Кепинг О. В. Последний начальник Российской Духовной Миссии в Китае – архиепископ Виктор: жизненный путь²⁴⁹

Митрополит Виктор (в миру Леонид Викторович Святин) родился 2 августа (ст. стиля) 1893 г. в станице Карагайской Верхнеуральского уезда Оренбургской губернии. Его отец – Виктор Евграфович Святин, учитель, впоследствии священник Свято-Николаевского собора г. Верхнеуральска. Мать – Мария Петровна – была дочерью атамана Карагайской станицы, войскового старшины Петра Степановича Жукова. Мать Леонида Викторовича умерла рано, оставив пятерых детей (три сына и две дочери), и детей воспитывала бабушка Мария Федоровна Святина (мать отца).

В 1915 г. Леонид Викторович с отличием окончил Оренбургскую Духовную Семинарию и поступил в Казанскую Духовную Академию, но в 1916 г. со второго курса был мобилизован и направлен в Тифлис в Михайловское военное училище. Однако началась революция и он вернулся домой в Верхнеуральск, где был снова мобилизован и направлен в штаб генерала Белова в г. Белорецке, где он и прослужил до отступления²⁵⁰. Со штабом же генерала Белова он отступал до границы с Китаем. Положение русской армии на границе было ужасным – голодные, раздетые, разутые люди, среди которых началась эпидемия сыпного тифа. Заболел тифом и Леонид Викторович. Как известно, армия на границе была распущена и желающие вернулись домой. Хотел вернуться домой и Леонид Викторович, но случай резко изменил его жизнь. Здесь на границе его, больного тифом, нашел генерал Жуков, Гервасий Петрович, его дядя, родной брат его матери, который с семьей ехал дальше в Китай. Он предложил Леониду Викторовичу поехать вместе с его семьей в Китай. И Леонид Викторович с семьей Жуковых едет в Ханькоу.

Десятки тысяч русских, выброшенных революцией в Китай (по некоторым данным, их было двести тысяч человек²⁵¹), начинали жизнь в незнакомых условиях Китая – чужая речь, непонятная культура. В это время именно Русская Православная Церковь, имеющая к тому времени двухсотлетние корни в Китае, оказалась тем центром, который объединял всех, оказывая по мере сил и возможностей различную помощь в обустройстве жизни в чужой стране.

Леонид Викторович с детских лет стремился к монашеской жизни и просил у отца благословения вступить на этот путь, еще учась в Духовной Академии, однако отец не дал ему благословения, посоветовав проверить себя и сделать этот шаг в более зрелом возрасте. Узнав о том, что в Пекине существует Российская Духовная Миссия и при ней есть монастырь, он покидает Ханькоу и в начале 1921 г. становится послушником Успенского монастыря в Пекине. То, что он увидел на территории Российской Духовной Миссии, так называемом Бэйгуане (Северном подворье), поразило его. Это была старая Россия с церквами, монастырями, послушниками в скуфейках, монахами в клобуках, но главное – покой, тишина, которые нарушались только колокольным звоном во время церковных служб. Главой Миссии в это время был епископ Иннокентий (Фигуровский), личность незаурядная – именно он восстановил Миссию после того, как она была сожжена дотла во время «боксерского» восстания.

20 июня 1921 г. Леонид Викторович был пострижен в монахи в Пекинском Успенском монастыре с именем Виктор. 24 июня монах Виктор был рукоположен в сан иеродиакона и 27 июня – в сан иеромонаха. Было ему тогда 27 лет и с тех пор никогда и ни при каких условиях он не снимал монашеской рясы. Он всегда был верен монашескому обету нестяжания: никогда не имея имущества, он все раздавал нуждающимся. В последние годы жизни, уже в СССР, он отказался от половины своего жалованья, посчитав его слишком высоким, и все, что получал, рассылал в различные города Союза нуждающимся. Помогал он и жене генерала Жукова, Парасковье Михайловне, которая, вернувшись в 1947 г. из Китая в СССР, последние годы жизни (умерла далеко за 90) жила в Вологде.

Епископ Иннокентий, сразу же поняв душевное устройство молодого монаха, видел в нем своего преемника на посту начальника Миссии – ведь в условиях того времени невозможно было рассчитывать на приезд следующей Миссии из России – и готовил его к этому. Он отправил монаха Виктора во Владивосток на учебу в Восточный Институт – для работы в Миссии было необходимо знание китайского языка. Однако и на этот раз отец Виктор не смог закончить учение. Политические события на Дальнем Востоке заставили его вернуться в Китай и весной 1922 г. он был назначен настоятелем Покровской церкви в Тяньцзине, городе, расположенном на расстоянии двух часов езды на поезде от Пекина. Здесь он прослужил настоятелем десять лет.

