С днем памяти светильника Русской Земли!
Проповедь в день памяти св. праведного Иоанна Кронштадтского
Не только у нас, в Петербурге, но и по всей России пройдут в этот день торжественные службы, в которых будет прославляться имя этого великого наставника и "всероссийского батюшки", как отца Иоанна называли уже современники.
Присоединю и свой голос к прославлению Кронштадтского пастыря.
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Вы – свет мира, – говорит Христос. – Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегший свечу не ставит ее под сосудом, но на подсвечник, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного.
Вот эти слова святая Церковь выбрала для того, чтобы их читать в день памяти отца Иоанна Кронштадтского. Мы с вами, молившиеся сегодня здесь, в храме, слышали эти слова за Божественной литургией.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский, память которого мы сегодня празднуем, – поистине великий светильник, свеча, лампада, которая сияет не только в пределах Русской Православной Церкви, а и вообще во всем православном мире, более того, и в неправославном тоже. В любом уголке нашей Земли: и в Австралии, и в Бразилии, и в Африке в домах верующих людей можно найти иконки Иоанна Кронштадтского. И в православных, и в католических, и даже в протестантских храмах мне приходилось видеть портреты или иконы отца Иоанна Кронштадтского.
До сих пор еще живы люди, чьи родители, чьи бабушки и дедушки, их уж совсем много, встречались лично с отцом Иоанном Кронштадтским. И ко мне такие люди приходят в храм и рассказывают о том, как по молитвам отца Иоанна в их жизни происходили какие-то чудеса: находящиеся при смерти люди выздоравливали, а тот, кто долго отрицал благодать, кто не хотел веровать, после встречи с отцом Иоанном переживал душевный переворот и становился христианином.
Много других чудес связано с именем отца Иоанна Кронштадтского. Это был удивительный человек, и не вспомнить сразу и не объять тех достоинств его, которые он ежедневным наблюдением над собой, трудом над собой развил, достиг.
Я неспроста сказал: «развил», «достиг», неслучайно упомянул даже слово «трудом». Потому что отец Иоанн Кронштадтский с юности своей захотел идти по пути совершенства. И всю жизнь, несмотря на огромные трудности, был верен этому пути.
С точки зрения человеческой, отцу Иоанну было не так уж много дано. Он родился в захолустной деревне Архангельской губернии – в селе Сура, в семье даже не священника и даже не диакона, а в семье дьячка. Ваня Сергиев, будущий Иоанн Кронштадтский, родился болезненным ребенком. Думали, что он умрет, и поэтому окрестили его сразу же после рождения.
Этот болезненный, чахлый мальчик не получил хорошего образования…
Когда Ваню отдали в духовное училище – «бурсу», так называли его в то время, – он учился с большим трудом. Науки ему очень тяжело давались. Кто-то по предметам шел легко, а Ваня с огромным трудом пробивался через дебри богословской и научной мысли. Но мальчик много молился, просил, чтобы Господь просветил его ум, помог запомнить, выучить – и, по милости Божией, он смог закончить курс одним из первых учеников. А потом Иван приехал поступать в Петербург, в Духовную Академию. Шансов поступить сюда у него, казалось, не было никаких, потому что приехали люди очень образованные, грамотные, немало было детей высокопоставленных лиц, настоятелей крупных городских храмов – и, тем не менее, молодой человек выдержал вступительные экзамены и стал студентом нашей Петербургской Духовной Академии.
Когда я учился в Духовной Семинарии и в Академии, у нас висели портреты: «Наши выдающиеся ученики». И там портрет отца Иоанна Кронштадтского тоже был, как и портреты многих других прекрасных людей, которые окончили Духовную Академию, где и я имел честь учиться…
Когда Иоанн заканчивает Духовную Академию, он мечтает быть миссионером, мечтает ехать в далекие страны, к диким народам, не знающим Бога, чтобы проповедовать об Истине. Его манят загадочные тогда, в середине 19-го столетия, Япония, Азия. Но Господь судил иначе. Еще когда Иоанн учился в Академии, ему во сне было видение: прекрасный собор. И вот впоследствии, когда он заканчивает Академию, Иоанн узнает, что есть вакантное место священника в соборе города Кронштадта, в нескольких часах езды от Петербурга. Он приезжает туда. И знакомится с престарелым священником, который хочет уйти на пенсию, но для этого кто-то должен был на его место встать. В то время так было принято – чтобы на свое место священник сам подбирал себе преемника, например из выпускников Духовной Семинарии или Академии. У этого пожилого и больного священника была дочь, Елизавета, и Иоанн понял, что это его судьба.
