные волны житейского моря, а налетевший шквал революции разбил мой отчий кров. …Надеюсь на Господа Иисуса. Он поможет мне очистить душу от греховных страстей, укрепит и наставит меня.
Я верю, что Сын Божий не оставит меня и раскроет в моем грешном сердце источник христианской спасительной любви, а «любовь рождает знание», следовательно мне не так будут страшны часы испытания и дни уныния». И удивительная приписка в конце: «Прошу Вашего разрешения при пострижении дать мне имя отца, т. е. назвать меня Виктором».
Чем еще мог засвидетельствовать свое почтение отцу послушный сын, оторванный от Отечества своего?
20 июня 1921 года Леонид Викторович был пострижен в монахи с именем Виктор. 24 июня – рукоположен в сан иеродиакона и 27 июня – в иеромонаха. И с тех пор он никогда не снимал монашеской рясы.
И всегда был верен монашескому обету нестяжания: все, чем обладал, раздавал нуждающимся. В 1922 году отец Виктор назначен настоятелем Тяньцзинского храма на берегу Желтого моря. Это было трудное время для Миссии. Число беженцев из России по некоторым источникам доходило до 700 тысяч. Всех надо было обустроить. В Тяньцзине отец Виктор полностью отдается служению милосердия. Его скромное жилье в полуподвале церкви звали «Отель Виктор». Он старается всех накормить, приютить, устроить на работу и каждому хватало места (зачастую, кроме хозяина).
При отце Викторе часовня на братской могиле русских воинов преобразовалась в большой храм Покрова Пресвятой Богородицы. Открылась русская школа, русская больница, было благоустроено русское кладбище. В 1929 году иеромонах Виктор был возведен в сан архимандрита.
А в 1932 году Япония оккупировала Манчжурию. Начался исход русских в южный Китай. Чтобы встретить, обустроить беженцев в Шанхае, туда перевели архимандрита Виктора. В том же 1932 году отец Виктор был возведен в сан епископа, а в 1933 году, после смерти архиепископа Симона (Виноградова), епископ Виктор (Святин) был назначен начальником 20-й Православной Духовной Миссии в Китае.
Получив Миссию из рук митрополита Иннокентия, любимым учеником которого он был, и архиепископа-подвижника Симона – своего духовника, владыка Виктор в тяжелых, подчас опасных для жизни, условиях не только сохранил все имущество Миссии, но даже и увеличил его. Было упорядочено хозяйство, подсобные фермы помогали безработным, бесплатно кормили учеников школ Миссии. В трех школах для китайских детей обучалось 600 детей, был бесплатный детский сад на 240 детей. Открывались новые храмы. С 1937 года, во время Японской оккупации, Миссия стала убежищем для всех нуждающихся, как русских, так и китайцев.
Наступил 1941 год. Российское население Китая поделилось на две части – победителей и пораженцев. Победители – за победу СССР. Пораженцы – за победу Германии. Владыка всей душой был со страждущей Родиной. Еще в 1935 году он писал, что русские «были вынуждены отойти за границу, унося с собой из Родины только тяжелую скорбь о потерянном и честное русское имя да великое сокровище – святую православную веру».
В его сейфе в Бэй-гуане, по воспоминаниям сестры, ничего не было, кроме мешочка с русской землей. С начала войны прервалась связь с Архиерейским Синодом Зарубежной церкви в Югославии. Миссия оказалась в изоляции. Архиепископ Виктор принимает решение о переходе в Московскую Патриархию. Старейший русский священник Михаил Рогожин был отправлен в Японию. А когда вопрос не решился, муж сестры Владыки Борис Кеппинг, под штыками японских винтовок, передал письмо с просьбой о переходе в советское посольство. В мае 1945 года Духовная Православная Миссия в Китае была принята под омофор Московской Патриархии. Это известие дошло до владыки только в 1 февраля 1946 года – из-за гражданской войны в Китае.
...когда 19 октября 1946 года по нуждам Миссии владыка Виктор прибыл в Шанхай, его арестовали прямо в архиерейском доме. Посадили в тюрьму, в общую камеру с китайскими преступниками. На рясу поставили арестантский номер. Китайские власти Гоминьдана обвинили архиерея в участии в антикоминтерновском союзе, связи с фашистскими организациями и сотрудничестве с японцами, всего двадцать пунктов обвинения.
Весть об этом всколыхнула весь многонациональный Шанхай. Через пять дней при активном вмешательстве советских дипломатов владыка был освобожден без права выезда из Шанхая. И попал в больницу с инсультом. Управление Миссией, чтобы предотвратить ее разграбление, принял отец Михаил Рогожин.
Только в середине апреля 1947 года судебное дело закрылось, и владыка Виктор вернулся в Бэй-гуань. В октябре 1949-го провозглашена Китайская Народная Республика.