Будучи в самые тяжелые для русской эмиграции годы – начальные годы ее жизни в Китае – настоятелем храма (пока единственного в Тяньцзине, позже будут открыты еще несколько), он смог полностью проявить свои пастырские устремления и недюжинные организаторские способности. Как и в других странах русского рассеяния, церковь была тем центром, который собирал вокруг себя всех русских, и священник становился, как бы мы сейчас сказали, «неформальным лидером». Власти менялись, а церковь – своя, знакомая и близкая, оставалась неизменной. Так случилось и в Китае. Именно при отце Викторе часовня на братской могиле русских воинов преобразовалась в большой Храм Покрова Пресвятой Богородицы²⁵². При нем открылась русская школа, русская больница, было благоустроено русское кладбище. При нем был открыт Дом милосердия. К нему шли не только православные, но и относящиеся к другим конфессиям, для него не было «ни эллина, ни иудея» и для каждого он находил слова утешения. В Тяньцзине юн пользовался необычайной любовью и уважением не только своих прихожан, но и представителей других вероисповеданий: многоликого Тяныхзиня.

В 1929 г. его возводят в сан архимандрита. В 1931 г. умирает митрополит Иннокентий и начальником Миссии становится архиепископ Симон (Виноградов), который командирует архимандрита Виктора в Югославию, где 21 октября 1932 г. была совершена хиротония его во епископа Шанхайского. В Югославию архимандрит Виктор был откомандирован потому, что Российская Духовная Миссия в Китае в это время подчинялась Святейшему Синоду Российской Православной Церкви за границей. Однако ранней весной 1933 г. умирает и архиепископ Симон и начальником Миссии, 20-м по счету, становится епископ Виктор, пробывший на этом посту 23 года вплоть до закрытия Миссии в 1956 г.

К этому времени – т. е. к 1933 г. – Миссия уже преодолела тот кризис, в который попала в 1917 г.: «С момента русской революции Миссия лишилась притока средств из России и, предоставленная сама себе, пережила тяжелый финансовый кризис,, вызвавший необходимость полной реорганизации ее хозяйства и перевода ее на начала самоокупаемости. Расходы Миссии,,, несмотря на экономию и сокращение деятельности, все же были огромны, ибо на средства Миссии содержались некоторые семьи албазинцев и православных китайцев... Материальное положение Миссии (к 1935 г. – О. К.) упрочилось в связи с улучшением положения русской эмиграции на Дальнем Востоке»²⁵³. Поэтому епископ Виктор, будучи начальником Миссии, имел возможность развить широкую миссионерскую деятельность. «За время управления Миссией Архиепископом Виктором открыты: приходы, церкви и молитвенные дома: в Пекине, Калгане, Чифу,. Гирине, на Дамбе, в Гонконге, Кантоне, Макао, построены храм и дом для священника в Маниле, женский монастырь и храм при нем в Какакаши около Дайрена, Св. Пантелеимоновская санатория с храмом в горах Лаошань, перестроен капитально городской храм и выстроен дом для священника в Циндао, построен большой дом на миссийском участке в Хайларе, построен Св. Покровский храм в Тяньцзине, закончена постройка и освящена Св. Благовещенская церковь на миссийском подворье, в Харбине, не так давно открыт молитвенный дом на Вэйсайде в Шанхае, земля под собором и архиерейским домом и столовой» для неимущих приобретена и записана в лице Начальника и других членов на Миссию, все имущество Православного Братства в Шанхае передано в полную собственность Российской Духовной Миссии в Китае»²⁵⁴.

Однако очень скоро (в 1937 г.) Китай был захвачен японцами. Жизнь русских в условиях оккупации была тяжела. Ситуация осложнилась после нападения фашистской Германии на СССР. Война с Германией вызвала патриотический подъем: среди русских. Многие из них, особенно те, кто участвовал в Первой мировой войне, испытывали комплекс вины от невозможности помочь Родине в трудный для нее час.

В 1937 г. епископа Виктора возводят в сан архиепископа.

Тоска по оставленной Родине, мысль о возвращении в Россию не оставляли его никогда. Я помню мешочек с русской землей, хранившийся у него в сейфе в его покоях в Бэйгуане – кроме этого, в сейфе ничего не было. Он был уверен, что русские люди рано или поздно вернутся на Родину. Еще в 1935 г. он писал: «Они (русские – О. К.) были вынуждены отойти за границу, унося с собой из Родины только тяжелую скорбь о потерянном и честное русское имя да великое сокровище – Святую Православную Веру...»²⁵⁵. И далее: «Когда изгнанники, дети и внуки их вернутся в свое воскресшее Отечество и снова начнут строить величие его, вспомнят они о дружбе Великого Китая и сумеют ответить на нее верной русской дружбой»²⁵⁶.