Он принимает сначала диаконский, затем, вскоре, священнический чин и получает штатное священническое место в соборе города Кронштадта. Там отец Иоанн начинает служить, и с первых дней службы, как он пишет, он решает не обманывать Бога, во всем поступать цельно и нелицемерно. Он начинает, в прямом смысле слова, работать над собой и «делать» себя, «строить» себя. (Хотя постоянная работа над собой была свойственна отцу Иоанну еще с юности, мы говорить сейчас об этом не будем. Нам важно, что принятие им священного сана явилось отправной точкой совершенно особой, сосредоточенной, бдительной, самоотверженной жизни.)
С первых дней служения отец Иоанн Кронштадтский начинает вести дневник, пастырский дневник, выдержки из которого впоследствии превратились в книгу «Моя жизнь во Христе». Этот дневник был очень объемным. Сейчас, уже последние лет десять, стараниями ряда специалистов этот дневник издается. После смерти отца Иоанна этот дневник был опечатан печатью Священного Синода и помещен в спецхранилище Синода, чтобы к этому дневнику никто не имел доступа. Почему? Потому что отец Иоанн в этом дневнике иногда очень резко и нелицеприятно отзывался о каких-то деятелях, министрах, архиереях, митрополитах. Так вот, чтобы людей не соблазнять, этот дневник спрятали. Его было запрещено до революции исследовать, и только в последние годы группа энтузиастов – ученых, верующих людей – занялась расшифровкой этих объемных тетрадей и издает дневник. Уже вышло несколько толстых томов этого дневника.
Представьте себе: отец Иоанн записывал каждый день мысли свои, чувства, всё, что случилось, подумалось на службе, что испытал во время келейной молитвы, какие-то удивительные встречи.
Например, его пригласили к умирающему ребенку, он крестит этого ребенка – и вдруг видит, как у малютки щечки розовеют, как он на глазах начинает поправляться. Всё это он описывает в своем дневнике. Десятки тетрадей. Дневник за каждый год – книга в пять сантиметров толщиной, выпущенная сегодня. Можете себе представить, сколько мыслей, чувств, какая внимательность к себе… Отец Иоанн вел этот дневник почти сорок лет. Томов восемь сейчас уже вышло.
Работа тормозится тем, что у отца Иоанна был очень неразборчивый почерк. Он писал для себя, а не для других. И, конечно, этот почерк еще нужно иногда расшифровывать. Но некоторые слова все-таки бывает невозможно разобрать, и тогда эти слова помещают в специальные скобочки и пишут: «неразборчиво». Но дневник издается полностью, так называемое критическое, или академическое, издание. Это очень хорошо, и во многих церковных магазинах какая-нибудь часть за какой-то год продается: это коричневые книги с золотым тиснением, в твердом переплете.
И вот, читая этот дневник, мы видим, как зреет душа отца Иоанна Кронштадтского, как он, можно сказать, на глазах из молодого, неопытного священника, порывистого, даже делающего ошибки, превращается в маститого, мудрого, глубокого, серьезного пастыря. Поистине, этот дневник есть величайшее сокровище Церковного предания, потому что этот дневник говорит нам с вами о том, как можно при помощи Божией, причащаясь, молясь, работая над собой, как можно душу свою построить.
И мы знаем, что отец Иоанн, неустанно трудясь над своей душой, сделал ее поистине Христовой невестой. Отзывчивой на помощь, на сострадание, горячей на подвиг, неленостной и трудолюбивой, целомудренной и светлой. Отец Иоанн стал великим святым, не благодаря какой-то особенной сверхъестественной помощи Божией, нам недоступной, а благодаря собственным усилиям, стараниям. У нас иногда говорят: «Кому-то много дано, а кому-то мало», «Мне, – говорят люди, – не дано так, как отцу Иоанну Кронштадтскому». Как раз отцу Иоанну, как я уже сказал, дано было меньше, чем всем нам с вами: и по здоровью, и по умственным способностям, и, может быть, по наследственности своей, по генетической предрасположенности, ему было дано меньше, чем, может быть, всем нам, здесь стоящим. Тем не менее, благодаря работе над собой, труду над собой отец Иоанн перерос тех, кому было дано очень и очень много, но кто не воспользовался этим богатством. Пример отца Иоанна Кронштадтского всегда, во всяком случае для меня, – это свидетельство того, как многого можно достичь, если работать над собою. И я всех призываю не просто читать дневник отца Иоанна Кронштадтского а читать для того, чтобы видеть, как постепенно происходит формирование души человеческой. Это даже хорошо, что эти тома постепенно выходят, в год по тому, если бы они выходили все сразу, тридцать, там, томов, то это было бы неподъемное чтение, а так каждый год мы можем размышлять, думать, потихонечку расти, дорастать вместе с отцом Иоанном Кронштадтским, брать новую книгу – и открывать новую страницу нашей с вами духовной жизни.