Архиепископ Виктор пишет целый ряд рапортов патриарху Алексию, в которых он, описывая имущество Миссии – одно его перечисление занимает несколько страниц, – просит, умоляет патриарха прислать в Китай новую 21-ю Миссию: «Не хватает материальных средств, не хватает рабочих рук, нет должного хозяйственного руководства. Необходимы героические усилия со стороны самой Миссии, необходима забота и помощь Родины».
«Миссия могла быть и должна быть полезной святой православной Церкви и Отечеству». «Протяните ей в наступающий двенадцатый час спасительную отеческую руку». Но Москва 21-ю Миссию так и не прислала. В 1950 году архиепископ Виктор в сопровождении протоиерея албазинца Феодора Ду был приглашен в Москву, где был назначен экзархом Восточно-Азиатского экзархата.
С этого времени начался тяжелый труд по созданию Китайской Автономной Церкви. Труд без должной отдачи со стороны китайской паствы. Владыка видел, что «нельзя спешить оставлять епископат, клир и паству китайской национальности без непосредственного руководства». Но приказ есть приказ, и церковная жизнь готовилась к автокефалии. В апреле 1956 года начальник отдела культов при Госсовете КНР дал свое согласие на назначение архимандрита Василия (Шуана) епископом Пекинским. Архиепископу Виктору было предложено сдать ему все церковные дела и имущество Пекинской епархии. 30 марта многомиллионное недвижимое имущество Русской Православной Церкви в Китае было безвозмездно передано государственным властям КНР. Подсобные предприятия, долгое время служившие источником дохода, переданы советскому посольству, как и вся территория Бэй-гуаня с его старинными храмами."
Ещё один материал о событиях того времени - статья Последние годы служения архиепископа Виктора (Святина) в Китае.
На том же сайте Кубанской митрополии есть продолжение этого повествования, посвящённое деятельности архиерея уже в СССР.
"26 мая 1956 года архиепископ Виктор (Святин) пересек границу, и в начале июня был уже в Краснодаре. А вместе с ним прибыл целый вагон обездоленных, старых, больных русских православных (в том числе священнослужителей) людей, желавших упокоиться в русской земле. Монах Серафим (Климовских), бывший архивариусом в Пекине, здесь остался на прежней должности. Отец Садок Жеребцов – настоятель Свято-Серафимовского храма в Циндао, духовник краснодарской епархии, по старости исповедь принимал сидя. Михаил Успенский с безупречной выправкой военного, бывший секретарь Миссии, здесь стал бухгалтером. Монахиня Нона служила в Ильинском храме. Старичок Вознесенский – из кубанских казаков, последним желанием его было умереть на родной земле. Всех не перечислишь. И все они похоронены на кубанской земле.
«Владыка у нас из-за моря-океана, тихий, спокойный. Говорит, нельзя жить с одним крылом и одной ногой, нужно делать добрые дела, тогда будут два крыла и две ноги. Вот и Лидии Львовне (она была певчей в соборе) денег дал на ремонт квартиры, чтобы провели ей газ». Это были первые слова о владыке Викторе, услышанные Елизаветой Сергеевной, тогда девочкой Эльзой, от ее бабушки.
Как же встретили владыку на Кубани прихожане, по выражению самого владыки, «белые платочки – русские православные женщины, ревностно посещающие наши храмы»? Анна Владимировна Строганова была одной из многих незаметных скромных молитвенниц. Жила она недалеко от Елизаветы Сергеевны. Четырнадцать лет назад ей было уже за 90, но ум у нее был ясный, память отменная. Вот что она вспоминала:
— Нового архиерея встретили настороженно. Какой-то не такой. Одевался скромно, говорил тихо, как-то не совсем понятно. Раньше в соборе было шумно, голоса у наших архиереев до этого были ого-го, а тут приходилось вслушиваться: голос у владыки был спокойный, ласковый, тихий. И мы стали тише. А как его полюбили наши старушки, послушав проповеди! Говорили, что службы у него проводятся по старому чину. Уж больно это им нравилось. На проповедях его все плакали, даже стыдно становилось, все грехи сразу всплывали. Говорил владыка больше о добре, о любви к ближним, о том, что помогать надо друг другу.
— Сам он был очень добрый, раздавал всё: вещи, деньги, – вспоминала Анна Владимировна. – У него список был, как узнает он, у кого в чем нужда, так и в список. А потом помогал. Доброты был необыкновенной. Божий был человек. Чистый сердцем. А вот как умер, то и похоронить его было не в чем. Все старое, заштопанное, а новое раздал. Я поминаю его в своих молитвах.