В конце 1944 г. еще во время японской оккупации архиепископ Виктор отправил в советское посольство в Пекине своего родственника, мужа своей сестры Бориса Михайловича Кепинга, который отнес туда официальный рапорт на имя Патриарха Московского и всея Руси с просьбой о воссоединении с Патриаршей Церковью.

Ответа не было. И тогда, заручившись согласием Иоанна, епископа Шанхайского, архиепископ Виктор снова посылает в Москву прошение от себя и от епископа Иоанна с просьбой принять их в церковное общение. Ответ пришел только в апреле 1946 г.: «Вторично (? – О. К.) с любовью сообщаем Вам о принятии Вас и преосвященного Иоанна Шанхайского в молитвенное каноническое общение с нами. Российская Духовная Миссия в Китае, возглавляемая Вашим преосвященством, как ранее будет состоять в непосредственном ведении Патриарха Московского. Прошу прислать сведения и отчет за последний год. Шлю благословение Господне и сердечный привет Вам и епископу Иоанну. Патриарх Алексий. Москва, 6/19 апреля 1946 года»²⁵⁷.

Политическое положение в Китае было очень неустойчивым: шла гражданская война. Русская эмиграция разделилась на две части – одни возвращались на Родину (в течение 1947 г. было осуществлено несколько репатриаций из различных городов Китая), другие уезжали в Австралию, Америку и страны Латинской Америки. В Русской Православной Церкви также произошел раскол: «В мае 1946 г. епископ Иоанн, находящийся под сильным влиянием митрополита Анастасия, отошел от избранного им верного пути, впал в раскол. Началась смута... Китайские гоминьдановские власти поддержали епископа Иоанна»²⁵⁸.

19 октября 1946 г. на рассвете в своих покоях в Шанхае был арестован архиепископ Виктор. «Китайский Благовестник» писал: «Весть об этом событии (т. е. об аресте – О. К.) всколыхнула весь многонациональный Шанхай, не говоря уже о русской колонии, остро переживавшей заточение своего духовного Главы... В газетах стали публиковаться письма с выражением симпатии православным христианам и самому Архипастырю»²⁵⁹.

Через пять дней только после вмешательства представителей советского консульства Владыка Виктор был освобожден. Однако несмотря на краткий срок заключения, в результате потрясения он перенес микроинсульт – на некоторое время у него была нарушена речь.

Причина ареста – имущество Миссии, на страже которого стоял Владыка Виктор. Митрополит Иннокентий не ошибся в выборе своего преемника – только такой человек, человек долга, бессребреник, мог выстоять в тех тяжелейших условиях. Его долг был сохранить имущество Миссии для России – и он сохранил это имущество.

Но он ясно осознавал необходимость новой, присланной из России Миссии – русская молодежь уезжала из Китая, священнослужители были стариками и он с ужасом думал о том, что же ждет Миссию впереди. Во второй половине сороковых годов он шлет целый ряд рапортов Патриарху Алексию, в которых настойчиво просит прислать новую, 21-ю миссию. Обратимся к его рапорту под № 266, датированному «канун праздника Введения во храм пресвятой Богородицы 1949 года». Из этого рапорта совершенно ясно, что это отнюдь не первая просьба о присылке Миссии в Китай: «Этот мой рапорт является отчасти повторением содержания прошлых рапортов, отчасти будет наполнен новым содержанием согласно требованиям текущего момента. Первая и основная просьба Миссии к Вашему Святейшеству это ходатайство перед Министерством иностранных дел Советского Союза о выяснении правового положения нашей Миссии в Китае при новом государственном строе и о формальном закреплении за Миссией недвижимого имущества, на которое имеются документы».

Цитируемый рапорт состоит из двух частей: в первой перечисляется все недвижимое имущество Миссии, имеющееся в различных городах Китая и за его пределами, во второй излагается конкретная программа деятельности будущей 21-й миссии.