Итак, отец Иоанн Кронштадтский. Какого качества человеческого ни коснись, мы увидим, как преизобильно было развито оно в отце Иоанне Кронштадтском. Например, его щедрость. Описывают, как легко отец Иоанн расставался с большими суммами денег. Очевидцы были поражены: когда он шел, ему давали конверты с деньгами, он тут же эти конверты давал другим людям, просящим, и давал всегда адресно, зная, кому дает. Люди думали: неужели ему не хочется заглянуть в конверт, один купец как-то даже негодующе воскликнул: «Отец Иоанн, вы даже не заглянули в сверток, там было десять тысяч!» Отец Иоанн сказал: «Другому человеку это нужнее, эти десять тысяч». Дал эти деньги кому-то, не заглянув в конверт... А если возьмете ранние страницы дневника, отец Иоанн пишет: «Господи, какой я мелкий человечишка, как мне жалко лишней тарелки супа для гостей, которые ко мне пришли. Но, – пишет он, – Господь питает всякую птаху, неужели меня и мою семью не пропитает. Должен я от себя отнять и другим дать, победить страсть маловерия Богу и жадности». То есть, мы видим из этих записок, каким вначале был отец Иоанн и каким он стал в дальнейшем.
Или, например, взять его любовь к людям, его кипучую энергию доброты и любви. По отзывам людей, отец Иоанн был удивительно энергичным человеком. Уже будучи восьмидесятилетним старцем, с утра до вечера посещал какие-то лачуги, каких-то бомжей, бродяг, пьяниц. В каждой семье побывает, ободрит; с кем-то чаю выпьет, кому-то доброе слово скажет. Тут же – в карету, в царский дворец едет, там проведет какое-то время. Говорили, что отец Иоанн, людей вокруг себя просто заряжал этой кипучестью своей. Описывали, что вот, сидим, усталые, грустные, как-то в нашей квартирке серо, убого, и вдруг открывается дверь и появляется отец Иоанн Кронштадтский… Кажется, что он просто излучает энергию, в глазах у него огонь светится. Маленький, сухонький, проходит: «Братья и сестры, помолимся!» Надевает епитрахиль, быстренько произносит возглас, начинает читать молитвы, помазывает всех елеем, возлагает руки на головы, говорит: «Ободритесь! Не унывайте!» И в самом деле – приходит радость и бодрость и проходит уныние и мрак. Тем не менее, если мы почитаем его дневник, ранний еще, то мы увидим, как отец Иоанн Кронштадтский борется со своей ленью. «Пудовые ноги», говорит он, не желающие вставать на молитву. Тяжелая голова… Не поднять себя от мягкого дивана, от подушек. Но как важно, пишет он, сползая с кровати, с дивана, как важно делать над собой усилие, понуждать себя на молитву, хоть за волосы себя бери и поднимай, вставай перед иконами, начинай класть поклоны, начинай молиться, и минут пять–десять помолишься – и пройдет усталость. Это искушение, разве мы с этим не сталкивались? Конечно, сталкивались. Так этот удивительный человек показывает нам, как многого можно, работая над собой, достичь.
Мне хотелось бы несколько слов сказать об одном маленьком человеческом греховном качестве, вернее, маленьком грехе, в который и мы с вами иногда впадаем. Который, по молодости, искушал и отца Иоанна, но который он отринул. Это так называемый грех лицемерия. Мы часто говорим: лицемер, лицемерие. Если мы внимательно почитаем Евангелие, мы увидим, как часто Христос обличает лицемеров, и более того, если задаться вопросом, что больше всего Христу не нравилось в людях, так как раз вот эта черта – лицемерие.
Что такое лицемерие, что мы вкладываем в это понятие? Собственно, это точный славянский перевод греческого «ипокриси». Это слово означает то, что ты смотришь на человека и пытаешься своим поведением угодить ему, подлаживаешься под кого-то, играешь, как говорят, «работаешь на публику». Вот что такое лицемерие. То есть, это не подлинное твое поведение, а некая игра, игра, зависящая от того, какое впечатление ты хочешь произвести на окружающих. Хочешь показаться подвижником – ты унылый, постнический вид на себя напускаешь, и, когда к тебе приходят гости, ты смотришь, нет ли у тебя чего-то такого на столе искусительного, чтобы не подумали, например, что ты там что-то такое вкушаешь не совсем допустимое, какие-нибудь конфеты. Спрячешь конфеты в шкаф, а когда все уйдут, опять для себя достанешь.