Со всех концов Союза к нему потянулись бывшие эмигранты из Китая. Всем помогал, всех устраивал владыка. «Отель Виктор», как называли квартиру владыки когда-то в Китае, непрерывно действовал и здесь. Самому же владыке ничего не было нужно, все, что имел, он старался отдать. Как-то бывшие «лосяны» (так называет себя китайская диаспора русских; «лосян» в переводе с китайского – старинный друг) подарили владыке золотой, украшенный самоцветами гребень для бороды. Борода у него была густая и пышная. Владыка расчесался, похвалил красивый гребень, но тут появился один из станичных батюшек. Владыка спросил его, есть ли у него дочь с косами. Получив утвердительный ответ, он тут же отдал ему гребень. С отцом Андреем Серовым, благочинным из Ейска, владыка учился еще в духовной академии в Казани. При первой же встрече владыка поменялся с ним крестами. Отдал свой золотой и взял простой иерейский. Когда ему сказали, что это не архиерейский крест, он ответил: «Да нет, хороший крест, вот и Распятие есть. Хороший крест». Так и носил его до смерти. Две панагии было у владыки, он и панагии отдал гостившим у него архиереям. Себе же из маленькой иконки Божией Матери – благословения покойной мамы еще перед отъездом в Духовную Академию, он собственноручно сделал панагию и просил похоронить с ней. Это была единственная вещь, которой он дорожил.
Александр Ильич вспоминал о владыке: «Бедный! Приехал, все на нем рваное, обтрепанное, в латках. У владыки Бориса, который служил до него, было самое богатое облачение, у владыки Виктора – самое бедное. Смиренный, все хорошо ему, ласков со всеми, добрый. Внимателен был ко всем. Здоровье у него было слабое, подорванное, у него было постоянное воспаление легких, даже летом ходил в теплой жилеточке. Но лечиться он не любил и никогда не жаловался». Когда Александр Ильич входил в кабинет к владыке, то старался не поднимать глаз. Однажды неосторожно похвалил ручку на столе у архиерея и тут же получил ее подарок. Владыка часто болел, и когда к нему для благословения приводили домой молодых священников, он обязательно одаривал их чем-то из своих личных вещей. Однажды к нему пришел молодой, только что окончивший семинарию отец Анатолий Почтовый. Узнав, что у него есть жена и ребенок, владыка снял коврик и теплое одеяло и тут же подарил ему.
На Кубанской кафедре настигло владыку Виктора лютое Хрущевское гонение 60-х. В Краснодарском крае из 161 храма в 1961 году к 1 января 1965-го осталось лишь 75. Особым распоряжением ограничили колокольный звон. Сам митрополит Виктор был лишен свободы передвижений по стране. Пришлось владыке пережить и откровенную клевету. Несмотря на то, что всё имущество он передал властям КНР, вдруг стали говорить о продаже имущества руководителем Миссии. Уполномоченным по делам религии краснодарского края был некто Бабушкин – человек крутого нрава, ненавидящий Церковь. Владыка Виктор, приехавший из Китая, был для него врагом народа. Господь послал тогда помощь кубанскому архиерею в лице его секретаря – протоиерея Николая Гетмана. С дочерьми отца Николая мне довелось беседовать. Они рассказывали, что было время, когда не знали, вернется ли папа домой. С отцом Николаем ездил митрополит Виктор в Москву, чтобы спасти Екатерининский собор, бывший для некоторых высокопоставленных лиц «бельмом на глазу». Тихим голосом, но внушительно митрополит Виктор сказал, что прикует себя к соборной паперти и пусть шагают через него, и что он будет жаловаться за границу о притеснении церкви в СССР. И собор остался стоять. Только со всех концов зажали красавец-храм постройками.
В 1966 году владыке пришлось пережить тяжелое потрясение. В Китае началась культурная революция. Банды школьников и студентов (хунвэйбины) уничтожали всю «старую культуру» вместе с людьми, которые ее представляли. Православные китайцы (в первую очередь албазинцы) подвергались репрессиям. Так от боли к боли по тернистому пути продвигался владыка Виктор к Небесному Царству."
О.Кепинг: "В последние годы жизни, уже в СССР, он отказался от половины своего жалованья, посчитав его слишком высоким, и все, что получал, рассылал в различные города Союза нуждающимся. Помогал он и жене генерала Жукова, Парасковье Михайловне, которая, вернувшись в 1947 г. из Китая в СССР, последние годы жизни (умерла далеко за 90) жила в Вологде."
В том же 1966 году митрополит Виктор и скончался. В разных источниках называют две даты - 18 августа и 18 сентября. Похоже, первая всё-таки более правильна ("Накануне Преображения ровно в 17 часов, митрополит Краснодарский и Кубанский Виктор (Святин) тихо отошел ко Господу"). В этом случае рассказ об нём я размещаю с опозданием, но лучше уж поздно, чем никогда.