Я не буду подробно останавливаться на имуществе Миссии (перечисление его в рапорте занимает несколько страниц), назову только то, чем владела Миссия в городе Пекине и его окрестностях. Помимо 17 гектаров Бэйгуаня, т. е. той территории, на которой располагалась сама Миссия, она владела трехэтажным домом на улице Хадамэнь № 185; миссийским православным кладбищем за Аньдинмэнь; в горах Сишань около Пекина Миссия имела скит; в 200 верстах от Пекина в деревне Дундиннань Миссия владела участком земли, на котором находились храм и жилые помещения, разрушенные в последнюю гражданскую войну; в местечке Бадаханьгоу на расстоянии 200 верст от Пекина Миссия владела обширнейшим участком богатой лесом и недрами земли. И это только Пекин и его окрестности. Имущество Миссии имелось также и в других городах Китая: Тяньцзине, Калгане, Циндао, Ханькоу, Шанхае, Бэйдайхэ. Миссия владела также имуществом вне Китая – в Маниле, Корее, Гонконге. В Москве и Петербурге Миссия имела хорошо оборудованные подворья с домами, а севернее Петербурга в сторону Финляндии – дачу «Отрадное».

В этом же рапорте архиепископ Виктор пишет: «За последние десятилетия государственные власти в Китае менялись, как в калейдоскопе. У всех тянулись руки к захвату имущества, не имеющего государственной защиты. Приходится удивляться, как это удалось не только сохранить, что имелось, но даже и приумножить миссийское имущество. И вот теперь, когда «настало время благоприятное и день спасения», когда к власти дома на Родине и здесь в Китае пришла народная демократия, все это ценнейшее имущество, как «заколдованный клад», находится в беспризорности и бездействии «под семью замками и печатями». Я не министр финансовых предприятий, каким был восстановитель Миссии после Боксерского восстания Великий Святитель Митрополит Иннокентий, и не святой Божий человек – аскет и молитвенник, каким был Владыка Архиепископ Симон, которому благодатно давалось без всяких усилий всякое знание, я простой смертный и грешный человек. Мне пришлось наблюдать и переживать начавшийся еще при Митрополите Иннокентии распад Миссии, душа болела за разрушенные и оскверненные храмы в Калгане, Тяньцзине, в деревне Дундинъань, в Чапее, в Шанхае и на Маниле, пришлось видеть крайнюю нищету русских людей и насельников Миссии – китайцев, которые стали мне дороги, может быть, потому, что с ними и от них мне пришлось многое перетерпеть и от них же иметь внимание, заботу и защиту. Я люблю Миссию, знаю ее ценность для Св. Православной Русской Церкви и Родины и горячо верю в ее светлое будущее. Слушая сообщения радио Советского Союза и знакомясь по газетам и книгам с постановкой хозяйства в Советской России, я крепко осознал, что советский человек сдвинет всю жизнь нашей дорогой Российской Духовной Миссии в Китае с мертвой точки, выведет ее из состояния мучительной прострации на спасительные пути возрождения и расцвета и даст ей то положение, которое она должна занимать среди других инославных миссий по достоинству Св. Православной Русской Церкви и нашего Великого Русского Народа. Все будет зависеть от движущей живой силы – кадров Миссии. Этот вопрос самый деловой, серьезнейший вопрос. Здесь среди местного русского населения почти нет подходящих людей для большой организационной работы. Уставшие и больные душевно, эти люди не дадут должного горения и одушевления делу, а приехавшие с Родины будут более авторитетны и для местного китайского населения. Вот почему я раньше писал и просил и теперь снова почтительно подтверждаю, что в Китай нужно послать из Советского Союза новую 21-ю Российскую Духовную Миссию»²⁶⁰.

Во второй части этого же рапорта излагаются основные направления работы 21-й миссии: «В продолжение трех–пяти лет Миссия в экономическом отношении должна встать на собственные ноги и вернуть Патриархии все, что было и будет затрачено. Потенциальные возможности у Миссии огромны, но в данный момент, в силу чисто исторических обстоятельств и событий, экономическое положение Миссии плачевно. Земельные участки и другое недвижимое имущество Миссии не используется должным образом, предприятия не оправдывают себя, здания за ненедостатком капитального ремонта разрушаются, небольшое число людей, обслуживающих Миссию, бедствует. Не хватает материальных средств, не хватает рабочих рук, нет должного хозяйственного руководства. Необходимы героические усилия со стороны самой Миссии, необходима существенная помощь от Московской Патриархии, необходима забота и помощь Родины».

В конце же этого рапорта просто мольба, крик о помощи: «Ваше Святейшество, помогите Миссии выйти из тупика, в котором она находится не по своей вине, введите в ее организм новые животворные силы, протяните ей в наступающий двенадцатый час спасительную отеческую руку».

Но Москва 21-ю миссию в Пекин не прислала.

Архиепископ Виктор получил приказ Патриархии упразднить Миссию и в 1956 г. вернулся на Родину, где получил назначение в Краснодарскую епархию. Здесь он прожил ровно десять лет. В 1961 г. был возведен в сан митрополита. В августе 1966 г. его не стало. Официальное заключение о смерти – инфаркт легких.