Или, например, если человек хочет показаться несчастным, он начинает хромать, сгибает спину, и даже по некоторым прихожанам я это замечал: встречаю на улице – идет человек бодрым шагом, встречаю в храме – охает и стонет, и держится за поясницу и так тихо, чуть ли не на ощупь подходит к аналою, где исповедуются. По-разному это лицемерие, эта игра может в нас с вами проявляться.
И конечно, мы с вами должны это лицемерие отслеживать, и очень жестко с ним бороться. Потому что человек должен быть таким, какой он есть на самом деле. Мы скажем: мы хотим перед другими казаться лучше. Но в таком случае мы должны стараться и изменяться в лучшую сторону. Не просто стараться казаться быть лучше, а именно работать над собой и стараться изменяться в лучшую сторону. Грех лицемерия, к сожалению, не только мирян, не только мирских людей, но и священнослужителей и даже монахов искушает. Вчера я как раз читал книгу о жизни монахов византийского периода. Период с восьмого по двенадцатый век. Это была очень насыщенная жизнь. Переписывались книги, многие люди постились совершенно фантастическим, для нас непонятным строгим образом.
Но, к сожалению, в это же время были и хитрые, и ленивые монахи, которые обманывали людей. С одним таким монахом, который жил в двенадцатом веке, вообще была скандальная история. Он на рынке покупал определенные части животных, например легкие или печенку, мелко все это нарезал. И вот этим мелко покрошенным мясом он натирал свои вериги – он напоказ носил большие вериги, изнутри. И когда к нему приходили люди беседовать, он вдруг начинал так дергаться, как будто что-то его беспокоит, засовывал руку за пазуху себе – и вынимал окровавленную руку с какими-то кусками мяса. И люди думали, что эти вериги плоть его просто стирают, рвут на куски. Люди его безумно почитали, приносили ему деликатесы, умоляя покушать и поддержать подвижнические силы: «Вы нам еще так нужны…»
На самом деле это все было игра, потому что, когда люди уходили, он эти вериги снимал, ложился на мягкую постель, он смеялся, пел, пил то вино, которое люди ему принесли для поддержания сил, намазывал душистым елеем натертые веригами части тела и всячески получал удовольствие от жизни. Умер этот лицемер внезапно, в расцвете сил, и вся затея с его выдумками легко открылась. Когда это открылось, был большой скандал. Человека этого монахи отказались хоронить и выбросили его останки в пустыню на съедение диким животным.
Святые отцы того времени нещадно боролись с проявлениями лицемерия: они говорили, что мы должны – как только мы захотим быть настоящими христианами – внимательно следить, не играем ли мы в своей жизни, не ведем ли мы себя, как угодно публике, окружающим людям, чтоб нас любили, чтоб нас прославляли, чтоб нам больше жертвовали, чтобы уважение в народе воспитать к себе. Вот этот грех – ипокриси, лицемерие, – которым, к сожалению, больны, в каком-то отношении, мы все, мы должны отслеживать и искоренять в себе нещадно. Отец Иоанн Кронштадтский, когда он еще был молодым священником, в своем дневнике написал: «Никогда не лицемерить, никогда не обманывать людей, не играть на публику!» Какой ты есть, таким пусть тебя люди и видят. Если ты станешь более великим, более святым, нежели ты сегодня, люди это увидят, отметят, и слава Богу. Если таким не станешь, играть для людей не нужно.
Вот, дорогие братья и сестры, только один момент – лицемерие, в котором каждый из нас виноват. Вспомните, как Христос осуждал лицемеров-фарисеев, которые тоже, желая показаться постящимися, намазывали сажей и грязью лица свои. А ты, говорит Христос, когда постишься, ты умойся, пусть твое лицо будет светлым, приветливым, веселым. Старайся показаться постящимся не перед людьми, а перед Богом. Бог знает, как ты на самом деле себя ведешь. Или, говорит, когда молишься, не надо делать, как некоторые лицемеры, которые останавливаются на перекрестках, на углах улиц и напоказ молятся. Ты, когда молишься, зайди в келию твою и помолись тайно, чтобы Бог, который видит тайное, воздал тебе явно.
Вот так, постараемся, чтобы в нашей духовной жизни не было игры, не было рисовки. Чтобы мы не казались более постящимися, более молящимися, более благочестивыми, чем есть на самом деле. Будем ревновать о великих подвигах, а играть не будем, пусть какие есть, такими нас люди и видят.
Святый отче Иоанне, великий помощник и молитвенник наш, моли Бога о нас!
2008
Проповедь в день памяти св. праведного Иоанна Кронштадтского
Не только у нас, в Петербурге, но и по всей России пройдут в этот день торжественные службы, в которых будет прославляться имя этого великого наставника и "всероссийского батюшки", как отца Иоанна называли уже современники.
Присоединю и свой голос к прославлению Кронштадтского пастыря.
Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа!
Вы – свет мира, – говорит Христос. – Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегший свечу не ставит ее под сосудом, но на подсвечник, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного.
Вот эти слова святая Церковь выбрала для того, чтобы их читать в день памяти отца Иоанна Кронштадтского. Мы с вами, молившиеся сегодня здесь, в храме, слышали эти слова за Божественной литургией.
Святой праведный Иоанн Кронштадтский, память которого мы сегодня празднуем, – поистине великий светильник, свеча, лампада, которая сияет не только в пределах Русской Православной Церкви, а и вообще во всем православном мире, более того, и в неправославном тоже. В любом уголке нашей Земли: и в Австралии, и в Бразилии, и в Африке в домах верующих людей можно найти иконки Иоанна Кронштадтского. И в православных, и в католических, и даже в протестантских храмах мне приходилось видеть портреты или иконы отца Иоанна Кронштадтского.
До сих пор еще живы люди, чьи родители, чьи бабушки и дедушки, их уж совсем много, встречались лично с отцом Иоанном Кронштадтским. И ко мне такие люди приходят в храм и рассказывают о том, как по молитвам отца Иоанна в их жизни происходили какие-то чудеса: находящиеся при смерти люди выздоравливали, а тот, кто долго отрицал благодать, кто не хотел веровать, после встречи с отцом Иоанном переживал душевный переворот и становился христианином.
Много других чудес связано с именем отца Иоанна Кронштадтского. Это был удивительный человек, и не вспомнить сразу и не объять тех достоинств его, которые он ежедневным наблюдением над собой, трудом над собой развил, достиг.
Я неспроста сказал: «развил», «достиг», неслучайно упомянул даже слово «трудом». Потому что отец Иоанн Кронштадтский с юности своей захотел идти по пути совершенства. И всю жизнь, несмотря на огромные трудности, был верен этому пути.
С точки зрения человеческой, отцу Иоанну было не так уж много дано. Он родился в захолустной деревне Архангельской губернии – в селе Сура, в семье даже не священника и даже не диакона, а в семье дьячка. Ваня Сергиев, будущий Иоанн Кронштадтский, родился болезненным ребенком. Думали, что он умрет, и поэтому окрестили его сразу же после рождения.
Этот болезненный, чахлый мальчик не получил хорошего образования…
Когда Ваню отдали в духовное училище – «бурсу», так называли его в то время, – он учился с большим трудом. Науки ему очень тяжело давались. Кто-то по предметам шел легко, а Ваня с огромным трудом пробивался через дебри богословской и научной мысли. Но мальчик много молился, просил, чтобы Господь просветил его ум, помог запомнить, выучить – и, по милости Божией, он смог закончить курс одним из первых учеников. А потом Иван приехал поступать в Петербург, в Духовную Академию. Шансов поступить сюда у него, казалось, не было никаких, потому что приехали люди очень образованные, грамотные, немало было детей высокопоставленных лиц, настоятелей крупных городских храмов – и, тем не менее, молодой человек выдержал вступительные экзамены и стал студентом нашей Петербургской Духовной Академии.
Когда я учился в Духовной Семинарии и в Академии, у нас висели портреты: «Наши выдающиеся ученики». И там портрет отца Иоанна Кронштадтского тоже был, как и портреты многих других прекрасных людей, которые окончили Духовную Академию, где и я имел честь учиться…
Когда Иоанн заканчивает Духовную Академию, он мечтает быть миссионером, мечтает ехать в далекие страны, к диким народам, не знающим Бога, чтобы проповедовать об Истине. Его манят загадочные тогда, в середине 19-го столетия, Япония, Азия. Но Господь судил иначе. Еще когда Иоанн учился в Академии, ему во сне было видение: прекрасный собор. И вот впоследствии, когда он заканчивает Академию, Иоанн узнает, что есть вакантное место священника в соборе города Кронштадта, в нескольких часах езды от Петербурга. Он приезжает туда. И знакомится с престарелым священником, который хочет уйти на пенсию, но для этого кто-то должен был на его место встать. В то время так было принято – чтобы на свое место священник сам подбирал себе преемника, например из выпускников Духовной Семинарии или Академии. У этого пожилого и больного священника была дочь, Елизавета, и Иоанн понял, что это его судьба.
Он принимает сначала диаконский, затем, вскоре, священнический чин и получает штатное священническое место в соборе города Кронштадта. Там отец Иоанн начинает служить, и с первых дней службы, как он пишет, он решает не обманывать Бога, во всем поступать цельно и нелицемерно. Он начинает, в прямом смысле слова, работать над собой и «делать» себя, «строить» себя. (Хотя постоянная работа над собой была свойственна отцу Иоанну еще с юности, мы говорить сейчас об этом не будем. Нам важно, что принятие им священного сана явилось отправной точкой совершенно особой, сосредоточенной, бдительной, самоотверженной жизни.)
С первых дней служения отец Иоанн Кронштадтский начинает вести дневник, пастырский дневник, выдержки из которого впоследствии превратились в книгу «Моя жизнь во Христе». Этот дневник был очень объемным. Сейчас, уже последние лет десять, стараниями ряда специалистов этот дневник издается. После смерти отца Иоанна этот дневник был опечатан печатью Священного Синода и помещен в спецхранилище Синода, чтобы к этому дневнику никто не имел доступа. Почему? Потому что отец Иоанн в этом дневнике иногда очень резко и нелицеприятно отзывался о каких-то деятелях, министрах, архиереях, митрополитах. Так вот, чтобы людей не соблазнять, этот дневник спрятали. Его было запрещено до революции исследовать, и только в последние годы группа энтузиастов – ученых, верующих людей – занялась расшифровкой этих объемных тетрадей и издает дневник. Уже вышло несколько толстых томов этого дневника.
Представьте себе: отец Иоанн записывал каждый день мысли свои, чувства, всё, что случилось, подумалось на службе, что испытал во время келейной молитвы, какие-то удивительные встречи.
Например, его пригласили к умирающему ребенку, он крестит этого ребенка – и вдруг видит, как у малютки щечки розовеют, как он на глазах начинает поправляться. Всё это он описывает в своем дневнике. Десятки тетрадей. Дневник за каждый год – книга в пять сантиметров толщиной, выпущенная сегодня. Можете себе представить, сколько мыслей, чувств, какая внимательность к себе… Отец Иоанн вел этот дневник почти сорок лет. Томов восемь сейчас уже вышло.
Работа тормозится тем, что у отца Иоанна был очень неразборчивый почерк. Он писал для себя, а не для других. И, конечно, этот почерк еще нужно иногда расшифровывать. Но некоторые слова все-таки бывает невозможно разобрать, и тогда эти слова помещают в специальные скобочки и пишут: «неразборчиво». Но дневник издается полностью, так называемое критическое, или академическое, издание. Это очень хорошо, и во многих церковных магазинах какая-нибудь часть за какой-то год продается: это коричневые книги с золотым тиснением, в твердом переплете.
И вот, читая этот дневник, мы видим, как зреет душа отца Иоанна Кронштадтского, как он, можно сказать, на глазах из молодого, неопытного священника, порывистого, даже делающего ошибки, превращается в маститого, мудрого, глубокого, серьезного пастыря. Поистине, этот дневник есть величайшее сокровище Церковного предания, потому что этот дневник говорит нам с вами о том, как можно при помощи Божией, причащаясь, молясь, работая над собой, как можно душу свою построить.
И мы знаем, что отец Иоанн, неустанно трудясь над своей душой, сделал ее поистине Христовой невестой. Отзывчивой на помощь, на сострадание, горячей на подвиг, неленостной и трудолюбивой, целомудренной и светлой. Отец Иоанн стал великим святым, не благодаря какой-то особенной сверхъестественной помощи Божией, нам недоступной, а благодаря собственным усилиям, стараниям. У нас иногда говорят: «Кому-то много дано, а кому-то мало», «Мне, – говорят люди, – не дано так, как отцу Иоанну Кронштадтскому». Как раз отцу Иоанну, как я уже сказал, дано было меньше, чем всем нам с вами: и по здоровью, и по умственным способностям, и, может быть, по наследственности своей, по генетической предрасположенности, ему было дано меньше, чем, может быть, всем нам, здесь стоящим. Тем не менее, благодаря работе над собой, труду над собой отец Иоанн перерос тех, кому было дано очень и очень много, но кто не воспользовался этим богатством. Пример отца Иоанна Кронштадтского всегда, во всяком случае для меня, – это свидетельство того, как многого можно достичь, если работать над собою. И я всех призываю не просто читать дневник отца Иоанна Кронштадтского а читать для того, чтобы видеть, как постепенно происходит формирование души человеческой. Это даже хорошо, что эти тома постепенно выходят, в год по тому, если бы они выходили все сразу, тридцать, там, томов, то это было бы неподъемное чтение, а так каждый год мы можем размышлять, думать, потихонечку расти, дорастать вместе с отцом Иоанном Кронштадтским, брать новую книгу – и открывать новую страницу нашей с вами духовной жизни.
Итак, отец Иоанн Кронштадтский. Какого качества человеческого ни коснись, мы увидим, как преизобильно было развито оно в отце Иоанне Кронштадтском. Например, его щедрость. Описывают, как легко отец Иоанн расставался с большими суммами денег. Очевидцы были поражены: когда он шел, ему давали конверты с деньгами, он тут же эти конверты давал другим людям, просящим, и давал всегда адресно, зная, кому дает. Люди думали: неужели ему не хочется заглянуть в конверт, один купец как-то даже негодующе воскликнул: «Отец Иоанн, вы даже не заглянули в сверток, там было десять тысяч!» Отец Иоанн сказал: «Другому человеку это нужнее, эти десять тысяч». Дал эти деньги кому-то, не заглянув в конверт... А если возьмете ранние страницы дневника, отец Иоанн пишет: «Господи, какой я мелкий человечишка, как мне жалко лишней тарелки супа для гостей, которые ко мне пришли. Но, – пишет он, – Господь питает всякую птаху, неужели меня и мою семью не пропитает. Должен я от себя отнять и другим дать, победить страсть маловерия Богу и жадности». То есть, мы видим из этих записок, каким вначале был отец Иоанн и каким он стал в дальнейшем.
Или, например, взять его любовь к людям, его кипучую энергию доброты и любви. По отзывам людей, отец Иоанн был удивительно энергичным человеком. Уже будучи восьмидесятилетним старцем, с утра до вечера посещал какие-то лачуги, каких-то бомжей, бродяг, пьяниц. В каждой семье побывает, ободрит; с кем-то чаю выпьет, кому-то доброе слово скажет. Тут же – в карету, в царский дворец едет, там проведет какое-то время. Говорили, что отец Иоанн, людей вокруг себя просто заряжал этой кипучестью своей. Описывали, что вот, сидим, усталые, грустные, как-то в нашей квартирке серо, убого, и вдруг открывается дверь и появляется отец Иоанн Кронштадтский… Кажется, что он просто излучает энергию, в глазах у него огонь светится. Маленький, сухонький, проходит: «Братья и сестры, помолимся!» Надевает епитрахиль, быстренько произносит возглас, начинает читать молитвы, помазывает всех елеем, возлагает руки на головы, говорит: «Ободритесь! Не унывайте!» И в самом деле – приходит радость и бодрость и проходит уныние и мрак. Тем не менее, если мы почитаем его дневник, ранний еще, то мы увидим, как отец Иоанн Кронштадтский борется со своей ленью. «Пудовые ноги», говорит он, не желающие вставать на молитву. Тяжелая голова… Не поднять себя от мягкого дивана, от подушек. Но как важно, пишет он, сползая с кровати, с дивана, как важно делать над собой усилие, понуждать себя на молитву, хоть за волосы себя бери и поднимай, вставай перед иконами, начинай класть поклоны, начинай молиться, и минут пять–десять помолишься – и пройдет усталость. Это искушение, разве мы с этим не сталкивались? Конечно, сталкивались. Так этот удивительный человек показывает нам, как многого можно, работая над собой, достичь.
Мне хотелось бы несколько слов сказать об одном маленьком человеческом греховном качестве, вернее, маленьком грехе, в который и мы с вами иногда впадаем. Который, по молодости, искушал и отца Иоанна, но который он отринул. Это так называемый грех лицемерия. Мы часто говорим: лицемер, лицемерие. Если мы внимательно почитаем Евангелие, мы увидим, как часто Христос обличает лицемеров, и более того, если задаться вопросом, что больше всего Христу не нравилось в людях, так как раз вот эта черта – лицемерие.
Что такое лицемерие, что мы вкладываем в это понятие? Собственно, это точный славянский перевод греческого «ипокриси». Это слово означает то, что ты смотришь на человека и пытаешься своим поведением угодить ему, подлаживаешься под кого-то, играешь, как говорят, «работаешь на публику». Вот что такое лицемерие. То есть, это не подлинное твое поведение, а некая игра, игра, зависящая от того, какое впечатление ты хочешь произвести на окружающих. Хочешь показаться подвижником – ты унылый, постнический вид на себя напускаешь, и, когда к тебе приходят гости, ты смотришь, нет ли у тебя чего-то такого на столе искусительного, чтобы не подумали, например, что ты там что-то такое вкушаешь не совсем допустимое, какие-нибудь конфеты. Спрячешь конфеты в шкаф, а когда все уйдут, опять для себя достанешь.
Или, например, если человек хочет показаться несчастным, он начинает хромать, сгибает спину, и даже по некоторым прихожанам я это замечал: встречаю на улице – идет человек бодрым шагом, встречаю в храме – охает и стонет, и держится за поясницу и так тихо, чуть ли не на ощупь подходит к аналою, где исповедуются. По-разному это лицемерие, эта игра может в нас с вами проявляться.
И конечно, мы с вами должны это лицемерие отслеживать, и очень жестко с ним бороться. Потому что человек должен быть таким, какой он есть на самом деле. Мы скажем: мы хотим перед другими казаться лучше. Но в таком случае мы должны стараться и изменяться в лучшую сторону. Не просто стараться казаться быть лучше, а именно работать над собой и стараться изменяться в лучшую сторону. Грех лицемерия, к сожалению, не только мирян, не только мирских людей, но и священнослужителей и даже монахов искушает. Вчера я как раз читал книгу о жизни монахов византийского периода. Период с восьмого по двенадцатый век. Это была очень насыщенная жизнь. Переписывались книги, многие люди постились совершенно фантастическим, для нас непонятным строгим образом.
Но, к сожалению, в это же время были и хитрые, и ленивые монахи, которые обманывали людей. С одним таким монахом, который жил в двенадцатом веке, вообще была скандальная история. Он на рынке покупал определенные части животных, например легкие или печенку, мелко все это нарезал. И вот этим мелко покрошенным мясом он натирал свои вериги – он напоказ носил большие вериги, изнутри. И когда к нему приходили люди беседовать, он вдруг начинал так дергаться, как будто что-то его беспокоит, засовывал руку за пазуху себе – и вынимал окровавленную руку с какими-то кусками мяса. И люди думали, что эти вериги плоть его просто стирают, рвут на куски. Люди его безумно почитали, приносили ему деликатесы, умоляя покушать и поддержать подвижнические силы: «Вы нам еще так нужны…»
На самом деле это все было игра, потому что, когда люди уходили, он эти вериги снимал, ложился на мягкую постель, он смеялся, пел, пил то вино, которое люди ему принесли для поддержания сил, намазывал душистым елеем натертые веригами части тела и всячески получал удовольствие от жизни. Умер этот лицемер внезапно, в расцвете сил, и вся затея с его выдумками легко открылась. Когда это открылось, был большой скандал. Человека этого монахи отказались хоронить и выбросили его останки в пустыню на съедение диким животным.
Святые отцы того времени нещадно боролись с проявлениями лицемерия: они говорили, что мы должны – как только мы захотим быть настоящими христианами – внимательно следить, не играем ли мы в своей жизни, не ведем ли мы себя, как угодно публике, окружающим людям, чтоб нас любили, чтоб нас прославляли, чтоб нам больше жертвовали, чтобы уважение в народе воспитать к себе. Вот этот грех – ипокриси, лицемерие, – которым, к сожалению, больны, в каком-то отношении, мы все, мы должны отслеживать и искоренять в себе нещадно. Отец Иоанн Кронштадтский, когда он еще был молодым священником, в своем дневнике написал: «Никогда не лицемерить, никогда не обманывать людей, не играть на публику!» Какой ты есть, таким пусть тебя люди и видят. Если ты станешь более великим, более святым, нежели ты сегодня, люди это увидят, отметят, и слава Богу. Если таким не станешь, играть для людей не нужно.
Вот, дорогие братья и сестры, только один момент – лицемерие, в котором каждый из нас виноват. Вспомните, как Христос осуждал лицемеров-фарисеев, которые тоже, желая показаться постящимися, намазывали сажей и грязью лица свои. А ты, говорит Христос, когда постишься, ты умойся, пусть твое лицо будет светлым, приветливым, веселым. Старайся показаться постящимся не перед людьми, а перед Богом. Бог знает, как ты на самом деле себя ведешь. Или, говорит, когда молишься, не надо делать, как некоторые лицемеры, которые останавливаются на перекрестках, на углах улиц и напоказ молятся. Ты, когда молишься, зайди в келию твою и помолись тайно, чтобы Бог, который видит тайное, воздал тебе явно.
Вот так, постараемся, чтобы в нашей духовной жизни не было игры, не было рисовки. Чтобы мы не казались более постящимися, более молящимися, более благочестивыми, чем есть на самом деле. Будем ревновать о великих подвигах, а играть не будем, пусть какие есть, такими нас люди и видят.
Святый отче Иоанне, великий помощник и молитвенник наш, моли Бога о нас!
2008
- Перейти к следующей записи Спиридон Тримифунтский
- Перейти к предыдущей записи Святая мученица Татиана
